1

Внутреннее кольцо, сектор Зелтрон, система Зел, орбита планеты Зелтрос

Лилово-розовый с золотистыми прожилками шар Зелтроса выглядел весёлой пестрой игрушкой, повешенной неведомой рукой среди строгой чернильной темноты космоса. Даже с орбиты планета казалась нарядной и праздничной. Впечатление портил лишь неуместно строгий треугольный силуэт «Аккламатора», зависшего на низкой орбите. Из его ангаров вылетали шустрые СНДК, на ходу перестраиваясь в безупречно чёткий строй, и в сопровождении истребителей исчезали в атмосфере планеты.

Третья пехотная бригада оперативного назначения высаживалась на своё очередное поле боя. Вернее, вероятное поле боя. Разведка узнала, что КНС ведёт активную подготовку к захвату Зелтроса, чтобы получить плацдарм, с которого может уже всерьёз угрожать Центральным мирам, и теперь Республика спешно перебрасывала войска для защиты этого мира. И сомнительная честь ощутить на своей шкуре всю мощь первого удара сепаратистов выпала бригаде мастера-джедая Ириса Тофу.

Третья пехотная весь прошедший год была своеобразной «пожарной командой» ВАР. Её перебрасывали с участка на участок, то затыкая бреши в обороне, то останавливая прорывы, а то и наоборот — отправляли в прорыв. Потрёпанные батальоны несли потери в людях и технике, но командование ВАР, дав короткую передышку, вновь насыщало бригаду вооружением и кидало в очередную заварушку. Пополнение в живой силе было крайне скудным. Как правило, это были солдаты из подразделений, понёсших такие потери, что восстанавливать их было просто нецелесообразно.

В результате всех перестановок в третьей пехотной собрались, пожалуй, воспитанники практически всех сержантов-инструкторов, которые занимались обучением клонов на Камино. Такое разнообразие порождало первое время множество проблем. Клоны, наряду с боевой подготовкой, перенимали обычаи и привычки своих инструкторов — представителей множества культур и рас, — что зачастую приводило к стычкам между солдатами на почве непонимания тех или иных поступков своих товарищей. Вспышки междоусобиц были тем чаще, чем сильнее накапливалась усталость от бесконечных боёв. Клоны становились угрюмее и агрессивнее, часто взрывались по пустякам, и даже узы их братства не всегда предотвращали драки.

Воспитанные инструктором-эчани, Блайз и Чимбик, к примеру, не могли понять фанатичной преданности некоторых братьев культуре мэндо. Клонам довелось вдоволь повоевать с мандалорцами, большая часть которых в этой войне предпочла работать на КНС. Даже принадлежность их общего родителя, Джанго Фетта, к мандалорцам не смогла до конца уничтожить ту неприязнь, что испытывали братья к самым известным и грозным наёмникам в Галактике. Особенно после того, как один из мэндо чуть не убил их на Зайгеррии, невольно смешав все планы и разлучив с женщинами, ставшими неожиданно близкими обоим клонам. Кем именно была для него Эйнджела, Чимбик до сих пор толком не понял, но точно знал одно: выжил он лишь благодаря ей. И не только там, на Зайгеррии, когда получил заряд в живот. На Рилоте, Джеонозисе, Мерне Восемь — везде, куда бы ни заносила его лихая военная судьба, сержант оставался жив и не терял рассудка только потому, что постоянно помнил о своей Эйнджи. Его ангеле-хранителе. Это сравнение настолько сильно укоренилось в сознании Чимбика, что даже на его шлеме Лорэй была изображена в образе ангела с Иего — в тунике и с крыльями за спиной. Портрет для этого рисунка сержант взял у Блайза. Тот сохранил чип, выданный им со Свитари в кабинке-автомате, в которую они завалились подурачиться во время своего путешествия на лайнере. Эти старомодные кабинки моментальных голоснимков, по здравому рассуждению, делали голограммы ровно того же качества, как и среднестатистическая дека, но пользовались бешеной популярностью среди влюбленных парочек, что обеспечило им долгую и прибыльную карьеру. Стафф-сержант Чимбик нанёс рисунок серой маскировочной краской, чтобы не приходилось раз за разом замазывать и восстанавливать после каждой новой миссии, а на все вопросы братьев о том, кто эта девушка, неизменно отмалчивался. В результате среди разведчиков сложилось мнение, что этот рисунок — просто некая абстракция, изображающая веру молчаливого снайпера в своего небесного покровителя.

Зато Блайз таких сложностей не испытывал и, к месту и не к месту, вспоминал о своей девушке, вызывая осторожное любопытство и откровенное недоверие братьев. Ну кто в здравом рассудке поверит, что даже если у клона вдруг появится время на личную жизнь, им заинтересуется женщина? Блайз с азартом и удовольствием спорил с братьями на правах более опытного и бывалого, а когда накал страстей достигал пика, сражал спорщиков неопровержимой уликой — теми самыми голоснимками. Что характерно, никто не заметил сходства озорной девушки на фото с контурами ангела на шлеме Чимбика — уж больно непохожими были эти два образа. Особо недоверчивые спорщики возражали, что подделать подобное «доказательство» — дело простое, но тут уже их недавние соратники предлагали заткнуться и признать поражение. Для большинства клонов оно было более чем желанным. Мысль о том, что у них могут быть подруги, жёны и семьи оказалась настолько манящей, что большинство из клонов готовы были обмануться ради надежды, мечты на что-то большее после окончания войны. Но тут закономерно возникал второй вопрос: а где теперь эта девушка? В такие моменты Блайз мрачнел и неохотно сообщал, что она ждёт на Корусанте. Слушатели сочувственно сопели — за год на своём ППД бригада была от силы три недели в сумме, — и отставали, не желая бередить брату душу.

Вот в таком настроении они отправились на свою очередную войну.

— Он похож на какашку робы, — недовольно пробурчал Чимбик, разглядывая Зелтрос на смотровом экране в кубрике. Блайз, изучавший планету зачарованным взором, повернулся к брату, пару секунд посверлил взглядом, а потом спросил:

— Слушай, ты что, на дерьме повернулся? У тебя что ни мир — то чья-то какашка: Мерн — дерьмо банты, Джабиим — крайт-дракона, Корусант… — он замолчал, вспоминая характеристику, данную Чимбиком столице Республики.

— Дроида, — охотно подсказал стафф-сержант и замер, ожидая реакции брата.

— Ага, спасибо, — попался на удочку тот, — дроида… Эй, стоп! Дроиды не гадят!

Это заявление вызвало бурю смеха в кубрике. Блайз нахмурился, скорчив гротескно-обиженную гримасу, и ткнул Чимбика пальцем в пузо:

— В сегодняшнем матче один-ноль в твою пользу. Так, про что это я…

— Про дерьмо, — невозмутимо напомнил Чимбик, вызвав новую волну хохота.

Застегнув крышку ранца, он закинул его на спину, присел, проверяя подгонку снаряжения, и первым двинулся к выходу из кубрика, оставив за спиной возмущённо хлопающего глазами Блайза.

До недавнего времени большинство клонов знали о существовании Зелтроса лишь необходимый минимум. Да и с чего простым винтикам махины Великой Армии Республики в подробностях знать о курортной планете, торгующей удовольствиями, развлечениями, предметами искусства, роскоши и деликатесами? У клонов не было ни отпусков, чтобы провести их в подобном месте, ни денег, чтобы оплачивать самые разнообразные блага планеты-курорта. А в военном плане Зелтрос был менее чем знаменит. Населённый эмпатами мир не просто декларировал, как это делали многие, принципы ненасилия, а действительно жил ими. Вся суть общества эмпатов умещалась в старой пословице: «Причинивший боль ощутит её первым, а отказывающий в удовольствии первым же его не получит». И самое удивительное, что это общество функционировало уже не первую тысячу лет, обходясь без армии, полиции и прочих силовых структур. Факт, который не укладывался в головах практически всех инопланетников, никогда не бывавших на Зелтросе.

Клоны, изучив этот материал на инструктаже, особо не удивились — в Галактике сотни тысяч миров, и на каждом свои обычаи и нравы. Ну, очередная планета гедонистов и пацифистов. И чему тут поражаться или восхищаться? Для солдат это показное миролюбие означало лишь одно: рассчитывать на поддержку местного населения в случае чего не придётся. Хорошо, если под ногами путаться не будут. Единственное, что заинтересовало клонов — это способ обороны от захватчиков. Вернее, то, что этот способ всегда срабатывал. Феромоны, выделяемые аборигенами планеты, полностью лишали захватчиков воинственности, превращая их в часть населения планеты. Клоны не могли взять в толк, что мешало оккупантам пользоваться масками или носовыми фильтрами, чтобы избежать воздействия природного «оружия» зелтронов. Но так как в методичке этому вопросу было уделено крайне мало места, разговоры затихли сами собой, сведясь к мудрому решению: вот высадимся — там сами и увидим.

— А Лорэй родились здесь, — пробормотал Блайз, идя рядом с Чимбиком к СНДК.

— Знаю, — сухо отозвался тот. — И?

— Что — и? — не понял Блайз.

— На кой ляд ты мне это говоришь? — Голос Чимбика был спокоен, но от брата не укрылось его напряжение.

Блайз улыбнулся под шлемом. Значит, вечно спокойный Чимбик, мистер Невозмутимость, тоже нервничал. Не потому, что боялся боя, нет. Оба клона испытывали странное, непонятное волнение от того, что увидят родной мир Лорэй.

— Просто напомнил, — ответил Блайз, и на этом диалог закончился.

Высадка проходила по-боевому: СНДК шли на полной скорости, «скользя по ландшафту», чтобы быть недосягаемыми для средств ПКО, затем делали «горку», закладывали вираж и садились, распахнув бортовые люки. Солдаты начинали сыпаться вниз и разворачиваться в боевые порядки ещё до того, как кораблики касались земли, обеспечивая безопасность зоны высадки.

Чимбик и Блайз, достигнув указанной точки, залегли и огляделись. И тут же встретились взглядами с небольшой компанией молодых розовокожих зелтронов обоего пола. Аборигены вольготно расположились в открытом спидере и с интересом наблюдали за эволюциями республиканских солдат. Заметив снайперов, девушки захихикали о чём-то своём, а один из юношей приветственно махнул рукой с зажатой в ней шляпой и крикнул:

— Добро пожаловать!

Так началась оборона Зелтроса.

Сутки спустя. Город Зелтрос, столица одноимённой планеты, окраина. База ВАР

Чимбик сидел в тени казарменного блока и старательно чистил винтовку, разложив её детали на чистой тряпочке. Рядом сосредоточенно сопел Блайз, занимавшийся тем же нехитрым делом, а чуть в стороне возились два техника из числа «вольнонаёмных» — то есть не-клонов, служащих в ВАР, — сражавшихся с забастовавшим двигателем лёгкого шагохода АТ-РТ.

— Хорошо, — внезапно подал голос Блайз.

Он отложил деталь, с наслаждением почесал пузо, зевнул, и откинулся на стену, мечтательно глядя в красноватое небо Зелтроса, в котором ярко полыхал шар местного солнца — Зела.

— Ага, — согласился Чимбик.

И не кривил душой — Зелтрос, точнее, та его часть, что он успел увидеть за эти сутки, действительно ему нравился. Базу развернули в километре от окраины столицы. Правда, окраины весьма условной — город был построен в зелтронских традициях, то есть не имел привычных в понимании большинства обитателей Республики чётких границ и улиц. Большую часть построек была представлена утопающими в растительности частными домовладениями, без видимого порядка разбросанными вокруг высотного центра города. Казалось, что каждый строится там, где ему заблагорассудится, не особо заботясь о таких вещах, как планирование или близость к транспортным узлам. К примеру, разведчики, исследуя окрестности, обнаружили в трёх километрах от базы небольшой посёлок из трёх домов, который… тоже считался окраиной столицы.

Но как бы то ни было, сама планета клонам понравилась. Мягкий климат, буйство красок и разнообразная растительность — всё это располагало к покою и умиротворению. Когда закончилась суета по установке и оборудованию периметра, генерал-джедай Тофу объявил отдых, но никто из солдат не ушёл в кубрики. Практически все, за исключением наряда, расположились снаружи, наслаждаясь свежим воздухом, от которого уже успели отвыкнуть в куполах Мерна Восемь. И даже палящее местное светило не смогло загнать клонов в помещения.

Именно благодаря этой стратегически верно выбранной позиции клонам довелось лицезреть приближающуюся к воротам базы процессию дорогих спидеров, украшенных гербами королевского дома.

— Садж, а это чего?

— Местные, — огласил прописную истину мгновенно насторожившийся Чимбик и потянулся к шлему. — Цепляй горшок, а то вон наш генерал… — Он кивнул на фигуру в коричневой джедайской мантии, широкими шагами идущую к КПП, — …встречать их побежал. Видать, местные шишки, ещё решат на нас посмотреть, а тут ты, весь такой расхлябанный.

— Ты просто завидуешь моей красоте, — фыркнул Блайз, но шлем надел.

Горький опыт, полученный на Мерне Восемь, отучил клонов доверять гражданскому населению, дав взамен постоянное ожидание подлянки. Там клоны с лихвой хлебнули всей прелести гражданской войны. Дети, восторженно машущие проходящей колонне, тут же докладывали взрослым о её составе. Банка из-под ломин-эля, валяющаяся на обочине, оказывалась самодельной миной. Торговец, улыбающийся в лицо, тут же стрелял в спину, а идущий по тротуару мирный с виду горожанин запросто мог швырнуть бутылку с зажигательной смесью в патрульный спидер. Всё это напрочь отбило у клонов всякое доверие к мирным житерям, заставляя даже в мирной обстановке чувствовать себя на поле боя, а казавшийся им незыблемым постулат «защищать гражданских» дал серьёзную трещину в фундаменте.

Вот и сейчас, узрев кавалькаду гражданских спидеров, отдыхавшие солдаты зашевелились, без приказов торопливо цепляя снятую броню и разбегаясь по позициям. Пышная колонна запросто могла быть отвлекающим маневром, под прикрытием которого к периметру подберутся коммандос противника и атакуют зазевавшихся клонов, восторженно пялящихся на необычное зрелище.

Блайз и Чимбик запрыгнули в свой окоп, вырытый дроидами инженерного батальона, и оттуда настороженно принялись наблюдать за разворачивающимся спектаклем. А посмотреть было на что… Взгляды привлекала исключительно красивая чета во главе элегантной процессии, державшаяся столь же достойно, сколь и дружелюбно. Вообще почти все зелтроны были красивы, будто расу искусственно размножали придирчивые селекционеры. Помимо внешней привлекательности, розовокожие все, как один, были в безупречной физической форме. Клонов, привыкших видеть самых разных гражданских, такое приятное единообразие несколько удивляло. Они не знали, что красота и физическое здоровье были возведены на Зелтросе в негласный культ.

Помимо пёстрых и разномастных нарядов, принадлежащих самым разным эпохам и культурам, процессия удивляла неожиданным разнообразием присутствующих там рас. Рядом с весело смеющимися нарядными зелтронками совершенно естественно смотрелся серокожий эчани в красном тарсусианском доспехе «Солнечной гвардии», по какой-то причине презревший традиционный глухой шлем. Вооружённая бластером фаллиенка втолковывала что-то рослому забраку с гунганской электропикой, а сидящий рядом цереанин устало качал головой, явно утомлённый этими пререканиями. В спидере королевской четы, помимо дроида-телохранителя за рулём, располагался мандалорец в ярко-оранжевой броне с синей окантовкой визора шлема.

Ирис Тофу вышел за КПП и даже скорее не услышал, а почувствовал, как за его спиной наряд вскинул бластеры, прикрывая подход своего генерала к зелтронам, и этот простой жест очень многое сказал джедаю, вызвав у него смешанное чувство гордости и боли. Гордости за то, что стал своим для этих мальчишек, а боль… Боль за то, что не смог их всех уберечь. За то, что вместо нормальной жизни эти полудети получили горькую долю рабочих войны — безликих и бессловесных. А вместо награды за подвиги клонам досталась укороченная вдвое жизнь. В который раз Тофу задался вопросом: а стоила ли целостность Республики такой цены? И в который раз ответа на этот вопрос он получить не смог. Да и неподходящие время и место выбрал джедай для подобных размышлений. Мысли перескочили на непрошеных гостей, и Тофу почувствовал прилив раздражения. Меньше всего ему сейчас хотелось расшаркиваться перед очередным правителем, который с пылающей от любопытства задницей прискакал посмотреть на игрушечных солдатиков Республики. То, что эти ребята будут защищать их планету, большинство политиканов, как правило, первое время не осознавало.

— Генерал Тофу, — без особого пиетета представился джедай, подойдя к спидерам и обозначая головой некое подобие поклона, после чего положил руки на пояс и уставился на зелтронцев, всем своим видом давая понять, что не желает тратить время на пустозвонов.

Ирису раньше не приходилось сталкиваться с представителями этой удивительной расы, но то, что было на общем обозрении, играло не на пользу розовокожим. Воображение джедая нарисовало весьма неприглядный облик безмозглых гедонистов, помешанных на сексе и прочих удовольствиях, ставших смыслом их жизни. Конечно, такая точка зрения не пристала рыцарю-джедаю, но Тофу ничего не мог с собой поделать.

Телохранители королевской четы, несмотря на свою репутацию «потешных войск», действовали чётко, продемонстрировав отличный уровень подготовки, достойный Гвардии Сената. Едва джедай показался из дверей КПП, они вылезли из спидеров и образовали охранный периметр, прикрыв собой короля и королеву от возможного огня со всех направлений. Оружия они при этом не вынимали и руки держали так, чтобы целившиеся в них клоны видели отсутствие какой-либо угрозы и враждебных намерений.

Выбравшийся из спидера король планеты тоже отличался от невольно нарисованного в воображении джедая изнеженного хлыща, желающего развеять скуку. Краснокожий мужчина оказался неожиданно атлетичным, двигался легко и непринуждённо, не обременённый нежно любимыми многими сенаторами пышными одеждами, мантиями и массивными головными уборами. Наряд короля был обманчиво-скромным, лишь идеальной посадкой, качеством и тщательно продуманными мелкими деталями выдавая кропотливую работу одарённых стилистов. Тёмно-красные волосы монарха венчала узкая корона из красного золота, украшенная королевским гербом и тремя самоцветами, символизирующими Зелтрос с его лунами.

— Дариус Астер, — представился король, столь же по-свойски кивнув в ответ на не слишком-то почтительное приветствие джедая.

Упоминать титул он не стал, то ли играя в демократичность, то ли не придавая ему значения, то ли не желая озвучивать и без того очевидный факт.

— Моя супруга, Леилеа Астер, — представил он спутницу, которой лично помог выбраться из транспорта.

В отличие от мужа, королева производила совершенно ослепительный эффект. Она была прекрасна, как безупречный шедевр гениального мастера. Рубиново-красные волосы с выкрашенными в золотой цвет прядями были убраны в сложную причёску, пронизанную тонкими золотыми нитями, и ниспадали почти до самых пят. Грация и величественность каждого движения, каждого жеста удивительным образом не отдавали ожидаемым холодным превосходством, а были естественными и гармоничными, как тёплые лучи солнца, пробившиеся сквозь тучи. Этой же неожиданной теплотой светились и чарующие зелёные глаза королевы, смотрящие на джедая и клонов за его спиной с непривычной прямотой и любопытством.

— Красиво, — подал голос Блайз, разглядывая визитеров поверх бластера.

Чимбик, неотрывно державший на прицеле водителя замыкающего спидера, коротко угукнул, выражая своё согласие, но продолжать диалог не стал, хотя королевский кортеж произвёл впечатление и на него своим безупречным вкусом и изяществом. Сержант ожидал чего-то более аляповатого, в стиле карнавальных процессий, виденных им по ГолоНету, а не эту смесь строгости и изысканности. Судя по переговорам, остальные также не остались равнодушны к прекрасному — ровно до тех пор, пока на общей волне не раздался рык коммандера Нарри — молодого вуки, падавана мастера Тофу, — призывавшего к тишине в эфире. Сам Нарри прочно оккупировал непонятно по каким причинам приглянувшуюся ему башню АТ-ТЕ с бортовым номером 106, сделав его своим персональным транспортом. Неизвестно, как на это реагировали дроиды, но на самих клонов вид вуки, оседлавшего танк и выкликивающего боевые кличи своей родины, размахивая при этом мечом, производил неизгладимое впечатление.

— Добро пожаловать на нашу планету, — тем временем с обезоруживающей искренностью поприветствовала генерала и всех присутствующих королева.

Свита тоже не спеша выбиралась из спидеров и с живым любопытством оглядывалась вокруг. Зелтроны производили странное впечатление, одновременно разительно отличаясь один от другого одеждой, причёсками и поведением и при этом оставаясь неуловимо-схожими, объединёнными некими общими чертами, не сразу уловимыми глазу.

— Благодарю, — в очередной раз изобразил поклон Тофу, всем своим видом давая понять, что он — жутко занятой человек, которому ну совершенно не хочется тратить время на формальности.

— Это что за переспелый шуур? — поинтересовался Блайз, разглядывая необычно окрашенный — оранжевый с синим — доспех мандалорца-телохранителя.

Благодаря братьям, чьими сержантами-инструкторами были мандалорцы, они теперь знали, что цвета доспехов — не просто вопрос вкуса, а целая жизненная философия, показывающая не только социальный статус, но также и жизненные приоритеты мандалорца. Радость, месть, долг, траур — всё это отображалось в раскраске брони.

— Оранжевый — жизнерадостность, синий — надёжность, — расшифровал ему цветовую гамму доспеха брат.

— Чем обязан столь высокой чести? — продолжал между тем диалог Тофу, старательно придумывая причину как можно скорее завершить беседу и отправить гостей восвояси. К сожалению, ничего вежливее «я занят» на ум не приходило.

— Мы отвлекаем вас от дел, генерал, по двум причинам, — без долгих вступлений сообщил Дариус. — Первая — я бы хотел узнать, чем корона может помочь вам. Вторая — мы приглашаем вас и всех ваших людей на праздник в честь вашего прибытия на Зелтрос.

«Оставить нас в покое — лучшая помощь», — чуть не брякнул Тофу, но вовремя прикусил язык. Замаскировав паузу имитацией напряженной работы мысли, джедай задумчиво протянул:

— Даже не знаю, Ваше величество, что ответить на такую щедрость. Наверное, откажусь по обоим предложениям. В снабжении недостатка мы не испытываем, а на праздники времени у нас нет — предстоит напряженная работа. Так что вынужден отказаться. Прошу прощения, — очередной поклон, намекающий, что разговор окончен.

«Помощь», — мысленно фыркнул Тофу. — «А потом пойдут маленькие просьбы, от которых отказаться неудобно — всё же помогли. К ситху такие предложения. Да и чем вы можете помочь? Солдат у вас нет, а остальное… оставьте себе».

Выпрямившись, он выжидательно глянул на королевскую чету, надеясь, что его намёки поняты и визитёры отвалят восвояси. Увы, чуда не произошло. Дариус едва заметно нахмурился, покачал головой, и в следующий момент джедай с некоторым удивлением понял, что чувства собеседника для него настолько же понятны и очевидны, как его собственные. Это не было похоже на привычное прикосновение в Силе, когда он мог буквально «видеть» её искажения, вызванные теми или иными скрытыми от глаз чувствами. Теперь он просто ощущал спокойное дружелюбное терпение зелтронского монарха, схожее с тем, что испытывал он сам, втолковывая что-то упрямому юнлингу, считающему себя едва ли не магистром Йодой. Помимо этого, Тофу понял, что интерес зелтронца не схож с тем любопытством, что обычно испытывали представители властей при взгляде на джедаев или клонов. Вместо раздражающего ожидания развлечений и необычного шоу краснокожий излучал искреннее участие, желание помочь и… благодарность. Последнее было настолько неожиданным, что лишь спустя несколько секунд рыцарь-джедай почувствовал себя идиотом, забывшем о главной особенности населения Зелтроса — эмпатии. В свете этого дара все его дипломатические потуги скрыть раздражение, вызванное неожиданным визитом властей, выглядели по меньшей мере глупо.

Мысленно присвоив себе звание ку-па всея Ордена, Тофу справился со смущением и уже более благожелательно глянул на собеседника.

— Генерал, — милосердно дав джедаю время свыкнуться с новыми ощущениями, король Астер продолжил беседу, будто ничего особенного и не произошло. — Я не знаю, чем вызваны ваше недоверие и раздражение, но хочу заметить, что вы поспешили, отказываясь от помощи. По вашим же словам, у вас и ваших людей впереди много дел — и, раз я не вижу тут армии КНС, они связаны с обустройством базы и сопутствующими техническими работами. Я, безусловно, полный профан в вопросах обороны, однако не забывайте, что Зелтрос — технически развитая планета, и к вашим услугам наши специалисты — от техников до строителей. Они способны снять часть нагрузки с ваших людей и, быть может, у них появится время на отдых и праздники.

И в голосе, и в эмоциях Дариуса джедай ощутил лёгкую иронию, однако подобная прямота выгодно отличалась от занудных дипломатических переговоров, и Тофу невольно расслабился, хоть и понимал, что полностью доверять королю пока рано.

— Большую часть времени занимает боевая подготовка, Ваше величество, — объяснил он. — Нужно разведать местность, отработать взаимодействие с авиацией и флотом, разработать план обороны и довести до личного состава… в общем, работы море. А вот от инженеров не откажусь, — всё же поддался соблазну снять часть нагрузки со своих людей джедай.

— Инженеры, необходимая техника, всё доступное оборудование, специалисты любых профилей — к вашим услугам.

Монарх коротко кивнул ожидавшим его распоряжения зелтронам, и около дюжины из них подошли к Тофу, по очереди представляясь ему. Оказывается, Дариус привёз с собой некоторых из специалистов, о которых говорил. Обворожительная леди с весёлой улыбкой оказалась строителем, ведущим специалистом планеты по бункерам. Выяснилось, что и на Зелтросе строят подобные сооружения, особенно в прибрежных городах и космопортах. Её спутником оказался специалист по коммуникациям. Были тут логистик и инженер-двигателист, энергетик и специалист по строительству промышленных объектов. И, что искренне удивило Тофу — два снабженца, один из которых отвечал за поставку продовольствия и медикаментов, а второй — всего остального, начиная от нижнего белья и заканчивая запчастями для двигателей звездолётов. Присутствовали также глава местной службы спасения и начальник медицинской службы. Первый прибыл для согласования взаимодействия с ВАР, а второй — помочь с развертыванием полевого госпиталя.

Такая забота искренне тронула Тофу, и он почувствовал укол стыда за своё поведение в начале разговора. Зелтроны, несмотря на репутацию бездумных прожигателей жизни, умудрялись при этом предпринимать очень разумные и своевременные шаги, до которых представители других союзных планет порой не додумывались до самого окончания боевых действий.

— Искренне благодарен Вам, Ваше величество, — на этот раз без тени иронии произнёс Тофу, закончив знакомиться с добровольными помощниками и одновременно украдкой нажимая на клавишу комлинка, давая отбой тревоги.

В окопах зашевелились клоны, выбираясь наружу и сбиваясь в кучки, чтобы обсудить новость. Правда, не все. Один из них, снайпер, сел неподалеку, держа винтовку так, словно собирался открыть огонь. В Силе он виделся клубком тёмных нитей — боль потери, недоверие, презрение, агрессивность окружали клона практически непроницаемым коконом.

«Чимбик», — вздохнул Тофу. Этот клон был у него в «группе риска». Туда джедай включал всех клонов, находившихся на грани срыва. Как бы внешне ни был спокоен солдат — Ирис видел, что творится у него на душе и всеми силами старался помочь, но далеко не всегда это помогало. Как с Чимбиком. Сколько ни старался Тофу — сержант оставался замкнутым и напряжённым, храня весь негатив в себе. А вот его брат, Блайз, гораздо легче переносил эмоциональное напряжение, в основном благодаря своему жизнерадостному характеру. Он охотно делился с сослуживцами своими проблемами, в то время как Чимбик всё держал в себе. И Тофу очень боялся, что в какой-то момент клон просто не выдержит. Что тогда будет — даже Силе не известно.

— Может, — вывел его из задумчивости голос Дариуса, — мы всё же минуем ворота, генерал, и позволим специалистам пообщаться с вашими людьми, осмотреть базу и определиться с фронтом работ?

Беззлобная поддёвка монаршей особы заставила Тофу вспомнить, что вообще-то неприлично вот так держать «на пороге» первых лиц планеты, на которую он прибыл, и вся процессия наконец-то миновала КПП и прошествовала на территорию базы. Увы, разместить высоких гостей было попросту негде — за сутки республиканцы возвели только самые необходимые постройки, ни одна из которых не годилась для дипломатических приёмов. Но, к счастью, ломать голову над неожиданной проблемой джедаю не пришлось — Дариус предложил, не теряя времени, заняться осмотром территории и планированием совместных работ, а королева уверила, что она со свитой прекрасно проведёт время, прогуливаясь под открытым небом и общаясь с республиканцами.

— Я дам Вам сопровождающих, — Тофу огляделся в поисках подходящей кандидатуры, и тут ему на глаза попался Чимбик, сидевший на своем месте. Рядом с ним стоял Блайз и, судя по активной жестикуляции, что-то рассказывал брату. Их-то Тофу и решил дать в сопровождение королеве с её свитой: Чимбик не даст себя очаровать и не забудет о поставленной задаче, а Блайз своим дружелюбием и общительностью сгладит жёсткость брата.

Ирис махнул рукой, подзывая сержанта и Блайза к себе. Чимбик немедленно взвился вверх, словно развернувшаяся пружина и, слегка толкнув брата, поспешил к генералу.

— Сэр! — Подбежав, клоны вытянулись по стойке смирно, и Чимбик доложил:

— Стафф-сержант КС-355085 и капрал КС-355090 по Вашему приказу прибыли. Сэр!

— Её величество желает прогуляться по расположению. Я же попрошу вас сопровождать её и свиту во избежание ЧП, — Тофу умело оформил приказ в просьбу. — Ваше Величество, а я пока вынужден оставить Вас, — и, откланявшись, джедай удалился, оставив клонов наедине с королевской свитой.

— Поодо, — резюмировал Чимбик, неприязненно изучая зелтронов.

— Да ладно, чего ты? — не согласился с ним Блайз.

В отличии от сержанта, на зелтронок он пялился с откровенным восхищением, приправленным изрядной долей влечения. Будучи менее серьёзным и гораздо более открытым, чем брат, Блайз легче перенёс кампанию на Мерне Восемь. Немало этому способствовало то, что большую часть времени (с подачи Чимбика, едва ли не из шкуры выпрыгнувшего, но запихавшего брата на относительно безопасное место) просидел на командном пункте бригады в составе отряда личной охраны генерала Тофу.

— Они эмпаты, — напомнил Блайз на всякий случай, хоть и знал, что брат прекрасно помнит эту особенность зелтронцев. Как знал и то, что если сержанту что-то втемяшилось в башку — то уже хоть кол на голове теши, хоть из бластера пали, но Чимбик от своего мнения уже не отступится.

— Насрать, — мрачно откликнулся Чимбик, полностью подтвердив прогнозы. — Эта стая тамарашек может хоть мысли мои прочесть — мне всё равно.

Он поправил ремень винтовки и сложил руки на груди, ожидая реакции зелтронов на свое откровенно хамское поведение. Ему действительно было плевать на то, что и как о нём подумают эти расфуфыренные по самое не могу красотки и что наябедничают генералу. Всё равно дальше фронта не пошлют, ниже рядового не разжалуют. Приказали показать базу — без проблем, а про то, чтобы рассыпаться в любезностях, речи не было.

От королевы Лелилеа разговор клонов надёжно скрывали шлемы, но вот их чувства были для зелтронки открытой книгой, и она искренне не понимала причин столь резкого неприятия одного из них. Сам факт того, что рядом находится кто-то, испытывающий столь негативные эмоции, лишал зелтронов покоя, вынуждая искать способы вернуть чужаку спокойствие и счастье, тем самым избавив себя самих от разделения столь безрадостных чувств.

— Мы чем-то обидели вас? — безо всякого вступления спросила сержанта Лелилеа своим красивым глубоким контральто.

— Никак нет, мэм, — отозвался тот. Вокодер шлема исказил его голос, сделав сухим и безжизненным, как у дроида. — Сержант горд оказанной ему честью, мэм! Мэм, что желаете осмотреть в первую очередь? — по-уставному проорал Чимбик, давая понять, что не собирается дальше обсуждать своё настроение.

На королеву он не смотрел, приняв уставную стойку и старательно пялясь вдаль поверх её головы. Увы, он ещё не знал, что у зелтронов отсутствует привычное ему понятие «личного пространства», и они буквально не в силах проигнорировать чьё-то душевное нездоровье. А то, что творилось на душе у клона, никто из аборигенов не мог назвать «нормой».

— На самом деле, — ответила несколько сбитая с толку столь необъяснимой неприязнью Лелилеа, — я тут не ради осмотра базы, а для знакомства с гостями. С вами. Мы бы хотели, чтобы пребывание на Зелтросе стало одним из счастливых воспоминаний для вас.

Ласковый вкрадчивый голос, тёплый взгляд и улыбка королевы невольно напомнили Чимбику Эйнджелу. Ту Эйнджелу, что пела для него и ласково прикасалась к нему в полубредовых зыбких воспоминаниях. Вот только, несмотря на некоторое сходство, эти женщины разительно отличались своей сутью. В Лелилеа не было и следа того недоверия затравленного зверька, того глубоко укоренившегося страха, что он видел в глазах Лорэй. Взгляд королевы лучился уверенной и мягкой силой, согревающей, как ровное пламя холодной ночью. Это был взгляд существа, в чьём мире просто не было места кошмарам и ужасам вроде тех, что выпали на долю Эйнджелы или любого из клонов.

Именно этот безмятежный взгляд окончательно взбесил сержанта. Скрипнув зубами, он выдохнул, медленно сосчитал до десяти и очень вежливо поинтересовался:

— То есть, базу Вы осматривать не будете, мэм, я правильно понял?

Глядя на него, Блайз со всей ясностью понял, что если сейчас же не вмешается, то его брат наворотит такого, что после этого вторжение сепов детской сказкой покажется.

— А нам уже нравится, мэм, — весело затараторил он, отвлекая внимание королевы от своего озлобленного брата. Заблокировав шлем, он быстро сказал Чимбику:

— Брат, остынь. Пожалуйста, — и вновь переключился на зелтронку.

— Тут действительно очень красиво, мэм. Местность, город… и жители, — многозначительно добавил он, начиная распускать хвост.

К его немалому облегчению, Чимбик всё же внял совету и заткнулся, продолжая стоять навытяжку и глядя куда-то в пространство.

«Да что с ним? — огорчённо подумал Блайз. — Совсем психованный стал…»

Состояние брата очень тревожило его. Чимбик и раньше был не особо открыт, а после Мерна Восемь окончательно замкнулся в себе, полностью сосредоточившись на службе. Из этого состояния его выводили только письма от Таки с Блицем и Расмиры — тогда Чимбик ненадолго становился прежним, а потом вновь уходил в себя, словно закрываясь в сейфе.

Огорчённый взгляд королевы на какое-то время задержался на Чимбике, но его нежелание продолжать общение было болезненно-очевидно, и зелтронка сочла лучшим решением на время оставить сержанта в покое. Лишь на несколько мгновений тот ощутил эмпатическое прикосновение, полное ласки, сожаления, сочувствия и желания помочь. Оно болезненно отозвалось в душе сержанта. Он невольно вспомнил, как Эйнджела тоже открывала ему свои чувства, но… совершенно противоположные. Сначала от неё исходили боль, страх, ненависть, а когда они наконец сблизились, то… Было слишком поздно для того, чтобы она успела показать что-то большее. И каждое мгновение, что клон проводил рядом с королевой, было невольным болезненным напоминанием о том, что он потерял и, возможно, уже никогда не обретёт вновь.

А ведь они почти нашли Лорэй… Тогда, в полуразрушенном бункере на Мерне Восемь, когда остатки их бригады огрызались от накатывающихся стальных волн КНС и уже почти не было никакой надежды, Тофу разговорился с Блайзом и Чимбиком, и они, не рассчитывая пережить следующий бой, рассказали джедаю о своих похождениях. Полностью, без утайки. Каково же было их удивление и радость, когда генерал, хлопнув себя по шлему скафандра, весело расхохотался и сообщил, что знает Лорэй. Всё то время, что сёстры провели в Храме, именно он извлекал из их памяти информацию. Правда, потом сестёр спрятали от возможной мести сепаратистов, но, уверил клонов Тофу, найти их для него труда не составит. Дело лишь в малом — пережить пару-тройку следующих атак.

Они пережили. Дотянули до того момента, пока на головы сепаратистам не посыпались подоспевшие десантники из 88-го полка, полностью решив исход сражения за Мерн Восемь в пользу Республики. А потом… Потом было жестокое разочарование. Вернувшись на Корусант, Тофу действительно сдержал своё слово, проведя клонов в архив и найдя адрес, по которому жили Лорэй под своей новой фамилией. Но квартира оказалась пуста, и никакие поиски так и не помогли выяснить, куда они уехали.

Чимбик вынырнул из пучины воспоминаний, обнаружив, что по-прежнему стоит, как истукан, вытянувшись во фрунт, и слушает заливистую трескотню Блайза, уже вовсю красующегося перед очаровательными аборигенками. Те весело смеялись его шуткам, приглашали посетить с ними те или иные места в столице, а одна, самая прыткая, взяла его под руку и как раз просила снять шлем. Но среди этого весёлого щебета и неприкрытого флирта сержант раз за разом ловил растерянные и удивлённые взгляды местных, направленные на него.

— Интересно, вот какого рожна вы припёрлись? — пробормотал он. — Почему не оставите в покое? — и только ляпнув, сообразил, что не заблокировал шлем.

Осталось надеяться, что в гомоне никто не услышал его слов, а то ведь и правда до дипломатического скандала недалеко… Как водится, надежды на лучшее не оправдались — одна из зелтронок с выкрашенными и уложенными на панторанский манер светло-розовыми волосами, повернула к нему своё красивое личико и без всяких обид ответила на вопрос:

— Мы устраиваем праздник в вашу честь и приехали познакомиться поближе и пригласить на торжества. И если ты по каким-то причинам не рад, не забывай, что ты тут не один.

Подтверждения её словам не пришлось даже искать. Воодушевлённые примером Блайза и столь неожиданным интересом со стороны местных, некоторые клоны подходили ближе. Кто-то, памятуя прошлый горький опыт, с опаской, а кто-то с откровенным любопытством. Местные охотно завязывали знакомства, и вскоре несколько обалдевшие от столь неприкрытого женского внимания клоны обнаруживали на своих лицах неудержимо расползающиеся смущённые улыбки. Впрочем, находились и те, что, подобно самому Чимбику, не спешили верить излишне дружелюбным аборигенам. Они держались в стороне и настороженно оглядывались, держа руки на оружии, словно готовясь в любой момент вступить в бой. Да и сам Чимбик поймал себя на том, что расстегнул гранатный подсумок и постоянно смотрит в сторону ближайшего окопа.

«Сила великая, да что со мной?» — подумал он.

Чтобы избавиться от дурных мыслей, он похлопал по плечу ту девушку, что только что отвечала ему и, когда она вновь обернулась, спросил, не скрывая недоверия:

— Мэм, то есть королева с королём лично ехали сюда, чтобы пригласить нас на праздник?

— У его величества были ещё какие-то дела к вашему генералу, но да, одной из главных целей было приглашение на праздник. А что вас удивляет?

— Да у вас же тут постоянно праздник, мэм, — фыркнул клон. — А мы не такие большие шишки, чтобы сам король, да ещё и с королевой, решили лично куда-то нас пригласить, мэм.

Теперь настала очередь зелтронки удивляться. Она тряхнула розовой чёлкой и потрясённо посмотрела на Чимбика.

— Вы прилетели, чтобы защитить нас, рискуя собой. Разве может быть кто-то важнее вас? Кто-то, кто сделал бы нечто большее?

Её удивление было столь искренним и всепоглощающим, что клону на мгновение стало неловко. Эти странные беспечные существа невольно напомнили ему о том, что основным долгом солдата является защита тех, кто стоит за его спиной. Тех, кто в него верит. И Мерн Восемь с его ужасом гражданской войны, и Корусант с его безразличием — это не вся Республика. И есть ещё миры, где сам король готов бросить всё и лично прийти и пригласить к себе, демонстрируя насколько ценит тех, кто готов погибнуть, защищая его народ. Этот факт несколько остудил злость и раздражение Чимбика, но не сумел унять их до конца. Сержант недоверчиво покосился на собеседницу, но продолжать разговор не стал, предпочтя отойти в сторону, чтобы не мешать братьям познавать новую для них сторону жизни.

А в это время вторая группа гостей, возглавляемая Дариусом и Тофу, успела разбиться на небольшие профильные группы, жарко дискутирующие на профессиональные темы. Король Зелтроса даже не старался сделать вид, что пытается вникнуть в детали совершенно чуждых для него сфер деятельности, как это любили делать иные сенаторы и прочие народные избранники. Для этого корона содержала штат высококлассных специалистов, задачей которых было выполнить распоряжение монарха и отчитаться о результатах. Дариус же сосредоточился на тех нерешённых вопросах, которые требовали непосредственно его внимания.

— Мне кажется, мои подданные сумеют в достаточной степени разгрузить ваших людей, генерал, чтобы у тех появилось время на отдых, — зелтронец напомнил о другой цели визита. — Ваши люди измотаны и напряжены. Им, определённо, не помешает побывать на празднике и как следует расслабиться.

— Боевая подготовка, Ваше величество, — напомнил Тофу. — Нам нужно подготовиться. Да, людям нужен отдых. Но в первую очередь — покой.

— Клоны готовятся к боям, начиная со своего рождения, — неожиданно для джедая выказал свою осведомлённость Дариус, — что такого нового они могут узнать за пару-тройку вечеров? Особенности местности? Я отдам распоряжение, и мои телохранители подготовят всю необходимую информацию. Все они в прошлом служили в чьих-то армиях или были профессиональными наёмниками, прекрасно знают Зелтрос и предоставят любые данные. Что до покоя…

Он сделал паузу, проводив взглядом одного из безликих клонов в доспехах, видно, привлёкшего внимание зелтрона какими-то переживаниями.

— …Празднование будет проходить по всему городу и продлится ровно столько, чтобы каждый желающий республиканец почтил нас своим присутствием. Посещение абсолютно всех заведений, от музеев до квартала удовольствий, бесплатны для солдат Республики. А для тех, кто предпочитает уединение, мы можем предложить выездной праздник прямо в пределах вашей базы. Несколько дворцовых поваров и поставки местного продовольствия должны улучшить настроение даже самых нелюдимых из ваших клонов.

Этой короткой речью монарх Зелтроса выказал осведомлённость, которой не могли похвастаться многие из тех сенаторов, что видели клонов каждый день, и даже кое-кто из сотрудников ВАР, рождённых традиционным способом. Кем бы ни были эти краснокожие любители повеселиться, с получением информации проблем у них явно не возникало, и они не пренебрегали возможностью подготовиться к переговорам. Астер, казалось, предусмотрел всё: и отсутствие у клонов денег, и их любовь много и вкусно поесть, вот только… Ни один отчёт не мог передать того глубокого недоверия, граничащего с паранойей, приправленного обидой и презрением, что некоторые из клонов начали испытывать к гражданскому населению.

Тофу вздохнул, огляделся и, убедившись, что разговор никто не подслушивает, посмотрел в глаза Дариусу.

— Ваше величество, — серьёзно сказал он. — Именно этих слов я и опасался. Вы что, думаете, что клоны — это акк-псы, которых можно задобрить миской деликатесов? Что пара-тройка вечеринок сможет снять то, что скопилось у них в душах? Вы понимаете, что если что-то подобное скажет кому-нибудь из солдат любой из Ваших подданных, то, как минимум, тут же будет избит? Гордость, да будет Вам известно — это одна из тех немногих вещей, что у них остались, а упомянутое Вами умение сражаться, привитое с детства, лишь усиливает эту гордость. К Вашему счастью, Вы не представляете всего того, что им пришлось пережить. Так что… сделайте милость, перестаньте считать их неразумными детьми. Я безмерно благодарен Вам за помощь, Ваше величество, но если цена её — такое вот отношение к моим солдатам, то благодарю, но мы обойдёмся своими силами, — джедай сунул большие пальцы за пояс, не отводя взгляда от глаз короля.

Тот и не подумал опустить взгляд, лишь украдкой вздохнул и чуть склонил голову, то ли соглашаясь со словами Тофу, то ли пытаясь успокоить его этим жестом.

— Мне жаль, если всё это так для вас выглядит, генерал. Во избежание дальнейших недоразумений, сразу скажу — никакой платы за нашу помощь нет. Речь идёт о защите Зелтроса, и нам это нужно гораздо больше, чем вам. Что бы вы ни решили, какие бы слова ни звучали — мы окажем полное содействие вам и вашим людям. Могу я надеяться, что мы поняли друг друга?

— Хотелось бы в это верить, Ваше величество, — игра в гляделки продолжалась. — Но пока что сильно в этом сомневаюсь.

— Время развеет ваши сомнения, генерал, — пообещал король и первым отвёл взгляд, переведя его на лилово-розовое небо.

Тофу чутьём понял, что это не было молчаливым признанием поражения, просто зелтрону не было интересно подобное противостояние.

— Что до остального… — продолжил Дариус, не прекращая любоваться причудливо окрашенными игрой света облаками, — сравнение с детьми больше подходит для нашего народа. Жизнь зелтронцев беспечна и счастлива, и взросление для нас — вопрос готовности и желания, а не возраста. Да, мы бываем навязчивыми, излишне нахальными, пугающе-открытыми, легкомысленными, но никогда — эгоистичными или глухими к чужой боли.

Мимо них протопал открытый восьминогий бронетранспортёр АТ-ОТ, переоборудованный в машину снабжения. За ним в кильватере пристроился починенный АТ-РТ, казавшийся на фоне огромной машины птенцом нуны, только вылупившимся из яйца. Сидевший в седле техник приветственно помахал рукой зелтронам и едва не свалился на землю, неосторожно двинув рычаг переключения скоростей. Тофу проводил его задумчивым взглядом и вернулся к Дариусу, показывая, что продолжает внимательно слушать.

— Поверьте, ваши люди получат помощь. Каждый по-своему. Просто потому, что мы не можем иначе. И если в процессе кто-то немного схлопочет за слепоту и нежелание понять гостя — это будет полезным уроком, не более того. Наша молодежь слишком непоседлива и при желании найдёт неприятности хоть дома, хоть за пределами планеты. Не беспокойтесь на этот счёт.

— Вы так просто об этом говорите… — Тофу посмотрел на короля с откровенной жалостью. — А если мордобоем не обойдётся? Поймите, солдат с детства обучали выживать и убивать, понимаете? А война только закрепила эти навыки, окончательно стерев у них понятие ценности чужой жизни. Клоны могут убить не со зла, а только потому, что сочтут это наиболее эффективным способом решения конфликта. И не потому, что им это нравится, нет — просто они привыкли мыслить совершенно иными критериями, руководствуясь при этом соображениями, которые любому из Вашего народа покажутся как минимум аморальными. В том мире, к которому привыкли клоны, иначе не выжить.

— Мы пережили восемь вторжений на Зелтрос, — напомнил джедаю Дариус. — Некоторые из тех, кто вторгался в наш мир, до сих пор живут здесь и, поверьте, счастливы. Если мы нашли общий язык с теми, кто считал нас врагами, неужели вы думаете, что не сумеем понять тех, что пришли как союзники?

— Вы так и не поняли, — грустно улыбнулся Тофу. — Главное, чтобы клоны поверили, что вы — союзники.

Над их головами мягко промурлыкал СНДК, пилоты которого вылетали на калибровку и отладку бортового оборудования. На носу кораблика был нарисован вставший на задние лапки котёнок нексу, замерший в бойцовой стойке. Надпись над ним гласила: «Забияка». СНДК заложил крутой вираж, на долю секунды завис в воздухе, а потом камнем рухнул вниз, зависнув буквально в метре над посадочной площадкой и мягко опустившись на брюхо. Подобные выходки среди пилотов СНДК, и без того по праву пользовавшихся славой сорвиголов, считались шиком.

— В нашем родном языке, к сожалению, большей частью уже утерянном, просто нет слова «враг», — проводив необычную посадку по-мальчишески восхищённым взглядом, сообщил Дариус. — Ваши люди скоро это поймут, поверьте.

Тофу вздохнул, хмыкнул, пригладил свою пышную шевелюру и, рубанув рукой воздух, сказал:

— А, была не была! Под Вашу ответственность, Ваше величество, — джедай оглянулся через плечо, узрел быстро растущее кольцо солдат вокруг фрейлин королевы и добавил:

— Вот уж воистину говорят — зелтронцу легче дать, чем объяснить, почему нельзя.

— Вижу, вы начинаете понимать наш народ, — рассмеялся Дариус и, поймав вопросительный взгляд супруги, коротко кивнул.

Та счастливо улыбнулась в ответ.

 

2

Тремя месяцами ранее. Где-то в космосе. Штаб армии КНС

Восемнадцать существ сидели за полукруглым столом, разглядывая карту Республики, возле которой стоял Гривус. Восемнадцать генералов, на плечах которых лежала ответственность за судьбу Конфедерации. Ещё два с половиной года назад их было больше, но война взяла свою плату: кто-то попал в плен, кто-то погиб, а кто-то пропал без вести в одном из жестоких сражений, бушевавших по всей галактике.

— Генерал Нам» ел, — Гривус, рыча и кашляя, пролязгал по полу к краю карты.

Названный им высокий, тощий неймодианец в характерной вычурной шляпе, похожей на гибрид бескозырки и сторожевой башни, торопливо вскочил со своего места.

— Г» енер» ал Г» ривус, — проквакал он, лупая глазами.

— Ваша цель — Зелтрос, — Гривус ткнул в точку на карте, увеличивая масштаб. — Ваша армия должна удержать его любой ценой. Захватив его в качестве плацдарма, мы сможем угрожать всему Южному сектору Республики, легко добивая до самого Корусанта. Адмирал Пак» йотль… — Рослый скакоанин встал, молча глядя перед собой, — …обеспечит высадку десанта. К утру приготовьте список всего, что вам необходимо — техника, корабли, дроиды, вооружение, — и приступайте к детальной проработке операции. Ошибок быть не должно. Ясно?

— Так точно, сэр! — хором отозвались оба офицера.

— Адмиралы Ренс, Хтор, Аннапапулос, ваши эскадры устроят серию набегов на миры Внешнего кольца, по вашему выбору. Нужно максимально раздёргать силы республиканцев, чтобы они не смогли в критический момент перебросить войска на помощь Зелтросу. Одновременно Пятнадцатая эскадра под моим началом ударит по Мон-Кала. Нельзя давать противнику возможность передохнуть и перегруппироваться. И нельзя, чтобы они догадались об истинной цели операции.

Офицеры молча слушали, уже заранее делая намётки. Несмотря на грозный статус «Центральных миров», ничего невозможного в атаке на Зелтрос не было. Планета-курорт, населённая безобидными гедонистами, не имела не только собственных вооружённых сил, но даже и полноценного планетарного щита. Держалась планета исключительно благодаря ВАР и была довольно удобной целью. Раздёргать силы Республики, заставить их ввести в бой свои скудные резервы — а по докладам разведки, ресурс живой силы у противника крайне мал, — захватить Зелтрос и превратить в неприступную крепость, откуда можно будет наносить удары в любую точку. Нет, это не лёгкая прогулка — враг будет защищать свое подбрюшье изо всех сил, но и ничего невыполнимого тут нет.

— Булавочные наскоки начинаем совершать через две недели, — Гривус, привычно ссутулившись, заложил руки за спину и оглядел собравшихся. — За это время приведите свои войска в порядок, подтяните тылы, обеспечьте запас топлива, боеприпасов и запчастей. Генерал Нам» ел, надеюсь, не стоит напоминать о важности этой операции?

Гривус вперил взгляд своих пронзительных жёлтых глаз с вертикальными зрачками в неймодианца. Тот торопливо закивал, показывая полное понимание ситуации и свою готовность сделать всё для выполнения задачи.

«Слизняк, — презрительно подумал Гривус, разглядывая Нам» ела с откровенно энтомологическим интересом. — Ничтожество, получившее звание и должность благодаря деньгам своего клана».

Гривус ни секунды не обольщался на счёт неймодианца, прекрасно понимая, что боевые задачи будут решать офицеры его штаба и дроиды-тактики. Этому же существу в дурацкой шляпе будет не до войны — есть дела поважнее. Например, набить мошну. А в том, что Нам» ел, едва коснувшись поверхности, тут же развернёт бурную деятельность по реквизиции всего ценного, и сомневаться не приходилось. Зря он, что ли, так рвал задницу, чтобы получить эту задачу? Долбаная политика… Не вмешайся лично Дуку — ситха с два эта лягушачья морда получила бы желаемое. Так и сидел бы в резерве. Но… Граф почему-то решил иначе, видимо, не желая лишний раз унижать Торговую Федерацию. Значит, придётся лично прошерстить штаб этой серой лупоглазины, выбирая наиболее способных офицеров.

Раксус. Тренировочный центр войск КНС

Капитан Костас Рам мрачно разглядывал с командного пункта возившийся в грязи батальон, отрабатывавший «слаженность и взаимодействие», как значилось в расписании занятий. Солдаты, одетые в серо-голубую униформу, в касках и бронежилетах, штурмовали «ротный опорный пункт» врага, суетясь вокруг танков. Выходило довольно неплохо, даже на мандалорский взгляд.

Костас Рам был мандалорцем. Правда, мать его принадлежала к расе кейджи — отец привез её домой с очередной войны. Но это не играло роли — раса воинов никогда не придавала значения чистоте крови. Мэндо — это дух, а оболочка не важна. Но сейчас Костаса меньше всего занимала философия.

— Ваше мнение, капитан? — подал голос командир батальона, подполковник Брор Дитль — человек, ровесник Рама. Дитль был родом с Джабиима, увлекался альпинизмом и, когда началась война, на голом энтузиазме сколотил роту горных стрелков, показавших себя самым лучшим образом. Его успехи настолько впечатлили командование Конфедерации, что из капитанов он прыгнул сразу в подполковники. Многие на его месте от такого карьерного скачка получили бы «головокружение от успехов», как писал кто-то из древних, но Дитль воспринял своё назначение с присущей ему серьёзностью. Получив под командование батальон, он обстоятельно принялся сбивать его в боеспособную единицу, всеми правдами и неправдами выбивая оружие, снаряжение и технику. В результате его трудов тысяча разномастных существ превратились в грозную боевую силу, способную потягаться практически с любым противником. Но самым главным, с учётом специфики их цели, была железная дисциплина, установленная Дитлем. Можно было не сомневаться, что его бойцы будут заняты выполнением приказов, а не проверкой слухов о потрясающей воображение любвеобильности зелтронок и их умении устраивать лучшие в галактике вечеринки.

— Впечатляет, — кивнул Рам.

Шлем он держал на сгибе руки, подставляя лицо ветру. Жёлтые глаза капитана внимательно наблюдали за тем, как сапёрный взвод, заложив заряды, превратил ДОТ с установленным внутри тяжёлым бластером в груду обломков, открывая дорогу танкам. В брешь тут же устремился оснащенный миноискателем ААТ, прикрываемый отделением солдат. На РОПе можно было смело ставить жирный крест.

— Впечатляет, — повторил Рам, поворачиваясь к подполковнику. — Признаюсь, что ожидал худшего, благо, уже был печальный опыт работы с… союзниками.

То, что в роли союзников выступали пираты, он умолчал. КНС часто использовала подобных типов для своих делишек, но и распространяться об этом Костас не желал, считая, что подобное сотрудничество не делает ему чести.

— Лестно слышать это от мандалорца, — улыбнулся в усы Дитль.

Усы у него были роскошные, пшеничного цвета, ухоженные, свисающие до подбородка и, когда Брор задумывался, то имел привычку накручивать ус на палец. «И как его ещё «Рыжий Ус» не прозвали?» — мысленно удивился Рам.

— Надо включить мою роту, — вслух сказал он.

Дитль расплылся в улыбке, живо напомнив Костасу фелинкса, дорвавшегося до халявной сметаны. Казалось, что подполковник замурлычет от удовольствия.

— Сто двадцать мандалорцев, — смакуя каждое слово, произнёс он. — Капитан, с такой силой мне даже танки не нужны.

— А вот мы бы от танков не отказались, — вернул подачу Рам, и оба офицера рассмеялись.

— Этого добра у меня хватает, — Дитль взял сигнальный пистолет, лежавший рядом с планшетом, и пустил красную ракету, давая команду окончить учения. — Слушай, давай на «ты», идёт? А то как-то не могу привыкнуть… — он щелкнул по серебряной подполковничьей «розетке» на своём воротнике. — Брор.

— Костас, — Рам пожал протянутую руку.

— Пошли, обсудим, как лучше твоих ребят приспособить, — Дитль кивнул на штабной модуль. Намётанный глаз мандалорца засёк дроида, несущего характерно позвякивающий свёрток, и Рам улыбнулся одними уголками губ. Новый командир начинал ему нравиться.

Две недели до высадки на Зелтрос. Раксус. Тренировочный центр войск КНС

Рам, пребывая в отличном расположении духа, шёл в штаб батальона, весело мурлыкая себе под нос привязавшуюся песенку про мотылька, закрутившего роман с жучихой. Настроение у капитана было отличное: подготовка к десанту на Зелтрос подходила к концу, вечером должен был прибыть батальон Дитля, отрабатывающий действия в условиях пониженной гравитации где-то в астероидном поясе Внешнего Кольца. Сам Дитль вынужден был вместе со своим зампотылом остаться на Раксусе. Как всегда, в последний момент, обнаружилась нехватка материальной части, и оба офицера вступили в бой с «амбарными хищниками» из снабжения. Мандалорской роте Дитль умудрился выбить танковый взвод из трёх машин ААТ, причём с живыми экипажами, и несколько трофейных репульсорных легких танков «Сабля» в качестве «машин поддержки». Вместе с взводом тяжёлого вооружения это составляло весьма и весьма внушительную силу. Правда, итогом этого стало постоянное времяпровождение на полигоне: мандалорцы срабатывались с танкистами. Но, как говорится, тяжело в учении — легко в бою. Проще говоря, лучше побегать и попотеть на полигоне, чем потом остывать на Зелтросе.

Рам вошёл в расположение батальона Дитля и озадаченно замолчал: повсюду слонялись облачённые в форму существа, похожие на бойцов Дитля так же, как Рам — на приму балета мон-каламари. Единственное, что выдавало в этом сброде солдат регулярной армии — это мундиры КНС. В остальном же сборище выглядело, как собрание отбросов со всех краёв Галактики: люди, суллустиане, забраки, тви» лекки, трандошане, викваи, даже парочка каких-то облезлых зайгеррианцев с бегающими глазками, при виде которых Рам машинально проверил целостность кошелька, — все они бесцельно бродили по территории, собирались в стайки, курили, переругивались, и вообще вели себя так, словно ещё не поняли, куда попали.

Протолкавшись сквозь эту толпу, Рам вошёл в штаб и, узнав у дежурного, на месте ли командир, пошёл в кабинет Брора. Подполковник сидел за столом, держа в руке стакан с ромом. Узрев Костаса, он молча налил вторую стопку и протянул мандалорцу.

— Ого, — удивился тот, машинально принимая подношение. — Ты чего это с утра накачиваешься?

Брор посмотрел на Рама, а потом выдавил:

— Моего батальона больше нет.

— Как? — Костас сел, начиная понимать, что случилось нечто непоправимое.

— Респы, — Брор отвернулся к окну. — Удар штурмовиков. Мои как раз на транспорт грузились… В живых осталось меньше сотни, сейчас их везут сюда… Остальных всех… насмерть.

Костас молча встал и залпом опрокинул рюмку. Ещё потери… Почему-то больше всех Раму было жалко начальника штаба батальона — суллустианина Дху Верера, хохмача и жизнелюба, мастера игры в саббак и знатока множества анекдотов, собранных, казалось, со всех концов Галактики.

— А это что за куча осика? — прервал затянувшееся молчание Костас.

Брор мрачно посмотрел на него, налил ещё по рюмке, молча, без тоста, осушил свою и, стукнув ей по столешнице, изрёк:

— Мой новый батальон.

— ………. мать! — с чувством произнёс Рам. Опрокинув ром в глотку, он поставил свою рюмку рядом с комбатовской и решительно заявил:

— Наливай!

— И мне, если можно, тоже, — раздался от дверей мужской голос.

На пороге стоял молодой человек с капитанскими «шпалами» в левой петлице кителя и эмблемой контрразведки — в правой.

— Капитан Грэм Нэйв, — представился он. — Начальник особого отдела Вашего батальона, подполковник, сэр!

Зелтрос. Столица. Сутки с момента высадки на Зелтросе

Чимбик пасмурно таращился в окно туристического автобуса, одного из выделенных королевской четой для перевозки клонов на праздник. Автобус был зелтронским, а значит, шикарным даже по меркам избалованного Корусанта. Достаточно сказать, что в корме был установлен бар с прохладительными напитками, обслуживаемый похожим на паука расторопным шестируким дроидом, а перед каждым пассажирским местом установлен терминал с подключением к ГолоНету. Рядом с сержантом возбужденно сопел Блайз, вертя по сторонам головой с жадно раскрытыми глазами, и комментировал буквально всё, на что падал его взгляд: от необычной архитектурной финтифлюшки на здании до ножек очередной зелтронки. Последнее клон комментировал гораздо чаще и охотнее, к слову, не скупясь на описания. Чимбик вполуха слушал его жужжание, изредка согласно гукая, чтобы поддержать видимость беседы, и думал о том, как бы сподручнее смыться с мероприятия и просто побродить по городу. Собственно, если бы Блайз не скорчил жалобную морду голодного фелинкса, стафф-сержант вообще остался бы на базе. Но огорчать своего единственного брата из тех, с кем он рос вместе, Чимбик не хотел, поэтому, собрав в кулак все остатки вежливости, потащился на построение, вырядившись в строгую серо-зелёную униформу, уже больше года как заменившую привычную красную. К форме прилагались высокие сапоги, кепи и кожаные перчатки, а вот оружие у солдат отобрали. Во избежание несчастных случаев, как пояснил Тофу, и в этом Чимбик был совершенно с ним согласен. Не хватало ещё, чтобы какой из местных со словами «Ой, а что это за кнопочка?» прострелил себе голову. А то, что зелтронцы на такое способны, клон ни секунды не сомневался.

В городе праздник чувствовался буквально во всём, начиная от веселящихся толп на залитых солнцем улицах и заканчивая импровизированными представлениями, устраиваемыми тут и там как местными жителями, так и гостями столицы. За более чем скромное время, проведённое в пути, клоны успели заметить несколько групп то ли танцоров, то ли акробатов (разобрать точнее они не успели), карнавальное шествие, цирковое представление с дрессированными животными, несколько художников, творящих на глазах у восхищённой публики и, что больше всего запомнилось клонам, представление, устроенное… дроидами. Были ли они запрограммированы на потеху толпе или слишком «озелтронились» — так и осталось загадкой.

По мере приближения к королевскому дворцу толпа становилась всё гуще, а различные представления проводились уже на предварительно смонтированных сценах и помостах. Тут и там стояли лотки с разнообразной снедью и напитками, своим ассортиментом способные удовлетворить вкусы самых взыскательных гурманов из всех уголков галактики.

Реакция клонов была довольно предсказуема: большая часть из них таращилась по сторонам с выражением простодушного восхищения на лицах, и лишь несколько ветеранов, переживших бойню на Мерне, настороженно зыркали на окружающую толпу, инстинктивно сбиваясь в кучку и прикрывая друг другу спины. Вбитые рефлексы превалировали над разумом, заставляя солдат пригибать головы и нервно дёргаться от каждого резкого звука. Не будь аборигены эмпатами — не обошлось бы без эксцессов, но зелтронцы, чуя состояние своих гостей, вели себя максимально корректно. К солдатам приблизилась стайка девушек, несущих в руках сплетённые из ярких цветов гирлянды. Плавными движениями они надели их клонам на шеи и с весёлым смехом брызнули в стороны, словно стайка райских птиц. Глядя на них, Чимбик машинально проверил наличие носовых фильтров и, убедившись, что ни один не выпал, уже спокойнее последовал за братьями.

К удивлению клонов, никакой видимой системы контроля и пропусков у дворца не обнаружилось. Гуляки, казалось, входили и выходили, когда им заблагорассудится, не предъявляя документов и никак иначе не удостоверяя своих личностей. Позже республиканцы узнали, что на планете существует негласное правило — на праздник приглашены все. Кто бы ни устраивал веселье, любой гость мог присоединиться к нему, независимо от расы, пола, возраста или вероисповедания. Этим с удовольствием пользовались как местные жители, так и туристы, успевающие побывать в разных частях города, благодаря чему столицу наполнял нескончаемый круговорот веселья. Но, пожалуй, главной особенностью зелтронских праздников была их заразительность. Аборигены проецировали свои чувства на окружающих, и их настроение со временем передавалось большинству гостей. Клоны, поначалу довольно зажатые, постепенно расслаблялись, их голоса звучали все раскованнее, а кое-кто уже кружился в танце с очаровательной подружкой.

Сержант невольно сравнивал яркий каскад праздничного веселья зелтронцев и то, что когда-то ему позволила почувствовать Лорэй. Серьёзность Эйнджелы, её временами прорывающиеся ненависть, злоба и страх разительно отличались от беспечной жизнерадостности коренных жителей Зелтроса. Чимбик, зная причину этого различия, от души понадеялся, что никому из этих смеющихся счастливых краснокожих не придётся перенести и сотой доли того, что пережили сёстры Лорэй.

Клон ещё раз огляделся, задержав взгляд на искусно выкованном флюгере, изображавшем танцующую пару, и подумал о том, что неплохо было бы жить в таком месте. Уютная квартирка — или дом, как на Набу, — тихое место, добрые соседи. Что ещё нужно для счастья? Только вот… а смог бы он сам тут жить? От воспоминаний не убежишь, и хоть доберись до края галактики — война всегда будет с тобой. Станет будить среди ночи истошным криком раненого брата, или ехидно подмигивать бликом на оконном транспаристиле, невольно напоминая отблеск прицела снайпера. Воем заходящего на посадку спидера заставит броситься на землю в поисках укрытия и вертеть головой по сторонам, ища несуществующего противника… В этом ещё одно сходство его и Лорэй — персональный ад они носят с собой.

А вот Блайз чувствовал себя, как рыба в воде. Едва выпрыгнув из автобуса, он буквально тут же обзавёлся парой, к которой охотно присоединилась ещё одна зелтронка, потом — ещё, и в итоге клон подошёл к бару, окружённый целым букетом девушек, что, похоже, доставляло ему искреннее удовольствие. Стоя с бокалом в руке, Блайз в лицах расписывал какой-то из эпизодов своей жизни, строя зверские рожи, отчаянно жестикулируя и периодически имитируя голоса животных. Его новые подружки весело хохотали и без всякого стеснения льнули к разговорчивому клону, щедро расточая игривые прикосновения и многообещающие взгляды. По всему выходило, что расхожие слухи о потрясающей любвеобильности аборигенов были чистой правдой. Но если до местных сержанту не было особого дела, то на брата он поглядывал с тенью осуждения. Поведение Блайза смущало Чимбика. Он не мог понять, как тот может развлекаться с другими девушками, при этом питая к Ри какие-то чувства. Для самого Чимбика это было совершенно неприемлемо. И сколько бы Блайз не объяснял, что Свитари тоже считает подобное в порядке вещей и даже сама учила его кадрить девушек — сержант так и не смог полностью с этим смириться. Нет, он был рад, что его брат живёт и наслаждается жизнью вовсю, но… Поневоле начинаешь задумываться: а как бы к подобному отнеслась Эйнджела?

Чимбик вспомнил её настороженно-недоверчивый взгляд, которым полукровка, казалось, старалась заглянуть в самую глубину души. Вспомнил, как доверчиво она прижималась к нему под дождём на Зайгеррии, и те смутные образы и сны, что остались в его сознании после госпитального бреда, и жили, казалось, своей жизнью. За год, что прошёл с момента их последней встречи, Чимбик успел тысячи раз прокрутить в памяти каждую минуту, проведённую вместе с Эйнджелой. Он создал её образ из воспоминаний, фактов, догадок, предположений и фантазий. Образ, который в хорошие ночи посещал его во снах, а в плохие… В плохие этот образ стоял перед внутренним взором клона, пока тот писал очередное письмо из тех, что никогда не будут отправлены. Иногда лишь эти письма не давали ему сойти с ума. И эта Эйнджела, его Эйнджи, не забыла бы его. Ни ради мимолётных развлечений, ни ради бездумных гуляк вроде окружавших Чимбика зелтронцев. И пусть Лорэй были родом с этой планеты, у Эйнджелы скорее было больше общего с ним, чем с происходящим вокруг.

Сам Чимбик в окружении праздничной толпы чувствовал себя, словно муха в сметане — хреново и мухе, и сметане на пользу не идёт. Шум толпы, музыка, эмпатические «касания», непривычное обилие внимания и отсутствие брони полностью дезориентировали клона. Окружённый столькими незнакомцами, Чимбик раз за разом мысленно возвращался обратно, на Мерн Восемь. И пусть зелтронцы вели себя совершенно иначе, чем жители объятого войной города, толчея тел напрягала, заставляя каждую клеточку буквально кричать, предупреждая об опасности. Даже присутствие братьев не могло успокоить Чимбика. Сержант изо всех сил старался расслабиться и получить хоть какое-то удовольствие от происходящего, но тщетно. Едва только он начинал привыкать к звукам, как очередной взрыв смеха или особенно раскатистый обертон певца вновь заставляли его пригибаться и рыскать взглядом в поисках укрытия.

Стафф-сержант забился в самый тихий угол, мечтая поскорее сбежать подальше от шума, туда, где сможет отдохнуть по-настоящему. Расслабиться, не опасаясь, что его в любой момент ударят в спину. Увы, несмотря на стратегически верно выбранную позицию, спрятаться от эмпатов таким образом не представлялось возможным. Чувства Чимбика были той самой ложкой дёгтя, что моментально отравляла царившую вокруг атмосферу веселья. А зелтроны не любили, когда кто-то рядом грустил.

— Почему ты такой печальный? — промурлыкала розовокожая девица, без спроса подсевшая к сержанту и немедля заключившая его в тёплые ласковые объятья.

Это было большой ошибкой: Чимбик, и без того взвинченный, перепугался окончательно. Едва рука девушки легла на его шею, как сержанта словно кипятком ошпарили. Не было больше вокруг ни праздника, ни танцоров, а была стылая траншея и упавший сверху дроид сепаратистов, нацеленный лишь на одно — убивать. Со стороны казалось, будто клон взорвался: он одним рывком отбросил от себя девицу, припечатал несчастную к стене и схватил её за горло, намереваясь оторвать голову так, как делал сотни раз до этого. Даже у дроидов-коммандос шея — самое слабое место в конструкции. Мозг клона включился в тот момент, когда шейные позвонки зелтронки вот-вот готовы были захрустеть. Немало его «протрезвлению» поспособствовало то, что потрясение жертвы немедленно ощутил и сам Чимбик, и окружающие. Клон с удивлением обнаружил, что смотрит в широко раскрытые, полные непонимания глаза зелтронки, а вокруг ошарашенно молчат многочисленные гости.

«Я чуть не убил её… — с ужасом понял Чимбик, отпуская девушку и пятясь назад. — Чуть не убил…»

Развернувшись на каблуках, он опрометью кинулся прочь из дворца, бесцеремонно отшвыривая братьев, спешивших к нему сквозь толпу, и тех, кто не успел уступить дорогу. Выскочив на улицу, клон бросился бежать, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от дворца. Остановился он лишь когда центральная часть праздника осталась далеко позади, так, что раздражающий шум едва достигал ушей.

Оглядевшись, Чимбик заметил скамейку, уютно примостившуюся в тени цветущего кустарника, и направился к ней, расстёгивая ставший вдруг душным ворот кителя. Справившись, наконец, с застёжкой, клон рывком, через голову, содрал китель и швырнул тот на скамейку. Туда же упало сползшее с головы кепи, следом полетели перчатки, а сам сержант, усевшись рядом, достал из подсумка деку, включил и принялся судорожно выбивать пальцами нервную дробь, каким-то непостижимым образом складывающуюся не в бессмысленный набор символов, а в очередное письмо…

«Привет, Эйнджи…» — начиналось оно.

Привычка писать Эйнджеле появилась у него ещё на Рилоте. Тогда, выйдя из боя, он ни с того ни с сего принялся набирать письмо, которое некуда было отправлять. С того момента минул год, писем скопилось уже под сотню, но Чимбик не останавливался, хоть и знал, что их никто и никогда не прочтёт. Это было неважно. Душу грела иллюзия общения с той, что занимала его мысли, даря желанную возможность сбежать от реальности.

Но последняя всё же умудрилась вторгнуться в закрытый кокон сержантских мыслей, коварно использовав для этого частичку того мира, что был в нём заключён. До слуха клона донеслось что-то знакомое, и Чимбик, пару раз растерянно моргнув, завертел головой, соображая, что же привлекло его внимание. Спустя несколько секунд он понял — доносившиеся до его слуха обрывки мелодии, одной из многочисленных, что наигрывали, казалось, по всему городу, были ему знакомы. Усовершенствованная каминоанскими клонерами память услужливо воскресила тот вечер, что он провёл с Эйнджелой на лайнере. И сейчас он слышал одну из тех сказочных историй, что эмпатка исполняла для него.

В первое мгновение Чимбик не верил в такое совпадение, но потом до него дошло: где, как не на родном Зелтросе, Эйнджела могла услышать большую часть тех сказок. Эта простая мысль пробила брешь в броне дурного настроения сержанта, пробудив недоверчивое любопытство клона. Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть маленький кусочек жизни Эйнджелы — до того, как та была разрушена.

Клон спрятал деку в подсумок, повертел головой, определяя, откуда исходят заинтересовавшие его звуки, и осторожно двинулся напрямик через небольшую парковую зону, коими изобиловала столица. Его воображение невольно нарисовало светловолосую девчонку лет десяти, вот так же крадущуюся по траве в поисках источника чарующей музыки. Где-то на краю сознания мелькнула безумная мысль, что и он сам мог бы, будучи ребёнком, скрытно пробираться не к позициям условного противника, а к чему-то волшебному и захватывающе-интересному.

Эти странные и неуместные мысли моментально улетучились, стоило Чимбику достигнуть цели своего импровизированного путешествия. Перед ним открылась просторная лужайка, в центре которой раскинулся яркий нарядный навес, под которым расположились дети. В основном это были местные, но среди них попадались малолетние представители инопланетных рас и, очевидно, полукровки. Всё их внимание было захвачено происходящим на самой странной сцене из виденных Чимбиком. В сооружении, ненамного превосходящим пару метров в высоту, на маленькой сцене двигались и говорили… куклы. Не голографические изображения, не маленькие дроиды, а тряпичные куклы, в рисованных лицах повествующие ту самую сказку, что он слышал от Эйнджелы.

Зрелище было настолько необычным и неожиданным, что захватило клона, заставив забыть о последних событиях во дворце, о собственных мрачных мыслях и даже о недоверии к местным. Он просто замер на краю поляны, не решаясь сделать шага вперёд и не желая уходить, лишая себя столь волшебного зрелища. А рядом с ним, восторженно распахнув серые глаза, замер призрачный образ светловолосой девчонки.

Когда Чимбик пришёл в себя, представление закончилось, и кукловоды вместе со своими куклами уже раскланивались перед маленькими зрителями. Клон с удивлением обнаружил, что полностью разделяет исходящий от детишек восторг и, сам того не замечая, хлопает вместе с ними в ладоши. И на этом список незамеченного сержантом не ограничивался. Только теперь он осознал, что помимо детишек на поляне находятся и взрослые зелтроны. Они держались чуть в стороне, но их внимание всецело занимали дети. Ещё до того, как какой-нибудь ребёнок помладше начнёт испуганно вертеть головой или состроит огорчённую гримасу, к нему подходил кто-то из взрослых, среагировавший, как понял клон, на эмоции малыша. Никаких дроидов-нянек, что Чимбику доводилось видеть на Корусанте. Зелтроны предпочитали самостоятельно заниматься своим потомством. Впрочем, дроиды всё же присутствовали: парочка крутилась у своеобразной сцены помогая с техническим обеспечением представлений, а несколько, необычной конструкции, служили транспортом для детишек. И если небольшой дроид за штурвалом детского монорельса Чимбика не удивил, то невиданные доселе дроиды-спидеры, держащие высоту не выше метра, корректирующие ошибки своих малолетних пилотов и активно с ними общающиеся, вызвали некоторое замешательство. На время представления юные пилоты зависали в своих спидерах неподвижно, но после его окончания принялись гоняться друг за другом, напоминая небольшой рой разноцветных насекомых.

Были там и наземные средства передвижения — несколько дроидов, имитирующих животных разных планет (дети могли покататься на механическом нексу, оседлать крайт-дракона и внушительного вида рептилию, прототип которой был клону не знаком), и самых настоящих животных. Были ли они родом с Зелтроса или завезены с других планет, сержант не представлял, но вид лохматой восьмилапой твари, со счастливым видом поедающей фрукты, которыми угощали её детишки, вызвал в клоне малопонятное чувство зависти. Для него и его братьев любая неразумная тварь была потенциальной опасностью или, в лучшем случае, потенциальным же обедом. Единственной «домашней зверюшкой», что довелось им увидеть в детстве, был стрилл одного из сержантов-инструкторов. Мало того, что тварь выглядела и воняла весьма отталкивающе, Вэлон Вэу ещё и имел дурную привычку натравливать своего любимца на провинившихся воспитанников. В такие моменты Чимбик искренне благодарил судьбу за то, что их сержант-инструктор особенной любовью к животным не отличался.

Взрослые розовокожие стояли и у столов с угощениями, помогали детям взобраться в седла живых и механических зверей, отвечали на вопросы ребятни и, что особенно удивило клона, обслуживали небольшой тир, который пользовался у малышни огромной популярностью. Сам же Чимбик с оттенком некоторого превосходства отметил, что даже самому успешному из детей далеко до любого из клонов, находящихся в таком же возрасте (биологическом, разумеется).

От дальнейших размышлений на тему различий в воспитании клонов и зелтронов Чимбика отвлекла одна из местных. Вопреки его резонным опасениям, розовокожая не стала бросать на него двусмысленных взглядов, призывно улыбаться или подходить к нему с намерением как-то «подбодрить и развеселить». Вместо этого она просто улыбнулась ему, как улыбалась подбежавшим к ней детям, молча поманила пальцем и кивнула на один из свободных ковриков-седушек на краю «зрительного зала». Чимбик поначалу решил, что женщина зовёт кого-то из сидящих рядом детей, и лишь спустя несколько секунд понял, что жест адресован именно ему. Зачем? Сержант на всякий случай проверил наличие фильтров в носу, встал и неторопливо подошёл к зелтронке, озадаченно думая, зачем мог ей понадобиться.

Зелтронка, как и большинство взрослых аборигенов, что клон видел тут, чем-то неуловимо отличалась от виденных им во дворце. Та же ярко-розовая кожа, те же красные волосы, та же обязательная на этой планете красота, тот же продуманный наряд, но… Она выглядела… Пожалуй, самым близким определением, пришедшим в голову клону, было «выглядела старше». Несмотря на отсутствие морщин и привычных признаков старения, Чимбик мог поклясться, что эта зелтронка разменяла уже никак не меньше четвёртого десятка, хотя с местными, знаменитыми на всю Галактику центрами красоты, ей могло перевалить и за восемьдесят. Было в её взгляде, в манере держать себя какое-то зрелое спокойствие, уверенность, степенность. Нечто подобное ощущалось и в поведении большей части окружающих взрослых, да и в самом характере праздника, одновременно являвшегося продолжением городского и при этом странно выделенным из него.

— Я могу чем-то помочь, мэм? — осторожно поинтересовался Чимбик, остановившись на почтительном расстоянии от женщины. Сделал он это инстинктивно, чтобы иметь больше возможности среагировать в случае агрессии с её стороны — слишком часты были случаи, когда подошедшие к клонам гражданские вдруг активировали закрепленное на теле взрывное устройство или просто стреляли в упор. В таких случаях оставалось уповать лишь на свою реакцию, на прочность брони да на кривизну рук террориста.

— Уверена, что можешь, — тепло и просто улыбнулась ему зелтронка — и, наверное, впервые за этот вечер Чимбик не почувствовал никакого скрытого подтекста за улыбками местных. Если бы у него был соответствующий жизненный опыт, он назвал бы эту улыбку материнской, но матерей у клонов не было, и сержанту оставалось только отметить неясные ему отличия.

— Но я всего лишь хотела предложить тебе присоединиться к нам и посмотреть остальные представления.

И в этом обращении «на ты» не было ни фамильярности, ни навязывания в друзья, ни снисходительности. К нему обращались, как к своему, но не как к, скажем, товарищу, а как-то совершено иначе — словно сержант был не случайным знакомым, а… одним из близкого окружения этой женщины. И это одновременно успокаивало, и в то же время настораживало Чимбика. Подозрительно оглядевшись, он умостился на краешек коврика и попытался сосредоточиться на очередном представлении, но необычность поведения женщины не давала ему покоя, будоража любопытство клона.

— Зачем Вы это сделали, мэм? — не выдержав, спросил он.

— Что сделала? — всё так же странно улыбаясь, спросила зелтронка.

— Пригласили присесть рядом, мэм, — пояснил Чимбик, гадая о причине такого поведения. Может, спутала с кем из других клонов? Гражданские часто так ошибаются. Но тогда где она могла их встречать — ведь ВАР впервые на Зелтросе?

— Тебе ведь нравится представление, — добродушно пояснила женщина. — Было бы странно не пригласить тебя присоединиться к нам.

В её словах была непоколебимая логика, тем не менее, совершенно чуждая сержанту. Но, похоже, то, что было нормой для другой планеты, было странным для Зелтроса, и наоборот.

— Мне и там было удобно, мэм, — Чимбик начал нервничать. Он не любил то, чего не понимал, — всё непонятное таило опасность, это намертво, на уровне инстинктов было вбито ещё в первые годы обучения на Камино, а опыт войны только усилил это чувство. Вот и сейчас, даже не ощущая угрозы, клон всё равно напрягся, выискивая подвох. Но вот беда — подвоха всё не находилось, и это почему-то напрягало ещё больше. Очарование праздника было безвозвратно утеряно, и почему-то сержанту от этого стало очень обидно. Чимбик хотел уже встать и уйти, но неожиданно подумал — да какого ситха? В кои-то веки у него свободный день, никто не стреляет, никуда не надо идти, бежать, что-то делать. В задницу. Останусь и буду смотреть. Он чуть пошевелился, устраиваясь поудобнее, и демонстративно уставился на сцену.

Начавшийся уже спектакль снова был кукольным, но на этот раз на сцене блистали искусно сделанные марионетки. Куклы выглядели и двигались, как живые, восхищая мастерством кукловодов, едва различимых в тени. Время от времени клон отрывался от созерцания сказки и подозрительно косился на ту зелтронку, но ничего подозрительного так и не узрел. Пару раз к ней тихонько подбегала пара ребятишек — мальчишка лет девяти и девочка несколько помладше (Чимбик так и не научился точно определять возраст детей женского пола) — и что-то возбуждённо шептали ей на ухо, перебивая и мешаясь друг другу, а дождавшись разрешающего кивка, весело бросились куда-то вглубь парка. Зелтронка улыбалась им вслед той самой улыбкой, что так озадачила сержанта. Тот проводил ребятишек задумчивым взглядом и вернулся к представлению.

Эта сказка не особо впечатлила клона своим сюжетом — рассчитана она была на детей, вдобавок имела много ссылок на легенды, о которых Чимбик даже не слышал. Когда началось следующее шоу, сержант вовсю вертел головой, выбирая, к какому из столов с закусками направиться, поэтому позорно проморгал вступление. А вот отблеск бластерного выстрела тут же привлёк его внимание. Мгновенно собравшись в клубок, сержант развернулся к сцене… и сконфуженно расслабился: голографическое шоу бушевало вовсю. Появились крохотные СНДК, несущиеся над деревьями, и не нужно было даже напрягать память, чтобы узнать место: Рилот, точка высадки первых отрядов, захвативших плацдарм для высадки. А потом… Потом была сказка, которая на самом деле была правдой. Про то, как два клона и джедай решили исход битвы, захватив мост и удержав его до прихода подкреплений. Только тут не было страха, грязи, пылевых бурь, жажды и палящего солнца над головой, а были бесстрашие, самоотверженность, дружба и вера в добро. Генерал-джедай Оби-Ван Кеноби и клоны-разведчики Бойл и Вексер — так их звали. Как и в жизни. Только Вексер погиб, месяц назад, на Умбаре, в безымянном лесу, а тут… тут он жил. И обещал вернуться маленькой девочке с смешным именем Нума. Чимбик почувствовал, как что-то мокрое течёт по его щеке, и с удивлением понял, что плачет. Впервые за всю свою жизнь. Детская сказка оказалась дороже, важнее, и — что самое главное — искреннее, чем сотни часов хвалебных речей сенаторов. И то, что чувствовали окружавшие его дети, принесло клону неожиданное чувство умиротворения. И дело было не в признании, которого он никогда не искал, а в том, что в этой войне для сержанта неожиданно открылось нечто новое. Никогда раньше он всерьёз не задумывался о том, каково на самом деле было героям тех немногих сказок и историй, что он успел прочесть. А ведь за простыми строками вроде «несколько дней и ночей длилась битва» стояли всё те же хорошо знакомые сержанту страх, кровь, боль и потери. Только сейчас Чимбик осознал, что, как ни безумно это прозвучит, был героем сказки, которой являлась его жизнь. Всего-то отличий от происходящего на сцене — не нашлось умелого рассказчика, способного опустить неприятные подробности и «навести героический лоск».

Эта причудливая смесь горечи, тоски, боли, радости и умиротворения незаметно вплелась в общие переживания, растворившись в них и добавив им глубины. Зрители завороженно смотрели на сцену, а сзади беззвучно плакал тот, кто всё это видел вживую.

Когда голограмма погасла, к маленьким зрителям, к удивлению сержанта, вышли на традиционный поклон авторы, или исполнители (тут он не мог сказать точно) представления. На этот раз группа была довольно многочисленной — четверо зелтронов, человек и тви» лекк. Чимбик не знал, много ли нужно народа для создания подобного голофильма, но подозревал, что видит далеко не всю команду авторов. Зато среди них он узнал ту самую зелтронку, что совсем недавно предложила ему присоединиться к празднику. Шапочное знакомство, с точки зрения клона, было отправной точкой для удовлетворения любопытства: кто мог рассказать автору сказки эту историю, причём с теми подробностями, которых не мог знать ни один журналист? Например, про Нуму?

Чимбик вытер щеки, надеясь, что его украшенная жутковатой ондеронской татуировкой морда не напугает никого из детворы, и встал на ноги. Вопреки его опасениям, никто из детей и не думал пугаться. Наоборот, несколько из них без особенного интереса оглянулись на возвышавшегося на ними взрослого и вернулись к своим делам, но один из ребят, лет десяти-одиннадцати, внимательней всмотрелся в татуированное лицо и неуверенно спросил:

— Дядь, а вы — клон?

Этот вопрос мгновенно вызвал интерес всей окружающей детворы, и десятки пар глаз тут же с любопытством уставились на Чимбика. Тот замер, настороженно глядя на детей и совершенно не представляя, как нужно себя с ними вести. После секундного замешательства Чимбик решил, что всё же надо придерживаться привычного уставного обращения, а там уже смотреть по обстановке.

— Да, сэр, — неуверенно кивнул он. — Стафф-сержант КС-355085, Третья пехотная бригада, сэр. Я могу быть Вам чем-то полезен?

В следующий миг Чимбик почувствовал себя неосторожным болваном, вставшим аккурат рядом с готовой прорваться плотиной. Поток вопросов, посыпавшихся со всех сторон, был способен смести и более искушённого оратора, а уж не самого общительного клона он совершенно ошеломил. Детям было интересно решительно всё: знает ли он героев этой сказки, какие приключения довелось пережить ему самому, интересно ли быть клоном, летал ли он на настоящем боевом корабле, любит ли он рисовать, почему сидит тут один, покажет ли эти «здоровские доспехи», довелось ли ему пофехтовать джедайским мечом, придёт ли он в гости к Ивару (это совсем рядом, дядь, честно!), любит ли он медовые пироги…

Первую минуту ошалевший от напора Чимбик честно попытался отвечать на все задаваемые вопросы, но, похоже, сделал только хуже: захлестнувший его поток усиливался, грозя перерасти в настоящее цунами. Сержант понял, что совершил ошибку, позволив затянуть себя в разговор, и завертел головой в поисках путей отхода. Тщетно: детвора окружила его со всех сторон, плотнее, чем когда-то бидоны на Рилоте. Помощь пришла с неожиданной стороны — уже знакомая сержанту зелтронка каким-то невообразимым образом прошла сквозь гомонящую ораву и остановилась неподалёку от Чимбика.

— Дети, вам не кажется, что разумнее будет сперва узнать, располагает ли наш гость временем и желает ли отвечать на ваши вопросы, а потом уже задавать их по очереди?

Один лишь факт, что её спокойный голос был услышан практически всеми шалопаями, заслуживал, по мнению сержанта, как минимум, ордена. А то, что дети ещё и послушались, можно было смело приравнивать к чуду.

— Дядь, расскажете нам про клонов? Пожа-а-а-алуйста, — протянула одна из девчонок, скорчив такую жалобно-просящую мордашку, что можно было не сомневаться — сей мимический шедевр был создан и отработан неделями упорных тренировок.

На этот раз Чимбик был осмотрительнее.

— Смотря что Вы хотите узнать, мэм, — вежливо ответил он девочке, бросив на свою спасительницу полный благодарности взгляд. И тут же допустил очередную стратегическую ошибку:

— Не всё можно рассказывать — часть информации секретна, мэм, — пояснил клон. Чимбик не учёл того факта, что то, чего хватало взрослым, чтобы отстать, детвору только подстёгивало на дальнейшие расспросы.

— А мы никому не скажем, — глядя на него чистыми карими глазами, пообещала другая девочка. — Честное слово!

Теперь сержант понял, в чём юмор гулявших по ГолоНету роликов, когда домашний фелинкс, только что важно шествовавший к своей миске, в ужасе выпучивал глаза и смывался, едва услышав детский голос.

— Этого мало, мэм, — сержант с мольбой уставился на женщину, одновременно лихорадочно подыскивая ответ, который не заведёт его в очередную коварную ловушку, подстроенную маленькими диверсантами.

— Нужно пройти проверку и получить соответствующий уровень допуска, — завершил он.

— Я хочу пройти проверку! — тут же заявила девочка, и ей вторили десятки голосов:

— И я!

— И я!

— Я тоже хочу!..

Всё шло к тому, что эта банда маленьких вымогателей прямо сейчас направится на базу ВАР требовать от генерала-джедая провести загадочную проверку и дать им допуск к секретной информации. К счастью, зелтронка снова пришла на помощь Чимбику.

— А вы ничего не забыли? — загадочно спросила она.

Дети начали задумчиво переглядываться, ища подсказки друг у друга. Ответа ни у кого так и не нашлось, и зелтронка продолжила:

— Гость пришёл к нам на праздник, а вы, не спросив, мешаете ему смотреть представление, не предложили ему угощение, да и сами отвернулись от сцены. Вы бы огорчились, если бы готовили развлечение для других, а про вас просто забыли?

На детских лицах отразилась мучительная борьба: с одной стороны, им хотелось и посмотреть представление, и не обидеть тех, кто устроил праздник, а с другой… Ну когда ещё выпадет шанс поговорить с настоящим живым клоном?

— Вы можете пригласить нашего гостя прийти ещё раз, — мягко подсказала им розовокожая, — чтобы пообщаться с вами и ответить на вопросы. И, — она понизила голос до заговорщического шёпота, — я бы завлекала его вкусностями.

Обрадованные найденным решением дети тут же завалили сержанта приглашениями, снедью, оперативно доставленной со столов иногда в тарелках, а иногда прямо в ладошках, и посулами невероятных даров, от редкого инопланетного жука «во-о-от таких размеров» до семислойного торта, который готовила старшая сестра одной из девчонок. Этот напор окончательно вышиб клона из колеи, и он понял, что ещё пара минут этого гвалта — и фронт покажется тихим, мирным и спокойным местечком.

Будто почувствовав его состояние (впрочем, тут же напомнил себе клон, слово «будто» явно лишнее), зелтронка, которую, как выяснилось, звали Таликой, заняла ребятню обсуждением места встречи, и Чимбик получил короткую передышку, с некоторой опаской прислушиваясь к бурному спору.

— Пусть это и не слишком похоже на правду, но вы можете отказаться от приглашения, — весело прищурившись, шепнула сержанту спасительница.

— Нет, мэм, — к своему собственному удивлению, решительно заявил Чимбик. — Не откажусь.

Ещё минуту назад он был готов драпать отсюда со всех ног, лишь бы оказаться подальше от маленьких крикунов, но… почему бы не подарить им немного сказки? Сержант видел, с каким восторгом и вниманием дети следили за приключениями нарисованных клонов на сцене, и решил, что сделает всё для того, чтобы память о Бойле, Вексере и генерале Кеноби жила как можно дольше. Даже если ценой за это будут лопнувшие барабанные перепонки и взорвавшийся от переизбытка заданных вопросов мозг.

— Какая форма одежды? — перешёл он к делу.

— В полной боевой выкладке и на танке, — сообщила ему зелтронка, но то ли серьёзная физиономия Чимбика, то ли понятные только эмпатам скрытые детали заставили её поспешно добавить: — Это была шутка. Вы можете прийти, в чём пожелаете, но дети будут в восторге увидеть вашу знаменитую белую броню.

— Она камуфлированная, мэм, — улыбнулся клон. — Белая — только у тех, кто проходит обучение и не приписан к конкретному линейному подразделению, мэм, и ещё у флотских экипажей. У остальных — знаки подразделений и, как правило, камуфляж по местности, на которой ведутся боевые действия. На Рилоте у нас был песчаный камуфляж: бежевый с коричневым. А у Вексера и Бойла — оранжевая окантовка визоров и полосы на наплечниках. Мэм… — тут Чимбик сообразил, что ей вряд ли интересны все эти подробности, и умолк.

Вопреки его ожиданиям, зелтронка оживилась и заинтересованно подалась вперёд.

— Я перерисую броню. А вы, получается, знакомы с героями этой истории?

— Да, мэм, — кивнул сержант, несколько шокированный таким оборотом событий. — Вы автор? Мэм, разрешите вопрос: откуда… кто рассказал вам всё это?

— Один из авторов, — поправила его Талика. — Я занимаюсь в основном анимацией, а сюжетной частью заведует Оджин.

Проследив взглядом в указанном направлении, клон увидел темноволосого зелтрона, разговаривавшего о чём-то с тви» лекком.

— Его друг с Рилота рассказал эту историю, а мы воплотили её в голофильм.

Чимбик с минуту молча изучал авторов сюжета, а потом медленно кивнул:

— Тогда понятно, мэм. И… генерал Кеноби держал ворота один. У жителей Рилота в лагере оружия не было, а основные силы подошли через две минуты после захвата контрольного поста. Но сказка… — неожиданно для самого себя клон схватил женщину за руку и горячо пожал. — Она замечательная, мэм. Правда.

Взгляд зелтронки на мгновение стал растерянным, она несколько неловко, будто жест не был ей привычным, ответила на рукопожатие.

— Я рада, что вам понравилось. А вы сами? — неожиданно спросила она. — Не хотите рассказать свою историю?

Чимбик задумался. Рассказать свою историю? Перед внутренним взором с бешеной скоростью пронеслась вся его короткая жизнь — Камино, Джеонозис, путешествие с Лорэй, Рилот, вторая атака Джеонозиса, оборона Камино, Умбара, Мерн Восемь… Ужас, боль, ярость, усталость. И — тёплое, светлое пятно, как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи, — доверчиво прижавшаяся к нему во сне Эйнджела.

Клон бросил взгляд на сцену, потом — на веселящуюся детвору, и отрицательно покачал головой.

— Нет, мэм. У меня нет ничего, о чём можно было бы рассказать. Одна рутина, детям это будет неинтересно.

— Сказки — они не только для детей, — мягко возразила зелтронка, но настаивать и приставать с расспросами не стала, заслужив молчаливую благодарность клона.

 

3

— Надеюсь, я ничего лишнего не сказал, — несколькими часами позже Чимбик шёл рядом с Таликой по ночной улице, держа шлем подмышкой и с наслаждением вдыхая напоенный ароматами воздух.

Вечер с детьми, вопреки его опасениям, прошёл на удивление легко. Бешеный восторг детворы вызвала броня, в которой пришёл сержант — первой фазы, «как у Бойла», как восторженно заявил один из сорванцов. Если бы дети знали, какое удивление вызвала у капитана Стилета просьба Чимбика выдать на складе комплект брони старого образца. Стилет долго хмыкал, морщил лоб, а потом отправил сержанта к тыловикам узнать — есть ли у них вообще такая. К вящей радости Чимбика, ему повезло — ушлые тыловики предусмотрительно захватили несколько комплектов на тот случай, если будут перебои со снабжением, и вышедшие из строя шлемы или другие элементы брони будет нечем заменить. Сержант получил один комплект под клятвенное обещание вернуть этим же днём — точнее, ночью, — и убежал в казарму переодеваться. И, как оказалось, старался он не зря — восторг детворы, увидевшей вживую героя из сказки, был лучшей из наград, что клон получал в своей жизни.

А потом был сам вечер с кучей вопросов. Чимбик так и не сказал детям, что Вексер погиб — пусть для них он будет жив. Разведчик только дал данные батальона коммандера Коди и уточнил, что адресовать все послания следует Бойлу — Вексер вечно занят, как старший, и отвечать за него будет его брат. И мысленно хихикнул, представив себе выражение лица Бойла, на которого нежданно хлынет шквал детского восторга. А потом неожиданно для самого себя Чимбик заболтался с Таликой, и как-то само собой получилось, что с праздника они ушли вместе.

— А ты покажешь мне настоящий танк? — Тилос, девятилетний сын Талики, разве что не вис на сержанте, на полную используя свой счастливый шанс. Ещё бы — они с сестрой единственные, кому повезло свести с клоном чуть более тесное знакомство. Дана, его младшая семилетняя сестра, вела себя много тише, но, судя по блеснувшим во взгляде искоркам, она и сама была не прочь посмотреть на настоящий танк.

Вообще сержант не ожидал, что представителям расы пацифистов будет настолько интересно что-то связанное с войной, но, похоже, дети везде были детьми и не имели ничего против игр в войну.

— Не сегодня, — Чимбик подмигнул мальчишке. — Поздно уже, ночью запрещено без нужды в боксы с техникой заходить. Но обещаю — ты ещё на них насмотришься. И на шагающие, и на летающие…

— Звучит несколько пугающе, — Талика улыбнулась, но что-то в её взгляде заставило клона вспомнить слышанную где-то фразу о том, что в каждой шутке есть только доля шутки.

Это порядком изумило сержанта: до сих пор розовокожие — в его понимании, — к войне относились как к интересной игре, страшной, увлекательной, но всё же ненастоящей, а тут — такая внезапная серьёзность.

— Не беспокойтесь, мэм, — поспешил он успокоить женщину. — Даже если бидоны рискнут сюда сунуть нос — мы им быстро объясним всю глубину их заблуждений, — очень, на его взгляд, удачно ввернул Чимбик услышанную у Блайза фразу. Его брат вообще был настоящей кладезью заезженных шуток, дурацких анекдотов и шаблонных фраз, которые черпал из своих детективов, тягу к которым не смогло бы у него отбить даже прямое попадание из турболазера в голову.

— Ма-а-ам, — протянула Дана тем самым тоном, за которым обычно следуют просьбы и мольбы, — а давай купим боевого дроида. Он будет носить за мной рюкзак, все обзавидуются!

— И мне! И мне! — тут же подхватил понравившуюся идею Тилос.

— Тогда вам придётся выбирать, — хитро прищурилась зелтронка, — дроид или наш гость. Вряд ли… — тут Талика запнулась, не сумев воспроизвести длинный номер, которым представился клон, — … ему понравится такая компания. Так ведь?

— Сержант Ка-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Восемь-Пять, — подсказал Чимбик. — Да, мэм, щипцы — не самая хорошая компания. Ну, разве что, перепрограммированные. Да и то… болтают много, и не заставишь их замолчать.

Ребятня огорчённо вздохнула, и мать потрепала своих чад по головам.

— Мы можем заказать дяде Лейто пару маленьких дроидов, точно таких, как вы хотите. Скажем, вот такого размера, — она развела руки, демонстрируя предполагаемый размер дроида, что-то около полуметра. — И рюкзак поднимут, и с программой дроида-садовника будут полезны.

Перед глазами Чимбика отчетливо встала картина: супербоевой дроид Б2, размером с фелинкса, поливающий сорняки шквальным огнём из встроенных пушек. Картина была настолько сюрреалистической, что сержант задумался: а не было ли в пирожных, которыми его щедро закармливали маленькие разбойники, какой-нибудь местной специфической приправы?

Идея мамы так понравилась детям, что они даже на время забыли о Чимбике, пустившись в обсуждения игр, к которым можно будет приспособить новую игрушку. Воспользовавшись моментом, Талика наконец задала мучивший её вопрос.

— Скажите, почему вы не называете своего имени, только номер?

— Это и есть моё имя, мэм. Мой личный номер, — пояснил сержант. — Есть ещё прозвище, которое дал инструктор.

— Хотелось бы услышать, — пожелание прозвучало ненавязчиво, без всякого давления. — Иные прозвища прилипают крепче данных при рождении имён. К примеру, мой теварели при первой нашей встрече назвался Танком, да я и до сих пор чаще зову его именно так, чем по имени.

— Танк… Необычное прозвище для зелтрона, — заметил Чимбик. Слова Талики заставили его задуматься над собственным именем: сержант ранее и не задавался вопросом — а подходит ли ему название крупной хищной кошки с Тирсуса?

— А что означает слово, которое вы употребили, мэм? Теварели? Это социальный статус? — поинтересовался он вслух, воспользовавшись поводом увести тему от своего имени. Сержант и сам не мог объяснить, почему так не любил называть его посторонним, в отличии от того же Блайза. Для самого же Чимбика имя было чем-то своим, сокровенным, тем, что нельзя говорить каждому встречному.

— Что-то вроде того. Если перевести в привычные инопланетникам понятия, то «теварели» означает примерно следующее: «брачный партнёр, с которым мы имеем и воспитываем общее дитя, но живём не под одной крышей».

— Вы в разводе, мэм? — уточнил клон, сбитый с толку весьма витиеватой и неоднозначной для неместного формулировкой семейного положения. — Простите, если мой вопрос затрагивает Вашу личную жизнь, мэм.

Последняя фраза вызвала искренний смех зелтронки.

— На нашей планете сложно задать неприличный вопрос, лар, — отсмеявшись, пояснила Талика. — Со временем ты привыкнешь.

— Лар, мэм? — не понял сержант. — Это обращение? — Он старательно принялся вспоминать всё, что успел прочесть по Зелтросу. Слова «лар» там точно не было, иначе клон бы обязательно его запомнил. Может, какое-то местное, исключительно столичное, обращение? Жаргон или наречие?

— Самым близким по смыслу переводом на всеобщий будет слово «дитя», хоть оно не вполне точно передаёт смысл, — пояснила зелтронка.

Чимбик, очень не любивший панибратство от посторонних ему людей, — и особенно от штатских, — немедленно напрягся, с подозрением глядя на Талику. Её манера поведения и проскальзывающие в голосе тёплые интонации, такие же, с какими зелтронка обращалась к своим детям, одновременно притягивали и в то же время настораживали сержанта, который не мог понять причины подобного к себе отношения и начинал из-за этого нервничать.

— Почему Вы так меня назвали? — настороженно поинтересовался клон. Весь его короткий жизненный опыт говорил о том, что просто так никто ничего не делает, и если сейчас эта женщина проявляет теплоту — не исключено, что потом за это придётся как-то расплачиваться, так что лучше сразу расставить всё по своим местам.

— Наверное, сказывается настроение этого вечера, — рассеянно улыбнулась Талика. — Кроме того, мне ведь нужно как-то тебя называть, а этот длинный номер мне совершенно не по силам. Мне жаль, если это тебя обидело.

— Нет, мэм, все нормально, — поспешил успокоить её сержант, мысленно отвесив себе подзатыльник за очередной приступ дурацкой паранойи. Действительно, что плохого в том, что его назвали «дитём», тем более что собеседница действительно гораздо старше его самого? Ничуть не хуже, чем «сэр», «садж» или по номеру.

— Мне просто интересно узнать ваши обычаи, — тут клон не соврал: ему действительно было любопытно узнать о семейных хитросплетениях зелтронов. В методичке, выданной ещё на борту корабля, этому пункту уделялось всего одно предложение с крайне расплывчатой формулировкой «чрезвычайно сложные», оставлявшей громадный простор для фантазии. К несчастью, Чимбик, в отличии от своего брата, предпочитал факты домыслам, из-за чего Блайз частенько над ним подшучивал, говоря, что «садж, пока не попробует на зуб, не пощупает и не отскребёт кусочек — не поверит, что это реально».

— Теварели означает брачного партнёра, с которым вы живёте порознь, а не бывшего супруга, — продолжила Талика, возвращаясь к первоначальной теме разговора. Изрядно озадаченное выражение лица Чимбика или его смешанные чувства заставили зелтронку объяснить на примере.

— Мой теварели — наёмник, страсть к путешествиям у него в крови. Мы полюбили друг друга, у нас есть чудесный сын, но я живу на Зелтросе, а Танк продолжает летать с исследовательской группой, возвращаясь ко мне при каждой возможности. Страсть к путешествиям у него в крови, а ты же знаешь забраков — ветер в кулаке не удержать. Или он стремится к цели, или… Да нет никаких «или», — она улыбнулась, видимо, вспомнив супруга. — Одним словом — Танк. Сейчас Кез, наш сын, как раз путешествует вместе с отцом.

— Понятно, мэм, — кивнул Чимбик. В его мозгу заработала картотека, заполняя очередную карточку под названием «зелтронские семьи» и ставя её на соответствующую полку. Но тут же возникла целая куча других вопросов, задавать которые клон постеснялся. Например, чьи тогда дети Тилос и Дана? От второго мужа? Или просто усыновленные?

— У Вас большая семья, мэм? — дипломатично зашёл издалека сержант. Как обычно, найдя заинтересовавшую его тему, он не мог остановиться, не изучив её досконально, от и до, не оставляя никаких неясностей.

— Смотря по чьим меркам. По мнению инопланетников — большая, по местным меркам — средняя. Два теварели, теванули, пять искавину, истевину…

В результате многочисленных объяснений и уточнений клон усвоил, что разобраться в хитросплетениях зелтронских родственно-семейных отношений не проще, чем в голокроне джедаев. Выяснилось, что у Талики есть три мужа: упомянутый забрак и два зелтрона. Первый — Видус, живёт с ней и ещё одной брачной партнёршей под одной крышей и ведёт общее хозяйство, второй — Ликард, поселился по соседству с другими своими брачными партнёрами и детьми. Для всех этих странных родственных отношений были свои термины. К примеру, брачный партнёр твоего мужа может называться «искавину» (женского пола) или «искавану» (мужского пола), если вы живёте под одной крышей и ведёте общее хозяйство, но не привлекаете друг друга сексуально (да, слухи про распутство зелтронцев были более чем правдивы). Если же, к примеру, жёны делили друг с другом и постель, то они назывались «истевину». Заинтересовавшийся столь похожим звучанием слов, Чимбик узнал, что большая часть брачно-семейной терминологии зелтронов состоит из набора слогов, каждый из которых несёт в себе определённое значение и, понимая их, можно довольно просто ориентироваться в отношениях просто по звучанию терминов. Так, слог «те» в слове подсказывал, что речь идёт о любовниках, «ли» говорил об общих детях, воспитываемых совместно, «ан» указывал на кровное родство.

Даже для бывших возлюбленных у зелтронов находилось несколько обозначений. Слово «гитечи» сообщает всем сведущим, что ваша любовь была прекрасна, но исчерпала себя, и вы разошлись по жизни, храня друг о друге самые тёплые воспоминания. А вот «гитеха» говорило о том, что всякие чувства пропали, и вы теперь чужие друг для друга.

В конце концов, обилие терминов и чрезвычайно ёмких слов потихоньку подошло к концу, оставив, правда, массу вопросов, задавать которые Чимбик не рискнул, справедливо опасаясь вместо ответа получить ещё больше загадок. Решив, что лучше разобраться во всём постепенно, наблюдая за жизнью зелтронов, клон спросил:

— Мэм, вот вы говорили про семью, брачных партнёров… А у вас — в смысле, зелтронов — бывает любовь к одному конкретному человеку? Такая, чтобы на всю жизнь?

Услышав вопрос, Талика наградила сержанта долгим задумчивым взглядом.

— Такой возлюбленный зовётся «эвин». Я слышала о таких, читала о них, но, говоря откровенно, лично знакома не была. А почему тебя это так интересует?

— Для общего развития, мэм, — туманно пояснил свой интерес сержант. На самом деле ему хотелось знать, как нужно называть Эйнджелу, если всё же судьба сведет их снова.

— Просто в нашей методичке ничего про эту сторону вашей культуры не говорилось, — развёл он руками.

Зелтронка кивнула, принимая это объяснение, но Чимбик мог поклясться, что в её глазах мелькнул весёлый скептицизм, и задумался, какими чувствами мог выдать свой далеко не академический интерес.

— К слову, мы готовим ещё несколько работ, посвящённых текущей войне, — перевела тему беседы Талика. — Не хочешь зайти в гости, взглянуть на мои наброски, подсказать, в каких деталях я была не точна? С меня вкусный ужин и подборка фильмов по нашей истории и культуре, если тебе интересно.

— Да! Да! — тут же оживился поскучневший во время объяснений брачных традиций Тилос. — А я покажу тебе свою колонию муравьёв! Они клёвые!

— А я, — тут же ревниво вклинилась Дана, — испеку вафли. Я умею! — с вызовом добавила она, видимо, решив, что это заявление прозвучало неправдоподобно.

Чимбик задумался. С одной стороны, эта женщина была ему едва знакома, чтобы вот так вот вваливаться к ней домой — даже весьма поверхностных знаний сержанта хватало на то, чтобы знать азы вежливости. Но с другой… её непривычно тёплое к нему отношение, помноженное на природное любопытство Чимбика, подталкивали клона на продолжение знакомства. После минутного размышления он всё же решил принять приглашение, рассудив, что в любой момент сможет просто уйти, если что-то пойдёт не так.

— Муравьи и вафли? — задумчиво протянул сержант. — Не могу от этого отказаться!

Дети весело взвизгнули и, коротко крикнув матери «Мы домой!», побежали вперёд, по всей видимости, приводить в порядок свои сокровища, которыми собирались поражать воображение гостя.

Утром Чимбик покинул гостеприимный дом Талики, переполненный впечатлениями. Её семья, вопреки опасениям клона, приняла его с таким радушием, словно он — как минимум, член королевской фамилии или какая другая важная шишка. Стол был накрыт с такой скоростью, что сержант всерьёз было заподозрил Талику в том, что она изначально планировала затащить его к себе, но тут же сам отмёл эти подозрения как откровенно дурацкие. Правда, за столом клон сидел урывками: дети то и дело таскали его показать свои немудрёные сокровища — обещанную колонию муравьев, «самую настоящую» посуду, конструктор, любимые игрушки, — но, к собственному удивлению, Чимбик понял, что это ему нравится гораздо больше, чем царивший на застолье шум. Нет, зелтронцы были очень деликатны — хоть пара девушек (сержант так толком и не понял, кем они приходятся Талике) и оказывала ему явные знаки внимания, — но всё равно очень, очень шумные. В какой-то момент сержант обнаружил, что сидит в саду на земле, объясняя распахнувшей рты от сосредоточенности детворе порядок следования колонны на марше, используя в качестве наглядного пособия игрушки Тилоса, а рядом стоит и широко улыбается Талика, глядя на него с непонятным выражением в глазах. Смутившийся сержант решил, что это ненавязчивый намёк на его обещание помочь со сказкой и, быстро завершив объяснение, встал на ноги.

С голофильмом они провозились до самого утра, причём Тилос и Дана до упора сидели с ними, так и уснув в креслах, но не покинув своего гостя. Увлёкшийся рисованием Чимбик вовремя глянул на хронометр, а то так бы и досидел до следующего вечера, забыв про то, что пора возвращаться в часть.

И вот теперь он шёл по утренним улицам, надев шлем, чтобы никто из продолжавших веселье горожан не мог видеть его довольной улыбки. Своей тихой радостью клон не хотел делиться ни с кем, кроме своих братьев. Но проходящие мимо него зелтроны всё равно невольно оглядывались, привлечённые его необычным видом и чувствами, и на их лицах появлялись точно такие же улыбки, вызывавшие недоумение их инопланетных спутников.

У КПП маячила знакомая фигура — Блайз, отчаянно жестикулируя руками, словно спятивший регулировщик, что-то рассказывал дежурным. Чимбик мысленно поспорил сам с собой, что его брат хвастает очередным подвигом на амурном фронте и, конечно же, выиграл — едва завидев сержанта, Блайз сначала недоуменно нахмурился, а потом радостно заорал:

— Садж! А ты чего вырядился так?

— На детском празднике выступал, — не стал вдаваться в подробности Чимбик.

— А, понятно… — протянул Блайз и тут же затараторил:

— Слушай, тут та-а-акое было! Короче, угадай, с кем я ночь провёл?

— С королевой, — брякнул Чимбик, только чтобы заткнуть брата и утащить в кубрик, а уж там поделиться событиями этой ночи.

— Откуда знаешь? — Лицо у Блайза вытянулось, напомнив сержанту карикатуру на неймодианца — разве что цветом не зелёное. Чимбик остановился, присмотрелся к брату и понял, что тот не шутит.

— Ты идиот? — спросил он, снимая шлем. — Ох, кретин… Ты хоть понимаешь, что будет, если её муж об этом узнает? Блайз, вот ты…

— Король знает, — беспечно перебил его Блайз. — Мы с ним утром каф пили. Там ещё были хорошенькие представительницы кореллианской делегации.

Чимбика как пыльным мешком по голове шарахнули.

— Как — знает? — глупо моргая, переспросил он.

— Ну так. Ему Леилеа рассказала. Ей со мной понравилось, — довольно зажмурился герой-любовник под одобрительно-завистливый смех зрителей. Сержант понял, что ни черта не понимает. Глядя на его обалделую физию, Блайз принялся с наслаждением расписывать все прелести прошедшей ночи, в красках, со вкусом, так, чтобы слушатели смогли понять и прочувствовать всю мощь и неотразимость рассказчика. Сержант же из его рассказа понял лишь то, что королева утянула его брата в постель, как экзотическую игрушку, а король радостно помахал им вслед ручкой. И почему-то Чимбику стало очень обидно за брата, совершенно не понявшего тот факт, что его использовали, как забавную диковинку. Наоборот — Блайз гордился этим фактом, важно надуваясь и сияя не хуже восходящего Зела, и собравшиеся вокруг солдаты, похоже, всецело разделяли его эмоции. Желание рассказывать этому фанфарону о своем времяпровождении у сержанта пропало напрочь, да и на фоне рассказа Блайза собственные приключения казались откровенно слабыми для того, чтобы заинтересовать кого-либо. Сержант вздохнул, надел шлем и поплёлся в казарму.

— Эй, ты куда? — крикнул ему вслед Блайз. — Я же не дорассказал!

— Посплю час до завтрака, — не оборачиваясь, ответил Чимбик. — И тебе советую, а то будешь к обеду ползать, как сонная муха.

Зелтрос, город Зелар, за три недели до высадки республиканских сил

Для подавляющего большинства туристов любой, даже самый захудалый городишко на Зелтросе выглядел ошеломляюще, а Зелару, пусть и уступающему столице, или туристическому центру под красноречивым названием «Рай» было чем удивить даже опытного путешественника. Охочие до сплетен и пикантных историй журналисты создали настолько популярный образ зелтронов-распутников, что мало кто вспоминал о том, что розовокожие любители удовольствий знали толк не только в любви, но и в еде. Импорт деликатесов приносил планете доход, сопоставимый доходам от туризма и экспорта предметов искусства.

Городские постройки рассыпались по подошве горы Беш без видимого порядка, будто колоссальный ребёнок раскидал их во время увлекательной игры, да так и ушёл, оставив игрушки валяться. Из-под лилово-красных крон деревьев проглядывала то стилизованная под старину черепица, то высокотехнологичное покрытие с солнечными батареями, позволявшими обеспечивать дом энергией. Здесь столкнулись настолько разные эпохи и архитектурные решения, что только зелтронское чувство прекрасного могло превратить подобное хаотичное собрание в эклектичное произведение искусства.

Вокруг Зелара раскинулись обширные сельскохозяйственные угодья, разбавленные россыпью фермерских поселений и небольших семейных предприятий вроде частных виноделен или небольших пансионатов для любителей уединения в тиши. Немного в стороне от города расположилась техническая зона, включавшая в себя перерабатывающие заводы, крупные коммерческие склады и космопорт. Тихий, утопающий в садах пригород незаметно, в традициях зелтронцев, переходил в городские окраины. Сам город старомодно раскинулся вширь, удивляя жителей мегаполисов отсутствием пронзающих облака высоток и тесноты застройки. Лицом города были солидные частные особняки, надменно посматривающие на редких многоэтажных собратьев и, конечно же, многочисленные заведения для гурманов.

— Я уже и забыла, каково это — так вкусно жрать, — Свитари отодвинула от себя очередную опустевшую тарелку, которую проворно подхватил и унёс дроид-официант — редкое для Зелтроса, ориентированного на индивидуальный подход к клиенту, явление. Порции в большинстве местных ресторанов подавали маленькие, что позволяло отведать несколько блюд без риска догнать по габаритам хатта.

Эйнджела рассеянно кивнула, всё ещё поглощённая давно забытыми, а оттого совершенно непривычными ощущениями. Давящий эмоциональный фон Корусанта, с усталостью, суетой, подозрительностью и недовольством жителей, сменился тихой спокойной радостью, то и дело разбавляемой искрами веселья и нотками ненавязчивого влечения.

— Хорошо… — невпопад ответила она чуть позже. — Не понимаю, почему мы раньше не вернулись домой?

Домой… Это прозвучало непривычно и чуждо, как бывает, когда произносишь давно забытое слово, смысла которого уже и не помнишь точно. На Зелтросе в последний раз они бывали ещё с родителями, лет в десять, и воспоминания о нём поблекли и размылись.

— А ситх его знает, — призналась Ри, вставляя кредитный чип в прорезь в столе.

Голографический счёт коротко мигнул, сменил цвет, подтверждая факт оплаты, и предложил ввести сумму чаевых. Свитари бросила взгляд на металлического официанта, фыркнула и изъяла чип под неодобрительным взглядом дроида.

— Скряга, — прокомментировала её действия сестра.

— На кой ляд жестянке деньги? — отмахнулась Свитари, после чего поднялась со своего места и направилась к выходу. Эйнджела ненадолго задержалась, бросив на стол несколько кредиток, и догнала сестру. Та молча покачала головой, не одобряя её действий, но продолжать дискуссию не стала. Она всегда уважала чужое право на причуды и странности.

Летний день незаметно сменялся вечерними сумерками, жара сходила на нет, и улицы нарядной толпой заполняли жители и гости города. Среди последних преобладали три типа: бизнесмены, брюхоморы и молодящиеся дамы, преимущественно гуманоидных рас. Присутствие последних объяснялось популярностью зелтронских центров красоты, занимающихся, как следовало из названия, продлением молодости и исправлением самых разных физических изъянов. Предприимчивые аборигены заодно предлагали самые передовые методики избавления от лишнего веса, так что от клиентуры в городе гурманов отбоя не было.

Привыкшие приковывать взгляды окружающих, Лорэй неожиданно для себя обнаружили, что привлекают не больше внимания, чем прочие гости города. Красоту на Зелтросе ценили, но удивить ею кого-то было очень сложно. Здесь это было нормой настолько привычной, что взгляд невольно останавливался на тех, кто ей не соответствовал. Это, однако, не значило, что местные остались равнодушными к паре одиноких туристок. Любителей развлечений привлекала новизна и возможность испытать нечто неизведанное ранее. Неизведанным в данном случае оказались Лорэй, к которым упругой походкой атлета и широкой улыбкой кинозвезды приближался один из местных.

Глядя на него, любому становилось понятным, почему Зелтрос пользуется такой популярностью у любителей романтических приключений обоих полов. Зелтрон был красив. Любительницы женских романов из тех, где «его сильные руки скользили по её трепещущему телу», с волнением и придыханием могли бы часами описывать прекрасное тело зелтрона, чувственный рот, мужественный подбородок и прочие волнующие детали. Лорэй же всегда смотрели иначе, не расчленяя объект изучения на привлекательные и не слишком фрагменты, а мгновенно воспринимая весь облик целиком. Куда больше тела их интересовали мелкие детали: взгляд, мимика, повадки, движения, голос — все те едва уловимые черты, что позволяли мгновенно создать впечатление, оценить степень опасности или потенциальной выгоды. Внешний облик отпечатывался в их памяти скорее набором каких-то запомнившихся деталей, в результате чего описания авторства Лорэй сводились к фразам вроде «тот носатый мужик с злыми глазами» или «тощий хмырь с улыбкой идиота». Подошедший к ним мужчина удостоился мысленной характеристики «самый обыкновенный зел».

— Желаете посмотреть город, леди? — Подошедший к сёстрам зелтронец поклонился с весёлой учтивостью, и Эйнджела ощутила его искреннюю симпатию, влечение и предвкушение. Эти чувства выгодно отличались от привычной вязкой похоти клиентов. Для зелтронов любовь, пусть и мимолётная, была настолько же потребностью души, как и потребностью тела, и даже к случайным романам они подходили с вдохновением художников, творящих прекрасное.

— Могу предложить услуги проводника, — тем временем продолжил местный. — Наградой мне будут ваши улыбки и время, проведённое в столь чудной компании. Моё имя — Синс Вертэна, но вы можете звать меня «конечно, мой дорогой».

Нахальная речь сопровождалась совершенно обезоруживающей улыбкой, как бы говорившей «ну разве можно сердиться на такого очаровашку?». Свитари весело рассмеялась и бросила вопросительный взгляд на сестру. Эйнджела понимала, что Ри хочется повеселиться — и, видят боги, она этого заслуживает, но сама эмпатка не испытывала никакого желания заводить близкие знакомства и крутить романы.

— Без меня, мой дорогой, — в том же шутливом тоне, но без того же энтузиазма ответила Эйнджела.

Свитари разочарованно вздохнула, отчаявшись вытащить сестру куда-нибудь повеселиться, а вот зелтрон проницательно заглянул в глаза Эйнджелы и очень мягко сказал:

— Соглашайся, красавица, и мы найдём способ утолить твою печаль. Ничто под этими звёздами не стоит твоей грусти.

Губы Эйнджелы растянулись в кривоватой улыбке. Да уж, она успела позабыть, каково это, когда твои чувства — открытая книга для всех и каждого.

— Кое-кто стоит, — уверенно ответила эмпатка и, не дожидаясь ответа, пошла прочь, ощущая задумчивое удивление Синса и неодобрение сестры.

— И сколько ещё ты намерена скорбеть и изображать из себя почтенную вдову? — с раздражением в голосе, скрывавшем беспокойство, поинтересовалась догнавшая её Свитари. — Больше года прошло, пора жить дальше. Ничего не изменишь, он умер. Они оба умерли. Точка.

— Я знаю, — блекло отозвалась Эйнджела.

— И?.. — протянула Ри, желая услышать продолжение этой мысли.

— И у меня всё равно нет настроения, — со вздохом призналась эмпатка. Правота сестры была очевидна и неоспорима, но… Эйнджеле было проще изображать пламенную страсть и искреннюю любовь с клиентом, чем действительно попытаться просто пойти на свидание с весёлым и чутким соплеменником.

— Мне просто кажется, что если я соглашусь, то это будет значить, что я его забыла.

— Не смешивай одно с другим, — поморщилась Ри. — Жить дальше — не значит забыть.

— Понимаю…

— …но не хочу ничего менять, — мрачно закончила за неё сестра.

В отличие от неё, Ри жила дальше и вполне успешно. Наверное, всё дело было в восторге, который она испытывала от их новой работы. С тех самых пор, как Лорэй завербовали в Чёрное Солнце — крупнейший в галактике преступный синдикат — Свитари преобразилась. Она жадно впитывала в себя всё, что давало ей силу. Не Силу с большой буквы, что позволяла джедаям передвигать предметы не касаясь их, а совсем другую силу, с помощью которой можно было управлять своей и чужими жизнями.

Их обучение в Чёрном Солнце крутилось вокруг сбора информации, но Лорэй не упустили возможности перенять и кое-какие «факультативные» навыки. С того самого мига, когда агонизирующий работорговец, некогда бывший их хозяином, испустил дух, близнецы поняли, что им нравится убивать. Власть над чужой жизнью давала иллюзию власти над жизнью собственной, чувство уверенности и защищённости. Вот только Эйнджеле нужен был результат, а Свитари наслаждалась самим процессом, а потому первая отдавала предпочтение изучению ядов, а вторая — более «контактным» методам. Ри получала удовольствие, видя глаза жертвы по ту сторону бластера, ощущая, как вздрагивает тело, получившее неожиданный удар ножом. Иногда эта метаморфоза пугала Эйнджелу, но чаще она разделяла восторг сестры от смены ролей с жертв на охотников. О нет, они никогда не мнили себя матёрыми хищниками, прекрасно осознавая скромные границы собственных возможностей и более чем фрагментарное обучение. Сравнение с падальщиками, выжидающими момент, когда жертва слаба и уязвима, подходило Лорэй куда больше. Но ведь быть живой ондеронской крысой куда лучше, чем мёртвым крайт-драконом, не так ли?

— Ты как хочешь, а я сегодня же надерусь до потери пульса и как следует повеселюсь, — с вызовом заявила Свитари. — Посмотрю, что может предложить местный квартал удовольствий, забурюсь…

Она осеклась, не закончив фразы, и замерла перед ничем не примечательным бельведером, с которого открывался вид на нижнюю часть города. Проследив за её взглядом, Эйнджела нахмурилась, но в следующем мгновении на её лице мелькнуло узнавание.

— Это же… — неуверенно протянула она и замолчала, вопросительно глядя на сестру.

— Ага, — согласилась та с невысказанной догадкой. — А вон в той стороне, — махнула она рукой, — выходит, мы жили.

Смутные детские воспоминания всплывали неохотно, будто намекая, что прошлого не воротить и лучше бы к нему не возвращаться. Но этот бельведер Лорэй помнили — сюда они бегали после заката, чтобы посмотреть на праздничные фейерверки и световые шоу. Если пройти дальше по мощённой плиткой мостовой, забирающей выше по склону, можно выйти на улицу Семи Слов, в конце которой стоял старый трёхэтажный особняк, в котором выросла их мать и, наверное, до сих пор жила какая-то родня.

Не сговариваясь, близнецы медленно зашагали среди смутно знакомых мест, будто когда-то они бывали тут во сне, что почти стёрся из памяти после пробуждения. Лорэй шли, узнавая многие места: вот детская площадка, где крохотный замок соседствовал со столь же скромным космическим кораблём; вот магазин игрушек всё с тем же говорящим котёнком фелинкса на витрине, заманивавшим детвору забавными сказками и поговорками; вот лавка фокусника, тогда казавшаяся малышне таинственным царством самой настоящей магии; вот магазин, в котором им покупали первые музыкальные инструменты; а вот кондитерская, в которую они ходили каждое утро с мамой за свежей выпечкой. Это был их маленький ритуал — каждое утро, рано-рано, отправляться за булочками к завтраку, который мама обязательно готовила сама.

Ещё несколько десятков шагов, и близнецы замерли, недоверчиво разглядывая знакомый особняк в алдераанском стиле. Его стены изменили цвет, кованый забор сменился живой изгородью, но дом остался прежним. Из окон доносилась музыка и взрывы смеха. Дюжина шагов до изгороди, короткое путешествие по вьющейся в саду дорожке, пять ступеней, последняя из которых уютно скрипит под ногами, удар старомодным, позеленевшим от времени бронзовым молотком, и они окажутся в кругу родни. Такое малое и такое непреодолимое расстояние…

На знакомые с детства места Лорэй смотрели сторонними наблюдателями, будто из-за прочной прозрачной плёнки. До чего ни прикоснись — почувствуешь лишь мертвую гладь незримого кокона, отделяющего от мира. Скафандр отчуждения, защищающий душу от чуждой среды, способной нанести непоправимый ущерб при прямом контакте. Сейчас родная планета всеобщего счастья и вечного праздника казалась близнецам чужой. Тут, в нескольких шагах от дома, в котором они родились, Лорэй со всей ясностью осознали, что прибыли на Зелтрос только телами, в то время как их души остались где-то в мрачном и холодном месте, выброшенные хозяйками за ненадобностью.

Знакомая улица была болезненным воспоминанием об утраченном рае, частью которого они уже не способны стать. Разочарование, обида и жалость к себе захлестнули близнецов с такой силой, что окружавшие их зелтроны вздрогнули и заозирались, ища взглядами источник столь неуместных на этой планете чувств. Единственным способом избежать непрошенного участия и расспросов было бегство, и сёстры поспешно, едва не срываясь на бег, покинули злосчастную улицу, но куда бы они ни пошли — их преследовала всё та же реакция эмпатов. Лорэй чувствовали себя траурными кляксами на ярком праздничном полотне. Осколками восхитительного витража, несущими лишь отблеск, жалкую тень, смутное воспоминание о прекрасной сказке. Неполные, ущербные осколки с острыми ранящими краями.

Только на пороге своего старого дома Лорэй впервые почувствовали себя по-настоящему бездомными.

 

4

Зелар. Военная база ВАР, ПВД 3-й пехотной бригады. Спустя двое суток после высадки на Зелтрос

Чимбик проснулся, как и хотел, через час, минута в минуту, без всякого будильника: привычка, выработанная у него ещё на Камино и успешно закреплённая войной, когда приходится использовать каждое мгновение отдыха, стараясь возместить прошлый недосып и попутно урвать в счёт будущего.

Перекатившись на бок, сержант обнаружил, что койка Блайза пуста и, судя по всему, его взбалмошный братец так и не удосужился последовать совету и хоть немного поспать.

«Опять же тупить будет», — с неудовольствием подумал клон, облачаясь в броню. Без её привычной тяжести, уютной и надёжной, как руки друга, он чувствовал себя откровенно неуютно, словно стоя нагишом посреди оживлённой улицы. Защелкнув последний замок, сержант вышел в ясное зелтронское утро, разом угодив из кондиционированной прохлады модуля в тепло занимающегося дня, и ему сразу вспомнилась слышанная на Корусанте шутка про то, что если кто-то не любит тёплый ром и потных женщин, то в отпуск будет ходить зимой. И, как всегда, соли шутки клон не понял — наверное, потому, что ценил любое свободное время, независимо от времени года.

В столовой его ждал сюрприз: в воздухе витали непривычно-аппетитные ароматы, а за стойкой раздачи стояли молодые зелтронки и весело щебетали с пришедшими позавтракать солдатами. Настроение у сержанта стремительно рухнуло вниз и стыдливо заползло под напольное покрытие: в памяти разом воскресли воспоминания с Мерна Восемь. Тогда у них на кухне тоже появились вольнонаёмные из числа местных, а потом только чудесное — иначе не скажешь — вмешательство генерала Тофу, сумевшего распознать диверсанта, спасло солдат от массового отравления.

«Да что со мной такое?» — мрачно изучая девушек, подумал Чимбик. — «Истерю и дёргаюсь, как дефективный неврастеник. Это Зелтрос, кретин, здесь никто не будет тебе стрелять в спину или сыпать яд в харчи. Давай, собери задницу в кулак и садись жрать».

Вздохнув, сержант протолкался к стойке и, игнорируя приветливые улыбки раздатчиц, отобрал у одной из них поварёшку и положил себе сам какое-то местное блюдо из мяса и овощей. Ту же операцию он проделал и над остальными котлами, решив попробовать всего понемногу и в итоге воздвигнув на подносе целый укрепрайон из блюд зелтронской кухни.

Усевшись за самый дальний столик, Чимбик погрузил ложку в непривычное, алого цвета рагу, сунул в рот и почувствовал, как настроение потихоньку исправляется: на вкус еда была такой же, как на вид, то есть весьма и весьма вкусной. Активно заработав челюстями, сержант пришёл к выводу, что если местные и дальше будут так их кормить, то, может, решение допустить их к готовке не так уж и плохо.

К подобному выводу постепенно приходили и остальные его собратья, вот только, судя по оживлённым разговорам и перешёптываниям, дело было не только в первоклассной жратве.

— Говорю тебе, она с тебя глаз не сводит! — убеждал своего товарища один из пехотинцев по прозвищу Скимитар.

— Не трепись, — недоверчиво отмахивался тот, но всё же невольно покосился на объект их обсуждения — молодую зелтронку с выкрашенными в розовый цвет и уложенными на панторанский манер волосами. Та, то ли перехватив взгляд, то ли почувствовав направленное на себя внимание, улыбнулась и подмигнула клону, заставив того смущённо уткнуться носом в тарелку.

— Это потому, брат, — подал голос Чимбик, абсолютно не смущаясь тем, что его слышат зелтронки, — что для неё ты — нечто новое. Экзотика.

Он зачерпнул ещё овощей, проглотил и продолжил:

— Собственно, самое то, если хочешь просто развлечься. Как говорят дворняги — попарить кочерыжку.

— И что? — злым шёпотом набросился на непрошеного советчика Скимитар. — У тебя на горизонте есть перспективы получше?

— А то, — рыкнул в ответ Чимбик. Слова брата про перспективы задели его за живое: сержант вновь вспомнил Эйнджелу. — Что гордость нужно иметь, брат. Понял? Лично я не для того выжил, чтобы меня местные как ходячую игрушку из секс-шопа использовали. Нравится быть мальчиком по вызову? Так вперед, действуй — вон, глянь, как на тебя пырятся, готовы прямо тут трахнуть. А потом, когда ты сдохнешь им же на потеху, под прицелом камер, может, она и вспомнит, что был такой милый парень со смешным именем «Скимитар», — он зло кинул ложку на стол. — А ты, кретин доверчивый, до упора будешь считать, что она тебя любит. Уяснил?

— В тебя что, особую программу морали и нравственности в Типоке записали? — огрызнулся раздражённый проповедью Скимитар. — Дело твоё, но вот я совершенно не против того, чтобы меня использовала какая-нибудь местная красотка. Хоть будет чего вспомнить, когда подыхать буду. Лично я рвану в город, как только получу увольнительную, а ты можешь до посинения сидеть в казарме и изображать оскорблённую невинность.

В этот момент к их столику подошла та самая зелтронка, ставшая невольным началом спора, постепенно перерастающего в грызню, держа в руках вазочку с мороженым.

— Попробуйте, — посоветовала она, без всякого смущения таращась на предмет своей симпатии. Как она умудрялась отличать его от прочих собратьев, оставалось неизвестным. Возможно, секрет крылся в эмпатии.

— Мне кажется, вам это понравится, — сообщила она вкрадчивым голосом, и всем присутствующим показалось, что речь идёт не только о мороженом. Слова сопровождались мимолётным прикосновением, когда девушка поставила десерт перед растерянно молчащим клоном.

Сержант смерил её взглядом, а потом ответил за брата, вновь беря в руку ложку:

— Никто не сомневается, мэм. — Ложка погрузилась в салат.

— Никто не сомневается, — повторил он вслед удаляющейся зелтронке.

Настроение вновь ушло в минуса, и сейчас Чимбик корил себя за свой откровенно идиотский срыв. Да что на него нашло? Откуда взялась эта дурацкая манера взрываться по поводу и без? Чуть не убил девчонку во дворце, вызверился на Блайза, сейчас вновь психанул на ровном месте… И некому было объяснить сержанту, что всё это — итог постоянного колоссального нервного напряжения, которое он и его братья испытывали на протяжении вот уже полутора лет, и от которого давно бы «слетел с катушек» практически любой обычный человек. Клонов же от срывов спасала генетически улучшенная психика, но и она тоже имела свой предел. Предел, к которому Чимбик был уже опасно близок.

— Извини, брат, — глухо сказал он, глядя в стол. — Сам не пойму, что на меня нашло…

— Проехали, — примирительно буркнул Скимитар и ловко стащил вазочку с мороженым у приятеля, зачарованно таращившегося в сторону розоволосой зелтронки и не замечавшего ничего вокруг.

Изменения коснулись не только столовой — по всей территории базы мелькали местные, занятые самыми разными делами: от строительства до возни с республиканской техникой. Глядя на их деловитую суету, Чимбик решил заскочить в ангар и проверить свой AT-RT с бортовым номером D15, благо, время до развода ещё оставалось. Шагоход у него был старый, потрёпанный, помнивший и переживший первую атаку Джеонозиса, и сержант упорно отказывался менять его на машину поновее, постоянно воюя из-за этого с техслужбой, так и норовившей списать старьё.

Войдя в бокс, сержант недовольно покосился на двух зелтронов, разбиравших кожух башенного орудия АТ-ТЕ. Танк был из состава взвода, приданного разведбату, и во время последнего боя на Мерне получил попадание в башню. На корабле экипаж своими силами кое-как отремонтировал повреждения, но это было, по меткому выражению самих танкистов, «плюнем, крякнем и надёжно склеим липкой лентой». Теперь, когда появилась возможность — и, главное, запасные части — экипаж взялся за дело всерьёз. Но зелтроны…

— Что эти тамарашки тут делают? — поинтересовался Чимбик у проходившего мимо механика-водителя танка, носившего звучное и многозначительное имя Вжик. Тот остановился, перекинул на другое плечо катушку конденсатора и ответил:

— Эк ты их ласково… Король технарей нам в помощь прислал… — Вжик шмыгнул носом и утёрся рукавом, оставив на лице широкую полосу смазки, — … толковых. Реально — я им только объяснил, что меняем, и они сами за дело взялись. Вод, я и не знал, что они в орудиях разбираются.

Вжик был одним из тех, чьим сержантом-наставником был мандалорец, и к обилию словечек на мэндо» а Чимбик уже привык, равно как и к привычке Вжика в бою бегло материться на хаттском.

— Смотри, чтобы они тебе от дурного усердия вообще танк в хлам не разобрали, — посоветовал сержант, мрачно созерцая деловитую возню розовокожих. — Что-то мне не нравятся их глаза, горящие нездоровым энтузиазмом…

— Энтузиазмом? — захохотал танкист, вновь перекидывая тяжеленную катушку на другое плечо. — Вод, они правда нам помочь хотят.

— Ну-ну, — скептически откликнулся Чимбик. — Ладно, брат, я свою малышку смотреть.

— Ага, давай, — Вжик хлопнул его по плечу, с кряхтением устроил деталь поудобнее и потянул её к подъёмнику, возле которого нетерпеливо перетаптывался дроид. При виде Вжика дроид разразился серией возмущённых воплей, явно недовольный задержкой в работе.

— Механики, — глядя на них, фыркнул Чимбик. — Надо же…

Он повернулся к боксу, который занимал его шагоход, и с неудовольствием обнаружил рядом с ним дремлющую на откидном стуле фигурку в мешковатом рабочем комбинезоне. Зелтронка мирно посапывала, наклонив голову, из-за чего лица её не было видно, зато предоставлялась возможность полюбоваться на сложную причёску, состоявшую из множества тонких косичек и увенчанную видавшим виды платком, лихо повязанным на манер пиратов из головида. Ещё одной бросающейся в глаза приметой была цветная татуировка неведомого сержанту ящера, обвивавшего, предположительно, всё тело аборигенки. Рисунок был настолько потрясающе правдоподобным, что в первое мгновение Чимбик невольно потянулся к бластеру, автоматически среагировав на потенциальную угрозу.

Всё это сержант разглядывал, стоя перед девушкой и борясь со своей паранойей. Вот кто знает — вдруг уже чего нахимичила, пока его не было? Чимбик кинул быстрый взгляд на Вжика, поднимавшего катушку, и решил, что пока не будет дёргать занятого танкиста.

— Мэм, — клон механически легонько пнул девушку по ноге. Так солдаты будили друг друга — теребя за ногу, ибо в противном случае были все шансы на то, что разбуженный с перепугу отвесит тумака или ещё чего похуже.

— Подъем, мэм. Кубрик в другой стороне.

— Эмпф? — невнятно пробормотала краснокожая, нехотя разлепила глаза и уставилась на Чимбика сонным безмятежным взглядом человека, которого в этой жизни не будило ничего опасней комаров.

— Спать — туда! — пытаясь сдержать раздражение, поведал сержант, сопроводив слова жестом для вящей доходчивости. Указав рукой на комнату отдыха техперсонала, он добавил на случай, если с первого раза зелтронка не поняла, о чём речь:

— Там койка, мэм. Кровать, то есть. А здесь мне мешать не надо.

Зелтронка с вялым любопытством посмотрела в направлении, указанном сержантом, потом широко зевнула и уставилась уже на Чимбика.

— Похоже, ты и есть тот грозный татуированный владелец шагохода, к которому нельзя притрагиваться без твоего разрешения, — с чисто зелтронской прямотой заявила она и оглядела шлем клона, будто ожидала, что татуировка вот-вот просочится с кожи на лицевую пластину.

— Именно, — не стал отпираться тот, раздражённо постукивая подошвой ботинка по полу. — Я — это он и есть. Показал бы Вам морду, мэм, да смотреть не на что — она у нас одна на всех. А теперь обмен любезностями закончен. Идите спать туда, — Чимбик повторил жест, указующий направление, по которому следует идти зелтронке.

— После работы посплю, — сообщила та, после чего неторопливо, с явным удовольствием потянулась, поднялась на ноги и достала тестер. — Так я получила разрешение покопаться в твоей пятнашке? — на всякий случай уточнила девушка.

— Нет, — отрубил Чимбик. — И, мэм, напомните мне пожалуйста — когда мы с Вами на «ты» перейти успели? Я с Вами в одном строю не стоял и галету не делил.

Глядя в непонимающие и растерянные зелёные глаза зелтронки, сержант на мгновение будто увидел себя со стороны: озлобленный комок нервов, бросающийся на окружающих по любому поводу. Краса и гордость Республики, нечего сказать. Работающие неподалёку зелтроны уже начинали коситься на него, а вслед за ними начали оборачиваться и другие клоны.

— Если для тебя это так важно… Для Вас, — поправилась аборигенка, продолжая с озадаченным выражением лица изучать Чимбика, — могу хоть «величеством» называть. Но вы бы сами лучше отдохнули и расслабились.

— А я и не напрягаюсь, мэм. И, если что — достаточно простого «сержант». А теперь — не смею Вас задерживать, — Чимбик, потеряв к ней всякий интерес, направился к полке с инструментами.

— Я успела чем-то вас обидеть? — Настырность зелтронов, похоже, могла поспорить даже с их любвеобильностью.

— Нет, мэм, — раздражённо откликнулся сержант, стягивая перчатки. — Но если не уйдёте — успеете разозлить. Мэм.

Один из зелтронов тем временем спросил что-то у Вжика, совместно с которым демонтировал орудие танка и, выслушав ответ, спрыгнул с борта и подошёл к соплеменнице.

— Пойдём, вэй-ти, — мягко позвал он, обняв ту за плечи. — Поможешь на нашем участке, а тут мы потом сами разберёмся.

Та хотела было возразить, но что-то во взгляде мужчины заставило её передумать, и она, бросив ещё один растерянный взгляд на Чимбика, позволила увлечь себя в другую часть ангара.

Когда зелтроны отошли, к Чимбику в бокс заглянул Вжик.

— Нер вод, что с тобой? — осторожно спросил он. — Ты в порядке?

— Да, — сержант оторвался от боковой панели машины. — Я в полном порядке.

— Врешь, — Вжик сел в то же кресло, в котором сидела настырная зелтронка. Чимбик отложил отвёртку, посмотрел на танкиста и признался:

— Сам не пойму. Психую на ровном месте.

— А ты просто расслабься, — посоветовал Вжик. — Мы на отдыхе, понимаешь? Мерн Восемь — там, а мы — тут. Так что просто отдыхай, вод» ика, — добавил он, вставая и уходя к своему танку.

Сержант посмотрел ему вслед, вскарабкался в седло шагохода и подпёр кулаком подбородок, разбирая себя по винтику. Как бы горько ни было признавать, но Вжик был прав — ещё чуть, и Чимбик банально сорвётся, предпосылок уже полно. Вот и сейчас — ну чего вызверился? Что не так было? Точно — псих. Вздохнув, он отбросил в сторону ненужные мысли и сосредоточился на отладке своей «пятнашки».

Как обычно, привычная работа действовала успокаивающе — буря в душе клона постепенно утихла, и сержант ощущал пришедшие ей на смену усталость и опустошённость. Чимбик установил шагоход в боевом положении, зафиксировал опорами, чтобы исключить возможность того, что «ноги» машины сложатся в тот момент, когда водитель будет копошиться снизу, снял обтекатель и принялся менять вертикальный стабилизатор орудия. За этим занятием он не заметил, как кто-то вошёл в бокс, и узнал о наличии гостя лишь по деликатному покашливанию. Вынырнув из недр «пятнашки», клон увидел знакомую уже зелтронку-теха, замершую на пороге с двумя пластиковыми стаканами в руках и дружелюбной улыбкой на губах.

По боксу распространялся аромат хорошего кафа, приправленный странной смесью чужих чувств, разобраться в которой сержант не смог, но от которой на душе почему-то стало немного теплее.

— Кажется, мы не с того начали знакомство, — негромко произнесла зелтронка, протягивая Чимбику один из стаканов.

Тот какое-то время молча изучал незваную гостью, затем неспешно вытер ветошью измазанные в масле руки и, поколебавшись, подошел ближе.

— Наверное, мэм, — признал он, принимая каф, словно заключая этим нехитрым жестом мир.

Зелар. Военная база ВАР, ПВД 3-й пехотной бригады. Неделя после высадки республиканских сил на Зелтрос

— Лучшее задание в моей жизни, — в который уже раз за прошедшую неделю повторил Тал, и все присутствующие мысленно с ним согласились. Зелтрос был хорош всем, начиная от отсутствия боевых действий и заканчивая отношением местных. Не считая нескольких неприятных инцидентов в первые дни, местные быстро приспособились к отдельно взятым странностям новых гостей, и всякие возможные конфликты сошли на нет.

— А меня Схема отшила, — мрачно признался Блайз, полируя сапог до дымного блеска. Схема — это было прозвище той самой зелтронки-техника, знакомством с которой начался для Чимбика второй день пребывания на Зелтросе. Вообще её звали Илана, но сама девушка предпочитала, чтобы её называли по прозвищу. Несмотря на не слишком удачное начало знакомства, как-то так получилось, что Схема стала постоянным техником Чимбика, бдительно следя за состоянием его «скакуна». Само собой, не обошлось и без эксцессов, правда, уже по другим, сугубо рабочим причинам: то Илана не закрепила домкрат, работая под шагоходом, за что в течение битого часа выслушивала занудные поучения сержанта по соблюдению техники безопасности; то сам сержант, привыкший к дефектам своего шагохода, забыл предупредить зелтронку о том, что после замены сенсоры левого борта включаются с замедлением, из-за чего Схема потратила час, выискивая поломку, пока не явился хозяин и не объяснил причину — в общем, обычная «притирка» одного к другому. У них даже появился своего рода ритуал: пить каф ранним утром перед ангаром, за час до того, как собирались остальные техники. Правда, дальше товарищеских отношений дело не заходило: Илана явно не интересовала клона как женщина, да и сам он, похоже, тоже был не в её вкусе. И тогда, убедившись, что не переходит дорогу брату, в атаку пошёл Блайз, решивший, судя по всему, переспать со всеми женщинами Зелтроса. И вот теперь этот горе-сердцеед стоял и жаловался, что его, бедного, осмелились отшить.

— И почему же тебе так разбили сердце? — не скрывая насмешки, поинтересовался Чимбик. Был вечер, и все свободные от нарядов клоны шли в увольнительную до утра — ещё одно нововведение генерала Тофу, решившего использовать предоставленную возможность дать своим людям долгожданный отдых на всю катушку.

— Сказала, что я не в её вкусе, — Блайз тяжело вздохнул, отложил щетку и придирчиво оглядел себя в зеркале. Оставшись доволен своим внешним видом, он признался:

— Да и не очень-то хотелось… — Окончание фразы потонуло в общем хохоте слушателей. И никто не обратил внимания, как Тал при этих словах покраснел и как-то незаметно, бочком, прошмыгнул к двери.

Тал был башнёром того самого подбитого танка, восстановлением которого клоны как раз занимались совместно с зелтронцами. На Мерне Восемь в башню угодила граната, и Тал лишился левой руки до плеча и левой же ноги ниже колена. Теперь он щеголял блестящими протезами, на которые ещё не нарастили искусственную плоть, и очень этого стеснялся. В городе он был одним из немногих, кто никогда не снимал китель и перчатки.

— В общем, ищу замену! — подвёл итог своим страданиям Блайз и гордой походкой покинул казарму.

— Садж, а ты куда? — поинтересовался Вжик. Куда ходил Чимбик и почему возвращался такой довольный, стало темой для пересудов в батальоне: на все вопросы сержант в лучшем случае отделывался крайне туманными ответами, а зачастую вообще пропускал мимо ушей. Вот и сейчас Чимбик, поправив кепи, молча подмигнул танкисту и выскочил наружу, не дожидаясь, пока тот повторит вопрос.

— Что это с ним? — Вжик вопросительно оглядел остальных разведчиков.

— Да нам-то что? — ответил один из них — капрал по имени Фарадж. — Главное, что он успокаиваться начал. А как и почему — захочет, так сам расскажет. Я всё боялся, что садж с резьбы слетит, и если там, куда его носит, ему хорошо — то плевать, что там и как.

В отличие от Блайза, большинство клонов не особенно распространялись о своём досуге. Для кого-то новые грани жизни были слишком сокровенными, чтобы говорить о них вслух, кто-то стеснялся собственного щенячьего восторга, но большинство просто не умели и не привыкли говорить о подобном. В результате все немногочисленные обсуждения сводились к пересказам забавных и удивительных случаев, а о главном говорили редко, с глазу на глаз.

Тем веременем Чимбик, даже не подозревая, что стал объектом любопытства своих братьев, бодро топал к штабу. Вернее, к генералу-джедаю Ирису Тофу. У сержанта было очень важное — можно сказать, стратегически важное — дело к генералу: выпросить разрешение показать детям Талики самый настоящий танк. Дождавшись, пока Тофу освободится, Чимбик браво вытянулся перед ним во фрунт:

— Генерал, сэр, стафф-сержант Ка-Эс…

— Сила великая, Чимбик, ты словно первый день меня знаешь, — удивился уставному обращению, от которого успел уже отвыкнуть, джедай. В бригаде давно уже отбросили полную форму обращения к старшему по званию в повседневной жизни, оставив лишь для парадов и прочих торжественных церемоний, всё остальное время клоны обращались к нему «генерал», или «сэр». А тут — вот, приплыли.

— Ты что-то хотел? — Тофу ненавязчиво принял курс на столовую, и Чимбик вынужден был пристроиться рядом.

— Да, сэр… — Сержант набрал в грудь побольше воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду, и выпалил:

— Сэр, я хотел попросить Вашего разрешения показать детям танк, сэр! — и замолк, ожидая выволочки за свою наглость.

— Детям? — Тофу споткнулся от неожиданности. Остановившись, он повернулся к клону, пригладил свою белоснежную шевелюру и пристально уставился в глаза собеседнику.

— Каким детям? — осторожно поинтересовался джедай.

— Талики, сэр! — браво отрапортовал сержант.

— Так, стоп, — Тофу поднял ладонь. — Давай начнём с самого начала: кто такая Талика?

Чимбик помялся, смущённо глядя на генерала, а потом рассказал историю своего знакомства с зелтронкой и её многочисленным семейством, начиная от того, как сбежал из дворца и забрёл на детский праздник, и заканчивая своими увольнительными, которые проводил в доме Талики.

— И дети просят показать им танк? — добродушно улыбаясь, уточнил Тофу.

— Да, сэр… — Чимбик покраснел и поспешно добавил: — Нет, сэр, я понимаю, что это военная… — Он замолчал, повинуясь жесту джедая.

— И сколько их будет? — услышал сержант неожиданный вопрос, заставивший его всерьёз задуматься. Зелтроны были не только гостеприимны, но ещё и очень дружны между собой, начиная с раннего детства. В данном случае это означало, что помимо Тилоса и Даны обязательно будут их братья, сестры и многочисленные друзья и товарищи.

— Не знаю, сэр, — виновато вздохнул Чимбик, опуская голову. — Но десятка два, не меньше…

Тофу пару секунд подумал, морща лоб, а потом решительно кивнул:

— Веди всех. Я распоряжусь, чтобы им устроили экскурсию. Когда ждать?

— Часа через два, сэр! — обрадованно вскинулся Чимбик, уже настроившийся на отказ и думавший, как помягче передать это детям. — Разрешите идти?

— Иди… экскурсовод, — Тофу посмотрел едва ли не вприпрыжку бегущему сержанту и покачал головой.

— Ну надо же, — тихо сказал джедай себе под нос. — Кто бы мог подумать…

Тофу был в курсе того, что произошло с Чимбиком во дворце. Кроме него, в городе в тот день произошло ещё несколько схожих случаев, но, по счастью, никто серьёзно не пострадал. Тем не менее, джедай напрягся и хотел сократить увольнительные, но, к его удивлению, за клонов вновь вступился Дариус и упросил Тофу дать ещё время. И это помогло. Тофу видел, как потихоньку оттаивают души его солдат, даже таких озлобленных, как Чимбик, и это искренне радовало джедая. Ирис вообще крайне болезненно относился к самой идее армии клонов и не стеснялся высказывать свое мнение Совету, причём зачастую в довольно резкой форме. А после предательства мастера Понга Крелла, потрясшего всех участников кампании на Умбаре, когда очень многие клоны стали настороженно относиться к джедаям, Ирис только укрепился в своем мнении. Для него самого и его падавана командование бригадой в первую очередь было громадной ответственностью за жизни подчинённых ему людей, и генерал прилагал все усилия для того, чтобы свести потери к минимуму. Но и моральное состояние клонов Тофу также не мог оставить без внимания. Джедаи искренне переживали за каждого из своих солдат, причём настолько, что боль одного из клонов становилась их болью. И теперь Тофу со стыдом вспоминал свою первую встречу с королевской четой — эти розовокожие смогли сделать то, чего не смог весь Орден вместе с Сенатом: подарить клонам немного настоящего счастья.

Чимбик добрался к дому Талики едва ли не бегом, спеша сообщить детворе радостную новость. Собственно, Талика и её дети — вот были истинные друзья сержанта. С зелтронами «своей» возрастной группы клон общался едва-едва: он просто их не понимал. Они были совершенно из разных миров, идущих параллельно и каким-то непостижимым образом случайно соприкоснувшихся. То, чем увлекалась зелтронская молодежь, было клону дико и непонятно, а то, что было ценностью для него — в свою очередь, вызывало вежливые непонимающие улыбки у розовокожих. Зато с Таликой Чимбику было легко — она не задавала лишних вопросов, не лезла с амурными намерениями и — самое главное — относилась к сержанту с непривычной теплотой и ненавязчивой заботой.

Сержант уже знал, что Талика до вечера сидит у себя в кабинете, в пристройке, и колдует над своей новой сказкой. Клон умело обогнул веселящуюся в саду детвору, чтобы не попасться им на глаза раньше времени и не испортить сюрприз, и осторожно стукнул в окно. Зелтронка нехотя оторвалась от огромного, во всю стену, голопроектора и обратила взор к источнику шума. Увидев Чимбика, Талика тепло улыбнулась и поманила его пальцем, приглашая войти.

— Добрый вечер, мэм, — Сержант прошмыгнул в двери, пока его не засекли. — Мэм, Вы можете сейчас собрать детей? Генерал разрешил устроить им экскурсию к технике.

— Не сомневаюсь, они примчатся, даже если болтаются в тот момент где-то на орбите Зелтроса. К слову, твоего появления тоже вполне достаточно, чтобы собрать всю ораву вместе, — Талика посмотрела на сержанта тем особым взглядом, от которого у него почему-то теплело на душе. — Осталось выяснить, почему ты прячешься.

— Хотел сделать сюрприз, — пояснил Чимбик. — Вы же тоже пойдёте, я надеюсь? — Он с надеждой уставился на зелтронку.

— Кто-то же должен спасти вашу базу от разрушения, — с серьёзным лицом ответила зелтронка.

— Чуба! — радостно воскликнул Чимбик и вскинул сжатый кулак.

Вопреки предсказанию Талики, нашествие трех десятков мелких головорезов на военную базу оказалось совершенно неопасным. Чимбик в первый день подметил эту черту: несмотря на то, что зелтронцы, казалось, позволяли своим отпрыскам делать абсолютно всё, что тем придёт в голову, это не мешало детям каким-то совершенно непостижимым образом оставаться управляемыми и разумными. Как так получается — для сержанта было загадкой. Он невольно вспомнил собственное детство, зажатое, закрученное в строгие рамки режима дня, полное ограничений и опасностей, и невольно поразился контрасту с маленькими зелтронцами, для которых их жизнь была сплошным праздником.

Пока обрадованная мелкота восторженно внимала Отчаянному — командиру танкового взвода, — а Чимбик демонстрировал Дане и Тилосу свою ненаглядную «пятнашку», к Талике, удобно устроившейся под навесом с стаканом кафа, подошел Тофу, вежливо поклонился и представился:

— Генерал-джедай Ирис Тофу, к Вашим услугам. Вы — Талика, я прав?

— Талика Варес, — уточнила в ответ на столь официальное знакомство зелтронка, после чего по-свойски похлопала ладонью по свободному месту рядом с собой. — Присаживайтесь, генерал-джедай Ирис Тофу.

— Благодарю, — не стал отказываться от предложения джедай.

Усевшись, он некоторое время молча наблюдал за восторженно верещащей детворой, осаждавшей шагоход под бдительным присмотром Отчаянного, одновременно Силой прощупывая собеседницу. Талика виделась в нитях Силы, как огонёк ночника — тёплый, успокаивающий, какой-то уютный и очень домашний. В ней не было вспышки страсти или бликов любопытства, как в большинстве её соплеменников, и на Чимбика женщина смотрела совершенно не как на любовника. Довольно неожиданное открытие, признался себе джедай.

— Хотел бы поблагодарить Вас, миссис Варес, — наконец сказал Тофу, прерывая молчание.

Бровь зелтронки на мгновение приподнялась, выражая удивление то ли непривычному обращению, то ли странному заявлению джедая.

— За что?

— Сложно сформулировать так, чтобы было понятно гражданскому лицу, уж простите, — Тофу виновато развёл руками. — Так что как смогу — так поясню. Видите ли, вы смогли снять напряжение, которое скопилось в Чимбике.

Какое-то время Талика с интересом изучала лицо джедая, после чего неожиданно весело улыбнулась:

— Так вот как его зовут.

До этого дня сержант так и не удосужился назвать своё имя. Талика не настаивала, уважая его решение, а детям слишком нравилось необычное имя-номер, и вместо того, чтобы осаждать клона вопросами, они выдумали себе собственные номера и уже неделю назывались исключительно ими.

— Вы не знали? — удивился Тофу, а потом хмыкнул:

— Ну да, это же Чимбик. Вообще удивляюсь, что он пошёл с Вами на контакт. Как Вам это удалось? Обычно его и разговорить — уже подвиг, а чтобы вот так… — Джедай кивнул на детей.

— Это всецело их затея, — шутливо отмежевалась от происходящего зелтронка. — Что до вашего вопроса — мне всегда удавалось найти общий язык с детьми, только и всего.

— Детьми, — эхом повторил джедай, вновь ощутив горечь. Талика, сама того не ведая, очень точно охарактеризовала клонов — дети. Рано повзрослевшие и ещё раньше узнавшие цену жизни. Тофу украдкой покосился на зелтронку, гадая — а знает ли она, сколько лет на самом деле Чимбику? Нет, решил он, вряд ли. Скорее, просто её родительский инстинкт подсказал верное решение — то, которое не смог найти он сам, мастер-джедай. Только вот к чему это приведёт? Это и предстояло узнать.

— И как Вам сержант? — начал Тофу, заходя издалека.

Зелтронка не спеша отхлебнула каф, прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то в себе, а затем посмотрела в глаза джедаю и с неожиданной прямотой заявила:

— Говорите то ли как алдераанская сваха, готовящая сватовство, то ли как трандошанский работорговец, прощупывающий рынок. Вы на Зелтросе, тут принято говорить просто и прямо, если речь не идёт о соблазнении или искусстве. Что вас так волнует?

— Чимбик, — честно признался Тофу. — Не знаю, что он значит для Вас, миссис Варес, но Вы для него, как ни странно это звучит, значите очень много. Уже то, что сержант — Чимбик, олицетворение Устава! — пошёл на его нарушение и привёл в расположение посторонних, говорит красноречивее любых слов. И я боюсь, что если его бросят те, кому он доверился — он сломается.

Лёгкие колебания в Силе подсказали джедаю, что его слова зацепили Талику.

— Вы, наверное, много слышали о ветрености моего народа, — легко определила причину тревоги зелтронка, — но кое о чём вы забыли. На Зелтросе не бывает брошенных детей.

— Он не ребёнок, — напомнил Тофу. — И может в любой момент погибнуть. Как и любой из его братьев.

— Как и вообще любое существо во вселенной, — спокойно ответила на это Талика. — И тот факт, что вы видите в этом причину отказаться от любви или считаете, что кто-то перестал быть ребёнком только оттого, что он выше вас ростом и видел слишком много, говорит о том, что вы очень мало знаете о любви. Может, ваш Орден делает ошибку, отказываясь от привязанностей и разлучая детей с их семьями?

Тофу помолчал, а потом тихо произнёс:

— Орден делает слишком много ошибок в последнее время, миссис Варес. И тот, кого Вы считаете брошенным ребёнком, может действительно поверить в то, что он стал частью Вашей семьи.

— Он и стал ею, — Взгляд Талики нашёл Чимбика, возившегося с Даной, и потеплел. — Просто ему нужно время, чтобы понять и принять это.

— Если честно, — признался Тофу, — поначалу я считал, что Чимбик смог себя пересилить, как его брат, и нашёл себе подружку. Но оказалось, что я прав в своём диагнозе: сержант оказался однолюбом.

Его слова заинтересовали Талику, и она даже неосознанно подалась вперёд.

— Я догадалась, что лар сильно увлечён кем-то, когда он спросил, каким словом зелтроны называют единственную любовь на всю жизнь. А вы, получается, знаете, кто лишил его покоя?

— Знаю, — не стал отпираться джедай. — Его избранница — наполовину зелтронка с… сложным прошлым и настоящим, — не стал вдаваться в ненужные сейчас подробности Тофу. — Чимбик познакомился с ней во время одного задания и влюбился. Насколько это чувство было взаимным, он не знает — его и Блайза, брата сержанта, тяжело ранили, а Эйнджелу, ту полузелтронку, Чимбик больше не видел… — И джедай вкратце пересказал собеседнице историю Эйнджелы и Чимбика, честно упомянув и ту роль, которую сыграл в ней Орден.

— Такая вот история, миссис Варес… — сказал он, завершая рассказ.

— Пожалуйста, — рассеянно попросила зелтронка, — называйте меня просто Талика.

Окончание её фразы потонуло в восторженном детском визге: Отчаянный распахнул люк десантного отсека, и мелкота бурным ручьём хлынула в машину. Клон, сняв шлем, нашёл взглядом Тофу и поднял правую руку с раскрытой ладонью, показывая, что полностью контролирует ситуацию. Джедай кивнул в ответ, хоть в том надобности и не было — Ирис отлично знал своих людей, чтобы быть уверенным в их поступках. И если лейтенант запустил детей в святая святых — свою машину, — то, значит, так и надо.

Талика нашла взглядом Чимбика и долгое время молчала, обдумывая услышанное от джедая.

— И как это связано со мной?

— Никак, миссис Варес… Простите, Талика. Вы задали вопрос — я на него ответил. Просто учтите, что Чимбик порой… — Джедай задумался, подбирая подходящее объяснение.

— Может показаться странным с вашей — в смысле, зелтронской — точки зрения, — наконец, сказал Тофу.

— Почти все инопланетники кажутся нам странными, — возразила зелтронка, — как и мы вам, я полагаю. К примеру, я не могу понять, почему вы прямо не признаетесь, что волнуетесь за Чимбика и не доверяете мне?

— Да, мэм, именно так, — вздохнув, признался Тофу. — Я действительно боюсь того, что клон для Вас — очередная диковина, которую вы бросите, как только она Вам надоест. А это, увы, может произойти очень быстро.

В ответ на это Талика лишь покачала головой и снова обратила взгляд на осаждавших клонов малолетних туристов. В кабине на месте механика-водителя в окружении набившейся внутрь ребятни как раз сидел клон и что-то объяснял, показывая на пульт управления. Слушатели старательно внимали, вывалив языки от усердия, и можно было не сомневаться — их родителей ждёт увлекательнейший вечер, посвящённый изучению бронетехники.

— Не волнуйтесь, генерал. Зелтроны склонны менять любовников, а не детей.

 

5

Борт «Карающая десница», корабль класса «Лурехалк», штаб генерала Нам» ела

Нэйв сидел у себя в каюте и изучал личные дела солдат сводного («сбродного», как его охарактеризовал Дитль) батальона, занимаясь совершенно непривычным делом для контрразведчика: капитан выбирал тех солдат, кому можно будет доверить несение комендантской службы на оккупированных территориях. И чем больше он читал, тем больше соглашался с Рамом, рекомендовавшим выкинуть половину сброда за борт, пока дело до беды не дошло. Самым забавным было то, что те полсотни викваев, которые при первом взгляде производили впечатление толпы неуправляемых отморозков, на деле оказались одними из немногих реально дисциплинированных и боеспособных солдат. Бывшие пираты из ватаги небезызвестного Онаки Хондо, они попались при неудачной попытке абордажа одного из кораблей Конфедерации. На беду «джентльменов удачи», транспорт перевозил не спайс, а боевых дроидов, так что абордаж превратился в захват пиратского судна, после чего выжившим предоставили выбор: мундир КНС или вид на расстрельную команду. Выбор викваев был очевиден.

Остальная часть представляла собой сборную солянку. Наибольшие опасения у Грэма вызывали «дружинники» — так они себя называли сами — баронов с окраинных миров. Для этих людей форма и оружие были социальным статусом, дающим право на грабёж, и поделать с этим мировоззрением было ничего нельзя, хоть кол им на голове теши. На занятиях по этике военнослужащих, которые проводились по инициативе Дитля и Рама, эти вояки откровенно зевали, и заставить их хоть что-то запомнить и пересказать можно было только под угрозой штрафов. Или физического наказания — как выяснилось, именно язык силы понятен дружинникам лучше всего. Выжившие солдаты Дитля презрительно называли их «дичь глушёная» и дубасили при каждом удобном случае, вколачивая в деревянные головы дружинников азы цивилизации.

Нэйв, листая дело очередного такого воина, всерьёз задумался над предложением мандалорца создать расстрельную команду для поддержания дисциплины.

— Четыреста дикарей, — вслух резюмировал он, выключая деку и откладывая в сторону. — Дожил: пираты-викваи оказались надежнее, чем личная гвардия дворянчика.

Грэм подошёл к тумбочке, на которой стояла бутылка дефицитного по нынешним временам набуанского вина, налил в стакан и сделал небольшой глоток, отстранённо глядя в переборку.

На фронт он попросился сам. После своего возвращения со станции «Иллюзия», где удалось набрать огромное количество компрометирующих материалов на некоторых видных деятелей сепаратистов, Нэйв понял, что у него в руках информационная бомба, взрыв которой запросто может убить и своего владельца. Давать информацию вверх, по командной цепочке, как того требовали протоколы, капитан не хотел: слишком хорошо он помнил того самоуверенного безымянного штатского в кабинете своего начальника, намекавшего, что в деле замешаны слишком важные люди. А как показывал горький личный опыт — «важные люди» с мелкими сошками не церемонятся. Поэтому Грэм поступил иначе: написал рапорт о переводе из Управления в действующие войска и тихой сапой отправил копии добытого компромата в крупнейшие информационные каналы Конфедерации. Война всё спишет — эту старую истину он уяснил крепко.

От мыслей его отвлёк зуммер дверного интеркома.

— Кого там принесло? — недовольно буркнул капитан, глядя на монитор. За порогом стоял Рам. Нэйв вздохнул и открыл дверь.

— Ну что? — с порога взял банту за рога мандалорец. Дикая спешка и некомплект командного состава заставили Дитля пойти на крайние меры и назначить Рама разом на две должности: командира первой роты, составленной из мандалорцев, и начальником штаба батальона, вместо погибшего Верера. Костас поворчал для вида, но не особенно сильно — он прекрасно понимал создавшееся положение. Масла в огонь подлил генерал Нам» ел — торопясь уложиться в сроки, дабы не злить Гривуса, неймодианец отказался продлить период обучения и слаживания батальона, упирая на невозможность перенесения даты начала операции. Вот и получилось, что на Зелтрос полетело подразделение, больше похожее на банду какого-нибудь полевого командира с Внешнего кольца.

— Дичь глушёную в города пускать нельзя, — мрачно сообщил Нэйв, наливая второй стакан и передавая Костасу. Тот вздохнул, бережно умостил шлем на стол, уселся на койку и хмыкнул:

— Ты прям Корусант открыл, — Отпив вина, мандалорец почесал нос, зачем-то повертел в руках выключенную деку контрразведчика и, положив её обратно, спросил:

— Слизню обосновать сможешь?

«Слизнем» их троица — Дитль, Рам, Нэйв, — с первого же дня окрестила Нам» ела: неймодианец вызывал у них стойкую неприязнь своими трусостью и алчностью, сочетавшимися с невероятным апломбом и уверенностью в собственной непогрешимости. Даже говорил генерал так, словно рядом находился писец, увековечивающий его слова для потомков.

— Смогу, — кивнул Грэм. — Они ненадёжны в виду их полного непонимания текущей политической обстановки и высокой коррумпированности, что представляет высокий риск для успешного выполнения поставленной задачи.

— Эк ты завернул, — крякнул мандалорец. — Сразу видно — специалист!

— А то! — в тон ответил Нэйв, усаживаясь в кресло. — Ты б видел, что мне в отказниках катать приходилось — вот где шедевры бессмысленного словоблудия.

— Отказниках? — не понял Рам.

— Ну, отказ в возбуждении дела, — объяснил Грэм. — К примеру, какой-нибудь снабженец сдуру толкнул налево те же спальные мешки. Ну нахрена они дроидам, верно? Но нет, кругом же враги, и вот начинается канитель на тему «а не бы ли он подкуплен врагами Конфедерации?». Ну какой, нахрен, подкуп, если он сам — ди» кут шебсоголовый с хут'ууне в предках? Вот и приходится изгаляться, чтобы этот кретин уже как обычный вор шёл.

— Я смотрю, ты наш язык учишь, — то ли с одобрением, то ли с лёгким порицанием заметил Костас.

— А, с вами поведешься — и не такого наберешься, — отшутился контрразведчик. — У твоего комвзвода один удивительно богатый словарный запас, грех таким не воспользоваться.

— У Раджа? О, это да… — Мандалорец отпил вина. — Так, значит, на уголовщину обычную переводишь… А я думал, что вашего брата хлебом не корми — дай кому пришить измену, — поддел он собеседника, но тот лишь раздражённо дёрнул плечом:

— Делать больше нечего — хернёй откровенной маяться. Это если кто действительно от безделья уже с крыши едет и даже в фелинксе на помойке видит республиканского шпиона. А мне, ты уж прости за громкие слова, не резон фигнёй страдать. Ибо реального дерьма много и, — тут лицо Грэма закаменело, — далеко не все пашут на Республику.

Рам понял, что затронул больную для Нэйва тему и, выдержав небольшую паузу, дипломатично перевёл беседу в другое русло.

— Так что с нашими ди» кутами делать будем? — возвращаясь к первоначальной теме разговора, спросил он. Нэйв вздохнул, подтянул к себе деку, включил и принялся тасовать файлы.

— Я тут накидал список тех, кого можно допускать к патрулированию в населённых пунктах, — объяснял он по ходу действия. — И тех, кому там лучше не появляться. Да и нам тоже особо среди местных расслабляться не следует.

— Почему? — насторожился Костас.

Не то чтобы он всерьёз воспринимал зелтронцев как противника, но всё же не стоит их и чересчур недооценивать. Дьявол, как известно, кроется в мелочах.

— Приходилось сталкиваться, — ответил Нэйв, вспоминая Лорэй. — Поверь, башку задурить мастера — не успеешь оглянуться, как окажешься без бластера, штанов и репутации.

— Учтём, — серьёзно кивнул мандалорец, делая зарубку в памяти на предмет проведения инструктажа среди своих подчинённых. К мнению контрразведчика Рам прислушивался, ибо Нэйв не производил впечатления кабинетного вояки, держащего оборону из-за сложенного из листов флимси бруствера. Наоборот, у молодого капитана был тот характерный взгляд, который бывает только у людей, прошедших через реальный бой. Ты можешь быть сколь угодно крутым рукопашником, стрелком, получать награды и медали за состязания и учения, но лишь побывав в настоящем сражении, лишь пережив его — только тогда те, кто пережил это ранее, увидят в тебе своего. Это как метка на всю жизнь — сколько бы лет ни прошло, на каком бы расстоянии ты ни оказался, память всегда будет с тобой. И ты будешь переживать все снова и снова…

«Мы как акк-псы, — мысленно усмехнулся Костас. — Различаем друг друга по запаху».

— А что их… командирам… — В устах мандалорца слово «командиры» прозвучало словно ругательство, — …скажешь?

— Поставим перед фактом на инструктаже. А не нравится — их проблемы: это армия, а не банда, из которой они вывалились на наши головы, — отрезал Нэйв. — И трибунал за невыполнение приказа тоже ещё никто не отменял.

— Слизню это может не понравиться, — заметил Рам, одобрительно глядя на собеседника. Решительность и бескомпромиссность Нэйва импонировали Костасу, ценившему волевых людей.

— Тоже его проблема, — последовал ответ. — Если что — отвечу перед начальством. Перед своим. Или лично перед Гривусом. Да хоть перед самим Дуку. Ещё налить?

— Давай, — не стал отказываться Рам. — Отличное вино. Где достал?

— О… — рассмеялся Нэйв. — Целая история. В общем…

Зелтрос, столица. База ВАР. Три недели с момента высадки республиканских сил на Зелтрос

Чимбик вынырнул из-под шагохода, отошёл в сторону и попросил сидящую в седле Схему:

— А ну, попробуй ещё раз лапу поднять.

Его «пятнашка» свернула правую «ногу», попав во время ночных учений в промоину у ручья. Сержант, кубарем вылетевший из седла, чудом не свернул себе шею, прокувыркавшись добрых пять метров, а шагоход доставали с помощью эвакуатора: сервоприводы машины оказались разорваны напрочь. Хромающий Чимбик, наложив бакту на вывихнутое плечо, утром уже с боем вырвался из санчасти и аллюром припустил в ангар — ремонтировать свою драгоценную «пятнашку». Правда, перед началом ремонта клону пришлось выслушать от Схемы краткую и совсем не лестную оценку своих водительских талантов. Что характерно — выслушал сержант всё молча, что уже говорило о степени дружеских отношений между ним и его рыжим механиком.

Немало этому способствовал и роман механика с Талом, удивившим всех недавним отказом от наращивания искусственной кожи на протезы. Объяснять причины странного решения танкист отказался, но стоило Чимбику впервые увидеть его в объятиях Схемы, и всё встало на свои места. Выяснилось, что существуют люди (или только зелтроны? Сержант не был достаточно подкован в этом вопросе, чтобы сказать с уверенностью), которым нравились искусственные части тела. Вот и любовь Схемы к разного рода механизмам распространялась далеко за пределы рабочего бокса и мастерской, объясняя и причину, по которой Блайз оказался «не в её вкусе».

Сам Тал, в компании ещё семерых клонов, спасавшихся от полуденного зноя в прохладе ангара, украдкой бросал долгие взгляды на свою подружку и изредка неодобрительно косился на Чимбика, слишком долго, по его мнению, возившегося с ремонтом «пятнашки». Не выдержав молчаливых страданий Тала, Схема объявила перерыв, спрыгнула с шагохода и уселась рядом с любовником за стол, сваренный из листа обшивки СНДК и деталей рамы мотоспидера. Время было ещё не обеденное, но запланированную работу клоны уже выполнили и теперь с чистой совестью перекусывали местными деликатесами, расположившись на креслах, выдранных из подбитой техники. Тал и Схема восседали в креслах из десантного отсека АТ-ТЕ, превращённых с помощью подушки от сиденья из гражданской машины в короткий диванчик, а Чимбик, ко всеобщему веселью, взгромоздился в ложемент пилота истребителя, поставленный на высокие ножки, и теперь возвышался над столом, словно милитаристская пародия на короля Дариуса, даром только волосы не красные и морда страшнее.

Посуда также представляла собой сборную солянку — от стандартных армейских кружек до притащенных из города посудин, зачастую поражавших своими необычными формами.

— Меня в музей пригласили, — поделился планами на вечер Вжик, накладывая себе в тарелку жареных ребрышек. — Посмотреть на работы какого-то ситха-скульптора. Сказали — я пойму. Схема, а ты их видела?

Взгляды присутствующих скрестились на зелтронке. Даже Чимбик, извернувшись на своем недотроне и наполовину свесившись вниз, прожигал своего механика любопытным взглядом.

— Не-а, — лениво протянула та и кивнула в сторону стоящей в ангаре техники. — Меня с детства другие скульптуры привлекают.

При этом она теснее прижалась к смущённому публичным проявлением чувств Талу и переплела свои пальцы с пальцами клона. Сочетание красной кожи и блестящего металла выглядело необычно и даже завораживающе. И, как обычно, реакция на подобное у остальных солдат, так и не сумевших окончательно привыкнуть к открытому проявлению чувств, была самой разной: Чимбик сделал вид, что ничего не заметил, Солус смущённо покраснел и отвернулся, Скептик, Ребус, Отчаянный и Бес занялись едой, а Вжик, наоборот, даже не подумал отвести от парочки задумчивый взгляд.

— Забудь про музеи, — посоветовал ему Отчаянный. Имя свое он заработал ещё на Камино, в процессе обучения: юный клон поразил наставника отчаянными атаками на симуляторах, в девяти из десяти случаев заканчивавшихся победой курсанта.

— Закачаешь себе голоэкскурсию на деку и посмотришь, когда будет нечем заняться. Лучше отправляйся в квартал удовольствий — оттуда можно неделями не выходить и ни разу не повториться. Чего стоит хотя бы массаж! Я даже не представлял, что это может быть настолько приятно! — Он даже зажмурился от удовольствия, вспоминая необычный опыт. — Да и местные такие приветливые, постоянно приглашают с собой в разные интересные места.

— Кстати, да, — внезапно оживился Ребус, — меня это удивляет. Ладно, король оплачивает нам всю эту веселуху, тут хоть какой-то смысл есть, а остальные? Меня постоянно пытаются куда-то зазвать, едва не липнут ко мне и вообще проявляют нездоровый интерес.

Остальные клоны закивали, соглашаясь с наблюдениями брата.

— Вот скажи, Схема, — продолжил он, глядя на зелтронку, — неужели мы такие забавные зверушки, что всем охота поглазеть на нас поближе? Или это мода такая?

Выслушав это предположение, Схема рассмеялась:

— Вы даже не представляете, каким уникальным сокровищем являетесь для нас, эмпатов.

Удивлённые и непонимающие взгляды клонов скрестились на девушке.

— Для каждого из вас почти всё на нашей планете незнакомо. Вы на каждом шагу открываете для себя много нового, потрясающего и прекрасного. Мы чувствуем всё это и через каждого из вас можем пережить всё это, будто впервые. Даже ярче, чем впервые — ваша обычная жизнь слишком отличается от нашей, и контраст порождает поразительно сильные чувства.

— То есть, всё же забавные зверушки, — уточнил привыкший видеть только плохое Чимбик. Даже пребывание на Зелтросе и общение с Таликой и её семейством не смогли вытравить из сержанта недоверие ко всему миру и постоянное ожидание подлянки.

— Не зверушки, — поправила его успевшая привыкнуть к сержантскому характеру зелтронка. — Потрясающий новый мир, в который хочется окунуться с головой, наполнить его красками, радостью и счастьем.

Её рука при этих словах скользнула вверх по плечу Тала, коснулась шеи и закончила путь, зарывшись в волосах клона. Тот сглотнул и невольно прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. На губах Схемы играла улыбка, а глаза светились обожанием и лаской.

За столом наступила тишина, нарушаемая только сосредоточенным сопением Скептика, обгрызающего ребрышко — клоны осмысливали сказанное. Получалось, что всё же в чём-то Чимбик прав с его вечным цинизмом: их использовали и тут. Но… Разница по сравнению с прошлым была громадная — клоны взамен получали гораздо больше. Во всяком случае, с их точки зрения. А если так, то размен, как минимум, выходил равным.

— Судя по всему, если загремлю в госпиталь, то с Лиарой буду общаться только по комму, — тяжеловесно пошутил Вжик, нарушая тишину.

— Это почему? — удивился Чимбик.

— Ну, а куда с эмпатией в госпиталь лезть? — резонно отозвался Вжик. — Особенно в хирургию или ожоговое.

При этих словах Тал вздрогнул и невольно покрепче прижал к себе Схему. Та ласково чмокнула клона и ответила Вжику:

— Это один из двигателей развития медицины на нашей планете. Мы не любим боли, а потому разрабатываем всё более совершенные обезболивающие и способы восстановления тел. Но вообще эмпатия работает в обе стороны — мы не только ощущаем чужую боль, но и, при должном желании и некоторой тренировке, можем передать приятные эмоции больному. Обычно, чем больше здоровых на одного больного, тем проще унять его боль, потому у нас в чести много посетителей разом.

— Так что будет вокруг тебя хор из подружек твоей дамы сердца, — Скептик, наклонившись, стукнул кулаком в наплечник Вжика и свистнул с его тарелки наиболее аппетитный кусочек.

— Эй! — возмущенно заорал танкист, и под этот вопль добыча Скептика перекочевала к Бесу, который, победно оглядев товарищей по оружию, сунул предмет спора в пасть и смачно зачавкал.

— Гад, — хором резюмировали «обокраденные».

— А неплохо было бы тут поселиться, — прожевав, внезапно признался Бес.

— В ангаре? — едко уточнил Скептик, ловким движением уведя тарелку со сладостями из-под носа брата.

Зверский аппетит клонов, вызванный ускоренным ростом и старением, наконец-то был удовлетворён — благодаря зелтронам теперь они питались обильно и исключительно вкусно. Кое-кто ворчал, что после такого возвращаться к обычной армейской жратве, а то и безвкусным брикетам сухих пайков будет мучительно, но ворчунам тут же предлагали вернуться к привычному рациону, благо, этого добра на складе хватало.

— На Зелтросе, шебсоголовый, — беззлобно огрызнулся Бес.

В последнее время участившиеся было стычки и ссоры между клонами сошли на нет — сказывалось время, проведённое в увольнительных. Способ расслабиться нашёлся для каждого свой, и печать усталости и напряжения на лицах республиканцев сменилась умиротворёнными расслабленными улыбками.

— Тихо, спокойно… — продолжил он. — Не нужно ждать гранаты под… экх! — Локоть Ребуса впился ему под бок. Негласное правило клонов — никаких разговоров о войне при посторонних. Незачем.

— В общем, мне тут нравится, — потирая ушибленный бок, завершил Бес. — Остаться бы…

— Угумф, — согласился с ним Скептик, набив рот орехами. Прожевав, он продолжил уже внятней: — Дом построишь на побережье, загорать будешь… как наш Ребус.

Эти слова вызвали весёлый смех — в одну из увольнительных Ребус умудрился забыть о защитной мази и обгорел под местным солнцем до цвета, придавшего ему немалое сходство с аборигенами. Вот только безвредное для зелтронов излучение Зела грозило неприятными последствиями для пренебрегающих защитными средствами туристов.

— А в чём проблема? — в своей непринуждённой манере поинтересовалась Схема. — Хочешь — оставайся.

Это незамысловатое предложение вызвало сперва взрыв смеха, но поняв, что зелтронка не шутит, клоны мгновенно притихли.

— Кто б ещё разрешил, — наконец подал голос Тал. — А так бы мы с радостью…

— Может, нас тут на ППД оставят? — выразил общую надежду Вжик, но его перебил Скептик.

— А воевать за тебя кто будет? — поинтересовался он. — Вод, вынь голову из шебса! Чем мы год занимались? Правильно — были в каждой шебсе если не затычкой, то уж точно подмывкой. Каждый из нас на счету, а дворняги, если ты не заметил, особо не горят желанием впрягаться за нас. Если бидоны не вывалятся тут — значит, соберём манатки и почапаем в очередную дыру.

Он замолчал и зло вонзил зубы в бутерброд, словно вымещая на нём свою обиду на несправедливость, что стала их постоянным спутником в жизни.

— А пусть дворняги и воюют, — внезапно подал голос молчавший до того Солус. Он всегда держался чуть в стороне от других, отделённый незримой пеленой отчуждения. — Лично меня достало то, что они только треплются о свободе, идеалах и бла-бла-бла, а в итоге мы скачем, как набуанские морские блохи, от планеты к планете, и отстаиваем единство Республики, за которое никто другой сражаться не хочет. Хотел бы я увидеть их рожи, если мы все сядем на задницы и предложим им самим расхлёбывать заваренную кашу.

Остальные клоны ошарашенно посмотрели на брата. Одно дело — тихие мечтания на тему «было бы здорово пожить иначе», а совсем другое — столь откровенное неприятие самой идеи этой войны. Точнее, в глубине души многих посещали подобные мысли, но высказать их вслух, да ещё и в столь безапелляционной форме…

— Это пахнет бунтом, водэ, — враз посерьёзневшим голосом сказал Отчаянный.

— И что? — Солус всем корпусом повернулся к нему. — Что мне сделают? Расстреляют? — Он искренне рассмеялся. — Пусть придумают что пострашнее — меня и так пристрелят. Рано или поздно. А так — хоть будет, за что.

Чимбик молча взирал на брата, прекрасно понимая, что творится у того на душе. Через то же самое они с Блайзом прошли больше года назад, с той лишь разницей, что здесь уже был реальный мир, готовый их принять. Слишком хорошо Чимбик помнил собственные метания, когда любой выбор казался проигрышным, чтобы пожелать подобное братьям. Но роковые слова уже были произнесены, и в глазах всех присутствующих клонов отразилась новая, немыслимая, но оттого не менее привлекательная идея. Идея, о последствиях которой, похоже, сейчас никто не думал.

— Во-первых, это преступление, называется «дезертирство», — начал он, поставив на стол свою тарелку. — Во-вторых — а чем заниматься на гражданке? Это сейчас король нас кормит-поит, а потом? Нахрена ему табун прожорливых нахлебников? Ну, допустим, механики ещё найдут себе работу, — при этих словах глаза Тала подозрительно блеснули, — пилоты — тоже. А остальные? Что делать? Найти себе подружку и сесть ей на шею? Очень хороший поступок, достойный, — фыркнул Чимбик, накладывая себе фруктовый салат. — Да и… Ну, найдёте вы себе тут работу, к примеру, будете день работать, потом — домой, к любимой под тёплый бок. Обалденно, не так ли?

Большая часть клонов подозрительно притихла, чувствуя подвох, и лишь Солус сумрачно кивнул. Схема, почувствовавшая неожиданный и скрытый от глаз накал страстей, удивлённо разглядывала клонов.

— А потом ты берешь тарелку с орешками, ставишь на стол честно заработанную бутылку холодного эля, — продолжил расписывать прелести гражданской жизни Чимбик, заправляя салат сливками из баллончика. — Приятную, запотевшую. Открываешь, делаешь первый глоток, включаешь ГолоНет… и смотришь в новостях, как на очередном куске бантас поодо гибнут твои братья. Те, кто не ушёл, те, кому не повезло так, как тебе. Гибнут под старательно-скорбную речь очередного говнюка, делающего себе имя, карьеру и гонорар. Смотришь и понимаешь, что должен был быть там, рядом. Что именно тебя не хватило, чтобы прикрыть фланг, что твой ствол мог оказаться той каплей, что переломит ход битвы. Не знаю, как ты, Солус, но мне бы не то что орешек — глоток воды бы в глотку не полез… — Чимбик отставил сливки и поднял тарелку, придирчиво оглядывая её содержимое.

— Приятная картина, правда? — осведомился он нейтральным тоном, так, что непонятно было, про что идёт речь — то ли про салат в тарелке сержанта, то ли про обрисованную им картину.

Повисла гнетущая тишина, в которой явственно послышался звон разбившейся хрустальной мечты. Помрачневшие лица братьев вызвали в Чимбике непрошенное чувство вины за собственные жестокие слова, но подобные мысли, как заразу, следует отсекать сразу, до того, как она распространилась.

Лицо зелтронки, прочувствовавшей смятение и отчаяние каждого из клонов, сменило несколько выражений, остановившись, в конце концов, на упрямом.

— Тогда у вас есть только один выход, — заявила она. — Побыстрее закончить эту никому не нужную войну.

Чимбик пожалел, что рядом нет Блайза, чтобы ответить на эту фразу хоть какой-нибудь, пусть даже самой заезженной, шуткой. От размышлений его отвлёк звук, который клоны очень надеялись не услышать на Зелтросе: заунывный вой тревожной сирены.

— Началось, — побелевшими губами шепнул Отчаянный, глядя на оцепеневших братьев.

— Чего расселись? — заорал он, хватая шлем. — По машинам!

Его слова словно разбудили клонов: опрокидывая кресла, они кинулись к своим танкам, кроме Чимбика, ломанувшегося на плац, где уже строился его батальон. Задержался лишь Тал — наклонившись, он ткнулся сухими губами в щеку Схемы и шепнул:

— Спасибо, — и побежал за остальными.

Чимбик, мчась на всех парах на плац, на ходу активировал комлинк и вызвал Талику.

— Ты дома? — выпалил он, едва зелтронка ответила на звонок.

— Нет, — ответила зелтронка, и по её голосу клон понял, что она улыбается. Фоном звучал детский смех и крики, подсказывающие, что Талика с домочадцами выбралась на прогулку. — Ты освободился пораньше, лар?

— Собирай всех. Быстро! — Сержант по своей привычке перешел сразу к делу, не тратя время на бессмысленную, с его точки зрения, болтовню. — У тебя дома подвал есть?

— Да, — голос Талики стал озадаченным. — Там мастерская Видуса.

Один из брачных партнёров Талики был ювелиром и, как многие зелтроны, устроил рабочее место прямо дома.

— А что случилось, лар?

— Война началась, — сообщил горькую весть Чимбик. — Собирай всех, пусть Видус, Симур и… опять забыл, как звать его придурочного приятеля, который мне чихательного порошка подсыпал… Неважно. Пусть перетянут туда матрасы, чтобы все могли там разместиться. Соберите продуктов и воды дня на три. И ни в коем — ни в коем, слышишь? — случае не выпускай никого наружу, смотреть, как в небе огоньки мигают. Понятно?

Было ли это связано с доверием, которое Талика испытывала к нему, или с рассказами её мужа-наёмника, Чимбик не знал, но, к его огромному облегчению, зелтронка не стала спорить и возражать.

— Хорошо. Будь осторожен, зелар.

Прежде чем связь оборвалась, он услышал её спокойный голос, обращённый к кому-то рядом: «Сейчас мы сыграем в новую игру…»

Впервые в жизни Чимбик понял, что ему есть, куда возвращаться. И он твёрдо намеревался это сделать.

Орбита Зелтроса. Борт «Несущий свободу», крейсер класса «Дредноут», флагман сводной эскадры Республики

Генерал-джедай Ия Нулла стояла на мостике, заложив руки за спину и чуть наклонив рогатую голову, наблюдая, как выстраивается её эскадра.

Для обороны Зелтроса Республика не смогла выделить ни одного корабля ВАР, — все силы и резервы уходили на блокирование многочисленных ударов врага, сыпавшиеся на республиканцев, словно из рога изобилия, — поэтому сейчас на орбите сосредоточилась живописная группа из самых разнообразных кораблей, принадлежавших Корпусу Юстиции и различным планетарным правительствам. Так, например, её флагман принадлежал Коррелии, шесть фрегатов — Алдераану, а двенадцать лёгких крейсеров класса «Консульский», предназначенных для защиты крупных кораблей от налётов москитных сил, и четыре модернизированных дредноута — раритеты, помнившие ещё ситско-республиканские войны, — Корпусу Юстиции. Ни один из кораблей не имел истребителей, поэтому полагаться приходилось только на перекинутую на Зелтрос 35-ю авиагруппу в составе десяти эскадрилий общим числом в 180 машин. Огромным минусом было то, что базировалась вся эта мощь на поверхности, а значит, для выхода на орбиту требовалось время. Бесценное время, за которое противник может успеть нанести сокрушительный удар.

Нулла вздохнула, оглядывая построение. Корабли выстроились полумесяцем, вогнутой частью к планете, «рогами» — в космос. Флагман стоял по центру, прикрытый двумя «Консульскими», далее расположились по два дредноута и на флангах — алдераанские фрегаты. Каждый корабль прикрывал легкий крейсер, превращенный в корабль ПВО, но джедайка считала, что этого недостаточно для полноценной защиты от истребителей и торпедоносцев противника. Особенно учитывая массовость этих аппаратов у сепаратистов. Неудовлетворительной, с её точки зрения, была также слаженность группы — экипажи, сдёрнутые с мест своей обычной дислокации, просто не успели в должной мере привыкнуть взаимодействовать друг с другом, да и общая их выучка оставляла желать лучшего. Ия, привыкшая к вымуштрованным, прекрасно обученным клонам, не могла не отметить тот факт, что добровольцы, составляющие экипажи кораблей, очень сильно уступали искусственно выращенным солдатам по всем параметрам: от профессиональной подготовки до моральной стойкости. В эскадре уже в первый день после её формирования были отмечены случаи нарушения дисциплины, да и матросы особо не скрывали своего желания побывать на знаменитой планете-курорте, раз уж предоставилась такая возможность. А в то, что КНС осмелится нанести удар по одной из центральных планет Республики, они верили слабо.

Ия поначалу пыталась выбить хотя бы один «Венатор», но в ответ получила жёсткий отказ: уход даже одного авианесущего крейсера в данный момент мог стать фатальным для какой-либо из эскадр, сдерживавших натиск сепаратистов. Нулле пришлось довольствоваться тем, что есть.

Но джедай не собиралась сидеть сложа руки: едва прибыв на место, забрачка немедленно принялась сбивать эскадру в более-менее боеспособное соединение, буквально замучивая подчинённых бесконечными маневрами, учебными тревогами и учениями. Экипажи едва ли не круглосуточно отрабатывали перестроения, движение в составе эскадры, отражение атак со всех ракурсов и направлений, борьбу за живучесть, помощь терпящим бедствие, борьбу с десантом на планету и абордажными группами — так, что к концу второй недели мечты о горячих зелтронках выветрились даже из самых любвеобильных голов, — сил едва хватало, чтобы доползать до коек и проваливаться в сон. Зато эскадра из беспорядочного набора разнотипных судов превратилась в сносное боевое подразделение, хотя до идеала было ещё далеко. И Ия не собиралась останавливаться на достигнутом.

— «Звёздная пыль» вылез слишком далеко, коммандер, — заметила она, показывая командиру «Несущего свободу» — невысокому, жилистому мужчине среднего возраста, по имени Дональд Янг, — на крайний левофланговый фрегат. Тот кивнул и повернулся к связистам.

— Передайте на «Звёздную пыль», чтобы сдали чуть назад, — приказал он. Нулла кинула быстрый взгляд на хронометр и удовлетворённо кивнула.

— Неплохой результат, — нейтральным тоном заметила она.

— Да, мэм, — так же бесстрастно откликнулся Янг, глядя, как фрегат сдаёт назад, выходя на позицию.

— Но пробуем ещё раз, — непреклонно заявила джедайка. — Всегда можно сделать лучше.

— Да, мэм, — Янг вновь повернулся к связисту. С забрачкой он был полностью согласен — чем больше времени они потратят на учёбу, тем меньше придётся расплачиваться за свою недальновидность в бою. Конечно, может, то большинство офицеров и матросов, которые считают, что сепы не рискнут сюда соваться, и право, но лично сам Янг не хотел ничего пускать на самотёк.

От размышлений Дональда отвлёк оператор поста ДРЛО.

— Сэр! — окликнул он командира, старательно сдерживая возбуждение в голосе. — Отметка три… пять… девять! Девять целей, сэр, вышли из гиперпространства и идут к нам! Пять фрегатов класса «Щедрый» и четыре крейсера класса «Бунтарь»!

— Боевая тревога! — скомандовала Нулла. — Сообщите на Зелтрос, что враг атакует. Всей эскадре — сохранять прежнее построение, разворачиваемся к противнику!

Сражение за Зелтрос началось.

Первая волна состояла из относительно лёгких кораблей, задачей которых было завязать бой и сковать действия республиканцев. Построившись клином, с «Бунтарями» на острие, сепаратисты ринулись в атаку, одновременно выпустив рой истребителей и бомбардировщиков.

— Что-то они слишком нагло пошли, — ровным тоном заметил Янг. На лице коммандера не дрогнул ни один мускул, словно он не стоял на мостике боевого корабля, который через считанные секунды окажется в самой гуще битвы, а сидел в ресторане с винной картой в руках, обсуждая с официантом букет вина урожая двадцатилетней давности, но Нулла почувствовала, как натянулись нити Силы, выдавая внутреннее напряжение офицера.

— Прикажете вызвать истребители? — Дональд покосился на джедайку. Ия задумчиво нахмурила лоб, но размышления её прервал крик с поста ДРЛО.

— Множественный контакт! — кричал оператор. — Пять… Восемь… О боги… — Голос парня сел. Сглотнув, он повернул к командиру посеревшее лицо, покрытое мелкими капельками пота, и просипел:

— Сорок вымпелов, сэр, и они продолжают прибывать.

Ия обернулась к главному голопроектору, куда помощник оператора вывел данные, и поняла, что, скорее всего, уже не увидит Храм — в систему вывалилась вражеская армада. Намётанный за полтора года войны глаз безошибочно определил хищно вытянутые тени «Бунтарей», торы кораблей Торговой Федерации и похожий на колёсную пару громадный корабль снабжения. Между колоссами хищной мошкарой роились истребители и торпедоносцы, а за выстраивающимися в боевой порядок крейсерами и фрегатами виднелись разлапистые силуэты десантных кораблей. И их было много, очень много… «Значит, всё же они нашли силы для вторжения. Молодцы…» — горько подумала джедайка и, стараясь сдержать дрожь в голосе, распорядилась:

— Отставить истребители. Передайте на Зелтрос: истребителям приготовиться отражать высадку десанта. К нам на помощь идти запрещаю — все силы крыла направить на уничтожение десантных кораблей противника и прикрытие наземных войск.

Она услышала, как сзади кто-то сдавленно охнул, а из ямы, занимаемой связистом, донеслась тихая молитва. «Помолись за всех нас, — подумала забрачка. — Может, твои боги будут настолько милостивы, что помогут и нам…»

— А теперь напинаем бидонам! — прорычал Янг, грозно насупив брови.

Первой жертвой стал «Звёздная пыль» — «Гиены», не обращая внимания на потери, которые они несли от огня фрегата и прикрывавшего его «Консульского», буквально растерзали несчастный корабль. Глядя на его изуродованный корпус, фонтанирующий паром из множества пробоин, Нулла старалась не думать о том, что где-то там, в его отсеках, ещё могли остаться люди, закупорившиеся за переборками и с надеждой ждущие помощи. Помощи, которой не будет…

Между тем торпедоносцы, завершив расправу над фрегатом, обрушились на фланг республиканцев, заставляя их ломать построение. И это им удалось: спасаясь от торпед, один из алдераанских фрегатов — «Горный поток» — неосмотрительно выскочил вперёд и моментально угодил под обстрел «Бунтарей», в секунды разорвавших бедолагу на части. Обломки фрегата, медленно кружась, добавили декораций к жуткому спектаклю войны, а «Стервятники» устроили весёлую охоту за спасательными капсулами, на которых пытались спастись выжившие члены экипажа. Нулла, стиснув зубы, вздрагивала каждый раз, как яркая вспышка возвещала о гибели очередных несчастных. А потом палуба вздрогнула и ушла из-под ног. Что-то с страшной силой ударило джедайку в лоб, и она потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, то в первую очередь поразилась тишине, нарушаемой лишь тихим звоном в ушах. Над ней наклонилось лицо Янга, беззвучно разевающее рот, и Нулла подумала, что коммандер сейчас очень похож на вытащенную на берег рыбу, разве что не дёргается. А затем вернулся слух, и на Ию обрушилась какофония звуков: визжали дурными голосами тревожные сигналы с пультом, потрескивало пожирающее пластик пламя, шипела воюющая с ним система пожаротушения, и кто-то голосил нудно, протяжно, на одной ноте, лишь иногда прерываясь, чтобы набрать воздуха и начать по новой.

— Мэм! — услышала она крик Янга. — Вы как, мэм?

— В норме, — Ия ухватилась за его руку и кое-как встала на ноги. Вспомнив про удар, она подняла руку и нащупала на лбу здоровенную шишку.

— Ого, — только и сказала Нулла, а потом огляделась.

Мостик был страшен. Связист обугленной мумией сидел в своей яме, заживо сожжённый пожаром. Он даже не успел вскочить с кресла и так и сидел, прикипев к обивке и положив чёрные руки на свой пульт, словно и после смерти продолжая выполнять долг. Поста ДРЛО тоже больше не было: то, что осталось от операторов, иссечённое осколками и окровавленное, валялось на палубе, заляпанной кровью, неестественно алой, словно нарисованной неумелым художником, в окружении обломков кресел и пультов.

Старший комендор, зажав рукой рану на боку, стоял, опершись на угол своей кафедры, и хрипел целеуказания уцелевшим расчётам, не обращая внимания на своего помощника, корчившегося у него под ногами с распоротым животом и старающегося запихнуть обратно внутренности. Именно его вой и услышала Ия, когда пришла в себя.

Мимо, бесцеремонно оттолкнув Янга, пробежали матросы аварийной бригады. Двое, с эмблемами медслужбы, наклонились над раненым комендором, а остальные, стараясь не глядеть на покойников, попытались хоть как-то устранить полученные повреждения.

Нулла встряхнулась, повернулась к голопроектору и застонала от досады: строя республиканских кораблей больше не было — каждый сражался сам за себя, и лишь у флагмана, прикрывая своими бортами от ударов вражеских крейсеров, держались старик-дредноут «Непокорный» и пара «Консульских». И держались весьма удачно: строенный залп турболазеров угодил в центральную секцию «Бунтаря», разломив его напополам. Медленно вращающиеся половины корабля, сохраняя направление и скорость, пролетели мимо республиканцев и вошли в атмосферу планеты, расцветив её яркими вспышками сгорающих обломков.

«Несущий свободу» опять содрогнулся.

— Пробоина по правому борту, — не дожидаясь доклада аварийной бригады, определил Янг всё тем же невозмутимым тоном. — Долго мы не продержимся.

Он был не прав — они продержались довольно долго. Почти полчаса. Бесценные полчаса, которые и определили всю судьбу кампании.

— Мы смогли… — Эти слова прошептала генерал-джедай Ия Нулла на мостике погибающего крейсера, глядя на чудом уцелевший голопроектор. В систему вошли шесть республиканских кораблей — и не собранных с бору по деревцу, как её соединение, а шесть «Венаторов», — и с ходу, двумя клиньями, ударили в тыл увлёкшимся избиением сепаратистам.

 

6

Зелтрос. Окрестности города Зелар

— Ихха! — Восторженный вопль вырвался из горла Свитари, казалось, независимо от её воли. Только её ноги оторвались от камня, едва прикрытого тонким слоем почвы, и пугающе ненадёжная конструкция дельтаплана увлекла полукровку прочь от горной вершины, как сердце сперва испуганно ухнуло куда-то в район живота, а потом вернулось на предусмотренное природой место в груди, отчаянно колотясь и разнося по телу настоящее адреналиновое цунами. Этот щекочущий нервы страх совсем не походил на тот парализующий ужас, что она испытывала большую часть своей жизни. После этого страха даже привычные и приевшиеся радости жизни приобретали новые краски и глубину, рождая удивительное сочетание жажды жизни и поиска смертельно опасных удовольствий.

— Я же говорил, что это не сравнится со спидером! — Голос из вставленной в ухо бусины коммуникатора едва слышался сквозь гул ветра и оглушительный стук сердца Свитари.

Ответ Лорэй из-за избытка чувств состоял в основном из нецензурных выражений, общая совокупность которых парадоксально сводилась к фразе «Это потрясающе!». Её собеседник, успевший привыкнуть к своеобразному лексикону новой подружки и находивший в нём определённую пикантную прелесть, весело хмыкнул и замолчал, всецело отдавшись полёту. Его дельтаплан своей формой напоминал два исполинских крыла и был раскрашен соответствующим образом. Оставшаяся на вершине Эйнджела невольно провожала его взглядом, завороженная зрелищем удивительного крылатого существа. Она сидела в тени, оперевшись спиной на сглаженный ветрами и дождями крупный обломок скалы, и наблюдала за первым полётом сестры. Свой дельтаплан Ри выкрасила сверкающими сполохами золота и багрянца, так что теперь издалека казалась парящей на объятой пламенем конструкции. Искорка костра, летящая в небо.

Серебристый аэроспидер летел неподалёку от Ри — несмотря на любовь к острым ощущениям, на первом полёте её новые зелтронские друзья бдительно страховали неофита. Помимо водителя — весёлого малого по имени Селми, — в спидере сидела молоденькая девчушка, находящаяся в том возрасте, когда подростковая угловатость уже начала сменяться женственными формами, а вот характер пока ещё сохранял больше детских, чем юношеских черт. Глядя на Гленду (так звали девушку), Эйнджела ощущала невольные уколы зависти. Её беспечная весёлость, смутные желания, вызванные пробуждающейся чувственностью, неясное пока ожидание, предвкушение чего-то прекрасного — именно таким и должно быть взросление. Эйнджела, чьё знакомство с «миром любви» было совершенно иным, с удовольствием проводила время рядом с Глендой, через неё познавая и переживая потрясающую пору юношеского расцвета.

За спиной Гленды виднелась массивная коробка ракетного ранца. Девушка отлично управлялась с ним и могла, в случае чего, просто выпрыгнуть из спидера и превратить падение незадачливого дельтапланериста в не самое комфортное, но безопасное приземление.

Налюбовавшись полётом, Эйнджела вновь взяла в руки валявшуюся неподалёку деку и активировала голохолст. В то время как её сестра с головой окунулась в поиск острых ощущений, эмпатка вспомнила одно из любимых детских увлечений — рисование. В последние годы она редко рисовала — предпочитала справляться с помощью выпивки и наркотиков, но здесь, на Зелтросе, в окружении прекрасного, ей снова захотелось выплёскивать чувства с помощью красок. Коснувшись стилом сперва пиктограммы кисти нужного размера, а затем лиловой краски, она несколькими движениями обозначила раскинувшийся под ногами бескрайний лесной массив, берущий начало от склона горы, водопадом струящийся вниз и растекающийся вширь безбрежным океаном. Этот вид местные так и называли — «океан леса». Глядя на него, сложно было поверить, что пройдя несколько шагов до другого склона, можно увидеть город, точно так же спускавшийся с горы в долину у подножья.

Вслед за океаном леса на холсте появилось небо, в котором парили два удивительных существа. Крылья одного из них были сотканы из грозового облака, а второго — из пламени. Эйнджела рисовала, совсем не думая о том, хороша ли её работа, оценит ли её кто-нибудь. Её рука неспешно двигалась по голографическому полотну, даря покой душе. Сегодня, благодаря увиденному зрелищу, рисунок был полон красок и жизни, но чаще всего картины эмпатки отличали тёмные, мрачные краски. В её деке хранилось множество безжизненных пейзажей, где иссохшие деревья цеплялись за выжженную почву, вода текла среди мёртвых камней, падальщики бродили среди руин городов, а в небесах пустой глазницей висело зловещее чёрное солнце. Нередко частью этих пейзажей становились мёртвые тела, то иссушенные временем, похожие на мумий, то всё ещё сочащиеся тёмной кровью. Иногда эти тела были одеты в броню: то пятнистую, то белую, с Т-образным визором, то мандалорскую, мало чем отличавшуюся от брони клонов.

Ещё она рисовала Чимбика. Иногда в компании брата, но чаще одного. На всех её картинах он был жив. На всех, кроме одной — где два тела в примелькавшейся всей галактике броне сгорали на погребальных кострах. Это было единственное погребение, которое она могла им подарить, но даже это было большим, чем дала им Республика. Лорэй уже знали, что клонов не хоронят. Просто бросают тела на поле боя, в лучшем случае — закапывают в общей могиле, предварительно содрав с них всё, имеющее хоть какую-то ценность, а если солдаты умерли, скажем, в госпитале, — то без затей утилизируют, как биологический мусор. Как же они с сестрой злились, узнав об этом. Криффовы лицемеры… Даже дохлые хомячки удостаиваются похорон в коробках из-под обуви…

Как ни странно, после этих нарисованных похорон Эйнджеле стало легче. Пусть хотя бы там, на рисунке, эти ребята сгорят до невесомого пепла, который поднимется к самым небесам, где множество религий располагает всевозможные варианты счастливой загробной жизни. Свобода, счастье и чувство выполненного до конца долга — разве не об этом они мечтали?

Нарастающий гул мотора аэроспидера отвлёк Эйнджелу от рисования, и она завертела головой, выискивая источник звука. Знакомый ярко-синий спидер с аэрографией на морскую тему сделал круг над вершиной горы и мягко приземлился неподалёку от сидящей полукровки. Сидящий за штурвалом зелтрон по имени Грэгуар Азил широко улыбнулся Эйнджеле, выбрался из спидера и зашагал к ней. Высокий, традиционно красивый, с выкрашенными в чёрный цвет волосами, собранными в хвост, кончик которого болтался где-то между лопаток, он излучал ауру дружелюбного спокойствия, уверенности и умиротворения.

Компанией полукровки обзавелись практически сразу: весёлая и тёплая атмосфера города разогнала хандру, и близнецы перевели дух. Впервые за последнее время им не надо было чего-то опасаться, куда-то от кого-то бежать или выполнять опасную работу, требующую постоянного нервного напряжения. Лорэй просто расслаблялись, отдыхали и наслаждались жизнью.

В отличие от уроженцев других планет, под излучением Зела полукровки не обгорали до волдырей, а приобретали типичный для аборигенов ярко-розовый загар. Едва они вернули волосам естественный красный цвет, доставшийся от рождения, как совершенно растворились среди тысяч сородичей, ничем не выделяясь в глазах туристов. А вот местные то и дело бросали озадаченные взгляды, потревоженные неожиданными и яркими вспышками злобы, мгновениями страха или периодами тоски, вызванными болезненными воспоминаниями.

Новые друзья с пониманием относились к нежеланию сестёр рассказывать что-то о себе и просто старались отвлечь тех от мрачных мыслей, благо на Зелтросе было невообразимое множество способов сделать это. И когда в один прекрасный день Лорэй задумались, что же делать дальше — ответ оказался близок и прост. Развлекаться.

Индустрия развлечений была востребована во все времена, а уж развлекаться зелтроны умели. Зачастую одного красного цвета кожи хозяина заведения было достаточно, чтобы сделать его невообразимо популярным. Клубы, галереи, театры, танцевальные школы, бары, рестораны, купола удовольствий — всего, чем занимались зелтроны, и не перечислить. Отличный легальный бизнес, нужно только раздобыть сумму подъёмных и подмазать кого надо для надёжной крыши. И никаких больше хозяев, приказов, торговли собой. Весёлое заведение, может, устроение праздников и вечеринок на заказ. А параллельно можно собирать и продавать информацию, которая всегда в цене, как и развлечения.

План был утверждён, и близнецы взялись за его реализацию — попросту говоря, изучали рынок изнутри, неторопливо и вдумчиво пробуя всё, что мог предоставить Зелар. По-хорошему, следовало лететь в столицу или в «Рай» — место сосредоточения всех возможных удовольствий для туристов и жителей планеты — но Свитари успела завести приятеля, и Лорэй решили для начала исчерпать возможности родного города.

С Грэгуаром сёстры познакомились около недели назад, когда пытались вникнуть в работу кафарель. Азил, принадлежащий к этой уважаемой на Зелтросе профессии, охотно отвечал на их вопросы и всё чаще и чаще проводил время с Эйнджелой, которой его компания была неожиданно приятна.

— Я опоздал, — то ли извинился, то ли констатировал факт зелтрон. — Задержался на работе.

Грэгуар стянул с себя рубаху, на мгновение зажмурился, наслаждаясь касанием прохладного ветра к коже, и уселся рядом с Эйнджелой, с интересом разглядывая голохолст.

— Ничего страшного, — улыбнулась Эйнджела, свернула рисунок и выключила деку, привычно спрятав от окружающих маленький фрагмент настоящей себя.

— Могла бы просто попросить не смотреть, — без всякой обиды заметил Грэгуар. Эйнджела вообще ни разу за время их знакомства не почувствовала в нём ничего, что было бы ей неприятно. Он никогда не лез с расспросами, но всегда с искренним вниманием выслушивал полукровку, если она хотела чем-то поделиться. И ни разу она не ощутила и тени осуждения или неприязни с его стороны. Рядом с ним было хорошо.

Какое-то время они молча наблюдали за кажущимися крохотными фигурками в небе. Хотелось просто наслаждаться тишиной, столь редкой в весёлом и неугомонном Зеларе. Кто знает, почему вид сверху всегда умиротворяет, приводит в глубокое, созерцательное состояние, когда можно часами смотреть на ничем не примечательный пейзаж и чувствовать, будто тебе вот-вот откроется что-то сокровенное? Один знакомый поэт когда-то в детстве говорил ей, что где-то тут, между небом и землёй, проходит грань между божественным и человеческим. Здесь можно прикоснуться к силам, творящим миры. Тогда ей очень нравилась эта история, но теперь Эйнджела искренне надеялась, что никаких божеств, коих в обилии породили религии множества планет, не существует. Нет никакого провидения, особого плана и прочих проявлений высших сил, потому что в обратном случае боги выходили жестокими бессердечными существами, ответственными за всё творящееся зло. А кому понравится мысль, что его судьба находится в руках всемогущего садиста? Куда больше Эйнджелу привлекала зелтронская вера в вереницу перерождений, в каждом из которых ты совершенствуешься и своими поступками меняешь мир и судьбы других существ. Мир, в котором от тебя зависит хоть что-то, нравился полукровке много больше божественной предопределённости. Да и происходящее вокруг при таком подходе обретало смысл. Наверное, поэтому ей глубоко в душу запала пара простых слов случайно услышанной песни: «Этот мир для таких, как мы. Этот мир обречён на нас».

От этих размышлений её отвлекла едва заметная вспышка в красном небе. Полукровка рассеянно моргнула, посчитав, что ей просто показалось, но за первой вспышкой последовала вторая, затем третья, и потом разом заполыхало всё, будто те самые боги наверху устроили шумное празднество. Грэг тоже поднял голову, наблюдая за необычным явлением с увлечённостью ребёнка, ставшего свидетелем редкого, а оттого ещё более восхитительного зрелища. Следом среди вспышек появились стремительно увеличивающиеся в размерах силуэты кораблей, вокруг которых, словно рыбки вокруг левиафанов, сновали мелкие, юркие аппараты, а затем горы содрогнулись от взрыва: на равнину, прямо на одно из фермерских угодий, рухнула объятая пламенем бесформенная туша. Заорали перепуганные птицы, тучей взлетая вверх и тут же сталкиваясь с садящимися десантными кораблями — зловещими разлапистыми транспортниками КНС, ставшими за полтора с лишним года войны известными даже тут, на мирном и спокойном Зелтроне. А над ними зловещей громадой маячила сферическая туша «Лурехалка» — медленно и неотвратимо опускающаяся, словно рука, готовая прихлопнуть неосторожное насекомое.

Дымящиеся от жара корабли КНС один за другим приземлялись в космопорт у самой границы Зелара…

Зелар. Зона высадки войск КНС

Рам сидел в своей командно-штабной машине, разглядывая приближающийся город, словно обнявший гору своими руками-улицами. Зелар — так он назывался, если верить картам местности.

— А ничего так, — заметила по коммлинку его комвзвода-два, Ракша. — Красивый городишко.

— Если в нас там стрелять не станут — будет красивее в два раза, — отозвался он.

Но не признать правоту Ракши Костас не мог — город действительно был красив. Вольготно раскинувшийся у подножия горы, увенчанной куполом обсерватории, весело подмигивающий глазами витражных окон, Зелар напомнил Раму эдакого жизнерадостного эпикурейца, весельчака и балагура, так и зовущего как следует повеселиться. В нём не было ни привычной практичной компактности мегаполисов развитых планет, ни деревенской простоты Мандалора — Зелар словно олицетворял сам Зелтрос: красивый, весёлый и взбалмошно-беспорядочный.

— Курорт, — фыркнул сидевший рядом с Рамом контрразведчик. Грэм снял каску и умостил на уголок пульта.

— Мирная, пасторальная картина, — продолжил он, наблюдая, как голова колонны втягивается в город. СТАПы, с такого расстояния похожие на мошкару, брызгами разлетались по сторонам, бдительно оберегая войска от возможных засад и нападений.

— Не хватает только мирно пасущихся ку-па и трахающих их пастухов, — Нэйв приподнялся, распахнул люк и сплюнул на дорогу.

— А с чего ты решил, что пастухи будут их трахать? — слегка обалдев от подобного описания, поинтересовался Рам.

— А кого им ещё трахать? — Люк негромко лязгнул, возвращаясь на место. — Только тех, кого пасут. Ну, или друг друга. И вообще, это Зелтрос, не забыл? Тут всё кругом трахается, даже пастухи с ку-па. Уродская планета, полная моральных уродов, — заключил Нэйв. Выдохнув, он провёл руками в перчатках по голове и уже тише сказал:

— Прости. После высадки потряхивает, вот и сокращаюсь…

Рам понимающе угукнул. Да, высадка у них была ещё та… И ведь как всё хорошо было вначале: разнесли в пух и прах эскадру прикрытия; планета уже, считай, в руки падала, — и нет же, откуда ситх принёс эту республиканскую эскадру? Костас невольно передёрнул плечами, вспомнив тот тоскливый ужас, что довелось пережить, опускаясь на планету в консервной банке транспортника, ожидая, как в любую секунду в его картонный борт ударит заряд турболазера. И повезёт тем, кто погибнет в первый миг — остальным придётся доживать оставшиеся секунды, визжа от ужаса под аккомпанемент вырывающегося в пробоину воздуха, ожидая удара о землю, или — что ещё хуже — заживо горя в плотных слоях атмосферы. Но их батальон, что называется, пронесло: шесть «Венаторов» устроили настоящую бойню боевым кораблям флота вторжения, вставшими щитом между республиканцами и десантом.

Радость оказалась преждевременной: достигшие поверхности войска ожидал сюрприз в виде бомбово-штурмового удара республиканских штурмовиков, наличие которых оказалось откровенной неожиданностью. Казалось, прошла целая вечность, пока подоспевшие «Стервятники» отогнали наглых республиканцев, успевших от души оторваться на выбирающихся из склепов десантных кораблей пехотинцах. Батальону Рама пришлось потратить час, разгребая обломки шаттлов и дроидов, чтобы освободить путь на город.

Так что молодого капитана можно было понять: если проняло даже такого матёрого, прожжённого вояку, как Костас, то чего хотеть от почти мальчишки?

— Ничего, сейчас обустроимся, и можно будет немного расслабиться, — вслух сказал мандалорец.

— Ага, особенно тебе, комендант, сэр, — поддел его Нэйв. — Попал ты, как нуна в ощип.

— Это точно, — с тяжким вздохом согласился Рам.

Назначение он получил, едва высадившиеся, как попало, войска разобрались, где находятся и двинулись к ближайшему городу, и благодарить за этот «подарок» нужно было республиканцев, умудрившихся сбить именно тот челнок, на котором летели дроиды-тактики, предназначенные для штаба генерала Нам» ела. Ввиду внезапно открывшихся вакансий произошли структурные перестановки, и командир батальона подполковник Дитль неожиданно для себя и всех остальных стал начальником штаба армии вторжения, а его заместитель — Костас Рам — возглавил батальон и получил должность коменданта впридачу. И предчувствия у него были самые мрачные — мандалорец уже заранее предвкушал все прелести контроля над городом и войсками.

— Наверну радости полным хлебальничком, — мрачно пошутил Рам. — С тобой на пару, если что, мой юный падаван.

— Как скажете, учитель, — охотно принял игру Нэйв. Сидевший за своим пультом связист коротко хихикнул, но тут же осёкся и изобразил бурную деятельность, запрашивая обстановку у разведгрупп.

— Администрация под контролем, сэр, — доложил он минуту спустя. — Весь персонал захвачен, сопротивления нет. Все объекты местной инфраструктуры под нашим контролем, включая банки и продовольственные склады. Население сопротивления не оказывает, за исключением ряда случаев неподчинения персонала, обслуживающего местные коммуникации.

— И какого рода неподчинение? — осведомился Нэйв.

— Отказались покидать рабочие места, сэр, — отозвался радист.

— Ну, это не страшно, — контрразведчик что-то отметил в своей деке. — Задержите их до моего распоряжения.

— Не боишься перегибов? — поинтересовался Рам.

— После твоего инструктажа? — рассмеялся Грэм. — Ситх подери, Костас, да мне самому страшно!

Речь шла об инструктаже о недопустимости мародёрства, проведённом мандалорцем перед высадкой и предназначенном дикарям-дружинникам. Мандалорец выступал недолго, экспрессивно, используя краткие, емкие и очень красочные образы, понятные даже средневековым мозгам «дичи глушёной». Если вкратце, то общий смысл инструктажа сводился к «за мародерство — расстрел», и даже таунтауну было ясно — Костас не шутил: взгляд у него во время речи был такой, что проняло до глубины души даже самых тупоголовых из наёмников. А если кто-то всё же решил проверить серьёзность слов Рама, то этому кретину оставалось только посочувствовать.

Окончательную точку в планах помародёрствовать поставило заявление самого генерала Нам» ела. Неймодианец уже заранее примерял на себя корону наместника Зелтроса и поэтому считал все захваченные (на тот момент — только в его воображении) ценности своей собственностью с соответствующими печальными последствиями для любого, кто рискнёт на них посягнуть. Дитль, Рам и Нэйв, слушая напыщенную речь командующего экспедиционным корпусом, смотрели, как разочарованно вытягиваются лица горе-солдат, и искренне радовались, что хоть в кои-то веки жадность нейма играет им на руку. Для «дичи глушёной» всё выглядело проще: лорд-наниматель больше жалованья не выплатит, а за попытку самостоятельно добыть чего ценного — укоротит на голову, причём до самой задницы.

Таким образом, проблема мародерства была хоть и не полностью, но решена, ибо всегда найдётся тот, кто считает, что именно ему и вот именно сейчас повезёт провернуть всё незаметно и безнаказанно.

Спидер подрулил к зданию администрации — прекрасному особняку из розового камня, окруженного великолепным садом. Правда, великолепие это было подпорчено танком, раскорячившимся аккурат посреди клумбы с желтыми алдераанскими лилиями. Рядом с клумбой, держа ладони на затылке, лицом вниз лежал зелтронец — видимо, садовник. Над ним стоял дроид, бдительно стерегущий каждое движение бедолаги. Рам, выбравшись из машины, бросил на него короткий взгляд и поспешил внутрь.

В первое мгновение мандалорцу показалось, что они ошиблись и вломились в музей, а не в муниципальное здание. Мраморная мозаика на полу была прекрасна даже на его дилетантский взгляд, и Костаса на мгновение посетила безумная мысль пересечь холл с помощью реактивного ранца, не касаясь этой красоты ногами. Но мгновенное помешательство миновало, и мандалорец уверенно прошествовал к широкой лестнице, мельком оглядывая картины, украшавшие стены. Куда ни падал его взгляд, всё утопало в роскоши, заставлявшей привычного к суровой жизни воина презрительно кривить губы. Замени они хоть десятую часть этого хлама системами защиты, он бы не вышагивал сейчас, не встречая никакого сопротивления. Богатый беззащитный мир был подобен спелому сочному плоду — протяни руку и просто сорви.

В кабинете мэра глазам Рама предстала примерно та же картина, что и в саду: на прекрасном ковре с замысловатым орнаментом лежали пара местных розовокожих и тойдарианец, возмущённо подёргивающий крыльями. Но если у последнего вид был крайне раздражённый, то мужчина и женщина-зелтроны смотрели на мандалорца с совершенно неуместным восторженным любопытством.

— Мы бы предложили вам прохладительные напитки, но в ваших дроидах отсутствует программа, отвечающая за хорошие манеры, — сообщила зелтронка таким тоном, будто сидела в шезлонге у бассейна, а не лежала в классическом положении «мордой в пол».

— Кстати, — подхватил её сородич, — если вы пожелаете, то наши специалисты с удовольствием установят дополнительное программное обеспечение на ваших дроидов. Совершенно бесплатно.

Тойдарианец благоразумно молчал.

— Назовите себя, — Рам проигнорировал совершенно сюрреалистические комментарии зелтронцев. — Начнём с Вас, мэм, потом продолжит джентльмен и завершит крылатый друг. Итак? — Мандалорец, игнорируя кресла, уселся на угол стола.

— Арора Зара, — глядя на него всё с тем же безмятежным любопытством, представилась зелтронка. — Мэр этого города.

— Бокр Кох, заместитель мэра, — сообщил зелтрон.

— Вайдо Мехтар, простой торговец, — поспешно, едва не перебив Коха, выпалил тойдарианец. Похоже, из присутствующих он один осознавал всю серьёзность положения.

— Капитан Костас Рам, Вооружённые силы Конфедерации Независимых Систем, — в свою очередь, назвался мандалорец. — С этого момента — военный комендант города, в связи с чем принимаю ваши соболезнования и, в свою очередь, поздравляю вас с отставкой. Мистер Мехтар, приношу свои извинения за сорвавшуюся сделку. Надеюсь, серьёзных убытков Вы не понесли. На сим считаю обмен любезностями завершённым. Выметайтесь, мне ещё работать. Капитан?

Нэйв, успевший оккупировать один из столов, оторвался от терминала, повернул к мандалорцу скрытое маской лицо и сообщил:

— Тут пароль. Сейчас вызову «ледоруба», пусть ломанёт эту свиристелку.

— К чему такие сложности? — поинтересовалась у них леди-мэр, с неожиданной для бюрократа грацией поднявшейся на ноги и теперь приводящей в порядок свой туалет. — Пароль — Моанк. Только, будьте любезны, не портите мою документацию, я уже неделю забываю сделать резервную копию.

— Не волнуйся, я не забываю, — успокоил её зам.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил порядком удивлённый такой сговорчивостью Нэйв, а вот Рам, снимая шлем, проворчал:

— Долбаные бюрократы… всё бы о документации трястись.

Несмотря на эти слова, представшая его глазам картина совсем не вязалась с укоренившимися представлениями о бумагомарательской братии. Не сказать, чтобы Костас часто сталкивался с чиновниками, но большинство виденных им существ объединял ряд общих черт, будто они принадлежали к какому-то одному виду. Обрюзгшие тела, неуклюжие движения, нарочитая строгость и безликость одежды, но самое главное — неповторимое выражение на лицах, поразительная смесь раздражения, усталости, скуки и чувства превосходства. Даже виденный им дроид-регистратор в одном из доков Корусанта умудрялся говорить с нотками снобизма, от которых рука мандалорца всегда неудержимо тянулась к кобуре. А эту парочку зелтронов впору было вставлять в какой-нибудь агитационный ролик о здоровом образе жизни. Красивые, нарядно одетые, будто их выдернули с какого-нибудь официального мероприятия, зелтроны двигались легко и непринуждённо, будто не просиживали одну половину своей жизни за письменным, а вторую — за обеденным столом. А ещё они улыбались. Не казёнными натянутыми улыбками, не подобострастно, не испуганно, а совершенно естественно, будто к ним забежали с визитом старые добрые приятели. Последнее обстоятельство мандалорец отнёс не к храбрости, а к непроходимой тупости жителей планеты развлечений.

— Если вы собираетесь управлять городом, то вам тоже следует озаботиться делопроизводством, комендант, — дружелюбно посоветовала Раму зелтронка.

— Учту, — буркнул тот, с тоской обречённого понимая правоту зелтронки. — Не смею больше задерживать, мэм.

Отнеся разрешение и на свой счёт, тойдарианец осторожно порхнул в сторону выхода и, не встретив никаких препятствий, интенсивно заработал крыльями, спеша побыстрее убраться подальше от сепов. А вот зелтронцы не торопились воспользоваться своим правом уйти.

Нэйв тихо хихикнул и, стянув маску, скорчил ехидную рожу и прошептал мандалорцу:

— Бюрократ!

Рам только вздохнул в ответ. Грэм, войдя в систему Зелара, сунулся было в раздел «Туристы. Регистрация», но был бесцеремонно прерван сигналом комлинка.

— На связи, — ответил он.

— Капитан, сэр, это… — Нэйв по голосу узнал командира одного из взводов, составленных из горе-вояк Внешнего Кольца, и мысленно выматерился, заранее предвкушая феерию идиотизма.

— Тут животные, сэр, — так и не представившись, оправдал опасения контрразведчика экс-дружинник. Причём доложил это так, словно Нэйв уже заранее знал, о чём идёт речь.

— Какие животные? — опешил Грэм. Рам вскинул бровь, глядя на него, но от вопросов воздержался.

— Большие, сэр. Летающие, — посопев, отозвался собеседник. — Мы тут, эта… шлёпнуть их хотели, но хозяйка не даёт, а Вы велели местных не мочить.

— Какие, к ситху, животные? Какая хозяйка? — возопил окончательно сбитый с панталыку Грэм. — Вы где находитесь? Назовите свой позывной, ситх подери!

— Ой, да, точно, я и забыл. Это Красный-пять, во.

Лейтенант воздел глаза к потолку и попросил у небес дать ему выдержки и терпения, чтобы не прибить тупоголового болвана, впустую тратившего время.

— Мы тут на звероферме, в этом, как его… а, во, квадрат пять, по этой… м-мать, как же… а, во — улитка-три, — Грэм отчётливо представил, как горе-лейтенант возюкает пальцем по карте, морща свой лоб в попытке правильно указать своё местонахождение. Получалось, что его взвод находится на склоне горы, в одном из поместий. На кой хрен им сдались животные, Грэм не понял, но решил разобраться на месте, пока эти придурки, непонятно с какого перепугу названные солдатами, не наломали дров.

— Ожидайте, еду, — бросил он и оборвал связь.

— Идиоты, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Рама. — Запёрлись в какой-то дом и собрались отстреливать домашних животных.

— Да и хрен с ними, ты-то тут при чём? — даже удивился Костас. — Работы мало?

Нэйв только мотнул головой:

— Нахрен. Лучше правда убедиться, что там всё тихо-мирно. Не хватало ещё местных злить по пустякам. Я доложу, как разберусь, — он подхватил свой карабин и протиснулся мимо зелтронцев, успев удивиться, что те всё ещё не последовали мудрому примеру тойдарианца.

Внизу контрразведчика ждал ещё один сюрприз: тот самый зелтронец, что лежал у клумбы, сейчас вовсю размахивал руками перед носом изрядно ошалелого от такого напора мандалорца из роты Рама.

— Это сад, понимаете? — вопил розовокожий, буквально дрожа от негодования. — Сад! Знаете, что это значит?

— Что? — даже вокодер не мог скрыть шока воина. Нэйв решил чуть задержаться и понаблюдать, предчувствуя веселье.

— Это значит, что тут растет жизнь! — патетично провозгласил зелтронец, воздевая руку. — Жизнь, которую так грубо погубили ваши глупые дроиды! Кто вообще их программировал, объясните мне? В десяти метрах отсюда есть прекрасная парковка, зачем было ставить эту вот… — Розовокожий гневно ткнул рукой в танк, — …бандуру именно на клумбу? Это… это даже не детство, это просто… варварство, вот!

Он замолчал, гневно глядя на собеседника.

— Простите, а Вы кто? — полюбопытствовал Нэйв.

— Я? — Похоже, этот невинный вопрос поразил зелтрона настолько, что он даже позабыл про свой праведный гнев.

— Я — Юнис Ауриди! — оповестил он так, словно это имя должно было разом объяснить всё, и замолчал.

— И? — спустя некоторое время поинтересовался Нэйв, поняв, что Юнис не собирается продолжать.

— Вы что, не слышали про меня? — искренне удивился зелтрон. — Понятно. Я же говорю — ди-ка-ри! — Он наклонился, чтобы поднять сумку с инструментами.

— А, так Вы — садовник! — догадался Нэйв и тут же пожалел о своих словах: Юнис взвился так, словно его ткнули шилом пониже спины.

— Садовник? — завопил он, да так, что на его крик высунулся в окно Рам. — Садовник… Я — творец! Художник! Я — самый востребованный ландшафтный дизайнер в Зеларе. Меня приглашают оформлять парки в столицу, командируют на другие планеты, умоляют обучить их стажёров…

Похоже было, что Грэм невольно задел своим невежеством тонкие струнки души этого «творца», и самовосхваление может длиться до тех пор, пока оратор не сочтёт, что в должной мере восполнил пробел в знаниях своих слушателей. То есть, до бесконечности.

— Понятно, — капитан поднял руку, призывая к тишине. — От имени Конфедерации независимых Систем приношу извинения за причинённый вред. А теперь, пожалуйста, соберите вещи…

— Ну уж нет! — Юнис вновь бросил сумку. — Теперь я собираюсь исправлять то, что наворотили эти оглоеды! — Он достал из сумки какой-то прибор неизвестного контрразведчику назначения. — Это ж додуматься надо было — танком и по клумбе!

Нэйв воспользовался моментом и самым позорным образом ретировался к спидеру, оставив разгневанного «ландшафтного дизайнера» разбираться с причинённым ущербом самостоятельно.

— Дурдом, — прокомментировал Рам, глядя вслед контрразведчику. — Интересно, кто-нибудь тут понял, что вообще-то идёт война?

Мандалорец обернулся и с неудовольствием понял, что теперь уже бывший мэр и её заместитель вовсе не думают уходить.

— Вы ещё тут? — раздражённо буркнул он. — Я же ясно сказал, чтобы вы выметались.

Вид у зелтронов был удивлённый.

— Вам нужно передать дела, — терпеливо пояснила Зара, с благодарностью принимая бокал с каким-то серебристым напитком от хозяйничающего у бара Бокра. Похоже, они так и не осознали, что теперь это здание принадлежало конфедератам.

— Налить вам что-нибудь? — вежливо поинтересовался зелтрон, плеснув того же серебристого напитка и в свой бокал.

Рам почувствовал, что теряет терпение.

— Мне НЕ нужно передавать никаких дел, — он отобрал бокалы у обоих розовокожих и поставил на стол. — И мне также НЕ нужно наливать — я в силах сделать это сам. А теперь, будьте столь любезны, пока у меня не лопнуло терпение… Брысь отсюда! — заорал Рам на зелтронов, словно на нашкодивших фелинксов. Эти беспечные или, лучше сказать, безмозглые существа раздражали его своей наивностью, но совершенно не воспринимались, как враг. Мандалорец вообще никак не мог внушить себе, что перед ним разумные существа, а не персонажи дешёвой оперетты.

Взгляды зелтронов только усилили раздражение мандалорца. Они смотрели на него со снисходительным растерянным недоумением, будто видели перед собой ребёнка, ни с того ни с сего принявшегося кричать и разбрасывать в разные стороны игрушки. Они. Эти не знающие жизни ди» куты. На него. Мандалорца.

— У вас есть опыт административной работы? — уточнил Бокр, переполнив чашу терпения Костаса. Мандалорец обернулся к дроидам и распорядился:

— Вышвырнуть их. В дверь! — уточнил он, вовремя спохватившись, что с безмозглых жестянок станется выкинуть зелтронов в окно. Не то чтобы это сильно расстроило Рама, но и бессмысленные жертвы тоже ему были не нужны совершенно.

Дроиды выполнили его приказ быстро и чётко, без сантиментов в буквальном смысле вышвырнув обоих чиновников в коридор.

— И сами тоже выметайтесь! — добавил Рам, усаживаясь за стол, который несколько минут назад занимал контрразведчик. Глянув на экран, Костас понял, что пропал: от обилия папок с файлами зарябило в глазах, и Рам затосковал по тихому, уютному полю боя, где всё так мило и привычно, и нет ситховых бумажек, поток которых вскоре заживо погребет его, капитана Костаса Рама.

— Техник! — На оклик в дверь сунулся капрал-угнаут с эмблемами связиста на воротнике мундира.

— Связь наладили? — поинтересовался Костас. Угнаут молча кивнул, выжидательно глядя на начальство.

— Тогда дай оповещение по городской сети, что через час я выступлю на центральной площади города, — Костас ухватился за возможность хоть немного отсрочить неизбежное. Связист вновь кивнул и так же молча прикрыл дверь.

Окрестности Зелара, момент вторжения

— Какого?!.. — Сквозь свист ветра и разномастный гул приземляющихся кораблей КНС наушник Эйнджелы пробился голос сестры. Следом раздалась череда бессвязных ругательств, и красно-золотое пятнышко вдали, до того неторопливо двигавшееся по гигантской нисходящей спирали над городом, начало сперва беспорядочно крутиться, а затем устремилось вниз с пугающей скоростью. Маленькой фигурки, метнувшейся следом из спидера, Эйнджела не видела, но прежде чем полукровка успела по-настоящему испугаться, в наушнике раздался голос Гленды:

— Поймала!

Серебристый силуэт аэроспидера нырнул вниз, подхватывая дельтапланеристку и её спасительницу, и устремился к второму аэронавту, прилагавшему титанические усилия в попытках сохранить управление своим хрупким аппаратом. Горящие обломки и приземляющиеся корабли, окружённые раскалённым воздухом, вызвали настоящую свистопляску воздушных масс вокруг, и даже опытный дельтапланерист не смог удержать хрупкую конструкцию от падения. К счастью, Гленда успела и на этот раз, замедлив падение достаточно для того, чтобы Селми успел подвести спидер аккуратно под них.

— Что за хрень творится?! — От адреналиновой встряски у Свитари дрожали руки и голос.

— Похоже, обещанное вторжение, — весело сощурился Илен, второй дельтапланерист и новый любовник Ри.

Мысль о вторжении сепаратистов его явно не пугала — представления большинства зелтронов о войне складывались в основном из развлекательных фильмов и истории родной планеты, весело отгулявшей не одно вторжение. А вот Свитари его оптимизма не разделяла. От одной мысли, что они могут застрять посреди зоны боевых действий, волосы на её голове ощутимо шевелились.

— Быстро, летим за Эйнджи и сваливаем отсюда! — с паническими нотками в голосе потребовала она.

Зелтроны удивлённо уставились на подругу, явно не понимая, чем вызван её ужас.

— Ри, ты чего? — Илен крепко обнял полукровку и ободряюще улыбнулся ей.

Ответ был красноречивее некуда: мимо спидера, в считанных метрах, пролетел громадный кусок корабельной обшивки, заставив аппаратик болтаться в воздухе на манер лодки в бурю. Едва пилот справился с управлением, как сверху, оглушив пассажиров ревом двигателей, свалилась тройка республиканских бомбардировщиков, и один из севших транспортов словно лопнул изнутри от чудовищного взрыва, превратившего корабль в груду полыхающих обломков. Аэроспидер тряхнуло, и Илен понял, что разглядывает почерневшую от жара руку дроида, пробившую дверцу.

— Сваливайте отсюда к хаттам! — раздался в наушниках напряжённый голос Эйнджелы. — Мы следом.

Припаркованный на вершине горы спидер поднялся в воздух и помчался в их сторону, по широкой дуге облетая место крушения.

На этот раз уговаривать никого не пришлось. Сэлми вцепился в штурвал и напряжённо поглядывал в небо, готовый в любой момент сменить курс с траектории приземления очередного корабля.

Под бортами спидеров лесной массив заповедника сменился лоскутным одеялом пашен, полей и садов, простиравшихся на добрую сотню километров вокруг. По дорогам размеренно пыхтели караваны грузовых спидеров, трудолюбиво везущих собранный урожай в Зелар. Азил сделал петлю ради того, чтобы нагнать вереницу грузовиков и предупредить водителей, что в Зелар сегодня лучше не ехать, но зелтронцев там не оказалось, а дроиды сообщили, что их послали сдать товар на склад, и оснований для смены маршрута они не видят.

Сверившись с навигатором, Сэлми указал на сиротливо стоящее среди полей здание автоматической заправочной станции, и оба спидера устремились туда.

— И куда полетим? — наконец-то озвучил мучивший всех вопрос Илен, присоединив кабель к энергоячейке спидера.

— Как можно дальше от Зелара, — высказала свои пожелания Эйнджела.

— В столице расположилась ВАР, — нехотя напомнила Свитари. — Там достаточно безопасно.

В отличие от прочих зелтронцев, устроивших настоящее паломничество в столицу, чтобы познакомиться с республиканскими гостями планеты, Лорэй встречаться с клонами не хотели. Слишком болезненные воспоминания будили в них ребята с одним на всех лицом. Но теперь не до сантиментов: выбраться с планеты, очевидно, не удастся, а столица… Если сдадут её — безопасных мест на Зелтросе не будет.

— Мы доставим вас в столицу, — согласился с этим нехитрым планом Грэгуар, — а потом я вернусь в Зелар.

— Зачем? — удивилась такому странному желанию Эйнджела.

Зелтрон улыбнулся ей и коротко пояснил:

— Там все, кого я люблю.

— Мы тоже собрались домой, когда закончится свистопляска над городом, — сообщил Сэлми, и Гленда согласно кивнула.

— Э, нет, — протестующе замотала головой Эйнджела. — Тебе, Гленда, там точно нечего делать. Поверь мне на слово.

Девчонка беспечно фыркнула, выражая своё несогласие с чьей-либо опекой. Лорэй посмотрели на неё с одинаковыми, полными ужаса взглядами, и от обуревавших их чувств Гленда невольно вздрогнула.

— Тебе. Там. Не. Место.

Эйнджела представила, что сепы могут сделать с этой полной жизни и радости девчонкой и пожалела, что не носит с собой бластера. Оглушить эту дурочку и держать под замком до тех пор, пока вторжение не кончится, или пока не появится возможность посадить её на эвакуационный транспорт и вывезти с планеты.

Азил осторожно обнял её за плечи и тихо попросил:

— Успокойся. Гленда едет в столицу и там останется. Как и вы. Что до остальных — предлагаю сперва добраться до города, а потом уже строить дальнейшие планы.

— Километрах в сорока есть станция скоростного монорельса, — сообщил сверявшийся с декой Илен. — Если оставим спидеры, доберёмся намного быстрее.

— Прекрасно, — кивнул Азил. — Двигаем к монорельсу.

 

7

Зелар. Первый день оккупации

Место, куда прибыл Нэйв, больше всего походило на звероферму: небольшой уютный домик совершенно терялся на фоне вольеров с сидящими в них громадными крылатыми животными. Вдоль вольеров бродили скучающие солдаты, периодически оглядывающиеся на своего командира, сидящего на каменной лавочке с жалким видом: не имея возможности разрешить конфликт привычным для него способом — то есть, просто прибить докучливую девку или отдать её своим воякам на потеху, — он мрачно таращился куда-то в гору, и Нэйв готов был побиться от заклад, что дикарь тоскует по своей планетке, где всё было понятно и просто, без надуманного идиотизма, имя которому «цивилизация».

Едва завидев армейский спидер с контрразведчиком, лейтенант обрадованно вскочил и, поправив каску, порысил к машине.

— Капитан, сэр, — голос его звучал глухо из-за дыхательной маски, снимать которые было запрещено под угрозой лишения недельного жалования, — мы тут хотели этих вот зверей пострелять… — палец лейтенанта уткнулся в ближайший вольер. Сидевший в нём здоровенный крылатый зверь, словно почувствовав, что речь идёт о нём, повернул к людям свою громадную уродливую башку и уставился на Нэйва неожиданно умными глазами.

— И зачем? — полюбопытствовал Грэм, отмечая, что судя по зубкам, питается это животное явно не фруктовым салатом.

— Дык летают они, — развёл руками дикарь. — И, эта… на них люди летают. Вот я подумал — а вдруг их и для того, шоб эти… бонбы на нас швырять? Вон, гляньте сами — здоровенные же твари.

Грэм кивнул, разглядывая крылатого ящера. В длину, от носа до кончика короткого плоского хвоста, тот был метров шесть, с чешуёй, окрашенной в коричневые и бежевые полосы, и очень внушительными челюстями с обширной коллекцией острейших зубов. Громадные крылья, сейчас сложенные, походили на крылья нетопырки и оканчивались тремя когтями. Нэйв охотно поверил в то, что такая зверюшка легко утянет взрослого вуки, не говоря уже о человеке, но вот относительно бомбовой нагрузки очень сильно сомневался. Из курса зоологии он помнил, что несмотря на громадные размеры, все летающие животные имеют очень маленький вес и, соответственно, малую грузоподъемность. Но если вместо авиабомб поднять седока и те же ручные гранаты или термодетонаторы… А ведь лейтенант прав, ситх подери — этих птах действительно могут использовать в военных целях.

— Сейчас разберёмся, — утихомирил Нэйв офицера. — Где собственник зверинца?

— Баба-то? — не сразу разобрался в мудрёной формулировке лейтенант. — Да в клетку к одной из зверюг сунулась, мы её оттель доставать не стали, куда она денется?

Нэйв кивнул, то ли принимая информацию к сведению, то ли соглашаясь с неожиданно здравым решением зелтронки. Особых иллюзий насчёт моральных качеств этого сброда Грэм не питал, — с них станется начать «развлекаться», игнорируя прямой запрет командира, — но обнаружить подобную предусмотрительность в безмозглых зелтронах он не ожидал, особенно после сцены в здании администрации.

Контрразведчик успел сделать всего несколько шагов в указанном направлении, как жуткий звериный рык заставил его невольно попятиться и схватиться за оружие. Звук доносился из того самого вольера, на который указал не слишком умный, но определённо бдительный лейтенант. Осознав это, Нэйв рванул с плеча карабин и бросился спасать зелтронку, не совсем понимая, зачем ему это нужно. Ну, сожрёт дуру одна из этих зверюг — и проблема решится сама собой. Вот только его героический порыв был бессовестно прерван самым неожиданным образом — едва он подбежал к вольеру и наставил дуло на беспокойно мечущуюся там тварь, между ним и животным нарисовалась зелтронка с ярко-голубой шевелюрой и гневно воскликнула:

— Убери оружие, дикарь! Да что вы за люди такие?! — возмутилась она, обняла острую четырёхглазую морду зверюги и успокаивающе проговорила: — Не волнуйся, маленький, никто тебя не обидит…

Необычайное зрелище невольно заворожило капитана, напоминая о одном из излюбленных сюжетов самых разных живописцев — красавица в компании какой-нибудь страшной твари. Правда, в отличие от рисованных девиц, зелтронка была излишне целомудренно одета в костюм из «умной ткани», как раз подходящей для экстремальных условий вроде полётов. Никаких тебе декольте до пупа или обнажённых до самой задницы ножек. Но и без этого девушка притягивала взгляд, хотя Грэм не мог с определённостью назвать, в чём причина. Да, она была хороша собой: довольно короткие, по плечи, волосы вились голубыми и серебристыми прядями, обрамляя красивое лицо с выразительными голубыми же глазами. Движения хрупкого на вид тела, открытые части которого были покрыты серебристо-голубым узором, грациозные, будто она не просто двигалась, а танцевала. Но до сих пор все виденные капитаном аборигены отличались исключительными внешними данными, однако никто не произвёл на него столь глубокого впечатления. Вероятно, решил Грэм, всё дело в контрасте.

— Маленький? — переспросил он, неохотно опуская оружие. Зверь укоризненно глянул на него всеми четырьмя изумрудными глазищами, моргнул и потёрся мордой о плечо хозяйки, едва не сбив ту с ног.

— Капитан Грэм Нэйв, Вооружённые силы Конфедерации независимых Систем, — уже официально представился контрразведчик, вешая карабин обратно на плечо. — Мэм, что это за животные и какова их грузоподъемность?

Не ожидавшая подобного вопроса зелтронка растерянно моргнула, почесала шею всё ещё взволнованному зверю и уже спокойней ответила:

— Это ондеронские рупины, поднимают в среднем около четверти тонны. А вам нужно что-то перевезти? Для этого больше подходят спидеры.

— Четверть тонны… — задумчиво повторил Грэм.

Вольеров было четыре штуки, в каждом — по одному такому животному, что в сумме давало тонну потенциальной бомбовой нагрузки. С одной стороны — не очень много, бомбардировщик или штурмовик несет больше, но с другой — тоже немало. Но для этого нужно, опять же, найти того, кто будет управлять животным, и при этом уметь бомбить наземные объекты. Это ведь только с виду просто — скинуть груз на цель, а на деле — попробуйте с такой вот ненадёжной, качающейся, обдуваемой всеми ветрами платформы, как спина этого самого рупина, сначала найти нужную цель, опознать, что это точно она, а затем ещё и точно отбомбиться. Для этого нужен обученный специалист, который вряд ли сыщется в Зеларе, разве что сами розовокожие развлекались тем, что швыряли бомбы с пуншем или наркотой на головы друг дружке. Но работой Нэйва было как раз предотвращение любой, даже самой призрачной угрозы со стороны аборигенов, поэтому ничего нельзя было сбрасывать со счетов.

— Сожалею, мэм, — Нэйв виновато улыбнулся. — Но мне придётся дать команду уничтожить этих животных.

Он развернулся и пошёл обратно к своему спидеру, не желая наблюдать, как дикари будут расстреливать несчастных крылатых великанов, вся вина которых только в том, что им не повезло представлять из себя теоретическую угрозу безопасности.

— Значит, — донеслось ему вслед, — отдайте приказ уничтожить и меня, капитан.

— Дык это мы запросто! — обрадованно объявил возникший словно из ниоткуда командир дикарей, наконец-то узревший возможность заняться хоть чем-то знакомым. Такие мелочи, как убийство беззащитного, лейтенанта не занимали совершенно — женщина в захваченном городе была либо помехой, либо добычей. В первом случае помеха просто устранялась, во втором — использовалась до последнего. Не исключён был также вариант совмещения первого варианта со вторым, но в данном случае это исключалось — ситхов капитан торчал рядом. Зато был повод пристрелить надоедливую девку, а потом и её крылатых тварей.

— Стоять! — Нэйв подбил снизу бластер лейтенанта, и именно в этот момент рупин с грозным рыком подался вперёд, закрывая хозяйку крыльями и щелкнул челюстями в полуметре от конфедератов. Дикарь охнул, выпустил карабин, повисший на ремне, и заорал:

— Воины! Каааа мне!

— Отставить! — перекрыл его вопль голос Нэйва. Капитан замер, не отводя глаз от морды зверюги, находившейся в опасной близости от его лица. Рупин стоял, грозно ссутулившись, и всем своим видом давал понять, что хозяйку в обиду не даст.

— Отставить, — повторил Грэм, осторожно пятясь назад и увлекая следом возмущённого дикаря. Что характерно — примитив быстро справился с испугом и теперь горел жаждой мести за своё унижение.

— Этих гадов нужно завалить! И сучку — тоже! — объявил дикарь, тыча в зверя пальцем.

За спинами согласно забормотали его подчинённые, держа зверя на прицеле своих карабинов, и Нэйв вознёс небесам краткую молитву благодарности за то, что солдаты Дитля и Рам вбили в их деревянные головы хоть какие-то азы субординации и дисциплины.

— Успеем, — решительно заявил контрразведчик. Отойдя на безопасное расстояние, он отпустил дикаря и уже по-новому посмотрел на крылатого защитника. Да, рупин не был декоративной птичкой из тех, что держат у себя дома богатые бездельники и экзальтированные дамочки. Но и тупой агрессивной тварью его тоже назвать было нельзя — животное чётко обозначило свою позицию и остановилось, хотя ему ничего не стоило накрошить из людей мясной нарезки своими зубищами. «Умный и преданный», — с искренней симпатией подумал Нэйв, рассматривая рупина. Тот глядел в ответ исполненным подозрительности взглядом, а вот лицо зелтронки неожиданно смягчилось.

— Мне кажется, — примирительно сказала она, — нам всем следует успокоиться и просто поговорить. Пройдёмте в дом, выпьем и найдём выход, устраивающий всех.

Даже под масками было видно, что дикари призадумались. Не то чтобы их вдохновляла перспектива вести какие-либо переговоры, но они были рады сменить бессмысленное торчание под палящим красным солнцем на прохладную тень и выпивку. И без эмпатии было очевидно недовольство запретом коменданта на мародёрство, и всё возрастающее желание промочить горло.

— Вот завалю тебя и твоих тварей — и успокоюсь! — пообещал их командир, вновь хватаясь за висящий на шее карабин.

— Успокойтесь, лейтенант, — негромко, но решительно сказал Нэйв. — Разберёмся.

— Да чё тут разбираться?! — возопил оскорблённый до глубины души лейтенант. — Эта сука на нас своих гадов натравила — чё её, за стол звать, повечерять с нами? — он зло сплюнул. — Не, капитан, ты старшой, тебе решать, но как по мне — так отхарить её по кругу, а потом — петлю за ухо, и пошла прогуляться.

Нэйв услышал, как за спиной согласно зароптала остальная кодла, и понял, что нужно немедленно что-то решать, иначе примитивы накрутят себя, и их уже ничто не остановит.

— Лейтенант! — повысил он голос. — Тут я разберусь сам. Займитесь зачисткой остальных домов и будьте на связи. Выполнять!

Дикарь насупился, но, к немалому облегчению Грэма, возражать не стал.

— Да, сэр, — буркнул он.

— И благодарю за бдительность! — поспешил подсластить пилюлю контрразведчик. — Всему взводу будет выписана премия в размере тройного суточного оклада, а Вам, лейтенант, ещё и сто кредитов сверху.

Это был правильный ход — угрюмость с экс-дружиннков как рукой сняло.

— Спасибо, сэр! — осклабился лейтенант. — Мы ж завсегда рады! Разрешите идти? — на радостях вспомнил он про скверно вызубренный Устав.

— Идите, — кивнул Нэйв, чувствуя, как с души падает камень.

Проследив, как последний солдат выходит за ворота, он повернулся к хозяйке поместья.

— Итак, мэм. Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должен приказать уничтожить этих животных.

Взгляд зелтронки стал задумчивым, пока она размышляла над ответом, а затем в нём сверкнула убеждённость.

— Они вам нравятся, Грэм Нэйв.

На мгновение капитан растерялся, но вспомнил про эмпатические таланты аборигенов и мысленно вздохнул, предвкушая все прелести работы с живыми детекторами чувств.

— Это не причина. Я не могу указать в рапорте, что руководствовался личными симпатиями и поэтому проигнорировал угрозу, — отмёл этот вариант контрразведчик. — Кто, кроме Вас, мэм, может управлять этими животными?

— Многие, — не стала отпираться зелтронка. — У нас в городе ещё семь наездников со своими рупинами, и около трёх дюжин обучены управлять ими. Может, кто-то из тех, кого мы не раз катали, тоже сумеет полететь самостоятельно. Если, конечно, понравятся моим малышам.

С этими словами она запечатлела поцелуй на морде животного. Рупин зажмурился от удовольствия и, как показалось Нэйву, посмотрел на него из-под полуприкрытых век с чувством превосходства.

— Плохо, — Грэм потеребил ремешок каски.

Крылатые гиганты действительно ему нравились, и контрразведчик искал повод и способ сохранить им жизнь. Просто хотя бы потому, чтобы им не пришлось расплачиваться за ошибки и амбиции существ, называющих себя «разумными».

— Дайте мне адреса остальных владельцев рупинов, — наконец, решил Нэйв. Выход был прост, и в то же время мог вызвать протест генерала Нам» ела, но эту неприятность Грэм уже спокойно мог разрешить, пусть и не без боя.

— Для чего? — со смесью надежды и недоверия спросила зелтронка.

— Пришлю дроидов для охраны, — Грэм взял в руки деку. — Тут все животные — Ваши, мэм?

— Нет, только Рогалик, остальные принадлежат моим друзьям.

Означенный Рогалик двинул лапой, оставляя на земле борозды, которым позавидовал бы иной плуг, а зелтронка с любопытством наблюдала за Нэйвом.

— А зачем нужна охрана? — с искренним интересом полюбопытствовала она, явно не понимая причин происходящего.

— Чтобы мне не пришлось раскаиваться в своём решении, — ответил контрразведчик. — Не хочу, знаете ли, раз поутру узреть картину: в небе парит ваш Рогалик — кстати, а почему Рогалик? — и сидящий на нём всадник весело швыряет вниз гранаты.

Нарисованная воображением контрразведчика картина заставила зелтронку рассмеяться. Смех был весёлый, беззаботный и очень красивый.

— Гранаты? Откуда у нас возьмутся гранаты и зачем их куда-то швырять? Что до Рогалика, то когда его, ещё малышом, привезли с Ондерона, он первым делом утащил у дроида-курьера кулёк с рогаликами.

Нэйв посмотрел на зубастого Рогалика. Облик могучего зверя как-то слабо увязывался с безобидным хлебо-булочным изделием — скорее, с пожиранием ящера-рогача с того же Ондерона. Во всяком случае, в это было легче поверить, особенно стоя в паре метров от зубастых челюстей крылатого монстра.

— Рогалик… — зачем-то повторил капитан. — Итак, мисс… — тут до Грэма дошло, что он не знает ни имени хозяйки Рогалика, ни её семейного положения. — Мэм… Кстати, Ваше имя, мэм.

— Эрис, — улыбнулась чему-то краснокожая и, без всякого перехода, предложила: — Хотите прокатиться?

Нэйв и Рогалик уставились друг на друга с одинаковым недоверием.

— Воздержусь, — в итоге отказался от столь щедрого предложения контрразведчик. — Эрис… а фамилия? Мне нужны Ваши полные данные, а также данные на остальных владельцев рупинов, мэм, — Нэйв сообразил, что сейчас последует очередной вопрос — а то и несколько — и пояснил:

— Я передам их командиру охраны. С этого момента к животным имеют право приближаться только их владельцы, и всё. Никаких гостей, знакомых, друзей, родственников — только хозяева. Я понятно объяснил, мэм? — Он выжидательно посмотрел на собеседницу.

— Вполне, — согласно склонила голубую шевелюру Эрис. — Моя фамилия Таи, хозяина Моанка зовут…

Она назвала имена и контактные данные всех остальных любителей летающих зверей, а также дала адрес ещё одной подобной «зверофермы», где содержалось ещё семь рупинов, после чего спросила с искренним интересом:

— Вы всерьёз считаете, что кто-то нападёт на вас?

Вопрос звучал так естественно, будто речь шла о нападении на детскую экскурсионную группу, а не об обороне её города от захватчиков.

— Мой служебный номер, — вместо ответа сказал Грэм, протягивая зелтронке одну из своих визиток, приготовленных специально для подобных случаев. Рассказывать про серьёзность положения желания у него не было — хоть Эрис была всего лишь четвёртой по счёту местной жительницей из числа тех, с кем Нэйву довелось общаться лично, но контрразведчику уже стала понятна бесперспективность попыток достучаться до благоразумия зелтронов.

— Звоните, если возникнет ситуация, которую не сможет решить командир дроидов, — добавил он на прощание. — Всего доброго, мэм.

Зелар. Первый день оккупации

Только теперь, когда первоначальное напряжение покинуло мандалорца, он смотрел на захваченный город другими глазами — не выискивая затаившуюся опасность, а как обычный человек, попавший в новое для себя место. Первое, что бросилось в глаза наёмнику — ненавязчивая, но повсеместная роскошь. Тротуары вымощены разноцветной узорчатой брусчаткой вместо более дешевого и практичного феррокрита, никаких безликих типовых построек — каждое здание явно создавалось по индивидуальному проекту, а многочисленным статуям, фонтанам и украшениям, названий которых мандалорец не знал, самое место было в музее, а не на обыкновенной улице рядового города. Привыкшие к суровым условиям родного полудикого Мандалора и походной жизни, наёмники поглядывали вокруг с чувством снисходительного превосходства, смешанного с брезгливостью. Для мэндо ценность представляло лишь оружие и броня, а всё имущество, что нельзя было унести на себе в любой момент, считалось лишним и ненужным. Мандалорцы вообще не испытывали особой привязанности к материальным вещам.

Командно-штабная машина Рама выехала на площадь, забитую народом. Помимо зелтронов, здесь присутствовали и инопланетники-туристы, и те, кто решил осесть в этом гостеприимном городе, не смутившись сумасбродства его коренных обитателей. Выглядели они так, будто пришли на праздник, не иначе. Полные весёлого любопытства лица, у многих в руках Рам заметил бутылки и бокалы с напитками, но что особенно поразило мандалорца — эти кретины улыбались им, приветственно размахивая руками. Костас заметил даже несколько дамочек, уже вовсю строивших глазки оккупантам, и едва удержался, чтобы не сплюнуть от раздражения. «Ну вот что за народ?» — уже в который раз подумал он.

В следующее мгновение его машина словно пересекла незримую границу, и на мандалорца обрушился шквал совершенно не свойственных ему самому чувств: веселье и радостное предвкушение переполняли его приятным щекочущим нетерпением, какое бывает перед интересным и долгожданным мигом. Столь же неуместное чувство теплоты и дружелюбия странно перемешивалось с сексуальным возбуждением, звавшим бросить к хаттам всю эту никому не нужную чепуху с оккупацией и, наконец, как следует отдохнуть и развлечься. На миг Рам словно вернулся в прошлое, в те дни, когда он сам был жизнерадостным пацанёнком, бегавшим по лесу, окружавшему их дом. Его отец, когда возвращался домой, то первым делом вёз свою маленькую, но дружную семью в город. Маленький Костас испытывал точно такое же жгучее предвкушение праздника и сказки, сидя на заднем сиденье спидера и едва не подпрыгивал от нетерпения, ожидая, пока на горизонте появятся крыши городских окраин.

А потом была пора горячей юности, когда от поцелуя кругом шла голова, и хотелось петь и плясать от счастья, а вид обнажённого женского тела вызывал неудержимое желание…

Встряхнувшись, Костас усилием воли вернулся в реальный мир и огляделся. Эмпатический удар (а мандалорец воспринял это как атаку аборигенов) не оставил равнодушным никого в машине: связист тряс головой, словно схлопотав хук в спарринге; водитель держался за штурвал так, словно от этого зависела его жизнь, а Ракша, сняв шлем, смотрела перед собой подёрнутыми поволокой глазами, с застывшей на губах блудливой улыбкой.

— Кого трахать собралась? — Рам щелкнул у неё перед носом пальцами. Девушка вздрогнула и огляделась с таким видом, словно пыталась вспомнить, кто она и где находится.

— Никого, — вяло отозвалась мандалорка, надевая шлем, словно прячась от глаз командира.

— Первое и последнее предупреждение, — Рам указал на монитор, показывающий состояние атмосферы за бортом машины. Уровень выделяемых толпой феромонов зашкаливал за пределы нормы (если таковая вообще существовала у розовокожего народа). К счастью, наёмники своевременно озаботились о том, чтобы их броня была оснащена необходимыми фильтрами, защищавших владельцев от воздействия феромонов. Страшно подумать, что было бы, явись они неподготовленными. Мощная биохимия вкупе с подобным эмпатическим воздействием запросто могли завершить захват города самым позорным образом — как и говорил Нэйв — без штанов, бластера и репутации.

— Ещё увижу — тресну по двум деталям твоего организма разом: по носу и кошельку. Понятно?

— Да, командир, — сникла мандалорка, понимая, что только что повела себя, как сопливый новичок, а не заслуженный ветеран, каковым она являлась. В свои неполные двадцать пять лет Ракша уже заслужила себе репутацию опытного и надёжного воина, пройдя и огонь, и воду, и медные трубы. А тут… опростоволосилась, как подросток, напяливший родительскую броню, чтобы пофорсить перед друзьями.

— Вот то-то же, — Костас выпрямился, сочтя воспитательный процесс законченным.

— Ты подключён к сети, — оповестил его связист, сообразивший, что следующим под раздачу вполне может попасть и он за манкирование своими служебными обязанностями. Капитан сунул большие пальцы за пояс и заговорил.

— Я — капитан Костас Рам, Вооружённые Силы Конфедерации Независимых Систем. С этого дня исполняю обязанности коменданта города. Прежняя администрация уволена, поэтому по всем вопросам обращайтесь ко мне.

Многократно усиленный голос мандалорца разносился над площадью и метался эхом среди стен домов на примыкающих улицах. Костас знал, что сейчас его речь транслируется по всем местным информационным каналам, чтобы все жители Зелара были в курсе произошедших в их жизни изменений.

— С этого момента ваш город объявляется на военном положении, и в нём вводится комендантский час. После десяти вечера и до шести утра вам запрещено находится на улице. Нарушившие этот приказ будут расстреляны. Вы обязаны сдать всё имеющееся у вас оружие. Тот, у кого будет найден бластер, будет расстрелян. К солдатам Конфедерации вам следует обращаться «господин» или «сэр», вне зависимости от их звания. Нарушивший этот приказ получит полсотни ударов хлыстом. Все продуктовые склады города объявляются собственностью армии КНС, выдача продуктов населению будет производиться централизованно, подробности вам сообщат завтра по инфосети. Вопросы есть? — Рам оглядел слушателей, невольно поразившись тому, что в толпе нет ни одного старика — сплошь молодые или среднего возраста розовокожие таращились на мандалорца со смесью удивления и вежливого любопытства, словно на диковинную зверушку. Или — что гораздо точнее — нового, и потому интересного, клоуна.

— Запасы пищи и напитков в магазинах, ресторанах и увеселительных заведениях, — тут же раздался полный спокойствия и уверенности женский голос, принадлежавший, как скоро увидел Рам, уже знакомой ему экс-мэру города, — считаются продуктовыми складами и подлежат… — Зелтронка на мгновение умолкла, ища подходящее слово, — …изъятию?

— Нет, — отрицательно качнул головой Рам. — Под охрану берутся только продуктовые склады. Делается это с целью предотвратить мародёрство и грабежи.

На лицах многих аборигенов возникло озадаченное выражение, будто они припоминали значение этих диковинных слов.

— А что насчёт коммерческих складов с подготовленными к продаже пищевыми товарами, сэр? — тоном, который больше подходил деловому совещанию, чем общению с оккупантами, продолжила уточнять бывшая леди-мэр.

— Под охрану берутся абсолютно все крупные склады, — Рама начала раздражать эта зануда, явно работающая на зрителей. «Политики, — мысленно фыркнул мандалорец. — Тунеядцы и пустобрёхи, думающие только о своём рейтинге. Что ей война, склады; главное — не упустить барыши». — С этого момента они являются собственностью Конфедерации. Понятно? И, ситх вас всех подери, прекратите транслировать на меня свои эмоции! — раздражённо рявкнул он.

Атмосфера непринужденного веселья, царившая на площади, сбивала его с толку, заставляя контролировать каждое слово, чтобы сохранить серьёзность и не начать, к примеру, подпевать жизнерадостной мелодии, что рассеянно наигрывал на незнакомом мандалорцу духовом музыкальном инструменте, похожем на кларнет битхов, стоящий перед машиной молодой зелтронец.

Последнее требование вызвало волну растерянного удивления, которое Рам продолжал испытывать, несмотря на прямой запрет. Костас выругался, выхватил из кобуры бластер, пальнул в воздух, а следующим выстрелом продырявил проклятую дудку, за малым не отстрелив музыканту пальцы.

— Следующей будет твоя башка, — рыкнул Рам, крутанув пистолет на пальце. — Ну, до кого из вас, тамарашки, ещё не дошло, что шутки кончились? — Он оглядел толпу, выискивая того, на ком можно будет сорвать свои злость и раздражение.

Желающих не нашлось. Прежде чем зелтроны начали закрывать от окружающих свои эмоции, мандалорец со злорадством отметил их шокированное состояние. «Начало доходить, — удовлетворённо подумал он, пряча бластер в кобуру. — Может, они и не такие законченные ди» куты, какими кажутся».

В открытом люке Рам увидел Ракшу, одобрительно показывавшую ему сжатый кулак и, как ни странно, это прибавило ему уверенности.

— Ещё вопросы есть? — поинтересовался Костас у притихшей толпы.

— Есть, — к удивлению мандалорца, назойливая экс-мэр и не думала отставать от него. На её красивом лице Рам неожиданно для себя увидел не страх, а спокойный интерес. Обычно власть предержащие иначе реагировали на прямые угрозы, но через мгновение мандалорец сообразил, что женщина, вероятней всего, не имела никакого опыта, связанного с насилием, а потому так спокойна.

— Урожаи ферм, садов и теплиц подлежат изъятию? — продолжала допытываться Зара.

— Ещё раз забудете добавить «сэр» — и послужите наглядным пособием по телесным наказаниям, — Костас не шутил. Политиков он ненавидел всеми фибрами своей души, и указать место в пищевой цепочке очередному потерявшему всякий страх трибунному оратору было для него одним из лучших развлечений.

— Что касается урожая, то — да, он тоже подлежит изъятию, — Костас говорил, словно сплёвывал. — Вы удовлетворены, госпожа Зара?

— Не совсем, сэр, — последнее слово леди-мэр произнесла с тёплой иронией, граничившей с лёгкой дружеской издёвкой, какую позволяют себе хорошие приятели, а не находящиеся по ту сторону нескольких десятков стволов. — Если я сорву фрукт с дерева в своём саду, это будет считаться преступлением?

— Будет считаться преступлением, если вы сопрёте его со склада, мэм, — сдерживаясь, чтобы не сорваться, отозвался Костас. — Пока урожай не собран в ящики… или во что вы там его собираете? В общем, после сбора прибудет наш представитель, взвесит, опишет и заберёт. До этого — хоть в шебсе друг другу позапихайте, мне плевать. Понятно?

— Вполне, сэр, благодарю за разъяснения. Теперь, что касается других вопросов, — продолжила испытывать судьбу зелтронка. — Коллекционное, спортивное и холодное оружие тоже требуется отдать вам, сэр?

— Предоставить данные в комендатуру. — «Нет, она точно напросится», — отвечая на вопрос, подумал Рам. Занудство Зары напомнило ему корусантского таможенного чиновника, заставившего мандалорца шесть раз заполнять одну и ту же форму на привезённое оружие и снаряжение. И каждый раз, когда Костас, пыхтя, справлялся с задачей, чинарик находил не там поставленную запятую, и всё начиналось заново.

— После чего на место выедет наш представитель и примет окончательное решение. Кто этого не сделает — будет расстрелян. Ещё вопросы, госпожа Арора Зара?

— Безусловно, — словно не чувствуя скрытой угрозы в его голосе, продолжила та. — Каким образом требуется подавать эти данные, в какой срок, и каким образом будет доказываться факт подачи таких данных, сэр? Если ко мне домой, к примеру, сейчас пожалуют ваши люди и увидят коллекционный кинжал, что случится? Ваши люди заблокировали связь, — она помахала в воздухе бесполезным теперь коммуникатором, — и просто позвонить для подачи соответствующих данных я не могу. Явиться лично и сразу могут далеко не все, да и скорость обработки заявлений при таком порядке оставляет желать лучшего. Кроме того, если из-за ошибки ваши люди утеряют мои данные, у меня должна быть возможность доказать, что они были поданы…

— Я Вас понял, — перебил её Рам, подняв ладонь. — Проблемы с связью будут решены уже к утру, как только наши специалисты разберуться с вашим оборудованием и подтянут его под стандарты КНС. На учёт будет браться только огнестрельное оружие, всех типов. Холодное оружие учёту не подлежит. До завтрашнего дня, во избежание эксцессов, оружие из дома не выносить. Регистрация начнётся, как только заработают ваши коммы. Каждому будет выдано свидетельство, что его оружие соответствующим образом зарегистрировано.

С каждым словом мандалорец буквально физически ощущал, как его заживо погребает огромная гора никчёмных бумажек. Да уж, занятие, достойное прирождённого воина. Вершина карьеры — стать комендантом городишки, населённого бестолковыми потребленцами, и следить, чтобы их не вырезали в первый же день собственные подчинённые, по уровню развития поднявшиеся чуть выше гаморреанцев. Прямо тема для сочинения «Как я отдохнул на Зелтросе».

Рам сдержал тяжёлый вздох и продолжил:

— Далее: если солдаты Конфедерации будут пытаться забрать вашу коллекционную собственность… — Тут он замялся, не зная, как получше преподнести своих дикарей. Подумав пару секунд, Костас решил не скрывать правды, надеясь, что проинструктированные должным образом розовокожие смогут избежать массы неприятностей в общении с «дружинниками».

— Не сопротивляйтесь им ни в коем случае. Большая часть набрана с диких миров Внешнего Кольца и любую попытку сопротивления воспринимает, как агрессию. Поэтому просто запомните их имена — они указаны на груди слева у каждого из них, — и сообщите в комендатуру, — Рам замолчал, предоставив зелтронам самостоятельно переваривать полученную информацию.

Те отреагировали на заявление по-разному: некоторые озадаченно переглядывались, кто-то больше вертел головой, разглядывая наёмников и дроидов, нежели слушал жизненно важную информацию, но большинство вновь улыбались с тем самым весёлым предвкушением в глазах, что он видел, едва въехав на площадь.

— Сэр, — вновь раздался голос экс-мэра, начавшей серьёзно раздражать Костаса, — я могу переговорить с вами или с кем-то из уполномоченных лиц касательно некоторых важных аспектов жизни города? Есть объекты, прерывание работы которых нежелательно для всех горожан, и ряд вопросов, решение которых облегчит наше с вами… сотрудничество.

— Переговорим, — охотно кивнул Рам. — С начальниками этих самых объектов и переговорю. Сразу после того, как закончу распинаться перед вами.

В ответ на столь откровенное пренебрежение к своей персоне Зара одарила нового коменданта насмешливым взглядом, но, хвала Силе, наконец-то заткнулась.

— Ещё вопросы? — искренне обрадовавшись этой незначительной победе, поинтересовался Рам.

— Можно поехать с вами, сэр? — с обольстительной улыбкой и обескураживающей прямотой спросила у него потрясающей красоты зелтронка. Дело было даже не в её внешности, а в движениях грациозного и полного совершенно животной притягательности тела. Рама не часто баловали женским вниманием, а уж такие вот, словно сошедшие с обложки журнала, красавицы, и подавно — как правило, мандалорец видел их либо по ГолоНету, либо рядом с кем-либо из своих нанимателей. Так что сказать, будто Раму было неприятно её внимание — значит, соврать. Но, с другой стороны, мандалорец слишком хорошо знал себе цену, чтобы позволить себе вестись на заигрывания безмозглой расфуфыренной куклы. Хотя… Нет. Он — комендант города, и это он будет выбирать, кого тащить в постель, а не наоборот.

— Нет, — отрубил Рам тоном, напрочь пресекающим любые попытки продолжить этот разговор.

— Это ты где успел так зажраться, вод? — в внутришлемном комлинке раздался удивлённый голос водителя. Следом Костас услышал презрительное фырканье Ракши, вложившей в этот нехитрый звук всё, что она думает о местных.

— В кабинете своём, — отбрехался Костас. — Не хватало ещё, чтобы коменданта города в койку волокли.

Он отключился, дав понять, что не желает продолжать этот разговор, и вновь обратился к толпе:

— Вопросы по существу будут?

Вопросов не последовало, и Рам, облегчённо выдохнув, нырнул в уютное нутро спидера и быстро захлопнул за собой люк, словно опасаясь того, что зелтроны ринутся следом.

Но его неприятности только начинались. В комендатуре он застал Нэйва, устроившего видеоконференцию с теми самыми начальниками объектов и служб, о которых говорила Зара. Контрразведчик, с точки зрения Костаса, отлично справлялся с урегулированием этого вопроса, поэтому мандалорец не стал возмущаться тем, что кто-то перехватил его работу. Прошмыгнув к бару, он налил себе того серебристого вина, что не позволил выпить прежним хозяевам кабинета, вдохнул тонкий аромат благородного напитка, рухнул в кресло и с наслаждением сделал первый, самый сладкий глоток. Второй был прерван воплем Нэйва:

— Ситх подери, уважаемый! Я даже до этого момента не знал и слова такого, а Вы спрашиваете, кто будет отвечать за хранение этой фиговины! Да мне чихать, что это фрукт! Хранение овощей, фруктов, ягод и прочего поодо — не моя компетенция, понимаете? Ах, Зара решала? Вот найдите её и сушите мозг, а меня оставьте в покое! — Он с яростью врезал по терминалу, обрывая связь.

— Представляешь? — пожаловался он изумлённо вскинувшему бровь мандалорцу. — Наши один из городских складов опечатывают, так пристал какой-то директор фирмы, занимающейся выращиванием шум… шам… ситх, опять забыл! Короче, каких-то грёбаных охеренно дорогих фруктов и теперь спрашивает, кто теперь будет принимать их товар, который, оказывается, хранился на складах города! Станг! Придушу того ди» кута, что дал ему воспользоваться служебным коммом. То я бегаю, спасаю рупинов, то узнаю, как хранить грёбаные овощи…

— Фрукты, — поправил его Рам.

— Насрать, — отмахнулся Нэйв. Он хотел добавить что-то ещё, но отвлёкся на очередной звонок.

— Да! — едва не заорал он, отвечая. В следующую секунду лицо его побагровело, потом — побледнело, а потом Нэйв выдохнул:

— Сейчас спущусь, — и вскочил на ноги.

— Опять рупины? — ехидно осведомился Костас.

— Хуже. Трое ди» кутов из патруля нажрались в хлам, дрыхли на газоне, рядом со своим спидером. Сейчас их везут сюда.

— Осик! — Рам едва не разбил бокал, ставя его на стол. — Оружие, снаряжение?

— Ничего не пропало, но на всякий случай проверю — Нэйв, на ходу застёгивая портупею, выскочил в коридор. Мандалорец услышал, как он поднимает тревожную группу и вдруг отчётливо осознал, что всё только начинается и самые большие неприятности не за горами.

 

8

Зелар. Первый день оккупации

Эта ночь запомнилась Нэйву как одна из самых хреновых ночей в его жизни. Лишённые возможности вволю пограбить, «дикари», отправленные на патрулирование города, с лихвой компенсировали этот недостаток неимоверным количеством алкоголя, который им охотно предоставляли местные. Про маски и носовые фильтры солдаты забыли в тот же миг, как вышли из поля зрения коменданта, причём их командиры возглавляли этот праздник истомившейся души. Мандалорцы и солдаты Дитля, оставленные Рамом при комендатуре в качестве резерва на случай блокирования республиканцами оборонительных позиций по периметру города, не успевали сгрузить очередную партию постанывающих, блюющих или напустивших в штаны пьянчуг, как приходилось ехать за следующими. Газоны и клумбы перед комендатурой — к вящей ярости их «творца» Юниса Ауриди — были завалены телами в грязной серо-голубой униформе.

Часть бойцов вообще пропала, не выходя на связь, и Нэйву пришлось гонять и без того уставших операторов систем связи, чтобы отыскать сигналы комлинков «потеряшек», а затем лично ездить и вытряхивать их из постелей местных красавиц.

Апофеозом первой ночи вторжения стала внушительная гора потерянных горе-бойцами оружия и амуниции. К недоумению, стыду и тайному облегчению оккупантов, брошенное в пьяном угаре «бравыми» вояками оружие местные сами приносили в комендатуру или передавали встретившимся поисковым группам. В параноидальном порыве мандалорцы проверили всё возвращённое аборигенами снаряжение, но никаких следов порчи или диверсии так и не обнаружили, если не считать расписанного свежей аэрографией служебного спидера. Теперь его борта оплетали очень правдоподобно изображённые ветви лианы, шипы которой разрывали металл бортов.

Всю ночь контрразведчик и мандалорцы мотались по городу, собирая павших в нелёгкой битве с зеленым змием и бесом эрекции, и лишь под утро, когда произошла окончательная замена «дикарей» в патрулях на вменяемых джабиимцев (которые, вернувшись с периметра, совершенно не вдохновились идеей вместо отдыха патрулировать город) и мандалорцев, Грэм смог доползти до дивана в одном из кабинетов комендатуры, выделенного ему под жильё, содрать с себя осточертевшее снаряжение и провалиться в сон, стараясь не думать о том, что через пару-тройку часов предстоит вставать и идти решать судьбу нарушителей дисциплины. Но едва он сомкнул глаза, как вновь заверещал комлинк. Грэм разлепил веки и с ненавистью уставился на аппарат, словно это он был виноват во всех свалившихся на голову капитана неприятностях. Надеяться на то, что это кто-то просто ошибся номером, не приходилось, как и на то, что звонивший оборвёт связь раньше, чем услышит ответ.

Нэйв сгрёб комм, нажал на клавишу ответа и с нескрываемой злостью рыкнул:

— Капитан Нэйв, слушаю!

— Капитан, сэр, — раздался характерный механический голос дроида Б1, - с вами хочет связаться Эрис Таи, сэр.

— Какая ещё, нахрен, Таи? — зарычал было Грэм, но вовремя вспомнил, что так зовут хозяйку рупина Рогалика.

— Надеюсь, она по делу, — пробормотал капитан и приказал:

— Соединяй.

— Понял-понял, — привычно отозвалась тупая жестянка, и через несколько секунд в комме зазвучал приятный женский голос.

— Капитан, объясните, пожалуйста, этим дроидам, что вы запретили только посторонним приближаться к рупинам, а хозяева могут летать на них.

— Летать?! — взвился Грэм. — Никаких полётов, ясно?! Запрещаю! Всё, это даже обсуждению не подлежит!

— Им необходимо летать, — возразила собеседница, — по меньшей мере, несколько часов в день.

— А мне необходимо отдыхать! Хотя бы час в день! — уже не сдерживаясь, рявкнул Грэм. — Я же сказал ясно: звонить в случае необходимости! А не потому, что Вам взбрело в голову выгулять зверюшку! А это — не необходимость!

— Но это и есть необходимость! — не сдавалась зелтронка. — Рупинам летать необходимо, понимаете? Их организм устроен таким образом, что испражняться взрослые особи могут только в полёте, отлетев на большое расстояние от своего логова…

— Да что Вы за бред несёте? — Грэм рухнул на диван. — Слушайте…

— Это не бред! — перебила Таи. — В противном случае у рупинов начинаются проблемы с кишечником, и они погибают, понимаете?

— Ну, так вызовите ему ветеринара и прекратите доставать меня! — заорал Грэм и оборвал связь. Швырнув комм на журнальный столик, контрразведчик перевернулся на другой бок, устраиваясь поудобнее, но сон как рукой сняло — в голове крутилась последняя фраза зелтронки. Нэйв словно вживую увидел закутавшегося в крылья тихо постанывающего рупина, и это окончательно прогнало все остатки сна.

Контрразведчик сполз с дивана, натянул мундир и поплёлся в кабинет мэра, чтобы влезть в сеть и прочесть, на самом ли деле с рупинами обстоит так, как описала зелтронка.

В коридоре он натолкнулся на Ракшу. Мандалорка, отдыхавшая в первую смену, выглядела омерзительно бодро — сидя на диванчике в приёмной, она пила каф и листала голожурнал, оставленный предыдущими владельцами кабинета для развлечения посетителей.

— Ты чего подскочил? — поинтересовалась она у похожего на привидение Нэйва. Тот потер ладонями лицо и ответил:

— Не поверишь. Про рупинов прочитать.

— Нафига? — удивилась Ракша.

— Целая история, — отмахнулся Грэм. — Тут в городе обнаружилась банда этих зверюшек, а теперь звонит хозяйка одного из них и истерит на тему того, что её питомец, видите ли, не может просраться, потому что я полёты запретил.

— О, ща тебе без всякого ГолоНета специалист расскажет! — Ракша высунула голову в двери и завопила:

— Радж! Харэ дрыхнуть!

— Ну что тебе надо? — послышался недовольный голос её брата. Радж выполз из своей комнаты и гневно уставился на сестру.

— Тут маленький босс интересуется рупинами, — невинно сообщила та, кивнув на Нэйва.

— Чё, серьёзно? — недоверчиво воззрился на контрразведчика Радж. Тот кивнул и вновь вкратце пересказал ту же историю, что минуту назад услышала Ракша.

— А, так это правда, — оживился Радж. — Видишь ли, рупины — хищники, и привычка гадить вдали от логова у них выработалась в процессе эволюции. Это у них один из способов маскировки — чтобы осик их логово не выдал. Они даже у детёнышей погадки подбирают и уносят подальше от гнезда. Поэтому взрослых рупинов перевозят в стазисе или в анабиозе — иначе хрен довезешь нормально, зверюги враз животом маяться начинают.

— Вот как… — Грэм задумчиво потёр подбородок. — Так, а что же делать?

— Да маячки им присобачить — и всего делов, — тут же подкинул идею Радж. — Ошейник с маяком или просто как клипсу к шкуре. И будет он всю телеметрию передавать — что жрал, куда летал, кого таскал.

— Надо озадачить технарей, — согласился Грэм.

— О, это я враз! — Радж явно загорелся идеей помочь контрразведчику. Его сестра, молча слушавшая разговор, пояснила:

— У Раджа самого дома два… или уже больше?

— Уже четыре! — гордо поправил Радж.

— Вот — четыре рупина, — Ракша зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. — Он ими ещё в детстве заболел, перед тем, как бескар» гам заслужил. Отличные, к слову, зверюги — умные, ласковые и очень преданные.

— В это я верю, — Грэм застегнул китель. — Так, тогда ты, Радж, займись ошейниками, а я пока поеду, с хозяйкой пообщаюсь.

— А сколько ошейников делать? — уточнил мандалорец.

— Хм… — Нэйв задумался. Рупинов в городе было шестнадцать, плюс понадобятся запчасти, плюс неизбежные «содрал-уронил-потерял»…

— Делай три десятка для начала, — решил он.

— Ого, — впечатлился Радж. — И что, все у зелтронов?

— Угу.

— Я с тобой, — безапелляционно заявил мандалорец. — Пока сам не увижу — не поверю. Рупин — это не декоративный ублюдочный алдераанский вилохвост, он пустоголовых не терпит.

— Да я сам хотел, чтобы ты со мной поехал, — обрадовался Нэйв. — Раз уж такой специалист.

— Слышь, — оценив состояние контрразведчика, предложил Радж. — Может, ты пока отоспишься? А я сам всё утрясу.

— Нет, — наотрез отказался Нэйв. — Тут уже дело касается моей службы. Так что так пока делаем: я еду к хозяйке… — Он назвал адрес зверофермы, — …а ты пинаешь технарей, забираешь маячки и подъезжаешь позже. Договорились?

— Ну, лады, — с сомнением глядя на Нэйва, согласился Радж. — А ты доедешь?

— Я отвезу, — успокоила брата Ракша. Окончание фразы проглотило верещание комма Нэйва. Звонил ещё один заводчик рупинов.

Четверть часа спустя зевающий так, что трещала плотно прилегающая к лицу маска, контрразведчик стоял перед воротами дома Таи. По пути он успел ответить на звонки абсолютно всех владельцев рупинов и объяснить, что ждёт их всех в доме Эрис Таи. Предъявив жетон капралу — командиру отделения дроидов, — Нэйв в сопровождении Ракши прошёл внутрь и остановился у вольера Рогалика. Рупин перетаптывался в клетке, жалобно порыкивая и толкая хозяйку мордой, умоляя выпустить его полетать в такое близкое и в то же время недоступное небо.

«Потерпи, дружище, — подумал Нэйв, глядя на зверя. — Ещё часок, и твои мучения закончатся».

— Красавец… — приникнув к прутьям, восхищенно выдохнула мандалорка, любуясь рупином. — Это же ондеронский — видишь, какая у него шкурка яркая? Родись он здесь, был бы темнее.

— Знатоки, — буркнул Грэм и поздоровался с хозяйкой поместья, пытавшейся успокоить своего питомца:

— Доброе утро, мэм.

— Оно станет добрым, как только вы, господин, сэр, позволите рупинам лететь, — не самое дружелюбное приветствие объяснялось просто: зелтронка сама извелась чуть ли не больше несчастного Рогалика.

— Скоро привезут датчики, — влезла Ракша, пока раздражённый подобной встречей Нэйв подыскивал подходящий ответ. — Скажите, это же ондеронский, точно? Не местный?

— Был бы местный — полез бы трахаться, — зло фыркнул Нэйв и отошёл в сторону, от души сожалея о своём порыве. Вот она — благодарность местных…

Эрис проводила его взглядом, но на этом всё общение завершилось — она ни на шаг не отходила от своего обожаемого рупина, отвечая Ракше неохотно и односложно. А самого Грэма осадили прочие владельцы рупинов в количестве девяти, съезжавшиеся со всего Зелара и одолевавшие его по одной и той же схеме — сперва начинали объяснять, почему категорически запрещается лишать рупинов возможности летать, а потом искренне удивляясь его бурной фантазии относительно потенциальной опасности этих животных.

— Слушайте! — рявкнул Грэм после очередного бурного объяснения с возмущённым звероводом. — Моя работа заключается не в том, чтобы следить, как, ситх подери, содержат криффовы фрукты! И не в том, чтобы договариваться в грёбаными владельцами грёбаных складов! И не в том… — Он ткнул рукой в Рогалика, встретился с ним взглядом… и понял, что не может обозвать страдающего крылатого беднягу.

— …Чтобы знать о физиологии рупинов, — уже тише закончил Грэм. Но скопившееся раздражение вкупе с недосыпом требовали выхода, и теперь капитан был похож на взведённую мину: готов взорваться от малейшего толчка.

— Ну, так и занимайтесь своей работой, — ответил несколько удивлённый такой отповедью зелтрон габаритов, вызывающих лёгкую зависть. — Со всем перечисленным вами мы прекрасно справлялись сами.

— Тогда какого хрена, — рявкнул Нэйв, — вы теребите меня?!

— Исключительно потому, что вы так распорядились, — напомнила ему зелтронка с длинными, до пят, волосами, собранными в сложную причёску. — К сожалению, теперь мы без вашего разрешения не можем ни заниматься своими питомцами, ни распоряжаться урожаем… Просто позвольте нам делать своё дело, и у вас будет куда меньше забот.

— А про урожай когда я успел распорядиться? — на секунду растерялся Нэйв. Переутомление сказывалось на нём далеко не лучшим образом, и теперь контрразведчик всерьёз вспоминал — действительно, может, по запарке подмахнул какой документ не глядя или, не разобравшись, дал отмашку очередному особо ретивому патрулю? Нет, не может быть.

— Вы точно уверены, что про урожай распорядился я? — уточнил он у зелтронки.

— Не вы лично, — глядя на него, зелтронка улыбалась, и капитан невольно задумался, не его ли комично-озадаченным видом эта улыбка вызвана. — Ваш начальник, новый комендант города. Склады и урожай его приказом теперь перешли в ваше ведение. Боюсь даже предположить, чем вам угрожают фрукты, — рассмеялась она, — но тут вам, конечно, виднее.

Этот смех и послужил тем самым толчком, что взрывает мину.

— Фрукты угрожают, говорите? — недобро прищурившись, спросил Нэйв. — Знаете, а это мысль. Ракша! — окликнул он мандалорку.

— А? — Т-образный визор повернулся к Грэму.

— Кажется, у твоего брата будет прибавление в шестнадцать пар крыльев, — уведомил её капитан. — Мы конфискуем рупинов. Подарю их Раджу.

Ответом ему было искреннее удивление написанное на лицах зелтронов.

— Вас так разозлили мои слова? — растерянно спросила шутница. — Простите, я вовсе не желала вас огорчить. Мы всего лишь удивлены тем фактом, что вы сами взвалили на себя колоссальную работу и отказываетесь принять помощь.

— Мне чихать на Ваше удивление, мисс, — галантно отозвался Нэйв. — Я просто конфискую рупинов. Таким образом, и у вас всех не будет проблем с уходом за ними, у меня — проблем с контролем, а у одного из очень хороших людей — приятное пополнение в его питомнике рупинов. Вас устраивает такой подход? Меня — да.

Он удовлетворённо улыбнулся под маской, с удовольствием созерцая вытягивающиеся лица зелтронов. Удивительно, но эта мелкая и, по сути своей, детская выходка в духе мелкого чиновника почему-то удовлетворила потребность молодого контрразведчика в мести.

От дальнейшего падения до уровня мелкого уличного склочника Нэйва спас Радж: мандалорец лихо подлетел к воротам на мотоспидере, остановившись с откровенно уж пижонским разворотом, и спрыгнул с седла, сжимая в руках сумку.

— Ух, какие красавцы… — узрев рупинов, восхищенно выдохнул он, ничуть не стесняясь присутствующих тут же зелтронцев.

— Потерпи, малыш, — грозный мандалорец, прошедший горнило войн, едва ли не сюсюкал с крылатым хищником. — Сейчас, маленький, тебе датчик прикрепят, и ты полетишь…

Удивительно, но рупин словно понимал, о чём идёт речь — подавшись вперёд, крылатый утробно заворчал, жалуясь на злого человека в серо-синем мундире, лишившего его неба.

— Кто его хозяин? — не оборачиваясь, спросил Радж, бесстрашно почёсывая нос рупина. То, что его рука находится в опасной близости от бритвенно-острых клыков, ничуть не смущало мандалорца. Нэйв, глядя на него, испытал острый приступ зависти — самого контрразведчика от подобных действий удержала дурацкая гордость и желание сохранить образ бдительного и серьёзного офицера.

— Я, — откликнулась коротко остриженная девица с ярко-синими волосами. На мандалорца, в отличие от Нэйва, она смотрела с восхищением и теплотой, а подойдя к Раджу, она остановилась куда ближе, чем того требовали приличия.

— Закрепите на шее, — Радж вынул из сумки плоский серый диск из пластика, в котором Нэйв легко узнал корпус от сигнального маячка, устанавливаемого в технике КНС.

— И ни в коем — понятно? — ни в коем случае не снимайте, — Мандалорец отдал маячок девушке, сцапавшей его с завидным проворством, и перешёл к вольеру Рогалика. — Господа, пожалуйста, разбирайте и крепите на ваших питомцев! — обратился он к остальным, а сам уселся рядом с Эрис и, как только она закрепила маячок и отпустила питомца на волю, завёл с ней разговор о линьке ондеронских рупинов. В отличие от Грэма, зелтронка встретила Раджа со всем радушием и теперь премило беседовала с ним, время от времени поглядывая на уменьшающийся силуэт Рогалика в небе.

— Вот он — реальный маньяк, — Ракша подошла к Нэйву и кивнула на брата, показывая, о ком идёт речь. — Шестнадцать рупинов? Смотри, ему это не скажи — он тут же примется сколачивать для них вольер и будет очень огорчён, когда узнает, что это была шутка.

Грэм, вспомнив, как лихо Радж управляется со всевозможными смертоубийственными приспособлениями, пришёл к выводу, что очень не хотел бы быть тем, кто огорчит мандалорца, подозревая, что его способы выражать свою обиду будут носить откровенно травмоопасный характер.

— Поехали в комендатуру, — вместо ответа сказал Нэйв, чувствуя, как вновь наваливается отступившая было при виде взлетающего рупина усталость.

Вернувшийся в комендатуру Грэм был больше похож на душу грешника, как их изображают в религиозных книгах некоторых конфессий, нежели на офицера — бледный, с покрасневшими от бессонницы и переутомления, запавшими глазами, окружёнными внушительными кругами. Выбравшись из спидера, он прошаркал мимо «великого творца» Юнаса Ауриди, в праведном гневе исполнявшего вокруг дрыхнувших на газоне «залётчиков» некую помесь боевого танца с дагобарской лихорадкой и сотрясавшего яростными воплями воздух, миновал холл, поднялся в приёмную, и, отобрав у несколько обалдевшего от его вида дежурного полный кафейник, рухнул в свое кресло.

— Краше в гроб кладут, — прокомментировал внешний вид контрразведчика Рам. Правда, сам он выглядел ненамного лучше: вместо сна мандалорцу пришлось ездить, осматривать опорные пункты, воздвигнутые по периметру города.

— Ты что, не спал?

— Не-а, — Нэйв глотнул прямо из кафейника, вздохнул и помотал головой. — Не поверишь: ездил с Раджем, следил, чтобы бедные рупинчики могли покакать.

— Да уж, прям вершина карьерного роста, — посочувствовал Костас. — Ладно, сейчас приведём в чувство это стадо, быстро воткнём фитиля, чтоб впредь неповадно было, и можно будет чуть прикорнуть.

— Звучит, как сказка, — Нэйв слабо улыбнулся и вновь приложился к кафейнику.

Костас деликатно выдержал паузу, дожидаясь, пока его собеседник напьётся, и задал животрепещущий вопрос:

— И что посоветуешь с этими ди» кутами делать?

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кого мандалорец имеет в виду. Грэм поставил кафейник на стол, встал, подошёл к окну и, созерцая слабо шевелящиеся тела начинающих приходить в себя пьянчуг, ответил:

— По-хорошему — нахрен расстрелять их командиров и каждого десятого урода, чтоб до оставшихся дошло быстрее. Но ведь весь осик в том, что, кроме этих уродов, у нас резерва живой силы нет.

Костас молча кивнул, соглашаясь с контрразведчиком. Грэм между тем продолжил:

— Решать тебе, старина, но мой совет: просто прикажи их высечь. По старинке, от души, чтоб шкура на сетку похожа стала. Тогда и дойдет, и в то же время вроде как милость к ним проявил.

— Милость… — Рам тоже встал и подошёл к контрразведчику. Остановившись рядом с ним, мандалорец с презрением оглядел предмет их разговора.

— Милость к ним проявили эти розовые тамарашки, — словно сплюнул он. — Были бы у них мозги — перерезали бы этих таунтаунов, а после ударили нам в тыл нашим же оружием. К счастью, чего-чего, а мозгов у аборигенов явный дефицит. Нам повезло, что все их интересы крутятся вокруг желания пожрать, выпить и потрахаться, друг мой. Планета законченных ди» кутов… Я себя сейчас ощущаю, как человек, проснувшийся ночью от шума в своей гостиной. Он просыпается, слышит шум, думает, что в дом забрался вор, берёт бластер, чувствуя, как адреналин буквально впрыскивается в кровь, вылетает в гостиную, готовый до последнего защищать свою семью… и видит сидящего на столе бродячего фелинкса, залезшего в приоткрытое окно. Так и я сейчас — ощущаю себя последним дурнем, потому что не соображу, как дальше реагировать, понимаешь? Весь мой опыт оказался тут просто бесполезен — я словно действительно стою в трусах с бластером в руке и таращусь на безобидную зверюшку, самое опасное намерение которой — стащить остатки ужина и занять твоё кресло у огонька.

— Аналогично, — согласился Нэйв. — Я был готов ко всему, но не к тому, что мне придётся наблюдать, как гадят домашние питомцы, или переживать за гниющие фрукты. А, да чего тут воздух сотрясать… Сейчас ещё кафа выпью, оживу, и пойдём карать и миловать этих тупоголовых засранцев, — контрразведчик вернулся к своему столу и вновь ухватил кафейник.

— Ты б хоть сахара насыпал, — не удержался Рам.

— Обойдусь, — отмахнулся Нэйв и вновь приложился к посудине.

— Эй! — возмутилась вошедшая в комнату Ракша. — Наливай в отдельную чашку! А то знаю я вас, насосётесь с местными, подхватите букет романтических заболеваний, а потом заражаете общий кафейник.

— Спасибо за лестное мнение, — огрызнулся Грэм, убирая кафейник из зоны досягаемости мандалорки. — И за точное описание моего морального облика. Хорошо, хоть не в связи с рупинами заподозрила. Если что, я себя не в борделе раскопал, чтоб с местными в дёсна лобызаться.

Он отступил за свой стол, создав таким образом преграду между Ракшей и оспариваемым ею кафом, и вновь сделал глоток, пытаясь понять, что такого нашло на обычно спокойную, как танк, девушку, в перечень недостатков которой никогда не входила излишняя брезгливость. Во всяком случае, когда её дружки-мандалорцы возвращались с гулянок на базу, Ракша, ничуть не смущаясь, пила с ними из одной бутылки, передавая её по кругу. А тут, на тебе — кафейник ей не угодил… Тоже не выспалась, что ли?

Мандалорка тем временем окинула его изучающим взглядом, будто что-то для себя решая, а потом бесцеремонно шмякнула на стол коробку, что до того держала в руках, и рухнула в свободное кресло.

— Раз так — угощайся, — смилостивилась она, кивнув на коробку. — Глюкоза тебе сейчас явно не помешает. Трофеи, — хихикнула Ракша и, перехватив озадаченно-хмурый взгляд командира, поспешно пояснила: — Местные придарили. Ухажёры недоделанные.

В её голосе слышалось столько презрения, что Нэйв невольно посочувствовал несчастному, рискнувшему «подкатить» к гордой воительнице. Полюбопытствовав, он приподнял крышку коробки и тут же невольно сглотнул слюну — запах, исходивший от лежащих в ней пирожных, был просто потрясающий. В брюхе у лейтенанта заурчало, и он запоздало вспомнил, что ничего не ел уже больше суток — в последний раз он перекусил утром перед началом высадки, и с тех пор у него во рту маковой росинки не было.

— Значит, — с деланной серьёзностью сказал он, — принимаем подарки от местного населения?

Ракша с вызовом посмотрела в глаза контрразведчику, подошла к столу, взяла одно из пирожных и, воспользовавшись тем, что Грэм отвлёкся, ловко увела у него из-под носа кафейник.

— Ага, вот сейчас побегу продавать водэ ради тортика, — хмыкнула она, после чего откусила кусочек сладости и довольно зажмурилась. — Зелтронов я не люблю, — сообщила она после того как прожевала пирожное и запила его кафом, как и Нэйв, прямо из кафейника, — а вот вкусно поесть — очень даже.

— Эй, а как же «насосётесь с местными»? — поддел её Грэм, разглядывая ажурные конструкции из заварного крема и местных ягод. — Ситх подери, их есть даже жалко… — и, вопреки своим словам, тут же набил полный рот.

— Сами жрут, а командиру не дают, — проворчал Рам, присоединяясь к пиршеству. — Ракша, а чем тебе-то местные не угодили? Накачанные красавцы, прям как стриптизёры из клуба, а? — Он подмигнул мандалорке.

Та презрительно фыркнула и показала командиру неприличный жест.

— Вот сам на них и любуйся. Нет более нелепого зрелища, чем мужик, виляющий задницей под музыку. Разве что толпа мужиков, радостно машущая ручонками захватчикам, едущим по их городу.

— Ну, так тебе ж с ними не жить, — не отставал мандалор. — Сама ж жаловалась, что с мандалорами трахаться тебе прискучило, а тут вон — поле непаханное всякого разнообразия. Нэйв вон утверждал, что тут даже пастухи с ку-па перепихон устраивают, — припомнил он вчерашний разговор при въезде в город.

— А я что, похожа на ку-па, чтобы с местными кувыркаться? — тут же шутливо огрызнулась Ракша, возвращая умоляюще жестикулирующему Нэйву кафейник. — И вообще, когда я в следующий раз наберусь в твоей компании, вод, запрети мне распространяться о своей личной жизни. Язык за зубами ты держать не умеешь.

— Не, болтаешь ты, а язык не умею держать я? — возмутился Рам и отобрал кафейник у Грэма.

— Я тебе, может, душу открыла, — продолжила кривляться мандалорка, — о сокровенном рассказала, а ты…

Она притворно вздохнула и разочарованно покачала головой, демонстрируя всему миру, как ошиблась в своём командире. Тот развёл руками, как бы говоря: «Да, я такой, но что поделать?» и улыбнулся, глядя на Ракшу. Рам невольно сравнивал её и виденных сегодня зелтронок, и сравнение это было не в пользу последних. Да, розовокожие красотки обладали некой животной привлекательностью, заставлявшей пламенеть тело, но оставляя душу пустой. А вот Ракша, несмотря на непритязательную внешность, была именно такой, какой и должна быть мандалорская женщина: гордая, независимая, сильная и преданная. Такая будет верной спутницей не на одну ночь, а на всю жизнь, и подарит детей с душой настоящих воинов. Ни одна красноволосая пустышка, думающая только о развлечениях, не может тягаться с настоящей мандалоркой. Костас мысленно позавидовал тому счастливчику, что сумеет завоевать сердце Ракши, и пожалел, что не может сбросить лет пятнадцать и побороться за любовь такой девушки.

Шутливая перепалка подняла настроение всем участникам импровизированного завтрака. Но, как бы ни приятно было сидеть, болтать и уничтожать шедевры местной кулинарии под первосортный каф, пришёл момент возвращаться к делам.

— Боже, если ты есть, дай мне сил сдержаться и не перестрелять этих ублюдков, — вздохнул Рам, надевая шлем. — Ну что, пошли, изобразим смилостивившихся божеств?

— Я скорее бес, — хмыкнул Нэйв. Свою каску он прицепил к лямке бронежилета, нахлобучив на макушку полевую кепку.

Всё же поднявшееся благодаря Ракше настроение помогло — процедура вынесения приговора прошла быстро, без сучка и задоринки. Костас в нескольких нецензурных выражениях объяснил горе-воинам их истинную сущность, обрисовал глубину и ужас морального падения их предков, подверг серьёзной критике добродетель родителей, доказал «наличие отсутствия» мозгов у самих виновных, после чего махом лишил всех недельного жалованья, а старшим патрулей прописал ещё и по двадцать плетей, приказав привести приговор в исполнение немедленно, — тут же, в центре каре, построенного «залётчиками». Пока приговорённых пороли трое мандалорцев, Нэйв, удостоверившись, что его присутствие тут не нужно, вновь побрёл обратно в кабинет, решив изучить список туристов с других планет, пребывающих на данный момент в городе.

— Спасибо, — сказал он, проходя мимо Ракши. — Твои трофеи вернули радость в мою жизнь.

— Пожалуйста, — просто ответила она. — Но если ты сейчас добровольно не отправишься отдыхать, то хороший удар вернёт сон в твою жизнь.

— Удар? — не понял Грэм. Бессонная ночь и далеко не самые спокойные сутки сказывались на умственном процессе контрразведчика не лучшим образом — тормозил, что называется, он нещадно.

— Какой удар? — всерьёз озадачился он, недоуменно хлопая глазами.

— Удар вот этим вот кулаком, — шутливо пригрозила ему Ракша, сжав руку в перчатке, украшенной на костяшках небольшими шипами. Несмотря на скромный размер этого кулака, Грэм вынужден был констатировать, что при желании мандалорка без особого труда воплотит угрозу в жизнь. В то время, как его сверстники на так называемых «цивилизованных мирах» шли в школу, мандалорские родители уже брали своих детей с собой на войну, и боевого опыта этой девушке занимать не приходилось.

— Дожил, — признавая поражение, пошутил Грэм. — Лейтенанты меня, капитана, в грош не ставят и грозят побоями. Тебе я покоряюсь, о грозная богиня! — процитировал он строчку из бессмертной трагедии Бофокла. — Как твой брат вернётся — разбуди, посмотрю, как работают все эти приблуды на рупинах.

— Не боись, капитан, ничего страшнее очередной попойки без тебя не произойдёт, — уверила его Ракша, и Нэйв наконец-то отправился спать.

 

9

Зелтрос. Командный пункт сводной группы ВАР. День высадки сепаратистов

На КП царила та самая упорядоченная, милая сердцу военного человека суматоха, что сопровождает напряжённую работу. У проектора, на котором масштабно отображалась зона высадки сепаратистов, столпились офицеры ВАР — как клоны, так и вольнонаёмные, — среди которых резко выделялись белоснежная шевелюра генерала-джедая Тофу и неуместная в данной ситуации красноволосая шевелюра зелтрона. Последний, к слову, привлекал множество коротких удивлённых взглядов — все присутствующие впервые за время пребывания на Зелтросе лицезрели вооружённого аборигена. Звали его Дайрилл Гар, и он скорее походил на опытного наёмника, чем на представителя миролюбивой расы. Его и внушающего уважение рослого человека, Нэйта Верги, с совершенно разбойничьей физиономией, король коротко представил как «военных советников», но что-то подсказывало Ирису, что таковая должность появилась на планете примерно в то же время, как началась атака сепаратистов. Но озвучивать свои догадки вслух он не стал, решив, что вреда от «советников» особого не будет, а если те всё же станут мешаться под ногами, то всегда можно будет «отфутболить их на чердак», озадачив какой-либо импотентной работёнкой, каковая всегда сыщется при штабе.

— На данный момент противник занял город Зелар, — говорил Тофу. — К сожалению, их воздушное прикрытие достаточно сильно, чтобы рисковать посылать воздушного разведчика. Придётся отправить разведгруппы для уточнения обстановки. Пока что продвижения дальше не замечено — враг спешно укрепляет плацдарм, ожидая нашей контратаки. Вот как мы их напугали, господа…

Собравшиеся невесело хохотнули: сил бригады едва хватало на оборону столицы, а уж о том, чтобы атаковать наличными силами превосходящего их во много раз противника, и речи быть не могло.

— Предупредите разведчиков, что при наличии в городе сепаратистов из плоти и крови пусть не спешат атаковать. Время в этом случае работает на нас.

— Ничуть, — не согласился присутствовавший на совещании командир разведбата, капитан Стилет. — «Мокрых» всегда поддерживают бидоны, а им все эти праздники-феромоны-друзья-любовники откровенно пофигу. Зароются в землю так, что задолбаемся их оттуда выковыривать.

В отличии от своих подчинённых, Стилет так и не успел выбраться в город или завести интрижку на базе: всё его свободное время сжирала служба, оставляя лишь минимум для сна и еды. И его это не то чтобы не тяготило, просто капитан знал: всё это блаженство закончится, и не факт, что он сможет тогда так легко с ним расстаться, поэтому лучше сделать вид, что всё идёт, как и прежде — служба, служба, служба.

Зелтрон с сочувствием посмотрел на клона, будто ухитрился за какое-то мгновение прочитать его мысли, но от неуместных ремарок на тему благоразумно воздержался, продолжив разговор по существу.

— Если, как вы выразились, «мокрые» там есть, то они либо командуют дроидами, либо их достаточно много, чтобы представлять собой силу, с которой следует считаться. В первом случае со временем командование потеряет всякое желание воевать, и проблема с дроидами решится сама собой. Во втором — противник потеряет всю живую силу дезертирами, и ваша задача упростится.

— Мне кажется, вы несколько переоцениваете тягу людей к развлечениям, — спокойный тон, которым это произнёс Стилет, был его личным подвигом. В его понимании зелтронцы были столь же бесполезными, сколь и безобидными, да ещё и склонными серьёзно преувеличивать своё влияние на окружающих. Да, его братья с горящими глазами рассказывали о времени, проведённом в городе, но это не значило, что кто-то из них нарушит приказ ради кого-то из розовокожих. — Дыхательные маски полностью нейтрализуют вашу хвалёную природную защиту. Простые меры предосторожности — и сепам будет наплевать на всех вас скопом, — безжалостно добавил он.

В ответ на это Дайрилл лишь пожал плечами, всем своим видом говоря, что своё мнение он высказал и тратить время на пустые споры не собирается. Зато подал голос молчавший до того Верги.

— Я когда-то тоже так думал, — спокойно пробасил он.

На фоне Дайрилла, выглядевшего, как герой голофильма, сражающий обаянием не менее эффективно, чем бластером, Верги выглядел угрюмым громилой, какими любят изображать недалёких злодеев второго плана в тех же боевиках. Вот только в его серо-зелёных глазах отражался живой ум.

Джедай и клон посмотрели на него с немым вопросом, только взгляд Тофу выражал вежливое нетерпение, а Стилета — тихое раздражение.

— Я на Зелтрос впервые прилетел для работёнки, — без всякого смущения сообщил Верги. — Ну, той, о которой в, типа, обществе приличном не говорят. Дельце плёвое — ни тебе копов, ни серьёзных систем охраны, а всяких терпил с баблом — валом. Казалось — проще, чем с бревна упасть. Всего делов — выбрать, кого надо, да паковать хабар. Я носовые фильтры, значит, в нюхалку свою втыкнул и почапал присматривать, куда наведаюсь.

По мере повествования удивление мастера Тофу росло: мало того, что этот человек признавался в планировании преступления, а зелтронец не выглядел даже заинтересованным, так Верги ещё и был представлен Дариусом как советник…

— И чем всё закончилось? — заинтересованно спросил он.

— Как видите, — неожиданно весело ухмыльнулся громила. — Уже восемь лет живу тут. Подженился, работёнка вот хорошая. Феромоны — это далеко не всё, мистер. И, кстати, все эти фильтры-маски нифига не помогают, если что. Я не учёный, особо не вникал в детали, но эти частицы — или что там, — оседают на одежде, проникают в тело через кожу. Действует, понятно, не так быстро и убойно, зато постоянно, и фиг поймёшь. Спасёт только полная броня, вроде вашей, — он кивнул Стилету, — или специальные защитные костюмы, типа как у яйцеголовых в лабораториях.

Офицеры Республики переглянулись, осенённые одной и той же идеей: получалось, что, несмотря на все ухищрения, клоны всё же подвергались разрушающему воздействию феромонов. Открытым оставался вопрос, как далеко это успело зайти и насколько пострадала верность клонов Республике.

— То есть, если выждать, то противник просто ассимилируется, грубо говоря? — нарушил молчание Тофу.

— Противник из плоти и крови, — уточнил верзила. — А вот с дроидами нужно будет повозиться.

— Ну, это нам привычно, — хмыкнул командир бригады, клон-коммандер Доу. — Так, возвращаемся к разведке… Стилет, отбери четыре группы, больше пока не надо.

— Сделаю, — кивнул разведчик. И, наклонившись к зелтрону, прошипел ему на ухо:

— Ещё раз посмотришь на меня таким вот жалостливым взглядом ветеринара — и я тебе глаза через нос высосу, уяснил?

— У вас очень своеобразные фантазии, капитан, — одними губами ответил зелтрон. К некоторому удивлению (и немалому раздражению) клона, тот не выглядел ни испуганным, ни даже смущённым. — Но с этим не ко мне.

— Я тебя предупредил, — Стилет прожёг розовокожего взглядом.

— Я тебя услышал, — с вызовом ответил тот. — Только разрешать наши разногласия будем позже, когда разберёмся с сепами.

— О, даже так? — Стилет поймал недоуменный взгляд джедая и торопливо изобразил мирно беседующего человека.

— Договорились, — шепнул он. — В первый вечер после победы.

— Дело за малым, — довольно ухмыльнулся зелтрон, — победить.

Час спустя. База ВАР

— Зелар, — бормотал Блайз, идя вслед за Чимбиком к площадке с ожидавшим их СНДК. — Блин, ну и названьице… Зел-трос, Зе-лар…

— Блайз, заткнись, — оборвал его сержант. — Достал бухтеть над ухом. Твоё какое дело, как этот город называется? Зелар… — Он резко остановился — так, что Блайз не успел среагировать — и уткнулся носом в ранец Чимбика.

— Жди, я сейчас, — Сержант круто развернулся и припустил к ангарам с техникой, оставив Блайза недоуменно таращиться ему вслед.

— Схема! — заорал Чимбик, влетев в ангар. — Ты тут?

— Где ж мне ещё быть? — отозвалась зелтронка, не отрывая взгляда от показаний сканера. Несмотря на то, что за все дни пребывания ВАР на планете техника была тщательно протестирована и отлажена, после объявления тревоги Схема — как, впрочем, и другие техи, — раз за разом перепроверяла все системы. Пожалуй, впервые за время их знакомства Чимбик видел её такой серьёзной.

— Слушай, что такое «зелар» по-вашему? — не стал тянуть время Чимбик. — Как переводится?

— Дитя души, — на мгновение задумавшись, ответила зелтронка. — Ну, или дитя сердца, тут — кто какой перевод считает более верным. А что?

— И что это означает? — проигнорировал вопрос сержант. — Ну, в плане отношений. Вот если тебя кто так назовёт, к примеру — что он будет иметь в виду?

Последние слова Чимбика, а может, и обуревавшие его чувства явно заинтересовали Схему, так что она наконец-то оторвалась от показаний приборов и посмотрела на клона.

— Что он считает меня своим ребёнком, родным не по крови, но по духу. Так у нас называют усыновлённых, принятых в семью.

— Семью… — эхом повторил Чимбик. Семью… От того, чтобы не подпрыгнуть и не заорать от счастья, его удерживала только недоверчивость, усиленная полученными от жизни оплеухами. Слишком часто в его короткой жизни было так, что ожидаемое было полной противоположностью действительности.

— И насколько это… серьёзно? — напряженно поинтересовался сержант.

— Можешь смело называть Талику мамой, — озабоченное выражение лица Схемы ненадолго сменилось привычным клону озорным прищуром. Конечно же, она без труда догадалась, кто мог назвать сержанта «зеларом». — Хочешь — переезжай к ней в дом, даже разрешения спрашивать не нужно.

— Я серьёзно спрашиваю, — по-своему истолковав её улыбку, насупился Чимбик.

— Так и я серьёзно, — ещё шире улыбнулась зелтронка. — Не веришь — спроси у любого из наших.

— Спрошу у Талики, — Чимбик махнул рукой. — До встречи, мой верный оруженосец.

Несколько минут спустя СНДК уносил разведчиков в закат — туда, где, как бы сказал романтик, их ждали враг и неизвестность. Но так как романтиков среди клонов не водилось, то общее мнение выразил Блайз:

— Ну что, едем искать приключения на свои шебсе? — и воткнул свою винтовку в зажим.

— Заткнись, Блайз, — привычно посоветовал Чимбик.

Вот так, без проводов и оркестра, они поехали на войну.

Зелар. Второй день оккупации

Никто уже не помнил историю Шёлковой улицы, что совершенно не мешало рассказывать туристам с дюжину самых правдоподобных легенд на эту тему. Как бы то ни было, Шёлковая улица была тем местом, мимо которого сложно пройти. Большой живописный парк пестрел яркими красочными кляксами необыкновенных «строений». Чего тут только не было: от раскидистых шатров до шёлковых лабиринтов и совершенно невероятных конструкций из тканых полотнищ и переплетения лент. Центральное место занимал живой шатёр, состоящий из тысяч и тысяч бабочек. Обработанные специальным составом ленты, составлявшие каркас столь необычной конструкции, привлекали этих прекрасных насекомых, и те образовали настоящий живой полог, трепещущий миллионами разноцветных крылышек.

Среди всего этого великолепия любили собираться молодые творцы из тех, что желали похвастаться своими талантами, продать что-то праздношатающимся туристам и просто творить в хорошей компании и располагающей обстановке.

Патруль из девяти дроидов B-1, усиленный танком, казался тут чужеродным телом. Хотя… почему казался? Они и были чужими и неуместными: тусклые, утилитарных форм, марширующие с неумолимой целеустремлённостью. Но это со стороны…

Неизвестно, чем руководствовались (или что употребляли) конструкторы, создавая искусственный интеллект для машин модели B-1, но, как говорится, результат был налицо: машины получились очень… своеобразные. Примитивный интеллект их оказался весьма избирателен в плане запоминания и использования того, что для дроидов является жизненным опытом. Боевой дроид, в панике мечущийся по полю боя? Легко — вот, B-1. Препирающийся с собственным командиром? Он же. Храбро шагающий в атаку, паля из бластера куда угодно, кроме врага? Ну, в общем, вы поняли… Иногда казалось, что эти машины могут всё, кроме того, для чего изначально были созданы — воевать. Они мастерски тупили, травили анекдоты, болтали друг с дружкой и окружающими, доводя зачастую своих живых командиров до белого каления… В общем, делали всё, что угодно, кроме образцового несения службы.

Вот и сейчас возглавлявший пехотное отделение капрал SOM-4092191 с любопытством вертел по сторонам своей клиновидной башкой с узким «рылом», жадно впитывая впечатления о новом мире.

Вообще, если бы у дроидов были легенды, то он стал бы одной из них при жизни: Девяносто первый, как его называли чаще всего, ухитрился пережить практически все крупные сражения этой войны, начиная с первой битвы за Джеонозис, и не получить при этом ни одного серьёзного повреждения. Шрамы от бластерных лучей, прошедших вскользь, и заменённая после битвы за Умбару правая стопа не в счёт — по сравнению с теми, кого отправили на переплавку, Девяносто первый был сказочным везунчиком. Благодаря накопленному им боевому опыту дроид был произведён в капралы, получив необходимое программное обеспечение, две коричневые полосы на «плечи»… и серьёзное беспокойство за своё будущее, ибо весь опыт новоиспечённого унтер-офицера непобедимой армии КНС говорил о том, что сволочные клоны как раз в первую очередь норовят изничтожить командный состав, абсолютно не обращая внимания на заслуги и опыт. Проще говоря, Девяносто первый боялся. Это был не страх живого существа за свою жизнь, но уже и не первоначальный заводской набор цифро-буквенного кода, заменяющий дроидам инстинкт самосохранения.

Но наряду со страхом пришло и любопытство. А также то, что у существ из плоти и крови называлось бы «интересом к жизни». Девяносто первому было интересно абсолютно всё, начиная от астрономии и заканчивая вот такими вот непонятными, но жутко интересными местами, как эта улица из тканей. А уж художники… Картины вообще были больным местом дроида: он никак не мог уяснить их смысл и то удовольствие, что разумные существа получали как от создания подобных произведений, так и от любования ими. В мире Девяносто первого все картинки имели смысл: они либо обозначали функции в интерфейсе, либо предупреждали об опасности или наоборот — говорили об отсутствии оной, — или изображали технику, вооружение и солдат врага… в общем, были полезны. А тут… Девяносто первый замер, глядя на полотно, изображавшее акробата под куполом цирка. Отделение немедленно сгрудилось за спиной своего командира, нелепо тыча во все стороны бластерными карабинами.

— Это что? — поинтересовался Девяносто первый, показав рукой на картину.

Художник — молодой зелтрон с волосами, торчащими во все стороны на манер забракских рогов, — с живым любопытством уставился на дроида.

— Это акробат, — озвучил он очевидное и тут же задал ответный вопрос: — Нравится?

Девяносто первый задумался над этим вопросом, но внятного ответа так и не нашёл. Что подразумевал абориген? Чёткость изображения, достоверность? Может, размер рисунка? Или количество цветов? Неясно.

— Что должно нравиться? — сдавшись, спросил он.

— Всё, — и не думая скромничать, ответил зелтрон. — Вглядись, как передано движение, напряжение момента. Игра на грани, между жизнью и смертью. Одно неверное движение — и прекрасный полёт молодого ловкого тела превратится в падение.

Девяносто первый послушно уткнулся в картину, но ничего из вышеописанного так и не нашёл.

— Где? — Дроид повернул голову обратно к художнику.

К разговору с интересом прислушивалась беловолосая девица, устроившаяся в серебристом павильоне напротив. Судя по наличию картин и холсту с неоконченной работой, она являлась коллегой собеседника дроида.

— Нашёл с кем говорить об искусстве, Этаг, — рассмеялась зелтронка. — В нём явно не установлено подходящее программное обеспечение. Что ты объяснишь железяке?

— А вдруг объясню? — заупрямился тот, кого назвали Этагом. — Искусство — универсальный язык, понятный даже дроидам. Надо только подобрать правильные слова.

— Скажи, мой металлический друг, — вновь обратился он к Девяносто первому, — что ты видишь на этой картине?

— Взрослую форму существа одного вида с Вами, предположительно — судя по отсутствию ярко выраженных вторичных половых признаков, — мужского пола. На изображении видны напряженные мышцы лица, что означает сильное физическое напряжение, испытываемое этим мужчиной, или… — Девяносто первый сделал короткую паузу, перелопатив все человеческие лица, что хранились в его памяти, и выбрав наиболее подходящие по выражению, — …проблемы с желудочной деятельностью. Более точно сказать не могу, но если Вам нужен диагноз, то я попрошу прибыть сюда квалифицированного медицинского дроида.

Он замер, ожидая ответа.

На лице художника отразилась целая гамма эмоций, которые Девяносто первый мог трактовать как резкое обострение нескольких хронических заболеваний, а особь женского пола начала громко и заливисто хохотать, по всей видимости, испытывая прилив положительных эмоций от того факта, что у неё подобных проблем со здоровьем не наблюдается.

— Отлично подобрал слова, — подбодрила она своего коллегу, подняв вверх большой палец и продолжая смеяться. — Я в восторге!

Справившись с собой, Этаг побарабанил пальцами по пряжке ремня и щёлкнул пальцами, осенённый идеей.

— Скажи, дроид, тебе никогда не хотелось выглядеть иначе, чем сейчас?

— Это невозможно, — вежливо возразил дроид. За его спиной лязгнул люк, и из танка высунулся его командир-лейтенант, раскрашенный в зеленый с черными и желтыми полосами.

— В чём дело, капрал? — спросил он. — Беспорядки?

— Нет, сэр, — ответил Девяносто первый. — Мы говорим об искусстве, — щегольнул он свежими знаниями. Собравшиеся вокруг зелтроны могли поклясться, что металлопластовое «лицо» лейтенанта приобрело озадаченное выражение. Во всяком случае, он ненадолго замолчал, а потом, произнеся «понял-понял», скрылся в машине.

— Моя конструкция практически исключает модернизацию, — продолжил Девяносто первый беседу с художником с того места, на котором их прервали. — Даже модуль искусственного интеллекта и память невозможно переставить на какую-либо другую машину, кроме такой же модели, как я.

— А в рамках… эм… текущей конструкции? — не сдавался художник. — У меня есть друг, который как раз работает на металлических поверхностях, он мог бы разрисовать твоё тело… Твой корпус, — поправился зелтрон, — как тебе захочется.

— Зачем?

— Чтобы отличаться от прочих дроидов.

— Я и так отличаюсь, — Девяносто первый показал на свои капральские полосы. — Это визуальное отличие, а ещё у меня есть личный номер и индивидуальный идентификационный сигнал.

— Но можно ведь добавить ещё больше индивидуальности, стать совершенно особенным дроидом. Подумай, похожего на тебя не будет во всей галактике!

— Зачем? — не понял Девяносто первый. — Это как-то повлияет на мои возможности? Прошу прощения, но каким образом изображение чего либо — к примеру, вот этого акробата или… — Дроид указал на натюрморт, написанный смешливой зелтронкой, — … частей животных в первой стадии разложения и плодов деревьев может как-то улучшить навыки? Окраска должна нести реальную пользу и смысл. Например, уменьшать вероятность обнаружения противником.

— Пользу, говоришь? — задумался художник, после чего щёлкнул пальцами и поднял на Девяносто первого смеющийся взгляд. — А как насчёт маскировки?..

 

10

Зелар, комендатура. Второй день оккупации

Выпоротые горе-солдаты частично удовлетворили Раму жажду крови и даже подняли его настроение. Взбежав по лестнице, мандалор открыл дверь кабинета, удивлённо обозрел пустующее место Нэйва и спросил у Ракши, изучающей журнал о светской жизни с таким видом, словно она держала в руках дохлого грызуна:

— А куда опять ускакал Маленький босс? Разгребать очередной завал фруктов, или спасать зверюшек?

— Для разнообразия — просто спать, — сообщила ему мандалорка и ткнула пальцем в глянцевый разворот журнала. — Слушай, я понять не могу, кому какое дело кто в каком наряде появился на какой-то там церемонии? У этих пустоголовых что, забот посерьёзней нет?

— Да если б только у них, — Рам снял шлем. — Это называется «признак цивилизации» и считается неимоверно круто практически во всех центральных мирах. Любое мало-мальски серьёзное мероприятие не обходится без вот таких вот репортажей, да ещё и в прямом эфире. Так что тут наши розовокожие друзья всего лишь следуют общей моде. Я когда работал на владельца корпорации по производству спидеров, то ещё и не такое видел: у его жены были специальные агенты, задачей которых было — ты не поверишь, — узнавать, что оденут жёны других шишек на очередной приём, или ещё какой осик. И платила им так же, как её муж — мне.

— Нет пределов идиотизму, — резюмировала Ракша и небрежно швырнула журнал за спину, в угол кабинета, где её стараниями уже образовалась живописная свалка местной печатной продукции. — Из просмотра этой макулатуры я вынесла две мысли: аборигены предпочитают распечатки, а не цифровые издания, и на планете напрочь отсутствует хоть что-то, отдалённо напоминающее уголовную хронику. Оппозиционных статей или недовольства местным правительством я тоже, кстати, не обнаружила, но может это просто потому, что серьёзных изданий прежние хозяева кабинета не держали.

— Бессмысленная трата флимси, — согласился Костас. — Деньги им просто девать некуда, — он обвёл руками роскошно декорированную приёмную, подтверждая свои слова. — Кстати. А брачные обряды там были?

— Не обратила внимания, — призналась мандалорка. — А что? — хитро прищурилась она. — Уже нашёл себе красотку и собрался жениться, командир?

— Да нет, а вот тебе придётся.

— Жениться на местной красотке? — округлила глаза Ракша. — Я что, из этих? — хихикнула она, кивая на сваленные грудой журналы.

— Выйти замуж за Маленького босса, — отозвался Рам. — Ты же в курсе, что он с Джабиима?

— Понятия не имела, — фыркнула мандалорка в ответ. — И что это за планета? Там принято вступать в брак, выпив из одного кафейника? Так надо было раньше предупреждать, командир! Теперь придётся пристрелить Маленького босса… — с деланным сожалением вздохнула она.

— Не кафейник, — не разделил её весёлости Рам. — Ты с ним разломила хлеб, который добыла сама. У них это расценивается как помолвка. Суровый мир, простые обычаи. А пристрелить единственного толкового «молчи-молчи»… Рехнулась? Пришлют какого маньяка — забодаемся шпионов расстреливать.

— Сколько планет, столько обычаев, — философски заключила девушка. — Но мне почему-то кажется, что те пирожные хлебом не считаются, да и Маленький босс ничего не говорил, так что обойдёмся без расстрелов. В крайнем случае расскажешь, как у них, на Джабииме, расторгаются помолвки. Хлеб у него отобрать? Это я запросто! — весело осклабилась она.

— Да, за тобой не заржавеет, — согласился Рам. — Правда, и Маленький босс тоже… не из тех, кто в кусты ныряет. Подозреваю, что именно поэтому ты к нему и присматриваешься.

— Командир, — возмутилась Ракша, — тебе феромоны местные в голову ударили? Уже везде мерещатся то перепихоны, то помолвки, то ещё чего. Открути кислородный баллон, подыши свежим воздухом, проветри голову, — посоветовала она.

— Как скажешь, — усмехнулся тот. — О Одаривающая пирожными. Ладно, шутки шутками, а надо работать… — он тяжело вздохнул и буквально вполз в кабинет, напомнив Ракше басоха, что жил у них дома, когда она была маленькой — он точно так же нехотя выходил за её отцом зимой из дома, всем своим видом взывая к жалости.

Усевшись за терминал, Костас с ненавистью уставился на написанный им самим же план, где в первой графе стояло «Решить проблему с питанием населения». До этого Рам никогда не то что не занимался, но даже не задумывался над подобными вопросами — ему было плевать, чем и как питается гражданское население на объятых войной территориях. Этим занимались соответствующие чины. Или не занимались — тут уж как повезёт. И вот теперь в должности этого самого «ответственного лица» оказался он сам.

На первый взгляд, проблемы не было: склады были наполнены припасами, но мандалор знал, насколько призрачно это изобилие — город пожирал ресурсы, словно взрослый ранкор. Если сейчас не задуматься над ограничениями, то уже через несколько дней можно будет вплотную столкнуться с призраком голода. А Раму очень не хотелось начинать свою карьеру коменданта с знакомства с подобным явлением. Поэтому, горестно вздохнув, он погрузился в изучение списка имеющегося в городе продовольствия. И очень быстро понял, что одному ему тут не справиться — большая часть местных названий ни о чём ему не говорили, а уж тем более узнать их калорийность… Вот, к примеру «кру сушёный» — это вообще кто или что? Рыба, мясо, овощ? Или уже готовое блюдо?

От тяжких дум Костаса отвлекла Ракша, исполнявшая обязанности дежурного:

— К тебе посетитель, командир, — доложила она по коммлинку. — И… надень шлем.

— Принял, — Рам откровенно обрадовался возможности сделать хоть небольшой перерыв и дать отдых измученным мозгам. — Запускай! — приказал он, надевая шлем.

Когда в кабинет грациозной походкой кинодивы зашла очередная розовокожая красотка с длинными, до пят волосами, собранными в замысловатую причёску и перевитыми цветными лентами, мандалор рассеянно подумал, что никогда не сумеет привыкнуть к ослепительному виду аборигенок. И дело было не только в природной привлекательности, но и в том, что обычно называли «умением подать себя». Всегда безупречно подобранная одежда, выгодно подчёркивающая достоинства каждой владелицы, причёски, будто половину населения города составляли парикмахеры (или как тут называют тех, кто возится с женскими волосами?), самые разнообразные украшения… Но, пожалуй, главным было некое внутреннее наполнение, осознание собственной привлекательности и ничем не прикрытое желание вызывать восхищённые взгляды мужчин.

Почувствовав что-то, ясное только ей, зелтронка улыбнулась ему с тем особым значением, что подразумевает готовность продолжить знакомство.

— Весёлого утра, — традиционное приветствие зелтронцев звучало глуповато для непривычного уха.

— Охрененно весёлое, — согласился Рам, с любопытством разглядывая посетительницу и гадая, за каким ситхом её принесло. Вспомнив проблемы, с которыми пришлось столкнуться Грэму, мандалор заранее настроился ничему не удивляться, будь то предложение заняться сексом или просьба помочь найти потерявшуюся безделушку.

— Вы забыли добавить «сэр», — напомнил он зелтронке, не желая отпускать поводья в общении с этой недальновидной и безалаберной расой. Дай им волю — тут же сядут на шею и ножки свесят, как избалованные детишки на Корусанте, изводящие своих родителей бесконечными капризами.

— Ах, да, — рассеянно улыбнулась зелтронка и повела плечиком, позволяя лямке платья соблазнительно сползти вниз. — Но мне больше нравится обращение «господин».

Мандалору невольно подумалось, что примерно с таких вот сцен начинаются классические порнофильмы и громкое презрительное фырканье Ракши, вошедшей следом за посетительницей, подсказывало, что не у него одного такие ассоциации.

— Моё имя Элея. Вы говорили, что следует сообщать вам, если кто-то попытается отобрать наше имущество, господин, — проворковала она, глядя на Костаса так, что тот невольно почувствовал себя выпускницей института благородных девиц, которую злая судьба занесла в кантину наёмников на нижних уровнях, что не помешало ему кисло подумать о том, что сбываются его опасения — пошли первые попытки мародёрства.

— Вы запомнили имя и звание военнослужащего, мэм? — осведомился он, отводя взгляд от излишне откровенного декольте зелтронки. «Отлично», — с иронией подумал он. — «Теперь я понимаю, что чувствует фелинкс, поставленный охранять сметану от грызунов». Феромоны феромонами, но Костас был нормальным, здоровым мужчиной, и сейчас невольно гадал, сколько ещё сможет продержаться до того, как заведёт интрижку с кем-нибудь из местных.

Фигура Ракши в доспехе чуть склонила голову набок, как всегда, когда девушка слушала внутришлемный коммлинк, после чего тихо вышла за дверь, видимо, оторванная неотложными делами от бесплатного шоу общения командира с местными.

— Да, господин, — сладко протянула аборигенка, и Раму понадобилось некоторое усилие, чтобы не прослушать продолжение этой фразы. — Капитан Нэйв. Он заявил, что забирает наших рупинов.

— Рупинов? — Костаса словно пыльным мешком из-за угла огрели. Уж от кого, но от контрразведчика он подобной выходки не ожидал совершенно. — Капитан Нэйв?

Рам заблокировал шлем и спросил у Ракши по приватному каналу:

— Ты с Маленьким боссом ездила. Что там случилось с этими рупинами? На хрена они ему понадобились?

— В душе не колышу, — честно ответила мандалорка. — Я Рогалика… рупина гладила, а он с местными сам разбирался. Разбудить?

— Нет, пусть спит, я пока тут сам разберусь, — решил Костас, пытаясь понять, что нашло на молодого капитана, что тот решил податься в рупинокрады. Воображение услужливо нарисовала картину Нэйва, сидящего на рупине и улетающего в закат во главе клина из крылатых ящеров. «Недосып» — поставил сам себе диагноз Рам, отгоняя непрошеное видение.

— А зачем он хотел это сделать — не объяснил? — спросил он у зелтронки.

— Сказал, что подарит их своему другу, — ответила та, присев на край стола коменданта и небрежно закинув ногу на ногу. Разрез платья оголил аппетитную конечность до не менее аппетитного бедра и Костасу начало казаться, что дамочку уже не так и интересуют эти самые рупины.

— Другу? — Рам раздражённо указал на кресло для посетителей:

— Сядьте туда, мисс, там Вам будет удобнее, а мой стол оставьте мне для работы.

— От работы нужно иногда отдыхать, — с очаровательным нахальством подмигнула ему зелтронка и медленно, с ленивой грацией освободила стол и пересела на указанное место.

— Ты сегодня прямо нарасхват, командир, — послышался насмешливый голос Ракши по комму. — Ещё одна посетительница. Привести, или помурыжить на проходной?

— Веди, — хмыкнул Рам. — Буду как тот герой сказки, который одним махом семерых… И ни слова, ни слова про «перетрахал»! — нарочито грозно предупредил он подчинённую.

— Заметь, я молчала, — весело заржала та и отключила связь, чтобы через полминуты появиться во плоти в компании ещё одной местной. Она тоже была красива, но разительно отличалась от первой посетительницы. Рядом с высокой статной Элеей она казалась миниатюрной и хрупкой, короткие серебристые и голубые кудри контрастировали с красной шевелюрой до пят, а вместо откровенного платья «льдинка», как успел мысленно прозвать её Рам, отдала предпочтение удобному костюму из «умной ткани», что подходил скорее для вылазок на природу, чем для города вроде Зелара. Но в ней чувствовалась та же спокойная уверенность в своей неотразимости и гибкие чувственные движения тела.

— Я так понимаю, это вы новый комендант города? — бархатным голосом спросила она, кивнув Элее, как старой знакомой. — Меня зовут Эрис Таи…

— Сэр, — бесцеремонно перебил её Рам, которого уже начал доставать этот парад эротики. — При обращении к офицерам и военнослужащим Конфедерации независимых Систем следует говорить «сэр» или «господин»… — тут он запоздало вспомнил двухминутной давности порно-шоу, устроенное Элеей, превратившей безобидное, в сущности, обращение в секс-игру, и пожалел, что напомнил об этом.

Наверное, для эмпатов его чувства были довольно красноречивы, потому что Элея весело улыбнулась и облизнула губы, а Эрис несколько озадаченно выгнула бровь.

— Как пожелаете, сэр, — без всяких двусмысленных интонаций продолжила она. — Я тут по поводу капитана Нэйва…

— Опять?! — едва не взвыл Рам. — И тоже по поводу рупинов?

— Именно, — в голубых глазах зелтронки мелькнуло удивление.

Рам встал, вынул из ящика стола деки, придирчиво проверил, чтобы в их памяти ничего не содержалось из служебных файлов, и протянул зелтронкам.

— Пишите, — приказал он. — Как и при каких обстоятельствах капитан Грэм Нэйв пытался отобрать Ваших питомцев.

Элея взяла в руки деку, а вот Эрис отрицательно покачала головой:

— Нет-нет, вы что-то перепутали! Я пришла поблагодарить капитана и принесла небольшой подарок в знак благодарности. Его сейчас проверяют на проходной.

— Вот теперь я запутался, — признался Рам. — Что там такого с рупинами этими было, что Вы, — он кивнул на Таи, — пришли благодарить, а Вы, — т-образный визор шлема воззрился на Элею, — писать жалобу?

— Он разозлился из-за невинной шутки и заявил, что конфискует рупинов, чтобы подарить их своему другу, — повторила сказанное ранее Элея. — Мой теванули страшно расстроится, если узнает, что в его отсутствие что-то случилось с его Лунатиком.

— Что за «теванули»? — не понял Рам.

— Супруг, если коротко, — подсказала ему Эрис, и Костас невольно посочувствовал супругу Элеи, которая вертела хвостом в его отсутствие. — Но тут совершенно явное недоразумение. Именно капитан Нэйв принял решение сохранить рупинов в целости и сохранности, а потом вместе с Раджем… лейтенантом Киратом придумали решение проблемы с полётами. К своему стыду, я слишком перенервничала из-за Рогалика и встретила капитана не самым вежливым образом, так что пришла извиниться и поблагодарить за участие.

— А что с ними было не так вообще? — Костас сделал в памяти зарубку в следующий раз подробнее расспрашивать контрразведчика о подобного рода эксцессах, чтобы не выглядеть глупо перед аборигенами, переспрашивая их по сто раз. — Мне капитан Рам доложил только, что у Ваших питомцев были проблемы с пищеварением, но не понимаю, какое отношение это имеет к его должностным обязанностям. В конце концов, для этого существуют ветеринарные врачи, и гонять своего… — Рам вовремя вспомнил, что истинную должность Нэйва не стоит афишировать, и назвал «вторую», которую невольно занял контрразведчик, — … начальника штаба каждый раз, когда заболит живот у кого-то из ваших питомцев я не собираюсь.

— Имела место проблема не совсем ветеринарного свойства, — пустилась в объяснения Эрис. В процессе пересказа эпопеи с крылатыми питомцами она успела без спроса занять одно из кресел, но сделала это столь ненавязчиво, что Раму и в голову не пришло счесть это самоуправством и неуважением, тем более что сама история оказалась весьма занимательной. Где-то к её середине Элея откланялась, сославшись на срочные дела и получив уверения, что рупины останутся в собственности текущих владельцев.

— А жалоба? — напомнил ей Рам. — Написали?

— Зачем? — удивилась зелтронка. — Вы в курсе проблемы, а судя по словам Эрис, этот ваш капитан просто устал и вспылил. Если рупинов никто не забирает, то и инцидент исчерпан.

— Ну вот и славно, — не стал скрывать облегчения Костас, жутко не любивший возню с документами. — Надеюсь, что подобное не повторится. Всего доброго.

— Надеюсь, до встречи, — одарив его на прощание многообещающим взглядом, зелтронка упорхнула восвояси, словно беспечный алдераанский мотылёк.

— Продолжайте, мисс Таи, — Рам вернулся за свой стол. — Извините, что пришлось Вас перебить.

Когда зелтронка завершила рассказ, Костас лишний раз убедился, что не ошибся в своей оценке, данной молодому контрразведчику: Нэйв действительно относился к своей работе серьёзно, но без впадения в крайности там, где в этом не было необходимости. И, вдобавок, совершенно не страдал грехом тщеславия — разрешив проблему с рупинами самым оптимальным для всех сторон образом, даже не счёл нужным упомянуть об этом, словно дело шло о незначительном, совершенно рутинном рабочем моменте вроде перекладки листа флимси из одной папки в другую.

— Хорошо, мисс Таи, я передам ему Вашу благодарность, — сказал Костас. — Простите, но будить капитана Нэйва не стану — у него был очень тяжелый день.

— Этого будет вполне достаточно, спасибо, — поблагодарила его зелтронка, поднимаясь со своего места. Только сейчас Рам заметил серебристо-голубой узор, покрывавший немногочисленные открытые участки тела женщины. — Передайте ему также мой подарок, когда ваша подчинённая закончит его проверку.

— Обязательно передам, — заверил её Костас, тоже вставая — всё же комендант, а не охранник на КПП, вежливость тут нужна не меньше, чем мозги. — Всего доброго, мисс Таи.

«Подарок» — подумал он, когда за девушкой закрылась дверь. — «Интресно, как наш капитан Скромность на него отреагирует?». Он активировал внутришлемный комм и спросил:

— Ракша, ну что там преподносят ныне нашим «молчи-молчи»?

— А ты угадай, — весело предложила ему мандалорка. Дежурство в этом городе мирных идиотов выдалось не пыльным, и девушка развлекалась как могла.

— Мммм… — задумался Рам и ляпнул самое, с его точки зрения, очевидное:

— Порнушка?

— Холодно.

— Что-то из местной жратвы? — предпринял вторую попытку Рам. Больше ничего ему на ум не приходило: весь опыт общения с местными у него упорно крутился вокруг секса, на котором тут все были буквально помешаны, и жратвы, тоже занимавшей далеко не последнее место в этом извращённом мирке.

— Опять мимо, — разочаровала его Ракша. — Ещё варианты будут, командир?

Костас сверился с показаниями датчиков брони, убедился, что розовокожие потаскушки не «наферомонили» воздух, снял шлем, переключив комм на громкую связь и, чуть подумав, выдал:

— Какая-нибудь безделушка.

На эту мысль его навела обстановка кабинета, с его резными панелями и со вкусом подобранными украшениями типа подсвечника из полированной бронзы и великолепной по исполнению и детализации скульптуры, изображающей женщину, плетущую венок, выполненную из белого с золотистыми прожилками мрамора.

— В цель! Статуэтка, сейчас принесу. Сканер не показал ничего опасного, да и чего страшнее какого-нибудь оскорбительного стишка могут создать эти неженки? Но выглядит красиво, Радж обзавидуется.

Когда упомянутый подарок оказался на столе коменданта, тот невольно согласился со словами Ракши. Фигурка рупина, выточенная из какого-то неизвестного мандалору камня, казалась совершенно живой. Грозный крылатый зверь был изображён в комичной позе — балансируя на одной лапе, а во второй сжимая рогалик, к которому и тянул морду в явном предвкушении.

— Да, твой брат за него кому угодно голову оторвёт, — вынужден был согласиться Костас, разглядывая статуэтку со всех сторон. — Интересно, как отреагирует Маленький босс на такое подношение от аборигенов.

— Сочтёт взяткой и арестует сам себя, — предположила Ракша, после чего лукаво прищурилась и поинтересовалась: — Ну что, не растлили тебя посетительницы? А то я уж думала отряд дроидов тебе на помощь слать.

— Я похож на петуха нуны? — едко поинтересовался Рам в ответ.

— Нет, но первая дамочка выглядела уж очень решительно, — поделилась впечатлениями Ракша. — Логично предположить, что вторая мало от неё отличалась.

— И от этого они перестали быть тупыми похотливыми курами? — Костас встал и хрустнул плечами. — К слову, вторая как раз вела себя пристойно — видно, запала на Маленького босса. Так, — распорядился он, — заводи машину, проедемся по городу и на позиции заглянем.

— Чувствую, будет весело, — предрекла Ракша, сама не подозревая, насколько окажется права.

Первое, что увидел Костас, спустившись вниз, — это величественно подплывающий к комендатуре барельеф со сценами из местной истории, окружённый пышной клумбой.

— Это что за… — начал мандалор, но в следующий миг его глаз опознал в сооружении силуэт танка ААТ, который кто-то мастерски раскрасил под одно из украшений города. А перед танком… Рам еле удержался от желания снять шлем и протереть глаза: перед танком в безупречном строю маршировало отделение дроидов Б-1, раскрашенных… Да во что только они раскрашены не были: тут был и рисунок участка стены дома, и живая изгородь, и фрагмент скульптурной композиции, и даже имитация разбитого дроида, настолько правдоподобная, что едва только обладатель этой окраски замирал, то тут же возникало желание сдать бедолагу в ремонт. В добавок ко всему на каждом дроиде красовалась подпись художника, как на полотне где-нибудь в музее.

— И как это понимать?! — Рам упёр руки в бока и уставился на возглавляющего патруль капрала.

— Э… — протянул дроид и почесал шею. Этот жест всегда изумлял Костаса — ну что, что может чесаться у бестолковой жестянки? Рудимент того куцего ПО, что мозгом у него зовётся?

— Это местный камуфляж, капитан, сэр, — наконец разродился дроид.

Услышав этот ответ, Ракша затряслась в беззвучном приступе хохота.

— Камуфляж… — эхом повторил мандалор, разглядывая художественную выставку, в которую превратился патруль. Как раз в этот момент откинулся башенный люк, и на свет вылез командир танка, разукрашенный… под аквариум. Почему-то именно эти рыбки на торсе дроида окончательно добили мандалора.

— Перекраситься в уставной цвет! — заорал он. — И впредь предварительно согласовывать подобные решения с командованием! Выполнять!

— Понял-понял, — закивал капрал, и Раму почудились нотки огорчения в его голосе.

— Поехали, — сдавленно просипел он, усаживаясь в спидер. О том, кто и зачем размалевал эти бестолковые «бидоны», мандалору спрашивать было не зачем — ясно было даже ку-па, что на подобную мазню способны только аборигены.

— Этот город сведёт меня с ума вернее любой дозы спайса, — пробормотал он.

— Ну, могло быть и хуже, — утешила его отсмеявшаяся Ракша. — К примеру, на фоне патрулирующего взвода снимали бы порнуху, используя дроидов, как декорации.

— Э, ты не на меня, ты на дорогу смотри, — Костас слегка шлёпнул её по шлему, и в следующую секунду заорал:

— Тормози! Тормози!

Их спидер летел точно в пасть сарлакку, неведомо как оказавшемуся посреди феррокритового покрытия улицы провинциального городка планеты, отделённой от Татуина множеством световых лет. Ракша резко рванула штурвал, тормозя и разворачивая спидер бортом к сарлакку, создавая пусть и ненадёжное, но всё же укрытие на случай необходимости вести огонь по хищнику.

— Что за осик? — Костас привстал, готовясь выпрыгнуть из машины… и недоуменно замер. А затем Ракше предстало невиданное зрелище: приседающий, подпрыгивающий и покачивающийся из стороны в сторону Костас. Комендант вёл себя, словно токующий самец степной птички татухана, разве что крыльями не размахивал и воротник из перьев не топорщил.

— Тебе что, татуинского скорпиона под бескар сунули? — в напряжённом голосе Ракши послышалось удивление. Она лишь изредка косилась на странно ведущего себя командира, стараясь не упускать из виду сарлакка и готовая рвануть спидер в сторону, потяни тот одно из щупалец в их сторону.

— Смотри, — Рам спрыгнул на дорогу и смело направился прямо к пасти чудовища. — Это осикова картинка!

Он остановился прямо в пасти монстра и топнул ногой.

— Картинка! — повторил он и расхохотался. — Надо же! А я уже поверил, что эти шебсеголовые ди» куты притянули настоящего сарлакка!

Шлем не позволял разглядеть лица Ракши, но Костас буквально видел недоверчивое выражание на её лице. Мандалорка выпрыгнула из спидера, подошла к нему и зачем-то попрыгала на нарисованной пасти.

— Это первая картина, которая действительно вызвала у меня яркие чувства, — через минуту призналась она. — А я-то всё гадала, о чём разглагольствуют эти яйцеголовые вызвиздни, когда говорят о том, что при взгляде на картину у них начинает чаще биться сердце. Действительно начинает.

Рам согласно хмыкнул. Биться сердце… Да инфаркт получить можно! Искусно нарисованная картина была сделана так хитро, что из движущегося спидера казалась объёмной и настоящей, и лишь изменив угол обзора, становилось понятно, что это всего лишь рисунок на ферокрите.

— Поставлю здесь карету «скорой помощи», — пошутил Рам. — Пока покойников не образовалось. Ну что, налюбовалась? Поехали.

Ракша кивнула, ещё раз оглядела необычное украшение улицы и зашагала к спидеру. Ни ей, ни Костасу даже не пришла в голову мысль просто уничтожить рисунок во избежание недоразумений, настолько он был хорош.

— Так, сначала едем к складам, — Костас уселся на сиденье машины и вывел карту города. — Сюда, — ткнул он в точку на карте.

Спидер возобновил движение, неспешно и без суеты скользя над дорогой. Окружавший их город совершенно не походил на оккупированный, если не считать патрули и редкую военную технику, встреченные по пути. Местные гуляли по улицам, веселились, пели, танцевали, выпивали, целовались и вообще вели себя так, будто ничего особенного не происходит. Даже дети без страха выбегали посмотреть то на марширующих дроидов, то глазели на проезжавших мимо мандалоров. А те пребывали в лёгкой растерянности, то и дело вляпываясь, как в осик на дороге, в чужие чувства. За какие-то десять минут мандалоры успели испытать небывалый подъём, состояние щенячьей влюблённости, вдохновенное желание творить, яркое сексуальное возбуждение, дурманящее наркотическое наслаждение и тихую, но всепоглощающую нежность матери, прижимавшей к груди своё дитя. К счастью, или к сожалению, они достаточно быстро покидали «зону трансляции», как это определил для себя Рам, того или иного эмпата, так что яркие и разнообразные эмоции проносились для них необычным причудливым калейдоскопом.

— Долбаный мир, — резюмировал Костас. — Если так и дальше будет продолжаться — мы без всяких феромонов с катушек послетаем. Уже вот начали — бу» шезе показывал, что это — всего лишь картинка, но нет, мы с тобой как два сопляка ударились в панику. Хорошо хоть палить не начали…

Приступ покаяния и самокритики был прерван звонком дежурного по комендатуре.

— Капитан, сэр, — то, что обращение шло по-уставному, уже говорило о том, что рядом с дежурным как минимум находится кто-то посторонний, иначе он без проблем бы назвал Рама по имени. — К Вам посетитель, говорит, что срочно. Это бывший мэр, миссис Арора Зара.

— Соедини, — вздохнув, разрешил Костас, заранее предвкушая очередной идиотский диалог про гниющие овощи и страдающих запором домашних питомцев.

— Капитан Рам, слушаю, — сухо произнёс он, когда дежурный передал коммлинк зелтронке.

На этот раз экс-мэр обошлась без приветствий и предложений выпить. Вместо этого она возмущённо потребовала у оторопевшего от подобной наглости мандалора:

— Немедленно объясните, куда и зачем вы приказали увести часть горожан?!

— Каких горожан? — не понял Рам, забыв даже напомнить о пропущенном обращении «сэр». — Кто приказал? Вы что несёте, миссис Зара? На солнце перегрелись, или перебрали на вечеринке?

— Ваши дроиды начали хватать горожан прямо на улице и куда-то уводить, — сообщила ему зелтронка. — Хотите сказать, у них какой-то сбой программы и они делают это без вашего приказа?

— Дроиды? Горожан? — перед глазами Рама вновь встали нелепо раскрашенные Б-1, только теперь он не видел в этом ничего смешного. В его голове разом всплыли все случаи массовых восстаний дроидов в прошлом. Неужели и сейчас такое же? Почему? Где сбой? Костас вывел на ВИД тактические обозначения всех дроидов, находившихся в его подчинении, наложил на карту города и окрестностей и недоуменно нахмурился: все машины находились на своих местах, согласно графика и маршрута патрулей. Костас переключился на общую сеть. Так, вот войска на периметре, вот — основной контингент, вот — передовые части, выдвинувшиеся к столице… А это что? Костас моргнул, приближая группу иконок, обозначающих взвод дроидов, марширующих к окраине. Тактические значки у них были другого полка, в задачу которого входила охрана штаба (читай — бесценной неймодианской шебсе генерала). Что они тут забыли?

— Дроиды были с синими полосами? — уточнил он у Зары. — Ну, которые горожан забирали?

— Не помню, — обвиняющий тон сменился растерянным.

— Сейчас буду, ждите, — Рам оборвал связь и скомандовал:

— В комендатуру, живо! Похоже, наш генерал решил поиграть в любимую неймодианскую игру с живым щитом вокруг периметра.

— Вот ведь трусливый хатууне, — презрительно бросила Ракша, разворачивая спидер и рванув в комендатуру на максимально возможной в условиях сложной архитектуры города скоростью.

Речь шла о тактике, весьма часто применяемой неймодианцами и скакоанами — «живой щит», то есть окружение военных объектов живой цепью из мирных жителей, что позволяло безнаказанно лупить по республиканцам из-за спин заложников, а тем, в свою очередь, изобретать головоломные способы избежать массового избиения штатских. Понятное дело, что у мандалоров с их вековыми воинскими традициями такой способ ведения войны вызывал отвращение, а уж оказаться повязанным в таком… позорнее некуда. Запятнавшего честь взятием заложников воина в лучшем случае ждала быстрая смерть от руки товарища.

Настырная леди-мэр ожидала их у своего бывшего места работы, и весь её вид выражал крайнюю степень негодования.

— Прекратите это немедленно! — потребовала она, едва спидер коменданта остановился. Несмотря на полное отсутствие каких-либо рычагов влияния на мандалорца, или реальной силы за своей спиной, Зара говорила требовательным тоном.

— В машину, — вместо ответа рыкнул Рам, ткнув пальцем на заднее сидение. — Быстро и молча, свой спич договорите в дороге!

И лишь сказав это, он вспомнил про установленный в спидере тяжёлый бластер, но переигрывать свой собственный приказ уже было как-то не солидно, так что оставалось надеяться на разумность леди-мэра. Ну, или в крайнем случае, развернуться и треснуть по рукам, чтоб не лезла куда не надо. К его немалому облегчению, бюрократша заткнулась и забралась в спидер, не особенно церемонясь с платьем, подол которого защемило спешно захлопнутой дверцей. Вздумай она качать права и задерживать его, Костас не задумываясь запихнул бы её прямо в багажник в воспитательных целях.

— Сектор Четыре-А, — указал он точку Ракше и, когда спидер рванулся с места, обернулся к Заре, машинально сняв шлем, как всегда делал при серьёзном разговоре, чтобы собеседник мог видеть его глаза. Перед зелтронкой открылось худое, словно грубо вытесанное из камня лицо с седыми, подстриженными «ежиком» волосами, длинным горбатым носом и близко посаженными ярко-жёлтыми глазами, доставшимися Костасу от его матери-кейджи. Портрет завершали узкие губы и острый подбородок, придававший мандалору сходство с боевым топором.

— А теперь рассказывайте, только внятно, чётко и без лишних эмоций, — потребовал он, перекрикивая рев ветра.

— Мне начали звонить горожане, спрашивая, что происходит, — быстро и деловито сообщила ему женщина. — Они говорили, что их посреди улицы хватают дроиды и куда-то ведут, ничего не объясняя. При попытке уйти им угрожают оружием!

Последнее так возмущало зелтронку, будто она жила не в оккупированном городе, а… ну да, посреди безопасного Зелтроса.

— А откуда у них Ваш номер, миссис Зара? — не удержался от вопроса Рам. На его памяти из всех виденных мэров городов подобной доступностью для простых горожан могли похвалиться только его соплеменники, да и то потому, что мэр на Мандалоре скорее эквивалент командира гарнизона, а не градоначальник. Остальные же предпочитали корчить из себя небожителей, вспоминая про сограждан только тогда, когда приближались очередные выборы.

— Мой номер, как и номера всех работников мэрии, общедоступен, — как нечто само собой разумеющееся пояснила зелтронка. — Как иначе горожане должны с нами связываться?

— Справедливый подход, — одобрил Рам. — Так что дальше, с дроидами? Просто берут и уводят, ничего не говоря?

— Только «выполняйте приказ, или будете деактивированы».

Рам коротко выругался на родном языке и отвернулся, нахлобучив шлем так резко, что Ракша невольно покосилась на пол, ожидая узреть там кончик носа и уши командира, срезанные краями шлема.

Возводимый ротный опорный пункт в секторе 4А был близок к завершению. Только теперь он больше походил на КПП в какой-нибудь зоне этнического конфликта, осаждаемый беженцами: вокруг недостроенных колпаков ДОТов и артиллерийских капониров толпились зелтронцы, окружённые дроидами. Что характерно — краснокожие явно не понимали всей серьёзности происходящего и уже затеяли несколько игр с помощью разноцветных многогранных костей, кто-то прихватил с собой выпивку и охотно делился ею с окружающими, а кое-кто даже вдохновенно читал стихи благосклонно улыбающейся подружке. Тут же слонялись и несколько «дикарей», заигрывавших с девицами. Костас с неудовольствием отметил, что ситховы кретины поснимали маски, несмотря на не далее как час назад сделанное внушение. «Перестреляю нахрен», — мрачно подумал он.

Ближайший «дикарь» — с знаками различия энсина на груди бронежилета, — флиртующий с молоденькой зелтронкой, обернулся на шум спидера и, узрев фигуру коменданта, немедленно натянул на рожу маску и даже попытался принять некое подобие строевой стойки. Зелтронка, перед которой он распускал перья, огорчённо надула губки, но отходить не спешила, рассчитывая продолжить флирт после ухода строгого и занудного начальника своего ухажёра.

— Капитан, сэр… — вскинув руку к виску, браво начал энсин, едва Костас выпрыгнул из машины, но был прерван раздражённой отмашкой и командным рыком:

— Что тут происходит, энсин?

— Не знаю, сэр, — несколько сконфуженно доложил тот. — мы с ребятами заступили утром, ну это… усилять инженеров, во. А тут дроиды пригнали зелтронов, сказали — приказ генерала…

— Где их старший? — нетерпеливо перебил Рам.

Энсин заткнулся и указал пальцем на ООМ — оперативный управляющий модуль на базе стандартного Б-1 — с желтыми кругами на груди и башке — обозначанием, эквивалентным капитанскому званию Рама.

— Миссис Зара, — Костас поманил леди-мэра, — забирайте людей, а я пока пообщаюсь с подчинёнными и коллегами.

Уговаривать зелтронку не пришлось — она тут же быстро, но без суеты запустила некий незримый механизм, благодаря которому весть о том, что странное шоу закончено и уже можно расходиться, распространялся от зелтрона к зелтрону с потрясающей скоростью. Кто-то тут же поспешил прочь к невольно брошенным делам, кто-то с ленивой неспешностью обсуждал с образовавшейся компанией где стоит продолжить общение, а некоторые и вовсе отмахнулись, не желая прерывать интересную партию с теми самыми загадочными костями.

— Убирайте всех отсюда, — приказал Рам, жестом подзывая к себе ООМ. — Немедленно, чтобы никого тут не было. И сами уматывайте. Ракша! Помоги миссис Заре убрать отсюда штатских!

Причина спешки мандалора была проста: он боялся удара республиканцев. То время, что им подарили, — эти самые бесценные полсуток, — объяснялось вполне просто: респы не имели возможности покончить с высадившимися войсками одним ударом, и сейчас собирали информацию о противнике. Костасу показалось, что он чувствует взгляд клона, смотрящего на него сквозь прицельную прорезь, и непроизвольно поёжился. Сидит — и ведь точно сидит тут, недалеко, — их разведка и диктует целеуказание штурмовикам, уже прогревающим двигатели на взлетных площадках. Так что в любой момент можно ожидать, что из-за верхушек деревьев с воем турбин вылетят БТЛы и смешают тут все с землей — и сталь, и феррокрит… и людей. Поэтому Костас даже обрадовался, увидев приземистый, утыканный антеннами спидер службы радио-электронной блокады — отвести ракеты, он, конечно, не сможет, но вот жизнь авианаводчикам осложнит капитально, напрочь лишив их связи со своим КП и подлетающими бортами.

От дурных мыслей Рама отвлёк лязг падающего дроида: ООМ валился в яму, отрытую то ли под ДОТ, то ли под артиллерийский капонир. Костас решил было, что безмозглая жестянка запуталась в собственных ногах, и лишь потом сообразил, что голова дроида падает отдельно от тела, сбитая метким выстрелом.

— Снайпер! — заорал он, ныряя за спидер, и успел увидеть, как падает сраженный метким выстрелом Б-1, волокущий станок для тяжелого бластера. Столбняк, овладевший на секунду и дроидами, и людьми, прошёл, и РОП буквально взорвался шквальным огнём. Стреляли все, кто мог, исключая впавших в ступор растерянных зелтронов и дроидов инженерно-сапёрного батальона, кинувшихся в укрытия — оружия у них не было. И дроиды, и живые солдаты палили куда-то в поле — туда, откуда прилетели первые выстрелы, палили, не видя противника, но стараясь хотя бы заставить его укрыться от плотного огня.

А потом Рам увидел бегущего через поле клона. Солдат в камуфлированной броне бежал прямо на их позицию, не обращая внимания на проносящиеся в опасной близости от него лучи плазмы, словно не боясь смерти. Винтовка его была закинута за спину, а в руках… Костас опустил торчащий над шлемом дальномер, приблизил изображение, разглядывая клона, и заорал дико, надсаживаясь и разрывая голосовые связки:

— Прекратить огонь! В укрытие! Всем в укрытие!

В руках клон держал фальшфайры. Рам пинком сшиб Зару в яму, куда свалился ООМ, схватил в охапку энсина и его подружку и рухнул сверху, прямо на успевшую первой Ракшу, успев увидеть, как республиканец зажигает факелы и вскидывает их над головой, держа руки крест-накрест.

А затем небо обрушилось на землю…

 

11

Восточная окраина Зелара. Утро второго дня вторжения

— Ну что там? — поинтересовался Блайз, приподняв голову. Чимбик сердито цыкнул на него, не отрываясь от наблюдения за парным патрулём дроидов на СТАПах, зависших у опушки лесополосы, служившей укрытием республиканских разведчиков. Вид у дроидов был неуверенно-задумчивый, словно они раздумывали — стоит, или нет пускать свои хрупкие машины между деревьями. Наконец, к облегчению клонов, дроиды выкрутили рукояти газа и под завывание турбин скрылись за деревьями, отделяющими одно поле от другого.

Группа Чимбика расположилась в отрытом за ночь неглубоком окопчике. Разведчики, накрывшись маскировочной сетью, установили треногу со станцией оптической доразведки и наблюдали с её помощью за инженерами сепаратистов, возводящими полевые укрепления по периметру города. Рычали бульдозеры, выравнивая площадки, в которых проходческий лазер немедленно вырезал углубления под фундамент, заливаемые армированным феррокритом, а затем стальные лапы погрузчиков водружали сверху колпак ДОТа.

— На совесть готовятся, — прокомментировал Блайз, на секунду приподнявшись над краем укрытия.

— Да уж, — Чимбик легонько хлопнул его по шлему, и Блайз понятливо лег на дно окопчика. — Надо вызывать летунов, чтобы они нахрен разворотили всё это кубло. Иначе мы лбы тут расшибём.

— Я данные уже отправил, — Щелкунчик, связист группы, показал большой палец. — Жду ответа.

Чимбик молча кивнул и перекатился на другой бок, пихнув четвертого члена группы — Квикега, дежурившего у станции доразведки.

— Что там?

Квикег молча передал на ВИД сержанта изображение — дроиды всё так же усердно занимались строительством.

— Ну и что там штаб так долго рожает? — задал риторический вопрос Чимбик. Щелкунчик, принявший этот вопрос на свой счёт, наклонил голову, прислушиваясь к своему внутришлемному коммлинку, и воскликнул:

— Есть! Просят указать цель — идут штурмовики!

— Ну наконец-то, — проворчал Чимбик, отодвигая Квигли от аппарата. Сержант ввел свой личный код, подтверждая то, что целеуказание идёт по его, командира группы, команде и полному одобрению, и включил подсветку, указывающую летунам цель, выбрав за маркер купол одного из ДОТов.

— Есть подтверждение от старшего группы, — подал голос Щелкунчик. — Целеуказание получено, расчётное время прибытия — полтора часа.

— Ждём, — философски отозвался Чимбик и лег обратно на дно окопчика. Разведчикам оставалось теперь дождаться удара штурмовиков, доложить результаты их работы и убираться восвояси.

— Может, пожрём? — предложил Щелкунчик. — А то считай вчера как вкинулись днём — так все. А у меня уж кишка кишке лупит по башке.

Предложение вызвало оживление разведчиков, и даже Чимбик, прислушавшись к бурчанию в брюхе, вынужден был признать, что пожрать не повредит.

— Давайте, — одобрил он. — Я на фишке, — и, поудобнее перехватив винтовку, отполз к краю их укрытия, принявшись наблюдать за движением противника. За его спиной раздалось шуршание разворачиваемых свёртков: клоны запасливо затарились едой в столовой и теперь воздавали должное зелтронским деликатесам. Хотя, наверное, для самих зелтронов это было обычной повседневной трапезой, решил сержант, вспомнив, что готовила Талика. От мыслей его отвлекла красная пиктограмма, замигавшая в правом верхнем углу его ВИДа — станция доразведки сигнализировала о потере контакта с пилотами штурмовиков.

— Да какого… — Чимбик осторожно высунулся из-под сетки, разглядывая позиции сепаратистов, и от души выругался, разглядев массивный спидер, похожий на иглокожего моллюска из-за утыканной разнокалиберными антеннами крыши.

— Что там? — вскинулся Щелкунчик.

— «Глушилку» приволокли, — Чимбик сел обратно. — Поздняк — летуны и так цель взяли. Хреново только, что мы теперь без связи.

— Ничё, переживём, — легкомысленно отмахнулся Блайз, расправляясь с ножкой нуны. — Ты б пожрал, брат.

— Попозжа, — Чимбик вновь высунулся над краем окопчика. Не то чтобы прибытие машины РЭБ его насторожило — наоборот, бидоны действовали абсолютно предсказуемо, даже патрули на СТАПах, периодически пролетавшие перед лесополосой, в которой укрылись разведчики, и те действовали шаблонно, без фантазии и импровизаций, присущих живым существам. Просто, как и любой представитель его профессии, сержант предпочитал лишний раз рассмотреть всё сам, не доверяя электронике — любой, даже самый надёжный и хитроумный прибор можно обмануть или сломать, а вот «прибор наблюдения оптический, типа «глаза»», как говорил их сержант-инструктор, обмануть гораздо сложнее.

К недостроенному РОПу подъехал грузовик, и из него посыпались живые солдаты в серо-голубой форме КНС. Из бункера и отстроенных ДОТов к ним навстречу потянулись другие воины, неуловимо отличавшиеся от приехавших. Что-то в них было такое, что позволяло безошибочно угадать опытных, бывалых солдат — то ли то, как они держали оружие, то ли дисциплина и слаженность, то ли всё это в сумме, но так или иначе — это были существа, уже не раз бывавшие в деле, и выбравшиеся оттуда живыми. А вот их смена вела себя совершенно иначе — едва грузовик, забрав отдежуривших, скрылся за поворотом, как половина вояк поскидывала с себя снаряжение и большую часть одежды и вольготно расположилась в тени, спасаясь от наступающей дневной жары.

— Это что за зачарованные? — поинтересовался примостившийся рядом Блайз. — Аж руки чешутся звездануть по ним. Особенно вон по тому, жирному, — он указал на толстого родианца, улёгшегося загорать на основание ДОТа, точно под бойницей с торчавшими оттуда стволами спаренного бластера.

— Не знаю, — ответил сержант. — Смотри, я перекушу.

— Угу, — откликнулся Блайз. Чимбик бросил ещё один взгляд на сепаратистов и придвинулся к импровизированному столу из раскатанной плащ-палатки. Не успел он расправиться с бутербродом, как его окликнул щелкунчик:

— Садж, бидоны гонят штатских.

Мысли о еде враз вылетели из головы клона: кинув надкусанный бутерброд обратно, он кинулся к брустверу.

К РОПу шла нестройная толпа зелтронов, сопровождаемая дроидами. Дойдя до позиций, розовокожие начали рассаживаться по тенистым местам, устраиваясь, будто на пикнике. Клоны, успевшие в достаточной степени узнать как беспечность розовокожих, так и излюбленную сепаратистами тактику «живого щита», не обманулись внешне мирной картиной происходящего..

— Ох… — Чимбик почувствовал, как кровь отхлынула от лица. — Щелкунчик, что со связью?

— Глухо, садж, — виновато откликнулся тот. Чимбик скосил глаза на таймер, неумолимо отсчитывавший время, оставшееся до авианалета — оставалось чуть больше четверти часа. Сержант прикинул примерный радиус действия «глушилки», сопоставил с плотностью патрулей, шныряющих рядом и досадливо стукнул кулаком в стену окопчика: даже если сейчас отправить Щелкунчика, то за оставшееся время он просто не успеет выйти из «мёртвой» зоны, не собрав вокруг всех «бидонов».

— Пробуй связаться! — приказал он, просто чтобы хоть что-то сделать. Щелкунчик молча склонился над своим оборудованием, честно пытаясь выполнить приказ командира и стараясь не думать про минуты, которые просачивались, словно вода сквозь пальцы.

К РОПу подъехал открытый спидер, из которого выпрыгнул мандалор в сине-зелёной броне и тут же напустился на ближайшего живого солдата. Следом из машины выбрались зелтронка и второй мандалор и принялись сгонять гражданских.

«Быстрее, ну быстрее же!», — мысленно подгонял их Чимбик, глядя на таймер. Время уходило пугающе быстро, а розовокожие, даже не подозревая о нависшей над ними угрозе, не спешили уходить.

Пять минут. Четыре…. Три…

— Да чтоб вас всех! — завопил Чимбик и, вскинув винтовку, влепил заряд в шею дроида-командира, неспешно шествующего к мандалору.

— Крой! — сержант закинул винтовку за спину и выхватил из подсумков фальшфайры.

— Идиот, что творишь? — Блайз открыл огонь, выбивая вооружённых дроидов, но Чимбик его уже не слышал — перекинувшись через край окопа, он вскочил на ноги и кинулся к недостроенному РОПу. За его спиной зазвучали выстрелы Квикега и Щелкунчика, прикрывающих безумную выходку своего командира.

Чимбик бежал, молясь об одном — чтобы выстрел дроида настиг его после того, как он успеет подать сигнал приближающимся штурмовикам. Лучи проносились мимо, пару раз даже вскользь задев наплечники, но сержант и не думал сменить курс или залечь. Только бы успеть… Чувствительные сенсоры шлема уловили гул двигателей подлетающих БТЛ, и Чимбик, рванув чеки, вскинул руки над головой и из всех сил замахал факелами, давая сигнал об отмене налёта.

Головная машина, едва не задевая брюхом деревья, выскочила внезапно, как чертик из коробочки, делая «горку», и Чимбик с ужасом увидел, как на носу штурмовика сверкнула голубая вспышка стартовавшей ракеты. Отбросив факелы, сержант рухнул ничком на землю и прикрыл руками голову.

Не успел…

Восточная окраина Зелара. После бомбёжки

Костасу Раму за свою жизнь довелось видеть и испытать многое, но мандалорец оказался совершенно не готов к тому, что произошло после бомбёжки. За одно мгновение он испытал больше, чем за всю свою карьеру наёмника. В его спину вонзилось что-то острое, руку ожгла резкая невыносимая боль, удар в голову едва не выбил сознание прочь, а потом Костас умер. Вслед за смертью ему довелось гореть заживо, умереть ещё раз и потерять обе ноги. Лёжа в яме, щедро присыпанный землёй вперемешку с камнями и разнокалиберными осколками, он одновременно выл от боли в распоротом брюхе, захлёбывался от идущей горлом крови, трясся от невыразимого ужаса, окаменел от шока и где-то на самом краю этого хаоса оставался собой.

Где-то на границе сознания осталось понимание того, что все эти чувства — не его. Всё это — чужая боль. Боль тех, кто действительно пережил всё это. Но то — сознание. А то — чувства…

Глядя вокруг, мандалорец всё с большей ясностью понимал, почему на этой планете нет войн. Дело было даже не в изуродованных и обожжённых телах, совсем недавно бывших красивыми молодыми и полными жизни существами, — такого Костас успел навидаться и достаточно очерстветь. Дело было в выживших.

Те, кто каким-то чудом остались невредимы, или отделались лёгкими ранениями, орали во весь голос и катались по земле от боли, что невольно транслировали искалеченные зелтроны. Многие, включая Зару и случайную подружку энсина, вырубились от болевого шока, в то время как сам энсин с криками катался по дну ямы, судорожно ощупывая себя в поисках источника этой адской боли. Один из «дикарей», с торчащим в плече обломком дроида валялся на земле и хохотал, как безумный, а другой прекратил судорожно мотать головой, направил бластер в висок и выстрелил, избавляя себя от нахлынувшего безумия.

Костас со стоном подтянул своё ставшее вдруг непослушным тело к краю ямы, не обращая внимания на то, что опорой ему служит воющая Ракша. И… наткнулся взглядом на клона.

Разведчик стоял на коленях, словно молясь неведомым богам. Вот он повернул голову, и Рам, несмотря на разделявшее их расстояние и два визора, почувствовал, что они оба испытывают одно и то же чувство — ужас от свершившегося.

Клон стоял на коленях, и не думая укрыться, но в него никто не стрелял — хватало иных забот. Вот к нему подбежал его собрат, ухватил за лямки ранца и потянул к уцелевшим кустам, но Рам видел лицевую пластину солдата, обращённую к бойне. И только в этот момент наконец-то открыла огонь зенитка, бессмысленно и бесполезно полосуя воздух из всех четырех стволов, словно салютуя улетевшим республиканцам.

— Ракша, — Костас с трудом вернулся к реальности. ВИД его шлема показывал, что мандалорка цела, и её крики были лишь эхом чужой боли. — Вызвать медиков. Живо! — он упёрся руками в бруствер и с трудом вытянул себя из ямы.

Капитан Костас Рам видел и пережил многое. Он ходил в атаки, зачищал здания, лежал под артиллерийским огнём, ловил преступников, горел в машинах. Но то, что было сейчас… Мандалорец стоял среди раненых, мёртвых и умирающих, чувствуя разом всех. И это… было жутко. Рам словно пережил сотню жизней и смертей разом. Безразлично шатающиеся среди этого хаоса уцелевшие дроиды придавали картине ещё более безумный вид.

Частью замутившегося сознания он отметил, что Ракша всё же перестала выть и кое-как поднялась на ноги, пошатываясь из стороны в сторону. Голову она наклонила набок и по этому жесту мандалор понял, что его приказ выполняется.

Армейские медики прибыли одновременно с зелтронскими экстренными службами, но если последние знали, что их ждёт, то для «живого» персонала сепаратистов происходящее стало сюрпризом. Попав в зону действия эмпатической агонии, большинство из них повторили судьбу сослуживцев, в один момент оказавшись совершенно не дееспособными. На ногах каким-то чудом остались лишь двое из шести живых врачей и три санитара, да медицинский дроид, озадаченный странным поведением внешне не повреждённых людей. Пока ошарашенные сеповские врачи пытались совладать собой в окружении ждущих распоряжений дроидов-санитаров, зелтроны уже оказывали помощь раненым. Экстренные службы краснокожие прозорливо составляли преимущественно из дроидов. В каждом экипаже под руководством зелтрона находились дорогой медицинский дроид, пара дроидов-санитаров и несколько дроидов-техников, способных выпилить пострадавшего из разбитого спидера, или, как в данном случае, разобрать завал. Из дюжины прибывших экипажей лишь в одном форму экстренной службы носила женщина. На Зелтросе оказанием экстренной помощи по понятным причинам чаще занимались мужчины.

Имея опыт работы в подобных условиях, пусть и меньшего масштаба, зелтроны-спасатели без нужды не лезли в гущу агонизирующих пострадавших, занимаясь руководством дроидами и помощью тем, кого те уже доставили к медицинскому транспорту. Пока медицинские дроиды перемещались от пострадавшего к пострадавшему, оказывая первую помощь, вводя обезболивающие препараты и маркируя транспортабельных, дроиды-санитары грузили последних на носилки и доставляли к транспорту. Лишившихся руководства санитаров сепаратистов краснокожие не моргнув глазом приставили к делу. Поскольку их приказы не противоречили программам и задачам дроидов, те подчинились.

С каждой минутой работы медиков Костасу становилось легче. Развитая медицина планеты предоставляла широчайший перечень сильных обезболивающих, и скоро ощущение чужой боли стало притупляться, и к работе сумели приступить пришедшие в себя медики КНС.

Когда все тяжелораненые были отправлены в больницы, а остальных переместили из зоны бомбёжки, зелтронские спасатели стали прочёсывать территорию, как ищейки выискивая находящихся в сознании под завалами. Эмпатия позволяла сделать это в считанные секунды, без тщательного сканирования и иных сложностей, с которыми сталкивались спасательные службы других планет. По их наводкам дроиды-техники начинали разбирать завалы, а когда все раненые, которых сумели отыскать с помощью эмпатии, были извлечены из-под обломков, дошло дело и до сканеров. Поиск с их помощью был долгим и кропотливым занятием, но раненых лишившихся сознания эмпаты почувствовать не могли. Несмотря на это, они образовали что-то вроде живой сети, стоя друг от друга на расстоянии, позволявшем коллективно охватить всё место побоища на случай, если кто-то под завалами придёт в себя.

Это время словно выпало из жизни Рама. Он отваливал феррокритовые глыбы, накладывал повязки, что-то командовал санитарам, не слыша своего голоса… Часть мандалора жила своей жизнью, словно сама по себе действуя по заложенному алгоритму. А другая… Другая его часть навсегда осталась там — под завалами разрушенного опорного пункта.

Вопреки законным опасениям, к месту трагедии не набежали ни вездесущие журналисты, ни многочисленные обезумевшие родственники пострадавших, мешающие работе решительно всех служб. Точнее, местных пришло много, но они оказались неожиданно вменяемыми, а под руководством пришедшей в себя Зары ещё и полезны. Местные журналисты, к примеру, вместо охоты за сочными кадрами взялись за информационное сопровождение пострадавших, собирая и упорядочивая данные о том, кто в какое медицинское учреждение поступил и в каком находится состоянии. Кто-то развозил родственников по больницам, кто-то помогал с разбором завалов, а кто-то уводил прочь излишне впечатлительных доброхотов, своими переживаниями мешавшими работать остальным. На Зелтросе затасканная фраза «чужой беды не бывает» обретала реальный смысл.

Лишь когда последнего убитого запаковали в мешок с инертным газом, до Костаса дошёл весь смысл произошедшего — вышло так, что он, мандалорец, трусливо укрылся за спинами гражданских. Нет, как и все представители своего народа, Рам не был святым — всё же мандалорцы тысячелетиями славятся по всей Галактике именно как воины. Но у воинов есть свой кодекс чести, нарушать который запрещено даже самым заслуженным из них. А тут… Костас вскипел от переполнявшего его гнева. Ну, слизь зелёная… То, что неймодианец вообще-то его прямой и непосредственный начальник, Рам и не подумал: больше всего на свете ему сейчас хотелось схватить эту самодовольную жабу за воротник его дурацкой мантии и ударом кулака вбить в трусливую душонку генерала хоть немного чести.

— Ракша, — окликнул он мандалорку. — Возвращайся в комендатуру. А я навещу господина генерала. Задам пару вопросов.

С этими словами Костас прыгнул в спидер и умчался, предоставив Ракше решать вопрос о возвращении в комендатуру, а также о том, что делать с леди-мэром, так и не подумавшей уйти с места трагедии самостоятельно.

В свой кабинет Костас вернулся меньше чем через час, будучи окончательно взбешенным. Как и следовало ожидать, неймодианец отказался не то что объяснить мотивы своего поступка, а вообще даже принять мандалорца в своём кабинете. Проклятый торгаш высокомерно заявил, что не собирается отчитываться перед каждым капитанишкой, и оборвал связь, оставив Костаса бушевать внизу, у шлюза «Лукрехалка».

— Налей, — скомандовал Рам, бурей ворвавшись в кабинет.

Грэм, уже сидевший на своем месте в бронежилете и полном снаряжении, оказался удивительно понятлив: даже не отметив хамство коменданта, молодой капитан молча полез в буфет за вином. Костас проследил за его действиями, уселся за свой стол… и едва не взвыл в голос, узрев отчеты патрулей, тыловиков и снабженцев. Данные о задержанных за ночь, перечень сгнивших вследствие ненадлежащего хранения фруктов и овощей, претензии от санэпидемстанции, вынужденной сражаться с нашествием паразитов и вредителей — всё это сплелось в чудовищное бюрократическое макраме, разобраться в котором самостоятельно Рам не мог физически. Один только перечень задержанных зелтронов, большая часть которых была работниками ночных смен на круглосуточных предприятиях, подразумевал прорву работы. Требовалось удостоверить личность каждого, сверить со списками работников и их сменами, а также согласовать графики дежурств и маршруты передвижения работников для каждого такого предприятия. К счастью, эту часть работы взял на себя Грэм, пояснив, что как раз нарушители режима попадают в его епархию. Тон молодого капитана был виноватым, словно Нэйв винил себя в том, что произошло сегодня утром.

Костас с облегчением скинул контрразведчику требующиеся тому данные и честно попытался вникнуть в оставшуюся документацию, но потерпел позорное поражение. В очередной раз пробежав глазами по столбцам цифири, в которой он только и разбирал, что плюсы и минусы, Рам неохотно протянул руку к коммлинку и набрал номер Зары.

— Миссис Зара? — едва не скрипя связками, сказал он. — Это капитан Рам. Мне нужна Ваша помощь.

— Вам всё же требуется передать дела? — голос зелтронки звучал даже не усталым, а обессиленным, и мандалорец запоздало вспомнил, что экс-мэру сегодня досталось едва ли не больше его самого, учитывая то, что она ещё занималась организацией своих сородичей, когда он уезжал.

— Хуже, — честно признался Рам, глядя на контрразведчика. Нэйв рассматривал подаренную ему статуэтку с таким видом, словно вообще не соображал, на каком свете находится. Вот он поставил её на стол и уткнулся в монитор, а крохотный рупин глядел на него с молчаливым укором.

— Дела нужно организовать, — Костас потёр глаза.

Вопреки тайным опасениям, зелтронка не стала ни злорадствовать, ни выдавать фразочки в духе «я же говорила», ни торговаться, набивая себе цену. Она помолчала несколько секунд, после чего просто ответила:

— Я пришлю к Вам своего заместителя, сэр, он поможет. Позже смогу подъехать и я.

— Отдохните как следует, — посоветовал Рам. — Вы мне нужны со свежей головой. Жду Вас вечером, скажем… — он посмотрел на хронометр и с удивлением понял, что до вечера осталось не так уж и много времени.

— Отставить вечером, — Костас вздохнул. — Отдыхайте, отсыпайтесь и приезжайте утром, к девяти по местному времени.

— Скажите, сэр, то, что произошло… — тихо попросила зелтронка, — будет повторяться и впредь?

Вопрос резанул Рама по живому. Он сделал паузу, сдерживая рвущуюся с языка ругань, а потом ответил:

— Об этом Вам лучше спросить генерала Нам» йела, командующего наземной группой войск. Он сейчас в своем штабе, на месте высадки. Но… — Костас вздохнул и честно признал:

— Вас он даже не станет слушать, миссис Зара.

— Посмотрим, — в голосе зелтронки послышалось упрямство, и она оборвала связь.

— Жаль, — Рам положил коммлинк на стол, отпил из бокала, отстранённо подумав, что раньше ему и в голову бы не пришло наливать пойло в такую вот хрупкую и бессмысленно изящную посудину, и уставился в окно невидящим взором, вновь переживая утренние события.

Вскоре вернулась Ракша, рухнула в кресло и сняла бу» шезе, явив миру совершенно серое лицо с пустыми глазами. Сама она не пострадала — от ранений уберегла яма и прочный бескар, но страдания всех зелтронов разделила в полной мере.

— Шаблова планета, — буркнула мандалорка в ответ на направленные на неё взгляды.

Нэйв молча встал, достал из бара бутылку, выбил пробку и протянул девушке.

— Вроде ничего, пить можно, — сказал он, возвращаясь на место.

Рам кивнул, то ли подтверждая слова контрразведчика, то ли одобряя нарушение дисциплины, то ли и то, и другое вместе, и вновь уставился в окно. Получив молчаливое разрешение, Ракша приложилась к бутылке, игнорируя изысканную посуду. Говоря откровенно, она опасалась, что любое неосторожное движение сейчас закончится горсткой осколков, которые придётся выковыривать из сочленений брони.

— Суток не провела на Зелтросе, а уже пью во время дежурства, — мрачно пошутила она после того, как сделала несколько жадных глотков. Ни вкуса, ни аромата дорогого вина она не уловила. В последние несколько часов во рту необъяснимо отдавало гарью и пеплом.

— Он нас всех спас, — вдруг произнёс Рам, не отводя взгляда от окна, словно загипнотизированный мерным покачиванием ветки дерева. — Тот республиканец.

— Ты о чём? — непонимающе уставилась на него Ракша. Нэйв присоединил к ней и свой недоумевающий взгляд.

— Клон, — пояснил Костас, оборачиваясь к собеседникам. — Штамповка едва не склеил ласты, чтоб подать сигнал отмены штурмовки. Девять машин — и всего одна ракета, пущенная потому, что пилот не успел задержать палец. Заходи они с высоты, а не скольжением по ландшафту — и её бы тоже не было, а так летун просто не успел среагировать.

Рам показал на свой шлем.

— Я запись просмотрел, пока Слизня достать пытался — респы тут же отвернули, едва головной ушёл на разворот. Иначе…

Что «иначе», Костас договаривать не стал — незачем, и так всё было ясно.

— Не нас он спасал, — поправила его Ракша, — а шпаков. Интересно, им приказали поберечь местных, или он сам так решил? С этих, — она неопределённо кивнула в сторону окна, за которым виднелся город, — станется и штамповок перетрахать. То-то им счастья…

Против обыкновения, зубоскальство мандалорки было формальным, никаких настоящих чувств за этими словами не было. После пережитого способность Ракши чувствовать притупилась, как временно притупляется слух после близкого разрыва.

— Он сам так решил, — неожиданно влез в спор Нэйв. — Вы зря считаете их штамповками, не способными уходить на шаг влево или вправо от приказа. Поверьте, мне уже… доводилось сталкиваться с клонами очень близко. Разок даже ближе, чем хотелось бы. Они — такие же люди, как мы, а может, даже и лучше многих из нас.

— После этих слов ты должен взять себя на заметку по подозрению в излишних симпатиях к противнику, — всё так же вяло пошутила Ракша. — А вообще, где ты успел с клонами потереться?

— Было дело, — туманно отозвался контрразведчик, даже не подумав уцепиться за двусмысленное «потереться», отпущенное мандалоркой. — Общение было коротким, но очень познавательным и запоминающимся. Из него я вынес знание того, что считать этих ребят недалёкими полудроидами — очень большая, а зачастую ещё и фатальная ошибка. Во всяком случае, если им что-то втемяшивается в башку, то они сделают всё, чтобы достичь своей цели. И очень не любят, когда кто-то начинает им мешать, — завершил свой короткий рассказ Нэйв, после чего отобрал у Ракши бутылку и от души к ней приложился.

— Обрати внимание, — оторвавшись от горлышка, ухмыльнулся он. — Я настолько в тебе уверен, что даже не стал подозревать тебя в целовании аборигенов.

— Целовании… — мрачно повторила мандалорка. — После того, как мне довелось сдохнуть с некоторыми из них, целование начинает казаться не такой уж плохой альтернативой… Шаблова планета, — вновь тихо повторила она.

— Прости. Шутка вышла откровенно из осика слепленная, — вздохнул Грэм. — Сильно хреново?

— А ты выйди в город, — посоветовала мандалорка, — составишь некоторое представление.

— Так хреново мне ещё никогда не было, — признался Рам. — А один из дичи глушёной вообще вышиб себе мозги от всего этого. Стагн, да такого прихода ни один криффов глиттерстим не даст — чтобы вот так, как там… — он зябко передёрнул плечами и тихо признался:

— Я начинаю думать, что сюда вообще нужно было только дроидов посылать.

Нэйв посмотрел на него, потом — на Ракшу и молча опустил взгляд.

— Ты-то чего? — поинтересовалась мандалорка. — Тоже в эмпаты подался? Или совесть заела, что пропустил всё самое познавательное? Не переживай, как только решишь пустить кровь кому-то из местных — сразу всё наверстаешь.

— Надо быстрее развернуть ПВО, — прервал в зародыше философский диспут Рам. — Нас сейчас спасает то, что респов мало, и они заняты флотом и укреплениями. Будь у них достаточно сил, чтобы связать наши истребители боем и прикрыть бомбардировщики — нам хана. Брор сказал, что всё выгруженное ПВО сейчас прикрывает зону высадки и войска на марше, нам пока не могут выделить больше орудий.

Он встал и прошелся взад-вперед по кабинету, потирая подбородок.

— Так, — остановившись рядом с Нэйвом, мандалор отобрал у него бутылку, отхлебнул, сунул Ракше и продолжил:

— Выбью тогда ещё расчёты ПЗРК, расставлю по периметру города и небольшой резерв у себя под боком, на случай прикрытия жизненно важных объектов, если респы спятят и решат по ним долбануть.

— Разумно, — одобрил Грэм. — Думаешь, будут ещё налёты?

— По городу — вряд ли, но не исключаю. Сейчас респы будут пытаться утюжить нашу зону высадки и войска на марше. А город… Разведка их будет точно вокруг шляться и пакостить по мере сил.

— А местные? — подала голос Ракша. — Думаешь, после такого они будут продолжать улыбаться и считать нас дорогими гостями?

— Нет, — отрицательно качнул головой Рам. — Дичь глушёную в город не пускать, пусть патрулируют периметр. Никаких увольнительных. Грэм, озадачь Раджа и Вайса, — Костас имел в виду Йорка Вайса, командира роты, сформированной из уцелевших солдат Дитля, — пусть распишут график патрулей и тревожных групп, а ты сам усиль патрули дроидов… — тут мандалор вспомнил утреннюю сцену и торопливо добавил:

— И сделай внушение, чтобы самодеятельностью не занимались.

Ожил комлинк, голосом дежурного сообщив, что прибыл зелтрон по фамилии Кох. Ракша немедленно подобралась, придала своему телу более уместное сидячее положение, вместо полулежачего, и нахлобучила на голову шлем. Помимо опасности отхватить дозу феромонов, мандалорка не собиралась демонстрировать слабость перед аруэтизе. О том, что эмпат просто почувствует её состояние, она как-то не задумалась.

На этот раз зелтрон обошёлся без дружеских приглашений выпить, а на краснокожем лице более не сияла располагающая улыбка. Коротко поздоровавшись, он бегло ознакомился с скопившимися делами, сгрёб в кучу флимси-листы и, с разрешения нового коменданта, отправился в свой прежний кабинет, располагавшийся напротив.

Отправляя на его терминал все скопившиеся документы, не относящиеся к силам КНС и обороне города, Рам чувствовал смесь признательности и… запоздалого раскаяния за свое высокомерие.

— Надо будет перепроверить всё, что он там делает, — не удержался от параноидальных мыслей контрразведчик. — Я, конечно, слабо представляю, чего опасного можно сотворить с размещением овощей и фруктов, но, с другой стороны, я вообще мало об этом знаю.

— Проверь, — равнодушно отозвался Костас. Нэйв кивнул, сделал ещё глоток из бутылки и, надев маску, выскочил за дверь.

— Отдыхай, вод» ика, — Рам посмотрел на Ракшу. — Поспи, тебе не повредит. А я пока поиграю в бюрократа, — и он с тяжёлым вздохом поднимающегося на эшафот смертника подтянул к себе клавиатуру.

Через полтора часа неспешной возни с документами Костаса вновь отвлёк дежурный.

— Прибыла миссис Арора Зара, — сообщил он.

— Пропусти, — распорядился Рам, загадав, как именно отшил зелтронку Слизняк: просто не пустил на порог или не удержался от демонстрации своей власти и могущества, приказав кому-нибудь из двух дроидов-телохранителей, выклянченных у Гривуса, «показать зарвавшейся хамке место» путём стыковки электропосоха с различными участками её тела.

Как бы то ни было, по внешнему облику зелтронки сложно было сказать что-то определённое: парадный лоск она подрастеряла ещё в той яме, во время бомбёжки, ну а после измученное выражение уже не сходило с лица эмпатки. Ясно было одно — встреча с Слизняком желаемых результатов не принесла.

— Позвольте вывезти из города детей, — без всякого вступления попросила Зара, едва переступив порог.

— Детей? — Рам, и не думая надевать шлем, посмотрел на Зару с кривой усмешкой человека, привыкшего к гнусностям, что так любит подставлять жизнь.

— Что Вам известно о неймодианцах, миссис Зара? — спросил он.

Этот вопрос на мгновение заставил зелтронку замешкаться, а ответ невольно выдал в ней политика, привыкшего смягчать острые углы.

— Они дельцы, любят деньги, крайне осторожны и составляют Торговую Федерацию.

В переводе на обычный язык, неймодианцы славились на всю Галактику жадностью и трусостью.

— Но какое это имеет отношение к детям? — вновь вернулась к цели своего визита леди-мэр.

— Вы ещё не поняли? — Рам показал на окно. — То, что случилось утром — называется «живой щит». Для Слиз… Простите, генерала Нам'йела, Вы, миссис Зара, и все жители города — всего лишь предметы, которыми он может распоряжаться, как заблагорассудится. Так понятно, или Вам подробнее пояснить?

Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

— Но для вас это не так.

Это был не вопрос, а утверждение и спорить с ним было бы глупо. Даже без эмпатии его действия утром ясно показывали, как мандалорец относится к идее такого «живого щита».

— Но он — мой командир, — напомнил Рам. — В армии есть такая вещь — субординация. Вкратце переводится как «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак». Потому что командир всегда прав.

Мандалор посмотрел в растерянные глаза зелтронки и понял, что почему-то не может просто отфутболить её просьбу.

— Я сейчас еду в штаб, на совещание. Попробую с генералом поговорить на эту тему, — Костас потянулся за шлемом. — Но ничего обещать не могу, понимаете, миссис Зара?

— Понимаю, — ответила зелтронка и, помедлив, добавила, — Спасибо.

— Рано благодарить, — Рам надел шлем и вышел, оставив Зару одну дожидаться его в кабинете. В то, что нейм согласиться выпустить из города детей, мандалорец не верил ни на минуту — слишком дети хороший товар для шантажа. Но нарушить слово и не попытаться он просто не мог.

Зелтрос. Второй день оккупации

Для Чимбика эвакуация и последующие несколько часов прошли, словно в тумане. Он не помнил, как докладывал Стилету и генералу Тофу о выполнении задачи, не помнил, как и что ел в столовой — да и ел ли вообще, — не помнил, о чём говорил в ангаре со Схемой. Перед его глазами стояла одна и та же картина — синий пластмассовый звездолёт, точно такой же, с каким обожала играть Дана, заляпанный алой, сверкающей на утреннем солнце кровью. Не успел… Он не успел спасти этих несчастных, и их гибель лежит теперь на его, стафф-сержанта КС-355085 Чимбика, совести. И, что было хуже всего — сержант чувствовал, что больше не сможет даже посмотреть в глаза Талике. Тот мёртвый ребёнок — сколько ему было? Вряд ли старше Тилоса. А ведь выскочи Чимбик из окопа чуть раньше — штурмовики могли бы успеть разглядеть огни, и ничего этого бы не случилось. Ничего…

Вечером, сидя на койке в кубрике, Чимбик чистил оружие, двигаясь, словно автомат — бездумно и размеренно, действуя по заранее заложенной программе и даже не глядя на свои руки, совершавшие ставшие привычными за годы движения. В реальность его вернул щелчок вставленной в гнездо батареи.

Опустив глаза, клон понял, что рассматривает свой пистолет — Ди-Си-семнадцать, грубый и надёжный, как молоток. Чимбик смотрел на него, словно видел впервые, рассматривая риски на щечках рукояти, царапины и потёртости на корпусе, вытертую до белизны кнопку защёлки батареи, а потом повернул пистолет к себе и заглянул в ствол.

Ему показалось, что верное оружие подмигнуло, будто говоря — нажми на спуск, парень! Нажми, и всё закончится! И не будет больше этого горького, всепожирающего чувства вины и бесполезности! Одно движение пальцем, ага? Ты ведь уже делал так тысячи раз — сначала в учебном классе, затем — на стрельбище, потом — уже на настоящей войне. Нажми!

— Брат, — услышал сержант неестественно тихий голос Блайза. Тот сидел на койке, подавшись вперёд, и напряжённо смотрел на Чимбика.

— Не глупи, — Блайз протянул руку. — Отдай пистолет, пожалуйста.

Чимбик огляделся, тут же заметив Щелкунчика и Квикега, напряжённо замерших рядом, готовых в любой миг на него кинуться, и понял, что его мысли для них не были тайной

— Вы чего, парни? — с наигранной бодростью спросил сержант и перекинул оружие Блайзу. Раздался тройной вздох облегчения, а потом Блайз вскочил и влепил Чимбику затрещину, от которой сержант слетел с койки и растянулся на полу.

— Никогда, слышишь? Никогда больше даже не думай об этом! — заорал Блайз, швыряя пистолет обратно на койку. — Придурок хренов! Ты что, считаешь, что это ты виноват в том, что там случилось? Да ни хрена подобного! Мы сделали всё что могли, понятно?

Чимбик сидел на полу, мотая головой, чтобы прогнать из ушей звон после братской оплеухи. Щелкунчик присел рядом, обняв сержанта за плечи, а Квикег, кинув быстрый взгляд на Блайза, незаметно покинул кубрик. Несколько минут спустя он уже говорил с Тофу.

 

12

Столица Зелтроса

Командный пункт республиканцев гудел, обсуждая сложившуюся ситуацию. Сепаратисты смогли высадить крупную наземную группировку и закрепиться на плацдарме, используя в качестве прикрытия население захваченного города, что напрочь исключало как обычную бомбардировку, так и удар с орбиты. Наземная же операция исключалась ввиду крайней малочисленности войск, позволявшей лишь вести оборонительные бои.

Наличие же укрепленного плацдарма и ещё довольно мощной флотской группировки, периодически «пробующей на зуб» эскадру Республки, позволяло сепаратистам получать подкрепления, но лишь в том случае, если удастся оттянуть корабли республиканцев от планеты. В свою очередь, ВАР, чтобы получить перевес, нужно было вытурить из системы корабли КНС, чего пока не могла сделать ни одна из группировок. Таким образом, в космосе сложилось временное равновесие, играющее на пользу КНС, закрепляющимся на захваченных территориях и потихоньку готовящих войска к выступлению.

Где-то посреди обсуждения тихо, без свиты и фанфар, в штаб пожаловал лично король Дариус, вызвав невольную волну тихого раздражения республиканцев. Если к «военным советникам» они успели привыкнуть, благо те особенно не мешались, занимаясь преимущественно консультациями, связанными с особенностями местности и устройства тех или иных объектов, визит коронованной особы предвещал бестолковую и кипучую деятельность, призванную поднять репутацию монарха в глазах народа.

— Чем могу быть полезен, Ваше величество? — вежливо поинтересовался Тофу, выйдя на КПП.

Клоны отвели короля в комнату отдыха для посетителей, и двое помощников дежурного из отдыхающей смены с удовольствием составили Дариусу компанию за чашкой кафа. Сейчас генерал-джедай опасался, что король потребует немедленного штурма Зелара, чтобы исключить повторения утренней трагедии.

Зелтрон, не столько пивший каф, сколько с задумчивым видом вертевший чашку в руках, поднял взгляд на джедая.

— Я собираюсь начать переговоры с сепаратистами, и мне нужен Ваш совет, генерал.

— Переговоры? — Тофу преисполнился самый чёрных подозрений. — На тему?

Клоны, до этого расслабленно развалившиеся в креслах, тоже подобрались, внимательно глядя на владыку Зелтроса. Ход их мыслей совпадал с мыслями джедая: неужели и тут предательство, и Дариус просто объявит, что переходит на сторону сепаратистов?

— Успокойтесь, прошу вас, — миролюбиво выставил ладони зелтрон. — Я хочу договориться о выдаче части горожан, во всяком случае детей, молодых матерей и тяжелобольных из медицинских учреждений.

Тофу пристыженно потупился, мысленно хлопнув себя по лбу, да и клоны выглядели сконфуженно.

— Простите, — извинился джедай. — Не ожидал, что переговоры такого рода будете вести Вы лично. Пройдемте на КП, там и обговорим все детали переговоров.

На командном пункте собрались все офицеры бригады. Инструктаж на правах разведчика взял на себя капитан Стилет.

— Итак, командование наземными силами осуществляет генерал Лупти Нам'йел, неймодианец, — просвещал он короля, показывая голограмму с изображением неймодианца в черной мантии и чёрной же шляпе, похожей на снабжённую наушниками и назатыльником бескозырку. — Наш источник в штабе КНС характеризует его как крайне алчного субьекта, больше всего заинтересованного в приумножении богатств своего Дома, ну и, разумеется, себя. Обожает демонстрировать свою власть окружающим, но при этом — как и большинство неймов, — заискивает перед более высокопоставленными лицами. Ни в коем случае не позволяйте ему давить на Вас, Ваше величество, иначе он тут же попытается сесть на шею.

Дариус, внимательно слушавший всё, что говорил клон, согласно кивнул. Не то чтобы опытный политик и переговорщик не понимал этого сам, но король был зелтроном мудрым и предпочитал лишний раз выслушать нечто очевидное, чем упустить важную деталь.

— И самый главный минус, — Стилет вывел снимок, сделанный ВИДом капитана Бедокура, командира эскадрильи, атаковавшей по наводке разведгруппы Чимбика. Именно он выпустил ту самую злополучную ракету, слишком поздно заметив отчаянную выходку сержанта. На снимке была отчётливо видна толпа заложников, среди которой было и несколько женщин с маленькими детьми.

— Это группа, которой сепаратисты прикрыли один из участков своей обороны вокруг Зелара, — спокойно объяснил командир разведбата. — Для Вас, Ваше величество — подданные, о которых Вы заботитесь. Для генерала-неймодианца — ресурс, позволяющий укрыться за их спинами. И дети — отличный щит. Неймодианцы — да и многие другие расы амфибий и рептилий — видят в таком отношении к своему потомству слабость и зачастую мастерски ей пользуются. Так что говорю сразу — в эвакуации детей неймодианец будет отказывать до последнего.

— Убеждение неймодианца — моя забота, — напомнил клону Дариус. — Мне требуется понимать, каким образом может происходит эвакуация, откуда и на каких условиях её разумней провести.

— Однозначно нейм откажет принять наши транспорты, — слово взял командир полка СНДК, коммандер Забияка. — Поэтому надо указать точку, где произойдёт обмен. Я предлагаю… — клон поколдовал над столом и вывел снимок долины в предгорьях, — … тут. Точка равноудалена от Зелара и Зелтроса. Нужны только гражданские пассажирские аппараты типа шаттлов или круизных атмосферных яхт — видел тут несколько таких. В каждом корабле нужна команда медиков и небольшой запас провизии. И сопровождение.

— Дам своих, — кивнул Стилет. — Пехотинцы сейчас нужны под рукой, а пару своих разведчиков я выделить смогу. Разумеется, без оружия — просто присмотреть за ценностями, предназначенными на обмен.

Последняя фраза озадачила Дариуса.

— Я не совсем понял, какой смысл имеет посылать кого-то «присматривать» за ценностями. Никому, кроме сепаратистов, они не нужны, а если последние захотят нарушить условия и получить выкуп силой, то невооружённая охрана их не остановит.

— Ваше величество… — Стилет чуть замялся, но, поймав одобрительный кивок джедая, пояснил:

— Это шанс узнать ещё немного о противнике. Состав колонны, организация, сопровождение, прием-передача, в общем — множество того, что мы называем «косвенными признаками», позволяющими максимально узнать врага.

— Разумно, — согласился зелтрон. — Также я хотел обсудить поставки медикаментов и, если потребуется, продовольствия в город.

По этому пункту плана вопросов ни у кого не возникло. Все прекрасно понимали, что нехватка продовольствия и медикаментов ударит только по гражданскому населению — в случае необходимости, сепы просто заберут всё, что посчитают необходимым. Да и местная еда, что и говорить, была так хороша, что после плотного обеда желания воевать у сепов не прибавится.

— Будут сложности с маршрутом, — неожиданным басом произнёс доселе молчавший начальник службы тыла — невысокий мон'кала. — Так как игра будет от активной обороны, нам придётся разрабатывать маршрут заново для каждого конвоя, чтобы не угодить в очередное боестолкновение. Орбиту же исключаем вообще, пока наши флотоводцы не вышибут бидонов нахрен.

— Советы помимо маршрута? — уточнил Дариус и, не увидев более желающих высказаться, вставил в ухо крохотный наушник коммуникатора. — Генерал, вы сможете консультировать меня прямо по ходу переговоров. Можем начинать.

Ждать соединения с генералом Нам'йелом пришлось долго — почти час. Это время понадобилось, чтобы связисты сепаратистов смогли организовать гарантированно защищённый от прослушки канал связи. Наконец, появилась голограмма чванливого неймодианца, за спиной которого застыли два дроида-магнастража модели IG-100.

— Магнастражи, — подсказал Стилет. — Призваны подчеркнуть статус и важность персоны.

— Ч'ием об'иазан, кор'оль Дар'иус? — проквакал нейм.

— У меня к вам деловое предложение, уважаемый. К сожалению, не знаю вашего имени и звания, — не стал демонстрировать своей осведомлённости Дариус, дабы не усложнять работу «источника в штабе КНС». — Я бы хотел обсудить условия передачи части жителей Зелара.

— В м'ешках дл'иа трупов? — глумливо спросил неймодианец и расхохотался, довольный своей шуткой.

— Это зависит от того, какого рода плату вы предпочтёте получить, — сохраняя внешнее спокойствие, ответил Дариус. Его вид не обманул джедая — Тофу видел по натяжению нитей Силы, что зелтрон предельно собран. Видно, не просто даются такие вот дистанционные переговоры, когда одно из основных чувств, на которые привык полагаться эмпат, оказывается абсолютно бесполезно.

— За живых подданных я готов заплатить валютой по вашему усмотрению. За мёртвых расчёт будет в боеприпасах Великой Армии Республики, и доставлять их, как вы должно быть знаете, они предпочитают не в ящиках.

— Скаж'ите эт'о тем, кто пог'иб утром, кор'оль Дар'иус, — самодовольно улыбнулся Нам'йел. — А теп'ерь пр'едлага'иу зав'ершить обм'иен шутк'ами и п'ерейти к д'елу. Мо'иа ц'ена — п'иатдес'иат тыс'иач д'атари за од'ного з'иэлтронца.

— Уважаемый, мы оба прекрасно понимаем, что это не тот убыток, который готова понести казна, — возмутился Дариус не типичным для него тоном торгаша. — Подданные скорее простят мне гибель своих собратьев, чем такие траты! Тысяча за голову — и вы всё равно сказочно богаты!

Республиканцы слушали эти торги с всё возрастающим удивлением, смешанным с изрядной долей презрения. Готовый тратить безумные деньги на праздники и развлечения, монарх торговался с сепом за каждую монету, будто собирался приобрести партию цирковых зверюшек, а не спасти жизни своих подданных. Но по мере того, как цена за каждого заложника постепенно снижалась, они сообразили, что Дариус просто подыгрывает неймодианцу, изображая ровно того, кого тот ожидал увидеть. Пойми жадный слизняк, что на самом деле зелтрон готов отдать даже запрошенную сумму за каждого заложника, цена бы начала расти, а условия всё больше и больше ужесточаться. Сейчас же, когда перед сепаратистским генералом был привычный образ политикана, работающего на публику, он охотно торговался, снижая явно завышенную цену выкупа.

— Вообще, у меня есть прекрасная идея, — всё с тем же жадным блеском в глазах, что так не вязался с обычным спокойным взглядом Дариуса, сообщил король. — Вы можете взять выкуп предметами искусства. Я укажу в отчётах умеренную стоимость, чтобы не возмущать поданных, а вы, в свою очередь, сможете продать их с торгов намного дороже. И мы оба останемся не в накладе.

Это окончательно успокоило неймодианца, сообразившего, что встретил родственную душу, так же решившую сделать бизнес.

— Пок» аж» ите, что мож» ете пр» едложить, — квакнул он.

На заднем плане послышалось еле слышное недовольное ворчание, и Стилет немедленно уставился на связиста, показавшего большой палец — ворчание записано и отправлено дешифровщикам. Специалисты, отсеяв посторонние шумы, установят пол, расу и, скорее всего, место рождения ворчуна, что поможет узнать о противнике ещё чуть больше.

— В течение часа у вас будет полный каталог, — пообещал тем временем король, — а прямо сейчас вы можете открыть обзор столичных музеев и выбрать любые экспонаты на ваш вкус. Оценочная стоимость этих шедевров указана в примечаниях.

— С» оглас» ен, — величественно кивнул неймодианец, от чего наушники его нелепой фуражки заколыхались, придав Нам» йелу сходство с лишайным акк-псом охотничьей породы.

— Ещё б он не согласился, — тихо фыркнул Верги.

— А в чём выгода? — так же тихо поинтересовался Стилет.

Верги крякнул, почесал лысину и принялся объяснять:

— Да эти картины и прочие цацки-пецки, что король этому серомордому засватал, стоят столько, что я столько нулей только в астрономии видел, когда на расстояние до звёзд смотрел. Нейм их сейчас получит по одной цене, а потом сбагрит втридорога любому коллекционеру. Если, конечно, будет их толкать. И, — тут верзила весело осклабился, — если доживёт.

— Постараюсь, чтобы у него осталось как можно меньше шансов это сделать, — пообещал Стилет. — Спасибо за информацию.

— Да не за что, друган, — Верги легонько хлопнул клона по плечу.

Стилет, на дух не переносивший подобные панибратские жесты от посторонних, молча стерпел эту выходку и ненавязчиво отошёл в сторону во избежание повтора.

В это время переговоры перешли к согласованию количества и состава освобождаемых жителей Зелара. В полном соответствии с предупреждениями Стилета, нейм категорически отказывался передавать республиканцам детей. Сдался он только после того, как Дариус сообщил, что при отказе выдать малолетних граждан Зелара граждане искренне возмутятся передаче национального достояния планеты и выбор шедевров в качестве оплаты резко сократится. Для начала было решено позволить эвакуировать самых маленьких обитателей города с их матерями, а также беременных и тяжелобольных, находящихся на стационарном лечении. Вопрос о передаче остальных детей отложили, причём Нам» йел намекнул, что в случае любой провокации со стороны республиканцев оставшихся детей выдадут запакованными в пластиковые мешки для трупов. Дариус, в свою очередь, заверил в искренности своих намерений и в качестве жеста доброй воли обязался поставить продукты и медикаменты по выбору сепаратистов.

К моменту окончания переговоров невыразительная жабья морда неймодианца аж светилась от предвкушения фантастического барыша и желания поскорее приступить к выбору своей будущей коллекции зелтронского искусства.

— Ну, что там? — Тофу повернулся к Стилету. Разведчик переглянулся с старшим связистом, и, получив кивок, подтверждающий получение первых результатов, уставился в деку.

— Так, нейм был не один, — капитан нахмурился. — Там находилось ещё четверо людей, и три дроида-тактика второй модели. Люди: один — уроженец Джабиима, двое — с Раксуса, и один мандалорец. Это явно его офицеры штаба, значит, у противника помимо дроидов живой силы никак не меньше батальона, а то и полк.

— А как ты понял, откуда гаврики? — в своей обычной грубовато-простой манере полюбопытствовал Верги.

— Специалисты проанализировали голоса и произношение людей, — сухо сообщил Стилет, одновременно ухитряясь не нахамить и в то же время чётко обозначить дистанцию. — Акцент, произношение, манера строить фразы… в общем, по совокупности признаков.

— О как, — крякнул Верги. — Воистину: век живи — век учись. А больше ничего эти специалисты не наковыряли дельного? Типа, может кто что нужное там сболтнул?

— Нет, — коротко ответил разведчик.

Через час, как и было обещано, нейму передали полный перечень культурных ценностей Зелтроса и, под неслышное суфлирование джедая, утвердили место передачи заложников. Их количество, состав и выбранные в качестве выкупа ценности предстояло согласовать позже, но переговоры уже можно было назвать успешными.

Проводив короля, Ирис Тофу хотел вернуться на командный пункт, но его окликнул один из разведчиков, вернувшихся из поиска.

— А, Квикег, — узнав солдата, улыбнулся джедай. — Что такое?

— Генерал, сэр, — разведчик помялся, не зная с чего начать. — Нашему саджу… Чимбику, вконец фигово.

И он рассказал джедаю, как Чимбик смотрел в ствол пистолета и как себя перед этим вёл.

— Вот так, сэр, — закончил Квикег свой рассказ.

Тофу разгладил брови пальцем, а потом сказал:

— Так, братец, ты сейчас иди, отдыхай, а я решу, как помочь Чимбику. Есть один вариант, но придётся подождать с час.

— Есть, сэр! — обрадованно ответил солдат, ни секунды не сомневаясь, что джедай сдержит своё слово. Отсалютовав, он развернулся и исчез в темноте зелтронской ночи — на базе соблюдали светомаскировку, поэтому наружное освещение было отключено. Тофу секунду постоял, размышляя, а потом торопливо зашагал в автопарк.

По пути его нагнала взбудораженная чем-то зелтронка в комбинезоне теха. «Схема», припомнил джедай странное прозвище девушки, работающей в ангаре с танкистами.

— Генерал! — окликнула она его ещё издали. — Подождите, у меня к Вам срочное дело!

— Что такое? — удивился Тофу.

Обычно вопросами гражданского персонала из местных занимался один из представителей Короны, и факт того, что требуется его личное вмешательство одновременно удивил и насторожил джедая.

— Мне срочно нужен временный пропуск на базу, — с места в карьер потребовала зелтронка. — Это очень важно.

— Пропуск? Для кого? — ещё больше удивился генерал-джедай. — Простите, но это всё же военный объект, и без действительной на то необходимости пропуска я дать не могу.

Он покосился в сторону автопарка, давая понять, что торопится.

— Для Талики Варес, — выпалила Схема, даже не думая отпускать джедая по его срочным делам до тех пор, пока тот не выполнит её просьбу. — Вы можете её помнить, она была с той детской экскурсией в наш ангар. Ей очень нужно войти, по личному вопросу. Она уже едет.

Это сообщение заставило джедая удивиться ещё больше.

— Какое совпадение — я собрался как раз найти её адрес и поехать к ней, — сказал он. — А Вам по какому вопросу она понадобилась?

— Чимбик, — девушка то и дело подрагивала, будто рвалась куда-то бежать и едва сдерживала себя. — Он… Ему плохо. Он даже не сказал Талике, что вернулся, не отвечает на её звонки и сообщения. Ему нужно помочь! — выпалила она с той наивной искренностью, что отличала многих зелтронов.

— Именно поэтому я и собирался ехать, — признался джедай. — Пойдемте, встретим её на КПП. Чимбик настолько плох? — озабоченно поинтересовался он, направляясь к КПП. Тофу корил себя за то, что не нашел минуты поговорить с разведчиками, подбодрить их, убедиться, что они в норме после пережитого. «Мы слишком привыкли к тому, что клоны не испытывают стресс», — горько подумал джедай.

— Рядом с ним мне хотелось наложить на себя руки, — коротко охарактеризовала его состояние зелтронка. — Тал рассказал мне, что случилось в Зеларе. Чимбика переполняет чувство вины и отвращение к себе.

— Значит, не испытывают стресса, да, магистр Винду? — с непонятной интонацией протянул Тофу и, наткнувшись на недоуменный взгляд зелтронки, поспешно сказал:

— Простите, это я так, вспомнил давний спор. Спасибо Вам, мисс, что не оставили сержанта, — искренне поблагодарил он зелтронку, пропуская её вперёд, в предусмотрительно раскрытую помощником дежурного дверь контрольно-пропускного пункта.

— Генерал, сэр… — выскочил было с докладом дежурный, но Ирис остановил его коротким взмахом руки.

— Не надо, Лом, я вижу, что всё в порядке. Нам надо подождать тут кое-кого. Не помешаем?

— Нет, сэр, — несколько растерянно ответил капрал и юркнул обратно в свой «аквариум». Тофу и Схема вышли на крыльцо КПП, вновь окунувшись из кондиционированной прохлады в теплоту зелтронской ночи.

— А зачем вы искали Талику? — спросила несколько успокоенная согласием Тофу Схема.

— Она единственная, кто нашёл подход к стафф-сержанту, — признался Тофу. — Он ей доверяет, а она… надеюсь, я в ней не ошибся.

Он облокотился на перила, похлопал себя по карманам, вынул портсигар, раскрыл и достал леденец.

— Будете? — спросил джедай, протягивая портсигар с конфетками зелтронке. — Дурацкая привычка, — чуть виновато признался он. — Я так после одной миссии — давно, ещё до войны — курить бросал. И вот — курить бросил, а портсигар с леденцами уже двадцать лет с собой таскаю…

— А леденцы с тех пор хранятся, или обновляете запас? — немного нервно улыбнулась зелтронка, радуясь возможности отвлечься от переживаний.

Её взгляд то и дело обращался к едва различимой в темноте дороге, совсем недавно проложенной к базе республиканцев.

— Конечно, обновляю, — джедай закинул леденец в рот и причмокнул. — Особенно имея в падаванах вуки. Он у меня страшный сладкоежка.

Слева в ДОТе чутко шевельнулось рыльце Е-Веб — ещё один признак войны, пришедшей на Зелтрос: теперь в ДОТах постоянно дежурили расчёты. Значит, сенсоры уловили движение на дороге, и наводчик взял визитёра на прицел.

И действительно, вскоре показались огни фар приближающегося спидера, а менее чем через минуту он остановился у КПП. Талика, сидевшая на пассажирском кресле, коротко шепнула что-то водителю и вылезла из салона.

— Генерал, Илана, — поздоровалась с встречающими Талика. — Я могу увидеть Чимбика?

— Я Вас провожу, миссис Варес, — Тофу распахнул перед ней дверь и приказал вскинувшемуся Лому:

— Сделайте миссис Талике Варес разовый пропуск на территорию, под мою подпись.

— Сэр, — клон затарабанил по клавиатуре терминала и через полминуты протянул в окошко серую пластиковую карточку, подхваченную Тофу.

— Пойдёмте, — пригласил он Талику, отдавая ей пропуск.

Чимбик лежал на койке в кубрике, глядя в потолок и старательно копошась в себе, в попытке понять — что же с ним не так? Он раз за разом прокручивал перед собой картины прошлых боёв, анализируя и переживая совершённые ошибки: где не смог прикрыть огнём, где не распознал угрозу, где не успел отвести людей из-под удара, а теперь — непростительно долго соображал, что делать, и опять его промедление стоило жизней… многих жизней.

Сержант настолько погрузился в себя, что не заметил, как из кубрика исчезли Блайз и Щелкунчик, оставив его одного. То, что в кубрик вошёл посторонний, он тоже понял не сразу — лишь когда его носа коснулся аромат духов, столь чуждый и неуместный в казарме. Тело отреагировало до того, как включился мозг: Чимбик ухватил лежащий на снаряжении пистолет, вскинул… и понял, что целится в Талику.

— Вы? — растерянно и, одновременно, беспомощно спросил он, опуская оружие. — Мэм, я…

Чимбик отложил пистолет, встал, не в силах посмотреть Талике в глаза и не зная, куда деть руки.

— Вам лучше уйти, мэм, — наконец глухо произнёс он, глядя в пол.

Клон и раньше не понимал, чем вызывает симпатию этой зелтронки, зато теперь он точно знал, почему не заслуживает её. С самого детства он привык быть лучшим, добиваться успеха, не терпеть неудач. Это был даже не вопрос абстрактной гордости, а требование к выживанию. Если ты не достаточно хорош, то ты никому не нужен. Сержант повзрослел, но заложенная с детства система ценностей осталась прежней. Он опять проиграл, и из-за него погибли десятки ни в чём не повинных гражданских. Таких же, как Талика. И когда она узнает об этом, то поймёт, что он не заслуживает ни уважения, ни любви, ни принятия в семью — как можно любить того, кто не способен защитить своих близких? По мнению самого сержанта, ему и в ВАР было не место. И теперь он просто стоял и ждал, когда Талика уйдёт прочь, навсегда унеся с собой тепло и уют дома, который он осмелился считать почти своим.

Но, вопреки его словам и здравому смыслу, зелтронка не ушла. Она молча подошла к опустившему голову клону и обняла его, с головой погрузив в чувство всепоглощающей любви. Эта любовь вобрала в себя тысячу оттенков: теплоту и нежность материнских объятий, не знакомых сержанту, искреннее беспокойство и безмерную радость от того, что Чимбик жив и здоров, безоговорочную поддержку и иррациональное желание защитить его, одного из элитных воинов Республики.

Это всепоглощающее чувство в одно мгновение смело казавшуюся несокрушимой стену, что сержант возвёл между собой и миром, оставив усталую опустошённую душу беспомощно болтаться где-то между небом и землёй. И не было ни сил, ни желания, ни слов, чтобы озвучить всё то, что клон обдумывал всё это время: что не оправдал оказанного ему доверия, что не заслуживает ничего подобного, что Талика должна если не возненавидеть его, то по меньшей мере разочароваться. Все эти умные и правильные слова бессильно разбивались о безграничную любовь, исходящую от обнимавшей его зелтронки.

Сколько они простояли так, Чимбик не знал. Ему казалось, не меньше пары суток. Но за транспаристилом всё так же стояла тихая зелтронская ночь, нарушаемая лишь привычными звуками ночной армейской жизни, да где-то далеко шумел Зелтрос, словно морской прибой у скал.

— Пойдём домой, зелар, — тихо прошептала Талика, мягко увлекая клона за собой.

Зелар. Вечер второго дня оккупации

Совещание у генерала Нам» йела оставило у Рама крайне неприятный осадок. Ощущение было такое, словно он с головой окунулся в какую-то склизкую, вонючую субстанцию, и теперь капитану очень хотелось поскорее зайти в душ и смыть с себя эту мерзость.

А причина была в том, каким образом завершилось это совещание. Сначала были решены вопросы дальнейшего наступления, развёртывания войск и тылового снабжения, а затем слово взял Рам и на протяжении почти часа отчаянно спорил с неймодианцем по поводу передачи республиканцам части мирного населения, но тщетно — трусливый торгаш в нелепой шляпе упёрся, словно банта, и наотрез отказывался вести какие-либо переговоры с представителями Республики. Неизвестно, до чего дошёл бы этот спор, ибо мандалорец уже всерьёз подумывал свернуть нейму его тощую шею, а сам Нам» йел обвинил коменданта города в измене Конфедерации, но в этот момент на связь вышел король Зелтроса и началось то, чему Рам так и не смог подобрать цензурного определения: пока неймодианец надменно лупал глазами и надувал щеки, изображая великого военачальника, Дариус сходу взял банту за рога и без долгих разговоров предложил сделку — Нам» йел разрешает поставку гуманитарной помощи в город и отпускает матерей с маленькими детьми, а зелтронец за это готов выплатить очень и очень крупную сумму в любой удобной генералу форме. И вот тут неймодианец показал себя во всей красе, отчаянно торгуясь за каждый кредит. Самым омерзительным было то, что торг этот происходил в присутствии офицеров штаба, поневоле делая их соучастниками торга. Когда же «высокие стороны» ударили по рукам, каждый из присутствующих, кроме самого генерала, чувствовал себя облитым помоями, и из зала они расходились, избегая смотреть в глаза друг другу.

Рам влетел в город на бешеной скорости, едва не сбив по пути патруль из дроидов Б1, резко затормозил у здания мэрии и взбежал по лестнице в кабинет, мечтая побыстрее избавиться от этого ощущения омерзения к самому себе. В кабинете он застал Зару, разгребающую тот самый завал из повседневных дел города, что едва не погрёб под собой Рама. Выглядела зелтронка усталой, но не такой разбитой, как несколько часов назад, когда Костас покинул здание мэрии. Очевидно, работа помогла женщине отвлечься от пережитого и забыться в привычной монотонной рутине. Она как раз читала очередной документ, рассеянно заплетая длинные волосы в замысловатую косу, когда появление коменданта отвлекло её от дел.

Мандалорец подчёркнуто бережно поставил на стол шлем, сдерживая желание изо всех сил шваркнуть им об пол, промаршировал мимо зелтронки к барчику, ухватил первую попавшуюся бутылку, свернул крышку и сделал несколько долгих глотков, совершенно не чувствуя вкуса содержимого.

— Готовьте список к эвакуации, — оторвавшись, сказал он. — Матери с детьми до семи лет и тяжелобольные. Всё, больше никого не выпускают.

И вновь приложился к бутылке.

На усталом лице зелтронки появилось недоверчиво-радостное выражение. Она пыталась сопоставить одолевавшие мандалорца эмоции и обнадёживающие вести, но, очевидно, потерпела неудачу.

— Это прекрасные новости, но… вы не выглядите счастливым… сэр, — негромко заметила она.

— Правда? — ненатурально удивился Рам. — А ведь я счастлив, ситх подери…

Он залпом допил бутылку и вышвырнул её в окно. Снаружи раздался звон стекла и разъяренные вопли кого-то из мандалорцев, некстати вышедшего в сад подышать воздухом и едва не получившего бутылкой по макушке. Комендант вопли эти проигнорировал напрочь.

— Счастлив, — повторил Рам, доставая новую бутылку. С этой бутылкой он вышел на балкон, прикрыв за собой дверь, уселся на перила и мрачно уставился в ночной сад, потягивая из горлышка дорогое вино и совершенно не чувствуя вкуса. Вскоре дверь вновь приоткрылась, и на балкон скользнула Зара. В одной руке она держала два бокала, а в другой вазочку с местными ягодами, которую зелтронка и умостила на перила рядом с Костасом. Тот недовольно поморщился, предвкушая расспросы, но вместо этого Арора протянула ему один бокал, а вторым красноречиво качнула у бутылки.

— Угостите даму, сэр? — устало спросила зелтронка.

Злость и раздражение Костаса почему-то не распространились на эту женщину. Наверное, по той простой причине, что она сегодня хлебнула осика никак не меньше его самого, но при этом почему-то торчит тут и занимается его работой. Интересно только, почему? Явно не от большой любви к искусству, то есть к работе.

Рам покосился на неё, вяло пытаясь угадать мотивы, двигавшие этой женщиной, и налил вина в подставленный бокал. Вновь воцарилось молчание, которое нарушил сам мандалорец.

— Почему Вы тут?

Зелтронка отвлеклась от созерцания ночного сада, в котором разными цветами флюоресцировали незнакомые мандалорцу растения, и перевела взгляд на капитана.

— Потому что скопились неотложные дела, — просто ответила она.

Эти слова удивили Рама настолько, что он едва не выронил бокал, в который так и не удосужился, к слову, налить вина, продолжая прихлёбывать из бутылки.

— После того, как я приказал Вас вышвырнуть, после того, что было утром? — Костас попытался наложить увиденное на привычный ему образ политика и бюрократа. Вышло откровенно плохо: любой из знакомых мандалорцу представителей этих, с позволения сказать, профессий, давно бы уже лил драконьи слёзы, лёжа на диванчике у психоаналитика.

Зара пожала плечами, сделала долгий глоток из бокала, зачерпнула горсть сиреневых ягод из вазочки, отправила их в рот и вновь устремила взгляд в переливающуюся мягким сиянием сада темноту.

— Я ведь делаю это не для вас, а для жителей города, — зелтронка не стала строить из себя ярую сторонницу новой власти. — Им не станет лучше, если вдобавок к происходящему начнутся проблемы и в других сферах жизни. Моя задача сделать ваше пребывание в городе… наиболее комфортным для всех сторон.

Мандалорец кивнув, оценив изящество формулировки. В переводе на привычный ему язык это звучало как «не хочу, чтоб всё утонуло в осике».

— Вы интересный человек, миссис Зара, — признал он, глотнув из горлышка. — Даже жаль, что единственный нормальный политик попался мне в такой обстановке. Ну, зато будет, что потом рассказать приятелям, — Рам поднял бутылку, салютуя собеседнице. — Ваше здоровье.

Возникла неловкая пауза, которая бывает всегда, когда никому из собеседников нечего сказать. Зара замаскировала свою заминку, поднеся к губам бокал, а Костас, не отягощенный знанием этикета, неуклюже перевёл беседу в деловое русло.

— Надо будет составить очерёдность отправки, — сказал он, не глядя на собеседницу. — И выделить врачей в сопровождение, хотя бы по одному на рейс.

— Всё будет сделано, как только определится порядок передачи, — устало ответила Зара, отправила в рот очередную сиреневую ягоду и не глядя протянула вазочку мандалорцу. — Попробуйте, они дивно оттеняют вкус вина и избавляют от неприятных последствий возлияний.

Костас кивнул, выражая благодарность, и закинул в рот одну ягоду. По его мнению — ничего эта кислятина не оттеняла, но мандалорец, не желая огорчать Зару, одобрительно показал сжатый кулак, одновременно подумав, что гурманы — это просто с жиру бесящиеся бездельники. Не то чтобы он не ценил вкусную еду — нет, как раз Костас знал истинную цену маленьким радостям жизни, — просто ягоды, «оттеняющие вкус вина», под его личное определение слова «вкусно» не попадали.

Зелтронка окинула Рама странным взглядом, который он затруднялся интерпретировать, поставила вазочку перед собой на перила балкона и с усталым недоумением спросила:

— Почему инопланетники считают необходимым постоянно лгать, даже в мелочах? Вам не понравились ягоды, так зачем вы пытаетесь убедить меня в обратном?

На секунду Рам опешил, поражённый догадливостью зелтронки, а потом, запоздало вспомнив про эмпатию, смущённо улыбнулся.

— В данном случае не хотел Вас огорчать, миссис Зара, — признался он

С губ зелтронки сорвалась горькая усмешка.

— Вы действительно считаете, что сегодня меня может огорчить именно это?..

— Добавлять сверх того тоже не желаю, — Костас помолчал, а потом спросил:

— Вы ведь понимаете, что подобное может повториться, и не раз?

— Корона этого не допустит, — в голосе Зары звучала такая непоколебимая убеждённость в правителях планеты, что впору было позавидовать работе местной пропаганды.

— Корона научилась отводить ракеты? — ехидно поинтересовался Костас. — Миссис Зара, к сожалению, ни Ваша драгоценная Корона, и хатууне из Ордена осиковых джедаев, ни граф Дуку не могут предотвращать то, что на войне называют «случайностью». Всегда найдется ди» кут, который или решит, что он самый умный таунтаун в галактике, или не услышит команду, или просто сдуру ткнёт не туда пальцем, понятно?

Он помолчал, давая собеседнице возможность усвоить новую информацию.

— И вообще, жизнью правят деньги, — спустя полминуты резюмировал он свой спич. — Лишний раз убедился, что всё решит торгаш с пухлым кошельком.

— Если бы это было так, — печально вздохнула зелтронка, — то я бы давно обговаривала с вами сумму, достаточную для того, чтобы вы и ваши люди избавили наш город от военного присутствия.

— Ну, если бы я командовал ватагой водэ лет так тысячу назад — то так бы оно и было, — хмыкнул Рам, озвучив нехитрый мандалорский бизнес. — Правда, подозреваю, что тут бы мы весь откуп и прокутили, — добавил он.

— И все бы остались довольны, — согласилась Зара, напомнив о несколько нестандартном отношении местных к вторжениям на планету. — Но сейчас всё иначе, вы связаны контрактом, а потому я не стану оскорблять вас попыткой перекупить. Вы не производите впечатления человека, торгующего честью. К счастью, или к сожалению — не знаю, — добавила она и опустошила свой бокал.

— Время покажет, миссис Зара, — Костас недовольно покосился на закреплённый на левом наруче разверещавшийся коммлинк, поморщился, предчувствуя свежую порцию проблем, но все же нажал на клавишу ответа.

— Рам, слушаю.

— Капитан, тут… — голос дежурного представлял забавную смесь удивления, смущения и презрения, — … супруга миссис Зары. Говорит — принесла ужин.

— Пропусти, — насыщенный событиями день не оставил Раму сил удивляться чему-либо на этой сумасшедшей планете. Ну, подумаешь, принесла супруга супруге поужинать? И что такого? Обыденная вещь на фоне политика, действительно заботящегося о своих избирателях.

— Вам супруга ужин принесла, — без надобности продублировал Костас сообщение дежурного, хотя прекрасно знал, что Арора слышала всё сама, стоя в шаге от него.

— Вам тоже не мешало бы поесть и отдохнуть, — сообщила ему зелтронка, но приглашать присоединиться к семейному ужину не стала.

Костас молча кивнул, соглашаясь, а потом с сожалением сунул под язык капсулу детоксина: как бы ему ни хотелось нажраться в хлам, но трезвая голова была гораздо важнее оскорблённой невольным участием в торговле заложниками гордости.

Выждав, пока детоксин начнёт действовать, рассеивая приятный хмель в голове, Рам надел шлем, вернулся в свой (ситх подери, когда он успел стать ему «своим»?! Такими темпами скоро будет впору сложить бескар» гам в шкаф и таскать костюм, или что там бюрократы носят) кабинет и застал там своеобразную картину: молодая зелтронка стояла в обнимку с леди-мэром, упёршись лоб в лоб и прикрыв глаза. На фоне её красной руки, лежащей на обнажённой спине Зары, розовая кожа мэра казалось бледной. Строго говоря, рядом с супругой Ароры бледным казалось всё. Короткие, художественно растрёпанные волосы нового действующего лица были выкрашены в самые разные цвета и торчали во все стороны, точно перья всклокоченной пёстрой птички из тех, что мандалорец успел заметить на Зелтросе. Лицо покрывал сложный цветной рисунок, имитирующий замысловатую маску, а наряд больше напоминал сценический костюм, чем нормальную одежду.

Почувствовав появление коменданта, «птичка» подняла на него полный немого осуждения взгляд.

— Он не при чём, вэй-ти, — подала голос леди-мэр и нехотя отстранилась от жены. — Он пытался помочь.

— О, Вы ещё и адвокат, миссис Зара? — неприязненно откликнулся Рам, задетый обвиняющим взглядом её супруги. — Спасибо, но обойдусь без защиты. Приятного аппетита, — добавил он, подхватывая со стола свой шлем и выходя из кабинета. И лишь плотно притворив за собой дверь, Костас позволил себе фыркнуть:

— Шабловы извращенцы.

Зло покосившись через плечо, мандалорец повесил шлем на пояс и решительно направился вниз, в столовую, чтобы перехватить чего-нибудь горячего и увенчать всё это огромной кружкой кафа. Удивительно, но на душе у мандалорца, несмотря на неприятное завершение общения с леди-мэром, стало легче, словно зелтронка смогла вскрыть нарыв, образовавшийся после совещания у неймодианца.

Ну а когда в актовом зале, превращённом в столовую, Рам получил от повара-дроида поднос с горячей едой, то окончательно уверился в том, что вечер компенсировал на редкость осиковое утро. Теперь дело за малым: чтобы местные не устроили ему и его людям ночь длинных ножей. Не то чтобы Костас считал зелтронцев серьёзным противником — просто ввязываться в городской бой среди ночи было не тем видом отдыха, о котором он сейчас мечтал.

Вернувшись в кабинет, Рам застал там Раджа, пытающегося выцыганить у контрразведчика фигурку рупина.

— А чинарик наш где? — комендант бесцеремонно прервал шутливые торги.

— Это ты про мэра, чтоль? — Радж показал на дверь. — Жрут у её зама в кабинете.

— А, — Костас принялся подтягивать снаряжение. — Радж, дуй вниз, будь там на случай, если местные решат взбрыкнуть после сегодняшнего «с добрым утром». Грэм, по твоим каналам что есть?

Нэйв качнул головой:

— Тихо. Местные подавлены, растеряны, но агрессии я не замечаю. Видно, ещё не допёрли, что шутки кончились. И это… — он замялся, — они массово повалили в квартал удовольствий.

— А что там? — тут же напрягся комендант.

— Шлюхи, — коротко ответил Грэм, подтягивая свою подвесную с подсумками. — Жральни. Но в основном — голимая порнуха, как и всё тут. Видно, стресс снимают.

— Ди» куты, — презрительно цыкнул Радж. — У них горе, а один фиг — лишь бы трахаться. И как их ещё рупины не пожрали…

— Не расслабляйся, — одёрнул его Костас и уже без надобности напомнил контрразведчику:

— Держи руку на пульсе. Сейчас уже вот-вот войска пойдут через город, не хватало ещё получить пинка под зад от этих «снявших стресс».

— Принял. Тогда я с Раджем — кое-что проверить.

— Дуй, — Костас уселся за стол и принялся ввинчивать запалы в гранаты. Мгновенно посерьёзневшие мандалорец и контрразведчик молча вышли, причём Нэйв счёл нужным захватить с собой оба ранца от подвесной системы, проникнувшись серьёзностью положения.

 

13

Зелтрос, столица, дом Талики. Ночь второго дня вторжения

Путь к дому Талики прошёл для Чимбика, как в тумане. Он даже не смог со всей определённостью вспомнить, кто вёл спидер, как входил в дом, и видел ли кого-то по пути. Весь мир Чимбика в эти часы сузился до одного-единственного существа, чья иррациональная любовь стала единственным мостиком, соединявшим его с жизнью. Не знакомая ни одному из клонов материнская любовь окружила сержанта, словно защитный купол, позволив искалеченному существу впервые в жизни почувствовать себя в безопасности. И впервые за всю жизнь Чимбик поддался этому ложному, неуместному и опасному для клонов чувству. Слишком сильна была в нём готовность расстаться с этой жизнью, чтобы продолжать цепляться за необходимость выживания.

И его прорвало. Впервые в жизни Чимбик рассказал кому-то обо всём, что скопилось у него на душе. То, о чём не знал даже Блайз. Все страхи, сомнения, чувство собственной вины за промашки — всё это клон вывалил на Талику. Он рассказал про самый первый бой на Джеонозисе — как они шли по пустыне, в лоб накатывающемуся на них стальному валу сепаратистов, теряя братьев до тех пор, пока не остались лишь они вдвоём с Блайзом. Рассказал про Рилот, про Мерн Восемь, про всю свою жизнь, идущую от боя до боя. И про Эйнджелу, служившую ему якорем, удерживающим рассудок на краю пропасти, полной тёмного безумия.

Талика лишь молча обнимала его, слушала, и каждое сказанное слово было подобно гранитному валуну, падавшему с плеч Чимбика. Вопреки его страхам, чувства зелтронки оставались прежними. Кошмары сержанта не имели власти над Таликой, и те самые, незнакомые клону чувства беспричинной любви и заботы стали сказочным волшебным эликсиром, живой водой, исцелявшей самые жуткие раны. Неожиданно для себя Чимбик осознал, что его принимают таким, какой он есть: несовершенным, сомневающимся, совершающим ошибки. Что не нужно быть лучшим, сильнейшим, безупречным, эффективным — достаточно просто быть собой. И это понимание принесло покой. Первый раз в своей короткой жизни Чимбик был действительно спокоен. Не собрано-деловит, как перед боем, не опустошён, как после него, — этот покой был совершенно иного рода. Сержант вернулся домой. Туда, где не нужно быть несгибаемым лидером для подчинённых и компетентным сержантом для командиров, а можно просто стать собой.

Чимбик так и не заметил, как уснул, опустошённый, обновлённый, убаюканный теплом и любовью Талики.

Разбудили его радостные детские голоса, принадлежавшие Тилосу и Дане, с разбегу запрыгнувших на диван, где спал клон. И случилось небывалое: ещё не проснувшийся толком клон не кинулся к оружию, не попытался укрыться от опасности, а просто улыбнулся разбудившим его сорванцам, а потом умылся и пошёл завтракать, не чувствуя себя лишним среди шумного большого семейства.

Зелар. Утро третьего дня вторжения

Рассвет принёс новые заботы. Нет, бунт, вопреки всем опасениям Рама, не начался — вообще не наблюдалось ни единой вспышки недовольства, — зато во весь рост встала проблема транспорта для эвакуируемых. Ни Костас, ни Нэйв, ни даже Кох — заместитель Зары — не имели ни малейшего понятия, где взять столько спидеров для такой толпы. В конце концов Рам, не спавший уже третьи сутки, послал всё к ситхам и, приняв дозу стимуляторов, поехал будить Зару. В конце концов, это её люди — вот пусть сама и решает этот вопрос.

Дом Зары мандалорец особо не рассматривал — лишь скользнул глазами по фасаду, отметив, что вся эта халабуда легко завалится от пары попаданий из танковой пушки, — отметил красивый ухоженный сад вокруг, просторный бассейн и взбежал по ступенькам, напрочь проигнорировав дверной звонок, предпочтя вместо этого выбить на двери лихую дробь кулаками. К концу этого «соло на ударных» незапертая старомодная дверь жалобно скрипнула петлями и открылась.

— Ну и что за ди» куты? — задал самому себе риторический вопрос Рам, входя в дом и оглядываясь в поисках хозяйки.

Дом, как и все виденные Рамом зелтронские строения, был произведением искусства. Красивый, без помпезной роскоши, он был со вкусом украшен произведениями местных мастеров. От цветочных букетов расставленных по дому, распространялся дивный аромат, сопровождавший мандалорца на протяжении всего его путешествия по дому Зары. На аскетический вкус мандалорца — дом был чрезмерно красив и перегружен бесполезными безделушками, истинным предназначением которых был сбор пыли. «Видимо, чтобы дроиды не бездельничали», — сделал вывод Рам, наблюдая, как перламутрово-розовый дроид бережно протирает пыль с рамы одной из картин, висящих на стенах. Портреты, пейзажи, натюрморты, голографические снимки города — для мандалорца это были лишь бессмысленно потраченные кредитки, которым можно было бы найти гораздо более полезное применение. На одном из портретов обнаружился и супруг мэра — красавец зелтрон, обнимавший обеих жён.

«Больше похоже на показательный дом с образцовой семейкой из тех дурацких шоу, что так любят аруутизе», — кисло подумал Костас, разглядывая портрет. — «Идиллия, ситх подери. Не хватает только ди» кутского смеха со двора. Интересно, а он правда муж, или так, для галочки? Он зарабатывает деньги, а супруги друг с дружкой милуются.»

От этих мыслей его отвлекло нечто, что мандалорец меньше всего ожидал увидеть в зелтронском доме — оружие. Стены одного из просторных залов были украшены богатой коллекцией холодного и силового оружия разных миров: были тут и силовые пики, и мечи и сабли всех мастей, и «боевая верёвка» эчани, и гунганская электропика, и даже тускенский гаддерфай (или его очень удачная копия). Рам не справился с искушением и снял со стены короткую широкую саблю, привлёкшую его внимание в первую очередь полным отсутствием чеканки, инкрустации и прочей бессмысленной декоративной чуши. Костас воровато огляделся — не видит ли кто его детского поведения, — стянул перчатку и осторожно попробовал заточку клинка. Острая. Сабля явно была боевым оружием, хоть и старым — просто остро заточенный кусок отличной стали, и никакого вибролезвия, энергетических ячеек и других признаков продукта эры высоких технологий. На эфесе мандалорец заметил клеймо-монограмму, но и оно ничего ему не сказало.

«Интересно, сколько тебе лет?» — мысленно спросил Рам, бережно вешая саблю на место.

В свете увиденного недавний вопрос мэра относительно судьбы коллекционного оружия обретал смысл — мало кто бы удержался, чтобы не «затрофеить» что-нибудь подобное этой же сабле. Единственное, что несколько озадачивало Костаса, так это причина, по которой подобные коллекции находились у насквозь мирных зелтронов. Поразмышляв несколько секунд, мандалорец пришёл к выводу, что дело исключительно в эстетическом удовольствии, получаемом от созерцания развешанной на стенах стали, и зашагал дальше, разыскивая хозяйку дома.

Зара обнаружилась в просторном атриуме, высокий сводчатый потолок которого был выполнен из какого-то прозрачного композита. От необычного вида креплений вниз с потолка ниспадали длинные широкие полосы полупрозрачной материи нескольких цветов, заканчивавшихся у самого пола в центре комнаты. Пол был устлан светлым (и можно было поспорить — безумно дорогим) ковром, на котором сидели и лежали молодые зелтроны обоего пола. Собственно, объяснялось это не только притягательностью мягкого ковра, но и тем простым фактом, что свободных мест на креслах и диванах не было. В гостиной леди-мэра расположилось по меньшей мере зелтронов двадцать, и все они, как один, смотрели на вошедшего мандалорца.

«Ничего себе семейный завтрак», — мысленно присвистнул Рам, машинально положив руки на кобуры и приготовившись к самому худшему развитию событий. Что бы ни говорили про зелтронов и их нравы, Костас ни на секунду не верил в то, что это сборище дружно припёрлось на ежеутреннее чаепитие или групповушку — слишком серьёзные были у всех лица.

Леди-мэр тоже была тут. Арора лежала на диване, закинув красивые ноги на подлокотник, а её голова покоилась на коленях уже знакомой Костасу супруги. Та неспешно перебирала длинные красные волосы Зары и умелыми движениями массировала ей голову. Вид у мэра был утомлённый, но расслабленный. На Костаса она смотрела удивлённо, но без страха, которого можно было бы ожидать от того, кого застукали за чем-то по меньшей мере подозрительным.

— Капитан Рам, сэр, — поприветствовала его Зара и с явной неохотой приняла сидячее положение. — А мы как раз говорили о вас.

Взгляды всех зелтронов были прикованы к мандалорцу, и тот с некоторым неудовольствием отметил, что большинство из гостей леди-мэра молодые тренированные мужчины.

— Пословицу про то, что помяни ситха — и вот он, все помнят? — мрачновато пошутил Рам, не убирая ладоней с бластеров и заранее определяя, в кого первого — вздумай зелтроны на него кинуться — всадить заряд. Два десятка розовокожих без оружия — не та угроза, которую стоит всерьёз бояться, но и со счетов сбрасывать тоже не стоит.

— И чем обязан такому вниманию со стороны граждан этого прекрасного города? — не скрывая угрозы в голосе, спросил Костас.

Тон, как и хорошо прочувствованная эмпатами угроза, не произвели ни на Зару, ни на кого-либо из присутствующих явного эффекта. Мэр просто встала с дивана, поправила подол платья, больше подходившего для званого ужина где-нибудь на верхних уровнях Корусанта, чем для домашних посиделок, и подошла к мандалорцу.

— Нужен ваш совет, сэр. И разрешение. Пойдёмте, я сварю вам бодрящего кафа и изложу суть дела, а остальные продолжат обсуждение, не мешая нам.

— Обсуждение чего? — Рам не сделал даже попытки сдвинуться с места, буквально излучая подозрительность.

— Обсуждение того, как оградить оставшихся детей от опасности, — Зара смотрела ему в глаза прямо и открыто. — И мы пришли к выводу, что без Вашего совета и разрешения, сэр, предпринимать что-либо нельзя.

— Смотря от какой из опасностей хотите оградить, — Рам чуть расслабился, но убирать руки далеко от оружия не торопился. — На данный момент их несколько разновидностей.

— От всех, что удастся.

Видя нежелание коменданта продолжать беседу в более комфортной обстановке, Зара устало опустилась в ближайшее кресло, что ей без всякой просьбы уступила другая зелтронка. Её утомлённый вид лишний раз напомнил Костасу, что мэр работала эту ночь не намного меньше, чем он сам, вдобавок после колоссального стресса, и Рам невольно восхитился выдержкой и целеустремлённостью этой женщины.

— В основании горы есть разветвлённая система пещер, — принялась объяснять Арора. — Часть из них переоборудована в тематические зоны развлечений, часть оставлена практически в первозданном виде для любителей спелеологии, — лёгкий кивок в сторону внимательно слушавших их аборигенов подсказал Раму, что перед ним внеплановый слёт городских спелеологов. — Пещеры надёжны, мы проводили соответствующие изыскания при оборудовании зон для туристов, и были бы прекрасным укрытием для детей на случай военных действий. Мы бы очень хотели организовать что-то вроде тематической недели для детей: с палатками, кострами, увлекательным обучением спелеологии и прочими развлечениями. Организовать такой поход мы сможем дня за два, максимум три. Что вы думаете по этому поводу, сэр?

— Что хуже дурака исполнительного только дурак с инициативой, — честно ответил Рам. — Миссис Зара, Вам слово «война» вообще о чём-то говорит, кроме как название фестиваля с костюмами в стиле «милитари»? Вам напомнить, что было вчера утром? Если Вы решили угробить собственных детей, то без моего участия, понятно?

Ответом ему были растерянные и непонимающие взгляды местных.

— Поясните свою мысль, — проигнорировав оскорбление и неуважительный тон, попросила Зара.

— Не вопрос, — Рам огляделся в поисках стула, и, не найдя такового, вспрыгнул на подоконник, умостившись между кадками с роскошными цветами, названия коих мандалорец не знал, да и не особо горел желанием узнавать.

— Начну издалека, чтобы потом не прерываться на объяснения, — начал он. — Вчера при налёте бомбардировщик республиканцев выпустил одну ракету с осколочно-фугасной боевой частью. Результат, миссис Зара, Вы имели несчастье наблюдать лично. Если бы не предупредительный сигнал с земли — пилот выпустил бы весь оставшийся боекомплект, а затем отработали бы и остальные экипажи, после чего с чистой совестью и спокойной душой улетели на базу с докладом об успешном выполнении задачи. Скажите, а никто из вас не задумался — почему вообще пилот открыл огонь, ведь внизу были мирные граждане? — Костас обвёл взглядом всех присутствующих и остановился на Заре.

— Мы не военные, — не стала строить предположений Арора. — Гадать можно бесконечно, и это будет бессмысленной тратой времени. Объясните.

— На той скорости, на которой идут штурмовики, рассмотреть мелкие детали на земле невозможно, — продолжил Рам. — Это усугубляется тем, что для противодействия нашим средствам ПВО пилоты идут на предельно малых высотах, поэтому возможность увидеть что-то в момент выхода на цель сводится вообще к мизерным величинам. А теперь представьте — вы сейчас соберёте детей и пойдёте на экскурсию к горам, так? — он дождался утвердительных кивков. — За нами ведётся постоянное наблюдение, и противник знает о том, что помимо дроидов присутствуют и живые солдаты. С орбиты, скорее всего, засекут выдвижение крупной группы к горе и решат, что это одно из подразделений наших войск. И, скорее всего, пока у них есть возможность это сделать, нанесут удар. А клона, который зажжёт огонь, уже не будет. Признаюсь — я рад, что вы обманули мои ожидания, оказавшись не бестолковыми прожигателями жизни, но и разрешения не дам. Вы просто не представляете, что это такое — война, — и на что она способна. Вот так-то, дамы и господа.

Присутствующие призадумались, полностью проигнорировав не самые лестные слова мандалорца.

— А группы какого размера не привлекут внимания? — подал голос один из мужчин.

— Пешие — не более отделения, — наткнувшись на недоуменный взгляд, Рам добавил:

— То есть не более десятка.

— Мы могли бы переправлять детей в пещеры небольшими группами, — тут же предложил очевидный выход всё тот же зелтрон.

— Вы могли бы не генерировать безумные идеи, — остановил его порыв Рам. — В ближайшие три-четыре дня я бы вообще не рекомендовал выпускать детей из дома, да и взрослым воздержаться от загородных прогулок. Видите ли, силы республиканцев очень ограничены, и они не могут вести наступательные действия на земле. Сейчас, пока войска не вступили в контакт, их авиация ещё может наносить удары по выявленным объектам в городе и окрестностях, хоть мы и сводим эту их возможность к минимуму. Но как только начнутся активные боевые действия — противнику уже будет не до нас, все силы будут уходить на поддержку своих войск. Вот тогда я с удовольствием вернусь к этому разговору и, если вы сможете мне доказать, что дети действительно будут в безопасности, — ещё и сопровождение из дроидов выделю для охраны. А пока — моё категорическое «нет». Миссис Зара, а теперь я Вас злостно похищу у гостей — нас ждёт масса увлекательной работёнки.

— Мы куда-то едем? — уточнила леди-мэр, нехотя поднимаясь с кресла.

— В комендатуру, — Рам спрыгнул с подоконника. — У нас несколько тысяч эвакуируемых и полный ноль транспорта для них, — Костас шутливо поклонился. — Добро пожаловать в мой мир, миссис Зара.

Зелтронка коротко попрощалась с гостями и последовала за мандалорцем.

— Он не слишком мне нравится, — с вежливой прямотой ответила Арора. — Лучше уж вы пожалуйте в мой мир.

— Смеётесь? — Рам помог ей забраться в спидер. — В Вашем мире, миссис Зара, хорошо отдыхать, но не жить, — прыгнув на водительское сиденье, мандалорец мягко тронул машину с места.

Зелтронка подпёрла подбородок рукой и глядела на него утомлённым взглядом, в котором читался лёгкий интерес.

— И чем же мой мир плох?

— Он не плох. Просто он не для меня. Вот и всё, — Костас остановился на перекрёстке, пропуская колонну танков, сопровождаемых дроидами на СТАПах.

— Почему? — снова спросила Зара.

Рам снял шлем и с наслаждением вдохнул утренний воздух. В паре метров от него с тихим гудением проползла серо-синяя туша танка, словно напоминание о том, что и это прекрасное утро, и сонный покой вокруг — всего лишь мираж, шелуха, до поры прикрывающая неприглядную истину войны. Костасу почему-то вспомнилась фраза, оброненная кем-то из «дикарей» — что-то насчёт сладких капель удовольствия, которые следует ловить, пока на это есть время, — и мандалорец подумал, что ситхов ди» кут был не так уж и не прав. А ещё капитан отметил, что его не раздражают вопросы зелтронки — то ли уже привык, то ли просто устал.

— Потому что мы разные, — наконец ответил он. — Закончится эта война, и мы оба вернёмся к своей привычной жизни. Вы вновь будете сидеть у себя в кабинете, разгребая насущные дела этого города, а я полечу к себе домой.

— А какой он, ваш дом?

Впоследствии Костас часто вспоминал этот момент, но так и не смог дать внятного объяснения своему поступку: щелкнув по клавише наруча, он показал Заре снимок своего дома: небольшой фасад, выступающий из подножия холма на опушке леса, — типичный пример мандалорской архитектуры.

— Не похож на Ваш, правда? — хмыкнул Костас. — Это фасад. Дом уходит вглубь холма и ниже, там атриум. Тоже с бассейном, но природным — дед ещё отвёл ручей и сложил каменный бассейн.

Во взгляде зелтронки Рам видел искренний интерес. А вот чего он там не заметил, так это враждебности. Её карие глаза были полны необъяснимой и совершенно неуместной теплоты. В понимании Костаса в её взгляде должна была читаться по меньшей мере неприязнь, если уж на ненависть этот народ не способен. Мандалорец погасил голограмму дома, и теперь Зара смотрела на него с безмятежной улыбкой на лице и той же теплотой в глазах.

— Красиво, — сообщила она.

— Вы про дом? — уточнил Рам, к собственному удивлению смутившись её взгляда.

— И про дом тоже, — уголки губ Ароры напряглись, будто она не позволяла им расползтись в широкой улыбке, но ореховые глаза зелтронки смеялись.

— Тоже? — Костас, убедившись, что перекрёсток свободен, поехал дальше, удивляясь самому себе: обычно внимания к своей персоне он не терпел категорически, а тут позволяет глазеть на себя и даже совершенно не сердится по этому поводу. И — если уж совсем честно — даже получает от этого удовольствие. Костас украдкой скосил глаза на свой наруч, проверяя, не обрабатывают ли его феромонами, но увидел лишь успокаивающее подмигивание зелёного огонька.

— Да, — Зара наконец-то справилась с улыбкой, но уголки её губ всё равно то и дело приподнимались. — И дом, и вы, сэр. Вы оба красивы и удивительно подходите друг другу.

Всё это она говорила так просто и непринуждённо, будто обсуждала какую-нибудь картину в музее, а не сидящего рядом мужчину. И, что самое удивительное, в её тоне не было ни заискивания, ни льстивых ноток, ни даже игривости. Похоже, она просто говорила то, что думала, не видя в подобных речах ничего предосудительного и даже необычного.

Впервые Раму нечего было ответить. Густо покраснев, он торопливо нахлобучил свой шлем и перевел разговор в другое русло.

— Нужно назначить точку сбора для эвакуируемых.

Зара покачала головой в ответ на какие-то свои мысли и отвернулась от Костаса, рассеянно глядя на проносящиеся мимо городские пейзажи.

— Какими качествами должна обладать эта точка? Помимо способности вместить всех эвакуируемых? — уточнила она, всё так же не глядя на мандалорца.

— Возможность загружать одновременно в несколько транспортов и позволять им взлетать-садиться, не мешая друг другу, — ответил Рам, думая совершенно о другом. Смешно, он он, профессиональный воин, разменявший четвёртый десяток лет, почему-то думал о том, каково это — вернуться домой, где его будет кто-то ждать. Не безмозглые дроиды-уборщики, не залежи спиртного в подвале, а любимая женщина и тепло домашнего очага.

— Площадь Двух лун, — ответ мэра вывел Костаса из задумчивости. Рам вздрогнул, возвращаясь к реальности, и едва не врезался в столб.

— Значит, так и оповестите горожан, — мандалорец выровнял спидер и неожиданно для себя самого спросил:

— А чем занимается Ваш муж, миссис Зара?

При упоминании мужа или, как тут принято говорить, брачного партнёра, лицо зелтронки преобразилось, будто осветившись изнутри.

— Налаживает торговые связи с другими планетами, — ответила она Костасу. — Мы выращиваем скоропортящийся товар, и для города жизненно важно иметь надёжные схемы его реализации.

— Дома хоть сейчас? — непонятно зачем продолжал расспрашивать Рам.

Зара вполне могла заявить, что это совершенно не касается мандалорца, но вместо этого она просто ответила:

— Заключает контракт на Корусанте. Должен был прилететь через пару дней, но, судя по тому, что происходит, он задержится, и мы с Илайри ещё немного поскучаем вдвоём.

— Что-то не заметил, чтобы Вы скучали в одиночестве, — не удержался от подковырки Рам, подразумевая толпу в доме мэра.

— Да, в последнее время Вы не даёте мне скучать, сэр, — небрежно парировала Зара, даже не взглянув на мандалорца.

Костас хохотнул, оценив шутку, и оставил в покое тему семейных отношений.

— А как Вас вообще в мэры занесло?

— Долгая история, — зелтронка вновь перевела взгляд на него. — Если очень коротко, то после окончания института я работала в крупном фермерском хозяйстве. Мне не нравилось то, как устроено взаимодействие с городскими службами, что фермерам приходится слишком много лишнего времени заниматься административной работой… В общем, сперва я наведывалась в мэрию с предложениями, а потом осталась там работать. Из меня вышел неплохой управленец, и со временем горожане выбрали меня на пост мэра.

В её устах история звучала довольно обыденно, будто речь шла о рядовой должности, вроде какого-нибудь руководителя отдела небольшого предприятия. Ни намёка на привычный и ожидаемый апломб высокопоставленного чиновника. Похоже, на Зелтросе чиновники действительно были слугами народа, не более того.

— До недавнего времени я справлялась, — завершила Зара свой рассказ.

— Пока не появились мы, — дополнил Рам. — Ничего, скоро Ваши неприятности закончатся, миссис Зара. А теперь сосредоточьтесь на транспорте.

Зелар. Площадь Двух лун

Площадь Двух лун Зелара была одним из чудес Зелтроса, посмотреть которое прилетали туристы со всех концов Галактики. Созданная больше трёх сотен лет назад великим скульптором и архитектором Дораном Свифтом, площадь представляла собой выложенный мозаичной плиткой круг диаметром в пятьсот метров, где на тёмно-синем фоне, изображавшем ночное небо, сияли обе зелтронские луны — Моанк и Ларна. Вокруг располагались многочисленные кафетерии и просто скамейки, но на саму мозаику заходить категорически запрещалось, чтобы не нарушить композицию. Секрет был в том, что ночью, при свете лун, изображение оживало, демонстрируя зрителям картины из истории Зелтроса, меняющиеся вместе с лунными фазами.

Но всё это было в довоенном прошлом, а в нынешнем… в нынешнем времени площадь Двух лун вновь вспомнила свое первоначальное предназначение — служить стартовой площадкой для спортивных катеров, участвующих в ежегодных орбитальных гонках. Двести лет назад, когда площадь перестала вмещать всех желающих поучаствовать, стартовую площадку перенесли за город, на специально отстроенный стадион, а площадь стала памятником архитектуры. И вот, два столетия спустя площадь Двух лун вновь превратилась в взлётно-посадочную площадку, но на этот раз центра эвакуации — малые шаттлы, атмосферные яхты, туристические аэроспидеры заполонили всё пространство, едва оставляя место для живых цепочек из эвакуируемых жителей.

Саму площадь по периметру оцепили дроиды из состава комендантского батальона, усиленные мандалорцами и солдатами Дитля, а над всем этим столпотворением проносились стремительные тени «Стервятников», с боем выбитых Рамом у неймодианца для сопровождения воздушного каравана.

— Я ожидал худшего, — Радж, назначенный ответственным за операцию, стоял рядом с Зарой, держа шлем подмышкой, и хрумкал солёными орешками. Обработки феромонами мандалорец не слишком опасался — датчики брони чутко проверяли воздух и, в случае обнаружения значимой концентрации зелтронских биохимических соединений, звуковой сигнал оповестит владельца брони.

Перед Раджем дисциплинированно двигалась очередь, загружаясь в атмосферную яхту, один вид которой говорил о неимоверной стоимости этой игрушки. Мандалорец отстранённо подумал, что на иной планете владелец подобного аппарата ни за какие коврижки не запустил бы внутрь толпу женщин с детьми, способными попортить дорогостоящую внутреннюю отделку судна.

— И чего же Вы ожидали? — поинтересовалась Арора, игнорируя неодобрительный взгляд заместителя.

После того, как были решены основные вопросы, Бокр настаивал, чтобы Зара отправилась наконец отдохнуть, но леди-мэр пожелала лично проследить за эвакуацией и обменом. Разумные аргументы Коха она пропускала мимо ушей, но хоть ограничилась простым наблюдением, позволив заместителю взять на себя разрешение всех возникающих проблем.

— Беспечного идиотизма, — не стал увиливать от ответа Радж. — Жизнь в безопасности негативно сказывается на гражданских, я не раз это наблюдал: поначалу всё воспринимают как интересное приключение, вроде первого прыжка в воду с вышки — и страшно немного, и в то же время не веришь, что что-то плохое с тобой может приключиться. Так и война — интересно, страшно, а что погибнуть — нет, не я, со мной же ничего не будет! А потом, когда уже доходит, что игрушки кончились — уже бывает поздно. Как вчера утром, например… Куда ты прешь, придурок электронный?! — без перехода заорал он на дроида-техника, бесцеремонно сократившего путь сквозь очередь. — Замри и жди! Простите, миссис Зара… В общем, ожидал чего угодно — от очередного фестиваля, как по ГолоНету, до угроз пожаловаться сенатору на самоуправство, но никак не такой вот дисциплины.

— Так ведь дело не хитрое, — озвучил своё мнение Бокр. — Погрузиться по спискам в транспорт, как на экскурсии. Дети ещё слишком маленькие, чтобы серьёзно нашкодить, — тут он покосился на пару ребятишек, как раз уговаривающих мам поехать в одном транспорте, чтобы не прерывать игры.

Будто специально дождавшись слов зелтрона, через цепочку дроидов попытался пройти солидного вида мужчина, выглядевший настолько хорошо, что не оставалось сомнений в том, что он отдал должное местным омолаживающим центрам. Натолкнувшись на оцепление, мужчина предпринял попытку протиснуться сквозь строй, но был бесцеремонно отброшен назад толчком металлической руки.

— Назад, сэр, — скомандовал дроид, наведя на человека оружие.

— Я — гражданин КНС, тупая ты жестянка! — проорал тот, будто перед ним был покорный дроид-уборщик. — Позови своего начальника, если не хватает мозгов пропустить меня!

— Вот примерно такое я и подразумевал, — кивнув на скандалиста, вздохнул Радж. С сожалением сунув пакет с орешками в руки Заре, он надел шлем и, легко спрыгнув с платформы, подошёл к оцеплению.

— Первый лейтенант Радж Кират, — представился мандалор. — Вооружённые Силы КНС. Чем могу Вам помочь, сэр?

Вопреки вежливым словам, Бокр и Зара явственно ощущали нетерпеливое раздражение мандалорца.

— Лестас Вэй, — своё имя человек произнёс весомо, с расстановкой, будто оно должно было что-то значить для каждого, кто его слышал. — Я — гражданин Конфедерации и совершенно возмущён происходящим. Сперва мой товар на складе опечатывают, комендант отказывается меня принять, ссылаясь на более срочные дела, а теперь вы эвакуируете республиканцев, но при этом оставляете здесь своих!

Под «своими» он явно подразумевал себя.

— Вы беременны? — шлем не скрывал издевательских интонаций, прозвучавших в голосе мандалора, а вот эмоции сменились на усталое презрение. — Или больны? А, может, Вы — многодетная мать, сэр?

— Потрудитесь изменить свой тон, — оскорбился Вэй. — Вы прекрасно понимаете, о чём я. Вы — представитель вооружённых сил Конфедерации Независимых Систем и Вашей обязанностью является обеспечение безопасности граждан КНС. Так вот, я требую возможности покинуть зону боевых действий, причём вместе с товаром, который ваши идиоты опечатали на складе!

Он требовательно махнул своими документами, явно считая гражданство КНС неким волшебным пропуском в привычный ему мир. Радж заложил большие пальцы рук за пояс и, покачиваясь с носков на пятки, задал всего один вопрос:

— Скажите, тут за лечение дорого берут?

Возмущённый сепаратист намёка не понял и растерянно уставился на мандалорца:

— Какое это имеет значение? Я требую организовать транспорт для эвакуации всех граждан Конфедерации! Вы меня вообще слышите?!

— Как же тяжело иметь дело с ди» кутами, — Радж сокрушенно покачал головой. — Миссис Зара, я прошу у Вас прощения за своё поведение, — с этими словами лейтенант неторопливо — даже с некоторой ленцой — вынул из кобуры пистолет и прострелил «земляку» колено.

В следующее мгновение раздался многоголосый крик боли, и мандалорца оглушил слитный детский плач. Не капризное хныканье, которое можно услышать в любом уголке галактики, а полноценный оглушительный рёв детей, внезапно испытавших сильную боль. Одновременно с этим всех живых существ вокруг буквально смёл шквал детского страха. В одно мгновение взрослые существа прочувствовали давно и, казалось, безвозвратно забытое чувство растерянной беспомощности, обиды и судорожной потребности спрятаться в объятьях взрослого любящего существа, способного оградить от всех бед этого мира.

— Вот осик… — пробормотал Радж, кое-как осознав, что натворил.

Привычный и проверенный выход из ситуации на этой криффовой планете привёл к катастрофе. В одно мгновение упорядоченная деловитая погрузка превратилась в хаос: многие матери бросились за рванувшими от испуга прочь детишками, некоторые и сами глотали слёзы боли, невольно хватаясь руками за фантомную рану на колене, колонны смешались в стенающую толпу, и никто уже не помнил о цели сего мероприятия.

— Видишь, что ты натворил, шебсеголовый? — заорал Радж на скулящего от боли дельца.

По совести, сам он был виноват намного больше этого придурка, но в эту секунду мандалорцу просто нужен был виноватый, на которого можно вызвериться. Едва удержавшись от пинка по почкам «гражданина Конфедерации» (добавлять эмпатам новые ощущения в текущую палитру было бы совсем излишним), Радж, кое-как, попав с пятой попытки, запихал пистолет обратно в кобуру и проорал:

— Капрал! — один из дроидов повернул свою башку.

Лейтенант ткнул рукой в катающегося по мозаике Лестаса Вэя и распорядился:

— Оттянуть эту падаль подальше, пока тут никто не сбрендил!

— Понял-понял, — дроид махнул своим подчинённым, и четвёрка Б-1, недовольно бурча себе под нос, отволокли воющего бизнесмена в переулок, где и бросили, предоставив дальше разбираться с ранением самостоятельно.

А Радж растерянно стоял посреди толпы ревущих детей и тихо всхлипывающих матерей, чувствуя всех вместе и каждого по отдельности, и пытался совладать с собой и что-то предпринять. От вида орущих во всю мощь лёгких младенцев видавший всякое за годы службы мандалорец чувствовал, как сердце обливается кровью, но совершенно не понимал, что можно сделать, чтобы исправить ситуацию. Все привычные схемы давали сбой: ходить и раздавать отрезвляющие оплеухи, а потом наблюдать, как это подействует на толпу эмпатов ему почему-то не хотелось, привлечь внимание выстрелом в воздух и грозно рявкнуть приказ… Попробуй приказать что-то ревущему грудничку.

— И что теперь делать? — растерянно спросил он у Зары, с болезненным видом опиравшейся на Бокра. Пакетик упал на платформу, и орешки раскатились во все стороны, хрустя под подошвами.

— Дайте пройти всем желающим и постарайтесь больше ничего не делать, — попросила леди-мэр, указывая на оцепление дроидов.

Стоящие за ним провожающие мужчины рвались к своим родным, но бездушные жестянки отпихивали их прочь. Тогда многие из аборигенов просто просочились сквозь строй дроидов, то стремительно проскальзывая под руками неуклюжих Б1, то с ловкостью акробатов перепрыгивая через оцепление, используя для опоры все предметы обстановки от скамеек до скульптур.

В ответ дроиды открыли огонь оглушающими зарядами, чаще попадая в цель, но нередко случалось так, что заряд уходил в толпу беженцев. Одна из женщин, получившая оглушающий заряд, безвольно разжала руки, но, к счастью, малыша тут же подхватила стоящая рядом зелтронка. Саму оглушённую тоже успели поддержать, плавно опустив на мозаику.

— Может, ещё столики с лёгкими закусками им тут расставить? — отмёл такой вариант мандалорец и скомандовал:

— Отставить огонь!

Дроиды равнодушно опустили оружие — им было глубоко фиолетово происходящее вокруг, и для них Зелтрос с его эмпатами был такой же планетой, как и все прочие. Воспользовавшись заминкой, несколько наиболее быстро соображающих зелтронов прошмыгнули к своим родным, пока захватчики не спохватились.

— Отсюда можно подключиться к динамикам? — спросил Радж у Зары, показывая на висящие по периметру площади динамики, украшенные искусной инкрустацией. Та растерянно пожала плечами, но на помощь мандалорцу пришёл Кох.

— Да, если использовать коды экстренного оповещения. Но они дадут доступ ко всей городской сети уличного оповещения, не только к площади.

Говоря это, зелтрон достал свою деку, несколько секунд сосредоточенно что-то искал, а потом протянул её Раджу.

— Активируйте и говорите.

Мандалорец ткнул в указанный пункт меню, а потом вновь вытащил из кобуры бластер, перевёл в оглушающий режим и выстрелил в голову ближайшему из проскочившихся сквозь кольцо оцепления мужчин.

— Говорит первый лейтенант Радж Кират! — прогрохотал над площадью его голос. — Всем, кто не входит в список эвакуируемых, немедленно выйти за периметр оцепления! Дроиды, к бою!

Раздался слитный щелчок переключателей, переводящих бластеры в режим полной мощности.

— Следующий, попытавшийся прорваться сквозь оцепление, будет уничтожен, — холодно объявил Радж. — Продолжайте погрузку на корабли, — он красноречиво перевёл ствол на растерянного парня, обнимавшего свою жену с ребёнком на руках. От этого зрелища успокоившийся было малыш заорал громче прежнего, судорожно цепляясь за отца маленькими крепкими пальцами, а взгляд его матери наполнился непередаваемым ужасом, который мандалор в полной мере разделил с ней. А ещё он разделил беспросветное детское отчаянье и горе, охватившее малышей при виде непонятно почему упавших без движения отцов, и всепоглощающее желание оказаться рядом с самыми родными людьми, утешить, успокоить, защитить.

— А ну замерли все! — не выдержал Радж. — На месте!

С тем же успехом он мог попытаться остановить, к примеру, распространение запаха. В его голову (разум? сердце? душу?) проникала такая мешанина чужих чувств, что стало ясно — творящийся вокруг хаос от его действий только усиливается. Несколько малышей бросились прочь из оцепления, подальше от страшного мандалорца, к папам, тётям, дядям и ситх разбери кому ещё в этой сложной полигамной системе. А одна девочка лет восьми, наоборот, проскользнула между металлическими ногами дроида и метнулась к маме и рыдающему братику. Один из дроидов равнодушно качнул в её сторону бластером, но был остановлен рыком мандалорца.

Радж бессильно смотрел на весь этот бедлам, чувствуя, как утекает бесценное время, отведённое на эвакуацию. С каждой минутой промедления повышался риск того, что замыкающие конвой суда подвергнутся атаке республиканцев, посчитавшими отступление от графика диверсией.

— Вы можете их успокоить? — сняв шлем, раздражённо поинтересовался мандалорец у Зары. — Мы теряем время, миссис Зара!

— Только если ни вы, ни ваши дроиды не станете мне мешать, — неожиданно жёстко ответила она, и в её глазах больше не было ни доброжелательности, ни утомлённой сонливости. Взгляд зелтронки был холодным, колючим и неприязненым.

— Только успокойте это стадо, — Радж отключился от сети. — Иначе мне проще будет приказать дроидов запинать всех по корытам.

— Просто позвольте желающим пройти сквозь оцепление, — повторила свой первый совет Арора. — Доверьтесь мне.

Последние слова заставили мандалорца недовольно скривиться. Доверять местным, даже с учётом их миролюбивого настроя, он не собирался, но… Ещё раз обежав взглядом творящийся кавардак, Радж рассудил, что устроить что-то похуже будет непросто. В конце концов, леди-мэр должна понимать, как контролировать своих сограждан.

— Хорошо, — Радж дал отмашку ООМу.

Дроид-офицер продублировал команду, и шеренга с лязгом разомкнулась, открывая проходы провожающим. Те немедленно хлынули в круг оцепления, огибая дроидов, как воды стремительной реки обтекают камни. Вот только в этом человеческом потоке, вопреки опасениям, никто не был затоптан.

— Скажите, чтоб дочку с собой взяла, — мандалорец указал Заре на прорвавшуюся к матери малышку. — И ни слова об этом коменданту.

Холодный взгляд мэра снова потеплел, и она благодарно кивнула мандалорцу.

— Я займусь, — коротко бросил Бокр, спрыгнул с платформы и не без труда пошёл сквозь толпу к ещё не знающему о своём счастье семейству.

Несмотря на внешне увеличившийся хаос, мандалорец начал ощущать медленную смену состояния окружающих его зелтронов. Постепенно стих детский рёв, какофония чувств слабела, паника, страх и отчаяние сменялись спокойствием, счастьем и радостью воссоединения. Минут за десять все беглецы были возвращены и утешены, а зелтроны, наконец, продолжили грузиться в шаттлы. На этот раз отцы и другие родственники провожали свои семьи до самых трапов, сведя драмы к минимуму. Оглушённую женщину без видимых усилий подхватил на руки один из зелтронцев и со всей осторожностью занёс её на борт, после чего без промедления покинул эвакуационный транспорт. Остальным пострадавшим от пальбы дроидов тоже оказывали помощь собратья.

— Я понял, почему все вторжения на Вашу планету проваливались, миссис Зара, — сообщил Радж леди-мэру перед тем, как подняться на борт замыкающего транспортника. — У захватчиков просто не оставалось выбора: кто не смог ассимилироваться — быстро сбрендил.

 

14

Долина солнц. Место обмена

Чимбик сидел на ступеньке трапа, в пол-уха слушая трескотню Блайза и кидая камни в горлышко бутылки из-под сока. Настроение у него — впервые за всё время с начала боёв за Зелтрос — было замечательным, и даже бесконечное зудение Блайза, расписывающего поход к очередной подружке, не доставляло неудобств. А тот, в свою очередь, украдкой с тревогой поглядывал на брата, скрывая своё беспокойство за непрерывной трескотнёй. К его немалому облегчению, во взгляде брата больше не было вчерашнего пустого равнодушия, а когда Блайз заметил рассеянную улыбку на лице Чимбика, задумавшегося о чём-то своём, то и вовсе успокоился. Что бы ни сделала Талика, это помогло, и Блайз был бесконечно благодарен ей за это.

Чимбик и Блайз были единственными клонами и единственными же солдатами, остальная часть группы состояла из зелтронов — пилотов, врачей и директора Королевского музея, державшего в руках запечатанный кейс с какими-то неимоверно древними и баснословно дорогими миниатюрами, имя автора которых ничего не говорило клонам.

— На подходе! — из рубки королевской яхты высунулся пилот. Чимбик встал и повернул голову в указанном направлении, включив встроенный в шлем макробинокль. Чувствительная элеткроника показала быстро увеличивающуюся вереницу точек, вскоре превратившуюся в колонну кораблей.

— Пошли работать, — скомандовал Чимбик, прервав Блайза на полуслове, и первым взошёл на палубу. Блайз, тяжело вздохнув, нехотя поплёлся следом. Он не разделял маниакального желания брата контролировать всё и вся, считая, что дроиды прекрасно управятся с разгрузкой произведений искусства и без стоящих над головой клонов.

Караван из разнообразнейших летательных аппаратов сел на удивление умело, выдавая отличную подготовку пилотов. Даже клоны, с их высокомерно-пренебрежительным отношением профессионалов к дилетантам, вынужденны были признать, что зелтроны оказались неплохими летунами. Конечно, до уровня пилотов-клонов им было ещё далеко, но во всяком случае ни одно из судов не зацепило соседа и не рухнуло на пузо. Ну а большего и не требовалось.

Из кораблей первыми вышли безоружные Б1 в серо-синей «флотской» окраске, выполнявшие роль стюардов и санинструкторов при беженцах, а из замыкающей караван яхты — зелтрон с декой в руке, озабоченно-сосредоточенный, как и любой чиновник, выполняющий ответственную работу, и мандалорец в сине-зелёной броне, при виде которого клоны переглянулись и чуть напряглись.

Впервые за время пребывания на Зелтросе Чимбику довелось увидеть такое количество тихих подавленных аборигенов. Он привык видеть весёлые улыбки, слышать пение, наблюдать стихийные праздники и ловить заинтересованные или откровенно призывные взгляды, но сегодня всё было иначе. Грустные, сосредоточенные лица озарялись ласковыми улыбками, только когда женщины возились с детьми, да и последние тоже были по-взрослому серьёзными. Никто не затевал игр, не шумел, не крутил головой, тут же сообщая окружающим обо всём, стоящим внимания.

Руководил сородичами именно зелтрон, в то время как мандалорец молча стоял за его левым плечом, положив руки на пояс. Единственным движением наёмника был поворот головы в сторону контейнеров с картинами, и Чимбик готов был поклясться, что воина заворожило то, что он узрел. Во всяком случае, мандалорец таращился на картины почти полминуты.

Работал зелтрон деловито, без суеты и проволочек, выдавая немалый опыт в вопросах организации массовых мероприятий. Происходи всё это на другой планете, Чимбик мог бы предположить, что абориген продался оккупантам и теперь работает на них, но на Зелтросе подобное практически исключалось. Слишком тесная связь между эмпатами практически полностью исключала любую деятельность, заведомо направленную во вред своим. В контакт с клонами он вступать не пытался, ограничиваясь короткими уточнениями и просьбами по существу обмена. Не то чтобы Чимбик всерьёз ожидал перешёптываний украдкой или многозначительных перемигиваний, в популярных голофильмах сопровождавших попытки передать сверхсекретные данные, решающие все проблемы героев этих самых фильмов, но невольно надеялся получить хоть немного информации о происходящем в Зеларе. Ничего, они ещё успеют расспросить беженцев и составить общее представление о ситуации в городе.

Расставание было быстрым — пожалуй, единственным памятным моментом был короткий наклон головы мандалорца, которым он попрощался с клонами, напрочь игнорируя всех остальных, после чего взошёл на борт яхты в компании зелтрона, который что-то принялся рассказывать наёмнику.

— Мэндо признал нас равными? — ошалело протянул Блайз.

— Насрать, — отозвался Чимбик. — Пошли, нечего таращиться ему вслед, как песчанка у норки.

— Пошли, — неожиданно весело отозвался Блайз. — Там столько симпатичных…

Бац! Ладонь Чимбика звучно шлёпнулась в нагрудную пластину ловеласа. Сержант перехватил Блайза за плечевой ремень снаряжения, подтянул к себе и, ткнувшись шлемом в шлем, отчеканил:

— Вот тут, на этом пустыре, ты оставляешь свои замашки героя-любовника, и подбираешь, когда они прибегут следом за тобой в Зелтрос. Усёк?

— Да усёк, усёк, ты чего? Я ж пошутил, просто обстановку разрядить, а то ты серьёзный, как сенатор на заседании… — Блайз поднял ладони, признавая, что перегнул палку со своими шуточками.

— Балбес, — уже совершенно другим тоном произнёс Чимбик, дружески шлёпнув брата по шлему. — Пошли, посмотрим, что там в яхте есть нам на скоротать время.

— Пошли, — легко согласился Блайз. — Но знай — месть моя за разрушенный воздушный замок будет страшна!

— А, ну мсти, мстюн, — разрешил сержант и направился к шкафу с чипами, ловко маневрируя между эвакуируемыми. Блайз весело посмотрел ему вслед и уселся на откидной стул, обдумывая, как лучше подшутить над своим братом.

От размышлений его отвлекла молодая зелтронка с округлым животом, ясно вырисовывающимся под платьем.

— Простите, мне нужно поговорить с тем, кто тут командует, — без всякого вступления сообщила она. — Как мне его найти?

— Сейчас… Садж!

Чимбик оглянулся и молча вернулся назад, на ходу нащупывая аптечку и надеясь, что с беременной всё в порядке — его медицинская подготовка не включала в себя принятие родов.

— Вот, мэм, — Блайз мстительно ухмыльнулся под шлемом. — Сержант Чимбик.

— Сержант Ка-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Восемь-Пять, миссис, — машинально представился привычным образом Чимбик и невольно скосился на живот зелтронки. За проведённое на этой планете время он уже успел привыкнуть с подобному зрелищу, и подобный способ рождения уже не казался ему экзотическим и странным. Да что там, сегодня он впервые подумал о том, что и сам мог бы стать отцом.

— Чем я могу помочь Вам, мэм? — с искренней, удивившей его самого заботой, поинтересовался сержант.

Помедлив мгновение, зелтронка протянула ему инфочип:

— Мэр Зара просила передать это королю, джедаям или кому-то из клонов, — просто сообщила она.

— Спасибо, мэм, — Чимбик взял чип и вставил в разъем наручи. Секунду спустя его глаза широко распахнулись от удивления: решение части проблемы под названием «Вторжение» лежало перед ним, как на ладони, в лучших традициях голофильмов. Осталось лишь проверить, насколько оно достоверно.

— Я передам генералу, — сообщил сержант зелтронке. — Приятного полёта, мэм.

Он отсалютовал и скрылся в кабине пилота.

Зелар. Второй день оккупации. После обмена

Костас, Радж, Ракша и Нэйв сидели в кабинете в напряжённом молчании. Только что Радж предоставил подробный отчёт о проведении операции, и теперь квартет офицеров ломал головы над тем, как сподручнее впредь работать в толпе (или с толпой) зелтронов и не наломать при этом дров, как недавно Радж.

— Привычные методы не работают, — огласил аксиому Рам, и все согласно закивали головами. — Та-а-ак… Ракша! Вечером собрание всех — подчёркиваю, ВСЕХ, — офицеров батальона. Будем вырабатывать тактику и наставления.

— Нашёл секретаря… — забурчала было мандалорка, но, наткнувшись на свирепый взгляд желтых глаз коменданта, заткнулась и молча кивнула.

— Так, Радж, отдыхать, — Костас вскочил на ноги, несколько раз присел, разминаясь, и вышел из кабинета.

— Ну прям седой герой древности, — фыркнул ему вслед Ракша, но дальше тему развивать не стала.

Костас остановился напротив двери, за которой до оккупации располагался кабинет Бокра Коха, а теперь спала Зара, и, вежливо постучав, проскользнул внутрь. В отличие от привыкших спать урывками мандалорцев, зелтронка с трудом приоткрыла глаза и несколько секунд растерянно смотрела на возвышавшегося рядом Рама. Зрелище, надо отметить, было пугающим: светящиеся в полумраке жёлтые глаза обычно приводили неподготовленного зрителя в смятение, но в сонном взгляде Зары не было страха. Вопреки здравому смыслу, она глядела на Костаса с рассеянной улыбкой. А тот, уже успевший мысленно обозвать себя ди» кутом, забывшим о том, как с непривычки пугают его глаза в темноте, потянулся к шлему и замер. Зелтронка со всей очевидностью не боялась. Через пару секунд капитан сообразил, что эмпатка чувствует отсутствие угрозы, ещё раз наградил себя почётным званием ди» кута и расслабился. А следом пришла злость на себя самого: с каких пор его стал волновать вопрос своей внешности и того, как его воспринимают окружающие?

— Пора? — закончив разглядывать мандалорца, спросила Арора.

Ехать домой отсыпаться Зара отказалась, настояв на своём присутствии при описи переданного короной выкупа. На прозрачный намёк коменданта, что её присутствие там совершенно излишне, она честно призналась, что не хочет упускать возможности полюбоваться выдающимися шедеврами, быть может, в последний раз. И Костас не смог отказать в этой просьбе. За последние сутки леди-мэр оказала ему не одну услугу, и даже тот факт, что работала она не ради его блага, а ради своих сограждан, не умалял её заслуг по вытаскиванию нового коменданта из бюрократической задницы.

— Пора, — кивнул Рам и, к собственному удивлению, протянул Ароре руку, помогая встать с дивана.

В состав «приёмной комиссии», помимо Рама и Зары, вошли один из лейтенантов Дитля, оказавшийся в довоенном прошлом искусствоведом, и Нэйв, лелеющий жажду ухватить Нам» ела за глотку. Этот, с позволения сказать, «обмен» он лично трактовал как взятку и теперь, пользуясь подвернувшейся возможностью, тщательно протоколировал весь перечень ценностей, переданных генералу зелтронцами. Он искренне надеялся, что сумеет найти кого-то достаточно влиятельного, чтобы мерзкую жабу, по меньшей мере, сняли с должности за подобный гешефт. И если против самой выдачи части гражданских республиканцам Грэм ничего против не имел, то факт личного обогащения неймодианца его искренне возмущал. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать — Нам» ел всю эту красоту не для передачи в столичный музей приготовил.

Произведения искусства разместили в одном из пустующих городских скдадов, приставив охрану из взвода дроидов, чтобы дичь глушёная по дурости своей не попортила бесценные шедевры. Костас ни секунды не сомневался в том, что дикари попросту не углядят истинной цены этих вещей, а вот от скуки испохабить могут запросто. Рам прекрасно помнил, как на Кристофсисе, в особняке сбежавшего губернатора, солдаты с дурацким смехом писали похабщину на мраморных стенах и распарывали старинные гобелены на ветошь для чистки оружия. Но если он сам и не разделял восхищения и пиетета перед антиквариатом, то это ещё не означает, что нужно уподобляться такому вот регочущему стаду и мочиться в древние амфоры или пририсовывать усы изображениям на портретах.

Арора благоразумно держалась в пределах видимости коменданта, не желая возбуждать его подозрений самостоятельными прогулками по территории склада. Контрразведчик в компании искусствоведа предпочли начать опись с противоположного конца помещения, дабы не утруждать себя надоевшими дыхательными масками и не особенно ограничиваться в выборе выражений и содержании разговоров. Сам Костас предпочёл остаться с Зарой — не из дурацких подозрений, что леди-мэр стащит что-то из вещей (воображение услужливо нарисовало Зару, прокрадывающуюся мимо дроидов с картиной под платьем), а просто из желания посмотреть на настоящего ценителя красоты.

Зелтронское искусство несколько отличалось от знакомого Костасу. Не будучи большим поклонником разного рода художеств, он простодушно делил музейные экспонаты на «унылое нечто, древнее, как окаменелое дерьмо стрилла», «невнятная бессмысленная мазня», «очень натуралистично нарисованные портреты и пейзажи, немногим уступающие голограммам» и «о, а такое я бы повесил дома, будь у него цена не как у крейсера». Как бы то ни было, большая часть музейных экспонатов, виденных мандалорцем, была либо пафосной, либо нарочито-целомудренной, либо скучной, либо излишне, до отвращения, оригинальной (то есть выглядела так, что никто ничего не понимал, но старательно восхищался, чтобы казаться умнее остальных). Пожалуй, из всех произведений авангардного искусства единственным, о котором Рам вспоминал с искренней теплотой, была бронзовая скульптура «Танец», стоявшая в кабинете одного из прежних нанимателей Костаса. Автор этого чудища утверждал, что изобразил танцующего кровавого резчика, но сколько Рам ни изучал скульптуру — так и не смог этого углядеть. Но зато в начале (или в конце) она имела удобную для хватания дырку, что и сыграло ключевую роль: когда нанятые конкурентом боевики ворвались в кабинет, расстрелявший весь боезапас мандалорец ухватил злосчастное произведение искусства и принялся орудовать им, как дубиной, продержавшись до прибытия подкрепления. Теперь этот самый «Танцор» стоял у него в спальне — экс-хозяин на радостях, что остался в живых, подарил скульптуру своему телохранителю, — и работал молчаливым собутыльником Рама. Этим опытом и ограничивалось короткое приобщение Костаса к миру высокого искусства.

Зелтронское искусство, как правило, было вполне понятно всем и каждому без получасовых пояснений гида. На этой планете воспевали красоту, любовь и веселье. Откровенные, полные страсти полотна могли с равным успехом украшать стены столичных музеев и обложки эротических (а то и порнографических) изданий. Красота обнажённого тела подавалась с таким мастерством, что картины, скульптуры и статуэтки в равной степени вызывали благоговейный трепет, восхищение и вполне человеческое желание. Обнажённая танцовщица, чей горящий взор, такой живой и полный желания, приковывал взоры зрителей; влюблённая парочка, со смехом кувыркающаяся посреди цветущего поля, заражала своим молодым задором; спящая на берегу реки девушка, изваянная настолько правдоподобно, что казалось вот-вот проснётся и откроет глаза… При всей откровенности изображений Костас вынужден был признаться самому себе, что порнографией это назвать сложно. Но это себе…

— Рай малолетних онанистов, — презрительно фыркнул он, старательно поддерживая образ несгибаемого и прямолинейного вояки. Зачем? Рам и сам не мог внятно объяснить своё совершенно мальчишеское желание казаться не тем, кто он есть на самом деле. Зато Костас придумал способ маскировать свои настоящие чувства — достаточно было всего лишь вспомнить генерала-неймодианца, чтобы внутри мгновенно вскипали злость и презрение. А дальше было делом техники направить эти эмоции в нужное русло. Например, на картины.

— Морис Фион, «Цветок среди цветов», — зачитал Рам первый пункт и подошёл к картине. При должном настрое всё что угодно можно перевернуть с ног на голову: большие сияющие глаза красавицы он мысленно обозвал телячьими, филигранно нарисованные цветы, прикрывавшие пикантные части тела зелтронки, Рам тут же окрестил «фиговым листком», а саму натурщицу «преуспевающей порнозвездой». В итоге, он почти искренне поделился с Зарой мнением, что порнографии в этой картине гораздо больше, чем шедевра.

— Никогда не понимала, чего постыдного многие народы находят в плотской любви, — не поддалась на провокацию Арора.

В отличие от Костаса, она совершенно открыто наслаждалась увиденным, без какой-либо видимой системы бродя от картины к картине, трепетно касаясь скульптур и беря в руки статуэтки. Картины, как и несколько древних даже на вид книг, содержались в герметичных прозрачных контейнерах, внутри которых сохранялись оптимальные для хранения условия, но к части экспонатов можно было прикасаться, и пальцы Зары, затянутые в тонкую нитяную перчатку, ласкали шедевры, будто те были живыми.

— А причём стыд? Я говорю про переизбыток, — Костас обвёл зал рукой и сделал такой жест, словно стряхивал с пальцев налипшую грязь. — Она тут повсюду. Создаётся такое впечатление, что эта самая плотская любовь и есть единственная цель и смысл жизни на Зелтросе. Как в том старом анекдоте: сказал Создатель «затрахаться!» — и всё затрахалось. Если я сейчас увижу портрет одетого — или одетой — то первой мыслью будет «О, ещё не успел, или наоборот, уже оделся?».

Весёлый смех Зары сообщил Раму, что зелтронку не обидели его слова.

— Да, из этого собрания может сложиться именно такое впечатление, — согласилась она. — Наше искусство куда многогранней, просто секс лучше всего продаётся, а Ваш генерал, по всей видимости, при выборе ориентировался на рыночную стоимость.

При упоминании неймодианца Костас дёрнулся, словно от удара, и Зара ощутила мгновенную вспышку ярости.

— Продолжаем осмотр, — деревянным голосом произнёс капитан.

Если бы зелтронка начала расспрашивать его о причинах очевидной для эмпата неприязни к генералу, Рам, несмотря на все оказанные экс-мэром услуги, выгнал бы её вон. Но Арора понятливо оставила его в покое и какое-то время молча любовалась скульптурной композицией, изображавшей, конечно же, групповушку. А вот настроение Костаса стремительно падало, и вид обнажённой натуры только подстёгивал его раздражение.

— Расскажите о культуре Мандалора, — нарушив молчание, попросила Зара.

Она опять пропустила обязательное «сэр», но свидетелей тому не было, и Рам мысленно махнул рукой на им же самим введённое правило.

— Порнография у нас под определение «искусство» не попадает, — довольно резко ответил тот. — Да и мало кто из мэндо тратит время на мазню кисточкой по бумаге или выдалбливание долотом камушков.

— Культура имеет много воплощений, — ничуть не обиделась подобному пренебрежению зелтронка. — Такой древний народ, как мандалорцы, просто обязан нести в себе нечто особенное. Пусть не картины, но нечто своё. Взять хоть ваши доспехи. Могу поспорить, это что-то большее, чем просто снаряжение.

— Бескар» гам — это и есть часть мэндо, — Рам постучал согнутым пальцем по нагрудной пластине своих доспехов. — Их цвет, кама, оплечье — это всё душа воина, который их носит. В них — наша суть. Мэндо — это не кровь, мэндо — это дух. Для нас неважно, какой ты расы — главное, какой ты внутри.

В глазах Зары зажёгся интерес, и она неторопливо обошла вокруг мандалорца, разглядывая его броню, будто пыталась разглядеть тот самый дух мэндо. Костас невольно почувствовал себя одним из экспонатов, по какой-то причине отсутствующим в каталоге. Это чувство усилилось, когда зелтронка подошла к нему и протянула руку, желая коснуться бескара, но в последний момент замерла и вопросительно посмотрела на Рама.

— Не кусается, — ухмыльнулся мандалорец. — Не бойтесь, по рукам стучать не буду.

Сомнение в глазах Ароры подсказало, что подобного сценария она не исключала. Затянутые в перчатку пальцы преодолели последние сантиметры и скользнули по прохладному металлу нагрудника, как совсем недавно по древней статуе, задержались на едва заметной вмятине, оставленной гаморреанской дубиной десять лет назад, на Татуине, когда Рам взялся за работу по выдворению клана гаморреанцев, самовольно занявших пустующий складской комплекс, принадлежащий одной довольно крупной компании по перевозке грузов. От воспоминаний Рама отвлёк насмешливо-ироничный взгляд контрразведчика, подсказывающий, что Нэйв ещё припомнит ему эту двусмысленную сцену, приукрасив какими-нибудь пикантными подробностями или смелыми предположениями. Но делать было нечего — не оправдываться же, будто он и впрямь в чём-то виноват, и не отталкивать Зару, будто его застали за чем-то постыдным. И мандалорец так и остался стоять, лишь состроил Нэйву в ответ страшные глаза, воспользовавшись тем, что Арора рассматривает нагрудник. Грэм ехидно подмигнул и вернулся к описи, предоставив Раму измышлять планы мести.

Если эмпатка и почувствовала появление Нэйва, то не подала вида, что её это хоть сколько-то волнует. Удовлетворив своё любопытство, она отошла от Рама и присела на край невысокого контейнера.

— Получается, мандалорцы это не раса, а… Религия?

Прозвучавший вопрос предвещал череду других. Зелтронке явно хотелось узнать о мандалорцах из первых рук.

— Нет, — отрицательно покачал головой Рам. — Религия — это когда ты веришь во что-то сверхъестественное, божественное. А мэндо — это суть, она внутри, понимаете? Для того, чтобы иметь дух мэндо, не обязательно родиться и жить на Мандалоре или верить в то, что сейчас спустится кто-то в сияющих доспехах, долбанет по башке буш» эзе, и на тебя снизойдет благодать. Да и не всегда бывает так, что рождённые на Мандалоре становятся воинами — немало примеров того, как мои земляки покидают планету в поисках своей доли.

— Буш» эзе? — переспросила Зара.

Рам показал ей шлем.

— Это — буш» эзе, — объяснил он. — Бескар» гам, — палец ткнулся в нагрудник. — Кама, — мандалорец указал на свою поясную накидку, — ну а это жабо на моих плечах — оплечье. Цвета, в которые мы красим наши доспехи, означают те идеалы, которые мы ставим превыше всего в своей жизни.

Зелтронка опёрлась рукой на контейнер, нахмурилась и поглядела на некогда идеально-белую перчатку, теперь осквернённую серыми пятнами пыли.

— И что означают цвета Вашего бескар» гама? — спросила Зара, неспешно сняла с себя перчатки, достала из сумки герметичный пакет с новой парой, но надевать их не спешила.

— Зелёный — долг, синий — надёжность, — расшифровал свою цветовую гамму Рам. — Это мне от отца досталось.

— А если бы Вам не подходило это значение? — спросила зелтронка. — Что тогда?

— Тогда бы я выкрасил его в другой цвет, — пожал плечами Рам. — И всё.

Судя по лицу Зары, она ожидала чего-то… менее тривиального.

— Но ведь не у всех есть отец-мандалорец, — продолжила она расспросы. — Как они получают свой бес-кар-гам? — по слогам произнесла Арора незнакомое слово.

— Если усыновили, — Рам улыбнулся. — Мы часто берём детей в других мирах, куда заносит по работе. И воспитываем, как своих. Если в ребёнке живёт дух мэндо — он свой. А кровь… это неважно. Не знаю, что там говорят яйцеголовые, но я видел, что у всех людей она красная.

— Дух мэндо, — завороженно повторила Зара. — Что это такое? И как вы узнаёте, в ком он есть?

— По поступкам, — просто ответил Костас. — Упорство, бесстрашие, верность, честность — это мэндо. Родители берут детей на войну, когда тем исполняется восемь. Меня брал отец — мама не любила войн. Она была кейджи, с Кварцита родом.

Костас осёкся, поняв, что впервые за много лет рассказывает о себе не просто кому-то постороннему, но ещё и чинуше с завоёванной планеты. А она глядела на него чуть затуманенным взором, видимо, пытаясь представить себе подобную жизнь.

— Получается, вы можете заключать брачные союзы и с не-мэндо? — продолжила расспрашивать Арора.

— Смотря что Вы подразумеваете под «не-мэндо», миссис Зара, — дипломатично уточнил Рам.

— Тех, кто не носит доспехов и не любит войны, — ответила та и лукаво улыбнулась. — К примеру, мог бы один из вас заключить брачный союз с зелтронкой? Большее «не-мэндо» я, пожалуй, не могу представить.

Что-то в её интонации и взгляде навело Рама на мысль о том, что интерес Ароры вызван не только её желанием получше узнать культуру Мандалора, но через миг он отмёл эту мысль как совершенно безосновательную: достаточно было вспомнить утопающий в роскоши особняк Зары, чтобы понять — такие, как Костас, не в её формате.

— Может, — кивнул Рам. — Почему нет? Сердцу не прикажешь. Быть воином и любить убивать — это разные вещи, миссис Зара. Вы, видимо, уверены, что мы начинаем утро с убийства, перед обедом — тоже режем парочку глоток для улучшения аппетита, и перед сном — чтоб спалось лучше — сжигаем из огнемёта пару деревень и попиваем эль, греясь от тепла пожарищ?

Подобное предположение рассмешило зелтронку. Её смех, такой искренний и приятный, разлетелся по безликой коробке склада, наполняя его жизнью. Нэйв удивленно обернулся, а вот его напарник лишь досадливо дернул плечом, не отвлекаясь от любимого дела. Глядя на него, Костас невольно задумался над тем, сколько же по-настоящему умных и талантливых существ сгинули — и сгинут — в этой мясорубке галактического масштаба, равной которой не было уже тысячу лет. Искусствовед стал лейтенантом горных стрелков, причём настолько удачно, что Рам был искренне удивлён, узнав его истинное призвание — слишком уж не вязались картины и скульптуры с этим высушенным ветрами мужчиной со стальным взглядом.

— В чём-то вы правы, — призналась она, отсмеявшись. — Мне кажется, что вы просто презираете всех, кто не носит оружия и не хочет решать проблемы, стреляя в других.

Последние слова явно намекали на Раджа, выбравшего характерный для мандалорцев способ отделаться от качающего права ди» кута.

— Есть такое, — не стал отрицать очевидное Костас. — Но… так честнее, Вы не находите? Лучше честно послать туда, где солнце не светит, двинуть в морду или пристрелить, чем строить каверзы за спиной или лгать в глаза.

— Мне сложно судить, — пожала плечами зелтронка. — У нас сложно солгать кому-то или скрыть своё истинное отношение. Даже несмотря на то, что я немало общаюсь с инопланетниками, мне трудно представить мир, в котором вы живёте. Так странно видеть несоответствия слов и поступков тому, что творится в душе…

— А у Вас тут вообще бывает что-то просто? — спросил Рам и, глянув на очередную картину, поправился:

— Ну, кроме перепиха.

На самом деле капитан задумался: а каково это, на самом деле жить среди ходячих детекторов лжи? Это сейчас он — комендант города, и плевать на то, что там думают или чувствуют зелтронцы, ну а если просто приехать сюда жить? Нет, самому Раму скрывать было бы нечего — он всю жизнь говорил, что думал, и делал, что замышлял, но вот кто другой? Те же политиканы — ведь хрен бы тут прожили нормально, для них же врать — как дышать, главная функция организма. А дать кому в морду? Это ж лучше тогда самому об стену убиться — все окружающие немедленно продублируют это чувство, да так, что мало не покажется! Да и всё остальное тоже немедленно становится достоянием общественности, и будь ты хоть ситх, хоть джедай — хрен этого избежишь.

По итогам размышлений Рам пришёл к выводу, что всё же плюсов тут больше: как минимум, вынужденная тотальная честность, хоть и не столь брутальная, как на Мандалоре.

— Всё с точностью до наоборот, — улыбнулась его последнему комментарию Зара. Весёлый огонёк на время прогнал усталость из глаз зелтронки. — У нас всё очень просто, а вот искусство телесной любви — целая наука. Наш народ веками посвящал много времени исследованию удовольствий, и кафарель с древних времён сохраняют эти знания, обучая тонкостям любви всех желающих.

— Что-то я не заметил ни одной кафарели прошлой ночью, пока своих недовояк из чужих постелей выволакивал, — фыркнул Рам. — Или то были ученицы кафарелей, передающие древнюю мудрость половым путём?

— Подозреваю, что это были обычные горожане, которым приглянулись Ваши подчинённые, но среди них вполне мог быть и кто-то из кафарель. Или Вы думаете, что они как-то особенно выглядят, одеваются или имеют клеймо на лбу?

— А кто знает, как они тут у вас определяются? — пожал плечами Рам. — Как-то ж вы их отличать должны, всё ж не Корусант, и не Раксус. Это там я кафарель с ходу узнаю, даже если она будет одета, как пуританка с Эриаду.

За этим разговором работа совершенно застопорилась, но увлёкшиеся собеседники совершенно позабыли об этом факте.

— Похоже, вы путаете кафарель с тем, что на других планетах называется проституцией, — Зара выдвинула странное для мандалорца предположение. Как можно спутать шлюху со шлюхой? — Подумайте сами, зачем на Зелтросе нужны проститутки, когда любой легко найдёт себе нужное количество партнёров? Одно ваше желание рождает в эмпатах такое же чувство, и большая часть с удовольствием примет приглашение доставить друг другу удовольствие.

— Совмещать приятное с полезным, — привёл контрдовод Рам. — Одним перетрахом сыт не будешь, да и государству тоже приток в казну не повредит.

— Да, есть те, кто иногда и совмещает, но только с инопланетниками, — согласилась Зара без тени осуждения в голосе. — Чаще этим промышляет молодёжь, путешествуя по другим планетам. Называют себя кафарель, и инопланетники простодушно верят, поскольку для непросвящённого даже малоопытный зелтронский подросток кажется потрясающим любовником. Но в границах Зелтроса это не распространено — даже для туриста найти партнёра по вкусу не составляет труда, особенно если он просто направится в кварталы удовольствий, куда стекаются те, кто в данный момент ищет себе пару. Кто же будет платить за фрукты, находясь посреди сада? — прибегла она к аналогии.

— Те, кто не нравится другим, — немедленно нашёлся Рам. — Есть много уродств и увечий, при одном взгляде на которые все желания сводятся к одному — убраться куда подальше. Это я ещё не упоминаю любителей всякой экзотики, среди которой избиения — ещё самое невинное увлечение.

— Всегда найдутся те, кому нравится внешность с серьёзными изъянами, или желающие получить необычный опыт. В крайнем случае, логичней один раз потратить деньги на коррекцию тела, чем всю жизнь платить за любовь, не так ли? Что до экзотических пристрастий — кварталы удовольствий полны клубов для любителей тех или иных необычных техник, а если увлечение настолько странное, что отталкивает даже зелтронцев… То тут дорога как раз к кафарель.

— Ага, то есть проституция всё же есть, — торжествуя от факта собственной правоты, подытожил Костас.

— Кафарель — это не те, кто занимается сексом за деньги, — терпеливо пояснила Арора. — Они… что-то среднее между психологом и религиозным деятелем, пожалуй.

— У аристократов с Алдераана это называют модным словом «куртизанка», — не полез за ответом в карман Костас. — Деньги кафарель берёт? Берёт. Трахается? Трахается. Значит — проститутка, а что она там в промежутках лепечет — уже дело десятое.

— Следуя Вашей логике, и Вы, и дроиды — просто устройства для стрельбы. А чем вы там в промежутках занимаетесь — дело десятое.

— Ну да, — кивнул Рам, — так и есть.

— Вы не правы, — убеждённо заявила Зара, но как-то обосновывать это не стала и вернулась к своим обожаемым экспонатам.

— Миссис Зара, — чопорно возгласил мандалорец. — Обещаю, что как будет время — наведаюсь к этой самой кафарели и лично проверю правоту Ваших высказываний.

— Поделитесь потом впечатлениями, — ответила зелтронка, и лишь спустя несколько секунд до Костаса дошло, что она не шутит.

— Безумный мир, — буркнул он и не раскрывал больше рта до того момента, пока последний контейнер с выкупом не погрузили в бронированный транспорт генерала.

Зелтрос. Столица

В порту Зелтроса эвакуируемых уже встречал целый комитет во главе с королевской четой. Чимбик, первым спустившись по трапу, обвёл взглядом собравшихся и вздрогнул, как от удара током — на миг ему показалось, что в толпе мелькнуло лицо Эйнджелы. В следующее мгновение до него дошло, что показавшееся ему знакомым лицо принадлежало зелтронке. Красные волосы и ярко-розовая кожа не оставляли сомнений — он обознался, в который раз неосознанно ища знакомые черты. Возможно, эта зелтронка даже состояла в родстве с Лорэй, и Чимбику внезапно захотелось подойти и расспросить её об этом, но пока он собирался духом, девушка уже пропала из виду.

— Дожил, — повертев головой, вздохнул Чимбик. — Галлюцинации наяву вижу… Блайз, хватит клювом щёлкать, пошли, нас ждут, — он кивнул на фигуру Стилета, маячившую рядом с армейским спидером.

— Прям заждались… — Блайз подмигнул одной из зелтронок и пристроился в кильватер к брату. Разведчики запрыгнули в машину, и водитель-зелтронец с форсом рванул машину с места.

— Пижон, — резюмировал Чимбик. — Прям как ты, Блайз.

Эйнджела проводила рванувший с места спидер долгим взглядом. С момента прибытия в столицу её одолевали непрошеные воспоминания. Одного взгляда на такие знакомые лица, на примелькавшиеся за год войны доспехи хватало, чтобы память подбрасывала ту или иную сцену из прошлого. Глядя на клона, украдкой поцеловавшего на прощанье свою подругу-зелтронку, Эйнджела размышляла, понравилось бы Чимбику на Зелтросе?

— Блайз бы тут прижился, — с нотками грусти в голосе сказала Свитари, снедаемая схожими мыслями.

— Вы точно хотите пойти со мной? — Азил перевёл внимательный взгляд с Эйнджелы на её сестру.

Речь шла о предстоящем посещении «представителя короны», как обтекаемо назвал его Грэгуар, с целью сообщить всю известную беглецам информацию о произошедшем в Зеларе. И пусть видели они немного, эти крохи могли быть полезны профессионалам и пренебрегать посильной помощью Азил не собирался. Услышав об этом, обе Лорэй выразили желание пойти с зелтроном. За почти полный год работы в Чёрном Солнце, они научились замечать и запоминать множество деталей и искренне надеялись хоть чем-то помочь.

— Да, Грэг, — ободряюще улыбнулась ему Эйнджела. — Мы с тобой.

Вопреки ожиданиям, отправились они не на базу ВАР, к республиканцам, а во дворец. С каждой минутой обстоятельной беседы с «представителем короны» сёстры Лорэй всё больше и больше убеждались в том, что перед ними представитель официально несуществующей зелтронской разведывательной службы. А то, как профессионально, со знанием дела, Грэгуар перечислял факты и наблюдения, навело их на мысль, что кафарель по самые уши замазаны в шпионаже в пользу короны. Теория была здравой: зелтронским мастерам удовольствий были рады в самых высоких кругах любой планеты, а как много интересного можно узнать таким вот способом Лорэй знали не по наслышке.

«Представитель короны», назвавшийся Барном, выслушал визитёров и связался с штабом ВАР, а затем попросил Азила и Лорэй подождать в комнате для гостей. Не успели сёстры допить первую чашку предложенного кафа, как их вновь пригласили в кабинет. На этот раз там присутствовал незнакомый полукровкам клон в такой же броне, как у остальных разведчиков, но с чёрной камой на поясе.

— Майор Бебут, — представился он.

Лицо, каждая чёрточка которого была знакома близнецам, не выражало ничего, кроме вежливого деловитого внимания. Стараясь забыть о сводящем с ума сходстве, Лорэй по очереди пересказали всё, что успели заметить во время посадки сепаратистских судов, указали те среди перечня продемонстрированных клоном моделей и отметили на карте примерное место посадки.

— Мистер Азил выразил желание вернуться в Зелар, — сообщил клону Барн, — и интересуется, может ли быть чем-то полезен.

— Может, — не стал отказываться разведчик. — И даже очень. Если мистер Азил не будет возражать, то мне очень хотелось бы пообщаться с ним завтра утром, уже имея на руках конкретные задачи. А пока у меня только один вопрос: как Вы собираетесь вернуться? Сепаратисты плотно контролируют все подходы к городу.

— Зелар не имеет чётких границ, фермы раскинулись на многие километры вокруг. Доберусь до одной из них, а дальше просто поеду к городу. Я — всего лишь ещё один местный, полагаю, меня просто задержат и отправят в город.

— А если Вас пристрелят на месте? — поинтересовался клон.

— Значит, такова судьба, — философски ответил Азил.

— Вы смельчак, — то ли удивился, то ли похвалил, то ли просто констатировал факт майор. В этот момент пискнул закрепленный на его наруче комм. Бебут глянул на него и вздохнул:

— Простите, мне пора. Тела везут, надо присутствовать при их разгрузке.

Эти слова заставили Эйнджелу вздрогнуть.

— Разве уже идут бои? — зачем-то задала она вопрос, ответ на который был очевиден.

— Был один, — кивнул клон, и Эйнджела ощутила его досаду, горечь и злость. — При высадке сепаратистов бригада генерала Тофу попыталась ликвидировать плацдарм. К сожалению, безуспешно, и эта попытка стоила бригаде и лётчикам больше семидесяти человек погибшими. Король Дариус выкупил тела погибших, и сейчас их везут в город.

Новость оказалась неожиданно-болезненной, и Свитари отвела взгляд, будто чувствовала себя виноватой в произошедшем.

— Зачем? — тихо спросила Эйнджела, прекрасно знавшая погребальные традиции ВАР, сводившиеся к нехитрой формуле «выбросить и забыть».

— Похороны, мэм, — разведчик надел шлем, словно прячась за безликой маской из пластали.

— Похороны… — эхом повторила Эйнджела, а потом подняла взгляд на Бебута. — Скажите, а мы могли бы на них присутствовать?..

 

15

Похороны состоялись поздно вечером: сначала грузовики со скорбным грузом разгрузили и проверили сапёры на предмет мин, затем провели опознание, потом тела попытались хоть чуть привести в порядок, и в итоге первый катафалк прибыл на кладбище уже в сумерках. Из клонов присутствовали лишь Бебут — все остальные солдаты были на позициях, на базе ВАР остались лишь тыловики и ремонтники из вольнонаёмных — и трое незнакомых Лорэй клонов-пилотов. Присутствовала и королевская чета, однако, вопреки ожиданиям, ни король, ни королева не произносили речей, а просто стояли среди поданных, не отделённые от тех ни кордонами охраны, ни техническими средствами.

Сама церемония проходила за городом, и Свитари с некоторым цинизмом размышляла, было ли это сделано для того, чтобы не оскорблять взоры горожан, но одного взгляда на полные искренней скорби лица пришедших зелтронов хватило, чтобы устыдиться этого предположения. Сколько местных собралось на похоронах она не бралась подсчитать, но никак не меньше десяти тысяч. Помимо местных тут и там она видела лица представителей самых разных рас, также пришедших проститься к республиканцами.

Эйнджела, невольно вставшая неподалёку от клонов, чувствовала их противоречивые чувства: от гнева и скорби до благодарности. Наверное, странно было видеть подобное после того, как твоих братьев раз за разом просто утилизировали, словно отработавшие своё и больше не подлежащие восстановлению механизмы.

Тела клонов, укутанные в саваны из безупречно-белой материи, выложили прямо на землю, в густую красную траву, отчего они стали напоминать призраков в море крови. Начавшие свою жизнь в красной униформе и белой броне, клоны завершали свой путь преследуемые всё теми же красками. Ри рассеянно подумала, знал ли тот, кто устраивал эту церемонию, о том, как это символично? Вероятно да, на Зелтросе любили символичность.

Пришедшие зелтроны, тем временем, возлагали цветы на тела погибших, и совсем скоро безупречная белизна оказалась расцвечена множеством ярких сочных красок. Когда все желающие попрощались с погибшими, над рядами тел пролетели небольшие дроиды, распылявшие в воздухе невесомую серебристую пыль, засверкавшую рукотворной метелью и оседающую переливающимся покрывалом. Эйнджела удивлённо потёрла между пальцами невесомую пыль, а в следующий момент тела клонов вспыхнули и засияли тем же серебристым светом. Безвредная для живых существ пыль вступила в реакцию с неизвестным Лорэй веществом, которым были обработаны тела и саваны клонов, вызывая скоротечную химическую реакцию, сопровождающуюся интенсивным свечением. Меньше, чем за минуту, клоны исчезли так же, как и жили — быстро и ярко.

На месте каждого тела зелтроны поместили небольшой голопроектор, и сгустившаяся тьма рассеялась семью десятками столбов света, уходящих в небеса и теряющихся там.

— Отныне это — мемориальный парк, — слова Дариуса разнеслись в тишине, обозначив окончание церемонии. Негромкие голоса наполнили лес сдержанным гулом тихих разговоров.

— Это только начало, — услышала Эйнджела слова Бебута, адресованные одному из пилотов. Тот кивнул, глядя перед собой и нервно кусая губы.

— Сколько нас здесь ещё ляжет? — мрачно отозвался второй лётчик. — Чья это вообще была идиотская идея — оборонять целый мир силами одной бригады? Почему их кинули в лоб, почему не усилили? Ведь ясно же было — только ребят положат впустую, ничего не добившись. Хорошо, у них джедай нормальный — сразу отвёл, как понял, что хана. Другой бы и бригаду положил, и сам бы лёг.

— Это война, брат, — Бебут положил руку на плечо лётчика.

— Война, — эхом откликнулся тот и замолчал.

Рука Свитари коснулась плеча сестры.

— Знаешь, — тихо сказала она, не отводя взгляда от кажущихся бесчисленными столбов света, пронзающих сгущавшуюся темноту, — я хочу вернуться.

— Куда? — отстранённо спросила Эйнджела, чей взгляд был направлен на переговаривающихся клонов. — На Корусант? Это опасно, да и с Зелтроса не улететь.

— Нет, — покачала головой Ри. — В Зелар.

Это заявление заставило Эйнджелу ошарашенно поглядеть на сестру.

— Зачем? Мы едва успели выбраться оттуда.

— Знаю… — Сглотнув подступивший к горлу ком, Свитари посмотрела в глаза сестре. — Мне надоело сбегать. Надоело вечно всё бросать и начинать с начала. Надоело видеть подобное, — она одним взглядом указала на полных мрачной обречённости клонов, — и понимать, что я могла бы что-то сделать, но не сделала. Мне просто надоело, что каждая мразь считает себя вправе прийти в мой дом и разрушать его.

Голос её был полон той злой решимости, что Эйнджела всё чаще и чаще слышала за последний год, с того самого мига, как они убили своего прежнего «владельца». Вот только теперь, помимо злобы, у них были инструменты для её воплощения. Лорэй многому научились за последний год, и теперь им представился шанс направить полученные знания на что-то настоящее, что-то несравнимо большее собственной выгоды или мести.

— У нас впервые есть шанс что-то изменить, — словно прочитав её мысли, продолжила Ри. — Сделать что-то важное.

— Ты же представляешь, что там сейчас творится, — сказала Эйнджела, уже принявшая решение.

— Представляю, — мрачно кивнула Свитари. — Но разве кто-то, кроме нас, по-настоящему готов к подобному?

— А никто не готов, — раздался у неё над ухом голос клона. Бебут стоял, мрачно глядя на толпу зелтронов.

— Местные — не солдаты, а остальным… остальным гораздо удобнее свой патриотизм по ГолоНету проявлять, — подытожил клон. — А таких, кто правда готов взять в руки оружие и защищать свой дом — по пальцам пересчитать.

Сейчас, когда лишь одна половина мрачного лица клона была освещена, а вторая утопала во мраке, он как никогда напомнил Эйнджеле Чимбика. Такого же заложника долга, обречённого умереть за других, не получив ничего взамен. Вот только на этот раз у неё был шанс попытаться изменить это.

— Мы бы тоже хотели вернуться в Зелар, — тихо сказала она клону и, дождавшись одобрительного кивка сестры, продолжила. — Мы работали на Чёрное Солнце и умеем добывать информацию.

— Неожиданное признание, — несколько опешил клон. — Так открыто признаться в работе на преступный синдикат… — он замолчал, а потом неожиданно весело подмигнул:

— Ну, я контуженый, видать, послышалось. Леди, ваше предложение работать на нас серьёзно? Вы представляете риск, на который идёте?

— Представляем в самых живописных деталях, красавчик, — со злым весельем в голосе отозвалась Ри. Принятое решение преобразило полукровку: теперь в ней чувствовались решимость и шальной азарт.

— А ответственность? — Бебут кивнул на столбы света. — От достоверности информации, добытой вами, будет зависеть очень много жизней.

— Мы понимаем цену ошибки, — в отличие от Ри, на душе у Эйнджелы было неспокойно. — Но до сих пор эмпатия позволяла правильно оценивать ситуацию, так что тут у нас небольшая фора перед другими расами.

— Тогда утром жду вас в кабинете, где сегодня встретились. Во сколько вам удобно будет подойти?

— Хоть прямо сейчас, — на лице Свитари появилась хищная улыбка. — Чем раньше — тем лучше.

— Тогда пойдёмте, — не стал упираться Бебут. — Обсудим детали операции, свяжусь с летунами и местным Сопротивлением, чтобы встретили вас и провели в город.

Едва они собрались уходить, как были остановлены его величеством Дариусом, преградившим дорогу клонам. Лорэй, никак не привыкшие к тому, что небожители вот так запросто ходят среди простых смертных, почтительно склонили головы. Бебут, совершенно не испытывавший пиетета перед штатскими чинами, зато ценивший поступки, ограничился коротким уважительным кивком и вопросительно уставился на монарха.

— Одну минуту, майор. Тут кое-кто хочет с вами переговорить, — загадочно улыбнулся король и подозвал четырёх инопланетников подозрительной наружности. Почему подозрительной? Одной из главных причин было их разномастное вооружение, но не последними в списке были и разбойничьи физиономии людей и алиенов.

— Чем могу быть полезен? — максимально вежливо поинтересовался клон. — Если вы по поводу найма — то подобные вопросы не в моей компетенции.

— Нет, майор, — невысокий, обманчиво несерьёзно выглядевший эчани отрицательно покачал головой. — Вы нам нужны именно как профессиональный военный. Видите ли, как, наверное, вы уже догадались, мы с друзьями наёмники. Но здесь наш дом. И мы будем его защищать. Просто помогите нам грамотно организовать процесс создания ополчения — мы профи, но привыкли действовать в одиночку или небольшими группами, и тут нужен кто-то вроде Вас и ваших… братьев.

— Никто не готов, да, майор? — ласково мурлыкнула на ухо опешившего клона Ри. Бебут, неимоверным усилием удержавший на месте челюсть, со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, выдержал небольшую паузу, позволившую ему справится с шоком, а потом кивнул:

— С удовольствием, джентльмены. С удовольствием.

По мере продвижения сквозь толпу к припаркованным неподалёку спидерам, к клону и его небольшой команде начали стекаться другие вооружённые существа, очевидно привлечённые видом собратьев по прежнему ремеслу. За какие-то десять минут у спидера собралась уже группа числом никак не меньше сотни, и каждую минуту подходили всё новые и новые желающие присоединиться к начавшейся войне. Наёмники, военные, пираты, воры, убийцы — Зелтрос принимал всех, невзирая на прошлое, и теперь все осевшие на планете удовольствий и имевшие касательство к вооружённым конфликтам, стекались в столицу, чтобы вышвырнуть прочь наглецов, посмевших вторгнуться в их новый дом.

— Настроение начинает подниматься, — заметил один из лётчиков, оглядывая толпу.

— Да, теперь дело за малым: сделать из них солдат, — хмыкнул его товарищ и сунул сигарету обратно в карман комбинезона.

Невзирая на мрачные прогнозы, беспорядки в Зеларе так и не начались. В городе стихли весёлые песни, утихли разнузданные праздники, с лиц горожан исчезли приветливые улыбки, но агрессии по-прежнему не чувствовалось. Город переживал трагедию, не ища виноватых. Бокр, сменивший измотанную Зару на бюрократической вахте, занимался организацией похорон под бдительным оком капитана Нэйва, с подозрением отнёсшегося к идее массового скопления зелтронов. К его удивлению, Кох предложил общую церемонию и для горожан, и для погибших солдат КНС. От последнего Нэйв отказался, не желая допускать даже малейшего повода к беспорядкам — неизвестно, как отреагируют родственники погибших горожан на подобное соседство. Отказался он также от предложения разместить раненых в городских больницах, но уже из опасения, что там их могут убить. Грэму, привыкшему видеть во всем подвох, было сложно свыкнуться с мыслью, что всё, предложенное местными, идёт от чистого сердца. Для контрразведчика было и привычнее и, что самое главное, полезнее считать, что местные пытаются втереться в доверие, чтобы избежать жестокостей со стороны оккупационных властей. Бокр в ответ на недоверие Нэйва лишь качал головой, но настаивать не стал, ограничившись предложением помощи в организации похорон сепаратистов, а также предоставления необходимого медицинского оборудования для раненых в критическом состоянии, но и тут получил вежливый отказ — ничего такого, с чем бы не справился полевой госпиталь сепаратистов, не было, а связываться с незнакомым оборудованием вот так, сразу, никто из врачей не хотел.

Сами похороны состоялись спустя более двух суток с момента трагедии. Слишком много времени понадобилось для извлечения всех тел из-под обломков, их идентификации и приведения в относительный порядок. Местные пластические хирурги в срочном порядке осваивали новую и малоприятную специальность — работу с обезображенными телами. Зато результат оказался превосходным — на всех покойников можно было взглянуть без содрогания, и лишь немногие знали, что в некоторых случаях лица, а то и целиком головы, пришлось заменять спешно изготовленными имитациями.

Тем временем Грэм и Радж занимались организацией охраны похорон — контрразведчик вполне обоснованно опасался стихийного бунта и приложил максимум усилий для того, чтобы избежать подобного развития событий. К месту проведения церемонии были стянуты усиленные патрули как живых солдат, так и дроидов, а на ключевых перекрёстках разместили бронетехнику при поддержке пехоты на случай, если всё же толпа вырвется за пределы оцепления и дело дойдёт до боя. Нэйв даже выбил у Дитля роту дроидов-огнемётчиков и усилил ими блок-посты, прекрасно зная, какой жуткий эффект производит это оружие на живую силу противника. Особенно если эта «живая сила» — взбунтовавшиеся гражданские.

Но толпа не казалась ни озлобленной, ни агрессивной. Зелтроны вообще выглядели довольно буднично: всё те же яркие нарядные одежды, украшения и никаких видимых следов траура. Зато незримых признаков было с избытком. Несмотря на запрет эмпатического воздействия, от толпы исходило гнетущее, тоскливое ощущение. Растерянность и печаль, оттенённые вкраплениями незамутнённого горя, подавляющее чувство потери и тоски — всё это хоть и не било по мозгам подобно агонии раненых, но безостановочно давило на психику.

— Долбаные ретрансляторы, — недовольно проворчал Радж.

Нэйв, не отрывая взгляда от толпы, согласно кивнул. Над его головой тихо прошипел привод турели — дроид бдительно ворочал спаренными стволами бластерной пушки, контролируя движение толпы. Костас, сидящий рядом с контрразведчиком, хмыкнул, не то соглашаясь, не то иронизируя над перестраховками молодого товарища, а потом встал, распахнул люк и, проигнорировав предупреждающий оклик Раджа, выпрыгнул наружу.

— Миссис Зара, — поприветствовал он замеченную в толпе леди-мэра. В отличие от коллег из других миров, где доводилось бывать Костасу, экс-глава города не выделялась из толпы горожан. Никаких кортежей из дорогих спидеров, никаких телохранителей. Она просто шла в компании своей пёстроголовой «брачной партнёрши» с тем же отрешённо-печальным взглядом, как и прочие зелтроны.

Супругу Зары мандалорец удостоил лишь короткого приветственного кивка. Та ответила тем же.

— Комендант, сэр, — непривычно сухо, но строго по установленным правилам поприветствовала его Арора. — Не ожидала, что вы присоединитесь к церемонии. И, надо отметить, у вас довольно странные традиции погребения. Я слышала о том, что милитаризированные расы провожают умерших парадами с оружием и военной техникой, но для Зелтроса это кажется несколько… излишним.

— Мой дом — мои правила, — мрачно отшутился Рам, напоминая, кто тут «правит бал». — Но вообще это на случай, если Ваши, миссис Зара, соплеменники решат устроить… проблемы, — продолжил мандалорец, с любопытством разглядывая группу молодых розовокожих обоего пола, несущих гирлянды из цветов, совершенно не похожие на погребальные венки известных Костасу культур.

— Какого рода проблемы? — удивление Ароры было столь велико, что пробилось даже сквозь вязкую субстанцию эмпатической паутины печали.

— С самого момента вашего появления на планете, — довольно резко заметила Илайри, брачная партнёрша леди-мэра, — проблемы устраивали только вы и ваши люди.

В отличие от супруги, она явно не была излишне дипломатична и предпочитала говорить ровно то, что думает, даже не меняя формулировок на более мягкие.

— А вы не путайтесь под ногами и делайте, что говорят — и проблем не будет, — машинально огрызнулся он на шпильку зелтронки. — Видите ли, на войне иногда убивают, причём насмерть, а не как в ваших ди'кутских играх.

— Вы принесли с собой войну, — всё с той же прямотой ответила Илайри безо всякого страха глядя на мандалорца. — И все, с кем мы прощаемся сегодня, ушли из жизни не потому, что путались под ногами, а потому, что делали то, что им говорили.

— Нещадно путались, — обрубил Рам. — И если бы не миссис Зара — покойников было бы гораздо больше. Честно — вот тех шебсеголовых, которые принялись возмущаться, что их отрывают от игры, мне не жаль совершенно. А что касается войны, что мы с собою принесли… — мандалорец хмыкнул, старательно гася в душе вспыхнувшую злость на эту размалёванную куклу, взявшуюся судить о тех вещах, которые ей лицезреть не доводилось, — … то заткнитесь: войны тут ещё никто не видел, видели лишь её эхо. И молитесь, чтобы так оно и оставалось.

Он сцепил руки за спиной и отвернулся к процессии — настолько было велико желание влепить пощечину этой дуре. Как Илайри вновь открыла рот, чтобы продолжить спор, и как Арора жестом попросила её промолчать, он не видел. Зато слышал тихие слова леди-мэра:

— Иди к друзьям, вэй-ти, а я составлю компанию коменданту. На случай, если возникнут какие-то недоразумения.

Пёстроволосая красотка фыркнула, нисколько не стесняясь демонстрировать своё отношение к Костасу, и ушла не попрощавшись.

Идущая толпа была огромна, но, несмотря на это, не возникало никаких проблем, традиционно сопровождающих людское скопление. Ни толкотни, ни ругани, ни драк. Даже двигаться в этом море разумных существ можно было в любом направлении — неплотно движущаяся толпа безропотно пропускала сквозь себя одиночек, будто единый разумный организм. Костас даже невольно задумался, ограничивались ли телепатические возможности зелтронцев только эмпатией. Слишком уж понятливо и слаженно они действовали большими группами малознакомых и не подготовленных существ.

— Простите Илайри за эту сцену, сэр, — со вздохом попросила мандалорца Зара. — Она ещё очень юна и склонна к необдуманным и резким суждениям.

Костас, не поворачивая головы, бросил:

— Вы ненамного её старше, миссис Зара. Но этого хватает, чтобы Вы, как минимум, держали язык за зубами и не пускали его впереди мыслей.

— Я живу на этом свете на четырнадцать лет больше, чем вэй-ти, — услышал он как всегда спокойный голос собеседницы, — и научилась не спешить с выводами. Это не значит что я, как вы выразились, держу язык за зубами. Я просто вижу мир немного иначе. Не разделённым только на чёрное и белое.

Ответ вызвал у мандалорца лёгкую растерянность. Он не привык, чтобы женщины старше двадцати пяти так спокойно говорили о своём возрасте, а простая калькуляция подсказывала, что леди-мэр если и не его ровесница, то лишь ненамного моложе самого Костаса. Но если по его лицу и телу возраст читался довольно легко, то Зару выдавал только взгляд. Странная планета, населённая странными существами.

— Уже хорошо, — Костас наконец соизволил посмотреть на собеседницу.

Странно, но почему-то присутствие Зары действовало на мандалорца успокаивающе: злость и раздражение потихоньку уходили прочь, словно утренний туман перед лучами солнца, оставляя после себя лишь блеклую тень, готовую исчезнуть в любой момент.

— И всё же, какого рода проблемы вы ждёте от церемонии прощания? Это же не весенний фестиваль, полный хулиганистой молодёжи, способной перевернуть город кверху фундаментом просто ради забавы.

— Ну, например, толпы, жаждущей мести, — ровно ответил Рам. — Это как минимум. Ну а так… республиканские диверсанты, повторный авианалёт или удар с орбиты… Хватит для начала?

Ответом ему был непонимающий взгляд карих глаз.

— Месть? Авианалёт? Удар с орбиты? Для чего?

Если бы не этот взгляд, Костас подумал бы, что над ним издеваются. Но Зара выглядела по-настоящему растерянной.

— Эм… — какой красноречивый ответ, правда? Но Костасу ничего не могло прийти в голову лучшего — так его удивили растерянность и искреннее недоумение зелтронки, и теперь мандалорец пытался подыскать наиболее краткое и в то же время понятное описание прописных — для любого военного — истин.

— Потому что это война, — наконец выдал он и замолчал, злясь на самого себя за то, что так и не смог разродиться на что-то более внятное.

— Похоже, что война — это самое бессмысленное занятие во вселенной, — сделала вывод Арора и на этом странный разговор завершился сам собой.

Неспешная процессия горожан, бдительно и бессмысленно охраняемая войсками КНС, достигла огромного парка, центром которого являлось искусственное озеро, поверхность которого пестрела крупными, мягко фосфоресцирующими цветами золотистого цвета. Они сияли, как младшие братья привычного Костасу светила, дарившего тепло родному Мандалору.

Украшенные разноцветными гирляндами цветов гравиносилки с телами покойных выстроили в ряд у воды. Даже в смерти зелтроны оставались верными культу красоты. Обезображенные взрывом тела были, когда это возможно, тщательно восстановлены, а в иных случаях заключены в своеобразные пластиковые саркофаги, повторявшие облик погибшего при жизни. Взгляд Костаса остановился на маленьком детском тельце, лежавшем рядом с телом похожего на него мужчины, и мандалорец вновь испытал жгучую смесь стыда и горечи от свершившегося. Память — подлая девка: то она упорно отказывает в сущей мелочи — например, в простом знании о том, что было по окончании пьянки, — а вот сейчас услужливо подсунула воспоминание, где этот малыш судорожно хватал липкими от крови пальчиками отлетающую жизнь, накрытый рукой отца, до последнего пытавшегося спасти своё чадо.

Чувства Рама гармонично вплелись в общий эмпатический фон, добавив в него новые оттенки, невольно объединяя с этой толпой чужаков. Мандалорец мог поклясться, что чувствует всех и каждого в этом людском море, растворяясь в нём, одновременно теряя себя и становясь несоизмеримо больше, чем был до этого.

В тишине, нарушаемой лишь лязганьем дроидов и гулом танковых репульсоров, раздалась тоскливая, но от того не менее красивая музыка. Похоже на флейту, — пронеслась мимолётная мысль в голове мандалорца. Мелодию подхватили сотни, тысяч голосов, наполнив ночной воздух густым, буквально ощутимым вибрирующим звуком. Ни в этой странной бессловесной песне, ни в окружающих не было и намёка на агрессию, но Костас чувствовал, как по его спине бегут мурашки. Не от страха, или тревожного ожидания перед боем, нет — это как раз было бы привычно, знакомо насквозь, — а что-то совершенно иное. Больше всего это было схоже с тем, что испытывал сам Рам, когда хоронил родителей, но там была его собственная, искренняя скорбь, а тут… тут он ощущал скорбь сотен живых существ. И сам был частью этой скорби.

Руки Костаса коснулись пальцы Зары, крепко сжали и замерли, не разжимаясь, и мандалорцу показалось, что даже сквозь армированную ткань перчаток он чувствует тепло, дающее ему поддержку в этой буре чужих чувств. В другое время комендант пресёк бы подобное, но сейчас… Сейчас, когда его душа была открыта и проницаема для чувств окружающих, этот жест воспринимался естественным и уместным. Да что там — необходимым.

Одна из женщин отделилась от толпы и устало прилегла на гравиносилки. Те самые, что невольно приковывали взгляд мандалорца. Зелтронка со странным, пугающим спокойствием в глазах легла рядом с телами мужчины и ребёнка, обняла их и закрыла глаза. Через несколько секунд Раму почудилось, будто в симфонии чужих чувств что-то оборвалось. Словно умолк один из инструментов в огромном оркестре.

Носилки мягко столкнули в воду, и они медленно поплыли по глади озера, расталкивая золотистые цветы, сопровождаемые всё тем же многоголосым пением. А вскоре и сами уподобились сияющим цветам, вспыхнув ярким золотом химического пламени, за считанные минуты кремировавшего тела. Сплетение голосов постепенно затихало, слух вновь начал различать мелодию одинокой флейты. Она изменилась. Вместо тоски и скорби, музыка рождала умиротворённое спокойствие, разливавшееся по толпе и проникающее в мандалорца. Светлое, незамутнённое чувство нового начала, надежды. Что-то закончилось, что-то началось.

Происходящее было чем-то сродни наваждению, и лишь теперь Костас очнулся, пронзённый, будто молнией, осознанием произошедшего.

— Эй, там же… — Рам отбросил руку Ароры и рванул было к воде, но тут же замер, поняв бессмысленность своего порыва.

— Там же была женщина! — заорал он, тыча рукой в озеро. — Вы, психи, спалили живого человека! Долбаные психопаты…

Сотни непонимающих взглядов скрестились на коменданте города, будто он говорил нечто удивительное и странное. Зара подошла к нему и успокаивающим жестом коснулась плеча:

— Она выбрала уйти с ними, — спокойно, будто речь шла о загородной поездке, сказала леди-мэр. — И она ушла ещё до того, как платформы спустили на воду. Яд агоры дарит безболезненную тихую смерть.

Мандалорец непонимающе смотрел на Зару, пытаясь свести перепутанные мысли воедино, но довлеющая толпа эмпатов не оставляла на это шансов. От возникшего диссонанса в голове коменданта всё перемешалось, и он нашёл единственный выход — убраться подальше отсюда, остаться наедине с собой, своими мыслями и чувствами, избавиться от всего чуждого.

Стряхнув руку Ароры со своего плеча, он чуть ли не бегом добрался до своего спидера и коротко скомандовал водителю ехать к комендатуре. Порядком ошалевший от произошедшего, Нэйв не возразил ни словом, хотя, по идее, должен был проконтролировать мероприятия до самого окончания. Водитель, в полной мере понимавший состояние и настроение начальства, истолковал всё верно — молча вывел спидер из парка и помчал к ставшим родными стенам комендатуры, явно разделяя общее желание оказаться подальше от толпы эмпатов.

Ворвавшись в кабинет, Костас сорвал с головы шлем, вынул первую попавшуюся бутылку из бара, выбил пробку о каблук, едва не разбив стекло, и приложился к горлышку. Вкуса напитка он не чувствовал и даже не мог понять, что, собственно, пьёт. Кажется, ему повезло и попалось что-то алкоголе-содержащее.

— Что за осик там творился? — пробормотал рухнувший в кресло контрразведчик. — Я как будто под наркотой был. Вроде всё видел, но не всё осознавал. Та зелтронка… Они её сожгли?.. Живьём?

Рам оторвался от бутылки, отдышался и медленно ответил:

— Не совсем, как я понял. Вроде она выпила яд и горела уже мёртвая. Но всё равно осик какой-то.

— Вот тебе и планета добреньких пацифистов, — передёрнул плечами Грэм. — Зачем она это сделала? Или это местное жертвоприношение? Опоили какой-то дрянью…

— Я что-то похожее читал, — Костас поставил полупустую бутылку на стол, и ей немедленно завладел контрразведчик. — Это из древности пошло — мол, так любила мужа, что ушла вместе с ним. Вроде как кое-где до сих пор практикуется, на Внешнем Кольце…

— Да ладно! — в перерывах между глотками вставил Нэйв. — Судя по местным, тут мужей у каждой, как грязи. Чего ради из-за одного с жизнью прощаться?

На этот вопрос ответа у Рама не нашлось.

— Слушай… А тебе, по большему счёту, не плевать? — наконец выдал он. — Пусть что хотят — то и воротят, лишь бы нам не мешали и гадостей не делали. Нравится туземцам палить друг дружку с покойниками — пусть палят себе на здоровье.

Грэм пару секунд помолчал, отхлебнул ещё вина, покатал на языке, проглотил, а потом отрицательно качнул головой.

— Не, дружище, — протянул он. — Нельзя так просто к этому относиться. А что, если это у них символ кровной мести? И вот постояли они, все такие трогательно-добренькие, за ручки подержались, нам поулыбались, а теперь сидят по домам и козни строят. Или, ещё банальней. Решила бы эта дамочка «уйти красиво». И вместо сегодняшнего зрелища нас бы ждала террористка-смертница, обвешанная взрывчаткой. И сколько их ещё, таких, готовых умереть ради непонятной нам цели? Нет, — повторил он, — с этим осиком следует разобраться.

Костас посмотрел на него, а потом резюмировал:

— Да… Ну у тебя и работёнка — подозревать всех и вся во всём. Ты как, спишь нормально?

— Только после того, как загляну под кровать и в шкаф и удостоверюсь, что там никого нет, — серьёзно ответил Нэйв, но не выдержал и рассмеялся. Немудрёная шутка словно сорвала створ, за которым скопилось напряжение сегодняшнего дня, и через секунду смеялись все: и Рам, и Нэйв, и даже зашедшая с докладом Ракша, услышавшая лишь окончание шутки. Смеяться она перестала, когда услышала начало истории, пробормотала что-то про «шабблову планету» и, завершив доклад, вернулась на пост. А комендант и «молчи-молчи» занялись делами в ожидании возвращения леди-мэра.

Долго ждать не пришлось. Арора появилась на своём, теперь уже неофициальном, рабочем месте спустя не более часа с момента их расставания у озера. Вид у неё, в отличие от военных, был умиротворённый и совершенно спокойный, будто сходила на балет, а не на массовые похороны с сопутствующим самосожжением.

— Вина? — заботливо предложил ей Костас, а вот обычно вежливый Нэйв, словно поменявшись с ним ролями, с ходу взял банту за рога.

— Миссис Зара, — начал он. — А что это за шоу с самосожжением было сегодня, и что оно означает?

— Да, благодарю, сэр, — поблагодарила коменданта Зара, опустилась в кресло и лишь приняв бокал, соизволила ответить контрразведчику. Выглядела она при этом, словно леди на светском рауте, а не как горожанка оккупированного города в кабинете высокого начальства.

— Речь не о самосожжении, капитан, — проявила похвальную память на звания Арора. — Аласа приняла быстродействующий яд и ушла из жизни вслед за своими любимыми. Не все, — продолжила она, видя, что ответ не удовлетворил Нэйва, — способны пережить утрату и жить, лишённые счастья. Наш народ не видит смысла в подобной жизни.

Слова о самоубийстве в её устах звучали обыденно, будто обсуждение планов на выходные.

— И что дальше? — не унимался контрразведчик. — А её родня? У вас же семьи больше, чем кланы у тускенов. Что все так спокойно на это смотрят?

— Мы уважаем свободу каждого жить и умирать так, как он того хочет. Её поступок не был импульсивным, это было взвешенное решение. Она попрощалась с родными и друзьями, завершила все дела и ушла спокойно и чисто. Это её право.

В кабинете стало тихо — слушатели обдумывали полученную информацию.

— Но… — опять подал голос Нэйв. — Если у вас так спокойно относятся к смерти — то с чего такой траур по погибшим? Прям всепланетная катастрофа, судя по устроенному шествию с пиротехникой.

Зара ненадолго задумалась, как бывает с людьми, решающими непростую задачу. Как объяснить чужаку нечто, само собой для тебя разумеющееся?

— На Зелтросе верят в бессмертие души, — наконец начала она. — Дух каждого после смерти возвращается в Силу, чтобы затем переродиться в новом воплощении, для новых уроков, свершений, радостей. Смерть одновременно конец старого и начало чего-то нового. Но также мы верим, что между рождением и смертью каждый из нас должен пройти определённый только ему путь, достичь чего-то, ради чего он воплотился именно в этом месте и в это время. Когда зелтрон решает, что его путь в этом мире завершён, или же его продолжение невозможно в силу каких-то причин, он волен уйти из жизни, чтобы воплотиться вновь. Это часть вечного круговорота. Но вот насильственное, принудительное лишение жизни, прерывание незавершённого пути, мы считаем трагедией. И страшней всего, когда подобное происходит с детьми, что сделали лишь первые шаги в жизни.

— Ну, хоть в чём-то мы схожи, — резюмировал Нэйв. — А теперь прошу прощения — мне надо работать… — он встал, поправил мундир и вышел.

Костас обратил внимание, что Грэм всё так же ходит в полном боевом снаряжении, как и мандалорцы, и лишний раз порадовался тому, что в его команде работает адекватный представитель контрразведки. А ещё он задумался об очередном странном сходстве, в то же время подчёркивающем различия культур Зелтроса и мэндо. Выходило, что и те, и другие одинаково спокойно относятся к смерти и готовы пойти на неё добровольно. Вот только мандалорцы скорее предпочтут погибнуть в бою, мстя за гибель близких и собрав щедрую плату кровью и жизнями обидчиков, в то время как зелтронцы не испытывали желания мстить. Для мэндо война была частью жизни, а для зелтронцев чем-то, с жизнью слабо совместимым. В который уже раз Костас не смог определиться — была ли это раса вырожденцев, или просто народ настолько чуждый, что он никогда не сумеет его понять.

— Ладно, — наконец сказал он, отбросив бессмысленные размышления о культурных различиях. — Давайте работать — войну никто не отменял.

Как бы в подтверждение этих слов ветер донёс отдалённый грохот, похожий на гром — начался очередной бой между республиканцами и сепаратистами.

Зелтрос. Столица

Несмотря на желание обеих Лорэй немедленно начать подготовку к возвращению в Зелар, Бебут охладил их пыл и отправил отсыпаться в гостиничный номер, который полукровки заняли по прибытии в столицу. Промедление он объяснил мутной фразой «необходимо провести сбор данных», да и нагрянувшие со всех уголков планеты ополченцы добавили забот офицерам ВАР.

Мысли распирали головы близнецов, сон не шёл, и уснули сёстры уже под утро, за пару часов до визита Бебута. Разведчик лично, с утра пораньше счёл нужным заехать за полукровками.

— Всё равно мимо проезжал, — с благодарностью принимая заказанные сёстрами в номер каф и сладости, пояснил он.

Слабость клонов к сладкой и калорийной пище была прекрасно известна Лорэй. Пожалуй, впервые за последний год они так тесно контактировали с клоном, да ещё и в столь неформальной обстановке, и это невольно вызвало целый каскад воспоминаний. Взгляды обеих сестёр то и дело становились то излишне ласковыми, то печальными, и если бы не «прививка», полученная Бебутом за время общения с зелтронами, он бы почувствовал себя неуютно от столь явного внимания к своей персоне.

— У меня вопрос насчёт вашей работы на «Чёрное солнце», мисс Лорэй, — Бебут немного виновато — дескать, работа моя такая — вопросы задавать, — улыбнулся. — И даже не один. Вопрос первый: почему вы так спокойно мне об этом рассказали?

— А вам сейчас есть дело до столичного криминала? — Эйнджела как могла невозмутимо задала встречный вопрос. — Если и есть, то Корона вас в этом не поддержит. На Зелтросе не принято вспоминать прошлые грехи.

— Я не Корона, — вежливо напомнил Бебут. — И должен учитывать все возможные варианты развития событий. Особенно учитывая тот факт, что деятельность этой организации — я про «Чёрное солнце», а не Корону, — выходит да-а-алеко за пределы Тройного Ноля. Каковы были ваши функции в организации, мисс Лорэй?

— Сбор информации, шпионаж, в основном промышленный, сбор и создание компромата, — без ложной скромности принялась перечислять Свитари. — Мы не чистокровные зелтроны. Пока наша кожа не контактирует с излучением Зела, она светлая, как у людей. Волосы мы перекрашивали, так что никто не подозревал в нас зелтронского происхождения. Нашим прикрытием была работа в элитном эскорт-агентстве, благодаря которому мы получали доступ в охраняемые дома и офисы влиятельных персон. Там мы размещали устройства слежения или внедряли в компьютерную сеть программы-шпионы.

Возникла пауза: Бебут отдавал должное творчеству зелтронских кондитеров, но от сестёр, для которых умение распознавать мысли и намерения других существ стали залогом выживания, не укрылась его задумчивость. Собственно, клона можно было понять: ему предлагалось довериться в серьёзном деле двум личностям с сомнительной биографией, и было бы неудивительно, если бы сейчас майор встал, поблагодарил за каф и отказался от их услуг. Но следующий вопрос Бебута был откровенно неожиданным:

— Вам ведь уже доводилось иметь дело с клонами, мисс Лорэй, не так ли?

— Что навело вас на эту мысль, майор? — с удивлением в голосе спросила его Эйнджела.

— Совокупность многих признаков, — просто ответил Бебут. — Вы вчера прибыли из Зелара, куда за всё время пребывания на Зелтросе не был направлен ни один клон. Но при этом вы отправились на похороны. Я не эмпат, но мы привыкли хорошо читать язык тела, и я более чем уверен, что для вас это не было просто данью вежливости или праздным любопытством. Для вас это что-то личное. И сейчас… Все зелтроны, видящие клонов впервые, смотрят на нас с любопытством. В ваших взглядах я вижу узнавание. И, в довершение всего, вам известно о наших предпочтениях, — он поднял вверх пирожное, словно салютуя сёстрам.

— Вы очень наблюдательны, — вопреки словам, грусти в голосе Эйнджелы было больше, чем восхищения. — Да, мы были знакомы с вашими братьями раньше, около года назад.

— Можно эту историю подробнее? — с деланным безразличием в голосе попросил Бебут. Но опыт полукровок говорил о том, что как раз это одна из тех просьб, которые не просто следует, а необходимо уважить.

Сёстры обменялись взглядами, решая, готовы ли рассказать Бебуту что-то о своём совместном прошлом с Чимбиком и Блайзом. Даже если клон решит отказаться от их услуг, они были уверены, что представитель Короны рассудит иначе. Зелтронам достаточно будет их эмоций, чтобы принять решение, в то время как клону требовались факты. Свитари едва заметно пожала плечами, не видя причин скрывать что-то. Те, кому это могло повредить, уже мертвы. В отличие от сестры, Эйнджела колебалась, просто не находя в себе сил облечь в слова слишком болезненные воспоминания. В конце концов она просто кивнула Свитари, и та, без единого слова поняв сестру, начала рассказ.

Лишённый «незначительных» фактов, вроде принятого Блайзом предложения дезертировать и попыток самих Лорэй бежать, в её устах звучал кратко и по существу. Информация, переданная умирающим джедаем, аварийная посадка, в результате которой группа лишилась командира, совместное путешествие по территории КНС, волею случая закончившееся на Зайгеррии. Единственное, что Свитари описала в деталях, не скупясь на подробности и эпитеты, это нежелание его генеральского величества Понга Крелла, чтоб он сдох, лететь на помощь своим людям. Презрение и неприязнь к этому конкретному джедаю со временем распространилась для сестёр на весь Орден, так что о бравых генералах Республики они отзывались совсем не лестно.

— Уже на Корусанте мы узнали, что наши… друзья не выжили, — лишь закончив рассказ, Свитари ощутила, как в ней клокочет гнев. Гнев на Республику, оптом пускавшую в расход бесправных рабов, на джедаев, без всякой жалости разбрасывающихся чужими жизнями, и на собственное бессилие что-либо изменить.

Бебут пару минут молчал, переваривая и анализируя услышанное, а потом очень осторожно сказал:

— Мне очень жаль, что ваши друзья погибли. Но… это война, мисс Лорэй. А у нас такая вот работа… — он бесцельно помешал ложечкой остатки кафа в своей чашке. — Может, вас утешит то, что генерал-джедай Понг Крелл расстрелян за предательство Республики. Казнь осуществил рядовой Догма, Пятьсот первый легион.

— Надеюсь, ему вручат медаль, — зло процедила сквозь зубы Свитари. — Я бы много отдала, чтобы лично удавить этого синезадого упыря.

Заявление было более чем самонадеянным, поскольку справиться с джедаем Ри светило разве что в случае глубокой отключки последнего.

— Рядовой Догма арестован за превышение полномочий, — не стал скрывать правды Бебут. — И на данный момент ожидает суда на Корусанте.

Эта новость вызвала замешательство полукровок.

— И что ему грозит, учитывая тот факт, что Крелл был предателем? — уточнила Эйнджела.

— Не знаю, — честно признался Бебут. — Но скорее всего — расстрел.

— И как скоро? — задумчиво уточнила Свитари.

— Ну, это ещё не факт, просто я исхожу из того, что Догма убил генерала, без суда и следствия, а в защиту у него лишь показания рот «Тета» Пятьсот первого и выживших солдат роты «Браво» из Двести двенадцатого… — Бебут замолчал, предоставив сёстрам самостоятельно домысливать то, что он не стал произносить вслух. Учитывая, что статус клонов болтался где-то между военной техникой и пушечным мясом, Лорэй в приговоре не сомневались. Такой прецедент сделают публичным и грозным предупреждением, не иначе. Бездушная система, в которой за правильное и нужное дело лишают жизни.

— Мы отклонились от темы нашего разговора, — напомнила помрачневшая Ри. В её голове начал созревать план, но для его осуществления не хватало самой малости — снять осаду с Зелтроса.

— Да, прошу прощения, — Бебут вновь стал собрано-деловым, в очередной раз болезненно напомнив Эйнджеле Чимбика.

— Каким оружием вы умеете пользоваться и на каком уровне? — спросил клон.

— Посредственно стреляем из бластеров, — безжалостно охарактеризовала свои успехи в стрельбе Свитари. — Неплохо по неподвижной цели, отвратительно по движущейся. Эйнджи хорошо управляется с ядами и противоядиями, но готовыми, приготовлению быстро не научишься. Я без труда могу прирезать безоружных и расслабленных представителей пары дюжин рас.

— Ну, я ожидал худшего, — признался Бебут. — Мисс, если вы готовы — то предлагаю переместиться в наш штаб. Познакомлю вас с моим начальством.

 

16

Зелар. Три дня спустя

Инструктаж и подготовка слились для Лорэй в один бесконечный день. Даже в «Чёрном солнце» их не гоняли так, как безжалостный коммандер-ЭРК Кипинга — начальник Бебута. Сёстры выучили всех известных командиров и офицеров сепаратистов в зоне оккупации, научились различать военную технику и знаки различия КНС, пользоваться хитроумным оборудованием из арсенала Сил Спецопераций ВАР… в общем, всё, чему можно научить за три дня агентов их уровня с довольно невысоким, надо признаться, шансом на успех.

К удивлению и растерянности полукровок, среди названных имён офицеров КНС оказалось и до боли знакомое. Капитан Грэм Нэйв собственной персоной. Признаться, Лорэй колебались, сообщить ли Кипинге о знакомстве с сеповским безопасником, но всё же решили, что информация слишком важная, чтобы о ней умолчать.

— Нэйв, — дождавшись, пока Кипинга закончит фразу, встряла Свитари. — Мы знакомы.

— Каким образом? — разом напряглись и ЭРК, и ЭРС.

— Это он преследовал нас на всём пути от Джабиима до Корусанта, даже поймал пару раз. А недавно мы заключили сделку с капитаном Нэйвом: он закрывает дело и вычёркивает нас из списков розыска КНС, а мы помогаем ему накрыть один крупный притон в пространстве хаттов.

Информация была, мягко говоря, неточная, но детали, по мнению Лорэй, к текущему делу отношения не имели.

— Наша кожа тогда была светлее, а волосы другого цвета, но если он приглядится — точно нас узнает, — вынуждена была признать Ри.

Клоны переглянулись, и не нужно было быть эмпатом, чтобы почувствовать их сомнение в целесообразности начала операции.

— Может, отменим? — выразил общее с командиром мнение Бебут. Кипинга, нахмурившись, посмотрел на карту, затем перевёл взгляд на Лорэй и протянул:

— Да, риск велик… Очень велик. Мисс Лорэй, как Вы, зная лично, охарактеризуете капитана Нэйва?

С ответом Эйнджела помедлила лишь мгновение.

— Идеалист. Честный, преданный своему делу, готов нарушить правила ради свершения правосудия. Искренне предан Конфедерации.

— Ага… — клоны вновь переглянулись. На этот раз голос подал Бебут:

— Мисс Лорэй, есть ли шанс завербовать его? Или как-то иначе перетянуть на нашу сторону?

Лица близнецов приобрели одинаково-скептические выражения.

— Я бы сказала, что шансы ускользающе малы, — вынуждена была признать Эйнджела. — Разве что его командование прикажет творить совершеннейший беспредел, вроде массовых убийств женщин и детей.

— А почему вы считаете, что это как-то повлияет на его преданность сепаратистам? — осведомился Кипинга. — Массовые казни гражданских, использование их в качестве живого щита не редкость для войск Конфедерации. Конечно, не все их командиры практикуют подобное, точнее даже очень малая часть, но прецеденты были, и неоднократно. Совсем недавно была предпринята подобная попытка, но, по докладам разведки, она носила разовый характер и, судя по всему, являлась личной инициативой кого-то из младших командиров, так как была предотвращена комендантом города и больше подобное не повторялось.

— Могу поспорить, Грэм уже шьёт этому «кому-то» дело, — уверенно предположила Ри, даже не заметив, как назвала Нэйва по имени. Зато это заметили клоны.

— Грэм? — вскинул бровь Кипинга. — Не «капитан Нэйв», а вот так вот просто — Грэм? Мисс Лорэй, вытекает вопрос: насколько близким и тесным было ваше общение с представителем контрразведки противника? И поточнее, пожалуйста.

— Я какое-то время изображала его наложницу, а Эйнджи — телохранителя в том деле с притоном, — не стала скрывать Ри. — Но, как вы изволили выразиться, «близкие и тесные отношения» у нас были с доброй половиной Корусанта, так что я бы на вашем месте не придавала этому особого значения. — В отличие от зелтронок, в устах которых рассказы о любовных похождениях звучали с озорством и теплотой, в голосе Свитари были лишь цинизм и презрение. — Я добрую дюжину сенаторов могу называть по именам и уж точно не проголосую ни за одного из них. Грэм, кстати, тоже не испытывает иллюзий на сей счёт и сыграть во влюблённость или внезапно вспыхнувшую страсть не получится.

Клоны честно пытались осмыслить услышанное. За время пребывания на Зелтросе большинство из них усвоили, что секс далеко не всегда является спутником любви, но каждый из них подразумевал при этом наличие хотя бы серьёзной симпатии и привязанности. Слова глядящей с молчаливым вызовом Свитари с трудом укладывались в их образ мира.

— Если бы нам было что скрывать по поводу отношений с капитаном Нэйвом, — пришла им на помощь Эйнджела, — мы бы просто умолчали о факте знакомства с ним, не правда ли?

Возразить на это клонам было нечего. Кипинга надел шлем и замер, глядя — если судить по направлению визора шлема, — куда-то в стену.

— Нам повезло, — внезапно сказал он. — Коммандер Нарри как раз был во дворце и согласился помочь нам. Мисс Лорэй, я прошу прощения, но вам придётся пройти своего рода тест на детекторе лжи.

— Всё, чтобы ты улыбался, — весело хмыкнула Ри. Шутка казалась ей забавной хотя бы потому, что за всё время их знакомства Кипинга так ни разу и не улыбнулся.

ЭРК чуть повернул голову и издал звук, похожий на вежливый смешок, но от Эйнджелы не укрылась секундная вспышка застарелой боли и какой-то немного детской обиды.

— Через полчаса прибудет коммандер Нарри, — вслух сказал он. — Падаван Ордена джедаев. Я задам вам ряд вопросов в его присутствии, после чего, исходя из результатов этого тестирования, мы примем окончательное решение относительно начала операции. Пока предлагаю вам пройти в гостевую комнату, ненемного отдохнуть.

— Наши слова обидели вас, коммандер? — извиняющимся тоном спросила Эйнджела.

Несмотря на то, что слова принадлежали Свитари, близнецы привыкли считать всё сказанное общим мнением.

— Нет, — отрицательно качнул головой ЭРК.

В этот момент в раскрытое окно долетел вопль клона-сержанта из состава флотской пехоты, приписанного в качестве инструктора к местному ополчению, от желающих записаться в которое не было отбоя. Клон орал в адрес механика-водителя легкого шагохода, забывшего включить коммлинк, активно помогая себе жестами, к вящей радости товарищей раззявы. Зелтроны уже успели получить новенькую форму и теперь щеголяли в камуфляже местной расцветки.

Вообще в плане оснащения и вооружения Корона проявила удивительную для дилетанта практичность: назначенные Дариусом советники из числа бывших наёмников просто поинтересовались у клонов на предмет наилучшего варианта обмундирования и снаряжения, лучше всего подходящего для быстрого освоения новобранцами, и после недолгих дебатов выбрали за основу джабиимских ополченцев — одно из немногих «живых» соединений КНС, вдобавок ещё и одержавшее победу над ВАР. С вооружением обстояло ещё проще — для первой волны добровольцев хватило запасов со складов бригады, а ряд предприятий Зелтроса сейчас лихорадочно перестраивался под массовый выпуск штатного стрелкового оружия Республики.

С размещением оказалось ещё проще: санатории и лагеря для любителей активного отдыха наперебой предлагали свои владения под казармы ополчения, так что теперь разведчики находились в непривычной для себя роскоши гражданского заведения довольно высокого класса. Бебут даже сожалел, что не может прихватить с собой выделенный ему кабинет, в котором майору особенно нравился стол.

— А душевно орёт, — резюмировал Бебут, отворачиваясь от окна. — Мисс Лорэй, вы не против, если я вам за кафом компанию составлю?

— Для тебя, солнышко, я даже обеда не пожалею, — подмигнула ему Свитари.

— Учту, — вернул улыбку клон.

В комнате отдыха он налил сёстрам каф из машины, пользоваться которой майору явно нравилось — в его исполнении простые движения по заправке и выставлению режима превращались в настоящий ритуал, не хватало только песнопений и дымящихся курильниц.

— Простите Кипингу, — майор передал чашку Эйнджеле. — Он немного болезненно относится к своей травме.

Эмпатка кивнула клону в знак признательности и сделала глоток горячего бодрящего кафа.

— О какой травме речь? — уточнила она.

— У него после контузии проблемы с мышцами лица, — пояснил майор. — Выражение эмоций, да и просто лишний раз щекой дернуть — для него теперь это проблема. У него и артикуляция нормально лишь недавно восстановилась.

— Да-а-а, — огорчённо протянула Свитари, — умею я удачно пошутить. Есть идеи, чем можно загладить свою вину?

— Постарайтесь больше не затрагивать эту тему, — посоветовал Бебут. — Он не обижается, просто ему немного неприятно.

К удивлению сестёр, падаваном оказался молодой дружелюбный вуки. Он поздоровался с полукровками на своём рычащем языке и уселся напротив, внимательно глядя на Лорэй своими глазами-пуговками, задорно поблескивающими из-под косматой чёлки.

— Мисс Лорэй, позвольте представить вам коммандера Нарри, — ЭРК указал на вуки и уселся рядом с ним.

Бебут немедленно ухватился за возможность вновь повозиться со столь полюбившейся ему кафмашиной и под бдительным надзором вуки принялся составлять для падавана смесь из мизерного количества собственно кафа и огромного — сливок и сахара.

— Мисс Лорэй, — Кипинга от кафа отказался и даже шлем не снял. — Вопрос: каковы будут ваши действия, если столкнётесь с капитаном Нэйвом… ну, положим, на улице, или ещё в каком общественном месте?

— Постараемся смыться раньше, чем он нас узнает, — озвучила очевидное Ри.

— А если не успеете?

— Значит сделаем вид, что безумно рады его видеть и будем обещать все блага мира за то, что он поможет выбраться из города. Он, конечно, откажет, но именно такого поведения будет ждать от нас.

— А если он решит наоборот — арестовать вас?

— Значит, арестует, — пожала плечами Свитари. — С этим мы ничего не поделаем. Будем выражать желание устроиться получше при новой власти. В это он вполне поверит.

ЭРК помолчал. Вуки же, казалось, вообще забыл про цель визита, поглощая свой каф с таким аппетитом, что пена от сливок висела на шерсти в районе ушей.

— А если он сочтёт, что вы — агенты Республики, и начнёт вас допрашивать? — внезапно подал голос Бебут.

— Будет плохо, — просто ответила Ри. — Но неужели вы думаете, что наше признание в работе на ВАР сделает нашу жизнь легче? Будем слёзно умолять Грэма поверить, что мы случайно оказались в Зеларе. Собственно, изначально так дела и обстояли, так что, вероятно, он нам поверит.

— А если он прикажет расстрелять заложников из числа гражданских? — прищурился ЭРС.

— Не прикажет, — в голосе Эйнджелы была непоколебимая уверенность. — Да и бессмысленно это. Он знает, что я эмпат и блефовать бессмысленно. Скорее запрёт где-нибудь от греха подальше.

— Вы так уверены? — вернулся в разговор Кипинга. — А если он прикажет расстрелять вас? Просто, чтобы точно избавиться даже от призрака угрозы с вашей стороны?

— Грэм достаточно хорошо знает нас, чтобы понимать, что всё, что мы делаем в этой жизни направлено или на личное обогащение, или на сохранение своей шкуры, — безжалостно обрисовала нелестный автопортрет Свитари. — И что ни за какие деньги мы не полезем в пасть КНС. Зато он легко поверит в то, что за шанс покинуть планету или хотя бы зону боевых действий, мы сделаем всё. Он не станет убивать нас из-за одних только подозрений.

— Но если его начальство решит иначе, — добавила Эйнджела, — это будет крайне… неприятно.

Сейчас сёстры испытывали совершенно разные эмоции: в Свитари клокотал нетерпеливый азарт, а в душе Эйнджелы царило безмятежное равнодушие человека, которому по большому счёту наплевать, что будет дальше. Она достигла своего предела страха и теперь просто очерствела, стала нечувствительна к этому чувству.

— Интересно… — Кипинга чуть подался вперёд. — Мисс Лорэй. Вы сейчас сказали, что для вас главное — это собственная шкура. И при этом добровольно идёте на задание с высокой вероятностью провала. Почему?

— Недавно мы пересмотрели свои приоритеты, — спокойно сообщила ему Эйнджела.

— И что же заставило вас это сделать?

— А это вас не касается, коммандер, — вежливо, но непреклонно ответила Эйнджела. — У вас есть ещё вопросы?

— Я сам решаю, что меня касается, а что — нет, — в точно таких интонациях ответил Кипинга. — Мисс, я не собеседование о приёме на работу в офис провожу, так что отвечайте на поставленный вопрос.

Свитари промолчала, предпочитая доверить ответ на подобный вопрос сестре. С губ Эйнджелы сорвался тяжёлый вздох, и в то же мгновение Кипинге открылись чувства эмпатки: замысловатое переплетение горечи, злости, вины и любви.

— Единственный мужчина, которого я любила, был клоном и он сделал бы всё, чтобы его братья выжили. На похоронах я видела его мёртвым. Снова и снова, ряд за рядом, смерть за смертью. Не хочу, чтобы он снова умер.

Этот странный, на грани безумия, ответ произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Замолчали все — непрошибаемый ЭРК, Бебут у кафмашины, и даже вуки перестал увлечённо хлюпать и поднял перепачканную в сливках морду. А потом прорычал фразу, вызвавшую откровенное замешательство у клонов.

— Вы… прошли проверку, — Кипинга старался взять себя в руки, но было видно, что получается это у него плохо. Нарри между тем тщательно вытер шерсть, взял сестёр за руки, молча сжал и вышел, прихватив с собой вазочку с печеньями.

Зелтрос. Столица. Авиабаза, вечер того же дня

Кораблём, выделенным ССО для заброски агентов, оказался старенький «Ястреб» производства «Коррелианской инженерной корпорации». Вид у почтенного пенсионера, разменявшего явно не первый десяток лет службы, был такой, что казалось — плюнь, и на ладан дышащий корпус обвалится с печальным треском.

— Впечатляет, да? — усмехнулся встречавший их клон-пилот. Шлем он держал в руке, глядя на сестёр и Азила с непонятным весельем.

— Ничего личного, солнышко, но как-то не особо, — закончив визуальный осмотр, призналась Ри.

— И это просто здорово, — вступил в разговор второй пилот. Третий их товарищ наблюдал за вознёй техников, не обращая на пассажиров никакого внимания.

— Ну что? — крикнул ему первый.

— Обшивке хана! — не оборачиваясь, отозвался клон, обречённо махнул рукой и, подтянувшись на руках, ловко забросил себя в бортовой люк, игнорируя трап.

— Ну, нам не в космос, — пилот подмигнул сёстрам. — Прошу на борт, дамы и господа!

Грэгуар в силу глубоко укоренившейся привычки галантно помог дамам подняться по трапу, а затем и сам поднялся на борт. Рядом с бронёй клонов гражданская одежда выглядела странной и неуместной, как и легкомысленной раскраски лёгкий спидер, занявший почти всё пространство трюма.

— Три билета до Зелара, — весело потребовала Свитари, усаживаясь в ложемент и защёлкивая страховочные скобы.

Клон в ответ весело ухмыльнулся, надел шлем и ушёл в хвост, к кормовой огневой точке.

Для Лорэй так и остались неизвестными имена этих пилотов, как и имена других лётчиков-истребителей, обеспечивших воздушный коридор для разведчиков: в тот момент, когда кораблик сил спецопераций поднимался над взлётно-посадочной площадкой, гораздо южнее закипело воздушное сражение между москитными силами республиканцев и сепаратистов, отвлёкшее на себя внимание большей части воздушных патрулей и наземных ПВО участка.

Полёт длился почти три часа. Пассажиры успели бы подремать, если бы не усиливающееся с каждой минутой волнение. Наконец клон высунулся из кабины пилотов и проорал:

— Снижаемся! Бегом в спидер! — после чего с топотом кинулся в грузовой отсек и принялся отщелкивать скобы, удерживавшие машинку.

Азил удивительно сноровисто освободился от страховочных скоб и помог замешкавшейся Эйнджеле. Свитари уже успела запрыгнуть в спидер и нетерпеливо оглядывалась.

— Сразу гони под деревья! — проорал клон, перекрикивая рёв ветра, врывающегося в раскрывающиеся створки люка. Зелтронец молча кивнул, показывая, что понял, и запустил двигатель.

«Ястреб», сбросив скорость до минимума, повис на дорогой. Едва яркий спидер выскочил из трюма, как кораблик рванул с места, словно за ним ситхи гнались, подняв небольшую бурю и заставив Грегуара сражаться с управлением пошедшего юзом спидера.

— Лихачи! — Азил беззлобно, больше для снятия напряжения, чем из необходимости, выругался. Загнав машину, как и было указано, под защиту деревьев, он молча уставился напряжённым взглядом в небо, невидимое за сплошной листвой.

— Слушайте, — прошептал он.

Потянулись минуты напряжённой тишины, полной тревожного ожидания лязга боевых дроидов. Но, похоже, в этот раз удача была на стороне республиканских агентов — прошло полчаса, но вокруг всё так же было тихо, если не считать доносящегося откуда-то издалека шума — похоже, что фермеры, несмотря на войну, продолжали собирать урожай.

— Ну что, за удачу? — тихо, будто их могли подслушать, предложила Ри, откупоривая бутылку местного вина и делая пару глотков.

По легенде они были беспечными подвыпившими горожанами, засидевшимися в гостях у друга-фермера и не видящими ничего дурного в возвращении в Зелар. Собственно, большинство зелтронов действительно не понимали опасностей оккупации, воспринимая сей факт как новое развлечение, так что выделяться на фоне прочих гуляк их группа не должна.

Эйнджела тоже хлебнула из бутылки и передала ту Грэгуару.

— Значит, работаешь на Корону? — между делом поинтересовалась она у Азила.

Тот небрежно пожал плечами, тоже в свою очередь приложился к выпивке и демонстративно неспешно повёл спидер к дороге.

— Все мы, так или иначе, работаем на Корону.

— А если подробней? — не удовлетворилась таким ответом Свитари.

— Вот станем коллегами — расскажу подробней, — весело подмигнул ей Азил и вывел спидер на дорогу, ведущую к Зелару.

Пасторальные пейзажи, раскинувшиеся вокруг, создавали атмосферу уюта и безопасности. В пригороде о начавшейся войне напоминали лишь обломки десантных кораблей КНС, раскиданные в полях, словно забытые игрушки, да прижавшийся к обочине танк, вокруг которого суетились дроиды, устраняя поломку. В остальном же Зелар совершенно не изменился.

Впереди показалась быстро увеличивающаяся в размерах точка, вскоре превратившаяся в открытый армейский спидер, в котором восседал мандалорец в сине-зелёной броне. Увидев путешественников, воин развернул машину, загораживая проезд. Грэгуар коротко ругнулся, но беспрекословно подчинился, остановив спидер в полуметре от борта военной машины. Мандалорец выпрыгнул на дорогу и, держа руку у кобуры, подошёл к водителю.

— Кто вы, и какого ситха тут забыли? — довольно невежливо поинтересовался он. Кама и оплечье указывали на довольно высокий статус наёмника, да и само его поведение подтверждало, что он привык отдавать приказы и наблюдать за молниеносным их выполнением.

За время работы на Чёрное Солнце Эйнджеле пришлось не один десяток раз изображать из себя мандалорку-телохранителя, а потому она успела немало узнать о бескаре и знаках отличия этого народа. Судя по всему, перед ними был сам Костас Рам, не раз помянутый Кипингой комендант Зелара. На губах эмпатки появилась заинтересованная улыбка, и она небрежно поправила левую серьгу. Свой собственный язык жестов Лорэй создавали на протяжении почти десяти лет и активно использовали по сей день. Будучи эмпатом, Эйнджела имела возможность почувствовать неявную опасность и таким образом могла без слов предупредить сестру, или, как сейчас, просить о чём-то. Условный сигнал означал необходимость соблазнить объект, чем Свитари и занялась.

— Вообще, мы ехали домой от друзей, но теперь я предпочту продолжить путь в твоей компании. Что, красавчик, подбросишь до города?

— На лопате подбросят, — отбрил мандалорец. — Что за друзья, где живут. Руки на виду держите, — он обошёл машину и остановился у багажника.

— У них ферма минутах в двадцати отсюда, — расслабленно ответил Грэгуар, разглядывая мандалорца с присущим зелтронцам любопытством. — Делают отличное вино.

В доказательство его слов Эйнджела приподняла в салюте початую бутылку и сделала глоток вина. У Азила было немало друзей в пригороде, и он был уверен, что заявись они к ним, те без вопросов подтвердят любые его слова. Риск, конечно, сохранялся, но если сепы станут основательно проверять всех гуляк в окрестностях города, времени на войну у них просто не останется.

— Может, обыщешь меня? — игриво предложила Раму Свитари, картинно поднимая вверх руки. Вместе с ними задралась и лёгкая маечка, обнажая аппетитный живот полукровки.

Вся ситуация напоминало начало зелтронской порнушки и была совершенно типична для этой планеты. Эйнджела ощутила брезгливое раздражение мандалорца.

— Откройте багажник, — потребовал он. — И руки на виду, повторяю.

Азил широко улыбнулся столь необычному развлечению и нарочито медленно нажал на кнопку открытия багажника. Эйнджела соблазнительно потянулась, заложила руки за голову и устроилась в позе ленивого наблюдателя, а Свитари так и не опустила рук, прожигая коменданта голодным взглядом.

— Ты просто обязан обыскать меня, красавчик, — промурлыкала ему Ри. — Вдруг я прячу что-нибудь запрещённое?

Мандалорец заглянул в багажник, и эмпатка ощутила его напряжение и подозрительность.

— Вино хорошее? — задал он неожиданный вопрос.

— Попробуй, — предложила ему Эйнджела, качнув бутылкой вина и облизнув губы. — Тебе понравится… — пообещала она, явно имея в виду не выпивку.

— А чего так мало взяли? — мандалорец захлопнул багажник. — На вечеринку не хватит.

— Это приглашение? — оживилась Ри, опуская руки.

— Мы в гостях почти неделю его пили, — ответил на вопрос Азил. — Всё со временем приедается, а в городе полно другого вина, не хуже.

— Да, хочется чего-нибудь новенького, — подмигнула мандалорцу Эйнджела. — Люблю новые впечатления.

— Прострелите себе ногу из бластера — это обеспечит Вам множество новых впечатлений, — «любезно» посоветовал Рам. Эйнджела ощущала его возрастающее раздражение и досаду, похожую на ту, которую испытывает человек, раз за разом наталкивающийся на одну и ту же дурацкую выходку своего домашнего питомца.

— Ваши документы, — он протянул левую руку, продолжая держать правую поближе к кобуре.

— Какой-то ты злой и напряжённый, красавчик, — обиженно надула губки Свитари, пока Эйнджела и Грэг передали Раму документы на всю троицу. Азил воспользовался собственными, а для Лорэй представитель Короны сделал новые, совершенно настоящие ай-ди уроженок Зелтроса. Имена и фамилию им пришлось, от греха подальше, изменить, так что риска попасть в отчёты, которые уйдут Нэйву, Лорэй не боялись.

— Давай я помогу тебе расслабиться, — Ри без всякого стеснения домогалась мандалорца, находя его строгость весьма любопытным явлением. От оккупантов, пусть даже и мандалорцев, она ожидала иного. Особенно, когда красивые женщины сами вешаются на шею бравым захватчикам, не давая тем повода запятнать себя неподобающим обращением с гражданскими. Живи и радуйся. Но комендант, похоже, придерживался иного мнения на сей счёт.

— Можете ехать, — Костас вернул их документы и одним движением запрыгнул в свою машину. Фыркнул двигатель, и спидер мандалорца, крутанувшись на месте, словно ужаленный акк-пёс, помчался своей дорогой.

— Зануда бессердечный, — фыркнула ему вслед Свитари.

— Любопытный у города комендант, — провожая взглядом спидер Костаса, заметила Эйнджела. — И что он делает тут один?

— Вот в городе и попробуем узнать, — философски ответил Азил, заводя мотор.

Спидер набрал скорость и помчал новоявленных агентов республиканцев к городу.

Зелар

Рам через свой ВИД следил за аляповатым спидером, пока тот не исчез вдали. Хреновы ди» куты, и когда до них дойдёт, что шутки кончились? И хорошо ещё, что эти алкаши не натолкнулись на патруль из «дикарей» — точно пришлось бы (каламбур, ставший омерзительной реальностью) посылать патруль за патрулём, чтобы собрать пьяные тела и отвезти к комендатуре. И ведь были же такие случаи, и не раз. Но даже поротые задницы не всегда удерживали «дичь глушёную» от нарушений дисциплины, так что Костас уже на полном серьёзе склонялся к тому, чтобы показательно расстрелять пару-тройку нарушителей.

Показались купола блок-поста — конечной цели маршрута Костаса, решившего провести внезапную проверку несения службы на удалённых постах и опорных пунктах, куда личный состав уходил дежурить посменно. К вящему удовольствию (и некоторому удивлению) Рама, смешанный гарнизон поста, состоявший из горе-дружинников под командой солдат Дитля, нёс службу почти образцово. «Почти» — потому что намётанный взгляд бывалого вояки заметил следы небольших нарушений — винную пробку на земле, уголок упаковки банок с ломин-элем, предательски выглядывавший из-под койки в кубрике и другие тому подобные мелочи. Зато на досмотре и у огневых точек все солдаты были трезвы, в подогнанном и затянутом снаряжении, никто не курил, не «ушёл отлить» и не лежал в тени, отходя от попойки.

Удовлетворившись увиденным, Рам сдержанно похвалил командира поста и убыл восвояси. Настроение, подгаженное встречей с троицей пьянчужек на размалёванной блохе, потихоньку поднималось, чему в немалой степени способствовал и окружающий пейзаж. Костас вообще любил природу, предпочитая её городам — его, выросшего в глухомани и считавшего ярмарку в соседнем городишке эталоном столпотворения, угнетали городские шум и суета. Поэтому капитан снял шлем, с удовольствием подставляя лицо ветру, напоенному ароматами садов, мимо которых он сейчас проезжал. Внезапно внимание Костаса привлекли те самые фиолетовые ягоды, которыми его в самый первый вечер угощала Зара — кислятина, «превосходно оттенявшая вкус вина». Сам мандалорец ничего особо выдающегося так и не обнаружил, поэтому и не расстроился, когда эти ягоды пропали с прилавков торговцев фруктами, а вот Арора весьма была огорчена — оказалось, что леди-мэр обожает эту кислятину.

— Собственно, а почему бы и нет? — вслух спросил сам себя Костас и резко выкрутил руль, сворачивая на дорогу, ведущую к дому фермеров.

Забор, носящий чисто декоративные функции, уже не удивил мандалорца. На этой планете, похоже, просто нет всего того, от чего в прочих мирах отгораживаются капитальными стенами, силовыми полями и металлическими сетками под напряжением. Не было до их прибытия, мысленно поправил себя Костас.

Вокруг простирались аккуратные ряды кустов, пригибающихся к земле от тяжести знакомых мандалорцу ягод, а за ними виднелся поистине огромный сад, полный плодовых деревьев. Над некоторыми участками едва заметно мерцала пелена силового поля, позволяя создавать для инопланетных растений нетипичные для зелтронского климата условия.

Большой комфортабельный особняк разительно отличался от привычных Костасу фермерских жилищ, но при этом нёс в себе всё тот же неуловимый отпечаток жизни, тесно связанной с землёй. И дело было даже не в обилии хозяйственных построек, а в пронизывающей всё атмосфере неспешной деловитости, вдумчивой и размеренной, лишённой суеты больших городов. Разномастные дроиды, подобно трудолюбивому пчелиному рою, сновали по территории, выполняя десятки хозяйских поручений. Сами хозяева тоже не скучали: молодой зелтрон сосредоточенно копался в разобранной электронной панели, другой, постарше, отчитывал дроида, то и дело демонстрируя обломанную ветвь одного из кустарников, девчонка-подросток бегала от куста к кусту, срывала ягоды, отправляя те в рот, и время от времени подзывала к себе дроида с корзинами для сбора урожая. Ещё две зелтронки сидели на веранде: одна из них рисовала на старомодном холсте, а вторая наигрывала что-то на незнакомом Костасу духовом инструменте, отдалённо напоминающем свирель. Завидев мандалорца, музыкантша прервала игру и с вежливой улыбкой воззрилась на гостя.

Рам остановил машину и огляделся, чувствуя себя несколько не в своей тарелке: фермеры смотрели на него так, словно к ним приехал не военный комендант города, а бродячий цирк с представлением.

«Край непуганых идиотов» — в который раз за эти дни подумал капитан и обратился к зелтронке постарше, посчитав её за главную:

— Мэм, вы не могли бы продать мне… — Рам запоздало вспомнил, что так и не удосужился узнать название ягод, и поэтому без затей ткнул пальцем в ближайший куст, — … вот это?

— Ягоды киджи? — с улыбкой переспросила его зелтронка. — Нет, продать не можем, — покачала она головой. — Вы же сами нам запретили, сэр. Но если нужно — берите сколько пожелаете. Это ведь не торговля, правда?

Её подруга, сестра, или супруга (кто их тут разберёт?) весело фыркнула и подмигнула мандалорцу.

Костас задумался, неуверенно глядя на куст. Со стороны это выглядело так, словно замерший за рулём мандалорец хранит высокомерное молчание, хотя на самом деле Рам старательно пытался отличить спелые ягоды от незрелых. Задача осложнялась тем, что единственный раз, когда Костас эти самые киджи ел, было темно, и вдобавок он был зол, поэтому детали типа цвета или мягкости плода просто не остались в памяти. Но и ударить в грязь лицом перед розовокожими тоже не хотелось, и Рам уже начал клясть себя последними словами за идиотский и неуместный великодушный порыв, как неожиданно нашёл решение.

— Лучше, если их соберёт кто-нибудь из вас, а я оплачу консультацию, — огласил он выход из ситуации.

— Сколько ящиков вам нужно? — уточнила зелтронка.

— Ящиков? — озадачился Рам. — А сколько времени эти ягоды можно хранить?

— В оптимальных условиях до двух недель, но лучше есть свежими, в течение полутора суток с момента сбора.

Зелтронка, что до того играла на «свирели», весело улыбнулась и предложила:

— Если хотите, мы можем подвозить вам ягоды каждое утро. Но с вас разрешение и ужин.

Что-то во взгляде зелтронки подсказывало, что привлекает её далеко не халявная жратва.

Костас снял шлем, выпрыгнул из спидера и подошёл к девушке.

— Я даю разрешение на торговлю с городом, — сказал он, глядя ей в глаза. И, прекрасно зная, что скрывать эмоции бессмысленно, добавил:

— Ужина не будет. Я уже определился со своими планами на ужин. И эти ягоды входят в меню. Ежедневное.

— Рада за вас, — ничуть не смутилась подобному ответу зелтронка. — Но если надумаете расширить меню — заезжайте, мы что-нибудь придумаем, — подмигнула она.

— И подругу привозите, — добавил зелтронец, давно отложивший в сторону разобранную панель и с интересом прислушивающийся к разговору. — И сослуживиц. Устроим праздник, познакомимся. С нас угощение.

— Учту, — отозвался Рам. — Итак, к ягодам: сколько я вам должен? За фунтов… шесть.

— Ничего не должны, — отмахнулась художница. — В знак благодарности за возобновление поставок в город мы будем каждое утро подвозить вам свежие ягоды. Скажите только, куда.

— Назовите цену, — упрямо повторил Рам.

— Если для вас это так важно — четыре кредита, — почувствовав его настрой, зелтронка не стала настаивать, за что комендант был ей благодарен. Навязчивые попытки всучить ему подарки он не переносил.

Рам молча полез в подсумок, достал кошелёк и отсчитал на подставленную ладонь четыре монеты.

— Вы знаете, где находится дом мэра? — спросил он.

— Найдём в справочнике.

Этот ответ в который раз напомнил мандалорцу, как беспечны зелтронцы в вопросах безопасности. Адрес мэра процветающего города можно запросто отыскать в справочнике, а в самом доме нет ни намёка на охранные системы. Хорошо, если они двери на ночь запирают.

— Каждое утро там должен быть фунт ягод. Как вам удобнее расчёт производить?

— Можете просто заплатить за неделю вперёд, а по истечению этого срока мы заглянем к вам и обсудим условия. Может, к тому времени вы надумаете покупать ещё что-то.

Что-то в тоне или взгляде местных подсказывало Костасу, что они свято уверены, что оккупация дольше той самой недели не продлится.

— Договорились, — Рам отсчитал двадцать восемь кредиток. Неделя… Интересно, что нужно сделать, чтобы местные перестали воспринимать оккупацию как увлекательное приключение, пусть и доставляющее некоторые неудобства? Костас оглядел ферму. И понял, что не хочет того, чтобы это место стало полем боя.

— Любой патруль, подошедший к вам с вопросами, отправляйте ко мне, — добавил он, принимая коробку с ягодями от подбежавшей девчонки. — Говорите, что вам разрешил торговать капитан Рам. Костас Рам. И… не подскажете, под какое вино лучше всего эти ягоды идут?

— «Свет Ларны», капитан, — во взгляде «музыкантки» огонёк интереса разгорелся до настоящего пожара, едва она поняла, что перед ней комендант города. И Костас мог поклясться, что дело не в личной выгоде или попытке получить какие-то поблажки, а в своеобразном охотничьем интересе. Он и думать не мог, что станет объектом такой вот своеобразной охоты за интересными трофеями. Скажи Раму кто-то об этом пару месяцев назад, он бы почувствовал себя по меньшей мере польщённым таким вот вниманием, но сейчас, когда он столкнулся со всем этим лично, да ещё и будучи ограниченным собственными нормами поведения во время контракта… Сейчас он, говоря откровенно, скорее предпочёл бы быть лакомым трофеем для охотников за головами. С последними он хотя бы знал, как себя вести.

«— Вот что чувствуют порнозвёзды» — мрачно подумал он, садясь в спидер. — «Дожил».

К вящему удовольствию Костаса, Зара сидела в кабинете одна — Нэйв умотал по каким-то своим делам, Радж и Ракша также отсутствовали. Костас подошёл к столу Зары, поставил и перед ней коробку.

— Надеюсь, ничего сверхординарного не произошло, — сказал он, снимая шлем. Перехватив несколько озадаченный взгляд Зары, он в очередной раз проклял эмпатию аборигенов. Похоже, она почувствовала его неуместное в данный момент смущение.

— Ничего не произошло, — судя по тому, что задавать лишних вопросов Арора не стала, его раздражение от неё тоже не укрылось. Рам молча щелкнул замком коробки и отошёл к своему столу, думая о том, что в другой обстановке природная эмпатия зелтронов была бы только кстати. Мандалорец невольно представил себе, каково быть гостем в этом мире, полном жаждущих новых впечатлений красавиц, понимающих тебя без единого слова. По всему выходило, что он крупно прогадал, посетив Зелтрос в составе войск КНС. Или нет. Взять ту же Зару: замужем, бисексуальна… Да что за дурь в голову лезет? Рам тихо выдохнул сквозь зубы и честно уставился в монитор, пытаясь вникнуть в написанное.

Зара тем временем заглянула в принесённую коробку и обратила к мандалорцу обрадованное и одновременно удивлённое лицо.

— Ягоды коджи! Где вы их взяли? Их же больше не возят в город.

— Купил, — односложно отозвался Рам, пытаясь обуздать бушующую внутри бурю. С одной стороны — ему было неимоверно приятно видеть радость Ароры, с другой… он оставался комендантом города, которому не к лицу заводить интрижки с местными. Особенно учитывая то, что с этой конкретной зелтронкой он, хоть и не официально, связан деловыми отношениями.

— Раз уж выдался такой спокойный день, вам не помешает немного выпить и развеяться, — дружелюбные и деликатные слова контрастировали со смеющимися глазами Зары. Должно быть, они действительно кажутся местным забавными со своими надуманными ограничениями, но не приведи Сила им встретиться с теми, кто их лишён.

— Не хотите прогуляться, капитан? Я с удовольствием покажу вам наш город, — предложила леди-мэр, в очередной раз невольно продемонстрировав, что зелтронцы по-прежнему считают Зелар своим.

— Нет, — Костас демонстративно уткнулся в монитор.

— Тогда хотя бы выпейте со мной немного вина. Или вы предпочитаете другие напитки?

В голосе Зары звучала неподдельная забота, невозможная, в глазах мандалорца, по отношению к оккупанту. Но леди-мэр упрямо продолжала общаться с ним, как с дорогим гостем со своими причудами, вроде обязательного обращения «сэр», про которое, кстати, она слишком часто забывает.

— Нет, спасибо, — раздражённо отозвался Рам, всем своим видом давая понять, что ему неприятен этот разговор. Хотя на самом деле тут он врал сам себе: к Заре его тянуло, и дело было не только в её красоте, пьянящем запахе, бездонных глазах, в которые он готов был глядеть часами… Рядом с Зарой ему просто было хорошо. Никогда раньше Костас не встречал женщины, в которой лидерские качества, ответственность и воля столь удивительно удачно совмещались с женственностью, нежностью и заботливостью. Не будть она слишком зелтронкой, из неё вышла бы прекрасная жена для мандалорца.

Глядя на ласково улыбающуюся Зару, Костас ощущал, как его постепенно покидает напряжение последних дней. Да, расслабиться, определённо, было неплохой идеей. Может, он зря накручивает себя и стоит просто прогуляться по городу в приятной компании, может даже…

Что «может» Рам додумать не успел — его отвлёк тревожный писк индикатора. Рам скосил глаза на наруч и с удивлением обнаружил, что концентрация феромонов в комнате начинает превышать допустимый — то есть выше ноля — уровень. А вслед за удивлением пришла злость.

— Скажите, миссис Зара, — прошипел Рам искренне удивлённой столь резкой переменой зелтронке. — Я похож на мальчишку?

— Совсем нет, — глядя на него открытым, полным искренней растерянности взглядом, ответила Арора.

— Тогда и не надо пытаться меня за него держать! — рявкнул задетый за живое подобным предательством Костас.

— Объясните толком, что случилось? — с такой неподдельной растерянностью спросила зелтронка, что ей впору было вручать приз за прекрасную актёрскую игру.

— Феромонами будете играть с другими людьми, — холодно пояснил Рам. Не дожидаясь ответа, он резко встал и вышел из кабинета.

Спустившись вниз, он глубоко вздохнул, вдыхая пьянящий аромат вечернего Зелтроса, и понял, что ему просто необходимо побыть с женщиной. Просто хотя бы для того, чтобы разгрузить кипящий мозг и дать отдых измученному воздержанием телу. Но… Он же комендант, и надо блюсти честь мундира — не хватало ещё, чтобы по городу ходила байка про коменданта, таскающегося к шлюхам. Костас задумался, а потом рубанул рукой воздух и активировал коммлинк.

— Ракша, — сказал он. — Нужна твоя помощь. Будем меня одевать в гражданку.

 

17

Окрестности Зелара. Пятый день оккупации Зелара

Чем ближе Лорэй и их спутник подъезжали к городу, тем плотнее становилась сеть патрулей и постов. Они миновали два серьёзно укрепленных взводных опорных пункта, рядом с которыми в капонирах стояли танки, грозно уставившие свои орудия в направлении возможного прорыва, и ещё трижды подвергались осмотру моторизованными патрулями, состоящими из живых солдат и дроидов. А на третьем посту их ждал довольно неприятный сюрприз: на шестах, укреплённых у обочины, торчали исковерканные шлемы клонов. Надпись под шлемами, безграмотно накарябанная на ауребише, гласила: «Сартир».

— Незатейливый солдатский юмор, — ровным голосом отметил Грэгуар, наблюдая, как помочившийся под шест фаллиен застегивает штаны.

— Изобретательно, — с видимым безразличием добавила Свитари, — поставить привычку ссаться при виде клонов себе на службу. Экономят время, требующееся личному составу на пребывание в сортире.

Эйнджела и вовсе промолчала. Для оккупированного города картина была вполне невинной. Во всяком случае тут вдоль забора не распяты ещё живые клоны или зелтроны, а что до остального… Со временем каждый получит своё, и она приложит все усилия, чтобы это «со временем» наступило как можно скорее.

— Чё, типа отдыхали? — из бункера появился вальяжный человек из разряда «поперёк себя шире» и с важным видом направился к спидеру путешественников. По-хозяйски облокотившись на капот машины, он смерил сестёр сальным взглядом и спросил:

— Кто, откуда, чё надо?

Чувствовалось, что курортная обстановка и беззлобность аборигенов успели повлиять на несение службы: дежурившие в капонире за тяжёлым бластером солдаты лишь удостоили спидер парой взглядов и вернулись к своей беседе, а из центрального купола вообще высунулась мятая заспанная харя краснокожего тви» лекка, пару секунд потаращилась на Лорэй и всунулась обратно в кондиционированную прохладу бункера. Толстяк, дожидаясь ответа, сунул руку под расстёгнутый бронежилет, смачно почесался и зевнул, продемонстрировав обширное поле деятельности для стоматолога.

Пока Азил рассказывал ту же историю, что недавно коменданту города, сёстры с присущим зелтронцам любопытством таращились по сторонам. Только, в отличие от большинства аборигенов, они старательно запоминали увиденное. Пусть названий части вооружения они не знали, но общее представление о назначении имели, а при необходимости могли с достаточно высокой долей точности отыскать нужное изображение в каталоге.

— Вам тут не скучно? — со смесью сочувствия и растерянности поинтересовалась Ри у толстяка, не обращая внимания на то, что тот собрался задать какой-то уточняющий вопрос Грэгу.

— Не, лафа, — улыбнулся тот и добавил, истолковав вопрос полукровки по-своему:

— Только это, сейчас не надо тут оставаться — вечером подъезжайте, когда уже точно проверки не будет. А то пока тут комендант мотается, чтоб его… А вечерком и оттянуться можно будет, — и солдат игриво подмигнул.

— А если нас тут поймают? — с деланным сомнением протянула Ри, не забывая одаривать жирдяя многообещающими взглядами. Ей было до крайности интересно, как у сепов обстоит с дисциплиной, наказаниями за нарушение оной.

— А, да отмажетесь, что мы вас для досмотра задержали, — отмахнулся тот. — А если кто из своих будет — ну, бухла побольше понадобится, и пара подружек.

— Мы тут по пути видели мужика в тако-о-ой классной броне, — мечтательно протянула Эйнджела, вертя головой, будто искала кого-то. — У вас тут есть такие? Я бы прошла досмотр…

— Комендант, — тут же скис толстяк. — Вот его стоит опасаться — хрен даст оттянуться нормально, да ещё и выпороть прикажет. Он, видимо, или импотент, или по мальчикам: с ним такая цыпа рядом, а он на неё и не смотрит даже.

— Так может к нему в гости просто несколько ребят отправить, кому это интересно? — предложил Азил. — Есть у нас те, кому все интересны, даже гермафродиты и бесполые расы.

— Ну попробуй, — хохотнул толстяк, поднимая шлагбаум. Документы он, что характерно, так и не спросил, равно как и забыв (или забив) про осмотр машины.

— Проезжай, — махнул он рукой. — Если чё — вечером забегайте на огонёк.

— Посмотрим, чего интересного будет в городе, но всё может быть, — Ри послала отважному стражу границ Зелара воздушный поцелуй, и спидер неспешно тронулся, возобновляя путь к городу.

— Похоже, комендант тут единственный, кому вообще что-то нужно в этом городе, — поделилась наблюдениями Свитари, едва пост остался позади.

— Мандалорцы везде остаются мандалорцами, — согласилась Эйнджела. — Эти даже дышать перестанут, если контракт требует.

— Почти как Чимбик, — неосмотрительно брякнула Ри. — У него тоже долг был на первом месте… — и тут же прикусила язык, бросив на сестру виноватый взгляд. Та вздохнула и покачала головой:

— Нет. Не как Чимбик. Мандалорец знает, что наверстает всё, когда контракт закончится. Контракт Чимбика был вечным. Я бы не стала их сравнивать.

Свитари кивнула, тихо радуясь, что сестра наконец-то дошла до того состояния, когда может говорить о Чимбике при посторонних. Ну, или хотя бы при Грэге. Глядишь, ещё месяцок-другой и Ри посчастливится увидеть сестру в компании какого-нибудь хорошего парня из местных. Тот же Грэгуар как никто другой заботится об Эйнджи. Может, с ним она наконец отпустит прошлое и займётся настоящим?

Будто прочитав её мысли, Азил едва заметно улыбнулся и перевёл разговор в более насущное русло:

— Осталось понять, сколько тут дроидов, сколько мандалорцев, а сколько таких вот воителей, — Азил небрежно кивнул в сторону последнего поста.

— Этим и займёмся, — недобро ухмыльнулась Ри, глядя на приближающийся город.

Зелар. Квартал удовольствий

Квартал удовольствий Зелара в размере уступал столичному, как истребитель крейсеру, но всё же мог дать фору многим специализированным зонам на крупных планетах. Вопреки расхожему мнению, речь шла не об «улице красных фонарей», а скорее о месте сосредоточения разноплановых заведений, направленных на получение телесного удовольствия.

Едва ли не половину всех заведений составляли едальни самого разного толка: от вычурных ресторанов с изысками вроде приёма пищи в абсолютной темноте, до примитивных на вид заведений, где мясо обжаривалось на дикарский манер — на открытом огне. Вот только пахло оно так, что ни одному дикарю и не снилось — местные повара управлялись с приправами так же ловко, как мандалорцы с оружием. Закусочные, кондитерские и прочие храмы желудка гармонично встраивались и в другие сферы: в том же «саду кафарель» помимо прочего можно было и выпить, и поужинать. Само заведение, кстати, действительно было чем-то средним между садом, галереей искусств и кафе. Среди диковинных растений в некотором отдалении друг от друга располагались уютные беседки, столики, навесы, качели, уютные ресторанчики, бар у бассейна и скрытый среди деревьев павильон, о размерах которого Костас мог только гадать.

Собственно, как тут происходил найм профессионалки, тоже оставалось только гадать. В отличие от привычных мандалорцу шлюх (и некоторых местных барышень), тут никто не пытался прижаться к нему потеснее и предложить хорошо провести время. Но и вежливой внимательной мадам, кои заводят соответствующие разговоры в заведениях подороже, тоже не наблюдалось. В саду просто гуляли, танцевали, пели, рисовали, перекусывали, общались, целовались… В общем-то, как и во всём остальном городе.

Костас растерянно оглядывался вокруг и уже совсем было решил, что из-за названия спутал общественный парк с публичным домом, как его негромко окликнул женский голос.

— Впервые тут?

Обернувшись, мандалорец увидел знакомые ярко-синие глаза, весело глядящие из-за серебристо-голубых прядей волос. Та девица, что подарила Нэйву статуэтку рупина. Имени её Костас не помнил.

— Угадали, — ответил он, лихорадочно вспоминая, как звали девушку. На ум почему-то подвернулось только прозвище, которым он мысленно наградил её в прошлую встречу — Льдинка. Сейчас оно уже не показалось ему таким уж удачным — зелтронка не выглядела ни холодной, ни отстранённой, а серебристо-голубые локоны ассоциировались скорее с каким-то полевым цветком.

— Если хочешь, я составлю тебе компанию и расскажу об этом месте. И давай на «ты», — предложила Льдинка, и от её располагающей улыбки овладевшее Костасом раздражение начало медленно отступать. В конце концов, дались ему те кафарель. И пусть без своего бескара он не пользовался настолько бешеной популярностью, местные дамы то и дело окидывали его заинтересованными взглядами. И что-то подсказывало, что на Зелтросе можно быстро миновать этап ухаживаний и вовсе игнорировать популярное у женщин большинства планет «правило трёх свиданий».

— Почту за честь, — кивнул Рам, сгибая руку кренделем.

— В непростое время тебя занесло в Зелар, — зелтронка умостила руку у него на локте и ненавязчиво увлекла по одной из мощёных дорожек сада. — Меня зовут Эрис.

«Точно!» — вспомнил Костас. — «Эрис Таи. Причина бессонницы нашего «молчи-молчи»».

— Лабрис, — после секундной заминки представился Рам. И ни секунды не соврал — прозвище он получил ещё в свой первый найм за узкое лицо: тогдашние товарищи сочли, что молодой мандалорец похож на старинный боевой топор, и немедленно озвучили свои наблюдения. Костас с невольным весельем вспомнил, как гордился своим звучным прозвищем. Господи, как он тогда был молод…

Судя по реакции мисс Таи, холодным оружием она не увлекалась и прозвище приняла за имя.

— Не похоже на привычные кварталы удовольствий других планет? — с улыбкой спросила она, перехватив любопытный взгляд спутника, наблюдающего, как забрак в компании зелтронки удит рыбу в искусственном водоёме. Вид у обоих был совершенно счастливый.

— Для меня — нет, — честно признался Костас.

Ситх подери, а когда он сам выбирался на рыбалку? Рам задумался, механически остановившись и глядя на пруд. Выходило, что ещё перед войной, дома, на Мандалоре — тогда он, Радж и Ракша решили отметить очередное возвращение выходом на природу. Надо же… прошло меньше двух лет, а кажется, что уже миновала целая вечность — столько всего пришлось пережить за этот срок.

«Надо урвать момент, и выбраться сюда», — решил мандалорец, наблюдая, как забрак под весёлый смех своей спутницы пытается подсечь сачком бьющуюся на крючке рыбину. Судя по красным полосам на спине и ярко-белым плавникам, рогоносцу повезло поймать алдераанского королевского карпа. Карп отчаянно пытался уйти, вероломно сопротивляясь всем попыткам забрака подцепить его сачком. Глядя на мучения горе-рыбака, мандалорец и не заметил, как дурное настроение отступает, вытесняемое здоровым возбуждением любителя рыбалки, узревшего достойный улов.

— Да брось ты эту сетку! — наконец, не выдержав, азартно заорал Костас, едва ли не подпрыгивая на месте. — Руками, руками под жабры его — и на берег швыряй!

Забрак, явно не имевший большого опыта в этом деле, честно попытался последовать совету, но мокрая чешуя рыбины предательски выскользнула из пальцев, и карп, издевательски махнув хвостом напоследок, сорвался с крючка и исчез в воде.

— Покажешь, как надо? — глаза Эрис весело блестели. Азарт Костаса, будто вирус, передался и зелтронке.

Костас посмотрел на раздосадованного забрака, затем — на свою новую знакомую, и ненадолго задумался, честно пытаясь найти повод отказаться. Борьба с самим собой длилась несколько секунд, заранее обреченная на провал — это было как сесть играть с самим собой в карты, заранее раскидав расклад.

— Только не удочкой, — заранее предупредил Костас, скидывая с ног невесомые сандалии, так не похожие на привычную тяжёлую обувь. Нога в этих творениях местных сапожников так и норовила подлететь к носу, из-за чего походка мандалорца приобрела некоторую комичность — Рам вышагивал, словно республиканский гвардеец Сената, выпрямив спину, чуть отведя в стороны руки и высоко поднимая ноги.

— Есть, где рыбу готовить? — спросил он у Эрис, заходя по колено в воду.

— Конечно, — Эрис наблюдала за его действиями со всё возрастающим любопытством. — Рядом несколько заведений могут приготовить улов.

— Вот и ладушки… — Рам принялся ловить танцующую над водой радужную мошкару и кидать её перед собой. А потом застыл неподвижным изваянием, внимательно глядя в воду. Вопреки его ожиданиям, Эрис не мешала. Не лезла с расспросами, не отвлекала разговорами, а просто сидела на берегу и с неподдельным интересом участвовала в развернувшемся действе в качестве молчаливой болельщицы.

Движение руки Рама никто из наблюдателей толком и заметить не успел: вот он стоит, нависнув над водой на манер набуанского зимородка — а вот уже на берегу бьётся рыбина, молотя по траве хвостом и разевая рот. Наградой ему были бурные аплодисменты зелтронок и дружный восторженный смех, к которому присоединился и забрак. Похоже, неудача ничуть не испортила настроение рогача.

— Это ж карп, — адресуя пояснение неожиданной публике, проговорил Рам, выходя из воды. — Они наглые и жрать любят. У него там, на Алдераане, и врагов вроде нет — их искусственно вывели, вот он и не боится ни черта.

Мандалорец подхватил рыбину за хвост, довольно крякнул и хрястнул головой о торчащий из земли массивный древесный корень корень, прекращая её мучения.

— Ну и где тут её приготовить?

Несмотря на всё миролюбие зелтронов, подобная варварская расправа над рыбиной никого не смутила. Заморочек насчёт святости всего живого розовокожие гедонисты не имели и, подобно тем самым карпам, весьма любили вкусно покушать, что Костас оценил в ближайшем ресторанчике, где пищу готовили на огне под открытым небом. Карп у повара вышел отменный, а ели его просто — руками, без всяких головоломок вроде двух десятков столовых приборов, разложенных на белоснежной скатерти, так что настроение мандалорца окончательно пришло в норму. Он даже перестал сердиться на Зару, придя к выводу, что зелтронка просто иной раз не контролирует феромоны. Например, когда испытывает благодарность — просто привычная для неё реакция. Собственно — а чего гадать?

— Скажи, — мандалорец вытер губы салфеткой. — А вот ваши эти феромоны — вы их всегда контролируете, или бывает, что это просто реакция организма?

— Бывает всякое, — охотно ответила Эрис, облизывая жирные от рыбы пальцы. Выходило у неё это невероятно чувственно, но у мандалорца не возникло ощущения, что она делает это намеренно. Просто всё, что делали женщины этой планеты, почему-то казалось невероятно привлекательным. — Любое существо в сложных для себя ситуациях способно частично потерять контроль над телом. У кого-то трясутся руки, кого-то знобит, у кого-то губы помимо воли растягиваются в улыбке, а кто-то выделяет феромоны. Одни владеют телом лучше, другие — хуже.

— Понятно, — Рам счёл объяснение удовлетворительным. Значит, всё же он прав — Зара просто действовала, что называется, «на автомате», без всякого умысла.

— Вообще интересный у вас мир, — после небольшой паузы продолжил он. — Почитаешь рекламные проспекты — решишь, что планета бездумных потрахушек, прерываемых лишь необходимостью пожрать и чуть поспать.

— На что самый большой спрос, то и рекламируют, — ничуть не обиделась на его слова Эрис. — Захочешь — после завершения трапезы покажу тебе несколько клубов для встреч по интересам. В одном ты сможешь развлечься, выпить, потанцевать, подыскать одну или несколько подруг для весёлой ночи, в прочих собирается более требовательная публика. У каждого свои фантазии, и эти места созданы для того, чтобы помочь встретиться ищущим определённых удовольствий. Хочешь — сними памятное эротическое видео у профессионального режиссёра или можешь возбудить воображение свиданием вслепую. В буквальном смысле: ты и партнёрша не увидите друг друга от начала и до конца встречи. Твои фантазии совершенно уникальны? Озвучь их — и многие из ищущих новых впечатлений непременно захотят составить тебе компанию. Можешь задержаться в этом квартале на неделю, но при этом вряд ли успеешь испробовать всё.

При мысли о свидании с завязанными глазами у Рама случился приступ острой паранойи, а идея добровольной съёмки в порнушке была настолько нелепа, что даже не казалась смешной. Чем только разные ди» куты не занимаются…

— Я ожидал увидеть нечто подобное здесь, — признался Костас. — Меня ввело в заблуждение название — «сад кафарель». Но, похоже, я принял городской парк за бордель.

— Ты одновременно прав и ошибаешься, — озадачила его Эрис. — Это действительно одно из мест работы кафарель, но оно никак не является ни борделем, ни даже домом свиданий.

— И что же это тогда? — удивился мандалорец.

— Ашах. Боюсь, это слово не имеет точного аналога на бейсике. Ближе всего, пожалуй, будет слово «храм».

От этого заявления Рам опешил, пытаясь состыковать в голове образ строгого, мрачноватого сакрального места, увиденный парк разнообразных развлечений и ожидаемый бордель. Выходила какая-то ерунда, но он тут же напомнил себе, что на этой планете храм и бордель как раз вполне могут совмещаться, да и Зара охарактеризовала кафарель как нечто среднее между психологом и религиозным деятелем. Остальная галактика, впрочем, была куда более однозначна в определении рода занятий этих особ.

— Как-то это не слишком стыкуется с тем, что я слышал о кафарель, — дипломатично сообщил мандалорец.

— А что ты слышал? — оживилась Эрис, сверкнув любопытными глазами.

— То, что скорее пристало служительницам борделей, чем храмов.

— А разве одно исключает другое? — весело хохотнула зелтронка и отщипнула очередной кусочек ароматного белого мяса от порядком объеденной рыбьей туши.

— В моём понимании — да, — честно признался Костас. — Но, видно, я просто верю в нечто иное, чем местные. Кстати, а во что верят на Зелтросе?

— В счастье, — дала странный ответ Эрис.

— В счастье, — повторил Костас и криво улыбнулся. — А что такое — счастье? Вот ты можешь дать точный ответ? Ведь для каждого оно своё — это самое счастье. Вот для него… — мандалорец кивнул на кстати подвернувшегося «дикаря», находившегося в увольнительной. Дурачина выглядел как ходячая карикатура на армию — маска болталась где-то на груди, мундир расстёгнут, из кармана штанов торчит бутылочное горлышко, но зато под руку с ним шла и весело смеялась розовокожая брюнетка.

— … счастье наступило, — Рам подмигнул зелтронке.

— У каждого свой ответ на этот вопрос. Жизнь каждого на этой планете посвящена поиску своего счастья. Для кого-то оно в удовольствии, для кого-то в любви, для кого-то в творчестве, для кого-то в новых острых ощущениях, для кого-то оно в покое, для кого-то в вечном пути… В одном мы сходимся — невозможно быть счастливым, когда рядом с тобой кто-то несчастен. Потому мы и стремимся помочь найти счастье всем тем, кто прилетает на нашу планету.

— Даже захватчикам?

— Большинство из них стали такими именно потому, что не нашли своего счастья. Многие долгие годы, с самого детства, несут в душе боль и болезни, оттого озлобились и возненавидели всех, начиная с себя. Наш долг помочь им исцелиться и вернуть себя настоящих.

— Вот тут ты в корне не права, — рассмеялся Костас. — Война — это не компенсация каких-либо комплексов неполноценности, а банальный делёж и передел прибыльных угодий, не более того. Правда, это с точки зрения тех, кто войну развязал. Для обычного же солдата это либо работа, либо защита своего дома и всего, что ему дорого.

— Это лишь на первый взгляд, — покачала головой Эрис. — Правители Зелтроса — пример того, как можно жить, не развязывая войн и не разоряя другие миры. Что до солдат, так ведь среди них не так много тех, кого эта работа делает счастливым. Чаще всего это просто приемлемый выход из жизненной ситуации. Мы предлагаем больше. Работу, которая сделает тебя счастливым. Жизнь, которая полностью тебя удовлетворит.

— Работа меня устраивает полностью, и даже больше, — мандалорец отщипнул кусок белого мяса, окунул в плошку с синим соусом, оглядел получившееся творение и с наслаждением съел. — А что до жизни… — тут Костас вынужден был признать, что жизнь его удалась крайне однобоко: да, он очень прилично зарабатывал, имел отличную репутацию как на Мандалоре, так и за его пределами, но этим всё и заканчивалось — дома его, как и прежде, ждали лишь уборка, мелкий ремонт и вечера перед голопроектором в обнимку с бутылкой.

— А каким ты видишь своё счастье? — поспешил он перевести разговор на саму зелтронку.

— Мне нравится помогать окружающим, — с искренней, непривычно-открытой улыбкой призналась зелтронка. — Помогать им понять себя, свою суть, обрести цельность, возвращать в жизнь радость. Мне вообще нравится понимать других, узнавать, что они думают, что чувствуют. Даже в зверях скрыта индивидуальность, что же говорить о разумных во всём их многообразии.

— Вот как, — удивился Костас, оглядывая свою спутницу уже новым взглядом. И тут ему на ум пришёл ещё один персонаж с схожим мировоззрением идеалиста.

— Тебе с моим приятелем пообщаться, — тут же озвучил свою мысль мандалорец. — Вы б нашли общий язык: он как ты — тоже малость имеет пунктик на тему «помочь всем».

— И чем он занимается?

— Он как раз один из тех самых захватчиков, которых ты так всех скопом записала в закомплексованные личности, — хихикнул Рам. — Зовут его капитан Нэйв. Грэм Нэйв.

Строго говоря, этим признанием Костас с головой выдал свою принадлежность к армии КНС, но на Эрис это не произвело особого впечатления. К оккупантам тут относились с весьма своеобразным интересом, далёким от агрессии.

— Мы успели познакомиться, — весело прищурилась она. — Мне понравился твой друг. С виду такой серьёзный и суровый, но на самом деле искренний и добрый человек, которого ведут справедливость и доброта. Вот только в людей он не верит. Нужно будет попытаться вытащить его прогуляться и полетать на рупинах. Они с Рогаликом сойдутся характерами.

Рам внимательно посмотрел на зелтронку, а потом отрицательно покачал головой:

— А вот это вряд ли. Как ты сама сказала — людям он не доверяет. Поэтому ждёт тебя отказ от прогулки и подозрение в желании втереться в доверие.

Ответом ему был искренний звонкий смех.

— Вы такие смешные, — с истино зелтронской непосредственностью сообщила Таи. — Пытаетесь казаться не теми, кто вы есть, окружаете себя традиционной ложью, которую называете приличиями, скрываете свои намерения… Вы умудряетесь оставаться одинокими посреди многомилионной толпы, а в искренних проявлениях пытаетесь углядеть корысть. Наверное, это всё востребовано в ваших родных мирах, но для нас выглядит очень забавно.

— Наверное, — не стал спорить Костас. — Но в его мире — это необходимость.

— На то и нужны друзья, чтобы помогать посмотреть на себя и мир иначе, — подмигнула ему зелтронка. — Расскажешь ему, что побывал среди страшных коварных зелтронов и вернулся живой и здоровый, — она подхватила бокал с вином и подняла в шутливом салюте.

— Ага, типа того, — закивал мандалорец. — Правда, я кафарель искал. Но, видать, не судьба — не нашёл.

Эрис рассмеялась ещё веселей прежнего.

— Боюсь, что разочарую твои ожидания, но очень многие из тех, кого ты видишь вокруг — кафарель.

Она кивнула в сторону девицы в компании всё ещё рыбачившего забрака. Тот выглядел совершенно довольным жизнью. Следом Таи указала на рослого зелтрона, успокаивающе обнявшего расстроенную чем-то твилекку. Парочка устроилась прямо на земле, у одного из открытых очагов, и тихо о чём-то беседовала. Следующей кафарель оказалась зелтронка, игравшая на каком-то музыкальном инструменте блаженно развалившемуся в траве человеку, в котором Рам, к своему изумлению, узнал одного из трёх выживших лейтенантов-джабиимцев. Впервые за последние недели мандалорец видел его таким расслабленным и умиротворённым.

— Во как, — только и смог сказать порядком ошеломлённый Костас.

— Открою ещё одну страшную тайну, — хихикнула довольная произведённым эффектом Эрис. — Ты и сам сейчас беседуешь с кафарель.

Костас едва не поперхнулся рыбой.

— Серьёзно? — едва смог просипеть он.

— Что тебя так удивляет? — всё с тем же весёлым любопытством спросила Эрис.

— Не ожидал, — честно признался Костас.

— А чего ожидал? Что я потребую наличку вперёд и брошусь срывать с тебя одежду? — смеясь, уточнила кафарель. — Я, конечно, могу это сделать, но мне казалось, тебе нужно нечто иное.

Она подмигнула растерянному мандалорцу, отщипнула ещё немного от рыбьей туши и поднесла угощение к его губам.

— Для начала, просто отдохнуть и расслабиться.

Костас, пребывающий в некоторой растерянности от её слов, неуверенно кивнул и осторожно коснулся губами пальцев свой необычной спутницы. В чём-то Эрис была права — происходящее действительно нравилось ему куда больше того, что он ожидал от этой планетки.

— Раз такое дело, — решился он, — то скажи, ты сейчас используешь феромоны?

Отправившись на эту прогулку, комендант совершенно осознанно нарушил собственное правило не контактировать с местными без дыхательных масок или носовых фильтров. Помимо желания научиться без всяких приборов отслеживать эффект от применения зелтронской биохимии, ему было по-человечески интересно испытать на себе то, о чём он слышал так много невероятных историй.

— Совсем немного, чтобы тебе было проще расслабиться и думать о приятном, — призналась Эрис.

— А ты можешь постепенно увеличивать концентрацию, чтобы я успел осознать эффект? — попросил Рам.

— Всем сперва любопытно, — снова очень заразительно рассмеялась девушка, и Костас невольно улыбнулся в ответ. Последнее он тут же списал на действие вина и той самой полученной дозы феромонов.

— Я буду очень медленно увеличивать концентрацию, но, поверь, нам лучше сперва перебраться в более уединённое место…

Такое место нашлось неподалёку — тот самый павильон, что Костас заметил раньше. Оказалось, что он разделён на отдельные номера, вроде гостиничных, но неуловимо от них отличающихся атмосферой уюта и уединённости. В том, куда привела его Эрис, была просторная ванная человек на пять, не меньше, и какое-то невероятное количество банок, бутылок и прочих ёмкостей далёких от мужского понимания.

— А теперь расслабься и следи за сменой ощущений, — посоветовала кафарель, указав Раму на удобное кресло. Когда тот занял его, свет погас, и номер погрузится в темноту, в которой со всей отчётливости проступили светящиеся рисунки на теле Эрис. Раздался тихий шелест падающей на пол одежды, и рисунок обнажился полностью. Причудливо изломанные линии, подчиняясь движениям девушки, складывались в завораживающий танец, всё больше и больше затягивающий мандалорца в омут чувственности. Потом он так и не смог вспомнить, когда протянул руки к обнажённой зелтронке…

Раньше, когда Костасу доводилось слышать неправдоподобные байки о невообразимых удовольствиях, что способны доставить зелтронки, он не воспринимал их всерьёз. Ну что, по большому счёту, может сделать в постели женщина с красной кожей, и при этом не может женщина любой другой расцветки? Теперь он понял, как заблуждался. Чарующий танец и неодолимое действие феромонов разожгли в нём желание, а благодаря эмпатии, Эрис всецело разделяла его страсть, возвращая возросшую и приумноженную жажду любви, обнажив перед ним свои чувства. Никогда раньше мандалорцу не доводилось быть с женщиной, которая была настолько желанна для него и для которой он был желанен не меньше. И он совершенно не ожидал, что подобное возможно за деньги.

Строго говоря, ничего этого он в тот момент не осознавал, совершенно потеряв голову, будто шестнадцатилетний юнец. Словно сорвало створ плотины, высвободив многое из того, что Костас Рам уже много лет тщательно скрывал даже от самого себя. И, как оказалось, даже кое-что новенькое. Комендант и сам не заметил, как в какой-то момент начал называть свою любовницу Зарой. Та не указала ему на ошибку, продолжая дарить удовольствие, нежность и любовь. Плотские удовольствия сменялись умелыми прикосновениями, прогонявшими застарелую усталость из тела. Иногда Костасу казалось, что руки этой женщины способны возвращать молодость: стоило ей закончить очередной сеанс самого приятного в жизни мандалорца массажа, как исчезала привычная напряжённость мышц, порождавшая едва заметную скованность тела.

— Телесное желание — это боль, — негромко рассказывала кафарель несколько часов спустя. Расслабленный и приятно опустошённый Костас лежал в горячей воде с прикрытыми от удовольствия глазами. Руки Эрис всё также умело блуждали по его телу, отыскивая последние скрытые очаги напряжения.

— Когда боль скапливается и становится невыносимой, она лишает покоя, и лишь избавившись от этой боли, мы обретаем блаженство.

Если в голове мандалорца и были какие-то возражения на сей счёт, ему не хотелось даже открывать рта для их озвучивания. Он и впрямь блаженствовал, нежась в прикосновениях женских рук.

— Ласки, прикосновения, поцелуи, объятья, секс — всё это способы избавиться от боли, вернуть целостность телу и душе. Почувствуй, насколько иначе ты теперь себя ощущаешь.

Костас кивнул, соглашаясь. В теле воцарилась приятная истома, а издёрганные нервы, казалось, прошли капитальный ремонт и были заменены на метровой толщины канаты, которые используют на кораблестроительных верфях для принайтовки деталей звездолётов.

— Умопомрачительно, — лениво отозвался он, по достоинству оценив произошедшие перемены.

Сейчас Костас чувствовал себя помолодевшим лет на десять. Тело было одновременно мягким и расслабленным, как подтаявший воск, и лёгким, полным сил.

— Это — и есть твоё естественное состояние, — шептала Эрис, ласково поймав губами мочку его уха. — Иное — признак недомогания.

— Хочешь сказать, что обычно я болен? — блаженно зажмурившись уточнил мандалорец.

— Правильней будет сказать, что ты «хэтан» — лишённый цельности. У тебя сильное тело, но ты много от него требуешь и мало даёшь. — Пальцы Эрис неспешно скользнули по шраму, украшавшему плечо Костаса. — Давая телу лишь самое необходимое, но лишая естественных для него удовольствий, ты подрываешь собственные силы.

— Получается, что зелтронцы всегда чувствуют себя…. так? — не поверил Костас. Одно дело — ненадолго почувствовать себя в раю, но совсем другое — принять то, что для кого-то это норма.

— Как правило, — промурлыкала кафарель. — Для нас это естественно. На Зелтросе нет бессмысленных ограничений, наносящих вред телу и душе. Наши тела — храм. Прекрасный, цельный, здоровый, созданный для творчества и удовольствий. А ты зачем-то разрушаешь сам себя, запирая внутри собственные желания и страсти. На моём месте сейчас могла быть женщина, к которой тянется твоё сердце. Зачем ты себе противишься?

— Она замужем, — Костас вздохнул и добавил. — Да и… не для неё такие как я… — и лишь потом сообразил, что, собственно, он только что сказал.

— Эй! — рывком сев, воскликнул Рам. — Откуда ты знаешь?

— Ты называл меня Зарой, — просто ответила кафарель, и в её голосе не было и следа обиды. Она вновь ласково прильнула к мандалорцу и успокаивающе погладила его по руке. — Нет нужды искать замену той, с которой ты хочешь быть рядом. Что до замужества… Она зелтронка?

— Да, — нехотя кивнул Рам, и, не желая продолжать разговор, дабы не сболтнуть лишнее, добавил:

— И замнём тему. Просто уясни, что для меня она слишком хороша, вот и всё.

— Как пожелаешь, — не стала настаивать Эрис, — но мы считаем, что для любви нет границ, условностей и сословий. И нет тех, кто не достоин любви.

Развивать тему она не стала, вновь вернувшись к нежным и чертовски приятным прикосновениям.

В таком виде бравого коменданта города и застал Грэм Нэйв, успевший уже накрутить себя до самых параноидальных идей, ибо на звонки Рам не отвечал с упорством банты, а потом и вовсе отключил коммуникатор. Пришлось припахивать радиоразведчиков, отследивших сигнал коммлинка Рама и наведших на него штурмовую группу, возглавленную лично Нэйвом.

— Хвала яйцам, — были первыми словами контрразведчика, когда он с бластером наперевес и в сопровождении Раджа вломился в комнату, в которой блаженствовал Костас.

— И какого рожна? — лениво полюбопытствовал тот, млея от прикосновения умелых и чутких рук зелтронки. Та, к слову, никак не отреагировала на появление посторонних вооружённых мужчин в номере. На Зелтросе отсутствовало табу наготы, и местные не чувствовали неловкости, если их заставали, к примеру, с любовником в ванной.

— Да вот, волнуюсь за тебя, — огрызнулся Грэм, суя бластер в кобуру. — На хера ты комм вырубил? Я чуть на поодо не изошёл, пока тебя отыскал. Турист хренов… — несмотря на грубый тон, в голосе капитана звучало искреннее облегчение — Нэйв действительно переживал за грубого, но честного мандалорца, с которым успел сдружиться.

— А чтоб не задалбывали, — отмахнулся Рам. — Сядь, воин, расслабься…

— Предложить твоим друзьям выпить? — непринуждённо поинтересовалась у него Эрис.

— Яду мне, — желчно потребовал Нэйв, к которому возвращалось привычное его чувство юмора.

А в следующую секунду он узнал девушку…

Подобное ощущение Нэйв испытывал давным-давно, в детстве, когда ему родители подарили игрушечный звездолёт, и маленький Грэм узнал, что на самом деле чудесная игрушка не может того, что показывали в рекламном ролике. Вот и сейчас он испытал горькое разочарование, приправленное откровенно детской обидой: чудесная, храбрая и умная девушка, которую нарисовало воображение молодого капитана, оказалась обычной шлюхой.

— Снаружи подожду, — процедил Грэм и, крутанувшись на каблуках, едва ли не бегом выскочил наружу.

— Твой друг чем-то расстроен, — огорчённо посмотрела вслед Нэйву зелтронка. При этом она совершенно инстинктивно покрепче прижалась к Костасу, и тот, не раздумывая, обнял её в ответ.

— Судя по всему, — подал задумчиво голос Радж. — Вы, мисс Таи, всё же смогли зацепить Маленького босса. Шеф, я тоже снаружи подожду… — он показал Раму наруч, на котором тревожным алым огоньком светился индикатор, указывающий на концентрацию феромонов в помещении. В отличии от Нэйва, более опытный мандалорец ни на секунду не забывал об эмпатии аборигенов, поэтому совершенно спокойно озвучил истину, в которой отказывался признаться самому себе контрразведчик — синеволосая Таи действительно запала ему в душу.

— Вы очень странные существа, — вздохнула кафарель, когда вновь осталась наедине с Костасом. — Почему-то чужая радость способна сделать вашу жизнь хуже.

Она ласково поцеловала мандалорца, грациозно выбралась из воды и подала Костасу полотенце.

— Как я понимаю, тебе пора?

— Да, — неохотно признался Рам. Он вылез из воды, позволил вытереть себя удивительно мягким полотенцем и принялся одеваться.

— Сколько с меня? — впервые за этот вечер почувствовав себя неловко, поинтересовался мандалорец. Было очень странно думать, что всё произошедшее было всего лишь платной услугой по прейскуранту. Но вопреки его ожиданиям, тон зелтронки не сменился на деловитый. Наоборот, она, в который уже раз, весело рассмеялась в ответ на его слова.

— Кафарель обеспечивает Корона. Мы призваны помогать тем, кто в этом нуждается, исцелять душевные болезни в окружающих нас существах. Мы не взимаем за это платы, по крайней мере на Зелтросе.

Рам замолчал, переваривая полученную информацию. Выходило, что эта организация элитных шлюх действительно является чем-то средним между психологической разгрузкой и религиозным орденом, находящимся на попечении государства. И, следовало признать, в отличии от своих коллег из других миров, тут они не проедали свой хлеб зря. А ещё до него вдруг дошло, что Эрис сама выбрала его из множества других мужчин, посетивших Сад кафарель. Если раньше он объяснял её внимание желанием подзаработать, то теперь эта теория лишалась смысла. Находясь на обеспечении государства, она не нуждалась в том, чтобы охотиться за каждым клиентом, а значит, он чем-то привлёк эту потрясающую женщину. И на задворках сознания поселилась робкая надежда на то, что может — ну хоть чуть — он может точно так же привлекать и Зару.

— Зови, если будет грустно, одиноко или просто захочется отдохнуть, — шепнула на прощание Эрис, и в этих словах мандалорец не почувствовал фальши. А ещё он понял, что действительно хочет вернуться. Хотя бы раз. Просто половить рыбу — можно даже с Раджем, Ракшей и Грэмом — зажарить её над костром… Радж сбренчит что-нибудь на завеле, Ракша споёт…

— Обязательно, — вслух сказал Костас и сжал запястье зелтронки в традиционном мандалорском прощании.

 

18

Зелар. Комендатура

В комендатуру Рам, Радж и Нэйв ехали в одном спидере. Молча, каждый думая о своём. И лишь войдя в кабинет, Нэйв, не обращая внимания на Зару, молча взял со стола фигурку рупина и протянул Раджу.

— Дарю, — произнёс он.

— Ты чего… — начал было Радж, но, наткнувшись на взгляд контрразвдчика, молча ухватил статуэтку и смылся к себе в кабинет, сделав в памяти зарубку поговорить чуть позже с молодым товарищем. Нэйв выскользнул следом, оставив коменданта наедине с Аророй.

— Миссис Зара, — Костас кивнул леди-мэру и уселся на своё место. — Рад Вас видеть.

Сейчас ему было слишком хорошо, чтобы злиться на недавнюю выходку Зары. И вовсе чтобы злиться, волноваться или переживать. Мандалорец впервые за долгое время чувствовал себя спокойным и полным сил.

Зелтронка какое-то время задумчиво разглядывала коменданта, после чего улыбнулась с привычной теплотой.

— Это взаимное чувство, сэр. Вы изменились. Выглядите отдохнувшим и… более цельным. Хотя доспехи вам куда больше к лицу, чем эта одежда. Больше отражают суть.

Рам слегка нахмурился, приняв слова зелтронки за вежливо закамуфлированную издёвку. Вот только вместо того, чтобы вспылить, он с мстительным удовольствием сообщил Заре:

— Внял Вашему совету и сходил к кафарель.

Как назло, в это самое мгновение в кабинет вошёл Нэйв с кипой каких-то распечаток. При словах коменданта на его лице дёрнулись желваки, но в остальном контрразведчик сумел сохранить незаинтересованный вид занятого работой человека.

Сложно сказать, какой реакции от Зары Рам ожидал в ответ на столь вызывающее признание, но точно не одобрительной улыбки, коей одарила его зелтронка.

— Очень правильное решение, — поздравила несколько опешившего Костаса Арора. — Отдых был вам необходим. И, кстати, вы обещали поделиться впечатлениями.

При этих словах Нэйв кривовато ухмыльнулся и с болезненным любопытством уставился на командира, выражая желание тоже услышать необычный отчёт. Помимо непонятного ему самому разочарования от встречи с Эрис, он имел немало претензий к самому мандалорцу, наплевательски отнесшемуся к вопросам безопасности и нарушившему собственный приказ.

— Замечательно всё… — Костас, ожидавший совершенно иной реакции, едва мог скрыть удивление: впервые на его памяти женщина одобрительно отзывалась о походе к проституткам. Правда, и проститутками этих… тут Рам затруднялся с правильным определением кафарели. Но то, что проститутками, шлюхами и другими подобными терминами он их называть уже не будет — факт.

Грэм неслышно хмыкнул, а леди-мэр непринуждённо уточнила:

— Теперь вы поняли, почему я называла кафарель явлением скорее религиозным?

— Да, — честно признал Рам. — Теперь я это понимаю.

На этот раз Грэм хмыкнул уже гораздо громче.

— И как исповедались, комендант, сэр? — ехидно поинтересовался он.

— Отлично, сын мой, — хорошее настроение Рама сегодня не могло испортить, наверное, ничего и уж тем более шуточка контрразведчика. — Рекомендую тоже… исповедаться подобным образом, — вернул мандалорец подачу.

— Мне должностные инструкции запрещают исповедоваться, — парировал Нэйв и, выразительно глянув на зелтронку, предложил. — Пойдём, пройдёмся.

Эта маленькая деталь продемонстрировала изменившееся отношение безопасника к Заре. Если ещё несколько дней назад он просто приказал бы ей покинуть помещение, то теперь он предпочёл не беспокоить её лишний раз. Слишком неоценимой была помощь экс-мэра в разгребании того поодо, что сваливалось на них с завидной регулярностью.

— Пошли, — чуть обескураженно согласился Рам.

Офицеры спустились в сад. Нэйв огляделся и, убедившись в отсутствии лишних ушей, тут же напустился на мандалорца:

— Ты в своём уме?! Какого хрена ты комм выключил? Я чуть с ума не сошёл, пока тебя, ди» кута, искал! Думал, что тебя уже или респы пытают, или эти недоумки привалили где и закопали на хрен!

— Кто? Они? — Костас представил крадущуюся к нему с ножом Эрис и даже рассмеялся от столь нелепого предположения. Нэйв пару секунд смотрел на него, затем достал из подсумка сканер, прислонил к ладони мандалорца, считал показания и обречённо вздохнул.

— Утром поговорим, — пряча прибор, сказал он. — Ты сейчас наферомонен так, что я вообще удивляюсь твоей способности худо-бедно соображать. Давай, спокойной ночи, — с этими словами Нэйв оставил Рама одного.

Костас посмотрел ему вслед, а потом рухнул в траву, закинул руки за голову и с блаженной улыбкой уставился в звёздное небо.

— Ого, а я думала Радж пошутил, — через какое-то время раздался насмешливый голос Ракши. — А ты и впрямь как обдолбаный тут валяешься.

Вопреки своим словам, она и сама уселась в траву, сняла шлем и вдохнула ароматный воздух полной грудью.

— Ну что, получил сувенирный букет постыдных заболеваний? — весело поинтересовалась мандалорка.

— Весь набор, — кивнул Рам. — Знаешь… а ведь это правда не то, что кажется.

Он перевернулся на живот и подложил кулаки под подбородок.

— Помнишь, как мы перед войной на рыбалку ездили? — глядя, как светящийся полосатый жучок карабкается на травинку, спросил Костас.

— Помню, — несколько озадаченно ответила Ракша. — А это тут при чём?

— А я словно туда вернулся, — Рам сунул жучку палец, на который тот радостно перелез. — Препих, массаж — это так, шелуха. А вот именно чтобы душой отдохнуть… Нет, надо нам вчетвером действительно туда сходить. В тот парк. Самим. И упросить Раджа завель с собой взять.

— Ага, — поддакнула Ракша. — Заодно сплясать перед местными и в задницы их расцеловать. Ты вообще представляешь, как на нас аборигены отреагируют?

— А тебе не наплевать на них? — легкомысленно откликнулся Рам, вновь переворачиваясь на спину и поднимая руку, будто та была авианосцем. Жук, игравший роль истребителя, воспользовался любезно предоставленной возможностью, расправил крылья и с негромким жужжанием скрылся в ночи.

— Э, командир, ты вообще в себе? — встревоженно спросила мандалорка. — Или обдолбали тебя чем?

Она собралась от души хлопнуть Рама по щеке, дабы привести в чувство, но мандалорец перехватил её руку. Пальцы девушки пахли цветочным гелем для душа и оружейным маслом, а глаза казались удивительно глубокими и красивыми. Костасу вдруг захотелось её поцеловать, но он с трудом сдержался, осознавая, что она не поймёт. Эрис, Зара и любая из местных восприняла бы это проявление симпатии и хорошего настроения как нечто само собой разумеющееся, но для мандалорки его попытка поделиться счастьем покажется оскорбительной. Это было странно — осознавать, что в эту самую секунду ему проще понять аборигенов, а не представительницу своего народа. Да, в сравнении с многими другими культурами, мэндо не заморачивались излишним морализаторством и не строили из себя ханжей, но всё же сейчас Рам чувствовал, что они живут в оковах бессмысленных ограничений.

— Эй, командир, может, отпустишь мою руку? — осторожно, как говорят с больными, попросила Ракша.

Только тут Костас осознал, что всё ещё держит её ладонь в своей руке.

— Извини, — он разжал ладонь. — Просто на радостях разошёлся…

— Ты в следующий раз лучше в комендатуру себе баб вызывай, — беззлобно проворчала Ракша. — Чтобы мы тебя по всему городу не разыскивали.

— Ладно… — Рам, от греха подальше, закинул руки за голову и вновь уставился в звёздное небо. Говорить больше не хотелось.

Зелтрос. Штаб ВАР

Кипинга в очередной раз просмотрел полученную из Зелара информацию и перевёл взгляд на своего заместителя.

— Ну, что думаешь? — поинтересовался ЭРК. Бебут потёр мочку уха, пожевал губу и задумчиво изрёк:

— Можно рискнуть, но… ты нужен здесь.

— Нужен, — не стал спорить с очевидным Кипинга. — Пошлём разведгруппу из ребят Стилета.

— Да, но… — Бебут развёл руками.

— Что — но? — поторопил его начальник.

— Нужны те, кто сумеет работать с гражданскими, — пояснил Бебут. — А ЭРСов никто никогда такому не обучал.

— Выбора нет. Связывайся с передовой, — отрезал ЭРК.

Линия фронта. Позиции ВАР

Чимбик как раз прилёг в блиндаже урвать хоть пару часов сна, как был разбужен вызовом внутришлемного коммлинка.

— Ты мне нужен на КП, — коротко оповестил сержанта Стилет. — И братца своего болтливого прихвати.

Чимбик с ненавистью покосился на свой шлем, а затем пихнул в бедро мирно дрыхнувшего рядом Блайза.

— Поднимайся, нам работёнку подкинули, — буркнул сержант, когда его брат подскочил, протирая кулаками глаза. Блайз помассировал ладонями лицо, невнятно выругался на хаттском и неохотно поплёлся за Чимбиком, мысленно проклиная и его, и Стилета, и всю эту войну, не дающих ему толком выспаться.

А на КП их ждал сюрприз: Стилет, едва удостоив разведчиков беглым взглядом, вновь уткнулся в карту и сказал:

— Собирайте манатки и в темпе дуйте на ВПП — вы летите в столицу.

— На хрена? — искренне удивился Чимбик, внутренне обрадовавшись возможности вновь увидеть Талику.

— Вас обоих хотят видеть в штабе, — коротко бросил капитан. — Есть работа. Всё, свободны. И… удачи.

Зелтрос. Штаб ВАР

Чимбик и Блайз таращились на развёрнутую перед ними голубоватую голограмму, на которой красным цветом было изображено что-то вроде схемы кишечника сарлакка.

— Перед вами — цепь естественных пещер, находящихся в горе, на которой расположен Зелар, — объяснял незнакомый ЭРК, представившийся Кипингой. Он указал пальцем в сплетение линий, и часть из них окрасилась в жёлтый цвет.

— По данным, полученным из города, вот эта вот цепь тоннелей ведет сквозь гору напрямую в Зелар. Данные получены от мэра города, поэтому… не могу ручаться, что они полностью достоверны. Нельзя также не предположить, что всё это — игра контрразведки сепаратистов. В общем, ваша задача — проверить эти данные. У нас есть контакт для связи с местным подпольем, полученный из того же источника, его скинут на ваши ВИДы. Вот точка рандеву… — палец ЭРКа уткнулся в участок леса с обратной от города стороны горы. — Достигнув её, вы пошлёте сигнал и будете ожидать встречающих. Если всё будет нормально — пойдёте с ними в город и займётесь своей прямой работой — сбором данных. Как меня заверили ваш командир и генерал Тофу — с этой работой вы справитесь.

— Так точно, сэр! — хором отозвались разведчики.

— Тогда отдыхайте, утром начнём подготовку, и ночью отправитесь.

— Сэр! — клоны синхронно козырнули, развернулись кругом и вышли из помещения штаба.

Зелар. Шестой день оккупации

Возвращение в Зелар вызвало у близнецов смешанные чувства. Город переменился и одновременно остался прежним. По центральной улице маршировали однообразные колонны боевых дроидов, текущим через Зелар грохочущей металлической рекой, напоминая полукровкам виденную в какой-то передаче миграцию животных по степи. Лязгали наводящие страх своей нечеловеческой четкостью стальные колонны: пехота, дройдеки, дроиды-пауки, дроиды-крабы, «Окуптарры», самоходные орудия, танки, ракетные платформы — всё многообразие машин убийства шло в жутком параде. Глядя на них, Эйнджела обречённо представляла, как это течение поглотит тонкую белую линию республиканской обороны и селевым потоком двинется к столице. Но эта зловещая картина мгновенно превращалась в увлекательное и экзотическое зрелище, стоило только отвести взгляд от мерно марширующих рядов боевых машин.

Прямо напротив стального потока в ресторане под открытым небом веселились местные, с удовольствием делая голоснимки на фоне небывалого зрелища. Компания смеющихся зелтронок безо всякого страха тянула за рукава формы патрульных, явно нехотя отбрехивающихся от заманчивого приглашения. Не прошло и минуты, как старший патруля зачем-то огляделся вокруг, а потом обречённо махнул рукой, и разномастные бойцы с радостными рожами попадали на удобные кресла и с крайне довольным видом позволяли поить себя прохладительными напитками. Заинтересованная Эйнджела тронула спутника за плечо и кивнула в сторону ресторанчика. Ри, которой не потребовалось ничего пояснять, согласно кивнула, так что Грэгуару не оставалось ничего другого, как последовать за сёстрами.

Компания новоиспечённых шпионов уселась неподалёку от патрульных. Азил с вежливым любопытством покосился на необычных соседей, после чего занялся изучением меню, а вот Лорэй даже не пытались скрыть своего интереса, тем самым ничуть не выделяясь среди прочих аборигенов.

— Никакого алкоголя! Мы в патруле! — громко, но не слишком искренне напомнил старший патруля своим подчинённым. Те недовольно кривились, но кивали, не отрывая взглядов от наполненных бокалов, источающих аромат дорогого вина.

— А зачем вы патрулируете? — с совершенно детской непосредственностью спросила одна из красоток, разливая принесённый официантом сок по красивым бокалам. В сиреневой жидкости плавали кубики ярко-розового льда, что при таянии не только охлаждал сок, но и придавал ему очень необычный привкус.

— Обеспечиваем порядок и закон! — важно ответствовал старший — человек лет сорока с лицом эпикурейца, — одновременно ведя борьбу с глазами, один из которых норовил съехать в сторону декольте собеседницы, а второй — в сторону бокала с вином. Трое его подчинённых — парочка забраков и виквай — согласно закивали.

— А разве кто-то нарушает порядок? — искренне заинтересовалась вторая зелтронка, не преминувшая подсесть поближе к отважному стражу закона. Её товарки уже вовсю крутились вокруг остальных патрульных. Одна зачарованно исследовала сеповскую форму, водя ухоженными пальчиками по бронежилету млеющего от подобного внимания солдата. Другая заботливо утирала пот с рогатой башки краснокожего забрака красивым надушенным платочком. Третья с интересом трогала цевье бластера его желтокожего собрата, а ещё две аборигенки наперебой закармливали виквая лакомствами, кои поспешно подносил дроид-официант.

— Ну, не ждать же, пока кто-то это сделает? — возразил человек. — Нарушит — будет поздно, а так — есть мы, и в большинстве случаев этого хватает для своевременного реагирования, — подбоченившись, выдал он явно у кого-то подхваченную фразу.

— Фигассе ты загнул, босс, — простодушно восхитился виквай, прожевав очередной деликатес. — Я таких словесов даже от капитана Хондо не слышал.

— Ты знаешь Онака Хондо? — восхищённо воскликнула сидевшая за одним из соседних столиков зелтронка с ярко-розовой чёлкой на коротких красных волосах.

— И чё? — мгновенно напрягся виквай. — Чё надо?

— Он как-то грабил яхту, на которой летела моя подруга! — с не соответствующим содержанию фразы восторгом ответила та. — Она была в таком восторге! Столько про него рассказывала… — многозначительно промурлыкала любительница грабителей покидая своё место и без разрешения устраиваясь на коленях виквая. — Это было одно из самых ярких приключений в её жизни! Мне всегда хотелось испытать нечто подобное… — глядя на экс-бандита влюблёнными глазами призналась она.

Как ни странно, виквай её восторга не разделял.

— Хондо просто правильный мужик, — объяснил он. — По беспределу не пойдёт. А вот кто другой будь вместо него — хрен бы твоя подруга так восторженно пищала, — и виквай, игнорируя недовольный взгляд своего командира, опростал в рот ближайший бокал с вином.

— Но ты же не «кто-то другой», — промурлыкала ластящаяся к нему фанатка Хондо. — Я бы с удовольствием послушала о ваших приключениях…

— Не ко мне, — отрезал тот. — Я языком трепать не мастак. Хошь — просто прогуляемся после патруля, но про босса и его дела я те ничё трындеть не стану.

— И хатт с ними, с делами, — отмахнулась зелтронка. — Расскажешь что-нибудь из своих приключений. Что-нибудь интересное и забавное.

При этих словах Свитари едва заметно скривила губы. Она достаточно ярко представляла себе, что может посчитать «интересным и забавным» пират, большую часть карьеры занятый отъёмом имущества, здоровья, свободы, а то и жизни у ни в чём не повинных разумных. Но для местных словосочетание «космический пират» было романтичным книжным образом, а не кучей зловонного поодо.

Похоже, данный экземпляр пиратской братии всецело разделял мнение полукровки.

— Ты эта… — обнимая девушку за плечи, подмигнул виквай, — … давай лучше об чём другом потреплемся, а? Чё там в космосе интересного — да нифига, одни звёзды, и те хрен-те где в небе бултыхаются. Лучше город посмотрим, а то никак не выйду пробздеться.

Его собеседница капризно надула губки, но всё же согласно кивнула, черкнула на старомодном бумажном листке, украшенном какими-то вензелями, свой адресок, чмокнула и упорхнула за свой столик. Что-то подсказывало, что от надежды на бравого пирата с захватывающим прошлым она не отказалась и на каком-то этапе виквай сдастся и выдумает что-нибудь соответствующее ожиданиям красотки.

— А почему бы вам не патрулировать прямо тут? — поинтересовалась любительница сеповской формы.

Этот вопрос заставил патрульных призадуматься. Все четверо замолчали, морща лбы и надувая губы, взвешивая все «за» и «против», но окончательное решение им помог принять спидер, в котором сидели солдаты в такой же стандартной серо-голубой броне, но в то же время неуловимо отличавшиеся от патрульных.

— Не, потом зайдём, — решил человек, и патрульные торопливо покинули заведение, напустив на себя вид людей, полностью сосредоточившихся на своей службе. Покинутые зелтронки мечтательно вздохнули и углубились в обсуждение таких необычных, а оттого привлекательных гостей города.

Азил и близнецы неспешно пообедали, прислушиваясь к разговорам и витающим вокруг эмоциям, после чего расплатились и покинули уютный ресторанчик.

— Пока что всё выглядит не так уж и плохо, — спокойно отметил Грэг, но Эйнджела уловила исходящее от него чувство облегчения.

— Да, — вынуждена была признать Свитари. — Я опасалась увидеть нечто совсем иное.

Прихотливый клубок чувств, состоящий из омерзения, страха и ненависти, лучше всяких слов сообщил о её ожиданиях.

— Я отправлюсь в Сад кафарель, — без особой надобности сообщил Грэгуар. Примерный план действий они обговорили ещё в пути. — Вести обо всех бедах рано или поздно стекаются туда. А вы осмотритесь в городе. Ночью встречаемся у меня. Будьте осторожны.

— Будем, — делано-беспечно отмахнулась Свитари. — Будем… — уже тише добавила она, провожая друга взглядом.

Зелар. Комендатура. Утро седьмого дня оккупации

Утро встретило Рама самым необычным похмельем в его жизни. Это было не привычное уже ему последствие алкогольной интоксикации, когда трясётся всё внутри, заставляя ненавидеть весь белый свет и выворачивать желудок наизнанку, нет — всё было совершенно иначе. В душе мандалорца поселилась тоска по тем ощущениям, которые он испытывал накануне вечером: лёгкости, эйфории молодости, которые он, казалось, оставил далеко-далеко в прошлом.

— М-да, пивом это не вылечишь, — мрачно вынес вердикт сам себе Рам и неохотно полез в свою скорлупу брони, но даже привычная тяжесть на плечах не подняла ему настроения.

— Утро, — пробурчал он Заре, входя в кабинет. Кроме леди-мэра, в помещении больше никого не было: Грэм умотал куда-то по своим делам, а Радж, прихватив с собой Ракшу, помчался в питомник рупинов проводить свой законный выходной. Мысли Костаса тотчас перескочили на Таи, и настроение упало окончательно куда-то в район ядра планеты — непонятно почему, но мандалорец чувствовал вину перед Зарой, словно обманул или предал её в чём-то. И это злило и одновременно угнетало Рама.

Костас тяжело вздохнул, упал в кресло и с тоской уткнулся в очередной утренний рапорт о произошедшем за сутки. Как и всегда, единственным источником неприятностей были свои же солдаты, переоценившие свои силы в сражении с «зелёным змием». Даже не верилось, что всего в нескольких сотнях километров отсюда идёт сражение, и войска сепаратистов раз за разом пытаются взломать оборону республиканцев.

— Курорт, — проворчал Рам, поворачиваясь к барчику и доставая бутылку вина из тех, что исправно поставлял кто-то из приятелей (или родственников, Рам так и не разобрался толком во взаимоотношениях розовокожих) Зары.

— Вам налить? — поинтересовался Костас.

— Пурпурный бутон, сэр, — кивнула экс-мэр, указывая на бутылку с соответствующей этикеткой. Вид у Зары был слегка утомлённый, но как всегда цветущий. В отличие от коменданта, её работой просто завалило. Вторжение армии КНС безжалостно поломало и перекроило отлаженный быт города, и Арора с Бокром посменно дежурили в мэрии, оперативно решая возникающие проблемы и на ходу выстраивая новую систему управления городом. Костас как-то пытался во всём этом разобраться, но быстро отчаялся и малодушно переложил сию задачу на плечи Нэйва. Молодой и энергичный «молчи-молчи» достаточно быстро вник в суть дел и при полном содействии «прежней администрации» перехватил бразды правления городом, сняв с плеч коменданта бытовые заботы и проблемы горожан.

Костас налил и предал Заре бокал.

— С добрым утром, — провозгласил он тост и лихо вылил содержимое своего бокала в глотку. Не помогло — настроение оставалось всё таким же мерзким.

— Осваиваете искусство самовнушения, сэр? — искренне улыбнулась ему зелтронка и сделала небольшой глоток, явно наслаждаясь вкусом напитка, а не пытаясь заглушить что-то мерзкое в душе. Хотя, если верить Эрис, не было у неё в душе ничего мерзкого, как и у всех местных. Все они проводят жизнь в недостижимом для прочих состоянии счастливой эйфории, без сложностей и рамок.

От этой мысли Рам окончательно скис. Он пытался сопоставить два параллельных мира — свой и Ароры — и с каждой минутой понимал, что это невозможно. Точно так же, как и их — чисто гипотетические — отношения.

— Что-то вроде того, — вслух сказал Костас.

Встав, он подошёл к распахнутому окну, тяжело опёрся на подоконник и уставился в сад, благодаря свой шлем за то, что он не позволяет зелтронке увидеть горькую усмешку на губах коменданта. Вот только зелтроны не так много внимания уделяли мимике собеседника…

— На вашем сердце лежит тень, — несколько непривычная слуху фраза звучала неуместно-поэтично, но в голосе Зары слышалась искренняя забота. — Что-то случилось, сэр?

Даже это обязательное «сэр» звучало в её устах скорее светским обращением, нежели обязательным знаком почтения к грозным оккупантам.

— Вы прям поэт, Арора, — уклонился от ответа Рам. Секунду подумав, он всё же сказал полуправду:

— Просто отходняк после вчерашнего. Похмелье, так сказать.

Та понимающе кивнула:

— Практически у всех инопланетников наступает подобное состояние. Обычно после отлёта с Зелтроса. Изведав жизнь на нашей планете…

— Стремишься с неё удрать, — довольно невежливо перебил её Рам. — Ибо это не жизнь, а гибрид золотой клетки с питомником. Жизнь, Арора — вещь очень жестокая. Вы никогда не задумывались, какой ценой достигается это вот… — он обвёл рукой шикарный кабинет, — … великолепие?

— Мирным трудом, — Зара глядела ему в глаза, будто не замечая шлема. Глядела спокойно, без вызова, но при этом во взгляде чувствовалась сила. Сила непривычная, не агрессивная, не вызывающая ни желания отступить, ни противостоять. Она просто жила в зелтронке, питаясь чем-то иным, чем сила привычная Костасу. И порождала она что-то совсем иное…

— Согласным усилием каждого жителя планеты, — продолжила Арора.

— Это Ваше «согласное усилие каждого жителя планеты», — фыркнул Костас, — носит белые доспехи. Видели таких? То, что от них осталось, пару дней назад выкупил Ваш король. Кстати, зачем он это сделал? Они же никому не нужны, эти бедолаги.

Взгляд зелтронки изменился. На мгновение Раму почудилось, что в нём сквозит жалость.

— Зачем пытаться переложить свою вину на чужие плечи? — негромко спросила она, продолжая смотреть на мандалорца всё тем же странным взглядом. — Всё это построено честным трудом. Мы никого не обманывали, не грабили, не убивали. Вы вторглись в наш мир, и это из-за вас, а не из-за нас умирают те республиканские клоны. Это ваши цели, какими бы они ни были, куплены их кровью. Ваши, не наши. В ваших головах не укладывается, как можно жить в мире. Вы даже не в состоянии понять, что останки были выкуплены для достойного погребения, как дань уважения отваге этих солдат. И что с вашими останками мы поступили бы так же просто потому, что каждое разумное существо в этой вселенной заслуживает заботы и любви. Пусть даже после смерти. Вы больны. Целыми планетами, целыми поколениями. Заражены ненавистью, равнодушием, ложью. И когда, пусть на несколько часов, вы ощущаете себя здоровыми, то всю оставшуюся жизнь лишь острее страдаете от своих болезней, но упрямо не желаете исцеляться.

На это Рам не нашёлся даже, что ответить — просто стоял и пялился на Зару глазами таунтауна, узревшего новое стойло. Слова зелтронки действительно удивили его и порядком вышибли из колеи. После того, что он испытал вчера, Рам начал понимать, что где-то так его привычная жизнь видится аборигенам. Вот только его нутро отказывалось принимать такую реальность. Зелтрос был сказкой. Красивой, но не реальной. Эдаким вселенским заповедником чудес, ограждённым от жестокой действительности. Ограждённым до момента их вторжения на планету…

— Странный вы народ, — наконец вздохнул Костас и вновь отвернулся к окну. — Но… это, наверное, к лучшему. Где бы ещё король заплатил цену небольшого флота ради выкупа самых рядовых граждан, коих у него ещё несколько миллиардов.

— Деньги — инструмент, а не самоцель, — банальная мысль в устах Ароры почему-то не казалась затёртой, пошлой и лживой. — Деньги можно снова заработать, вот вернуть жизнь мы не в силах.

— Философия — не мой конёк, — вяло отшутился Рам. — Ладно, давайте к делам насущным. Итак, что у нас на повестке дня?

Зара ещё какое-то время глядела на мандалорца, и тому казалось, что взгляд её проникает не только через бескар, но и через всё тело, до самой незримой души. Это одновременно беспокоило и необъяснимо радовало.

— Я бы хотела вернуться к идее детского спелеологического лагеря, — наконец-то перешла к делу экс-мэр. — Вы, сэр, — подчёркнуто-вежливо выделила она это обращение, — высказали ряд замечаний. Я бы хотела узнать, а как вы спланировали бы подобное мероприятие.

— Да что Вы так на нём зациклились, на лагере этом? — не выдержал Рам. — Объясните мне — на кой хрен волочь детей в эту дыру в земле? Что там такого?

— Эта, как вы изволили выразиться, «дыра в земле» представляет собой не только прекрасный тематический лагерь, но и обладает качествами сопоставимыми с бомбоубежищем, — терпеливо и последовательно начала объяснять Арора. — Помимо заботы о безопасности туристов, сеть естественных пещер является резервным убежищем Зелара на случай природной или техногенной катастрофы. Там есть независимый источник воды, запас пищи, надёжная система вентиляции и фильтрации воздуха. Кроме того, там нет ваших войск и некому будет использовать детей в качестве живого щита. А если вашему генералу вздумается ещё раз выкинуть нечто подобное, то понадобится значительное время для доставки детей из пещер к месту… — она на мгновение запнулась и продолжила неожиданно жёстко, — бойни. И у вас по крайней мере будет время, чтобы попытаться переубедить генерала.

Больше всего в словах Зары мандалорца поразила уверенность в том, что он не допустит повторения трагедии, произошедшей в первое же утро оккупации. Нет, Костас бы действительно лег бы костьми, но сделал бы всё для того, чтобы ситхов нейм отбросил идею прятать войска за спинами штатских, но откуда об этом может знать эта женщина — вот в чём вопрос.

— Я подумаю, — буркнул Костас, стараясь скрыть своё замешательство. — Но ничего не обещаю.

— Это всё, о чём я прошу, сэр, — благодарно склонила голову Зара. Костас вернул поклон, а потом неожиданно для самого себя шагнул, легонько приобнял её за плечи и сказал:

— Не переживайте, Арора. Всё будет хорошо, обещаю.

И понял, что на самом деле выполнит это своё обещание.

Зелар

К вечеру Зара смогла добиться того, что Рам выкроил время и вместе с Нэйвом и Раджем приступил к изучению плана пещер, в которых неуёмная леди-мэр хотела устроить детский лагерь. Технические характеристики комплекса действительно впечатляли: обширный туристический сектор был надёжно укреплён на случай сейсмической активности и мог выдержать катаклизм на уровне падения скромного метеорита, или, как в их случае, бомбёжки города. Автономные источники питания, система жизнеобеспечения и запасы пищи позволяли при необходимости разместить в комплексе около двадцати тысяч человек. Оставленная в первозданном виде оставшаяся часть пещер была маркирована светящимися метками и предупреждающими знаками и надёжно изолирована от проникновения случайных туристов, а так же не имела стихийных выходов за пределы города.

— Неплохое убежище, — неохотно признал Костас. — Что думаешь по этому поводу?

Капитан ещё раз прокрутил вокруг оси голокарту системы пещер и с сомнением пожевал губу.

— Вообще-то идея годная, но Слизень вряд ли даст разрешение на перемещение детей.

— А к чему нам его разрешение? — недобро ухмыльнулся комендант. — Мы же не утверждаем перемещение каждого жителя в пределах города. Вот и тут всего лишь то самое перемещение части жителей в пределах городской черты. Наш уважаемый генерал нейм занятой, ни к чему утомлять его такими мелочами.

— Угу… — Грэм вновь прокрутил схему, зачем-то провёл пальце вдоль пары ответвлений, обозначенных как тупиковые, а потом неохотно кивнул:

— Ладно, пусть начинают. Выделю пару патрулей из дроидов, на случай, если кто из детворы отобьётся от группы.

— Ну и хорошо… — Рам взял коммлинк и набрал номер Ароры.

— Миссис Зара, — сказал он, едва женщина подняла трубку. — Даю разрешение на детскую экскурсию. Жду этих Ваших экскурсоводов завтра к началу рабочего дня. Нашего, а не их, рабочего дня. Опоздают — их проблемы.

— Не опоздают, — коротко ответила Зара.

Никто не опоздал. Местный клуб любителей спелеологии, уже знакомый Костасу по достопамятному визиту в особняк мэра, расположился на газоне у здания администрации с рассвета. Снаряжение они прихватили с собой, кучей свалив в сторонке, и коротали время за своеобразным развлечением. Молодые мужчины и женщины под весёлый хохот выделывали акробатические трюки: ходили на руках, делали «колесо» и сальто, выстраивали пирамиды из тел, девушки прыжками запрыгивали на руки партнёрам и делали стойки, ловко балансируя на одной ноге. Несмотря на видимую лёгкость, с которой молодёжь выделывала эти номера, мандалорцы, вышедшие поглазеть, оценили ловкость, силу и координацию аборигенов. Но на свой лад.

— Тупые фигляры, — даже не считая нужным понизить голос, или перейти на внутришлемную связь, поделился с товарищами своим мнением Радж. — Устроили ди'кутские игрища…

— Ага, — согласилась Ракша. — Даже не знают, что делают, — она кивнула на троицу зелтронов, изобразивших что-то вроде «боевой пирамиды» эчани. Причём — с точки зрения мандалорцев — весьма и весьма убого: стойки были рассчитаны на зрелищность, а не боевую эффективность.

Одна из зелтронок — пёстроволосая супруга Зары, Илайри, скрестила руки на груди и вызывающе предложила:

— Если считаете, что можете лучше — докажите! А языком трепать все сильны.

В поддержку её слов один из зелтронов поднял на вытянутой вверх руке партнёршу, которая сделала стойку, опираясь одной лишь ладонью на его ладонь, и поманила мандалорцев пальцем.

Рам и Ракша переглянулись, а затем мандалорка жестом подозвала сидящего у входя дежурного — Саифа.

— Пирамиду им покажем? — спросила она по внутренней связи.

— Делаем, — коротко ответил воин.

Он и Радж чуть разошлись в стороны, синхронно присели на колено, сцепили руки, и приняли Ракшу, запрыгнувшую на живую «подставку» с лёгкостью, необычной для человека, таскающего на себе около двадцати килограмм брони. Доворот, полшага вперёд, и Ракша, перекувырнувшись в прыжке через голову, приземляется за спины зелтронов, грозная и пугающая в своей броне. Выглядело это не столь изящно, как в исполнении розовокожих, но куда как внушительно. Мандалорцы превратили акробатическое упражнение в элемент рукопашной схватки, наглядно продемонстрировав не только физическую подготовку, но и разницу в конечной цели упражнения — там, где зелтронцы старались показать лишь красоту здоровых, тренированных тел, раса воинов демонстрировала готовность любой ценой достать и победить врага. И даже финальный прыжок Ракши выглядел иначе: если Илайри парила райской птицей, то мандалорка пикировала на добычу, молниеносно и неотразимо.

Зелтронцы впечатлились увиденным, но по-своему. Дружно захлопали в ладоши в знак одобрения и тут же попытались повторить увиденное. Вышло у них это с лёгкостью, но чисто технически — так играющие дети поднимают копию оружия и стреляют безвредным голографическим лучом. Сходство немалое, но внутренняя составляющая, сама суть, совершенно иная.

— Неплохо, — контрразведчик стоял позади мандалорцев и с любопытством разглядывал упражнения розовокожих спелеологов. — Наглядное доказательство того, что любой меч, образно выражаясь, можно перековать в орало.

— Это ты про что? — не понял Радж.

— Ну, смотри, — Нэйв кивнул на зелтронов. — Было боевое искусство — а они превратили его в помесь танца с лёгкой атлетикой. Красиво, изящно и кроме как для развития мышц ни на что больше не годно.

— А ты, значит, не только флимси-листы с места на место перекладывать умеешь, подозревать всех и каждого в государственной измене, да следить за нормальным пищеварением рупинов на вверенной тебе территории? — весело поддела контрразведчика Ракша. — И в боевых искусствах понимаешь?

— Хочешь проверить, о нежный цветок из райских кущ Мандалора? — ехидно осведомился контрразведчик.

— Не прощу себе, если не проверю, — призналась та. — Где ещё доведётся увидеть секретную технику метания рапортов и бесконтактного вынесения вердикта?

Нэйв молча снял каску, кинул её в траву, быстро освободился от остального снаряжения и, оставшись в одной серо-голубой форме, сделал мандалорке приглашающий жест, встав при этом в стойку одной из самых распространённых школ рукопашного боя в Галактике — стандартной школы Корпуса Юстиции Республики.

Мандалорка тоже избавилась от брони, прокомментировав своё действие всё с той же весёлой поддёвкой: — Комендант не простит, если я случайно помну его… заместителя.

Заинтересованные зелтроны расселись на траве в предвкушении развлечения. К некоторому удивлению мандалорцев, от комментариев они воздержались, сохраняя благоразумное молчание. Собственно, интерес мужской половины зелтронов вызывал не только — и не столько — предстоящий поединок, сколько сама Ракша, оставшаяся в одном нательном костюме, плотно обтягивающем её фигуру. И дело было не только в её красоте — на планете, где красота возведена в культ, сложно кого-то удивить — сколько в её движениях и пластике. Мандалорка двигалась, как хищная кошка — плавно, бесшумно и грациозно, не делая одного лишнего движения. Зелтронки на её фоне смотрелись как ухоженные декоративные фелинксы рядом с нексу — вроде и родственные виды, и когти есть, и клыки, а всё равно не то.

Что касается некоего капитана Нэйва, то на вопрос, что ему больше всего нравится в мандалорке, он не задумываясь ответил бы — ум. Ракша чем-то напоминала ему Свитари Лорэй — тоже острая на язык и всегда готовая ощетиниться, но при этом иная. Если основой личности Лорэй была мстительная злоба, то в Ракше чувствовалось куда более прочное и надёжное основание — спокойная уверенность в своих силах, выучке, братстве. То, что мандалорцы называли духом мэндо.

— И что застыл? — выдернул капитана из пучин мыслей насмешливый голос предмета его размышлений. Ракша подмигнула контрразведчику, картинно помахала зрителям и, дождавшись сигнала Раджа, взявшего на себя обязанности судьи, кинулась в атаку, уверенная в своей быстрой победе: почитателей стандартной школы Корпуса Юстиции она едва ли не на завтрак ела. И лишь когда её противник, мгновенно сменив стойку, скользнул в сторону, уходя с линии атаки, мандалорка поняла, что хитрозадый Нэйв просто заманил её в ловушку. Но было уже поздно: ладонь капитана уже плотно обхватила её запястье, заставляя продолжать движение, а потом земля и небо разок поменялись местами, и Ракша обнаружила, что плотно прижимается к Грэму, свёрнутая в «корзинку» — один из самых надёжных захватов мандалорцев. «Радж, гад» — безошибочно угадала она источник неожиданных познаний контрразведчика.

Недобро помянутый Радж одобрительно хмыкнул своему ученику и насмешливо покосился на сестру, недооценившую противника и попавшую впросак. Была в ней эта черта — излишняя юношеская самоуверенность, помноженная на немалое количество побед. Скверное сочетание.

— Что, вот так сразу, с места в карьер? А как же цветы, конфеты, свидание? — продолжила она зубоскалить, несмотря на плачевное положение.

Как и следовало ожидать, Нэйв немедленно смутился, покраснел, запыхтел, словно примитивный паровой двигатель и, бормоча неуклюжие извинения, разжал руки, после чего радостно загремел на траву, сбитый подсечкой. Ракша с торжествующим рыком кинулась на него сверху, и на траве образовался восхитительный пыхтящий клубок, где ловкость мандалорки противостояла силе и массе джабиимца.

— Нет, сколько страсти, а? — обратился Радж к зелтронцам, наблюдая, как Нэйв, выпучив от натуги глаза, выкручивается из захвата Ракши.

— Я ему даже завидую, — с привычной прямотой сообщил один из зелтронцев, восхищённо лаская взглядом мандалорку.

— Ну тебя-то я точно без проблем в грязь втопчу, — недовольно пропыхтела та, даже не взглянув на любвеобильного аборигена. Как раз в этот момент Нэйв вывернулся из захвата, и теперь уже Ракше пришлось проявлять поистине змеиную гибкость, уворачиваясь от рук контрразведчика. В конечном итоге Грэм просто заграбастал её в охапку и шмякнулся сверху, придавливая к земле всем своим весом.

— Пора тебе худеть, капитан, — сдавленно просипела Ракша. — Больше никаких халявных пирожных.

— И вообще как честный человек ты должен на ней теперь женится, — в поле зрения борцов появились ботинки коменданта. Рам весело обозрел с высоты своего роста получившуюся из Ракши и Нэйва композицию и переключился на зелтронов.

— Спелеологи? — поинтересовался он.

За его спиной Нэйв помог подняться Ракше, и оба поединщика принялись разбирать свою экипировку, вполголоса обмениваясь колкостями. Вернее, колкости в основном принадлежали Ракше, а бедняга-контрразведчик отчаянно старался обороняться. По мнению Костаса, выходило слабовато.

— Они самые, — взяла на себя роль переговорщика Илайри.

— Пошли, — не стал тянуть фелинкса за хвост Костас. — Грэм, Ракша, медовый месяц потом продолжите — нас работа ждёт, — и, не слушая протестующе вяканье пунцового от смущения контрразведчика, быстрым шагом направился в кабинет.

Злтроны ушли из комендатуры ближе к полудню, когда были улажены абсолютно все мелочи и шероховатости, уточнены маршруты, аварийные частоты, проверено снаряжение и прочие необходимые нюансы. А потом вдруг неожиданно Грэм попросил себе выходной.

— Я тут недалеко буду, — почему-то виновато, словно оставляя товарищей перед лицом опасности, сказал он. — Просто пока всё спокойно… хочу чуть отдохнуть.

— Ладно, отдыхай, — удивлённо глядя на него, разрешил Костас. — Завтра увидимся.

— Ага, — кивнул Нэйв и вышел из кабинета.

— Чего это он? — Рам посмотрел на Ракшу так, словно та была в курсе всех дел и мыслей контрразведчика.

— А я что, и ему в секретари подалась? — удивилась та. — Может тоже исповедоваться решил, а может просто отоспаться. У него и спрашивай, босс.

— Ну, вы так мило на газоне кувыркались… — ехидно подмигнул ей Костас.

— Слушай, босс, ты от местных опылился, что везде тебе перепихон видится? Или тебе припомнить, как тебя Радж в спарринге валял и тоже что-то эдакое преписать? Ну, с зелтронским душком…

— Объяснительная засчитана, — Рам хмыкнул, затем посерьёзнел и уставился в монитор. — Так, бери спидер и езжай на пятый блок-пост — что-то там на связь не выходят к сроку.

— Спорю на обед из местного ресторана, что они там или перепились, или перетрахались, или, что вероятней, всё сразу, — презрительно фыркнула мандалорка, надев шлем. Комендант коротко кивнул, принимая спор и искренне надеясь проставиться Ракше проспоренным обедом.

 

19

Зелар

Выяснилось, что Грэгуар ехал не на пустое место — в городе его уже ждал контакт.

— Это республиканский военный, — пояснял он сёстрам, когда они шли к месту встречи. — Отдыхал тут после ранения, не успел уехать. Он остановил отдельные горячие головы от необдуманных действий и с помощью своей подруги-кафарель стал координатором местного сопротивления.

Точкой рандеву было небольшое семейное кафе недалеко от центра города. Семейное, разумеется, по зелтронским понятиям — то есть за один стол могло разом усесться не менее десяти человек. Даже сейчас, во время оккупации, кафе продолжало пользоваться популярностью, причём не только среди местных: войдя в зал, полукровки сразу наткнулись на компанию из дюжины солдат в серо-голубых мундирах. Вопреки ожиданиям Лорэй, веселились вояки культурно, можно сказать — чинно, не оглашая зал воплями и не досаждая посетителям.

— Это из первой категории, — негромко объяснил Грэгуар, с двусмысленной улыбкой приблизив губы к уху Эйнджелы. Прильнувшая к нему с другого бока Свитари тоже прекрасно слышала каждое слово. Со стороны они выглядели очередной компанией, планирующей развлечься, но никак не заговорщиками. — Шкасс называет их «горными стрелками», и говорит, что они тут самые опасные, потому что опытные и дисциплинированные. Пьют мало, контроль не теряют, всегда страхуют друг друга. Почти как мандалорцы, только без доспехов.

Словно в подтверждение его слов один из солдат повернулся и уставился на троицу тяжёлым взглядом. Эйнджела ощутила в нём настороженность, что с годами становится неотъемлемой частью личности каждого, кто вольно или невольно связал свою жизнь с войной. Ри же без всякого стеснения подмигнула ему и поманила пальчиком, приглашая присоединиться к веселью. Солдат неловко улыбнулся в ответ, и отвернулся к своим товарищам. От него веяло смесью растерянности, смущения и неуверенного радостного предвкушения.

— А вот и он, — Грэгуар приглашающе махнул рукой вошедший паре: зелтронке в брючном костюме и широкоплечему крепышу в просторных шортах и рубахе вырвиглазных расцветок. Те помахали в ответ и двинулись к столику.

— С прибытием, — поприветствовал Грэгуара крепыш, усевшись за стол. — Они? — он глазами показал на сестёр. Его спутница молчала, оценивающе разглядывая полукровок.

— Да. Мисс Лорэй, это…

— Линкс, — перебил его крепыш. — Итак, леди, Грэг сказал, что вы хотите помочь, и у вас есть опыт подобной работы. И даже дал понять, откуда. Вопрос: вы готовы, если придётся, причинить… вред кому-нибудь из них? — и красноречиво покосился в сторону конфедератов.

— С немалым удовольствием, — промурлыкала Ри, лаская взглядом смущённого подобным вниманием сепа. Исходившие от неё эмоции заставили Азила невольно вздрогнуть.

— Вот так просто? — искренне удивился Линкс. — Что-то личное?

— Я не эмпат и выросла в другом месте, — беспечно прощебетала полукровка ему на ухо.

— Вот как… — Шкасс по-новому посмотрел на сестёр. — Странно, а выглядите как местные. Вы тоже так сможете? — уточнил он у Эйнджелы.

— Смогу, — спокойно ответила та. — Но без удовольствия. В отличие от сестры, я эмпат, но тоже выросла в другом месте.

За её последними словами Шкассу почудилось нечто зловещее, недоброе, отдающее застарелой ненавистью, тлеющей, будто угли костра.

— Видимо, всё же личное, — вслух резюмировал он свои наблюдения. — Что ж, это уже не моё дело. Грэг, не задерживаю.

Грэгуар кивнул, улыбнулся, подхватил под руку спутницу республиканца и, что-то шепча ей на ушко, покинул заведение. Шкасс кашлянул, отпил воды из стоящего на столе стакана и продолжил:

— Итак, дамочки, слушай первую задачу. Видите этих парней? — он кивнул на солдат. — Заведите там знакомства. Узнайте их настроения, их готовность воевать, отношения внутри подразделения… в общем, выжмите максимум информации. Не касайтесь вопросов вооружения, или боевых задач — пока что нам нужно узнать их моральный настрой. Понятно?

Сёстры синхронно кивнули, продолжая весело улыбаться, будто собеседник рассказывал нечто забавное и крайне занимательное.

— Нужно обеспечить вам возможность максимально тесно общаться с вояками, не привлекая при этом лишнего внимания, — продолжал Шкасс. — Я бы рекомендовал вам обеим устроиться работать в сферу обслуживания, — например, официантками, или собеседницами в ресторан, — тогда вы сможете смело общаться и заводить знакомства. В идеале было бы устроить вас в ресторан, где отдыхает комсостав, но такого тут пока нет: их контрик здорово знает своё дело, потому никто из офицеров званием выше лейтенанта в городе на отдыхе не замечен. Так что подождём. Вопросы?

— Следящую и прослушивающую аппаратуру вешать будем? — буднично поинтересовалась Эйнджела.

Во время работы на «Чёрное Солнце» им чаще всего приходилось заниматься именно доставкой оборудования от умников картеля к целям наблюдения.

— Пока нет, — отрицательно качнул головой Шкасс. — Никаких лишних движений. Одно дело, когда поймают местную глупышку, сдуру задавшую неудобный вопрос, а другое — когда у неё найдут шпионское оборудование. Разницу сечёте, сестрички?

Свитари не понравился его тон, но она не подала виду. Лорэй давно уже привыкли работать с теми, кто был им не слишком-то симпатичен.

— Как скажешь, лапушка, — не удержалась она от мелкой мести. — Ты босс.

— Тогда работаем, дорогуши, — вернул подачу «босс». — Вот мой номер.

На стол лёг клочок флимси с написанными на нём цифрами.

— По пустякам не беспокоить, — добавил республиканец и уткнулся в меню. — А теперь давайте пожрём и займёмся делами, а то со вчера во рту росинки не было…

Окрестности Зелара

Лагерь аборигенов они нашли без особого труда. Нет, те не устроили пьянку с фейерверками, не горланили песни и даже сподобились растянуть над палаткой маскировочную сеть, но всё равно выдавали себя с головой тем, что разведчики называют «признаками присутствия»: сначала клоны услышали голоса, затем чуткие сенсоры шлемов уловили аромат разогреваемой на плитке снеди, затем разведчики вспугнули стайку мелких пушистых хищников, угощавшихся остатками прошлой трапезы зелтронов, а потом между деревьями мелькнул человеческий силуэт. Чимбик предупреждающе вскинул ладонь, давая сигнал остановиться, и несколько раз моргнул фонариком, подавая условленный сигнал.

Менее, чем через минуту, к ним вышел одетый по-походному молодой зелтронец. Один. Он приветливо помахал рукой и, ловко перепрыгивая через торчащие из земли корни, потрусил к ожидавшим его клонам. Из оружия при нём был только туристический нож.

— Мы вас заждались! — сообщил он, радостно улыбаясь.

— А куда дунул второй? — осведомился Блайз, ведя стволом бластера следом за удаляющимся спутником встречающего.

— В город возвращается. Нам один из ваших сказал, что чем меньше зелтронов знает подробности, тем меньше смогут сказать на допросе, — важно пояснил он, явно чувствуя себя героем виденного шпионского боевика.

— Разумно, — не мог не согласиться Чимбик. — Ты проведёшь нас в город? Одежду взял?

— И одежду, местные документы и чипы с деньгами на расходы, — с нотками гордости в голосе сообщил зелтронец. — Пакеты закопаны недалеко от лагеря.

— Рюкзаки там есть? — уточнил Чимбик. — Снаряжение пронести?

В ответ зелтрон оглядел клона мальчишечьим самодовольством во взгляде — дескать, не дети тут собрались, — и молча кивнул.

— Тогда пошли, — распорядился сержант.

Зелар. Комендатура

— С тебя обед из местной жральни! — с порога потребовала Ракша, вихрем ворвавшаяся в кабинет коменданта. Стянув шлем, она без спроса рухнула в кресло и начала рассказ.

— Я ещё до блок-поста не доехала, как датчик феромонов начал верещать, будто пойманная песчанка. Я не то чтобы особо верила в воинскую доблесть местных, но предположила, что наших разлюбезных вояк уже всех перебили, ворвалась во всеоружии, а там…

Она презрительно сплюнула на дорогой ковёр.

— Спросили, в каком секс-шопе затоварилась игрушками? — полюбопытствовал Рам. — Наряд сменила, я надеюсь?

Последний вопрос был чисто риторическим: Костас не далее как полчаса назад лично утвердил новый состав наряда на пятый блок-пост.

— Сменила… Я за малым их там по деревьям не развесила затейливой гирляндой, как уж они сами сплелись. Местных, не удержалась, пнула пару раз по голым задам, — покаялась она, но во взгляде мандалорки Рам не увидел ни капли осуждения. — Так что если получишь жалобы — всё чистая правда. Виновата, понесу заслуженное наказание. Оно того стоило.

— На кол бы их всех посадить стоило, — буркнул в ответ Рам. — Тут наш «молчи-молчи» ещё номер отчебучил: смылся отдохнуть, а ствол свой тут оставил… — и поднял за ремень карабин Нэйва. — Сейчас прикажу патрулю отвезти ему его пушку.

Взгляд Ракши из раздражённого стал заинтересованным.

— Чего патруль от работы отрывать? Дай лучше мне, я передам. — И, хитро прищурившись, предложила. — А я тебе зато расскажу, как отдыхают «молчи-молчи». Очень уж мне любопытно в каком борделе он окопался.

— Смотри, сама там не застрянь, — поддел её Рам, принявший слова про бордель на свой счёт. — На связи будь.

— Не боись, командир, — беспечно отмахнулась она и вернула шлем на его законное место — собственную голову. — У меня всё под контролем.

Предместье Зелара. Полдень

Нэйв подкинул веток в костёр, и отошёл к котелку с мясом, приготовленным по мандалорскому рецепту — с большим количеством острых специй и обильно пересыпанный кольцами корня рапу.

— Хорошо… — вслух сказал он, прислушиваясь к звукам леса.

— Хорошо, — повторил Грэм, снимая китель и ложась в траву.

Отдых на природе контрразведчик обожал, и относился к нему едва ли не как к религиозному обряду: профдеформация, вызванная напряжённой работой, приучившей ценить каждую минуту отдыха. Да и на его родной планете солнечные деньки были редки, как бриллианты в грязевом месиве. Вот и теперь Нэйв лежал, глядя в небо и слушая, как потрескивают дрова в костерке. Мыслями он был далеко от Зелтроса и вообще от войны.

Место это он заприметил ещё в первый день, когда объезжал город по периметру: маленькое, почти идеальной овальной формы озерцо, спрятавшееся на опушке леса. До ближайших городских строений от него было километра три, в связи с чем особой популярностью среди горожан оно не пользовалось. Собственно, это и стало основным критерием при выборе контрразведчиком места для отдыха: ему банально хотелось одиночества. Увы, длилось оно недолго.

— Что? — раздался знакомый звонкий голос от самой границы леса. — Ни оргии, ни даже одной завалящей местной профурсетки? Ты всё-таки зануда, капитан…

Нэйв поднял голову и обозрел приближающийся к нему силуэт.

— А, нежный цветочек садов Мандалора, — поприветствовал он Ракшу.

Настроение у капитана было отличное, вдобавок ко всему он к собственному удивлению понял, что действительно рад мандалорке.

— Какие невзгоды завели тебя в этот ранкоров угол? — Нэйв протянул руку, выудил из корзинки со снедью бутылку, вытащил зубами пробку и протянул вино Ракше. — И вообще — ты чего не отдыхаешь? У тебя же дежурство уже часа два как завершилось.

— Да вот… — неопределённо ответила та, снимая шлем и принимая бутылку. — Захотела сделать доброе дело, а заодно глянуть, в каком борделе ты решил провести выходной. Ребята так красочно расписывали поиски командира, что я решила не отказывать себе в интересном зрелище. А ты, можно сказать, обломал мне весь отдых.

Она вернула Грэму выпивку, а вслед за ней протянула и оставленное в комендатуре личное оружие.

— Хватит с меня борделей, — неожиданно резко отозвался контрразведчик, закидывая бластер в свой спидер. — На всю жизнь нахлебался… — Нэйв замолчал, вороша веткой догорающий костёр.

Ракша села неподалёку, положила шлем рядом и несколько виновато улыбнулась:

— Да ладно тебе… Я ж пошутила.

— Извини, — Нэйв вздохнул. — Сорвался… Компанию составишь?

Ракша молча кивнула, сняла перчатки, бросила те рядом со шлемом и тоже начала ворошить угли валявшейся рядом палкой.

— Может лучше в спидер кинуть? — Грэм кивнул на валяющиеся в траве элементы обмундирования. — А то угнездятся местные насекомые, будешь их из бескара выковыривать.

— Да, — поразмыслив, согласилась Ракша. — Лучше перестраховаться.

Она оставила угли в покое, стянула заодно и ботинки, отправив те следом за прочим вещам, и только собралась вставать, как Нэйв махнул рукой, мол — сиди, сам закину. Капитан не знал, что совсем недавно броня его собеседницы долгое время подвергалась интенсивному воздействию феромонов и теперь её покрывал невидимый глазу слой убойных биохимических соединений. Не знал он и того, что при соприкосновении с незащищённой кожей феромоны проникали в организмы контрразведчика и мандалорки. Пусть и в небольших дозах, но регулярно, постепенно накапливаясь, увеличивая концентрацию. Эта особенность местной биохимии не упоминалась ни в туристических справочниках, ни в специализированной литературе. Корона заботилась об этом с особым тщанием.

Ничего не подозревающие сепаратисты даже при соблюдении всех требований безопасности день за днём получали свою дозу возбуждающих веществ, исподволь меняющих направление мыслей. Так что Ракша и Грэм беспечно сидели, глядя на костёр и предавая друг другу бутылку, тоже попавшую в комендатуру с одной из вечеринок. На стекле осело такое количество феромонов, что с каждым касанием симпатия, помноженная на молодость и долгое воздержание, заставляли всё больше вскипать кровь.

Ощутив себя неловко из-за весьма откровенных мыслей, Нэйв вскочил со своего места и принялся укладывать мясо на сетку.

— Сейчас первую партию заправим…Радж рецепт посоветовал, — поделился он. — Всё же везучие вы на своём Мандалоре: народу мало, природа шикарная, куда на отдых захотел — туда и сдёрнул… Захотел в лес — вот он, озеро — да пожалуйста! Не то что у нас на Джабииме: если не ливни и грязь непролазная, то пекло похлеще Татуина. Но зато полные прерии красной глины, гончарам всей Галактики на сто лет вперёд хватит, и ещё на столько же останется.

Мандалорка лениво улеглась на траву, закинула руки за голову и уставилась в небо, то ли пытаясь представить родину джабиимца, то ли борясь с собственными желаниями.

— Ты потому на передовую подался? — шутливо поинтересовалась она. — За государственный счёт посмотреть мир и выбрать места для отдыха?

— А заодно и спасти свой зад, — Нэйв приспособил сетку над углями.

Выпитое вино, общая расслабленность и полученная доза феромонов расположили Нэйва к откровенности.

— Ибо кубло я там разворошил не слабо, — с ноткой заслуженной гордости признался он. — Как раз благодаря борделю… Даже не берусь представить, что сейчас в кулуарах нашего Совета Конфедерации творится, — и контрразведчик хихикнул, словно нашкодивший мальчишка. — Так что по головке меня там вряд ли бы погладили, имей я дурость и дальше оставаться в своём кабинете.

Ракша скосилась на него со всё возрастающим интересом:

— Ты что, накрыл бардак прямо в стенах Совета?

— Образно говоря — да, — Грэм вновь уселся, неосознанно выбрав место поближе к мандалорке. Приняв бутылку, он сделал глоток и принялся рассказывать:

— Вкратце если: когда я вёл своё первое дело, то вытянул одну интересную зацепку на станцию-бордель в нейтральном пространстве. Тогда мне настучали по рукам, намекнув, что не с моим рылом лезть в такие дела, в которых замешаны сильные мира сего. Приказали удалить все данные по этому материалу, посулив взамен все мыслимые блага. Это вот… — он протянул руку к лежащему рядом кителю и постучал согнутым пальцем по капитанским «шпалам» на воротнике, — … был аванс тех благ. Ну и замели кое-кого из тех, кого уже было не скрыть. Может, слышала про скандал с запчастями для флота и сенатора-педофила? Ну вот это один из тех отданных на съедение.

Ракша, в начале разговора лениво поглядывающая на него из-под полуприкрытых век, теперь смотрела во все глаза, ожидая продолжения истории.

— А я… дурак, наверное — всё за правдой гонюсь, — вздохнул Нэйв. — Собрал материал, нашёл тех, кому удалось вырваться из того ада, что на станции-борделе творился. Они мне и помогли туда пробраться. Такого там навидался… — Грэма ощутимо передёрнуло от воспоминаний. — Хозяин тех борделей тайно вёл записи утех своей клиентуры. Видно собирал компромат на чёрный день. Ну, мы его архив и умыкнули. А потом я всё это просто слил в новостные каналы. Во все, до которых дотянулся. И когда дерьмо забурлило — живенько свалил на передовую.

О том, что своим помощницам в этом деле он отплатил чёрной неблагодарностью, Грэм упоминать не стал. Вспоминать этот эпизод своей жизни он не любил до сих пор, хотя особой вины за содеянное не испытывал.

— Вот такой вот я дурак… — пробормотал он, сделал ещё глоток и вернул бутылку мандалорке. — Теперь можешь смеяться.

Вопреки его опасениям Ракша восхищённо присвистнула:

— Это ж надо, одним сапогом умудриться дать хорошего пинка сразу куче богатых ублюдков при власти!

Она подняла бутылку в салюте и провозгласила:

— Ты мой герой, маленький босс!

— Даже с учётом перекладывания листов флимси и контроля за какающими рупинами? — прищурился Нэйв, приятно тронутый реакцией мандалорки.

Неясная симпатия, которую он испытывал к Ракше, стремительно оформлялась в нечто большее, и Грэм не знал, что с этим делать. Смущённо отвернувшись, он не глядя протянул руку за выпивкой, и в какой-то миг их пальцы соприкоснулись. Нэйва словно ударило током, и он, бормоча что-то про подгорающее мясо, метнулся было к костру, но был пойман за запястье сильными пальцами мандалорки.

— Даже с учётом того, что ты объявишь мне выговор за нарушение субординации, — весело ухмыльнулась та и рывком отправила не особенно сопротивлявшегося Грэма на траву.

Несколько часов спустя Нэйв смотрел на погасший костёр, над которым остывали крохотные угольки, некогда бывшие сочными кусочками мяса. Перед его внутренним взором появлялись то видения страстных поцелуев и прекрасного обнажённого тела, то картина прощания с Ракшей.

«— Расскажешь кому — пристрелю,» — сумрачно пообещала ему одевающаяся мандалорка, после чего умчалась на своём спидере, оставив Нэйва в некотором замешательстве.

И вот теперь Грэм сидел в одиночестве, таращась на останки несостоявшегося жаркого и судорожно размышляя, как быть дальше. И лишь когда огненный шар Зела опустился к самому горизонту, контрразведчик пришёл к самому простому и очевидному решению: время всё расставит по своим местам.

— Любовь — любовью, а режим питания нарушать нельзя, — подвёл итог своим переживаниям Нэйв и, стряхнув с решётки угольки, принялся готовить себе ужин из уцелевшего в котелке мяса.

Рам вернулся в мэрию в полдень, пребывая в скверном расположении духа. Очередное совещание у генерала затянулось непозволительно долго, вдобавок ситхов Слизняк возомнил себя гением военного дела и вставлял своё ди'кутское мнение куда попало, причём с таким видом, словно поучал неразумных курсантов. Костас удивился выдержке Брора — будь на месте подполковника сам мандалорец, нейм уже на второй своей фразе выслушал бы в ответ шедевры мандалорской устной классики.

Остановив спидер у входа, Рам проскочил мимо часовых, отмахнулся от сунувшегося с докладом дежурного, содрал с головы шлем… и обалдело уставился сквозь открытую дверь комнаты отдыха на весело смеющуюся Илайри, сидевшую на коленках у помощника дежурного.

— Илайри! — наконец смог выдавить он нечто похожее на строгий оклик. — Вы что тут делаете?

Зелтронка неохотно оторвала взгляд от своего кавалера и несколько удивлённо посмотрела на Рама.

— А на что это похоже? — она без всякого стеснения потёрлась о щёку мужчины и коснулась её губами. — У меня свидание.

Майор издал шипение, какое издает пробитый гравибольный мяч, и, сдерживаясь, чтобы не рявкнуть во всю мощь своих лёгких, прорычал:

— Какое, к ситху, свидание? В комендатуре?! Помдеж, а ты не охренел ли?

— А у меня время отдыха, сэр, — спокойно пожал плечами помдеж, не глядя на командира. — Не беспокойтесь, сэр, я помню свои обязанности.

— А я не мешаю никому, — безмятежно добавила Илайри.

Возразить было нечего — парочка сидела в комнате отдыха, помдеж был раздет в пределах дозволенного, дежурный выполнял обязанности без нареканий.

— А Арора дома? — задал дурацкий вопрос Рам, выбитый из седла спокойствием нарушителей порядка.

— В кабинете, — зелтронка махнула разноцветной шевелюрой куда-то вверх, — Принесла вам обед.

На этом она посчитала свой долг гостеприимства выполненным по отношению к Раму и сосредоточила всё внимание на расслабленно улыбающемся кавалере.

— Обед? Мне? — зачем-то переспросил растерявший весь свой пыл Рам.

Происходящее просто не укладывалось у него в голове: Илайри совершенно открыто изменяет тут своей супруге, а та, судя по всему, не обращает на сей возмутительный факт никакого внимания, да ещё и дожидается его, чтобы накормить обедом… Безумная планета, безумный народ, безумный день, и… Безумно хочется побежать вверх по лестнице, чтобы поскорее увидеть Арору.

— Переименую комендатуру в Дом свиданий, — пробурчал Костас, открывая дверь кабинета. Там, в некогда своём кресле, безмятежно дремала леди-мэр, сжимавшая в руке деку с так и не выключенным голографическим списком. На кафейном столике были разложены контейнеры с едой, графин с соком, бутылка вина и пара бокалов. Какое-то местное насекомое упоенно ползало по вазе с фруктами, угощаясь невостребованной людьми трапезой.

Рам тихо прошёл к своему месту, снял шлем, перчатки, и принялся протирать руки влажной салфеткой. Закончив с гигиеной, он также тихо уселся напротив Зары, и осторожно тронул спящую за плечо.

— Вы бы домой шли… — с непривычной заботой в голосе сказал мандалорец, когда Арора открыла глаза. Смотрела она открыто и очень тепло, отчего на душе у Костаса посветлело.

— Успею, — помедлив, ответила экс-мэр. — Списки детей, что вы просили. Они готовы.

Она отключила голографический экран и протянула деку коменданту.

— Спасибо, — ответил тот. Взяв прибор, Рам повертел его в руках, а потом задал глупейший вопрос:

— Это Илайри принесла? — и указал на контейнеры с едой.

— Мы вместе привезли, — Арора гостеприимным жестом, будто всё ещё оставалась хозяйкой кабинета, пригласила Костаса угощаться. — Провели утро вместе, наготовили поесть всего понемножку, и привезли сюда. У её нового увлечения отменный аппетит и ностальгия по домашней еде, так что вэй-ти решила устроить совместный обед. А я вспомнила, чем обычно питаетесь вы с капитаном Нэйвом и вашей ершистой землячкой, так что остальное было решено пожертвовать в фонд недоедающих управленцев.

— Ну, они это вряд ли оценят, — Рам сунул нос в ближайший контейнер, и сглотнул набежавшую слюну. — Потому что вряд ли им что достанется. Только сейчас понял, что зверски хочу есть… — он сгрёб вилку, нацелившись ей в ближайший судок, и лишь потом до него дошёл весь смысл сказанных зелтронкой слов и Рам недоверчиво уставился на собеседницу.

— То есть вы в курсе, что Илайри внизу? — уточнил он. — И ничего не имеете против?

— А чем это место хуже прочих? — не поняла сути вопроса Зара. — Не ресторан, конечно, но в текущих обстоятельствах неплохое место для свидания.

— Да причём тут ресторан? Я про то, что она — всё же ваша супруга! — не выдержал Рам. — А вы так спокойно об этом говорите…

— О чём? — не слишком хорошо соображая спросонья, Арора лишь через пару мгновений поняла, что же так взволновало мандалора. — А, вы об этих ваших моногамных традициях?

— А у вас что, иначе? — вскинулся Рам, в этот миг даже не задумываясь об очевидности ответа на этот вопрос. — Нет, у нас, мэндо, на измену в отсутствии супруга тоже смотрят сквозь пальцы, но чтобы вот так, прямо под носом… — он растерянно развел руками.

Зелтронка откинулась на спинку кресла, чтобы лучше видеть лицо коменданта, и задала неожиданный вопрос:

— А что такое измена?

От такого вопроса Рам попросту потерял дар речи и вылупился на зелтронку так, словно узрел на её месте мину с тикающим таймером.

— Вы это серьёзно? — вновь обретя способность говорить, поинтересовался он.

— Ну, я в общих чертах представляю, что в это слово вкладывают инопланетники, но сама понимаю его иначе. Ответьте, что для вас и вашего народа измена?

— Предательство, — не задумываясь, выпалил Рам.

— Согласна, — улыбнулась ему зелтронка. — А как можно предать в любви?

— Перестать любить, — последовал ответ. — Не любить, но говорить, что любишь.

— Вот видите, вы почти зелтронец, — искренне рассмеялась Арора. — А теперь скажите: любите ли вы своих родителей, своих братьев, сестёр, детей?

— У меня их нет, — чуть помрачнел Костас. — Родителей любил. Очень. Только к чему вы это?

— Разве кто-то из них чувствовал себя преданным от того, что вы любили их обоих, а не кого-то одного?

— Нет, но это же совершенно разные понятия! — возмутился Рам. — Как можно сравнивать любовь к родителям с любовью к жене?

— Почему нет? Любовь всегда любовь. Есть в ней страсть, или нет — не так уж и важно. Вы сами говорили, что телесная измена для вашего народа не важна. Значит и вы видите главное в другом.

— Да, но… — Рам замолчал, не зная, что возразить в ответ на такую пусть и своеобразную, но в целом верную логику.

— Меня не волнует, с кем Илайри проводит время и любит ли она его, — Зара поставила точку в разговоре, — меня волнует, любит ли она при этом меня. Понимаете?

— А если вы полюбите кого-то, кроме неё?

— Она порадуется, что кто-то ещё делает меня счастливой, — глядя ему в глаза ответила зелтронка. — Точно также, как порадуется и наш муж. Любовь должна приносить радость, в этом её природа, её суть.

— Оригинальное мировоззрение, — пробормотал Рам, задумчиво вертя в пальцах вилку. — Ладно, давайте есть — не пропадать же вашим трудам. Но! — он воздел вилку к потолку, словно собираясь загарпунить люстру. — Не думайте, что я признал себя проигравшим в этом споре!

— А разве мы спорили? — невинно поинтересовалась мэр, потянулась и встала с кресла. — Вина?…

Зелар. Начало вечера

Клонов разместили в красивом, утопающем в зелени особняке одной из городских кафарель. Селились в Зеларе широко, не ютясь в крошечных квартирках, как жители крупных мегаполисов, так что новые гости лего затерялись в одной из множества гостевых комнат. Гостей в доме тоже хватало. Пока клоны отсыпались, в особняк съехалось чуть меньше десятка кафарель и несколько инопланетников под руководством Шкасса.

Отдохнувшие клоны приступили к изучению полученной зелтронцами информации о противнике, и составлении планов своих действий. Блайз, правда, умудрялся и тут распускать перья перед особами женского пола, но делал это уже скорее в силу привычки, чем намеренно.

— Бидоны крепко окопались за городом, — говорил Шкасс, развернув перед клонами карту. — Мы смогли максимум на три километра подойти к месту, где стоит штабной корабль: очень высокая плотность патрулей и «секретов». Так что тут у нас пока пробел. В городе стоит комендантский батальон из «мокрых» с приданными дроидами. Бидонов мы насчитали три полные роты…

— То есть четыреста пятьдесят рыл, — задумчиво постукивая стилусом по столу, уточнил сержант.

— Примерно, плюс танковая рота в тринадцать машин. Тяжёлые ААТ, у батальона — столько же трофейных легких «Сабель», — кивнув, продолжил Шкасс. — Мы продолжаем собирать данные по укреплениям за городской чертой, пока вот, — он положил на стол инфочип.

— Мэр далеко живёт отсюда? — задал вопрос Чимбик, вставляя чип в деку.

— Порядком, — отозвался Шкасс. — А что?

— Надо к ней наведаться, — отозвался сержант. — Переодеться найдёте мне?

— Хочешь именно сам? Не слишком рисково? — задумался Шкасс

— Допустимо, — утешил его Чимбик. — Поеду один, Блайз останется тут, тогда и сходство в глаза не будет бросаться. Системы распознавания лиц бидоны тут ещё вряд ли установили, так что проскочу.

— Всё равно риск, — с сомнением протянул Блайз, но возражать не стал — брат всё же был прав.

— Договорюсь тогда о времени, — кивнул Шкасс. — Ну и шмотье тебе подберём.