УЕХАЛИ ЛИ В ЭМИГРАЦИЮ ЛУЧШИЕ ЛЮДИ РОССИИ?

АНТИСОВЕТЧИКИ – ДА

А.Н. ТОЛСТОЙ - НЕТ

ЭВАКУАЦИЯ И ЭМИГРАЦИЯ ГЛАЗАМИ ГРАФА А.Н. ТОЛСТОГО

Перед гибелью дома его покидают крысы, а из всех щелей выползают клопы.

Знает кошка, чьё мясо съела.

Народные поговорки

«…Выдумали же люди такое отвратительное слово – «эвакуация».

Эвакуация в переводе на русский язык значит – «спасайся кто может». Но если вы – я говорю для примера – остановитесь на людном перекрёстке и закричите во все горло: спасайся кто может! – вас же побьют в худшем случае.

А вот - не шепните даже, прошевелите одними губами магическое слово «эвакуация», - ай, ай, ай! … Почтенный прохожий уже побелел и дико озирается, другой врос столбом, будто нос к носу столкнулся с привидением. Третий ухватил четвёртого: «Что такое? Бежать? Опять? Куда же теперь? В море?»

…Муж уезжает в одном направлении на пароходе, жена на поезде в другом, а сынишка – вот только что держали его за руку – внезапно потерялся…

…Ещё сегодня утром человек был диктатором, приказал повесить на габарите железнодорожного моста – на страх – начальника станции, помощника начальника и третью сомнительную личность. А вечером тот же человек приткнулся с узелочком у пароходной трубы и рад, что хоть куда-то везут…

…Удачливый делец только что добился поставки на армию, и жена его уже собралась приобрести у фрейлины, баронессы Обермюллер (ныне какой-нибудь Слиски, Пугачёвой или Хакамады. – В.К.) котиковое манто с соболями - ой, всё полетело к чертям! – и поставка, и манто, чемоданы с роскошным бельём угнал негодяй-ломовик. И даже при посадке вчерашний преданный друг, один гвардеец (ныне какой-нибудь полицай или «браток»-охранник. – В.К.), который так заискивал, целовал ручки, − вдруг хватил мадам ножнами сабли (ныне резиновой дубинкой или ботинком. – В.К.) по шляпе и спихнул её с вагонной площадки…

В голове дребезжит, будущее совершенно неопределённо. Говорят – русские тяжелы на подъём. Неправда, старо. Иной, из средних интеллигентов, самой судьбой определён жить и умереть в захолустье, а глядишь – сидит на крыше вагона, на носу – треснувшее пенсне, за сутулыми плечами – мешок, едет заведомо в Северную Африку и ничего себе, только борода развевается по ветру.

…Граф де Мерси: «Сегодня нам демонстрировали один участок белого фронта Юденича, снабжённого не совсем обычным оружием – только и всего. Если большевики напускают на нас всех оборванцев всего мира, мы вправе спустить на них всю человеческую сволочь. Иногда профессиональный негодяй стоит целой стрелковой бригады».

…Казачий полковник Магомет бек Хаджет Лаше, писатель и террорист – специалист пыточных дел: «…Лига борьбы за восстановление Российской империи» организовала в Стокгольме «Бюро», куда вошли офицеры шведской королевской армии (классические «нейтралы» со времён Полтавской битвы. – В.К.), задача Бюро – формировать в Скандинавии и на Балтике белые отряды для борьбы против Петрограда.

По русским полевым законам семь кадровых офицеров имеют право вынести смертный приговор государственному преступнику и привести приговор в исполнение (царь отрёкся, империи нет, не стало подданных, все правительства разбежались, кроме Советского, а ублюдки в погонах смертные приговоры «пекут» как блины. – В.К.).

Лига приговорила к смерти и казнила четырёх опаснейших большевиков: Якова Фейгина, Иосифа Домбровского, Самуила Либермана, Алексея Фокина, он же – Браутман… Совершая этот акт, Лига защищала благосостояние и покой миллионов культурных семейств, которые могли стать жертвой…вышеназванных пророков. Протоколы о времени, месте и подробностях казни будут в своё время переданы в американское посольство…»

Газетное объявление: «...союзники сообщили, что лишены возможности доставить в ближайшее время продукты в Одессу. Поэтому, в целях уменьшения числа едоков, решено приступить к разгрузке Одессы». 3 апреля 1919 г. Генерал д’Ансельм.

А рядом с приказом коменданта Одессы генерала Талдыкина о борьбе с тараканами другое объявление: «Всем, всем, всем… последнее убежище спекулянтов и белогвардейцев должно пасть!..».

…С восходом солнца пароход начал просыпаться. Первыми заворочались палубные обитатели: потягивались, почёсывались, спросонок пялились на молочно-голубую пустыню моря. Около кранов уже стояло несколько военных босиком, в широченных галифе, в рваных подтяжках и, фыркая, мыли шеи солёной водой. Из трюмов стали вылезать взъерошенные, непроспавшиеся штатские. И скоро перед нужником, висевшим над пароходным бортом, стала длинная очередь: дамы, зябко кутавшиеся в мех, общественные деятели без воротничков, сердитые генералы, поджарые кавалерийские офицеры.

– Двадцать минут уже сидит, - говорилось в этой очереди.

– Больной какой-нибудь.

– Ничего не больной, рядом с ним спали на нарах, просто глубоко неразвитый человек, грубиян.

– Действительно, безобразие. Да постучите вы ему.

– Господин штабс-капитан, - постучали в дверку, - надо о других подумать. Вы не у себя дома.

Понемногу на палубе всё больше становилось народу. Из-за брезента, покрывавшего гору чемоданов, вылез багровый, тучный, недовольный член Высшего монархического совета Щеглов, саратовский помещик. Он за руку вытащил оттуда же свою жену, знаменитую опереточную актрису, вытащил корзинку с провизией и плетёную бутыль с красным вином. Они сели около временной кухни и принялись завтракать.

В кухонных котлах в это время варились бобы с салом. Негритята раскупоривали полупудовые жестянки с австралийской солониной. Около кухни говорили по этому поводу:

- Опять бобы. Это же возмутительно. – Я просто отказываюсь их переваривать. Издевательство какое-то.

- А вам известно, ваше превосходительство, что это за солонина? Это мясо австралийской человекоподобной обезьяны. Я сам естественник, я знаю.

- Меня рвало вчера. Вот вам, господа, отношение союзников.

- А в первом классе, извольте видеть, отличный обед в четыре блюда.

- Для спекулянтов. Одни жиды в первом классе. Устроили революцию, а мы жри обезьян.

…В это время от котлов повалил такой густой запах, что очередь обернулась к поварятам. Они черпали огромными уполовниками бобовую похлебку и разливали её по жестянкам из-под консервов, по чашкам, черпакам – во всё, что подставляли проголодавшиеся эмигранты.

На эту давку сверху, со средней палубы, глядели уже откушавшие в столовой первого класса финансовые, сахарные, чайные, угольные короли, оказавшиеся на пароходе в гораздо большем количестве, чем это казалось при посадке.

…Средний трюм был оглушён треском пишущих машинок. Здесь в разных углах, на нарах и ящиках сидели сердитые генералы, окружённые каждый своим штабом, и диктовали приказы по армии, обязательные постановления, жалобы и каверзы, изящные адъютанты легко взбегали по лесенке на палубу, где и приколачивали исходящие бумаги на видных местах.

Войск, в обычном смысле слова, у генералов не было, но войсковые штаты и суммы имелись, и поэтому генералы действовали так, как будто войска у них были…

В этом трюме всё обстояло благополучно. От него сильно отличался носовой трюм, тёмный и сырой, со множеством крыс. Здесь в три яруса были нагорожены нары, и на них отдыхали после завтрака и разговаривали общественные деятели, беглые помещики, журналисты, служащие разных организаций и члены радикальных партий – почти все с женами и детьми.

- Я совершенно покоен, не понимаю вашего пессимизма, - говорил один, свесив с нар длинное бородатое лицо в двойном пенсне, - страна, лишённая мозга, обречена на агонию. Пока мы ещё держались на юге, - мы тем самым гальванизировали красное движение. Теперь мозг изъят , тело лишено духа, не пройдет и полугода, как большевики захлебнутся в собственных нечистотах.

- Полгода, благодарю вас, - проговорили из темноты, из-под нар, - вы, почтеннейший, довольно щедро распоряжаетесь российской историей. Им, негодяям, и полмесяца нельзя дать поцарствовать.

- Как же это вы им не дадите, хотел бы я знать!

- А я хотел бы знать, как вы запоёте, когда к вам заберутся бандиты…Это, батенька, всё скрытый большевизм. В морду, чтобы из морды – бифштекс, - вот какой с ними разговор. Завопить на весь мир: спасайте, грабят, режут!...Хотите компенсации? – пожалуйста. Японии- Сахалин за помощь, англичанам – Кавказ, полякам – Смоленск, французам – Крым. Проживём без этих окраин да еще сильнее станем.

- Ну, уж извините – вы несёте вздор. Во имя высшей культуры, во имя человечности, во имя великого русского искусства должны мы просить помощи, и Антанта даст эту помощь… (ныне это НАТО и США в обмен на армию творческих проституток. – В.К.).

- Эге!

- Ничего не «эге». А 2000-летняя христианская цивилизация, это тоже – «эге»? А французская революция – это «эге»? А Паскаль, Ренан – «эге»? Да что мне с вами говорить. Не в Азию едем к Чингисхану, а в очаги высшей культуры (в очаги двух мировых войн, Кореи, Вьетнама, Палестины, Югославии, Ирака, Ливии, Афганистана, всего мира. – В.К.).

- Значит, одесская эвакуация тоже не «эге» по-вашему?

- Одесса - трагическая ошибка союзников. Наш долг рассказать им всю правду. Европе станет стыдно… (рассказали, и А. Гитлер откликнулся.- В.К.).

Помолчав, господин в двойном пенсне плюнул, борода его уползла за нары. В другом месте в темноте говорили:

- Сесть в чистом ресторане, с хорошей услугой, спросить кружку холодного пива – во сне даже вижу.

- А помните «Яр», московский? Эх, ничего не умели ценить, батенька! Храм! Шесть холуев несут осетра на серебряном блюде. Водочка в графинчике, и сам графинчик инеем зарос, подлец. Расстегай с вязигой, с севрюжкой при свежей икорке…

- Ах, боже мой, боже мой!..

- Помню, открылся новый «Яр». Получаю приглашение на бристольском картоне с золотым обрезом. Напялил фрак, гоню на лихаче… В большом зале молебен служит сам митрополит. В первом ряду – командующий Плеве при всех орденах, военные, цвет адвокатуры, именитое купечество - все во фраках. Образа, свечи. Восемь дьяков ревут, как на Страшном суде… Выходит хозяин… и закатил обед с шампанским на 400 персон.

- Неужели бесплатно?

- А как же иначе?

- Слушайте, да ведь это же красота, боже мой, боже мой!.. Не ценили, проглядели, проворонили какую страну…

- Вот то-то и оно-то, и едем в трюме на бобах.

Ещё где-то между нар шуршали женские голоса:

- До того воняет здесь, я просто не понимаю – чем.

- А в Константинополе, говорят, нас и пускать не будут с парохода-то.

- Ничего неизвестно. Говорят, на остров на какой-то нас выкинут, где одни собаки…

- А мы с мужем рассчитываем в Париж пробраться. Надоело в грязи жить.

- А что теперь в Париже носят?

- Короткое и открытое…

Около кухни член Высшего монархического совета Щеглов, отдуваясь, осовело слушал, что рассказывал ему приятель, белобрысый, маленький человек с лихо заломленной фуражкой астраханского драгуна на жиденьких волосах:

- Прости, а ты тоже задница, а ещё помещик. Я мужиков знаю: лупи по морде нагайкой, будут уважать.

- Это тебя-то?- спросил Щеглов.

- И меня будут уважать. Помещики сами виноваты…

- Жалко, тебя раньше не слушали.

- Вернусь – теперь послушают.

- Сегодня что-то ты расхрабрился.

- Я всю ночь думал… Я сегодня на заседании говорить буду. Высший монархический совет заражён либеральными идеями, так и выпалю… Лупить шомполами надо повально целые губернии – вот программа (были и шомпола с нагайками, и сотнями расстреливали, кололи штыками, рубили шашками, вешали как пленных красноармейцев, так и гражданское население; ныне об этом память отшибло. – В.К.). А войдём в Москву – в первую голову – повесить разных там… Шаляпина*, Андрея Белого, Александра Блока, Станиславского… Эта сволочь хуже большевиков, от них самая зараза.

…Женщины бежали от апокалиптического ужаса через фронты к своим милым, хорошим «рыцарям духа», подставлявшим грудь под большевистские пули во имя восстановления красивой жизни. Женщины метались по полуразрушенным городам, грязным переполненным гостиницам, угарным кабакам, где песни Вертинского прерывались револьверными выстрелами и треском разбиваемых о головы бутылок вина за красновские, за деникинские кредитки… И так – всё ниже на дно человеческого водоворота.

Когда они вырвались… на лазурные берега Константинополя, выбора не оказалось: тротуар, ночной красный фонарь и вдали пуговицы полицейского мундира.

Самое бесполезное, что можно было придумать, - и этому немало дивились на Западе, - сидеть у стола под газовым рожком и ночь напролёт бродить по психологическим дебрям. Если взять, например, резиновый шар, наполненный воздухом, и поместить его в безвоздушном пространстве, он начнет раздуваться покуда не лопнет. Русских беженцев распирала сложность собственной личности. Для её ничем не стесняемого расцвета Россия когда-то была удобнейшим местом. Неожиданно поставленная вне закона эта личность с угрозами и жалобами помчалась через фронты гражданской войны. Она докатилась до Парижа, где попала в разряженную атмосферу, так как нигде никому не была нужна. Иной из беженцев помирился бы даже с имущественными потерями, но никак не с тем, что из жизни может быть вышвырнуто его «Я». Если нет меня, то что же есть? Если я страдаю – значит нужно изменить окружающее, чтобы я не страдал. Я – русский, я люблю мою Россию, то есть люблю себя в окружении вещей и людей, каким я был в России. Если этого нет или этого не вернут, то такая Россия мне не нужна.

…Тем временем подъезды иных домов в Петрограде оживлены, люди входят и выходят, на них новые вывески: Народный университет… Академия искусств… Высшая школа хореографии…,Музыкальная академия… Студия народной драмы…»

* * *

1919 г., продолжается раздел территорий и сфер влияния между империалистическими хищниками. На росторы России и её богатства претендуют многие давние, бывшие «друзья-союзнички» и даже марионетки. В каждом регионе, исключая Центр с Москвой, Петроградом и Минском, пытаются закрепиться и хозяйничать бандитствующие «патриоты» с их забугорными хозяевами.

Молодой русский писатель, военный журналист русской армии в годы Первой мировой войны граф А.Н. Толстой оказывается не у дел, поскольку царская армия действительно развалилась (в отличие от СССР в 1990 г., который был разрушен).

Большая часть старой армии встала на сторону народа, за социальную справедливость против господ и иностранной интервенции, превратившись в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА). Малая её часть из офицеров, юнкеров, кадетов, буржуазно-казачьего и кулацкого элемента превратилась в карательную Белую армию вместе с интервентами против взбунтовавшегося народа. Разжалованный Советской властью из привилегированного сословия в рядовые граждане, в первое время не разобравшись в политической ситуации и поддавшись общему дворянско-мещанскому психозу, А.Н. Толстой с семьёй через Одессу, через один из турецких «собачьих» карантинных островов (завшивевшие господа не нужны были и Турции), эмигрирует во французский Марсель, затем перебирается в Париж. Разглядев, что за ублюдочная, злобная публика из России собралась там, переезжает в Берлин.

В это время побеждённая Германия, обобранная по Версальскому договору до нитки в пользу США (тогда САСШ), Франции и Англии, начинает активное экономическое сотрудничество с Советской Россией – СССР. Но в это же время в Германии зарождается при активной поддержке капиталистов (работодателей), в том числе иностранных (особенно активном еврейском банковском капитале), начинает развиваться фашизм как высшая политическая форма империализма.

Для А.Н. Толстого стало окончательно ясно, что Западная Европа – вечный враг русского государства, и он возвращается на Родину – в СССР. Здесь он с почётом и уважением прожил содержательную творческую жизнь, написал много интересных книг, обогатив своим трудом русскую советскую и мировую классику.

В годы Великой Отечественной войны А.Н. Толстой выступает как яркий агитатор и пропагандист советского патриотизма. За что нынешняя власовская власть и её подпевалы ненавидят А. Толстого, как, впрочем, и всех русских писателей-патриотов (а когда бездарность и лживость почитала талант и честность?) Скончался А.Н. Толстой в 1945 г.

Публикуемые зарисовки сделаны им в 1919-1922 гг. до возвращения на Родину (1923 г.) на основании собственных наблюдений, достоверных свидетельств и документов. Сохранены даже подлинные имена действующих лиц, которых он лично хорошо знал.

Честному человеку, графу-патриоту (красному графу, как его называли в народе) хватило 3,5 года, чтобы перестать обманываться западной буржуазной демократией. Были десятки бывших русских графов, честно служивших своему народу не за страх, а за честь и совесть. Это вам не дворовая власовская шелупонь, вытащенная Советской властью в люди из навозной кучи, не михалковы-жириновские, прохоровы-березовские, черномырдины-лившицы, путины-немцовы, ельцины-веллеры, горбачевы-млечины, макаровы-вексельберги, зюгановы-сванидзе и пр.

В отличие от кремлевских болтунов и их обслуги, можно с уверенностью сказать: даже в страшном сне не могло присниться А.Н. Толстому, что описанные им вырождающиеся паразиты и палачи русского народа (а уж он-то эту публику знал как никто другой) будут когда-либо объявлены нынешними дегенеративными подонками генофондом русского народа. Того народа, за счёт которого строилась их красивая, сладкая жизнь, над которым они веками издевались и унижали, предавали его и само государство. 25 лет, сменяя друг друга, правят Россией, раздаривают её военные преступники, продолжив эстафету преступлений кровавых агентов Запада – Краснова, Деникина, Колчака, Юденича, Миллера, Врангеля, им подобных, в том числе А. Гитлера (правда, Гитлер действовал в интересах своей Германии, а эти в интересах кого?). Изменилась на сегодня только тактика с учётом плачевного опыта предшествовавших мерзавцев. Стратегия осталась прежней.

Подборка и комментарий Василия Коновалова

* К 1917 г. певец императорских театров Ф. Шаляпин стал владельцем нескольких поместий и др. недвижимости. В то время как потомственный дворянин граф А.Н. Толстой хлопочет о возвращении на Родину – в СССР, певец из «мужиков», т.е. выходец из низшего сословия, Ф.И. Шаляпин едет в эмиграцию – барская спесь взыграла. (Примечание В.К.)

 

ОРУДИЕ ПОРАБОЩЕНИЯ

Американские власти давно используют Интернет, чтобы контролировать всё человечество, считает основатель WikiLeaks Джулиан Ассанж. В интервью телеканалу RT он рассказал о своей книге «Шифропанки. Свобода и будущее Интернета», в которой разоблачил современные методы государственной слежки.

Я нахожусь в посольстве Эквадора и беседую с Джулианом Ассанжем. Он заперт здесь вот уже почти полгода. Но всё это время он не сидел сложа руки, а работал над книгой под названием «Шифропанки. Свобода и будущее Интернета». Она основана на материалах одной из передач, которую он снимал для телеканала RT.

Джулиан, в книге вы пишете, что нас может поработить Интернет. Но ведь Интернет – это неживой, бездушный объект. Кто же на самом деле наши поработители?

Джулиан Ассанж: Те, кто занимается перехватом информации в Интернете, а также в некоторой степени те, в чьём непосредственном ведении находятся крупные хранилища данных и международные оптоволоконные каналы связи. Дело в том, что мы все воспринимаем Интернет как некое платоновское «пространство идей», где можно озвучивать свои мысли, вести переписку, публиковать книги – и всё это существует где-то там.

На самом же деле всё это хранится на интернет-серверах, расположенных где-нибудь в Нью-Йорке, Найроби или Пекине, и до нас эта информация доходит по оптоволоконным кабелям или по спутниковой связи. Поэтому наши мысли и наша переписка находятся в руках тех, кто контролирует серверы. Ну а тот, кто может контролировать каналы связи и перехватывать информацию – тот может вести слежку за целым обществом. Это новая глава в развитии государственной слежки: возможность перехватывать сообщения не отдельных лиц, а целых народов.

Звучит несколько футуристично, но если верить вам, будущее уже наступило…

Джулиан Ассанж: Агентство национальной безопасности США занимается этим вот уже лет 20-30. Однако в последние годы подобные возможности получили даже среднего размера государства вроде Ливии. Ведь при Каддафи там с 2009 года использовалась система Eagle, разработанная французской компанией Amesys. Даже в международной документации она значилась как система перехвата информации национального масштаба. На протяжении последних десяти лет стоимость слежения неуклонно сокращалась, и сейчас уже дошло до того, что дешевле шпионить сразу за всеми, чем за какими-то отдельными людьми.

Какую альтернативу нынешнему положению дел вы могли бы предложить, пусть даже в порядке утопии?

Джулиан Ассанж: Утопическая альтернатива состоит в том, чтобы постараться добиться независимости для Интернета, чтобы Интернет, скажем так, провозгласил независимость относительно остального мира. Это важная задача. Ведь если подумать, основой человеческой цивилизации – и в части цивилизованности, и в части человечности – являются накопленные общие знания: о том, как устроен мир, как взаимодействуют в нем люди, как нужно обращаться с природой, какие общественные институты полезны, а какие порочны, как избегать ошибок в своей деятельности. Весь этот интеллектуальный капитал мы выкладываем в Интернет. Если бы нам удалось вырвать его из рук деспотичного государства и приближенных к нему группировок, у нас была бы реальная возможность прийти к созданию всемирной цивилизации. С другой стороны, если какие-то, в сущности, охранники – «люди с оружием», контролирующие связь, – могут следить за всей нашей интеллектуальной жизнью и общением, то очевидно, что это может иметь довольно мрачные последствия. Причем не в одной отдельно взятой стране, а во всех государствах разом. Собственно, в области слежки этот процесс уже повсеместно и идет: в каждой стране общество срастается с Интернетом.

И мы, наивные пользователи Интернета (к вам это, разумеется, не относится), сами идём навстречу тем, кто собирает нашу личную информацию? Ведь у каждого есть страничка в Facebook и телефон, который можно прослушивать.

Джулиан Ассанж: Почти всё, что люди делают в Интернете в любой момент времени, записывается и хранится. Любой поисковый запрос. Вы помните, о чем вы думали год назад? Два дня назад? Три месяца назад? Не помните – а Google помнит. И Агентство национальной безопасности помнит, если ваш запрос был перехвачен им по международным каналам связи с американским сервером. Просто списываясь с друзьями по электронной почте или обновляя свою страницу в Фейсбуке, мы тем самым доносим на них. А друзья не должны доносить на друзей. Сегодня в странах с высоким уровнем интернетизации, вроде Исландии, свыше 80% населения пользуются Фейсбуком и невольно «засвечивают» там своих друзей. Эта информация не пропадает и не остается в Исландии, она пересылается в Соединенные Штаты, где американские спецслужбы имеют к ней доступ – и деятельно им пользуются. Эта информация также может передаваться любым «друзьям» или приближенным американских спецслужб. Правительственные органы США ежедневно направляют сотни официальных запросов на предоставление информации.

Так что есть риск создания ситуации, когда в обществе будет, по сути, две отдельные касты: защищённое меньшинство, разбирающееся в том, как устроен Интернет и все те вещи, о которых вы рассказывали, и обычные люди, которые используют Интернет просто для развлечения?

Джулиан Ассанж: Как известно, знание – сила. Так вот, в результате ежедневного перехвата миллиардов интернет-сообщений между обычными людьми масса сведений оседает в информационных хранилищах спецслужб крупных государств, а также их соучастников – корпораций, помогавших им в создании технической инфраструктуры. Эти группировки и без того обладают властью – именно это и дает им возможность создавать механизмы всеобщей слежки. Теперь же они еще больше увеличивают свое влияние, сосредоточивая власть в руках всё более узкого круга лиц. Само по себе это не является злом, однако таит огромную опасность в случае злоупотребления властью. А как мы знаем, неограниченная власть портит. При новых возможностях от этого может пострадать разом множество людей. Билл Бинни – бывший глава научно-исследовательского отдела Управления радиоэлектронной разведки АНБ, выступивший в итоге с разоблачениями в отношении агентства, – называет сложившуюся систему «тоталитаризм под ключ». Созданы все технические возможности для установления абсолютно тоталитарного режима. Чтобы запустить этот механизм, достаточно просто повернуть ключ. Причём отчасти он уже повернут, в чем могли убедиться люди, ставшие мишенями американских беспилотников, организации вроде WikiLeaks, журналисты, пишущие на тему безопасности и отказывающиеся раскрывать свои источники. Ключ уже частично повернут, и теперь весь вопрос – повернут ли его до конца.

Кто же все-таки создал этот механизм – частные компании, чтобы без задней мысли использовать его для рекламы, торговли и зарабатывания денег, или государство с изначальной целью ведения слежки?

Джулиан Ассанж: И те, и другие. К деятельности системы слежения причастны сотни частных компаний. Они негласно устраивают собственные международные конференции и издают рекламные проспекты, предназначенные для спецслужб. В этом году нам удалось заполучить и опубликовать такой проспект совместно с организацией Privacy International и Бюро журналистских расследований. Интересные разоблачения появлялись также в газете Wall Street Journal. Такие компании разрабатывают и предлагают спецслужбам специальные устройства для перехвата и постоянного хранения информации в стратегических, национальных масштабах, поскольку это даже дешевле. Здесь налицо слияние государственных и частных интересов, и в этом одна из серьезнейших проблем. Эти процессы так трудно отслеживать в том числе и потому, что они выходят за национальные рамки: компании поставляют эти технологии не только собственному правительству, но и иностранным фирмам. Причем сама компания может быть зарегистрирована как британская, ее активы размещены на Британских Виргинских островах, а научные разработки ведутся в Швеции, как в случае с BIA.

С другой стороны, есть такие программы, как Google и Facebook, которые создавались в первую очередь для всеобщего пользования, но со временем были разработаны и вспомогательные механизмы для сотрудничества с американскими спецслужбами. А рядовые пользователи раз за разом поверяют Google свои интересы, формируя поисковые запросы, а также обмениваются электронными письмами и «засвечивают» в Facebook свои личные знакомства. Это такой информационный ресурс, о котором любая разведка в мире могла только мечтать. Даже самый нерадивый шпион найдет в Facebook невероятное количество сведений о чужих знакомствах и отношениях.

А мы еще и добровольно снабжаем их сведениями.

Джулиан Ассанж: Как раз нет – они делают это без нашего согласия и ведома. Меню на страничке в Facebook гласит: «Поделиться с друзьями». Там не написано: «Поделиться с государственными органами и их партнерами».

Лаура СМИТ

 

НЕЗАМЕЧЕННЫЙ ВАРИАНТ

В «СИ», №39 от 25 сентября 2012 года (на с.5 в очередном продолжении статьи «Взяли власть. Что делать?») Ю.И. Мухин обсуждает «отсутствие мысленных моделей, планов коммунизма». Упрекая в этом «марксистов», он утверждает, что, «начиная от Маркса, никто и никогда не пытался представить себе, как выглядит Коммунизм, никто даже не пытался пофантазировать на тему, как люди будут в нем жить». Затем Мухин изрядно суживает круг «марксистов», заслуживающих такого упрёка: «150 лет разговоров о Коммунизме не привели ни одного «теоретика марксизма» к попытке сконструировать коммунизм». Но, продолжая развивать свой тезис, он тут же припоминает иных «теоретиков» и, не называя авторов, указывает на их известные сочинения: «...никто не пытался создать на бумаге новый «Город Солнца» или описать новый сон Веры Павловны».

Трудно не согласиться с Мухиным в том, что «нельзя же, в самом деле, книжку Носова «Незнайка в Солнечном городе» считать основным источником марксизма и планом строительства коммунизма». А возможность выхода за пределы круга «марксистов» в поисках «мысленной модели, плана коммунизма» позволяет указать на ещё один весьма известный труд, которому Мухин почему-то не уделил внимания. Это – «Туманность Андромеды» Ивана Александровича Ефремова («социально-философский роман-утопия», как его характеризуют критики), который начал публиковаться ещё в 1957 году, а отдельной книгой вышел в 1958-м.

В романе Ефремов описывает «переустройство мира на коммунистических началах» (включая глобальное изменение климата на Земле) и уже построенное всепланетное «коммунистическое общество» (гл.2). Вопросы обучения и воспитания подрастающего поколения рассмотрены, в основном, в гл.9, а добровольной изоляции взрослых, тяготящихся пребыванием в «коммунистическом обществе» (в частности, социально атавистичных личностей, а также адекватных обществу личностей, которые тяжело переживают последствия своих ошибочных решений), в гл.11. Пример процесса принятия общественно значимого решения в рамках структуры планетарного управления дан в гл.12. Ссылки приведены по изданию «Ефремов И.А. «Утопия и антиутопия: Туманность Андромеды. Час Быка». – СПб., Политехника, 1995».

Конечно, легко заметить, что Ефремов творил как «гуманитарий» (несмотря на полученный им диплом Горного института) и советский «интеллигент». Только этим можно объяснить, например, его наивное убеждение в том, что «кибернетика – техника автоматического управления» (гл.2) и малопатриотичное – «кибернетика, или наука об управлении» (гл.9).

Убедительность «моделирования» Ефремовым научно-технического прогресса несколько страдает от одного обстоятельства, которое не может быть поставлено в вину лично ему. Он не был разработчиком (конструктором) или хотя бы испытателем какого-либо нового и достаточно сложного технического объекта. Сведения, получаемые из чужих рук, Ефремов не мог соотнести с личным опытом (разработчика или испытателя) и на их синтез опираться в литературном творчестве. Более убедительно «моделирование» места и роли женщин в «коммунистическом обществе» (особенно в некоторых видах искусства). Характерно для Ефремова, что при этом он обсуждает разные типы женской красоты, примеры способов её предъявления (не только окружающим землянам, но и «братьям по разуму» в иных галактиках) и особенности её восприятия мужчинами.

Конечно, можно оценивать «Час Быка» как пасквиль на СССР, его публикацию – как идеологический подкоп под него и отравление ядом замедленного действия (в «либеральной» мифологии – «удар политического набата, зовущего к перестройке Системы»), а Ефремова – как предтечу «прорабов перестройки». Но это не может служить основанием для предания забвению самого факта создания «мысленной модели, плана коммунизма» в «Туманности Андромеды», во многих отношениях и подробных, и замечательных. Да и панегириков капитализму или какого-либо его оправдания в произведениях Ефремова не наблюдается (в том числе, и в увлекательном романе «Лезвие бритвы»). Так почему же, однако, Ю.И. Мухин отказывает И.А. Ефремову в авторстве «мысленной модели, плана коммунизма», не желает видеть его в едином символическом ряду с собой?

И одно замечание по стилистике статьи. Словосочетание «проект коммунизма» соответствует не традиционному, а расширенному на западный манер толкованию термина «проект». Такое расширение (типа, проект театральной постановки) усиленно внедряется в последние годы «эрефовской», якобы творческой интеллигенцией, которая страдает, среди всего прочего, «низкопоклонством перед Западом». Так стоит ли Мухину уподобляться её представителям? Не лучше ли воздерживаться от такого словоупотребления?

Анатолий Шепеленко