Какой он из себя, этот Рензам Рект?
Кто-то видит в нём жёсткость и жестокость.
Кто-то - невероятную храбрость и склонность к риску.
Я же вижу в нём тщательно скрываемое горе.
Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,
1089 год от создания Триединой Церкви.
В следующее мгновение Гирем обнаружил, что находится в весьма щекотливой ситуации. Все жители Геррана от мала до велика, а также отец и его телохранители, сейчас смотрели только на него.
Рензам, чей возраст прошлым летом перевалил за четвёртый десяток, был человеком больших сил. С длинной иссиня-чёрной бородой и волосами, завязанными в конский хвост, с постоянным хищным прищуром колючих тёмных глаз, и в тёмном плаще, он был похож на пантеру, такой же поджарый и ловкий. Даже в движениях его сквозила удивительная плавность и грация, как у кошки, медленно подбирающейся к жертве с тем, чтобы совершить убийственный прыжок.
Рензам встал рядом с сыном, одним взглядом заставив Джаффара отойти в сторону, и наклонился к его уху.
- Только не говори мне, что ты собирался переложить свою обязанность на другого, - прошептал он. - По закону казнить Одержимых должен представитель власти.
Гирем растерялся и нашёл в себе лишь силы солгать.
- Всё верно, - шепнул он в ответ. - Я хотел сделать это лично, но теперь здесь ты.
И ни слова больше, иначе отец учует дрожь в его голосе.
Рензам положил руку ему на плечо и помахал людям.
- Что должен сделать мой сын?! - громко спросил он у толпы.
- Сжечь ведьму! Сжечь! - с готовностью отозвалась толпа.
- Я не умею вызывать огонь, - тихо произнёс Гирем, глядя на отца. - Пытался вылечить Алана, но не сумел...
- А сейчас сможешь, - Рензам едва не касался его лба своим, всматриваясь в его глаза, словно пытаясь в них что-то разглядеть. - Ключ к огню не страх, а страсть. Если ты не казнишь эту дрянь, сопляк, то перестанешь быть моим сыном. Хочешь, чтобы все считали тебя тем же ничтожеством, каким была твоя мать?
Гирем почувствовал, как на его шее вздыбились волосы. К лицу прилила кровь. Он посмотрел на отца, представляя себе, как мучает его. Он хотел растоптать его одним взглядом, заставить пожалеть о сказанном. Сейчас Рензам казался ему чужим человеком, безразличным к младенцу, которого он и Сиверт нашли в разбитой лачуге у трупа его матери. Мать он не помнил, но верил, не смотря на то, что она была из низшего сословия, что был ею любим.
Рензам насмешливо скривил губы. Гирем хотел что-то сказать, но от гнева слова умерли, не сойдя с языка. Он поискал взглядом Джаффара - тот стоял далеко от них и смотрел в небо. Кипя от ярости, Гирем побрёл к костру. Он не хотел сжигать женщину, привязанную к столбу. Однако теперь он ясно осознавал, что причина этому не его вера в невиновность Элли, а истовое желание пойти наперекор отцу. Сейчас он даже понимал младшего брата, который уехал в столицу, подальше от Рензама.
Элли смотрела только на него, и этот взгляд пронизывал всё его существо подобной калёной игле. В голове били барабаны, стук сердца отдавался во всём теле. Почувствовав, как пульсирует правая ладонь, он вытащил Вишнёвые Оковы. Лающая толпа исчезла. В этом иллюзорном мире были лишь привязанная к столбу ведьма и он, судья и палач в одном лице. "Палачом меня сделал отец", - гневно мелькнуло где-то на границе сознания. Спиной он почувствовал взгляд Рензама, напряжённый и жёсткий.
Гирем поднял жезл.
- Я не хочу умирать, - тихим, полным мольбы голосом сказала Элли.
Эта фраза отозвалась в его голове звоном тысячи кузнечных молотов, но было слишком поздно. У него не было медальона с вечным пламенем, но когда он мысленно произнёс Слово Огня, именуемое Фразх, привычное ощущение плотного кокона, окружившего тело, сменилось безумным хороводом белых искр. Его толкнуло внутрь одной из трёх распахнутых дверей, от которой тянуло теплом. Впервые навстречу двинулась огненная буря, дрожь экстаза пронзила тело.
Преломитель исторг из себя струю рыжего обжигающего пламени. Огонь с рёвом охватил дрова, лизнул перевязанные ноги женщины и прыгнул на её одежду. Потом он добрался до полуобнажённого тела, и на Гирема дохнуло запахом паленой кожи. Из костра вылетел пучок стремительно выгоревших волос, и оставшееся от них упало прямо на его правую руку, сжимавшую древко жезла. Гирем вскрикнул и отшатнулся. Пламя костра поднялось выше головы. Ведьма горела молча.
Джаффар опомнился первым. Он подскочил к нему, схватил за шиворот и оттащил от огня. Через несколько мгновений взгляд Гирема стал осмысленным. Видя, что все смотрят на него, он вырвался из хватки хрониста.
- Правосудие совершено, - произнёс он, и звук этих слов смешался с треском пламени.
Слыша одобрительные крики толпы, Гирем неуверенно зашагал в сторону замка. Отец поравнялся с ним, положив руку на его плечо.
- Ты в порядке, сынок?
Гнев тараном ударил в сердце Гирема, но исчез также быстро, как и появился, задавленный доброжелательно отцовской улыбкой.
- В порядке, отец.
Вечерело. Гирем стремительно шёл к покоям Алана, с твёрдым намерением поговорить, даже если тот очень слаб. Причиной этого стал разговор с отцом.
Рензам, как бы не хотелось этого признавать, был не только отменным садистом, но и умелым чудотворцем и врачевателем. Около часа из-за дверей лаборатории старика Манти доносились истошные вопли дяди, отрывистые фразы Рензама, руководившего операцией, громогласное молчание орудовавшего ножами, в том числе и с раскалённым лезвием, Манти, и монотонный бубнёж Хэка, который читал молитвы.
Наконец, отец и остальные вышли в коридор. На их лицах блестели капельки пота, а в руках у Манти находился пузырь с тёмной жидкостью. Из-за двери донёсся сильный запах жжёной плоти и гари.
- Что это? - Гирем показал на сосуд.
- Кровь Алана, смешанная с ядом шегуртов. Превосходный образец. С ним я могу много чего сделать, например, разложить на составные части и приготовить противоядие. Если, конечно, вы освободите мне лабораторию... - оборвав себя, Манти посмотрел на Рензама.
- Делай своё противоядие, - кивнул тот. - Кроме этого, вы будете поочерёдно следить за состоянием Алана. Если ему станет лучше уже к вечеру, то перенесём его в личные покои. Дети обрадуются.
- А что, часто надо сменяться? - осторожно поинтересовался Хэк.
- Решать вам. Остис поставит охрану возле лаборатории, если вдруг понадобится помощь. И не дай бог из-за вас моему брату станет хуже, - взгляд Рензама стал жёстким. - Последуете вслед за ведьмой.
Хэк достал из кармана рясы грязный от долгого использования платок и промокнул им лоб. Манти пожал плечами. Поочередно откланявшись, оба удалились, оставив Гирема наедине с Рензамом.
Гирем вопросительно посмотрел на отца, чувствуя себя неуютно. Отец улыбнулся и крепко сжал пальцами его плечо.
- Всё никак не мог найти место и время, чтобы сказать. Ты неплохо справился в моё отсутствие. К моему стыду, я и подумать не мог, что приютил в своём доме чудовище. Ты проявил себя гораздо лучше Хрестофера.
Отцовская улыбка взметнула в груди Гирема волну тепла, но разум говорил совсем другие вещи. Нет, отец не считает его лучше Хрестофера. Брат умнее, лучше управляется с сциллитумом, работает помощником самого Кархария. Но он непослушный. Для Рензама это принципиальная разница. Вся заслуга Гирема лишь в том, что он покорен отцовской воле.
Гирем натянул на губы подобие улыбки. Лишь секунду он подумывал, а не рассказать ли отцу о своих сомнениях в виновности Одержимой, после чего отбросил эту мысль. Отец не поверит, а Элли действительно Одержимая, даже если допустить, что она не виновата в смерти людей и порче.
- А теперь о важном, - Рензам, видимо, счёл похвалу достаточной. - Завтра вечером мы уезжаем из замка и направляемся в Льдину.
Гирем удивлённо поднял брови.
- Зачем?
- Объясню утром за завтраком. С нами также поедут Остис и Сиверт.
- Сиверт? - нахмурился Гирем. - Ты уже говорил с ним?
- Разумеется, - не терпящим возращения тоном произнёс Рензам. - Он рассказал мне всё. Бедняга попался на удочку этого чудовища.
- Как ты можешь быть уверен в том, что он не был с ней заодно? - не сдержался Гирем.
Рензам задумчиво посмотрел на огонь факела.
- У меня есть причины верить по крайней мере в то, что у Сиверта не было намерения причинять вред нам и нашим землям, знал он о тайне Элли или нет.
Гирем посмотрел на отца так, словно впервые его увидел. Рензам покрывает Сиверта? Такое же изумление у него мог бы вызвать только Алан, сжигающий живьём невинных детей.
- Ну что ж, тебе лучше знать, - он пожал плечами.
- Это точно, - в тон Рензама вернулся привычный холодок. - Не забудь спуститься к завтраку.
Развернувшись, он пошёл прочь.
Гирем постучался в дверь и, услышав тихий ответ, вошёл в комнату. Алан лежал в постели, его плечо было обмотано серыми тряпками, которые почернели от засохшей крови.
Дядя оторвал голову от подушки и посмотрел на вошедшего.
- Привет, малец, - с хрипом произнёс он. - Нормально я выгляжу?
- Если и не бодро, то хотя бы не как труп, - улыбнулся Гирем и, взяв стоявший у письменного стола табурет, сел рядом с кроватью.
- Судя по паре коротких фраз, которые бросил перед уходом мой братец, много чего произошло. Расскажешь?
На рассказ у Гирема ушло много времени. Не стесняясь проявлять чувства, он выложил Алану и гложущие его мысли.
Дядя смотрел на тёмный потолок из-под густых белоснежных бровей, обдумывая сказанное.
- Мне даже как-то стыдно оттого, что я не заметил Одержимую у себя под носом. Но Элли никогда не вела себя странно, равно как и Сиверт.
- А ты веришь в его невиновность? - жадно спросил Гирем, надеясь на поддержку дяди.
Алан перевёл взгляд на Гирема.
- Боюсь, что с гибелью Элли всё, что было между ними двумя, для нас потеряно. Можно наказать Сиверта за то, что вы заметили его рядом с трупами, но есть ли у нас другие доказательства его пособничества ведьме?
Гирем покачал головой. Да, по тону Элли нетрудно было догадаться, что Сиверт знал о её одержимости, но, тем не менее, она не сказала ничего такого, что позволяло прямо обвинить её мужа в пособничестве. Выходит, оставался лишь старый дом и погреб с трупами. Нужно будет узнать у Остиса, что он об этом думает. Начальник стражи и телохранитель отца, рослый артарианец был опытным и умным человеком.
- Что чувствуешь? - прервал его размышления Алан.
Гирем пожал плечами.
- Я убил члена нашей семьи.
Алан прикрыл глаза и отрывисто кивнул.
- Я уже не ребёнок, дядя, - спокойно произнёс Гирем. - Тем более что отец, к сожалению, прав. По закону именно я должен был казнить ведьму.
- Судя по твоему рассказу, к тому моменту он уже вернулся, - веско произнёс Алан. - По Закону Рензам мог казнить Одержимую самостоятельно или предоставить это кому-то из нижестоящих людей. Он выбрал второе, да ещё и тебя.
Помолчав, он добавил.
- Пожалуй, Эктар оставил у моего брата некоторые пробелы в плане воспитания детей. Надо с ним как следует потолковать насчёт этого.
Гирем махнул рукой.
- Меня больше интересует летающая ведьма, о которой сказал Джеор. Сколько ты знаешь Слов, позволяющих чудотворцам летать или парить в воздухе?
Алан задумчиво посмотрел на него.
- Только одно. Аэрун. Оно позволяет парить на воздушных потоках, подобно птице. И я, разумеется, никому про него не рассказывал. Сам знаешь, что подобное карается смертью.
- Но если это была Элли, то она могла как-то залезть в библиотеку и найти нужную книгу, - возразил Гирем.
Алан хрипло усмехнулся.
- Удачи тому, кто попытается там её отыскать. Даже ты и Хрестофер не знаете, где она, до определённого срока. Когда пришёл срок, мы показали вам Слова, написанные на клочке пергамента, который тут же сожгли. Нет, Гири, Элли не могла прочесть книгу.
- А ты точно никому не рассказывал о её местонахождении?
Алан сердито нахмурился.
- За кого ты меня принимаешь?
Смутившись, Гирем поспешил перевести разговор на другую тему.
- А что, если в лесу была не Элли? Что, если это кто-то другой? Может ли кто-то другой в королевстве знать это слово?
Алан поморщился, поведя здоровым плечом.
- Слова Чудес, созданные одной семьёй, нередко становятся достоянием другой. Браки между членами двух фамилий часто означают передачу тайной информации. Иногда Слова попадали в руки воров, купцов и полководцев враждебных армий.
- И что-то подобное было и с нашей семьёй? - спросил Гирем, чувствуя, что прав.
Ему показалось, что лицо Алана приобрело скорбное выражение.
- Да, было. Брат твоего прадеда, Каздин Рект, женился на Солире Дастейн. У них даже появились дети. Несчастливый брак. Все трое детей кончили печально. Кто знает, может быть, кто-нибудь из них, или сама Солира, имели доступ к принадлежавшим нам Словам.
Гирем внезапно вспомнил первый разговор с Джаффаром. Дастейны владели Словами Смерти. Что, если в лесу была сама Ювалия?
- А ты узнавал, видел ли кто Элли в замке, пока вы находились возле леса? - спросил тем временем Алан.
Гирем шлёпнул себя по лбу.
- Нет! Хорошая идея. Надеюсь, это поможет.
- Надеюсь, - сухо произнёс Алан, давая понять, что пора заканчивать. - А мне нужно как следует выспаться. Надеюсь, поправлюсь до приезда Алексии - не хочу объяснять, откуда у меня такая рана.
Гирем кивнул и встал с табурета.
- Спасибо, дядя, - тепло улыбнулся он напоследок. - Я рад, что ты к нам вернулся.
Выйдя из комнаты, он несколько виновато подумал, что не был искренним с дядей до конца. Он не рассказал Алану про шегурта и его слова о том, что в семье Рект завёлся предатель.
Рензам Рект сидел за длинным дубовым столом и рычал подобно голодному тигру, поедая запечённого с кореньями и яблоками оленя. Помимо него за столом присутствовали Гирем. Сиверт, телохранитель Остис Колурн и Джаффар.
Все собравшиеся молчали, пока мужчина за обе щёки уплетал сочное мясо с кровью, довольно хрустел ярко-жёлтым перцем и запивал всё это красным вином дона Бланко с Виноградного Изгиба.
У Гирема было скверное настроение. Он спросил каждого обитателя замка насчёт того, видели ли они Элли в то время, когда он и Сиверт находились возле леса - и получил отрицательные ответы. В какой-то момент ему пришла в голову безумная мысль, что отец опередил его, запретив людям открывать рты.
"Кучка трусливых лжецов".
- Как всё-таки прошла охота? - поинтересовался он, сложив на груди руки и отчуждённо глядя на Рензама.
Тот проглотил очередной кусок и свёл брови над переносицей, сосредоточенно разглядывая на ладони перечные косточки.
- Ничего особенного на этот раз. Разве что однажды едва не увязли в трясине. Повезло, что рядом лежали побеги кроволистов. По ним мы вылезли на твёрдую почву.
- И изранили себе все ладони, пока выбирались, - вставил Остис, показав свои забинтованные ладони.
- Нечего было снимать перчатки, чтобы отлить, - хмыкнул Рензам, грызя очередной кусок мяса. - В-общем, после трясины пришла очередь диких морн. Одну мы таки нашли, но это оказался самец. Мы поняли это только тогда, когда увидели, что он охраняет кладку. Самки ведь менее защищённые и потому оставляют заботу о гнезде самцам.
Короче говоря, морна ранила двоих наших, а Рензам запёк её вместе с яйцами, и мы повернули назад, - продолжил Остис и подмигнул. - Очень вовремя.
- Ладно, - громко произнёс Рензам, отложив объедки в сторону и вытерев рот и руки о чистую тряпку, лежащую рядом.
- Слушайте, зачем я вас собрал. По дороге сюда меня перехватил королевский гонец. Он дал мне письмо, написанное моим старым знакомым, - мужчина достал из-за пазухи жёлтый прямоугольник пергамента и помахал им. - Письмо следующего содержания.
Он прокашлялся и начал читать.
- "Сэру Рензаму Ректу, лорду Ректагеррана, от сэра Кархария Велантиса, первого советника короля и королевского регента, герцога Алеппо и Алеман. Друг мой, у нас случилась великое несчастье - король скончался. Прошу присутствовать на его панихиде в начале августа, а также принять участие в свадьбе принцессы Герасельды и коронации нового короля...". Ну и дальше уже ничего, заслуживающего нашего внимания. Подпись, печать. Ох уж эта Велантисова педантичность. Я и без них бы узнал его почерк.
Услышав о смерти короля, Сиверт, которого освободили из-под стражи, продолжил мрачно царапать ногтем поверхность стола. Остис не повёл и бровью, видимо, уже зная о содержании письма, а Джаффар подавился вином, которое медленно потягивал из бронзовой чаши.
- Удивлён этой новостью, хронист? - насмешливо осведомился Рензам.
- Разве что стойкостью короля, - пожал плечами Джаффар, пытаясь принять обычный невозмутимый облик. - У нас в Бъялви некоторые даже считали, что ему надо было покончить с собой, как только его одолела хворь. Его сменщику пришлось бы легче тогда, чем сейчас.
- Хронист повторил мысль, которую я уже выражал вчера, - Остис Колурн свёл ладони, словно в молитве. - Сейчас смерть короля может стать тем камешком, что сорвёт лавину. Люди здесь и так напуганы всеми этими слухами о готовящемся вторжении Алсалона. Многие потихоньку собирают свой скарб и уходят на запад, к столице и морю Брусса. А лорды у Степной Стены всё чаще шлют королю недовольные письма о том, что им в одиночку приходится охранять рубежи Изры.
- Мы и есть лорды у Степной Стены, - буркнул Рензам. - Я, Саламах Инги, Висландер и Калишор Хлои. И мы не шлём никаких писем. А та мелкая шушера, которая не способна использовать Преломление, заслуживает не титулов, а прозвищ, вроде "Бездарного", "Бесхребетного" и так далее. Что касается покойного Кнеллика, то я не буду изображать по нём скорбь. Он пожил достаточно, да и, будем честны - стал королём бесчестным способом.
Джаффар мягко кашлянул.
- Причастность Кнеллика к смерти Тадеуша Мендрагуса никем не доказана, сэр Рензам. Это лишь ваши предположения...
- А ты воспользуйся логикой, хронист, она бывает полезна, - рыкнул Рензам.
- Что толку спорить, - поспешил вмешаться Гирем, боясь, как бы отец не впал в нередкую для него ярость. - Был Кнеллик мерзавцем или нет - теперь он умер. Новому королю придётся туго. Мы ведь из-за этого едем в столицу? Что бы обеспечить охрану города во время коронации?
Джаффар посмотрел на него с одобрением во взгляде. Лицо Рензама, только что хмурое, разгладилось. Он кивнул.
- Несомненно. Но кроме охраны коронации и бракосочетания принцессы Герасельды у нас имеются и другие цели. Твой несносный братец уже год как работает в Льдине под началом Кархария. Пора и тебе привыкать к взрослой жизни. Посмотришь, что представляют собой члены Королевского Круга, заодно заведёшь знакомства с некоторыми влиятельными людьми.
Отправимся сегодня вечером, чтобы не мелькать на глазах у деревенщин. Алан останется за главного, ему стоит разобраться с последствиями порчи. Есть ещё кое-что, но об этом я расскажу позже.
Поедем налегке, что бы добраться до Льдины за несколько недель.
- А я с вами? - подал голос Джаффар.
- А ты, хронист... - Рензам перевёл взгляд на мужчину и донельзя напомнил Гирему пантеру, подобравшуюся для прыжка. - Пошли, поговорим наедине.
Рензам вышел из зала. Перед тем, как последовать за ним Джаффар с хитрой улыбкой посмотрел на Гирема. Сиверт вышел вслед за ними, а Гирем взял в руки оставленное на столе письмо.
- "... Прошу присутствовать на его панихиде в начале августа, а также принять участие в свадьбе принцессы и коронации нового короля. P.S. Хрестофер очень способный парень. Ты можешь им гордиться. Ещё он передаёт привет тебе, Гирему и Сиверту. Ему не терпится вас увидеть".
Гирем разочарованно покачал головой.
- Что, там ещё что-то написано? - полюбопытствовал Остис.
С квадратной челюстью, покрытой щетиной, и ярко-зелёными глазами на светлом лице, артарианец давно считался своим человеком в семье. Однако было в нём что-то такое неуловимо опасное, что мешало Гирему довериться ему полностью.
- Да ничего особенного, - помедлив, он положил письмо на стол. - Слушай, Остис, ты уже осмотрел тот дом с трупами?
Начальник стражи отпил из чаши вина и сосредоточено посмотрел перед собой.
- Осмотрел. Гири, а ты уверен, что трупы там были?
- А что такое? - упавшим голосом спросил Гирем, уже зная, к чему он клонит.
- Да вот нет там ничего - ни тел, ни следов, которые они могли оставить.
- А запах? Там смердело, как в нужнике.
Остис покачал головой, с сожалением поглядев на него.
- Воняло обычной сыростью и землёй. Ты уверен, что тебе не показалось?
- Не принимай меня за дурака, - огрызнулся Гирем. - Там были я, Сиверт и этот хронист. Галлюцинации распространились на всех троих?
- И ты видел трупы? - спросил Остис.
Гирем открыл рот и тут же захлопнул. Он действительно не видел содержимого погреба. Оттуда воняло мертвечиной, и Сиверт вёл себя так, словно знал, что там лежат трупы. Из этого Гирем сделал, казалось, вполне логичный вывод.
- Нет, не видел.
- Ну вот, - Остис допил вино и со звоном поставил чашу на стол. - Хотя, честно говоря, всё это очень странно, потому что Сиверт тоже говорил, будто их видел.
- Сиверт признался?
- Он лишь сказал, что случайно обнаружил их в погребе, когда решил проверить свой дом. Твои слова о ведьме он воспринял очень серьёзно.
- Я уверен, что он знал об одержимости Элли, и решил избавиться от улик, когда я начал строить предположения о причинах порчи и беспорядка, устроенного вепрем, - Гирем смотрел на Остиса, пытаясь найти в его глазах намёк на согласие.
Тот почесал пятернёй густые чёрные волосы на затылке, с сомнением глядя на Гирема.
- Либо он, как всякий разумный человек, который нашёл в своём доме трупы, поспешил от них избавиться. Это не доказывает его вину. К тому же, трупов там могло и не быть. Каким образом они исчезли за ночь?
- Настоящий преступник убрал их, пока мы занимались Элли, - включился в разговор Джаффар, быстрым шагом вернувшийся в зал. Выглядел хронист немного взволнованно, но когда их с Гиремом взгляды встретились, он ему подмигнул.
- Это утверждение или предположение? - поинтересовался Остис, заложив руки за голову и расслабленно глядя на Джаффара.
Джаффар взял со стола яблоко и откусил от него большой кусок.
- Предположение, конечно.
Остис хмыкнул.
- Ты ведь тоже не видел трупы?
- Нет, к сожалению. Я стоял позади Гирема, а он с Сивертом находились возле дыры в полу. Видя их реакцию, я не сомневался в том, что там лежит.
- Это плохо. Выходит, тот, кого Гири обвиняет во всех наших бедах, чистосердечно признаётся в том, что видел трупы в своём доме, и, похоже, мы можем доверять только его словам, поскольку вы оба не имеете никаких веских доказательств. Это очень странно, не находите?
- А как же Шейла? - громко спросил Гирем, который только что вспомнил про старуху. - Это она намекнула мне на то, что я могу найти в доме Сиверта что-то очень важное.
- Вот как? - удивлённо поднял брови Остис и поднялся со стула. - По правде говоря, Гири, твой папаня сказал мне не брать в голову все эти обвинения, которые ты выдвигаешь против старика Сиверта.
Гирема подмывало выпалить, что он думает об отце, но сдержался. Чего доброго, Остис может и наябедничать.
- Конечно, - сказал он, также поднимаясь на ноги и направляясь в выходу. - А ты слушайся отца - не бери в голову.
- Ты куда? - не обратив внимания на издёвку, окликнул его Остис.
- Пойду прогуляюсь, - пожал плечами Гирем. - К тому же, мне надо собрать вещи.
Разумеется, он не собирался честно объясняться перед Остисом. Он вышел из башни и пошёл по двору, ища взглядом Шейлу.
Ночью шёл дождь, который кончился к утру, и каменные плиты были ещё тёмными и мокрыми от влаги. Свежий, пахнущий сыростью воздух заставил Гирема поёжиться. Сзади раздались шаги Джаффара.
Хронист ему нравился. Он мог лишь гадать, была ли простым совпадением их встреча, или Джаффар прицепился к нему умышленно, однако настойчивость, с какой тот пытался помочь ему докопаться до истины, вызывала симпатию. Он ощутил что-то похоже на то чувство, которое он испытывал, играя с Хрестофером или учась с Аланом.
Поэтому, когда Джаффар поравнялся с ним, у Гирема приподнялось настроение.
- Надеюсь, ты не станешь спрашивать у меня, как я себя чувствую после казни, - сказал он, глядя на узкое с тонкими чертами лицо хрониста, который догрызал яблоко.
- Нет, - словно удивившись вопросу, ответил Джаффар. - Меня интересует скорее то, какими действиями ты отреагируешь на это событие. Собственно, именно поэтому я сейчас иду за тобой.
- Ты тоже веришь в невиновность Сиверта?
- О, я почему-то уверен в том, что он всё прекрасно знал. Однако я также допускаю существование неподалёку ещё одной Одержимой, которая водит нас за нос.
- Я думаю, что это Шейла, - признался Гирем, остановив взгляд на двери, ведущей на кухню. Возле двери, задрав голову и что-то разглядывая в небе, стояла старая горничная.
- Она навела подозрения на Элли и Сиверта, а сама спокойно делала всякие пакости. В лесу Джеор увидел именно её. Слово Парения она стащила у моего отца. Всё просто.
- А Джеор описывал, как выглядела ведьма? - Джаффар положил руку Гирему на плечо. - Пойдём, разыщем его. Не горячись, старуха никуда от тебя не денется.
Гирем посмотрел на хрониста, потом снова перевёл взгляд на спину горничной. Потом отрывисто кивнул.
- Пойдём к Джеору.
Следопыта они нашли в одной из комнат, отведённых под казарму. Джеор прямо в одежде лежал на жёсткой койке, заложив руки за голову, и глядя в потолок. Увидев их, он медленно поднялся с ложа и коротко кивнул.
- Здравствуйте, сэр Гирем.
На чистом лице Джеора виднелись длинные тёмные линии царапин, край губы был разбит, одна ладонь перебинтована. Но держался солдат спокойно, глядя на Гирема со сдержанным любопытством. Скорее всего, он догадывался, зачем понадобился ему.
- Я хочу поговорить о ведьме.
Они поставили два стула возле койки и уселись на них; Джеор опустился на своё ложе.
- Ты в порядке?
- Да, сэр.
- Хорошо. Тогда расскажи мне о том, что конкретно ты видел в том лесу, когда повстречал ведьму. Она действительно парила над землёй?
Джеор скрестил на груди руки, думая, с чего начать.
- На ней были надеты какие-то серые тряпки. И она не сидела на ветке, или держалась за неё каким-то образом. Она покачивалась в воздухе, вот так, - он поднял ладонь параллельно полу и начал медленно поднимать и опускать её, словно похлопывая пустоту. - Вверх, вниз, вверх, вниз...
- Ты разглядел её лицо?
- Не очень. У неё были дикие большие глаза. Но волосы я, конечно, помню - длинные каштановые.
Гирема пробила короткая дрожь. У Элли были каштановые волосы и красивые миндалевидные глаза.
- Спасибо, Джеор.
Следопыт кивнул, как показалось Гирему, с виноватым видом.
На негнущихся ногах он вышел в коридор и прикрыл за Джаффаром дверь. Вместе они вышли на свежий воздух. Гирема мутило. Неужели отец прав?
Он сильно сжал зубы, чувствуя в душе странную непокорность.
- Я не верю, что это Элли, - сказал он Джаффару. - Ты был рядом со мной, когда она бросилась умолять меня пощадить Сиверта. Ну как она способна убивать людей?
Хронист тяжело вздохнул.
- Это распространённая беда всех молодых людей, недовольных своими отцами. Я не собираюсь читать тебе нотации, просто выскажу свою мысль. Мне кажется, ты очень хочешь противопоставлять себя сэру Рензаму. Не то, чтобы я был против этого. Сэр Рензам славится своей жестокостью и упрямством, поэтому неплохо было бы существовать тому, кто может ему противостоять.
- Раньше это был Хрестофер, - с горечью произнёс Гирем. - Поэтому отец, считай, прогнал его из дому. А дядя предпочитает не вмешиваться в его дела - у него есть своя семья.
- Я понимаю, - кивнул Джаффар. - Возвращаясь к моим словам. Нет ничего плохого в том, что ты пытаешься, хоть и негласно, противоречить отцу. Но не кажется тебе, что ты делаешь это настолько рьяно, что не замечаешь улик, доказывающих вину Элли? Упрямство - это хорошо, но иногда оно заставляет совершать ошибки. Одержимые ведут себя непредсказуемо. Элли могла притворяться невинной овечкой, понимаешь? Она могла обмануть твою интуицию. Одержимые на такое способны, поверь мне.
Гирем успокоился и пожал плечами. Слова Джаффара странным образом пригасили пожар негодования внутри него. Но даже хронист не хочет с ним согласиться.
- Ладно, - вздохнул он. - Всё равно вечером мы уезжаем. Увидимся.
Покинув хрониста, он направился обратно в замок. Зайдя в свою комнату и приготовив пустой мешок с удобными ремнями, Гирем огляделся, обдумывая, что ему может понадобиться в будущем. Он взял пару простых штанов из плотной ткани, длинную с просторными рукавами рубаху. Помедлив, сложил в мешок ещё один плащ. Из сундука он извлёк короткий кинжал в чёрных ножнах, покрытых изящной гравировкой - подарок Алана, забравшего трофей с трупа Кеврана Дастейна. В рукоятку был вделан кристалл сциллитума. Зачем он здесь, если рукоять не обладает чувствительностью, и нет кристалла-фокусатора, Гирем не знал. Может быть, это лишь причуда мастера, создавшего кинжал.
Гирем повесил ножны на пояс. Огляделся в поисках кристаллов сциллитума и вспомнил, что оставил их у Джаффара. Должно быть, хитрюга забрал их себе.
Последним, что Гирем положил в мешок, был кошель с монетами и чистые листы бумаги и несколько карандашей. Будет чем занять себя в дороге.
Положив мешок на кровать, он вышел на улицу. И тут же, словно магнит, его взгляд притянула грузная фигура Шейлы, которая поднималась по ступенькам из подвала. Гирем рванулся к ней. Горничная смотрела себе под ноги, держа в руках набитый мукой мешок.
- Как дела, Шейла?!
Старуха подскочила, выронив из рук мешок, а затем помахала кулаком.
- Негодный мальчишка! Всю муку из-за тебя просыпала.
Гирем затолкал её обратно в подвал и опёрся о дверной косяк, загородив выход. Он был зол в первую очередь на себя, и злость эта была сильнее застарелой боязни получить нагоняя.
- Скажи мне, откуда ты знала, что мы найдём в доме Сиверта?
- Никак у вас горячка? - продребезжала горничная. - Сходите к Манти, может быть он вам поможет.
Гирем двинул кулаком по косяку.
- Ах ты, карга! Говори правду!
Ему показалось, что в выпученных глазах старухи промелькнула насмешка.
Внезапно сильная рука крепко сжала его плечо и развернула к рассерженному лицу Рензама.
- Сын, хватит, - сказал он. - Перестань изображать из себя невесть кого.
- Это она рассказала мне про дом Сиверта!
- Шейла? - Рензам посмотрел поверх его плеча на замершую с мешком в руках горничную. Видимо, Шейла отрицательно покачала головой, раз отец перевёл неожиданно сочувствующий взгляд обратно на него.
- Даже если бы и Шейла сказала тебе об этом, то её слова только помогли нам найти ведьму. Я знаю, что ты чувствуешь после казни, но не нужно копаться в себе после каждого трудного решения. Иногда нужно просто двигаться дальше.
Но Гирем не останавливался.
- Но как тогда я мог узнать о том, что в доме Сиверта могут быть трупы? Что ты думаешь - мне ветерок на ухо нашептал?
- Остис сказал мне, что трупов в доме нет, - отмахнулся Рензам.
- А Сиверт сказал, что есть!
- Довольно! - рявкнул Рензам и ещё крепче сжал его плечо. - Я верю в то, что Сиверт невиновен. Поверь - у меня есть на то причины.
- Какие причины? - тяжело дыша спросил Гирем.
Рензам отвёл взгляд.
- Может быть, ты узнаешь о них позже.
Гирем хотел хмыкнуть, но что-то в надтреснутом голосе отца заставило его смолчать.
- Ладно, отец, - тихо сказал он и мягко убрал руку Рензама со своего плеча. - Пусть будет так.
И не сказав больше ни слова, пошёл прочь.
Вечер отъезда вышел довольно мрачным. Стояла пасмурная погода, накрапывал мелкий дождик, низко нависли стального цвета тучи. Сиверт, ожидавший спутников подле готовой пятёрки лошадей, мрачно посмотрел из-под капюшона на хрониста, который с улыбкой подставлял лицо под водяную пыль.
- Ты чего лыбишься?
- Люблю дождь, - весело ответил Джаффар. - У нас в Бъялви он редок.
- Оно и видно, - сказал Гирем, подойдя к любимому Гарапасу с мешком за плечом. - Спрячь свои свитки, а то промокнут.
Джаффар спохватился и с тихой руганью принялся запихивать внутрь мешка торчавшие оттуда листы пергамента.
- Кстати, куда делись кристаллы сциллитума, которые я давал тебе для Слова Поиска? Я тогда совсем про них забыл.
- А они рассыпались в пыль после твоего ухода, - с кислым выражением лица пробубнел хронист. - Абсолютно все.
- Ну-ну, - мрачно усмехнулся Гирем, щурясь от попадавших в лицо тёплых капель дождя. - Мне почему-то кажется, что ты разбогател не только на двадцать золотых и мешок провизии. Мне самому тебя обыскать или ты добровольно вернёшь украденное?
Джаффар что-то проворчал и достал из кармана россыпь прозрачных камней. Гирем сгрёб их с ладони с мстительным чувством удовлетворения, и спрятал в одно из отделений своего мешка.
Настроение у него чуточку приподнялось после короткого разговора с Аланом. Дядя как всегда был умнее отца. Вместо того чтобы сочувствующе глядеть на него и отмахиваться от фактов, он вежливо принял его рассказ и пообещал приглядывать за старой горничной. На прощание, он хлопнул его здоровой рукой по плечу и пообещал писать, если вдруг случиться что-нибудь подозрительное.
К ним подошёл Рензам, закутанный в чёрный плащ с глубоким капюшоном.
- Все готовы? Выдвигаемся.
Всадники выехали из замка и проехали по деревенской дороге. Редкие грязные и мокрые крестьяне выходили с грядок на улицу и непонимающе глядели им вслед.
- Весть о короле ещё не дошла досюда, - донесся из-под капюшона голос Рензама. - Тем лучше.
Гирем в последний раз оглянулся назад. Очертания замка едва угадывались за пеленой дождя и тумана. Вернётся ли он сюда? Гирем повернулся навстречу вязкой разбитой дороге.
Он обязательно вернётся.