Военные неудачи Российской империи в Первой мировой войне и, особенно, внутренние революционные события в феврале-марте 1917, в процессе которых был свергнут последний российский император Николай Второй, поставили Россию на грань потери государственного суверенитета. Временное правительство оказалось категорически неспособным удержать власть до заявленного созыва Всероссийского Учредительного собрания – по их представлению легитимного представительного органа власти, который должен был определить будущее государственное устройство России.

С провалом Временного правительства в первую очередь ассоциируется фамилия последнего главы этого аморфного образования – Александра Керенского. В 1917 году ему исполнилось всего лишь 36 лет. В 31 год в 1912 году он первый раз избирается в Государственную думу от трудовиков, и в том же году Керенский стал масоном.

Ранее молодой адвокат Керенский активно выступал защитником на политических процессах. Он специализировался как адвокат разных экстремистов от эсеров до черносотенцев. Карьерный демагог, в 1916–1917 гг. сделал себе имя пламенными оппозиционными речами с трибуны Государственной Думы. В феврале 17-го депутат Керенский становится заместителем Председателя Петроградского Совета и входит в состав Временного правительства.

Как описывали очевидцы, речи Керенского были крайне эмоциональны на гране истерики. Псевдореволюционные лозунги не имели ничего общего с реальностью. Но кого интересовала реальность? Спустя 20 лет, в Германии, выступления Адольфа Гитлера строились подобным же образом: экзальтирование аудитории истеричным популизмом.

Весной 1917 года Керенский переходит в партию эсеров. Будучи посредственным и беспринципным человеком, но «маниакальным политиком с жаждой власти» он быстро находит свое политическое амплуа: лавирование между акторами революции, используя одних против других и наоборот.

Партия социалистов-революционеров к 1917 году представляла собой неоформленный блок с меньшевиками, выступая вместе в Государственной Думе, по важнейшим вопросам координируя свои позиции. Образовалась партия в конце 1901 года, однако первый съезд партии, на котором была принята ее программа, состоялся только в начале 1906 года. Эсеры называли себя правопреемниками народников. Главным средством политической борьбы считали террор. Как бы сейчас сказали, у эсеров 100-летней давности был хорошо поставлен пиар. Громкие теракты широко освещались в СМИ, а поэтические слоганы типа «в борьбе обретешь ты право свое» делали партию известной даже в далеких от революционной деятельности кругах.

К лету 1917 года эсеры имели 436 организаций, 312 комитетов и 124 группы в 63 губерниях и на 6 фронтах. В конце мая 1917 года на 3 партийном съезде они поддержали передачу власти от Советов Временному правительству. Формой государственного устройства и национальных отношений провозглашалась «федеративная демократическая республика с территориальной автономией в пределах этнографического расселения народностей». В работе майского съезда эсеров принял участие и военный и морской министр Временного правительства Керенский, хотя никакой руководящей позиции в партии он не занимал. Свою речь на съезде он закончил словами: «Я пришел сюда, чтобы ваш съезд, товарищи, укрепил наши силу и веру в то, что мы сумеем справиться как с реакцией справа, так и с демагогией слева».

Весной Керенский с подачи лидеров кадетов получает пост военного и морского министра. И это в разгар Мировой войны! Тогда в Европе бытовал анекдот, что «когда германский главнокомандующий, вечно хмурый фельдмаршал Гинденбург услышал новость о назначении адвоката Керенского начальником военного ведомства России – весело рассмеялся, развеселившись так во второй раз в жизни (первый случился, когда у него умерла теща)».

Военный министр Керенский.

Именно военный министр Керенский готовил летнее наступление российской армии, которое провалилось с треском и стало импульсом к дальнейшей радикализации в борьбе за власть среди революционных партий – других не было. Итогом этой борьбы стало окончательное крушение государства осенью и позорное поражение в войне «без аннексий и контрибуций». Такому человеку – фигляру и фанфарону – нельзя было поручать руководство Россией, но это, увы, было сделано.

Несмотря на все недостатки Керенского, нет сомнений в том, что так называемая «Октябрьская революция 1917 года» на самом деле представляла собой нелегитимный государственный переворот, опиравшийся исключительно на насилие с целью узурпации власти и удержания ее любой ценой. Захват большевиками власти осенью 1917 года нанес существенный вред российской государственности, что бы по этому поводу ни заявляли современные коммунисты.

Главная причина заключается в том, что для большевистского правительства во главе с Лениным государственный суверенитет России не представлял ни малейшей ценности. Собираясь «раздуть мировую революцию», большевики без колебаний были готовы принести на ее алтарь территориальную целостность и суверенитет державы, которую они даже не считали своей.

Таким образом, партия большевиков нанесла серьезный удар по государственному суверенитету России, узаконив лишение нашей страны суверенитета над много веков бывшими нашими территориями. Это касается и Финляндии с Польшей, и Ардагана с Карсом, и Прибалтики с большей частью Белоруссии и Бессарабии, и территории, по которой была проложена КВЖД, и др. Была развязана кровавая гражданская война, унесшая миллионы жизней. Масштаб от этого вреда можно сопоставить только с ущербом государственному суверенитету российского государства от внешних агрессоров.

Поражение России в Первой мировой войне ковалось, в том, числе, с помощью так называемых «союзников» из Антанты. В середине прошлого века были опубликованы документы о финансировании всех российских революционеров и сепаратистов в соответствии с «Меморандумом доктора Гельфанда». Можно подвергать эти документы сомнению относительно деталей, но финансирование русской революции из-за рубежа – факт вполне доказанный. Как и неожиданное богатство, свалившееся на германского агента Гельфанда.

Поскольку Временное правительство обещало Антанте продолжать войну против Германии, немцы и после Февральской революции продолжали финансировать в России те силы, которые работали на ее поражение. Такой партией были и большевики-ленинцы.

В «февральской революции» лидеры большевиков, как известно практически не участвовали, продав свои сети в пролетарской среде для организации всероссийской стачки, они оставались за границей и не предполагали динамичного развития событий по деконструкции государства. Известно публичное заявление Ленина в январе 1917 года на одном из собраний в Швейцарии, что он не рассчитывает дожить до грядущей революции, но ее увидит молодежь. Он и предположить не мог, что через девять месяцев станет главой коммунистического правительства в России. Какие же силы столь стремительно привели большевиков к власти и помогли ее сохранить в условиях повсеместного сопротивления народа?

Существует также признание германского статс-секретаря фон Кюльмана от 20 ноября 1917 года: «Лишь когда большевики получили от нас постоянный поток денег… они были в состоянии укрепить свой главный орган „Правда“, вести энергичную пропаганду и значительно расширить поначалу небольшую основу своей партии». Разумеется, немцы были склонны преувеличивать свое влияние на большевиков, но их помощь действительно была заметной в общем бюджете РСДРП(б). И не только у них.

В решающую фазу этот план вступил 3 апреля (16 по новому стилю) 1917 года, когда на Финский вокзал в Петрограде прибыл поезд, в котором Ленин с женой, Инессой Арманд и другими ближайшими соратниками-революционерами приехал из Швейцарии в Россию углублять революцию. Тогда очень многих удивило, что их поезд проехал через Германию, с которой русская армия не прекращала кровопролитную войну; однако немцы не только пропустили этот «русский вагон», но и обеспечили ему экстерриториальность в сопровождении представителей германского МИДа и спецслужб (почему его и назвали иронично «пломбированным вагоном», наподобие дипломатических грузов).

Так появились слухи, что «немцы заслали Ленина как своего шпиона», что было, конечно, преувеличением: он засылался в том же качестве, как европейские поселенцы в Америке, дарили индейцам одеяла, зараженные чумой и другими смертельными болезнями. Возвращение на революционную родину лидеров радикальных партий было явно предметом консенсуса враждующих спецслужб Британии, Германии и США.

Но вернемся в апрель 1917 года. Прибыв в Петроград, Ленин выдвинул знаменитые апрельские тезисы о «превращении буржуазной революции в социалистическую» с перехватом власти у Временного правительства. Тем не менее, Временное правительство не только не воспрепятствовало прибытию большевиков в Россию, но и в дальнейшем практически ничего не сделало для их ареста. Даже после неудачной попытки «большевистского переворота» в Советах и публикации данных о финансировании Ленина немцами (он с тех пор скрывался в Разливе), серьезных мер для его поимки предпринято не было.

Арестованных ленинских соратников Керенский выпустил, разоблачившего их министра юстиции Переверзева отправил в отставку, газету Бурцева, опубликовавшую эту информацию, прикрыл. Вскоре освобожденные «германские агенты» устроили «Октябрьскую революцию».

Что же заставило Керенского принять столь самоубийственное решение? Быть может, мы приблизимся к разгадке, если учтем, что практически одновременно с ленинским «пломбированным вагоном» отплыл аналогичный пароход из США, на котором в Россию через Атлантику отправилась группа большевиков и других политэмигрантов, возглавляемая Львом Троцким.

Пароход был задержан в апреле канадскими военными службами в Галифаксе, где «русских революционеров» интернировали, справедливо считая их планы выгодными Германии и мешающими успешному для Антанты завершению войны. Но почему-то очень быстро они тоже были отпущены и вскоре прибыли в Санкт-Петербург. Произошло это после заступничества отдельных представителей российского Временного правительства (Милюкова) и при содействии некоторых влиятельных фигур в Англии, Канаде и США (есть информация, что паспорт Троцкому выдал президент США Вильсон).

Неудивительно, что при столь щедрой поддержке Троцкий и Ленин, прибыв в Россию, моментально забыли о своих прежних разногласиях и объединили усилия в подготовке захвата власти. Лишь в 1918 году их разные обязательства перед спонсорами-засыльщиками привели к новым разногласиям относительно Брестского мира – Ленин отстаивал мир, выгодный немцам, тогда как Троцкий требовал продолжения войны на сокрушение Германии соответственно целям Антанты и США. Убийство «троцкистами» германского посла Мирбаха и покушение Фани Каплан на Ленина в этом ключе играют новыми красками.

То, что немцы в условиях продолжающейся войны финансировали своих визави-большевиков, боровшихся против Временного правительства и разлагавших русскую армию, – понятно. Но почему же Уолл-стрит сделало ставку не на, как бы сейчас сказали, прозападное правительство, видевшее Россию частью западного капиталистического мира, а на радикальных марксистов-антикапиталистов Ленина с Троцким, которых направили в Россию сразу же после Февральской революции для перехвата власти?

Главной причиной этого было нежелание и дальше видеть Россию в качестве мощного геополитического соперника, стремительно развивавшегося в течение двух десятилетий перед революцией, несмотря на вредительские реформы Витте. Западу нужны были гарантии 20-летней форы развития. И такие гарантии были даны.

Сокрушение монархии в России изначально проектировалось для сокрушения российской мощи, а вовсе не для «освобождения народов России от царской деспотии». Россию предстояло максимально ослабить и превратить в колонию, взяв под контроль ее ресурсы как «величайшего трофея, который когда-либо знал мир» (слова из соответствующего меморандума одного из банкиров). А для этой цели разрушительный пыл марксистов годился лучше всего. Уроки Английской и Французской революций никогда не были забыты западным миром.

Наивным февралистским обещаниям «бурного развития России после сбрасывания оков царизма» не было суждено осуществиться, не только по объективным законам любой революции, но и по внутренним особенностям. Развитие событий между февралем и октябрем показало, что «демократическое», а точнее слабое, непрофессиональное и бессильное правительство было нежизнеспособно в разваливающейся стране.

Лишившись легитимной верховной власти, русская армия разлагалась, крестьяне разбегались по домам делить землю, ширилась анархия («если нет Царя – все позволено») и уже к октябрю «власть лежала на улице». Большевики подхватили ее без особых усилий и жертв. Смерть начала собирать свой урожай позже.

Есть опубликованная информация о том, что уже в августе 1917 года, то есть еще при Временном правительстве, банкиры Уолл-стрит (читай консорциум западных спецслужб) из собственного кармана (а не в счет немецкого кредита) выдали большевикам первый миллион долларов и послали в Россию группу своих представителей, которая была замаскирована под «гуманитарную миссию Красного Креста». То есть поддержка шла с обеих воюющих сторон.

25 октября 1917 года Временное правительство было свергнуто, а меньше чем через месяц, 20 ноября в Брест-Литовске начались сепаратные переговоры о мире. 2 декабря между большевистским правительством и германскими представителями было заключено перемирие, а 3 марта 1918 года подписан Брестский мир. До безоговорочного поражения Германии оставалось чуть больше восьми месяцев.

Брестский мир – это, по сути, признание России полностью проигравшей войну стороной. Большевики обязались вывести войска не только из объявленных независимыми Польши и Финляндии, но и отдать Ардаган, Карс и Батум, которые передавались Турции. Всего Россия теряла миллион квадратных километров земель (включая Украину).

Кроме того, Советская Россия была обязана демобилизовать армию и флот, установить выгодные для Германии таможенные пошлины, а также выплатить германской стороне контрибуцию, общая сумма которой составила 6 миллиардов золотых марок.

Число погибших в русской армии составило 1,7 миллиона человек убитыми. Война, по некоторым подсчетам, обошлась России в 25 миллиардов американских долларов. Была нанесена и глубокая моральная травма нации, потерпевшей столь тяжелое и позорное поражение. И эту травму только усугубили последующие события.

Прежде всего – интервенция. Вопрос об иностранном вмешательстве в российские дела принадлежит к числу сложных отчасти потому, что это вмешательство осуществлялось в двух разных формах. Во-первых, союзные державы и Германия непосредственно проводили на территории России военные операции – военные десанты, захваты территорий, городов, портов и стратегических объектов, ограниченные боевые операции. Во-вторых, зарубежные государства активно вмешивались в начавшуюся вскоре в России гражданскую войну, оказывая существенную военно-техническую, экономическую и политическую поддержку то одним, то другим группам, претендовавшим на государственную власть в России. Начав с прямого вмешательства, после Брестского мира державы впоследствии стали склоняться к необходимости сокращения своей прямой вовлеченности в русские дела и опосредованной помощи антибольшевистским белогвардейским и иным формированиям.

Интервенция началась весной 1918 года. В ней участвовали бывшие союзники по Антанте – США, Великобритания, Франция, Япония, Греция, а также Германия, Турция и ряд других государств. Хоть большевики и делали вид, что для России мировая война уже закончилась, для Антанты и Германии она еще продолжалась. Поэтому ввод французских и британских войск на российские территории был связан со стремлением Антанты не допустить перехода под контроль Германии важнейших опорных пунктов в России – портов и стратегически выгодных позиций. Уже после Брестского мира германские войска заняли важнейшие русские черноморские гавани – Одессу (13 марта), Николаев (17 марта) и Севастополь (1 мая).

В марте британско-американский десант высадился в Мурманске – это называлось ответной мерой на действия Германии, но ведь, по сути, и те, и другие фактически занимались разделом беззащитной России. В десанте также участвовали сербские и итальянские части.

В августе британцы вошли в Архангельск, незадолго до начала интервенции в городе произошел антибольшевистский переворот.

5 апреля во Владивостоке высадились японцы. Также свои войска в «бесхозное» Приморье отправили США, Великобритания, Франция, Италия, Румыния и даже только что появившаяся на карте мира Польша. Из Приморья оккупанты направились в Приамурье и Забайкалье. В октябре британские войска достигли Иркутска, где они встретились с чехословацким корпусом, зона контроля которого, по сути, являлась очагом интервенции в самом сердце страны.

Напомним, 28 января 1918 года между Советской России и Антантой был заключен договор о репатриации находившихся в российском плену подданных Австро-Венгрии чехов и словаков.

В число пленных, кстати, входил знаменитый писатель Ярослав Гашек, впоследствии ставший комиссаром Красной армии и агитировавший земляков присоединяться к войне против «мирового капитала».

Ярослав Гашек – красный комиссар и чешский писатель.

Но у союзных держав были другие планы – Антанта намеревалась сформировать из чехословаков Отдельный корпус, чтобы использовать его против Оси.

Большевики в целом не противились идее репатриации чехословаков, но настаивали на восточном маршруте эвакуации – то есть через Владивосток, откуда при желании страны Антанты могли их перебросить в Европу морем.

На момент заключения Брестского мира эшелоны чехословаков растянулись на огромное расстояние по всей Сибири. После советско-германского мира среди чехословаков распространились слухи о том, что Москва, якобы, намерена прекратить репатриацию. 20 мая началось восстание. Чехословаки, будучи единственной вооруженной силой в регионе, смогли захватить такие крупные города, как Пенза, Самара, Челябинск и Омск. Осенью Красная Армия смогла вытеснить чехословаков за Урал, но подавить их полностью так и не удалось.

После подписания Компьенского перемирия в ноябре 1918 года покинувшие Западный фронт британские и французские войска высадились в Новороссийске, а затем в Севастополе и Одессе, откуда к тому времени уже ушли германские войска. В январе 1919 года греческие и французские солдаты вошли в Николаев и Херсон.

Таким образом, интервенция и распад огромной территории Российской империи на ряд отдельных государств привели к тотальному коллапсу государственности и многочисленным жертвам среди мирных жителей. «Сегодня грабят одни, завтра грабят другие» – вспоминали потом жители Одессы, где граница между разными псевдогосударственными образованиями проходила прямо через центр города.

Разумеется, захватив власть, большевики, несмотря на декларируемый «интернационализм» и «отмирание государства» не могли полностью забыть о геополитических, национальных интересах России. С этой точки зрения у них были все основания видеть в Германии серьезную военную угрозу. Берлин кроме того всеми силами ограничивал влияния революционной России на сопредельные малые страны. Германские оккупационные войска не давали возможности промосковским силам победить на Украине, в Белоруссии и странах Прибалтики.

Наконец, в Москве были крайне болезненно восприняты колоссальные территориальные уступки в пользу Германии. По этому вопросу внутри советского руководства сохранялись острые разногласия.

Особенно болезненным оставался в советско-германских отношениях украинский вопрос. Украина после Бреста была фактически оккупирована Германией. Первоначально Центральная Рада не возражала против размещения германских войск на украинской территории, так как самостоятельно она была уже давно не в состоянии сдерживать украинских большевиков, наступавших со стороны Харькова.

Но после прихода германских войск на Украину стало ясно, что их основной целью является вывоз украинского продовольствия в Германию. Украинско-германские противоречия быстро нарастали. В апреле 1918 года при поддержке Германии в Киеве вместо режима Центральной Рады к власти был приведен бывший генерал-лейтенант русской императорской армии Скоропадский, который ориентировался на Германию более определенно. Он возглавил новейшее украинское государство с титулом «Гетмана Украинской Державы». Германские войска стали продвигаться на восток, вглубь приграничных с Украиной российских территорий, границы которых не были демаркированы. Под контролем Германии оказались значительные части Курской и Воронежской губерний, области Всевеликого Войска Донского и Крыма.

Однако более радикальных задач в отношении Советской России Германия не ставила. Она не была заинтересована в свержении большевиков, которые оставались для нее де-факто естественными союзниками на фоне продолжающихся боевых действий против Антанты, которая, в свою очередь, оккупировала крупнейшие российские порты.

Десанты союзных войск в российских портах, последовавшие после подписания Брест-Литовского мира, всерьез беспокоили Москву. К августу 1918 года военное вмешательство Антанты в России активизировалось. Британские войска высадились в Архангельске, бывшие антантовские союзники России фактически оказались с ней в состоянии войны.

В такой ситуации в начале августа 1918 года представители Советской России и Германии начали обсуждать возможность неофициального соглашения о параллельных действиях в отношении стран Антанты, 5 августа правительство большевиков формально прекратило с ними дипломатические отношения.

Неформальный советско-германский альянс был подкреплен подписанием между Москвой и Берлином 27 августа дополнительных соглашений к Брестскому миру, в соответствии с которыми Россия признала новые территориальные захваты Германии на российской территории и согласилась на установление демаркационных линий на местах между германскими войсками и красногвардейскими частями. Статус-кво на базе августовских договоренностей сохранялся между Россией и Германией вплоть до подписания Компьенского перемирия между Германией и Антантой, после которого началась эвакуация германских войск с оккупированных территорий. Их место стремились занять одновременно и вооруженные формирования большевиков, и антибольшевистские силы.

Понимая логику развития ситуации внутри России, державы Антанты с весны 1920 года повели дело к свертыванию интервенции и начали эвакуацию своих вооруженных сил. Исключением являлась территория Дальнего Востока, где японские войска продолжали оставаться до осени 1922 года.

Западные державы не оказали «белому» движению помощи, достаточной для победы по крайне простой причине – они изначально не собирались этого делать. Разногласия между лидерами антибольшевистских сил и странами Антанты в вопросе о сохранении за Россией старых границ империи сыграли при этом свою расхолаживающую роль. Избранная западными государствами тактика заключалась в признании большевиков фактическим правительством России при одновременном проведении линии на дискриминацию РСФСР и ограничение ее международной роли. Не исключались и методы ведения «тайной войны» с целью ослабления власти большевиков.

Но куда больший ущерб, чем прямая иностранная интервенция, России нанесла Гражданская война – неизбежная спутница большинства революций. Об этом – в следующей главе.