ЗА НИМИ БЫЛА МОСКВА

Известно, что в тяжелых оборонительных боях под Москвой осенью 1941 года и в последующем контрнаступлении Красной Армии в начале зимы 41-42 года отличились успешными действиями кавалерийские части, особенно конные корпуса П.А. Белова и Л.М. Доватора. Пользуясь знаменательной годовщиной тех событий, мне хочется бросить перчатку нынешним бессовестным фальсификаторам нашей истории, которые тупо твердят о том, что Ворощилов и Буденный, якобы, танковым войскам противопоставляли кавалерию. Совсем недавний пример. В “Независимом военном обозрении” – приложении к “Независимой газете”, №14 (18) за июль с.г. – опубликована заметка некоего П. Бахара “Конница вместо танков” с подзаголовком – “Симпатии Ворошилова и Будённого дорого обошлись СССР в начале войны с Германией”.

Многочисленные же факты говорят о другом. Именно при наркоме обороны К.Е. Ворошилове и главном инспекторе кавалерии РККА С.М. Будённом в начале 30-х годов в состав кавалерийских дивизий были включены танковые полки (иногда их называют мехполками). Именно при Ворошилове, при пристальном его внимании, были построены и приняты на вооружение великолепные, самые мощные в то время танки КВ и Т-34 (и назван-то первый в его честь, разумеется, не им самим).

Ворошилов, быть может, и не был крупным стратегом-теоретиком. Но он был настоящим, выдающимся Наркомом обороны, неутомимым строителем рабоче-крестьянской Красной Армии. И был он еще настоящим Комиссаром в самом лучшем смысле слова. При нем армия, командир РККА имели высочайший авторитет в широких народных массах. Армия при нем была подлинной школой физического и духовного (идейного) воспитания и совершенствования личности, школой мастерства и культуры. В армии, в красноармейской среде царил исключительно доброжелательный, здоровый моральный климат. Это отмечали в книгах, статьях, очерках все, кто служил до войны в армии. И во всем этом, безусловно, личная заслуга Ворошилова. Кстати, незаурядные военные способности Г.К. Жукова подметили первыми и всячески поддерживали и выдвигали по службе Ворошилов и Будённый. И на Халкин-Гол именно Ворошилов направил Жукова командовать основной армейской группой. Ворошилова любил народ. О нем, как ни о ком другом, слагались искренние стихи и песни.

За расформирование мехкорпусов, как громоздких и трудноуправляемых объединений, высказывался маршал Б.М. Шапошников, всеми признанный авторитет в военном деле, серьезный теоретик и практик. Думается мне, он и сторонники его позиции по расформированию мехкорпусов были правы. Трагические событи первых месяцев войны показали, что мехкорпуса оказались действительно трудноуправляемы и в этой сложной обстановке они быстро потеряли свои тылы – и танки и сошли со сцены. Об этом, например, убедительно свидетельствуют в своих мемуарах командир одного из самых боеспособных корпусов – 8-го мехкорпуса -.И.Рябышев и член Военного совета этого корпуса Н.К. Попель.

К началу битвы за Москву все мехкорпуса были расформированы. Громадное количество танков – 20 000 из 22 000, имевшихся к июню 1941 года, было потеряно, в том числе и из-за трудности управления корпусами. В контрнаступлении под Москвой в начале декабря 1941 года участвовало всего лишь 720 танков.

Стремление к неиз-менному увеличению количества танков в армии (Тухачевский, например, считал, что на вооружении Красной Армии должно быть 50 тысяч танков) представляется ошибочным. И не случайно немцы имели в своей армии (с которой молниеносно покорили всю Европу) всего лишь около 4 тысяч танков. Мехкорпуса же Красной Армии и до 1939 года, и по штатам 1940 года по количеству танков были по существу танковыми армиями (свыше 1000 танков в корпусе). Ни одна наша танковая армия времен Великой Отечественной войны не имела столько танков. Ошибкой, наверное, было то, что в 1940-1941 годах создано слишком много – 30 мехкорпусов. Промышленность не могла их оснастить матчастью в короткий срок. Слабым местом мехкорпусов были их тылы – слишком громоздкие базы и нити снабжения горючим, боеприпасами, запчастями и другими материалами. Такие тылы были легко уязвимы от авиации, чем успешно и воспользовались немцы в первые часы и дни войны.*

После расформирования мехкорпусов осенью 1941 года формировались только танковые бригады. Кавалерийские же корпуса в тяжкую пору лета 1941 года все (их было к началу войны всего четыре) сохранились, сыграли важнейшую роль в обороне Москвы и контрнаступлении зимой 1941 и 1942 годов. Они успешно воевали до конца войны.

Особенно ярко проявил себя 2-й, а с 26 ноября 1941 года – 1-й Гвардейский кавкорпус Павла Алексеевича Белова. Совершенно справедливо писал об этом корпусе писатель В. Успенский, подчеркивая, что этот корпус участвовал в боях с 22 июня 1941 года, ни разу не отступал без приказа от самой границы, а его командир П.А. Белов по своему военному таланту и боевым успехам стоит на уровне Г.К. Жукова. Выдающимся событием 1941 года (событием малоизвестным, по непонятным причинам – малоизученным) было то, что кавкорпус Белова нанес сильнейший удар по 2-й танковой группе Гудериана в конце сентября 1941 года под Штеповкой (небольшой населенный пункт в 50 км восточнее города Ромны). Конники Белова совместно с мотострелковой дивизией Лизюкова выбили немцев из Штеповки, заняли еще свыше 20 населенных пунктов и удерживали их в течение недели. Конечно, кавалеристы действовали не только клинками, у них были и танки, о чем дальновидно позаботились еще в начале 30-х годов Ворошилов и Будённый. Небезынтересно описание событий под Штеповкой в книге И.Х. Баграмяна “Так начиналась война”. Касаясь недавних предшествующих событий, он писал: “...На кавалерийский корпус Белова наступали 9-я и 16-я танковые дивизии, 10-я и 25-я моторизованные дивизии группы Гудериана. Однако несмотря на столь большие силы, противнику не удалось нанести поражение кавалеристам. 5-я кавалерийская дивизия генерала В.К. Баранова, умело маневрируя, отскочила на десяток километров и в упорных боях задержала противника. А 9-я кавдивизия пробилась к своим и включилась в бой за Штеповку, которая неоднократно переходила из рук в руки... 1 октября с востока и с севера Штеповку атаковали части 9-й кавалерийской и 1-й гвардейской мотострелковой дивизий, а танковая бригада полковника Хасина направилась в обход с юго-запада. К середине дня гвардейцы Лизюкова были остановлены на ближних подступах к поселку. Тогда Белов двинул свой резерв – 5-ю кавалерийскую дивизию... Когда бой переместился на северо-восточную и северную окраины поселка, танки полковника Хасина ворвались с юго-запада, а с юго-востока в конном строю кавалерийский полк майора А.Н. Высоцкого. Конники лихо работали клинками. Зажатые со всех сторон фашисты вначале сопротивлялись, а потом побежали из поселка. Накануне прошел дождь. Машины буксовали, увязая в грязи. А по дороге уже мчались, сверкая обнаженными шашками советские кавалеристы. Фашисты оставляли застрявшие машины и бежали. Кавалеристы Белова неотступно преследовали их... За несколько дней наши войска освободили 20 сел, захватили 150 орудий... Около 8 тысяч трупов, более 1000 грузовых автомашин, 500 мотоциклов, 2000 немецких лошадей-тяжеловозов оставили фашисты на дороге своего бегства.” Приведенные свидетельства показывают насколько смелы, хладнокровны и тактически грамотны были действия конников Белова, умело взаимодействовавших с танками. Кстати, в танковой группе (танковой армии) Гудериана тоже была кавалерийская дивизия. А он уж знал толк в танках.

Успешный контрудар в районе Штеповки был направлен на деблокирование войск Юго-западного фронта, окруженных восточнее Киева. Но окруженные войска, в первую очередь 37 армия А.А. Власова, не смогли организовать встречный удар. И вся писанина А. Солженицына и Г. Владимова о том, что Власов, якобы, успешно действовал в том окружении, не имеет под собой серьезной почвы.

Гудериан в книге “Воспоминания солдата” (перевод с немецкого – ВИМО, М., 1954) на стр.218 и 223 подтверждает описанные нами события под Штеповкой, умалчивая лишь о масштабах своих потерь.

В ноябре 1941 года кавкорпус Белова опять успешно действовал против танковой армии Гудериана, остановив ее передовые части под Каширой.

В конце декабря 1941 года в ходе контрнаступления наших войск под Москвой конно-механизированная группа П.А. Белова прорвалась в тыл немецкой группы армий “Центр”, отогнанной от Москвы, и полгода наводила страх на немцев в районе Вязьма – Дорогобуш – Ельня. Я давно обратил внимание на то, что в известном военном дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии Ф. Гальдера в записях с 22 июня 1941 года и до конца дневника в 1942 году не упоминаются ни Жуков, ни Рокоссовский, ни кто-либо другой из широко известных уже в то время наших военачальников такого уровня. Упоминаются только Сталин, Ворошилов, Будённый, Тимошенко и ...Белов. Несомненно, что-то исключительное заставило Гальдера назвать Белова. Да не один – одиннадцать раз. Вот эти гальдеровские записи:

27.12.41 г.: “На участке фронта у Оки прорвался кавалерийский корпус противника... 26.05.42 г. В полосе группы армий “Центр” наступление против войск Белова из-за метеорологических условий развивается весьма медленно... 27.05.42 г. Противодействие войскам Белова приносит успех... 28.05.42 г. Кольцо вокруг основных сил кавалерийского корпуса Белова замкнуто войсками 4-й армии... 31.05.42 г.... Войска групп армий “Центр” ведут успешное наступление против кавалерийского корпуса Белова... 2.06.42 г.... Подготовка к дальнейшему наступлению против кавкорпуса Белова в западном направлении. В остальном – никаких существенных событий... 8.06.42 г.... В центре войска Белова прорвались на юг... В остальном спокойно... 10.06.42 г.... В центре достигнуты новые успехи по ликвидации остатков противника в тылу. Прорвавшиеся войска Белова преследуются... 11.06.42 г.... Ликвидация остатков противника в тылу 4-й армии проходит успешно. К сожалению, основные силы кавкорпуса Белова и 4-й авиадесантной бригады уходят на юг... 16.06.42 г.... На фронте группы армий “Центр” войска русского генерала Белова снова прорвались в направлении Кирова. Нам это не делает чести... 17.06.42 г.... Кавалерийский корпус генерала Белова действует теперь западнее Кирова. Как-никак он отвлек на себя в общем 7 немецких дивизий... 18.06.42 г.... На фронте группы армий “Центр” в части кавалерийского корпуса Белова, как вырвавшиеся, так и окруженные, разрознены на отдельные группы. Следует считаться с возможностью того, что некоторые части пробьются через леса на Киров и что противник атаками в районе Кирова облегчит выход этих частей из окружения”.

На этом упоминания о Белове у Гальдера заканчиваются. Комментарии, как говорится, излишни. Белов же вывел тогда свои войска из окружения. Конечно, заметно поредевшие в ожесточенных боях с многоопытными войсками группы армий “Центр”. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, в том же 1942 году назначен командующим 61-й армией и прошел с ней в боях до Берлина.

Напрашивается параллель 2-х комкоров 1941 года – П.А. Белов и А.А. Власов. Первый начал войну командиром кавалерийского (2-го) корпуса, второй – мехкорпуса (4-го), оба генерал-майоры. Оба попали в окружение со своими войсками в 1942 году. Власов при этом растерялся, потерял управление войсками, быстро сдался врагу и перешел на его сторону. Павел Алексеевич Белов полгода героически дрался в тылу врага, приковал к себе все внимание гитлеровской верхушки и массу войск и все же вырвался со своими бойцами-конниками из окружения. Вот вам и “конница вместо танков”.

Я прослужил и проработал в авиации свыше 50 лет, воевал во время Великой Отечественной в танке. Но когда размышляю о 1941 годе, о битве за Москву, я склоняю голову перед героическими делами конников Белова. И вспоминаю добрым словом тех, кто сумел сохранить кавалерию перед войной, сохранить в разумных пределах. Не вместо танков, а вместе с танками.

* Танки без пехоты, артиллерии и непрерывного снабжения – легкая добыча для противника. Поэтому в танковых соединениях собственно танкисты составляют едва 20% от общей численности. Для того чтобы эти соединения действительно были ударной силой, нужно чтобы входящие в состав танковых соединений стрелки, артиллеристы, саперы, топливозаправщики и склады боеприпасов двигались не пешком или на конной тяге, а с такой же скоростью, как и танки.

М.Тухачевский, будучи замом наркома по вооружению, заказывал у промышленности только танки. СССР, к примеру, вообще не строил бронетранспортеры для пехоты танковых войск, вездеходов для транспортировки артиллерии. А немцы, не увлекаясь строительством танков, поставляли технику для всего танкового соединения в комплексе.

В результате, уже по штатам 1939 года, в немецкой танковой дивизии (примерно 11 тысяч человек) на 324 танка, 36 автомобилей и 144 ствола артиллерии приходились 421 бронетранспортер, 561 вездеход и легковой автомобиль, 1289 мотоциклов, а тылы перевозили 1402 грузовых автомобиля. Это было действительно подвижное танковое соединение.

И. Федин, №22, 1996 г.

 

СТАЛИНСКИЕ РЕПРЕССИИ

Мне попали в руки страницы израильского журнала “Слово инвалида войны” на русском языке. В нем статья о генералах-евреях нашей армии “Военачальники” автора с известной в СССР фамилией – Свердлов. Научные заслуги ветерана войны Ф.Д. Свердлова журнал рекомендует так: “В 1949 г. с золотой медалью окончил Военную академию им. М. Фрунзе, затем адъюнктуру. В течение более 30 лет был доцентом. Опубликовал 11 книг, из которых 5 переведены на многие европейские языки, и свыше 300 работ по героике войны, теории и истории военного искусства”.

А сам золотой медалист, знаток теории и истории во вступлении к статье дает такие сведения: “Террор в 1936-1939 годы тяжело ударил по командному составу. 80% его, начиная с командиров батальонов и выше, были отстранены от занимаемых должностей и арестованы, а более 40 тысяч из них были расстреляны. Все это очень тяжело отразилось на исходе всех битв в начальный период войны”.

Давайте просчитаем то, что золотой медалист тут написал.

Во-первых, в нашей армии принята троичная система подчиненности. Три батальона – полк, три полка – дивизия, три дивизии – корпус, три корпуса – армия, три армии – фронт. Если число вакансий возрастает в три раза, это означает, что все повышаются в должности на одну ступень. Скажем, на базе полка создается еще два. Тогда командир полка станет командиром дивизии, а комбаты – командирами полков. То, что 80% “командиров батальонов и выше были арестованы”, означает, что число вакансий в армии увеличилось в 5 раз. А с 1937 по 1941 гг. сама Красная Армия увеличилась с 1,4 до 5,1 миллиона, т.е. – в 3 раза. Общее число вакансий возросло в 15 раз. Разделим это число на 3 и получим, что те, кто остался с 1937 г. в армии на должности командира батальона, должны были к 1941 г. подняться на 5 должностных ступеней: 1-я – командир полка; 2-я – дивизии; 3-я – корпуса; 4-я – командующий армии; 5-я – командующий фронтом.

Во-вторых. Окончивший училище нормальный офицер станет командиром батальона через 6-7 лет службы. Следовательно, с учетом двух лет училища, комбаты 1937 года поступили на службу в армию не ранее второй половины 20-х годов.

Соединяя вместе эти два вывода, получаем, что во время Отечественной войны подавляющее число командующих фронтами должны были поступить на службу в РККА позже 1925 г. Поскольку остальных уже репрессировал медалист Свердлов в своих 80%.

А как на самом деле? Из 41 командующих фронтами в Отечественную войну только И.Д. Черняховский поступил на службу в РККА в 1924 г. Остальные все – участники Гражданской войны, причем, только двое – рядовые. Из числа остальных в Гражданскую войну командовали: армиями и штабами армий – 3 человека; дивизиями – 5 человек; полками и бригадами – 18 человек; остальные – на командирских должностях не ниже командира роты. Мало того. В императорской армии России один человек служил полковником, 4 – штаб-офицерами и 12 – обер-офицерами.

Вот посмотришь на эти цифры и думаешь – или в академии им. Фрунзе надо ввести в преподавание арифметику, или Свердлов он и есть Свердлов?

А чтобы обсудить вторую цифру – 40 тысяч расстрелянных командиров, – воспользуемся книгой братьев по совести и чести золотого медалиста Свердлова. Генерал-полковник юстиции А.И. Муранов и просто полковник юстиции В.Е. Звягинцев написали книгу “Досье на маршала”. В ней они невпопад Свердлову пишут:

“Наиболее точные сведения о жертвах политических репрессий в армии накануне войны содержат “сов. секретные” статистические справки военно-судебных органов, сведения из докладов о работе Военной коллегии и военных трибуналов, которые представлялись в ЦК ВКП(б), СНК СССР и наркомат обороны.

Вот как выглядят общие цифры:

* В знаменателе выведены данные об осуждении ком.-нач. состава (среднего, старшего и высшего); сведения за 1937 г. даны без учета осужденных Военной коллегией “участников военно-фашистского заговора и правотроцкистских организаций”.

За предвоенное пятилетие через трибуналы прошло 10 838 военных “политзэков”, из числа которых 2218 – офицеры и генералы. Если эти цифры предположительно увеличить в четыре раза (имея в виду, что три четверти военнослужащих могло было быть репрессировано несудебными органами), то получится около 44 тысяч человек, из которых 9,5 тысячи – командиры среднего, старшего и высшего состава.

По состоянию на 1 января 1937 года численность нашей армии составляла 1 млн. 433 тыс. человек. Следовательно, каждый тридцатый боец был вырван из ее рядов в связи с совершением “контрреволюционного” преступления”.

Вот посмотрите, что вытворяют с цифрами эти полные демократы. В связи с чем, спрашивается, они увеличили цифру осужденных в 4 раза? А почему не в 40? Поковыряли пальцем в носу и заднице – и “научно” получили цифру как у золотого медалиста – около 40 тысяч “репрессированных”.

Во-вторых. Какие “несудебные органы”?! Ведь через страницу сами пишут:

“Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 года “О рассмотрении дел о преступлениях, расследуемых НКВД и его местными органами”, к подсудности Военной коллегии и военных трибуналов округов были отнесены так называемые “контрреволюционные дела” (измена Родине, шпионаж, террористические акты, диверсии), совершенные кем бы то ни было, а не только военнослужащими”.

То есть, даже гражданских лиц за контрреволюционные преступления судили только военные трибуналы. Более того, Постановлением СНК и ЦК ВКП(б) в ноябре 1938 г. были ликвидированы по всей стране судебные тройки, осталось только Особое Совещание НКВД СССР, которое могло дать от 5 до 8 лет и занималось только случаями, когда вину человека было трудно доказать, а наказать его надо было. К примеру. Вот письмо Берии в Политбюро от 28 июня 1940 г.:

“В Южском лагере содержится 5 175 красноармейцев и 293 чел. начсостава, переданных финнами при обмене военнопленными. Оперативно-чекистской группой выявлено и арестовано 414 человек, изобличенных в активной предательской работе в плену и завербованных финской разведкой для вражеской работы в СССР. Из этого числа закончено и передано прокурором МВО в Военную коллегию Верховного Суда СССР следственных дел на 344 чел. Приговорены к расстрелу 232 чел. Приговор приведен в исполнение в отношении 158 чел.

Бывших военнопленных в числе 4 354 чел., на которых нет достаточного материала для предания суду, подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену, – решением Особого Совещания НКВД СССР осудить к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет.

Бывших военнопленных в количестве 450 человек, попавших в плен, будучи ранеными, больными или обмороженными, в отношении которых не имеется компрометирующих материалов, – освободить и передать в распоряжение Наркомата обороны”.

Обратите внимание – к попавшим в плен в беспомощном состоянии – никаких претензий! Тех, кто изменил, перешел на службу финнам, а сегодня финны сами подтверждают большое количество таких пленных, – в трибунал, так как они совершили контрреволюционное преступление.

А вот для остальных в Уголовном Кодексе была статья 19322 “Самовольное оставление поля сражения во время боя, сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, или отказ действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля влекут за собой – высшую меру социальной защиты”. Но это не контрреволюционное, а воинское преступление.

Не раненные, не контуженные, не обмороженные бросили оружие и сдались в плен. Почему? Было это умышленно или обстановка сдачу в плен оправдывала? Если следователи могли доказать, что обстановка не оправдывала сдачу в плен, то – в трибунал и смертная казнь. Во всех остальных случаях – Особое Совещание и от 5 до 8 лет. (Вероятно солдатам – 5, а командирам – 8).

Но вернемся к цифрам в таблице. Итак, за все годы “сталинских репрессий” в трибуналы попали 2218 офицеров и генералов, а не 40 тысяч, как у золотого медалиста. Но ведь и они не все расстреляны. К примеру, мой двоюродный дед по бабушке старшим лейтенантом в 1937 г. получил от трибунала 10 лет по статье, как он шутил, “сто шестнадцать пополам”, то есть ст. 58 “Контрреволюционные преступления”. Но с приходом Берии его дело пересмотрели, и в 1939 г. он был освобожден, возвращен в армию и закончил войну полковником.

Вы скажете – все же были “сталинские репрессии”, если твой дед сел безвинно. А вы посмотрите, что творилось и кто сажал.

Муранов и Звягинцев попутно плачут в своей книге о “безвинно” наказанных своих коллегах – судьях тогдашних трибуналов. Вчитайтесь в то, что они пишут.

“Одним из таких судей и был И.С. Чижевский. Его арестовали 17 июня 1938 года. К тому времени Чижевский отдал правосудию два десятка лет. Работал в реввоентрибуналах Петроградского военного округа, Туркфронта, Каспвоенфлота. В 1926 году, после реорганизации системы военно-судебных органов, был уволен из армии и стал народным судьей Ленинграда. В период нарастания массовых репрессий вновь призван на службу.

В трибунал ЛенВО пришел в самое мрачное время – в августе 37-го. Включился в работу. Рассматривал контрреволюционные дела, выносил по ним и смертные приговоры. Трудно понять причину, но по большинству из этих дел Военная коллегия приговоры отменила. Известно лишь, как расценили эти действия Чижевского органы госбезопасности – “провалил целый ряд дел на участников военно-фашистского заговора”.

Одним из последних процессов под председательством Чижевского было дело начальника политотдела 16-й стрелковой дивизии бригадного комиссара Идельсона. Согласно обвинительному заключению, он являлся злейшим врагом Советской власти – бундовцем и троцкистом.

В совещательной комнате Чижевский убедил народных заседателей в том, что дело следует возвратить на доследование. Они согласились и подписали определение.

Однако сразу после процесса один из них, политрук А. Фокеев, написал на имя начальника особого отдела Смирнова заявление, что Чижевский “не судил, а беседовал с врагом народа Идельсоном”, а также предложил ему написать на имя прокурора заявление о том, как его сажали в карцер, сутками мучили на допросах, лишали сна и избивали.

Это заявление народного заседателя послужило непосредственным поводом для ареста Чижевского”.

Обратите внимание – Чижевский помогает Идельсону выкрутиться: уговаривает членов трибунала не выносить приговор; учит Идельсона заявить прокурору, что его били на допросах. Ведь если бы Идельсона действительно били, то это было бы в протоколах заседания трибунала и ему не было бы нужды обращаться к прокурору. Чижевский сам как судья обязан был бы сообщить прокурору о нарушении законности. Вы скажете – вот молодец Чижевский, добрый судья. А как же этот “добрый” судья вынес смертные приговоры по таким делам, по которым вышестоящие инстанции, даже просто просматривая приговоры этого Чижевского, не нашли причин казнить людей?

Муранов со Звягинцевым прикидываются дурачками – им “трудно понять причину”.

Да причина аж кричит – Чижевский штамповал смертные приговоры невинным людям! А идельсонам помогал выкрутиться.

Вот такой чижевский дал срок и моему деду. Ведь фамилия у деда была Шкуропат, а не Идельсон.

Но вернемся еще раз к таблице “сталинских репрессий”. Как видим, за 5 лет с 1936 по 1940 гг. военными трибуналами было осуждено 67 210 военнослужащих, или 13 442 человека в среднем за год.

Умер Сталин. Как стали обстоять дела во время “хрущёвской оттепели”? По данным тех же авторов, за 4 года с 1953 по 1956 военными трибуналами было осуждено 20 012, 18 924, 22 711 и 29 362 человека, итого – 91 009 военнослужащих, или 22 752 в среднем за год. То есть почти в два раза больше, чем в период максимума “сталинских репрессий”.

В самый раз сказать: “Ни хрена себе – “оттепель”!!

Ю.И. МУХИН, №12, 1998 г.

 

ВОЕННОПЛЕННЫЕ

Одним из пропагандистских стереотипов, использовавшихся во время кампании шельмования Сталина и до сих пор назойливо внедряемых в общественное сознание, стал миф о судьбе советских военнопленных после их освобождения из немецкого плена. “Демократические” историки и публицисты рисуют некую душераздирающую картину, как бывшие советские военнослужащие, освобожденные из немецких концлагерей, чуть ли не поголовно отправлялись в колымские лагеря или, как минимум, в штрафбаты.

Вообще-то элементарный здравый смысл подсказывает, что военнослужащие, вернувшиеся из плена, должны быть подвергнуты проверке органами контрразведки - хотя бы потому, что среди них заведомо имеется некоторое количество вражеских агентов. Не следует считать немцев идиотами - они, несомненно, использовали этот канал для засылки своей агентуры. И нужно самому быть идиотом, чтобы объявлять сам факт создания фильтрационных лагерей для пленных “сталинским преступлением”.

Но может быть, из фильтрационных лагерей бывших пленных действительно скопом гнали на Колыму? Рассмотрим архивные данные, опубликованные недавно А. Кокуриным и Н. Петровым в журнале “Свободная мысль” (1997 г., №9, с.96). При этом сразу отмечу, что упомянутые авторы вовсе не относятся к категории коммунистов-сталинистов или, на худой конец, русских патриотов: по крайней мере один из них - историк Никита Петров - широко известен своими многочисленными публичными антикоммунистическими выступлениями. Он не преминул бы использовать любую возможность, чтобы в очередной раз разоблачить “преступления Сталина”.

По данным, приведенным в упомянутой статье, на 1 марта 1944 г. через органы НКВД прошли проверку 312 594 бывших военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену или в окружении. Дальнейшая их судьба сложилась так:

убыло в райвоенкоматы для дальнейшего направления в Красную Армию - 223 272 (71,4%),

передано на работу в оборонную промышленность - 5716 (1,8%),

на укомплектование конвойных войск НКВД - 4337 (1,4%),

убыло в госпитали - 1529 (0,5%),

умерло - 1799 (0,6%),

на формирование штурмовых батальонов (то есть, в штрафбаты) - 8255 (2,6%),

арестовано - 11 283 (3,6%).

Таким образом, 75,1% бывших пленных благополучно прошли проверку и были направлены кто в армию, кто в народное хозяйство, кто на лечение. Еще 0,6% умерли, что не удивительно, если учесть условия жизни в немецких концлагерях, откуда их освободили. Подверглись же репрессиям всего 6,2%.

Внимательный читатель наверняка уже заметил, что перечисленные выше категории охватывают не все количество бывших пленных. Судьба 56 403 военнослужащих (18,1%) не указана. Впрочем, можно быть уверенным, что эти люди отнюдь не затерялись в бескрайних просторах Сибири - демократическая совесть авторов не позволила бы им замолчать такой прискорбный факт. Скорее всего, эти 56 403 человек просто к тому времени еще не прошли проверку и продолжали находиться в спецлагерях. В пользу такой версии говорят и данные другого автора, которые будут приведены ниже. Правда, здесь же Кокурин и Петров пишут, что проверку в спецлагерях НКВД на тот момент проходило 75 314 человек. Но не будем требовать от них слишком многого - люди, пустившие и поддерживающие миф о десятках миллионов жертв сталинских репрессий, просто обязаны страдать патологическим незнанием арифметики.

Тем не менее, если считать, что на 1 марта 1944 г. проверку НКВД прошли 256191 бывших пленных, то статистика получается уже следующая:

благополучно прошли проверку - 234 854 (91,7%)

направлены в штрафбаты - 8255 (3,2%)

арестованы - 11 283 (4,4%)

умерли - 1799 (0,7%).

Меня могут резонно упрекнуть в том, что рассматриваемые мною данные охватывают период войны лишь до конца 1944 г., в то время как большинство советских пленных было освобождено именно в последние месяцы войны. Но и здесь существуют весьма интересные цифры. Как известно, всего во время и после окончания войны было освобождено 1 миллион 836 тысяч советских военнопленных. А согласно архивным данным, с 1 января 1945 по 1 января 1946 г. общая численность заключенных в лагерях и колониях ГУЛАГа НКВД увеличилась лишь на 242418 человек (с 1 460 677 до 1 703 095). При этом изрядную долю их составили бывшие власовцы, бандеровцы, полицаи, старосты и другие категории, ныне объявляемые “борцами за свободу”. Наконец, в изданной в 1995 г. книге “Памяти павших. Великая Отечественная война. 1941-1945” сообщается, что всего было арестовано и отправлено в лагеря 339 тысяч бывших советских военнопленных, но при этом, говорится далее, в указанное число включены не только пленные, но и гражданские лица, сотрудничавшие с противником.

Уместно предположить, что те немногие бывшие пленные, кто был арестован, в большинстве своем заслужили такую участь. Естественно, имелись и пострадавшие безвинно, но это было именно исключение из правил, а отнюдь не правило.

В заключение пару слов о моральной стороне вопроса. Вообще-то говоря, добровольная сдача в плен - позорный поступок, независимо от того, карается он Уголовным кодексом или нет. И поэтому объявлять бывших военнопленных героями - значит глумиться над памятью тех советских солдат и офицеров, которые предпочли умереть, но не сдаться.

И. ПЫХАЛОВ, Ленинград, №12, 1998 г.