К середине второй недели, Дед начал потихоньку выплывать в реальность. Разум не может все время находится в подавленном состоянии, он защищается, он требует противоположных эмоций и действия. Нельзя сказать, что все это время, Дед существовал в глубокой депрессии и лежал пластом. Нет, вовсе нет. Он как мог, боролся, отвлекая от черных мыслей, нагружал себя физическим трудом. И все же негативные эмоции преобладали.

Он все никак не мог понять, что происходит. Почему он до сих пор находится здесь, в этом умирающем, обреченном мире. Почему он стал не нужен? Или он еще не все сделал? Да, именно не все. Разум зацепился за эту спасительную мысль и начал интенсивно искать выходы. Он еще не все сделал на этой земле, требуется еще что-то. Но раз нет инструкций, значит, он должен додуматься до необходимого решения сам. И указание должно лежать на поверхности. Вполне вероятно, что он что-то не заметил, где-то просмотрел.

Вернулся в дом и начал предельно внимательно, сантиметр за сантиметром осматривать внутреннее убранство. Зал — ничего. Детская комната — тоже самое. Далее спальня Лексы. И вот здесь, уже пройдя взглядом, словно почувствовав какой-то укол, неожиданно вернулся. Статуэтка дельфина, та самая, привезенная с моря. Он же сам перенес ее сюда с книжной полки, поставил на прикроватную тумбочку. Но при этом совершенно выпустил из внимания, а точнее, попросту забыл, что в ее постаменте, имитирующем морские волны, есть отдел. Небольшая коробочка, сантиметров десять в ширину и пятнадцать в длину.

Надежда вспыхнула мгновенно, горячим огнем опалив грудь. Дед бережно взял статуэтку и открыл коробочку и мир едва не померк в его глазах. Чувствуя, как подкашиваются разом ослабевшие ноги, он медленно опустился на кровать. Тугой горячий ком спекся в горле, перехватив дыхание, спина и руки покрылись «гусиной кожей», маленькие капли холодного пота выступили на лбу.

Несколько долгих секунд, растянувшихся на миллиарды лет, Дед сидел и смотрел на лежащую в коробочке фотографию. Она была сделана в дворе этого дома и судя по отпечатанной дате, это произошло за два дня до начала исхода. И на этой фотографии, на деревянных порожках жома, сидели, радостно улыбаясь, две женщины, Лекса и рыжеволосая Виори. Одну из которых он любил беззаветно и мечтал видеть своей женой, а вторую считал своим виртуальным ангелом-хранителем и к которой тоже питал весьма нежные чувства.

Но как такое может быть? Значит Лекса и Виори, были подругами? Может, именно поэтому, ангел-хранитель встречала его здесь в этом доме, только в другой реальности, в тех самых Поцелуях? И в этот момент он неожиданно вспомнил слова старой женщины, сказанные ему по приезду сюда. Тогда он находился в шоковом состоянии и не особо понимал, о чем она говорила ему. Ее слова словно таяли в холодном слое пустоты и растерянности, залепившем его сознание. И вот сейчас он вспомнил все. «Нету ее, давно уже нету. Ни ее, ни этой, рыжеволосой», — сказала тогда старая женщина в ответ на его вопрос о Лексе.

Стоп! Она ведь упомянула что-то еще, что-то не менее важное. Точно! «И еще, не забудь о демонах своих. Особливо о том, что полицаев гонял тут». Значит она говорила об эйсе подаренном Лексе на курорте, вживленном в этого самого дельфина. Как он мог забыть?! Дед схватился за голову. Толи он так отупел за все это время, толи просто неимоверно устал со всеми этими Дорогами, стрельбой и погонями.

И снова холодная дрожь пробежала по его спине. Бабулька сказала, что эйс гонял полицейских. Уж не тех ли самых, о которых упоминал Сергей? Но это означает, что «Следы на воде» родились именно в этом доме, и отсюда же, получили распространение. Тогда все сразу становится на свои места. «Следы на воде», как рассказывал друг, были придуманы в Краснодарском крае и недалеко от их города. Все сходится, соседние районы, расстояние от Надежной, до города, что на Невинном мысу, примерно девяносто километров. И теперь становится ясно, почему приглашенный экстрасенс в полуобморочном бреду назвал домашний адрес Деда. Ведь этого самого эйса, собрал, оживил и настроил на защиту пространства, именно Дед. И сделал это, судя по произошедшим событиям, весьма удачно. Эйс показал себя очень достойно, не пропустив ни одного негативного проявления на защищаемую территорию.

Но и это, еще не все. К обратной стороне фотографии, скрепкой приколота записка, с подписью: «Любимый мой Саша». Господи, неужели его когда то звали Александром? Неужели на самом деле были эти времена, когда он был Сашей, и ничего не подозревающая цивилизация жила своей повседневной жизнью? Да были такие времена, но они уже казались неимоверно далекими, уже успев подернуться паутиной нереальности. Месяцы хаоса были настолько тяжелыми эмоционально, что все остальные воспоминания и переживания казались неестественными, словно однажды виденный, но уже здорово подзабытый фильм.

Вспомнились строчки:

Черт! Кто же это написал, и где он это вычитал? Невозможно вспомнить, а ведь никогда на память не жаловался, но в сознании только несколько строк, в дополнение к предыдущим. Или это другое стихотворение? Черт!

Все-таки он явно устал, неимоверно устал. Не помнит то, не помнит это, на сказанное впрямую не обращает внимания, а потом ломает голову, сжигает нервы. Ладно, хватит себя жалеть. Дед развернул записку и углубился в чтение.

«Милый мой Саша! Мой далекий и любимый человечек. Если ты читаешь эти строчки, значит все пошло совсем не так, как я планировала. Но, обо всем по порядку. Ты уже видел фотографию, что я оставляю для тебя, в надежде, что ты найдешь и ее и записку. На ней я и моя близкая подруга Вика. Незадолго до начала этого ужаса она приехала ко мне отдохнуть, вместе с дочерью.

Но случилось страшное, наши дети, мои Ира и Настя, и ее Даниэль, исчезли одновременно, провалились в это белое зазеркалье. Не буду описывать тебе, что было с нами и как мы все это пережили. Но мы выдержали этот удар и не сдались. Мне кажется, нет, я уверена, что нащупала нить, ведущую туда, в белое нечто. Это состояние любви, когда твой разум свободен от всего внешнего, от всего постороннего и в нем есть только любовь, радость и безграничная вера, в то, что это и должно быть. Именно так мы чувствовали себя в детстве. Я постараюсь добиться этого состояния медитацией. Технологию я уже записала в зеленой, общей тетради, на обложке которой, ручкой написано „Заметки“.

Я собираюсь проникнуть туда, в это проклятое „замониторье“ и вернуть наших детей. А если это окажется по каким-то причинам невозможно, я все равно вернусь, чтобы забрать Вику, а еще найти и забрать с собою тебя, мой любимый.

Но если ты читаешь эти мои каракули, значит, у меня не вышло вернуться. Либо я просто еще не успела это сделать. И тебе придется идти вслед за мной. Я не знаю, встретил ли ты в моем доме Вику, или нет. Но если встретил, будь с ней ласков, она моя самая лучшая подруга и она достойна этого. Она ничего не знает о тебе, мой родненький человечек, я не рассказывала ей ни о чем, хотела сделать сюрприз, пригласив на бракосочетание.

Господи, какие слова я сейчас пишу тебе, мой милый Сашенька. Как все это уже далеко, и все словно чужое, все эти ЗАГСы, букеты, шампанское. Но я по-прежнему очень сильно люблю тебя! И хочу быть с тобой! Где бы то ни было, здесь, на земле, или там, в белом „замониторье“. Но я все равно хочу, чтобы мы всегда были вместе, всегда рядом.

Я жду тебя, мой мужественный, мой единственный мужчина. Найди тетрадку, сделай все как надо и приходи ко мне. Только обязательно захвати с собою Вику, если она все еще там. Люблю тебя, обнимаю и крепко целую. Твоя Лекса!»

Дед дочитал записку и упал спиной на кровать. Господи, что же это с ним такое? Почему он раньше не вспомнило «Следах на воде»? Почему? Что это, усталость или же тому есть определенная причина? Быть может, он должен был найти записку? Именно найти. Именно поэтому близнецы направили его сюда? Но это значит, что он должен что-то сделать прежде, чем уйдет по «Следам». Но что?

Стоп. Ну ясно же было сказано: «Не забудь о демонах своих». Причем не об одном, а именно — о демонах. Эйсах. Энерго-информационных сущностях, класса «Защитник», созданием которых Дед увлекался долгие годы. Одного их них, он и сформировал в сувенирной статуэтке дельфина, прямо на курорте, и подарил любимой женщине. Второго эйса, который охранял дом Деда в городе, он забрал с собой, прямо перед операцией с детьми мэра. Он уже тогда предполагал, что не удастся вернуться домой. Третий эйс, живущий в значке, охраняет машину. Четвертого, и самого первого из созданных, Дед с юности носит на руке, в браслете.

Картина проясняется. Если мир гибнет и все живое уходит из него, то пора освобождать и эйсов. Они ведь тоже живые существа, только состоящие из, определенным образом, упорядоченной энергии и привязанные к какому-нибудь объекту. И Дед, как их создатель, несет за них полную ответственность.

Потратив несколько часов, на освобождение сущностей из дельфина, значка, браслета и кулона, Дед неимоверно устал. В принципе, можно было просто их развоплотить, разобрать энергетический каркас, расформировать ядро. Но это было равносильно убийству этих незаменимых помощников, и Дед не смог бы это сделать. Это как собственноручно убить домашнего любимца, выращенного с мальства, выкормленного из пипетки теплым молоком, вынянченного и горячо любимого. Он не смог. А поэтому просто отпустил их на волю. И они ушли. Неизвестно куда и как, но исчезли. Последним, дольше всего продержался тот, что жил в браслете. Он еще пару часов ощущался рядом, слабо отзываясь на прикосновение. Но потом пропал и он. И Дед неожиданно почувствовал, что свободен.

Хотел попробовать войти в медитацию, но понял, что просто-напросто засыпает и отложил все на утро. И уже на следующий день, намеренно оставшись в одних плавках, усевшись на стул перед мертвым монитором, раскрыл заветную тетрадку. И зачитался. В ней, кроме описания технологии перехода, присутствовали и записи Вики, то есть, Виори, сделанные ею после ухода Лексы. В этих, написанных незнакомым, но аккуратным почерком, строчках сквозило отчаяние, тоска и страх. Виори описала, как жила две недели сама, что чувствовала и о чем думала.

Настрадавшись и окончательно потеряв веру в возвращение старшей подруги, Виори наконец, решилась последовать за ней. Но прежде, осознавая ценность методики, разослала ее всем своим знакомым. Благо интернет, и соответственно, электронная почта, еще работали. Эту технологию проникновения в белое «зазеркалье» она назвала «Следами на воде». Зыбкими дрожащими кругами, которые вроде бы есть, но уже через пару мгновений, их нет, словно никогда и не было.

Прочитав все записи, Дед отложил тетрадку и задумался. Выходит, что рыжеволосая удивительная Виори не виртуальный образ, а настоящий живой человечек, встречающий его где-то там, неизвестно где. А значит, жива и любимая Лекса. И больше незачем тратить время на ненужное прозябание здесь, в обреченном, умирающем мире. Пора начинать переход в «зазеркалье».

Коснувшись через какое-то время, вспыхнувшего белым экрана, Дед на пару секунд ослеп, а когда зрение восстановилось, понял, что находится все в том же знакомом лесу. И ему в грудь уже летит здоровенная, коричнево-желтая кошка.

— Самур! Бродяга! — Дед упоенно трепал за уши это хвостатое чудовище. — Как же я рад тебя видеть. Ведь это не сон? Я действительно здесь?

Кугуар словно в ответ, легонько куснул его за нос и тут же лизнул в тоже место.

— Понял, тебя, мой лохматый братишка! Понял! Ты не представляешь, как я счастлив, быть здесь! Хотя, ты наверняка чувствуешь это. Да, желтопуз?

По-прежнему сидя на корточках и гладя млеющего кугуара, Дед огляделся. Вокруг никого. Все же он немного надеялся, что его встретят. Хоть любимое солнышко Лекса, хоть не менее притягательный ангел-хранитель Виори. А лучше, чтобы встретили сразу обе.

— Ты знаешь, куда нам двигаться дальше, Самур?

Кугуар нехотя отстранился от ласковых рук человека и развернувшись, направился в гору. Дед последовал за ним и через несколько минут они вышли на опушку. Вопреки логике, умница кугуар вел Деда не вниз, под гору, в направлении заветного дома, а в противоположную сторону, к вершине горы. Выведя человека на самый пик, лохматый зверь остановился и совершенно по-кошачьи, завалился в траву. По-прежнему не наблюдая никого и ничего в округе, Дед почувствовал нарастающее разочарование.

Улегшись рядом и закинув руки за голову, стал смотреть за плывущими в небе облаками. Одновременно пытаясь разобраться в себе и в своих чувствах к двум, совершенно разным женщинам. Если мать любит всех своих детей одновременно, а бог вообще любит всех сразу, то почему он не может любить сразу двух женщин? Может. Только все это так сложно.

Тень от очередного облака укрыла его и Самура прохладой. Одновременно в душе Деда снова заворочались темные всполохи. Где он? Зачем он здесь? Если это рай, то уж больно пустынен. А если он ждет здесь кого-то или чего-то, то кто придет к нему? Солнышко Лекса? Или лапочка Виори? Если это рай, то почему же снова начинает болеть душа, не желающая выбирать одну из женщин, при этом теряя другую? Или же это такой утонченный ад, так сильно похожий на обещанный рай?

Дед закрыл глаза и напряженно сжал скулы. Большой и лохматый зверь, лежащий рядом, приподнял свою голову, потянулся и лизнул своего человеческого брата в щеку.

* * *

Иленими сидела кровати горько плакала. Красивое, обнаженное тело сотрясалось от рыданий. Горячие слезы заливали милое лицо, стекали на грудь, капали на простыню.

— Мы проиграли, — девушка уже не кричала, на это просто не осталось сил. Ее голос слабел с каждой минутой. — Я не нашла наших детей. Отсюда нет выхода. Мы в плену какой-то виртуальной реальности.

Рыжеволосая Виори сидела рядом, кусая губы, и как могла, пыталась успокоить подругу.

— Здесь все равно лучше, чем там, на старой Земле. Ненамного, но все равно.

— Это все обман, сладкая, липкая иллюзия. Мы словно бесплотные тени в красивом картонном домике, нами играют, как хотят. Нам подсовывают приятные переживания, и все время гоняют по кругу. А когда мы начинаем вспоминать, зачем сюда пришли, нам подбрасывают очередную, более изощренную ситуацию, чтобы отвлечь наши эмоции. Но все это лишь красивые обертки.

Виори встала, принесла мокрое полотенце и стала обтирать лицо подруги. Иленими медленно успокаивалась. Во всяком случае, плакать она почти перестала.

— Отсюда нет выхода. Я уже поняла это, мы не сможем вернуть своих детей. И вернуться назад, в старую реальность, мы тоже не можем.

— Мне кажется, пора бы уже прекратить эту игру, — мягкий голос раздался от входа в комнату, и раздвинув занавески, вошла Гайя. — Она слишком затянулась. И к тому же игра должна приносить радость, а не слезы и боль.

— О какой игре ты мне говоришь, Гайя? — Иленими уже не удивилась появлению гостьи. — Ты уже не первый раз упоминаешь об этом. Я уже запуталась и ничего не понимаю.

— Хорошо, земная мать, я расскажу тебе. Вспомни свое первое появление в белом пространстве. Вспомни свои мысли, с которыми ты пришла туда, в «замониторье», как ты выразилась. Вспомнила?

— Не совсем, столько времени прошло, — грустный голос Иленими четко давал понять, что сил, на серьезные умозаключения, у нее не осталось.

— Ну, хорошо, я отвечу за тебя. Ты решила, что находишься в неком виртуальном компьютерном пространстве. Это было почти неверное представление. Почти, потому, что именно это место, где мы сейчас находимся, так же как и белый коридор, на самом деле, в некоторой степени, виртуально. Ибо оно создано мной специально, для людей, шагнувших в белые двери. И как только на той, старой земле исчезнет последний человек, растворится в небытие и этот красивый кусочек реальности. Это своего рода, чистилище. Здесь идущие по Дороге, раздеваются. И в прямом и в переносном смысле. Люди избавляются от чуждых устоев и взглядов, присущих старой цивилизации. Ибо в новый мир могут попасть только чистые, светлые душой и телом, люди.

— А дети как же? Тоже проходили чистилище?

— Нет. Дети чисты изначально, они еще не успели вырасти и впитать из вашей цивилизации все самое нехорошее. Поэтому дети, как и некоторые взрослые, миновали чистилище и уже давно ждут вас там, на новой Земле.

— Значит, новый мир все же существует? — Виори смотрела на Гайю с затаенной надеждой.

— Да, мои земные матери, новый мир, новая реальность не только существует, но и ваши прекрасные дочери действительно ждут вас там. И как только вы прекратите свою игру и соберетесь все вместе, я тут же отправлю вас туда. Ваши души и тела уже освободились от липких одежд.

— Но как нам прекратить игру, если мы даже не понимаем, о чем идет речь, — взволнованный голос Иленими затрепетал в комнате.

— Сейчас поймете. Итак. Ты появилась в белом пространстве и решила, что выходом из него должна служить дверь. Я создала тебе ее. Так началась игра. Ты пожелала открыть дверь и в ответ на мой вопрос о том, что ты будешь там делать, ты заявила, что будешь искать своих детей. Я приняла твой выбор, твои правила игры для тебя же самой. Я честно играла в твою игру, создавая тебе ситуации, в которых ты сбрасывала свои ненужные «одежки» мертвого мира. И создавая тебе видимость поиска детей.

— Но почему ты не сказала мне все сразу, не объяснила все, еще там, в белом коридоре?

— Потому, что ты, Иленими, хотела ИСКАТЬ детей. Ты не сказала: «Я иду к дочерям». Ты ответила мне, что собираешься именно ИСКАТЬ. А ведь искать и найти вещи немного разные. И даже маленькая странница, девочка на белой лошади, нашедшая способ приникать из нового мира, сюда, в чистилище, не стала ломать твою игру. А ведь она по просьбе твой младшей дочери, скакала сюда, чтобы встретить тебя и указать путь. Но узрев твою игру, не стала ее нарушать.

— В белом пространстве, я видела священника, — Иленими склонила голову, вспоминая прошедшее. — Он разделся еще там, потом поклонился мне и исчез за белой дверью. Он тоже играл с свои игры?

— Нет. Это был один из действительно чистых душой людей вашей реальности. Он все понял правильно и был готов идти сразу в новый мир. А поклонился тебе, благодаря за создание «Следов на воде», коими и воспользовался для перехода.

— Но ведь мы с ним не знакомы. Откуда он узнал, что это я их придумала.

— Это я подсказала ему, так же как и всем остальным другим людям, идущим белой Дорогой. Не удивляйся, если в новом мире ты увидишь их почет и уважение.

— Получается, что не все люди играли в свои игры в этом чистилище? — спросила Виори.

— Не все. Большинство из них шло в белые двери без каких-либо фантазий и представлений о том, что может быть на другой стороне. Они просто доверились судьбе, или, если угодно, положились на волю Бога. Поэтому смена мировоззрения у них происходила неосознанно, в моменты перехода.

— Ну, хорошо, Гайя, — все не унималась рыжеволосая. — А в какую игру играла я?

— Ни в какую. Ты готова была сразу же проследовать в новую реальность.

— Тогда почему я все еще не там, а здесь?

— Ответ на этот вопрос будет интересен и обрадует вас обеих. Чуть раньше, я сказала вам, прекрасные земные матери, что вы сможете отправится в новый мир, как только прекратите свою игру и соберетесь все вместе. Игру вы закончили, осталось сделать второе. И не говорите, что вы уже обе здесь, ибо вас здесь всего двое, а Бог, как известно, любит троицу.

Девушки переглянулись. Сердечко каждой трепетало в нетерпении. А Гайя продолжила свой рассказ.

— Да, да, именно троицу. Существует три человека связанных друг с другом незримыми нитями судьбы. Удивительной и непередаваемо красивой, божественной связью. И уйти в новый мир вы можете только вместе. Поэтому, ты мать Виори, просто ожидала здесь появления остальных.

— Но кто третий? — Иленими успела первой озвучить вопрос, так волнующий обеих.

— Я сейчас покажу его вам, — Гайя улыбнулась и в воздухе, прямо перед девушками, появилась четкая картина.

— Мой любимый!!!

— Мой воин!!!

Два возгласа прозвучали одновременно, две девушки вскочили на ноги и тут же медленно повернулись друг к другу.

— Ты знаешь его? — едва выдохнула Иленими.

— Да, — Виори мгновенно покраснела и опустила глаза. — Это тот самый ангел, что несколько раз появлялся и исчезал. И в которого, я, кажется, влюбилась.

— Ну и козочка же ты, рыжеволосая, — Иленими ласково улыбаясь, потянулась к подружке и поцеловала ее в щечку. — Не успела я заиграться, как ты уже моего жениха отбиваешь, шалунишка.

— Ну, что же выждете, бегите к нему, — Гайя счастливо улыбалась, глядя на своих детей. — Сразу за дверью дома, начнется подъем в гору, вам останется пробежать всего метров триста.

Иленими подошла к Гайе и поцеловала ее, а затем подала руку Виори.

— Ну?! Побежали?!

* * *

Дед лежал на траве и грустно смотрел в голубое небо.

— О чем задумался, Дающий Дорогу? — раздался совсем рядом знакомый и красивый голос.

— Здравствуй, Мать Гайя, — Дед приподнялся и наклоном головы, поклонился гостье. — Спасибо тебе, за Поцелуи твои, за заботу и терпение.

— И тебе здравия, древняя душа. Так о чем думы твои невеселые?

— Скажи мне, Матушка Гайя, ответь — Бог есть?

— Есть, человече, и ты сын его, как и все люди на земле. Бог — это все сущее, все из чего состоит весь мир. Бог это вся Вселенная. Та самая пустота, между ядром атома и его электронами, заполнена светом Бога. Это та энергия, что дает жизнь всему живому, что заставляет светиться солнце и звезды. Это та энергия, что рождает в душах свет, тепло и радость. Все во вселенной, и я, и люди, и все окружающее, состоит из этой энергии. Поэтому все мы — Дети Бога.

Гайя сделала паузу и ласково посмотрела на Деда.

— Хочешь почувствовать, как вспыхнет в твоем сердце Бог? Тогда поднимись и посмотри, кто спешит к тебе, словно на крыльях.

Дающий Дорогу повернулся и его мир мгновенно обрел краски. Мир вспыхнул тысячами разноцветных огней, и в сердце ярким светом запылал огонь любви. Не в силах больше стоять, он стремительно рванулся вниз, под горку. Туда, где взявшись за руки, радостно бежали ему навстречу две самых дорогих, самых любимых и ненаглядных, две самых лучших девушки, Лекса и Виори.

А в том месте, где он только что лежал, открылся большой, серебристо-белый портал. Поднявшийся на ноги Самур по-хозяйски вошел в него и скрылся на той стороне. А Мать Гайя, разум планеты Земля, с нежностью и лаской наблюдая за своими детьми, тихо молвила:

— Новый мир ждет вас, ангелы Вселенной! Идите же, и будьте счастливы! У вас еще много общих дорог, потому что вы всегда были и будете одним целым! Такова Его воля! И он, единый, есть Бог! И имя ему — Любовь!