На запрос хлебниковских школьников Архив Министерства обороны СССР от 17 апреля 1969 года в письме за № 7205 сообщил ребятам о прохождении военной службы Гастелло Николаем Францевичем и выслал список сослуживцев героя.

Под стеклом в школьном музее хранится документ, в котором говорится, что командир авиаэскадрильи 207-го дальнебомбардировочного авиаполка капитан Н. Ф. Гастелло родился 23 апреля 1907 года в Москве. И дальше идет его послужной список:

«С мая 1932 по декабрь 1933 года — курсант 11-й военной школы пилотов.

С декабря 1933 по ноябрь 1934 года — пилот 82-й авиационной эскадрильи 21-го авиаполка.

В ноябре 1934 года присвоено звание младший лейтенант.

С марта 1937 по апрель 1938 года — командир корабля 2-й тяжелобомбардировочной авиаэскадрильи.

С мая 1938 по июнь 1940 года — командир отряда 1-го тяжелобомбардировочного авиаполка.

С 24 мая 1941 года командир эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного авиаполка».

«Сослуживцы капитана Гастелло:

Титов Георгий Васильевич — полковник, командир полка.

Щеглов Сергей Михайлович — капитан, заместитель командира авиаэскадрильи.

Александров Василий Александрович — лейтенант, штурман звена авиаэскадрильи.

Щукин Дмитрий Петрович — лейтенант, штурман звена авиаэскадрильи.

Якушев Григорий Филиппович — лейтенант, адъютант авиаэскадрильи.

Лучников Петр Кириллович — авиационный механик, воентехник 2-го ранга.

Акимов Константин Васильевич — лейтенант, начальник связи.

Новобранцев Степан Терентьевич — старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи…»

В этом же сообщении говорится, что 207-й дальнебомбардировочный авиаполк 18 августа 1941 года был расформирован.

Из архива Министерства обороны СССР хлебниковским следопытам прислали копию наградного листа на командира авиаэскадрильи 207-го полка 42-й авиадивизии 3-го авиакорпуса капитана Гастелло Николая Францевича. Наградной лист был подписан 26 июня 1941 года командиром 207-го авиаполка капитаном Лобановым и батальонным комиссаром Кузнецовым.

На встрече я зачитала красным следопытам письма бывших сослуживцев и друзей брата, в которых они вспоминали о совместной службе с Николаем Францевичем.

В Москве ребята встретились с начальником медотдела ЦК ДОСААФ СССР А. Е. Мазиным. Он когда-то, как врач, часто перед полетами осматривал Николая и много интересного рассказал ребятам о совместной их службе в Ростове-на-Дону.

Много интересного узнали следопыты и от москвича — генерал-майора авиации в отставке, бывшего командира группы, в которой служил Гастелло, — Бориса Кузьмича Токарева. Его содержательную и задушевную беседу они записали на магнитофон, и ее слушали все учащиеся школы.

Борис Кузьмич подарил для музея фотографии самолетов, на которых летал и воевал капитан Гастелло, подробно рассказал о них. Красные следопыты побывали в Музее Вооруженных Сил СССР, в Музее Военно-Воздушных Сил СССР, в Музее авиации и космонавтики СССР, где видели экспонаты и документы, имевшие отношение к капитану Гастелло. Ребята разыскали немало газет и книг военного и послевоенного времени, читали их и разбирали на школьных конференциях, что также оказало им помощь в их поисковой работе.

Следопыты из хлебниковской школы побывали в Ростове-на-Дону, заходили в дом, где жил Николай Гастелло, видели на здании мемориальную доску с надписью, где говорится, что здесь проживал капитан Гастелло. В доме они встречались с людьми, которые вспоминали героя и много рассказали ребятам о его службе, отдыхе, его увлечениях.

Николай Францевич Гастелло после окончания военной школы пилотов получил назначение в летную часть дальней бомбардировочной авиации. Обычно в летном училище курсанты обучались на маленьких самолетах, привыкали к ним и настраивали себя служить в истребительной авиации. Николай Гастелло отлично овладел этими самолетами, хорошо летал на У-2, И-5, но служить хотел в тяжелой авиации. Желание его было учтено.

Ростовская летная часть имела тяжелые бомбардировочные самолеты конструктора А. Н. Туполева, такие как ТБ-1 (АНТ-4), ТБ-3 (АНТ-6) и другие. ТБ-1 — это один из первых вариантов тяжелых самолетов, выпущен был в 1926 году, скорость полета — 200 километров в час, экипаж состоял из четырех человек: два летчика, штурман и стрелок-радист.

В 1930 году на вооружение ВВС поступил и более тяжелый самолет ТБ-3. Он имел скорость более 220 километров в час, четыре мотора, экипаж восемь человек: два пилота, два механика, штурман, бортмеханик, стрелок-радист и воздушный стрелок. По тем временам этот самолет был самый большой, размах крыльев его достигал 40 метров, полетный вес — 15 тонн. Позже эта машина стала еще тяжелее: полетный вес достиг 20 тонн, поднимала она до 5 тонн бомб.

Самолет ТБ-3, на котором начинал летать Николай Гастелло, был предназначен для ночных полетов, как говорили тогда, для полетов вслепую, имел по тому времени совершенное навигационное оборудование, позволяющее производить посадку ночью и в непогоду. Таких тяжелых боевых машин в то время не было ни в одной другой стране.

Но прежде чем начинать полеты на тяжелом бомбардировщике, Николаю Гастелло пришлось научиться летать на самолете Р-5. Этот одномоторный разведчик или бомбардировщик ближнего действия конструктора Н. Н. Поликарпова поступил в ВВС в 1929 году. Скорость его была 240 километров в час, экипаж состоял из летчика и штурмана.

Позже поступил на вооружение скоростной бомбардировщик ДБ-3б, после реконструкции — ДБ-3ф, или Ил-4, бомбардировщик дальнего действия конструктора С. В. Ильюшина. Он стал поступать в ВВС с 1938 года, имел два мощных двигателя, скорость его около 440 километров в час. Экипаж — четыре человека. По тем временам этот самолет имел хорошие летные и боевые данные. На такой прекрасной боевой машине мечтали в то время летать многие летчики-бомбардировщики.

Николай Гастелло понимал, что летать на таких самолетах — дело сложное, для этого требовалась немалая и серьезная подготовка. Вот почему после освоения самолета Р-5, на котором одновременно повышалась и его летная выучка, он перешел на тяжелый бомбардировщик. Первое время летал вторым пилотом и обязан был в этом качестве налетать не менее 60 часов. Был такой порядок: налетал молодой пилот 60 часов, показал хорошие знания и мастерство управления самолетом, переводили на левое, командирское сиденье.

Как и в училище, здесь, в боевом полку, с первых же дней начались занятия в классах, на аэродроме, в макете кабины самолета. В тяжелой бомбардировочной авиации надо было изучить мощные двигатели, многочисленные приборы, получить большие знания по аэронавигации, радиоделу, бомбометанию и многому другому.

Командир отряда капитан Тупиков первое время смотрел на новичка Николая Гастелло, с некоторым недоверием. Ему казалось, что из такого некрупного, внешне несильного и тихого парня не так просто сделать командира тяжелого корабля. Здесь надо быть сильным и мужественным, уверенно держать в руках не только управление самолетом, владеть сложной техникой, но и руководить экипажем.

Но такое мнение у капитана Тупикова вскоре прошло, как только они стали вместе летать. Командир понял, что его первое представление о Гастелло было ошибочным. Заметил командир и то, что при проведении физподготовки неприметный на вид молодой пилот оказался отличным физкультурником. Он хорошо работал на спортивных снарядах и имел отличную спортивную подготовку. Однажды в сложных метеорологических условиях командир решил взять управление на себя, думая, что Николай в такой обстановке может с управлением не справиться. Но летчик Гастелло попросил командира разрешить ему довести машину до места и посадить ее. Подумав, командир согласился — и не ошибся: Николай отлично справился с управлением самолета и четко посадил машину на аэродроме. Спокойствие, выдержка, уверенность молодого пилота поневоле вызвали у командира отряда чувство глубокого удовлетворения.

Вскоре Николая назначили командиром корабля ТБ-3, экипаж которого считался в бригаде самым последним по своим показателям. Это была проверка молодого летчика на командирскую зрелость: достаточно ли умело он будет руководить коллективом и сумеет ли выправить положение, сложившееся в этом экипаже.

И здесь командование не ошиблось. К зачетному периоду экипаж Гастелло по всем показателям вышел на первое место. Николай был включен в список командиров кораблей, которым поручались особо важные задания. Ему приходилось участвовать в маневрах войск, бывать на воздушном параде в Москве и в строгом строю тяжелых боевых машин проходить над Красной площадью.

В эскадрилье говорили о Гастелло не только как о хорошем командире корабля, но и как об отличном воспитателе, сумевшем мобилизовать экипаж на выполнение стоящих перед ним сложных задач. Члены же экипажа считали его своим близким товарищем, строгим и справедливым командиром, умеющим с каждым из подчиненных найти общий язык. Он всегда мог дать хороший совет и оказать помощь.

Однажды необходимо было разыскать в отдаленном районе заблудившихся школьников. Выполнение этого задания было поручено экипажу Гастелло. Полет проходил в сложных метеорологических условиях, и казалось, что выполнить задание не представлялось возможным.

Этот случай хорошо помнит полковник запаса Иван Васильевич Филиппов, бывший командир авиаполка, в котором служил старший лейтенант Гастелло. Он рассказал:

«Пурга свирепствовала всю ночь, она стала уже стихать, когда на аэродром приехали командующий ВВС округа комдив Буторин и с ним председатель облисполкома. Командующий сообщил, что в двух районах области не вернулись домой 25 школьников. Он сообщил, что когда об этом случае стало известно товарищу Ворошилову, он дал указание для поиска ребят использовать авиацию.

— Кого из летчиков пошлете? — спросил командующий.

Я ответил, что пошлю инспектора по технике пилотирования капитана Меркулова и командира корабля Гастелло.

Николай к этому времени в полку был уже известным пилотом, за него можно было поручиться, задание он выполнит и не подведет. Я рассказал комдиву, как мне довелось летом 1938 года вместе с Гастелло участвовать в трудном полете. В Азовском море терпело бедствие рыболовное судно. Уже вечером я получил задание найти рыбаков и вывести к судну спасательный катер. На выполнение этого задания вместе со мной летал и Николай. Мы шли на высоте 500–600 метров. Вел машину командир корабля Гастелло. Судно удалось отыскать быстро. Надо было еще найти в море спасательный катер, но погода ухудшилась, и пошел дождь. Координаты судна мы радировали в Ростов, а оттуда их должны были передать катерам. Нам можно было и возвращаться, но мучило сомнение, а вдруг нас не так поняли. Штурман Крючков, учитывая сложные метеоусловия, предложил командиру корабля возвращаться на аэродром.

До сих пор помню, как Гастелло возмущался. „Бросить людей в беде! Да как такая мысль только могла прийти вам в голову! — корил Николай штурмана. — Это ведь преступление. Полет будет продолжаться!“ — сказал Гастелло. И я поддержал его мнение. Вскоре мы нашли и спасательный катер, вывели его к аварийному судну.

…Самолеты ушли на задание. Через четыре часа вернулся Меркулов. Школьников он заметил около стога сена. Они были живы и здоровы, Меркулов сбросил вымпел в ближайшую станицу с просьбой послать к ребятам трактор с санями.

Но капитан Меркулов привез и тревожную весть. Пролетая недалеко от района, где должен был вести поиск школьников Гастелло, он попал в полосу мокрого снега — предвестника обледенения. И едва вырвался. А вот самолет Гастелло не возвращался…

Мы начали волноваться, посматривали на часы. Вскоре послышался гул мотора — это возвращался с задания экипаж Николая. Посадив самолет, он выпрыгнул из кабины, подошел к комдиву и доложил, что задание выполнено, дети спасены!

А дело было так: километров за сто от заданного района самолет Гастелло попал в полосу снегопада, началось обледенение, летчик вынужден был посадить машину. Как только снегопад прекратился, он снова взлетел и скоро на ровном поле заметил детей. Опять посадка. С ребятами оказался мужчина-возчик, он их привозил в школу. Но на обратном пути их застала пурга. Возчик выпряг лошадь и пустил ее с расчетом, что она дойдет до села, где и догадаются о случившемся. Всю ночь он не давал ребятам заснуть. Помощь самолета оказалась своевременной. Больного мальчика доставили в поселок, а к остальным ребятам, оставшимся в поле, вскоре прибыл трактор с санями.

О выполнении задания комдив доложил в Москву. Вскоре после этого случая старший лейтенант Гастелло был назначен командиром звена».

С личным составом Николай вел себя просто, по-товарищески, но и требовал должной дисциплины. Часто его можно было видеть с газетой в руках в кругу своих боевых друзей. Он старался обратить внимание своих подчиненных на события в международной жизни. И это понятно почему. Политическая жизнь в Европе и в Азии становилась напряженной, привлекала пристальное внимание всех советских людей.

Уважали Николая в коллективе, приходили к нему за советом и помощью, и командир звена со всеми находил общий язык, помогал словом и делом.

Он умел у каждого подчиненного найти хорошие черты характера и использовал их в общих интересах. Его товарищеские отношения с подчиненными не раз помогали им успешно выполнять сложные задания и занимать в эскадрилье первое место по боевой и политической подготовке. В то же время он был противник панибратства между командиром и подчиненным.

Николай очень серьезно относился к выполнению партийных поручений. Он часто избирался членом партийного бюро эскадрильи, коммунисты уважали его и доверяли ему. Люди к нему шли, и часто с его помощью вопрос решался в пользу просителя. Все к нему относились с уважением, в авиагородке его знали и стар и мал. В свободные дни он был частым посетителем стадиона: давнее пристрастие к спорту не проходило с годами. Да и подчиненные видели в этом достойный пример.

Жена Николая, Анна Петровна, сохранила документы, памятные вещи мужа. Есть у нее и тезисы его выступления перед личным составом на тему «О завершении переходного периода от капитализма к социализму». В этих аккуратно сделанных записях говорится, что наша страна превратилась из аграрной, отсталой в передовую индустриальную державу и по производству промышленной продукции она вышла на второе место в мире. В тезисах приводились данные роста производства важнейших видов тяжелой промышленности и подчеркивалось, что техническая реконструкция народного хозяйства обеспечила быстрый рост оборонной промышленности и технического перевооружения Красной Армии. Все затронутые вопросы увязаны с необходимостью изучения личным составом новой техники, поступающей на вооружение Красной Армии и, в частности, авиационной.

В тезисах Николая было сказано о значении авиации и в народном хозяйстве. Приводятся примеры подвигов летчиков, спасших в 1934 году челюскинцев, — первых удостоенных звания Героя Советского Союза — Водопьянова, Доронина, Каманина, Леваневского, Ляпидевского, Молокова, Слепнева…

Читая эти наброски для беседы с подчиненными, естественно, приходишь к выводу: Николай интересовался жизнью широко и полно. Его интересы значительно выходили за рамки служебных обязанностей.

Когда в авиагородке Николай получил жилплощадь, к нему сразу же приехала Анна Петровна. Жили с женой они дружно, и семью Гастелло в городке часто брали в пример. Да и как же иначе? Анна Петровна очень любила книги, и у нее сразу же появилась домашняя библиотека, начало которой было положено еще в Муроме, с подарка ее отца, который, провожая молодых, дал им много интересных книг. В свободное время они любили устраивать вечера, где книги нередко читались вслух.

По вечерам к Гастелло приходили знакомые. Всех их Анна Петровна встречала ласково и приветливо. Обычно она читала только новинки, и поэтому с каждым вечером слушателей прибавлялось.

Особой любовью пользовалась книга Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Ее читали не раз, и всегда смеялись от души. В домашней библиотеке Гастелло были произведения Толстого, Некрасова, Тургенева, Пушкина, Чехова. Много учебников, книг по авиации. Эта библиотека помогала Николаю в его работе, в подготовке к проведению занятий с личным составом. Здесь находился и большой альбом с набором всевозможных открыток: особенно много было открыток с репродукциями картин Репина, Айвазовского, Шишкина, Серова, Левитана и многих других художников. Эти открытки имели небольшие тексты с пояснением, и когда собирались друзья, альбом неизменно привлекал их внимание, каждый вспоминал, когда и где он видел ту или иную картину, вспоминали о Ленинграде, Москве, Киеве, Харькове…

Их соседями по квартире была семья штурмана Чистякова. Жили с ними Гастелло душа в душу. Когда у Чистяковых родился ребенок, то Анна Петровна всегда с большим желанием помогала молодой матери: она очень любила детей. Приходилось соседям и вместе готовить обед. Обедали обычно в комнате Гастелло, чтобы не разбудить малыша. Их нередко можно было видеть вместе в городе, куда выезжали за покупками. Бывали и на прогулках, в лесу, на реке. А за вечерним чаем нередко вспоминали, как жили в Хлебниково. Николай очень любил Подмосковье и всегда вспоминал родные края.

— Помнишь, Аня, пруд, — бывало, вспоминал он, — у которого мы всегда отдыхали? Это место так напоминало картину Поленова «Заросший пруд»!

Аня рассказывала о старом Петрограде, когда совсем маленькой девочкой училась там в гимназии. Николай засиживался с Чистяковым за шахматами.

Немало приходилось Николаю работать и над дальнейшим повышением своих теоретических знаний. Этого требовали условия работы, многие вопросы приходилось решать самостоятельно.

Его помощником часто становилась Анна Петровна, и помощь ее была заметной. Он говорил ей:

— Ты, Аннушка, незаменимая помощница! С тобой, как в институте, — ты и лаборант, и ассистент, и консультант.

Николай вычерчивал схему полета в новый район, вешал ее на стене. Надо хорошо знать ориентиры новых маршрутов, это необходимо было каждому командиру корабля. Он становился спиной к схеме и называл ориентиры на память, Аня смотрела на схему и проверяла его. Случалось, она помогала ему по географии, русскому языку. Не оставался в долгу перед женой и Николай. Он старательно помогал ей по хозяйству. Всегда в их комнате была отменная чистота и порядок — результат их совместного труда.

Так и шла их счастливая семейная жизнь в авиагородке под неумолкаемый гул моторов воздушных кораблей. Николаю часто приходилось бывать в полетах, это были и тренировки, и вылеты на выполнение особых заданий. Аня хорошо понимала мужа, видела, с каким рвением он выполняет свои служебные обязанности, чувствовала, что он на работе горит, и иначе не может. Она гордилась им и… немного ему завидовала.

Из окна их квартиры было видно, как шли на посадку самолеты. И когда Николай уходил в полет, Аня часто, стоя у окна, ждала, когда приземлится его «Голубая двойка»: на самолете ТБ-3, которым командовал Николай, белой краской была нарисована цифра «2».

Когда Николай Гастелло со своими самолетами перебазировался на другой аэродром под Смоленск, ростовские друзья долго не могли забыть своего боевого товарища, друга, мастера на все руки, отменного баяниста и его жену Анну Петровну.

Вспоминали друзья Николая как человека, который минуты не сидел без дела, и тогда на память приходило его излюбленное изречение: «Минута есть частица жизни, и ее надо прожить, ощущая прелесть жизненной красоты». Он считал, что каждая минута, прожитая человеком, должна быть приятной и счастливой.

С детства он приучил себя ни минуты не сидеть сложа руки и к любому делу относился очень серьезно. Не прошло для него даром и время, когда мальчишкой трудился он в мебельной мастерской. Много лет спустя, уже взрослым, в свободные минуты не забывал он своего былого увлечения: что-то выпиливал, что-то вырезал, иногда лепил или зарисовывал. Он делал интересные игрушки, обращавшие на себя внимание и взрослых. И не только игрушки, вся мебель в квартире была сконструирована и сделана им.

Мастерской служила кухня, здесь стоял небольшой столик, напоминающий верстак, а в нем находился всевозможный столярный и слесарный инструмент. Бывали вечера, когда Николай, увлеченный интересной работой, забывал, что пора ложиться спать.

На столе, за которым Николай читал, писал, готовился к занятиям, стоял красивый чернильный прибор. Он напоминал собой целый комплект авиационной техники и вооружения. Здесь было все: от самолета вплоть до пулеметной гильзы, а некоторые еще более мелкие предметы можно было рассматривать только с помощью увеличительного стекла.

Таких поделок в квартире было немало. Например, часы-ходики. Ничего особенного, казалось, они не представляют. Однако часы имели приспособление: в определенное время включали радиоприемник. Это был своеобразный будильник, он одновременно включал радио, будил спящего и показывал время. Или электрический звонок: зазвенит — и включается свет в прихожей.

Но наибольший интерес представляли модели самолетов. Это было самое любимое его занятие. Моделированием он увлекался с малых лет. О его моделях самолетов товарищи говорили, что это уникальные вещи. Одна модель была особенно оригинальна — имела четыре вращающихся пропеллера, они создавали впечатление полета самолета, а если в комнате выключали свет, автоматически включались лампочки внутри модели.

Николаю Францевичу часто приходилось проводить занятия с молодыми летчиками, и на этих занятиях он всегда демонстрировал свои модели, они являлись хорошим наглядным пособием.

Хочется вспомнить еще один интересный прибор, сделанный им с помощью товарищей. В 1937 году летчик Валерий Павлович Чкалов совершил известный всему миру героический перелет из Москвы через Северный полюс в Америку. В знак уважения к прославленному экипажу Николай решил сделать Валерию Павловичу Чкалову подарок — чернильный прибор. Он поделился с товарищами своими мыслями, и они поддержали его. Началась совместная кропотливая работа. Долго пришлось делать этот прибор. Был выточен небольшой шар, как бы представляющий нашу землю. На этом шаре были нанесены очертания материков, а над ним держался маленький красный самолет Чкалова. Шар установлен на мраморной доске, изображающей аэродром, на котором стоят фигурки самолетов.

Работа шла к концу, и вдруг пришло известие о трагической гибели Чкалова. А чернильный прибор так и остался стоять на столе Николая Францевича.

Было еще интересное занятие Николая. В детстве, около матери, он научился пользоваться швейной машинкой, кое-что шил и получалось неплохо.

Бывало, скажет мне:

— Давай, сестренка, твоей кукле платье сошьем.

Мне, признаться, до слез было обидно, что у Николая получалось это лучше, чем у меня, девчонки. Помогал он и маме. Однажды переделал даже гимнастерку для себя, подогнал шинель. Бывало, шил и для жены. Соседи, жены командиров нередко спрашивали ее, у какой портнихи платье шила, а она улыбалась и отвечала:

— У меня дома свой мастер, это работа Николая.

Мама долго хранила, а теперь продолжаю хранить я металлическую «ногу», которой когда-то в детстве пользовался Николай, когда чинил себе и своим товарищам обувь, разбитую на футбольном поле. Сапожное ремесло, надо сказать, выручало его и тогда, когда он учился в школе пилотов, а затем служил. Приезжая в отпуск, он частенько садился за маленький столик, как настоящий сапожник подвязывал передник, брал металлическую «ногу» и принимался за ремонт поношенной обуви всех родственников. Сидит постукивает, а мама подойдет, тронет за плечо, скажет:

— Отдохнул бы ты лучше, Коленька. Ты теперь летчик, командир, и неудобно вроде сапожничать, люди увидят, смеяться будут.

Николай отшучивался:

— Ничего, мама, пусть посмотрят, что красные командиры все делать умеют! Да и в нашей службе всякое бывает. Военный человек все должен уметь. Вспомни, как ты мне говорила, что труд облагораживает человека. Ты должна гордиться, что твой сын, до того как стать летчиком, был токарем, слесарем, столяром, портным, баянистом и… футболистом. — И в этом Николай был прав.

В гарнизонном клубе у них был кружок «Мастер на все руки». Занимались там в основном дети военные.

Так им всегда говорили, будьте такими же, как Николай Францевич Гастелло.

В городке его знали все. Он вставал утром очень рано. И чуть ли не одним из первых появлялся на улице в тренировочном костюме. Физзарядкой он занимался при любой погоде. Но любимым видом спорта для брата по-прежнему оставался футбол. Все, кто знал Николая Гастелло, прежде всего при разговоре вспоминали какой-нибудь из матчей, где он играл. В футбол он играл все время, хотя ему перевалило уже за тридцать, но товарищи по команде и болельщики считали его хорошим игроком.

Бывшие сослуживцы по Ростову вспоминают такой случай: во время одной игры Николаю повредили ногу. Военврач эскадрильи А. Е. Мазин запретил ему на время играть. Но случилось так, что начались соревнования на первенство эскадрилий. Гастелло пришел к врачу, стал убеждать, что в этом соревновании ему надо обязательно участвовать, иначе, мол, подведет товарищей. Врач долго не соглашался, убеждая его, что он еще не совсем здоров. Но трудно, видно, было устоять перед просьбой Николая. К тому же и сам врач был большим ценителем футбола и, посмотрев ногу, дал добро, но строго предупредил быть поосторожнее.

Этот матч прошел успешно. Победу одержала команда, в которой играл Николай.

Когда Николая назначили командиром эскадрильи, служебных дел у него значительно прибавилось. Около двух месяцев он не посещал тренировок и не участвовал в соревнованиях. Заметили это и болельщики, стали спрашивать, что случилось с защитником Гастелло, почему его не видно на поле.

Шел к концу розыгрыш первенства эскадрилий. Футболисты почувствовали, что без Николая первого места им не видать. Футбольная команда эскадрильи в полном составе явилась к комиссару Чернову. Комиссар сразу же вызвал к себе капитана Гастелло. Разговор был коротким. Николая уговаривать не надо было. Он, козырнув, сказал:

— Раз надо, значит, буду играть!

В этот же день он явился на тренировку. Ребята сразу же почувствовали уверенность, с появлением капитана команды пришла и победа.

15 июня 1941 года, за неделю до начала войны, между футбольными командами второй и четвертой эскадрилий состоялся футбольный матч. Командир эскадрильи Николай Францевич Гастелло выступал тогда защитником и был примером для многих игроков, не уступая ни в беге, ни в виртуозном владении мячом молодым. Ему тогда шел тридцать четвертый год.

Этот матч был последним, в котором участвовал Николай. В письме ко мне бывший сослуживец брата полковник запаса Иван Федорович Суковицын из Харькова сообщал:

«Наша бомбардировочная авиационная дивизия базировалась на полевом аэродроме около железнодорожной станции. Я тогда занимал должность заместителя командира бомбардировочной авиаэскадрильи 96-го бомбардировочного авиаполка. Николай Францевич был командиром авиаэскадрильи в соседнем полку. На аэродроме наши самолеты находились рядом. Жили мы с Николаем близко и часто встречались, были с ним в хороших, приятельских отношениях. Особенно и на всю жизнь мне запомнился день 21 июня 1941 года. Мы встретились с Николаем около Дома офицеров. Он был одет в спортивную футбольную форму, бежал на тренировку. Стадион находился рядом с Домом офицеров. Мы обменялись с ним спортивными новостями, совершенно не предполагая, что на следующее утро начнется война…»