Теперь глупо уступать. Худшее позади. Кейт крепко обхватила себя руками, остановила, зажмурясь, подступавшие слезы. Утро оказалось более мучительным, чем она могла вообразить. У дверей толпились репортеры. Потом приезжали из полиции, а после состоялась поездка в морг.
Дрожь прошла по телу. Она все еще ощущала запах хлорки, видела перед собой белый узел, где лежало то, что раньше было человеком. Лицо Скотта не пострадало, как ее и заверяли, но, совершенно безжизненное, оно выглядело кошмарно. Кейт потерла глаза, пытаясь изгладить из памяти эту картину. Она строго внушала себе, что все кончилось, и она прошла этот ужас, причем без чьей-либо помощи.
Ученый, у которого она работала секретарем, дал ей двухнедельный отпуск. Родители Скотта собирались приехать к ней после полудня – в то же время, что и агент похоронной службы. Кейт позвонила в офис Скотта, намереваясь обсудить с Терри окончание партнерства, но его не было на месте, и Кейт попросила секретаршу передать, чтобы он откликнулся, как только сможет. Предстояло еще поговорить с Бобом Чардуэем. Она уже взялась за телефонную трубку, когда затрещал звонок у входной двери. Кейт не торопилась открывать: этим утром было уже достаточно визитеров. Затем со вздохом сожаления она опустила трубку.
Джен Листер, сияя улыбкой, держала в руках большой пакет из супермаркета.
– Вот решила заглянуть, подкрепить тебя кое-чем. Как ты, Кейт?
– Ничего, справляюсь. Спасибо, Джен. Ты очень добра.
– Пойдем на кухню и выпьем по чашке кофе. – Джен не стала дожидаться, пока хозяйка поведет ее за собой. – По правде говоря, меня мучили угрызения совести из-за того, что вчера я оставила тебя одну. Вот я и захотела удостовериться, все ли у тебя нормально. Ты выглядишь не слишком хорошо.
– Да, утро не из самых приятных. Все на нервах.
Кейт включила кофеварку, смирившись с тем, что придется побыть в компании с Джен.
Гостья, стремительно приблизившись к столу, извлекла из пакета торт.
– Он тебе необходим для восстановления энергии – отрежь себе побольше. Я бы вчера осталась, но Деннис настаивал, чтобы мы уехали. Да и Алекс довольно прозрачно дал понять, что берет заботы о тебе на себя.
– Берет заботы обо мне на себя? – резко переспросила Кейт, возмущенно глядя на свою гостью. – Алекс Далтон просто был у нас на ужине. Не думаю, что в дальнейшем нам предстоит общаться.
Джен посмотрела на нее скептически.
– Кейт, я, конечно, думаю не так, как Фиона. Но Алекс, безусловно, проявил к тебе далеко не мимолетный интерес, и, как мне кажется, ты будешь круглой дурой, коли его упустишь.
– Что ты предлагаешь? Чтобы я стала его любовницей номер пятьдесят семь? – горько возразила Кейт. – Не слишком ли это много, особенно если учесть, что мертвый Скотт еще лежит в морге?
Джен вздохнула, заерзав в смущении.
– Ну ладно. Но ты же сама призналась вчера, что ваш брак распался бы в любом случае. Я сожалею о гибели Скотта, но будем откровенны: ты не знала с ним счастья. Да и как ты могла быть счастлива… Ну, теперь тебе по крайней мере известно о Фионе. Хотя они никогда не делали из этого особой тайны.
Кейт налила кофе, нарезала торт и жестом предложила Джен угощение. Устроившись на другой табуретке, она уперлась подбородком в ладони и устало взглянула на гостью.
– Мне не хочется сейчас думать об этом.
Джен пожала плечами и всыпала в свой кофе основательную порцию сахара.
– Все равно тебе надо поразмыслить о будущем. Что ты предпримешь, Кейт?
– Не знаю. Закончу с похоронами. Продам этот дом. Надеюсь, постепенно все уладится, – безучастно ответила Кейт.
– Алекс Далтон мог бы тебе оказать поддержку.
– Нет уж, спасибо. Пройдет немало времени, прежде чем я впущу другого мужчину в свою жизнь.
– Не очень-то весело пребывать в одиночестве. Только подумать! – раздраженно воскликнула Джен. – Ты завлекла одного из самых богатых холостяков Сиднея. Ты что же, не соображаешь, к чему это может привести? Пораскинь мозгами, Кейт. Ты знаешь, что я решила вчера за обедом? Что Скотту будет поделом, если ты уйдешь от него к Далтону. Скотт пальцем не пошевелил, чтобы удержать тебя, так почему же тебе не насладиться жизнью, которую предлагает Алекс? У тебя нет детей, которые могли бы помешать вам.
– Да, детей у меня нет. Как тебе кажется, Алекс Далтон думает о женитьбе, детях?
– Кто его знает… – Кейт нервно рассмеялась. – У тебя с ним все вроде шло хорошо, – продолжала Джен.
– У меня хорошо? Честно скажу: я его боюсь.
– Почему? Чего ты испугалась?
– Не знаю. Как будто он всем заправляет, а я так – в стороне. Я отдала Скотту слишком много, и мне надо обрести себя снова. Не хочу больше оставаться безликой особой, которой помыкают. Я должна научиться быть сама собой.
Джен смотрела на нее так, словно Кейт погрязла в трясине глупости. С видом члена спасательной команды она сказала:
– Допустим, Алекс Далтон добивается тебя. Но почему бы тебе не держать все в своих руках? Ты можешь согласиться только на то, что пожелаешь.
Кейт криво усмехнулась:
– Любой, кто попытается контролировать Алекса Далтона, окажется у него под каблуком, а я хочу сейчас только одного – встать на собственные ноги.
– И все же, Кейт, попытка не пытка. Подумай, как приятно стать богачкой.
Кейт потеряла интерес к разговору. Джен Листер никогда не поймет ее. Для всех друзей Скотта характерно одно – чрезмерная озабоченность деньгами. Они только и думают, как бы добыть побольше денег да как их потратить, чтобы произвести впечатление на других. Визит Джен и был, очевидно, вызван желанием разузнать получше об Алексе Далтоне. Заметив, что ее попытки углубиться в обсуждение данного предмета не находят поддержки, Джен распрощалась и, уже у двери с запозданием поинтересовалась, когда будут хоронить Скотта.
После ее ухода Кейт вытащила содержимое пакета, которое ее позабавило. Там были: пицца, жареный картофель, страсбургский паштет – все замороженное, еще один торт и печенье. Ничего удивительного, что у Джен проблемы с весом. Тем не менее Кейт оценила ее внимание, хотя и не оно было главной целью визита. Все пригодилось, так как в доме из еды почти ничего не было. Практически все деньги на хозяйственные расходы за минувшую неделю ушли на званый ужин, и Кейт обрадовалась, получив кое-что из продуктов быстрого приготовления.
У входной двери снова раздался звонок, и Кейт бросила быстрый взгляд на часы. Супруги Эндрюс придут еще через час. В надежде, что это может быть Терри Джесселл, Кейт поспешила открыть.
– А, так ты дома. Я не была уверена, что застану тебя, – ядовито заявила Фиона Чардуэй. – Нечего прятаться за дверью: я не кусаюсь.
– Что тебе нужно, Фиона? – спросила Кейт ледяным тоном, совершенно не расположенная любезничать с бывшей любовницей Скотта.
Внезапно в глазах Фионы мелькнул страх, а в голосе прозвучали заискивающие нотки.
– Послушай, Кейт, я знаю – тебе некогда, не до меня, и я бы не побеспокоила, если б не сходила с ума от ужаса. Разреши мне войти и поговорить с тобой. Это очень срочно и сугубо между нами.
Кейт не смогла представить себе ничего срочного, о чем могла бы сообщить Фиона, но провела ее в гостиную. Фиона уселась, повозилась, закуривая сигарету, всячески избегая смотреть в глаза Кейт. Лишь после нескольких нервных затяжек Фиона заговорила – вызывающе, дерзко.
– Не буду ходить вокруг да около. Я писала Скотту письма. Не знаю, уничтожил ли он их. Я была у него на работе – там писем нет. Если Боб их увидит… Ты ведь попросишь его просмотреть бумаги Скотта. Не сможешь ли ты… проверить перед этим, нет ли там чего-нибудь компрометирующего? Ведь Боб все-таки мой муж.
– А Скотт был моим мужем. Ты когда-нибудь задумывалась об этом, Фиона? – с горечью спросила Кейт, припомнив бесконечные унижения из-за супружеских измен Скотта.
– Ах, не разыгрывай из себя несчастную обиженную женщину, – насмешничала Фиона. – Скотт не гулял бы на стороне, если б находил удовлетворение дома. А теперь какое тебе до всего этого дело? У тебя есть Алекс Далтон. Мне письма способны причинить большие неприятности. Я не так уж беспокоюсь о Бобе, но у меня двое детей, а он надежный кормилец, хотя и напивается время от времени вдрызг.
Внезапно Кейт стала противна идея сделать Боба Чардуэя своим поверенным.
– Не бойся, Фиона. Твой Боб никогда не увидит этих писем, если они вообще еще существуют. Я найду себе другого поверенного.
– Ну, прямо курам на смех! – возмутилась Фиона; злость из-за необходимости просить об одолжении возобладала у нее над благоразумием. – Боб в курсе всех дел Скотта. Единственное, о чем я прошу…
– Достаточно! – оборвала ее Кейт, вставая. – Двери этого дома отныне для тебя закрыты.
Фиона поднялась с высокомерно-презрительным видом.
– Надеюсь, Алекс Далтон уже все тебе обтяпал с каким-нибудь модным адвокатом. Он не теряет времени, не так ли?
– Если я еще раз услышу, что ты связываешь мое имя с именем Далтона, я отошлю те письма твоему супругу. А теперь – убирайся!
Фиона фыркнула презрительно, проходя мимо хозяйки, но удалилась без лишних слов, Кейт закрыла дверь, испытывая после ее ухода такое отвращение, что ей стало не по себе. В полдень Кейт предстояло тяжелое свидание с Гарри и Шейлой Эндрюс, и чтобы дать хоть небольшой отдых расстроенным нервам, она отправилась наверх прилечь.
Вышло так, что агент похоронной службы приехал вслед за родителями Скотта, и Кейт была избавлена от необходимости произносить слишком много избитых лицемерных слов. Тем не менее она была вынуждена выражать скорбь вместе с Шейлой Эндрюс, со слезами на глазах перечисляющей все достоинства Скотта – это было совершенно невыносимо. Подробности гибели Скотта совсем вывели миссис Эндрюс из равновесия, и тогда Кейт тактично предложила своему свекру сократить время визита.
Кейт возблагодарила судьбу за то, что по счастливой случайности Терри Джесселл оказался у ее крыльца как раз в момент их ухода. Ей не пришлось искать предлог для того, чтобы завершить тягостное прощание.
– Судя по вашему виду, вам надо выпить, – заметил Терри, когда она присоединилась к нему в гостиной.
– Вы правы, – ответила Кейт с готовностью.
– Сядьте и расслабьтесь. Я вам налью стаканчик.
– Спасибо, Терри. И очень благодарна за то, что вы известили вчера Гарри и Шейлу. Это много значило для меня.
– Надо же было такому случиться. Бедный старина Скотт!
Он покачал головой и занялся напитками у бара.
Кейт закрыла глаза – слишком многое предстояло узнать у Терри, ей надо было сосредоточиться. Услышав его приближающиеся шаги, Кейт с усилием приподняла веки. Терри передал ей виски и сел в кресло напротив.
– Тут такие дела, Кейт. Этот шельмец… гм… ну… Словом, Скотт и я, в общем, рассчитывали на Далтона, что он поможет. Нам это было очень необходимо. Но сегодня утром он дал от ворот поворот. Сделки не будет.
Терри держался неуверенно, избегал смотреть в глаза. Кейт слушала молча. Тяжелое равнодушие овладело ею.
– Вы, должно быть, знали, что мы ходили по весьма тонкому льду, Кейт. Теперь ясно – на вашу долю в деле не остается ничего. Мы лишь сводили концы с концами, снимая с банковского счета гораздо больше, чем дозволено. Вы увидите это по бухгалтерским книгам. Вероятно, вы наймете бухгалтера, чтобы провести ревизию.
Кейт с унынием подумала об этой предстоящей заботе.
– Надеюсь, Терри, вы поможете мне разобраться с делами Скотта.
Однако он отказался, и так поспешно, что было противно смотреть. Подбородок у него задергался, руки поднялись в протестующем жесте.
– Нет, Кейт, только не я. Это было бы неэтично, поскольку мы были партнерами и все такое. Пусть лучше кто-нибудь другой представляет ваши интересы. Кроме того, я мало что знаю, даже не слышал, застрахован ли Скотт.
– Я тоже не знаю, – вздохнула Кейт.
– Вот видите. Вам следует изучить его личный деловой архив или отдать бумаги Бобу. Он вам поможет. Для этого и существуют адвокаты. А мне вмешиваться было бы некстати, я обязан защищать собственные интересы. – Терри покраснел, осознав, насколько бестактно прозвучало последнее заявление. – Вы же понимаете, что я имею в виду, Кейт, – добавил он поспешно.
– Да, конечно. Благодарю за столь милую откровенность, Терри. Хорошо, теперь мне известно: на вас я ни в чем не могу положиться.
– По-моему, слишком сильно сказано, Кейт, – возразил он в замешательстве.
– Сожалею. Вы как будто собирались нести гроб? – спросила она не без язвительности.
– Да, конечно, – заверил ее Терри. – Это будет честь для меня.
– Вам так легко оказывать честь. – Кейт поставила свой стакан с виски и демонстративно поднялась. – Что ж, Терри, спасибо, что зашли. Надеюсь, вы окажете полное содействие моему бухгалтеру при проверке.
Допив виски, он вскочил, готовый умчаться прочь; его торопливость ясно показывала, с каким восторгом уклонился он от всякой ответственности.
– Позволю себе заметить, Алекс Далтон может посоветовать вам надежного человека.
Кейт посмотрела на него уничтожающим взглядом.
– И вы тоже?
– Что вы имеете в виду?
– Ничего. Думайте, что хотите, мне все равно. Прощайте, Терри. Похороны в четверг, если сможете прийти.
– Но, послушайте, Кейт…
– О, ради Господа Бога, уходите.
– Вы расстроены.
– Да, расстроена. Есть чему удивляться. Мой муж погиб вчера. Сегодня утром меня ожидало опознание. В общем, это был непростой денек. А теперь идите и оставьте меня одну.
Он был в полном смятении, поскольку Кейт не позволила ему убраться с соблюдением внешних приличий. Хозяйка нетерпеливо направилась к выходу и распахнула дверь. Гость следовал за ней неуверенно, с искаженным от волнения лицом.
– Послушайте, Кейт. Вы меня неправильно поняли…
– Я вас правильно поняла, Терри. Прощайте.
– Я буду в четверг, Кейт. Можете на меня рассчитывать, – горячо заверял он, пробираясь бочком в дверь.
– Ну, конечно, Терри. Я уверена, вы проститесь со Скоттом, как положено, – сказала она мрачно и захлопнула дверь перед его носом.
В ней все кипело от ярости. Каждая обида, каждый мелкий обман за годы замужества терзали душу. Да, это были годы, оставившие после себя пустоту, годы, прожитые напрасно с такими людьми, как Терри Джесселл, Фиона Чардуэй, Джен Листер и, прежде всего, сам Скотт. Больше никогда не бывать такому, дала себе зарок Кейт. Молодая, невинная, впечатлительная, ей даже не на кого было опереться в тех джунглях, где она затерялась после свадьбы. Но теперь она смотрит на жизнь широко открытыми глазами и пойдет своим путем, соразмеряя каждый шаг с мудростью, приобретенной собственным горьким опытом.
Все еще охваченная гневом, Кейт решительно подошла к столу Скотта, вытащила ящики и высыпала содержимое на обеденный стол. Взяв в гараже пустую картонную коробку, Кейт принялась разбирать бумаги. Она оставила на столе лишь небольшую аккуратную стопку документов, от одного вида которых у нее все внутри болезненно сжалось. Неоплаченные счета, расписки за полученные займы, просроченные страховки, устрашающая закладная на дом, выписки из банковских книг с неблагоприятным балансом, – все свидетельствовало о полном финансовом крахе.
Конечно, нужен бухгалтер, размышляла она в отчаянии, прервав свое безнадежное занятие. Кейт поела страсбургского паштета. Печенье застревало в горле, как и торт, принесенный Джен. Лишь чашка кофе помогла справиться с едой. И тут снова залился звонок у входной двери. Кейт решила не обращать внимания. Целых десять минут она выдерживала настойчиво повторяющиеся звонки, затем, сердито махнув рукой, пошла открывать.
На крыльце стоял Алекс Далтон. Кейт быстро втянула в себя воздух, пытаясь сдержать возмущение. Но все напрасно. Взрыв произошел.
– Вы?! Именно вас мне сегодня и недоставало!
– Приятно знать, что во мне нуждаются, – вежливо ответил он и вошел, прежде чем она смогла остановить его.
– Я в вас не нуждаюсь! – горячо настаивала Кейт.
– Вы только что заявили, что меня вам недоставало.
Слезы отчаяния брызнули у нее из глаз, и она хлопнула дверью в бессильной ярости.
– Я не это имела в виду, черт бы вас побрал!
Кейт прислонилась к двери, кусая губы и стараясь подавить истерику. Ее глаза обвиняли Далтона в том, что его приход лишь усугубил чувство безысходности, терзавшее сердце.
– Тяжелый день, – пробормотал он и подошел ближе.
– Не прикасайтесь ко мне! – в бешенстве закричала Кейт. – Я распрощалась с вами. Я не желаю видеть вас здесь. Никого не желаю. Все вы… все – ничтожества.
– Чрезвычайно тяжелый день, – кивнул Далтон.
Теплота в его голосе и нежная заботливость во взоре смягчили агрессивность Кейт. Она измученно подняла глаза.
– Что вам нужно, Алекс?
– Мне нужны вы, Мери Кетлин. Целый день я думаю только о вас. Вы можете избавиться от своих проблем сейчас – одним махом. Я возьму все на себя. Единственное, что требуется от вас, сказать «да».