Длинный непрерывный звонок подкинул его с койки. Словно и не прошло столько лет со службы.

– Что это? – воскликнул Виктор Николаевич.

– Боевая тревога!

В кубрике стало тесно. Матросы подрывались, бросали всё и неслись на выход.

– Что делаем? – Казаков за неделю плавания признавал его авторитет, резко возросший среди негров по неизвестной причине.

– До нас не довели, но давайте наверх, – Денис завязал шнурок. – Бегом, Виктор Николаевич!

Он взлетел по трапу. Места и обязанности своим пленникам пираты не определили, но Денис чётко знал, что в такой ситуации отдаляться от экипажа не следует. Если участвовать в бою, шансы на победу и, соответственно, на выживание повышаются. Раз уж попал в команду, паши как все и терпи, чтобы не угодить к марокканцам или португальским пиратам, о которых ходили леденящие кровь слухи, что они людоеды, некрофилы и содомиты, причём, все и сразу.

Сенегальцы получали оружие у входа на полубак. Ружпарк был запрятан где-то в недрах офицерских кают, чтобы матросы не добрались до него раньше. Денис занял место в конце очереди. Мелькнула толстая небритая рожа. Капитан заметил его и оскалился:

– Гидроматрос! Готов воевать?

– Так точно, – когда обстановка усложнялась, решения упрощались.

– Дуй на корму вместе с доцентом, будете в пожарной команде. Подчиняетесь Витусу.

Самые лучшие умы «Чёрного песца» заняли положенное место рядом с самыми тупыми неграми, которым, как и учёным, не доверяли оружия. Тут же ошивался Смольский, чья вахта выпала на этот час. Ведущий научный сотрудник успел выучить названия снастей и их назначение, но постичь основы управления парусным судном оказалось за гранью его понимания. То, что Денис улавливал интуитивно, Смольский не мог усвоить и повторить даже после подробного объяснения. «Безнадёжен», – вынес вердикт капитан и стал относиться к учёному как к нелепому и бесполезному существу наподобие морской козявки.

Денис затруднялся сказать, действительно ли эта область знания находится в «серой зоне» внимания Смольского или он нарочно придуривается из каких-то своих тайных целей, а расспрашивать не хотел, чтобы не вывести из роли, если такая деликатная игра действительно имела место.

В окружении морских бандитов недооценка способностей могла обладать ценностью не меньшей, чем припрятанное оружие. Впрочем, как подумал Денис, она имела такой же вес в тёплой дружеской атмосфере институтских интриг. И если лаборант в них плохо разбирался, ведущий научный сотрудник далеко продвинулся по ведомственной иерархической лестнице. Подобные вопросы жизни и смерти приходилось решать по мере их возникновению. Возможно, он знал, что делает, и в команде пиратов.

Всё, что умели учёные, это строить многоходовые комбинации и не упускать случая совершить подлость, если такой внезапно представится.

– Что происходит? – спросил у него Денис. – Мы атакуем или нас атакуют?

– Готовимся взять на абордаж судно, севшее на рифы, – Смольский выдвинул нижнюю челюсть, на которой начинала курчавиться рыжеватая бородка. – Команда могла покинуть борт, – со вкусом произнёс он. – Могла затаиться в трюме, чтобы спровоцировать нас на сближение и лишить возможности воспользоваться орудием. В Диких Водах никогда нельзя быть ни в чём уверенным.

И лаборант принуждён был согласиться с истинностью его утверждения.

– Судно им знакомо, – добавил Смольский. – Поэтому они идут как к друзьям – на абордаж без предупредительных выстрелов.

Заработали механические лебёдки, убирая паруса. «Чёрный песец» сбавил ход и встал в безопасном удалении от подводных камней. В рулевой рубке имелся монитор сонара, который показывал рельеф дна и расстояние до него. На «Морской лисице» для измерения глубины приходилось бросать лот. У португальцев всё было дешевле, проще и опасливее. «Для бишу сигнал сонара – неприятный громкий звук, а для нас – приглашение на казнь, – поведал однажды капитан да Силва. – Пришельцы его ненавидят. Мы лучше по-тихому». Русские пираты выбрали экспансивный путь. Шхуна несла вооружение, позволяющее отразить атаку даже бактериального мата, но была оснащена эхолотом, который делал плавание безопаснее в плане подводных камней.

Загремела в клюзе якорная цепь. «Чёрный песец» развернулся левым подветренным бортом к потерпевшему крушение судну. Красивая длинная тёмно-синяя двухмачтовая шхуна высоко сидела носом среди пенистых бурунов. Корма почти касалась палубным настилом воды. Мачты с зарифленными парусами придавали ей вид покойницы в аккуратно подобранном платье.

– Спустить шлюпку, – раздалась команда из громкоговорителя.

Денис вместе с неграми вывалили за борт шлюпку. Спустили штормтрап. Вдоль борта выстроилась досмотровая группа.

– Одного не хватает, – сказал Денису старпом. – Пойдёшь гребцом или ссышь?

– Автомат дадут?

– Тебе не положено.

– Жилет хоть надену?

– Обойдёшься.

– Водолаза не боишься потерять?

– Ты же дайвер, – злобно засмеялся старпом. – Выплывешь.

– Тогда иду, – хмыкнул Муромцев.

Вместе с Баклажаном он залез в шлюпку, взял крюк, чтобы отталкиваться от борта – судно покачивало. Досмотровая группа сошла в шлюпку, и её спустили на воду. Выложили блоки талей. Уголёк включил маленький электрический мотор. Небыстро пошли, качаясь на волнах. В борт задувало, ветер набрал балла четыре и свежел. С волны срывало брызги. Денис сидел на носу, лицом к старпому, и видел, как тот хмуро глядит вперёд.

– Знаете это судно?

– «Мона Лиза Вторая», Сен-Луи, – сквозь зубы ответил старпом.

– Никаких следов экипажа, – заметил Денис, демонстрируя, что не боится. – Шлюпбалки пустые. Команда могла перейти на другой корабль.

– Или мы найдём её плавающей в трюме, – обычно взвинченный, обидчивый, отличающийся человеконенавистничеством старший помощник перед встречей с неизвестным немного унялся. – Скоро узнаем.

– Вы уже встречали в море брошенные суда?

– Много болтаешь, – отрезал пират. – Уголёк, глуши мотор. Вёсла на воду.

Ветер гнал шлюпку к синему борту с белой надписью по носу «Mona Lisa II». Киль царапнул о подводные камни. На вёслах обошли корабль с кормы. Здесь корпус закрывал их от ветра. С этой стороны было видно пробоину в носовой части, находившуюся чуть выше уровня моря. Изломанные ударом кораллы крепко вцепились в шпангоуты и держали добычу, словно покоцанная в драке пасть укусившего сапог колдыря.

«Уходили на моторе против ветра от преследователя на парусах?» – предположил Денис и сказал типа со знанием дела:

– Ночью вылезли на камни?

– Похоже на то, – старпом озабоченно осматривал обшивку с полосой сурика ниже грузовой ватерлинии. – …или спецом выбросились на риф.

– С какой целью?

– От отчаянного нежелания идти ко дну.

Старпом произнёс это с расстановкой и такой непримиримостью к судьбе, что Муромцеву сделалось боязно.

– Я много хожу в этих водах, но такого рифа не помню, – он продолжал говорить размеренно. – Недавно поднялся. Кораллы не растут над поверхностью моря. Тут всё неестественно торчит, словно не образовалось само, а его наспех вытолкнули из глубин. Это признак образования нового района активности. Пришельцы готовят банку поближе к африканскому берегу. Теперь чертовски часто придётся обновлять карты.

Муромцев крюком зацепился за выступ и придерживал шлюпку.

– Здесь камни ходят, а воды горят, – сказал он. – Не исключено, что мы сейчас зашли в самый рассадник инопланетных выродков.

Старпом хищно прищурился.

– Небось, жалеешь, что отправился в экспедицию, а, салага?

– Нам всем пришлось не раз пожалеть, ещё не отойдя от пирса, – вздохнул лаборант. – Экспедиция как-то в поезде не задалась.

Старпом сделался серьёзен и тих. Вдали от «Чёрного песца» он вести себя стал по-человечески. Сенегальцы негромко переговаривались по французски. Денис заметил, что негры напуганы. Сам он никакой тревоги не ощущал. Было интересно, что ждёт их на борту «Моны Лизы», и ещё лаборант надеялся найти оружие.

Старпом заметил его настроение и сказал:

– Не боишься? Вот первый и пойдёшь.

«Эмигрант хуже интеллигента, – подумал Муромцев. – Лучше пришельцы, чем такие люди».

– Есть идти первым, – отрепетовал Денис.

Цепляясь крюками за камни, подтянули шлюпку к корме, просевшей в море. Когда Денис встал, планшир оказался ему по грудь. Лаборант подтянулся на подсогнутых руках, перекинул ноги через фальшборт.

В отличие от композитного «Чёрного песца», шхуна была железной и это чувствовалось во всём. Застряв носом между камнями, она на время отлива прочно встала на киль. Здесь не было покачивания палубы, к которому привыкли ноги на пиратском корабле. «Мона Лиза» была недвижна как сама твердь. Волны гулко ударяли в борт. Из открытого люка исторгалось глухое ворчание, словно где-то в трюме клекотала огромная глотка. Это волны и ветер вбивали через пробоину воздух. Что-то размеренно стучало о переборку, подчиняясь ритму океана. Из-под настила верхней палубы неслись всякие загадочные звуки, в которых отчасти угадывалась работа воды.

Негры один за другим перелезали через планшир. Передавали товарищу в шлюпке оружие, поднимались на борт, забирали автомат и фонарь. Оружие было без ремня, чтобы в крайнем случае можно было бросить и не пойти на дно вместе с ним.

Шлюпку зачалили за стойку леера. Уголёк вооружился крюком, сел на среднюю банку и оттолкнулся от борта, чтобы шлюпку не побило о судно волной и ветром.

– Тащи на палубу всё ценное, – гаркнул старпом. – Баклажан, Симон, Лерой, Гидроматрос, приказываю произвести досмотр грузового трюма. Баклажан старший. Гудрон, за мной!

Он поторопился, зная планировку судна, порыскать в каюте капитана. Муромцев взял у Уголька квадратный аккумуляторный фонарь и спустился в трюм. Негры боялись темноты, а он нет. В грузовом трюме стояли вскрытые ящики, валялся брезент, стропы, сети, брошенные в навал. Корабль вычистили до них. Не обращая внимания на неприглядные джутовые тюки, явно оставленные за полной ненадобностью, Денис нашёл люк в машинное отделение. Он надеялся отыскать там что-нибудь похожее на оружие, хозяйственный нож, отвёртку или стамеску. Чтобы можно было пронести на «Чёрный песец» и припрятать на всякий случай. Угнетение, настороженность и взаимная отчуждённость составляли правила бортовой жизни нового экипажа, к которым пришлось невольно привыкать. Муромцева тяготило пребывание в таком коллективе с голыми руками. Расчёт был, что обыскивать не станут, а, если найдут, сурово не накажут.

За ним уже кто-то шёл, следовало торопиться.

– Не доверяешь, так держи возле себя, – мстительно сказал Денис старпому, который увлёкся мародёрством далеко на жилой палубе.

Универсальный фонарь имел тридцать режимов работы, включая стробоскоп и пять прошитых в микросхеме сигналов азбукой Морзе. Муромцев переключил на внутреннее жёлтое кольцо диодов, дающее умеренно яркий, приятный для зрения свет. Озарять трюм ослепительным потоком белого сияния нужды не было.

Крен палубы был такой, что в машинном отделении сразу за комингсом стояла вода. Корпус главного двигателя косо уходил в чёрную гладь, по его покрытию можно было оценить глубину.

«Весь инструмент улетел туда», – Муромцев не сразу сообразил, что великое разнообразие заточенного железа хранится тут же, в кладовой.

Он стоял, навалившись на переборку, медленно и методично осматривая помещение.

Маленькое машинное отделение располагалось в середине корпуса. Основная масса полученной через пробоину воды перетекла в кормовые отсеки, о герметичности которых экипаж не заботился. Здесь слегка попахивало этанолом, и только. Топливные цистерны были расположены в отсеках двойного дна, спирт из них не испарялся или весь вытек в море. Воняло горечью сгоревшей проводкой и – остро специфически – просочившимся из лопнувших батарей аккумуляторным гелем. Было на удивление не душно для тропиков. Забортная вода охлаждала корпус, а с ним и воздух трюма.

В кругу света возникло что-то белеющее возле кормовой переборки. Муромцев сделал фонарь поярче.

Там плавал труп с торчащей из спины рукояткой ножа.

* * *

Молодой биолог был небрезглив. Он мог порыться в кишках трупа, если бы понадобилось.

Денис переступил через комингс и осторожно двинулся по настилу из рифлёного железа, скользкого от воды и масла. С каждым шагом становилось глубже. Протискиваясь между вспомогательными агрегатами и придерживаясь за них, Денис медленно переставлял ноги, светя на цель, как будто дохлый моряк исчезнет, если на секунду выпустить его из поля зрения.

– Подожди, мужик, я сейчас, – шипел сквозь зубы Денис.

Теперь он мог рассмотреть бритого наголо смуглого мужчину в жёлтой футболке. Небольшое пятно темнело вокруг ножа, который заткнул рану и не давал крови вытечь. Он торчал между верхним углом лопатки и позвоночником, как будто его всадил в моряка кто-то выше ростом или это произошло в ходе драки в партере.

В грузовом трюме что-то тяжёлое грохнулось на пайолы. Тонко заголосили негры. «Так вам, суки», – подумал лаборант, дыша приоткрытым ртом, чтобы не чихнуть. Погрузившись до середины живота, он остановился возле трупа. Дотронулся до плеча. Оно было твёрдое и холодное как камень. Потянул на себя. Труп стронулся и медленно поволокся к нему. Денис взялся за рукоять ножа и как за ручку придвинул покойника вплотную к себе. Поудобнее перехватил, потянул. Нож не вытаскивался.

«Мясо сковало окоченением», – Денис пытался расшатать нож, чтобы лезвие давлением разрезало ткани, и понемногу это у него получалось.

Наверху громко стукнули несколько раз чем-то твёрдым по чему-то гулкому. «Да это же выстрелы!» – Муромцев вспотел и сильнее задвигал рукой, притапливая труп. Потащил вверх. Клинок начал выползать из тела.

Простучала очередь в три патрона. Тут же кто-то дал длинную патронов на пять из чего-то полегче. По характерному темпу Денис узнал «калашников». Он дёрнул и извлёк нож.

– Длинный какой!

Это был совсем не моряцкий нож, короткий и широкий, для работы, а совершенно сухопутная приблуда с клинком кинжального профиля и полуторной заточкой. Рукоять с изогнутой гардой оканчивалась небольшим навершием. «Куда его спрятать?» – наверху бегали и времени на раздумья не было. Лаборант повозил клинком по воде, смывая кровь, и сунул его за ремень. Повинуясь не рассудку, но зову интуиции, лаборант нагнулся, дотронувшись носом спины мертвеца, и обшарил у покойника карманы портков. В правом кармане лежал маленький плоский пистолет.

Наверху бегали и перекрикивались. Потом что-то шумно задвигалось в нижнем трюме, но Муромцев сохранял спокойствие, быстро рассматривая оружие, которое могло спасти ему жизнь. Денис дослал патрон, поставил на предохранитель, ткнул в передний правый карман джинсов и прикрыл полой рубашки.

Выстрелы ударили по ушам, Муромцев увидел вспышки. Кто-то сунул ствол в люк и выпустил очередь по нижней палубе. И ещё лаборант различил силуэт зверя, неуклюже мелькнувшего в проёме. Первобытный испуг на мгновение выключил разум. Денис не помнил, как перескочил через труп, незаметно для себя преодолев сопротивление воды, открыл дверь и задраился в кормовом отсеке.