На следующее утро, несмотря на сильный недосып - последствие ночной встречи с любимой, Сокол проснулся с первыми лучами солнца. Ещё вчера днём он решил подправить сарай: поэтому и поручил младшим братьям найти и притащить из леса несколько не сильно толстых стволов сухостоя. И сейчас, по утренней прохладе, одно из этих брёвен, он раскалывал на доски - в подмастерьях у него был младший братишка Хотен. А их средний брат Смеян, тем временем аккуратно готовил стену сарая к предстоящему ремонту - отрывал обветшавшие доски.
- Бей! - Скомандовал Сокол Хотену, когда приставил к отчищенному от коры бревну топор.
Хотен замахнулся деревянной колотушкой и со всей силы опустил её на обух подставленного топорища.
- Ещё! - Ещё! - Ещё! - Командовал Сокол: смотря как острие топорика, погружаясь в сухую древесину, образует в ней необходимый раскол. - Хватит!
Но видимо, мальчишка настолько увлёкся процессом, что не услышал последней команды. И снова ударил по топорищу. А его старший брат, уже успел немного ослабить хват топора, так что в итоге, ему немного 'осушило‟ ладони.
- Ой, прости Соколик, а нечаянно! - Испугавшись, извинился малец.
Он понял свою оплошность, и виновато - чуть не плача, смотрел на брата. Сокол же, мгновенно совладав с собой, спокойно посмотрел на провинившегося родича и, улыбаясь, подмигнув ему - сказал:
- Ничего братишка - бывает. Продолжим работать дальше: только, далее внимательнее слушай меня. Договорились?
С этими словами, молодой мужчина взял второй топор и, приставив его острие к окончанию образовавшейся на стволе трещины - дал команду: - 'Бей‟! - Таким образом - уже без эксцессов они успели расщепить на доски несколько брёвен. Хотели приступать к расколу очередного ствола, но на улице послышались тревожные крики.
- Дым! На западе виден сигнальный дым! Ратуйте (устаревшее - защищать, воевать)!
Это означало только одно - идёт враг. Сокол тихо выругался, прервал начатое им дело - поручив его завершение братьям и, кинулся в летницу за бронёй (устар. - оружие). Вскоре, он покинул двор и, по пути застёгивая наручи, бежал к причальным мосткам. Так поступили многие, ведь по договору с Вече и князем, все жители острова - кто варяжил, заодно занимались и охраной рубежей. Помимо флота, расположенного в заливе - рядом с укреплённым городом Ругардом: трестами Витязями Святовита и княжеской дружиной города - они были дополнительной и мощной силой. И в данный момент, к причалу устремилось множество вооружённых мужчин.
Несмотря на то, что Сокол не медлил со своими сборами - он всё равно не был первым. На берегу уже находились воины, которые, не теряя времени, готовили все пришвартованные варяжские ладьи к отплытию. К этому занятию подключился и Соколик. Он спиной чувствовал взгляд матери, которая стояла на берегу, чтобы вместе с другими женщинами проводить воинов. Женщины стояли тихо, они не голосили и не плакали. Каждая из них: обращаясь к богам, молила об одном - о возвращении мужа, брата, или сына. Их сердца разрывались от боли - как-никак, не на прогулку они провожали своих мужчин. Но, несмотря на это, женщины улыбались и махали руками - пусть воины видят, пусть знают, что их ждут и верят в их удачу. А слёзы будут потом - когда они уединятся, и их никто не будет видеть.
Немного погодя на пристани появился Трацкон и Ломонос: они и озвучили указ князя-воеводы Ратко:
- На дымы идем только мы и наши люди! Остальные остаются здесь - будете защищать Руян! - И, уже обращаясь к своим командам. - Ну что стали братцы - отчаливаем! Время не ждёт!
К моменту, когда ладьи, посланные на выручку селян, отошли от берега: сигнальный дым окончательно рассеялся и последние его обрывки полностью исчезли с небосвода. А подавшие этот сигнал стражники сделав своё дело, скорее всего уже отошли в лес.
- Поднажмите дружиннички, поторопитесь братцы: недруг не ждёт! - Пронеслись над водой подбадривающие призывы Трацкона. - Враг не будет ждать, пока мы явимся, и он может уйти от расплаты за свои злодеяния! ... У-у-у забыли злыдни, как мы их гоняли и данью облагали - совсем потеряли страх: ух вороги. ...
Много ли, мало ли времени прошло - никто за этим не наблюдал. И воины, спешащие на выручку дружественному селению: миновав высокие берега Руяна, смогли воочию убедиться в правоте слов бывалого вояки Ободрита. Над верхушками прибрежного леса, растущего на ближайшем островке, показался ужасный вестник начала беды - дым начинающегося пожарища, широкой полосой расползающегося по небу. Увидев его, варяги ещё сильнее подналегли на вёсла, тем более, они уже почти прибыли на место и заметили парочку хищных дракаров нагло стоящих на морском берегу. Было отчётливо видно, как возле этих кораблей суетились оставленные разбойниками охранники. Это они, заметив варяжские ладьи, готовились дать им отпор. И наверняка недругами уже были отосланы посыльные, для предупреждения тех, кто сейчас грабил расположенную на острове деревеньку добытчиков алатырь камня (он же бел-горюч камень - предположительно янтарь).
Ломонос, как обычно стоял на корме - рядом с кормчим. Его косматые брови сурово сдвинулись к переносице: не по возрасту зоркие глаза, смотрели на неприятеля строго и холодно. Губы были плотно сжаты, образуя жёсткие, волевые складки по уголкам рта. Старый воин оценивал ситуацию - обдумывая дальнейшие свои действия: - 'Супостаты заприметили наше появление и встретят нас градом стрел. Мы тоже будем стрелять. Но, мы находимся на воде - в ладье которую качает волнами, значит, много стрел будет потрачено впустую. Прибавить к этому то, что Мурмане смогут прятаться за деревьями. Ой, много своих друзей мы положим на прибрежном песке - пока сможем схлестнуться с ними в сече'... - Варяг-Русс, не удержался и горестно вздохнул; чем привлёк к себе внимание стоявшего рядом кормчего.
- Ничего батька, и не в таких переделках с тобой мы бывали. - Тихо, - почти на самое ухо проговорил седой как лунь Варяг стоящий у правила.
- Да Тетыслав, - улыбнувшись, проговорил Ломонос, - мы с тобой давно вместе ходим: а понимать меня, ты так и не научился.
Морской волк посмотрел на своего предводителя немного недоумевающе. На что, тот пояснил - указывая только взглядом:
- Вот ведешь, справа от дракаров не сильно высокий, но довольно крутой берег? А на нём подмытое и потому упавшее в воду дерево с мощными ветвями и обломанной верхушкой.
- Ага, вижу. - Кивнул Тетыслав.
- Подведёшь ладью к нему: вот по его стволу, мы и попадём на сушу.
- Ага, понял! - Азартно улыбаясь, ответил воин.
Закончив с недолгими объяснениями, Ломонос, перенёс своё внимание на ладью Трацкона и чтобы привлечь его внимание, громко свистнул. На что мгновенно среагировали - причём не только те, кому этот свист предназначался. Но это было не важно: как только Трацкон обернулся, то Ломонос помахал рукой, приглашая старого друга подплыть поближе.
- Видишь упавшее дерево, - держим курс на него! - Громогласно заговорил старый Варяг - Русс, когда они сблизились на нужную дистанцию. - Ты идёшь первым. На расстоянии полёта стрелы от берега разворачиваешься и движешься вдоль берега! Твоя задача, с налёту обстрелять вражьи дракары горящими стрелами! А я, к тому моменту уже буду на берегу и обеспечу тебе безопасную высадку!
Трацкон только лишь кивнул головой и жестом подал сигнал своим гребцам. Его ладья легко заскользила вперёд, подгоняемая мощными гребками вёсел. Далее всё пошло так, как и было задумано. Первый кораблик, грациозно и легко - как лебёдушка совершил поворот и пошёл вдоль берега. Другой, стал замедляться и вскоре, мягко уткнулся носом в прибрежный песок - в аккурат так, чтоб сидящие в нём воины смогли залезть на толстую ветвь и далее по стволу перейти на берег.
Тем временем с первой ладьи полетели стрелы - вычерчивая в воздухе дымные следы. Некоторые из огненных снарядов не достигли цели, зато было немало стрел застрявших в снастях и просмолённых бортах дракаров. Реагируя на это, некоторые Мурманы бросились тушить эти неприятные гостинцы. За что были обильно осыпаны роем стрел с уходящей ладьи и часть из них пали. Досталось и Руссам, от ответного обстрела, были среди них и раненые, и убитые.
Тем временем Ломонос со своими людьми, высадился на берег и, прикрываясь лесом, стал подобрался поближе, дабы ударить в неприятельский фланг. Но наткнулся на небольшой отряд морских разбойников, чьей задачей было помешать высадке прибывших славян. Чужаки спешили и поэтому сильно шумели - за что и поплатились. Быстро притаившиеся за стволами деревьев Варяги - Русы, устроили для торопливого неприятеля засаду.
Пробегавший мимо дерева коренастый северянин не успел среагировать на удар наносимый Ломоносом. Меч Варяга с хрустом и чваканьем разорвал кожаную куртку и вошёл в грудь. Покойник в агонии схватился за клинок меча: но, сильный удар ноги отбросил его - освободив оружие. Второй вражина только и успел занести над головой свой топор - так и повалился со вспоротым брюхом. В общем никто из врагов так и не оказал достойного сопротивления.
Быстро выйдя к пляжу где стояли начинавшие гореть дракары: славяне ринулись в бой. Северные разбойники слишком увлеклись стрельбой по кораблю Трацкона, так что, не все из них оказались готовыми к ближнему бою. Видимо слишком поверили в удачу отряда, посланного предотвратить высадку Руяновичей на берег.
Поучаствовал в этой сече и Сокол: в завершении своей первой схватки, он стоял тяжело дыша, склонившись перед своим первым поверженным противником и его мутило, он не мог оторвать взгляда от умирающего врага. Это был молодой, безусый парнишка, его упавший шлем обнажил белые волосы. На губах пузырилась кровь - меч Соколика пронзил его грудь и не оставил надежд на спасение. Умирающий Мурманин, угасающим взором смотрел то на победителя схватки, то на свой выроненный меч - лежавший рядом с ним. Не думая зачем, Сокол слегка подтолкнул лежащее оружие к слабеющей руке юноши. Почувствовав прикосновение рукояти к руке, парнишка судорожно подтащил её пальцами поближе и вскоре сжал меч в руке. Побеждённый взглядом поблагодарил Русса и что-то неразборчиво прошептал - булькая кровью. В следующее мгновение тело расслабилось, послышался долгий, клокочущий выдох и взгляд потух.
- Не стоим! ... Идём скорее в селение! ... - Долетели до сознания Сокола выкрики, которые постепенно вернули его в окружающую реальность. - А ты сынок, больше не стой пнём посреди поля брани. Я не смогу тебя всё время опекать!
Это был голос Ломоноса и звучал он где-то совсем рядом. Последний раз взглянул на убитого им человека, юноша сделал несколько неуверенных шагов в направлении, в котором устремились его товарищи. Сильный, но аккуратный толчок в спину окончательно избавил от оцепенения, и Сокол не оборачиваясь, машинально побежал вперёд.
Обгоняя знакомых ратников, юноша пробежал по тропинке идущей по лесу, которая вскоре привела Варягов к болоту. Далее стезя (устарев. - дорога, путь) пошла между топью и непреодолимой засекой наваленной справа - вдоль всей дорожки. Здесь стали попадаться тела разбойников поражённых стрелами - это был результат работы защитников селения. Они, как и было положено, не так давно обстреливали супостатов с площадок, установленных на деревьях, растущих за завалом из намертво сплетённых ветвей засеки.
Единственная тропа ведущая к селению, сделала крутой поворот. Вскоре она ещё сильнее сузилась и на ней с трудом могли разминуться двое всадников, а посреди её самого узкого места, стоял коренастый Мурманин, который смотрел на выскочивших к нему славян безумным взглядом берсерка. Его борода была специально уложена, в уголках рта виднелась пена и, смотря на Руссов выпученными от переполняемой его ярости глазами, он зарычал подобно медведю. Тяжёлая, обоюдоострая секира играючи перекидывалась с одной руки в другую: но когда первый Русич приблизился к северянину на расстояние удара - она молниеносно описала дугу и снесла несчастному голову. Та же участь постигла ещё двоих воинов кинувшихся на берсека. Это вызвало улюлюканье и веселье небольшой группы разбойников, стоявших за спиной неистового воина, на некотором, отдалении.
Сокол видел, как играючи северянин убил его товарищей. Но он также заметил и слабину в бое его страшным оружием. Недолго думая, занеся свой меч над головой, молодой воин, с криком побежал на грозного врага.
Вслед что-то кричали, но юноша не обратил внимания на это. Он поставил себе задачи и стремился её выполнить. Вот супостат, бешено что-то вопя начал замах; Сокол ускорил свой бег; секира пошла по диагонали вниз; юноша сместился в сторону удара и вниз - подставляя под удар свой меч. Невиданной силы удар выбил из его рук оружие, как лошадиным копытом ударил по голове и опрокинул наземь. Сквозь шум в голове, Сокол слышал победный крик противника, заодно он почувствовал, что под рукой что-то лежало. Скорее всего, повинуясь инстинкту самосохранения, Сокол сжал ту деревяшку и резко откатился от врага. И сделал это как нельзя вовремя - боевой топор вонзился в землю там, где только что была его грудь. Ещё два переката и молодой воин встал на ноги. В голове гудело и перед глазами немного плыло, а по лицу потекло что-то тёплое. В руках у молодого воина был топор на длинной рукояти - только Сокол держал его неправильно, пришлось перехватывать. Берсек тем временем снова взревел и кинулся добить шатающегося подранка. Соколик уходя от удара отскочил назад, и тут же ринулся вперёд, нанося топором ответный удар но уже снизу - в пах скандинава делавшего новый замах. Снова рёв - но на сей раз не торжества, а боли. Поверженный берсеркер упал как мешок. Он ещё старался подняться, но у него это не получалось, и он беспомощно катался по земле, воя как раненый медведь или бык. Победитель же, пошатываясь от полученной раны, нанёс последний удар - прервав мучения побеждённого. После чего обессиленно свалился на землю.
Над его головой просвистели стрелы, утыкав тела ошеломлённых разбойников - застывших в изумлении от проигрыша их товарища. Пробежали воины: но пара соратников остановилась рядом и, осмотрев голову раненого, стали её перевязывать.
- Ну что? Жить будет или нет?
Судя по голосу, это был Ломонос, а его тон был недовольным и грозным.
- Будет батька! Удар прошёлся вскользь, да и шапка его голову спасла - не дала темечко раскрошить. - Ответил кто-то, чьего голоса юноша не узнал.
- Всё в порядке дядька Ломонос. - Тихо проговорил Сокол превозмогая дурноту, при этом он открыл глаза и, стараясь выглядеть бодрее, посмотрел на своего предводителя.
Но тот, к удивлению глядел на своего воспитанника строго и как-то холодно.
- Не дядька я тебе здесь, да и ты в бою мне не ученик. Не нужен мне такой непослушный вой - коли не подохнешь от полученной раны, так будешь всю оставшуюся жизнь коней пасти или на крайний случай рыбачить.
Эти страшные слова были сказаны тихо и безапелляционно. Отчего у юноши в душе похолодело.
- За что?!
- За твоё неповиновение и сумасбродство. - Прозвучал короткий ответ.
- Но я же одолел грозного ворога и этим открыл путь к селению. - Искренне удивился молодой воин.
Ответом ему была сухая усмешка и долгое пояснение из уст Ломоноса:
- Мною было сказано, мол, стой, не ходи туда. Но ты жаждал показать свою молодецкую удаль и проигнорировал мои слова. А вот насчёт того что ты дорогу для нас освободил, тут можно поспорить. Не будь твоего самоуправства, то мы давно бы достали этого берсека стрелами и пошли дальше. Так что, в этой ситуации, ты был для нас только помехой.
Несмотря на то, что у Годславовича разговор отнял слишком много сил, он приподнялся на локтях и произнёс:
- Воевода, накажи меня - да так сурово, чтоб глядя на меня, другим было неповадно тебя ослушаться. Но только не изгоняй меня из воинского братства. Вовек твоей доброты не забуду.
При этих словах, юноша своему предводителю смотрел прямо в глаза, но в его взгляде не было ни заискивания, ни мольбы. Было только согласие с тем вердиктом, который будет ему вынесен. Это видели все, и Ломонос, махнув рукой сказал:
- Будь по твоему: но суровое наказание - как ты сам этого просишь, я тебе по возвращению обязательно назначу. - И уже обращаясь к тем, кто оказывал раненому первую помощь. - Ладно, как остановите кровь, отнесите его на мою ладью.
Обычно для Сокола, путь домой всегда радостен, но только в этот раз он был отягощён ранением. От морской качки нельзя было спастись, от каждой маломальской волны в голове Сокола всё переворачивалось и его мутило, поэтому он безжизненно лежал на настиле бледным как мел. Несмотря на эти мучения, он старался не издавать ни единого стона и если над ним кто-то склонялся, то юноша старательно улыбался и на вопросы о самочувствии отвечал: - 'Нормально‟. - Как-никак, но рядом с ним были и те, кто пострадал намного серьёзней. Единственное, что его успокаивало, так это рассказы о том, как разбили непрошеных гостей и то, что почти все селяне успели вовремя покинуть свои дома. А то, что их жилища спалили, так это не страшно - новые срубят. Ну а с отсутствием провизии на зиму тоже не проблема, как издавна повелось, в этой беде им всем миром помогут.
На берегу как обычно было столпотворение - кто-то ликовал и радовался тому, что родич вернулся живым и здоровым. Другие - как мать Сокола, с ужасом в глазах, молча смотрели на раненых. Некоторые женщины голосили, узнав о постигшей их семью потере - хотя были и те, которые просто молча осели на землю и сидели, отречено покачиваясь, не произнося при этом ни звука. Последние, отсутствующим взглядом смотрели в одну точку, не обращая никакого внимания на тех, кто старался хоть как-то их утешить.
А немногим ранее, молодой Ободрит, хоть и сошёл на берег своими ногами, но сделать это самостоятельно у него не получилось - голова кружилась настолько сильно, что земля уходила из под его непослушных ног. Благо его соратник - сверстник Заяц, заботливо подставил своё плечо и помог Соколу дойти до капища стоящего немного на отшибе от города, где все бойцы должны будут пройти обряд очищения. Правда это вызвало на суше ненужную мини панику в семействе Ободритов - засуетилась Светозара. Она всё время порывалась подойти и помочь раненому Соколу, но немного приблизившись, неуверенно останавливалась, не доходя нескольких шагов. Причиной этих остановок были то чей-то грозный оклик, то строгий взгляд. Вот так и шли все прибывшие воины: а за ними - на некотором отдалении, следовали их родичи, в том числе и внешне спокойная Умила. Но это спокойствие у матери было только показным: в её груди подобно загнанной птице отчаянно трепеталось сердечко, разрываемое страхом и болью за жизнь сына. Немного поодаль этого шествия еле дыша от переживания за сердечного друга, шла Беляна. Она следовала за прибывшими воями со слезами на глазах, неотрывно смотря на своего любимого человека и в этот момент, она была совершенно не похожа на себя - обычно всегда весёлую и бойкую девицу. Сейчас она больше походила на обыкновенную, заплаканную девчонку.
Вскоре все прибывшие варяги вошли на территорию капища, и его ворота закрылись. После чего снаружи был очерчен круг, отрезающий от внешнего мира всех людей обагривших свои руки чужой кровью. Также на капище остались жрецы и ведуны, которые сразу же стали врачевать раненых. Один из этих жрецов - Чурила, вскоре склонился и над Соколом, дав ему испить какой-то отвар, от которого юношу быстро потянуло в сон, и он, несмотря на свои попытки этому сопротивляться, вскорости крепко уснул...
Великдень (Масленица) день ее окончательной победы над зимою и смертью - точнее третья закличка. На самом высоком холме, дружина князя Годслава, обнажившись по пояс, под мерные звуки заговора, извлекала священный огонь. Был среди добывающих огонь и сам князь, по его поджарому и сильному телу - несмотря на холод, струился пот: впрочем, как и у всех участников этого священнодействия. Вскорости, из-под вращающегося тяжёлого ворота появился первый дым становясь всё гуще и гуще, самый старший ведун, подложил под специальный желобок гнездо из сухой пакли. Надо сказать, сделал он это как нельзя вовремя - ворот свершил ещё несколько движений и, в гнёздышко упало несколько небольших искр. Старый Тетыслав, тут же поднёс начавшую тлеть паклю к своему лицу и умело - в несколько дуновений раздул священное пламя. Не по возрасту проворно, ведун вложил набирающий силу огонь в небольшую пирамидку костра, где пламень, получив необходимую ему подпитку, начал обретать силу - символизируя этим окончательную победу жизни над Морой.
В свою очередь, княжьи вои зажгли от первого костра факелы и понесли молодой огонь к окружным кострам, наваленным из принесённой из жилищ ненужной рухляди и отслуживших своё вещей. Один за другим они возгорались, чтоб помочь красавице Весне победить стужу. И возле каждого нового очага начинали водить хоровод, восхваляя песнопением великое возрождение жизни сбрасывающей с себя белые зимние пелены. - '... Ой, замкни тем ключом зиму холодную, отомкни весну - красну-девицу, отомкни горлицу яснокрылую. ...‟ - Разносилась по округе песнь - выводимая женщинами рода Ободритов.
Меж костров, немного нелепо и косолапо забегали ряженые - изображающие пробудившегося хозяина. Они шутливо хватали всех зазевавшихся и страшно рычали, бегая за малыми детьми. Те же в свою очередь, хохоча, убегали от ряженых - эмоционально реагируя на эти игрища и, ради забавы дразнили тех, кто за ними гонялся.
Ждан, по возрасту ещё не мог участвовать в этих догонялках, поэтому стаял рядом с мамой, держащей на руках его младшего братишку и, открыв рот, с интересом наблюдал за всем, что происходило вокруг. С некоторым испугом он поглядывал туда, где начался кулачный бой и неосознанно крепко схватился за подол одежды своей матери.
- Ты это чего так испугался сынок? - Умила проследила за направлением взгляда её старшего ребёнка и, улыбнувшись, стала его поучать. - Не бойся глупенький, этот бой говорит о противостоянии Зимы и Весны, которое неминуемо закончится победой...
- А это кто у нас дрожит? - Послышался ласковый - немного насмешливый голос Годслава. - Ну-ка сынок, смотри ка, что тут тебе зайчик передал.
Ждан оглянулся на голос отца, и увидел что тот нежно улыбаясь, протягивает ему плошку (плоская глиняная посуда) с горячими блинами ...
Открыв глаза, Сокол с огорчением понял, что это был всего лишь прекрасный сон: а действительность его встречала головной болью и жутким чувством голода. Молодой воин лежал на деревянном настиле, расположенным под навесом, а рядом с ним лежали и сидели его раненые товарищи. Он не мог понять кто именно: но неподалёку - справа, кто-то, находился в беспамятстве и слабо постанывал. Чтоб удовлетворить возникшее любопытство, юноша, опираясь на локти приподнялся, и сразу приятно удивился - голова почти не кружилась. Осмотрелся вокруг и это тоже не вызвало былых неприятностей: хотя, разглядеть стонущего воина не получилось - его лицо прикрывала спина жреца склонившегося над бедолагой. Священнослужитель, время от времени макал в стоящую рядом с ним чашу небольшую тряпицу и то ли протирал ей покалеченного, то ли часто менял на его голове компрессы. От этого созерцания его отвлёк спокойный, заботливый голос Чурилы:
- С пробуждением тебя воин, ну и озадачил ты всех своим долгим сном.
Соколик аккуратно оглянулся на звук и увидел подходящего к нему ведуна. Тот неспешно шел, держа двумя руками глубокую крынку - источающую донельзя знакомый и очень приятный аромат. Двигался жрец аккуратно - стараясь не расплескать драгоценное содержимое глиняной посуды. Его взгляд из-под седых бровей, бегло 'пробежался по юноше', явно оценивая его физическое состояние: при этом он был уставшим и одновременно душевным - располагающим к доверию и желанию выговориться.
- А что, разве я долго спал? - Удивлённо поинтересовался юноша.
- Да вот, уже четвёртый день поди пошёл. - Ведун остановился рядом с Соколом и, удерживая сосуд только в левой руке, правой пощупал лоб молодого человека и заглянул в глаза. - Спал яки тот младенец, даже временами улыбался чему-то, видать что-то хорошее тебе снилось.
Готславович хотел рассказать о сне, но жрец его опередил - дав указание:
- Ну, раз проснулся, то пей этот отвар самостоятельно. Устал я тебя как дитя малое поить.- И протянул Соколу посудину, внимательно наблюдая, чтоб юноша не пролил ни капельки её содержимого.
Несмотря на приятный запах отвара, на вкус лекарство, оказалось несусветною горечью. Так что, каждый глоток давался с немалыми усилиями.
- Ну, вот и ладушки, вот и молодец: теперь пойди, прогуляйся по капищу. Твоё тело измучилось от вынужденного лежания и далее, без движения, будет только чахнуть.
Того же мнения был и Сокол: поэтому превозмогая слабость он поднялся и немного пошатываясь, мелкими, не очень уверенными шажками направился к Чурам - охраняющим вход в капище. А затем, достигнув входа, оглядевшись и справившись с начавшимся головокружением, продолжил свой путь вдоль изгороди - мимо деревянных изваяний богов. Все воины, мимо которых он проходил, приветствуя, кланялись ему - юноша как мог, отвечал на приветствие и упрямо продолжал идти.
- Здоров будешь Соколик, - послышался немного сзади и справа голос Ломоноса, - погоди маленько, сынок, давай вместе пройдёмся.
Молодой человек остановился и, повернувшись, насколько смог, отвесил глубокий поклон своему командиру. Отчего, у него снова закружилась голова.
- И ты будь здоров Дядька Ломонос. Ну что, я готов понести любое назначенное тобой наказание.
Сокол тоже удостоился уважительного поклона и после чего старый Варяг-Рус придирчиво осмотрел своего повзрослевшего воспитанника и немного откашлявшись, проговорил:
- Коль так, то наказание будет таким - в следующий поход я пойду без тебя. А ты же - чтоб не терять попусту время, этим временем будешь учить наших волчат ратным навыкам. Я сам подберу тебе учеников, а после - когда вернусь, посмотрю, что у тебя из этого получится...
Ратко Станимирович - князь Арконы, уже знал все подробности о том, как его варяги разбили обнаглевших разбойников, имевших наглость напасть на соседний остров. Трацкон и Ломонос подробно поведали ему обо всём. Доложили о том, как они подходили на своих ладьях к берегу; и о том манёвре - позволившим им почти без потерь высадиться на острове; и как полностью уничтожили неприятеля. Теперь его интересовало другое: - 'Почему Мурманы и другие воинственные соседи, в последнее время, забыв о страхе, участили свои набеги на земли, которые были под защитой Руяновичей? Не пора ли наведаться к ним в гости и хорошенько остудить их пыл'?
Томимый такими раздумьями, светлый князь сидел возле большого очага гридницы, а рядом - на длинной скамье, двое Варягов-Руссов, ожидали его дальнейших расспросов. Но, Ратко не спешил этого делать. По этому походу ему и без того всё было ясно.
- Эти двое, как всегда оправдали мои ожидания, преподав злодеям достойный урок. - Подумал князь и в очередной раз, рассеяно посмотрел на Варягов. - Слышал, что они сдружились сразу после появления Трацкона на острове: а если мне не изменяет память, то привёз его сюда покойный Бажен. И сейчас его, ватажкой правит этот Ободрит - лучший друг погибшего князя Годслава.
Ратко ухмыльнулся своим мыслям, на что отреагировали оба его гостя. Оба варяга напряглись и внимательно посмотрели на князя.
- Что же вы сразу не привели с собой Сокола? - Флегматично поинтересовался князь. - Долго же мне приходится ждать. Гадай теперь, как быстро он предстанет перед моими очами.
- Так кто же знал, что тебе княже, захочется увидеть этого молодого воина. - Поднявшись со скамьи, ответил Ломонос. - Думали, что ты как обычно, вместе с волхвами нас выслушаешь, уточнишь детали и, на этом всё закончится. Привыкли мы сами перед тобой ответ держать.
Ратко жестом указал, что говорящий может не вставать, но тот, пока всё не сказал, так и не присел.
- Так не каждый молодой боец в первой же сече умудряется победить Берсеркера. Тем паче...
Судя по шагам - доносившимся из-за двери, кто-то спешно шёл - почти бежал по клети. И князь замолчал на полу фразе, устремив свой взор на вход в гридницу. Вскоре, в нём показался худощавый и не очень высокий юноша. Его русые волосы, выглядывали из-под чистой повязки на голове, слабый пушок на лице, сформировал некое подобие бороды. А цепкий взгляд серых глаз, сразу устремился на Станимировича.
- Будь здоров княже. - С гордым поклоном поздоровался молодой воин. - Звал?
- Судя по вышивке на вороте рубахи, это и был родич Трацкона, и не просто родич, а сын его покойного князя. Тогда интересно, почему он не в дружине своего дядьки? - Мысленно подметил Ратко. - Хотя стой. Старый Велемудр, закрепил Ломоноса наставником к пришлым Ободритам и их детям: кажется особо к Соколу.... Ай да старый лис, ведь знал, что, в конечном счёте, дети привяжутся, прикипят к приставленному к ним дядьке, причём не меньше чем к своим кровным родичам. Да и приказы, советы привыкнут получать именно от наставника...
- Ну, здравствуй воин. Так вот ты каков, гроза обезумивших Берсеков. - Ответил князь вошедшему воину. - Как твоё здоровье после ранения; как родичи? Вот, сегодня я услышал сказы о твоём ратном подвиге и захотел тебя увидеть. Ну что стоишь? Проходи, присаживайся: да поведай мне, как это ты один на один, с таким грозным врагом справился.
Станимирович по-хозяйски - жестом, указал куда должен сесть юноша, а сам приготовился слушать ответы на все свои заданные вопросы.
Парень, нисколько не смутился от такого обилия 'обрушившихся‟ на него вопросов. Он внимательно всё выслушал - исподволь, украдкой посматривая на военные трофеи, выставленные вдоль стены расположенной напротив двери. При виде этого обилия оружия, у юноши от восторга 'загорелись‟ глаза: впрочем, как и у всех людей, впервые попадавших сюда. Знал князь, как нужно вербально демонстрировать мощь своей дружины и активно этим пользовался.
- С него может получиться отличный дружинник: к броне (оружию) не равнодушен, если даже тушуется передо мной - то это совершенно не заметно. А как, независимо держится - и вправду Сокол. - Размышлял Ратко, пристально рассматривая юношу. - И как это у него естественно выходит, ни вызывая никакого напряжения. Чувствуется княжья кровь, и кто-то его приучил так себя ощущать.
Тем временем, Годславович неспешно подошёл и с величественным достоинством уселся на место указанное князем и начал своё повествование. А Ратко, в свою очередь, 'в пол уха‟ слушая рассказ воина, продолжил пристально его осматривать:
- Жилист - хотя вряд ли ещё достиг своей полной силы; даже передо мной взгляд не опускает. - Мысленно подмечал князь. - А во взгляде что-то знакомое присутствует.... Тьфу ты, да он же меня оценивает. Как же я сразу не догадался. О-о-о как внимательно за мной наблюдает - тоже подмечает, как сижу; как хмурюсь. Готов биться об заклад, что старается сделать первые выводы о том, что от меня можно ожидать...
- Погоди, так ты говоришь, что сам виноват в полученной ране? - Поинтересовался Станимирович, услышав, как юноша на это посетовал. - Говоришь, что ты в этой схватке допустил грубейшую ошибку.
- Ну да княже. - Пояснил Сокол. - Нельзя пытаться лёгким оружием отражать удары более мощного. В этих случаях, нужно или издали стрелами бить, или, если нет такой возможности, в крайнем случае, уклоняться - подставляя щит так, чтоб удар по нему прошёл по касательной.
- Ты прав воин. Надобно уметь побеждать врага военной хитростью и сноровкой. - С этими словами князь снял со своей шеи серебряную гривну и протянул её Годславовичу. - Вот возьми и носи её в знак моего уважения твоих ратных успехов. И также того, что ты - несмотря на свою молодость, можешь признавать свои ошибки: и делать правильные выводы.
Не ожидая такого поворота событий, юноша немного растерянно встал, но быстро овладев собой, подошёл к Станимировичу: доверяя князю самому одеть гривну на свою шею.
- Живи так, чтоб я не пожалел что выделил тебя среди других воинов. Перун свидетель, не каждого даже бывалого воина я так привечаю. - Тихо сказал Ратко, застёгивая застёжку.
- Благодарю оказанную честь княже. Да пусть меня сразит моё же оружие и отвернуться наши боги, если я тебя подведу. - Глядя в глаза Станимировичу ответил юноша.
- Верю. Также знаю, что дел у тебя на сегодня немало, поэтому можешь идти. - Коротко ответил князь и пожал молодому Ободриту руку.
- Нет, приближать его к себе ни в коем случае не буду. - Думал Ратко, смотря вслед уходящему Соколу. - Во-первых, он сын погибшего князя, знать может захотеть занять на моё место. Да и в характере все необходимые для этого качества имеются. Надо будет за ним постоянно присматривать, да направить все его интересы и устремления за приделы острова, пусть там тратит свои силы и умение. Пусть там утоляет своё честолюбие.
- Вы тоже можете идти. Всего вам доброго. - Сказал князь, давая понять варягам, что он их больше не задерживает и тут же, немного задумчиво обратился к наставнику Сокола. - Хотя... Ломонос, задержись друг, буквально на пару слов.
Старый вояка уже поклонился в прощальном поклоне и было развернулся, чтоб уйти. Но после последних княжьих слов замер и удивлённо посмотрел на Ратко.
- Поручение у меня к тебе, - улыбнувшись, сказал князь, когда они остались наедине, - потому что дружище, только тебе могу такое важное дело доверить.
Убедившись, что его беседе никто не помешает, Ратко подошёл вплотную к Варягу и, посмотрев ему прямо в глаза: поинтересовался.
- Ну что ты мне ещё о своём птенце скажешь?
Бывалый вояка выдержал этот взгляд и, не смутившись, ответил:
- Да что тут говорить княже, в первых схватках он показал себя хорошо. Охотно учится всему, что я ему показываю: думаю со временем, из него получится прекрасный витязь - коли захочешь будет при храме служить.
- Да не о том я тебя спрашиваю. - Еле заметно улыбнувшись в бороду, уточнил князь. - Меня интересует его отношение к родовой чести. К правде наших предков.
- Напрасно обижаешь парня князь, нет в нём того, из-за чего его можно сделать изгоем: да и род Ободритов никогда против правды не шёл. Правда, они, не имея нашей силы, заключили союз с Карлом, но воевали они че...
- Не то ты в моих словах услышал, Ломонос. - Князь перебил Варяга и, с его лица исчезла улыбка. - Я клоню к тому, что Лютичам за их предательство и подлый сговор с Гудфредом, так никто и не отомстил. ...
Во взгляде Ломоноса появился немой упрёк. Но князь на это не обратил внимания и продолжил свои объяснения.
- ... Я слышал, что Трацкон следуя правде кровной мести, убил нескольких лучших охотников из рода этих предателей: но, по сравнению с уничтоженным Родовым городом этого недостаточно.
- Я понял, к чему ты клонишь Ратко. - Немного прищурив глаза и незначительно наклонив голову вправо. - Но, Сокол ещё не окреп для такого дела. Это для него верная погибель.
Но князь, искренне удивившись, возразил:
- Велес свидетель, я не собираюсь толкать этого юнца на смерть. Я хочу чтоб ты позаботился о том чтобы со временем, это ему стало посильно. Подучи всему что знаешь, почаще бери его с собой в походы. Сделай всё что нужно для того чтоб он был готов к этому шагу. В нём есть все зачатки для того, чтоб покарать всех виновных в том злодеянии. А я, в свою очередь, когда он будет готов, помогу Соколу с людьми - для формирования его малой рати. Конечно, если он сам захочет моей помощи.
- Я княже уделю его обучению особое внимание: но, клянусь Перуном, зря рисковать его животом я не буду. Так и знай.
Сказано это было жёстко и с вызовом. Но Ратко снова, демонстративно не обратив на тон воина никакого внимание спокойно ответил:
- Вот поэтому, я именно с тобой и говорю. Мне на самом деле необходимо чтобы твой воспитанник стал одним из лучших воинов - ведь хороших воинов слишком много не бывает. Тем более, Мурмане и прочие псы в последнее время зашевелились... Поэтому выпестуй и сохрани для меня этого воя. Понимаешь, воин громко и честно отомстивший за кровную обиду: очень мне нужен. Как никогда нужен. И главное, нужен живым.
Ломонос хотел что-то ответить, но, у входа послышались возбуждённые выкрики и шум приближающихся шагов. Хотя на фоне этой надвигающейся какофонии звон клинков и не прослушивался, но оба собеседника инстинктивно - не сговариваясь потянулись к оружию.
- У нас смертоубийство князь. - С порога, громогласно проговорил седовласый Градислав, буквально ворвавшийся в гридницу: за ним следовали человек шесть других Руяновичей. - Трацкона подло ударили ножом в спину.
- Кто? - Спросил Ратко, сурово впялившись взглядом в своего дружинника принёсшего это известие.
- Не наш, не местный. - Ответил тот, сняв свой головной убор. - Он зарезал Ободрита и убежать хотел. Ну, мы и попытались его задержать, но он оказал нам сопротивление.
- И что? Ты хочешь мне сказать, что этот злыдень всё-таки ушёл?
- Нет княже. - Виновато ответил воин, слегка склонив голову. - Но, когда он ранил Драгана, я снёс ему голову.
Князь несколько секунд помолчал, с упрёком глядя на рассказчика; покачал головой и спросил:
- И как мне теперь правду искать? А?
Почти все, кто пришли вместе с Градиславом, также опустили взгляд - как будто в этом была и их вина. Послышалось приглушённое перешёптывание.
- Княже, в любом случае это смертоубийство не было правой местью. И вообще - не по правде оно: так как удар наносился по подлому - в спину. Да и от нас убивец защищался без чести. Он в глаза Драгана какой-то пылью бросил, и затем ударил ножом. Не оттолкни я друга ногой, то и он бы мертвым лежал на земле. И если я говорю кривду: да не примет Громовик у меня больше не единой жертвы и сразит меня в бою мой же меч. Поэтому, я и обезглавил эту собаку. А поначалу то, мы его просто задержать пытались, да на твой суд привести.
- А что с Соколом? На его жизнь никто не покушался? - Поинтересовался Ратко, по-прежнему не сводя взгляда со своего дружинника.
- Нет княже, он жив: но нам прошлось запереть его в клети.
- Это ещё зачем?
- Дык он, узнав о случившемся, стал бегать по округе с обнажённым мечом и искать спутника подлого душегубца. Поэтому мы и решили его у нас подержать - пока не успокоится.
- А есть те, кто видел своими глазами, как был убит Трацкон? - Поинтересовался князь.
- Дык вот, - воин, немного отведя руку назад, указал на тех, кто стоял за ним, - почитай всех с собой привёл.
- Тогда созывай люд и приведи к моему крыльцу Сокола.
Градислав поспешно отправился за задержанным молодым Ободритом: а Ратко неспешно повернулся к скамье, сидя на которой, он обычно вершил все свои дела. Князь не оборачиваясь указал на неё и приказал людям, толпящимся у входа:
- Несите её во двор, там свой свод творить буду - принародно.
Во дворе собралось множество любопытствующих горожан. Люди старались услышать каждое слово участвующих в своде свидетелей, но из-за гомона зевак обсуждающих происшествие, ничего из тех речей не было слышно. Но они всё равно напрягали свой слух, стараясь додумать неуслышанное. Ратко творя свод, поочерёдно выслушивал свидетелей, иногда задавая уточняющие вопросы. Он восседал на стуле - поставленном возле высокого крыльца, ведущего в его палаты. Если гомон слишком усиливался, то князь строго смотрел на люд, собравшийся в его дворе. И этого было достаточно, для того чтоб голоса на время приутихли. Горожане в свою очередь с нетерпением ждали решения княжьего суда и временами с любопытством посматривали то на накрытое старым плащом тело, лежащее посреди двора; то на ратников стоящих по обе стороны от князя; то на конюха с сыном, стоящих перед Ратко с обнажёнными головами. Возле воинов - под их охраной, прямо на земле сидел связанный чужеземец и затравленно поглядывал исподлобья по сторонам. Разбитые и немного опухшие губы уже не сильно кровили, но всё равно выглядели как сплошная рана, что не могли скрыть даже борода с усами, которые от запёкшейся крови слиплись колом.
- А что ещё можешь сказать про задержанного нами Вильца (Лютича)? - Громко и чётко прозвучал вопрос заданный Ратко.
Местный конюх Целыгост, хоть и говорил громко но, по силе голоса заметно уступал князю: поэтому его слова звучали с небольшим надрывом. Ненадолго замолчав, собираясь с мыслями: он неосознанным, привычным движением разгладил на голове волосы и, немного простовато улыбнувшись, снова повторил уже ранее сказанное:
- Так чего тут лукавить? Клянусь Велесом, видел я его, прямо в момент свершения его спутником смертоубийства. Он шёл и о чём-то беседовал с убивцем. Затем, старательно прикрывал своим телом от посторонних взглядов вооружённую руку своего товарища - ну, стало быть, держащую нож. Так вот. Когда значит Трацкон, после того бесчестного удара пошатнулся и начал медленно оседать наземь: так этот убивец - со своим сообщником постаралась уйти проч. Фух, как-то так. Так вот. Того кто нож держал сразу заметили и постарались задержать - твои ... то есть дружинники, вот; а я, с моим сыном, за этим, вдогон кинулись. Вот как-то так оно и было. - Рассказчик неуверенно развёл руками.
- А морду ты ему, зачем так расшиб? - С усмешкой поинтересовался князь.
- Так, когда мы его догнали, он, на моего Уйку ножом замахнулся. Значит, если б я не поспел - не нанёс удар первым: то не было бы уже в животе (живым) моего старшего сыночка. Как-то так оно получается. Ну и не сдюжил я после такого ярость отцову. - Целыгост, впервые за время дознания с призрением посмотрел на связанного мужчину и снова повернулся лицом к князю: вновь простовато улыбаясь, продолжил. - Спасибо сынку, от расправы над ним удержал. Хотя княже, если бы я его забил насмерть - то вины бы за это за собой не имел. Как-то так я это дело разумею.
- Ну что Уйка, ничего твой отец не утаил? - Обратился Ратко к стоящему рядом с отцом юноше.
- Всё именно так и было княже. - Ответил отрок и указал рукой на лежащий у его ног нож. - Им этот злыдень на меня замахнулся. Это когда он поднялся с земли, после моей подсечки. Ну и тятька мой, его за это так и отдубасил. Рука у него всем знамо - уж очень тяжёлая.
От этих слов засмеялись все окружающие. Тем более сказанному, помимо несуразной мимики, придал комичности немного писклявый голосок говорившего. Не смогли удержаться даже княжьи ратники: Ратко и тот не скрыл своей улыбки. Но почти сразу прервал веселье.
- Тихо! - Громогласно гаркнул князь и в призывающем жесте поднял руку. - Кто ещё желает чего-либо сказать по поводу случившегося смертоубийства?! Кто, ещё чего видел?!
Желающих что-либо дополнить не нашлось. И Ратко прищурюсь, несколько раз обвёл собравшихся людей взглядом: затем сел на свою скамью и ненадолго задумался. Он каждой частичкой своей кожи чувствовал взгляды горожан устремлённых на него, и всё равно не спешил с принятием решения. Вскоре он поднял взгляд на отца с сыном - те хоть и выглядели растерянными простофилями, но взгляда не прятали, знать чувствовали за собой правду. Затем князь посмотрел на старейшин рода Лютичей, живущего в подоле своей общиной.
- Ну что вы скажите Вильцы, это ваши Родичи, аль нет? - Поинтересовался князь, небрежно кивнув головой на лежащий перед ним труп и туго связанного пленника.
Старейшины в свою очередь неспешно подошли и внимательно осмотрели обоих не поленившись заглянуть под плащ - служивший покрывалом убитому преступнику. Тихо о чём-то пошептались и, повернувшись к князю: отрицательно покачали головой.
- Нет Ратко, это не наши люди. Да, они как и мы Вильцы: но они не местные - если судить по одёжке, то оба прибыли сюда с Шпре (река расположенная на юге земель Лютичей).
- Ну, тогда, моё решение такое. - Сказал князь, выслушав ответ и встав в полный рост. - Призываю в свидетели Перуна и Сворожича, я выслушал всех - кто захотел высказаться. И из того что я узнал, пришёл к выводу. Обезглавленный Вильц, виновен в смертоубийстве Трацкона. Также, его молчаливый родич виновен в применении ножа против безоружного горожанина и уже только за это должен быть наказан: за другую свою вину, а именно соучастие в смертоубийстве, он не пожелал оправдываться - знать, и она за ним есть.
Все люди присутствующие на суде, соглашаясь, закивали, все кроме пленника, который понуро опустил голову. Князь, оглашая своё решение, обвёл взглядом весь люд, собравшийся в его дворе и, остановив взгляд на представителях рода Лютичей подытожил:
- Вы согласны с моим решением?! Вся правда соблюдена?! Не было ли мной возведено понапраслены?!
Старики соглашаясь закивали: - ' Всё разрешено по правде! Если они вели справедливую месть, то должны были явиться перед людьми, объявить что они явились сюда из-за мести и, что послужило её причиной. А затем вызвать Трацкона на поединок. Или, убив не прятаться, а повиниться - объяснить причину своего поступка. Однако ничего этого не было сделано.‟ - Скрипучим голосом подтвердил самый старший из них.
А Ратко, выслушав старейшину Дико кивнул, повернулся к своим воинам, указал рукой на приговорённого Лютича сказал:
- Мы все свято чтим заветы наших предков и знаем закон, завещанный ими - 'Око за око, зуб за зуб‟. - Эти слова предназначались для всех Руяновичей, поэтому произносились громко и чётко. - Так что, выведите этого подлого убийцу подальше загород и пусть его грудь паразит его же нож: а затем, там же, сожгите оба тела! Чтобы и следа от них не осталось: никакого кургана не насыпать - оставшийся прах просто закапать!
Часом позже Ратко заканчивал тайную беседу с самым своим преданным ближником. Они сидели возле очага гридницы и говорили настолько тихо, что нельзя было даже догадаться о теме их беседы. Точнее говорил только князь, а его товарищ внимательно слушал:
- ... Поэтому Яромар, мне и нужна твоя помощь. Что хочешь делай, но найди в Арконе какого-либо молодого воина и приставь его к Соколу. Пусть он во всём помогает этому Ободриту, можно сказать даже ненавязчиво оберегает и подсказывает, если Годславович будет в чём-либо ошибаться. Но. Если Соколик задумает что-либо худое против меня, или моего сына - то я, должен об этом узнать без промедления. ...
По Трацкону были справлены грандиозные похороны. На них собрались не только родичи убитого, но и воины ходившие под его началом в походы. Также пришли и местные жители, все те, кто хорошо его знал. На погостном кургане соорудили краду (погребальный костёр) поверх неё была установлена большая ладья, куда было уложено всё его имущество и оружие: а также были умерщвлены и уложены рядом с хозяином собака и любимый конь: возле которого была аккуратно уложена добротная сбруя. Слева от убиенного было предусмотрительно оставлено место для погребальной жены и её скарба. По началу, на это место вызвалась хроменькая Светозара: но её решение сразу оспорила Видана - дородная, вдовая молодуха, по слухам именно к ней при жизни частенько захаживал покойный. Так что, посовещавшись, ведуны, остановили свой выбор именно на полюбовнице. Чем старые мужи сильно обидели Светозару - желавшей в той жизни прислуживать своему спасителю.
В дальнейшем, во время застолья, девица время от времени с нескрываемой завистью поглядывала на победившую соперницу, пирующую вместе со всеми. Видана же наоборот, вся светилась от счастья, она была в своём самом лучшем одеянии и непринуждённо общалась с сотрапезниками в ожидании скорого воссоединения со своим любимым мужчиной. А Светозару немного коробило, когда она слышала, как кто-то возносил хвалебные оды в адрес погребальной жены. И этого она ни от кого не скрывала. Не удержалась девица от обидных слез, когда воины по сигналу ведуна, подняли Видану на руки и медленно понесли её к воротам перед курганом. С завистью она смотрела, как погребальную жену медленно внесли на ладью; как подняли над телом Трацкона и та, вглядываясь ввысь вскоре воскликнула:
- Вижу всех своих усопших родичей: и боги велят мне скорее идти к ним! Я ид...
Это были последние слова Виданы, после которых ритуальный нож милостиво оборвал её жизнь на полуслове. Обмякшую женщину со всеми почестями, осторожно положили рядом с Трацконом: после чего, отроки торжественно уложили все необходимые покойнице вещи.
Светозара немного успокоилась и более-менее смирилась с выбором старейшин только во время стравы (пир-поминки). Девушка постепенно 'ожила‟ - стала общаться с сидящими рядом с ней людьми и даже сказала хвалебную речь в честь Трацкона и Виданы. А после того как пламя погребального костра взметнулось под самые небеса и наступали воинские состязания - тризна, от девичей тоски не осталось даже следа. Девица вкусившая медовухи, увлечённо наблюдала как Сокол, и другие воины искусно бились - показывая богам своё воинское искусство и молодецкую удаль: мол смотрите и знайте, не перевелись ещё в Арконе бойцы....