Молчишь, мой марципановый?

Молчишь – молчи, да и так оно все понятно.

А когда эти фигуры – фигуры тебя, образы тебя – где в одном месте ты стоишь с открытым ртом (приоткрытым, полуоткрытым, открытым для A, И, О, У и других звуков), а в другом – с закрытым, – придут в движение, сменяя друг друга, словно кадры на кинопленке, я что-нибудь от тебя услышу.

Я хотел бы, чтобы оно всё пришло в движение, потому что так, как оно есть, – это ненормально. И тогда я не понимаю, сомневаюсь, думаю, спрашиваю себя – где я? и что я? и каким образом?

Но я заметил, что когда я рядом с тобой, у меня вроде бы возникают те мысли – в виде слов, те слова в виде мыслей, которые, мне кажется, ты сам бы сказал, если бы мог сейчас говорить.

И я спрашиваю тебя: «Этот смешной паноптикум восковых фигур – это то самое хранилище образов внутри нашего мыльного пузыря, отраженных и переотраженных?» Я спрашиваю, как бы обращаясь к тебе, и, подумав, сам отвечаю. Не то чтобы прямо так отвечаю, но возникают мысли.

Мысли – мусор, но среди них попадаются скверные (в последнем слове две первые буквы оказались лишними, но ладно, пусть остаются).

И вот, я думаю, что устроенное так хранилище образов – это было бы слишком примитивно. И оно не должно так открыто себя демонстрировать. Механизм не должен видеть интимных деталей своего устройства. Не должен – в смысле, не может. Кинопроектор, если представить его разумным, не смог бы видеть кадры кинопленки, запрятанной у него в чреве. И компьютер тоже не может видеть – в смысле, не может видеть интеллектуальная программа, которая в нем крутится. Я затрудняюсь сказать, что он конкретно не может видеть внутри себя, но путь рассуждения в целом понятен. Говоря о таких материях, в наше время трудно промолчать о компьютерном интеллекте, даже если не знаешь, что конкретно сказать.

Еще одна мысль (не очевидная, и не имеющая видимого отношения к делу, но пришедшая вместе с первой): не нужно смешивать разные уровни смысла – буквы, которыми написано слово «верблюд» не обязательно должны быть горбатыми.

А третья мысль, самая простая и очевидная, – о том, что того малого количества заготовок (рот открыт, приоткрыт, полуоткрыт) не хватит, чтобы организовать цепочку кадров для поддержания разговора. Даже для пары фраз не хватит.

Так что приходится сделать вывод (еще одна умная мысль), что эти восковые фигуры – они не сами по себе фигуры, а результат какого-то сбоя в работе механизма, который ты мне описал в подробностях, но чего-то недоговаривая. И который, наверное, много сложнее, чем я могу представить.

Но ведь чем-то оно должно кончиться, что скажешь, мой марципановый?