В магазин, который ограбил призрак, Анненский примчался, чтобы лично опросить свидетелей, пока следователь не отпустил их.

Ювелирный салон располагался в самом центре Санкт-Петербурга и служил излюбленным местом для состоятельных господ, намеренных приобрести украшения и готовых в своём стремлении зайти далеко. Большая Садовая улица в пятничный вечер была полна народу. На ней, в наиболее безопасной части столицы, между Михайловским дворцом и Министерством юстиции, совершилось дерзкое и необъяснимое преступление.

Вот какую картину нарисовали ему свидетели.

Дверь в магазин открылась и закрылась сама. Эту странность ещё можно было объяснить баловством мальчишек, но то, что последовало за этим, оказалось делом рук нечистой силы.

В салоне на тот момент находилось трое покупателей: купец Федулов — старик с расчёсанной надвое бородой, по ухваткам — из староверов; чиновник Кутейкин с женой; графиня Софья Владимировна Панина с наперсницей, на данный момент отсутствующая, ибо изволила, испытав сильнейшее потрясение от увиденного, в расстроенных чувствах отбыть к себе во дворец, не дожидаясь приезда полиции. Отдельными потерпевшими волею злоумышленника сделались приказчик и директор-распорядитель. Разница их показаний была столь незначительной для истинных очевидцев произошедшего, что усомниться в правдоподобии не представлялось возможным при всей кажущейся фантасмагоричности.

Сбоку прилавка находилась откидная доска, предназначенная выполнять роль заградительного барьера в служебном проходе на тот период, когда проход не используется. Эта доска сама собой откинулась вверх. От неожиданности жена чиновника, стоящая ближе остальных к барьеру, вскрикнула. Она увидела, как за прилавок пролетел бесформенный ком весьма неприглядного образа. Приказчик ничего такого не углядел, возможно, оттого, что всё внимание свое обратил на откидную доску. Затем он получил сокрушительный удар в нижнюю челюсть и на время лишился сознания.

Когда призрак ударил приказчика, все замерли и смотрели теперь только в его сторону. Они видели, как золотые украшения взлетали сами собой, описывали короткую дугу и повисали в воздухе, будто застревали в нём, как мухи в мёде.

На крик вышел директор и узрел летающий товар, а за ним — болтающиеся на уровне живота сгустки непереваренных пищевых масс и фекалий, которые собрал и зачем-то принёс с собой в магазин нечистый дух.

— Там определённо были нечистоты, пусть они и не пахли… или пахли, — директор погрузился в раздумья. — Определённо, запах имелся. — Он утвердительно мотнул головой и прижал платок к разбитому носу. — Вонь немытого мужика. Так пахнет дьявол.

Директор кинулся ловить драгоценности, но получил чувствительный удар в скулу. Он увидел висящие в пустоте два красных глаза. А потом воздух сгустился перед ним.

— Что-то сплелось, какие-то прозрачные нити. Розоватые…

За ударом в скулу, не возымевшим по замыслу нападавшего должного действия, последовал другой сильный удар, который расквасил директору нос и сбил его с ног. Сквозь слёзы, непроизвольно хлынувшие из глаз, директор мог различить только блеск золота и самоцветов, да и то с трудом. Он потянулся спасти свои драгоценности, но могучий тычок в нижнюю часть груди лишил его дыхания.

Покупатели не вмешивались в произвол, творимый нечистой силой, ибо бес оказался грозен и скор на расправу. Они замерли и притихли. Нечистый явственно сопел, как показала жена чиновника Кутейкина, а сам Кутейкин ничего подобного не расслышал. Не уловили звуков, исходящих от демона, и другие свидетели. Влекомые неведомой силой, украшения покидали витрины и присоединялись к растущей в воздухе груде, которая медленно плыла от полки к полке.

Очухавшийся приказчик не шибко соображал и едва понимал, что шепчет ему директор. Револьвер лежал в ящике под прилавком, но на пути к нему орудовал нечистый дух, а «браунинг» директора остался в его кабинете.

— Будь у нас под рукой короткоствол, всё сложилось бы иначе, — сокрушённо пробормотал директор-распорядитель и заплакал. — На триста тысяч унёс, засранец!

— В день Автонома Италийского, когда змея в лесах уходит в землю! — старовер Федулов воздел к небу перст. — Истинно говорю, явлен уж нам Антихрист!

— Считаете, беса возможно поразить пулею? — равнодушно спросил Анненский.

— Попробовать стоило, — вздохнул директор. — За триста тысяч-то. Если он дерётся, значит, плоть у него есть, пусть даже незримая, а плоть, как известно, бренна.

Незримый демон во плоти? Дух, грабящий магазин? Какая нелепость!

Знаменитый сыщик придерживался версии, что это дело рук человеческих, поскольку убедился, что всё зло от людей, — но как человеку возможно было достичь такой прозрачности? Александра Павловича смущало то, что невидимость не была полной. Если бы преступник оказался ловким гипнотизёром, он внушил бы всем присутствующим, что невидим, а не предстал в образе летающего бурдюка с фекалиями и красными глазами. Великий гипнотизёр мог заставить всех присутствующих забыть об ограблении. Это было бы даже легче, чем внушать сложную картину частичной невидимости. Гипнотизёру не потребовалось бы спорить и угрожать, а тем более — вступать в рукопашную схватку.

Анненский закончил опрос свидетелей и вышел на Большую Садовую улицу, погружённый в раздумья.

Нет, не гипноз! На грабителе был какой-то костюм, или же он использовал искусно наведённую неведомыми приборами оптическую иллюзию. В России о подобных технических достижениях Анненский ничего не слышал. Вполне вероятно, что грабить петербургские ювелирные магазины преступник или шайка преступников прибыла из-за рубежа. Отлов международных Плешнеров последних дней наводил на невесёлые мысли. Вдобавок, грядущий визит британского посланника…

— Понаехали, — сквозь зубы пробормотал Анненский, садясь в экипаж.

О невидимых кошках что-то говорил Нерон Иваныч. Следовало навестить сапожника и расспросить подробней, но Александр Павлович не мог выкроить на это времени из своего перенасыщенного графика. Круговерть более важных дел, связанных с тяжкими преступлениями, захватила его с головой.

«Раскольник и нечистая сила связаны между собой Озерками», — пришло в голову Анненскому.