Глава тридцать седьмая.

О женщине по имени Ненгамо

Так было однажды услышано мной. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анатхапиндада. В то время в той стране жила женщина по имени Ненгамо, очень бедная, существовавшая подаянием. Та женщина, видя, как царь, сановники и весь народ, чтят подношениями Будду и его общину, подумала: «Что за грех я совершила [в прежнем рождении], если так бедна, низкородна и нет у меня даже семян для поля благих заслуг?»

Очень расстроилась и опечалилась Ненгамо, подумав так. Целый день с утра до вечера она просила подаяние и добыла только одну монетку. Взяв эту единственную монетку, она пришла к торговцу маслом, чтобы купить масла. Торговец маслом сказал:

– На одну монетку можно купить слишком мало масла. Для чего оно тебе нужно?

И Ненгамо правдиво все ему рассказала. Тогда продавец маслом пожалел ее, продал ей масла и еще добавил от себя, Обрадованная Ненгамо взяла масло, пришла в храм, поставила лампаду перед обликом Будды и, сказав: «Подношу это Будде Победоносному», произнесла такое моление: «Ныне я. нищая, жертвую Будде маленький светильник. В силу этой благой заслуги да обрету я в будущем [рождении] светильник мудрости, чтобы развеять скверну мрака всех живых существ». И, произнеся это моление, она удалилась.

Другие светильники ночью погасли, лишь один светильник Ненгамо горел до рассвета. В то время дежурил Маудгальяяна. С рассветом он пришел, чтобы собрать остатки масла, и обнаружил один светильник, горящий ярким пламенем. В этом светильнике не иссякло масло и не уменьшился фитиль, казалось, что он только что зажжен. Маудгальяяна подумал, зачем светильнику гореть днем, и дунул, желая потушить его. Но тот не погас. Маудгальяяна пытался погасить его рукой, тоже не смог. Тогда Маудгальяяна набросил на светильник одежду, но тот все же не потух. Победоносный, видя это, сказал Маудгальяяне:

– Хотя ты и хочешь погасить этот светильник, но этого светильника тебе не погасить. У тебя, моего ученика, нет сил, чтобы задуть его. Если ты даже соберешь воедино воды четырех океанов и поднимешь их ветром на этот светильник, то и тогда он не погаснет. И все это потому, что этот светильник создан великим помыслом о сотворении всем людям огромного блага.

Когда Победоносный произнес эти слова, то перед ним явилась Ненгамо, коснулась головой стопы Победоносного, и тот предсказал ей следующее:

– По прошествии двух калп ты, нося имя «Свет лампы», обретешь буддство и станешь обладательницей десяти трансцендентных способностей.

Услышав это предсказание Победоносного, Ненгамо очень обрадовалась, опустилась на колени и смиренно попросила принять ее в монашество. И Победоносный принял ее в монашество.

Достопочтенный Ананда и Маудгальяяна, будучи очевидцами предсказаний Победоносного и принятия Ненгамо в монашество, преклонив колени и сложив вместе ладони, обратились к Победоносному с таким вопросом:

– Какое деяние совершила Ненгамо в прошлом [рождении], если вплоть до сего времени она была очень бедна и ей не хватало на жизнь? И за какое деяние при встрече с Победоносным она была почтена?

И рассказал на это Победоносный Ананде [и Маудгальяяне].

Давным-давно в мир пришел будда Кашьяпа. В то время жена одного домохозяина пригласила будду и его общину на угощение. Несколько ранее будду пригласила и другая, бедная женщина, которую Кашьяпа посетил в первую очередь, и женщина та сподобилась блага одного возвращения.

Тогда жена домохозяина, будучи женщиной знатной, бога той и высокородной, стала бесчестить бедную женщину, сказав при этом:

– Почему же Победоносный сначала отозвался не на мое приглашение, а на приглашение нищей?!

И за оскорбление благородного эта богатая женщина на протяжении пятисот рождений появлялась на свет неимущей, в числе тех, кто живет подаянием. Однако за то, что она на следующий день, исполненная веры, с радостью почтила подношением будду Кашьяпу и его монашескую общину, сейчас, встретившись с Буддой, вступила в монашество и выслушала предсказания Победоносного.

Тут царь, его советники, многие люди, услышав предсказание Будды, данное им бедной женщине после подношения Будде светильника, стали чтить ее, приготовили достаточное количество прекрасных вещей, необходимых для жизни, и поднесли ей. Юноши и девушки той страны, высокородные и низкородные,- все приготовили ароматные светильники и поднесли их Победоносному, находившемуся в саду Джетавана. Множество людей, поднесших светильники, заполнили ими весь сад Джетавана, и светильники мерцали повсюду, словно звезды в небесах. А подношения шли день за днем, и так беспрестанно в течение семи суток.

Тогда обрадованный и удивленный Ананда вознес хвалу [Победоносному], сказав:

– Сколь велики достоинства Победоносного! – и спросил у него: – Что за благое дело сотворил в прошлом [рождении] Победоносный, если стал обладателем столь бесчисленного количества светильников?

И рассказал Победоносный Ананде следующее.

Давным-давно здесь, в Джамбудвипе, был царь по имени Басили, которому подчинялось восемьдесят четыре тысячи вассальных князей. Супруга царя родила сына с телом золотистого цвета. Мальчик был отмечен тридцатью двумя телесными знаками великого существа и обладал восьмьюдесятью [второстепенными] знаками физического совершенства. На макушке ребенка находилась сверкающая драгоценность, слепящая глаза.

Позвали гадателя, чтобы тот, определив характер знамений, дал ребенку имя. Гадатель, посмотрев на мальчика, был удивлен его телесными знаками и, обследовав руку ребенка, сказал:

– Превосходно! Этому царевичу нет равных ни среди богов, ни среди людей. Если он пойдет по светской стезе, то станет Чакравартином, вселенским монархом. Если изберет монашество, то станет буддой.

Затем гадатель спросил царя:

– Какие удивительные знамения наблюдались при рождении царевича?

– Когда родился царевич, – ответил царь, – то на макушке у него была сверкающая драгоценность.

И гадальщик назвал царевича Ринцен Цзюкпю, что означало «Драгоценная корона».

Когда мальчик подрос, он принял монашество и, приле- жая на стезе духовного совершенствования, стал буддой, сотворив живым существам несчетное количество добрых дел.

Как-то царь-отец пригласил будду с монашеской общиной и устроил в их честь трехмесячную раздачу угощения.

Один монах по имени Арья Митра взял на себя обязанность обеспечить храм лампами на эти три месяца. Изо дня в день он обходил города и селения, выпрашивая у купцов, домохозяев и прочих людей сливочное масло, растительное масло, светильники и фитили. У того царя была дочь, которую звали Муни. Видя с крыши своего дворца, как хлопочет тот монах, ежедневно обходя селения, она прониклась к нему жалостью и послала к монаху человека с таким вопросом:

– О благородный! Чем ты так занят, что постоянно подвергаешься подобным хлопотам?

– Я взял на себя обязанность на протяжении трех месяцев обеспечивать светильниками Будду и его общину,- ответил монах, – поэтому брожу по селениям и прошу у набожных мирян сливочное масло, растительное масло, фитили и другие необходимые принадлежности.

Когда до дочери царя довели ответ монаха, она очень обрадовалась и велела передать ему следующее:

– Впредь ты избавишься от своих постоянных хлопот, я сама приготовлю все необходимое для светильников, приходи и бери!

– Так и сделаю, – ответил на это монах.

И впредь он стал постоянно получать [от царевны] масло для светильников и все необходимое и доставлять их в храм. Поскольку монах Арья Митра, так изо дня в день жертвуя лампы, породил помысел о великом благе для всех, то Победоносный предсказал ему:

– В будущие времена, по прошествии бесчисленных калп, ты станешь буддой под именем Диранггара, или «Творитель ламп», обладателем тридцати двух [телесных] признаков великого существа.

Царская дочь Муни, прослышав про такое предсказание о монахе Арья Митра, подумала: «Лампы, пожертвованные Будде, приготовила я. Однако монах, который только побудил меня к этому, удостоился такого предсказания, а я – нет». И, подумав так, она пришла к Будде и правдиво рассказала ему о своих мыслях. Тогда Будда сказал:

– Девушка Муни! В будущие времена, когда пройдет девяносто одна безмерная калпа, ты станешь буддой под именем Шакьямуни и будешь обладать тридцатью двумя признаками великого существа.

Чрезвычайно обрадованная девушка припала главой к стопам Будды и попросила принять ее в монашество. После того как Победоносный принял ее в монашество, она неустанно прилежала на пути духовного совершенствования.

Затем Победоносный сказал Ананде:

– В то время, в той жизни, монах Арья Митра был буддой прошлых времен Диранггарой. Царская же дочь – это я ныне. В силу того что раньше я жертвовал лампы, на протяжении бесчисленных калп наслаждался благами этой заслуги в мире богов и людей, а мой облик отличался от других красотой и благородством. Сейчас же, став Буддой, обладаю множеством светильников.

После этого рассказа Победоносного некоторые из многочисленных окружающих обрели духовные плоды от первого до четвертого, некоторые породили благой корень для становления пратьекабуддой, некоторые же породили помысел о наивысшем духовном пробуждении.

Достопочтенный Ананда и другие окружающие Будду с огромной радостью выслушали сказанное им.

 

Глава тридцать восьмая.

О Башицзире – сыне домохозяина

Так было однажды услышано мной. Победоносный пребывал в Раджагрихе, на Коршуньей скале. В то время в той стране жил очень богатый домохозяин по имени Шири, обладатель большого достояния, чьи кладовые были полны драгоценностями семи видов. Он взял жену из равного рода, которая вскоре понесла и, когда прошло полное количество месяцев, родила мальчика, столь красивого, что равных ему не было на свете.

Обрадованные родители позвали гадальщика, который, осмотрев признаки мальчика, сказал:

– Ребенок этот отмечен знаком благой заслуги и станет хранителем рода.

Крайне обрадовавшись, родители мальчика сказали гадальщику:

– Дай ребенку имя.

Тогда гадальщик спросил:

– Какие знамения или странные вещи имели место со времени зачатия мальчика?

– Никаких, – ответил отец, – кроме тою, что мать ребенка, которая раньше не отличалась [умением] красиво говорить, с зачатием сына стала очень красноречивой.

– Да будет имя ребенка Башицзир, – ответил тогда гадальщик.

Попечением родителей рос Башицзир и стал умным и сильным юношей. Как-то раз, забавляясь с приятелями, он увидал в одной низкородной семье чрезвычайно красивую и обходительную девушку и, влюбившись в нее, задумал на ней жениться. Вернувшись домой, он сказал отцу с матерью:

– Возьмите ту девушку мне в жены.

– Мы родовиты и знатны, – отвечали родители сыну, – а та девушка происходит из низкого рода. Как же можно брать ее в жены!

– Какое мне дело до родовитости, – отвечал им опечаленный юноша, – я люблю именно эту девушку, поэтому возьмите ее мне в жены. Если она не станет моей женой, то я покончу с собой.

Тогда родители не стали больше препятствовать сыну и начали сватать ту девушку. В ответ на сватовство родители девушки сказали:

– Вы высокородны и знатны, мы же низкого, презренного происхождения, поэтому нельзя нам породниться. Зачем же просите нашу дочь?

Однако юноша был влюблен в девушку, и сватовство возобновилось, на что родители девушки сказали:

– Если юноша освоит все виды нашего трудного искусства – пение, танцы, гимнастические трюки – и публично покажет их перед царем, то мы породнимся.

Пренебрегая презрением, с которым [люди] относились к изучению скоморошьего искусства, юноша освоил все его виды. И вот однажды царь устроил представление, где лучшие гимнасты лазали по шесту, прыгали, ходили по канату, показывая все виды своего ремесла. Туда же пришел сын домохозяина и показал свое искусство канатоходца. Царь, который отсутствовал во время его выступления, приказал:

– Покажи еще раз!

Уставший юноша пошел по канату, но посередине сорвался с него.

– Нет мне опасения! – в ужасе воскликнул он.

Тогда Маудгальяяна, прибывший в то место, подхватил его, не давая упасть на землю, и спросил:

– Хочешь, не расставаясь ни с телом, ни с жизнью, вступить в монашество или предпочтешь упасть на землю, но взять девушку в жены?

– Если останусь в живых, – отвечал юноша, – то мне и жена не нужна.

Тут Маудгальяяна сотворил землю из воздушного пространства, и на нее благополучно опустился юноша, не испытывая страха. Очутившись на земле, он очень обрадовался и, следуя за Маудгальяяной, пришел туда, где находился Победоносный. Там он коснулся главой стопы Победоносного и совершил пожертвование Будде. И Победоносный подробно рассказал ему о достоинствах творения милостыни, соблюдения духовных обетов, рождения в высокой сфере богов, о скверне желаний, о благостности монашества. И от этого мысли юноши полностью освободились [от скверны], и, обретя первый духовный плод, он попросил Победоносного разрешить ему вступить в монашество, просил наставить его в святом Учении.

Победоносный разрешил, и волосы на лице и голове юноши сами собой сбрились, и он стал монахом; прилежая в Учении шраманов, отринул всю скверну и обрел архатство.

Тогда достопочтенный Ананда обратился к Победоносному с такими вопросами:

– Что связывало в прошлом этого монаха и девушку, если он питал страсть к ней до тех пор, пока жизнь его не оказалась под угрозой? Что за благой корень взрастил Маудгальяяна, если он спас жизнь [юноши], и по какой причине [этот юноша] в конце концов стал архатом?

И поведал Победоносный Ананде следующее.

Давным-давно, безмерное число калп назад, здесь, в стране Варанаси, у одного домохозяина родился сын невиданной красоты. В то время к домохозяину прибыл из-за моря один человек, который преподнес ему птичье яйцо, а домохозяин взял его. Вскоре яйцо треснуло, и из него появился вполне сформировавшийся птенец. Домохозяин подарил птенца сыну.

Ребенок и птенец выросли вместе и очень привязались друг к другу. Когда сын домохозяина хотел пойти посмотреть какое-нибудь зрелище, он садился птице на спину, и та, неся его, взмывала в небо и летела. Когда же [юноша] пресыщался [зрелищем], птица доставляла его домой. И так они путешествовали ежедневно.

Как-то раз юноша услышал, что в стране другого царя устраивается веселое представление. Сев на птицу, юноша отправился в ту страну посмотреть на это зрелище. Птица опустилась на вершину дерева, а юноша слез и отправился на место представления. По дороге он встретился с царской дочерью, влюбился и соблазнил ее. Но тайна раскрылась, юноша был схвачен царем и приговорен к смерти. Тогда сын домохозяина сказал царю:

– Зачем казнишь меня оружием. Разреши мне влезть на верхушку дерева и разбиться, прыгнув вниз.

Царь разрешил. Тогда юноша влез на дерево, сел верхом на птицу и улетел, чем спас себе жизнь.

– Ананда! В той жизни, в то время, сын домохозяина и был нынешний Башицзир. Царская дочь – ныне та низкородная девушка. А птицей был тогда Маудгальяяна. В прошлые времена та птица спасла [юноше] жизнь, которая подвергалась опасности из-за чувственной страсти. Ныне Маудгальяяна спас [сына домохозяина], жизнь которого тоже из-за чувственной страсти могла прерваться.

Причина же обретения этим монахом плода мудрости и непорочности состоит в следующем. В давние времена здесь, в Варанаси, один пратьекабудда обратился за подаянием к некоему домохозяину, и тот домохозяин, дав подаяние, попросил [пратьекабудду] наставить его в Учении.

– Я не в состоянии проповедовать Учение, – ответил пратьекабудда, швырнул в небо чашу для сбора подаяния, взмыл вверх и исчез.

Тогда домохозяин подумал: «Хотя этот достопочтенный человек и обладает великой магической силой, но в святом Учении наставить не может» – и произнес такое моление: «В будущем [рождении] да встречусь я с благородным, от которого в противоположность этому достопочтенному человеку получу неиссякаемое наставление в святом Учении!» В результате этого [моления] он обрел плод мудрости и архатства.

Воистину возрадовались многочисленные окружающие сказанному Победоносным. Некоторые обрели духовный плод вступления в поток, одного возвращения, невозвращения и архатства. Некоторые породили благой корень пратьекабудды. Некоторые породили помысел о духовном пробуждении.

И все радовались словам Победоносного.

 

Глава тридцать девятая/

О домохозяине по имени Юкбацзен

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анатхапиндада. В то время в той стране жил один очень бедный брахман по имени Циндя Лосюся. Жена брахмана была безобразна и слепа, она родила семь дочерей, [но не родила] ни одного сына. Дочери брахмана все были выданы замуж. Как-то раз собрались зятья у брахмана, а его жена, женщина вспыльчивая и злая, разгневалась на приход дочерей с зятьями, за что дочери, в свою очередь, изругали мать.

Когда настало время жатвы, бедняк брахман занял у соседа вола. Работая в поле, он не приглядывал надлежащим образом за волом, и тот потерялся. Тут Циндя Лосюся подумал так: «Какой грех совершил я [в прежнем рождении], если прихожу домой – жена постоянно бранится, дочери и зятья презирают, а сейчас потерял вола, занятого у соседа? Если не найду его, то не знаю, что и делать».

Одолеваемый печальными мыслями, он увидал вдалеке Татхагату, сидевшего под деревом в безмятежном спокойствии. Опершись на палку, брахман издалека наблюдал за Буддой и думал: «Сколь счастлив монах Гаутама. Нет у него бранчливой жены, нет ни злых дочерей, ни кичливых зятьев. К сбору урожая ему не надо брать взаймы вола и наживать себе тем хлопоты».

Победоносный, сердцем познав мысли брахмана, сказал:

– Как ты и думаешь, мне действительно ничто не досаждает: раз нет злой жены, то нечего говорить о ругани и брани, нет зла и от семи дочерей, и зятьев также нет, и нет нивы, чтобы жать, и нет хлопот от потери вола. Не хочешь ли ты вступить в монашество?

И ответил на это брахман Победоносному:

– Сейчас я думаю о семье как о могиле, о жене и дочерях как о врагах. Если Победоносный примет меня в монашество, то я вступлю.

– Приди во благе! – сказал на это Победоносный. И тут же волосы на лице и голове брахмана сами собой сбрились, и он стал монахом. После этого Победоносный преподал [новообращенному] должным образом Учение, отчего тот избавился от всякой скверны и стал архатом.

Тут обратился к Победоносному Ананда и сказал:

– Прекрасно! Уму непостижимы блага, творимые Победоносным для живых существ. Что хорошего совершил этот брахман в прошлом [рождении], если он избавился от зла всех грехов и обрел великое благо, подобно тому как [испачканная] белоснежная хлопчатобумажная ткань [снова] обретает [свой природный] цвет?

На это Победоносный ответил Ананде:

– Этому брахману я не только теперь пользу принес и сделал его пребывающим во благе. В давно прошедшие времена я также от всех грехов его освободил и сделал счастливым.

– Соизволь поведать, – попросил Ананда, – каким образом этот брахман был сделан счастливым в давно прошедшие времена.

– Слушай хорошенько и запоминай, – сказал тогда Победоносный, – а я тебе поведаю.

– Именно так и буду слушать, – ответил Ананда на эти слова Победоносного, и тот рассказал ему следующее.

Давным-давно, бессчетное и безмерное число калп тому назад, жил царь по имени «Прекрасный», который правил в соответствии с Дхармой. В то время в той местности был брахман, которого звали Юкбацзен. Тот брахман был весьма беден, и не было у него ни еды, ни одежды.

Как-то раз он занял вола у одного домохозяина. Проработав день, он привел вола во дворик домохозяина, который в то время ужинал. Юкбацзен оставил вола во дворе, а вол вышел через другие ворота и исчез.

Поев, домохозяин встал и, не обнаружив вола, спросил Юкбацзена:

– Где вол?

– Я привел его к тебе, – отвечал тот.

– Ты потерял моего вола, верни его! – воскликнул домохозяин.

– Я не терял вола, – настаивал Юкбацзен.

Тогда оба порешили: «Пойдем к царю, пусть он рассудит, кто из нас прав, а кто не прав». И, решив так, они направились к царю.

Когда они шли по дороге, то у одного прохожего вырвалась кобыла, и тот крикнул Юкбацзену:

– Держи кобылу!

Юкбацзен взял камень, швырнул его и, попав в кобылу, сломал ей ногу.

– Ты погубил мою лошадь, давай другую! – закричал тот.

– Почему это я должен давать лошадь?! – возразил Юкбацзен.

– Тогда пойдем к царю, пусть он решит наше дело, – сказал прохожий. И они вместе пошли дальше.

Юкбацзен решил убежать. Он вскочил на стену, [окружавшую один дом], и спрыгнул с нее. А под стеной находился ткач, занимавшийся своим ремеслом. Юкбацзен упал на него, да так, что ткач испустил дух.

Тут жена ткача схватила Юкбацзена и закричала:

– Ты убил моего мужа, верни мне мужа!

– Как же я верну твоего мужа? – удивился Юкбацзен.

– Тогда пойдем к царю, пусть он решит наше дело, – сказала та.

По дороге им встретилась глубокая река. С другого берега реку переходил плотник, державший в зубах топор.

– Глубокая ли река? – спросил у него Юкбацзен.

– Глубокая, – ответил тот, роняя топор в воду.

Не найдя топора, плотник схватил Юкбацзена, крича:

– Ты бросил в воду мой топор!

– Я не бросал твоего топора, – возразил Юкбацзен.

– Пойдем к царю, пусть он решит наше дело, – сказал плотник. И все вместе пошли дальше.

Устав, они зашли в дом к торговке вином и попросили вина. У торговки был новорожденный сын, который спал [на лавке], прикрытый одеждой. Юкбацзен сел на него и насмерть задавил ребенка.

Мать мальчика схватила Юкбацзена, крича:

– Ты убил моего сына, верни мне сына!

– Я не убивал твоего сына, и как я его верну? – сказал Юкбацзен.

– Тогда пойдем к царю, чтобы он рассудил нас, – сказала та. И все вместе пошли дальше.

По дороге они проходили мимо дерева шагодака, на котором сидел ворон. Ворон, увидав Юкбацзена, крикнул ему:

– Ты куда идешь?

– Я не иду, меня ведут, – отвечал тот.

– Куда ведут?

– К царю.

– В таком случае, – сказал ворон, – спроси царя от моего имени следующее: «В некой местности на дереве шагодака сидит ворон. Когда он сидит на другом дереве, то его голос звучит отвратительно, когда же он садится на это дерево, то его голос становится на удивление благозвучен. Почему так?»

В другом месте их увидала змея и, в свою очередь, попросила узнать у царя следующее. «Вылезать из норы, – оказала она, – мне не составляет никакого труда, но обратно заползаю с большими мучениями. Почему так?»

Пошли они дальше, и по дороге их увидала молодая женщина, которая попросила узнать у даря следующее: «Когда я живу в доме родителей, то мечтаю о доме свекра. Когда же нахожусь в доме свекра, то мечтаю о доме родителей. Почему так?»

Пошли они дальше и наконец пришли к царю. Поклонились все царю в ноги и стали рядком сбоку.

– Рассказывайте, с каким делом пришли, – повелел им царь.

Тогда истец-домохозяин рассказал о своем деле.

– Занимал ли ты вола? – спросил царь Юкбацзена.

– Занимал.

– Вернул ли?

– Думаю, что он видел, как я вернул, – ответил Юкбацзен.

И царь распорядился так:

– Юкбацзену за то, что он, вернув вола, не сказал об этом, вырвать язык! Домохозяину же за то, что он видел приведенного вола, но не привязал его, вырвать глаз!

Но домохозяин запротестовал:

– Юкбацзен моего вола увел, да мне еще и глаз вырвут. Нет, пусть уж лучше Юкбацзен будет победителем [в нашей тяжбе].

Другой человек сказал:

– О государь! Юкбацзен погубил мою кобылу.

– Как ты погубил его кобылу? – спросил царь Юкбацзена.

– Я шел по дороге, – ответил Юкбацзен, – а этот человек крикнул: «Держи кобылу!» Я поднял камень, бросил [в лошадь] и так погубил ее.

И царь вынес такое решение:

– Хозяину за то, что крикнул: «Держи кобылу!» – вырвать язык! Юкбацзену же за то, что он бросил камень, отсечь руку!

Тот человек запротестовал:

– И лошадь моя погибла, и мне еще язык вырвут. Нет, пусть уж лучше Юкбацзен будет победителем [в нашей тяжбе].

Плотник сказал:

– Юкбацзен спросил у меня, глубока ли река, поэтому упал в реку топор, который я нес в зубах.

И царь распорядился так:

– Вещи следует носить на плече. За то, что плотник нес [топор] в зубах, выбить ему два передних зуба! Юкбацзену же за то, что спросил: «Глубока ли река?» – вырвать язык!

Плотник запротестовал:

– Я и топор потерял, да мне еще и зубы выбьют. Нет, пусть уж лучше Юкбацзен будет победителем [в нашей тяжбе].

Торговка вином сказала:

– Юкбацзен убил моего сына.

– Устав, я зашел выпить вина, – стал объяснять Юкбацзен, – не посмотрев на лавку, я сел, а там лежал ребенок, вот я нечаянно и задавил его.

Царь сказал:

– Твоя оплошность, торговка вином, состоит в том, что ты, уложив спать сына, так укрыла его, что он виден не был. Оплошность Юкбацзена состоит в том, что он неосмотрительно опустился на лавку. Поэтому пусть Юкбацзен станет твоим мужем и сделает тебе [другого] ребенка!

Торговка вином запротестовала:

– И сына моего убил, и мужем моим станет. Нет, пусть уж лучше Юкбацзен будет победителем [в нашей тяжбе].

Жена ткача сказала:

– Юкбацзен убил моего мужа.

– Испугавшись множества врагов, – стал объяснять Юкбацзен, – я, спасаясь бегством, перепрыгнул через стену и, не видя, что под стеной человек, убил его.

И распорядился царь:

– Ступай и будь мужем этой женщины!

Но та запротестовала:

– Сначала моего мужа убил, затем [мне] мужем станет. Нет, пусть уж лучше Юкбацзен будет победителем [в нашей тяжбе].

Так решил [царь] все их тяжбы и, приняв сторону Юкбацзена, полностью обелил его.

Решал этот царь также спор двух женщин о ребенке. Царь, обладавший острым умом, разобравшись в деле, приказал женщинам:

– Возьмите ребенка каждая за руку и изо всех сил тяните к себе. Какая из вас перетянет, та и заберет ребенка.

Женщина, которая не была матерью ребенка, нисколько не жалея его и не боясь причинить ему вред, тащила изо всех сил. Настоящая же мать ребенка из любви к сыну опасалась повредить ему, поэтому хотя и была сильнее, но тянула [его в свою сторону] осторожно.

Царь же, выяснив [таким образом] дело, сказал той, что грубо тянула [к себе ребенка]:

– Ребенок не твой, а другой женщины, скажи честно!

Так женщина, что тянула мальчика осторожно, была признана его матерью и забрала себе ребенка.

Затем к царю пришли два человека, которые спорили из- за куска хлопчатобумажной ткани. Царь, выслушав их, также решил дело вышеизложенным способом.

Тогда Юкбацзен обратился к царю с такими словами:

– Когда эти [люди], схватив меня, вели [на суд], одна змея просила узнать у тебя, царь, следующее: вылезать из норы ей легко, но забраться обратно стоит больших мучений. Почему так?

И царь сказал:

– Передай этой змее вот что: когда она вылезает из норы, то не разгорячена и голодна. Поэтому вылезать ей легко. Выйдя из норы, она съедает много пищи, да при этом еще злится на птиц, которые нападают на нее. От всего этого она раздувается и с трудом заползает обратно в нору. Пусть будет умереннее в пище и не поддается чувству гнева, тогда будет так же легко заползать в нору, как и вылезать из нее.

Затем Юкбацзен передал просьбу молодой женщины. Царь ответил так:

– Передай этой молодой женщине, что в семье ее родителей у нее есть сердечный друг. Когда она находится в семье свекра, то из-за страсти к этому другу она стремится вернуться к родителям, а когда поживет в семье родителей и сердечный друг наскучит ей, то она, воспылав чувствами к мужу, хочет вернуться в семью свекра. Пусть та женщина откажется от одного и крепче привяжется к другому, тогда и ее мукам придет конец.

На просьбу ворона, пребывающего в некой местности на дереве шагодака, царь ответил следующее:

– Под этим деревом зарыто золото, от этого голос ворона становится благозвучным. Под другими же деревьями золота нет, поэтому и голос противный. – И оказал царь Юкбацзену: – Хотя ты и совершил много преступлений, но я тебя отпускаю. Ты – бедный человек, выкопай золото, хранящееся под деревом, и возьми себе.

Юкбацзен передал каждому [из вопрошавших] ответы царя, достал из-под дерева золото и унес с собой.

С этого времени Юкбацзен наладил свое хозяйство и, ни в чем не нуждаясь, провел жизнь в богатстве и благополучии.

– Ананда! Царь по имени «Прекрасный», который жил в то время, – это не кто иной, как я ныне. Брахман Юкбацзен, живший в то время, – это ныне брахман Лосюся. В давние времена я, от страданий [его] избавив и дав богатство, сделал его благополучным. Сейчас, став Буддой, я также избавил его от страданий и даровал ему неисчерпаемые сокровища драгоценного Учения.

Достопочтенный Ананда я многочисленные окружающие безмерно возрадовались словам Победоносного.

 

Глава сороковая.

О брахмане по имени Шинцзир

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анатхапиндада. В то время в той (местности жил один знатный и богатый брахман по имени Шинцзир, у которого не было сына. Он направился к шестерым учителям и спросил у них об этом. Шестеро учителей сказали:

– Нет никаких примет, что у тебя будет сын.

Брахман вернулся домой, облачился в грязные одежды и удалился в скорбные покои. Пребывая в большой печали, он думал так: «Нет у меня сына, и если болезнь оборвет мою жизнь, то моим домом и богатством завладеет царь».

Случилось, однако, что жена брахмана подружилась с одной монахиней, и та монахиня пришла к ним в дом. Увидев опечаленного, убитого горем брахмана, она спросила у его жены:

– Чем так опечален твой муж?

И жена брахмана ответила:

– У нас нет сына, [муж] опрашивал у шестерых учителей, а они сказали: «Пет примет, что у тебя будет сын», вот он и горюет.

Тогда монахиня сказала:

– Шестеро учителей не всеведущи, откуда им знать причину и следствия явлений? В миру пребывает Татхагата. Все он познал и во все проник, поэтому не скрыто от него ни прошлое, ни будущее. Почему бы не спросить [у него], будет или нет [у вас] сын?

Когда монахиня ушла, жена брахмана рассказала мужу о ее словах, и обрадовался брахман, взвесив [слова монахини], и уверовал [в них]. Он тут же надел новое платье и пошел туда, где находился Победоносный.

Придя к нему, он коснулся главой стопы Будды и спросил Победоносного:

– Победоносный! Дано ли мне иметь сына?

И Победоносный отвечал:

– Брахман, у тебя будет сын, обладающий к тому же благой заслугой. Когда он вырастет, то захочет принять монашество.

Безмерно возликовал брахман, услышав эти слова Победоносного.

– Не страдаю я больше, – оказал он, – заиметь бы только сына, а там пусть он и монашество принимает. – С этими словами брахман пригласил Победоносного и монашескую общину прийти к нему на угощение. А Победоносный, больше ничего не сказав, принял его приглашение.

На следующий день с наступлением полудня Будда вместе с общиной пришел в дом брахмана и занял приготовленное ему место. Брахман с женой почтительно поднесли угощение, и, [отведав его], Будда с общиной удалился.

На их пути находился луг, где бил родник с чистейшей водой. Здесь Будда и монашеская община отдохнули. Каждый из них, зачерпнув ключевой воды, омыл чашу для сбора подаяния, руки и ноги.

В это время туда прибежала обезьяна и пыталась взять у Ананды его чашу для сбора подаяния. Боясь, что чаша окажется разбитой, Ананда не дал ее. Тогда Победоносный сказал Ананде:

– Дай обезьяне чашу!

Ананда отдал обезьяне чашу, а та залезла на дерево и, набрав в чашу меду, поднесла ее Победоносному.

– Очисти мед от сора! – повелел Победоносный.

Тогда обезьяна очистила мед от остатков насекомых и другого сора и отдала чашу. Победоносный принял чашу и сказал:

– Смешайте мед с водой и подайте [мне]!

Мед смешали с водой и вручили чашу Победоносному. Победоносный разделил [ее содержимое] между членами общины, и каждому хватило вдоволь.

Тогда обезьяна, видя подобное, очень обрадовалась, запрыгала, затанцевала [на дереве] и, сорвавшись вниз, разбилась. Тут же она возродилась сыном брахмана в чреве его жены, которая понесла и спустя должное количество месяцев родила необычайно красивого ребенка.

При рождении ребенка все сосуды в доме брахмана наполнились медом. Брахман с женой очень удивились и позвали гадальщика. Гадальщик, взглянув на приметы ребенка, спросил:

– Какие знамения или другие удивительные вещи случились при рождении ребенка?

– При рождении ребенка [вое сосуды в доме] наполнились медом, – ответили ему.

И ребенок получил имя Чжанцзицок, что означало «Превосходный мед».

Мальчик рос попечениями родителей, а когда вырос, то попросил у них разрешения уйти в монашество. Но родители, привязанные к сыну, не разрешили. Снова и снова просил юноша разрешения, говоря:

– Папа и мама, если вы будете мне препятствовать, то я решу покончить с жизнью, ибо не могу пребывать в мирской суете.

Посоветовались [между собой] родители юноши и сказали [один другому]:

– Победоносный еще раньше говорил, что [сын] вступит в монашество. Если будем препятствовать, то он расстанется с жизнью, поэтому надо разрешить. – И, решив так, они сказали: – Сын, позволяем исполнить твое желание и вступить в монашество.

Обрадовавшись, юноша пошел туда, где находился Победоносный, припал головой к его стопам и попросил принять его в монашество.

– Приди во благе! – сказал Победоносный.

И тут волосы на голове и лице юноши сами собой сбри- лись, и он стал монахом. Затем благодаря подробному наставлению в Учении о четырех благородных истинах его мысли полностью освободились. Вся скверна сошла с него, и он стал архатом.

Когда вместе с другими монахами он отправлялся творить благо живым существам, то в случае жажды или усталости чаша для подаяния, брошенная им в небо, сама собой наполнялась медом, и все сообща пили [из нее].

Тогда Ананда спросил Победоносного:

– Что за благую заслугу сотворил монах Чжанцзицок, если, вступив в монашество, так скоро стал архатом и обрел исполнение своих желаний?

Тогда Победоносный, в свою очередь, спросил Анацду:

– Ананда, помнишь ли ты брахмана по имени Шинцзир, который в свое время сотворил нам угощение? Ананда, а помнишь ли, что, когда ты завершил трапезу и отдыхал на лугу, одна обезьяна взяла у тебя чашу для сбора подаяния и, наполнив ее медом, поднесла мне, а потом, прыгая и танцуя от радости, сорвалась [с дерева] и поменяла жизнь?

– Помню, – последовал ответ.

– Так вот, Ананда, – сказал Победоносный, – обезьяна, которая в то время поднесла мне мед, – это и есть ныне монах Чжанцзицок. За то, что, увидав Будду Победоносного, обезьяна от всего сердца поднесла ему мед, она возродилась сыном того брахмана, ребенком прекрасного облика, который очистился от скверны, вступив в монашество.

Тогда Ананда, преклонив правое колено, обратился к Победоносному с такими словами:

– Что за греховный поступок совершил этот монах, если родился в облике обезьяны?

И Победоносный рассказал Ананде следующее.

В давние времена, когда в мир явился будда Кашьяпа, один молодой, новообращенный монах увидал, как другой монах перепрыгнул через канаву.

– Ты проворен, словно обезьяна, – сказал ему молодой монах.

– А знаешь ли ты, кто я? – спросил молодого тот, другой монах.

– Почему же не знаю? Ты обычный монах будды Кашья- пы, – ответил молодой монах.

– Не насмехайся надо мной! – сказал тот монах. – Я монах не только по названию, я обрел и четыре благих плода монашества.

Услышав эти слова, молодой монах так перепугался, что даже волоски на его теле встали дыбом. Он пал на землю и стал просить прощения, полностью раскаявшись.

За свое полное раскаяние он не возродился в аду живых существ, но за насмешку над архатом он на протяжении пятисот перерождений всегда рождался обезьяной. Однако, благодаря тому что он некогда вступил в монашество и соблюдал правила моральной дисциплины, встретившись с Буддой, точно омывшись, он избавился от всех страданий.

– Ананда, нынешний Чжанцзицок и был в то время тем молодым монахом.

Тут Ананда и многочисленные окружающие, выслушав слова Будды, в один голос воскликнули:

– Необходимо следить за всем, что вершишь телом, речью и помыслом. Монах тот не следил за тем, что вершил речью, и вот какое воздаяние получил за это!

– Именно так, как ты говоришь, Ананда, – отозвался на это Победоносный. И он дал подробные наставления по четырем благородным истинам, в результате чего у присутствующих все вершимое телом, речью и помыслом исполнилось чистоты, а мысли освободились от скверны. Поэтому некоторые вступили в поток, обрели благо одного возвращения, невозвращения и архатства. Другие породили помысел о наивысшем духовном пробуждении. Некоторые же стали пребывать на стадии анагаминов.

И все окружающие возрадовались словам Победоносного.

 

Глава сорок первая.

О домохозяине по имени Данцила

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Раджагрихе, в роще Венувана, где обитали птички календаки. В то время в стране Кошала жил один богатый, знатный и высокородный домохозяин по имени Дамшицзир. Поскольку у него не было сына, то он приносил жертвы на алтарь всех божеств и нагов, выпрашивая себе ребенка.

Благодаря тому что тот домохозяин, выпрашивая сына, жертвы богам от всего сердца приносил, с течением времени его жена понесла и через полное количество месяцев родила такого прекрасного ребенка, какой редко появлялся на земле.

Позвали гадальщика, который осмотрел приметы мальчика и в соответствии с ними дал ребенку имя Данцила.

Попечениями [родителей] рос мальчик, а когда вырос, то скончался отец Прасенаджита, и Прасенаджит стал царем, как и его отец. Когда Прасенаджит сделался царем, случилось так, что все в доме [домохозяина Данцила] превратилось в драгоценности семи родов, наполнились все [его] многочисленные кладовые, и не было такого, чего бы [он] не имел.

В то время заболел горячкой царский сын Вайдурья. Врачи сказали, что он будет жить, если его тело смазать лекарством, сделанным из той породы сандала, которая называется гоширша. Тогда царь приказал довести до сведения жителей такие свои слова: «Кто из вас имеет сандал гоширша и поднесет его царю, тот получит в подарок тысячу лянов золота». Но ни один не явился [с лекарством].

Тут кто-то сказал царю:

– В изобилии все имеется в семье домохозяина Данцилы из Кошалы.

Тогда царь сел в колесницу, запряженную лошадьми, и сам поехал за сандалом.

Когда царь подъехал к воротам дома Данцилы, привратники доложили домохозяину:

– Сюда прибыл царь Прасенаджит, и сейчас он ожидает у ворот.

Обрадованный домохозяин выскочил за ворота и ввел царя в дом. Войдя в ворота, царь огляделся: сами ворота были сделаны из серебра, за воротами с внутренней стороны сидела на серебряном стуле красавица, равной которой не было в мире, и пряла серебряную нить. Около нее находилось десять хорошеньких прислужниц. Увидав такое, царь спросил у домохозяина:

– Не жена ли тебе эта женщина?

– Не жена, а служанка-привратница, – отвечал тот.

– Ну а для каких надобностей эти хорошенькие девушки? -снова спросил царь.

– Это рассыльные, – пояснил домохозяин.

Затем они прошли другие ворота. Огляделся царь: сделаны эти ворота были из голубой ляпис-лазури, а за воротами он увидал молодую красавицу, превосходящую своей красотой предыдущую женщину, и около нее в полтора раза больше хорошеньких прислужниц.

Затем прошли еще одни ворота, и опять огляделся царь: ворота были сделаны из золота, за воротами на золотом стуле сидела красавица, затмевавшая своей красотой прежних, и ткала золотую ткань, и оправа и слева от нее находилось молодых прислужниц намного больше, чем прежде.

– Это не твоя жена? – спросил у домохозяина царь.

– И это не моя жена, – отвечал царю домохозяин.

Затем открылась дверь, ведущая во внутренние покои дома, Огляделся царь: полы здесь были сделаны из ляпис-лазури, такой прозрачной, как вода. Потолки комнат были расписаны фигурами диких зверей, морских чудовищ, рыб. От колебания воздуха эти фигуры [как бы] двигались, отражаясь в полу.

Царь подумал, что это настоящая вода, и спросил:

– Уж не от ветхости ли [постройки] здесь скопилась вода?

– Это не вода, а голубая ляпис-лазурь, – отвечал Данцила и, сняв с руки браслет, бросил его на пол.

Царь, видя такое, вступил во внутренние покои. Затем в комнате, сделанной из семи сортов драгоценностей, было поставлено сиденье из ляпис-лазури, и царя попросили занять его. В той комнате находилась жена домохозяина, из глаз которой текли слезы.

– Почему ты плачешь, – спросил ее царь, – или не рада моему приходу?

– Хотя прибытие сюда царя – очень желательное и радостное событие, однако царское платье слегка пахнет гарью. Это и вызвало слезы, а отнюдь не нежелание видеть царя.

– Разве в вашем доме совсем не зажигают огня? – спросил царь.

– Нет, огня не держим, – отвечали ему.

– Тогда как же вы готовите пищу? – последовал вопрос.

– Как только мы подумаем о пище, то сами собой появляются всевозможные яства, – отвечали царю.

– Ну а как же вы видите во мраке ночи? – снова спросил царь.

– Освещение дает чинтамани – драгоценность, исполняющая все желания. Двери хотя и закрыты, но от лучей чинтамани, льющихся через окна, светло как днем, – услышал царь.

После этого Данцила, опустившись на колено, вопросил царя:

– Зачем царь утруждал себя, прибыв сюда?

– Мой сын Вайдурья заболел горячкой, – ответил царь. – Врачи сказали, что его необходимо натереть лекарством, изготовленным из сандала гоширша. Я прибыл попросить у тебя [этот сандал].

Обрадованный домохозяин пригласил царя проследовать в сокровищницу. Там он показал царю драгоценности семи родов и все остальные сокровища, а затем, указав на огромную кучу сандала, сказал:

– Берите, сколько желаете!

– Дай два ляна! Больше не требуется, – распорядился царь, и домохозяин вручил ему, сколько он желал.

Когда царь собирался отправляться назад, он сказал домохозяину:

– Ты сходи и повидайся с Буддой!

– Что это за название такое – «будда»? – спросил домохозяин.

– Как, разве ты не слышал? – удивился царь. – Сын царя Шудходаны, опечаленный [неотвратимостью] старости, болезни и смерти, покинул мирскую жизнь и, Обретя просветление, стал Буддой, обладающим тридцатью двумя [главными] и восьмьюдесятью [второстепенными] знаками телесного совершенства. Не имея равных в искусстве магических превращений и в мудрости, он почитается главой богов и людей и именуется Буддой.

Услышав такие слова царя, домохозяин уверовал в них и спросил царя, где сейчас пребывает Будда.

– Сейчас Будда пребывает в Раджагрихе, в роще Вену- вана, – отвечал тот.

Как только царь отбыл, домохозяин направился туда, где пребывал Будда. Обозрев Будду, домохозяин нашел, что совершенством облика тот превосходит всех царей. С великой радостью домохозяин поклонился Будде и осведомился о его здоровье.

Победоносный надлежащим образом наставил его в Учении, благодаря чему домохозяин обрел вступление в поток. Затем он встал на колени и попросил у Победоносного принять его в монашество.

– Приди во благе! – произнес Победоносный, после чего волосы на голове и лице домохозяина сами собой сбрились, и он стал монахом. В силу же надлежащего наставления в Учении о четырех благородных истинах скверна его мыслей полностью очистилась, и он стал архатом.

Тогда Ананда и многочисленные окружающие обратились к Победоносному с такими словами:

– Что за благую заслугу породил монах Данцила, если, рожденный в мире людей, он хотя и обладал всем, чем пользуются боги, но не был привязан к своему богатству? Вступив в монашество, он сразу же обрел его плод.

– Слушай же хорошенько, – сказал Победоносный Ананде и рассказал.

Давным-давно, девяносто одну калпу тому назад, прибыл в мир будда Випашьин. Когда этот будда удалился в нирвану и совершались религиозные церемонии перед его изображением, пятеро монахов в один голос произнесли такой обет: «Мы найдем уединенное место, и медитация станет нашим путем к [духовному] просветлению». Нашли они в одном лесу зеленую полянку с родником и избрали ее местом своего уединенного пребывания.

После этого [четверо] монахов обратились к пятому с единодушной просьбой.

– Это наше место, – сказали они, – далеко от города. Если мы все будем ходить за подаянием, то нам будет хлопотно. Ради сотворения себе благой заслуги ты один ходи за подаянием.

– Так и сделаю, – согласился пятый монах. И он стал постоянно ходить в город, рассказывать многочисленным подателям милостыни об Учении и собирать подаяние [на оставшихся монахов].

Четверо монахов, усиленно медитируя, по прошествии девяноста дней обрели духовный плод и тогда сказали тому монаху, что собирал подаяние, такие слова:

– Благодаря тебе мы достигли блаженства и обрели желанное самадхи. Поэтому произнеси перед нами свое пожелание, и оно полностью сбудется.

Тут обрадованный монах произнес такие слова:

– В будущие времена, где бы я ни возрождался, в миру людей или богов, да буду обладать я богатством и полным достатком! Да не нужно мне будет трудиться для приобретения всего необходимого, да все явится само собой! Да встречусь я с благородным наставником и стократно, тысячекратно по сравнению с вами выслушаю святое Учение и, полностью очистив свои мысли, обрету духовный плод!

– Ананда, – сказал Победоносный, – за то, что в той жизни, в то время, монах Данцила снабжал подаянием своих четырех друзей монахов, на протяжении девяносто одной кал- пы он возрождался в мире богов или людей знатным и высокородным, а не в роду бедном и обездоленном. Сейчас же, едва встретившись со мной, веру обрел.

Выслушав поучение Победоносного, Ананда и другие монахи, еще более прилежая, обрели духовные плоды от первого до четвертого. Некоторые же, породив мысль о великодушии, стали пребывать на стадии анагаминов.

И все окружающие радовались словам Победоносного.

 

Глава сорок вторая.

О юноше по имени Ланбогон

Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, предоставленном ему Анатхапиндадой. В то время в стране Магадха у одного домохозяина родился сын, мальчик чрезвычайно красивый и обладающий знаками благих примет. Не успел ребенок родиться, как в кладовой домохозяина чудесным образом возник золотой слоненок. Родители мальчика, видя подобное, очень обрадовались и показали гадателю, который, осмотрев ребенка, установил, что он отмечен знаками благой заслуги.

– Какое удивительное знамение сопутствовало рождению мальчика? – спросил гадатель.

– Когда этот ребенок родился, – отвечали родители, – в нашей кладовой сам собой появился золотой слоненок.

– Тогда и имя мальчика будет Ланбогон, или «Покровитель слонов».

Рос мальчик, а вместе с ним рос и золотой слоненок. Куда шел мальчик, туда шел и золотой слоненок, и они были неразлучны. Испражнялся и испускал мочу тот слоненок всегда золотом.

Когда Ланбогон подрос, он всегда играл вместе с пятьюстами сыновьями других домохозяев. Подростки дружили между собой и как-то раз стали рассказывать друг другу о том, что удивительного есть у них в семьях. Одни мальчики говорили: «В наших семьях сиденья и постели – все сделано из драгоценностей семи родов». Другие говорили: «В наших домах и в наших садах все сделано из драгоценных камней». Третьи заявляли: «Наши кладовые всегда полны отборными драгоценными камнями».

Так рассказывали они один другому о всевозможных удивительных вещах. Ланбогон, в свою очередь, также сказал:

– Когда я родился, у нас появился сам собой золотой слоненок. Я подрастал, и он также подрастал. Задумаю я пойти посмотреть какое-нибудь зрелище, сажусь на слоненка, и он быстро доставляет меня куда нужно. А испражнения и моча слоненка превращаются в золото.

При этом присутствовал царевич Аджатасатру. Услышав рассказ Ланбогона, он подумал: «Когда я стану царем, то отберу этого слона».

И вот стал Аджатасатру царем. Призвав к себе Ланбогона, он приказал:

– Приведи мне золотого слона!

Родители Ланбогона сказали сыну:

– Нет человека более яростного, свирепого и алчного, чем Аджатасатру. Если он даже родного отца убил, то о других и говорить не приходится. Сейчас он хочет отобрать твоего слона, поэтому надо слона ему подарить.

– Никто не в силах отобрать моего слона, – заявил юноша. С этими словами он сел вместе с братом на слона и отправился к царскому дворцу.

Когда привратники доложили о них царю, тот распорядился:

– Пусть Ланбогон с братом, не слезая со слона, въезжают во двор!

Ланбогон с братом, сидя на слсине, въехали в ворота, спешились, поприветствовали царя и пожелали ему благополучия.

Обрадованный царь усадил их на разостланный ковер, угостил едой и напитками, а потом сказал Ланбогону:

– Золотого слона оставьте, а сами можете отправляться домой!

Услышав такой приказ царя, Ланбогон оставил слона, а сам вместе с братом пошел пешком. Но не успели они выйти за ворота, как золотой слон прямо из-под земли появился перед Ланбогоном. Оба брата опять сели на слона и вернулись домой.

Вернувшись домой, Ланбогон подумал: «Царь не поступает в соответствии с Дхармой, он осудит даже и невинного. Поэтому, если я не отдам ему слона, то из-за этого слона с жезнью распрощаюсь. Отправлюсь-ка я сейчас туда, где Победоносный творит благо многочисленным живым существам мира, уйду из семьи и с радостью буду вести монашескую жизнь».

Подумав так, он попросил у родителей разрешения вступить в монашество, и те дали свое позволение.

Распрощавшись с отцом и матерью, сел Ланбогон на золотого слона и прибыл в рощу Джетавана. Подойдя к Победоносному, он коснулся головой его стопы и подробно рассказал о том, что с ним случилось.

– Приди во благе! – произнес Победоносный. И тут же волосы на лице и голове Ланбогона сами собой сбрились, и он стал монахом. Победоносный должным образом наставил его в Учении о четырех благородных истинах, благодаря чему Ланбогон обрел архатство.

Где бы ни находился монах Ланбогон вместе со своими товарищами, другими монахами, всегда поблизости был и золотой слон. Тогда все жители Шравасти начали собираться, чтобы посмотреть на золотого слона, и производили такой шум и там, что мешали йогической практике [монахов]. Монахи пожаловались Победоносному, и тот сказал Ланбогону такие слова:

– Много людей собирается, чтобы посмотреть на твоего слона, нарушая этим уединение [монахов]. Поэтому поскорее избавься [от слона].

– Да я и сам, в монашество вступив, думал от него избавиться, да никак не выходит, – отвечал Ланбогон.

– А ты трижды скажи слону такие слова: «Сансарическое бытие для меня окончилось, ты мне больше не нужен!» – и слон исчезнет, – наставил Победоносный Ланбогона.

В соответствии с наставлением Победоносного Ланбогон трижды сказал слону: «Ты мне не нужен», и золотой слон погрузился в землю.

Удивленные монахи спросили Победоносного:

– Что за добрый корень на поле благих заслуг посадил в прежнем рождении монах Ланбогон, если вызрел такой плод?

И поведал Победоносный Ананде и другим монахам следующее.

– Каждый человек, кто бы ни был, – сказал Победоносный, – если посеет немного добрых семян на поле благой заслуги трех драгоценностей, обретет безмерный плод.

Давным-давно, во времена, когда в мир явился будда Кашьяпа, человеческий век длился двадцать тысяч лет. Тот будда сотворил благо живым существам, а когда ушел в нирвану, то над его мощами соорудили множество ступ.

Среди этих ступ была одна, посвященная слону, на котором ехал бодхисаттва, спускаясь с неба Тушита, чтобы войти в чрево матери. Со временем изображение слона немного разрушилось. Один человек, пришедший поклониться ступе, увидав, что изображение слона немного разрушено, подумал: «Я починю это разрушившееся изображение ездового животного бодхисаттвы». Подумав так, он приготовил глину и обмазал поврежденные места, произнеся при этом такое моление: «В грядущие времена [рождения] да буду я постоянно высокороден, знатен и несметно богат!»

И тот человек после смерти возродился в высокой сфере богов. Когда время пребывания божеством истекало, он рождался в мире людей неизменно высокородным, знатным, богатым, прекрасной наружности, а золотой слон был постоянно его хранителем.

– Ананда, – сказал в конце Победоносный, – человек, который в той жизни, в то время, починил слона, – это и есть нынешний Ланбогон. За то, что он починил слона, всегда пользовался великим богатством в мире богов и людей. За то, что чтил три драгоценности, встретившись со мной, он удалился из мира в мое Учение, отчего скверна его мыслей полностью отринулась, и он стал архатом.

Достопочтенный Ананда и многочисленные окружающие, выслушав поучение Победоносного, постигли его суть, отчего некоторые обрели плод вступления, одно возвращение, невозвращение и архатство. Некоторые породили помысел о наивысшем духовном совершенстве и стали пребывать на стадии анагаминов.

И многочисленные окружающие безмерно радовались рассказанному Победоносным.