Лекса рывком распахнула дверь, сделала два шага вперед и едва не закричала от ужаса.

Прямо перед ней на полу ярко освещенного коридора восседал здоровенный лев. Желто-коричневая короткая шерсть, черные, словно прожженные пятна на щеках, возле носа. И пронзительный взгляд желто-зеленых глаз.

Лекса отшатнулась назад, но свирепый представитель породы кошачьих даже не пошевелился. Несколько долгих секунд, а может быть и столетий прошло, прежде чем начало успокаиваться бешеное сердцебиение. Прежде чем дикий страх охвативший женщину в первое мгновение стал понемногу отступать, разжимать свои липкие, холодные объятия.

Огромное животное по-прежнему сидело, не шевелясь, и не выказывая никаких признаков агрессии. Но, при этом, внимательно наблюдая за женщиной. Хаос мыслей царил в голове девушки. Что-то подсказывало, что эта огромная кошка больше похожа на львицу, а не на льва, потому что нет гривы. Другая часть сознания протестовала и наводила панику. Утверждая, что такой огромный представитель семейства кошачьих, опасен сам по себе, независимо от вида и названия.

Но, как бы там ни было, зверь вел себя миролюбиво. А потом и вовсе, медленно и грациозно удалился в ближайшую дверь, открыв ее толчком головы.

— Гай, что это было? — Лекса все еще никак не могла успокоиться после пережитого ужаса.

— Самый обычный кугуар, ни больше, ни меньше. Красивое, и необычайно умное создание.

— Это ты его здесь материализовал?

— Нет, он сам пришел сюда, — в пространстве снова яркими колокольчиками зазвенел детский смех. Повторившись многократным эхом, тихо растаял.

— Но что он тут делал, это самый кугуар? — Лекса наконец-таки отклеилась от стены, в которую испуганно вжималась спиной, и поправила свои волосы.

— Сие мне неведомо. Быть может, зашел тебя поприветствовать. Я же говорю, очень умное животное.

— Гай, ты издеваешься надо мной? — Лекса нахмурилась, но тут же дернула плечами. — Ах, да. Я забыла, что нахожусь в виртуальной реальности. Какие еще чудеса ты мне здесь приготовил?

— Никакие. Я не занимаюсь формированием событий для тебя.

— Но, разве не ты создал это место? — Лекса решившись, медленно двинулась по коридору. Перефразируя известную фразу: «Гай не выдаст, кугуар не съест».

— Здесь я выступаю, как со-творец. И скорее, как система предоставившая автору идеи ресурсы, для воплощения его замыслов, — в коридоре снова заметался звонкий детский голосочек.

— Гай, что это за смех звучит все время, и здесь и там? — Лекса махнула рукой в сторону двери, через которую вошла сюда.

— Это проявление моей сути. Точнее, лишь небольшая ее часть, воплощенная в спектре доступных человеческому уху звуковых колебаний.

— Вот это загнул! Сам то, понял, что сказал? — Лексе неожиданно стало смешно. — Ну, ладно, это я так, пошутила немного. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, я не умею этого делать, — незримый голос по-прежнему сохранял теплые, дружеские нотки.

— Вот и хорошо, — Лекса остановилась напротив двери, за которой исчез кугуар. — А кто же тогда является автором этого непревзойденного архитектурного шедевра? У кого это фантазия на уровне шестидесятых годов советской власти? Ведь именно тогда строили институты и прочие учреждения, где и были такие примитивные, безвкусные коридоры с тысячами дверей?

— Автором являешься ты. Со всеми претензиями обращайся к себе самой.

— Как так? — Лекса опешила. — Ты хочешь сказать, что это я придумала эту галиматью?

— Да.

— Значит, если я сейчас представлю, что вокруг убогий хай-тек, или убранство французского борделя, девятнадцатого века, то все так и будет?

На стенах коридора появились масляные светильники, над каждой дверью гардина с тяжелыми бардовыми занавесями. Пол под ногами начал меняться на зашарканное тысячами ног, серое дерево. Резкая, угарная смесь запахов тел, косметики, дыма и еще, бог знает чего, густым киселем повисла в воздухе.

— Эй, эй! Верни все на место! Я же пошутила! — Лекса с удивлением рассматривала появившиеся на ней одежки. Довольно нелепые, но весьма откровенные. Как раз в стиле заведения.

Звонкие колокольчики смеха тут же вернули все на место. И белоснежный коридор, и все те же двери, коих было около десятка по обе стороны.

— Подожди, Гай. Ты хочешь сказать, что если я сейчас представлю, что вот за этой дверью на полянке играют мои дети, то все именно так и будет? — Лекса почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.

— Не совсем. Будет полянка, но не будет детей.

— Но почему? — вспыхнувшая надежда угасла так же быстро и болезненно.

— Потому, что ни ты, ни я, не властны над живыми существами. И уж тем более, над людьми. Никто не может заставить твоих детей появиться перед тобой.

— Даже Бог? — голос девушки ощутимо просел.

— Тем более, Бог. Это полностью ему противоречит. Такое недопустимо. Ты ведь не хочешь оказаться по чьей-то прихоти девкой из борделя?

— Нет. Не надо. Я все поняла. Но, скажи мне, Гай, как же я найду своих детей?

— А вот это решать исключительно тебе самой.

— Это значит — как хочешь, так и ищи? — Лекса почувствовала досаду, смешанную с первыми признаками гнева.

— Да.

— Но они хотя бы живы? Это ты мне можешь сказать?

— Могу, — голос по-прежнему был дружелюбен и бесстрастен одновременно. — По отношению к тому миру, откуда ты пришла, они мертвы. По отношению к этому — живы. А с позиции Бога — они вечны. Выбирай ответ сама, что тебе больше нравится.

— Да пошел ты, со своим выбором! — Лекса не сдержалась. В следующую секунду резко распахнула дверь и вышла на лужайку.

Первым делом, не отпуская дверной ручки, скомандовала:

— Я хочу, чтобы эта дверь оставалась здесь и ждала меня. Когда я посчитаю нужным вернуться, я воспользуюсь этой дверью снова.

И только после этого огляделась и едва не упала в обморок. Потому, что она снова оказалась у себя дома. Точнее, в своем саду, в конце участка, за огородом. Вот и большая груша, вот две яблоньки, «цыганочки». А вон там, на меже, сразу несколько кустов боярышника.

Но что это? Сад вроде тот же самый, а вот подворье изменилось. Нет сарая, в котором хранились дрова и урожай кукурузы. Нет навеса, под которым должен быть старый, выцветший стог сена. Да и самого сена тоже нет, как и курятника. Есть только дом и баня, только они, почему-то сложены из настоящего бруса. Стоп, да и в самом саду изменения. Листва то пожелтевшая, явно осенняя.

Лекса немного успокоилась, и оглядевшись по сторонам, двинулась к дому. Что-то не договаривает этот неведомый Гай. Она явно не могла представить себе такого. И уж точно не имела ни малейшего желания здесь оказаться. Однако, вот тебе, оказалась. Ну, хорошо, посмотрим, что здесь и как.

Вышагивая по мягкой траве, Лекса обратила внимание на отсутствие соседей. Там, где должны были стоять их дома, по аналогии с той, покинутой реальностью, их не было. Хотя в остальном, кустарники на меже, огороды и сады, все было то же.

Да, кстати, а где же тот невероятно умный, как сказал Гай, здоровенный кугуар? Ведь именно в эту дверь он и вышел, несколькими минутами раньше. Лекса вновь огляделась. Никого. И все же это определенно другой мир. Здесь кипит жизнь, полно насекомых, летают птицы. Наверное, это какая-то виртуальная интерпретация, не иначе.

Зашла во двор. Все знакомо и не знакомо одновременно. Сунулась в дом, но дверь оказалась запертой. «Не пускают, значит», — подумала Лекса неизвестно о ком. — «Ну и ладно. Не больно то и хотелось». Прошлась вдоль стены, позаглядывала в окна, как смогла. Высоковато для ее роста. Да и в доме темновато. Как-то все выглядит не очень живо, словно неестественно. Да и вообще, дом словно нежилой. Ну и ладно.

Вышла на улицу. Вот это прикольно выглядит, вместо забора, ровные, словно подстриженные кусты. И все. Это единственное, что порадовало. Остальной пейзаж, хоть и красив, но навевает тоску и чувство одиночества. Словно этот красивый мир не предназначен для человека. Стоп, а тогда какого черта лепить здесь дом, да еще и баню?

В общем, так, пора возвращаться. По правилам жанра, надо бы вырезать на стволе дерева «Здесь была Лекса». Но как-то жалко уродовать деревья. Да и резать нечем. Значит, надо оставить какой-либо другой знак. Авось пригодится, для чего-нибудь.

Девушка осмотрелась. Во дворе ничего подходящего. Почувствовала, как зачесалась кожа на плече, под лямкой лифчика. Надавил, что ли? И тут же пара шальных мыслей, проскочивших в ее голове, изрядно подняла ей настроение.

— Значит, так, — громко произнесла она, неторопливо стягивая с себя куртку спортивного костюма и футболку. — Хочу прямо здесь, посреди двора, пятиметровый флагшток, но без флага.

Блестящая труба, с тросиком и зажимами под флаг, мгновенно материализовалась по ее требованию. Лекса усмехнувшись, сняла лифчик, передернула плечами и пристроила его за лямки к зажимам. Посмотрела на этот бежевый, импровизированный флаг и покачала головой. Как-то не впечатляет. Надо бы раскрасить, что ли.

— Хочу, чтобы этот замечательный предмет женского белья стал ярко-красным, с желтыми цветками. Да, да, именно так. Пойдет.

Затем подняла его на тросике на верхушку флагштока, стала по стойке смирно и вскинула руку к виску, отдавая честь. И тут же прыснула со смеху. Хорошо она выглядит со стороны. Жаль, что никто не видит. А может и к лучшему. Ну и ладно. Надела футболку, взяла куртку в руки и пошла в сад. Уже перед самой дверью, оглянулась и снова не смогла сдержать смех, наблюдая как красно-желтое «знамя», гордо трепещет на ветру.

Уже находясь в белом коридоре, остановилась перед выбором следующей двери. И тут же поразилась своей выходке. Ну что ее дернуло подвесить такой вот флаг? Что еще за игрушки? Воспитанная, интеллигентная женщина, и вот тебе. И не понять, то ли здесь, в коридоре, эмоции другие. Толи там, за дверью, крышу сносит. Ладно, надо просто постараться не допускать подобных выходок в дальнейшем.

С этими мыслями Лекса шагнула в следующий проход. Ну надо же, снова сад, и снова вокруг не видно никого из людей. Да и привычных домов, то же нет. Что ж посмотрим, что здесь, в этом зазеркалье, или точнее, в задверье.

Девушка двинулась вперед, совершенно наугад, однако стараясь запомнить место, где в воздухе висит дверь. Среди разнотравья и цветущих фруктовых деревьев, одинокая дверь. Совершенно неуместный предмет, для такой картины.

Стоп! Цветущих деревьев?! Лекса остановилась и весело хлопнула себя по лбу.

— Вот внимательность, только в разведку ходить, — произнесла она и рассмеялась. — Здесь же весна. Самая настоящая весна. Красиво как! И свежо. Только вот…

Договорить она не успела. Сзади и справа раздался топот, девушка, прервавшись на полуслове, резко развернулась и увидела красивую, белую лошадь. На спине этого чудесного животного, с просто огромной, развевающейся гривой, сидела меленькая девочка. И эта юная всадница, чей возраст едва ли перевалил за цифру десять, направлялась прямо к ней.

Через несколько секунд лошадь остановилась буквально в паре метров и нетерпеливо загарцевала. Маленькая, полностью обнаженная девочка, с русыми волосами, ласково погладила свое животное и улыбнулась.

— Здравствуй, Лекса, — девочка склонила голову в приветствии.

— И ты здравствуй, юная наездница, — девушка стушевалась, и довольно неуклюже, но все-таки повторила поклон.

— Классную игру ты себе придумала. Я тоже люблю рисовать, — девочка развернула свою четвероногую красавицу и явно приготовилась ускакать. — Желаю тебе справиться на отлично. Пока, Лекса.

Девочка помахала ей ручкой и ускакала прочь, оставив свою собеседницу выбитой из колеи и явно опешившей. И лишь когда вдали растаял гулкий конский топот, Лекса немного пришла в себя. Мысли вроде появились, а вот эмоциональный ступор остался. Там, где сейчас должны были полыхать эмоции и чувства — лишь пустота. Медленно заполняемая какой-то бесшабашностью и летучестью.

— М-да, — только и смогла выговорить девушка и снова огляделась.

Окружающее пространство изменилось. Точнее, в нем добавился элемент, которого раньше не было. Буквально в полусотне метров, там, где заканчивается сад и начинается луг, наблюдалась зеленая стена. Метра два выстой и метров десять длиной.

— Ладно, играть, так играть. Летать, так летать. Лекса еще раз посмотрела вслед ускакавшей девочке и двинулась к стене. Вблизи оказалось, что это квадрат, огороженный забором из какого-то растения, отдаленно напоминающего бамбук. Толстые и прямые, мясистые стебли, с полусантиметровой, более светлой бахромой, стояли настолько плотно и густо, что рассмотреть, что же находится за ними, совершенно не представлялось возможным. Попытка раздвинуть их руками тоже не удалась.

Лекса обошла этот квадрат по периметру. Глухо. На пару секунд задумалась, как попасть внутрь, и стоит ли вообще это делать. Затем, неожиданно поддавшись какому-то внутреннему импульсу, улыбнулась и продекламировала:

— Что нам стоит дом построить, нарисуем, будем жить, — подхватила листик и словно кисточкой, нарисовала проход.

Стебли толи исчезли, толи расступились. Но произошло это настолько быстро, что девушка даже не заметила. «Какая-то сказочная страна, — подумала Лекса. — А с другой стороны, каким еще должно быть виртуальное пространство? Конечно сказочным, где исполняются желания». Девушка хмыкнула, одернула футболку и вошла внутрь. Мохнатые стебли тут же сомкнулись за ее спиной.

В этом зеленом, огороженном пространстве, прямо посередине стоял большой мольберт с чистым листом бумаги. Рядом, на табуретке, лежала палитра с красками и кисти. Лекса взяла их в руки и задумалась, что бы такого изобразить, учитывая, что рисовать она не особо умеет, тем более кисточками. Однако пока она размышляла, на листе сама собой проявилась картина, едва не испортившая девушке настроение. Совершенно чужеродная здесь, в этом цветущем мире. И такая уместная в том, откуда она пришла. Даже, скорее, являющаяся неотъемлемым атрибутом того мира, той реальности, в которой она прожила всю свою жизнь.

Лекса, закусив губу, стояла и смотрела на кошмарное изображение атомного взрыва. Этот уродливый, огненный гриб, безжалостно взрезал бездонную синеву неба. А на земле, тугое кольцо ударной волны крушило город, оставляя за собой руины.

Какого черта? Неужели и здесь не избавиться от этого кошмара цивилизации? Хотя, нет. Это в том мире слишком много идиотов бряцало оружием и не хотело от него избавляться. А здесь, она хозяйка и орудиям убийства здесь не место. Лекса сжала зубы и макнула кисть в зеленую краску.

Сколько она трудилась, переделывая рисунок, она не знала. Увлеченная работой, изрядно заляпанная краской, совершенно не заметила, как склонилось к горизонту яркое солнце. Как удлинились и расползлись тени, насыщая воздух вечерней прохладой. И когда она, наконец, закончила, на побледневшем небе появилась робкая луна.

Лекса положила опустевшую палитру и отступив пару шагов назад, еще раз осмотрела свое творение. Страшный дымный гриб превратился в огромное, подпирающее небеса, дерево. С густой, раскидистой кроной. А внизу, исходящее от ствола сияние, благодатными волнами меняло пространство. И там, где раньше стоял пыльный и вонючий город, с нелепыми коробками из стекла и бетона, вырастали сады. Искрилось озеро, и стая белых лебедей мирно покачивалась на его волнах.

— Вот так вот! Хрен вам, а не война! — Лекса гордо распрямила плечи, обращаясь неизвестно к кому. — Я выбираю чистое небо, чистый воздух и гармонию с природой. И выбор мой незыблем.

Девушка повернулась и поискала взглядом куртку спортивного костюма, сброшенную во время рисования. Однако, там, где она ее бросила, куртки не оказалось. Зато в стороне, буквально в паре метров возвышался высокий флагшток. И ее куртка, победным знаменем развевалась на самом верху.

— Вот так вот, значит. Ладно, принимается. Как в том стихотворении:

Зеленая стена расступилась сама собой и девушка медленным шагом направилась к оставленной в саду двери. И лишь возле нее обернулась. В мягких, весенних сумерках, над ее рисунком, оставленным в зеленом квадрате, поднималось сияние. И этот, пока еще не особо яркий свет, едва ощутимо пульсировал. Лекса устало улыбнулась, подняла голову и зачем-то посмотрела на первые звезды. А затем тихо отворила дверь и вернулась в белый коридор.

— Гай, — позвала она тихо. — Здесь есть кровать или диван, в общем, место, где я могла бы поспать?

— Да, конечно, — одна из дверей распахнулась сама собой, приглашая ее войти.

Девушку не пришлось долго упрашивать. Лекса прошла в просторную и удивительно уютную комнату. Не особо вдаваясь в детали, привела себя в порядок в соседней, ванной комнатке и через полчаса, уже крепко спала на большой, пахнущей травами, кровати.

Пробуждение было не совсем приятным. Всю ночь снились кошмары. То снилось, что она мечется в пламени, и нигде нет выхода, только огонь. И вокруг и внутри нее. И с каждым дыханием она выдыхает жгучие языки пламени и клубы зловонного дыма. И ей отчаянно не хватает чистого, живительного воздуха. Она просыпалась в ужасе и долго не могла отдышаться. А потом снились дети. Радостно машущие руками и зовущие ее за собой. И она пытается бежать к ним, но она пленница большой стеклянной призмы и выхода из нее нет. А дети уходят, так и не дождавшись ее. И снова пробуждение и подушка мокрая от слез. Гулко бьющееся сердце и всепоглощающая тоска. А потом снова сон, и так до самого утра.

Кое-как приведя себя в порядок, вспомнила о еде. Собралась спросить об этом Гая, но тот опередил ее:

— Доброе утро, Лекса.

— И тебе доброе, таинственный всемогущий джинн.

— Знаю, сон твой был полезным. Надеюсь, ты довольна.

Лекса едва не поперхнулась. Ничего себе, заявочки.

— Довольна?! Чем? Кошмарами? Да ты хоть знаешь, какие ужасы мне снились?

— Знаю. Но это был твой выбор.

— Мой?! — удивление осталось, однако эмоции в этот раз были далеки от негодования. — Ничего не понимаю. А это не ты, мне подсунул такие сновидения?

— Нет, — бесстрастность этого мягкого голоса подкупала. — Я не в праве этого делать.

— Не в праве? — Лекса опустилась на кровать, стульев в этой комнате не было. — Значит, все-таки можешь, чисто технически?

— И технически, и теоретически — могу. Но это не меняет субординации.

— Это ты о чем? — Лекса взяла с тумбочки расческу и стала снова расчесывать волосы.

— Я, по отношению к тебе, существо более низкого порядка.

— Ты?! — Лекса от удивления едва не выронила расческу. — Разум, творящий чудеса, ниже меня!? Лихо! И чем это я так возвышена?

— Ты, как и определенная часть людей, возвышена своим звездным происхождением.

— А что, есть и другие люди?

— Есть. Планетарного происхождения. И с ними я на одном уровне.

— Погоди, все это для меня так непонятно и непривычно. А что означает это самое звездное происхождение? Я что, мега супер пупер звезда? Только не знала об этом, да?

— Ты есть часть многомерной межзвездной сущности.

— Так! Хватит мне забивать голову байками, — девушка встала. — Я все это уже слышала в религии, дети Бога и тому подобное. Все это, конечно интересно, но в данный момент я хочу есть.

— Тебе следует выйти в первую дверь, туда, где сад и дом. Тем тебе оставили еду.

— Кто? Какие-нибудь очередные сущности?

— Я не могу тебе этого сказать, но если ты поторопишься, то может быть, их еще увидишь.

Лекса торопливо прошла по белому коридору и распахнула дверь в сад. В нескольких метрах от нее, под большой грушей, прямо на траве кто-то постелил красивую белую скатерть. На ней стоял небольшой глиняный кувшин. Рядом, ломилась от фруктов, плетеная корзина с ручками.

Шагнув на траву, Лекса осмотрелась. В саду никого. Перевела взгляд на речку и только тут заметила, как от реки, на гору поднимается странная компания. Всех подробностей с такого расстояния было явно не различить. Но то, что на гору взбираются обнаженные мужчина и женщина, взявшись за руки, стало понятно сразу. Эта картина вызвала удивление и в тоже время какую-то затаенную радость. Как-никак первые увиденные люди в этой странной реальности. К тому же, что-то явно знакомое было в этой парочке, точнее, в каждом, по отдельности. Но что именно, Лекса пока понять не могла.

Сосредоточится на этих ощущениях, она не успела. Потому, что слева, из пространства скрытого от ее взгляда большими деревьями, выскочили две огромных кошки. Вернее, не кошки, а кугуар, его она сразу узнала, и черная как смоль, пантера. Эти два славных представителя семейства кошачьих, резвясь, промчались мимо поднимающейся парочки и устроили догонялки среди кустов шиповника.

Еще около минуты, Лекса наблюдала всю эту идиллическую картину, наполняясь какой-то щемящей, и в тоже время восхитительной радостью. А потом, и парочка, и сопровождающие их звери, скрылись за лесополосой, увенчавшей вершину горы. Лекса присела на скатерть, бережно погладила пальцами вязаный узор, и взяла в руки сочную грушу.

— Гай, что это за люди?

— Я не в праве тебе этого сообщить.

— Ну, хорошо, — Лекса вздохнула. — Только не говори мне, что это мой выбор. Ну, а имена их, мне можно узнать?

— Нет. Имена твоего прошлого мира, здесь не имеют значения. Здесь они просто не существуют. А новые имена эти люди себе еще не выбрали.

Лекса хмыкнула и откусила грушу, капелька сладкого сока потекла по подбородку. Девушка утерлась рукой. Посмотрела в кувшин, обнаружила там воду, и прожевав, спросила:

— Это ведь тот самый кугуар, что напугал меня?

— Да.

— А с ним, пантера?

— Верно.

— А у них есть имена? Или это тоже секрет?

— Есть. Кугуара зовут Самур. Ударение на «у». Пантера носит имя Бугула. Ударение на вторую «у».

— А почему эти звери сопровождают людей?

— Потому, что это тотемные животные. Кугуар — тотем мужчины. Пантера — тотем женщины.

— И что это означает? — Лекса дожевала грушу и переключилась на сливы.

— Глубинная сущность каждого человека соответствует какому-либо теплокровному животному. Этот неразрывный союз можно выразить одной фразой, которую ты неоднократно читала в детстве и слышала в мультфильмах. «Мы с тобой одной крови!»

— Я помню, сказка про «Маугли». Мне она очень нравилась, когда я была маленькая, — девушка взяла в руки тяжелую виноградную кисть. — А какой у меня тотем?

— Откуда же мне знать. У себя и спроси. Просто закрой глаза и представь рядом с собой животное. Как часть тебя, как существо, которое ты очень сильно любишь. В чьи глаза ты готова заглянуть и увидеть в них себя? Пульс своей крови, свет своей души?

— Я поняла, — тихонечко произнесла Лекса, через пару минут. — Я действительно поняла, с кем я одной крови. Но, скажи мне Гай, когда рядом со мной появится мое тотемное животное?

— Когда ты будешь готова. Всему свое время.

— Понятно, — Лекса тайком смахнула слезинку и доедала свой завтрак в тишине.

Покончив с едой, от души напилась прохладной воды. Сполоснула лицо, вымыла руки, и поднялась на ноги.

— Мне оставить скатерть прямо здесь или следует что-либо сделать?

— Скатерть можно оставить. Но прежде, чем уйти, тебе следует поблагодарить людей, позаботившихся о тебе.

— Но как? — Лекса вновь посмотрела на гору. — Они же далеко?

— Тебе надо оставить что-то, взамен. В знак благодарности.

— Но у меня же ничего нет, кроме одежды и обуви. Свой мешочек, что я приготовила перед уходом, я где-то потеряла.

— Ты его не теряла, он остался в комнате, у монитора. Таково условие. Ты не можешь взять сюда ничего, кроме одежды. И оставить тебе придется, то, что есть.

— Ну, хорошо, — Лекса сняла кроссовки и осталась в одних носках. — Только какой им прок от моей обуви, не пойму?

— Важен не предмет. Важен сам жест выражения благодарности. Как обмен добрыми чувствами.

— Понятно, — девушка пошевелила пальцами ног. Как-то совсем неудобно. Уж лучше совсем босиком. Сняла носки и аккуратно вложила их в обувь. А затем поклонилась в сторону горы и произнесла:

— Благо дарю вам, люди добрые. За заботу вашу и труд.

Войдя в белый коридор, ощутила босыми ступнями прохладу пола. Непривычные, но весьма приятные ощущения. Живя в той реальности в деревне, она, тем не менее, не часто ходила босиком. И теперь явно жалела об этом.

— Гай, в коридоре осталось всего три двери, в которые я еще не заглядывала. Это означает, что пройдя их все, я найду своих детей?

— Не могу знать. Все будет зависеть только от тебя.

— Понятно. Опять байки про якобы мой выбор?

— Да.

— Что ж, коротко и ясно. Но вопрос так и остался открытым. Я так понимаю, это какие-то уроки? Как с тем рисунком?

— И да, и нет. Смотря, что считать уроком.

— Опять загадками говоришь, Гай? — Лекса немного возмущенно тряхнула головой. — А конкретно объяснить не можешь?

— Нет. Понятия и устои того мира, откуда ты пришла, сильно отличаются от здешних. У меня, а точнее, у тебя, просто нет таких слов, чтобы все подробно тебе объяснить. Поэтому тебе многое придется узнавать и понимать самой.

— Ладно, девушка остановилась перед очередной дверью и взялась за ручку. — А почему и девочка на коне, и эти люди, что накормили меня, были обнажены? Ну, если с ребенком еще более-менее понятно, то почему нет одежды на взрослых?

— Что беспокоит тебя в этом вопросе? — в пространстве коридора вновь зазвенели яркие колокольчики детского смеха.

— Ну, разве такой вид не смущает их? Не влечет друг к другу? Или в этом мире нет секса?

— По порядку. Вид не смущает, ибо он от Бога. Друг к другу их влечет и очень сильно. При каких условиях это происходит, ты тоже узнаешь сама. А то слияние душ и тел, что вы называли в том мире сексом, здесь есть.

Лекса хмыкнула и заулыбалась, опустив глаза.

— И намного больше, чем ты думаешь, — продолжил рассказывать Гай. — И даже не можешь себе представить, насколько больше. Только здесь он другой.

— Другой? Это какой? — Лекса явно растерялась.

— Открывай дверь и узнаешь.

— В смысле? — девушка окончательно потерялась.

— В том смысле, что за этой дверью ты увидишь мужчину. И тебе предстоит добровольно снять перед ним свои штанишки.