ВСЁ-ТАКИ «МЕМФИС»

Бывший британский военный чиновник назвал даже марку торпеды, которой американцы потопили «Курск»

«Она утонула», – с ухмылкой отвечал много лет назад президент РФ Владимир Путин на вопрос популярнейшего американского телеведущего Ларри Кинга, который в эфире своей передачи поинтересовался, что же случилось с атомной подводной лодкой «Курск». Одна из самых современных на тот день субмарин отечественного флота, напомним, затонула 12 августа 2000 года в Баренцевом море в ста с лишним километрах от российского побережья. Все 118 членов экипажа корабля при этом погибли.

В день трагедии Владимир Путин, тогда еще только-только ставший президентом РФ, отдыхал в Сочи. Ему, конечно, доложили о случившемся, но прервать отпуск отсоветовали. Дескать, не барское это дело на каждый пустяк лично реагировать: назначена комиссия по расследованию происшествия, она-де во всем разберется... Лишь спустя пять дней загоревший Верховный главнокомандующий все же объявился на публике, до которой СМИ уже донесли многие обстоятельства трагедии.

Затем было длительное расследование, которое «пришло к выводу», что «Курск» затонул в результате взрыва собственной торпеды, за которым последовал взрыв других боезарядов корабля, после чего лодка получила такие повреждения, что спасти членов экипажа не было, дескать, уже никакой возможности. По сути, официальная версия лишь воспроизвела главный смысл путинских слов «она утонула»: не кто-то её утопил, а она сама утонула. Ну а затем, после объявления публике этого резюме проведенного расследования, сами материалы расследования были на десятилетия засекречены.

А ведь уже тогда, в ходе расследования, выяснились многие обстоятельства, которые опровергали официальную версию, в том числе её главный посыл – что «Курск», дескать, утонул «сам», а не по чьей-то злой воле. Многие эксперты уже тогда сходились во мнении, что «Курск» был потоплен американской подлодкой, выпустившей по ней торпеду.

И вот на днях, сообщает «Русский обозреватель», пришло новое подтверждение этой альтернативной версии. Бывший британский военный чиновник и инженер по торпедам Морис Стрэдлинг (бывший, кстати, ключевой фигурой в первоначальном расследовании) назвал даже марку торпеды, которой американцы потопили «Курск».

«По всей вероятности, «Курск» был потоплен американской торпедой МК-48», – сказал г-н Стрэдлинг, бывший член коллегии Британского министерства обороны. Редактор отдела Би-би-си Ник Фрэзер поспешил назвать это заявление «сплошным враньем» и отказался демонстрировать по британскому телевидению фильм французских документалистов «Курск – субмарина в тревожных водах», который уже привлек рекордную аудиторию – более 4 млн зрителей – на французском телевидении.

Ранее Би-би-си привлекало г-на Стрэдлинга как главного консультанта в своем документальном фильме 2001 года «Что потопило «Курск»?». Тогда он придерживался точки зрения, что затопление могло быть вызвано неисправностью устаревшей российской торпеды. Но сейчас Стрэдлинг, который также принимал участие в съемках французского документального фильма, заявил: «В то время, в 2001 году, фильм Би-би-си был вполне приемлемым с учетом тех фактов, которые нам тогда были известны, как мы их понимали, а тогда мы не представляли возможной причастности третьей стороны».

Новое объяснение причин затопления «Курска» основано на обнаруженном отверстии в боку судна и свидетельстве присутствия субмарин США в том же районе в то же самое время, когда «Курск» затонул. Во французском фильме есть кадры «Курска», поднятого из воды, где отчетливо видно круглое ровное отверстие в правом борту корабля. Причем края отверстия ясно загнуты внутрь судна, что согласуется с фактом атаки с внешней стороны субмарины. Американский военный источник во французском документальном фильме также заявляет, что такое отверстие является «фирменной» уликой воздействия американской торпеды МК-48, которая обладает способностью проходить как по маслу через обшивку судна благодаря специальному механизму на носу торпеды, который воспламеняет и расплавляет медь.

По версии французских документалистов, трагедия произошла, когда две американские подлодки, «Толедо» и «Мемфис», тайно отслеживали «Курск». Затем «Толедо» случайно столкнулся с «Курском», при этом российская субмарина открыла свои торпедные камеры, что повлекло за собой атаку со стороны «Мемфиса», который защищал поврежденный «Толедо» во время отступления последнего задним ходом.

Затем истинная причина потопления «Курска», утверждается в фильме, была скрыта путем дипломатической договоренности между тогдашними президентами двух стран Биллом Клинтоном и Владимиром Путиным. Сделка включала аннуляцию российского долга на сумму $10 млрд.

“Все русские” (vserusskie.ru)

 

РАЗБОР ПОЛЁТОВ ШЛЕМОВ

Если бы 6-го мая ВСЕ сражались так же яростно, как парни от национал-патриотов и «Левого фронта» – народ прошёл бы мост.

То, что колонну от станции метро «Октябрьская» изначально вели в ловушку, – было понятно с самого начала. Любая тактика по обходу кордонов приводила к одному и тому же большому минусу: колонна дробилась. Что и требуется всегда полицаям. Организаторы шествия, даже если они действительно хотели прорыва, не смогли придумать способа собрать колонну иначе, кроме как в согласованном месте и в согласованное время. Потому что других колонн – быстрых, мобильных, отчаянных в своей массе, тем более с богатым опытом уличных столкновений – у оппозиции нет. Приходится долго собираться, долго строиться и при виде агрессии со стороны силовиков долго настраиваться на борьбу. А такие долгие приготовления в несогласованном месте практически не реализуемы. Потому пришлось согласовывать заявку.

Но, возможно, ни о каком прорыве никто из организаторов и не думал. Всё же им было, что сказать людям: в садике Репина (на Болотной площади), куда по улице Димитрова (Большой Якиманке) шла колонна, планировалась сцена, звукоусиливающая аппаратура. Переход с «Болота» в центр, к площади 50-летия Октября (Манежной), где вечером должен был быть выражен протест против антинародной инаугурации, централизованно не планировался. Это могло происходить только спонтанно (и повсеместно). Чтоб этого не произошло сразу и массово – подступы к Большому Каменному мосту почти сразу после Водоотводного канала были перекрыты.

Вид большой массы полицаев послужил одной из причин наступления. Все, кто подходил к садику Репина не с целью послушать избитые речи, а с целью вовремя соединиться с теми, кто сразу двинулся в центр – все они, увидев «цепи кованные» противника, начинали остро ощущать носящийся в воздухе страх режима, и образ врага для них принимал наглядность. Может быть, в этом и была провокационная задумка: люди не уходили на Болотную, а останавливались напротив оцепления. Хотя часть людей, проведя агитацию, успела вернуться назад к станции метро «Октябрьская» и переехать в центр окольными путями (центральные станции метро всё равно были перекрыты).

Передовые активно настроенные отряды митингующих (вместе со случайными зеваками) собирались перед оцеплением и в итоге дождались, чтобы те, кто идёт за ними, упёрлись в их спины и стали продавливать первый рубеж обороны режима. Но организованности не было: упираясь в первые ряды, задние легко стали сползать в «Болото», и там, на правом фланге, не нашлось никого, кто смог бы остановить сползание. Возможно, многие поддерживали идею обязательно провести митинг – но тогда они должны были способствовать этому сползанию и призвать полицию расширить коридор оцепления в сторону площади, для чего ускорить (снять) досмотр при входе на площадь. Внятных предложений об этом не поступило. Все персоны с мегафонами, все лидеры, все ведущие в итоге стояли на стыке головы колонны и полицейской цепи. И отдавали весьма странные команды.

Первое громкое указание, исходящее одинаково и от Удальцова (левые), и от Белова (националисты) на этапе противостояния, было: «Садиться!». Людям предложили сесть на асфальт, тем самым демонстрируя, что они не уйдут. Указание неправильное. Не хотелось большинству садиться, так же как и не хотелось уже двигаться в сторону митинга. Все активисты уже поняли: митинга толком не будет. Началось.

Среди людей были и бывшие военные, и опытные демонстранты, и участники кровавых событий 90-х. Это публика осторожная: никто не взял на себя смелость, не имея чётких сведений о собственных силах, давать старт прорыву. Но все возможные команды для обеспечения безопасности масс были отданы. Ведущие известной передачи «На самом деле» Краснов и Смирнов деликатно, даже с иронией, но доходчиво пояснили, что нелепо садиться на асфальт (сидящий человек занимает больше места в толчее и скорее травмируется при давке). Были отодвинуты назад (втянуты в строй) женщины, школьники, пожилые протестанты и вечно мешающиеся под ногами сотрудники СМИ. Людям неоднократно напоминали, что надо сцепляться локтями и не забывать смотреть под ноги. Но общие команды воспринимались не всеми. Стало ясно, что ни у одного лидера не хватает авторитета, чтобы осуществлять общее руководство. Толпа концентрировалась малыми группами, в каждой из которой были свои малые лидеры. Они и решали оперативно, что делать.

Представители силовиков смотрели на всё это с безмолвной готовностью бодаться с народом и не собирались ничего подсказывать ни массам в целом, ни лидерам масс. Только тупые крики «Отойти!» через мегафон из-за оцепления. И ни одного переговорщика. Ни одного командира, кто попытался бы обезопасить напиравшие массы. Зато со стороны наступавших исполнять эту роль радостно прибежала парочка партийных «депутатов», вроде как от «справедросов». Их неадекватные требования расступиться, размахивание «корочками» позабавило, но быстро надоело. Невостребованные клоуны сползли на правый фланг.

На площади в этом время кто-то выступал, но людям перед сценой не сразу сообщили о происходящем столпотворении. Можно было бы попросить людей подтянуться к сцене и освободить участок при входе на площадь, чтобы снизить давку. Можно было, напротив, призвать граждан отойти от ограждения канала, пройти через газоны и обеспечить надёжную защиту с тыла правому флангу для своевременной эвакуации тех, кто через несколько минут оказался жертвой противоправных действий силовиков. Ни того, ни другого не произошло. Людей отправили помогать горе-лидерам, и спешащие с площади обратным путём через рамки столкнулись с теми, кто эти рамки проходил. Тем самым движение на площадь окончательно остановилось. Колонна встала и добрала назад только что сброшенную людскую массу.

Спустя небольшое время критическая масса желающих двигаться вперёд быстро наросла, и колонна стала сминать первые ряды полицаев. Не было сцепки на протяжении всего фронта колонны, поэтому прорывы произошли в нескольких местах, колонна разделилась на ручейки, и на каждый ручеёк бросились отдельные группы боевиков режима. Передовых прорвавшихся, отделившихся от колонны, стали хватать и тащить в автобусы (автозаки). За них сперва даже некому было вступиться. Почти сразу (судя по крикам) утащили Удальцова, вроде как Навального, ещё каких-то медийных персон. Прорвавшиеся демонстранты не знали, что делать дальше, крутились на месте, не соединяли свои силы, не возвращались к основной массе. Цепи силовиков стали организованно смыкаться и разделять передовых прорвавшихся и основную массу. И так несколько раз.

Если колонна плохо разрывалась на части, отдельные группы ОМОНовцев собирались поплотней и бросались в гущу наступавших, чтобы либо оторвать и схватить кого-то, либо хотя бы разорвать наступающие ряды. Ими использовались огнетушители на аммиачной основе: выхлоп немедленно воздействовал на слизистую, вызывал усиленный безостановочный кашель, глаза слезились, в носоглотке першило. Хочется надеяться, что мерзавец, который это придумал, проводил испытания на своих детях.

Полицаев стали отталкивать флагштоками знамён, палками, в пятнистую массу полетели куски асфальта, камни. Первоначально бойцы реагировали на это бессистемно и почему-то стали кидать камни и палки обратно, в наступавших. При этом разрывы в их рядах увеличились. В них прошло довольно много неагрессивных граждан, принявшихся оказывать помощь схваченным и травмированным. Эти же граждане возмущённо обращались к старшим по званию силовикам с просьбой прекратить переброску опасными предметами и обеспечить медицинскую помощь раненым нападавшим. Силовики были глухи и слепы, занятые разбиением и вязкой. Cпокойно стоявшие секретные сотрудники и прочие силовые наблюдатели также не внимали подобным просьбам. Людей в белых халатах так никто и не увидел. Заступников и раненых наравне со всеми тащили в автозаки. Но вскоре ОМОН стал выносить с поля столкновения камни и флагштоки.

В это время огромная масса народа облепила заборы, бордюры, фонари, ограждения набережной. Они смотрели, многие снимали – но больше ничего не делали. Некоторые попадали под горячую руку полицейских. Этими зрителями тем более никто не руководил. Они отступали, когда рядом растекались аммиачные облака или когда их начинали отрывать от ограждений силовики. Переходили на безопасные позиции и продолжали наблюдать. СМИ среди них также были, но большинство независимых операторов крутилось в самой гуще событий. А вот иностранные корреспонденты и сотрудники федеральных каналов держались на предельно безопасном расстоянии, выбирали широкие планы и на их фоне зачитывали подготовленные тексты, некоторые прямо с распечаток.

Трагический момент столкновения: какой-то ОМОНовец, без разбора сбивающий с ног всех, кто попадался на пути его отступления, жёстко приложил не успевшего увернуться парня. Удар был нацелен в лицо, но ввиду малого роста бойца смазался в висок. Недостаток силы компенсировался жёсткостью закреплённой на руке защиты. Парень упал и перестал подавать признаки жизни. Всколыхнувшуюся волну озлобления и агрессии можно было почувствовать кожей. Потому другой полицай, попытавшийся проверить признаки жизни парня, живо убрался подобру-поздорову, опасаясь отвечать за дело рук сослуживца. Спустя короткое время вместо медиков примчался усиленный пятнистый отряд, разогнал сгрудившихся вокруг упавшего людей и уволок пострадавшего, даже не зафиксировав ему шею.

Отношения между слугами режима и народом быстро накалились. Отбившихся от «стада» бойцов отдельные граждане были готовы просто растерзать на месте. Но всегда находился кто-то, кто вступался и просил отпустить «солдатика». С таких «солдатиков» просто срывали шлемы, бронежилеты, амуницию и пинками отправляли к «своим». Под шлемами оказывались испуганные человеческие глаза. Иногда налитые кровью, а иногда залитые. Шлемы летели в реку. И жаль, что пустые. Тупой пыл силовиков давно пора охладить. Валяться на асфальте без признаков жизни должны не русские парни, а безумные услужливые генералы и полковники. Против них и их окружения нужно направлять концентрированные удары сопротивления. А рядовые ОМОНовцы потом как-нибудь выплывут. Чай, не сахарные.

Разбиение демонстрантов на группы продолжалось. И чем дальше, тем более жёстко действовали ОМОНовцы, осмелевшие от недостатка сопротивления. Явно задача ставилась очистить площадь от всех граждан. Автозаки наполнялись до тех пор, пока район не опустел полностью. К концу столкновения на площади и вблизи неё хватали уже просто зевак и случайных прохожих. Пострадали многие операторы независимых СМИ.

Чуть погодя националисты, как обещали, собрались в метро в центре столицы, чтобы выйти как можно ближе к Манежке. Им перекрыли выходы со станции, но группа из полусотни граждан смогла прорваться наверх. Там уже силы были явно неравны: несмотря на слаженность действий, всю группу разбили на части и в итоге все были задержаны. На площади Свердлова (Театральной), через которую планировали идти националисты, руководство силовиков вело себя просто неадекватно: все без разбора выходящие из метро и идущие к площади, вне зависимости от возраста и внешнего вида, препровождались в автозаки. К возмущающимся и напоминающим о конституционных правах немедленно применялась сила. Пострадало много пожилых москвичей, семейных пар, туристов.

Обещанные тысячи несогласных граждан и бывших силовиков из регионов и ближайших к столице городов, заявлявших о своей готовности к сопротивлению, то ли не доехали до столицы, то ли так и не смогли собраться в центре. Остаток дня вблизи центральных площадей Москвы доводилось встречать небольшие отряды Народного ополчения им. Минина и Пожарского, сторонников полковников Квачкова и Хабарова, более или менее известных участников различных националистических и либеральных движений. Всех известных левых, видимо, повязали ещё на площади. Количество силовиков всех мастей в столице зашкаливало. Как и ненависть народа к их руководству.

Ночью задержанным оказывали помощь, привозили воду, продукты язвенникам, необходимые медикаменты. Позже освобождённых забирали из ОВД, развозили по домам, обеспечивали ночлег приезжим. Стоит отметить, что здесь разные крылья гражданского протестного движения проявляли высокий уровень взаимовыручки.

Те, кто в ОВД послушал провокаторов (а их присутствие на некоторых участках и в некоторых протестных группах стало нормой) и подписал обязательство явиться в суд, не внёс замечаний в протокол – отпускались весьма быстро. Но им ещё придётся отсидеть свои сутки. Те, кто знал, что ни в чём не виноват, что оперативная съёмка не зафиксировала ни одного нарушения с их стороны, и потому отказывались предъявлять документы, подписывать что-либо – сидели до утра, в нарушение всех норм права (обычно достаточно сообщить ФИО и год рождения, чтобы база данных выдала и паспортные данные с фото, и место жительства). Однако стойкость вызывает уважение – и уставшие от беспредела сотрудники отделений в итоге выпускали таких задержанных, составляя для отвода глаз липовый протокол, подписанный нанятыми понятыми, который уничтожался, как только людей выпускали на свободу. Тех, кто и в отделениях продолжал вести себя агрессивно, оказывал сопротивление – запирали до суда в «обезьянники». Всего за эти дни задержанных оказалось около 1000 человек, поэтому некоторые автозаки часами катались между ОВД, выясняя, в каких участках ещё есть место. За это время не известно ни одного случая, чтобы задержанного отпустили спустя установленные законом три часа после задержания. Только не ранее, чем за полночь. Также неизвестно, чтобы на кого-то протокол о нарушении составили на месте задержания: людей везли в участок, так и не сообщив официально, за что именно. Одного этого достаточно, чтобы с позором выгнать Нургалиева со своей должности с лишением права ношения формы. Хотя это надо было сделать со всем руководством силовиков ещё после Приморского позора.

Аналогичная картина в столице была и на следующий день. Путинскую клятву на крови (на пропитанной кровью Конституции-93) пришлось переносить на более раннее время. По центру столицы разъезжали обиженные толстопузы и ж…лизы, которых об этом не предупредили, а после отказались впускать. Все обочины были уставлены элементами ограждений, барьерами. Вдоль дорог с малыми интервалами кучковались группы полицаев, патрульных, сексотов, стукачей и наёмников из прорежимных движений. Фальшивые улыбки, испуганные глаза, проверка документов у подозрительных граждан, которые выглядят слишком независимо, или просто смело, или, не дай Бог, иронично относятся к увиденному. Раздача любых листовок – гарантия продолжительной беседы с высокими чинами, а то и лишение свободы. В ответ на завязывание разговора со старшими офицерами МВД по инициативе граждан – молчание, а зачастую и агрессивный отказ беседовать. Трусы!

Слабый человек, даже одетый в форму и при оружии, остаётся слабым. Если ты в органах не ради защиты сограждан, а ради «прикосновения» к «власти», к чему-то сильному – ты будешь до последнего радостно обманываться, будто совершаешь великий подвиг: защищаешь систему, режим, строй, служишь закону… Но при этом не будешь служить народу. И никогда не захочешь знать, кто и с какой целью на самом деле придумал этот закон и заставил его принять тех, кого народ не выбирал. И уж тем более не захочешь отвечать за свои действия перед теми, на кого тебе было приказано поднять руку. Служба народу – это сложно и непонятно, так как приходиться слушать совесть. Легче служить двум «батяням»: комбату и банкомату. Вот какой взгляд на службу Родине породила собственная многолетняя безответственная служба наших «народных избранников». «Избранников», чью работу под страхом обвинения в экстремизме они же сами и запретили нам оценивать. Но обратную связь с народом невозможно прервать раз и навсегда. И чем дольше эта связь восстанавливается – тем больше она похожа на петлю.

Внешний вид центра сердца нашей Родины все эти дни прямо указывает на свершившуюся оккупацию: войска-войска-войска. Если ВВП хотелось по-человечески отпраздновать победу своего насилия над народом, то патриоты могут быть спокойны: этого не получилось. Если же именно так режим теперь и хочет проводить праздничные для него даты –это не человеческий режим.

В целом произошедшее столкновение показало, что значительно вырос процент людей, кто не просто перестал считать полицаев неприкосновенными, а готов уничтожать при первом же проявлении агрессии с их стороны. Люди легко поддавались эмоциям, заведомо видя в одетых в форму не охранников правопорядка, а продавшихся (или проданных своим начальством) предателей Отечества, поднявших руку на кормящий их народ. Отсутствие возможности результативно выразить законными способами протест против политики заново «избранного президента» привело к ощущению безысходности, для выхода из которого любой человек рано или поздно принимает радикальное решение. Вполне вероятно, что цель «команды» Путина и его цепных силовиков именно в этом и заключается: заставить граждан нашей страны сражаться друг с другом, развязать гражданскую войну. Если это так – членов этой «команды» будет правильней уничтожить, не пытаясь арестовать: пусть это будет менее «демократично», но тогда гарантировано, что они не успеют принести больший вред России.

Отныне мы живём не только без легальной Думы, но и без легального президента. Степень соблюдения законности в таком случае - личное дело каждого гражданина.

Смерть оккупантам! Власть на Суд народа!

К. Барабаш, igpr.ru