НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Продолжение. Начало в №№21,22,25,34,36,38,40,44)

Решение о развертывании и его начало

В то время как план развертывания в течение мая-июня переделывался и уточнялся, само стратегическое развертывание Вооруженных сил СССР для войны с Германией уже началось.

Сложилось так, что когда говорят о приведении войск в боеготовность накануне 22 июня, то, как правило, рассматривают только приграничные дивизии. И по тому, вышли они на позиции или нет, решают вопрос – приводились ли войска Красной Армии в боеготовность или нет. Если какие-либо из тех дивизий по каким-то причинам не заняли своих позиций, делается вывод – Сталин не верил в нападение Гитлера и потому запрещал приводить войска в боеготовность.

Между тем сухопутные войска СССР состояли не из одних дивизий прикрытия границы.

Для отражения немецкого нападения войска Красной Армии располагались в следующем порядке. Непосредственно границу обороняли армии прикрытия (их еще называли приграничными), войска которых располагались в две линии (эшелона). В первой линии, не далее 10-20 километров от границы находились стрелковые дивизии, также называемые приграничными, каждой из которых выделялся свой участок обороны. За ними в 30-80 километрах от границы располагались механизированные корпуса и стрелковые дивизии, которые составляли вторую линию армий прикрытия. Как правило, в состав этих армий входили самые укомплектованные и боеготовые войска Красной Армии, которым для занятия позиций по плану прикрытия требовалось от нескольких часов до полутора-двух суток.

Армии прикрытия образовали первый оперативный эшелон западных военных округов.

В 150-350 километрах от границы дислоцировались резервы округов, в которые могли входить стрелковые, механизированные и кавалерийские корпуса, а также стрелковые дивизии окружного подчинения. Эти войска составляли второй оперативный эшелон западных округов. С началом войны они должны были выдвинуться в сторону границы и занять назначенные им планом прикрытия позиции в 20-100 километрах от пограничного рубежа, прикрывая вместе с войсками первого эшелона отмобилизование и сосредоточение остальных войск Красной Армии. Для этого им требовалось гораздо больше времени, чем первому оперативному эшелону – от пяти до десяти суток. Следовательно, чтобы успеть до подхода противника к указанному рубежу, приказ на приведение их в боеготовность надо было давать существенно раньше, чем войскам приграничных армий.

Первый и второй оперативные эшелоны западных округов одновременно являлись первым стратегическим эшелоном Красной Армии. Другими словами, первый стратегический эшелон – это войска пяти военных округов, имеющих общую границу со странами гитлеровского блока. Это Ленинградский (ЛенВО), Одесский (ОдВО) и три военных округа со статусом особых – Прибалтийский (ПрибОВО), Западный (ЗапОВО) и Киевский (КОВО).

За этими войсками, приблизительно на линии рек Днепр-Западная Двина, должен был располагаться Второй стратегический эшелон (ВСЭ), или войска Резерва Главного Командования (РГК). Они предназначались для ликвидации возможных прорывов противника, а по завершении сосредоточения – для контрнаступления вместе с войсками первого эшелона. В мирное время этих войск там почти не было: они находились во внутренних военных округах и на востоке страны, включая Забайкалье и Дальний Восток. В нужных местах по плану развертывания их еще предстояло сосредоточить. Ввиду огромных объёмов и расстояний переброски на эту операцию требовалось больше всего сил и времени – от двух недель до месяца и более. Чтобы им не опоздать к началу войны, крайне желательно было точно знать дату нападения Германии на СССР и заранее выдвигать их к этой дате в назначенные районы сосредоточения.

Именно поэтому приведение войск в готовность к отражению гитлеровской агрессии началось с этой операции. 26 апреля 1941 г. Генеральный штаб дал предварительное распоряжение Забайкальскому и Дальневосточному округам приготовить к отправке на запад страны 9 дивизий и 2 воздушно-десантные бригады (отправлять их следовало по дополнительной команде). 26-29 апреля Генштаб распорядился дополнительно перебросить туда же к 15 мая 6 дивизий из Уральского, Сибирского и Московского военных округов (4 из них были переформированы в противотанковые артиллерийские бригады) (Исаев А. «Антисуворов». – http://militera.lib.ru/research/isaev_av1/02.html; 1941 год, Книга2, с.123)

Непосредственно массовая переброска войск на запад началась в середине мая 1941 г. В период с 13 по 22 мая Генштаб дал ряд директив на выдвижение («1941 год – уроки и выводы». М., Воениздат, 1992, с.83), а с 15-20 мая первые эшелоны с войсками РГК отправились в путь в сторону немецкой границы.

Стратегическое развертывание – грандиозная операция общегосударственного масштаба, требующая совместных усилий ряда общесоюзных наркоматов (министерств). Допустим, мудрый начальник Генерального штаба РККА понял, что нападение немцев неизбежно, и решил втайне от Сталина, который в это не верил, перебросить войска к западной границе. Только где он возьмёт для этого тысячи вагонов и сотни паровозов? Железной дорогой руководил нарком путей сообщения и член Политбюро Л.М. Каганович, который подчинялся Сталину, а не начальнику Генштаба.

Поэтому решение о развертывании и переброске принимала высшая государственная власть. А c такими решениями не шутят, для них у политического руководства должны быть очень веские причины, а для Советского Союза, находящегося под угрозой навязывания ему войны на два фронта – просто непреодолимые. Единственной причиной принятия такого решения было то, что советскому руководству стала очевидной неизбежность нападения Германии летом 1941 года. Начало развертывания начисто отметает ложь хрущёвцев, будто Сталин предполагал нападение Гитлера не ранее 1942 года и потому не давал приводить войска в боеготовность (в то же время при огромных масштабах это действие, как будет показано дальше, стало только началом длительного и сложного процесса приведения войск в боеготовность).

На 22 июня 1941 года из войск РГК успели прибыть в места назначения, находились в пути либо в готовности к погрузке в эшелоны более 40 дивизий и 2 воздушно-десантные бригады. Вместе с ними перебрасывались управления пятнадцати корпусов и четырех армий – 16, 19, 21 и 22-й (там же; «1941 год», книга 2, с.197; Штеменко С.М. «Генеральный штаб в годы войны». М., Воениздат, 1975, с.28.)

Всю эту массу войск наметили перевезти 939 железнодорожными эшелонами. Из них к началу войны успели прибыть на места 83 эшелона, 455 находились в пути, а 401 эшелон только готовился к погрузке.

Фатальная ошибка Генштаба

Таким образом, несмотря на то, что развертывание началось за 5 недель до войны (а если считать от распоряжения 26 апреля – за восемь), к ее началу на места прибыло менее 10% войск РГК. Почему такое запаздывание?

Конечно, объем перевозок и расстояния были огромными: минимум четверти из названного контингента надо было проехать не менее 6-7 тысяч километров. Должны были быть задействованы несколько сот паровозов и около 20 тысяч железнодорожных вагонов. И это при том, что перебрасываемые войска брали с собой только часть боезапаса, горючего, продовольствия и транспортных средств, предусмотренных мобилизационными и оперативными планами.

Другая причина – при таких масштабах для сохранения скрытности перевозок нельзя было нарушить график движения поездов и грузов мирного времени. Это немцы могли позволить себе в мае прекратить пассажирские перевозки в польском Генерал-губернаторстве. Ведь они были воюющей страной и легко могли объяснить это потребностями войны с Англией. А у нас серьезное нарушение пассажирских и плановых грузовых перевозок из-за нехватки состава и пропуска военных эшелонов сразу вызвало бы волнение народа на всем протяжении огромной Транссибирской магистрали: это что – начинается война? Через несколько суток об этом во весь голос заговорила бы вся страна. Большим подарком Гитлеру могло стать только объявление, как предлагали Василевский с Жуковым, всеобщей мобилизации до нападения немцев.

Безусловно, всё это важные факторы. Тем не менее вовсе не они являются основными причинами запоздания сосредоточения войск к началу войны. Предварительное распоряжение о переброске войск Забайкальского округа и Дальневосточного фронта (ДВФ) поступило 26 апреля, а переброска началась только во второй половине мая. Почему произошла эта задержка? Но еще больше вопросов вызывает тот факт, что срок полного сосредоточения ВСЭ назначили до 10 июля. Откуда появилась эта дата и как Генштаб обосновал ее перед правительством? Ясно, что нанесение «превентивного» и «внезапного» удара по Германии – это бред. Тогда что вызвало появление этого срока? Еще точнее вопрос следует сформулировать так: когда именно ожидали нападения Германии и как определили эту дату?

Теперь вспомним, что в плане стратегического развертывания от 15 мая 1941 г. количество немецких войск, которые будут участвовать в нападении на СССР, Генштаб РККА определил в 180 дивизий. Запомним это число. Для справки, на самом деле Гитлер выделил для войны 153 дивизии и 3 бригады вермахта, из которых 22 июня 130 соединений (почти 80%) находились в первом стратегическом эшелоне («1941 год – уроки и выводы», с.83). Но сейчас не в этой разнице дело.

Наша разведка непрерывно следила за переброской немецких войск и на основе ее сведений Генштаб вёл учёт немецких дивизий, сосредоточенных у советской границы. В таблице указано число этих дивизий по данным Генштаба РККА и действительное их количество на ту же дату.

(Мельтюхов М.И. «Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941» (Документы, факты, суждения). М., Вече, 2002, сс.248,250)

Итак, почему только 26 апреля наркомат обороны распорядился о подготовке к переброске на Запад дальневосточных дивизий? Посмотрим эту таблицу. С ноября 1940 г., согласно разведданным, число германских дивизий у наших границ колебалось и к началу апреля 41-го даже несколько уменьшилось – с 88 до 84. Еще раз подчеркнем – это только данные Генерального штаба, сейчас нас интересуют именно они. А в составе только армий прикрытия западных округов насчитывалось около 110 дивизий (правда, зачастую низкой укомплектованности). Еще около 40 дивизий находилось в резерве округов. То есть ситуация на тот момент была под контролем. Причин для переброски войск по плану развертывания до начала апреля не было.

Но к началу апреля 1941 года число немецких дивизий у наших границ вновь стало расти и к 25 апреля достигло, по оценке Генштаба, 100 соединений. Темп переброски в этот период составил приблизительно одну дивизию за два дня. Немецкая угроза безопасности СССР явно стала расти, и Советское правительство на нее отреагировало: по его приказу 26 апреля Генштаб отдал распоряжение о подготовке войск к переброске с Дальнего Востока на западную границу.

В начале и первой половине мая немцы продолжили наращивать свои войска у наших границ, но (опять же по оценкам Генштаба)уже с вдвое большей скоростью, чем в апреле. Темп переброски в тот период достиг более чем одной дивизии вермахта в день. Таким образом, из Москвы в середине мая ситуация на западной границе выглядела так: в течение последних полутора месяцев немцы непрерывно наращивали свои войска с всё возрастающей скоростью.

Это потом хрущёвцы могли говорить, что Гитлер объяснил их появление в Польше необходимостью отдыха перед вторжением в Англию, вне досягаемости ее авиации, а Сталин ему поверил. Советскому же правительству цель сосредоточения была предельно ясна – нападение на СССР. И на фоне резкого обострения положения на границе 10 мая в Англию прилетел заместитель Гитлера Рудольф Гесс. Для руководства СССР это стало окончательным доказательством того, что Гитлер вступил в давно ожидавшийся сговор с Черчиллем и обеспечивает себе безопасный тыл и нового союзника перед нападением на Советский Союз. Так что если раньше политическая обстановка только предвещала, что после разгрома Франции следующим объектом агрессии будет Советский Союз, то в первой половине мая намерение напасть воплотилось в конкретные действия Гитлера. Именно промежуток 10-15 мая стал тем рубежом, когда военно-политическое руководство СССР, до этого не сомневаясь в принципе, окончательно утвердилось во мнении, что Гитлер нападет на нас летом 1941 года.

После решения руководства СССР о стратегическом развертывании его проведение перешло в руки исполнителей – наркомата обороны и Генштаба РККА. Теперь сроки и темпы сосредоточения определяли они. И прежде всего перед ними встала важнейшая задача – определить дату нападения немцев. Несомненно, это являлось заботой всего руководства СССР, но прямой обязанностью и делом чести оно было прежде всего для Генерального штаба!

После смерти Сталина много говорилось о предупреждениях разведки, что немцы якобы собирались напасть и 15, и 25 мая и т.п. Допустим, разведке каждый раз безоглядно верили, но ведь за этим сразу возникали два вопроса: сколько войск должно участвовать в нападении, какими силами немцы в тот момент против нас располагали? На 15 мая у границ СССР Генштаб насчитал 119 германских соединений. Но в «Соображениях от 15 мая» тот же Генштаб определил, что для нападения на СССР Гитлеру потребуется 180 дивизий! То есть для завершения подготовки немцам предстояло перебросить еще 60 дивизий. Отсюда следовало, что при увеличившихся темпах подвоза войск – с половины до одной-полутора дивизий в день – немцам понадобится еще полтора-два месяца, чтобы полностью сосредоточить армию вторжения. Отсчитав их от середины мая, в Генштабе РККА получили, что полной готовности вермахта к нападению следовало ожидать в интервале с 1 по 15 июля 1941 года.

Это и был предварительный, ориентировочный срок, когда от немцев ожидали развязывания войны. Наряду с возможностями транспорта эти соображения предопределили назначение сроков сосредоточения резервов Главного командования в заданных районах не позднее 10 июля.

Но это сроки для резервов, которые по определению вступают в бой не сразу, а спустя какое-то время. А как быть с остальными войсками, когда их поднимать по тревоге? И тут произошло следующее. К началу июня темп сосредоточения вермахта, по данным Генштаба, вновь снизился: если на 15 мая у наших рубежей насчитали 119 немецких дивизий, то на 1 июня – всего лишь 122! Выходит, на начало июня немцам все еще предстояло перебросить не менее 50 дивизий! Если они буквально завтра же опять увеличат темп переброски, как раньше, до полутора дивизий в день, то завершить сосредоточение смогут не ранее 5 июля! Но это – самый худший для нас срок начала войны. Худший, поскольку, как сказано выше, по данным Генштаба переброска сильно замедлилась, в связи с чем нападения теперь следовало ожидать значительно позже 5 июля.

Но в то же время руководство Генштаба наверняка давало себе отчет, что они могли ошибиться как в оценке нужных немцам сил вторжения, так и при выявлении развернутых дивизий. Кроме того, немцы могли еще больше увеличить темп переброски. В связи с этим для подстраховки внесли «поправку» в сторону более раннего срока нападения. Поэтому 13 июня нарком обороны приказал войскам вторых эшелонов западных округов сосредоточиться в местах, указанных планом прикрытия, к совершенно конкретной дате – 1 июля 1941!

Таким образом, 1 июля 1941 года – это вычисленный Генштабом с гарантированным, как там полагали, запасом, самый ранний срок немецкого нападения. (Забегая вперед – этой датой командование РККА руководствовалось вплоть до 22 июня.)

Следовательно, ошибка на восемь дней в сроках немецкого нападения – это технический просчет наркомата обороны с Генштабом и никого более. Конкретные авторы этой тяжкой ошибки – Жуков, Тимошенко, Соколовский, Ватутин, Василевский и, отчасти, Голиков.

Эта ошибка предопределила одну из важнейших причин поражений начального периода войны. Не успевая сосредоточиться, различные эшелоны Красной Армии вступали в бой порознь, существенно уступая в численности его компактному первому стратегическому эшелону. Причем на главных направлениях превосходство немцев было подавляющим. В итоге они последовательно громили каждую новую волну советских войск, с которой вступали в соприкосновение, и шли дальше. Это отнюдь не единственная и даже не самая главная причина наших поражений летом сорок первого. (Мухин Ю.И. «Если бы не генералы») Но даже при прочих равных условиях одного этого обстоятельства было достаточно для поражения в начальном периоде войны.

В этом месте немного отвлечёмся по старому поводу. Ранее был доказан вывод о невозможности нападения СССР на Германию первым. Здесь его можно дополнить следующим моментом. Развертывание ВС СССР началось как ответная реакция на явно обозначившееся стратегическое развертывание вермахта у наших границ, а не до этого! Во-вторых, резервы округов («глубинные» корпуса и дивизии) следовало сосредоточить к 1 июля не у самой границы, а в 20-80 км от нее (один-три суточных перехода) и в соответствии с планом прикрытия начать строить там тыловой оборонительный рубеж, 50-процентная готовность которого намечалась на 4-е сутки строительства. Войска же резерва ГК и вовсе должны были полностью сосредоточиться к 10 июля еще восточнее, в 300-400 километрах от границы! Это еще 7-10 дней только на переход до нее. Поэтому сосредоточенного «внезапного» удара не получалось даже теоретически. А по учению «Богданыча», нападение на Германию имело смысл только при его массированности и внезапности.

Почему усугубили ошибку?

Итак, в ответ на сосредоточение вермахта у наших границ правительство СССР приняло решение о начале развертывания Вооруженных сил. Конкретные сроки и темпы устанавливали непосредственные исполнители – наркомат обороны и его Генштаб. Определив, что ранее 1 июля вермахт не успеет сосредоточить 180 требуемых для войны с Советским Союзом дивизий, командование РККА посчитало, что имеет в своем распоряжение достаточно времени и вполне успеет привести Красную Армию в полную боевую готовность. Поэтому наркомат обороны в мае-июне сосредоточивал войска не торопясь, чтобы переброска не бросалась в глаза сторонним наблюдателям.

Такая уверенность усугублялась непониманием особенностей начала современной войны с гитлеровцами, о чем мы еще поговорим. Но в дополнение к этому, как уже говорилось, в самый ответственный момент специалисты Генштаба с разведкой будто по заказу допустили еще одну серьезную ошибку, которая способствовала тому, что руководств НКО еще больше утвердилось в своем заблуждении о позднем сроке начала войны.

С 15 по 31 мая немцы реально перебросили к нашим границам тринадцать соединений. Но Генштаб РККА оценил рост их численности за тот период всего в три дивизии (см. таблицу 4)!* Получалось, что немцы резко снизили скорость наращивания своей группировки. А с такими темпами им не только к 1 июля, но и к началу августа не успеть! Следовательно, причин торопиться с развертыванием войск нет, поскольку советская сторона получила еще больший запас времени!

Начался июнь. Но за все три его предвоенные недели ситуация с оценкой сил врага не улучшилась. С 6 по 18 июня немцы перебросили к нашим границам дополнительно 32 дивизии, включая 26 танковых и моторизованных. Это более чем три танковые армии. Но Генштаб с 1 июня до начала войны зафиксировал увеличение вермахта всего на 10 дивизий, просмотрев прибытие этих полчищ более чем на две трети! Генштаб по-прежнему дезинформировал руководство страны и своего наркома. Если раньше у наших границ «обнаруживали» отсутствовавшие там соединения, то сейчас перестали замечать реальное прибытие до шестидесяти процентов вражеских дивизий! Перефразируя известное выражение – что это, ошибка или злой умысел?

В итоге получалось, что если к 20 июня у наших границ сосредоточилось около 130 дивизий, то по расчетам Генштаба немцам предстояло перебросить еще почти пятьдесят. Зачем тогда советскому командованию торопиться?

Однако к этому времени от всех видов разведки стали поступать сведения, что немцы начнут войну в ближайшие дни. Вот тут появился серьезнейший вопрос, который советские военачальники не могли не задать и самим себе, и руководству страны, когда перед ними появились данные о нападении немцев 22 июня. Зачем развязывать войну намного раньше срока, сосредоточив лишь две трети сил вторжения? Зачем практичным немцам начинать наступление, если для завершения его подготовки нужно еще минимум 15-20 дней?

Даже в первый день войны Тимошенко и Жуков были уверены, что немецкая армия еще далека от полной готовности. Подтверждает это Директива №3, отданная Главнокомандующим Красной Армии Тимошенко вечером 22 июня:

“1. Противник, нанося главные удары из сувалковского выступа на Оолита и из района Замостье на фронт Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.

На остальных участках границы с Германией и на всей границе с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.

2. Ближайшей задачей войск на 23-24.6 ставлю:

а) Концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Зап. и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;

б) Мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынск, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин ” (Военно-исторический журнал, 1992, №8, с.30).

Даже теоретически в этом контрударе могли участвовать войска только семи армий прикрытия, а это 65-70 разбросанных на огромном фронте вдоль границы дивизий; остальные силы округов не успевали к тому времени даже подойти к границе. Такая постановка задачи показывает, что даже вечером 22 июня Тимошенко и Жуков пребывали в уверенности, что немцы не только далеки от завершения сосредоточения, но и те войска, что уже находятся в Польше – от 80 до 90 немецких дивизий, еще не полностью сконцентрированы на границе. Иначе как 65-70 дивизий армий прикрытия (5-й и 6-й армий ЮЗФ, СЗФ и ЗФ), отмобилизовавшись за день, смогут разгромить почти в полтора раза большие силы немцев, да еще продвинувшись при этом на 100 километров за два дня? Когда месяцем раньше они планировали за время контрнаступления продвинуться в той же Польше на 300 километров за 30 дней!

Выскажу предположение, почему впоследствии свой просчет и затяжку времени советские генералы под руководством Хрущёва и Жукова легко свалили на Сталина, и при этом их не загрызла совесть. Знал ли Сталин о той дате начала войны, которую наркомат обороны определил не ранее 1 июля? Безусловно. Ведь когда специалисты Генштаба рассчитали и обосновали 1 июля как срок возможного нападения Гитлера и полного приведения в боеготовность армии, то в первую очередь об этом доложили Сталину. Сталин с этой датой согласился.

А почему нет? При планировании надо отталкиваться от фактов, а тут всё обосновано фактами и расчетами, да еще с приличным запасом по времени. Но после доклада и согласования этих сроков со Сталиным он, этот срок нападения Гитлера, стал законом для самих назвавших его наркомата обороны и Генштаба. Не Сталин обязал их следовать тому сроку – это они сделали его своим ориентиром, после того как сам Сталин с ними согласился! А после его смерти легко дали Жукову и Хрущёву убедить себя, что это не они, а именно Сталин ошибся в сроках.

Г.Н. СПАСЬКОВ

* Нельзя исключать, что это была грамотно проведенная противником дезинформация. (Прим. ред.)

(Продолжение следует)

 

ЗАЧЕМ МЫ ЖИВЕМ?

20 лет назад в Москве гремели выстрелы. Это расстреливали свободу России. Расстреливали из орудий разного калибра: из танков, БТРов, пулеметов, снайперских винтовок, а потом добивали дубинками и грязными ОМОНовскими сапогами так, чтоб добить наверняка.

Прошло 20 лет, выросло новое поколение россиян, но те раны продолжают и будут еще долго кровоточить. Многие и не догадываются, что это и те раны мешают сейчас победить рабский страх, цинизм современного общества, именно те раны сформировали поколение «жесть»: жестокое, равнодушное к будущему страны, а из русских сделали похожих на крыс по уровню доброты и альтруизма. Если можно в центре Москвы средь бела дня расстреливать законно выбранный населением России парламент и безнаказанно убивать лучших граждан свободной страны, то все остальное кажется более простым и доступным: можно бомбить и расстреливать мирных жителей в Чечне, посылать туда на смерть необученных солдат, взрывать дома в центре России, фабриковать уголовные дела и бросать за решетку бунтарей и борцов, разгонять дубинками мирные собрания граждан, фальсифицировать выборы и разворовывать страну, прожирая принадлежащие многим поколениям ресурсы.

Так в каждой войне: когда не возвеличены и не оплаканы в полной мере герои и не наказаны палачи, последующие потери огромны.

О «дряни» показано, написано и рассказано очень много, это не так интересно. А вот о героях той войны хочу рассказать подробней.

Алексей Шумский. Ему навсегда 26 лет, инструктор спелеологии, спасатель.

Выезжать на «спасы» – в спасательные экспедиции, чтобы помочь товарищам, коллегам или незнакомым людям – для него дело привычное. И в октябре 1993 года он пошел помогать людям: возглавил группу спелеологов, которая по подземным коммуникациям проносила в здание осажденного Верховного Совета необходимые в условиях изоляции медикаменты, свечи, продукты, выводила раненых.

Все мы родом из детства, и Алешин характер формировался с малых лет.

Внук детского писателя, он очень любил сказки, непременно каждый раз новые. Когда запасы сказок иссякали, мама, Марина Викторовна, рассказывала о том, как делают кирпичи, и Леша слушал с большим интересом. Среди прочих его интересовал вопрос: а сколько времени потребуется, чтобы добраться на метро до Луны?

Исследовательский интерес проявлялся еще в раннем возрасте: в год 8 месяцев, только переехав на новую дачу, маленький Леша забрался на чердак без посторонней помощи. А в 2 года(?), изучая устройство жизни, он нашел пилу, и самостоятельно перепилил лавочку. Стараниями Леши в доме появился «бронированный табурет»: в качестве инструментов для исследования ему выдали молоток и обивочные гвозди с широкими шляпками, и Леша обил ими всю деревянную табуретку.

О проведении очередного химического опыта Марина Викторовна догадывалась по неожиданно вымытой плите и пятнам на стенах или покрасневшим опаленным глазам.

Еще в 5 классе, занимаясь в кружке юных биологов, Леша соорудил приспособление по наблюдению за прилетом и отлетом птиц. В 7 классе за свои изобретения получил премию от журнала «Радио». Для нас, жителей XXI века, компьютеры являются привычной вещью, а Алексей в 80-е прошлого века собирал «чудо-технику» того времени сам, из россыпи клавиатуры и других запчастей, создавая работающий агрегат.

Позже появилось увлечение альпинизмом, спелеотуризмом, дайвингом. Обучившись у старших товарищей, он и сам со временем стал инструктором. Перед одной из экспедиций Марина Викторовна поинтересовалась:

- Хороший у вас инструктор?

- Да, хороший.

- Надежный?

- Надежный.

- И кто это?

- Я.

Иногда уходить спасать людей в новые экспедиции приходилось, не успев отдохнуть от предыдущей.

3 октября 1993 года Алексей поехал в Останкино вместе с группой журналистов.

Приходить на помощь людям, даже когда очень трудно самому, в моменты смертельной опасности и усталости – это качество всех настоящих людей разных времен, профессий, национальностей.

В этот страшный кровавый октябрь 93-го среди героев, защищавших свободу России, был американец – Терри Майкл Данкен. «Нет выше той любви, чем положить душу за други своя». Терри знал, что такое эта любовь.

Приехав в апреле 93-го в Москву, Данкен вместе с друзьями создал юридическую фирму. А в октябре пошел к Белому Дому. У всех честных людей такое призвание – всегда быть там, где труднее, они не могут сидеть за печкой, когда вокруг грохочет война.

3 октября от Белого Дома Данкен поехал в Останкино. Оказавшись свидетелем кровавой бойни, бесчеловечного расстрела из здания телецентра безоружных людей, Терри, понимая, что может погибнуть сам, выносил из-под обстрела раненых. Его бейсболка появлялась то там, то здесь. Он успел вынести 12 человек… Одним из них был Алексей Шумский. Вынося раненого американского журналиста Отто Пола, был расстрелян палачом из «Витязя».

Жизнь прожить хочу в полную силу -

Длинный день и короткие ночи.

Встряски стали особенно милы,

А в покое сидеть мне нет мочи -

На износ, не жалея, не воя,

Так, чтоб сердце рвалось из груди,

Чтоб открылось пространство большое

Впереди, впереди, впереди.

Чтобы отдыха – минимум только...

Не хочу лишь на месте кружить.

Раз идти – так вперёд мне, поскольку

Не хочу по-другому прожить!

И колёсико беличье – в дрызги!

Прямо шёл – значит, прямо иди!

И видны уж дней будущих брызги

Впереди, впереди, впереди.

Это стихи Наташи Петуховой.

Вместе с Алексеем Шумским она в группе спелеологов помогала защитникам Верховного Совета. Вместе с Алексеем поехала в Останкино. Они любили друг друга и погибли в один день. Она знала точно:

В покое Счастья не найти,

Оно всегда на поле боя.

И всегда в жизни была в гуще сражений: студентка технологического университета, в свои 19 лет занималась карате и спелеологией, была каскадером, свободно владела немецким, увлекалась пчеловодством, прекрасно играла на гитаре и пела, написала около 200 стихотворений и 50 песен о смысле жизни и предназначении человека, о любви, о вечности, о счастье. В 91-м она тоже рвалась на баррикады к Белому Дому (тогда не пустили родители). Ведь судьба страны всегда проходит через душу поэта.

В школьные годы ее волновали вопросы, о которых многие редко задумываются и на исходе длиной жизни.

А если не знаешь,

Зачем ты живешь.

Ты – просто улитка,

Ты – жалкая вошь.

Лишь тот, кто с вопросами

Жизни – весь век,

Вот тот значит – личность!

Вот тот – человек!

Ну что же ты – думай!

Ну что же, страдай,

И десятилетия

Покоя не знай!

Эти стихи Наташа написала в 8 классе.

А за несколько месяцев до расстрела Дома Советов появилась пророческая наташина песня:

Где же выход? А ведь с горя

может статься, -

Недовольные приклад получат в бок:

- Эй, толпа, вы больше двух, не собираться!

Руки – за спину! Язык на поводок!

И по площадям в дыму проедут танки,

Тяжкой гусеницей вставшим смерть суля,

И воскреснут баррикады и землянки,

И слезами пропитается земля.

После разгона митинга 6 мая 2012 года на Болотной я вспоминала слова из песни, ведь они так актуальны и сейчас. История наказывает за невыученные уроки, и наше сегодня – это отголосок еще и того кровавого 1993 года, когда погибали романтики, поэты, бунтари – настоящие русичи с чувством Родины.

Геннадий Сергеев, офицер группы «Альфа»,29 лет. Наташа Петухова, студентка 3 курса технологического университета, 19 лет. Алексей Шумский, инструктор спелеотуризма, 26 лет. Терри Майкл Данкен, юрист, 26 лет. Александр Сидельников, кинорежиссер, 38 лет. Рори Пек, ирландский журналист, 36 лет. Остапенко Игорь, офицер ВМФ, 27 лет…

Это только несколько имен из длинного списка расстрелянных граждан страны…

И снова – стихи Наташи Петуховой:

Но мы не вечны, конец подойдет

Рано иль поздно ко всем.

Что ты ответишь, вопрос вдруг придет:

«Зачем мы живем, зачем?»

Своей короткой, но яркой жизнью Наташа сумела ответить на этот вопрос. Ведь жизнь для людей никогда не проходит зря.

И пока мы помним настоящих героев, мечтавших о счастье страны, они продолжают жить. И продолжают задавать вопрос каждому из нас сейчас: «Зачем мы живем, зачем?».

Юлия Приведенная, объединение П.О.Р.Т.О.С.