УНИКАЛЬНЫЙ КОТ ЙОСЯ

Евреи должны искать не правоту в жизни,

а быть сообразительными.

Берл Лазар,

Главный раввин России,

основатель Федерации еврейских общин России

Посмотрите на моего кота.

Он не знает, какая власть в стране.

Чем я хуже него?

Иосиф Бродский

Его жизнь была поистине уникальной. Нет, не тем, что он всю жизнь прожил, паразитируя в обществе. Таких уникумов в нашей жизни хватает. И не тем, что паразитизм он ввёл в жизненный принцип, представляя его как право личности на свободу. Уникальность его жизни состояла в том, что за этот откровенный блеф он получил Нобелевскую премию. В истории присвоения Нобелевских премий были курьёзы, когда, например, первый и последний президент Советского Союза, Горбачёв, получил её за борьбу за мир, развязав на территории своей страны междоусобные и межнациональные войны, которые привели к гибели страны. Был случай, когда американский президент Обама получил её не за какие-то достижения, а только лишь за благие намерения их достигнуть. Но получить премию за нечто, чего не было, нет, не будет и не может быть – действительно уникальный случай. Кто же он, этот уникальный нобелиат? Это Иосиф Бродский. Еврей, который всю свою жизнь представлялся русским поэтом.

Он родился в самый благодатный год сталинского периода советской истории. Год, в котором тяжкие труды советского народа, наконец, начали давать свои плоды. Забитая, лапотная страна стала превращаться в ведущую мировую индустриальную державу. Веками подверженная периодическому голодомору, она стала страной продуктового изобилия. Некогда забитый, поголовно неграмотный народ стал поголовно грамотным. В стране появилась своя, взращённая Советской властью интеллигенция. Вот в такой нарождающейся интеллигентной семье фотографа и бухгалтера, в благодатный 1940 год, 24 мая, родился Иосиф Бродский, один из 85 000, родившихся в тот год в Ленинграде младенцев. Родился будущий нобелиат, будущий совладелец ресторана в Нью-Йорке, будущий преподаватель в американских университетах, несмотря на своё низкое, всего лишь семиклассное образование.

Счастливые родители назвали своего младенца Иосифом. Подруга и биограф Иосифа Бродского, Людмила Штерн, называет его в своих воспоминаниях уменьшительным именем Ося. Имя Иосиф - древнееврейское имя, но распространено у многих христианских народов. Его уменьшительная форма – Йося. Именно Йося, а не Ося. Ося это уменьшительная форма чисто русского имени Остап. Хотя имя Остап и произошло путём трансформации на русский лад имени Иосиф, это всё же другое имя, русское имя. Затронув имя уникального кота, неплохо было бы разобраться с его фамилией.

Фамилия уникального кота, вполне возможно, не происходит от его предков. В дореволюционной России чуть ли не половина евреев носили фамилию Рабинович. Столько же было Абрамовичей. В конце девятнадцатого века и в начале двадцатого разбогатевшие российские евреи стремились изменить свою фамилию. В смутные времена Первой мировой войны, а затем революций и Гражданской войны процесс перелицовки Рабиновичей и Абрамовичей стал носить повальный характер. Российские евреи стали присваивать себе броские и благозвучные фамилии. Так, на основе русских фамилий Иванов, Петров, Максимов и т.д. они присваивали себе фамилии Ивановский, Петровский, Максимовский и т.д. Часто они брали фамилию по названию населённого пункта, откуда были родом. Так, например, выходцы из еврейского города Слоним, что неподалеку от Гродно, присваивали фамилию Слонимский, от древнего русского города Касимов, что на Рязанщине, евреи брали фамилию Касимовский и т.д. Вполне возможно, фамилия Бродский произошла от местечка Броды, что на Львовщине. Гений русской поэзии, Пушкин, не просто интересовался, а изучал свою фамильную родословную. Он гордился древним родом Пушкиных. Гения нобелевской поэзии, еврея Бродского, не интересовала его фамильная родословная. Более того, он всю жизнь старался дистанцироваться от своих предков, называя себя русским поэтом.

Равнодушное, даже наплевательское отношение Йоси к истории своих предков породило такое же отношение к ней его многочисленных биографов - бродсковедов. Только этим можно объяснить, например, полное отсутствие в биографиях Йоси информации о том, каким образом семейство Бродских появилось в Ленинграде. А ведь наверняка это было связано с важнейшим для российских евреев событием - отменой Советской властью всех царских законов об осёдлости евреев, ограничивавших места их проживания. Воспользовавшись этим, они стали расселяться в городах, стремясь устроиться в крупных центрах. Местечки, в которых до Советской власти компактно проживали евреи, обезлюдили. Только за одно это евреи должны быть благодарны Советской власти. Но, видимо, нет компоненты благодарности в еврейской морали. Наверняка именно данные евреям Советской властью права позволили семейству Бродских обосноваться в Ленинграде, выбравшись из местечковой дыры. В благодарность за это отпрыск этого семейства, Йося, стал активным её хулителем.

Биографы Бродского практически ничего не говорят о его детских и школьных годах, хотя время это было для всех граждан нашей страны очень сложным и судьбоносным. Это были страшные годы войны и послевоенной разрухи. Почему же такое умалчивание? Сам Бродский объяснял так: «Русские не придают детству большого значения. Я, по крайней мере, не придаю. Обычное детство. Я не думаю, что детские впечатления играют важную роль в дальнейшем развитии». Странное, непонятное объяснение. Неужели в детские и школьные годы у Йоси не происходили события, воспоминания о которых были бы ему дороги? Ответ на этот вопрос надо искать в особенностях быта в еврейских семьях.

Принцип воспитания в среднестатистической русской семье в советское время был прост - лишь бы учился да дома не баловался. Во всём остальном у ребёнка была полная свобода действий. Помню, бывало, мы допоздна гасали по улицам, играли в забытую сегодня лапту, ловитки, жмурки и другие игры. В учебе своего ребенка родители полностью полагались на школу. Благо, в отличие от нынешних российских школ, предоставляющих лишь услуги по преподаванию, в советских школах огромное внимание уделялось воспитанию в школьниках чувства справедливости, честности, уважения к окружающим. А как обстояло с воспитанием в еврейских семьях?

В малодетных, как правило, еврейских семьях за чадом с рождения устанавливалась неусыпная опека. Папа, мама, бабушки и дедушки, стройные ряды дядюшек и тетушек буквально следили за каждым движением своего отпрыска. До четырёх-пяти лет ребенку позволялось всё, исполнялись все его прихоти. В народе бытовала даже шутка: «Мойша, ты что не видишь, что ребенок хочет разбить лампочку? – говорит мужу возмущённая жена. - Дай ему палку. На, Зяма, бей лампочку». В младших классах школы в свободное время еврейские дети еще выходили гулять с остальными. Но в старших классах это становилось всё реже и реже. Причина такого поведения заключалась в традиционно насаждаемой в еврейских семьях морали, что все неевреи это враждебные к евреям антисемиты, при этом ребёнку буквально вдалбливалось понятие о евреях, как богом избранной нации, а обо всех вокруг, как о презренных гоях. Такое представление - многовековая национальная черта евреев, воспринимаемая ими с молоком матери. Взращённые в атмосфере боязни и одновременно тайного, тщательно скрываемого презрения к окружающим, евреи живут обособленным кланом, точнее кагалом. Лазарь Каганович, еврей по национальности, один из ведущих руководителей Коммунистической партии и Советского государства, писал в своих «Памятных записках»: «Евреи всегда мутят воду, потому что они меньше зависят от традиций страны и больше поддерживают узы с зарубежными сородичами». Известный французский писатель, Марсель Пруст называл еврейскую среду убогой. Вот в такой среде рос юный Йося, поэтому и не хотел о ней вспоминать, оправдывая тем, что «русские не придают детству большого значения». Чушь. Русские любят вспоминать своё беззаботное, раскрепощённое от условностей детство. Естественно, юный Йося не мог не видеть различия атмосферы быта в своей семье и в русских семьях. И это различие было не в пользу его еврейского быта. Полагаю, его тяготило убожество такого быта. О чём он не хотел вспоминать.

В семидесятилетний юбилей со дня рождения Бродского по телеканалу НТВ был показан о нём фильм «Точка невозврата», в котором его подруга, Людмила Штерн, начинает биографию Бродского с траурных дней смерти Сталина, с 1953 года. Вот что она говорит об этих днях: «В школе учительница заставила всех стать на колени и оплакивать вождя. Одноклассники всхлипывали, а Иосиф даже не понимал, почему должен грустить. Когда Йося вернулся домой, в кухне их коммунальной квартиры плакала мама. И вдруг самый близкий Йосе человек дал понять, что ничего страшного не произошло. Это был отец, Александр Иванович. Он подмигнул сыну. Жизнь продолжается. С этого дня Йося будет делать наперекор советским правилам». Мерзкое по своей наглой и глупой лжи высказывание. Оно рассчитано на незнание тех лет современным поколением, взращённым на помоях антисоветчины. В дореволюционной России стояние на коленях практиковалось в быту в двух случаях: в церковных обрядах, как форма преклонения перед богом, и в виде наказания человека, как форма физического насилия над ним. В обоих случаях это была форма унижения личности. Только в первом случае человек сам подвергал себя такому унижению, преклоняясь перед ликом божьим на иконе, а во втором это было прямое издевательство над ним окружающих. В советских школах стояния на коленях школьниками просто не могло быть. Во-первых, они были атеистичны, поэтому элементы церковных обрядов в них были невозможны. Во-вторых, любые физические наказания школьников, любые унизительные действия по отношению к ним в советских школах были категорически запрещены. Они были совершенно невозможны. Это не соответствовало советской идеологии, советской морали. Учителю советской школы даже в голову не могло прийти заставить учеников стать на колени. Безудержная лживость ради охаивания советского времени - естественное поведение еврейки Штерн.

Я хорошо помню те траурные дни похорон Сталина. Страну охватила не инициируемая властью, а реальная всеобщая скорбь. Даже взрослые мужчины плакали, не скрывая скупых мужских слёз. Такой неподдельной, всенародной скорби больше мне никогда не приходилось видеть. Да более её никогда и не будет с нынешними руководящими пигмеями. Что там сегодня ни говорят, но Сталин пользовался неподдельной всеобщей любовью народа. Как говорил Шолохов: «Был культ личности, но была и личность». Это факт. Но факт и то, что в малочисленной еврейской среде, составлявшей чуть более двух процентов населения Советского Союза, смерть Сталина не вызвала скорбь. Воспитанные в духе почтения только к своей, как они считают, богом избранной нации, любые события в стране для евреев – это всего лишь события в стране проживания. В лучшем случае, они не живут интересами страны, а в худшем, как говорил Каганович, мутят воду. В еврейской среде всегда действуют сионистские подпольные организации, которые в Советском Союзе насаждали в ней антисоветизм. После войны в еврейской среде широко действовало движение по созданию отдельной еврейской республики в Крыму. Сталин в категорической форме отверг домогательство евреев отдать им Крым, что не вызвало, мягко говоря, любви к нему среди евреев. Нет, евреи, в своей основной массе, не скорбели о смерти Сталина, а в тайне злорадствовали. Нет, не доступно богом избранному племени чувство благодарности. Очень быстро это племя забыло о том, что в годы Второй мировой войны Сталин осуществлял реальные, практические действия по спасению евреев от уничтожения фашистами. Моя мать, пережившая первую, девятидневную немецкую оккупацию Ростова-на-Дону, вспоминала о своём разговоре с сослуживцем по работе, евреем, который произошёл за считанные дни до оккупации. Она спросила его о том, почему он не эвакуируется с семьёй, не воспользуется данным евреям преимущественным правом выезда на восток, так как немцы их расстреливали, на что тот ответил, что это, мол, советская пропаганда, а немцы евреев не расстреливают. За свою недоверчивость советским властям еврей и его семья поплатились жизнью. Они не воспользовались помощью Советской власти, руководимой Сталиным, в спасении от расстрела евреев. Где, в какой стране в период Второй мировой войны власти так же заботились о спасении евреев? Только за одно это евреи должны были воздвигнуть Сталину памятник до небес. Если же учесть, что Советская Армия под командованием Сталина сломала фашистский хребет и спасла этим самым евреев от полного уничтожения, то признательности к нему у евреев не должно иметь границ. Это неблагодарное племя быстро забыло о том, что именно Сталин был одним из инициаторов по созданию государства Израиль. Но вернёмся к нашему герою, Йосе.

Повествуя о юношеских годах Йоси, Людмила Штерн утверждает, что в 15 лет он бросил школу только потому, что «он совершенно не выносил ту советскую дребедень, которую в уши ему вкладывали». А «вкладывали» ему химию, физику, математику. Это что, советская дребедень? Чтобы признать юному Йосе «дребеденью» знания, которые давались на уроках русского языка, литературы и истории, ему необходимо было иметь представление об альтернативном преподавании этих предметов. Имел ли он такую возможность? Нет. Поэтому все разговоры о том, что юный Йося бросил школу, пойдя «наперекор советским правилам», являются чистейшей выдумкой. Но почему же он всё-таки бросил школу?

В Советском Союзе в те годы существовали семилетки. После окончания семи классов школьники получали свидетельства о семилетнем образовании. Они получали выбор: или продолжить учиться в школе до получения аттестата зрелости, или поступить учиться в техникум, или учиться в ремесленном училище и получить рабочую специальность, или пойти сразу работать. Было вполне обыденным явлением, когда выпускники семилеток выбирали последнее. Они шли работать, начиная свою трудовую деятельность учениками токарей, фрезеровщиков, электриков, слесарей. Я, например, бросив школу после восьмого класса, начал свою трудовую деятельность учеником электрика. Тысячи четырнадцатилетних подростков обоего пола составляли, как тогда говорилось, армию трудовых резервов и это не считалось чем-то необычным. Юный Йося поступил так же, как и многие окружающие его сверстники.

Но всё же решение Йоси бросить школу и пойти работать было крайне необычным. Необычность заключалась в том, что такое решение принял юноша из еврейской семьи. Если же учесть, что он бросил школу не после окончания семилетки, а уже учась в восьмом классе, т.е. после принятого ранее решения получить полное среднее образование, то его поступок становится ещё более необычным. В еврейских семьях по тем временам судьбу чад, как правило, решали только родители, опекая своих чад пока те, по их мнению, не выйдут в люди, т.е. окончат институт. В атмосфере насаждения в еврейских семьях морали, что все вокруг враждебные к ним антисемиты, еврейским родителям легче было держать в узде своих чад, заставляя их буквально корпеть над учебниками. В учебе чада участвовала вся семья. Как результат, евреи по окончании школы имели в среднем более прочные знания, им легче было поступить в ВУЗ. Решение юного Йоси бросить школу не соответствовало традиционному поведению еврейских юношей. Единственным объяснением этого является только то, что между ним и родителями существовал серьёзный конфликт. Юный Йося действовал наперекор своим родителям, откровенно не желая учиться вообще.

Но, может быть, не желая учиться, Йося пожелал работать? Ни в коей мере! Работать Йося тоже не желал, поменяв за короткое время множество работ. И это в то время, когда принятие подростка на работу было непростым делом. Необходимо было не только согласие родителей, но и местных исполнительных комитетов, а при увольнении подростка, даже по собственному желанию, в обязательном порядке участвовали социальные службы, отделы народного образования, общественные и партийные организации. Поэтому руководители предприятий с большой неохотой принимали подростков на работу. И при такой мороке юный Йося умудрялся менять места работы как перчатки. Так могло быть только в одном случае - когда подросток был неисправимым нарушителем трудовой дисциплины, не желал работать, прогуливал, не выполнял производственных заданий. Короче, был откровенным лоботрясом. Не Йося самостоятельно менял работу, а от него избавлялись. Не Йося выбирал очередную работу, а комиссия по делам несовершеннолетних, существовавшая при местных исполкомах, своим решением насильно навязывало лоботряса очередному предприятию. Это сегодня бесцельно шатающийся юнец никому не нужен – ни обществу, ни государству. В советское же время такие юнцы становились объектом пристального внимания и общественных организаций, и государственных органов, не давая им свихнуться и пополнить уголовный мир. Плотная опёка советской системой юного лоботряса Йоси не позволила ему свихнуться. Она сохранила его для еврейского кагала, сварганившего из него в последствии нобелиата. Казалось бы, мировой еврейский кагал должен быть благодарен советской педагогической системе, сохранившей для него это чудо.

Библиографы Бродского хором утверждают, что юный Йося бросил школу, избрав для себя путь самообразования, хотя доказательств этого у них нет никаких, кроме высказываний самого уже зрелого Бродского. «Начиналось это как накопление знаний, - пытается он придать своей ребяческой глупости хотя бы видимость разумности, - но превратилось в самое важное занятие, ради которого можно пожертвовать всем. Книги стали первой и единственной реальностью». Биограф Кривомазов А.Н. утверждает, что Бродский «поступил работать на военный завод фрезеровщиком, выбрав для себя самообразование, главным образом, многочтение». Но может ли многочтение стать формой самообразования? Особенно у четырнадцатилетнего юноши? Естественно, нет! Самообразование возможно при систематизированном самостоятельном изучении (а не чтении) литературы по избранной тематике. Была ли такая избранная тематика у бросившего школу четырнадцатилетнего Йоси? Не была! Она появилась у него значительно позднее, когда он серьёзно занялся техникой стихосложения. Нет, школу он бросил не из-за того, что избрал для себя путь самообразования. Причину, скорее всего, надо искать в капризе упрямого ребёнка, который действовал как недоросль Фонвизина: «Не хочу учиться, а хочу жениться». Но такая простая и очевидная причина не подходит для биографов Йоси, поскольку из лоботряса и бездельника они лепят образ гения.

Биографы создают из юного Йоси образ уникально влюблённого в чтение юношу. Наверное, так оно и было. Но в те годы тяга к чтению не была уникальным явлением в юношеской среде. Любовь к чтению было обыденным, даже повальным явлением в те годы. Большая сеть совершенно бесплатных и полностью для всех доступных городских, районных и школьных библиотек способствовали этому. Юноши и девушки, не посещающие библиотеки, были скорее исключением из правил. Уникальной и неповторимой была атмосфера этих библиотек. Доступ к книжным полкам был совершенно свободным. Помню, выбрав себе три-четыре книги для чтения дома, я нёс их библиотекарю, чтобы записать в свою карточку, и библиотекарь, как правило, мне говорила: «Э, мальчик, что-то ты выбрал одни приключения, детективы и фантастику. Нет, так не пойдёт. Возьми-ка и книги для расширения кругозора», - и подавала мне книги о географических открытиях и путешествиях, о природе или исторические мемуары. Мы буквально зачитывались Джеком Лондоном, Марком Твеном, Майн Ридом, Жюль Верном, Гербертом Уэлсом, Алексеем Толстым, Александром Беляевым и т.д. Этот список можно продолжать, образно говоря, до бесконечности. Но, зачитываясь художественной литературой, никому и в голову не приходило в угоду своему увлечению бросить школу. Иной раз, зачитавшись, приходилось идти в школу с невыученными уроками, но и только. Юный Йося решил бросить школу. Любовь к чтению приняла у него явно утрированные, нездоровые формы.

Евгений ИВАНЬКО, кандидат технических наук

(Продолжение следует)

 

РАССТАВИМ ВСЕ ТОЧКИ НАД «Ё»

Российский пенсионер Виктор Чумаков уже пятнадцать лет борется за спасение буквы “ё”, пишет французское издание La Croix. Как напоминает газета, в русском языке точки над “ё” необязательны, хотя произношение седьмой буквы алфавита отличается от произношения шестой, более распространённой “е”. При этом неправильно написанная буква может создать человеку множество проблем.

“Мы - единственная страна, у которой 103 орфографических ошибки в Конституции!” - восклицает “главный ёфикатор” России. По его мнению, проблема буквы “ё” является очень важным политическим вопросом. В 1995 году Виктор Чумаков написал свою первую книгу и был шокирован, когда издатель предложил ему убрать из текста все “ё”. “Тогда я понял, что должен этим заняться”, - цитирует активиста InoPressa.

По мнению Чумакова, речь идет об уважении к русскому языку и стремлении избежать путаницы. 77-летний пенсионер одерживает победу за победой: вышли уже четыре книжки, посвящённые букве “ё”, многие газеты стали печатать “ё”, парламентская комиссия по русскому языку три года назад опубликовала указ об обязательном использовании “ё” в паспортах.

Но есть и такие, кто до сих пор сопротивляется, в частности “Российская газета”. “Публикуя законы, они автоматически убирают все “ё” с помощью компьютерной программы!” - возмущается Чумаков.

“Золотой век” буквы ё пришелся на 1942-1953 годы благодаря могущественному покровителю двух точек - Иосифу Сталину, продолжает газета. По словам Чумакова, во время войны “Правда” стала использовать “ё”, потому что Сталин хотел избежать военных ошибок.

После смерти Сталина буква вновь оказалась в опале. Только некоторые авторы, в том числе Александр Солженицын, всегда настаивали, чтобы при публикации их текстов всегда использовалась трема.

Проблемы из-за точек над «Ё» грозят 4% россиян

Противники “ё”, по словам ведущей программы “Говорим по-русски” радиостанции “Эхо Москвы” Марины Королёвой, руководствуются эстетическими соображениями и ленью. Но фамилии примерно 4% россиян пишутся с “ё”, и иногда две точки становятся причиной долгих тяжб с чиновниками.

Так, в 2009 году отсутствие точек в паспорте помешало калининградцу Владимиру Ежикову получить наследство. Так как паспорт мужчины был оформлен на фамилию “Ежиков”, а в свидетельстве о рождении указано “Ёжиков”, необходимо было доказать, что это документы одного и того же человека.

Вопиющий случай произошел в 2008 году в Перми, где женщину-инвалида из-за отсутствия двух точек в паспорте лишили гражданства. В 2000 году, когда Татьяна Тетёркина меняла паспорт в связи с двадцатилетием, чиновники переименовали ее в “Тетеркину” - на клавиатуре компьютера просто не нашлось буквы “ё”. Спустя восемь лет у нее возникли сложности при попытке зарегистрировать новорожденного сына, а в ФМС от женщины потребовали доказать, что она гражданка России.

Между тем буква “ё” содержится в более чем 12,5 тысячи слов, в не менее чем в 2,5 тысячи фамилий граждан России и СССР, в тысячах географических названий России и мира. Игнорирование этой буквы часто приводит к непониманию, искажению русских слов.

Примечательно, что в 2007 году в Ульяновске, рядом с библиотекой имени Николая Карамзина (1766-1826) - одного из изобретателей “ё” был открыт памятник этой букве. А в начале 2007 года губернатор области выступил с инициативой к СМИ Ульяновской области и чиновникам печатать букву во всех документах и изданиях.

Из истории буквы «ё»

Отметим, буква “ё” появилась в русской письменности, как считают, благодаря директору Петербургской академии наук княгине Екатерине Романовне Дашковой. На одном из первых заседаний Российской академии 29 ноября (18 ноября по старому стилю) 1783 года, которое проходило в ее доме, княгиня указала академикам, что неверно употреблять две буквы для обозначения одного звука (ранее писалось “io”). Дашкова предложила использовать новую букву “ё” “для выражения слов и выговоров, с сего согласия начинающихся, как матiорый, iолка, iож”.

Известной буква “ё” стала благодаря Николаю Михайловичу Карамзину, в связи с чем он часто (даже в таких авторитетных источниках, как “Большая советская энциклопедия”) ошибочно указывается её автором. В 1796 году, в первой книжке издаваемого Карамзиным стихотворного альманаха “Аониды”, выходившего из той же университетской типографии, с буквой “ё” были напечатаны слова “зарёю”, “орёлъ”, “мотылёкъ”, “слёзы”, а также первый глагол “потёкъ”. Однако неизвестно, была ли то собственная идея Карамзина или же инициатива кого-то из сотрудников издательства. Следует отметить, что в научных работах (например, в знаменитой “Истории государства Российского”, 1816-1829) Карамзин букву “ё” не использовал.

Формально буквы “ё” и “й” вошли в алфавит (и получили порядковые номера) только в советское время (если не считать “Новой азбуки” Льва Толстого (1875), в которой буква “ё” стояла на 31-м месте, между ятем и “э”). 24 декабря 1942 года приказом народного комиссара просвещения РСФСР было введено обязательное употребление буквы “ё” в школьной практике, и с этого времени (иногда, впрочем, упоминают о 1943 годе) она официально считается входящей в русский алфавит. Последующие лет десять художественная и научная литература выходила с практически сплошным использованием буквы “ё”, но затем издатели вернулись к прошлой практике: употреблять её только в случае крайней необходимости.

Сторонники возвращения буквы в печать утверждают, что необязательность употребления этой буквы на печати исказила массу личных имён и множество имён нарицательных. Так, например, буква “ё” исчезла из написаний (а затем и произношений) фамилий: кардинала Ришелье (фр. Richelieu), философа и писателя Монтескье (фр. Montesquieu), физика Рентгена (нем. Rontgen), микробиолога и химика Луи Пастера (фр. Pasteur), художника и востоковеда Николая Рёриха, математика Пафнутия Чебышева и др. (в последнем случае даже с изменением места ударения: Чебышев вместо правильного Чебышёв).

Исчезла буква ё и из фамилии дворянина Лёвина, персонажа из романа Л.Н. Толстого “Анна Каренина”, фамилия которого превратилась в еврейскую - “Левин”. Здесь герой разделил судьбу автора: Толстого звали Лёв, а не Лев, о чём свидетельствуют, например, его прижизненные иностранные издания с именем Lyof или Lyoff на обложке.

Неоднозначность привела к тому, что иногда букву “ё” употребляют на письме (и соответственно читают [‘о]) в словах, где она не нужна. Например, “афёра” вместо “афера”, “гренадёр” вместо “гренадер”, “бытиё” вместо “бытие”, “опёка” вместо “опека” и пр. Иногда такое неправильное написание и произношение становится общепринятым. Так, чемпион мира по шахматам, известный многим как Александр Алёхин, на самом деле был Алехиным и очень возмущался, когда его фамилию писали и произносили неправильно. Его фамилия - дворянского рода Алехиных, а не производная от фамильярного варианта имени Алексей - “Алёха”.

Некоторые (в частности, небезызвестный дизайнер Артемий Лебедев) считают, что употребление “ё” мешает чтению, так как глаз “спотыкается” о диакритический знак. По мнению других, именно символы, выходящие за пределы строки, помогают читать, так как человек воспринимает не отдельные буквы, а рисунок слова в целом. Поэтому, считают они, будь буква “ё” используемой повсеместно, средняя скорость чтения возросла бы, так как в русском языке (особенно после реформы 1917-1918 годов) не хватает символов, выходящих за пределы строки и делающих рисунок слова более узнаваемым. (В этом смысле только восемь строчных букв, кроме “ё”, помогают чтению: “б”, “д”, “й”, “р”, “у”, “ф”, “ц” и “щ”, тогда как в латинском алфавите таковых половина: 13 из 26.) Кроме того, по нормам отечественного книгоиздания употребление буквы “ё” обязательно в детских книгах.

InoPressa

 

ДАНТЕС

Нет, жив Дантес. Он жив опасно,

Жив вплоть до нынешнего дня.

Ежеминутно, ежечасно

Он может выстрелить в меня.

Его бы век назад убила

Священной пули прямота,

Когда бы сердце, сердце было

В нём,

А не пуговица та!

Он жив, и нет конца дуэли,

Дуэли, длящейся века,

Не в славной бронзе,

В жалком теле

Еще бессмертен он пока.

Бессмертен

похотливо,

жадно,

Бессмертен всласть,

Шкодливо, зло.

Скажите: с кем так беспощадно

Ему сегодня повезло?

Он все на свете опорочит

Из-за тщеславья своего.

О, как бессмертно он хохочет -

Святого нету для него!

Чье божество, чью Гончарову,

Чью честь

Порочит он сейчас?

Кого из нас он предал снова,

Оклеветал кого из нас?

Он жив. Непримиримы мы с ним.

Дуэль не место для речей.

Он бьет. И рассыпает выстрел

На дробь смертельных мелочей.

Дантесу – смерть.

Мой выстрел грянет

Той пуле

пушкинской

вослед,

Я не добью – товарищ встанет,

Поднимет хладный пистолет.

Николай ДОРИЗО, «Мой Пушкин» (отрывок из поэмы)