Мысль о программном сбое была первой пришедшей мне в голову после перемещения в новую локацию. Меня окружало вязкое белое марево, пребывавшее в постоянном движении. Невнятный молочный кисель крутился и клубился, вызывая приступы тошноты и головокружения. Спасал лишь игровой интерфейс — единственный островок чёткости и упорядоченности в этом изменяющемся мире. Я закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Полегчало. Тошнота отступила, вернулась способность ясно мыслить.

Итак, я нахожусь в какой-то квестовой локации. Локация, правда, странная, чем на ней можно заниматься, кроме как исторжением недавно съеденного (или выпитого в моём случае), не ясно. Но логика подсказывает, что раз задание связано с эйдом, что всё ещё покоится в моих руках, значит, и сосредоточиться стоит на инструменте. В конце-концов, мне ведь нужно научиться играть на нём, так не всё ли равно, где это делать — в лесу или посреди этой тошниловки?

Глаза всё же пришлось открыть: работать с незнакомым инструментом, не видя его, было чрезвычайно сложно. Я старалась смотреть только на эйд, игнорируя белую круговерть, так что вскоре и вовсе перестала её замечать. Подробное изучение не внесло никакой ясности в вопрос обуздания. Чего тут обуздывать, когда у меня в руках пусть и самая странная в мире, но всего лишь гитара? Припомнив фразу из древнего анекдота — «некогда думать, прыгать надо!», я устроила пальцы левой руки на грифе, а правой ударила по струнам, беря на пробу несколько аккордов. Эйд издал поразительно глубокий и чистый звук, и где-то на самом краю зрения дрогнуло и белое марево.

Я прекратила эксперименты и, собрав волю в кулак, посмотрела туда, где мне почудились изменения. Увы, всё оставалось по-прежнему: головокружительная круговерть. Я снова поспешно опустила взгляд на эйд и пообещала себе больше не любоваться пейзажем. Оторвать бы руки по самые ноги тому, кто создавал дизайн этого «Внемирья». Видно, человек был после изрядного подпития и все свои впечатления перенёс в виртуальность. Пятьдесят оттенков тошноты, блин.

Я мысленно подобрала разработчику дюжину весьма постыдных прозвищ, немного спустила пар и вернулась к освоению эйда. В принципе, ничего особенно сложного. Несколько непривычная длина грифа, двенадцать струн, как на концертной акустике, но ничего принципиально нового. Немного тренировки, и пальцы уже безошибочно попадают на нужные лады. Так в чём же заключается обуздание? Если скрытым требованием был навык «мастер струнных инструментов», значит требуется не просто взять несколько аккордов, но и отыграть вменяемое произведение. Браться сразу за что-то сложное я не стала, а решила опробовать одну из выученных специально для исполнения в игре фентезийных песен, принадлежавших перу музыкантов-ролевиков. В сети их творчества было в избытке, но я скачала лишь пару альбомов со ставшими «классическим» в этой среде песнями и подобрала несколько подходящих для лютни.

Эта песня мне нравилась. Была в ней та особенная, та неуловимая магия, что уводит слушателя в несуществующий мир сказки. Пусть печальной, но красивой и волшебной. Да и название локации «Внемирье» заставило первой вспомнить именно эту песню.

Каждый исполнитель всегда поёт песню «на себя», на короткое время вживаясь в роль её героя, живя ею, веря в неё. Без этого нельзя вложить в исполнение настоящую страсть, искренние чувства. Если ты не веришь в то, о чём поёшь, не поверит и слушатель. Вот и я, поменяв пару слов в тексте, теперь была исполненным тоски странствующим менестрелем, в чьей жизни слишком много разлук.

Последние аккорды отзвучали, я опустила дрожащую руку и глубоко вдохнула свежий лесной воздух с горькой ноткой дыма. Умеют же люди сочинять… Вместить целый мир и судьбу в четыре куплета…

Осознание пришло яркой вспышкой. Лес? Дым? Я оторвала взгляд от эйда и с изумлением огляделась. Не было больше тошнотворной белой хмари. Стояла тёплая июльская ночь, полная луна заливала поляну ярким серебристым светом, а у моих ног едва заметно тлели угли отгоревшего костра.

Откуда? Как?

— Красиво… — блаженно произнёс голос за моей спиной.

Я подпрыгнула от неожиданности и умудрилась повернуться прямо в полёте, нарушая все законы физики. Тем более, что резкие перемены вокруг благоприятствовали нарушению любых законов природы. Передо мной стоял рыцарь в тускло поблёскивающих в свете луны тяжёлых латах, наброшенном на плечи белом плаще, с мечом в ножнах и с переброшенным за спину щитом. Забрало шлема было опущено, и лица я не видела.

— Ты кто такой? — выпалила я, ещё не отойдя от неожиданных перемен.

— Я? — даже удивился такому вопросу рыцарь. — Эйд. Точнее, дух эйда.

Видимо моё ошарашенное выражение лица заставило его усомниться в моих умственных способностях, и для верности рыцарь ткнул пальцем в сторону инструмента в моих руках.

— Великие мастера вкладывают частичку души в свои лучшие творения, — неторопливо, явно наслаждаясь беседой, пояснил рыцарь. — Во мне есть частичка души мастера, частичка меня самого, но большая часть меня определяется музыкантом, в чьих руках я нахожусь. Моя природа изменчива, и я меняюсь, чтобы как можно точнее воплощать то, что желает выразить мастер своей музыкой. Сейчас ты воплотила меня таким. Мне нравится. И я, и это место. Красиво, — повторил он.

Я потрясла головой, пытаясь хоть как-то уложить путающиеся мысли, потом вспомнила, что вообще-то нахожусь в игре, где возможно всё, и как-то сразу успокоилась. Я всего лишь попала в какой-то сценарий и, кажется, вполне удачно его прохожу. Вот эйд, его надо обуздать. Только он не выглядит необузданным. Спокойный такой, вежливый, вполне довольный жизнью.

Из любопытства я попыталась посмотреть свойства инструмента в своих руках.

Эйд. Свойства скрыты.

— Это место, — решила уточнить я, — откуда оно взялось?

— Ты не знаешь? — рыцарь так искренне удивился, что я невольно почувствовала себя школяром, забывшим, сколько будет два плюс два. — Это Внемирье. Место-между-мирами, если тебе так проще понять. Существует множество миров и планов, которые соседствуют друг с другом, но не пересекаются. Пространство между ними и зовётся Внемирьем. Хотя, это скорее не пространство, а состояние. Потенциал. Не воплощённая идея, содержащая в себе все вероятности. Ты временно структурировала часть Внемирья своей музыкой, выбрала одну из возможных форм и воплотила своей силой. Сил у тебя не много, так что это место вскоре исчезнет, но были в истории существа, чьей силы хватило для создания целых миров. Вы зовёте их богами.

Я по-новому оглядела мир вокруг. Песня едва описывала его, но я видела знакомые черты: шелестящие листвой дубы, чёрные тени птиц на фоне луны, уходящие на четыре стороны дороги… Даже плащ Эйда (теперь мне казалось, что это не название инструментов такого типа, а имя собственное) украшал тамплиерский крест. Ни слепой судьбы, ни смерти видно не было, но, может, песня воплотилась не столь буквально?

— И зачем я здесь? — задала я самый насущный вопрос. — Познакомиться с тобой?

— И для этого тоже, — закрытый шлем опустился и вновь вернулся в прежнее положение, изображая кивок. — Но в первую очередь для испытания.

— Испытания чего?

— Твоей способности призвать из Серых Земель нужную душу, не выпуская прочие.

Мои брови непроизвольно взлетели вверх, придав лицу удивлённо-идиотское выражение. Видимо, оно достаточно поведало Эйду о моих познаниях в сей области.

— Пойдём со мной. Ты как раз воплотила подходящую дорогу. По пути я расскажу тебе о том, что происходит после смерти живых существ Барлионы.

Отказываться я не стала, и мы неторопливо пошли по одной из дорог, скрывающейся во тьме дубов.

— Каждое существо, — начал Эйд, — условно состоит из трёх частей. Тело, душа и дух.

— А чем отличается дух и душа? — прервала я Эйда.

— Душа — это твоя бестелесная сущность. Дух, или «вита» — это жизненная сила существа, его, скажем, животная душа. Она наполняет тело жизнью, позволяет ему дышать, двигаться, совершать некоторые действия без твоего участия. То, что называют инстинктами, заслуга духа. Во многих языках понятия души и духа смешались, объединились и стали синонимами, так что для простоты восприятия я буду называть дух вторым названием — вита. Также вита позволяет живым существам получать энергию из мира через пищу и ряд менее очевидных действий. Именно это делает наделённых витой существ желанной добычей для тех, кто её лишён, или чья вита искажена. Вампиры и большая часть нежити тому пример.

Я слушала Эйда и переваривала усложнившийся образ мира Барлионы. Наверное, всё это очевидно для каких-нибудь некромантов, тесно работающих с душами, духами, и прочими нематериальными аспектами существования, но для меня было ново.

— У меня, к примеру, — тем временем продолжал ликбез Эйд, — есть душа, воплощённое тело, но нет виты. Моё тело лишено жизненной силы. У некоторых зверей есть тело и вита, но нет души. У неразумных зомби есть тело и искажённая вита, но отсутствует душа. У разумных зомби есть душа и тело, но вита или отсутствует, или искажена. Подавляющее же большинство существ триедино. Смерть нарушает это единство. Лишённое виты тело костенеет и умирает. Душа же отправляется в Серые Земли, где её начинает притягивать к себе Небытие. Если у души недостаточно сил для сопротивления — она безвольно бредёт к вратам в Небытие, где её поглощает Хаос.

Дорога повернула и неожиданно оборвалась. В самом буквальном смысле. Чёткий, приятный глазу мир заканчивался, будто неаккуратно вырванная из книги иллюстрация. За обрывом клубился уже знакомый мне белый кисель, ближе к горизонту переходящий в серый туман. Налетевший из-за наших спин порыв ветра умчался вперёд, достиг тумана и на мгновенье разогнал его. Я увидела тысячи и тысячи каменных дорожек, по которым бредут тысячи и тысячи серых теней. Наверное, дело было в магии этого места, или в помощи Эйда, но я без труда различала крохотные фигуры на этом расстоянии.

Мгновенье миновало, и всё вновь заволокло серым туманом и белым маревом.

— Это и есть Небытие, самое пограничье Серых Земель. Никогда не приближайся к нему. Ты рискуешь лишиться собственной виты.

Хм. Я же игрок. Что со мной случится? Удаление персонажа? Или моя раса сменится на «зомби» или «бесплотный дух»?

Мой потенциальный собрат тронул меня за плечо и кивнул головой в обратном направлении, предлагая вернуться. Я бросила прощальный взгляд на неразличимое в мареве Внемирья Небытие и зашагала вслед за Эйдом.

— Лишённая подпитки виты, душа слабеет и со временем истаивает, исчезает навсегда, — продолжил он ликбез. — Но есть и другие. Души, которые сохранились в памяти живущих. Чем чаще их вспоминают, чем более яркие, сильные эмоции испытывают помнящие, тем больше энергии получают души в Серых землях. Кому-то едва хватает на то, чтобы не отправиться в последнее путешествие к вратам в Небытие, а кто-то копит очень и очень много силы. И все они хотят вернуться. Пусть ненадолго, но вернуться.

Он замолчал, а я вдруг задумалась, что происходило с душой инструмента, пока он пылился в закромах у Астильбы. Пребывал в Серых Землях? Скучал во Внемирье? Был развоплощён и, так сказать, не осознавал себя? Надо будет обязательно расспросить его об этом.

— Барды в своих песнях сохраняют память о душах, — вновь заговорил Эйд. — Зачастую, самую сильную память. Песни о великих подвигах, пламенной любви, о героических свершениях поют веками, память о таких душах хранят тысячи тысяч живых. Известная песня способна стать твёрдой и прямой дорогой между Серыми Землями и миром живых. Я был создан мастером для того, чтобы помогать одному барду призывать такие души. И я хорошо знаю опасности, что подстерегают на этом пути. Редкий подвиг героя обходится без злодея. И в песнях невольно сохраняется память о великих злодеяниях, негодяях, предателях, подлецах. Их тоже питает память живущих, они также мечтают вновь увидеть мир, и песни бардов также открывают дорогу и для них.

Слушая эту историю, я невольно восхитилась изворотливостью гейм-дизайнеров. Красиво они всё обстряпали. И ведь как ладно ложится эта легенда на извечное человеческое стремление сохраниться в памяти потомков, быть воспетым в песнях, оставить след в истории. Это лишь стремление душ сохранить себя после смерти. Но вот мысль о том, что вместо души героя себе в помощь я вызову какого-то сомнительного злодея древности, меня обеспокоила.

— И как же избежать такого исхода? — задала я напрашивающийся вопрос.

— Существует несколько способов, но пока тебе доступны лишь два из них. Первый — использовать или сочинять песни, в которых злодеям будет уделяться как можно меньше внимания. Песни, где нет имён, а есть лишь общий образ, как правило, живут в отрыве от памяти о самом злодее.

— А второй способ?

— Ты в силах возвращаться из Серых земель, а значит, можешь лично отправиться туда и увести в мир живых нужную тебе душу. Со временем ты научишься просто верно направлять энергию Помнящих, закрывая ею дорогу для зла, но это умение придёт не сразу.

Отправиться в Серые земли и привести оттуда душу? Любопытно будет почувствовать себя в роли Орфея, отправившегося в царство Аида за своей Эвридикой. Только как это реализуется в игре? Для каждого призыва отправляться на перерождение? Звучит не слишком обнадеживающе.

Мы успели вернуться к месту нашей первой встречи. Эйд носком окованного металлом сапога пошевелил пепел, обнажив рдеющие угли в кострище, и на металле доспехов заиграли алые блики. Затем рыцарь поднял забрало шлема (хорошо, что тут не было Паши с Котофеичем, а то бы меня ждал очередной экскурс в историю с указанием типов доспехов, исторических несоответствий, сопровождаемый бурным спором в процессе), и я увидела всё то же белое марево вместо лица. Зрелище заставило невольно вздрогнуть и Эйд, заметив мою реакцию, развёл руками.

— Когда ты пела, то не представила моего лица. Моя телесность — условность, выражение твоей воли и фантазии. Как и почти всё, что ты видишь вокруг. Внемирье — бесконечная возможность, идея, ждущая своего воплощения.

Теперь я иначе стала воспринимать белое марево, составляющее ткань этого места. Белый свет, если вспомнить физику, содержит в себе все прочие цвета. Потенциальная радуга, нужно лишь знать как извлечь из него все краски мира. Бесконечное число возможностей… Невольно вспомнился бессмертный цикл романов Роджера Желязны. Воля, творящая из магического первородного бульона миры… Ну, или крохотные частички миров, пусть даже мимолётные однодневки по меркам миров настоящих. За такой, пусть даже и игровой, опыт я готова многое отдать! Это ведь потрясающе! Творчество, буквально и сразу меняющее мир!

Во мне разгорелся нетерпеливый азарт, требующий немедленно начать экспериментировать с уникальной возможностью. Кто знает, сумею ли я когда-нибудь снова попасть в это удивительное место?

Взглянув на клубящуюся под забралом белую хмарь, я без колебаний ударила по струнам эйда. Наверное, тут можно творить и иначе, но мне слишком нравилась мысль о воплощении образов через музыку, чтобы что-то менять.

Бессмертные строки Гумилёва, когда-то положенные мной на музыку, заставляли белый кисель неопределённости в шлеме Эйда трансформироваться в красивое, гордое и немного печальное мужское лицо. Карие, почти чёрные глаза, светлая атласная кожа, сжатые в усмешке губы. Слишком смазливый, на мой вкус, но эта мелочь совершенно терялась на фоне переполняющей меня эйфории от самого факта творения. Я это сделала! Чёрт его знает зачем, но сделала!

— Спасибо, так намного удобней, — Эйд картинно поклонился, снял шлем и почесал затылок. — Давно мечтал это сделать, но затылка у меня не было, — пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Затылок, знаешь ли, довольно редкое явление в этом мире.

— Пудинг, это Алиса. Алиса, это пудинг, — процитировала я классика.

— Что? — удивлённо переспросил Эйд.

— Да так, навеяло, — отмахнулась я, решая, чего бы ещё воплотить. В голову лезла всякая чушь, и я невольно вспомнила одного зайца из старого мультика. Он создал крем материализации и подарил его людям, но у тех почему-то хватало воображения только на материализацию арбузов.

Внемирье напоминало вошедшую в историю Белую Книгу. Увесистый красивый том в кожаном переплёте, изданный на плотной мелованной бумаге и не содержащий ни единой буквы. На месте имени автора было вмонтировано крохотное зеркало, а все страницы оставались девственно-чисты. Издательство, выпустившее эту самую Белую Книгу, провело масштабную и красивую рекламную компанию, суть которой была как раз в бесконечном числе историй, уместившихся на не исписанных белых листах. Каждый может прочесть на них совершенно уникальное, невероятное произведение. Книга тут же стала модной и заняла почётное место на полках коллекционеров, несколько сотен человек открыли в себе писательский дар, но подавляющее большинство людей видело лишь пустые белые листы, в лучшем случае исписанные незатейливыми бранными словами из той серии, что обыкновенно можно прочесть на заборах и в подземных переходах.

— Скажи, — обратилась я к наблюдавшему за мной Эйду, — раз Внемирье — это некая соединительная ткань между мирами, то я могу через него добраться до любого из этих миров?

— В принципе, да, — поколебавшись, ответил рыцарь. — Но не во все ты сумеешь попасть. Какие-то из миров недоступны живым, какие-то — смертным, многие миры охраняют стражи. Кроме того, едва ты проложишь дорогу в какой-либо мир, из него по этой самой дороге могут выбраться его обитатели. И не все из них дружелюбны.

Эта новость заставила призадуматься. На моём уровне и с моим количеством очков жизни встреча с любым агрессивным монстром закончится очевидно — моей преждевременной кончиной. Надо думать, в этом случае я уйду на перерождение и через стандартные двенадцать часов вернусь в общий игровой мир. Задание я, соответственно, провалю. Но так ли важно это задание? Тем более, что я пока не понимаю, в чём именно оно заключается. Не смогу сыграть на эйде, дождусь редкого инструмента из магазина мастера Пируса и продолжу квест Шестой. А здесь… здесь я могу почувствовать себя Творцом! Эру, сотворивший песнью сущее! Или песнь пели уже его творения? Пофиг, суть не в этом.

— Скажи, — я решила сразу уточнить все детали, — если я погибну при встрече с одним из таких существ, что со мной случится?

— Ты, как и все, попадёшь в Серые Земли, а затем возродишься в Барлионе.

— Я смогу снова попасть во Внемирье?

— Может когда-нибудь ты и отыщешь такой способ, этого я не знаю.

Из размытого ответа Эйда я усвоила, что второй попытки в этом задании не будет, но, теоретически, вновь открыть доступ в эту локацию я могу. Но не факт, что когда-нибудь у меня это получится. А раз так — гори всё огнём!

Стоило принять решение, как на душе стало легко, а за спиной будто выросли крылья. Я размяла пальцы и поудобней перехватила эйд.

— Ну что, — спросила я у воплощённой души инструмента, — не хочешь прогуляться по мирам?

— Ты ведь понимаешь, насколько это опасно и безответственно? — уточнил рыцарь, но мне показалось, что его глаза озорно сверкнули.

— А ты понимаешь, что тебе наконец-то выпал шанс оторваться за… пёс знает сколько лет? — вернула я вопрос.

Эйд неопределённо хмыкнул, но более никаких возражений и нравоучений не последовало.

Дорога, ведущая к Небытию, меня не привлекала. И дело было даже не в риске потерять загадочную виту. Мрачное и однообразное местечко. Чего там ловить? Оставалось ещё три дороги и я, не размениваясь на колебания и долгий выбор, зашагала по первой попавшейся. Интересно, куда она может меня привести?

Ответ долго искать не пришлось. Несколько поворотов тропы, и мы достигли края крохотного мирка. Белая дымка у его границ была редка, проницаема для взгляда и откуда-то снизу подсвечена алыми всполохами. Чтобы увидеть их источник, требовалось подойти к самому краю и заглянуть вниз, но меня объял иррациональный страх. Воображение рисовало головокружительную высоту, длинный стремительный полёт и мучительное резкое торможение где-то внизу. Мысль о том, что это игра, не слишком успокаивала. Как по мне — проще залезть в пасть жуткому монстру, чем упасть. Первое хоть не похоже на реальность.

Собравшись с духом (забавный каламбур, учитывая природу моего спутника), я всё же подошла ближе к краю, села и, под насмешливым взглядом Эйда, осторожно подобралась к краю. Далеко на самой границе видимости зияла тьма, рассечённая огненно-красными прожилками. Зрелище напомнило мне видео ночного извержения вулкана — мрачная и пугающая красота.

Пламя Тартара горит не для взора смертных.

Ни один из Тёмных богов не встал на Вашу защиту!

Вы прокляты за свою дерзость!

На самом краю зрения появился дебаф «Проклятье Тартара». Уязвимость к тёмной магии увеличена на 100 %. Шикарно. Интересно, проклятье снимется после выхода из Внемирья или перерождения? Или останется на персонаже вечно?

Так или иначе, желания добраться до Тартара не возникло. Мне там, очевидно, не рады. Зато больше нет надобности сидеть на краю обрыва! Я осторожно попятилась назад и бросила случайный взгляд вверх. В глаза ударило сияние густого расплавленного золота, ослепляющее и величественное.

Сияние Чертогов Света не предназначено для взора смертных.

Ни один из светлых богов не встал на Вашу защиту!

Вы прокляты за свою дерзость!

Божественный свет ослепляет Вас!

Перед глазами темнота, разбавленная лишь списком дебафов. Слепота — сутки. «Проклятье Элуны» — уязвимость к святой магии увеличена на 100 %.

Вот так поглядела на миры одним глазком… Но по-настоящему меня печалили не проклятья, а слепота. Это что получается, или мне сутки торчать тут прежде, чем продолжить исследование, или думать, как выбираться в общий игровой мир и просить исцелить? Хотя… Стоит попробовать справиться самостоятельно.

Я нащупала эйд и вслепую взяла несколько аккордов, активируя Песнь Очищения. Безрезультатно.

— Ты странное существо, — раздался в темноте моего мира голос Эйда. — В тебе есть нечто, что равно противно и Свету, и Тьме.

Эти слова породили целую цепочку ассоциаций. В голове всплыли бессмертные строки Омара Хайяма:

Но в этом игровом мире не было понятий Ада и Рая, так что стихи не годятся. Зато одна старая песня с потрясающего альбома с весьма подходящим названием «Запрещённая реальность», вполне подходит. Жаль только, что у меня нет тут синтигитары или хотя бы древней электрухи с усилком…

Я представила, насколько сочно и сильно звучала бы в этом антураже синтегитара с её возможностью воспроизводить практически любые звуки. Под этот антураж композицию для органа и электрухи — вот это был бы концерт! Повинуясь порыву, я ударила по струнам и с изумлением услышала знакомое звучание. Торжественный органный звук заполнил собой бесконечность этого места. Каждая нота была «забита» на эйде именно так же, как на моей синтегитаре в реале! Так, а как переключиться на звучание электрогитары? Никакого сенсорного управления тут не было, голосовым я тоже не пользовалась. А, собственно, как я это сделала? Просто представила нужный звук.

Воображение тут же чётко и в подробностях воспроизвело тяжёлые гитарные риффы, и струны под моими пальцами запели новым голосом — мощным, заставляющим дрожать каждую клеточку тела. Эх, мать моя филармония! Сюда бы ещё и микрофон!

За неимением оного, я запела песню, что просто просилась наружу, и мой голос, так же усиленный неведомым образом, затопил, казалось, всю вселенную.

Иконки дебафов проклятий мелко задрожали, покинули положенные им места и закружились в темноте перед моими глазами. Но это было не важно. Меня пьянил восторг нового звучания эйда и мощь моего собственного голоса.

Взбесившимися кометами иконки дебафов ринулись навстречу друг-другу и столкнулись, породив яркую вспышку. Мгновение, и темнота начала отступать, уступая знакомому пейзажу края мира.

Из молочно-белой хмари соткалась женская фигура. Неясная, смутно угадывающаяся, с пустыми глазницами на неподвижном лице. Она подняла призрачную руку, указывая на меня. Но я уже не придавала этому значения. Всего лишь очередная сущность, созданная музыкой.

В следующее мгновение меня пронзила боль, а из моей груди показалось острие меча, вонзённого в спину. Меча Эйда.

— Нельзя уйти от Судьбы, — громогласно объявила женская фигура, и мир померк, оставив вместо себя системное сообщение.

Вы погибли и были перемещены в Серые Земли.

Вы автоматически покинете данную локацию через 12 часов.

Темнота, моё тяжёлое дыхание и эхо ушедшей боли. Сердце колотилось как взбесившийся метроном, пальцы судорожно сжались на грифе эйда. Что это было?

— Прости, — раздался рядом знакомый голос. — С Судьбой не спорят, а ты сама пропела смерть от моей руки. Тебе суждено пройти испытание в Серых Землях. Нельзя уйти от Судьбы.

Только сейчас я осознала, почему вокруг так темно. Я рефлекторно зажмурилась от боли и теперь, открыв глаза, смогла полюбоваться унылым серым пейзажем. Мир вокруг будто выцвел, превратив многообразие красок во всевозможные оттенки серого. Трава, камни, деревья, даже небо — всё было блёклым и каким-то ненастоящим. Ни следа солнца. Ни следа тени. Монотонная удручающая серость.

Эйд тоже изменился. Теперь от него остался лишь размытый силуэт, смутный след прежнего воплощения. Выражения его лица, за неимением этого самого лица, я не видела, но мне отчего-то казалось, что он искренне сожалеет о случившемся.

— Да ничего, — после недолгого размышления отмахнулась я. — Говорят, всё в этой жизни возвращается. Это мне, видать, за Чипа.

— За кого? — не понял Эйд.

— Будешь себя хорошо вести — познакомлю, — пообещала я. — Уж не знаю, сойдётесь ли вы характерами, но скучать ты точно перестанешь. К слову о скуке. Ты чего стал выглядеть, как тень отца Гамлета?

— Моё прежнее воплощение было частью покинутого нами мира, а новую форму ты мне ещё не придала.

— Хм… — заинтересованно протянула я. — Значит, я могу сделать тебя кем угодно?

— Что-то вроде, — осторожно отозвался Эйд, видимо, предчувствуя недоброе.

— Ну ты и везунчик! — я хотела хлопнуть силуэт Эйда по плечу, но рука проскочила сквозь него.

— Это ещё почему? — удивился такому повороту дух.

— Если бы ты попал в руки Витька, то стал бы грудастой секси-куколкой. Он всегда говорил, что басуха — его единственная любовь в этой жизни. А тут такой шанс на ответное чувство!

Мне показалось, или дымка вздрогнула и слегка попятилась?

— Да не дрейфь, болезный, — хохотнула я, успокаивая занервничавшего Эйда. — Я спиритофилией не страдаю. У нас с тобой исключительно профессиональные отношения. Хотя сюжет для романтической баллады вышел бы оригинальный.

— Отвык я от юмора смертных, — несколько сконфуженно пробормотал дух.

— Что, Кипрей так не шутил? — заинтересовалась я, только сейчас сообразив, что передо мной достоверный источник сведений о Десятом.

— Когда я был создан, он разменял уже не одну сотню лет, и его юмор был более… зрелым, — деликатно обозначил разницу Эйд.

— И в кого ты такой вежливый? — разочарованно протянула я, предвкушая путешествие в компании существа без чувства юмора.

— Эта черта, вероятно, досталась мне от мастера, — с достоинством ответил Эйд. А я вот призадумалась, какую бы форму ему придать. Общаться с бестелесным духом было неуютно. В голову почему-то ничего дельного не приходило.

— Пожелания будут? — с надеждой спросила я у Эйда.

— Мне понравился прошлый вариант, — сообщил тот. — Красивый образ, вполне подходящий по звучанию.

Значит, что-то мужественное и героическое… Я перебирала в памяти подходящие произведения, но в голову всё больше лезли глупые шутки. Интересно, что будет, если я спою какую-нибудь хрень вроде «её ноги никогда не кончались, её зубы от луны отражались»? Как система воплотить этот сюрреализм? Или здравствуй, Лобачевский? Перемещение в мир неевклидовой геометрии?

К счастью для Эйда, ставить опыты я не стала, зато вспомнила вполне подходящую по смыслу песню.

На этот раз я внимательно наблюдала за трансформацией, не желая упускать столь необычайного зрелища. С каждым пропетым словом Эйд менялся всё сильней. Дымка, из которой состоял дух, заклубилась, увеличился в размерах, уплотнилась и приняла вид всадника на вороном коне. Мне в этой песне почему-то представлялся именно вороной. А ещё Эйд изрядно напоминал назгула из классической экранизации «Властелина Колец». Да, плохо у меня с фантазией, но именно с этими персонажами у меня ассоциировался всадник в чёрных доспехах, «убивший тысячи жизней». Тьфу, напасть, «отнял» тут звучало бы лучше. Кстати об отъёме жизней… А не зря ли я использовала именно эти строки для того, кто уже раз отправил меня в Серые Земли? Хотя, куда дальше-то? Я и так тут. Как говаривал Сашка — дальше фронта не пошлют.

Мир вокруг, к слову, ничуть не изменился. Никакого огня вдалеке, хотя серая пыль наличествовала. Но она была тут и до песни. Или песня не годилась, или в Серых Землях я не могу менять реальность по своему желанию.

Конь под Эйдом нетерпеливо фыркал и бил копытом, а сам новоиспечённый Чёрный Всадник взирал на меня сверху вниз.

— Доволен?

— Более чем, благодарю, — величественно кивнул мне дух.

Он спешился и потрепал храпящего коня по холке. Странно, но Эйд не был серым, как всё вокруг. Да и я сохранила «базовую» расцветку. Наверное, это потому, что мы с ним не принадлежим этому миру.

Ладно, потом порассуждаю, а сейчас пора переходить к делу.

— Расскажи, что от меня требуется в этом испытании.

— Ты должна выбрать душу и вывести её из Серых Земель в Барлиону.

— И всё? — даже удивилась я.

— По-твоему, это так легко? — недобро усмехнулся Эйд.

— Ну, звучит не особенно сложно.

— Значит, ты без затруднений справишься с этим заданием.

Сказав это, Эйд умолк, явно не желая давать какие-либо дополнительные инструкции. Ну и пёс с тобой, стручок музыкальный. Сама разберусь.

Теперь, когда глаза пообвыклись с повсеместной серостью, я смогла как следует оглядеться. Окружающий пейзаж был странным. Первое, что бросалось в глаза — парадоксально плохая видимость. Вроде никаких пылевых облаков, тумана и прочих природных явлений, визуально воздух вполне обыкновенный, но уже метров через сто перспектива смазывалась, будто я смотрю на изрядно затёртый карандашный набросок. Но и в пределах видимости было чему удивиться. Здания разных размеров и стилей построены без вменяемой системы, причём некоторые из них были чёткими и детально проработанными, в то время как другие имели лишь смутные очертания. Подойдя поближе к одному из таких вот строений, я смогла рассмотреть текучую субстанцию. Подвижная и в то же время плотная, как ртуть, она постоянно находилась в движении, меняя строение до неузнаваемости. Вот мелькнул барельеф с какими-то паукообразными тварями, вот он сменился выщербленной стеной из необработанного камня, и снова барельеф, но теперь уже изображающий жертвоприношение… Такое впечатление, будто здание не решило, в каком виде оно должно быть воплощено.

Я обратилась к Эйду, как к признанному светилу в вопросах путешествия в Серые Земли.

— Что не так с этой стеной? И откуда тут вообще эти здания? Это же место обитания душ, а не промышленная стройка. Или душам тоже нужно где-то жить?

— Все эти творения рук мастеров подобны мне, — пояснил дух. Или правильнее говорить «душа», ведь духа-виты он лишён? Но звучит как-то непривычно, неправильно. Пусть будет дух. — Изделия, что обрели душу благодаря своим создателям. Легендарные предметы, лишённые материального воплощения, но сохранившиеся в памяти. Разрушенные храмы и дворцы, скульптуры и картины, доспехи и оружие. Их души тоже попадают в Серые Земли.

Я наконец-то отлипла от странной стены и мы неспешно двинулись дальше, мимо самых разных предметов и строений. Я вертела головой, как провинциалка при первом посещении столичного центра. Мир вокруг был одновременно безжизненным и изменчивым. Такое сочетание производило поразительное впечатление.

— Но почему некоторые предметы статичны, а некоторые изменяются? — понаблюдав за очередным превращением растущего посреди дороги дерева, спросила я. — Ты вот вообще не имел вменяемой формы, а когда обрёл — остался неизменен.

— Некоторые предметы были описаны точно или даже сохранились их изображения, — он кивнул в сторону скульптуры крылатой девушки, чем-то напомнившей мне богиню Нику из греческой мифологии. — О других сохранились лишь самые общие легенды, и каждый помнящий видит их по-своему.

Взгляд зацепился за что-то смутно знакомое, и я остановилась, вглядываясь. На чём-то, попеременно превращающимся то в каменный алтарь, то в громоздкий стол, то просто в необработанный кусок скалы, лежала шахматная доска. Фигур на ней был явный некомплект, да и те, что были, постоянно изменялись. Зато сама доска выглядела достаточно чёткой: тёмные и светлые клетки поля, видимо, были достаточно классическим решением, и все представляли их одинаково, а вот светлое обрамление плыло, образуя то витиеватые узоры, то геометрически правильные орнаменты. Я попыталась определить, что за фигуры стояли на доске.

Клетки, предназначенные для пешек, пустовали. Кони были представлены как классическими животными в какой-то тяжёлой броне, так и местными ездовыми ящерами. Фигурки «плыли», меняли формы, но в целом были узнаваемы. Ладьи же были только у одной фракции. Пара крупных фигур возвышалась над прочими, но сменяла формы так быстро, что глаза просто не успевали зафиксировать мелькающие образы. Фигурки офицеров были чуть более конкретны: у одной пары чётко угадывались заострённые эльфийские уши, а у второй типично тролльские клыкастые морды. Ферзи тоже стояли на местах. Фигура в странной шапке с оленьими рогами плыла, меняя не только очертания, но и пол орка. То же происходило и с фигуркой человека с посохом в руке. А вот в королях было чуть больше определённости. В одном достаточно точно угадывался человек, одеяние и оружие которого то и дело менялось с меча на посох. Второй, совершенно очевидно, был орком. На его плечах время от времени появлялась светлая шкура волка, а в руках меч сменялся топором, затем копьём, а временами проскакивал образ кривого ятагана.

Шахматы, шахматы… Точно — легендарные шахматы Кармадона! Или Кардамона? Не помню точно, но как-то так. На форумах Барлионы все на уши встали от того, что какой-то ювелир начал воссоздание легендарного шахматного набора. Выходит, душа созданных фигур снова получила воплощение в мире, а я вижу те, что ещё ждут своей очереди. Интересно, а все эти здания, скульптуры, доспехи и оружие тоже ожидают, пока какой-нибудь мастер не решит воссоздать древнюю легенду? И могу ли я хоть на время воплотить душу предмета в Барлионе?

Я уже подумывала поэкспериментировать в этом направлении, как заметила движение. Не постоянное перетекание одного образа в другой, а вполне себе привычное глазу движение. Между меняющимися силуэтами предметов по пыльной земле неторопливо брёл человек. Поникшая голова, опущенные плечи, сгорбленная спина и шаркающая походка диссонировали с впечатляющего вида обмундированием. Искусно выкованный латный доспех с выгравированной на нагруднике рептилией, венец из какого-то металла, такого же серого, как и всё в этих землях, волочащийся по земле полуторный меч, зажатый в безвольно обвисшей руке. Доспех, правда, был изрядно потрёпан, а меч в руке иззубрен от страшных ударов. Какой-то король, павший в легендарной битве? Судя по его состоянию, историю уже изрядно подзабыли.

На нас с Эйдом дух не обратил никакого внимания. Просто брёл себе, время от времени огибая то или иное препятствие.

— Эй, величество! — без особой веры в успех позвала я призрака.

Тот никак не отреагировал, продолжая бессмысленно брести к неведомой мне цели. Хотя почему это неведомой? Эйд ведь рассказывал, что души, не имеющие сил сопротивляться зову Хаоса, бредут к Вратам в Небытие. Видно, пришёл час и этой души. Для порядка я попыталась коснуться духа, махала у него перед глазами рукой, проходила сквозь него и даже попробовала стукнуть эйдом, вызвав неодобрительный взгляд души инструмента. Всё без толку. Бредущая душа никак не реагировала на мои потуги.

Кто-то может упрекнуть меня в чёрствости, но сердце моё не дрогнуло и к горлу не подступил ком. История этого имитатора не была мне знакома, а потому безымянный король оставался для меня просто безликой программой. Зато он представлял интерес в качестве подопытного кролика. Любопытно ведь понять, какова моя власть над душами и самим этим местом. Вот только одна загвоздка — я не знаю его истории. Больше того, я не знаю истории ни одного местного правителя, погибшего в битве. Так как я про него спою?

Размышляя, я неторопливо шла следом за королём. Везёт мне сегодня на приличное общество. Сплошь рыцари и короли, как в женских романах. Правда, в отличие от этих романов, местный рыцарь уже разик пронзил меня мечом, причём в самом буквальном, а не в образно-эротическом смысле, а безымянный король и вовсе игнорирует мою сиятельную персону. Безымянный король… Что-то мне это напоминает…

Покопавшись в памяти, я припомнила одну из фентезийных песен, коих в последнее время прослушала в изобилии как раз для игрового исполнения. Специально я её не разучивала, но мотивчик там был простой, а рифмованные строки я запоминаю очень быстро. Ну, а если что не вспомню — досочиняю. Главное, что основа есть, а заполнить пробелы не проблема. Жаль только, поётся песня от лица мужчины, ну да не думаю, что это имеет большое значение.

Эйд шёл следом, ведя коня на поводу, и с интересом наблюдал, как я задумчиво бормочу под нос строки песни и извлекаю звуки из струн, подбирая подходящее звучание. Вмешиваться он явно не намеревался. Когда я, наконец, припомнила весь текст и подобрала подходящую музыку, то совершила короткую пробежку, обогнала призрак и села на его пути так, чтобы тот, пока бредёт в мою сторону, успел послушать всю песню.

Мне показалось, или призрак вздрогнул и ещё больше замедлил шаг?

Дух остановился и с видимым усилием поднял голову. Глаза его были пусты, но это не важно. Я сумела добиться хоть какой-то реакции. Он меня слышит. Или видит. В общем, есть контакт.

Всё это время душа безымянного короля преображалась: мужчина выпрямился во весь рост, расправил плечи и посмотрел мне в глаза. Во взгляде призрака появилось осмысленное выражение. Он слушал.

Призрак всё так же смотрел на меня, и в его взгляде вдруг полыхнуло пламя, выжигающее пыльную серость этого места. Мир в одно мгновение обрёл цвет и запахи, но место было уже другим.

Запах гари дерёт горло, будто через мою глотку протаскивают колючую проволоку, а едкий дым режет глаза и выдавливает слёзы. Попытка пошевелиться не приносит результатов — я не могу управлять происходящим, я лишь сторонний наблюдатель.

В рёве бушующего пламени раздаётся крещендо звенящей стали. Сквозь языки огня я вижу, как закованная в броню волна конницы неудержимо катится ко мне. Нахлынувший страх заставил тело отшатнуться назад, но спина упёрлась в препятствие, а чьи-то руки грубо толкнули меня вперёд.

— Не отступать, падаль! Или вы подарите души этих никчёмных тварей Повелителям, или они пожрут ваши!

Унимаю дрожь в руках, мимоходом отмечаю, что кожа моя насыщенного зелёного цвета, и покрепче стискиваю древко копья, словно спасительную соломинку. Загадочных Повелителей я боюсь куда больше, чем надвигающегося врага.

К бою!

Повинуясь команде, присаживаюсь на колено, упираю пятку копья в землю и направляю наконечник в сторону накатывающейся на меня лавины.

Пехота ощетинилась двумя рядами копий в ожидании удара конницы. Огненная стена, сотворённая магами, в пяти метрах от нас, и от её жара доспехи ощутимо нагрелись. Даже боевые кони не станут бросаться в такое пламя, успокаиваю я себя. Они сбросят всадников, и нам останется только добить этих неудачников, позволив Повелителям насытиться их душами и отвести опасность от наших. Но конница не останавливается. У них тоже есть маги, и высокая огненная стена опадает, превращаясь в безобидную оградку высотой в локоть. И тут на нас налетают всадники. Время замедлилось. Я отчётливо вижу первый ряд конных рыцарей. Среди них выделяется всадник с огненно-красной рептилией на нагруднике. Бешено бьющееся в груди сердце замирает от ужаса и пропускает пару ударов. Король-Саламандра, бросивший вызов Повелителям и возглавивший мятеж против Тарантулов!

Земля качнулась и ушла из-под ног. Подточенная вражескими заклинаниями земля разверзлась, и ровный ряд копий рушится, позволяя коннице прорваться сквозь распавшийся строй. Что-то тяжёлое ударяет меня по шлему, и свет в глазах меркнет.

Я вновь открываю глаза, когда битва уже завершилась. Поле вокруг замка усеяно трупами, между которыми неторопливо шагали Повелители. Громадные тела пауков ненадолго замирают над поверженными противниками, жуткие хелицеры шевелятся, и едва заметное марево исторгается из поверженных существ, чтобы быть пожранным Тарантулами. Повелители собирают свою жатву.

Один из них приближается ко мне, и я, превозмогая боль, поднимаюсь и преклоняю колени.

— Повелитель… — хрипло шепчу я, надеясь, что обильной пищи будет достаточно, и меня минует страшная участь.

Громадный паук навис надо мной. Я перестаю дышать. Нет, только не меня. Я ведь бился за вас. Вы обещали оставить наши души! Мгновение, ставшее для меня вечностью, миновало, и Тарантул двинулся дальше. Пиршество продолжалось.

Я с трудом, спотыкаясь об изрытую копытами и заклинаниями землю, бреду к замку. Там наши, там лекари. Там сейчас нет Повелителей. Мимо меня два огра волочат по земле стонущего израненного человека. Огненно-рыжие волосы и знакомая рептилия на нагруднике. Твоя участь печальна, Король-Саламандра. Ты послужишь примером всем недовольным правлением Повелителей. Жутким примером.

Во мне нет злорадства, лишь сожаление. Если бы я хоть на миг поверил в это восстание, то присоединился бы к нему. Но я не верил. И был прав. Мы слишком слабы и ничтожны, чтобы противиться воле Повелителей. Но, возьми меня Бездна, как же мне хотелось, чтобы ты победил.

Мир вновь поплыл перед глазами, первое видение сразу сменилось следующим.

Я стою на страже у темниц и слушаю крики агонии. Их уже много дней слушает вся крепость Кривого Клыка. Король-Ящерица, как принято называть мятежника у слуг Повелителей, сменил трон на пыточный стол, но остался королём. Истязатели Тарантулов знали своё дело, но Саламандра не сдавался. От его воплей стыла кровь обитателей крепости, но пленник отказывался признать власть Повелителей. Тарантулы, конечно, могли просто пожрать его душу, но сперва они желали признания своей власти от лидера мятежников. И до сего дня их желание не было удовлетворено.

Очередной леденящий душу крик, заставляющий тело мелко дрожать, резко обрывается. Я надеюсь, что Ящерица наконец-то распрощался с жизнью, но выходящие из камеры истязатели переругиваются, обсуждая новые способы сломить упрямца. Значит, он просто в очередной раз отрубился. Жаль.

Истязатели уходят, оставляя меня стеречь прикованного и обессилившего пленника. Как будто он может сбежать. Сбежать… Возмутительно-дерзкая мысль врезается в моё сознание. Побег. Отчаянный побег от власти Повелителей. Сейчас ни одного из них нет в крепости, значит нас не сумеют нагнать. Мысль о свободе опьянила, подарила бесшабашную храбрость, и я спешу в камеру, опасаясь, что моя решимость улетучится. Я запираю камеру изнутри и, собрав все силы, подпираю дверь свободным сейчас пыточным столом. Израненный человек безвольно обвис на дыбе. Вид вывернутых суставов и израненного тела меня уже не трогает. Всё это не важно. Мы сумеем сбежать.

Будто почувствовав что-то, Саламандра открывает глаза. Его взгляд останавливается на мне. Не знаю как, но он всё понял и улыбнулся распухшими губами. А в следующий миг я наношу удар зажатым в руке кинжалом. Иди с миром, Король-Саламандра. Они не получат твою душу. К тому времени, как они поймут, что случилось, и вызовут Повелителей, ты уже будешь в Серых Землях. Оттуда им тебя не достать. Ни тебя, ни меня.

Покрытый кровью Саламандры кинжал я не дрогнувшей рукой вгоняю себе в горло по самую рукоять. Губы мои растянуты в улыбке. Отныне я свободен.

Застилавшая мои глаза тьма вновь сменилась блёклой серостью. Я сидела в пыли, тупо глядя на свои дрожащие руки и пыталась понять, на каком я свете. Глаза застилали слёзы, в ушах всё ещё стояли истошные вопли истязаемого человека, а появившиеся системные сообщения никак не пробивались к сознанию.

Внимание! Вы получили дополнительную информацию о персонаже Король-Саламандра благодаря характеристике Знания Барда.

Вы осуществили привязку песни к душе существа Король-Саламандра. Отныне вы можете призвать эту душу из Серых Земель исполнением данной песни.

Внимание! Привязка песни к сущности, не упомянутой в ней напрямую, возможна только при контакте с сущностью в Серых Землях.

Внимание! Данная песня не содержит прямого упоминания Короля-Саламандры и её Исполнение не повлечёт подпитку сущности в Серых Землях.

В моё поражённое сознание просто не вписывались ни характеристики, ни привязки, ни прочие детали. Я смотрела на душу Короля-Ящерицы, а она смотрела на меня.

— Кто ты? — дух говорил медленно, будто это стоило ему немалых усилий.

— Бард, — ответила я, глядя снизу вверх. Мне казалось, что ему важны не имена, а суть происходящего. — Я прибыла в Серые Земли из Барлионы, чтобы провести с собой душу погибшего обратно в мир живых. Но только на время, — добавила я заметив, как разгорелся огонь в глазах Саламандры.

— Барлиона… — медленно протянул король. — Какая она сейчас? Тарантулы побеждены?

— Сказать по правде, до нашей встречи я даже не слышала о них.

— Даже не слышала… — заворожено повторил Саламандра. Меч с глухим стуком упал в пыль, ноги духа подкосились и он неуклюже рухнул на покрытую вечной серой пылью землю. Он смотрел куда-то в безликое небо и улыбался, а по его щекам текли слёзы счастья. — Пали… Пали и были забыты…

Я молча смотрела на него, а в моей голове вяло текли мысли о парадоксальности человеческого поведения. В минуты опасности мы можем смеяться, а в минуты счастья — плакать. Эйд в разговор не вмешивался, предпочитая оставаться сторонним наблюдателем. Интересно, а ему вообще есть дело до происходящего? Я ведь меряю его привычными человеческими мерилами, а он, если вдуматься, совсем не человек. Что за дело музыкальному инструменту, пусть даже и ожившему по воле мастера, до наших печалей и радостей? Будто что-то почуяв, Эйд перевёл на меня взгляд, но так ничего и не сказал. Зато Король-Саламандра наконец-то переварил обрушившиеся на него добрые вести из большого мира, вернулся к серой действительности, подобрал свой меч, очистил клинок от пыли, и сунул его в ножны.

— Если даже Тарантулы забыты, то нет ничего удивительного в том, что меня почти никто не помнит, — с печалью и смирением в голосе сказал он. — Я уже давно не слышал ничего, кроме зова. Твоя музыка сумела ненадолго его заглушить, но он не ослабевает. А у меня больше нет сил противиться.

Слова буквально сами собой слетели с моих губ:

— Я буду помнить тебя, Саламандра.

Мятежный король горько усмехнулся, но всё же склонил голову в благодарном поклоне.

— Спасибо тебе, бард. Но, боюсь, твоего могущества маловато, чтобы память обо мне дарила достаточно сил для сопротивления зову. Да и нет в этом большого смысла. Тарантулы пали, и я могу с лёгким сердцем раствориться в Небытии.

— Не надо! — вырвалось у меня.

Наверное, выглядела я глупо. Игрок, уговаривающий дух давно почившего НПС продолжать жить. Даже не жить, а «быть». Но прожитые видения здесь и сейчас делали этого человека и его историю настоящими. По крайней мере для меня. И тот факт, что за все свои дела он в итоге получит полное развоплощение, вызывал в моей душе протест. Его жизнь и его смерть требуют награды. Пусть даже небольшой, пусть даже это будет лишь несколько часов в мире живых. Это всё, что я могу ему подарить.

Всё ли?

— Я сочиню песню о тебе, — пообещала я духу. — Хорошую песню. Она разойдётся среди помнящих, и ты получишь много силы.

Саламандра улыбнулся и покачал головой.

— Это самое щедрое предложение, что я слышал с момента смерти, но это будет напрасным трудом. Оглядись. Серые Земли — это не то место, где хочется провести вечность. И пусть время течёт тут иначе, я больше не вижу смысла цепляться за это существование. Тарантулы пали, мой долг выполнен, и я могу уйти с миром в душе.

Как ни горько было признавать это, но в его словах была правота. Не знаю уж, кто придумывал посмертие в Барлионе, но он явно был тем ещё садистом. Вечность в этом унылом месте — врагу не пожелаешь.

— Может, ты хочешь хотя бы увидеть Барлиону напоследок? — поколебавшись, предложила я. Чёрт с ним, с Пятым. Ждал столько веков, подождёт ещё немного. Могу поспорить, что мощи Астильбы, как и её маниакальной зацикленности на погибшем возлюбленном, хватит на поддержании целой армии душ. А Саламандре осталось совсем немного, и это, наверное, его последняя возможность посмотреть на мир, который он в своё время защищал.

— Увидеть Барлиону? — неверяще переспросил дух. — Это возможно?

— В теории. Я впервые буду провожать душу из Серых Земель в мир живых, — призналась я.

Саламандра поднялся на ноги, церемонно поклонился и протянул мне руку, помогая подняться:

— Тогда почту за честь принять это предложение. И не переживай так, хуже мне уже не сделать.

— Ты умеешь ободрить, — хмыкнула я, совершенно машинально опёрлась на протянутую руку и поднялась на ноги. Стоп. Опёрлась? Я же совсем недавно проходила сквозь него!

— Эйд, почему я теперь могу к нему прикоснуться? — обернулась я к духу инструмента.

— Ты взялась вывести его из Серых Земель, и он сделал первый шаг на Путь, что ты начинаешь прокладывать. Теперь он на время не принадлежит этому месту, как ты и я.

Я вновь посмотрела на Короля-Саламандру, отмечая происходящие с ним изменения. С него как будто стёрли слой пыли. Серость этого места сходила с него, как снег с весенних лугов. Волосы как будто стали рыжее, венец заиграл бледным золотом, а ящерка на нагруднике налилась бледным багрянцем. Цвета были блеклыми, будто на выцветшем от времени полотне, но уже выделялись среди царящей кругом серости.

— И что теперь нужно сделать, чтобы попасть обратно в Барлиону? — без особой надежды спросила я у Эйда. Сейчас зловредное струнное заявит, что это моё испытание, и я должна сама догадаться.

— Серые Земли имеют несколько Врат, — вопреки моим опасениям принялся объяснять Эйд. — У каждых Врат имеется свой Привратник, призванный хранить границу между миром живых и миром мёртвых. Тебе нужно разыскать Врата, справиться с Привратником, попасть в Междумирье и проложить дорогу к Барлионе.

Наличие чёткой инструкции радовало, а вот изрядные пробелы в ней огорчали.

— И как же я отыщу эти Врата?

— Ты же Бард, — напомнил мне Эйд. — Придумай подходящий способ.

Значит, снова музыка. Могла бы и сама догадаться. Я выполняю классовое задание и нахожусь в землях, куда открыт путь только Бардам. Хотя… Кажется, Шаманы и Некроманты тоже работают с духами и душами. Интересно, они тоже сюда захаживают?

Так, долой посторонние мысли. Мне нужна путеводная песня. Я огляделась, пытаясь найти подсказку в окружающем меня пейзаже. Унылая серость и давящая тишина. Единственным, что порождал сей вид, был возрастающий внутренний протест. Надо встряхнуть это пыльное безмолвие!

Едва мои пальцы коснулись струн эйда, как в памяти всплыла подходящая песня всё из того же бессмертного альбома «Запрещённая реальность». Пусть и не совсем точное попадание, но это именно то, чего мне сейчас не хватает. Больше жизни!

Тишину Серых Земель взрезали оглушительные гитарные риффы. Король-Саламандра вздрогнул от неожиданности, выхватил меч и закрутился волчком, ища источник грохота, а Эйд вскочил в седло нервно приплясывающего коня и довольно расхохотался. Ему определённо пришлось по вкусу новое звучание.

Затхлый, застоявшийся воздух Серых Земель вдруг взвился вихрем, закружил, взметая пыль к серым небесам, и мощным порывом ударил мне в спину. Конь Эйда взвился на дыбы, чёрный плащ духа захлопал крыльями, а я, увлекаемая ветром, невольно сделала шаг, за ним второй, и зашагала туда, куда звала ожившая стихия.

Мы шли, ведомые ветром, а вокруг нас собирались души. Некоторые, как недавно Король-Саламандра, лишь с видимым усилием поднимали голову, другие же выглядели вполне живо, если это слово вообще применимо к бесплотным духам. Люди, тролли, минотавры, драконы, титаны, сирены… Десятки, сотни душ существ стекались к источнику звука и следовали за нами. Ветер, рвавший наши плащи, трепавший волосы, настырно толкающий в спины, словно бы проходил сквозь окружающие нас души. Ни одно дуновение не побеспокоило серые призрачные тени.

Когда последние звуки эйда умолкли, тишина и не думала возвращаться. Ветер выл неистово и отчаянно, будто живое существо. Может, он тоже заперт тут, как и прочие души? Бывают же духи стихий. Может, это один из них?

Как бы то ни было, ветер упрямо толкал нас по одному ему ведомому маршруту. Мы шли, почти бежали мимо призрачных дворцов и городов, мимо разрушенных шедевров, а следом за нами двигался сонм душ. Выглядело это впечатляюще и жутковато. В памяти всплыли слова Эйда о том, что многие души жаждут вырваться из Серых Земель с помощью открытых Бардами путей. Выходит, стоит мне открыть Врата, как все эти души устремятся в них?

Гнетущие мысли преследовали меня до того самого момента, как мы прибыли к Вратам. Сказать по правде, никаких Врат я сперва не заметила. Всё моё внимание приковала к себе гора. Да-да, самая настоящая гора высотой около полутора километров, с поросшими лесом склонами и венчающим её плато. Её величественный силуэт медленно вырисовывался по мере нашего приближения, и вскоре мы оказались у подножья этой громады. Ветер в последний раз толкнул меня в спину, будто прощаясь, и стих, а я стояла, задрав голову, и глядела вверх, начиная подозревать, что загадочные Врата находятся аккурат на плато. В голове траурно и мрачно зазвучали видоизменённые моей фантазией строки Высоцкого:

Мысли о восхождении настолько захватили меня, что я даже позабыла о свите из сотен душ, неотступно следовавших за нашей компанией. Зато они обо мне не забыли.

— Забери меня с собой… — тихо и заунывно прошептала какая-то подозрительная дама с волосами, волочащимися за ней на манер шлейфа. Что-то в её облике наводило на мысли о вредоносном ведьмовстве. С учётом того, что в Барлионе внешний вид НПС практически всегда соответствовал характеру, такую попутчицу я откровенно побаивалась.

— Ты должна вывести в Барлиону меня! — властным, не терпящим возражений голосом, потребовал дородный мужчина в собольей мантии и короне, заставившей бы Саурона из помянутой мной экранизации горько зарыдать от зависти. — Выведи меня отсюда, и я открою тебе, где спрятана моя сокровищница!

Доступно задание: Возвращение государя.

Описание: Душа погибшего правителя просит вывести её из Серых Земель в Барлиону. Класс задания: уникальное. Награда за выполнение: скрыто.

— Что тебе сокровища, когда я предлагаю тайные знания! — перебил его сухопарый остроносый дух в долгополой мантии. Витой посох в его руках венчал кристалл, в котором мне на мгновение почудилось искажённое страданием лицо. — Помоги мне миновать Врата, и я обучу тебя заклинанию невиданной мощи!

Доступно задание: Минуя Врата.

Описание: Душа колдуна просит помочь миновать Врата из Серых Земель. Класс задания: уникальное. Награда за выполнение: скрыто.

— Не слушай их! — вклинился могучий рыцарь в латах. Почему-то я сразу поняла, что передо мной паладин. — Это тёмные существа, жаждущие выбраться к живым и отобрать их жизненные силы. Если ты служишь добру, то помоги мне ненадолго покинуть это место и завершить порученное мне дело. Мой враг не повержен, а значит, простой люд в опасности!

Доступно задание: Долг Души.

Описание: Душа паладина просит вывести её из Серых Земель в Барлиону. Класс задания: уникальное. Награда за выполнение: скрыто.

— Меня! Меня! Меня!..

Голосов было так много, что они слились в сплошной гул. Мольбы, угрозы, посулы, приказы, увещевания — моя голова просто разрывалась от этого гомона. Короли, императоры, князья и графы, герои, злодеи, спасители и предатели — людская память оказалась удивительно избирательна. Я не видела в толпе ни одного крестьянина или работяги. О них редко слагают баллады.

Доступно задание:…

Доступно задание:…

Доступно задание:…

Доступно задание:…

Доступно задание:…

Ха! Да такими темпами я могу на конвейер поставить доставку душ в Барлиону. И у меня будет всё: сокровища, уникальные заклинания, древние знания. Знай себе, челночь между мирами живых и мёртвых, выбирай самое выгодное предложение. Можно даже аукционы устраивать…

Эту перспективную мысль развеял заплаканный детский голос, пробившийся сквозь шум толпы.

— Отведи меня к маме… — голос звучал так жалобно и испуганно, что я невольно вздрогнула. Девчушка лет шести размазывала кулачками слёзы по щекам. — Я к маме хочу! Тут плохо, а ещё кто-то страшный меня всё время зовёт…

Сердце невольно сжалось. Я повторяла себе, что это всего лишь НПС, просто программа, но ревущий потерянный ребёнок просто выключал рассудок. Будь у меня возможность, я бы засунула сюда разработчика и заставила слушать это целую вечность. Каким садистом нужно быть, чтобы запихнуть сюда душу ребёнка?!

— Иди ко мне, маленькая, — позвала я, ещё не совсем понимая, что же делать. Девчушка несколько заторможено подошла ко мне. Она не выглядела ни принцессой, ни героиней легенд. Простая одежда, ленточки в трогательно торчащих в разные стороны коротких косичках, босые ноги. Скорее всего, крестьянский ребёнок, погибла недавно и едва держится за счёт воспоминаний родных. Я протянула руки, чтобы обнять и успокоить бедняжку, но они прошли сквозь призрачное тельце. Чёртовы разработчики!

— Ты заберёшь меня отсюда? К маме? — спросила девчушка, а я лишь растерянно смотрела на неё. Что ответить? Что я уже дала обещание другой душе? Что даже если я и выведу её отсюда, то лишь на время? Что я вряд ли сумею найти её маму?

— Конечно заберёт, малышка, — прервал мои бессмысленные метания Король-Саламандра. Он присел на корточки рядом с девочкой и ободряюще ей улыбнулся. — Мы ведь не можем оставить такую кроху без присмотра. А я как раз вспомнил, что у меня тут осталось очень важное дело.

Я молча смотрела на него, понимая, что никто из нас не сможет простить себе иного исхода. Нестерпимо хотелось плакать, но, к счастью, игроки в Барлионе не плачут. Такое вот странное понимание недопустимого у разработчиков. Поубивать бы их, этих разработчиков…

Душа погибшего Короля-Ящерицы смотрела на меня с ободряющей улыбкой. Кажется, он даже был счастлив.

— Я возьму тебя с собой, маленькая, — пообещала я, не обращая внимания на поднявшийся среди прочих душ недовольный ропот. — Но вот сразу к маме отвести вряд ли смогу. Я живу очень далеко от неё.

Да уж, далеко. Даже не представляя, на каком континенте находится мама этой девочки, я могла с уверенностью утверждать, что в Сокрытом Лесу её точно нет. А я, даже если умудрюсь выбраться за Завесу, не войду в людские поселения. У принявших Мрак отрицательная репутация со всеми Империями, и меня просто отправят на перерождение. Интересно, а что в этом случае станет с призванной мною душой?

— А где ты живёшь, тётенька? — девочка подняла на меня серое личико с дорожками едва видных слёз. Хотя уже не такое уж и серое. Как и Король-Саламандра, она постепенно возвращала себе блёклые, но всё же отличные от этого места, цвета.

— В волшебном лесу, — улыбнулась я, решив пока не упоминать осквернённых тварей, Мрак Гераники и прочие прелести нашего чудесного леса. Не сейчас.

Теперь я смогла обнять девочку. Ощущение было очень странным, будто я касаюсь полой пластиковой куклы. Упругая и податливая, не холодная, не тёплая. Не живая. Чума бы побрала этих разработчиков.

— Ой, ты такая горячая, — девчушка блаженно зажмурилась и прижалась ко мне покрепче. — Я как будто дома, на печке сплю.

Это воспоминание вновь заставило её тихонько заплакать, а меня — в очередной раз проклясть того садиста, что выдумал всё это. Ноги моей больше не будет в Серых Землях, иначе всю свою игровую жизнь я буду заниматься бессмысленным вызволением таких вот крох из этого чистилища. А система будет генерировать новых и новых…

Саламандра молча сидел рядом и поглаживал малышку по волосам. Кажется, только Эйда происходящее нисколько не трогало. Дух инструмента стоял в стороне, держа коня под уздцы, и наблюдал за развитием событий со спокойствием театрального завсегдатая на сотню раз виденном представлении. Хотя чего ещё ждать от гитары?

Прочие духи не унимались: кто-то давил на жалость, рассказывая об оставленных в Барлионе легионах сироток, кто-то обещал все богатства мира, так что я едва успевала отмахиваться от предложенных уникальных заданий. Награда везде значилась скрытой, так что даже не будь тут малышки и Короля-Саламандры, стоило трижды подумать, прежде, чем соглашаться на какое-либо предложение.

— Надеюсь, вы сумеете удачно добраться, — игнорируя навязчивые требования окружающих нас духов, сказал Саламандра. — Скажи, если я чем-то смогу вам помочь. Может, успею сделать что-то хорошее напоследок.

— Мне жаль, — неслышно, одними губами, произнесла я, но он понял и весело усмехнулся в ответ.

— Другого выбора я бы и не принял!

Со стороны Эйда раздался высокомерный и гнусный смешок:

— Ты совершаешь большую глупость, бард. Променять предложенные дары, могущество, знания на помощь какой-то безродной соплячке? Да и что это за помощь? Ты не вернёшь её к жизни, Лорелей. Это не в твоей власти. Она будет всего лишь отторгаемой миром душой, паразитирующей на твоих силах. Какой от неё прок? Она не поможет тебе в бою, ничему не научит, даже не сумеет вознаградить по заслугам.

Разум соглашался с жестокими и рассудочными словами Эйда. Вместо того, чтобы рискнуть и выбрать одно из заманчивых предложений древних могущественных душ, я нянькаюсь с рядовым неписем, коих валом в любой заштатной деревеньке. О Саламандре хоть песню написать можно, а об этой соплюхе? Никому не интересна банальная «слёзовыжимательная» история о погибшей крестьянской девочке, под каким соусом её не подавай. Выгоды в этом нет и не будет.

Девчушка завозилась в моих объятьях, подняла на меня большие ясные глаза и посмотрела с таким безграничным доверием, что все доводы разума мгновенно превратились в бессмысленный набор пустых аргументов. Сердце упрямо твердило, что жить надо по совести, а не ради барышей. Если хочется прибыли — играть нужно на бирже, а не в сказочных виртуальных мирах.

— Поговорю с Астильбой. Она, кажется, уже близка к созданию ритуала возвращения души в тело…

— Шестая не станет тратить время и силы ради человеческого детёныша! — жёстко перебил меня Эйд. Сейчас ему как никогда подходила созданная мной внешность. — Эта девчонка — ничто. Пустая трата сил и таланта. У тебя есть потенциал, Лорелей. Ты можешь достичь величия. Ты чувствуешь музыку, ты умеешь сплетать из неё волшебство. Ты могла бы когда-нибудь сравниться с Кипреем, если бы имела больше честолюбия. Но ты размениваешься на никчёмную дешёвку! — дух ткнул пальцем в сторону притихшей девчонки.

— У тебя нет сердца! — вскочив, гневно воскликнул Король-Саламандра.

— Нет, — согласился Эйд. — И никогда не было. Я создан мастером совершенным, лишённым ваших слабостей. Я создан для истинного величия, а не для прозябания в компании посредственности, не способной осознать и раскрыть собственный потенциал. Знай, Лорелей, что если ты решишь идти по пути бессмысленной жалости, то по окончанию этого путешествия ты больше никогда не сумеешь извлечь из меня ни единого звука.

Отказываться от легендарного инструмента было глупо. Тем более глупо отказываться от аналога синтигитары, коей мне так не хватало в Барлионе. И ещё глупее разменять это счастье на социальный квест с НПС, который, к тому же, я вряд ли сумею выполнить.

Я бросила долгий взгляд на девчонку и тяжело вздохнула. Дурой жила, дурой, видать, и помру.

— Значит, будешь пылиться в чулане у Астильбы. Мастер Пирус, к слову, делает прекрасные инструменты. Полагаю, я подберу что-нибудь по вкусу, когда выберусь отсюда.

Весь облик Эйда выражал разочарование. И плевать. Зато, вон, Король-Ящерица глядит на меня с явным одобрением. Ну да, героические и бессмысленные поступки — его профиль. Почувствовал во мне коллегу. Как там в пословице? Дурак дурака видит издалека. Или там как-то иначе было?

Мои размышления были прерваны шипением, с которым меч Короля-Саламандры покинул ножны. Я проследила за направлением взгляда духа. Причиной столь недружелюбного и угрожающего жеста стало явление нового действующего лица. Впрочем, насчёт лица я погорячилась. Венчающие головогрудь восемь глаз в сочетании с хелицерами не тянул даже на «харю», не то что на «лицо». В силу особенностей местного воздуха, проницаемого для взгляда лишь до определённого предела, громадный силуэт тарантула обретал чёткость постепенно. Высотой он был метров девять-десять, такой же серый, как и весь окружающий мир, но на брюхе и лапах угадывался чуть более тёмный узор. Пауков я не боюсь, как-то даже доводилось держать в руках крупного птицееда, но при виде твари размером с небольшой загородный домик у меня случился тяжёлый приступ ксенофобии.

— Похоже, кто-то в Барлионе всё же слышал о Тарантулах, — зло процедил сквозь зубы Саламандра. Он шагнул вперёд, загораживая ребёнка и выставив перед собой меч. Что он собирался им делать, осталось для меня загадкой — оружие духа выглядело зубочисткой в сравнении с внушительной паучьей тушей.

Другие души, завидев тарантула, бросились врассыпную. Интересно, что дух может сделать другому духу? Из-за чего они так его боятся? Или это просто память о нелёгкой жизни под игом Повелителей? Но нашлись и те, кого не напугал вид гигантского паука. Уже знакомый мне паладин обнажил оружие и встал плечом к плечу с Королём-Саламандрой, а колдун взирал на Тарантула с интересом, но без трепета, как на равного.

— Ты ещё не сгинул, Ящерица? — исходившие от паука звуки были странными, щёлкающими и стрекочущими. Но пробирал голос до костей. Девчушка испуганно пискнула и спряталась под полой моего плаща. — Кто-то ещё помнит о твоём бессмысленном бунте и закономерном поражении?

— Всё не напрасно, если ты здесь, а не в Барлионе, — с вызовом ответил ему дух мятежного короля.

Распознать хоть какие-то эмоции на жуткой морде Тарантула не представлялось возможным, но вот в голосе его сквозило презрение:

— В том нет твоей заслуги, червь. Твоя жизнь, как и смерть, были лишь мелкой досадной помехой. Но я пришёл говорить не с тобой, ничтожество.

Все восемь паучьих глаз уставились на меня, породив острое желание нажать кнопку выхода из игры. Но за мою ногу цеплялась призрачная девчушка, впереди маячил дух отважного человека, готового в очередной раз погибнуть за других, и я подавила малодушный порыв.

— Тоже собрался уговаривать провести тебя через Врата? — с вызовом поинтересовалась я, не забывая повторять про себя спасительную мантру «это просто игра, это не реально». Паук мерзко зашевелил хелицерами, защёлкал и забулькал. До меня не сразу дошло, что этот звук был аналогом смеха.

— Не для того я тысячи лет копил мощь, чтобы вернуться в мир лишь на время слабым никчёмным духом. Нет, я не хочу, чтобы ты провела меня через Врата.

Столь неожиданные слова заставили нас с Саламандрой удивлённо переглянуться.

— Тогда чего же ты хочешь? — не удержалась я от вопроса.

— В Барлионе остались существа, верные своим Повелителям, — с явным самодовольством ответил Тарантул. — Я расскажу, где найти моих верных слуг. Повинуясь моему слову, они примут тебя и выполнят переданный приказ. После катаклизма, вызванного одним недоумком, в Барлионе сохранилось лишь несколько одичавших и потерявших разум потомков моего рода. Я знаю, где они скрываются, так что тебе останется только привести к одному из них моих слуг. Они напитают тебя энергией, которая позволит тебе призвать меня в мир живых в полной силе. Остальное — моя забота. Я овладею телом моего никчёмного потомка, и мир вновь содрогнётся от поступи Тарантулов! Мои слуги одарят тебя древними могущественными артефактами, а ты сама займёшь достойное место в новом мире.

Доступно задание «Возвращение Правителей-Тарантулов».

Описание: Разыщите культ Правителей-Тарантулов в Свободных Землях и передайте им приказ Повелителя. Вместе со служителями культа осуществите ритуал призыва души Тарантула рядом с его живым потомком. Класс: уникальный сценарий.

Награда за выполнение: Повышение репутации с фракцией «Культ Правителей-Тарантулов» до «Превознесения». Повышение репутации с фракцией «Правители-Тарантулы» до «Уважения». Понижение репутации со всеми прочими фракциями Барлионы до «Ненависти». Три артефакта из тайников служителей культа Правителей-Тарантулов. Титул и земли во владение.

Штраф за отказ/невыполнение задания: Понижение репутации с фракцией «Культ Правителей-Тарантулов» до «Ненависти».

— Ты зря стараешься, — бесстрашно рассмеялся Король-Саламандра. — Она никогда не примет твоего предложения. Никто, кроме горстки безумцев, не желает возвращения вашей тирании!

Столь искренняя вера в мою персону, признаться, грела душу. Тем печальней было разочаровывать этого человека.

— Четыре артефакта, и я согласна!

Саламандра медленно обернулся, явно не веря собственным ушам. В его взгляде недоумение сменялось таким разочарованием, что мне стало нестерпимо стыдно. А вот Эйд громко и торжествующе расхохотался:

— А ты, я гляжу, взялась за ум, Лорелей.

— Не делай этого, бард! — не остался в стороне и паладин. — Никакие сокровища мира не стоят такого чудовищного злодеяния! Тебя проклянут все светлые боги Барлионы!

— Да они уже от меня не в восторге, — сообщила я негодующему духу, а затем вновь обратилась к Тарантулу. — Так что? Четыре артефакта, и по рукам, или будешь сидеть тут ещё лет сто, прежде чем другой бард отыщет дорогу в Серые Земли?

— Мне нравится твой настрой, — довольно прошелестел Тарантул. — Свою выгоду нужно преследовать любой ценой. Я согласен, пусть будет четыре артефакта.

Задание «Возвращение Правителей-Тарантулов» изменено…

— Я сделаю то, о чём ты меня просишь, — сообщила я, принимая задание. — Расскажи, где мне искать твоих слуг и потомков.

Колоссальная паучья туша затряслась, вероятно, в экстазе. Не имею ни малейшего представления о языке тела членистоногих.

— Ты увидишь метки на своей карте, бард, — довольно защёлкал Тарантул. — А теперь мне пора. Нужно связаться со своими слугами. Пусть начинают готовиться к ритуалу…

Двигая уродливыми хелицерами и время от времени пощёлкивая, Повелитель неспешно пополз прочь. Вот ведь хорошо устроился. И связь с миром живых у него есть, и какой-то культ, питающий его силой. Даже в смерти могущественным существам явно проще, чем всем прочим.

— Как же я ошибся в тебе, бард! — не сказал, а выплюнул мне в лицо Король-Ящерица. Вид у него был взбешённый: свирепый взгляд, дрожащие от едва сдерживаемого гнева руки. — Может, Тарантул и был прав. Я зря сражался за потомков, которые своими руками готовы вернуть в Барлиону величайшее зло!

— Обычно я не склонен излишне драматизировать, — заметил дух колдуна, о котором я уже успела позабыть, — но ты играешь с силами, которые не в состоянии даже понять.

— Тётя, ты что, хочешь помочь этому страшному паучищу? — испуганно попятилась от меня девочка. — Ты этого страхолюда к моей маме отправишь?

Паладин и вовсе не стал умствовать и морализаторствовать. Вместо этого он поудобней перехватил свой двуруч, поднял над головой и обрушил на меня. Я рефлекторно дёрнулась, но лезвие безо всякого вреда прошло сквозь моё тело.

— Пламя Тартара! — выругался светлый воин и для очистки совести попытался рубануть меня ещё раз. Тоже без толку, но сам жест я оценила. Человек дела, уважаю.

Один Эйд веселился. Дух инструмента хохотал, как оглашенный. Вообще, он вёл себя как-то странно. Там, во Внемирье, был вежливый такой дух. Даже извинился, когда меня убил. А теперь строит из себя Тёмного Повелителя. Назгулье воплощение так дурно на него повлияло, что ли?

— Предлагаю всем успокоиться, — я попыталась остановить праведный гнев душ. — Нужно разыскать Врата.

— И ты думаешь, что я стану тебе помогать? — опешил от такой наглости Саламандра.

— Ты же хочешь, чтобы я вытащила отсюда душу этой крохи? — нажала я на слабое место мятежного короля.

Тот скрипнул зубами от досады и через силу кивнул:

— Только ради счастья этого ребёнка я помогу тебе, лживое чудовище.

— Ваша помощь, благородный рыцарь, тоже бы пригодилась, — наглея, обратилась я к паладину. — Ради этого невинного дитя нужно помочь мне отыскать Врата из Серых Земель.

Паладин перевёл взгляд с меня на притихший дух девочки, затем на тихо ярящегося Саламандру. Тот поднял на него тяжёлый взгляд и, поколебавшись, кивнул.

— Хорошо, — согласился святой воин. — Я не слишком понимаю, чем могу помочь, но ради этого ребёнка я сопровожу вас. Но если Элуна всё ещё слышит меня, то она проклянёт тебя, едва ты вернёшься в Барлиону, бард.

— Я даже не сомневаюсь в этом, — уверила я его. — Но прямо сейчас следует отыскать Врата.

Загадочный призрак колдуна навязываться в компанию не стал. Бросил на прощание «Помни о моём предложении, бард», и ушёл прочь. С этого момента никто больше не проронил ни слова. Саламандра и паладин прожигали меня гневными взглядами, девчушка, имени которой я до сих пор не удосужилась спросить, предпочитала держаться Короля-Ящерицы, а Эйд, как всегда, шёл в стороне в компании своего коня и наслаждался представлением.

Поиски длились недолго. Как оказалось, подниматься на вершину необходимости не было. Между стволами окруживших подножие горы деревьев показалось нагромождение гигантских валунов, по-видимому, когда-то скатившихся со склона. Шрама на теле горы видно не было — если камнепад и оставил его, то рубец уже затянулся вновь покрывшим склон лесом. Впрочем, кучу валунов вполне можно было бы принять и за монументальную, хоть и неказисто сложенную, хижину какого-нибудь великана. Два огромных камня, сомкнувшихся вершинами, как раз образовывали высокий треугольный проход в недра этого неуклюжего сооружения.

За импровизированной аркой не оказалось никакой хижины великана. Просторный — трём всадникам разъехаться — прямой, как стрела, коридор тянулся в глубь горы. Глаз непроизвольно искал следы обработки на его стенах — ну не может природа оставить такие ровные линии. Разглядеть ничего не удалось, и, как это ни странно, вовсе не из-за темноты, которой надо бы сгущаться по мере того, как мы углублялись в недра горы. Несмотря на отсутствие видимых источников света, в коридоре господствовала всё та же скрадывающая перспективу и детали окружения серость. Недаром всё же этот загробный мир носит своё название. Разработчики потрудились на славу, стараясь оправдать его на все сто.

— Привал, — объявила я удивлённым этим решением спутникам, после чего села, устроила на коленях эйд и начала наигрывать ненавязчивую простенькую мелодию. Нас окружил Купол Тишины.

— Вот теперь можем и поговорить, — начала я. — Без свидетелей.

— Нам не о чем говорить, — отрезал Король-Ящерица, и паладин кивнул, согласный с его позицией.

— А по-моему, есть, — возразила я. — Не знаю, как вы оба, а я вот не вижу ничего постыдного в том, чтобы обмануть врага. Я не собираюсь призывать Тарантулов в Барлиону. Я всего лишь хотела узнать место, в котором скрываются слуги Тарантулов, а заодно и координаты места обитания их потомков. В Барлионе много тех, кто совершенно не восторге от идеи возвращения древних Повелителей, и они с готовностью примут предложение воссоединить Тарантулов и их слуг в Серых Землях. Да и охотников на такую уникальную добычу, как потомок Тарантулов, тоже не мало. Я сообщу верным людям, где найти монстра, и они украсят его шкурой главный зал своего замка.

Во взгляде Саламандры я всё ещё читала недоверие, но лицо его разгладилось, маска едва сдерживаемой ярости сменилась на задумчивость.

— Зачем ты тогда просила увеличить награду? — спросил он.

— Чтобы не было сомнений, что мной движет корысть.

— И где гарантии, что ты не лжёшь нам здесь и сейчас? — с сомнением в голосе поинтересовался дух паладина.

— А какой мне в том прок? — даже удивилась я. — Без обид, но зачем вы мне? Я не принадлежу этому месту, никто из духов не в силах причинить мне вред. Вы, вроде бы, не сулите мне ни золотых гор, ни древних тайн. Я даже Врата легко отыскала бы без вашей помощи. Мне просто требовалось объясниться, и я не хотела, чтобы нас каким-то образом подслушал кто-то из духов и предупредил Тарантула о предательстве.

— А как же я? — вклинился Эйд. — Я всё ещё считаю, что глупо отказываться от обещанной мощи. Я могу отправиться к душе Тарантула и раскрыть твой замысел.

— Насколько я помню, ты всё ещё в моей власти, — зловеще ухмыльнулась я слишком говорливому духу. — И я решаю, в каком виде ты воплотишься. Решишь пойти против моей воли — рот зашью.

В ответ на удивлённые взгляды рыцарей я без тени улыбки пояснила:

— Я могу сочинять разные песни. Очень разные песни.

Видимо, что-то в моём взгляде заставило Эйда поверить в подобную перспективу, и больше ремарок с его стороны не последовало. Король и паладин тоже какое-то время молчали, взвешивая все за и против. Девочка и вовсе сидела тихонько и глядела на нас во все глаза.

— И зачем ты нам всё это рассказала? — наконец подал голос Саламандра. — Как ты верно заметила, пользы от нас никакой.

— Не от всего в нашей жизни должна быть польза, — я пожала плечами и краем глаза отметила уменьшающийся уровень маны. До конца разговора должно хватить. — Что-то мы делаем просто для души, простите уж за невольный каламбур. Я обещала тебе путешествие в Барлиону и хочу, чтобы ты дождался этого момента, а не отправился, разочаровавшись во всём, прямиком в Небытие. А ты, — обратилась я уже к паладину, — хотел завершить какое-то дело. Сейчас я попытаюсь связать твой дух с одной песней. Если удастся — я сумею призвать тебя в Барлиону позже. Если нет, то ты расскажешь мне свою историю прямо сейчас, чтобы я могла сочинить песню о тебе и с её помощью сотворить призыв.

Серое лицо паладина чуть просветлело, и он согласно кивнул, а вот Король-Ящерица смущённо отвёл взгляд.

— Ты говорила, — неуверенно начал он, — что можешь написать песню обо мне. Теперь, когда я знаю, что Тарантулы могут вернуться в Барлиону, я не желаю отправляться в Небытие. Не раньше, чем туда отправится последний из них. Мне понадобятся силы. И… если ты будешь вместе с теми, кто отправится уничтожать последователей и потомков этих тварей, призови меня в эту битву.

Внимание! Вы получили согласие души Короля-Саламандры на призыв. Урон, наносимый этим спутником, увеличивается на 50 %.

— Я напишу песню и буду петь её каждому, кто пожелает меня слушать, — пообещала я и прочла в глазах духа молчаливую благодарность. — А теперь верните на лица недовольные выражения. Кто его знает, какими способностями обладает этот паук-переросток. Вдруг он как-то наблюдает за нами?

— Ты зря опасаешься, — успокоил меня Саламандра. — Тарантулы никогда не умели читать эмоции по лицам.

— Всё же не будем рисковать, — на всякий случай я решила перестраховаться. — Сейчас мне нужно несколько минут, чтобы восстановить ману и подобрать хоть сколько-то подходящую песню.

Паладин и Саламандра молча кивнули и, как по команде, уставились в разные стороны, наблюдая за всеми возможными подходами к группе. Эйд с оскорблённым видом гладил коня по крупу. Вот ведь странное существо: ребёнка ему не жаль, а вокруг коня вон как прыгает. Может, это потому, что коняга — его воплощённая часть?

Удивительно тихая для ребёнка её возраста, девчушка села напротив и заворожено следила за моими манипуляциями. Мерцающий купол вокруг нас погас, я отхлебнула воды из фляжки, подстёгивая манареген, и прикрыла глаза, вспоминая одну из песен со сборника. Доберусь до реала, закачаю себе в коммуникатор целую прорву ролевых песен. Как показывает практика, в Барлионе барду нужно иметь максимально обширный репертуар.

Ещё какое-то время мне потребовалось, чтобы выстроить мелодию под удобную мне тональность, но спутники мои ждали терпеливо и ни словом, ни жестом не торопили. Наконец я закончила приготовления, вновь активировала Купол Тишины и запела:

Вы осуществили привязку песни к душе существа Генерал-Паладин. Отныне вы можете призвать эту душу из Серых Земель исполнением данной песни.

Внимание! Привязка песни к сущности, не упомянутой в ней напрямую, возможна только при контакте с сущностью в Серых Землях.

Внимание! Данная песня не содержит прямого упоминания Генерала-Паладина и её Исполнение не повлечёт подпитку сущности в Серых Землях.

Мерцание купола погасло, но какое-то время в каменном коридоре царила тишина.

— Странная песня, — нарушил молчание тот, кого система обозначила как Генерала-Паладина. — Разве можно любить Смерть?

Ага. Значит, тут попадания в историю паладина нет. Но привязка всё же осуществилась. Это такой бонус путешествующим за душами в Серые Земли? Привяжу ли я душу к совершенно не подходящей ей песне или нужно хоть минимальное соответствие, вроде совпадения расы, класса?

— Не знаю, — ответила я паладину. — Говорят, для любви нет преград. Но главное сделано — между песней и твоей душой возникла связь, и я сумею призвать тебя в Барлиону. Не обещаю, что сделаю это скоро, но сделаю обязательно.

— Спасибо тебе, бард, — дух паладина едва заметно кивнул мне в знак признательности. — Теперь у меня есть надежда завершить своё дело.

Я кивнула святому воину и задумчиво оглядела последнюю душу без привязки. Песни, подходящей для привязки ребёнка, я не знаю. Редко у нас поют о детях. Или это я таких песен не слушаю? Как бы то ни было, самое время провести полевой эксперимент. Не особенно умствуя, я выделила детскую душу в цель и сыграла инструментал безо всякого вокального сопровождения.

Вы осуществили привязку музыкального произведения к душе существа. Отныне вы можете призвать эту душу из Серых Земель исполнением данного произведения.

Внимание! Привязка произведения к сущности, не связанной с данным произведением, возможна только при контакте с сущностью в Серых Землях.

Внимание! Данное произведение не имеет связи с привязанной сущностью и его Исполнение не повлечёт подпитку сущности в Серых Землях.

Ага, значит привязать можно к чему угодно, лишь бы был контакт с душой в Серых Землях. Интересно, а как инструментал может быть связан с душой? Разве что с душой создавшего его композитора…

— Вперёд, к Вратам, — скомандовала я, поднимаясь на ноги. — Пора узнать, что за существо их охраняет.

По мере продвижения я начала различать какой-то шум, что само по себе было странно: до сих пор звуки в этом унылом месте исходили только от меня и взаимодействующих со мной душ. Звук по мере нашего продвижения нарастал, и скоро стало возможным различить некоторые детали. И эти самые детали нравились мне всё меньше. Тихое, на одной ноте, подвывание сменялось неразборчивым бормотанием, переходящим в крики. Сколько я ни напрягала слух, различить что-то конкретное так и не удалось. Похоже, местная атмосфера ограничивает не только видимость, но и слышимость.

Саламандра поднял руку, призывая всех остановиться, затем подошёл к девчушке, присел, чтобы той не приходилось смотреть на него снизу вверх, и мягко спросил:

— Как твоё имя, дитя?

— Аника, — отозвалась детская душа. — А тебя как зовут, дяденька?

— Азур, — представился Саламандра и невольно улыбнулся, глядя на то, как малышка зашевелила губами, повторяя его имя. — Сейчас мы будем играть в одну игру. Как только я, дядя паладин или тётенька скажем тебе: «Аника, сделай», ты будешь делать то, что мы скажем. А если что-то тебе скажет он, — Саламандра указал на презрительно поглядывающего в их сторону Эйда, — или кто-то незнакомый, нужно показать ему язык. Поняла?

— Ага, — как-то неуверенно кивнула девочка. — Но какая-то не очень интересная игра.

— Это только начало, — уверил её Король-Ящерица. — А потом ты будешь говорить, что делать, а мы будем слушаться. Но это позже. Хорошо?

— Хорошо! — обрадовано закивала Аника.

— Значит, начинаем игру, — объявил Саламандра, поднимаясь на ноги. — Аника, держись за дядей-паладином и старайся не высовываться.

Девчушка поспешно спряталась за массивной фигурой паладина и зачем-то показала Эйду язык. Саламандра удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на меня. Да, у него есть чему поучиться. Лично я никогда особенно не умела ладить с детьми. Сказывается отсутствие практики.

Очередное душераздирающее завывание вернуло мои мысли к более важным материям. Опять получился каламбур. Какие могут быть материи в Серых Землях? Саламандра и паладин, по сложившейся уже традиции, обнажили оружие, а вот Эйд поглядывал на меня как-то подозрительно хитро, будто знал что-то, неизвестное остальным. Вот же упырь стоеросовый. Выберемся во Внемирье — такую рожу ему напою… Всё припомню: и «её брови колосились под знаком луны», «ветерок её губы колышет», и «у неё глаза два брильянта в три карата». Да и с «её ноги никогда не кончались, её зубы от луны отражались» я хотела поэкспериментировать. А как он думал? Бабой будет, причём такой, что без пол-литры не взглянешь. Не заслужил он благородных и мужественных обликов, душонка продажная.

Король-Ящерица всё так же выжидательно глядел на меня, и мысли о мелкой мести пришлось отложить до лучших времён. Нужно было принимать решение, что делать дальше. Поскольку в происходящем я понимала не больше прочих, а гениальным стратегом (как и тактиком) не была никогда, то просто призывно махнула рукой и пошла к источнику звука. Это же задание для бардов, а не для великих полководцев, так и буду выполнять его, как всякий бард — как сердце подскажет.

Туннель вывел нас в обширную пещеру. В камнях стен мягко мерцали прожилки какой-то светящейся руды. Присмотревшись, я увидела свойства:

Жила призрачной руды.

Попади сюда бард-рудокоп, была бы ему, наверное, радость. Меня же больше интересовало мечущееся по пещере существо. Было оно метров трёх в высоту, поразительно космато и округло до такой степени, что напоминало основательно подготовившегося к зиме колобка. Впечатление портили только четыре небольшие лапы, время от времени показывающиеся из-под густого волосяного покрова. В отличие от прочих обитателей Серых Земель, он имел традиционную надпись с именем над головой — «Хаарт, страж Врат», и обозначение уровня — 440. Сами врата представляли собой вполне традиционную кляксу портала.

— А-а-а! — на высокой ноте проверещал Хаарт, схватился за голову и покатился по полу, продолжая орать. — О-о-о! Ненавижу!

От этих воплей я, говоря откровенно, как-то даже струхнула. Тот же Тарантул, несмотря на впечатляющие габариты и отталкивающую наружность, воспринимался существом вымышленным, а Хаарт этот вопил очень даже натурально. В моей памяти сразу возник образ наркомана из соседнего подъезда. От особо забористой дури у него окончательно поехала крыша, и несчастные родственники сумели таки добиться принудительной госпитализации. Нечеловеческие, практически лишённые разума вопли выволакиваемого дюжими санитарами наркоши до сих пор казались мне одним из самых отвратительных звуков мира. И крики Хаарта звучали поразительно похоже.

— Ы-ы-ы, — низко прогудел лохматый колобок и поднял на меня красные глаза. Агр! И даже трепыхаться бесполезно — куда мне против махины такого уровня. Но нападать монстр не спешил, и лишь через несколько секунд до меня дошло: глаза его не светились, они просто были воспалёнными, как у студента в ночь перед экзаменом.

— Жива-а-ая! — в голос взвыл Хаарт и в два прыжка оказался рядом со мной. Теперь я смогла рассмотреть его лицо. Оно напоминало гротескную карикатуру на человеческое: мешки под воспалёнными красными глазами, крупный, сильно загнутый нос, и широченный, буквально от уха до уха, рот. — Это всё вы-ы-ы-ы!!! — раззявив впечатляющую пасть, заорал мне в лицо Хаарт. К счастью, запахов тут не было, так что сомнительное удовольствие угадывать традиционное меню этого существа меня миновало.

— Вы-ы-ы винова-а-аты-ы-ы! — безумствовал и метался передо мной Хаарт.

— В чём виноваты? — не выдержала я голословных обвинений. Лично я видела его впервые и никаких грешков за собой не припоминала. — Я просто хочу пройти во Врата, ничего больше.

— Иди-и-и! — неожиданно просто согласился страж. — Убира-а-а-йся!

Желания смотреть в зубы дарёному коню у меня не было, а с учётом того, что в зубы этому самому Харту заглянуть уже пришлось, рассусоливать я не стала. Махнула рукой своим спутникам и пошла прямиком к порталу.

— Не-е-ет! — безумный страж рванул вперёд и перегородил дорогу душам. — Только жива-а-ая. Живым тут не ме-е-есто! Души не должны уходи-и-ить, — провыл он.

Приплыли. Выходит, страж препятствует только душам, принадлежащим этому месту. Выйти я могу беспрепятственно, вот только в гордом одиночестве. Интересно, а души Эйда запрет касается? Он, вроде как, тоже не местный. Я покосилась на душу инструмента. Судя по довольной ухмылке, его страж задерживать не станет.

Ладно, какие у меня варианты? Судя по традиционным показателям вроде имени, уровня и прочих очков здоровья, Хаарта можно убить. Это если иметь сопоставимый уровень и рейд за спиной. В силу специфики локации вряд ли тут сгодится столь прямолинейное решение. Значит, надо попробовать художественное развешивание лапши по ушам.

— А они никуда и не уходят, — с самым искренним видом заявила я Хаарту. Нам бы только добраться до портала, а там я просто втолкну Анику в него и поминай, как звали. — Они просто пришли проводить меня до портала. Ну, знаешь, попрощаться, пожелать удачи, передать приветы. Помашут мне на прощание и пойдут по своим делам. Правда?

Саламандра с готовностью закивал, а вот ответ паладина оказался неожиданным:

— Это ложь.

Видимо лицо моё достаточно красноречиво выражало удивление, поскольку паладин, не дожидаясь вопроса, пояснил:

— Я не могу лгать. Мои клятвы не позволяют мне искажать истину.

Вот те раз. Надо будет помнить об этом, когда я призову этого правдолюбца в Барлиону. Такой спутник запросто завалит не одно хорошее дельце. Да и сдаст с потрохами все прегрешения, коим стал свидетелем. А то ещё и на месте устроит трибунал.

— Слова! Лживые слова! Слишком много сло-о-ов! — Хаарт вновь взвыл, схватился за голову и покатился по пещере взбесившимся меховым комом. Двигался он столь стремительно, что никаких шансов успеть просто проскочить в портал не оставалось. — Вы произносите ненужные слова и молчите главные-е-е!

Что за главные слова? Пароль? Я не знаю никакого пароля. Озадаченный вид Саламандры и Генерала-Паладина подсказывал, что и они не в курсе.

— Да объясни ты толком, в чём дело! — не выдержала я. От этих воплей начинала болеть голова. Никаких дебафов видно не было, так что эффект был чисто психосоматическим. — Что за ненужные и главные слова?

Хаарт, не прекращая кататься по пещере, затараторил в своей безумной манере:

— Слова, что крутятся в головах… Незавершённые стихи… Не спетые песни… Их приносит мне ветер Внемирья. Они звучат в моей голове! О-о-о! — взвыл он. — Они сводят меня с ума-а-а! Нена-а-ави-и-ижу-у-у!!! Как же я хочу поспать! Но они не дают!

Выудить суть в потоке бреда Хаарта оказалось не просто, да и я не была уверена, что поняла его верно.

— Как не спетые песни могут не давать спать? — мне едва удалось втиснуть вопрос в возобновившееся бормотание стража.

— Я слышу их… — голос Харта упал до едва слышного шёпота. — То, что живые сочинили, но не воплотили. Мёртвый ветер поёт мне мёртвые песни, не даёт спать. Годами… Веками… У-у-у!

Душераздирающе взвыв, Хаарт меховой кометой заметался по пещере, оставив меня в полной растерянности. Если я верно поняла, этот НПС слышит что-то вроде призраков творчества? Мертворожденные стихи и песни, коих немерено роится в головах людей. Интересно, это просто фантазия разработчика или проникновение Барлионы в сознание уже настолько глубоко, что корпорация реально может считывать задумки, идеи, намерения? В конце-концов, творение во Внемирье разве не считывание образов напрямую из моего мозга? Если так, то я бы многое отдала, чтобы покопаться в переполненной голове этого Хаарта. В следующий миг безумный страж так жалобно взвыл на высокой ноте, что мне стало стыдно. Бедолага и так сидит в унылом месте, да ещё и не спит годами, а я тут думаю, как бы уворовать у него чего-нибудь интересного. Ладно, попробую чем-нибудь помочь.

Уже не обращая внимания на непрекращающееся бормотание Хаарта, я села на пол пещеры, устроила на коленях эйд, припомнила одну фолковую колыбельную и начала играть. Меховой комок замедлился, подкатился поближе, с тоской поглядел на меня красными глазами и начал жалобно подвывать на октаву ниже. Блин, неужели я так плохо пою? Для очистки совести я отыграла ещё одну колыбельную, но результата не добилась. Хаарт не спал.

Значит, решение проблемы лежит в другой плоскости. Если в его голове играют не спетые песни, то может, если я сочиню одну из них прямо здесь, то ему станет немного легче? Хотя чем поможет одна-единственная утихшая мелодия из сотен тысяч? Но других вариантов всё равно нет, значит, нужно пробовать. Осталось решить, что сочинять.

Взгляд упал на Короля-Саламандру. Да уж, идеально было бы сразу создать балладу о мятежном короле, но нужно смотреть правде в глаза: хорошую балладу вот так просто на коленке не состряпаешь. Даже прилив вдохновения позволит написать лишь годный набросок, требующий многих часов кропотливого оттачивания рифм и мелодии. Сидеть тут несколько дней с перерывами на выход в реал для сна и технического обслуживания капсулы мне не улыбается, так что нужно работать с уже существующей заготовкой. Вон, балладу о Повелителе Мрака я набрасываю уже несколько дней, а она всё не клеится. Куча отличных зарифмованных фраз и строк, но в единое целое они не собираются. Я слишком мало знала о Геранике, чтобы связать то, что есть, единой нитью повествования. Всё что было, относилось скорее ко Мраку в целом, да и то было больше плодом фантазии, основанной на виденном в ролике про несостоявшегося ученика-шамана и собственных наблюдениях. Хм. А может, это как раз то, что мне нужно? Забыть на время о Геранике и писать о Мраке?

Выудив из инвентаря набор Картографа, я без сожалений принялась исписывать и черкать листы, приводя уже написанное в соответствие с новой задумкой. К Тартару балладу, это будет гимн Мраку! Мощный, внушающий трепет. Воображение моё услужливо нарисовало мрачные просторы Мордора и марширующие грозные легионы от горизонта до горизонта, а пещеру затопили тяжёлые гитарные риффы, сменяющиеся величественными звуками органа. Немного поиграть с духовыми, добавить ударные… Эх, мне бы сюда ребят из группы. Синтигитара, конечно, позволяла извлекать любые звуки, но человек-оркестр из меня никакой. Не было тут программ обработки звука, так что никакого накладывания дорожек не выйдет. Ничего, партитуру я накидала, а на репетиции отыграем уже по полной программе. Да ещё и Страус каких спецэффектов накидает…

Говоря откровенно, о Хаарте и первоначальной цели работы я забыла уже минут через пять. Наконец-то удалось поймать за хвост правильную идею. Стоило перестать ломать голову над личностью Гераники, как прежние наработки быстро сложились в текст гимна Мрака, да и музыка буквально сама лилась в уши. На краю сознания даже мелькнула шальная мысль, что тот самый мёртвый ветер напевает мне одну из жаждущих воплощения мелодий. Часа через четыре, не больше, работа была завершена. Пусть начерно, но гимн был завершён. На репетиции мы ещё поиграем с аранжировкой, обогатим мелодию, но даже здесь и сейчас она должна зазвучать!

В предвкушении, я коснулась струн эйда и замерла, растягивая сладостный миг. Ради таких моментов я живу. Идея, зародившаяся где-то в голове, соединяется с музыкой из сердца и воплощается в мир. Это ли не блаженство? Это ли не акт творения нового мира в человеческом воображении?

Мрачная, исполненная силы и угрозы мелодия заполнила пещеру. Ощутимо недоставало ритма ударных и оглушительного баса, но и без того звуки гимна заставляли тело дрожать от ощущения сокрытой в музыке мощи.

Разложенная передо мной партитура знакомым уже образом засияла и исчезла, оставив на серых камнях мерцающий мягким жемчужным светом песенник.

Вы создали уникальную Песнь: Гимн Мрака.

Мрак — сила, таящаяся на изнанке мира, равно противная Свету и Тьме. Принявшие Мрак существа прикасаются к источнику невероятной мощи, но вместе с тем становятся изгоями для всего мира. Отринутые богами и смертными, существа Мрака не ищут жалости и снисхождения. Их цель — охота за могуществом и поиск собственного пути любой ценой.

Гимн Мрака усиливает всех существ Мрака:

Увеличивает все основные характеристики на (20 + Сочинительство)% на (5 + Сочинительство) часов.

Уменьшает эффективность всех негативных воздействий на (10+Сочинительство)% на (5 + Сочинительство) часов.

Единовременно снимает все негативные эффекты в первые секунды исполнения гимна. Во время исполнения гимна существа Мака становятся невосприимчивыми к некоторым негативным воздействиям.

Время исполнения: требуется исполнение всего гимна. Стоимость исполнения: 100 % маны. Радиус действия: действует на всех существ Мрака, слышащих Исполнение. Время восстановления заклинания: 10 часов.

Если исполнение гимна будет прервано, все слышавшие его существа Мрака получают ослабление той же силы, что и усиление при полном исполнении гимна.

Получены улучшения навыков:

+1 параметра характеристики Сочинительство. Итого 2.

+ 1 параметра характеристики Известность. Итого 12.

Чувство удовлетворения от созданного заклинания ни шло ни в какое сравнение с триумфом от сочинённого гимна. Заклинания, характеристики — всё тлен! Я написала отличную песню! И, кроме всего прочего, Хаарт спал. На меховом комке висел баф «Дар сочинителя», из описания которого следовало, что благодаря обретшей музыкальной воплощение песне ближайшие трое суток в пещеру стража не проникнет ни одна душа, а он сам в этот срок не будет слышать ни песен, ни стихов. Вход в пещеру и впрямь оказался затянут мерцающей пеленой вроде тех, что скрывают вход в подземелье.

— Ты воспеваешь силу, противную Элуне! — гневный возглас Генерала-Паладина вторгся в мои размышления, напрочь разрушив сладкое послевкусие торжества. — Эти строки будут отравлять умы и сердца, отвращая их от Света!

Тьфу ты! Вот же консервированная святость! Испортил-таки момент… Я бросила взгляд на возмущённого праведника и всерьёз задумалась, стоит ли пытаться что-то объяснять. В конце-концов, оно мне надо? Тут тысячи душ, способных поведать интересные истории, и, я уверена, многие из них плевать хотели на мою принадлежность к Мраку. А этот моралист запросто может напасть, едва я его призову. Был бы он тут один — я бы просто проигнорировала его праведный гнев, но Саламандра тоже поглядывал на меня как-то косо. Придётся выдать дежурную версию о шпионаже на благо моей вечнозелёной Родины.

Краткое изложение моего, без сомнения, героического акта самопожертвования заняло немного времени, но вызвало бурную реакцию. И паладин, и Саламандра жили задолго до появления новой фракции и теперь испытывали смешанные чувства. Но если Короля-Ящерицу в целом порадовало объединение светлой и тёмной империй против общего врага, то генерал-паладин счёл такой союз противоестественным, а саму фракцию Мрака «богомерзкой». А вот Эйд глядел на меня так пристально, что я искренне понадеялась на невозможность общения души инструмента с Астильбой. Ох и рассказал бы он ей много интересного…

Так или иначе, но тема с песенником была благополучно замята, и дело наконец дошло до портала из Серых Земель.

— Что ж, пришла пора прощаться, — улыбка Короля-Саламандры вышла немного печальной. — Аника, веди себя хорошо и слушайся тётю.

Девочка шмыгнула носом, подбежала к Азуру, обняла за ногу и громко всхлипнула. Паладин взирал на неё благостно, а вот в мою сторону косился с большим подозрением. Зловредный дух эйда и вовсе переминался с ноги на ногу у портала, всем своим видом выражая желание поскорее отправиться во Внемирье. Ничего, подождёт. Если уж я не могу взять Саламандру с собой, то хоть попрощаться должна по-человечески. Дождусь только своей очереди к этому рыжему няню…

Что будет, когда я дождусь этой самой очереди, я додумать не успела. Видно, в голове моей не так много полезного пространства, потому как пришедшая в неё догадка вытеснила все прочие мысли. Рыжий! Саламандра всё ещё рыжий! И он может прикоснуться и ко мне, и к Анике. Значит, моё обещание всё ещё в силе, несмотря на то, что я пообещала вывести душу девочки.

Со всей поспешностью открыв книгу заклинаний, я отыскала «Узы памяти» и внимательно вчиталась в текст. Максимальное число единовременно призванных душ: (1 + Сочинительство). Я только что прокачала Сочинительство до двух, а это значит, что я могу вывести с собой сразу три души! Да! Саламандре вовсе незачем оставаться тут и ждать призыва!

Незамутнённая радость быстро сменилась здоровым прагматизмом. Да, вывести я могу всех троих, но вот паладин с его патологическим правдолюбием и фанатизмом запорет мне всю линейку с отступниками. Его брать с собой нельзя. Не в этот раз. По-хорошему, на освободившееся место надо было взять Пятого, ради которого вся эта кутерьма и затевалась, но пещера на ближайшие трое суток закрыта для душ. Был, конечно, вариант пройти через пелену, призвать Пятого песней и отыскать другие врата, но тогда с путешествием в Барлиону пролетают Аника и Саламандра. Они-то останутся в пещере. Теоретически, сейчас они и сами могли пройти через портал, но что они будут делать во Внемирье? Болтаться посреди тошнотворной белизны вечность? По всему выходило, что судьба Портулаку подождать ещё несколько дней.

— Хватит разводить сырость! — прервала я трогательную сцену прощания. — Планы изменились, я могу вытащить вас обоих.

Радостное удивление на лице Саламандры просто меркло в сравнении со счастливой моськой девчушки.

— Честно-честно? — запрыгала она столь же энергично, как до того лила слёзы. — А дядя паладин? Он тоже отправится с нами?

— Не в этот раз, — туманно ответила я и, не желая развивать неудобную тему, махнула в сторону портала. — Не будем терять времени.

Мужчины коротко пожали друг другу руки на прощание, Аника в этот раз ограничилась энергичным маханием «дяде паладину», а я и вовсе отделалась коротким «До встречи». Эйд ко всеобщему удивлению коротко склонил голову, весело воскликнул «Мы ещё вернёмся!» и нырнул в портал сразу вслед за мной.

Знакомый белый кисель Внемирья заслоняло системное сообщение:

Задание «Обуздание эйда» выполнено.

Вы прошли испытание и на деле доказали, что достойны играть на легендарном инструменте Кипрея. Отныне вы можете не только творить заклинания с помощью эйда, но и призывать его дух себе в помощь.

Вы получаете умение «Призыв души инструмента».

Вы получаете 5000 опыта.

Получен уровень!

Получен уровень!

Текущий уровень — 20.

До следующего уровня осталось 778 опыта.

Свободных очков характеристик: 100.

Свободных очков обучения: 7.

«Призыв души инструмента».

Настоящий бард должен не только чувствовать душу своего инструмента, но и уметь общаться с ней. Стоимость призыва: (2*уровень персонажа) маны. Время активации умения: мгновенная активация. Уровень призываемого существа равен уровню призывателя. Число активных умений и заклинаний призванной души инструмента: (уровень призывателя/10) + Сочинительство.

Как я могла завершить задание? Эйд ведь ясно и чётко обозначил свою позицию касательно моих перспектив добиться чего-то в этой жизни. Блистательного будущего у меня нет, и тратить на меня лучшие годы эта недоделанная балалайка не желает.

— Ой! — испуганный писк Аники заставил на время отложить вопросы касательно неожиданного завершения квеста. Девочка судорожно вцепилась в руку Саламандры и крепко зажмурилась, да и сам король выглядел несколько ошарашенным. Оно и понятно. Даже при том, что для меня всё окружающее лишь игра, меня, помнится, весьма впечатлило это тошнотворное местечко, так чего ожидать от жителей этого мира? Для крестьянской девочки Внемирье — тот ещё кошмар.

Я зачем-то огляделась, раздумывая о подходящей песне для преобразования кусочка Внемирья. Всё та же непроницаемая круговерть тумана. Ни Эйда, ни его коня не видать. Должно быть, вновь незримо болтается рядом, ожидая воплощения. Но всему своё время. Сперва сменю окружающий кисель на что-то приятное глазу, а потом уже поговорю с Эйдом по душам. Тьфу, снова непрошеный каламбур.

Детские всхлипывания не располагали к долгим раздумьям, так что я исполнила первое, что пришло в голову — так доставшую Чипа песню о золотом городе. Решение оказалось подходящим: белёсая туманная вязь послушно трансформировалась в идиллическую картину с травами, цветами и прочими животными по тексту. В моём воображении с годами исполнения древней песни сложилась настолько подробная и прекрасная картина, что я ни на мгновение не усомнилась в мире, который она воплотит.

— Можно открывать глаза, Аника, — сообщила я девочке.

— Тут страшно! — детская душа замотала головой и глаз на открыла.

— Уже нет. Погляди, — предложил ей Саламандра.

Аника осторожно приоткрыла один глаз, замерла, восторженно пискнула и широко распахнула уже оба глаза. Среди буйства зелени и цветов белокаменные, с золотой отделкой, стены практически терялись. Никогда раньше не задумывалась, почему в моём воображении золотой город был не из драгоценного металла, а преимущественно из белого мрамора. Золота хватало, но основой всё же был камень. Причуды воображения, не иначе.

— Мы в твоём лесу, да? — затараторила Аника, радостно прыгая вокруг. — А это твой город? А можно погладить бычка? А покормить его травкой? А покататься?

Я не успела и рта открыть для ответа, как Аника уже вырвала с корнем пучок местной зелени и сунула тот в морду ошалевшему от такого напора вола. Картина была настолько комичной, что мои губы невольно расползлись в глупой улыбке.

— Это ведь не Барлиона? — тихо спросил подошедший ко мне Саламандра. — Всего этого не было до тех пор, пока ты не начала петь.

— Ещё нет, — подтвердила я его догадку. — Но уже очень близко к ней. Осталось только понять, как именно нам попасть домой.

Задачка была ещё та. Нет, мне конечно же очевидно, что следует подобрать подходящую песню, с помощью которой мы отправимся в привычный игровой мир, но детали… Детали не ясны. Положим, я спою песню «Маменькиных донатеров» об игровом городе Анхурсе. Проложу ли я путь к нему, или же просто сотворю тут небольшую его копию? Да и попасть мне нужно не в столицу империи, а в Сокрытый лес, к Астильбе. Сочинить новую путеводную песню? Хорошо бы, но сочинять — это не печеньки печь, за часок не сляпаешь. И вообще, если уж сочинять, то сразу что-то универсальное про проводника по Внемирью. Хотя… У меня же вроде как есть на примете один многоопытный музыкальный чурбан. Да и надо бы внести ясность в вопрос с выполненным заданием.

— Эйд, ты здесь? — на всякий случай спросила я.

Вол протяжно и очень печально замычал. Неужели?… Я поглядела на жующего траву вола, а тот смотрел на меня большими, печальными глазами. Неужели я невольно воплотила душу инструмента в таком виде? Животное дожевало траву и вновь печально, протяжно замычало. Вот же блин! Он что, говорить не может?

— Хорошая коровка, — восторженно приговаривала Аника, бесстрашно запихивая в пасть животному собранный букет цветов. Лично я бы в реале к такой туше подойти близко не рискнула. То ли девочка понимала, что уже умерла и терять ей особенно нечего, то ли для деревенской жительницы подобное зрелище казалось совершенно обыденным. — Коровка покушает и будет меня катать.

Кстати, а это идея! Пусть говорить Эйд теперь не может, но дорогу-то показать это не мешает. В прошлый раз он просто переместил меня из Барлионы во Внемирье, может теперь он проделает обратный фокус?

Откуда-то из-за белокаменных стен раздался негромкий утробный рёв. Мы с Саламандрой одновременно обернулись: я — испуганно, а король настороженно.

— Я так понимаю, это лев, — наконец-то сообразила я. — Не думаю, что он опасен, но ты на всякий случай посматривай вокруг.

Саламандра согласно кивнул, а я, чувствуя себя очень глупо, подошла к волу и с некоторой опаской протянула руку. Вот ведь выверты сознания. Идти к аграм в лес было не так боязно: с ними-то заранее всё ясно. Агр на то и агр, чтобы атаковать. А тут вроде как травоядное, вроде как миролюбивое, но подспудное опасение не отпускало. А ну как тяпнет за руку? Тем более, что я вроде как растительного происхождения и вполне могу сгодиться в пищу этому травоядному.

— Эйд, а может ты переместишь нас в Барлиону? Или хоть подскажешь, в какую сторону лучше двигаться?

Вол поднял голову, поглядел на меня большими печальными глазами и вновь грустно замычал.

— Мне кажется, тебе пора отдохнуть, Лорелей, — раздался откуда-то сверху странный клекочущий голос. — От переутомления ты уже начала с неразумными животными разговаривать.

На ветви дерева сидел крупный орёл с красивым, отливающим золотом оперением. И он говорил.

— Неужели ты думала, что из всех предложенных в песне сущностей я выберу для воплощения это неповоротливое жвачное? — орёл типично птичьим движением склонил голову набок и поглядел на меня с укоризной.

— Эйд? — не очень умно поинтересовалась я.

— Нет, гоблинская принцесса в парадной мантии, — проворчал орёл, после чего легко слетел с ветви и приземлился на траву рядом со мной. Птица была здоровенная, мне по пояс, а размах крыльев превышал четыре метра. Мне тут же захотелось проорать классическое «Орлы летят!», но я сдержала глупый и неуместный порыв. — Конечно же Эйд!

— Разве у гоблинов бывают принцессы? — встрял с вопросом Саламандра.

— А ты думал, у гоблинов нет иерархии? — орёл повернул к нему голову, заметил подкрадывающуюся Анику, поспешно взмахнул крыльями и вернулся на облюбованную ветку. Девочка проводила его разочарованным взглядом, вздохнула и вернулась к кормлению вола.

— Поиски принцессы для нашего короля отложим на потом, — я быстро пресекла попытку увести разговор в сторону, — а сейчас займёмся более насущными делами.

Саламандра почему-то покраснел, пробормотал что-то маловразумительное насчёт чистого любопытства, но вслушиваться я не стала. Сейчас меня интересовал Эйд, а не сомнительные межвидовые династические браки.

— Для начала объясни, почему мне засчиталось выполнение задания, связанного с тобой, — потребовала я. — Ты же грозился больше не иметь со мной дел.

— Я тебя испытывал, — признался Эйд. — Мой создатель не желал, чтобы его творение служило злому или корыстному разумному, готовому соблазниться на щедрые посулы и впустить в Барлиону чудовищ, вроде Повелителей-Тарантулов. Ты отвергла заманчивые предложения ради того, чтобы без всякой награды подарить несколько часов счастья детской душе. Даже угроза потери уникального инструмента не заставила тебя изменить решение. Это достойно уважения. Ты — вторая, кому я готов помогать в странствиях по Барлионе или за её пределами.

Внимание! Вами получено разрешение на использование эйда вне рамок данного сценария.

На душе у меня потеплело. Дело было даже не в укрепившейся надежде получить в награду за задание прекрасный инструмент. Приятно было сознавать, что Эйд — вовсе не честолюбивая эгоистичная тварь, которую изображал совсем недавно. Пусть хоть в игре разумные оказываются лучше, чем я о них думаю.

— И прямо сейчас мне как раз очень бы пригодилась твоя помощь. Скажи, как мне вернуться обратно в Барлиону? Желательно в то же место, из которого ты меня сюда выдернул.

— Есть несколько способов, но прямо сейчас тебе доступен только один. Ты должна отыскать подходящую песню, чтобы приблизиться к границе Барлионы, а я помогу тебе вернуться туда, откуда ты начала своё путешествие.

Звучит, в общем-то, несложно. Насколько я понимаю, песня должна лично у меня чётко ассоциироваться с Барлионой или похожим местом. Даже содержание слов-якорей, вроде «Сокрытый лес» или там «Картос», не нужно. Пара минут на раздумья, и можно отправляться. Но… Мне не хотелось покидать Внемирье. Когда ещё я смогу почувствовать себя демиургом? Воплотить фантазию в реальность, пусть и виртуальную?

— Скажи, Эйд, а я смогу ещё когда-нибудь попасть во Внемирье?

— Не знаю, Лорелей. Встречаются места, где границы мира размыты, существа, способные пересекать её, и предметы, подобные мне.

— Подобные тебе? — ухватилась я за эту идею. — И ты можешь в любой момент отправить меня во Внемирье?

— Нет. Чтобы пересечь границу мира, требуется много энергии. Я способен впитывать её из мира, копить, но чтобы собрать достаточно, требуется много времени.

— Значит, не будем торопиться. Я хочу насладиться Внемирьем напоследок.

— Внемирье полно опасностей, Лорелей. Вспомни своё первое путешествие. Ты готова подвергнуть души, что доверились тебе, риску ради собственного развлечения? Да и у них осталось не так много времени. В Серых Землях их подпитывали воспоминания живущих. В Барлионе они будут черпать твои жизненные силы. Тут у них нет источника энергии, а ты пока не умеешь делиться своей добровольно. Скоро души начнут слабеть, а затем и вовсе исчезнут.

Ошарашенная этой новостью, я посмотрела свойства Короля-Саламандры. На духе висел дебаф «Потеря сил», и таймер неумолимо отсчитывал полтора часа до развоплощения. Анике и вовсе оставалось около сорока минут, хоть на восторженной мордашке ребёнка и не было заметно каких-либо признаков слабости.

Экскурсия по Внемирью отменяется.

— Аника, прощайся с бычком. Нам пора.

— Давай возьмём его с собой, а? — девочка поглядела на меня тем самым взглядом, что делает прибыль магазинам игрушек.

— Это невозможно, — сказала я, а сама засомневалась, так ли это. Интересно, а можно ли вытащить что-то из Внемирья в Барлиону? Я ведь могу воплотить какой-нибудь мега-меч Тысячи Истин, а потом выгодно загнать его на аукционе. Тьфу, лезут же в голову странные и неуместные мысли.

— Ты выбрала песню, Лорелей? — поторопил меня Эйд. — Учти, если ты прервёшь исполнение, мы сойдём с пути. Следующие за тобой души могут потеряться среди миров.

Песня… Под пристальным взглядом орла я уселась на траву и растерянно погладила струны. В памяти, одна за другой, всплывали композиции, но в одних путь был слишком тернист, другие описывали современный мир и вряд ли подходили для волшебного мира игры. Минуты, отсчитывающие время жизни Аники, утекали, а я начинала нервничать. Я же знаю долбанные сотни песен, неужели среди них не отыщется подходящей? Придётся рискнуть и вновь исполнить «Город, стоящий у солнца». Не хочется проходить «через паденья и боль», рискуя не вытащить моих подопечных из передряги, но выхода нет. Едва я приняла решение, как нервозность ушла, голова прояснилась и в памяти тут же всплыла другая песня. Партитуры под рукой не было, но мелодию пристойного качества я подобрала за пять минут. Может, от оригинала она отличается, но тут и не конкурс самого точного воспроизведения на слух.

Я поднялась на ноги, поудобней перехватила эйд и посмотрела на таймер дебафа. Анике оставалось 9 минут во Внемирье.

— Готовьтесь, мы выступаем.

— Чего нам ждать? — уточнил Саламандра и взял за руку притихшую и какую-то заторможенную Анику.

— Если бы я знала, — вздохнула я и начала петь.

Мир вокруг дрогнул и пошёл рябью, а моё тело пронзила боль. К счастью, она не имела ничего общего с той агонией, что сопровождала переход за Мрак, иначе моё исполнение завершилось бы едва начавшись. Жизнь разом уменьшилась на половину, но я не прервала игры.

Эйд вновь менялся. Золотой орёл расправил могучие крылья и начал увеличиваться в размерах. Мир вокруг него истончался, истаял и мы вновь оказались посреди белого марева Внемирья. Орёл пронзительно крикнул, взмахнул крыльями и поднырнул под нас, в один миг превратившись в средство передвижения. Саламандра крепко прижимал к себе заторможенную Анику и со смесью страха и восторга наблюдал метаморфозы Внемирья.

Песня плавила окружающий туман, рождая мир под крыльями птицы. Горизонт расцветило багрянцем, где-то полыхнуло пламя, но орёл уверенно летел среди холодного сияния россыпи звёзд. Зрелище было настолько волшебным, что я с трудом сосредотачивалась на музицировании.

Впереди показалась облачная гряда, какие рисуют в детских мультиках. Плотная, но мягкая даже на вид. Её безупречную белизну нарушало лишь холодное мерцание величественного здания. Его сверкающие ажурные стены наводили на мысли о чертогах снежной королевы, украшенных прихотливым морозным узором. Высокий купол поражал прихотливыми хрустальными кружевами, пронизанными и наполненными светом.

Эйд в несколько взмахов могучих крыльев донёс нас до храма и приземлился перед распахнутыми воротами. Крыло орла вытянулось на манер трапа, а сам он начал уменьшаться в размерах так быстро, что мы едва успели покинуть борт нашего волшебного воздушного судна.

Ничуть не сомневаясь в правильности действий, мы вошли под свод храма. Вопреки ожиданиям, холода не было. Напротив, тело наполнило ласковое тепло, жизнь полностью восстановилась, да и Аника воспрянула. Её глаза засветились восторгом, а с губ сорвался восхищённый вздох.

Орёл с внезапно взмахнул крыльями, взмыл под потолок и громко, пронзительно крикнул. С его крыльев посыпалась золотая пыль, в один миг взвившаяся непроницаемым, ослепляющим вихрем. А когда пыль осела, мы оказались уже в Барлионе.