Фухе был поклонником традиций. Служба — службой, отпуск — отпуском, а Новый год комиссар привык встречать по старинке — с нейлоновой елкой, свечами и ночным телевизором. Правда, в этом году после очередного виража обновленческой политики вождей Великой Нейтральной Державы пришлось подсократиться, и в пустом холодильнике комиссара поджидала единственная бутылка «Виноградного сверхособого» и банка заморской кильки пряного посола… Но свечи были готовы, и Фухе предвкушал…

Новогодняя речь генералиссимуса, бой колоколов в Большом кафедральном, программа «Танцы-Шманцы»…

Осколок привычного, того что грело душу все эти годы политики Обновления.

Стол был накрыт, но хозяин не успел вкусить терпкость «Виноградного сверхособого». В девять вечера танки Бруно Кальдера вышли на улицы, а уже через час комиссар, ругая всех подряд, сидел в своем кабинете, пропуская сквозь густое сито первых задержанных.

Собственно говоря, комиссар плохо представлял себе происходящее. Впрочем, приказ он помнил дословно: «Демократов — к стенке, коммунистов тоже к стенке, беспартийных — туда же, а всех по отношению к кому возникнут сомнения — пристреливать на месте».

Десятый подследственный что-то напомнил комиссару, но думать было некогда и не к чему, и Фухе привычно буркнул что-то насчет партийной принадлежности.

Задержанный пробормотал в ответ нечто невнятное.

— Демократ? — уточнил Фухе.

— Ни-ни! — забожилась жертва. — Ни сном, ни духом…

— А, коммуняка!.. — понял комиссар.

— Ни Боже мой, — пискнул десятый номер. — Беспартийные мы…

— А, все равно, — махнул рукой Фухе. — Все равно Новый год испортили… К стенке!

— Но я же… комиссар… все о вас… Семь романов… Девяносто рассказов… Бессмертный редактор… Если бы не я…

— Так что, может быть, тебя еще и с Новым годом поздравить? — хмыкнул Фуке. — У, писака, язвить твою…

— Так ведь… — в последней надежде заныл несчастный, брякаясь на колени и подползая к комиссару.

Тот брезгливо отодвинул кресло подальше, но жертва продолжала преследовать его, пока не загнала в угол.

— Ладно, с Новым годом!.. — буркнул великий комиссар, отмечая в протоколе допроса птичкой еще одного признавшегося.

— И с новым счастьем! — добавил он, когда жертву уже потащили на роспыл, а в кабинет добры молодцы вволакивали очередного неформала…