Эйл Ли Фир
Что толкает разумных существ на глупые, необдуманные поступки? Чувства. Какие они? Случиться ли когда-нибудь то, чего я так страстно желаю и в тоже время боюсь? Возможно, ли снять проклятие? Вопросы. В моей жизни их больше всего и каждый день, казалось бы, забитую до отказа голову вновь и вновь посещают подобные мысли. Я одержим, болен, но вот, похоже, пришел конец и я так и не смогу почувствовать… я проиграл. Грустно от осознания собственной беспомощности, но даже сейчас, когда я ясно понимаю, что жизнь уходит, ничего не изменилось, все тот же холод и равнодушие. Стоило ли изгнание черного короля моих страданий? Почему я должен за это расплачиваться?
Я не могу пошевелиться, даже биение собственного сердца не слышу. Так выглядит смерть? Никто точно не сможет ответить на этот вопрос, но впервые я почувствовал что-то напоминающее страх. А вдруг душа бессмертна и навечно останется привязана к мертвому телу? Я так и буду все видеть лежа в земле и понимать, что не могу даже вздохнуть. Жрецы говорят, что душа улетает в небо, к далеким и таким холодным звездам, где, наконец, обретает покой. В моей жизни не было ни волнений, ни расстройств, ни радости. А что такое любовь я, наверное, даже представить не смогу никогда. Почему всегда хочется получить то, что недостижимо? С детства я наблюдал за другими, ощущал свою неправильность. Они плакали и смеялись, они… жили. А я умер, так и не прожив и дня. Отец все же молодец. Не знаю что это, но меня парализовало. Должно ли было быть так? Или я просто не до конца умер? Подожду, все равно уже торопиться некуда, да и невозможно.
Я лежал в собственной постели и с привычным спокойствием наблюдал за происходящим вокруг. Слуги, люди и нелюди, суетились, бегали по моим покоям из комнаты в комнату. На убитых притворным горем лицах, изредка проскальзывали злобные усмешки, слышались слова «так ему и надо». Все они считали, что я умер. Какая-то часть меня тоже так считала, но я старался не думать о том, что отец, наконец, поставил точку в нашем противостоянии. Но так ли это? Ведь я все осознаю и отправка к звездам пока не намечается. Загадкой оставалось то, почему я не могу пошевелиться. Казалось, что даже дыхание остановилось. Всю прошедшую ночь я вслушивался в давящую тишину пытаясь различить хоть один удар собственного сердца. Ничего. А вдруг ему удалось и я все-таки мертв? Невыносимо следить за собственными похоронами. Отец решил не церемониться и даже не устроил церемонию прощания, как это положено.
К вечеру меня уже уложили в простой сколоченный из необработанных досок гроб и тайком вывезли за границы столицы. Если бы мог, я бы, наверное, усмехнулся. Молодец отец. Переиграл. Только я не уверен, что так и должно быть. Почему я все еще в собственном теле? Сомневаюсь, что так и было задумано. Хотя, зная правителя спорить не берусь, возможно, я еще много дней по его замыслу должен лежать в земле и медленно умирать от осознания того, что похоронен заживо.
На крышку гроба полетели первые комья сухой земли, на лицо посыпалась грязь, попадая в так и не закрытые глаза. Я зажмурился, вернее попытался. Тела по-прежнему не чувствовалось. Это конец?
Оксана
Неужели я еще жива? Это была первая мысль, посетившая меня, когда я очнулась. Сколько может выдержать человек? Наверное, много. По крайней мере, по моим представлениям я должна была умереть еще в предыдущем подземелье. А тут еще одно на мою голову. Такое же холодное и влажное. Темно. Я коснулась рукой стены, которую нащупала сбоку. Что-то загудело, и камень под рукой засветился. Сначала медленно и неуверенно, но с каждой секундой свет становился все ярче и расползался по черному, отполированному камню. Я отдернула руку. Ничего не изменилось и вскоре, коридор, в котором я лежала, засветился мертвенно бледным светом. Я осторожно села, оглядываясь. Крутая лестница сзади, по которой я попала сюда, гладкие стены коридора, уходящие в неизвестность и черное тело недавнего зверя с застрявшей в боку костью. Видимо неудачно приземлился на повозку, когда сиганул за мной с крыши. Я судорожно отползла от него подальше. Вокруг тела существа образовалась большая лужа черной крови, его бока часто вздымались. Жив. Плохо. Как будто почувствовав мои мысли, зверь открыл глаза и зашипел. Я отползла еще дальше. Неприятное соседство.
Надо встать. Убеждала я себя, глядя в пустоту светящегося коридора. Если я так и буду сидеть, то ничего не изменится. Я умру рядом с неизвестным шипящим хищником, и все мои усилия окажутся напрасны. Собрав волю в кулак, я поднялась, держась за гладкую, как стекло, стену. Пальцы заскользили и я чуть не упала. Нельзя. Вперед. Где-то слышался едва различимый звук капающей воды. Вода. В горле пересохло. Я медленно поковыляла на звук. Только бы дойти.
Идти пришлось долго. Стены под моими пальцами послушно загорались, освещая все большую территорию темного коридора. Звук воды становился отчетливее. Я ускорила шаг и буквально вывалилась в огромную пещеру. Пол от соприкосновения с моим телом вспыхнул узкой прямой линией, словно дорога, упираясь в невысокий бортик, окружавший озеро. Встать я не смогла. Силы кончились. Но я упорно поползла по предложенной дорожке. Наконец, я достигла своей цели. Бортик вспыхнул тысячей непонятных символов, слепя глаза. Мне все равно. Пить. Я перевалилась через невысокое каменное ограждение и начала жадно глотать ледяную воду, черпая из ярко-голубого озера разбитыми в кровь руками. Я чувствовала, как холодом обжигает пищевод и скапливается в желудке живительная жидкость. Такого удовольствия я никогда в жизни не испытывала. Я все пила и пила, пока не почувствовала, что сейчас лопну. Обессилено опустившись на пол, я прислонилась к бортику и закрыла глаза. Не могу больше.
Эйл Ли Фир
Время. Как часто казалось, что оно бежит, летит. Его всегда не хватало, всегда стараешься выторговать у него еще хоть одну лишнюю секунду, но оно неумолимо уходило. А теперь… Не знаю, сколько я уже так лежу. Был дождь, и теперь мое тело почти утонуло в вязкой жиже. Пошевелиться не удавалось. Сколько мне еще так лежать? День, два, неделю? Я даже не знаю сколько прошло. Казалось, вечность. Как же хочется закрыть глаза, уснуть и больше не проснуться. Я сдался. Я никогда не стремился занять трон, выжить отца, однако он считал иначе и предпочел избавиться от единственного сына. Я бы отдал все за то, чтобы узнать, что такое забота и любовь. Сам никогда не испытывал подобных чувств, их попросту не существовало, благодаря проклятию, но очень часто, я представлял, каково это любить и быть любимым. Наверное, прекрасно.
Какой-то звук отвлек меня от тяжелых размышлений, на которые раньше времени не находилось. Я прислушался. Кто-то копал. Причем именно над моей могилой. Хотелось закричать, позвать на помощь, но горло по-прежнему не слушалось. Оставалось лишь ждать.
Вскоре сквозь грязные доски в лицо ударил яркий солнечный свет. Кто-то откинул тяжелую крышку в сторону. Хотелось зажмуриться, но никак. Солнце нещадно било по привыкшим к темноте глазам.
— Привет братишка, — улыбнулся во все свои клыки Силь. Я хотел ответить на столь радостное приветствие, но даже моргнуть в ответ не удавалось.
— Силь, ты уверен, что он жив? — с сомнением разглядывал меня второй человек с лопатой. Зэн. Неужели избалованный принц тоже копал? Наверное это должно быть смешно. Я попытался изобразить улыбку.
— Силь! — закричал утонченный блондин в испачканном белоснежном наряде, примериваясь, как бы ударить меня лопатой. — Что это? Почему он скалится?! Он точно не превратился в какую-нибудь нежить?!
— Нет, — улыбнулся кошир. — Он жив.
Оксана
Меня разбудил уже знакомый, леденящий вой неизвестного черного существа. Я вздрогнула и открыла глаза. Вой еще долго метался в высоких потолках зала, заставляя ежиться. Очнулся раненный? И что теперь? Поковыляет за мной с целью покушать? Буду надеяться, что он не настолько голодный. Тем не менее, стоило поторопиться. Я поднялась. В этот раз мне это удалось всего со второй попытки. Удивительно. Я огляделась. В четыре стороны света от озера к стенам тянулись узкие лучи света, а напротив меня чернел высокий каменный трон. Я затаила дыхание. Красиво. Как зачарованная я поковыляла к каменному сидению, чтобы рассмотреть. На ощупь трон оказался удивительно теплым. Как камень может быть таким… живым? Да. Я почти чувствовала биение чьего-то сердца под пальцами. Непонятное тепло приятно согревало озябшие руки. Я, немного поколебавшись, села. По телу пробежали приятные мурашки, и я расслабилась, казалось, что камень принимает очертания моего тела. Как будто в теплую постель опустилась, а меня сверху мягким одеялом накрыли. Я блаженно прикрыла глаза, согреваясь. Сама не заметила, как снова отключилась.
Вновь вой, только теперь не пугающий, как раньше, а полный боли и безысходности. Сердце сжалось от жалости. Что за дела? Эта тварь сожрать меня хотела, да и вой ее далек от приятной музыки. Так почему мое мнение так кардинально изменилось? Я начала злиться на себя. Какое мне дело до этого клыкастого зверя?! Он меня чуть не загрыз, а я ему помогать собралась? Никогда. Он меня еще съест потом, и спасибо не скажет. Я задумчиво блуждала взглядом по залу, пытаясь отвлечься от грустных завываний раненного зверя. Только сейчас стало видно, что каждый из лучиков упирается в арку, вырезанную в стене. Настоящим коридором заканчиваться только тот, из которого я пришла. Прислушавшись к себе поняла, что самочувствие не так плохо, как должно бы быть. Даже ребра не болят. Совсем. Да и головная боль пропала, как будто и не было ни аварии, ни плутаний по лесу и беготни по заброшенному городу. Я решительно поднялась с черного трона и пошла в сторону первой арки. От прикосновения к ней раздался неясный гул, и стена внутри пропала. Я отшатнулась. Пустота стала быстро заполняться синим туманом. Я на всякий случай отошла подальше, наблюдая. Но больше ничего не произошло. Распространившись на всю внутреннюю поверхность арки, туман застыл. Я еще минуту постояла, ожидая, что оттуда выскочит стая голодных волков, но убедившись в относительной безопасности неясного тумана, пошла к двум оставшимся проходам. Они повели себя в точности так же, с той лишь разницей, что туман везде был разного цвета. Красный. Синий. Зеленый. Я стояла возле озера и переводила взгляд с одной на другую. Очень похоже на пространственные коридоры из фантастических книг. Во всяком случае, я себе именно так их представляла. Попробовать пройти?
Завывания зверя, наконец, стихли и из коридора слышалось лишь слабое поскуливание. Вновь в груди зашевелилась жалость. Я медленно пошла на звук, матерясь про себя. Животное лежало там же, сжавшись в комок и пытаясь дотянуться зубами до торчащей между ребер кости. Видимо сил ему не хватало, и все попытки заканчивались провалом. Я нерешительно остановилась, глядя на него. Зверь, почувствовав мое приближение, заскреб лапами, пытаясь встать. Черная кровь с новой силой потекла из раненного бока. Глядя на него я как будто чувствовала то, что испытывает он. Страх и злость на свое бессилие. У меня даже бок заныл, как будто это мне под ребра загнали старую кость. Я потрясна головой, прогоняя наваждение. Я медленно присела перед уже отползающим от меня животным.
— Перестань, дурак, ведь только хуже себе делаешь, — как можно ласковее сказала я. Мой голос больше был похож на хрип. Я сама себя испугалась.
Зверь затих, опустив голову на вытянутые передние лапы, и своими серебристыми глазами уставился на меня. Грусть и самая настоящая безысходность. Он не двигался. Я неуверенно потянулась к обломку кости, чтобы вытащить его, наблюдая за реакцией зверя. Тот не шевелился. Я осторожно обхватила кость и резко дернула. Уши заложило от воя. Я отпрянула. Вовремя. На месте, где секунду назад были мои руки, сомкнулись челюсти зверя. Он зашипел и вновь лег, подтянув под себя лапы. В этот момент меня скрутила страшная боль. Как будто в живот вогнали кол и начали накручивать на него внутренности. Я охнула и сползла по стене на пол, хватая ртом воздух, как выкинутая на берег рыба. Из глаз текли слезы, горло перехватило судорогой. Не знаю сколько это продолжалось, но вскоре боль начала отступать, пока совсем не пропала. Я, наконец, расслабилась и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Рядом завозился зверь, напоминая о себе. Что это было? Неужели я теперь чувствую боль этой чертовой зверюги? Как такое возможно? Вопросов в голове роилось великое множество, но от этого ответы не появлялись. Я перевела взгляд на странное животное. Зверь высунул из пасти раздвоенный, словно у змеи, синий язык и часто задышал. Я, чертыхнувшись, кое-как встала и поплелась обратно в зал, за водой для зверя.
Стащив с себя изорванную кофту, которая была покрыта слоем грязи и крови, я опустила ее в озеро, пропитывая водой. Вокруг тут же расплылось темное пятно грязи. Я, немного пополоскав лохмотья, служившие мне когда-то одеждой, поковыляла обратно к зверю, удивленно изучая свои руки, на которых вместо глубоких порезов и ссадин красовались тонкие светлые полоски шрамов. Да и сил, как ни странно с каждым шагом становилось все больше. Странное место. Может, вода какая-нибудь живая?
Зверь встретил меня несчастным взглядом. Я осторожно поднесла к его морде кофту и легонько надавила. На нос черному хищнику закапала вода. Он встрепенулся и потянулся к воде.
— Все, милый, — вздохнула я, когда сил выжимать кофту не осталось. — Хорошенького понемножку.
Он понял и снова опустил голову, глядя отсутствующим взглядом в пустоту. А я с недоумением наблюдала, как рана на его боку прямо на глазах затягивается. Неужели вода действительно не простая? Стало страшно. Вылечу сейчас на свою голову. А потом что? Бегать? Далеко не убегу, там, наверху мне просто несказанно повезло, а здесь кроме озера и трона ничего нет. Не спрячешься. Даже несмотря на то, что я странным образом чувствовала зверя страх был вполне обоснован. Я поежилась, вспомнив свои приключения в городе. И откуда только силы взялись? Я проявляла просто чудеса акробатики. Как говорит мой знакомый, жить захочешь — не так вывернешься. Я вздохнула и, не дожидаясь, пока зверь выздоровеет, поплелась обратно в зал, проверять свою теорию про пространственные переходы.
Арки все также приглашающе светились густым туманом. В какую пойти? Всегда любила синий цвет. Я кивнула своим мыслям и направилась к голубой арке. Сзади по каменному полу зацокали когти зверя. Я обернулась. Он стоит. Смотрит. Не нападает. Я, стараясь дышать через раз, протянула к нему руку. Он медленно подошел, понюхал и ткнулся мордой мне в ладонь. Я пораженно смотрела на это чудо. Разве можно приручить дикое животное, да еще и так быстро? Тем не менее, меня не ели и я успокоилась.
— Ну что, питомец, — хмыкнула я, чувствуя благодарность и радость от черного хищника. — Пошли что ли? — и, зажмурившись, шагнула в туман перехода. Ничего не случилось, меня не расщепило на атомы, не размазало по стенкам пространственного коридора. Только непонятная вязкость, как толща воды, мешала сделать следующий шаг. Я напряглась и рванула вперед. Что-то как будто лопнуло, и я упала на землю.
Мир взорвался звуками ночного леса. Перекрикивались птицы, шуршали в корнях высоких деревьев мелкие животные, пели сверчки, где-то выли волки, этот вой, после знакомства с черными охотниками старого города, показался мне песней. Я облегченно выдохнула и расслабилась, закинув руки за голову. Выбралась!
Небо, такое глубокое и родное. Я не знала земных созвездий, поэтому для меня оно было точно такое же, как дома. Я смотрела в его бездонную синеву и даже мысли покинули мою голову. Я устала. Смертельно устала. Даже есть не хочется. Интересно сколько я уже в этом странном мире? День, два, три? Под землей время течет незаметно, а сколько я провалялась в беспамятстве с лихорадкой вообще неизвестно. Но сейчас мне все равно.
Так я и лежала, глядя в безоблачное небо, почти до самой зари, а потом незаметно для себя уснула, уткнувшись носом в гладкую и теплую шкуру привязавшегося зверя.