Cовместный проект "Евразийская муза"
Запастись «суворовским» оптимизмом
ИНТЕРВЬЮ В НОМЕР
Вопросы сохранения и развития языковой культуры обсуждались в октябре прошлого года в Совете Федерации на заседании Комитета по государственной культурной политике, в ноябре прошлого года – на Ассамблее «Русский мир», а 19 декабря и 9 февраля дискуссия по проблемам русского языка, культуры речи и языкового образования продолжилась на круглых столах, организованных в Российской государственной библиотеке с широким привлечением научно-педагогической и церковной общественности. Сегодня мы беседуем о языковой культуре и «русском языке в многонациональном государстве» (тема последнего круглого стола) с ведущим двух последних мероприятий, нашим постоянным автором, доктором филологических наук, профессором Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина Владимиром Ивановичем Аннушкиным.
– Мы вообще понимаем, что такое язык?
– Понимаем, но только вообще. Из школьного курса мы выносим банальную мысль о том, что язык – средство общения, но язык ещё и содержание общения, потому что богатство языка есть богатство мысли. В вузе мы узнаём, что язык – система знаков, но и это мало что говорит нам о практической ценности языка, ибо знаки представляются людям как вещь произвольная, а вовсе небезразлично, как и какими средствами себя выражать.
– Язык и слово – это разные вещи? Почему не сказано «дар языка» или «дар речи»?
– Нет ничего удивительного в том, что на практике три важнейших термина филологии язык–речь–слово постоянно смешиваются и употребляются как синонимы в значении словесной способности и средства общения между людьми. Филологи-лингвисты вроде бы внимательно отслеживают их значения (язык – система знаков, употребляемых в общении каким-либо народом; речь – практическое употребление и выражение языка; слово – наименьшая единица языка), но мы обычно употребляем все эти термины-слова как синонимы, когда говорим о практике языка, о необходимости владеть словом, не растерять, но сохранить богатства нашей речи.
– Где же различие?
– А различие – историческое и смысловое: «В начале было Слово». Не скажешь ведь «в начале был язык». Понятия Слово (оно же есть Бог) и Бог, который есть Слово, – исходные понятия европейской философии и филологии, которые родились с письменной цивилизацией. Бог Словом творит мир и награждает своё любимое создание – человека даром слова. Любопытно, что до Священного Писания в фольклоре основным термином был язык, который понимался не как орган вкуса, а именно как средство общения, установления человеческих отношений и организации всей жизни. Пословицы о речи и языке дают нам правила речевого поведения, но в фольклоре ещё нет значения языка как «народа» – оно появляется только в письменной культуре, фиксируя образование нации. Акцент на Слове делается только в письменной духовной культуре, ибо словом творится мир.
– Видимо, значение слова понимают прежде всего литераторы?
– В русской культуре – да. Помните, у Арсения Тарковского: «...власть от века есть у слова…», – но об этом писал еще первый ритор Горгий: «Слово есть великий властелин...» У нас литераторами и словесниками принято называть писателей, художников слова, но классический литератор – это тот, кто использует «литеры», буквы, поэтому каждый пишущий достоин этого звания. Если помните, Ленин в анкете на вопрос о профессии записал: «литератор». То есть русское общество испытывает особое преклонение перед художественным словом, но это положение имеет как свои достоинства, так и недостатки. Эстетическое слово важно, мы преклоняемся перед мастерами художественного языка начиная от Ломоносова и Пушкина до Пастернака и Чуковского, но почему мы не изучаем и не знаем мастеров политической, юридической, академической, публицистической словесности? Может, поэтому в перестройку пришлось идти в учение к Западу, ибо не с кого было брать пример, – деловая и политическая риторика у нас не были устроены.
– А сейчас устроены?
– Не сыпьте соль на раны… Известно, что ни наша деловая словесность, ни наши СМИ, ни наше информационное общество в целом, которые должны бы были охватываться проблематикой риторики и словесности, никак не могут называться благополучными – мы это чувствуем по нашей языковой действительности. Посмотрите, какой вал документации, какой пресс испытывают все работники деловой сферы (а образование, например, вуз и школа – это тоже деловые области) – сколько нужно сейчас писать отчётов, таблиц, всяких тестов и иных благоглупостей, которые, видимо, подсознательно выдумываются нашими бюрократическими органами вследствие развития электронной техники: раз компьютер позволяет, давайте использовать его на полную катушку!.. Компьютер может, да вот человек уже не выдерживает этой информационной нагрузки. И это, конечно, проблемы языка в новом речевом сообществе, которое живёт теперь не только литературой, как в XIX веке, а вынуждено осваивать радио, телевидение, массовую прессу, Интернет. И ведь всё это сфера языка, слова, речи, а мы в нашей филологии даже термина общего для всего этого словесного богатства не установили.
– Говорилось ли об этом на заседании Совета Федерации?
– Оно было посвящено языковой культуре, её сохранению и развитию. Итог значителен: приняты рекомендации, которые легли на стол президенту и премьеру, направлены губернаторам всех областей. Дана оценка существующему положению дел и высказаны конкретные предложения и рекомендации. На мой взгляд, сложность состоит в том, что мы не можем достаточно ясно определиться, что понимать под словосочетанием «языковая культура». Если это всего лишь норма языка, выбор нужного варианта из двух возможных (договор или договор, йогурт или йогурт), то эти вопросы, конечно, важны как характеристика владения человеком нормативной базой языка, но они ещё не говорят о языковой культуре. Можно правильно ставить ударения и скверно мыслить, можно находить выразительные слова и при этом… лгать. Языковая культура начинается с этики речи, затем – образованность и интеллект и только потом – собственно речь, то есть чистота, точность и богатство слов, умение распространять слова в фигурах речи, и, наконец, произношение, современный культурный уровень которого на большинстве радиоканалов выражается одной пословицей: «За твоим языком не поспеешь босиком».
Что касается итогов работы наших круглых столов, то главное – привлечение внимания властных структур и общества к проблемам культуры речи и функционирования русского языка в многонациональном Российском государстве, например, решение вопроса о создании комплексной государственной программы, ориентированной на поддержку русского языка и повышение культуры речи здесь, в России, а не только за рубежом. Одной из задач такой программы должна стать работа по созданию системы словарей русского языка и формированию культуры пользования ими.
– Давайте поговорим о языковой культуре в странах СНГ – я имею в виду отношение, и весьма неоднозначное, к русскому языку. Скажем, в Казахстане русский – второй государственный язык, а на Украине даже думать на русском запрещается, не то что говорить... На ваш взгляд, должна ли вырабатываться этика языковой культуры на постсоветском пространстве и как это осуществить?
– Отношение неоднозначное, но вас не удивит, если я скажу, что с оптимизмом смотрю на будущее в обеих названных вами странах? Вообще-то оптимизм есть качество настроя, духовного состояния, которое, как известно, и было свойственно всегда победителям, – нас же с вами так пасмурно настраивали всё последнее десятилетие прошлого века… Сейчас положение выправляется, но поясню, на чём реально основан мой «суворовский» оптимизм.
Вы, кстати, невольно провели связь между языковой культурой стран СНГ и русским языком. Ведь языковая культура этих народов состоит в том, что все они с детства билингвы, а недальновидные политики хотят это великое достижение российской цивилизации отнять у этих народов. Русский язык для казахов, украинцев и других народов на постсоветском пространстве – язык образования (это, между прочим, термин для развитых языков, ставших языками межнационального общения), науки, культуры, великой литературы. Все языки равны, но не равноценны, а не равноценны потому, что по-разному развиты, имеют большее или меньшее значение в общей мировой копилке культурных ценностей.
Так вот: скажем с объективным смирением, что русский язык входит в число таких развитых языков, поэтому на него не может не ориентироваться всякий образованный человек на постсоветском пространстве. Если же вы возразите, что иной образованный прибалт или молдаванин хочет ориентироваться сегодня на западные языки, то отвечу вопросом: не значит ли это, что мы ведём слишком вялую или риторически неумелую пропаганду наших национальных ценностей, ибо наше место попросту оккупировано другими «расторопными» людьми?
Кстати, о Казахстане. Крепость этой страны проявляется и в том, что там, пожалуй, самая сильная русистика на постсоветском пространстве. Полтора года назад я был на Шанхайской конференции, посвящённой трёхсотлетнему юбилею русского языка в Китае, – самой представительной была многочисленная делегация из Казахстана. Я думаю, в Казахстане очень мало людей, отрицающих необходимость контактов с русской культурой, русской экономикой, русским духом, а наши контакты с казахскими русистами – это «песня»… Нам только самим надо верить в то, что мы можем её исполнить на высоких нотах.
С Украиной положение сложнее вследствие дремучей филологической безграмотности политиков, которые ею управляли последние пять лет. Если помните, в пьесе «Любовь Яровая» профессор Горностаев говорил матросу Кошкину: «Товарищ комиссар народного просвещения, вы безграмотны…» Вот комиссары народного просвещения Украины, вместо того чтобы позволить расцвести всем культурам вследствие их контактов, стали гнобить русскую культуру. В культурологии это называется культурным вандализмом, когда предшествующие достижения культуры забываются или ниспровергаются. Но ведь всякие безнравственные действия когда-то оборачиваются против их творца. В результате ни русская культура, ни украинская не выиграла.
– Можем ли мы говорить о том, что все языки равны?
– Все языки равноправны – во всяком случае, такое равноправие провозглашается формально различными хартиями и законами о языках. Русский язык имеет такие же права, как украинский, молдавский, калмыцкий, но языки, как уже говорилось, неравноценны вследствие их различной развитости. А развитость языка проявляется в развитии видов словесности и массива культурно значимых текстов, то есть таких текстов и таких авторов, которые ценились бы данной культурой и соседними народами. Тогда такие языки становятся языками образования, то есть на этих языках другие народы желают и общаться, и получать образование. В мире таких развитых языков немного: английский, французский, немецкий, испанский, русский, китайский. Эти языки называются языками межнационального общения, поскольку они избираются для общения другими народами, как это произошло с русским языком на территории России. Естественно, что эти языки и культуры находятся друг с другом в жестоком соревновании.
– Правильна ли будет такая формулировка: языковое развитие есть развитие культуры?
– Конечно, только уточним: развитие форм коммуникации (сегодня это электронная речь, СМИ), культурно значимых текстов и выдающихся авторов, которые писали на данном языке. Ошибка политиков типа Ющенко состоит в том, что они в приказном порядке хотят объявить свой язык «развитым», а творения на этом языке – культурно значимыми для всего народа. Но культура не вводится по приказу, она – достояние поколений, должно пройти много времени, прежде чем данная культура как совокупность текстов вызреет, сложится. Репрессивными мерами культура не насаждается и не провозглашается. Тем более если герои, вводимые в «культурную память» народа, безнравственны.
– Юрий Рождественский выделяет два основных закона культуры: закон запрещений и закон постоянства. Как это соотносится с проблемой сохранения (или насильственной отмены) русского языка в странах СНГ?
– Прямо соотносится: запрещается разрушать предшествующие достижения, потому что культуру надо «пестовать и лелеять» в постоянстве нравственных, интеллектуальных и эстетических ценностей. А всяким революционерам от политики и сиюминутных инноваций не терпится произвести какие-нибудь изменения, чтобы засветиться в истории. Только вот остаются они в ней Геростратами. Ющенко следовало бы опереться на русскую культуру и двигаться дальше, он предпочёл «разделять» народы, языки и культуры, забыв, что политика, по словам Ильина (впрочем, не его автор), – «искусство объединять народ».
– А если сравнить с нашим опытом?
– Наш опыт – и положительный (коего много), и отрицательный. Путь русской языковой культуры (тогда, когда она развивается) таков: мы – переимчивый народ, с радостью перенимаем у немцев, французов, теперь у американцев многое. Но благотворно только творческое заимствование, когда «свою заплатку приляпаем», как говаривал академик Виноградов. Перестройка же делалась (да во многом и сегодня делается) через слепое копирование, а поскольку культурный опыт предшествующих поколений (например, в работе наших СМИ) был отметён начисто, мы и наблюдаем эстетическое убожество как в изобретении новых проектов на ТВ, так и в облике наших юных радиоведущих (особенно на молодё жных каналах) – им попросту не на кого опереться. Культурная основа оказалась выбитой у них из-под ног: они прыгают и смеются в эфире, только смех – пустой, «без причины». Кстати, о проектах: передач о культуре русской речи как не было, так и нет, хотя рекомендации на заседании Комитета по государственной и культурной политике были адресованы всем основным телеканалам. Увы, риторическое изобретение требует таланта и вдохновения, а не копирования и клонирования.
– Как вы оцениваете положение национальных языковых культур в республиках России?
– Нам надо всем быть хорошими националистами, но никак не шовинистами. Националист любит свою культуру и понимает, что для её развития необходимы уважительные контакты с другими культурами и народами, а шовинист заботится о своей культуре в ущерб чужой. Это очень хорошая лакмусовая бумажка для проверки подлинности и разумности отношения к культуре – и своей, и чужой. Всё-таки мне кажется, что безумный период парада суверенитетов, когда каждый хотел отличиться и утвердить своё в ущерб «старшему брату», прошёл. Русская культура (в том числе языковая) была не только переимчивой, но и благоприимной, и другие народы всегда охотно шли к России, говорили на русском языке и никогда не чувствовали себя ущемлёнными. Эта способность всех любить, ценить, взаимообогащаться есть признак цивилизованности и, если угодно, русской цивилизации. Русский всегда уживался и будет уживаться с татарином, калмыком, бурятом, башкирцем – эта наша способность быть взаимообщительными сформирована всем нашим культурно-историческим опытом.
– Что же основное в языковой культуре?
– М-да, кажется, об основном и не поговорили… Главное – система ценностей: нравственных, интеллектуальных, эстетических. Новый информационный мир опасен своими соблазнами, например, ежегодно предлагается творить какие-либо инновации. Почему? Да потому, что сама техника к этому располагает. А культура, с одной стороны, консервативна и постоянна, с другой – требует творческого изобретения и новизны, но последние благотворны только тогда, когда основываются на нравственных и культурных ценностях. Так что вопрос – на чём основать здание языкового образования: на песке нововведений, который сдуется потоком ветра, или на камени культуры, иже стоял века и простоит ещё, если не творить под него подкопы?
Беседу вела Анастасия ЕРМАКОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: