Они сражались за Родину
От Волги до Эльбы
ПОБЕДИТЕЛИ
«Это он, тот самый день, ребята, он наступил для всех – от Ньюберипорта до Владивостока! День, когда невозможное стало возможным!» Примерно эти слова, которых мир ждал со времени Сталинградской битвы, буквально прокричал в радиопередаче Си-би-эс какой-то американский солдат ночью 8 мая 1945 года. И в США именно эта дата считается Днём Победы.
Но празднование этого великого дня началось прежде ликования всей планеты. На две недели раньше. И начали отмечать свою Победу над врагом простые воины Красной армии и американские солдаты, встретившиеся в маленьких городах и сёлах, разбросанных по берегам Эльбы, которая стала в буквальном смысле водоразделом между войной и миром. Они шли с противоположных концов мира, чтобы встретиться в сердце фашистской Германии. Их встреча разрезала территорию Третьего рейха пополам и в результате привела к окончанию Второй мировой войны в Европе. И стала символом окончания войны и краха нацистского режима.
Этот день – 25 апреля 1945 года – навечно занесён на скрижали истории Второй мировой войны. Тогда на Эльбе, недалеко от немецкого города Торгау, встретились части и подразделения 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии и 58-й стрелковой дивизии, входящей в состав войск 1-го Украинского фронта, которым командовал маршал Конев. Именно они в результате проведения боевых операций оказались ближе всех друг к другу. Войскам Красной армии был дан приказ остановиться у Эльбы. Американцы же заняли позиции у Мульде. Расстояние между ними было 25 километров. Казалось, что сразу же после первой встречи союзников придёт конец самой кровопролитной войне в истории человечества. Напряжение нарастало. По воспоминаниям американских ветеранов, тогда казалось, что каждый незнакомый голос по радио – это попытка русских установить связь, чуть ли не каждый бугор наблюдатели принимали за «русский танк». На самом деле все состоявшиеся единичные контакты зафиксировать было невозможно. Первыми советскими военнослужащими, которые встретились с высланным навстречу русским войскам американским патрулём, были старший лейтенант Григорий Голобородько с сержантом Александром Ольшанским, ещё несколько человек. Позже к ним присоединился подполковник Гордеев. Патрулём союзников командовал лейтенант Бак Котцебу. С ним были рядовые Джо Половски, Джек Уилер, Рафф, Ларри Хамлин, врач Стив Ковальски. Эта неофициальная встреча произошла в южной части предполагаемой зоны контакта. А вот историческая встреча, зафиксированная буквально сотнями корреспондентов, произошла в северной части. С нашей стороны момент контакта был определён боевым донесением от 25 апреля штаба 58-й стрелковой дивизии: «В 15.30 25.04.45 г. в районе моста, что восточнее Торгау, произошла встреча между офицерским составом 173-го стрелкового полка и патрулём войск союзников…» В своём репортаже с Эльбы военный корреспондент Энди Руни так писал о русских солдатах: «Они такие же простые и весёлые, как американцы. Только это как бы американские солдаты, помноженные на два».
С одним таким русским солдатом, Григорием Семёновичем ПРОКОПЬЕВЫМ, тогда старшим лейтенантом второй роты 69-го отдельного гвардейского сапёрного батальона 173-го гвардейского стрелкового полка 58-й стрелковой дивизии, встретились корреспонденты «ЛГ». Ныне видный экономист-аграрник, крупный учёный в области экономики и организации сельскохозяйственного производства, доктор экономических наук, профессор, он был участником той самой официальной встречи войск союзников в Торгау. После неё 27 апреля в 18.00 маршал Иосиф Сталин, президент Гарри Трумэн и премьер-министр Уинстон Черчилль одновременно из Москвы, Вашингтона и Лондона известили мир об историческом событии.
– Григорий Семёнович, когда вы оказались на Эльбе, было ощущение, что войне скоро конец?
– Наша сапёрная рота вышла на Эльбу, к городу Торгау, 24 апреля. Искусственный вал, отделяющий пойму реки, прикрывал нас от возможного пулемётного огня противника. Ночь прошла спокойно. Помню, что проснулся я от… тишины. Это было настолько непривычное состояние, что рука непроизвольно потянулась к автомату. Несколько дней мы прокладывали дорогу полку, делая проходы в минных полях и завалах. Приходилось пробираться через заболоченные леса, где под ногами чавкала земля, а над головой свистели пули. Вокруг бродили недобитые группы фрицев, которые отчаянно цеплялись за каждый бугорок, за каждый овраг. А тут – тишина… Поднялся и сквозь лоскуты сиреневого тумана, висевшего над холодной апрельской рекой, увидел на другом берегу сказочно красивый средневековый замок с черепичными крышами и кирху. Было тепло, везде цвела сирень. Показалось – всё, вот она, тишина и красота Победы. Кстати, нас ещё за три дня предупредили, что возможна встреча с американцами, но где она произойдёт, никто не знал. Мы просто гнали фрицев, как затравленных волков, считая дни до Победы. Она уже просто витала в воздухе.
– Неужели немцы не защищали город?
– На самом деле взять его было тяжело. Крови бы пролилось много. Тот берег был высоким, отвесным. Все мосты взорваны. А Эльба – широкая глубоководная река с быстрым течением. Та сторона вообще забетонирована. Но нам было не привыкать: за войну приходилось наводить переправы не раз. И через Днепр, Днестр, Вислу, Одер. Я ведь сапёр. Самое страшное для сапёра – это на самом деле не разминирование. А форсирование рек, когда весь огонь противника ложится на переправу. Пехота – ей что? Переправилась и закрепилась на берегу, а мы – всё время на воде. Когда дивизия шла к Бреслау, у нас вообще не было средств для переправы, и мы попытались перейти Одер по льду. Справились. Настелили трапы и переправили даже пушки 76-мм, и это всё под огнём. А где вода, на своих плечах держали штурмовые мостики, чтобы пехота не намокла. На этот раз нам повезло: город был пуст. Немцы решили сдаться американским войскам. Тогда меня поразило то, что на взорванном отступающими фашистами ближнем к нам мосту валялись повозки с домашним скарбом, перевёрнутые детские коляски и – совсем не было людей. Местное население, панически боявшееся Красной армии после пропагандистских страшилок Геббельса, так бежало навстречу войскам союзников, что, видимо, и побросало свои пожитки.
– А как произошла сама встреча с американцами?
– Да об этом много уже написано. Но на самом деле всегда есть что ещё дополнить. У каждого свой взгляд, своё видение. Мост был как раз напротив нас, рядом с замком. Фермы его были искорёжены взрывом, согнуты все, скручены. Но по одной из них всё же можно было перебраться на ту сторону, хотя и с большим трудом. Все были настороже, ждали с того берега какого-то сигнала от союзников. Была специальная директива ставки Верховного главнокомандования об опознавательных знаках для войск на случай возможной встречи с союзниками командующим 1-м, 2-м Белорусскими фронтами и 1-м Украинским. По взаимному соглашению были установлены следующие знаки и сигналы для опознавания советских и англо-американских войск. Союзники должны были обозначать себя серией зелёных ракет. Советские войска – серией красных. Помимо этого у наших танков должна была быть белая полоса вокруг башни посередине и белый крест на крыше башни. Ширина у полосы и креста – 25 сантиметров. Вдруг видим: на одной из башен замка кто-то машет простынёй, на которой нанесены полосы, как на американском флаге. И кричит что-то вроде бы по-нашему: «американцы», «товарищ». А вроде бы и по-английски. А ракет, которые мы ждали, так никто и не пускает. Позже выяснилось, что этот американский патруль нарушил приказ своего командования не удаляться от своих позиций дальше чем на 5 миль. А они заехали в поисках советских войск гораздо дальше, и им поэтому с собой ничего и не дали для установления возможного контакта. С той стороны к тому же раздавались выстрелы немецких снайперов, так что стрельба всё же была. Но как-то поняли, что на том берегу уже американцы. Тогда по фермам моста к ним навстречу стали пробираться четверо наших разведчиков. Первым шёл сержант Николай Андреев…
Конечно же, Григорий Семёнович не всё знает и помнит в точности. Но сохранились свидетельства его сослуживцев, в том числе и американских ветеранов.
Американцев, которые встретились тогда на мосту с советскими солдатами и перебрались на наш берег, звали Билл Робертсон, Фрэнк Хафф и Джордж Пек. Объяснить, кто они, им помог тогда русский военнопленный, которого они встретили в Торгау, в форте Цинна, где был концлагерь с заключёнными из разных стран (кстати, там были и двое раненых американских солдат, взятых в плен буквально два дня назад). Они все чудом остались живы. А тогда, поняв, что русские совсем рядом, Робертсон решил, что нужен какой-то надёжный опознавательный знак. Они ворвались в первую попавшуюся на пути аптеку, взяли какие-то порошки красного и голубого цвета. На простыне нарисовали пять горизонтальных полос красным и закрасили верхний левый угол голубым. Самой высокой точкой, откуда мог быть виден флаг, была городская башня. По винтовой лестнице забрались на верхнюю площадку. Оттуда Робертсон вылез с флагом на крышу… Вот тогда-то по смельчаку и раздались выстрелы немецких снайперов. Когда американцы оказались на берегу, где стояли советские войска, то, как вспоминали они позже, смотрели вокруг с нескрываемым любопытством. Это была не просто встреча с союзниками – это была встреча с людьми из другого мира. И хотя братание с той и другой стороны союзным командованием не приветствовалось, но эмоции били через край. Американцев тогда поразило, что наши носили награды на полевой форме и на головах у солдат не было касок. Кто-то был в бинтах – продолжал воевать, несмотря на ранения. Робертсон тогда обменялся наручными часами с русским капитаном, который, судя по нашивкам, был пять раз ранен. А какой-то солдат в порыве добрых чувств отдал командиру патруля своё золотое обручальное кольцо…
– А что было дальше?
– Мы смогли понять, что американцам надо вернуться к месту своей дислокации – в штаб американского полка, расположенного в Вурцене, до наступления сумерек. И попросили послать с ними группу для связи. Надо ведь было решать, как действовать совместно дальше. С американцами уехали четверо наших солдат. Гвардии лейтенант Александр Сильвашко – командир того взвода, что был у моста, сержант Николай Андреев, майор Анфим Ларионов и капитан Василий Неда. У американцев при появлении патруля, который нарушил приказ не удаляться далеко от своих, да ещё вступившего в несанкционированный контакт, ох и суматоха была! А они ещё и с нашими военными приехали. Кстати, им тогда тоже попало от командования за излишнюю инициативу. Но уже ничего нельзя было остановить. То, что встречи уже произошли, скрыть было невозможно. И всех «нарушителей» – и советских, и американских – отправили дальше, в штаб американской дивизии в Требзене. А там – толпа журналистов!
Перед моей ротой была поставлена задача: 26 апреля, на следующий день после встречи разведгрупп, обеспечить лодочную переправу американских солдат и офицеров на наш берег. Помню быстрое течение холодной и мутной реки… На горизонте появились «виллисы» и «доджи» с американской пехотой. Торжественные встречи больших военачальников были ещё впереди, они только обговаривались. А мы тогда быстро перевезли к себе человек 200 американцев. У всех лица сияли улыбками. Языками, конечно, особо никто не владел. Объяснялись мимикой, жестами. Обменивались нехитрыми сувенирами. Они у нас всё звёздочки с пилоток просили. На скорую руку организовали фронтовой «банкет». Расстелили плащ-палатки. Стол, правда, был небогатый – консервы, шпик, хлеб. Ну и спиртное. Мы тогда и думать не думали, что наша встреча станет символичной. Радовались, что живы, что скоро войне конец! Время пролетело незаметно – командование выделило на встречу всего два часа. Конечно, трудно сейчас представить, что без переводчика русские и американские солдаты тогда так легко понимали друг друга.
– А после окончания войны встречи с бывшими союзниками организовывались?
– Не так часто, как хотелось бы. А может, и надо было бы – для того чтобы начавшуюся по вине недальновидных политиков холодную войну между нашими странами быстрее прекратить.
Да, простым ветеранам той страшной войны делить, конечно, нечего. Они только всегда вспоминали, а оставшиеся хранят в сердце до сих пор, как когда-то на Эльбе давали клятву никогда не поднимать оружие друг против друга. Но тогда, 27 апреля 1945 года, Москва по приказу Сталина салютовала войскам союзников из трёхсот двадцати четырёх орудий. Первый и последний раз. Рукопожатие разведчиков на Эльбе навсегда войдёт в историю сложных взаимоотношений двух стран…
В марте 1946 года Уинстон Черчилль произнёс известную речь, призвав Америку выступить вместе с Англией против России. Сапёрному батальону, который недавно братался с американцами на Эльбе, приказали минировать дороги на восток.
После войны Григорий Прокопьев дважды по приглашению американских властей посещал США, стал почётным гражданином Далласа и Канзас-Сити. Три года назад побывал в Торгау. Сейчас тоже получил приглашение. Только встречаться на Эльбе их приезжает всё меньше и меньше. Скорее всего, на этот раз приедут сюда всего несколько ветеранов…
Но это поколение людей сильных. Оно не сдаётся. Григорий Семёнович продолжает так же прямо «держать спину», до сих пор активно работает. Про возраст свой старается не вспоминать. Может быть, этот присущий ему оптимизм и способствовал его «солдатскому счастью»? Сам ветеран считает, что ему в жизни всегда везло. Как он сам говорит, повезло, что до конца войны прослужил в одном сапёрном полку, в одной дивизии. Повезло, что только один раз был ранен, притом легко. Разрывная пуля попала в кисть левой руки, да только рукав шинели порвала и глубокую царапину оставила. Так что остался в строю, из боя не вышел. Кто-то крепко, видно, за солдата молился, если смерть обошла его на передовой. Ведь в тылу Прокопьев ни дня не пробыл. А судьба сапёра, минёра штилем не балует. Не зря говорят: «Без права на ошибку», «Сапёр ошибается только один раз».
В конце разговора на вопрос, правда ли, что пережитое на войне всю жизнь потом во снах возвращается, Григорий Семёнович долго не отвечал. Потом коротко выдохнул:
– Правда. И Эльба, встреча та давняя, всё чаще приходит во снах…
Николай ЛЕБЕДЕВ, Ирина ПАВЛЮТКИНА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: