Момент перехода разработчики затягивать не стали — никаких светящихся туннелей, полёта и прочих эффектов. Просто в мгновение ока картинка сменилась, и вместо Древа я оказалась где-то в Сокрытом лесу. Почему именно в нём? На эту мысль наводили всё те же строения явно растительного происхождения, силуэты огромных растений, ну и карта подсказывала, что мы оказались где-то в северо-восточной части леса, посреди одного из белых пятен.
В отличие от города, тут чувствовалась некая утилитарность: меньше украшательства, больше функциональности. Приземистое продолговатое строение, напоминающее барак на пару дюжин мест, громадный, полный самых разных приспособлений, полигон с полосой препятствий, небольшая кузня и несколько зданий, предназначение которых я вот так сразу определить не смогла. Окружала всё это великолепие живая изгородь из высоченного непроходимого колючего кустарника, перебраться через который казалось совершенно нереальным. Порадовало наличие нескольких рудных жил, полезных растений и деревьев, годных для заготовки древесины. Видно, разработчики давали игрокам возможность провести время заключения с максимальной пользой.
— Это типа ниндзь или супер-пупер-спецназ тут готовят? — протянул Чип, обозрев полосу препятствий. — Охренеть, надо заснять и разведосам показать — пусть коллективно обуреют.
Да, тут я была с ним солидарна — подобное мне приходилось лишь видеть в неправдоподобных боевиках про спецназ, ну или читать в фантастических книжках. Маятники, шипастые шары на верёвках, какие-то ощетинившиеся зубьями сооружения перемежались участками болот с жиденько натыканными там и сям кочками, между которыми в мутной жиже явно таилось что-то поопаснее жаб и лягушек.
— Скучать тут нам явно не придётся, — воодушевился ирх. — Ну, поспорим, кто первым эту хрень одолеет?
Я его энтузиазма не разделяла. Не потому, что полоса препятствий внушала опасения, а потому, что меня снедало чувство вины. Из-за моего тупейшего прокола Чип вместо нормальной игры оказался заперт тут.
— Ты извини, что я тебя так подставила. Сама ступила, и тебе попало, — я опустила голову и поддела носком ботинка свежую кротовину.
— Ну ты чего? — Чип подпихнул меня локтем. — Нашла, из-за чего расстраиваться. Это ж игра, дружище! Покачаемся пока что тут, ничего такого крамольного я в этом не вижу. Вспомню как раз, как был сопливым первокурсником и бегал в самоволку. Эх, было времечко… — ирх мечтательно зажмурился. — Даже не верится, что почти двадцать лет прошло… А тут — так вообще курорт: и природа, и тепло, и обворожительная леди в паре… Прям мечта курсанта!
— Обворожительная в плане заворожит и утопит? — пофигистическая реакция Чипа заставила меня воспрянуть духом. Если уж он не заморачивается, что потерял пару недель игры, то всё не так уж и плохо. В конце-концов, местные истории я вычитаю в книгах, может ещё песню-другую набросаю. А там уже посольство, новый союз и, могу поспорить, упрощённое пересечение границы. Жаль только, что с освоением языка Картоса мы пролетели, как знаменитая фанера над Парижем.
— Оно не тонет! — пафосно провозгласил Чип. — Так, о, мой авантюрный ландыш, давай думать, чем тут развлекаться.
— Ну, из приличных вариантов — качаться или ботанить. Доставят книги — вникну в местные легенды, соберу материал для альбома. Можно ещё и характеристики поднять, или, вон, руду подобывать, дров порубить. А для неприличных тут Дома Свиданий нет, так что заказать себе иной досуг не получится. Да и я не в курсе местных расценок, вряд ли нам по карману.
— Дом Свиданий — это типа местный бордель? — уточнил Чип. — Не, спасибо, это меня как раз совершенно не прельщает тут. Честно — не пойму, какое удовольствие можно получать от того, что кувыркаешься с набором цифр и букв?
— Ну, поскольку полное погружение даёт неотличимые от реальных ощущения — смысл есть, — возразила я. — Да и разве в реале ты найдёшь себе эльфийку, гномиху, или ещё какую оркину? Экзотика! Или, вон, закажи себе копию Анастарии. По ней половина Барлионы с ума сходит.
— Я в другой половине, — замахал лапами Чип. — Видел я её разок, до того, как на койку загремел — в новостях показывали. Интересно, как ей живётся в реале, зная, что её виртуально шпилит туева куча ботаников?
— Честно говоря, не представляю. Мне вообще сложно представить, чтобы кто-то взял и разрешил официально использовать свой образ для борделя. Разве что в острой нужде, но вряд ли лицо крупнейшего клана континента так нуждается в деньгах. Я, наверное, слишком старомодна, но, по-моему, это мало отличается от проституции. Пусть она и не лично обслуживает всех желающих, но как будет ощущать себя её муж, когда его приятели ему заявят «а, заказал тут давеча твою жену в Барлионе, классно оттянулся». Это вне моего понимания. Я ханжа, да?
— Я тогда тоже, — проявил солидарность Чип. — Но… Чужая душа — потёмки, сама знаешь. Хотя вон у тех же африканцев в порядке вещей жён друг другу дарить в знак уважения.
От этой мысли меня аж передёрнуло.
— Нет во мне толерантности. И не будет, — твёрдо подытожила я. — Ладно, давай осмотримся и разберёмся, как этой полосой препятствий пользоваться. А то, может, сдохнем по-быстрому и возродимся на кладбоне за пределами этой резервации.
Беглый осмотр полигона мало что добавил к первому впечатлению от этого места: размером он напоминал футбольное поле, а содержанием скорее спортплощадку с очень экзотическим спортивным инвентарём. Уже привычные игровые мишени соседствовали со сложными и подробными антропоморфными манекенами, созданными, по всей видимости, для каких-то особых тренировок разбойников. Особенно порадовали манекены в одежде, увешанной колокольчиками. Как объяснил всезнайка-Чип, подобные конструкции использовали воры ещё в средних веках, и смысл упражнения был в том, чтобы стянуть что-то у манекена так, чтобы не зазвенел ни один колокольчик.
Полоса препятствий только внешне выглядела просто. На деле же… На деле я с первых же минут поняла, почему на армейском жаргоне (Чип просветил) подобные сооружения называют «Долинами смерти». Нет, умереть я там не умерла — очки жизней просто падали до единицы и меня отбрасывало к началу, — но иногда хотелось. А ещё больше хотелось прибить некий двухметровый ком шерсти, чей излишне длинный язык не упускал ни одной возможности как следует пройтись по «травянистым дистрофикам». Клянусь — к концу дня Чип остался жив лишь потому, что у меня просто не было сил на то, чтоб как следует заехать ему по башке, а соображалки — на то, чтобы убить его заклинаниями.
Книги прибыли с курьером — молчаливым и серьёзным сильвари, которого я помнила по видению. Один из учеников Эбена. Появился он так же, порталом, что наводило на мысли об отсутствии иных выходов. Разговаривать отказался, все подколки Чипа пропустил мимо ушей и, оставив книги, так же молча исчез во вспышке портала.
— Вот и поговорили, — пробормотала я, рачительно упаковывая персональную тюремную библиотеку в сумку. Кто его знает, до чего реалистично тут всё проработано? Пойдёт дождь, книги намокнут и расползутся, а с меня потом спросят. Или не спросят, но читать, один фиг, будет нечего.
— А чего с ним говорить-то? — Чип брякнулся в траву и с хрустом потянулся, после чего закинул ногу за ногу и мечтательно уставился в небо.
— Эх, оклемаюсь — и в небо, — поделился он своими мечтами.
— А чего с тобой случилось-то? — осторожно поинтересовалась я усаживаясь неподалёку. Сил на что-то, кроме разговоров, не осталось, да и обстановка располагала поболтать по душам.
— Да… глупо получилось, — Чип вздохнул. — Я на посадку заходил, ребят из пехоты подобрать. Ну, из джунглей обезьянец лупанул из гранатомёта, попал в правый двигатель. Я штурмана и обоих стрелков отстрелил, сам хотел машину спасти… И не спас. Упал, меня в кабине зажало, а потом топливные элементы полыхнули… Вот как-то так…
Я сперва непонимающе смотрела на него, пытаясь осмыслить сказанное. То ли я что-то не верно поняла, то ли Чип рухнул в вертолёте, полыхнули топливные элементы и он…
— Ты что, горел? — задала я самый тупой в мире вопрос.
— И это тоже, — кивнул Чип. — Позвоночник сломал при падении, ноги перебило и осколками лицо подрихтовало — глаз потерял и кусок челюсти нижней. Если бы не ребята из пехоты — кранты, был бы лётчик, запечённый в собственном соку. Пацаны вытащили, когда уже машина горела. Прикрыли огнём от обезьянцев и меня вытянули, пока я в собственном костюме не запёкся…
Чип замолчал, а я лишь растерянно смотрела на его мохнатую рожу, не находя подходящих слов. А что тут сказать-то можно? Что мне жаль? Глупая ничего не значащая фраза. Какие-то слова утешения? А оно ему надо, слушать такое от полузнакомого человека? Чем-то ободрить? А чем тут ободришь? Просто неловко молчать? Ещё хуже…
— И насколько полное восстановление обещают врачи? — уточнила я.
Раз уж начала сей неудобный разговор, надо бы уже составить полное впечатление о состоянии Чипа, чтобы потом не ляпнуть лишнего. Может, он теперь и ходить сможет только в игре. Хотя нет, он ведь говорил «когда на ноги поднимусь». Но всё равно определённость не помешает.
— Полное восстановление, — последовал ответ. — За счёт государства и армии, разумеется. Сейчас вот по квартире ковыляю, как киборг какой — весь аппаратурой увешан. Хреново только, что пожрать нормально не могу — всё пока жиденькое и через трубочку.
— И как тебя из госпиталя в таком состоянии выпустили? — подивилась я беспечности армейских медиков. В моём представлении с такими повреждениями нужно лежать в какой-нибудь регенерационной капсуле и лишний раз не дёргаться. Хотя, надо признать что мои познания в области медицины ограничивались лечением простуды, алкогольного отравления и оказанием первой помощи.
— Сам попросил, — признался Чип. — Меня мониторят круглосуточно, ну и раз в день врач приходит. А в госпитале… не могу. Жутко там. Рядом ожоговое, а над нами — с ранениями в брюшную полость. И иногда… — он замолчал, уставившись в траву. — Они кричат, когда обезболивающее заканчивает действовать… — проговорил ирх, когда я уже решила, что продолжения не будет. — И это… очень жутко.
В жизни мне повезло настолько, что я никогда не слышала подобного и лишь смутно представляла, каково это. Но и воображения хватило, чтобы меня передёрнуло. Да уж, при таком соседстве я тоже предпочла бы хоть на костылях по дому, хоть ползком, но подальше от госпиталя.
— С тобой хоть есть кто-то в квартире? Помочь, жратвы сделать, посуду в мойку закинуть?
— Ну, врач приходит, — замялся Чип. — А так сам… Делов-то — заказать по сети, что нужно, и всё.
— А живёшь где? — уточнила я, обдумывая одну идею.
— В Русском секторе, — немного удивлённо ответил Чип. — В Пятигорске, не знаю, слышала ли ты про такой город. Курортная зона, так называемые Кавказские Минеральные Воды.
— Так мы практически соседи! Я из Россоши, это под Воронежем, мы как-то в ваши края на Грушу приезжали, с годик назад. Лес, горы, шашлычки.
— Пф, нефор! — шутливо фыркнул Чип. — Что ты можешь знать про шашлычки, дитя северных лесов? У вас их там до сих пор в уксусе маринуют!
— Кто как. Но вообще, у тебя есть шанс научить дикарей как следует готовить настоящий шашлык. Скатаюсь к тебе в гости, помогу по хозяйству, присмотрю пока не поправишься, а с тебя потом шашлычки. Как тебе такая идея?
— Ты серьёзно это? — не поверил мне Чип.
— Ага, — кивнула я. — У меня приятель проводником на монорельсе работает как раз до Кисловодска маршрут, прокатит до ваших краёв на халяву в служебном купе. Хороший голопроектор я у Страуса одолжу, так что с репетициями особых проблем не будет, а в остальном я свободна, как ветер в поле. Работы нет, материала на альбом уже не мало, сочинять я могу где угодно, а у Барлионы вроде акция какая-то идёт, они на месяц дают льготную аренду капсул новой модели. А тебе всё ж не на костылях к автоповару ковылять.
И случилось чудо — Чип, мистер Язык-без-костей, смутился! Готова поклясться — в реальности он покраснел, как маков цвет! Тут же его смущение выразилось в прижатых ушах и ковырянии земли лапой.
— Это правда было бы очень здорово, — наконец выдавил он. — Только… не пугайся, ладно? А то видок у меня тот ещё — впору злодея в боевиках играть.
— Ты себя в игре видел? Ирх не подпадает даже под правило «мужик должен быть чуть симпатичней обезьяны», так что вряд ли ты переплюнешь своё игровое альтер-эго в реале.
— И что, не страшно вот так просто взять и приехать к незнакомому мужику? — удивился ирх.
— Я, вроде, нормально в людях разбираюсь, да и не ты ж меня в тёмное логово заманиваешь, — рассмеялась я. — Опять же, если у тебя челюсть на месте и глаза два, так я сразу развернусь и на вокзал потопаю. А если ты там и впрямь зомбака косплеишь, то я как-нибудь с тобой справлюсь. Да и адресок друзьям оставлю.
— А парень твой как на это посмотрит? Не начнёт играть в Отелло, испуская тарзаньи вопли?
— Последний Тарзан уже своё отвопил, и я свободна, как народ Камбоджи. Но даже если бы он и был в наличии, я что-то сомневаюсь, что в твоём состоянии тебя распирает от романтических порывов.
— Тут ты права, — Чип почесал шею. — Если честно — больше всего хочется сожрать нормальный кус мяса.
— Ну если ты обещаешь не жрать меня — я могу ехать со спокойной душой.
— Ты не мясо, а салат, так что езжай смело, — отшутился Чип. — Максимум, что тебе грозит — вырву пару прядей из шевелюры на гарнир.
— Я ядовитое растение, — на всякий случай предупредила я.
— Значит, в суп из рыбы фугу пойдёт. Когда приедешь? — заулыбался ирх. — Комнату тебе подготовлю. Заодно попрошу друга капсулу ко мне закинуть — он как раз в командировку отбывает, ему она три месяца без надобности.
— Насчёт капсулы — отлично, а по поводу комнаты… Ты с поломанным позвоночником, едва ходячий собираешься ещё что-то там готовить? — переспросила я. — Сиди и не дёргайся, сама разберусь. Накрайняк спальник на пол кину — вполне себе привычные условия быта. А в остальном — сейчас позвоню Морозу, узнаю когда к вам монорельс едет, и можно ли ему на хвост упасть.
— Постельное бельё заказать и дать бездельнику электронному команду привести комнату в порядок у меня хватит сил, — успокоил меня Чип.
— Ну тогда давай адрес, позвоню, как узнаю время прибытия.
Из капсулы я вылезла в том самом бесшабашно-нетерпеливом настроении, какое бывает в предвкушении приключения. И пусть это всего лишь незапланированная поездка в незнакомый город к незнакомому человеку, такие моменты заставляют сердце биться чаще. Кто-то может назвать это легкомыслием, но я всегда считала, что жить стоит именно ради таких вот моментов, когда чувство правильности происходящего позволяет отмести все возражения разума.
Вещи были собраны за полчаса и уместились они в одном объёмистом рюкзаке. К нему присоседился футляр с синтигитарой, так что, не считая голопроектора, я была готова.
Ребята отнеслись к моей поездке с пониманием, вот только Витёк безапелляционно заявил:
— Я с тобой скатаюсь, гляну сперва на этого хмыря. А то на словах он может и едва ходит, а на деле извращенец какой. Если нормально всё — с Морозом обратно и укачу, а нет — в рожу ему пропишу, и вместе вернёмся.
Возражать было и бессмысленно, и бесполезно, так что я звякнула Чипу и сообщила, что приеду с компанией. Тот заверил, что никаких проблем с этим нет, и мне показалось, что он только обрадовался тому, что компания увеличится. Видимо, вконец допекло сидеть в одиночестве.
— Жабе только не говори, весь мозг вынесет, — посоветовал Чарский. — Если концерт нарисуется — заранее предупредим, успеешь назад вернуться. Тут монорельсом часов пять всего, проблем быть не должно.
— Слушай, Кирка, а оставь мне ключи от хаты, — оживился Страус. — Тебе всё равно, а я от родаков свалю хоть на время.
— Смотри только сам родителем за это время не стань, — заржал Чарский. — А то ударит ветер свободы в голову, последние мозги растеряешь.
Страус погрозил ему кулаком, но на Юрку это особого впечатления не произвело.
— Держи, — ключи перекочевали в руку Страуса. — Только чтобы мне соседи потом не толкали гневные речи, и в шкаф не лезь — убью, — предупредила я.
Выслушав клятвенные заверения в чистоте помыслов Страуса, я получила голопроектор, и уже вечером мы с Витьком стояли на вокзале в ожидании поезда. В руке Зверь держал бутылку коньяка — проставон Морозу за понимание и поддержку — и довольно улыбался.
— Хоть развеюсь, — объяснил он своё приподнятое настроение. — Да и места там хорошие, может, на денёк-другой в горы уйду, у костерка посижу, подумаю о своём.
Это, собственно, объясняло наличие туристического рюкзака и спальника у него за плечами.
— Если что, там город прямо на подошве горы, позвонишь — быстро подскочу, — добавил он.
— Да ладно тебе, — весело отмахнулась я от своеобразной Витиной заботы. — Сам знаешь, я в людях неплохо разбираюсь. Нормально всё будет.
— Вот что я в тебе, Кирка, люблю, так это твою здоровую веру в людей, — во всю свою немалую физиономию ухмыльнулся Зверь. — И помочь всегда готова, и электрошокер с собой носить не забываешь.
— Шокером и добрым словом можно добиться больше, чем просто добрым словом, — перефразировала я известную фразу древнего гангстера.
Подкативший состав прервал наш разговор, а вышедший на перрон Мороз и вовсе начал вечер воспоминаний с распитием подарочной бутылки коньяка. В итоге, пока мои набравшиеся приятели вспоминали школьные годы, я осваивалась с работой проводника — выдавала гражданам постельное бельё и традиционные в нашем секторе стаканы в подстаканниках из нержавеющей стали. Сам Мороз подскакивал только по писку таймера, оповещавшего о скором прибытии на очередной вокзал. Не знаю уж, что он находит в такой жизни, но Морозу нравились подобные путешествия. За какие-то шесть лет он успел объездить не один сектор, причём часто даже не в рамках работы, а просто катаясь со знакомыми проводниками по приглянувшемуся маршруту.
В Пятигорск мы прибыли ранним утром и, отказавшись от услуг излишне навязчивых таксистов, отправились в путь. Идти по старомодному городу, часть построек которого сохранилась ещё с лермонтовских времён, было одно удовольствие, и мы с Витьком предпочли потратить час на пешую прогулку по Пятигорску. Располагался город на подошве горы Машук, отчего ни одна улица не была ровной — практически всегда мы шли либо в гору, либо с горы. Мимо удивительно неспешно шагали по своим делам местные, тарахтел старомодный трамвай, а от многочисленных клумб удивительно приятно пахло цветами.
Чип жил в районе со смешным и запоминающимся названием Белая Ромашка в типовой многоэтажке, мало чем отличающейся от прочих виденных мной в самых разных городах. Лифт, традиционно, не работал, и если мы без проблем поднялись на четвёртый этаж, то самому Чипу явно было не просто добираться до госпиталя в случае необходимости.
Дверь открылась сразу, явив нам ирха в образе человека. Причём ростом Чип реальный почти не уступал своему компьютерному образу. Даже на глаз явно за два метра, да и плечищи едва вмещались в дверной проём. Даже Витя на фоне этого детины казался щуплым подростком. Одет Чип был в зелёные шорты-бермуды и мешковатую оранжевую футболку, под которой угадывались очертания регенерационного аппарата, чьи собратья обосновались на ногах и лице хозяина дома, действительно придавая ему сходство с киношными злодеями-киборгами из космических боевиков. Сходство усиливали глазной имплантант в левой глазнице, горевший зловещим тускло-зелёным цветом, и нашлёпки биопластыря на местах, где приживалась пересаженная на обожжённые участки кожа. А ещё он выглядел моложе, чем я ожидала. Из-за повреждений нельзя было сказать наверняка, но никак не старше сорока.
— Ого, — прогудел он с тем самым металлическим дребезжанием, что и по телефону. Только сейчас причина такого звучания была видна наглядно: на горле Чипа мигал индикатором ещё один регенератор живых тканей. Неуклюже переставляя ноги, Чип подковылял поближе и протянул свою лопатообразную лапищу, которую Витёк тут же невозмутимо пожал.
— Паша, — представился он. — Не думал, что у тебя и в жизни шевелюра такого… необычного колера, прям как у Кисы Воробьянинова.
Причёска моя до сих пор заставляла деда ласково звать меня «попугайчиком», а бабушку горько вздыхать, сетуя на дикие нравы молодёжи. Как по мне, так ярко-синие волосы с несколькими разноцветными прядями были вполне приличным и даже консервативным вариантом, особенно если сравнивать с шевелюрами большей части моих знакомых.
— Витя, — представился басист и тут же примерил привычную уже для меня роль неуча. — А что за Киса такая?
— Такой, — поправил Паша-Чип. — Один из главных героев книги «Двенадцать стульев». Так, заходите давайте, а то там на столе всё стынет. Вы как через Машук ползком перемахивали, право слово…
Мы с Витьком зашли в пропахшую странным, характерным для больниц, запахом квартиру и огляделись. Если не считать африканских масок вперемешку с явно милитаристскими штуковинами на стенах и полках и огромного количества снимков в рамках (по-моему, там были даже древние плоские, двухмерные чёрно-белые фотоснимки), обстановка была самая обыкновенная. Ну, почти — две стены в зале занимала самая настоящая библиотека с самыми настоящими бумажными книгами.
— Прогулялись пешком, — я бухнула рюкзак на пол и аккуратно примостила зачехлённую гитару к стене. — Кстати, мне всегда казалось, что тебе не меньше полтинника. И что ростом ты поменьше.
— Это с какого перепугу? — опешил Паша и медленно, с явным усилием переставляя ноги, зашагал к кухне. — Мне тридцать шесть всего, так что попрошу не причислять меня к стану раритетных персонажей! Так, и коридор не надо загромождать — айда к столу, мой нахлебник уже всё приготовил. Хоть какая-то польза от этих придурков электронных….
За столом, как водится, знакомство продолжилось, и уже к десерту тонкий ледок неловкости первых минут общения треснул. Чип в разговоре оставался ровно таким же, как и в Барлионе, единственным неудобством был глазной имплант, невольно притягивающий взгляд и заставляющий меня чувствовать себя неловко от мысли, что я время от времени начинаю таращиться на него. Ну и тоскливый взгляд Паши в процессе поглощения какой-то пюреобразной массы через трубочку вызывал чувство лёгкого стеснения от собственной возможности нормально есть. А вот Витька, похоже, ничто не пронимало: сидел себе и безмятежно поглощал предложенный завтрак. Вероятно, свою роль сыграл принятый в поезде коньяк, но Зверь никогда не отличался особенной впечатлительностью, так что сказать наверняка было невозможно.
Общей темой разговора логично стала Барлиона, как единственное объединяющее всех присутствующих.
— И всё равно я этот пучок редиски найду и употреблю без масла, — поделился своими мечтами добраться до ненавистного Ухогорлореза Паша.
— Эт да, — солидарно кивнул Витёк, — за такое надо морду рихтовать по самые ноги.
— Сказали два великих воителя, не добравшиеся даже до десятого уровня, — я искренне развеселилась от таких разговоров.
— И чего? У меня вон братан без всяких уровней этих самых ПКшеров крошит, как повар начинку для пирогов, — возразил Паша. — Теперь не знает, куда от заказов деться.
— Это как? — во взгляде Зверя появился недобрый огонёк. Вот уж у кого за непродолжительное время игры уже появился длинный чёрный список.
— А он свою реальную практику в игре применил, — охотно объяснил Паша. — Ловушки всякие. Заманивает на них, и всё, готово — супостат спёкся.
— Зачёт! — восхитился Витюха. — А научить может?
— Да запросто, — заверил Паша. — Как раз подскочить должен — капсулу притарабанить.
— Вить, — встряла я, — давай смотреть правде в глаза: где ты, а где ловушки и заманивание? У тебя терпения не хватает даже оскорбление до конца дослушать, а тут выжидание, подготовка. Опять впаяешь промеж ушей, без всяких там хитростей.
— Может, и впаяю, — не стал спорить Зверь, — но попробовать-то можно. На басуху-то терпения хватило, может и тут хватит.
— У тебя с басухой нежная любовь, — возразила я и тут же осеклась. — Хотя… С ПКшниками это тоже любовь, пусть не обоюдная, пусть своеобразная…
— Ща я точно кому-то промеж ушей залеплю, — мрачно пошутил Витёк, но от идеи освоить ловушечное кунг-фу явно не отказался.
— Вот только без рукоприкладства в расположении, — махнул здоровой рукой Паша. — Вы как первогодки, право слово… Хотя, дети — вы дети и есть.
— Молчи уж, старче, — фыркнула я в ответ. — Ты вообще в Барлионе брякнул как-то, что тридцать лет в горах летаешь, так что я искренне считала, что тебе за пятьдесят.
— Я? — удивился Чип, затем ненадолго задумался, а потом рассмеялся.
— Это из песни слова, — пояснил он. — Монолог вертолёта. Вот, — Паша щелкнул пальцами, подавая команду имитатору запустить компьютер.
— «Я — Ми-восемь», воспроизвести, — приказал он.
Судя по звучанию, песня была древняя, записанная с помощью далёкой от совершенства техники, и повествование, как я позже поняла, велось от лица вертолёта. И там действительно звучали сбившие меня с толку строки.
— Да, это я лопухнулась, — признала я, когда песня закончилась. — Ну да фиг с ним, с возрастом, как говаривала моя бабушка, мне из тебя суп не варить.
— Как будто ты умеешь варить суп, — как всегда прямодушно хохотнул Витёк.
— А зачем мне уметь, когда есть автоповар? — привычно отмахнулась я.
— Херня ваш автоповар, — тут же влез Чип. — Никогда ни один — даже самый совершенный — автоповар не сможет приготовить так, как человек. Если бы эти куски пластика спиноторонные могли сравниться с живым поваром — да-а-авно бы уже во всех ресторанах вкалывали роботы, а не человек. Но, как видите, живой разум всегда побеждает тупую железяку! Ибо ну не может эта хрень работать по принципу «жменя такого-то и пол-щепотки такого-то»!
— Ну, во всяком случае пока эти железяки справляются лучше меня, — вступилась я за обхаянную бытовую технику.
— Ничего, не можешь — научим, не хочешь — заставим, — «утешил» меня Паша под одобрительное ржание Витька. Друзья, блин…
Капсула прибыла примерно через пару часов, сопровождаемая жизнерадостным воякой в зелёном мундире с кучей непонятных мне нашивок и эмблем. Вновь прибывший аккуратно приобнял Пашу, наградил меня и Зверя подозрительным взглядом, а потом возмущённо заявил:
— Паш, прикинь, гопы вконец оборзели — меня щемить пытались!
— И чё-как? — лениво поинтересовался Паша. Судя по всему, подобная ситуация для данного экземпляра вида «хомо милитарис» была обыденной, иначе мой друг отреагировал бы более эмоционально. И это было бы вполне объяснимо, будь новое действующее лицо Пашиных габаритов, но нет. Выглядел он совершенно обыкновенно, не выделяясь ни высоким ростом, ни богатырским телосложением, ни гипертрофированной мускулатурой героя боевика. Среднего роста, худощавый, длинноносый, он больше походил на актера, играющего роль одного из мушкетёров в новой киноверсии бессмертного романа Дюма, если бы не взгляд. Даже когда солдафон улыбался и гримасничал, взгляд оставался тяжёлым и недобрым, будто он не смотрел на меня, а выцеливал.
— Помогают моему имитатору наводить порядок в расположении! — как ни в чём не бывало браво отрапортовал доставивший капсулу вояка.
— Вот всё б тебе маленьких обижать, — вздохнул Паша. — Жрать будешь?
— И от пары стопариков беленькой тоже не откажусь! — не стал ломаться его приятель. — А это что у тебя, — мотнул он головой в нашу строну. — Филиал Груши?
— А это, Котофеич, — веско заявил Паша. — Кира и Витя. Так что оставь свои понты за дверью, тут все свои. Не обижайтесь на него, ребят, — повернулся он к нам. — Это разведос, у них всё не как у людей.
— Молчи, железный ангел! — ухмыльнулся обозванный «Котофеичем». — И завидуй молча. Саня, — это уже адресовалось нам. Руки он, впрочем, не протянул и во взгляде его чувствовалась вежливо скрытая неприязнь.
— Виктор, — без особой надобности представился Зверь, и по его задумчиво прищурившимся глазам я поняла, что басист как раз находится в опасных раздумьях, а не хотят ли его обидеть. Обид Витя не спускал, и знакомство рисковало стремительно перерасти в драку, так что я поспешно перевела разговор в другое русло.
— А ты, стало быть, тоже в Барлиону играешь?
— Играл, — уточнил Саня, направляясь на кухню. — Чуть подурачился, и хватит — нефига жизнь впустую просаживать, — добавил он, едва ли не по пояс заныривая в холодильник. Судя по его с Пашей общению, дружили эти двое не первый год, и как бы не дольше, чем мы с Морозом и Витей живём на этом свете.
— О, охотничьи колбаски! — раздалось из недр холодильника, а затем последовало одобрительное чавканье. — И водка! Кто компанию составит? Облому не предлагаю — он выпивший дурной становится!
— Сейчас я кому-то язык по жопу обломаю! — шутливо рявкнул Паша.
В ответ из холодильника раздалось презрительное фырканье.
— Водку тащи, — тут же оживился Зверь, в глазах которого Сашка явно прибавил с десяток очков харизмы.
— А почему Облом? — поинтересовалась я у Паши.
— Потому что большой я, — чуть смущённо пояснил Паша и проводил завистливым взглядом своего товарища, торжественно шествовавшего к столу с бутылкой водки и связкой колбасок в руках.
— Не уловил связи, — признался Витёк, бережно принимая бутылку и разливая содержимое по стопарикам, выуженным Сашкой откуда-то из недр кухонных шкафов.
— А, так, в детстве называли, — Паша уселся рядом, гипнотизируя бутылку взглядом. — Этот вот шалопай… — лётчик кивнул на нарезающего колбаски «разведоса», — … первым и назвал.
Заметив страдальческий взгляд нашего выздоравливающего, я с Сашкиной помощью отыскала пару подходящих бокалов, налила туда апельсинового сока, вставила соломинку и дополнила композицию нацепленными на края дольками лимона.
— Держи, — я пододвинула бокал к Паше. — Представь, что мы с тобой, как культурные люди, пьём алкогольные коктейли, пока эти жлобы нажираются водкой. При должной фантазии даже все признаки опьянения появятся.
— Это да, — подтвердил Витюха. — Не представляю как, но КиркА умудряется без выпивки поддерживать беседу в бухой компании.
— Ну, кто-то же должен вам с утра рассказывать, что вчера было, — философски заметила я, потягивая сок через трубочку. Чип последовал моему примеру, но, похоже, ему это «плацебо» особо не помогло.
— О, у нас появился придворный летописец! — обрадованно провозгласил Сашка и чокнулся с нашим басистом. — Ну, за летопись!
К концу первой бутылки гроза миновала: Зверь и Сашка стали добрыми приятелями, а к вечеру, когда наконец решили расползаться, то были уже друзьями не разлей вода. За это время успели приехать и даже уехать вызванные ещё с утра монтажники из местного офиса корпорации Барлиона, кои подключали и тестировали капсулу. Возвращаться в игру никому особенно не хотелось, так что, как это часто бывает, проговорили мы до середины ночи. Точнее, говорили мы с Пашей, а Витёк, сонно пробормотав «Хэви метал вашим душам», в бессознанке рухнул на диван, где теперь и спал прямо в одежде.
— М-да, совсем разучилась пить молодёжь, — глядя на него, выдал очередную цитату Пашка. — А ведь этот ещё из лучших… Ты это, на Саню не дуйся — недолюбливает он неформалов, хоть мы с ним и сами такими же были.
— Мне с ним детей не крестить, — отмахнулась я, — так что пусть недолюбливает кого угодно — мне-то что?
— Не зарекайся, — подмигнул Пашка. — Кто знает, как жизнь повернётся? Он парень не женатый, так что… — окончание фразы многозначительно повисло в воздухе.
Вот слышала бы его сейчас моя бабуля — расцеловала бы, невзирая на живого дедулю. Вот уж кто любитель заводить подобные речи и настойчиво сватать всех подряд «хороших мальчиков».
— Признайся, после какого-то возраста к людям приходит специально обученный человек и внедряет в голову желание оженить всех непричастных? — потребовала я.
— А это не от возраста зависит, — отбрехался Пашка. — Я вон в двадцать женился, Котофеич свидетелем на свадьбе был.
— То есть ты сам пострадал от режима и теперь чувствуешь себя должным и другим гадость сделать? — не удержалась я.
— Да, меня завербовали, — прижав руку к груди, «сознался» Пашка.
— Слушай, а чего твой друг так музыкантов-то не любит? Ну, до первой распитой бутылки, — уточнила я, припомнив стремительно налаживающийся за распитием контакт.
— А мы сами из этой среды, говорю же, — приоткрыл тайну Паша. — Просто… Неформал неформалу рознь, понимаешь? Вот вы с Витей — неформалы, а нам с Котофеем не повезло в «деформальную» компанию попасть. Ту, что даже сейчас — ну, кто не помер от пьянки и наркоты — так и осталась на уровне шестнадцатилетних подростков, для которых было шиком набренчать на гитаре мелочи на пару бутылок рома и солидно рассуждать о «пути неформала». Да ты и сама, наверное, таких встречала…
— Дегенератов везде хватает, куда ни плюнь, — озвучила я всем известную истину.
— Именно. Но Саня с тех пор, как мы выбрались из этого болота, всех представителей неформального течения встречает именно так — по одежке. А уж провожает по уму, — Паша допил свой слабенький чай.
— То-то они с Витюхой в одной лиге оказались, — не удержалась я и ткнула в сторону дивана, на котором заливисто храпел Зверь. Паша проследил за моим пальцем и вздохнул:
— Почти. Мы с ним пить начали… позже. Когда впервые в Африку попали. Великое княжество Ордена Имбанга-Ле — слышала про такое?
— Сам догадаешься или мне удивлённо хлопнуть ресницами?
— В общем… Были такие деятели, пытались возродить, так сказать, свои культурные традиции. Сашка там и намастырился свои поделки мастерить. Ну и… водку пить тоже там… научились. А ты, кстати, чего не пьешь? Нет, я не против, только за, просто… необычно для рокера.
— Есть такое движение — Чёткая грань, или Стрэйт эдж, слышал?
Дождавшись едва заметного отрицательного покачивания головой (более резкие движения давались Чипу с трудом), я мысленно поставила себе плюсик (не так часто мне удавалось удивить всезнайку) и продолжила:
— Движение зародилось ещё в двадцатом веке, что самое смешное — у панков. Название получило по одноимённой песне, только не вздумай её слушать — ерунда ещё та. Если коротко, то сводится оно к тому, чтобы в жизни есть развлечения поинтересней наркоты, алкоголя, курева и прочей отравы. Некоторые впадают в крайности типа вегетарианства и прочего пацифизма, но эти направления не прижились.
— Похоже, всё направление не очень прижилось, — заметил Чип. — Я как-то, кроме тебя, и не встречал его приверженцев.
— Видел когда-нибудь такие знаки на руках? — я продемонстрировала тыльную сторону кисти, на которой был вытатуирован простой символ Х.
— Встречал. Всегда думал, что это фаны идиотской франшизы про иксменов.
— Нет, символом движения являются такие вот буквы латинского алфавита, — я нарисовала в воздухе аббревиатуру «sXe», — а уже отдельно Х стал своеобразным неофициальным логотипом движения.
— Ага, который в сопровождении ещё пары символов на каждом заборе красуется, — хохотнул Паша. — И как ты к ним присоединилась? Есть какие-то пункты вербовки, листовки там раздают или ещё что?
— Да случайно, на самом деле, — рассмеялась я. — Просто я никогда не понимала прелести алкоголя. Подростком ещё попробовала, но особого эффекта не ощутила. Всё то же самое, но мутит и тошнит. А потом насмотрелась на бухих товарищей, — кивок в сторону Витька, — и как-то появилась стойкая неприязнь к целенаправленному доведению себя до скотского состояния. Как говорил Пифагор — пьянство есть упражнение в безумстве. Ну а позже узнала, что я не одна такая.
— Да уж, жизнь непредсказуема. Никогда не думал, что буду слушать лекции о трезвости от рокера, — удивлённо протянул Паша, подперев кулаком подбородок и глядя куда-то в стену.
— Нет ничего невозможного, — я подмигнула задумавшемуся Чипу и широко зевнула.
— Так, давай уже чуть по чуть и спать укладываться, ага? Мне утром картриджи менять придут, так что товарищ эскулап со своей бригадой поспать тебе спокойно не дадут. Витька только растолкать надо — чего он одетый спит?
— Бесполезно, — отмахнулась я. — Когда проспится — помоется и переоденется, не маленький. Ладно, спокойной тебе ночи.
Утром Витёк привёл себя в порядок и умотал на гору в компании вчерашнего собутыльника. Я искренне надеялась, что они продолжат банкет на природе и обойдутся без драки — норов у обоих был тот ещё. Чуть позже явился врач, и, узнав о моём желании помочь, без всякого стеснения тут же запряг меня менять картриджи с питательным раствором в регенерационных аппаратах, не обращая никакого внимания на протесты Пашки, обездвиженного на время процедур. Зрелище, надо сказать, ещё то. Даже побитая физиономия Витька, которому как-то раз пришлось оказывать первую помощь, не шла ни в какое сравнение с открывшимися видами покалеченного тела. Убедившись, что я могу самостоятельно заменить картриджи и убрать опустевшие в специальный контейнер, врач сделал какую-то пометку в своем планшете и отбыл восвояси, оставив нас наедине.
— Извини, — пропыхтел Пашка, кое-как поднимаясь с кровати. — Не хотел, чтобы ты это всё видела…
— Да ладно, тоже мне, нашёл кисейную барышню. Айда в Барлиону? Я хотела местные легенды почитать, авось что для новой песни сгодится.
Пашка сумрачно кивнул, и мы расползлись по разным комнатам, в которых были установлены капсулы длительного погружения.
В Барлионе всё было без изменений: всё тот же безлюдный полигон, ставший для нас импровизированной тюрьмой. Вот только на этот раз я оказалась умнее и от продолжения истязаний на полосе препятствий отказалась.
— Я лучше книжки почитаю, языку обучусь, чем скакать по этим бесовским конструкциям.
— А я разомнусь, — и Чип припустил к полосе препятствий, аж подскакивая от радости. Не мудрено, учитывая то, с каким трудом ему давалось каждое движение в реале.
Книга на картосском была ужасна, так что надолго меня не хватило.
— Бросай свою качалку, адйа полигон обследуем!
Чип с готовностью откликнулся на моё предложение, и следующие несколько часов мы посвятили исследованиям. Вопреки надеждам, никакого секретного выхода, как и потайных мест, в локации мы так и не отыскали. То ли для этого требовалось быть разбойником и иметь соответствующие навыки, то ли их тут просто не было. Зато мы обнаружили родник с водой, несколько зарослей растительности, четыре рудных жилы, Чип опробовал местную кузницу и столярный стол в деле, а я ещё раз попытала силы в роли шахтёра.
— Да… какой… садист… придумал… эту… профессию?.. — вопрошала я в перерывах между ударами киркой. — И… какие… мазохисты… её… берут?..
— Да ладно тебе! — бодро хохотнул Чип и, оттерев меня в сторону, лихо вмазал киркой по жиле. С его показателями Силы жила поддавалась в разы быстрее. — Почувствуй себя старателем в дни золотой лихорадки!
— Я как-то всё больше зеком себя чувствую, — поделилась я впечатлениями и приложилась к фляжке с водой. Изрядно просевшая Бодрость вернулась к максимальным показателям. — Я лучше музыкальное сопровождение тебе организую.
С сопровождением дело пошло веселее, причём секрет заключался не только в настроении, но и в новом заклинании:
Вы открыли в себе способность: Поддержка.
Ваше Исполнение поддерживает окружающих, увеличивая скорость добычи ресурсов на (Известность+0,5)%, но не более (30+Сочинительство)%, а шанс добычи редкого ингредиента на (Сочинительство)%. Одновременно может быть выбрано (Харизма) целей для «Поддержки». Время действия эффекта равно времени Исполнения. Стоимость исполнения: отсутствует. Дальность: вариативно. Цель должна слышать Исполнение.
Любопытства ради я пролистала книгу навыков и обнаружила, что Сочинительство изменило немало уже имеющихся заклинаний.
В связи с открытием характеристики Сочинительство заклинание «Волшебная стрела» претерпело изменения, трансформировавшись в заклинание «Волшебные стрелы».
Волшебные стрелы: С помощью Исполнения Вы направляете в противника серию заклинаний «Волшебная стрела». Каждая стрела имеет свой тип урона, отличающийся от предыдущих.
Количество Волшебных стрел в серии: (1+Сочинительство) стрел.
Наносимый урон зависит от Вашей характеристики Интеллект. Время исполнения: (3+Сочинительство) секунд. Первая стрела активируется через 3 секунды после начала Исполнения, последующие стрелы активируются каждую следующую секунду. Стоимость атаки: (Уровень персонажа*4+Сочинительство) маны. Урон: (Интеллект*3) единиц. Дальность: (20+Известность) метров.
В связи с открытием характеристики Харизма заклинание «Песнь исцеления» претерпело изменения.
Песнь исцеления: Ваше Исполнение исцеляет выбранные цели на протяжении всего времени, пока длится Исполнение. Максимальное количество целей равно показателю Вашей Харизмы. Эффективность исцеления зависит от Вашего Интеллекта. Заклинание требует поддержки. Стоимость исцеления: (уровень персонажа*2) маны в секунду. Восстанавливает: (Интеллект*2) жизни в секунду.
Песнь слабости: с помощью Исполнения Вы ослабляете Силу всех противников, слышащих Вас, на (1+Харизма+Известность)%, но не более (50+Сочинительство)%. Время действия данного эффекта: (Интеллект*5) секунд. Время исполнения: 4 секунды. Стоимость исполнения: (Уровень персонажа*3) маны. Дальность: 30 метров.
Песнь воодушевления: с помощью Исполнения Вы увеличиваете физический и магический урон всех участников группы на (1+Харизма+Известность)%, но не более (100+Сочинительство)%. Время действия эффекта: (1+Харизма+Известность) часов, но не более (48+Сочинительство) часов. Время исполнения: минута. Стоимость исполнения: Уровень персонажа*7 маны. Дальность: (20+Харизма) метров.
Вдохновение: Ваше Исполнение вдохновляет окружающих, повышая вероятность создания более ценного продукта творческого труда на ((0,2*Известность)+(Сочинительство))%, но не более (30+Сочинительство)%. Одновременно может быть выбрано (Харизма) целей для «Вдохновения». Время действия эффекта равно времени Исполнения. Стоимость исполнения: отсутствует. Дальность: вариативно. Цель должна слышать Исполнение.
Остальные заклинания остались без видимых изменений, но и этого хватало. По всему выходило, что Сочинительство, скажем так, расширяло границы барда. Увеличивало разрешённые пределы усилений (а возможно, и ослаблений), а кое-где и коэффициенты для крафтов. Особенно порадовало увеличение количества волшебных стрел, кои я тут же поспешила опробовать на мишени.
— Зацени, я теперь как автомат — стреляю очередями, — заявила я Чипу, после чего выбрала в цель тренировочный манекен и ударила по струнам.
Спустя три секунды в мишень улетела уже не радужная стрела, как прежде, а сперва небольшая шаровая молния, вслед за которой поспешил сгусток огня. При виде пламени Чип ощутимо вздрогнул. Чёрт, не лучшая идея — использовать рядом с ним огненную магию. Надо посмотреть, могу ли я как-то изменить очерёдность стихий, или чем там ещё шарашат эти стрелы?
— Короткие что-то очереди, — несколько нервно улыбнулся ирх.
— Ну, я ещё работаю над этим моментом, — пробормотала я, роясь в справках внутриигровой помощи. Ничего внятного там не нашлось, так что пришлось выйти из погружения и зарыться в околоигровые форумы. Запросы пришлось тасовать и так, и эдак, но среди предложений платных гайдов наконец-то отыскалось и полезное. Как выяснилось из оживлённой дискуссии, то и дело переходившей на личности, очерёдность типов урона при применении улучшенной Волшебной стрелы случайна и бардами не контролируется. Самое любопытное, что собеседники упрямо игнорировали вопросы прочих игроков о способе получения этого самого усиленного каста. Похоже, игровыми секретами делиться никто не любит, всем хочется быть особенными и самыми-самыми. Подумав, я разместила короткое пояснение по поводу характеристики Сочинительство и с чувством выполненного долга вернулась в игру.
Чип в очередной раз штурмовал полосу препятствий, с каждой попыткой всё больше напоминая грязный мохнатый ёршик. Вид его вдохновлял на занятия, далёкие от физический упражнений, так что я предпочла вернуться к освоению собственного арсенала. Пара минут экспериментов подтвердила правоту форумных спорщиков — каждый раз волшебные стрелы имели случайные типы урона и чередовались без видимой системы. Помимо стихийного урона я заметила и характерные для чернокнижников сгустки тёмной энергии, и жреческое святое сияние, и друидское зеленоватое мерцание, а даже совершенно мне незнакомые проявления магии. Согласно более подробным логам боя, волшебные стрелы наносили урон тьмой, светом, магией природы, магией хаоса и даже магией крови. Последней, наверное, пользуются какие-то особенно злобные подклассы чернокнижников или неписи вроде вампиров.
Следующей загадкой оказалось объединение эффектов нескольких песен в одну. Просто играть и активировать одновременно два заклинания не вышло. Последовательная активация тоже не дала результатов. На этом, в общем-то, моя фантазия и иссякла. Вариант каждый раз сочинять что-то новое для объединения заклинаний выглядел просто нереально — комбинаций великое множество, а этот путь слишком сложен. Должно быть что-то проще, что-то достаточно очевидное…
Самым очевидным решением было обратиться к Колеусу за разъяснениями, но по некоторым причинам учитель был вне зоны доступа, так что пришлось выходить из погружения и звонить Соломе и Чарскому с просьбой выяснить у учителей, что к чему. Те обещали разузнать, так что на время вопрос объединения заклинаний можно выбросить из головы.
Вообще, заключение наше проходило с ощутимой пользой: я под не слишком чутким, а временами даже садистским руководством ирха сумела поднять Выносливость аж на 4 единицы, Ловкость на все 10, Силу на 5 единиц. Представителям других рас такой прогресс, возможно, покажется смешным, но мне рост Выносливости и Силы казался просто грандиозным. Зато с Интеллектом особых проблем не было. Несмотря на то, что с каждой новой единицей эта характеристика росла всё медленней, сам процесс прокачки был несоизмеримо более простым: просто раз за разом сливай себе ману в ноль и радуйся прибавляющимся процентам Интеллекта. Зато характеристика «Знания Барда» от чтения книг росла просто отлично и составляла уже без малого 22 единицы. И, самое главное, я таки добила книгу на картосском языке и изучила его!
У Чипа с основными характеристиками было в точности до наоборот: Сила, Выносливость и Ловкость росли, как на дрожжах, а вот Интеллект, наоборот, едва полз. Плюсом было то, что Паша попал на полигон с классом друида, благодаря чему мог качать характеристику тем же сливом маны, но вот её количество… Хватало ему буквально на два заклинания, а с учётом смешной скорости восстановления маны ему едва удавалось поднять характеристику на 1 в день.
— Слушай, зачем ты вообще заморачиваешься с Интеллектом? — однажды поинтересовалась я.
— В хозяйстве всё сгодится, — пространно сообщил Чип, влил в себя очередное лечебное заклинание и вернулся к добыче руды.
Из последней, кстати, он таки выковал улучшение для моих ботинок. Не представляю, как эта фигня называется, но теперь обувь защищали металлические фрагменты на подошве, носке и пятке. Помимо того, что я почувствовала себя подкованной кобылой, теперь ходьба и бег потребляли в 2 раза больше Бодрости.
— Зато от колючек защитит, — преувеличенно-бодро заявил Чип, пытаясь найти плюсы в том факте, что ходить мне стало значительно сложнее. Купить новые ботинки было негде, изготавливать их никто из нас не умел, так что оставалось надеяться, что эти мини-танки без потерь пройдут по осквернённым участкам леса.
В реальности тоже проявилась некоторая стабильность: утром я сама меняла Пашке картриджи (врач радостно свалил на меня эту работёнку, оставив за собой лишь мониторинг), затем мы завтракали, потом, если лифт работал, я усаживала выздоравливающего в кресло-каталку и вывозила на прогулку. Иногда к нам присоединялся Сашка, превращая прогулку в балаган — серьёзности в нём было ни на грош. Даже не верилось, что этот юморист служит в разведке, причём второй десяток лет. Хотя, може, т он просто проникал в расположение противника под видом клоуна? Вариант, на мой взгляд, наиболее правдоподобный.
После прогулки, как правило, мы пили чай дома у Чипа, после чего заныривали в капсулы. Вернее, в капсулы заныривали я и Чип, а Сашка (если присутствовал) уматывал по каким-то своим делам. Как я поняла — у кого-то из их с Пашей общих друзей намечалась свадьба, и Котофеича пристроили помогать организовывать мероприятие. Надеюсь, что молодожёны знали, что делали — я б на их месте не доверила бы этому раздолбаю с чёрным чувством юмора не то что свадьбу организовывать, а даже посуду на столе расставлять — с него станется что-нибудь отчебучить, «чтоб веселее было».
— Так за что ты своего бывшего отфутболила? — задал во время очередного такого чаепития вполне ожидаемый вопрос Паша. Тема у нас как раз зашла о семейных отношениях, так что врасплох меня не застали.
— А с чего ты взял, что я его, а не он меня? — удивилась я такой уверенности.
— А что, нет? — хором изумились оба «защитника Отечества».
Я пожала плечами, подхватила ещё горячую печенюху и откусила солидный кусок. Печенье я впервые в жизни испекла собственноручно, под чутким и неумолимым руководством Чипа, причём без всяких автоповаров. Получилось и впрямь вкуснее, чем у робота.
— Да я сама затрудняюсь дать этому определение. Вообще, забавная получилась история. Благоверный мой уехал учиться и года за полтора виделись мы раз пять, может, шесть. Ну и как-то раз один мой друг, что в тот же ВУЗ отправился, позвонил поболтать, потом помялся и сказал, что вроде как клеится мой Сенька к однокурснице своей, Ирке. Ну я с Сенькой сконнектилась в виртуале, спросила, всё нормально? Он заверил, что всё путём. Ну я следом однокурснице его позвонила, мы в один из моих приездов познакомились. Хорошая такая девчонка, без заморочек. Ну я у неё и спросила, мол, есть такое? Ирка подумала, переосмыслила всё, что в последнее время происходило, и признала что, похоже, так и есть. И разрыдалась. Оказалось, что в тот же день её бросил парень, причём из-за другой. И ей ничего до последнего не говорил, держал, как запасной вариант. А тут она сама в подобной роли оказалась. В общем, забурились мы с ней в виртуальный кабак, выпили, поговорили, погрустили… А потом выцепили туда Сеньку. Он как загрузился и нас обеих увидел, аж с лица спал. Мы его на пару к стенке прижали, Ирка его сразу лесом послала, а я послушала блеянье на тему «не хотел сделать тебе больно» и тоже послала. Так что, технически, я его бросила, но по факту меня давно уже на другую променяли.
— Да уж, Сёма обалдуй, — вынес вердикт Сашка и вгрызся в бутерброд так, словно его год не кормили.
— Вот до чего доводит дурость, — добавил Паша. — Фига ему надо было? Разнообразия?
— Мошшгов, — прочавкал Саня и для вящей доходчивости постучал себя согнутым пальцем по лбу. — Ешшли пришшпишшило… — он проглотил прожёванное и продолжил, — … то мог себе девочку по вызову снять или хоть в виртуальный бордель отправиться. Так нет же, понесло сопляка во все тяжкие.
— А мне кажется, он просто в Ирку втрескался, — высказала я своё предположение. — И если бы не повёл себя как трусливый идиот, спокойно бы мне сказал, что ушла любовь, завяли помидоры, галоши жмут и нам с тобой не по пути. И Ирка его тогда б не отшила за лживость, и всё бы у него могло, как надо, срастись. И я бы времени не пойми на что не тратила.
— Один фиг кретин, — резюмировал Паша, наблюдая, как Саня сооружает себе очередной бутерброд модели, как он сам говорил, «разорви себе хлебало». — Кошара, а ты не лопнешь?
— А ты пригнись, — посоветовал тот, водружая поверх колбасы сыр и увенчивая сооружение кружком помидора.
— Ну что, удалось Витька обучить на супер-ниндзю? — успела вопросить я до того, как это Пизанская башня кулинарии оказалась во рту у Сашки.
— Не-а, — мотнул головой тот, выискивая на столе компоненты к своему сооружению. — Он едва лапёрную сопатку узрел, то сразу вспомнил, что музыкант и ему руки беречь надо. А когда показал, как работает «вьетнамская музыкальная шкатулка» — вообще позеленел и ушел дожаривать закуску. Всё ж Барлиона — это не жизнь, там всё мягко и прилизано…
— Ты сбрендил? — взвился Паша. — На хер ты сопляку свои страшилки показывал, придурок?
— Ну, ему же интересно было, как это работает, — спокойно ответил Сашка, но взгляд его на секунду заледенел. — Я и показал. Ему не понравилось, бывает.
И разведчик принялся за свой бутерброд.
— Псих, — вздохнул Пашка, но тему развивать не стал.
Я встревать в эту беседу не рискнула. Что-то подсказывало, что в лучшем случае нарвусь на обезъяньи кривлянья в сочетании с тем самым неприязненным тяжёлым взглядом, от которого я начинала чувствовать себя лишней в этой компании. Было временами в этих людях что-то, находящееся за пределами моего понимания. И дело не в моём скудоумии, а в слишком разных мирах, которые видели наши глаза, глядя на одно и тоже.
В общем, при первой же возможности я попрощалась с разведчиком и нырнула в капсулу, оставив друзей наедине.