Электрокардиограммы

Если у вас боли: ЭКГ, нитроглицерин и вызов врача

Обожаю «моменты электрокардиограмм» в фильмах и телесериалах. Для любого сценариста любая аритмия диктует присутствие в кадре дефибриллятора, и его единственная цель в этой сцене – показ впечатляющих зигзагов на мониторе в реанимации.

(Пи. Асистоли́я.)

– Доктор Уайт, он уходит от нас, мы его теряем.

– О нет, Синди, не может быть, я никогда себе этого не прощу. Атропин! Заряд на 200!

(Разряд! Пошли зигзаги. Пи, пи, пи, пи… Нормальный синусовый ритм.)

– О, доктор Уайт, вы настоящий герой! Вы спасли ему жизнь! Я вас люблю!

Все медработники, которые смотрят эту сцену, сидя на диване, знают, что сценарист только что взял и наплевал на исследование американской ассоциации сердца и на подобную организацию в Европе, но на экране это смотрится завораживающе, и практически никто не понял, что увидел то, чего просто не бывает. К счастью, почти всегда бывает так, что реальность больниц имеет очень мало общего с тем, что показывают в сериалах, хотя это может зависеть и от врача, который дежурит. В некоторых случаях реанимация может напоминать эпизоды страшненьких кино.

Одна из вещей, которые бесят меня после измерения давления вручную, – это запись электрокардиограммы. Потому что, несмотря на изначально кажущуюся простоту этого действа, сложности начинаются уже с того момента, когда ты говоришь, что надо раздеться до пояса.

Если это мужчина, не ожидай встретить идеально накачанный торс. Такое бывает только в кино, а здесь публичное здравоохранение, и основная масса этой публики – это испанские мачо: расстегнутая рубашка, золотая цепь с большим крестом и билет спортивной лотереи в кармане рубахи, а волос на груди больше, чем на голове, что представляет собой проблему, потому что к такому покрову присоски не липнут. И вот думаешь: то ли сделать ему эпиляцию на местах, где ставятся присоски, то ли эпилировать весь торс. Есть еще один вид дядек. Это метросексуал двора. Этот вначале эпилирует себе ноги, затем его затягивает, и он продолжает удалять волосяные отростки между ног, затем переходит на грудь, на этом он не останавливается («У меня не должно быть волос, как и у Кристиа́но Рона́льдо») и заканчивает бровями, оставляя их такими тонкими, что это просто раздражает. С этими ребятам дела обстоят еще хуже, потому что они приходят всегда намазанные увлажняющим кремом, отчего присоски к ним не липнут даже с лейкопластырем.

Лично я предпочитаю для этой процедуры женщин, потому что в большинстве случаев можно использовать обвисшую грудь для прижатия присоски.

Утро в кабинете ЭКГ обычно бывает таким:

– Доктор выписал мне направление на ЭКГ! В прошлый раз мне так полегчало, ха-ха. (Тот же анекдот, что произнесли восемь предыдущих пациентов.)

– Очень хорошо, проходите, раздевайтесь до пояса и ложитесь на кушетку.

Устанавливаешь присоски или наклейки (если кабинет более современный), зная, что в государственное здравоохранение за последнее время не поступило ни евро, поэтому о современном аппарате не может быть и речи. Эти присоски оставят на теле дедули такие засосы, будто он подвергся атаке гигантского осьминога. Есть присоски, которые так сильно сосут, что, если ты установишь присоску в районе аппендикса, она высосет аппендицит без хирургического вмешательства. Представьте себе, какую экономию времени и денег это принесет! Министр здравоохранения сейчас изучает эту тему для внедрения присосок в аптечную сеть и хочет выложить инструкцию с методическими указаниями на YouTube в стиле «сделай это сам».

Наступает критический момент: распечатка бумажной полоски ЭКГ. Проверяешь кабели один за другим, и похоже, что все на своем месте, нажимаешь Filter, F1 (не знаешь почему, но в шпаргалке, что приклеена на корпусе аппарата, так написано) и «Печать».

– Сейчас не шевелитесь.

– А, мне не шевелиться? (И пока спрашивает, шевелится.)

– Конечно, если шевелиться, то плохо получится. (Анализируя.)

– Почему вы скрестили ноги, мужчина? Так мы ничего с вами не сделаем.

– Если я их буду раскрещивать, мне придется пошевелиться.

– Ну что же теперь делать?! Пошевелитесь, но положите их прямо. (Анализирует… Пи, пи, пи.)

– Послушайте! Дышать-то ведь вам никто не запрещал!

В этот момент три присоски уже отпали, и ты, придерживая их пальцами одной руки, другой рукой пытаешься снова нажать кнопку «Печать».

Но если процесс нанесения на бумажную ленту сердечного ритма может показаться сложным, он не сравним с трудом по расшифровке загадок, которые окружают участников этой истории, то есть весь комплект аппаратов для электрокардиограммы. Среди них есть портативные и непортативные, есть даже такие, что хранятся в фантастических коробочках из полимерной кожи и украшены очень необычным красным ворсистым материалом, который необыкновенно приятно потрогать. Но у всех без исключения есть одна проблема с кабелями, которую очень сложно решить: кабелям очень нравится сладострастно переплетаться между собой. Ты приближаешься к аппарату, а они там… В-4 переплелся с В-1, тем временем В-3 задевает кончик у В-6, а этот, в свою очередь, у В-4, как в бесконечной змеиной оргии. И так во всех кабинетах ЭКГ. По-моему, до сегодняшнего дня никто не смог разгадать эти странные отношения между кабелями, наверное, только потому, что любовные отношения не объяснить логическим мышлением.

Примечание российского врача «скорой помощи»: врач и фельдшер «скорой» в России ежедневно снимают по десятку ЭКГ и всякий раз расплетают эти косы, оставленные другой сменой.

 

Физрастворы

Свободная барная стойка в больницах

В последнее время на работе я чувствую себя, как Том Круз в фильме «Коктейль» – и я намекаю не на молодость и талант, а скорее на сравнение себя с барменом. И еще мне кажется, что в больницах должны организовывать чемпионаты по приготовлению коктейлей с призами и премиями для медсестер, наиболее удачливых в искусстве приготовления комбинаций внутривенных растворов. В качестве премий можно было бы давать выходные дни, повысить оплату за дополнительные часы работы, выдавать новую униформу или предоставлять личный шкафчик там, где пожелает победительница. А все дело в том, что в больницах есть больше видов физрастворов, чем видов бренди в любом баре. Сейчас этот напиток предпочитает в основном современная модная молодежь, в то время как еще несколько лет назад в моем городе бренди пили только дедушки.

Физрастворы, наиболее популярные среди «клиентов», – чистые солевые, то есть издавна известные простые физрастворы. С простым бренди можно делать массу разных коктейлей, а медсестры легко могут комбинировать солевой физраствор с любым тоником, чтобы получить два вида растворов: солевой гипертонический и солевой гипотонический. Это основа санитарной коктейлерии.

Другой вид растворов, который также имеет свою публику, – глюкозные. Очень сладкие, приготовление их зависит от того, какую крепость может выдержать клиент: от 5 до 50 %.

Для утонченных клиентов медсестры располагают целым арсеналом физрастворов премиум-класса: «Маннитол», «Рингер лактат», «Плазма-Лит», «Гелофузин», «Волювен»… Некоторые из них настолько эксклюзивные, что при необходимости нужно будет оббежать полбольницы в поисках одной бутылки и поторговаться с коллегами, чтобы завладеть ею:

– Девчонки, мне нужна бутылка бикарбоната 1/6 моль. У вас есть?

– У нас осталась одна. А что ты нам дашь взамен?

– Я поменяю вам ее на три флакона «Амоксициллина» и упаковку «Налотила».

– Что-то маловато, это последняя бутылка во всей больнице!

– Хорошо. Три флакона «Амоксициллина», «Нолотил» и пузырек «Амиодарона».

– Два пузырька.

– Ну и бессовестные же вы! Ладно, договорились.

Единственное, что до сегодняшнего дня у нас не доработано, – это внешний вид наших коктейлей. Если спиртные напитки подают в бокалах, цилиндрических высоких стаканах, бокалах для мартини, стаканах Collins, то у нас этот выбор сужается до тары из пластика, стекла или ПВХ. Но с наклейкой, на которой маркером наносим номер палаты и периодичность, с которой должен потребляться «коктейль», ведь у нас здесь все по расписанию. Не хочу преувеличивать, но недавно видела, как подавали джин-тоник в цветочном горшке… Девчонки, нам нельзя отставать, ведь контейнеры для игл – вполне подходящий вариант, а на Майорке немцы пьют алкоголь из пластмассового ведерка через соломинку, я это лично видела… Трубочек у нас полно на каждом этаже, да и горшок всегда найдется!

По крайней мере, мы выигрываем в разновидности объемов: 50, 100, 250… Можно встретить даже три литра, я имею в виду большую физрастворную бутыль.

Но, без сомнения, мои любимые – это мини-бутылочки раствора в объединенных дозах по 10 см3, так же как и физиологический, хлорид калия, хлорид натрия, подходящие для приправки самого изысканного «коктейля», они словно изюминка. В итоге получаются «коктейли» перфузионные, которые в общем-то слабоваты, но по крайней мере хорошо служат для декорации палаты.

Я вас оставлю, ведь сегодня суббота и приближается ночь, поэтому необходимо приготовить несколько «коктейлей» для барной стойки приемного отделения. Приготовлю мои любимые – с пузырьками.

 

Палки для капельниц

«Пааалка!»

Когда-нибудь вы обращали внимание на палки для капельниц? Никто их не ценит настолько, насколько они этого заслуживают. Ну или не ценил до сегодняшнего дня. С некоторого времени по настоящий момент нашу жизнь заполонили палки, и виноват в этом маленький мальчик из телерекламы, в которой его отец подарил ему на Новый год «волшебную палочку», а он, распечатав подарок и схватив палочку двумя руками, стал восторженно кричать: «Пааалка! Пааалка!» В итоге всем пришлось по душе это слово, и наконец обратили внимание на палки, которые всегда нас окружали: палка для гольфа, палка для капельниц, палка дорожного инспектора, необыкновенно крупная клубника из города Палки, которую едят, насадив на тоненькую деревянную палочку и макая в шоколад.

Любовь к палкам в последнее время возросла до такой степени, что теперь ты никто, если не носишь одну в своем кармане. Да, это та палка, о которой вы подумали и которая считалась лучшим подарком к Рождеству в прошлом году: палка для селфи. Она представляет собой раздвижной шест, вроде выдвижной антенны от радиоприемника из восьмидесятых или волшебной трости Сон Гоку. Эта палка способна разочаровать таких людей, как улыбчивый пенсионер, что прогуливается рядом с достопримечательностями любого города, надеясь, что кто-нибудь из группы туристов попросит его сфотографировать их.

Но палки для капельниц появились в нашем мире гораздо раньше, чем палки для селфи, и никто не обращал на них особого внимания. Возможно, потому, что они являются объектом коллекционирования, поскольку найти одну свободную на целом этаже бывает практически невозможно. Еще мне кажется, что недостаток внимания к ним кроется в их несовершенстве, потому что до сих пор никто не научился делать их идеальными. Несмотря на это, у нас их имеется несколько видов:

Палка-липучка. Это одна из самых старых палок отделения. На ее крючках перевисело несчетное количество бутылей, пакетов и другой тары с растворами, и это заметно. Винтик, который служит для фиксирования высоты палки, давно покинул свое место, и, чтобы хоть как-то зафиксировать нужную высоту, на палку стали мотать лейкопластырь. Этот моток лейкопластыря на палке не выдерживал вес растворов, постепенно перемещался все выше и выше, и в результате оставлял за собой липкий след, который невозможно смыть даже «Стериллиумом».

Палка-эквилибрист. Что произойдет, если повесить массу около килограмма на вершине длинной железной тонкой трубы и попробовать перенести ее одной рукой? Заметно, что тот, кто спроектировал эту палку, не продумал, что она при этом начнет падать. А если бутыли стеклянные? В этом случае придется звать на помощь уборщицу, если, конечно, она не упадет на голову больному.

Палка-пушистик. Мне кажется, что ее естественное место обитания – это примерочные кабинки магазинов Zara. Только так можно объяснить такое количество разноцветных катышков, проживающих у них на колесиках. Вот я думаю сейчас, что подобная палка может запросто проживать у меня под кроватью.

Палка «без». Одна без колес, другая без крючков, третья без винтика фиксирования высоты… Среди укомплектованных палок они напоминают мне сломанные прищепки, которые всегда остаются на дне корзины. Их не выбрасывают, но и не ремонтируют. Когда в больнице поубавится больных, я соберусь и сделаю из этих «инвалидов» одну ладненькую палку.

Палка-каталка. Она вставлена в специальное отверстие сбоку у каталки и настолько там залипла, что ни у меня, ни у других моих коллег не хватает сил сдернуть ее с места. За эту палку можно поднять каталку. Начальница настаивает на том, чтобы мы ее вытащили, но она навсегда останется там, как это часто бывает, не со стороны вены с катетером, и капельница будет постоянно мотаться перед лицом больного.

Палка укороченная. Это обыкновенная палка для капельницы, что крепится к каталке «скорой помощи». Пластмассовая, складная и маленькая, не внушает доверия никому, кроме водителя «скорой»: «Повесь это на палку, не бойся, она выдержит».

Палка укороченная, но из металла. Это версия палки для кресла-каталки. Точнее говоря, так было задумано, потому что эти палки лежат себе тихонько на складе без кресел. И, поскольку у палки нет колесиков, единственное, на что она может сгодиться, – это основание для флажков.

Несмотря на огромный выбор представленных выше палок, пациенты научились выживать без них, и теперь они просят тебя убрать капельницу, чтобы погулять, сходить в туалет, в кафе или выйти покурить у входа в больницу. Ну прямо как физраствор по желанию!

Несмотря на это, палки для капельниц останутся редкими объектами в больницах до тех пор, пока будут сокращать финансирование на больничные принадлежности. Так что я вам советую: если кто-то из членов вашей семьи лежит в больнице, не носите ему цветы или конфеты – подарите ему палку для селфи. Кроме того, что он сможет выкладывать в Instagram фотографии своих швов, она исправно послужит ему для переноски капельницы, когда он захочет сходить в туалет.

 

Трехходовые краны

Запорные краны для капельниц

Вы когда-нибудь обращали внимание на трехходовые капельничные краны? Я хочу спросить, рассматривали ли вы их внимательно, так, словно наблюдаете за озадаченным, взволнованным пациентом, то есть глядя на него с неким недоверием и ожиданием чего-то неприятного, так, как смотрят на старенького дедульку, который только что выдернул зонд из своего мочевого пузыря с надутым шариком. Ну вы понимаете, о чем я говорю: о взгляде, полном любопытства и изумления одновременно.

Расскажу для тех, кто не представляет себе, о каких кранах идет речь. Это такие хитроумные устройства, которые закрепляются между капельницей и венозным катетером и позволяют медсестрам выбрать легким движением пальцев вливаемый раствор: запустить антибиотики или глюкозу, перекрыть их или подать все вместе. Так называемые нательные запорные краны.

Человеческому телу просто не хватает трехходовых кранов. Оказывается, наше тело недостаточно совершенно, изначально идет недокомплект.

Если сравнивать организм человека с автомобилем, то наше тело идет в базовой комплектации.

Если бы наше тело изначально было бы снабжено трехходовыми кранами, то жизнь была бы гораздо проще. При полной комплектации было бы примерно так: «Сейчас открываю краник и опорожняю кишечник, захочу – закрою. Когда захочу, открою другой и опустошу мочевой пузырь. В любое время захотел – открыл, захотел – закрыл». С недержанием мочи было бы покончено!

Это были бы сфинктеры ручного управления. И раз уж мы заговорили о сфинктерах, в теле есть их некоторые виды, которые (не знаю почему) живут своей жизнью. Ты спокойненько принимаешь смену или делаешь что-нибудь необычайно захватывающее, например, выполняешь план лечебных процедур в приемном, как вдруг что-то внутри пробуждается и заставляет тебя поменять цвет лица. Некий клик в твоей голове меняет все, и ты понимаешь, что это хорошо не кончится. В этот момент термостат твоего тела может повести себя нестабильно, и температура то повышается, то понижается, и капельки пота в виде иконки WhatsApp начинают появляться у тебя на лбу. Ты уже не ты! Сейчас все во власти бестии, что пробудилась внутри тебя, и хорошо, если никто не позвонил тебе на пост, потому что, если в этот момент ты не сорвешься в туалет, может случиться нечто пострашнее, чем в некоторых сценах очень страшного кино.

Если бы была возможность устанавливать в тело трехходовые краны, я бы попросила себе несколько и поставила бы их в разных местах, а не соединяла вместе, потому что устанавливать их можно сколько угодно. Как-то я видела у одного больного пять кранов, соединенных один за другим. Когда нужно установить много трехходовых кранов, некоторые медсестры приклеивают разноцветные наклейки, как делают электрики, чтобы потом не запутаться в проводах. Такие медсестры говорят, что делают это потому, что они очень организованные, но на самом деле это на случай, если они откроют не тот кран и потекут все физрастворы разом, тогда просто перегорят предохранители.

Не хотелось бы закрывать эту тему без освещения одного из самых темных аспектов трехходовых кранов – пробок. Вот уже несколько лет я замечаю мистическое явление, связанное с этими маленькими устройствами. Одна из тем дискуссии по физрастворам – исчезновение пробок от трехходовых кранов. Эта загадка до сих пор остается без ответа. Убираешь пробку крана, чтобы поставить медикамент, кладешь ее рядышком на кровать, чтобы вновь потом закрыть, а когда возвращаешься, ее уже там нет! Просто исчезла. И ни пациент, ни его родственники ничего о ней не знают, смотрят на тебя так, словно ты тронулась, и уверяют, что никогда ее не видели. Вот так и остается краник грустный, голый, без пробки, с неприкрытым третьим отверстием, свободным входом для крошек от завтрака, счастливый шанс для бактериемии. Я уверена, что эти пробки живут в некоем параллельном мире вместе с ручками и ножницами, которые я потеряла в течение этих лет. Где-то там пробки и ручки влюбляются, накручиваются друг на друга до тех пор, пока не появятся ножницы, чтобы обрезать им это веселье.

 

Лейкопластырь

Американская лента здравоохранения

Лейкопластырь изобрела медсестра. Я прочитала об этом в Википедии, и этот вопрос как-то попался мне на конкурсе на вакантную должность в моей корпорации. И хотя мой бывший педагог по истории сестринского дела этого не знает, произошло это так:

– Скорее сюда, девчонки! Смотрите, какое открытие я совершила!

– Что-что? Поисковик вен? Врач с красивым почерком?

– Нет, гораздо лучше! Клейкая гипоаллергенная полоска, которая облегчит жизнь всем медсестрам в мире во все времена.

– Ух ты! Но как мы будем ее хранить? Она ко всему прилипает, и к ней липнут катышки…

– А давайте ее смотаем!

– Давайте!

Вот так и получился рулон лейкопластыря.

Эта выдумка оказалась почти революцией в нашей профессии. С трехходовым краном даже в сравнение не идет. Тогда был изобретен настоящий стержень в сестринском деле!

Лейкопластырь оказался настолько хорошим изобретением, что почти не эволюционировал. Его основа из ткани, из пластика или из бумаги, он бывает разных размеров, вот почти и все изменения. Пробовали делать маленькие стерильные полоски с марлевыми подушечками, так называемые бактерицидные пластыри, но это не лейкопластырь – ничего подобного, просто что-то похожее.

После стольких лет его ежедневного использования медсестры превратились в экспертов и больших знатоков всестороннего применения лейкопластыря и получают огромное удовольствие от него. У меня дома, например, новогодние подарки упаковывают с помощью лейкопластыря, а обложки школьных учебников моего племянника прекрасно им закрепляются.

– Тетя Са́ту, а почему ты крепишь обложку лейкопластырем? Моя мама крепит ее скотчем.

– Потому что, если ты упадешь на перемене и поранишься, им можно будет воспользоваться.

Я не приклеиваю обложки маленькими пластырями для ран, потому что у меня мания на них.

Вы можете подумать, что я преувеличиваю, но сферы использования лейкопластыря почти бесконечны. Эта тема недостаточно проработана его производителями, поскольку он так же широко может быть использован в повседневной жизни, как и на работе. Например, чтобы:

• укоротить низ новеньких брюк, которые ты хочешь надеть сегодня ночью во что бы то ни стало;

• подписывать на нем названия физрастворов (с этим недофинансированием уже не осталось даже наклеек!);

• сделать метку об аллергии на папке истории болезни пациента;

• приклеивать записки на стене у поста: «Лорена, купи кофе»;

• зафиксировать высоту палки для капельницы;

• зафиксировать бутылки с физраствором в машине «скорой помощи»;

• поставить заплатку для надувного матраца или для ремонта белых полосок ширмы – они белые, поэтому почти не заметно.

После всего вышесказанного вы не сможете отрицать, что носить с собой в кармане рулон лейкопластыря просто необходимо! Не важно, тканевый он или бумажный, если ты одна из тех медсестер, какой завещала быть Найтингейл, любая беда тебе с ним нипочем, если он качественный, конечно. Потому что все знают (в особенности мужчины с обильным волосяным покровом), что в мире существуют два типа лейкопластыря: тот, что не приклеивается, и тот, что невозможно оторвать.

 

Алюминиевая фольга

«Бутерброды с физраствором»

Для любого человека, который был ребенком, алюминиевая фольга является синонимом перекуса в виде бутерброда. Не было ни одного бутерброда, который не был бы так тщательно упакован в неразрушимую бумагу серебряного цвета, как умеет делать только мама. Ведь только мама способна так искусно владеть этой тонкой фольгой, чтобы та не слишком сминалась, потому что при любом неловком движении уже невозможно исправить ее хрупкую гладкость.

Вероятно, вы спросите, почему в этой книге о медсестрах и больницах я посвящаю целую главу алюминиевой фольге. Что ж, подобный вопрос я задала моей руководительнице практики во второй день, как моя нога ступила на порог больничного отделения. Да, на второй, потому что в первый день руководительница не появилась, и мы как неприкаянные просидели всю смену в зале ожидания для членов семей больных, и никто не обратил на нас внимания – но это уже другая история. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам ее.

Так вот, в то второе утро я удивленно наблюдала, как одна медсестра вытащила рулон алюминиевой фольги из зеленого ящичка, подобного тому, что носят санитары с анализами в лабораторию. Вначале я подумала, что это, быть может, какой-то бутерброд, но нет. Она начала делать одну вещь, которая нам, медсестрам, очень нравится: оборачивать физрастворы. Да-да, именно это. Необъяснимо всем нам нравится готовить «бутерброды с сывороткой». Вероятно, это имеет связь с материнским инстинктом, хотя сейчас я думаю, что именно отсюда произошла известная фраза «физраствор питательный, как мясо» – даже какой-то креативный сотрудник из Danone, находившийся некоторое время в больнице и слышавший это выражение, хотел использовать эту фразу в каких-то там своих продуктах, но не срослось. Естественно, ведь к медсестре гораздо больше доверия, чем к какой-то марке йогуртов.

Все равно, какой медикамент ты приготавливаешь, не важно, поступил он в прозрачной таре или матовой, пластмассовой или стеклянной. Поскольку никто не может запомнить все инструкции к препаратам и не знает точно, какие из них являются фоточувствительными, то есть теми, которые нужно предохранять от солнечного света, а какие нет, мы защищаем их все. Так мы точно не промахнемся.

И вот начинается соревнование медсестер в том, кто лучше обернет. Нельзя отрезать слишком большой лист, так как лишняя полоска сгиба выглядит некрасиво; также плохо отрезать слишком маленький, потому что может не хватить и придется добавлять еще полоску, а это непрофессионально; нельзя излишне мять фольгу, иначе она обретет вид уже использованной… В глубине души все мы надеемся научиться владеть обертыванием так же, как это делает моя напарница Су́зи. У меня есть догадки о том, что такого мастерства она достигла на своей бывшей работе, где она занималась декорированием сценок Рождества Христова, река в которой имитируется именно фольгой. Но она в этом не признается!

Примечание от российского врача: в наших больницах мы используем черные мешки для мусора: они дешевле и защищают от света лучше.

 

Больничные сорочки

В этом мире есть люди, которые спят в пижаме. Есть те, которые спят в кальсонах. Другие используют для сна старую футболку, которую раньше носили на выход, но теперь не решаются в ней даже вынести мусор, поэтому она превратилась в футболку-пижаму. Некоторые спят в спальном комбинезоне, похожем на костюм для лабораторий, где работают с вирусом Эбола. Есть даже люди, спящие нагишом, а также те, которые спят в сорочках. На мой взгляд, я прошу прощения, человека, который надевает на себя трубу, чтобы поспать, словно кебаб в рулоне, жизнь однозначно недолюбливает. Вы когда-нибудь спали в сорочке? Я – да. Мне подарила ее моя тетя, у которой проблемы с алкоголем. Это был подарок на Рождество, и в эту же ночь я решила попробовать поспать в ней. Так вот, по мере того как я укладывалась в кровать, сорочка задиралась кверху, и, в конце концов, все закончилось тем, что вся сорочка собралась где-то в районе подмышек, а потом, чтобы вновь опустить ее вниз, пришлось изрядно потрудиться, потому что все это происходило под одеялом и на очень узкой для таких маневров кровати. И вот каждый день у меня возникает один и тот же вопрос: кому пришло в голову одеть в сорочки пациентов в больницах? Вероятнее всего, это произошло на одном из собраний производителей сорочек по причине спада их продаж.

– В последнее время люди дома перестали спать в сорочках, похоже, они догадались, что спать в старой, поношенной футболке гораздо удобнее. Какие будут предложения, господа?

– А давайте навестим с нашими сорочками пациентов больниц!

– Прекрасная идея! И чтобы им было не скучно, с задней стороны сорочки сделаем разрез во всю спину со шнурочками, которые терялись бы после второй стирки. Пусть проявляют находчивость!

Так все и произошло. Если вы не согласны со мной, тогда, может, расскажете мне, почему все сорочки, которые поступают к нам в больницу, упакованы в коробки супермаркетов?

И вот ходят наши больные в этих сорочках: кто-то щеголяет с разрезом спереди, кто-то – сзади, кто-то и вовсе не завязывает шнурочки, чтобы была естественная вентиляция, некоторые надевают на себя аж две сорочки: одну – разрезом вперед, а другую – назад, чтобы не было видно ни частички их тела (эти последние обычно из тех, кто дома надевает спальный комбинезон). Дело в том, что относительно больничных сорочек нет никаких правил и инструкций, поэтому кто как хочет, так их и носит. Главное, чтобы сорочка была надета. Но бывают и исключения. В каждой, абсолютно каждой больнице есть поступающие, которые не одеваются. Это так называемые больничные нудисты. Их единственной одеждой может быть квадратная повязка во весь живот и кислородная маска.

Продолжая свой рассказ об одежде, скажу, что есть тема, которую мне не хотелось бы затрагивать, но при сложившихся обстоятельствах я чувствую острую необходимость осветить ее. Как вы думаете, почему некоторые пациенты не носят нижнее белье под сорочкой? Я могу это понять, если кого-то привезли с внезапным обострением и человек просто не подумал захватить с собой пару-тройку трусов, но когда его приходят навестить родственники, они же могут захватить несколько трусов вместо цветов, ведь человек еще не умер! (И, кстати, можно захватить еще что-нибудь для медсестер, этот пустяк всегда приятен, но только не конфеты в красной коробке. Нет, пожалуйста, хватит!) Я говорю это не за пациентов, я говорю это ради нас. Когда в палате ты нагибаешься, чтобы подобрать упавшую ручку или ножницы, и поднимаешь взгляд, то поневоле вспоминается игра ног Шерон Стоун в фильме «Основной инстинкт», только в этом случае почему-то это так не веселит. Или собираешься поставить восьмичасовой укольчик гепарина, убираешь покрывало, с трудом задираешь сорочку в стиле слим-фит и обнаруживаешь, что дядьке нравится ходить в чем мать родила и он как бы нехотя демонстрирует тебе все, что у него есть. А ведь среди нас есть еще молодые и впечатлительные!

Подытоживая, можно сказать, что пациентам нравится раздеваться догола. Как, например, тому, что находится сейчас в кабинете, пока я дописываю эту главу. Он пришел для внутримышечной инъекции и думает, что я пишу какую-нибудь справку. Сейчас он передо мной, полностью раздетый ниже пояса, даже носки стянул… Ну как мне ему объяснить, что инъекция делается в верхнюю часть ягодицы и для этого не нужно оголяться настолько?!

 

Пульсоксиметры

У нас не держится прищепка

Начнем с основного. Пульсоксиметр, или, как его у нас называют, «пульси», – это маленький прибор, обычно в форме прищепки, который излучает свет в двух диапазонах, чтобы определить концентрацию кислорода в кровеносных сосудах и частоту сердечных сокращений.

До этого момента все шло вроде хорошо, даже можно было бы сказать о медицинском прогрессе и еще одном новом диагностическом элементе, но нет. Именно это хитроумное изобретение все время нас сводит с ума. Этот прибор превратился в обязательную принадлежность работников медицинских учреждений, и ты становишься никем, если у тебя нет своего личного «пульси». У тебя может не быть ножниц или даже фонендоскопа, но обязательно должен быть измеритель кислорода в крови. Организации, делающие запросы на биржу труда и организующие всевозможные курсы, знают об этом, даже мои друзья в курсе этого после ознакомления с журналами сестринского дела. И когда ты подписываешься на какое-нибудь издание, тебе уже не дарят фонендоскоп. Теперь нет. Сейчас настоящий элемент позиционирования себя в медицинских учреждениях – это висящий на шее «пульси», а если есть возможность, лучше повесить его на какую-нибудь фирменную тесьму типа TOUS или Vogue Fashion, чтобы видно было, что ты стильный сотрудник. Альтернатива но́ски «пульси» на шее – это специальный футлярчик на ремень для тех, кто работает на «скорой». Он выглядит как футляр для многофункционального перочинного ножика.

Но, несмотря на то что «пульси» нам может показаться современным и актуальным прибором, достойным телемедицины, реальная действительность совсем иная. Не надо себя обманывать! Первым, кто использовал пульсоксиметр, был главный герой фильма «Инопланетянин». Да, я говорю о фильме Стивена Спилберга 1982 года.

Некоторые утверждают, что кончик пальца у инопланетянина краснел из-за чрезмерного использования телефона, но достаточно отработать ночную смену в отделении интенсивной терапии, чтобы увидеть, отчего так краснеют кончики пальцев. Когда медсестра-ветеран пошлет тебя убавить освещение в отделении перед сном, ты увидишь себя в окружении дезориентированных пациентов с поднятыми красными пальцами… и появляется желание позвонить домой, чтобы кто-нибудь помог тебе оттуда выбраться.

 

Пластыри

Гемостаз как элемент позиционирования

Вы когда-нибудь задерживали свой взгляд на пластырях? Когда-нибудь задавали себе вопрос о целесообразности этого изобретения?

Вероятно, вы решите, что у меня слишком много свободного времени, если я задумываюсь о таких вещах, но это далеко не так. Эта трудно контролируемая ненависть к обрезанным кускам изоленты мясного цвета имеет свое объяснение. Все началось с психологической травмы в детстве, в восьмидесятых годах, когда я еще училась в средней школе. Мой психотерапевт смог обнаружить это после нескольких сеансов регрессивного гипноза. Выяснилось, что в детстве мне не наклеили ни одного пластыря с рисунками. Все оказалось очень просто.

Сегодня это может показаться странным, потому что детские пластыри с рисунками можно легко найти, причем и по низкой цене, их можно купить даже в мало внушающем доверие китайском магазине на моей улице. Но дети восьмидесятых отлично знают, что пластыри с рисунками были чем-то сродни сумочке Chanel 2.55. Это был некий желанный объект, не достижимый для большинства.

Моя мама, очень прагматичный человек и вдобавок учитель, повторяла одну и ту же фразу каждый раз, когда я обдирала коленки во дворе школы или царапалась о ржавые качели в муниципальном парке: «Не рисунки, не картинки, ты приклеишь себе обычный пластырь, из тех, что есть дома. У него точно такой же эффект, что и у цветного, а стоит он в разы меньше».

Эффект? Но какой эффект может быть у пластыря? Неужели кто-то надеется, что этот беленький квадратик из целлюлозы размером с один цент может остановить какое-то кровотечение?

– Скорее зовите хирурга по сосудам, у нее повреждена бедренная артерия!

– Спокойно, ничего страшного не произошло, наклеим ей пластырь, потерпит, пока врач не приедет. Он сейчас на дежурстве в частной клинике.

Абсурд!

Несколько дней назад сан Гугл указал мне путь к исцелению моей детской травмы. Но я никак не могу поделиться этим с моим психотерапевтом. Из-за нехватки врачей у него нет на меня времени, а до медосмотра мне еще ждать больше года, так что к этому дню или я превращусь в безудержную покупательницу разрисованных пластырей, как свинка Пеппа, или произойдет чудо. Я просто должна победить этот недуг, и я обойдусь без помощи пластырей для Барби или тех, что использует Губка Боб. Я одержу победу с помощью гораздо лучшего средства – пластырей от Chanel! Хорошо, не только от Chanel, но и от Prada и Burberry. Это не то что модели из «Галереи Вельвет». Это будет высший пилотаж больничного пошива!

Также мне доводилось видеть (и это чистая правда) специальные пластыри для верующих с изображениями святых («Молю святую Анну скорее излечить мою больную рану»; «Святой Андрес, лечи скорей ты мой порез»). Есть даже такие, на которых нет рисунка, но они продаются в наборе с фломастерами. Видимо, они для тех, кто во всем предпочитает индивидуальность. Я для себя, без сомнения, выберу с логотипом Chanel, наклею их на одежду и буду выпендриваться перед начальницей.

 

Гемокультивирование

До сих пор я помню тот день. Шел второй год моей практики в больнице. И как-то руководительница сказала мне: «Пойдем уколем несколько гемокультур». Первое, что я подумала: «Да уж, одна-то я это сделать точно не смогу, потому что не представляю, о чем ты говоришь. Но раз уж ты сказала слово «уколоть», то мне это интересно». Потому что, знаете ли, нет более интересной вещи для изучающей сестринское дело, чем уколоть.

Заходим в палату, и моя руководительница говорит пациенту, что мы возьмем у него несколько проб крови для культивирования. Для культивирования? Кто-то может представить себе дяденьку с усами, седыми волосами, в белом халате, который делает борозды грабельками, высаживая красные кровяные тельца и лейкоциты согласно лунному календарю. На самом деле все несколько иначе. Высаживание семян – это другая тема. У нас это заключается в заборе немалого количества крови и помещении ее в некие пробирки, чем-то похожие на бутылочки для соуса, с питательной средой вроде того же соуса. Потом эти бутылочки с кровью ты ставишь в корзину, на которой написано «Санитары», – и если все хорошо, завтра утром, когда вернешься, корзинки не должно быть на месте. Что касается санитаров, это отдельная тема, которой необходимо посвятить целую главу.

Но если и есть что-то в теме гемокультивирования определенно понятное, так это то, что его бывает слишком много и над ним теряется контроль. Гемокультивирование в неотложке, гемокультивирование после шестичасового пребывания в отделении, гемокультивирование на следующий день, потому что поднялась температура, а результатов первого гемокультивирования еще нет, гемокультивирование, если температура превысила 38,5º С, гемокультивирование, потому что сегодня пациента стало трясти, а вчера не трясло, снова гемокультивирование, потому что в результате первого гемокультивирования растет какая-то зараза… Довольно! В итоге заразой оказываешься ты, потому что именно ты превратила пациента в решето!

Это если еще не говорить о пациентах, у которых берут кровь на гемокультивирование и через три часа выписывают. Интересуется ли кто-то результатами этих анализов через четыре дня? Нет. Эти результаты потеряются в потоке времени, как ручки, которые никогда не возвращаются, как некоторые направления на радиографию и пробки от трехходовых кранов.