ТАБЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ «ЧЁРНОЙ СМЕРТИ» С. ДУНАЕВ

Оружие — это особенный вид технических устройств, призванный, скажем так, сокращать чужую жизнь. Я не рассматриваю здесь охотничье и спортивное оружие — эти стволы предназначены для решения других задач. Я говорю о боевом оружии — предназначенном для целенаправленного уничтожения людей. Можно до посинения придумывать эвфемизмы, призванные подменить термины и понятия лицензионного убийства, но удрать от смысла боевого столкновения невозможно: если две группы вооружённых людей, преследующих диаметрально противоположные цели, сталкиваются лицом к лицу, они применяют оружие. Говоря проще, они стреляют друг в друга, норовя убить. И ничего с этим не поделаешь.

Оружие — это штука, которая не приемлет условностей. Оружием нельзя «пугать» — длительная практика показывает, что оружие работает только тогда, когда стреляет. Лучше всего — насмерть.

В книге американского писателя Нормана Мейлера «Большая война» есть великолепный эпизод. Молодой офицер, лейтенант, хвастается своим «кольтом» с перламутровой рукояткой. И расписывает, как он ухаживает за ним, чистит, смазывает и т. д. Мимо проходит бригадный генерал, бывалый офицер, видавший смерть ещё в окопах Первой мировой. Он прокомментировал лейтенантскую болтовню кратко и метко: лучший способ держать оружие в чистоте — поменьше трогать его грязными руками.

По-моему, лучше не скажешь. Если потянул ствол из кобуры — вали противника наглухо. Если не готов убить — будь добр, не трогай ствол.

Морская пехота — это род войск, в котором вопрос «стрелять — не стрелять» не стоит в принципе. Это не Внутренние войска, которые должны сперва разбираться, а потом стрелять (или не стрелять). Морская пехота — это оружие, которое зря не трогают. Если морских пехотинцев выводят из казарм, значит, решение на открытие огня уже принято.

Сегодня появилось немало трепачей, на все корки оскорбляющих память наших дедов, сломавших хребет гитлеровской Германии. Направления их деятельности бесконечно разнообразны: поливается грязью руководство страны, последовательно избегавшее ввязывания во Вторую мировую войну, поливаются грязью полководцы, выигравшие войну, поливаются грязью майоры и капитаны, водившие в бой солдат, наконец, поливается грязью оружие, врученное Отечеством своим защитникам. Мол, шли в бой с дубинами. Почему победили? Да просто «завалили противника трупами». Вот фамилии этих господ — народ должен знать своих «героев»: «Суворов», Соколов, Купцов, Павлов, Бешанов. Наверняка еще есть, просто под ноги мне не попадались.

А давайте-ка их высечем! Просто посмотрим на то оружие, с которым шли в бой — и побеждали — матросы и офицеры морской пехоты в 1941–1945 гг.

Например, посмотрим на 7,62-мм самозарядную винтовку обр. 1938/40 г.

ТТХ винтовки СВТ-40 (для сравнения — рядом ТТХ винтовки Гаранд М1)

На множестве фотографий, посвященных морской пехоте Великой Отечественной, бросается в глаза обилие малоизвестного широкому читателю оружия — винтовок с перфорированным кожухом на стволе, полупистолетной ложей и выступающим, явно съёмным, магазином. Это и есть самозарядная винтовка системы Токарева СВТ-38/40. Она не просто преобладает над знакомой всем магазинной винтовкой Мосина обр. 1891/30 г., она явно доминирует. И эта доминанта практически не меняется со временем — с первых десантно-диверсионных рейдов моряков в 41–42 гг. до победных десантов в Расине, Сейсине, Юки и Порт-Артуре в 1945-м. Второй по количеству — ППШ-41, но первая — всегда винтовка Токарева.

СВТ удачно сочетает в себе вполне современную автоматику и промежуточный дизайн, приемлемый для солдата 30-х годов, привыкшего к классическому винтовочному дизайну. На момент появления СВТ-38 считанные образцы винтовок (например, английская «Ли-Энфилд») имели такой, ныне сам собой разумеющийся, узел, как отъёмный быстросменный магазин. Для своего оружия Токарев применил принцип автоматики, основанный на отводе части пороховых газов через поперечное отверстие в канале ствола, что стало практически законом для длинноствольного автоматического оружия в послевоенные годы (исключений очень мало). Второй основополагающий принцип — схема запирания ствола — был таков: перекос затвора в вертикальной плоскости. Вкратце, автоматика СВТ работает так: двигаясь вперёд, затворная рама своими пазами воздействует на выступы затвора, наклоняя его заднюю часть вниз. При этом боевая плоскость затвора входит в зацепление с боевым вырезом ствольной коробки. Всё, ствол заперт. При выстреле часть пороховых газов попадает в газовую трубку, толкает назад газовый поршень — затворную раму — затворная рама поддергивает вверх затвор, отключая его от ствольной коробки, и вся система движется назад, экстрагируя стреляную гильзу и взводя ударно-спусковой механизм. На обратном ходу система «затвор — затворная рама» загоняет в ствол новый патрон из магазина.

Сегодня любители поплевать в лицо своей Родине называют Токарева вором и плагиатором на том основании, что принципы отвода пороховых газов и перекоса затвора были изобретены до него. Кто спорит? Но американская (кстати, очень ненадёжная, практически комнатная; проверено личной практикой) винтовка М16 действует на принципе отвода пороховых газов и запирании ствола поворотом затвора (система Дрейзе, XIX век). Почему конструктору М16 Стоунеру не предъявляется тех же претензий? Смысл успешной работы конструктора-оружейника не в изобретении каких-то небывалых дотоле устройств и конструкций (хотя это, конечно, приветствуется), а в грамотной компоновке и объединении узлов, хотя бы и уже известных, с целью получить оружие, оптимально удовлетворяющее заказчика — военных. В конце концов, именно они и платят деньги конструктору.

Не утруждая себя анализом, авторы-верхогляды предъявляют винтовке СВТ претензию: дескать, она была ненадёжна. Чувствительна к загрязнению и сверхнизким температурам (Зимняя война, Финляндия). Ничего удивительного. СВТ на порядок превосходила по сложности взаимодействия деталей магазинную винтовку Мосина обр. 1891/30 г. и требовала соответствующего обращения. Соответствующее обращение заключается в следующем: (личный опыт, декабрь-февраль в г. Грозном в 1995-96 гг.): при серьёзном «минусе» автоматическое оружие нельзя смазывать после чистки. Почистил, вытер насухо и «на сухую» собрал. И работать будет — как часы. Да и вообще, автоматическое оружие не любит купания в масле: в смеси с неизбежной пылью масло моментально превращается в цемент.

Части и соединения, пришедшие на Карельский фронт «из Европы», просто не знали этого нюанса. Автоматическое оружие, смазанное ружейным маслом, на тридцатиградусном морозе глохнет, к гадалке не ходи. И неважно: СВТ, германский MP-38/40 или американский Гаранд М1. Авиационные пулемёты приходилось кипятить в баке с водой, чтобы удалить частички смазки, и только после протирки и обезвоживания смертоносные русские авиационные пулемёты ШКАС и 20-мм пушки ШВАК демонстрировали свои убийственные боевые качества.

В элитных частях советских Вооруженных Сил — в частях морской пехоты — винтовка СВТ всегда пользовалась неизменным уважением. Это неудивительно: моряки по определению были наголову технически грамотнее своих соратников из линейных стрелковых частей и даже гвардейских стрелков. Соответственно, и за оружием следили, как надо. Уверенными соперниками морских пехотинцев были только штурмовики инженерных сапёрных бригад; но это были профессиональные «бронегрызы», своеобразный полевой спецназ, и в истории Красной Армии они стоят особняком.

Винтовка СВТ обр. 1938 и 1940 гг. выпускалась серийно вплоть до 1945 г. Основная масса их была произведена в 1941–1942 гг., когда в войска поступило 1 296 000 винтовок. В дальнейшем их выпуск был сокращён, но не свёрнут. Кроме того, 50 000 винтовок было выпущено в снайперском варианте. Советской промышленности в закритических условиях войны приходилось невероятно тяжело, и в целях увеличения выпуска оружия вынужденно поступились объемами производимых СВТ в пользу более простой и дешевой винтовки Мосина. И тем неменее — сравним: хвалёный вермахт вступил в войну, не имея ничего подобного; за годы войны немецкая промышленность сумела выпустить около 300 000 экз. самозарядных винтовок всех типов. Не случайно трофейные СВТ были приняты немцами на вооружение под маркой 453(r) и поступали в первую очередь в части СС и подразделения спецназначения. В свою очередь, американская промышленность, работавшая в идеальных условиях и не испытывавшая недостатка буквально ни в чём, выпустила до 1945 г. 4,2 млн. винтовок Гаранд М1 — при худших характеристиках последней. Причина — технологическая сложность и дороговизна «гарандов». Кроме СССР, Германии и США ни одна страна мира мало-мальски массовой самозарядной винтовки не имела.

Вторым в процентном соотношении компонентом стрелкового оружия морской пехоты был, безусловно, 7,62-мм пистолет-пулемёт обр.1941 г. — ППШ-41.

ТТХ пистолета-пулемета ППШ-41 (для сравнения, рядом — ТТХ МР-38/40)

Если подходить к конструктивной схеме пистолета-пулемёта Шпагина чисто догматически, она так же не содержит ничего принципиально нового. Ствол ППШ при выстреле запирается свободным затвором, иначе говоря, массивной деталью, которая откатывается назад под воздействием отдачи медленнее, чем пуля покидает ствол. Тот же самый затвор, откатываясь, экстрагирует стреляную гильзу и взводит ударно-спусковой механизм. На обратном ходу, под действием возвратной пружины, затвор досылает в патронник очередной патрон. Эту схему реализовал в своем пистолете американо-бельгийский оружейник Браунинг еще в 1898 г. Пистолеты-пулеметы системы Бергмана MP-18, сконструированные по этой схеме, германская — тогда ещё кайзеровская — армия получила еще в 1918 г. Непосредственный предшественник ППШ, пистолет-пулемет ППД-40 системы Дегтярева, так же был сконструирован по этой схеме. Применение 7,62-мм пистолетного патрона (идентичен патрону пистолета ТТ; идентичен германскому патрону Маузер 7,63-мм) так же не является инициативой Шпагина — под этот же патрон конструировались пистолеты-пулеметы Дегтярева ППД-34 и ППД-40.

Что же сделал Шпагин?

Он — пожалуй, впервые в мире — сумел спроектировать легкое автоматическое оружие, сочетающее превосходные боевые качества и высокую технологичность, говоря понятнее — простоту изготовления. Человеку, далекому от машиностроения, трудно понять, что такое 10 замеров. Или 50. Или 500. Что такое — 20 проходов. Или 100. Или 500.

Поясню на примере. Простую ручку для мебели — просто цилиндр — можно сделать за четыре операции. Зажав в шпиндель металлический пруток, мы обкорнаем его до нужного диаметра, перевернём наоборот и пройдём резцом нарезную часть, а затем заменим инструмент и нарежем резьбу на хвостовике. Остается отрезать готовую ручку от прутка. Так вот, детали огнестрельного оружия намного сложнее мебельных ручек. Например, ствольная коробка английского пулемета «Брен» требовала для своего изготовления 270 операций и 550 измерений!

Заслуга Шпагина в том, что он — не сам по себе, не один — смог адаптировать производство оружия к возможностям обычного — не оружейного — машиностроительного завода. Детали ППШ, за исключением ствола и затвора, не требовали т. н. механической обработки — резанием, сверлением и фрезеровкой. Они вырубались из стального листа одним-двумя ударами штамповочного пресса. И при этом никакого контроля не требовалось — штампованное изделие априорно соответствует заданным параметрам, если штамп изготовлен правильно. Громадным достоинством такого производства является абсолютная взаимозаменяемость любых деталей. Для сравнения: хвалёный не в меру финский пистолет-пулемёт Лахти «Суоми» мало того, что был неимоверно тяжёл — 7,09 кг в боевом положении с дисковым магазином на 70 патронов (это вес современного советского единого пулемёта ПКМ!) — каждый пистолет-пулемёт собирался индивидуально, с ручной подгонкой многочисленных фрезерованных деталей. Соответственно, если сносилось, допустим, шептало — бери запасное, бери надфиль, садись — и подгоняй деталь к своему спусковому механизму.

Результат советского подхода к вооружению армии был таков: в период с середины 1941 г. до апреля 1945 г. в войска поступило более шести миллионов пистолетов-пулеметов. Гитлеровский вермахт получил — внимание! — 935 000 пистолетов-пулеметов всех типов. Самая богатая и беззаботная армия мира — армия США — получила менее 2 000 000 пистолетов-пулемётов всех типов — Томпсона, Рейзинга, Хайде. Нужны комментарии?

ППШ-41 был сконструирован под 7,62-мм патрон к пистолету ТТ-33. Не будем приписывать советским конструкторам чужие заслуги — у них более чем достаточно своих. Советский пистолетный 7,62-мм патрон является копией германского 7,63-мм пистолетного патрона Маузер; фактический его калибр составлял 7,65 мм, но обозначение «7,63-мм» было принято с целью отличить его от 7,65-мм патрона «Борхардт», близкого по геометрии и баллистике. Советский патрон и его германский прототип настолько соответствуют друг другу, что полностью взаимозаменяемы для советского и германского оружия. Как пистолетный, этот патрон обладал одним недостатком, а именно — меньшим (по сравнению с 9-мм «Парабеллум» и аналогичными ему) останавливающим (контузящим) действием. Но как боеприпас для пистолета-пулемёта он оказался сущей находкой. На стандартных боевых дистанциях пистолета-пулемёта пуля патрона 9.Пар слишком быстро теряла скорость и убойную силу; при стрельбе на дистанцию 200 м из германского пистолета-пулемёта MP-38/40 требовался вынос мушки на 0,5 м над целью. При таких условиях попадание становилось, как минимум, проблематичным. Советские пистолеты-пулемёты, благодаря высокой кинетической энергии пули, обладали прицельной дальностью стрельбы 500(!) м, а убойное действие пули сохранялось на дистанции до 800 м.

Кстати, хорошей иллюстрацией к «своеобразному» определению немцами прицельной дальности пистолета-пулемёта МР-38/40 служит формуляр британского пистолета-пулемёта «Стэн», разработанного под тот же патрон 9.Пар, что и германский аналог. Прагматичные англичане не стали втирать очки своим солдатам и честно обозначили в формуляре «Стэна» РЕАЛЬНУЮ прицельную дальность — 100 ярдов. Иначе говоря, 91 метр! Ничего большего из патрона 9. Парабеллум выжать невозможно.

С. ДУНАЕВ

(Продолжение следует)

 

«С ЛЮБОВЬЮ, ВЕРОЙ И ОТВАГОЙ» К. КОЛОНТАЕВ

Небольшая гостиная Севастопольской морской библиотеки заполнена до отказа. На очередном собрании её «Клуба любителей книги», объединяющем живущих в нашем городе ценителей литературного творчества, проходит презентация историко-приключенческого романа «Тайный агент её величества», посвященного событиям присоединения в начале 80-х годов восемнадцатого века территории нынешнего Крыма и Севастополя к Российской империи. Это завершающая книга трилогии на данную тему нашей землячки, а ныне известной российской писательницы Аллы Игоревны Бегуновой. Первые две книги этой серии «Камеи для императрицы» и «Черный передел» также в свое время прошли через церемонии своей презентации на севастопольской земле.

На первый взгляд покажется странным, но в этот вечер не очень много говорили о самой литературной новинке, в увлекательной форме знакомящей с предысторией событий создания нашего города и Черноморского флота, но как-то больше о её авторе.

В первую очередь, наверное, потому, что она во многом типична для того типа уроженцев нашего города, которые, впитав в себя характер и дух севастопольской земли, затем прославляют её в столице, в данном случае в Москве.

В общем-то, давно можно заметить, что Севастополь за не очень долгую по историческим меркам свою историю уже дал России двух известных писателей: мариниста Станюковича и юмориста Аверченко. И вот сейчас еще один уроженец нашего города-героя взялся оспаривать лавры исторической романтики у Пикуля и Дюма, причем уже в зрелые, сложившиеся годы.

Через непринужденные рассказы друзей и знакомых, во множестве находившихся в гостиной, возникала картина того, как может сложиться дар исторической романистики.

Учеба в известной многим послевоенным поколениям севастопольцев средней школе № 5. Занятия с пятого класса сначала горным туризмом, затем мотоциклетным, а потом и конным спортом закалили характер и приучили к последовательному преодолению и решению разного рода жизненных сложностей и проблем по мере их возникновения.

Но главное становление будущего мастера историко-авантюрного жанра началось в читальном зале Морской библиотеки, где она и штудировала, и перерисовывала в общую тетрадь мундиры конных полков русской армии от семнадцатого до конца девятнадцатого веков из знаменитых дореволюционных альбомов.

А потом учеба и работа в существующей до сих пор севастопольской рыбацкой газете «Труженик моря». А затем у нее появился вопрос, достойный именно профессионала-журналиста: «Как можно писать о том, чего не постиг лично?». И чтобы ответить на него — несколько многомесячных рейсов на одном из плавучих рыбоконсервных заводов пекарем на камбузе.

Затем Москва, где из-под её пера вышел целый ряд книг по истории конного спорта, например, «Встреча с кентавром», об истории военного мундира «От кольчуги до мундира», о развитии различных родов кавалерии в русской армии — «Сабли остры, кони быстры», «Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра I». И опять-таки здесь тоже торжествует её приверженность единству литературного слова и конкретного дела. Она не только пишет книги об истории русской легкой кавалерии, но и начинает заниматься военно-исторической реконструкцией её мундира, оружия, тактики. С этой целью в конце 80-х годов прошлого века создает в Москве военно-исторический клуб «Улан», а потом «Гродненский гусарский полк».

Ну а сейчас, завершив к 225-летию Севастополя свою первую серию историко-приключенческих романов, она начинает новую. В следующем году в московском издательстве «Вече» выйдет её книга «Шепот Чёрного моря», посвященная основанию Севастополя и торжественному визиту в него в 1787 году императрицы Екатерины Великой.

К. КОЛОНТАЕВ

 

ХОТЬ СВОЕЙ РОДИНЕ НЕ ГАДЯТ Д. БАШАРКОВ

О презрительном отношении к трудовому населению России ее господствующего класса, а также иностранных авантюристов известно давно от самих их представителей. Свидетельств такого рода так много, что их не скрыть никакими современными изъятиями, зачистками, переизданиями.

Меньше было известно о низкопоклонстве и пресмыкательстве российских господ перед любым забугорьем, особенно перед западноевропейским бюргером, его культурой и лицемерной демократией. В свете современного возрождения русофобских настроений в среде нынешних вшивых господ и насаждения ими этих взглядов и настроений в нелучшей части населения хотелось бы затронуть эту тему.

В Англии, особенно в ее столице и привилегированных пригородах, обзавелось домами и усадьбами много успешных новорусских господ и спекулянтов, аферистов и предателей из бывших комсомольцев, «чекистов», «ученых» и т. п. швали. На ТВ то один «герой», то сразу связка их с восторгом и придыханием болтают об английском джентльменстве, о «принцессе» Диане, о божьем одуванчике в роли королевы, ее потомках. В общем сплошная идиллия чести и достоинства, разумности, гуманности, благородства. Вот давайте об этой буржуазной черте английского джентльменства и вспомним.

В конце февраля 1920 года Рабоче-Крестьянская Красная Армия (одно название «рабоче-крестьянская» вызывало у джентльменов зубовный скрежет) освободила Архангельск. Белогвардейцы, т. е. демократы вроде Михалковых, и интервенты бежали. Убегая, они увели в Англию несколько русских судов, в том числе самый мощный тогда ледокол «Святогор», позднее переименованный в «Красина».

За несколько месяцев до того, в ноябре 1919 года, ледокольный пароход «Соловей Будимирович», позднее переименованный в «Малыгина», вышел из Архангельска в Мурманск с заходом на Канин Нос. Голодавшие в Архангельске моряки «Соловья Будимировича» попытались пробиться к берегам Большеземельской тундры и закупить в тундре у ненцев оленье мясо. По пути на борт взяли еще пассажиров. Тяжелые дрейфующие льды отнесли пароход на север, протащили через пролив между Новой Землей и островом Вайгач в Карское море. Почти четыре месяца потерявшее ход и управление судно дрейфовало во льдах Карского моря. Кончились уголь и продовольствие, сто человек на борту «Соловья Будимировича» голодали и мерзли. Каждый из них получал в день маленькую порцию уже заплесневелого сыра и кусочек тюленьего мяса. Появились больные, один из них умер. Одна из пассажирок родила ребенка.

Советское правительство, узнав о трагедии «Соловья Будимировича», снарядило добровольную спасательную экспедицию на ледорезе «Федор Литке». Но «Литке» оказался слабоватым для тяжелых льдов, чтобы пробиться к «Соловью». Помочь мог только сильнейший ледокол «Сятогор», но его держали в английском плену.

Правительство СССР через Норвегию обратилось к состоящему из джентльменов правительству Англии, представлявшем, как всегда, великосветский сводный гадючник, с просьбой послать на помощь гибнущим в Арктике ледокол «Святогор». Англия потребовала двести тысяч рублей золотом за аренду ледокола, принадлежавшего русским. Мало того, одно из условий гласило, что вся команда будет набрана из норвежцев, т. е. из педерсенов. Им следовало платить отдельно и тоже золотом.

Условия договора были чудовищно тяжелыми для ограбленной, истекающей кровью, продолжающей бороться молодой республики Советов. Но речь шла о спасении человеческих жизней, и Советский Союз согласился на все условия.

«Святогор» прокладывал путь ледорезу «Федору Литке». Во второй половине июля 1920 года погибавшие на «Соловье Будимировиче» сто человек были наконец спасены.

Когда «Соловей», снабженный углем, продовольствием, пресной водой, вышел следом за «Литке» и «Святогором» на чистую воду, суда расстались. «Святогор» с норвежцами был снова уведен на чужбину, а «Соловья Будимировича» ледорез «Литке» привел в Архангельск.

В 1922 году Советское правительство выкупило за золото свой же ледокол, и «Святогор» был введен в Финский залив, в советские воды.

Вор и грабитель, трезвенник или пьяница, используя обстоятельства, без зазрения чести и совести продал уворованное его же владельцу. А ведь в эти годы в Советской России разразилась засуха во многих областях европейской части страны. Какие тут могут быть комментарии о джентльменстве и джентльменах? Тем более о пресмыкающихся перед ними третьяковых, михалковых, ерофеевых, барщевских, путиных, им подобных?

Правда, англичане, в отличие от россиянцев, хоть не гадили своей Родине.

Д. БАШАРКОВ