1. ВЕЛИКОЕ В МАЛОМ

Серый пасмурный день, заполнивший кабинет комиссара Фухе, начальника отдела по раскрытию особо опасных преступлений, не предвещал хорошего настроения.

«Пивка, что ли, попить?» — сам себя спросил хозяин кабинета, лениво достал из пачки сигарету и закурил, морщась от отвращения: это были вонючие «Серые в крапинку портсигары», а не любимые комиссаром и воспетые во множестве протоколов сигареты «Синяя птица». Табачный комбинат в Гомборге бастовал уже месяц; все сотрудники поголовной полиции, кроме начальства, следили за порядком течения забастовки; комиссар Фухе томился от безделья и отсутствия «Синей птицы».

Стремление побаловаться пивком все же победило врожденную лень комиссара, и он вышел в коридор, ставший за дни забастовки табачников непривычно пустым.

Лишь кое-где маячили фигуры уборщиц, тоже, впрочем, собиравшихся бастовать. Не успел комиссар выпить и десятка кружек золотистого напитка, как в бар «Крот», в котором он расположился, ввалился, натужно сопя и отдуваясь, заместитель начальника поголовной полиции Дюмон. За плечами Дюмона висел гранатомет с тремя выстрелами: заместитель шефа никогда не ходил безоружным.

— А, вот ты где! — обрадовался Дюмон. — Мне шеф поручил разыскать тебя во что бы то ни стало…

— Позвольте спросить, почему именно вас? Разве нет рассыльных?

— Мы их отправили в Гомборг еще позавчера, кретин!

— А вы не знаете, зачем я понадобился господину де Билу? Ведь все дела заморожены в связи с отсутствием сотрудников… — робко поинтересовался Фухе.

— Поедешь в командировку, — процедил сквозь пиво Дюмон.

— Как — в командировку? А кто же останется в отделе? — удивился Фухе и заказал еще три кружки — одну себе и две начальнику.

— Исполнять твои идиотские обязанности будет Мадлен с третьего этажа.

— Что?! — громко возмутился Фухе. — Исполнять обязанности начальника отдела, да еще какого, будет уборщица?..

— Ты что, окунь, расшумелся? — ласково спросил Дюмон. — Давно я в тебя из гранатомета не целился?

Фухе испуганно вжал голову в плечи и пробормотал:

— Я думал, целесообразнее было бы назначить Эльзу со второго этажа: мой кабинет как раз на втором…

— Он думал! — захохотал Дюмон. — Вы посмотрите на него — он умеет думать!

Господа! — обратился он к рассыльным из контрразведки, зашедшим в бар прополоскать глотку аперитивом. — Господа! Этот кретин считает, что он умеет думать!

Рассыльные нестройно хихикнули, делая вид, что вполне разделяют мнение Дюмона об умственных способностях грозного Фухе, но при этом опаслива покосились на оттопыренный карман комиссара, в котором по их достаточно обоснованным предположениям покоилось пресс-папье, трепанировавшее не один бестолковый череп.

— Все лососик! — подвел итог беседе Дюмон. — Хватит дуть пиво! Быстро к де Билу!

Глотая обиду и пятясь под направленным на него гранатометом, Фухе поплелся к шефу.

Де Бил встретил его неожиданно радушно.

— Садитесь, Фухе, садитесь! — ворковал шеф, двигая кресла. — Пришла пора с пользой применять ваши обширные познания в области географии и этнографии.

Да-да, мой дорогой, — заторопился де Бил, видя недоумевающий взгляд Фухе, — вам предстоит лететь в Гваделупу… Но что это с вами?

Фухе, вспомнив дни своей опалы, когда ему пришлось проработать полгода швейцаром в контрразведке Гваделупы, тихо подкосил колени и сполз на персидский ковер.

Похлопотав над комиссаром, де Бил с трудом привел его в чувство и продолжал:

— Я понимаю, сколь приятно вам вспоминать счастливые дни на этом солнечном острове, поэтому именно вас, как знатока и любителя малых Антильских островов, я и решил отправить в Гваделупу.

— Я слушаю, господин де Бил, — выдавил из себя Фухе.

— Итак, вкратце: некто Жорж Дордан, гражданин Франции, похитил у нашего курьера Карла ящик мясных консервов и вылетел самолетом нашей авиакомпании на Барбадос с целью продать консервы в Гваделупе по неимоверной цене… Вы ведь знаете, там у них в заморском департаменте Франции есть только кофе, ром да бананы… Один крупный плантатор Гваделупы пожелал откушать мяса… это нам недавно стало известно… и Дордан решил обеспечить консервами именно его. Вы понимаете, мы не можем простить Дордану такую наглость.

Украл бы, что ли, мясо у муниципального курьера…

— Разрешите спросить? — Фухе немного пришел в себя. — Уменьшение количества мяса в супе для безработных, который съедают сотрудники поголовной полиции, — это следствие деяний Дордана?

— Его, мерзавца, — вздохнул шеф, экономивший на всем и съедавший львиную долю супа для безработных.

— Но почему Дордан украл консервы, а не купил в магазине?

— Э… При нынешней инфляции ему это было бы не под силу… Итак, ваша задача — найти окаянного, вернуть консервы или взять за них компенсацию в размере миллиона гульденов и явиться ко мне для рапорта.

— А Дордан?

— Что Дордан?

— Что делать с Дорданом?

— А-а… Это уж что вам подскажет интуиция. Пресс-папье с вами? Ну вот и действуйте! Да, кстати! Будьте там поосторожней с левыми и правыми. Они, кажется, затевают революцию, ЦРУ давно настороже…

— А кто такие левые и правые? — наивно вопросил не шибко разбирающийся в политических течениях Фухе.

— А вы не знаете? — поразился де Бил.

— Да нет, так, немножко… — замялся комиссар.

— Левые, — объяснил шеф, — это которые хотят, чтобы все жены общими были. А правые — за монархов…

— За монахов? — не понял Фухе.

— За королей всяких, — терпеливо вбил де Бил первый гвоздь политграмоты в твердую голову великого Фухе. — Ну, с богом! Самолет на Бас-Тер в шестнадцать тридцать!

Фухе щелкнул каблуками и, заглушая в себе раздражение предвкушением расправы с Дорданом, вернулся в «Крот», где и просидел до отлета.

 

2. ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ МАЛОГО ЗНАЧЕНИЯ

Фухе с интересом посматривал в иллюминатор: самолет садился в аэропорту Орли. Особый интерес комиссара вызывала не помпезная архитектура и не людская суета на широких проспектах и узких улицах, а всемирно известное творение Эйфеля.

«Интересно, — думал Фухе, — успели они отстроить башню после того, как мы с Алексом ее немного повредили?» В Орли самолет принял новых пассажиров, отправлявшихся на карибские курорты. Сидения рядом с комиссаром занял весьма солидного вида человек средних лет и тут же уткнулся в газету.

«Да он не курортник, — сказала комиссару интуиция. — Газету держит вверх ногами…» Фухе начал фантазировать. Скорее всего, сосед в самолете гангстер, но может быть и контрабандистом — ишь, морда хитрая, да еще и шрам на лбу. Не чист парень, не чист… А может, политик? Вот и де Бил говорил, что в Гваделупе революция зреет… Ну-ка, интуиция!

«Отцепись, — буркнула интуиция. — Сам, что ли, не видишь, что это агент французской безопасности?» «Ну, это меня не касается», — успокоился Фухе, закурил выпрошенную у агента «Синюю птицу» и заснул до Бас-Тера административного центра Гваделупы.

В Бас-Тере Фухе поспешил получить свой багаж-чемодан необъятных размеров, набитый новенькими пресспапье. Он взял их с запасом, имея печальный опыт ведения боевых действий в Парагвае, где погибло его первое пресс-папье, прослужившее ему сорок лет.

Закурив «Серые в крапинку портсигары» и содрогнувшись от омерзения, Фухе взял такси и поехал на улицу Марсель-ля-Дур, где, как ему сообщил де Бил, была квартира их агента Брукса.

Погода радовала глаз комиссара. Всюду с милым щебетаньем носились колибри, банановые деревья источали сладкий ликерный аромат, полуголые негры лоснились на солнце. «Прибыл, — тоскливо подумал Фухе, пуская струи вонючего дыма в затылок шофера. — Хоть бы Брукс был дома, а то сегодняшний день совсем пропадет…» Брукс был дома даже более, чем мог предположить Фухе. Небольшой деревянный домик, исполнявший обязанности его жилища, радовал бы взоры всех окрестных воров настежь открытой дверью, если бы в нем можно было хоть что-нибудь украсть. Но украсть уже давно было нечего: вместо того, чтобы охранять свою собственность от посягательств, Брукс лежал на полу с простреленной головой и являл собой покойника.

— Сам виноват, — пробормотал Фухе, пытаясь найти хоть медный сантим в широких карманах убитого. Денег он не нашел, зато нашел скомканный и запачканный несвежими соплями листок бумаги, на котором было написано «Анри Сонар, ул. Св. Поля, 14». Сунув листок в бумажник, Фухе поискал глазами бар в мертвом жилище и, не обнаружив его, вышел на улицу Марсель-ля-Дур. За высокими банановыми деревьями ему улыбнулось кафе «Европеечка». Подумав, что уже полдень, а он ни чего не ел, а главное не пил, Фухе решил почтить кафе своим присутствием.

Заказав пять бананов, чашку кофе и дюжину рома, Фухе закурил местную сигару и углубился в размышления. Итак мерзавец Дордан находится на одном из островов Гваделупы… Но он мог и не успеть приехать с Барбадоса…

Единственного агента поголовной полиции, знавшего имя плантатора, для которого Дордан вез товар, убили то ли правые, то ли левые, то ли сотрудники ЦРУ. А что, если съездить на улицу Святого Поля и потрусить этого Анри Сонара? Может быть, он хоть что-то знает?

Фухе почесал затылок и приложился к рому. Пива, как и мяса, в этой обезьяньей Гваделупе не было, и комиссару пришлось с удовольствием самоубийцы, принимающего яд, цедить отвратительный самогон, называемый в Карибском бассейне ромом. Кельнер-мулат, опасаясь, что после такого количества рома клиент не сможет расплатиться, отважился нарушить ход рассуждений величайшего из великих.

— Чего-чего? — не понял Фухе, неважно понимавший от природы. — Деньги?

Пятнадцать франков и сорок сантимов? И два су на чай? Получи!

Вынырнувшее из кармана брюк пресс-папье с визгом испорченных тормозов проломило хрупкий череп неосторожного мулата. То, что от него осталось, не замедлило рухнуть под стол.

— Хозяин! — выкрикнул Фухе, пряча смертоносное оружие. — Получи шестнадцать франков и убери эту падаль: я боюсь трупов! И учти: я должен думать без помех, мне и так делать это очень трудно!

Хозяин, чрезвычайно довольный, что пресс-папье поразило не его, поспешил выполнить распоряжение комиссара и наотрез отказался брать с него деньги. В Бас-Тере слишком хорошо знали Фухе и особенно его скверный характер, являвшийся причиной гибели не только виновных…

А Фухе, еще немного подумав, решил, что более ни чего не остается, как ехать к Сонару, и двинулся к выходу.

 

3. МАЛО ЖЕ В МИРЕ ВЕЛИКИХ!

Улица Святого Поля оказалась трущобой, заброшенной на такую окраину, что ни один таксист не давал согласия на рейс. Фухе, чертыхаясь и поминая всех родственников Сонара по материнской линии, вынужден был плестись пешком, волоча за собой чемодан с пресс-папье.

— Ну, попадись мне этот Дордан! — скрежетал он прилипшим к небу языком и поглядывал на чемодан с притаившейся с нем смертью. — Де Бил сидит сейчас в своем прохладном кабинете и мается от безделья, полицейский курьер, прошляпивший консервы, делает то же самое в еще более прохладной камере, а я должен шляться по невыносимой жаре в этой чертовой банановой Гваделупе и искать идиота Сонара, который, вполне возможно, мне вовсе не нужен!

Ему стало очень жаль себя, и последние восемь миль пути комиссар проплакал над своей напрасно прожитой жизнью. Наконец, он добрался до дома под номером 14. Дом представлял собой три фанерных ящика, поставленных греческой буквой «П» и накрытых банановыми листьями.

— Эй, есть кто-нибудь? — спросил Фухе, приподнимая циновку, которой был занавешен вход в апартаменты.

— А кто нужен? — раздалось в ответ.

— Анри Сонар здесь живет?

— Здесь, если в этой дыре можно жить, — отозвался голос, и из лачуги выполз пожилой негр, пропитанный ромом.

— Ах ты свинья черномазая! — заорал Фухе от возмущения. — Так ты жизнью не доволен? Я бы на твоем месте только радовался, что белые месье вообще тебе жить позволяют!

Фухе схватил негра за глотку и ввалился с ним в хижину.

— Отвечай, скотина! — кричал комиссар. — Отвечай, Брукса знаешь? На острове Ле-Сент кого-нибудь знаешь? На кого работаешь?

— Х… г… м… — лепетал полузадушенный Сонар, пуская слюни и тыкая пальцем в угол своего роскошного жилища. Оттуда, медленно растворяясь в глазах Фухе, выплыла огромная гантеля и вошла в непосредственное соприкосновение с мудрым черепом комиссара.

«Что ж, тоже не плохо», — подумал комиссар и потерял помутившееся сознание.

Когда комиссар Фухе изволил очнуться, утренний луч солнца уже успел заглянуть в лачугу сквозь скудную крышу. Прямо перед ним сидел пожилой проспиртованный негр и курил «Синюю птицу». Фухе взвизгнул, вскочил и одним движением руки выхватил изо рта старика сигарету. Анри Сонар, ни чуть не удивившись, протянул страдальцу целую пачку.

— Откуда? — прошипел Фухе.

— Оттуда, — негр неопределенно ткнул пальцем на восток.

— Ты Сонар? — спросил Фухе через пять минут, выкурив три сигареты и хлебнув из случившейся тут же бутылки поллитра рома.

— Сонар, мсье, — бесстрастно ответил негр, которому, повидимому, уже нечего было скрывать.

— Что со мной случилось? — потребовал объяснений Фухе.

— Когда вы чуть не придушили меня, мсье, вас стукнул по голове мсье…

— Знаю! — вспомнил Фухе. — Аксель Конг! Но он-то что здесь делает?

— Спросите у него сами, мсье. Он интересовался тем же относительно вас.

— Ну и где же он?

— Сейчас прийдет, мсье… Да вот!..

Заслонив своим обширным телом вход, в хижину вошел Конг.

 

4. МАЛОВАТО МАЛОГО В ВЕЛИКОМ

В хижину вошел Конг.

— Ага, очнулся, дурачинушка! — обрадовался он. — А я уж думал, что твоя Флю останется вдовой.

— Но господин старший комиссар… — начал Фухе, когда Конг перебил его.

— Я теперь полковник контрразведки, суслик! — похвастался Конг. — Сначала ответь-ка мне, за каким дьяволом ты здесь, а потом я удовлетворю твое удивленное лопотанье. Начинай, баранчик!

— Я… э-э… Как бы вам сказать… — замялся Фухе.

— Что, тайна? Не волнуйся, мне ты можешь сказать все: де Бил знает, что я в Гваделупе, — Конг пытался успокоить Фухе. — Говори, не стесняйся!

— Я должен отыскать некоего мерзавца по имени Дордан, который похитил у нашего курьера ящик мясных консервов.

— И что же ты предпринял с присущей тебе тупостью?

— Я пошел по адресу, где жил наш агент Брукс, но…

— Так Брукс был агент поголовной полиции! — перебил его Конг. — То-то мне казалось, что он чей-то агент… Но как ты попал сюда?

— У Брукса в кармане была записка с адресом вашего… м-м… сотрудника Сонара…

— Постой! — приказал Конг и повернулся к Сонару, мирно поглощавшему лошадиные дозы рома. — Ты что же, морда, сделал? — закричал он на негра. Говоришь, все обыскал?

— Но мсье Конг… — испугался Сонар.

— Что, скотина?! Вот — посмотри на комиссара Фухе! Это гордость сыскного мира! А ты… Тоже мне — сотрудник!..

— Но мсье Конг, я действительно обыскал там все… В кармане Брукса была только грязная бумажка…

— Эта? — спросил Фухе, показывая платок.

— Да, мсье. Я думал, что это носовой платок, уж слишком он грязный…лепетал перепуганный Сонар.

— Чистюля! — разъярился Конг. — И с ним мне предстоит работать! Ты что, не видел, что на бумажке надпись?

— Но я ведь не умею читать, мсье Конг!..

— Ладно, живи, — успокоился полковник контрразведки. — Хорошо еще, что записка попала в руки Фухе, а не левых! Так, Фухе, чего же ты ожидал здесь, по этому адресу?

— Я думал, что Сонар может знать то, что знал Брукс, а именно: кому Дордан собирался продать консервы на острове Ле-Сент.

Конг на секунду задумался, затем хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул, торжествующе глядя на Фухе:

— Я знаю, кому! Конечно же, Эжену Дюруа, плантатору, который метит в диктаторы Гваделупы и накапливает силы для переворота и отделения от Франции!

— Позвольте спросить, для какого переворота? — робко спросил Фухе.

— Слушай меня, голубь! — важно сказал полковник контрразведки. — Я посвящу тебя во все тонкости нашего дела, помогу тебе с консервами, но и ты поможешь мне! Сонар! Выйди вон!.. Хотя нет, ты слишком туп, можешь остаться…

Конг откупорил бутылку рома, закурил «Синюю птицу», не забыв угостить Фухе, и стал объяснять суть дела:

— Как тебе известно, воробышек, гваделупские негры и мулаты затеяли отделиться от Франции. Казалось бы, какое нам до этого дело? Но нам совершенно не все равно, что они тут устроят после отделения. Нам — я имею в виду наши государственные интересы — необходимо посадить в Бас-Тере в президентское кресло своего человека, соблюдая видимость демократии.

Демократии здесь хотят левые…

— Это которые за общих жен? — уточнил комиссар.

— Вот-вот. А правые совсем не прочь эту демократию поприжать и пустить к власти своего ставленника…

— Короля? — опять уточнил Фухе.

— Почему короля? — удивился Конг. — Тоже президента или диктатора. Так вот. И левые, и правые — местное население. Есть тут еще и европейцы, которые совместно с французкими властями стоят на страже колониальных интересов Франции и стараются изо всех сил не допустить революцию. И есть еще ЦРУ, которое собирается установить в Гваделупе свою диктатуру, чтобы прибрать острова к рукам. Все ясно?

— Ничего не ясно, — честно признался Фухе. — Кто за кого?

— Объясню, — терпеливо продолжал Конг. — Левые — за полную демократию. Мы — за ширму из демократии, правые — чуть ли не монархисты, американцы сторонники диктатуры, желательно военной, а белые гваделупцы вообще против отделения от Французской республики. Теперь ясно?

— Теперь ясно. А что значит демократия? — наивно спросил Фухе.

— Тьфу! — сплюнул Конг. — Зря я, значит, распинался! Ты не умнее этого кретина Сонара! Сонар! Что такое демократия?

— Это значит, когда жены общие! — бодро ответил негр. — А нам нужно, чтобы они были не общие, но казалось, что они общие!

— Молодец! — похвалил его Конг. — Ну, Фухе, теперь-то ты понял?

Фухе подумал и осторожно спросил:

— А моя Флю — она общая или моя, если у нас демократия?

— Тьфу! — еще раз сплюнул Конг. — У нас же истинная демократия, а не левая! И твоя Флю — такая же частная собственность, как твои акции фирмы «Ларош. Олово.» Ладно, скажи мне, ты хоть за кого?

— Не знаю, — пожал плечами Фухе. — Мне нужно вернуть де Билу ящик мясных консервов, похищенный мерзавцем Дорданом у нашего курьера Карла.

— Без моей помощи ты этого не сделаешь! — взорвался Конг. — А для того, чтобы я мог помочь тебе, ты должен помочь мне. Но сначала определи, за кого ты все-таки в этой проклятой Гваделупе?

— А вы, господин Конг?

— За наших, конечно, если уж меня сюда командировали!

— Тогда и я за наших, — решил Фухе.

— Ну и чудесно. — Конг вздохнул с облегчением. — План действия таков: ты отправишься на остров Ле-Сент к Эжену Дюруа. Этот прощелыга ждет указаний от ЦРУ и готовится стать диктатором. Твоя задача — отговорить его стать диктатором. Твоя задача — отговорить его от этой затеи: нам нужна демократия!

— Это чтоб жены — в частную собственность?

— Да. Если не уговоришь, то хоть время потянешь. Заодно решишь вопрос со своим Дорданом. Я бы поехал сам, но на Ле-Сенте такие огромные и страшные…

— Москиты? — подсказал Фухе.

— Откуда ты знаешь? — насторожился Конг. — Ах, да, ты ведь служил здесь швейцаром! Но вот еще что: ты человек неофициальный… Не мешало бы тебе мундир или документ какой-нибудь…Ладно, я этим займусь, а ты погуляй пока по городу, может, увидишь что-нибудь подозрительное.

Фухе хлебнул из бутылки и отправился гулять.

 

5. МАЛЕНЬКИЙ ВЕЛИКАН

Фухе отправился гулять. Раннее утро слепило чистотой воздуха и настраивало на лирический лад. Подозрительного вокруг было много: бродяга, жующий мясо, и владелец роскошного особняка, завтракающий бананами, почему-то трезвые матросы и бодрые проститутки, полицейские в цилиндрических фуражках, переходящие улицу в неположенном месте, туристы и курортники, предпочитающие морским ваннам душные кабаки. Фухе вспомнил, что он голоден и безобразно трезв. Поэтому его решение заглянуть в бар «Сукровица» вполне гармонировало с состоянием истощенного организма.

Разговор, который шел в баре между голым негром в сомбреро и генералом в парадной форме, но босым, что само по себе уже подозрительно, сразу насторожило Фухе. Пока он поглощал гренки из банановой муки и пил кофе с ромом, вот что он услышал:

— Как же быть с аркебузами преподобного Константина? — спрашивал негр в сомбреро.

— Третий свист слева, пятьдесят четыре с половиной опять же через левое при зеленом, но можно и без десяти двадцать пять, — отвечал генерал, цедя ром.

— Сегодня будут двое гринго с секретом, — вещал далее негр.

— Как бы не перевернули! — оживился генерал. — У гринго желтые кружочки и синяя бумага.

Фухе проглотил последний гренок и вышел, не вынеся ни чего полезного из подозрительного разговора. Однако то, что он увидел на улице, сразу привлекло его внимание.

На углу улицы стоял курортник с шрамом на лбу, летевший вместе с Фухе из Парижа, и фотографировал явно военный объект — чугунную пушку времен Лаперуза, водруженную на гранитный пьедестал еще в прошлом веке.

«Ага, голубчик! — обрадовался Фухе. — Интуиция мне сказала, что ты агент французской безопасности.

Побеседую-ка я с тобой по душам!» Фухе тихонько подошел к агенту. Тот сразу узнал его и протянул руку для приветствия. Протянул руку и Фухе, но в ней блеснуло новенькое пресс-папье. Агент удивлялся недолго: Фухе примял его слегка сверху, взвалил на себя и под одобрительный свист проституток запихнул в подошедшее такси.

Как и вчера, до жилища Анри Сонара добираться пришлось пешком, но на этот раз груз у него под мышками был неизмеримо легче.

Свалив бесчувственное тело бедняги агента в лачуге Сонара, Фухе вытянулся перед удивленным Конгом.

— Ты что это, козел, опять взялся за свои дурацкие шуточки с пресс-папье? — не очень дружелюбно спросил Конг.

— Но вы ведь тоже убрали Брукса, — произнес Фухе отдуваясь.

— Во-первых, я его убрал револьвером, — возразил Конг. — А во-вторых, он мне чем-то не понравился.

— Этот мне тоже не понравился, — сказал комиссар, — к тому же он еще дышит.

— А! Это другое дело! — вздохнул с облегчением Конг. — Сейчас мы его приведем в чувство. Сонар, рома!

Сонар вылил на агента ведро рома, и тот открыл глаза. Но, едва его взгляд упал на выглядывавшее из кармана комиссара пресс-папье, он снова лишился чувств.

— Ты бы вышел отсюда, орлик, — предложил Конг, — а то он совсем от ужаса ноги протянет. Нужен-то он нам пока живой…

Фухе подчинился и вышел подышать свежим воздухом, напоенным свистом москитов и прочей гваделупской нечисти. Когда комиссар вновь вошел в хижину, агент уже более или менее мог соображать. Ему сунули рому и сигарету и внимательно слушали его показания.

— Моя фамилия Валье, — говорил пленник, косясь на пресс-папье. — Я послан лично президентом. Моя задача — предотвратить мятеж в Гваделупе и отговорить Эжена Дюруа от сепаратистских вылазок. Я уполномочен заплатить ему сто тысяч франков… Скажите, а этот господин не стукнет меня? — агент указал на Фухе, мирно курившего в углу.

— Не волнуйтесь, он смирный, — успокоил его Конг. — Что же дальше?

— Дальше я бродил по городу, выясняя обстановку, делая вид, что интересуюсь историческими памятниками, как вдруг этот господин, с которым я летел в самолете, ударил меня чем-то очень тяжелым…

— А я думал, что он фотографирует военные объекты, — озадаченно пробормотал Фухе, вспомнив чугунную пушку.

— Все ясно! — подвел итог Конг. — К Дюруа вы, конечно, не поедете. Туда двинет Фухе с вашими документами и полномочиями… Кстати, где эти сто тысяч, которые вы должны были заплатить Эжену Дюруа?

— Вот чек на банк в Бас-Тере, — Валье протянул листок из чековой книжки, на котором жирно блестели цифры — единица и пять нулей. — А что будет со мной? — вдруг забеспокоился агент.

— А это вы предоставьте Фухе, — порадовал его Конг. — Он обработает вас в лучшем виде. От второго его удара вы уже не очнетесь.

Фухе схватил истошно вопящего пленника и поволок на пустырь.

В этот же день он отбыл на остров Ле-Сент.

 

6. ВЕЛИКИЙ МАЛЫШ

На Ле-Сенте имение плантатора Фухе искал недолго.

Огромный мраморный дом с колоннами встретил комиссара полным молчанием.

Фухе трижды звонил в колокольчик, повешенный у ворот, пока не показался шикарный лакей в ливрее, но босиком.

— Мне нужен мсье Дюруа, — сказал Фухе лакею, изображавшему на лице немое удивление визитом незнакомца.

— Мсье Дюруа на охоте, — наконец, высокомерно ответил лакей. — Он загоняет дичь вон в том лесу, — и он указал на густые заросли джунглей футах в трехстах от дома.

Фухе, кряхтя, вломился в лес. Где-то слева свистели, справа лаяли собаки, и вдруг прямо на Фухе выскочил лиловый негр, бешено вращая глазами. Увидев белого, он шарахнулся в сторону, но комиссар успел схватить его за рукав розовой безрукавки.

— Говори, сволочь, где мсье Дюруа! — зарычал по-звериному комиссар. — И признавайся: ты с охоты?

— Да-да, — заикаясь от страха, залепетал негр. — С охоты. А мсье Дюруа там, где свистят!

Тут, улучив момент, негр вырвался и скрылся в чаще лиан.

Фухе несколько удивился такой прыти, но решил направиться за беглецом. Не успел он ступить и трех шагов, как невесть откуда взявшиеся собаки промчались мимо, и из джунглей послышался душераздирающий вопль.

«Кажется, это голос лилового негра», — подумал Фухе.

Следом за собаками выскочили трое белых. Один из них, одетый в ночной халат, держал в руках копье и кричал: «Назад, Трезор! Назад, Барсик! Я сам его!». Двое других были в смокингах и молча говорили поанглийски.

Копьеносец скрылся в кустах, предоставив своим спутникам вволю поудивляться, глядя на Фухе, и наконец появился, неся наскоро освежеванного негра.

— Ну вот! — заявил он. — Охота окончена!

— Вы что же, собираетесь его есть? — спросил Фухе.

— Нет, зачем же! Это собакам. Иди ко мне, Барсик! Кстати, а кто вы такой и что вы делаете в моих владениях?

— Я агент французской безопасности Валье, послан к вам Президентом Республики, — представился Фухе.

— Однако вы не торопились! — заметил плантатор. — Ну что ж, пойдемте в дом! Кстати, познакомьтесь: Джонс и Томпсон из Соединенных штатов.

Дружным коллективом они зашагали через джунгли к дому, время от времени бросая собакам кусочки негра.

 

7. МАЛЫЙ СОВЕТ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ

«Так, — думал Фухе по дороге. — Эти двое, кажется, и есть те самые гринго, американцы, присланные подбивать Эжена Дюруа на… на… демократию, что ли? Или на ширму? Нет, они монархисты! Впрочем, я не знаю, что это такое…» После роскошного обеда (правда, без мясных блюд) Дюруа пригласил всех в курительную комнату, угостил дорогими сигаретами и предложил обменяться мнениями.

Американцы начали издалека, обмусолили слово «демократия», явно опасаясь представителя официального Парижа, и в конце концов заявили, что они, конечно, далеки от мысли вмешиваться во внутренние дела любой страны — будь то Франция или Гваделупа, — но раз уж народ Гваделупы жаждет свободы, — долг дяди Сэма ему помочь…

Затем американцы выпили рому и в один голос затараторили о том, что не удалось защитить свободу на Кубе — и вот что получилось…

Тут слово ухватил Фухе. Речь его была короткой и лаконичной продолжительностью всего в два взмаха пресс-папье. Уловив разглагольствования гринго о демократии, он понял, что это — враги, начисто забыв наставления Конга. Диктатура — вот за что нужно бороться!

После своего немногословного изречения Фухе остановился посреди курительной и посмотрел по сторонам.

— Простите, месье, Дюруа, — спросил он, — где же можно вымыть пресс-папье, а то у этих америкашек мозги провонялись жевательной резинкой?

— Да бросьте вы его в окно! — с ужасом промолвил Дюруа.

— Э нет! — воскликнул Фухе. — Мне мое оружие еще пригодится! Тут этих гринго сотни и тысячи!

До Эжена Дюруа стало постепенно доходить, что Фухе вовсе не агент французской безопасности.

— Чего вы добиваетесь? — спросил он, понемногу приходя в себя.

— Я хочу вам оказать услугу, — пояснил Фухе. — Соорудим переворот, вы станете диктатором Гваделупы…

— А вы?

— А я за это прошу только одно — ящик мясных консервов!

— С этим, к сожалению, придется подождать, — не скрывая своей радости сказал Дюруа. — Мой коммерческий агент Дордан звонил утром из Бас-Тера. Все консервы пошли на пропитание доблестной армии патриотов! Вы, конечно же, не представитель Франции, вам я могу похвалиться: сегодня утром мои офицеры там, в Бас-Тере, провозгласили независимость Гваделупы! Я по этому случаю устроил травлю негра в моем лесу и пригласил на охоту моих амерканских друзей… Это с помощью их долларов я добился победы!

— Значит, все это зря? — обескураженно спросил Фухе.

— Что??? — не понял Дюруа.

— Америкашек я зря?

— Почему? Теперь все лавры достанутся вам! Вы создали меня!

Фухе подумал немного, жуя огромную дорогую сигару диктатора, и сказал:

— Ладно, черт с ними, с консервами! Вы говорили, вашего агента зовут Дордан? Как его можно найти?

— В здании министерства, — охотно ответил Дюруа. — Я его назначил министром просвещения.

С этим Фухе и откланялся.

 

8. ВЕЛИК ФУХЕ, НО И ДОРДАН НЕ МАЛ

— Что же ты наделал, болван! — бушевал полковник Конг, когда Фухе явился в Бас-Тер. — Я же тебе говорил: демо-кра-тия! Ты зачем ехал к Дюруа? Чтобы уговорить его отказаться от дик-та-ту-ры! Кретин!

— Это все проклятые янки сбили меня с толку, — пытался оправдаться Фухе.

— Не ври! — возмутился Конг. — Тебя не с чего было сбивать! Конечно! Теперь хозяевами в Гваделупе будем не мы, а янки! Вон отсюда! Я еще доложу об этом де Билу! Будешь вечно торчать здесь под властью своего Дюруа!

Фухе рад был поскорее убраться. Он предвкушал, как найдет мерзавца Дордана, возьмет его за горло и проломит череп своей канцелярской игрушкой.

На улицах Бас-Тера все шло своим обычным чередом. Зажиточные горожане ели мясо, босяки — бананы, матросы были до синевы пьяны, полицейские не нарушали правил уличного движения, генералы не ходили босиком, а негры — в сомбреро.

«Теперь ясно, — размышлял Фухе, — что вчера утром не было ничего подозрительного: просто население ожидало каких-то политических событий великой важности».

У здания министерства комиссара остановил часовой: город все-таки еще находился на чрезвычайном положении, хотя французского вторжения, в связи с удовлетворенностью Вашингтона последними событиями, ожидать не приходилось.

— Я Валье! — рявкнул комиссар, и часовой в замешательстве отдал ему честь, хотя не имел ни малейшего представления о том, кто такой этот Валье.

Фухе прошел по длинным коридорам, разыскивая надпись на дверях, оповещающую о местоприбывании министра просвещения. Наконец, нужная дверь оказалась прямо против могучего лба комиссара.

Фухе легонько толкнул дверь. Министр просвещения сидел в кресле и разбирал по складам циркуляр Дюруа об учреждении в Гваделупе семилетних лицеев и четырехлетних колледжей. Фухе аккуратно подкрался сзади, примерился и изготовился нанести ошеломляющий удар, как вдруг…

Вдруг ему показалось, что эту грязную рыжую шевелюру, венчавшую склоненную над бумагами голову, он уже где-то видел. Но где?

И тут министр просвещения Дордан поднял голову. Фухе в изумлении попятился.

— Да-да, комиссар, это я, — сказал министр. — Наслышан о ваших подвигах.

Когда мне сообщил господин Дюруа, что некий Валье, который вовсе не Валье, угробил двух гринго при помощи пресс-папье, я сразу понял, что это вы. Не желаете ли «Синей птицы»?

Фухе машинально взял сигарету. Перед ним сидел его единственный друг и давний соратник Габриэль Алекс.

— Не знал я, Алекс, что ты занялся торговлей и политикой, — пробормотал Фухе наконец. — Да еще и консервы воруешь…

 

9. ВЕЛИКОЕ МОЖНО СДЕЛАТЬ МАЛЫМ

Идти к шефу на ковер ужасно не хотелось. Но Фухе прекрасно знал субординацию, поэтому с тяжелым сердцем все-таки поднялся на третий этаж, с минуту потоптался возле кабинета шефа и со вздохом открыл дверь.

Шеф был не один. За квадратным столом сидел Аксель Конг, мстительно играя гантелей, однажды уже оставившей свой след на лбу Фухе, в углу пыхтел Дюмон, целясь в Фухе из своего гранатомета. Комиссара поразило то, что тут же находилась уборщица Мадлен с тряпкой наготове.

«Зачем же Мадлен? — вяло подумал Фухе. — Ведь после гранатомета от меня все равно ничего не останется!..»

— И что же ты натворил, козел? — задал риторический вопрос де Бил, который все уже прекрасно знал.

— Уф! — фыркнул в углу Дюмон, палец которого плясал на спусковом крючке.

Фухе расширенными глазами посмотрел на Дюмона и дрожал от страха. В конце концов он не выдержал:

— Господин Дюмон! — заголосил он. — Оно же может и выстрелить!

— Ха-ха-ха! — заржал тучный Дюмон. — Наш герой боится!

Конг и де Бил с явным удовольствием подхватили раскатистое ржание и издевательски посмотрели на комиссара, мявшегося под стволом направленного на него гранатомета.

— Но я ведь боюсь за вас! — попытался оправдаться Фухе. — Газы из раструба сожгут вас при выстреле, господин Дюмон… Нужно, чтобы за вами было хотя бы три метра открытого пространства…

— Этот кретин меня осмеливается учить! — возмутился Дюмон. — Занимался бы уж лучше своими пресс-папье на досуге!

— А досуга у тебя будет много, — заметил де Бил. — Если, конечно, ты не пойдешь ямы копать или двери открывать за три франка в день в контрразведке Гваделупы…

Шеф поголовной полиции прошелся по кабинету.

— Ты консервы нашел, дурак? Нет, — де Бил загнул палец. — Мерзавца Дордана поймал? Нет. Зато диктатора Дюруа слепил… Умник! Убирайся-ка, и чтоб больше духу твоего здесь не было!

Де Бил хотел было показать комиссару пальцем на дверь, но вдруг зазвонил телефон.

 

10. МАЛОЕ СТАНОВИТСЯ ВЕЛИКИМ

Вдруг зазвонил телефон.

Де Бил не спеша снял трубку, долго слушал чей-то выразительный баритон и наконец обратился к Фухе, пятившемуся к двери под нацеленным на него гранатометом:

— Комиссар Фухе! Сегодня вечером вам надлежит отбыть в Вашингтон к государственному секретарю Соединенных Штатов Америки.

И шеф положил трубку на рычаг.

— Им в Вашингтоне нужно совершить государственный переворот? испугавшись международного значения своей миссии и поняв, что все жуткое осталось позади, спросил Фухе.

Конг и Дюмон собрались заржать тем же лошадиным ржанием, но, видя серьезность начальника поголовной полиции, воздержались. И правильно сделали.

— Вы представлены к правительственной награде Соединенных Штатов Америки, господин Фухе! — торжественно произнес де Бил. — Дюмон, вы возглавите отдел по раскрытию особо опасных преступлений. А вы, дорогой мой Фухе, после возвращения из Вашингтона, займете пост моего заместителя!

Вечером, когда Флю рыдала от радости за своего супруга, ей позвонили из далекой Гваделупы:

— Алло! Фухе дома? Нет его? Это Алекс. Что? Уже улетел? Куда улетел? В Вашингтон? Поздравляю вас, Флю, поздравляю! Наконец-то дождались повышения!

Я тут высылаю вам ящик консервов, купил по случаю на Ямайке. Целую вас, Флю, о ревуар!

* * *