1. ВЕТЕРАН

Синие тучи, плотные и тяжелые, низко висели над вокзалом города, в который прибыл комиссар Фухе. Удалившись от дел, спасаясь от одиночества, комиссар усмотрел в путешествиях попытку убежать от реальности, от того печального факта, что более молодые и менее бескорыстные сотрудники поголовной полиции давно оттеснили заслуженного ветерана на задний план, и этот план был таким задним, что Фухе быстро уменьшался в размерах, тускнел, терял авторитет и, наконец, напрочь исчез со сцены.

Комиссар посмотрел на здание вокзала, на фасаде которого значилось:

«Кондрашка-Сити». Его взгляд заскользил по непомерно громоздким вокзальным часам, исполненным в виде среза пивной бочки, по причудливым лепным карнизам, украшенным затейливой резьбой и диковинными цацками, — они, видимо, воплощали невменяемость архитектора и внушали подозрение, что тот хитростью выбрался из окрашенного желтой краской дома и сразу же после окончания работы был водворен обратно дюжими санитарами.

Первые капли начинающегося ливня гулко ударили по металлическим крышам автопогрузчиков, и, набирая силу, дождь зачертил косыми строчками, пронизывая быстро надвигающуюся мглу. Наступал безрадостный вечер.

Капли, стекая по непромокаемому плащу комиссара, собирались в струйки и бодро сбегали к его ботинкам некрасивых размеров, образуя вполне приличную лужу. Размышления комиссара о бренности всего сущего были прерваны пронзительными возгласами.

— Тафай-тафай! — кричал кто-то с неожиданно ярким немецким акцентом. Тафай-тафай!

В надвигающихся сумерках Фухе различил силуэты двух грузчиков, торопливо семенящих по платформе. Подпустив поближе наиболее проворного из них, Фухе в сердцах дал ему пинка, вздохнул и с удовлетворением отметил, что грузчик оторвался от земли и, пролетев метра два, ткнулся носом в мокрый асфальт.

Эх! В былые времена пинка Фухе переживали единицы, оставаясь до конца своих дней беспомощными калеками.

Второй грузчик, торопливо переваливаясь, ковылял прочь, слегка приволакивая одну ногу. Комиссар запустил в него булыжником и тоскливо побрел искать пристанища на ночь.

В гостинице «Ячменная» номеров не было.

Администратор участливо разводил руками, заверял, что ничем не может помочь, возможно, через неделю…

Фухе молча перегнулся через конторку и коротким рывком стащил бездельника с насеста. Администратор беспомощно болтался в воздухе, смешно загребая ножками. Подержав его таким манером с минуту, комиссар отпустил должностное лицо и протянул руку за ключом.

— Помогите, — жалобно пропищал администратор, нашаривая трясущейся рукой кнопку вызова полиции.

— Бог поможет! — утешил его комиссар и, не найдя на панели ключа (все номера действительно были заняты) неторопливо удалился в сторону коридора, тяжело переступая по ковру грязными ботинками.

Навалившись плечом на дверь первого попавшегося в коридоре номера, он без долгих церемоний вышвырнул из теплой постели благообразного старичка-профессора и плюхнулся спать, не потрудившись снять ни плащ, ни ботинки.

 

2. ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛИТРОВ

Жиденькое серое утро застало комиссара в постели. В последнее время, удалившись от дел, Фухе давал себе поблажки. Он полежал часов до девяти, снял плащ, разулся, принял душ, побрился и, усевшись с сигарой в кресло, задрал ноги на камин. Блаженно попыхивая сигарой, он по телефону заказал свежие газеты и завтрак в номер. Когда все заказанное принесли, Фухе взашей вытолкал коридорного, наспех позавтракал, посмотрел утренние газеты и впал в уныние. Уголовная фауна города была представлена всего одним представителем птичьего царства. Это был болтливый попугай мэра доктора Гиббинса, а весь его криминал заключался в том, что, наслушавшись всяческой белиберды в мэрии, он как-то устроил пресс-конференцию стаду полоумных, падких до сенсаций идиотов, называющих себя журналистами. Попугай Джейк отличался не только исключительной памятью, но и изрядным чувством юмора, благодаря которому из его клюва вырывались истины на таком языке, который неведом даже ломовым извозчикам. Пресс-конференция повлекла за собой страшный скандал, а чрезмерная тяга одного из журналистов к протокольной достоверности привела к детали, над которой хохотал весь город и его густонаселенные окрестности. Этот ученый павиан с авторучкой удосужился нацарапать фразу, заканчивавшуюся словами: «… разъяснил нам представитель мэрии и почистил клюв о прутья клетки.» Комиссар отложил газету, сунул окурок в сахарницу, плюнул в окно и стал собираться на прогулку. Спускаясь по лестнице, Фухе увидел краем глаза, что администратор гостиницы заметив его проворно юркнул под стойку, а давешний старикашка-профессор угодливо ему поклонился.

«Ну вот, — подумал комиссар, — в этом городе меня еще признают!» На улице было влажно после прошедшего накануне дождя. Повсюду сверкали небесной голубизной титанические лужи. В их зеркале отражался город со всеми его достоинствами и недостатками, однако Кондрашка-Сити казался лучше, чем он был на самом деле.

Комиссар проходил по аристократическому кварталу города. Расчудесные особняки затмевали своей роскошью друг друга и не давали Фухе передышки для захлопывания рта, разверстого в немом удивлении. Да, ни в Вене, ни в Лондоне такого не было!

Его внимание привлекло массивное здание, украшенное монументальной надписью «БАНК». Но самым интересным было не это. Фухе несказанно удивился, увидев, что к банку все время подъезжают автобочки с пивом. Заехав во двор и, видимо, разгрузившись, они поспешно отбывали. комиссар минут десять наблюдал за манипуляциями пивных бочек. Во дворе было полно огромных емкостей; некоторые из них пустовали, иные были наполнены доверху, а машины, въезжавшие во двор, подсоединялись к ним, опустошали свои резервуары и разворачивались к выходу.

— Что это вы делаете? — спросил Фухе у одного из шоферов. У того почему-то за плечами висел автомат, а рядом с ним в кабине восседал детина размерами со старшего комиссара Конга с надписью на футболке «КАРАТЕИСТ».

— Как всегда, — ответил водитель. — Сегодня ведь суббота…

— А что у вас в субботу?! — крикнул Фухе, но машина уже скрылась за углом.

— Получка у нас! — вдруг услышал комиссар. Обернувшись, он увидел хитрого дворника, выжимавшего тряпку с пивом в ведро. — Получка! — повторил дворник и добавил. — Вот деньги и везут… Да ты не оттуда ли будешь? — дворник вдруг стал подозрительным. — Что это тебя такая ерунда интересует?

— Оттуда, дед! — буркнул Фухе, решив, что начинает сходить с ума. Угостив дворника «Синей птицей», Фухе на всякий случай справился у него, где тут можно сделать прививки от бешенства, и пошел прочь.

Но не успел он пройти и десятка шагов, как вспомнил, что как раз банк-то ему и нужен: ведь он не поменял еще свои шиллинги на местную валюту, без чего дальнейшая прогулка была бы затруднительной.

Едва Фухе отворил дверь банка, как молодой клерк выскочил из-за своего залитого пивом стола, точно чертик на пружинке, и лицо его изобразило профессиональную радость по поводу появления на его дежурстве столь солидного клиента.

— Чем могу служить? — раздалось из-за стола.

— Я хочу открыть счет в вашем банке, — ответил комиссар, затравленно озираясь по сторонам.

— Нет ничего проще, господин…

— Фухе, — подсказал комиссар, вынимая толстую пачку банкнот.

— Господин Фухе, — обратился к нему клерк, — на какую сумму вы бы хотели открыть у нас счет?

— Я полагаю, тысяч на пять-шесть шиллингов.

— Простите? — лицо клерка вытянулось.

— Я сказал: десять тысяч, — посуровел комиссар.

— Да, конечно, простите, господин Фухе! — затараторил клерк, хватаясь за бумаги.

Когда формальности были выполнены, клерк протянул комиссару чековую книжку.

— Вот. Теперь вы без помех можете подписывать чеки на сумму десять тысяч литров, — клерк улыбнулся.

Настала очередь удивляться Фухе. Он тщательно прочистил ухо.

— Как вы сказали?

— На десять тысяч литров, — внятно произнес клерк, засовывая книжку в карман клетчатого пиджака остолбеневшего комиссара. — Всего вам доброго, господин Фухе!

Комиссар спотыкаясь поплелся к двери.

«Послал на мою голову бог сумасшедшего,» — печально думал Фухе, пробираясь к выходу.

— На десять тысяч литров! — раздалось из-за угла. Фухе ударился о косяк и выругался.

Для успокоения нервов Фухе забрел в бар «Сиротинушка», который располагался напротив банка.

Он заказал «Мартель».

На глаза комиссару попался красочно оформленный плакат, который занимал значительную часть стены между бутафорским камином и настоящей лужей справа от стойки.

На плакате значилось: «ЕСЛИ ПО УЛИЦЕ ХОДЯТ ЖЕНЩИНЫ С БОРДОВЫМИ НОСАМИ ЗНАЧИТ, НАЧАЛАСЬ ОСЕНЬ».

Фухе проворно высунулся в окно. По улице, толкая перед собой коляску, шла молодая женщина с сумкой через плечо. Нос ее был вполне обычного фиолетового цвета.

— Чушь какая! — пробормотал комиссар и отвернулся.

После третьей рюмки «Мартеля» и четвертой «Бурбона» Фухе вспомнил, что этот бар в городе не единственный, и, нахлобучив шляпу, спросил у кельнера счет.

— Три литра двести, — последовал ответ.

Комиссар дернулся.

— Номер моего счета в банке… — Фухе протянул карточку. Если этот парень сумасшедший, как и тот дебил в банке, они с ним живо договорятся.

— Благодарю, мсье! — кельнер шустро откатился в сторону.

Преодолев препятствие в виде неожиданно возникшей двери, Фухе открыл ее в обратную сторону и, вдохнув полной грудью, выбрался на воздух.

 

3. «ПРИЕЗЖАЙ, ПАРАЗИТ!»

Габриэль Алекс славился своим умением щекотать. Охотно применяя этот изощренный способ достижения истины на допросах, он обычно добивался поразительных результатов.

Со времени выхода Фухе в отставку, все в управлении поголовной полиции изменилось, причем не в лучшую сторону. Алекс был последним из старой, закаленной в боях с соблазнами и сражениях с похотью гвардии.

Перед ним лежало распечатанное письмо. Писал Фухе. Вот уже с полгода от него не было никаких вестей, поэтому, со злорадством скомкав пачку служебной корреспонденции, Алекс с опаской углубился в послание комиссара.

Чувство восторженного удивления, появившееся у Алекса, когда на него обрушилось легендарное пресс-папье комиссара Фухе, осталось на всю жизнь.

Даже свороченная челюсть через некоторое время прошла, а вот чувство осталось.

Фухе тогда долго ходил навещать Алекса в клинику, принося тому извинения (он, как оказалось, принял страдальца с пьяных глаз за своего кровопийцу-соседа) и роскошные жаренные пережеванные лесные орехи, которые так любил Алекс.

Так они познакомились. И теперь, спустя много лет, Алекса все еще не покидало то острое чувство неудовлетворенного любопытства, которое он ощутил морозной ночью, отрываясь от земли-матушки со свернутой набекрень челюстью.

Сначала он с испугом заглянул в конверт. Против ожидания, в нем не оказалось ни пластиковой бомбы, ни флорентийского яда: Фухе обожал подобные сюрпризы. А была там записка на грязном истерзанном клочке бумаги.

За Фухе водился грешок графомании, и Алекс ожидал увидеть длинную рукопись, пестреющую двоеточиями и запятыми, но на сей раз текст послания был предельно краток. Он гласил: «Приезжай, паразит!».

А далее следовал адрес в непонятном Кондрашка-Сити.

 

4. МОЛОДЫЕ ВОЛОСА

В парикмахерской «Молодые волоса» было почти пусто — только один клиент в очереди да двое стригущихся «под бочонок».

Фухе пожелал прическу под пивную кружку. Когда он покинул заведение, на его макушке красовался оазис нетронутой растительности, все же остальное было снято бритвой. Парикмахер любовался своей работой и долго думал, какой комплимент отпустить клиенту. Обычные выражения восторга не годились.

Чудного цвета лица не было. Собственно, и лицом-то такую свирепую и отталкивающую рожу не назовешь. С волосами тоже не все было в порядке. Они росли пучками, клочьями и такими же конструкциями активно выпадали.

Наконец, парикмахера осенило:

— Какая у вас грациозная форма черепа!

Фухе сморщил кожу на затылке и удовлетворенно хмыкнул. Он уже был готов к тому, что сейчас услышит от чудо-мастера «Молодых волосов».

— С вас литр пятьдесят, мосье.

Фухе достал из часового кармашка двухлитровую бутыль чешского пива и протянул ее парикмахеру.

— О! Мы валюту не принимаем! — испугался тот.

— Пиво местное, — объяснил Фухе. — Это тара импортная.

Парикмахер проворно утащил куда-то бутыль и, спустя минуту, появился с мерной колбой в руке.

— Куда вам налить сдачу? — поинтересовался он.

Комиссар молча показал на свою раскрытую пасть. Мастер, не моргнув глазом, вылил содержимое колбы туда, куда было указано.

— Благодарю вас, — сказал он. — Донышко протирать?

— Не стоит, — обронил Фухе и шагнул на улицу.

 

5. ОТСЕКАТЕЛЬ

Габриэль Алекс появился в городе оборванным и до неприличия грязным, поболтался по улицам и встал в хвост очереди, которая причудливо извивалась и петляла, как калека с деревянной ногой, уворачивающийся от асфальтового катка.

Через час Алекс заметил, что очередь быстро движется, но за ним почему-то никто больше не становится. Еще через час он обратил внимание, что очередь выстроилась в банк. Когда же перед ним оставалось всего две-три тысячи человек, охранник с автоматом у ворот замахал на него руками и закричал что-то в сторону банка. К Габриэлю тут же выбежал хорошо одетый мужчина в возрасте.

— Милейший, — сказал он, — мы же договаривались, что вы придете к семи часам, а сейчас только три.

Алекс бессмысленно помотал головой и полез пальцем в ухо.

— Вот вам три литра и, прошу вас, уходите скорее, — продолжал новый знакомый.

— Мы, ма, му, — промычал Габриэль, похлопал глазами и сгинул от ворот в поворот.

Дворник, тащивший за собой пустой бидон на колесах, при виде Алекса злобно выругался и прибавил шаг. Габриэль нагнал стража чистоты и поинтересовался:

— А скажи мне, дедуля, кто твой протектор, покровитель стерильности? Бог Гигиен?

— Иди, иди — отсекатель паршивый, — прошамкал дворник и засеменил прочь.

Бидон громыхал и подпрыгивал.

Настроение у Алекса было превосходное, и он решил не отставать.

— Почему именно отсекатель? — спросил он.

— Из-за тебя, паразита, опять денег не получил! — объяснил дворник.

— Стал бы в очередь… — начал было Алекс.

— Станешь за тобой, как же! Ты всегда последний, — дворник завернул за угол и был таков.

Алекс стал переваривать услышанное и выпитое. И только потом он узнал, в чем было дело.

В давние времена, когда люди в Кондрашка-Сити ходили чистыми и нарядными, чья-то умная голова додумалась ограничивать очереди, нанимая для этого специального человека. Расчет был простой: за человеком, от которого несет помоями, становиться не станут. Отсекатели вываливались в мусоре и натирали шею грязью, одевались в обноски и наедались объедками. Их появление знаменовало конец очереди.

 

6. ТЕНИ ИСЧЕЗАЮТ В ПОЛДЕНЬ

Комиссар Фухе нашел Алекса в баре «Бедная печень». Тот сидел в дальнем углу заведения и набивал утробу провизией.

Друзья немного посоветовались друг с другом и с двумя бутылками коньяка и решили, что Габриэлю следует поселиться в номере Фухе. Комиссар ухмыльнулся, предвкушая испуг администратора при виде прибывшего в гостиницу еще одного головореза.

На улице Фухе рассказал Алексу историю с попугаем доктора Гиббинса, а Габриэль, в свою очередь, поведал приятелю об одном непонятном разговоре.

Он подслушал, как одна женщина с лиловым носом говорила другой, такой же: «Дорогая, тени-то исчезли еще в полдень!» И та, другая, залилась слезами и в панике скрылась.

— Так, — сказал комиссар. — Это похоже на пароль. А если женщина говорит пароль, значит, это и не женщина вовсе, а вражеский шпион. Мой долг, продолжал он, — как бывшего комиссара поголовной полиции нашей великой, хотя и нейтральной державы — пресечь все происки против дружественного нам государства.

Вычислить лазутчицу и установить за ней наблюдение Фухе удалось в течение суток. Тем более, что Алекс привел его прямо на место ее работы. Она оказалась продавцом галантерейного магазина.

— Прекрасное место для связи, — заключил Габриэль. — Брать ее надо!

— Да, — подтвердил Фухе. — Я в том смысле, что прекрасное место. А брать пока повременим.

Вечером в номере гостиницы Алексу захотелось кушать. Он нажал на кнопку звонка, и в дверь просунулась голова коридорного.

— Принеси пожрать! — приказал комиссар.

— Яичницу из ста яиц! — пошутил Алекс вслед улетучившемуся коридорному.

Через полчаса в номер осторожно протиснулся сам администратор с гигантской сковородой, на которой шипела и поеживалась огромная яичница величиной со скатерть.

— Ты заказывал эту дрянь? — спросил Фухе у Габриэля и кивнул на вошедшего.

Алекс промолчал.

Комиссар, не вставая с кресла, потянул за ковровую дорожку. Несчастный администратор побледнел и стал заваливаться на спину, причем сковорода с яичницей и он сам получили различные траектории, живописно расположившись на полу перед друзьями.

— Хочу яичницу, — подал голос Алекс.

— Чего стоишь? — ласково спросил Фухе у поверженного яйценосца. — Мой друг желает яичницу.

— Я не стою, а лежу, — стал оправдываться тот. — А лежачих не бьют!

— Да, — согласился Фухе, — не бьют. Просто хоронят.

— Но у нас нет больше яиц, — заискивающе пояснил лежащий. — Все ушли на эту яичницу. — Он кивнул на оранжевое месиво, покрывшее паркет.

— Тогда бери щетку, — сурово приказал комиссар, — теплую воду — и за дело!

— Яичницу — щеткой? — поразился администратор. — Я не умею!..

— Щеткой, щеткой, — подтвердил Фухе. — И мылом. Ну, живо!

Спустя некоторое время друзья полакомились отстиранной яичницей и отошли ко сну.

Наутро Алекс вспомнил, что до полудня осталось не так много времени.

— А что у нас в полдень? — спросил комиссар. — Появляется пиво?

— Нет, — таинственно прошептал Алекс. — В полдень исчезают тени!

Преступницу удалось изловить на явочном месте, то есть в магазине. Фухе уже достал было наручники, но Алекс жестом остановил его:

— Дайте мне сказать ей пару слов.

Они пошептались с минуту, после чего Фухе, как коршун кролика, утащил женщину в участок.

Через час полиция знала все явочные квартиры, фамилии, адреса и пароли.

Женщину отвезли КПЗ, а дело передали в прокуратуру.

Друзья на радостях от чувства выполненного долга закатились в ресторан «Лунные камни в почках» и угощались там до вечера.

— О чем это ты там с ней шептался? — спросил комиссар у соратника, когда стол перед друзьями из торжественного превратился в траурный.

— Она сказала мне… — начал Габриэль и внезапно перебил самого себя. — А сколько ей дадут?

— Лет девяносто, — ответил Фухе или штраф двадцать-тридцать тысяч литров. А что?

— Она сказала мне, что тени для век, которые завезли накануне, раскупили еще до полудня.

 

7. ВЫКУП

На стенах «Лунных камней в почках» со стороны улицы ветер трепал клочок бумаги с надписью: «Требуется непьющий пианист, оклад 150 литров».

Когда приятели исчерпали все пиво из кружек и все мысли из головы, Фухе вдруг спросил у Алекса:

— А почему, собственно, непьющий?

Алекс, не долго думая, заметил:

— А вы пробовали когда-нибудь играть в пьяном виде?

— Нет, я и в трезвом-то боюсь к роялю подходить: он сразу начинает фальшивить. Но почему пьяный играть не может? Ноты двоятся?

— Нет, — объяснил Алекс. — Пьяный, он со стула падает!

Потом Габриэль подсказал комиссару, как можно разбогатеть. Нужно только рассказать знаменитому городскому попугаю, что поведала при аресте та самая лжешпионка.

— Зачем? — бестолково переспросил Фухе. — Ведь тогда поднимется шум, общественное мнение, пересмотр дела, и обвиняемую оправдают и выпустят…

— Вот-вот, — хитро ухмыльнулся Габриэль.

— Да нам-то что за польза?

— А мы ей скажем, что сможем повлиять на приговор и довести дело до оправдания. И потребовать выкуп.

— Ну? — тупо поинтересовался Фухе.

— Ну и ну! Денежки-то получим мы, а оправдают ее и без нас. Понятно?

— Гы-гы-гы! — заржал комиссар. — Понятно! Ну ты и голова!

Операция «Выкуп» прошла успешно, если не считать одной детали. Фухе поехал к знаменитому попугаю, а Алекс тем временем получил разрешение на свидание со шпионкой, изложил ей свое дело и ушел с запиской, в которой преступница сообщала своим друзьям на воле, что Габриэль — это человек, на которого можно положиться, и что она ему должна 5 тысяч литров. С этой запиской Алекс успел получить деньги от ее родственников и близких, и тут грянул гром.

Попугай, как и предполагалось, все услышанное от Фухе тут же выложил журналистам. И все бы ничего, если бы Фухе по рассеянности не сболтнул лишнего. Он сказал, что тени для век исчезли в полдень, задумался и добавил:

— Что там еще Алекс говорил?..

Невиновную оправдали, зато стали искать некоего зловредного Алекса. Через сутки в Кондрашка-Сити не осталось на свободе ни одного Алекса, кроме Габриэля, который сумел скрыться, прихватив с собой автобочку с пивом.

 

8. ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ВДОВИЦ

В ответ на пропажу Алекса Фухе отвечал следователю, что его друг страдает манией преследования, белой горячкой, неврозом, шизофренией, депрессивно-маниакальным синдромом, и вообще он парень не в себе. А посему его местоположение неизвестно. Он может скрываться в лифтах, скворечниках, мусорных кучах, канализации, дымоходах — везде, где можно выпить и проспаться.

После тщательной проверки указанных комиссаром убежищ Алекса так и не нашли.

Означенные несчастья были усугублены тем, что пропал болтливый попугай доктора Гиббинса. Фухе руководствовался теорией, что рыбу нужно искать с помощью рыбы, а птицу — с помощью птицы. Поэтому он заказал в мастерской действующую модель страуса величиной с микроавтобус и с кабиной внутри.

Когда его заказ был выполнен, Фухе забрался в кабину страуса и поскакал на поиски попугая.

Через полчаса скачки у Фухе так расшатались суставы, что он счел за благо смазать их и заодно всего себя изнутри пивом. Что и было проделано с усердием, тщанием и размахом.

В мятежную голову комиссара лезли разные шелудивые мысли. А что, если для облегчения сыска в нашем государстве ввести закон, обязывающий всех граждан носить прическу с длиной волос сообразно возрасту, к примеру в три года — со щетиной в три сантиметра, в пятьдесят лет — гриву в полметра, а в девяносто лет — патлы такой же длины. Фухе начал было развивать эту государственную идею, но тут его окликнули.

— Скажите, пожалуйста… — подал голос сосед за столиком справа.

— Пожалуйста! — недовольно проскрипел комиссар и заказал еще пива.

Тут в мозгу у комиссара забрезжила и стала принимать форму непреложного закона мысль: «Пиво принимает форму того желудка, в котором находится».

Совершенно довольный исчерпывающей формулировкой и вообще всем на свете, Фухе забрался в своего суставчатого уродца и продолжил путь.

А вечером его ожидал сюрприз. После прогулки, пива, страуса у комиссара было столько впечатлений и икоты, что он снопом повалился на кровать у себя в номере и дернул за шнурок.

Раскрылась дверь, и коридорный осведомился подозрительно знакомым голосом:

— Чего желаете?

У Фухе уже не было сил вспоминать, откуда он знает этот голос, и он распорядился:

— Кофе в постель!

— В чашку? — переспросил услужливый коридорный.

— В постель! — рявкнул Фухе.

Услужливый коридорный исполнил все в точности. Когда Фухе выкрутил пижаму, стряхнул с лысины кофейную жижу и выудил из-за пазухи нерастворившиеся куски сахара, он узнал в коридорном Алекса.

— Ну? — спросил Фухе у соратника. — Попил пивка небось? — и он хитро ухмыльнулся.

— Не говорите мне о пиве, а то меня стошнит! — подал голосок Габриэль.

— За это дело, стало быть, с тебя причитается…

Алекс слетал за бутылкой, и старые друзья уселись за стол.

 

9. ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ

Фухе тяпнул рюмку, Алекс крякнул и закусил.

— Знаешь, — проронил Габриэль, — как выяснил я, что самка та раскололась, а денежки у меня на руках, в смысле — на колесах, так и решил, что пора ноги делать. Но сначала, — перебил Алекс сам себя, — сначала я, конечно, захотел глотнуть ведерко-другое пивка, — он мечтательно закатил глаза. — Пять тысяч литров, представляешь?

— Еще бы! — пробормотал Фухе. — На неделю хватило бы…

— Вот и я так подумал, — мрачно продолжал Габриэль, — но после первого ведра я понял, что пиво…

— Разбавлено?! — не выдержал комиссар.

— Хуже!

— Несвежее? — испугался Фухе.

— Еще хуже.

— Разбавлено и несвежее?!! — обомлел комиссар.

— Хуже, много хуже, — не унимался Алекс.

— Не может быть… — не поверил Фухе.

— Точно, — подтвердил Габриэль.

— Пиво прокисло? — догадался комиссар.

— Да нет же! Оно было фальшивое! — сообщил Алекс.

— Врешь!

— Чтоб мне три дня пива не видать! — побожился Габриэль.

— Ого! — уважительно протянул Фухе.

— Фальшивое, как есть фальшивое! — кипятился Алекс. — Я пять литров трезвый, десять — ни в одном глазу, пятнадцать — как стеклышко. Отливать его замучился!..

— И что же ты с ним сделал? — поинтересовался Фухе и завистливо облизнулся: такой капитал!

— Ну да, иду я по улице, а навстречу прет с такой же головой!..

— Как это? — не понял Фухе. — Двойник, что ли?

— Ну, голова такая же! — объяснил Алекс. — Что тут непонятного.

— Такая, как у тебя? — уточнил комиссар.

— Такая, как у всех, — терпеливо объяснил Габриэль.

— А-а! — догадался Фухе. — Человек, значит?

— Ну да, я и говорю — человек, значит. И вообще давай-ка отложим эту тему.

Фухе засунул ее в долгий ящик, и друзья пошли пить нефальшивое пиво.

* * *