Егорка давно уже перестал понимать, где земля, где вода и небо и где, в конце концов, повис он сам.
Вот что произошло с Егоркой, перед тем как он очутился в воздухе.
Алёша был на празднике, когда в пустую квартиру Васина Маленького пришёл Васин Большой, готовый к полёту.
Он принёс столько всего вкусного, что медвежонок не скоро справился с лакомствами.
— Ешь, Егорка, старайся, чудо-юдо! — приговаривал лётчик. — Перед полётом это не вредно.
Егорка решил, что перед полётом нужно ещё и поспать, и, отдуваясь, с полным желудком поплёлся к дивану. Но так как он съел очень много, то на диван влезть был не в силах и вопросительно посмотрел на лётчика: «А ну-ка, подсади, мол, хороший человек!»
Васин Большой взял Егорку на руки, но на диван его не посадил, а куда-то понёс, сказав при этом:
— Ну, ошибка природы, нос выше! Сейчас на тебя весь мир будет смотреть…
Потом Егорке что-то долго надевали за спину и опять потащили куда-то. Он не сопротивлялся, привыкнув к тому, что его постоянно куда-то тащат.
Егорку посадили на маленькую лодочку.
Из лодочки медвежонок попал в самолёт, и вдруг с рёвом его потащили куда-то, теперь уже совсем неизвестно куда.
Набирая высоту, Васин Большой улыбался, думая об Алёше и обо всех ребятах на трибуне.
Но не до улыбок было Егорке. На истребителе он оглох от рёва мотора, хрюкал каждый раз, когда самолёт проваливался в воздушную яму или круто ложился на виражах.
Попробовал было Егорка лапами и зубами стащить с себя белые мягкие ремни, но они хотя и были мягкие, но зубам и когтям не поддавались.
Вдруг под Егоркой что-то стукнуло, и вместо пола ничего не стало.
Взвизгнув от страха, Егорка полетел в бездну…
Самолёт, словно на него дунули, подскочил кверху.
Сразу стало тихо. При падении ветер тонко и ехидно свистел в Егоркиных ушах. Тугой холодный воздух закупоривал нос и пасть.
Егорка падал, падал, падал…
Земля то вставала дыбом, то куда-то исчезала. Тогда вместо земли появлялись лёгонькие, похожие на зайцев облака.
Великая растерянность и никогда не испытанный страх обуяли Егорку. Хотел он было рявкнуть, открыл пасть, но ещё крепче сомкнул её.
И рёва не получилось, и ветер чуть не растащил скулы по сторонам.
Земля приближалась быстро. Вдруг что-то резко дёрнуло его. Над головой зашуршало и хлопнуло.
Стало ещё тише, и наступил чудесный миг скольжения на парашюте, когда первое ощущение страха проходит и хочется только одного: не падать к земле, а подыматься всё выше — за море, за горы, за прозрачные облака…
А внизу тем временем творилось что-то неописуемое. Грохот стоял от шуток и смеха. Какой-то весёлый старичок кричал громче всех:
— Ай, ай! Батюшки мои! Медведь летит по поднебесью! Ай, ай!
Потом всё уплыло в сторону, и Егорка повис над водой.