НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
Продолжение. Начало в №№21,22,25,34,36,38,40,44,47)
ЧП №1
Скрытность при подготовке военных действий всегда имеет решающее значение. Но в силу угрозы войны на три фронта потеря ее для СССР во время приведения войск в боеготовность в мае-июне 1941 г. могла иметь роковые последствия как ни для кого другого в истории.
И надо же такому случиться! Лишь только командование Красной Армии приступило к стратегическому развертыванию, как сразу же обожглось именно на потере скрытности. Как уже говорилось, 26 апреля 1941 г. Генштаб дал распоряжение о подготовке ряда соединений к переброске на запад с Дальнего Востока и из Забайкалья. На местах подготовка началась, но сами войска пока не двигались, оставаясь в местах постоянной дислокации.
Неожиданно это сверхсекретное и особо важное мероприятие государственного масштаба получило широкий международный резонанс. В первых числах мая японское информационное агентство «Домей Цусин», сославшись на неназванных корреспондентов агентства “Юнайтед пресс” из Риги (!), сообщило, что с Дальнего Востока на Запад, против Германии, перебрасываются крупные контингенты советских войск.
Это опасное заявление, последствия которого для СССР могли бы стать самыми неприятными. Во-первых, переброска войск только планировалась, но японцам об этом уже стало известно. Значит, какой-то из советских штабов оказался с «дыркой», через которую к японцам стекала важнейшая информация. Это плохо само по себе. Но еще хуже было другое.
Для одной отдельно взятой Японии переброска советских войск от ее владений на запад была объективно выгодна: чем меньше там советских дивизий, тем выше ее безопасность, руки у нее более свободны. И японцам вроде бы следовало молчать, чтобы не спугнуть советское руководство. Но вместо молчания они, наоборот, непомерно раздули этот факт – ведь переброска даже не начиналась. «Домей Цусин» являлось правительственным информационным агентством, обладающим монополией на распространение в Японии иностранной информации. Такое поведение японцев лишний раз подтвердило следующее: несмотря на заключение пакта с СССР, у них остались весьма влиятельные силы, тесно сотрудничающие с Германией и желающие, как минимум, облегчить Германии ее задачу, сковав как можно больше советских войск. А как максимум – совместно с ней развязать войну против СССР, поставив его «в два огня», с Запада и Востока.
С точки зрения Германии и Японии как союзников, только такая позиция была для них единственно верной: врага надо бить общими силами. Если СССР враг, которого решили уничтожить, на него следовало навалиться вместе, постаравшись при этом не распылять силы по другим театрам. Если Японии удавалось сорвать переброску советских войск с Дальнего Востока, то в случае войны против СССР ей пришлось бы сражаться с более сильной группировкой РККА. Разумеется, при таком варианте в начале войны ей приходилось тяжелее, но этим она существенно облегчала задачу союзной Германии, которой предстояло разгромить основные силы Красной Армии. В итоге их совместная победа была бы одержана значительно легче и быстрее, а ее конечный эффект многократно окупал японцам как союзникам Германии все их затраты.
Именно такой поворот был наиболее опасен для Советского Союза и потому больше всего беспокоил его руководство. Такой способ действий для наших врагов был бы неизмеримо мудрее, чем граничащее с легкомыслием решение японцев напасть 7 декабря 1941 г. на США. Этот акт японцев, окончательно погубивший Тройственный договор, не только дал передышку на востоке истекающему кровью СССР, но и на блюдечке принес ему такого мощнейшего союзника, как США.
Разумеется, лучше всех опасность такого способа взаимодействия Японии и Германии понимали в СССР, где это было азбучной истиной и постоянной головной болью для руководства. Но помимо этой угрозы в японском сообщении был еще один тревожный сигнал. Там упоминалось о якобы наращивании советских войск в каспийско-черноморской зоне и даже в Иране, т.е. против Англии и Турции, хотя на деле этого еще не было и в помине. (Напротив, предполагалась переброска войск с Северного Кавказа на Украину). То есть еще до зловещего полета Гесса к Японии и Германии как противникам СССР определенным образом пристегивалась и Англия. Напомню, что именно ее позиция была тогда ключевой для раскладки союзников и противников СССР и, следовательно, его выживания в надвигающейся войне.
Надо признать, что этим заявлением японские ястребы вынудили советское руководство временно скорректировать План стратегического развертывания от 15 мая, изменив там расстановку сил по театрам. Вспомним, что угроза южным границам СССР со стороны Англии, обозначившаяся в конце мая, вызвала появление нового Плана развертывания, условно названного в первой главе «Соображениями от 1 июня». В этом документе наряду с резким ростом сил против Англии вновь заложили некоторое усиление группировки на Дальнем Востоке. Но, к счастью, в середине июня от этого отказались уже окончательно и к началу войны вновь сосредоточили все усилия на западном направлении. Другими словами, снова вернулись к расстановке сил в соответствии с «Соображениями от 15 мая».
Неудивительно, что «улаживанием» этого скандала занялся лично Сталин, который подготовил опровержение, направив его В. Молотову со следующей припиской: «Я думаю, что можно было бы дать такое опровержение. И. Ст.».
9 мая опровержение в виде Заявления ТАСС было опубликовано в газете «Известия»:
«9 мая 1941 г.
Японские газеты публикуют сообщение агентства Домей Цусин из Нью-Йорка, в котором говорится, что, согласно телеграмме корреспондентов агентства Юнайтед Пресс из Риги, Советский Союз концентрирует крупные военные силы на западных границах. Дипломатические круги в Москве, заявляет агентство, также указывают, что концентрация войск на западных границах производится в чрезвычайно крупном масштабе. В связи с этим прекращено пассажирское движение по Сибирской железной дороге, т.к. войска с Дальнего Востока перебрасываются главным образом к западным границам. Из Средней Азии туда также перебрасываются крупные военные силы. Из двух запасных воздушных армий, находящихся в непосредственном распоряжении Верховного командования, одна армия уже передана в распоряжение Киевского особого военного округа. Она состоит из 1 тыс. 800 бомбардировщиков и 900 истребителей. В Чёрном и Каспийском морях усилены военно-морские флоты за счет военных кораблей Балтийского флота. Переброшено 28 подводных лодок, 45 миноносцев и 18 канонерок. Военная миссия во главе с Кузнецовым выехала из Москвы в Тегеран. Назначение миссии, отмечает агентство, связано с вопросом о предоставлении Советскому Союзу аэродромов в центральной и западной частях Ирана.
ТАСС уполномочен заявить, что это подозрительно крикливое сообщение Домей Цусин, позаимствованное у неизвестного корреспондента Юнайтед Пресс, представляет плод больной фантазии его автора. Тов.Кузнецов пребывает в Москве, а не в Тегеране, никакие подлодки или миноносцы из района Балфлота не перебрасываются в Каспийское или Черное море, никакой “концентрации крупных военных сил” на западных границах СССР нет и не предвидится. Крупица правды, содержащаяся в сообщении Домей Цусин, переданная к тому же в грубо искаженном виде, состоит в том, что из района Иркутска перебрасывается в район Новосибирска - ввиду лучших квартирных условий в Новосибирске - одна стрелковая дивизия. Всё остальное в сообщении Домей Цусин - сплошная фантастика». («1941 год», Книга 2, с.178-179.)
После этих событий военное ведомство наверняка получило взбучку от Правительства за утечку важнейшей информации. Если такой скандал разгорелся, когда войска еще не трогались с места, то что будет, когда они в массовом порядке двинутся в сторону немецкой границы – по железной дороге и своим ходом? Обжегшись на этом деле, НКО и Генштаб во избежание подобных эксцессов стали впоследствии перестраховываться и дуть уже на воду, систематически (о чем еще будет сказано) тормозя процесс приведения войск в боевую готовность. К сожалению, это наиболее важный, с позволения сказать, «урок», который извлекли из того случая военные.
Из этого события извлек уроки и Сталин, но его выводы были совсем другого плана. Плестись в хвосте событий, оправдываясь перед врагами – не его стиль, поскольку заведомо проигрышное дело. Для упреждения реакции противника и ее нейтрализации все последующие крупные этапы приведения войск в боеготовность уже активно прикрывали специальными пропагандистскими операциями.
Через месяц пришло время первой такой операции.
Теперь начинает пропаганда
13 июня 1941 года стало важным этапом в предыстории Великой Отечественной войны. В этот день Советское правительство распространило свое Заявление, наделавшее много шума не только тогда, но и по сию пору вызывающее прямо противоположные оценки. Поскольку в советских газетах его опубликовали утром следующего дня, то у нас оно стало известно как «Заявление ТАСС от 14 июня».
13 июня первым заявление получил немецкий посол в Москве фон Шуленбург. Текст заявления был следующим:
Сообщение ТАСС
[13 июня 1941 г.]
Еще до приезда английского посла в СССР г-на Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о “близости войны между СССР и Германией”. По этим слухам: 1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними; 2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; 3) Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границ последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны.
ТАСС заявляет, что: 1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места; 2) по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям; 3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо. (Там же, с. 362.)
Это Заявление кто только ни мазал черным цветом – и наемные историки, и многие участники тех событий, написавшие свои воспоминания. В послесталинское время этот акт толковался практически только как оказавший расхолаживающее и разоружающее действие на советский народ и его вооруженные силы. (Из крупных военачальников, пожалуй, только А.М. Василевский относительно правдиво осветил отдельные аспекты дела, умолчав при этом о других, более важных.) Зачастую Заявление подавали так, будто бы оно совершенно парализовало и дезориентировало наших военных, не дав им подготовиться к войне:
«Тревожное настроение, достигшее особой остроты к середине месяца, как-то было приглушено известным Заявлением ТАСС... Такого рода выступление авторитетного государственного учреждения притупило бдительность войск. У командного состава оно породило уверенность в том, что есть какие-то неизвестные обстоятельства, позволяющие нашему правительству оставаться спокойным и уверенным в безопасности советских границ. Командиры перестали ночевать в казармах. Бойцы стали раздеваться на ночь». (Сандалов Л.М. Пережитое http://militera.lib.ru/memo/russian/sandalov1/04.html.)
Мол, руки-ноги у комсостава отнялись, голова перестала работать. По такой логике после Заявления в Красной Армии должна была наступить «расслабуха» и умиротворение вплоть до роковой ночи на 22 июня. Не смог обойти его и бывший начальник Генштаба РККА маршал Г.К. Жуков, вспомнивший Заявление весьма оригинально:
«13 июня С.К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И.В. Сталину и настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
И.В. Сталин сказал:
– Сейчас этого делать не следует, мы готовим сообщение ТАСС и завтра опубликуем его.
– Ну, что? – спросил я.
– Велел завтра газеты читать , – раздраженно сказал С.К. Тимошенко и, поднявшись из-за стола, добавил: - Пойдем обедать!». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. –М.: АПН, 1990. Т.1, с.366.)
Выдвижение второго эшелона КОВО – начало выполнения плана прикрытия
Итак, если верить Жукову, 13 июня Сталин якобы отказался приводить в боеготовность первый стратегический эшелон. Но это фактически то же самое, что поставить страну на край гибели! Что оставалось делать настоящему военному при таком неподдающемся логике упрямстве главы государства? Выход был один – спасать страну несмотря ни на что. Поэтому, пообедав, начальник Генштаба пошел на отчаянный шаг. Пока Сталин с Молотовым готовили в Кремле свое Заявление, Жуков (видимо, предварительно уговорив своего наркома или подделав его подпись) составил и, подвергая себя смертельной опасности, в тот же день тайно отправил в Киев следующий документ:
Директива Наркома обороны СССР и Начальника Генштаба Красной Армии Военному совету КОВО
№504205
13 июня 1941 г.
Совершенно секретно
Особой важности
Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карте.
1) 31 ск - походом;
2) 36 ск - походом;
3) 55 ск - походом;
4) 49 ск - по железной дороге и походом;
5) 37 ск - походом.
Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице, в случае необходимости, может быть произведен только по моему особому приказу.
164 сд для лагерной стоянки вывести к 17 июня 1941 г.:
1) один сп - в Дунаевцы, 20 км. сев. Герца;
2) один сп - в район Ларга;
3) остальные части - в район Хотин.
Передвижения войск сохранить в полной тайне.
Марш совершать с тактическими учениями, по ночам.
С войсками вывести полностью возимые запасы огнеприпасов и горюче-смазочных материалов. Для охраны зимних квартир оставить строго необходимое минимальное количество военнослужащих, преимущественно малопригодных к походу по состоянию здоровья.
Семьи не брать.
Исполнение донести нарочным к 1 июля 1941 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ: карта 500 000 - одна.
Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза
С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба Красной Армии
генерал армии Г. Жуков
(1941 год: Книга 2, с.358).
Посмотрим этот документ внимательно. Согласно последнему варианту плана прикрытия или, как он точно назывался, «План обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск КОВО», указанным в директиве 31, 36, 37, 49 и 55-му стрелковым корпусам следовало подготовить в 30-80 километрах от границы противотанковые районы и тыловые оборонительные рубежи, чтобы с началом войны «в случае прорыва крупных мехсоединений противника на подготовленных рубежах обороны и в противотанковых районах задержать и дезорганизовать его дальнейшее продвижение и концентрическими ударами мехкорпусов совместно с авиацией разгромить противника и ликвидировать прорыв». (Военно-исторический журнал. 1996 №4, с.7.)
Приложенная к директиве карта не опубликована, но бывший начальник оперативного отдела штаба КОВО И.Х. Баграмян подробно указал, куда направлялись эти войска: “31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте; 36-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в районе Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня”. (Баграмян И.Х. «Так начиналась война.» М., Воениздат, 1971, сс.77-78.)
Названые Баграмяном пункты – те самые районы развертывания, назначенные “глубинным” корпусам планом прикрытия КОВО.
Это значит, что директивой №504205 (и рядом аналогичных другим округам) Главнокомандование РККА начало поэтапный ввод в действие Плана прикрытия западных рубежей страны. 12-13 июня получили приказ выдвигаться на позиции, указанные планами прикрытия, вторые эшелоны западных округов. В тот день, когда по лживому свидетельству Жукова, Сталин якобы запретил это делать.
Для прикрытия данного мероприятия Сталин и провел пропагандистскую операцию в виде Заявления ТАСС от 13 июня. Поэтому теперь «мировая общественность» узнала о перемещениях советских войск не от японцев или, упаси Бог, Геббельса, а от самого Советского правительства в том плане, который ему был нужен. Тут кто первым сказал, тот, как правило, и выиграл, поскольку последующие опровержения уже не столь эффективны. Ежели сейчас кто-то опять поднимет шум о передвижениях советских войск в сторону немецкой границы, то ответ уже всем известен и причины события самые обычные – войсковые учения в западной части СССР и переподготовка резервистов. Правда, в этом году всё это началось раньше месяца на полтора-два, чем обычно. Но Германия, как сосед и партнер по договору о ненападении, заранее честно и публично предупреждена об этих мероприятиях. Кто скажет, что такие действия кому-то угрожают?
Но этот аспект не ограничивал цели Заявления. В те дни весь мир внимательно следил за происходящим между СССР и Германией. В том, что между ними будет война, уже мало кто сомневался. В тот момент решался вопрос, на чьей стороне будут симпатии и поддержка населения западных стран, прежде всего – США и Англии. И с чем в определенной мере будут вынуждены считаться их правительства, в конечном счете – чьими союзниками этим странам легче стать.
А на тот момент вопрос поддержки Советского Союза населением США был вовсе не очевиден. К концу 30-х годов, после двух десятилетий антикоммунистической пропаганды Советский Союз в глазах западного обывателя если и выглядел лучше нацистской Германии, то ненамного. А после «пакта Молотова-Риббентропа», советско-финской войны и присоединения Прибалтики его “рейтинг” в Европе и США упал до опасно низкого уровня. СССР часто воспринимался не только как наглый агрессор сам по себе, но и зачастую как пособник или прямой союзник гитлеровской Германии. Один из опросов, проведенных в США в декабре 1939 г., зафиксировал, что из тех американцев, кто имел свое мнение о советско-финской войне, 99% были на стороне Финляндии и только 1% поддерживал Советский Союз. А Сталин, по мнению американского журнала “Тайм”, являлся совместно с Гитлером самым ненавидимым человеком в мире. 33% опрошенных заявили, что Сталин хуже Гитлера, 30% - что они одинаковы, и только 16% считали Гитлера более опасным! Но и эти были уверены, что Сталин копирует методы Гитлера. (Иванов Р.Я. «Сталин и союзники 1941-1945 гг.» Смоленск, Русич, 2000, сс.135-136.)
Поэтому перед президентом США Рузвельтом стояла серьезная и трудная задача – обеспечить поддержку населением Соединенных Штатов Советского Союза при столь нелегких «стартовых» условиях. Вот для этого нападение Германии на СССР надо было представить максимально вероломным и подлым.
Дополнительная трудность заключалась в том, что при концентрации вермахта у советских границ нам нельзя было публично обвинять немцев в агрессивных намерениях. Германия в тот момент воевала с Англией. Дезинформируя СССР, Геббельс фактически сообщил на весь мир, что Германия готовит грандиозную десантную операцию против Англии. В любой момент он мог добавить, что Вермахт находится у советских границ только затем, чтобы уберечь свои войска от бомбежек английской авиации и дать им отдых перед десантом. Таким ходом немцы сначала легко парировали любые наши обвинения в свой адрес, после чего, в свою очередь, задали бы всем вопрос – а зачем СССР на ровном месте портит хорошие отношения с Германией, одновременно сосредоточивая против нее огромную армию?
Поэтому мировая общественность услышала то, что нужно было Сталину: Советский Союз строго соблюдает условия договора, плохого против себя за Германией не подозревает и сам против нее ничего не замышляет. В итоге Гитлера поставили в неудобное положение. Для него любой вариант публичной реакции – ответить или промолчать – был плох. Скажи в ответ, что тоже не собираешься нападать на СССР – и через неделю весь мир еще раз убедится в изощренной подлости и коварстве немцев. И вызовет еще большую ненависть. Промолчи – невольно приоткроешь свои планы: значит, нечего сказать в ответ; значит, что-то готовят против русских.
После того как немцы вероломным нападением на СССР показали себя подлым агрессором, ситуация в общественном мнении США резко изменилась. Оцените разницу: совсем недавно в войне с Финляндией нам сочувствовал всего один процент населения США. Но после гитлеровского нападения за победу СССР высказалось уже 72% американцев и только 4% из них желало победы Германии! (Волков Ф.Д. «За кулисами Второй мировой войны». – М., Мысль, 1985., с.127.)Сталин знал, чего добивался тем Заявлением.
Но и это было не последней его целью. Оно было сделано также в рамках нейтрализации опаснейшего курса британского руководства, которое в тот момент активно готовило конфликт с СССР. Еще 7 июня премьер-министр Англии У. Черчилль сделал публичное заявление, что в ближайшее время столкновение между Германией и Советским Союзом неизбежно. Причем Черчилль не сообщил прямо, что на тот момент твердо знал – именно Германия нападет на СССР. Он только сказал о столкновении между ними. (Городецкий Г. «Роковой самообман». – М., Росспэн, 2001, с.327.) А кто на кого нападет – не уточнил и вряд ли сделал это случайно.
Оставить без ответа такое заявление главы мировой державы означало нанести вред интересам СССР – коль русские молчат, значит, у них самих рыльце в пуху. Надо было считаться с тем, что в любой момент Гитлер может использовать выход к границе советских войск как предлог для обвинения в развязывании «советами» агрессии против Германии и всей европейской цивилизации. А Черчилль, готовивший военную провокацию против СССР, для оправдания своей акции легко с ним согласится.
Надо сказать, англичане были неплохо информированы о военной ситуации в западных районах СССР. И совсем не скрывали этого от немцев. К примеру, вещавшая на Германию британская радиостанция «Новая революция» за три дня до войны любезно сообщала им, что все дороги, ведущие к границе, буквально забиты идущими на запад советскими войсками. Одновременно радиослушателям западной части СССР – в частности, Прибалтики – те же англичане говорили, что советские войска идут на войну с Германией:
“Ранним утром 19 июня мы выступили из лагеря и в тот же день прибыли ближе к границе, в район 20-25 км восточнее Каунаса. Встречавшиеся по пути следования некоторые местные жители спрашивали: куда вы идете? Мы отвечали – на учение. Ими такой ответ не воспринимался. Они говорили, что накануне английское радио передавало, что вы идете на войну». («Накануне и в первый период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» Сборник №3. Москва, 1993, с.16.)
В такой обстановке Заявление ТАСС дало возможность командованию РККА, очень нервозно реагирующему на возможность любых провокаций, выдвигать войска к границе уверенно и спокойно, без лишних опасений и ненужных перестраховок. Но в то же время это Заявление давало большие возможности и тем, кто по тем или иным причинам хотел сорвать подготовку войск для отражения нападения Германии.
Г.Н. СПАСЬКОВ
(Продолжение следует)