Уже прошло четыре дня, как Петрово воинство разбило армию великого визиря. Теперь оно стояло возле ростовской крепости и, выставив кордоны, блокировало все подступы к ней (незачем чужим видеть то, что им не положено). А заранее привезённые мастера и корабелы из команды Юрия, начавшие работать, как только сошёл снег, ускоренными темпами строили всё новые и новые ладьи. Благо, всё необходимое для этого, заготовили ещё зимой. Царь лично бегал между кораблестроителей и поторапливал их. Временами он брался за топор, чтобы вдоволь помахать им. Но особо часто он забегал на лесопилку. С мальчишеским восторгом наблюдая, как быстро распиливаются брёвна. И какие ровные получаются доски. Когда он увидел это впервые, то долго пытал обслугу, чтобы они подробно ему объяснили, как ветер может одновременно подавать древесный ствол для распиловки и одновременно пилить его сразу несколькими пилами. Не с меньшей нагрузкой работали и металлурги, которые объединившись с оружейниками, круглосуточно отливали стволы для корабельных пушек….

По возвращению, Юрия очень удивила одна перемена, а именно: что Гаврила, нанятый для помощи по хозяйству и живущий у них дома во флигеле, оказывается за время его отсутствия, женился. И привёл к себе молодую жену Марью, которая с усердием начала помогать Ульяне. Юра, как только узнал эту новость, сразу вышел во двор, чтобы поздравить своего работника.

— Ну что Гаврила, позволь поздравить тебя с тем, что нашёл свою вторую половину. Искренне рад за тебя.

— Благодарствуйте Юрий Витальевич. Вы уж извините меня, что жену в дом без спроса у вас привёл. Но мне Ульяна Матвеевна добро дала. Вот те крест.

И работник, размашисто перекрестился.

— Всё в порядке Кузьмич, не переживай так. — Юрий с улыбкой протянул руку своему работнику. — Дай пожать твою руку, и живи во флигеле со своей супругой. Даю тебе на это добро. И вот ещё что.

Гаврилов, после рукопожатия полез за пазуху и достал оттуда заранее приготовленную небольшую мошну.

— Это тебе, от меня подарок. Сам купишь чего подарок своей жене. Да и так мало ли чего вам ещё может понадобиться….

Патрик Гордон, сразу же по приезду, нагрянул к Гаврилову и после с восторгом рассматривал арсенал будущих охранников. Он состоял из пятидесяти ППШ. и ТТ., десяти ДТ., и в придачу к ним, шла половина из имеющихся боеприпасов. В довесок к этому Юрий выделил полсотни бронников и касок. Юре, на ружейном складе лучше было не появляться, у него сердце обливалось кровью и, нещадно душила «жаба» когда он видел тот мизер патронов, который у него остался. И он нещадно корил себя за такую расточительность. Радовало только одно: Иванов Борис Самуилович, Кузнецы и прочие необходимые специалисты. Уже убыли под Тулу, где согласно царскому указу, спешно возводился городок, в котором должны будут открыться цеха по производству передового оружия, а позднее и боеприпасов к ним.

Так же Юрию стала известна суровая правда о последствиях того боя. Из тридцати шести человек вступивших в сражение, погибло десять. Причём, в основном это были самые опытные воины. Восемнадцать бойцов были серьёзно ранены и сейчас лежали в ростовском госпитале. Четверо хоть и небыли госпитализированы, но в ближайшее время на них рассчитывать было невозможно. Оставались только восемь человек, с которыми можно было идти в Азов. Математика получалась очень удручающей, выходило так, что на данный момент от подразделения осталось меньше трети личного состава.

Но время шло, и военная компания как могучий маховик, набирала обороты. На пятые сутки, прибыл посыльный от Бориса Петровича Шереметева, он сообщал что вышел, со своим войском из Севска и в данный момент, движется к крепости Казы-Кермен, для нанесения отвлекающего удара. В тот же день к Ростовским на Дону стенам прибыло войско под командованием Лефорта. Армия полным ходом готовилась к нанесению главного удара.

Юрий, наблюдая за этими приготовлениями, чувствовал себя так, как будто его оставили за бортом. Потому что, ему просто не хватало времени на личную подготовку своих егерей к походу. И он, чтобы до конца выполнить свою часть договора. Взяв, в помощники Василия Эзана и Тимофея, приступил к обучению владением новым оружием гвардейцев, отобранных для личной охраны царя. Причём, это надо было сделать как можно скорее. Гордоном же на эти цели, боеприпасы не выдавались. — Мол, это для обеспечения безопасности государя и поэтому неприкосновенно. Хорошо, что он не знал, о том, что патроны оружейниками не производятся. А-то неизвестно, какой бы разразился скандал. Хоть одно хорошо, удалось его убедить, что при охране царской особы целесообразнее всего в основном использовать ТТ., а не ППШ.: Пистолет и носится скрытно, и более точно будет разить любого недоброжелателя. При этом, уменьшая риск верных подданных, оказавшихся случайно неподалёку, «получить пулю». А пистолет-пулемёт можно использовать в тех случаях, когда нападающих слишком много. Для этих целей ППШ. пусть скрытно весит под плащом у двух, трёх человек в смене.

Занимаясь этим Гаврилов, мог только издали наблюдать, как остатки отряда его егерей, под руководством Евпатия Пугача и Зенауи, оттачивают навык снайперской стрельбы по мишеням с сильным возвышением. И усиленно тренируются в лазании по каменным стенам. Потому что, хотя у него и не было времени заниматься боевой подготовкой со своими людьми. Но Юрий считал, что идти в Азов совсем без подготовки, является преступлением. Поэтому, до поздней ночи он просиживал с Евпатием и Захаром в штабе, оговаривая и корректируя планы занятий на следующий день, обдумывая, с чем ещё могут столкнуться его воины под стенами вражеской крепости.

В одну из таких ночей, к ним без предупреждения нагрянул Пётр.

— А — а-а, полуночники. Никак опять заговор против меня плетёте?! — С озорной улыбкой, громко, поинтересовался он.

Юрий с Пугачом и Зенауи, мгновенно поднялись из-за стола, приветствуя вошедшего Петра.

— Здравы будьте Пётр Алексеевич. Намного интереснее государь. Зачем нам какие-то скучные заговоры и интриги? — Ответил Юрий, поддержав шутливый тон царя. — Мы тут по другому вопросу собрались, и маракуем, как при минимуме, который от нас остался, выполнить ту задачу, которую мы, и предназначены решать.

— Это какую задачу?

Романов прошёл к столу, по-хозяйски развернул к себе план Азовской крепости, лежащий на нём. И внимательно окинув его взглядом, поинтересовался, посмотрев испытующе на троицу:

— И чего вы надумали? Стратеги.

— Пока ничего гениального. — Ответил за всех Гаврилов. — Днём будем вести отстрел защитников Азова, стоящих на стенах. Да так чтобы они, через некоторое время, даже выглянуть из-за них боялись. И заодно подумываем, как открыть для наших войск проход в саму крепость, причинив ей минимум вреда. Как-никак, потом самим её в спешке ремонтировать придётся.

— Так что вы считаете, что мои генералы не могут спланировать толковой войсковой операции? И без вас не справятся?

По тону Петра, нельзя было понять, толи он возмущён, толи шутит. Не вносило ясности и его выражение лица.

— Ни в коей мере государь, мы не желаем ставить под сомнение таланты твоих стратегов. Все что мы сейчас планируем, касается только действий моих егерей. Чтобы оставшимся минимумом, и у вас под ногами не мешаться и наиболее эффективно «насолить» врагу.

— Ладно уже, ты передо мной ужом не извивайся. Рассказывали мне, как ты со своими людьми, под ногами у моих Преображенцев «мешался». До сих пор только и разговоров среди них, как ваше чудо оружие, целыми рядами османское войско выкашивало. А когда враг подошёл вплотную к вашим штолицам: так твои воины, с тобой во главе, такую смертельную пляску устроили. Что мои гвардейцы прозвали вас «жнецами смерти». И все уверены, что тебя турецкая сабля не берёт. Пошли слухи, что ты заговорённый. — И Пётр Алексеевич пристально посмотрел на Юрия. — Так что ты на это скажешь?

— Пустое это государь. Не будь на мне бронника и каски, а за спиной карабина, то моя «пляска» скорее всего, бесславно, закончилась в самом её начале.

— Ну, я так и подумал. — Царь улыбнулся с хитрым прищуром. — Поэтому, когда я узнал от Патрика, что вы с ним решили улучшить мою охрану. А ты её вооружил своим оружием, и укомплектовал их своими кирасами и шлемами. То ко мне пришла такая мысль: о дефиците скорострельного оружия я знаю, но ты, должен выдать для моих гвардейцев комплекты вашей индивидуальной защиты.

— Ну что, влип косой? — Пронеслось в мыслях у Юрия. — Как теперь выкручиваться будешь?

— Государь, выдам всё, что есть у меня в наличии. Но, на весь полк, этого количества точно не хватит.

Царь сурово сдвинул брови и грозно посмотрел на Юрия.

— Ты почто мне всё время перечишь?! Делай что хочешь, но у всех Преображенцев должны быть твои кирасы и шлемы! И, ни каких отговорок, я не принимаю! Они мои дети и должны иметь только лучшее! — Затем более спокойно подытожил. — Сам понимаешь, каково их терять.

— Думай, думай башка, картуз куплю. — Мысленно подбадривал себя Юрий, судорожно ища выход из сложившейся ситуации. И безумно кидаться, штамповать царский заказ было нельзя. Ведь Пётр не дурак, рано или поздно поймёт, что к чему. Но и игнорировать его волю тоже было невозможно.

— Пётр Алексеевич, хотите, казните меня, но гарантированно могу дать только, то количество брони, которое есть у меня в наличии. Чтобы начать самим делать бронежилеты, не может быть и речи. Наши металлурги, ещё не могут получать сталь нужного качества. Поэтому броня будет получаться более тяжёлой и, вряд ли будет надёжно защищать бойцов.

— А не гарантировано, что можешь предложить? — Царь «поймал» Юрия на неаккуратно сказанном слове. И было ясно, что вряд ли уже отступит.

— Думай что говоришь, и будь внимательнее со словами. Правда, если не жаждешь в итоге попасть на дыбу. — Мысленно отругал себя Гаврилов.

— Пугач, Зенауи, оставьте нас наедине с царём. — Обратился он к соратникам. Пытаясь этим выиграть время, необходимое на обдумывание выхода из сложившейся ситуации. — Завтра я вас снова жду вечером.

— Ну, чего ты хотел мне предложить?

Поинтересовался Пётр, как только они остались наедине. При этом он снова светился юношеским задором, как будто, он не смотрел только что на собеседника гневным взглядом. После этого поневоле задумаешься, настоящие это эмоции, или всего лишь искусная игра, позволяющая добиваться в разговоре нужного эффекта, для достижения только ему известных целей.

— Я знаю о том, что по плану спасения моей родины должен был строиться как минимум ещё один город. Подготовкой к его возведению, должен был заниматься мой друг Дэн. Чего он успел там заложить и сколько, я не знаю. — Бесстыже брехал Юрий, «предано» глядя в глаза царю. — Как он помечал места своих закладок, я могу только догадываться. Но знаю одно, по не писаному правилу, первым делом делаются тайники с оружием, затем золотом, а после и стройматериалы.

— И что ты хочешь этим мне сказать?

— Только то, что завтра, с утра взяв с собой пару посвящённых в мою тайну людей, пойду на поиски возможного клада. И приложу все свои силы, чтобы его найти.

— А успеешь? У меня осталась неделя на подготовку войска, и я выступаю. — На сей раз, Пётр, скорее всего, сбросил маску, которая предназначалась для окружающих его людей. И перед Юрием стоял хоть и молодой, но уже очень уставший человек.

— Государь, максимум дня через два, тебе будет известно, удалось ли мне чего найти, или нет. Злата скорее всего не найду, но обнаружить склад с бронёй и оружием скорее всего должен.

— Найди мне этот склад с бронёй. Он сейчас дороже всякого злата будет.

Ещё до рассвета, из крепостных ворот выехало трое всадников на лошадях. У каждого из них была ещё и по вьючной лошадке. Из них безошибочно угадывался только Гаврилов, едущий первым. Спутников едущих за ним опознать было невозможно не только из-за темноты, но и потому, что их лица сливались с ней. Но это были, небезызвестные в крепости Адису Андрей Андреевич и Зенауи Захар Павлович, пока было темно, они ехали неспешно, аккуратно, чтобы зря не травмировать своих лошадок. Их путь был на восток, туда, где начинало слегка светлеть небо и начала проявляться слегка волнистая линия горизонта. Через какое-то время, стало заметно, что помимо баулов с провизией к сёдлам были приторочены и большие сапёрные лопаты. Хоть троица путников и знала что это чистая формальность, но её, всё равно надо было соблюсти. А когда полностью рассвело, они перешли аллюр средней рыси. Шли, с опаской, временами оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не преследует. Так они двигались около половины светового дня, пока Гаврилов не приметил удобный овражек, доходящий почти до самого берега реки. Рядом с ним было удобно провести его аферу, с якобы найденным кладом с необходимыми вещами.

— Так братцы, пока спрячьтесь с лошадьми в овраге, сделаю каменного божка, которого мы якобы выкопали из земли. А затем копаем здесь небольшую ямку, после вы снова, прячетесь в том овраге. И не высовывайтесь, пока я вас не позову.

— Юра, ты уже этими инструкциями плешь проел. — Усмехнулся Адису, спрыгивая на землю со своей лошади. — Давай уточняй, где нам копать.

Юрий, всё ещё сидя в седле, посмотрел на своего старинного друга. Тот снял свою кепку и заправил её под погон, оказывается, у него уже есть небольшая лысина. Да и по сравнению с тем, каким он был во время их первой встречи, в теле он тоже сильно прибавил.

Хотя в запасе было много времени, но зря его тратить, было тоже бессмысленно, поэтому Витальевич тоже спешился и отдал поводья своей лошади Захару.

— Лучше уж я буду вам плешь проедать, чем тризну справлять. — Крикнул он в след второму своему товарищу, который уже направился в укрытие.

Убедившись, что все скрылись из виду, и находятся в безопасности. Юрий воспроизвёл каменного идола с оскаленными зубами. Снова осмотрелся по сторонам и спонтанно решил пойти не эксперимент. Он вспомнил, как трансген подобным образом — не входя в убежище, должен был делать оборудование для портала возвращения на свою планету. Единственной загвоздкой было то, что функция его создания, была заблокирована. Но это не мешало поэкспериментировать, чтобы таким образом создать там бронники. Снова покалывание в ладонях и Ура!!! Юрию показалось, что по ощущениям, вроде всё вышло.

Справившись с возникшим головокружением (точнее переждав его), Гаврилов снова огляделся вокруг и только после этого свистнул. Это был сигнал, чтобы друзья покинули своё укрытие.

— Андрюха, Захар, начинаем. С учётом того, что мы будем работать над пустотой, копать начнёте вы, а как углубитесь на метр, то вы вылезаете, и далее работаю лишь я. Да чуть не забыл, божка чуть прикопайте, но, чтобы немного выглядывала его голова.

— Угу. — Только и ответил Зенауи, примеряясь лопатой, как лучше начать изымать грунт…

Когда было всё готово, и Юра относительно аккуратно отчистил твёрдую вершину купола убежища. То, взломать её, можно и позволить представителям Петра. Это увеличит вероятность того, что царь поверит в версию с кладом. А значит и невозможностью новых таких находок.

— Адис, ты остаёшься со мной. Вместе разобьём палатки и будем охранять наш клад. А ты Зенауи, отправляйся в крепость и обрадуй царя находкой.

— Юра, а может быть, я пойду? — Взмолился Адис. — А вы здесь вдвоём, прекрасно справитесь.

— Нет, брат. — Юрий вылез из ямы и, очищая брюки от земли, машинально посмотрел на свой взмокший торс, и про себя отметил, что надо обмыться в реке. — Хоть врага мы и разбили, но в степи всё рано опасно. Поэтому, в крепость отправится самый опытный из вас. И это, не обсуждается. Не переживай, ты посмотри погода то какая, и красота вокруг. Сейчас мы с тобой картошки напечём на костре, так что не пожалеешь что остался.

Захар вернулся к полудню следующего дня. Первым ехал он в сопровождении Петра Лефорта и Гордона, а за ними тянулась вереница из телег. Когда Юрий поднялся и приветственно помахал подъезжающим людям рукой. То царь, а за ним и все остальные всадники, пришпорили своих скакунов, заставив тех перейти на быстрый галоп.

— Ну что, нашёл? — Поинтересовался Пётр, осадив своего коня рядом с Юрием.

— Да государь. Вон там. — Гаврилов указал на яму.

— И чего там находиться? — Романов спешился, то же самое сделали и остальные сопровождающие его лица.

— Не знаю. Решил не вскрывать до твоего приезда. Я же пообещал, что ищу для тебя.

— Ай, молодец, зело приятно видеть такую верность службе. Ну, веди к кладу, я сам его двери открою.

И царь, быстрым шагом направился к яме.

— Пётр Алексеевич, то, что мы откопали, является потолком хранилища, все входы в него, скорее всего, замурованы и их, слишком долго искать.

— Так что ты предлагаешь? — Царь остановился и удивлённо посмотрел на Гаврилова.

— Предлагаю что бы я в вашем присутствии, с соблюдением всех мер предосторожности, сам проломил проход в хранилище.

— Э нет. — Будущий император погрозил пальцем. При этом хитро улыбаясь. — Я сам его проломлю, а ты мне обеспечишь все меры твоей предосторожности. И не спорь со мной!

Молодой Романов, еле дождался — сгорая от нетерпения, пока возводи над ямой несложную конструкцию с воротом. Затем, пока Гаврилов, перекинув верёвку через ворот, обвязал её конец беседочным узлом вокруг его поясницы и объяснил нескольким гвардейцам как подстраховывать царя.

— Всё Государь, можете приступать. Теперь я за вас спокоен, если потолок под вами провалится, то вы не разобьётесь, упав с высоты.

Пётр два часа методично пытался пробиться в хранилище, его уже несколько раз сменяли гвардейцы, но купол никак не поддавался. На третьем часу мучений, когда все окружающие стали тихо роптать, что это всё Сизифов труд. Раздался сильный треск, и твёрдая поверхность препятствующая проникновению в убежище, осыпалась. За малым не прихватив с собой гвардейца, который в данный момент работал в яме, стуча тяжёлой киркой. Беднягу успели подхватить и полуживого от испуга вытащить из ямы.

Возле провала, сразу же скопилось большое количество людей. Каждый из них пытался заглянуть в пролом. Это вызвало толчею и грозило тем, что кого ни будь, могли туда столкнуть. Но Пётр быстро — одним окриком навёл порядок. И не смотря на возражения Юрия и Патрика, первым спустился в хранилище. Где пробыв около семи минут, к всеобщей радости, подал сигнал на подъём его на поверхность.

— Вот удружил, как раз то, что мне надо! — Восторженно кричал Пётр, держа в левой руке бронежилет и сотрясая им в воздухе. — Там только кирасы, или ещё что-то есть?!

Пётр осмотрелся вокруг и, найдя взглядом Юрия, повторил вопрос адресованный ему:

— Там только кирасы со шлемами, или ещё что-то есть?! Где ещё находятся клады, оставленные твоим знакомым?!

— Пётр Алексеевич, я не знаю, что там ещё есть, а чего нет. Да и условным знаком был обозначен только этот тайник. Так что, здесь больше ничего нет.

— Как нет?! — Бронежилет, которым правитель держал в руке, полетел на землю. И он, подойдя вплотную к Юрию, тихо поинтересовался. — Ты это точно знаешь?

— Государь, я, честно говоря, не надеялся и этот склад найти. Но обнаружил его только потому, что знал приблизительно, где искать и догадывался, чем мой знакомый может пометить свою закладку. Подобного этому идолу, в округе нет. — Юрий, пхнул ногой выглядывающую из-под кучи земли голову, принадлежащую небольшой каменной статуе. — Значит, искать здесь больше нечего. В этом я уверен. Можешь убить меня, но теперь будем обходиться на том, что у нас есть. И в дальнейшем будем делать сами.

— Ну, да, только смотри, ты сам обещал, что твои люди будут делать только самое лучшее.

— Пётр Алексеевич, а штуцера, которыми вооружили твоих гвардейцев, разве плохи? А пушки, которые уже льют из бронзы мои оружейники? Причём, все они единого калибра — любой пушке ядра подходят.

— Мы ещё в бою на них посмотрим.

— Клянусь государь, не подведёт тебя наше оружие. А сейчас, дозволь в крепость вернуться, и к походу надобно готовиться, и с женой перед походом побыть хочется.

— Ладно, иди уже, кобель ты этакий. — Царь недвусмысленно улыбнулся.

В крепостные ворота Юрий с друзьями уже въезжали затемно. Отведя лошадей в полковые конюшни, троица распрощалась и каждый из них, устало побрёл к себе домой. Небо было обложено тучами и поэтому, на улицах Ростова было очень темно. Хотя на это никто не жаловался, ибо все жители уже давно сидели по домам. Не создавало это проблем и Гаврилову. Благодаря симбионту он прекрасно все видел и шёл, уверенно различая дорогу — не боясь споткнуться о неожиданное препятствие. Подходя к дому, Юрий заметил, что возле его двора кто-то притаился. Человек стоял спиной к нему и явно кого-то ожидал. Это немного насторожило Юрия. И он, сместившись к забору начал тихо подбираться к незваному гостю. Вот неизвестный оглянулся и благодаря этому, в нём удалось распознать Меньшикова.

— А этот клоун, что здесь делает? — Пронеслось в мыслях у Юрия.

Поэтому он затаился и стал ждать дальнейшего развития событий. Александр стоял как-то слишком беспечно, немного даже расслабившись. Но вот послышались чьи-то шаги и недовольное бурчание. Это, подсвечивая себе путь масленым светильником, шёл сонный Гаврила. Увидев Меньшикова, он учтиво поздоровался:

— Здравы будьте Александр Данилович, моя Марьюшка сказала, что вы хотите меня срочно видеть. У вас ко мне какой-то интерес.

— И тебе не хворать Гаврила. — С явной ленцой ответил незваный гость. — Люди говорят, ты недавно женился, так вот, пришёл тебя поздравить.

— Александр Данилович, и из-за этого вы меня разбудили. Это можно было и днём сделать. Если у вас ко мне дело, говорите. А то я пойду назад в дом. — Возмущённо пробормотал мужчина.

— А как тебе Марья, хороша девка, или как? — С наглой ухмылкой поинтересовался бывший денщик у Кузьмича.

— Вы это, мою жену не троньте. — Возмутился Гончаров. — А то не посмотрю на то, кто вы такой.

— Она моя холопка, как хочу, так и называю. — Процедил сквозь зубы Меньшиков, но при этом стал наизготовку, для отражения возможного нападения. И почему-то левой рукой вынул из ножен стилет, готовый вонзить его тонкое жало в Гаврилу, если тот проявит агрессию. — Ты не помнишь, что происходит со свободным человеком, после того как тот возьмёт в жёны холопку?

— Как же так? — Только и смог произнести обескураженный Гаврила.

— Ну что поделаешь, — ликуя, говорил царский любимец — ну дура девка, я её отпустил, но вольную не давал. Вот она, не поняв ничего и, подставила тебя.

Юрий еле сдержался, чтобы не выскочить из темноты и прикончить этого царедворца. Но решил дослушать до конца этот «спектакль» а затем и решать, что делать дальше.

Гаврила стоял, растерянно моргая глазами и безвольно опустив руки, так что потёкшее из светильника масло, загасило фитиль. И оба собеседника, погрузились в темноту.

— Ну что ты голубчик? Что так сник? — Уже душевно заговорил Меньшиков. — Господь не посылает на человека испытаний, с которыми бы нельзя было справиться. Мы все люди и притом православные, так неужто не договоримся, как тебе в этой беде помочь.

Юрин работник обречённо смотрел на человека, который отныне являлся его хозяином, и молчал.

— Ты Гаврила вот что, я так и быть могу написать вольную и тебе, и твоей жене. Только и ты мне помочь должен. Эй, братец, ты меня слышишь? — Меншиков изобразил наигранное беспокойство.

— Да барин, говорите что надобно. — Ответил обескураженный Гаврила, перестал смотреть себе под ноги и перевёл взгляд на Алексашку.

— То-то, другое дело. Я, конечно пока не буду заявлять на вас права, а дам тебе время, чтобы ты приглядывал за Юрием Витальевичем. О чём говорит, кого ругает, да и вообще, что делать хочет. Может тайник какой, с бумагами, найдёшь. Удружишь, вольную вам с Марьей даю, и живите, как хотите. — И резко сменил тон. — Но если подведёшь меня, пожалеешь, что вообще на этот свет родился. Иди дорогой и помни о нашем уговоре. Меншиков не прощаясь, резко повернулся и осторожно пошёл прочь. Но этого было достаточно, чтобы полы плаща разошлись и Юрий увидел, что правая рука интригана имела ранение, то есть висела на перевязи.

— Выходит он получил в бою ранение и, воспользовавшись этим, остался в крепости: чтобы тайно провернуть свои делишки, воспользовавшись моим отсутствием. — Подумал Юрий, смотря ему в след. — Ой, молодец, сделай ты это вчера, а не сегодня: то я ни сном, не духом не знал бы о том, что ты под меня копаешь. Да, всё-таки есть бог на свете.

Юрий подождал, пока пришёл в себя его работник, как он нелепо повернулся, и как- то тяжело, по-старчески шаркая ногами, побрёл в свой флигель. После того как скрипнула и хлопнула закрываясь дверь, Гаврилов выждал ещё немного, и только после этого, не спеша и тихо зашёл в свой дом.

Как он не старался идти тихо, но через несколько секунд послышался вопрос его жены:

— Кто там? Немедленно отзовитесь!

Судя по появившимся теням, в спальне зажгли свечи и чуть погодя, послышались неспешные, шаги. Скорее всего, Ульянка хотела сама посмотреть, что происходит в прихожей.

— Любимая, это я. — Отозвался Юра, чтобы его беременная жена понапрасну не нервничала. И не испугалась, неожиданно увидев его.

— Фух, Юрашка, ну и напугал ты меня. Что так тихо крадёшься? Я уже бог весть что подумала, услышав твои шаги.

С этими словами, она появилась в коридоре. На ней был байковый цветастый халат, накинутый поверх нательной рубахи, которая уже не могла скрыть большой живот. В левой руке она держала серебряный подсвечник, с тремя свечами, которым освещала себе дорогу. А правой рукой она придерживала полы халата, которые уже с трудом сходились на ней.

— Прости родная: я только вернулся и не хотел тебя будить. Думал заночевать в своём кабинете.

Её милое, сонное, личико: мгновенно сменило улыбку на забавную гримасу возмущения.

— Ещё чего?! Что я, мёрзнуть должна при живом то муже?! Ладно, когда ты на службе, но когда ты дома….

Юрий прервал её возмущённую тираду поцелуем, аккуратно обняв жену. Затем присел перед ней и, поцеловав живот, тихо произнёс:

— Ну, здравствуй малыш….

Утром, Юрий пригласил в штаб Захара и Евпатия. Сославшись на то, что нужно срочно поработать дома с важными бумагами. Он дал каждому план работы с личным составом и поставил Захара для занятий с Петровскими телохранителями, а Пугача с уцелевшими егерями.

Где-то часа через три, управившись с текущими делами, Юра вернулся домой. Там он заметил перемены в работниках. Хотя Гаврила, как обычно возился по хозяйству, ремонтируя летнюю беседку. Только обычно сосредоточенный и деловитый помощник был задумчивым и рассеянным. Когда Юра входил во двор, то случилось, то, что он не мог ожидать, Кузьмич ударил себя по пальцу молотком и от этого, чуть не упал с приставной лестницы. Да и Марья, возившаяся в палисаднике, выглядела немного потерянной и задумчивой. И даже не сразу заметила проходящего мимо Юрия.

— Да, видать разговор у них состоялся и вряд ли его назовёшь дружественным. — Подумал Гаврилов, глядя на притихшую и осунувшуюся Марью.

Свою жену Юрий нашёл в каминной комнате, она сидела у окна и чего-то вязала. Забавно шевеля губами отчитывая накидываемые петли.

— Дорогая, я уже вернулся. — Тихо, шутливым тоном проговорил Юра, чтобы привлечь к себе внимание жены.

— Ой, Юра, а я тебя не раньше обеда ждала. — Откладывая вязание в сторону и, виновато улыбаясь, проговорила Ульяна. — Думала ты, как обычно будешь весь день на службе.

— Нет, дорогая, оставшиеся дни я буду дома, мне ещё надо довести до ума столько бумаг. А в штабе, этим просто некогда заниматься, всё время я кому-то нужен.

— Ты не голоден? — Уля уже было направилась на кухню. (Гаврилов поражался, как быстро его жена освоилась с необычной для неё планировкой в его доме).

— Нет, нет, не беспокойся, я абсолютно не голоден. Мне сейчас интересно другое, что случилось с Гончаровыми? Оба ходят потерянными, как в воду опущенные.

— Ты что не чего не слышал? — Искренне удивилась Ульяна. — Они сегодня ночью из-за чего-то поругались: теперь, ходят друг на друга обиженные. Ну, прямо как дети малые.

— Нет, я не чего не слышал. Спал как сурок. (И это было правдой)

Уже двое суток Гаврилов наблюдал за своим работником, было заметно, как он мучился, часто поглядывая на порог дома. Несколько раз входил в него по делам, но ничего подозрительного вроде не делал. Так что простое наблюдения за Гаврилой, не приносило никаких результатов. И как Юрий начал подозревать, было проигрышным. Скоро он уйдёт в Азов и тогда неизвестно, чем это может закончиться. Поэтому, когда Кузьмич в очередной раз вошёл в дом, занося дрова для кухонной печи. Юрий подошёл к нему и спросил:

— Гаврил, что случилось? Ты уже несколько дней сам не свой.

Работник стоял, понуро смотря себе под ноги и молчал.

— Говорят, что вы с женой почему-то поссорились? Поверь, в жизни бывает всяко….

— Да она, змея подколодная! — Неожиданно Гончарова прорвало, и он заговорил, уронив дрова на пол. — Приютил змейку, на свою шейку! А теперь, хоть руки на себя накладывай. Никакой больше жизни….

— Стой братец, ты чего так разошёлся? — Юрий схватил за плечи и слегка встряхнул своего работника. — Ты чего так разбушевался? Ещё недавно в супруге души не чаял, а теперь такими словами разбрасываешься.

— Да она… она, холопка Меньшикова. После того как тот вызвал меня ночью и рассказал всё. Я на неё придавил, и она мне во всём созналась. Божилась змеюка, что не думала, что всё так закончится. Говорила, что он ей приказал меня окрутить, пообещав за это дать вольную. А она дура, ему поверила. Теперь выходит и я его холоп. — Кузьмич говорил, стоя посреди коридора рассматривая половицы под своими ногами: затем видимо собравшись силами, посмотрел собеседнику в лицо и продолжил. — А он теперь, меня неволит за вами следить, или бумагу, какую у вас умыкнуть. А ведь чую, чтобы я не сделал, всё равно обманет. Так что не обессудьте, завтра сбегу я. К казакам подамся, они назад точно не выдадут. Да только боюсь, что его соглядатаи ему о моём побеге не только донесут, но и догонят меня. Поэтому, прошу прощения, но я вашу лошадь возьму: буду на ней, они меня не догонят.

— Ты что это удумал мерзавец — мелкая твоя душонка?! — Юрий схватил Гончарова за грудки и притулил его к стенке. — А жену на кого оставишь? Ведь перед богом поклялся — быть вместе и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас. А о брате своём, который в солдатах служит, ты подумал, каково ему будет? Или ты думаешь, Александр Данилович на нём не отыграется?!

Для Гаврилова, честно говоря, важнее было другое: побег Гаврилы, был в первую очередь невыгоден именно ему. Потому что неизвестно, что в таком случае предпримет его оппонент. Хорошо если захочет продолжить узнавать Юрину подноготную через Марью. Заставив её исполнять то, что должен был делать Кузьмич. А вдруг он предпримет ещё чего. Да и с Гончаровым будет надёжнее играть против Алексашки, чем с его женой, которая с детства привыкла подчиняться только хозяину.

— А что делать прикажите?! — Глаза бедолаги, заблестели то слёз.

— Бороться Гаврила. — Уже спокойным тоном продолжил Юра и отпустил шиворот своего работника. — Именно бороться за себя. А побег оставь на крайний случай. Но тогда о родне не забудь — не оставляй их на растерзание.

— Кто я, а кто Александр Данилович, как мне с ним тягаться? — Мужчина ткнул в потолок пальцем, в подтверждение высокого положения своего обидчика — лишившего свободы.

— Так ты не один Кузьмич, ведь твой обидчик, через тебя — под нас копает. — Раздался голос за Юриной спиной. — Значит, нам вместе держаться надо. Только своей жене, пока не говори об этом ни слова. Она хоть и любит тебя дурака, но может по привычке проболтаться своему хозяину.

Оказывается, Ульяна услышала, как загремели падающие дрова, а затем её муж начал разговаривать на повышенных тоннах. И заинтересовалась происходящим «разговором». А теперь, решила в него вмешаться. Иначе бы это была не она (одно дело блюсти приличия на людях, другое дело в семье). И теперь горделиво стояла посреди коридора в темно-синей клетчатой понёве, одетой поверх нательной рубахи с вышивкой на рукавах, и кичке (старинный русский головной убор замужних женщин): ходя по дому, она иначе не одевалась.

— Уля, а где Марья? — спохватился Юрий.

— Как и положено сегодня, весь день помогает по хозяйству вдовой Дарье, вернётся от неё как всегда поздно.

У Юрия, как гора с плеч свалилась. Ведь он в порыве эмоций забыл о том, что его может услышать не только жена, но и работница.

— Вы вот что, за грудки не тягайтесь, а идите и думайте, как Кузьмича спасти и беду от нашего дома отвести. — Предложила Юрина жена. — А я, пока нам чая с шанежками сделаю. И не шибко голосите, незачем округу полошить.

— И то верно. — Поддержал жену Гаврилов. — Пойдём в мой кабинет да там братец и побеседуем.

Войдя в Юрин кабинет, Гаврила немного замешкался. Здесь он был впервые и поэтому, перешагнув порог, сразу же остановился. Его внимание привлекли оба ковра висевшие на стенах и служившие фоном для небольшой хозяйской коллекции холодного оружия. Затем он перевёл растерянный взгляд на странный шкаф. С его полками, на половину заполненными книгами; большой письменный стол с двумя креслами; тёмный кожаный диван, стоящий напротив его.

— Да ты не стесняйся, проходи, присаживайся. — Подбодрил Юра Гончарова. — Разговор будет серьёзный и долгий. А в ногах, сам знаешь, правды нет.

Гаврила, было, машинально сделал несколько шагов по направлению к столу, но затем остановился и, повернув к дивану, подошёл к нему. Осторожно пощупал его, ещё раз осмотрелся вокруг: и присел на самый его край, положив свои руки на колени. При этом, продолжая с любопытством озираться, разглядывая кабинет.

Юрий, тоже хотел было пройти на своё любимое место за столом, но подумав, был вынужден изменить своё первоначальное решение. Разговор, который он собирался вести, должен был быть немного душевным. Чтобы располагать к себе собеседника: а разные концы комнаты и стол, разделяющие собеседников, этому точно не способствовали. Поэтому, Юра тоже подошёл к дивану и присел на него рядом с собеседником, который, теперь выжидающе смотрел на него.

— Ну что Гаврила, скажу начистоту. — Заговорил Юрий, выдержав небольшую паузу. — В том, что вокруг нас происходит, хорошего мало. И чтобы не выйти в этой истории проигравшими, мы должны действовать сообща — помогая друг другу.

— Ага. — Согласился тот. — Ясно дело.

— Поэтому братишка, постарайся точнее вспомнить. Что тебя хотят заставить делать?

— Ну, он говорил. Чтоб я слушал и запоминал; что вы делаете; о чём говорите; кого ругаете. А если я, какой тайник с бумагами найду. То, кажется из него, должен какие ни будь бумаги выкрасть. Вот.

— Ну, что же, если уважаемый человек хочет чего-либо найти, то почему бы ему в этом не помочь? — С сарказмом проговорил Юра после недолгого раздумья. — Но мы ему дадим только то, что будет играть нам на руку. А супостат пусть немного порадуется, что поймал нас за …

— Как это? — Было заметно, что Гончаров настолько подавлен своей бедой и не мог уследить за ходом мысли Юрия

— Понимаешь, я сейчас подберу несколько документов, — которые не на русском языке писаны. Александр Данилович, их прочесть, конечно же, не сможет. Но преподнести это как мою шпионскую деятельность, соблазн очень большой. А насчёт тебя, с Марьей, то у меня задумка имеется: по идее должно сработать. А если это не получится, попробую вас выкупить, а затем сам вам вольную дам. Но это вс….

— Ой, отец родной, спаси от холопства. — Гаврила соскочил с дивана и упал в ноги. — Спасёшь, век тебя не забуду. Бога за тебя молить буду, глотку любому супостату перегрызу.

— Да перестань ты в ногах валяться. Мы не сделали ещё ничего. Поэтому, слушай и запоминай. Меньшикову будешь говорить так: что якобы ты сегодня заметил в приоткрытую дверь, как я торопливо прятал в потайной, запирающийся ларец какие-то бумаги. При этом был мною замечен и я, мгновенно рассвирепев, тебя отругал, хотел даже взашей из дома выгнать. Но за тебя, вступилась моя жена Ульяна. Про то, что в доме сегодня ругались, подтвердят соседи, слышавшие, как я на тебя недавно накричал.

Кузьмич слушал и, соглашаясь, кивал головой.

— Далее. Я, завтра забуду взять с собой в баньку чистую рубаху и пошлю тебя за ней. Ну а ты, в предбаннике, якобы вытащишь у меня ключ — с которым я редко расстаюсь, и с большим для себя риском, выкрадешь эти бумаги. Главное — для всех ты взял их с самого дна ларца. Да ещё вот что, когда будешь передавать «украденное» проси у него от меня защиты. Дескать, боишься моей кары за содеянное воровство. И ещё, для большей достоверности, ты слышал, как я строго говорил с женой: чтобы она тоже не приближалась близко к ларцу — объясняя это тем, что в нём лежит моя тайная переписка. Запомнил? Ничего не перепутаешь?

— Ага. Всё сделаю как велено: только и вы меня не обманите. А то когда всё сделаю, вы обо мне и не вспомните….

— Ты что? Обидеть меня хочешь? — Строго оборвал его Юрий. — Назови хоть одного человека, кого я хоть раз обманул.

— Дык, э… — Гаврила запнулся, немного помолчал чего-то, обдумывая, и продолжил. Не знаю я. Но всё равно, боязно, и за себя, и за свою родню.