После бала к нам присоединился Семен Никитич. Он был в приподнятом настроении и, как будто слегка навеселе.

-Победа, - говорил он, прыгая через разноцветные от неона лужи к «линкольну». - Ах, как она пьянит!

 Чтобы пьянила не только победа, мы отправились в то место, которое Олег Власыч назвал «раем и адом в одном флаконе».

 Как  только мы вошли, сопровождаемые раболепной улыбкой швейцара, я сразу понял: да, рай и ад.

 Публика толпилась у двух широких бочек, на каждой танцевала полуголая девица.

-Пройдемте во-он туда,- улыбаясь, пригласил Семен Никитич.- Кажется, там наша хорошая знакомая.

 И верно – девушка, танцующая на одной из бочек, показалась мне знакомой.

-Здравствуйте, Сергей Леопольдович, - весело сказала она, выделывая своим чудным телом такое, что сам черт не брат.

-Степа, - ахнул я,- А как же Киря?

-Киря с бабушкой.

 Должен признаться, эта встреча меня малость расстроила: я привык уже относиться к Степе как к собственной дочери. Но хорошее абрау-дюрсо понемногу выветрило тяжелую думу, столь свойственную русскому человеку.

  -Можно проголосовать? – подошел мужичок, что называется, интеллигентного вида. Одет он был в весьма потрепанное пальтишко, и было странно, что его сюда пустили.

 -Конечно,- Степа улыбнулась и немного наклонилась. Мужичок слегка дрожащими пальцами просунул в резинку на, простите, трусах девушки какую-то бумажку.

 Странная вообще здесь была публика! Многие похожи на нищих, кое-кто и вовсе ни на кого не похож. И, тем не менее, они пили вино и разглядывали умопомрачительных девушек. Таких, как Степа. Я повернулся посмотреть, какова  вторая девушка, и увидел Алильханова. Он стоял рядом с бочкой, приторно морщась. Длинный начштаба что-то шептал ему на ухо.

-Мы за вас, – сказал мне, подойдя, какой-то толстяк. В руке у него была авоська с батоном и кефиром.

 Он неуклюже засунул за резинку на трусах Степы бумажку и ушел.

 Теперь люди подходили десятками, и моей горничной скоро пришлось высвободить из-за резинки целую пачку бумажек.

«Куда же она их денет?» - подумал я и тут же получил ответ. Оказывается, в бочке была прорезь, в которую все бумажки самым расчудесным образом и поместились. Кроме одной, отлетевшей в сторону.

 Я поднял ее. Развернул.

                                       «БЮЛЛЕТЕНЬ ДЛЯ ГОЛОСОВАНИЯ

  АЛИЛЬХАНОВ      

  АНТУШКИН».

 Напротив моей фамилии стояла жирная галочка.

 Вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я посмотрел – тот, из зеркала.

-Поздравляю!

 Закричав от неожиданности, я, конечно, проснулся.