В четыре часа утра 22 июня 1941 года, предательски нарушив мирный договор с СССР от 23 августа 1939 года о ненападении, фашистская Германия без объявления войны вероломно напала на нашу Родину.
Трудное время наступило для нашего народа, началась Великая Отечественная война.
Первые успехи окрылили врага, фашисты торжествовали и рассчитывали в течение короткого времени покончить с Советским Союзом…
В местечке Боровское под Смоленском, где базировалась авиационная часть, в которую входил и 207-й дальнебомбардировочный авиаполк, ночь на 22 июня 1941 года была самой обычной. В авиагородке было тихо, все спали, спала и семья Гастелло.
В четвертом часу в дверь квартиры позвонили. Не первый раз так бывало. Николай, как всегда, быстро проснулся и открыл дверь. Посыльный в комнату не входил. Увидев в дверях командира эскадрильи, он тихо произнес:
— Товарищ капитан, вас срочно вызывают в штаб.
— Иду! — и Николай Францевич начал одеваться.
— Что там, Коля? — с тревогой в голосе спросила Анна Петровна.
— Вызывают в штаб. Ты спи…
Он спокойно и быстро собрался, простился с женой и тихо вышел. С лестничной клетки слышались поспешные шаги, это по вызову уходили и другие летчики, проживавшие этажом выше. Так было и раньше, не всегда вызов летного состава был по сигналу сирены. Здесь к этому привыкли.
В пятом часу утра послышался гул моторов, Анна Петровна поняла, что муж улетел на выполнение какого-то задания.
Утром она вышла из дома, поговорила с соседкой о домашних делах, о погоде: день обещал быть прекрасным. А когда вернулась домой и села завтракать, решила включить радио. Тогда-то и услышала это страшное слово: война…
В сообщении по радио говорилось, что правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот, отважные соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору.
Теперь она знала, что самолеты Ростовской авиачасти вылетели на выполнение не учебного, а боевого задания.
В первые дни войны экипажи 207-го дальнебомбардировочного полка наносили мощные бомбовые удары по группировкам танковой дивизии и мотопехоте противника в районе Бреста. Было уничтожено несколько десятков танков и автомашин.
На второй день войны, 23 июня, удары с воздуха по противнику были еще успешнее, но на этот раз наша авиация понесла значительные потери. Мало было истребителей, чтобы надежно прикрыть бомбардировщики. Однако летный состав 207-го авиаполка действовал исключительно мужественно. В этом бою отличились и экипажи эскадрильи капитана Гастелло.
Во втором полете на выполнение боевого задания радист из экипажа Гастелло передавал, что, проходя заградительный огонь вражеской зенитной артиллерии, самолет командира эскадрильи получил два прямых попадания, отказал один мотор и было повреждено шасси. Но было сообщение и о том, что в воздухе держатся надежно, до своего аэродрома дотянут…
Положение командира корабля Гастелло на этот раз действительно было тяжелым. На израненной машине он продолжал полет, вышел на территорию, не занятую противником, и принял решение на одном моторе тянуть до своей базы. На борту самолета был тяжело ранен штурман. Ему срочно надо было оказать медицинскую помощь.
До своего аэродрома Гастелло дотянул благополучно, но посадка предстояла сложная и опасная. Наземные службы помогли приземлить искалеченный самолет, который, ведомый уверенной рукой Гастелло, благополучно приземлился на посадочную полосу.
После этого полета экипажу Гастелло пришлось готовить для себя другую машину. Весь день 24 июня летчик, штурман и радист находились на аэродроме, помогали, чем могли, техникам, и наконец, новая машина была приведена в полную боевую готовность.
В этот день на аэродроме произошел поучительный случай, виновником которого стал капитан Гастелло. История довольно интересная, и Анна Петровна не раз ее рассказывала. А случилось вот что.
На аэродроме шла обычная жизнь. Экипажи самолетов вместе с обслуживающим персоналом готовили машины к очередному вылету. День был солнечный. Те, кто закончил работу, отдыхали в тени крыльев самолетов. Неожиданно для всех загудела сирена, извещая о воздушной тревоге. По этому сигналу все бросились в укрытия.
Возвращаясь с дежурства, Анна Петровна увидела около своего дома людей. Они ожидали Николая. Всем хотелось узнать, как произошел этот бой. Николай, появившись в хорошем настроении, коротко сказал:
— Я-то был в кабине своего «ила», а вы с земли, наверное, лучше меня все видели.
Однако рассказал все по порядку. А произошло это так. Когда прозвучала сирена, Николай увидел, что вражеский самолет-разведчик снижается над стоянкой самолетов. Он побежал к своему самолету и, заняв место воздушного стрелка, открыл по «юнкерсу» прицельный огонь. Немецкий разведчик вдруг быстро стал снижаться, совсем низко прошел над аэродромом и приземлился на соседнем колхозном поле. Фашистских пилотов взяли в плен.
Об этом более подробно рассказал бывший сослуживец Николая, гвардии майор авиации в отставке Иван Петрович Власов:
«Действительно, все было так. Мы находились тогда на аэродроме. Заканчивали подготовительные работы и расположились под плоскостью самолета, укрылись от жаркого солнца. В это время к нам зашел редактор дивизионной газеты Грабченко, чтобы познакомить нас со сводкой боевых действий. Слушаем. В этот момент летчик Воробьев крикнул: „Братцы, „юнкерс“ приближается!“ Послышался нарастающий гул моторов, и скоро показался на небольшой высоте силуэт чужого самолета. Загудела сирена, все бросились в укрытие. Я бежал сзади лейтенанта Воробьева в сторону траншеи. Немецкий разведчик успел дать пулеметную очередь по нашим самолетам, но скоро замолчал.
Командир эскадрильи капитан Гастелло, — продолжал рассказ Иван Петрович, — находился в это время на аэродроме с членами экипажа. Он быстро бросился к своему самолету, молниеносно оказался в кабине, развернул бортовой пулемет и открыл по немецкому разведчику огонь. „Юнкерс“ прекратил стрельбу и, заваливаясь в крен и теряя высоту, приземлился на колхозном поле за аэродромом.
Все мы наблюдали эту картину, и пораженные увиденным, выскочили из укрытия. Поблизости оказался командир полка, он приказал послать несколько человек к месту приземления немецкого самолета. Человек десять вскочило в полуторку, и мы помчались за аэродром. Пока мы ехали, колхозники проявили бдительность и успели схватить немецких летчиков. В числе этих смелых колхозников находился на поле уже немолодой человек — Яков Михайлович Сердюк.
Впоследствии Яков Михайлович рассказывал: когда он увидел на снижающемся самолете черные кресты, то понял — самолет немецкий. Из него выскочили летчики в чужих мундирах и бросились бежать в сторону леса.
Вскочив на коня, Яков Михайлович решил отрезать им дорогу. Гитлеровцы яростно отстреливались. Но подоспели на машине летчики.
Пленных привезли на аэродром. Выяснилось, что немецкие пилоты оказались матерыми разбойниками, успели причинить немало горя людям в Испании, Франции, Польше, о чем красноречивее слов говорили кресты на их мундирах».
В наградном листе на командира эскадрильи 207-го полка 42-й авиадивизии 3-го авиакорпуса капитана Гастелло Николая Францевича говорится:
«24 июня с утра в ожидании боевого задания летный и технический состав 207-го ДБАП был на аэродроме по своим местам, ожидая приказа в полет на врага. Зарвавшийся фашистский самолет Ю-88, имея на борту награжденного Гитлером летчика (тремя крестами) за свои варварские действия, появился на высоте 80—100 метров над аэродромом. Пройдя первый раз, он развернулся и, выбрав место стоянки самолетов, открыл стрельбу из передних и люковых пулеметов. Командир эскадрильи капитан Гастелло, проявив инициативу, не растерялся и открыл огонь из бортового пулемета по противнику. Умело ведя огонь, капитан Гастелло попал в „юнкерс“ и вывел из строя его правый мотор. Враг пытался уйти, но не смог. Участь фашистов была решена: они были взяты в плен».
Закончив все подготовительные работы, экипаж Гастелло 25 июня отдыхал в ожидании боевого задания.
Это был последний вечер, в который Николай Францевич отдыхал дома. Просмотрел газеты, прослушал по радио последние известия о боевых действиях на фронте, присел на диван с книгой.
Анна Петровна сидела рядом. В эти дни они виделись редко. Николай был то в полете, то на аэродроме, она тоже занята работой…
В первые же дни войны все так изменилось. Люди стали совсем иными. Впоследствии Аня мне рассказывала, как следила за полетами Николаева экипажа, как постоянно беспокоилась за него. Она говорила, что в городе все в большом напряжении, люди молчаливые, задумчивые, в семьях погибших горе и слезы. Все жили в каком-то тягостном ожидании, а чего — никто не знает… шел разговор, будто из мест, расположенных близко к границе, людей будут эвакуировать, и возможно, в ближайшее время.
…Николай понимал настроение жены, знал, что может ожидать жителей авиагородка, но он был уверен, что в случае необходимости должные меры здесь будут приняты, и все будет хорошо. Аню он просил не падать духом, держаться, как положено жене военного летчика.
Они сидели рядом, немного помолчали, а затем Николай прилег на диван и сказал:
— Сегодня мы поработали крепко, чувствую — устал.
В руках он по-прежнему держал книгу. Полистал, но читать так и не стал. Вспомнился ему Борис Шашков. Хороший был товарищ и друг. Любимый всеми полковой поэт. Кто мог подумать, что в первый день войны его не станет! Ребята его очень жалели.
— Когда я возвратился 22 июня из боевого вылета на аэродром, я встретил командира эскадрильи Калиниченко, — сказал он Ане и вздохнул. — Лицо его было бледным. Он смотрит на меня и говорит: «Не вернулся Боря Шашков». Прибегаю в редакцию газеты «Сталинский маршрут», спрашиваю: «Неужели правда?» Редактор газеты Грабченко отвечает: «Да, Николай Францевич, Шашков погиб».
Николай отложил книгу, взял газету и опять, обращаясь к жене, сказал:
— Аня, посмотри нашу дивизионную газету за месяц до начала войны.
Она взяла газету. В ней была напечатана литературная полоса, которая начиналась стихотворением Бориса Шашкова.
Аня хорошо помнила Бориса. Он часто бывал у Николая. Боря пришел в авиацию по путевке комсомола из города Чебоксары, был парторгом, командиром звена. Его звено занимало первое место в подразделении по боевой подготовке. Он также руководил и литературным объединением при редакции. И вот Бориса нет.
Настроение Николая Анна Петровна хорошо понимала, гибель Бориса Шашкова он глубоко переживал, может быть, потому и перевел разговор на стихотворение Янки Купалы.
— «Мальчик и летчик». Прекрасные стихи. Так жалко Бориса. А ведь стихи будто о нем. Да, много у нас было общего… Вот послушай, — и Николай стал читать стихи:
Перед сном он сказал:
— Пошли это стихотворение отцу. Ведь Янка Купала — его любимый поэт. Да и память о Борисе будет.
— Хорошо, Коля, ложись спать. Поспи, пока тихо и нет тревоги…
26 июня 1941 года рано утром Николай Гастелло прибыл в штаб полка. Через несколько минут был уже около самолетов своей эскадрильи. Перед вылетом он собрал все экипажи и сказал:
— Хочу, чтобы каждый из вас хорошо представил себе возлагаемую на нас задачу. Мы должны нанести бомбовый удар по вражеской колонне с горючим, движущейся на восток по шоссе Молодечно — Радошковичи. По данным разведки, здесь у противника на аэродромах большое количество самолетов. Предполагается, что они должны будут совершать налеты на Москву. Перед нами стоит задача сорвать коварный замысел врага, уничтожить скопление транспорта с горючим! Метеоусловия на трассе плохие, возможен дождь, туман. Полет будет нелегкий, но мы должны использовать эти условия для внезапного нанесения удара и с честью выполнить боевое задание Родины!
Рано утром эскадрилья самолетов Ил-4 под командованием капитана Гастелло поднялась в воздух и взяла курс на юго-запад.
Самолеты набрали высоту, командир эскадрильи твердо вел свой корабль по указанному курсу. Как и всегда, самолеты шли боевым строем, придерживаясь установленной дистанции. Николай вспомнил, как он сегодня простился с Аней. Рано утром, позавтракав и поспешно уходя из квартиры, он подошел к ней, посмотрел в глаза и сказал:
— Ну, Анулька, не скучай, лови мой позывной в эфире! — и, как обычно, поцеловал в щеку.
Это были последние проводы мужа в полет, на боевое задание.
Когда Анна Петровна уходила на дежурство, она обратила внимание на карманные часы Николая, лежащие на тумбочке. Подумала: «Забыл. Ведь он всегда уходит в полет с этими часами — памятным отцовским подарком. Видимо, спешил. Улетел с наручными…»
Прошло некоторое время, и эти старинные карманные часы снова вернулись к отцу. Долго хранились в семье. А теперь они являются экспонатом Музея революции…
События, которые произошли на пятый день войны в районе шоссе Молодечно — Радошковичи, вошли в историю и боевую летопись Великой Отечественной войны. В этот день произошел героический, бессмертный подвиг командира эскадрильи капитана Николая Гастелло, совершенный им и его экипажем в самом начале Великой Отечественной войны.
Трудно было в те первые дни, сдерживая натиск озверелых полчищ врага, подробно и достоверно узнать о всех подвигах советских воинов, отражавших бесконечные атаки врагов вдоль всей нашей западной границы. Ведь шли жестокие, кровопролитные бои, и в первое время враг активно продвигался на восток. Ночью и днем наша авиация вместе со всей Красной Армией непрерывно наносила мощные удары по немецко-фашистским войскам. Но наша армия вынуждена была временно отступать, и территория, на которой совершались героические подвиги советских соколов, оказывалась занятой противником. После освобождения этих районов о подвигах героев войны становилось известно более подробно. Со временем скупые строчки официальных протоколов и архивных документов дополнялись показаниями очевидцев, рассказами местных жителей, воспоминаниями сослуживцев. Немало сохранилось и печатных изданий военного времени, фронтовых газет, журналов, рассказывающих о подвигах героев. Все это дало возможность узнать более подробно о бессмертных подвигах героев Великой Отечественной войны.
Весть о огненном таране капитана Гастелло и его экипажа первыми привезли в штаб полка товарищи по эскадрилье старший лейтенант Воробьев и лейтенант Рыбас. Им довелось вместе с командиром бомбить скопление вражеской техники на шоссейной дороге, и они видели, как пылающий бомбардировщик командира эскадрильи устремился на врага. Они услышали прощальные слова командира в тот момент, когда его объятая пламенем крылатая машина шла в свой последний бой — на скопление вражеской техники.
Но случилось так, что эти очевидцы героического подвига своего командира вскоре погибли. Дивизионная газета 42-й авиадивизии в передовой статье, озаглавленной «Раздавить фашистскую гадину», в конце июня 1941 года писала: «С непоколебимой волей к победе бомбят врага летчики нашего соединения. Они показывают безграничную преданность Родине. Высокое искусство бомбежки вражеских войск показали наши летчики, ведомые в бой командирами Титовым и Гастелло. Они точно и без промаха наносили мощные удары, задерживая продвижение противника».
Этот номер газеты печатался, когда еще не было известно о бессмертном подвиге экипажа капитана Гастелло, Через день в этой же газете была помещена статья под заголовком: «Героический подвиг», в которой подробно был описан воздушный бой в районе шоссе Молодечно — Радошковичи.
В последних строках этой статьи говорится: «На землю сверкающей ракетой падал смертельно раненный самолет летчика Гастелло. Он направил свой гибнущий, превращенный в смертельный факел самолет в самый центр скопления вражеских танков. Огромное пламя охватило все кругом… Какую же надо иметь силу воли, чтобы в предсмертное мгновение оказаться достойным такого подвига!» Статья заканчивается словами: «Так, до последней минуты не выпуская из полусожженных рук рычаги управления, с честью выполнил товарищ Гастелло ту самую клятву, которую когда-то он дал перед лицом любимой страны — своей Родины».
Позже сведения о героической гибели капитана Гастелло были в первую очередь дополнены рассказами его боевых товарищей, участниками сражения под Молодечно и Радошковичами, теми, кому довелось вести по радио переговоры с капитаном Гастелло, выполнять его приказания и наблюдать этот, вошедший теперь в историю, огненный таран своего бесстрашного комэска из кабин своих самолетов. Спустя несколько лет стало более подробно известно, при каких обстоятельствах Гастелло развернул свой горящий самолет и вместе со своим экипажем без колебаний ударил им по вражеским войскам.
По этим рассказам удалось восстановить картину боя. Когда самолеты эскадрильи капитана Гастелло достигли шоссе Молодечно — Радошковичи, они продолжали путь боевым строем, вписываясь в плавные извилины шоссе, по которому продвигались колонны вражеской военной техники. Самолеты подходили к месту, где происходила заправка танков горючим.
Здесь скопилось огромное количество техники. Командир эскадрильи вел постоянную связь с самолетами и давал им свои указания. Вся группа с первого захода нанесла мощный бомбовый удар по врагу. Взрывы потрясли воздух. Были разбиты десятки танков, разбросаны в разные стороны орудия, горели автомашины, цистерны. После первого удара самолеты развернулись на второй заход. Снизились до 400 метров. Строем подошли к цели и открыли огонь из бортового оружия. В этот момент зенитная артиллерия противника открыла по нашим самолетам ураганный огонь. Серия взрывов окружила самолет командира эскадрильи. Из пробитого осколком бака хлынула струя горящего бензина, и правое крыло запылало.
Капитан Гастелло оценил обстановку и передал по радио: «Самолет подбит. Охвачен пламенем». Он приказал всем экипажам, сбросив все бомбы на врага, уходить на свой аэродром. Пламя быстро охватило весь самолет командира. За горящей машиной теперь тянулась длинная дымовая полоса. Это был след его пути к бессмертному подвигу…
Огонь пробирался в кабину командира, обжигало руки, самолет мог продержаться в воздухе считанные минуты.
Капитан принял решение таранить врага горящим самолетом. Он приказал своему экипажу покинуть машину. Но в ответ услышал: «Мы остаемся с тобой, командир!» Гастелло повторил приказ. Но и на этот раз был тот же ответ. Самолет, охваченный пламенем, быстро вошел в пикирование. Командир эскадрильи вел его к наибольшему скоплению техники. И всей огненной массой пылающего тяжелого бомбардировщика он протаранил десятки танков, автоцистерн с горючим.
Этот боевой вылет эскадрильи и героический подвиг капитана Гастелло вспоминал гвардии майор авиации в отставке Иван Петрович Власов. Ему довелось служить вместе с Гастелло и участвовать с ним в воздушном бою 26 июня.
«Утром наша эскадрилья, — рассказывал Власов, — вылетела для нанесения бомбового удара по гитлеровской танковой колонне в районе Радошковичи. Над целью мы появились рано утром. Возле шоссе в небольшом перелеске стояла большая группа танков, бензозаправщиков, автомашин с пехотой. Наше появление было неожиданным. Самолеты снизились, вышли из облачности. Нам было видно, как гитлеровцы в панике бросились в перелесок и пытались скрыться. На первом заходе мы сбросили по четыре фугасно-осколочные бомбы. Внизу замельтешили густо разрывы, заполыхало пламя. Разворачиваясь для второго захода, вели огонь из бортового оружия, и в это время вдруг загорелся самолет капитана Гастелло. Он успел на горящей машине произвести разворот, и вдруг, резко пойдя на снижение, на наших глазах врезался в скопление вражеской техники. Мы, участники этого боя и товарищи Николая Гастелло, — рассказывал Иван Петрович, — хорошо знаем, что преданный Родине боец, наш товарищ сознательно пошел на героическую смерть во имя великой цели — защиты своего народа. Я хорошо знал Николая Гастелло, знал его характер, выдержку, трезвый расчет, чему он постоянно учил своих подчиненных. Когда при встрече с товарищами мы вспоминаем его, то уверены, что его легендарный шаг в бессмертие был шагом трезвого поступка в интересах общего дела победы над ненавистным врагом.
Трудно в деталях и точно сказать, о чем говорил командир корабля членам своего экипажа в те предсмертные короткие секунды. Ведь связь в полете между командиром и членами экипажа поддерживалась только по самолетному переговорному устройству — СПУ. Тем не менее абсолютно ясно одно, что решение таранить скопление техники противника на земле горящим самолетом было их совместным решением. В том положении, в котором оказался экипаж тяжелого бомбардировщика, их решение было обдуманным, естественным, согласованным.
Величие и бессмертие подвига капитана Гастелло и состоит в том, что он быстро оценил обстановку, видел и понимал, что это единственный путь, когда он сможет принести своему народу ощутимую помощь в его борьбе с жестоким и сильным врагом, сознательно идя на смерть, ударив по врагу пылающей массой самолета».
Советское правительство высоко оценило героический подвиг капитана Гастелло. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1941 года бессмертному советскому соколу, совершившему беспримерный в истории подвиг во имя своей Родины, командиру авиационной эскадрильи капитану Гастелло Николаю Францевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
Сообщение Совинформбюро о подвиге героического экипажа и Указ о присвоении капитану Гастелло звания Героя Советского Союза вскоре стали известны всем воинам Красной Армии, всем советским людям.
Летчики и штурманы, стрелки и радисты по многу раз перечитывали сообщение о подвиге Гастелло и его боевых соратников. Авиаторы бережно хранили и передавали из рук в руки эти печатные материалы, в которых упоминалась фамилия прославленного героя. Легендарный подвиг Гастелло явился знаменем, поднявшим боевой дух всех воинов Красной Армии, и особенно авиаторов Военно-Воздушных Сил. Многие из них в смертельной схватке с коварным врагом повторили подвиг Гастелло.