— Пойдём. Ты отправляешься к доктору, — распорядился Сойер, глядя на меня так, будто меня может стошнить прямо на него. Что впрочем, было вероятно. Я начала возражать, но он покачал головой и направился на кухню, чтобы взять ведёрко из-под раковины, положив внутрь пластиковый пакет, прежде чем вернуться ко мне с ведёрком для рвоты и поставить меня на ноги. — Нет. Не хочу ничего слышать. Это не нормально. Тебе нужна капельница или что-то подобное.

Поэтому мы поехали к доктору Сойера, я переживала всё это время, потому что у меня не было медицинской страховки и мне не хотелось спускать все мои сбережения на медицинские счета.

Но Сойер был прав. Меня рвало уже два дня. Мне нужно убедиться, что у меня нет обезвоживания.

Так что мы отправились в обычный врачебный кабинет, а Сойер остался в приёмной, в то время как я прошла вглубь помещения, чтобы встретиться с пожилым мужчиной в больших очках по имени доктор Мэддокс, который, очевидно, знает Сойера с тех пор, как тот был маленьким мальчиком. Он рассказал мне парочку историй о нём, пока я проходила несколько тестов.

Даже если бы я прожила тысячу лет, то всё равно не смогла бы подготовиться к ответам.

— Поздравляю, мисс Суини, — сказал он, глядя на лист у себя папке. — У вас не пищевое отравление — у вас токсикоз.

— Токсикоз? — я поперхнулась, весь воздух вышел из легких.

— Вы беременны.

— Да, нет. Это невозможно.

— Ну, даже лучшие противозачаточные только…

— Нет, доктор. Я не принимаю противозачаточные таблетки. Мне перевязали трубы в восемнадцать.

Он резко вскинул голову от этих слов, нахмурив брови. Затем доктор снова потянулся за моей папкой и пролистал записи.

— Ох, да. Я вижу это здесь.

— Так что я не могу быть беременна.

— Но вы беременны.

— Нет, это просто… вам нужно сделать другой тест. Кроме того, это же очень рано для токсикоза? Мы были в интимных отношения только, м-м, в течение недели.

Он остановился, задумавшись.

— Не обязательно. У большинства женщин токсикоз начинается после месяца беременности. Но есть много женщин, которые клянутся, что узнали об этом на следующее утро после зачатия, потому что у них начинался токсикоз. Но давай я схожу, найду ультразвук. У нас будут более ясные мысли по поводу перевязки твоих маточных труб. Возможно, они были перевязаны не так тщательно.

Мгновением позже, в дверь постучали, и Сойер позволил себе войти. Очевидно всё еще без понятия о результатах моих тестов, он замер, когда увидел моё лицо.

— Что случилось? — спросил он.

— Это не пищевое отравление, — сказала я, проглатывая комок в горле.

— Хорошо, — сказал он обманчиво спокойным голосом, но всё в нём было напряжено, как будто он беспокоился, что это будет рак или что-то подобное.

— Доктор Мэддокс отправился за ультразвуком, потому что он беспокоится, что мои маточные трубы были перевязаны не достаточно хорошо.

— Твои трубы… — начал он, когда направился ко мне. Затем его озарило, от чего он замер в двух шагах от смотрового столика. — Ты беременна.

— Так говорит тест.

Он постоял там ещё несколько секунд, прежде чем прошёл последние два шага, сел рядом со мной и обнял меня.

— Ладно, — сказал он, немного прижав меня к себе. — В любом случае, ложный результат теста или нет, мы разберёмся с этим.

Разберёмся с этим.

Мы знаем друг друга всего семнадцать дней. Семнадцать.

А занимались сексом только десять.

Это же просто сумасшествие. Каким образом можно с этим разобраться?

И это ещё не беря в расчёт, что я никогда не хотела иметь детей, ну, в смысле не биологических. Внезапно, меня ужаснула мысль, что , возможно , один уже во мне. Но я так и думала. Я хотела приёмного ребёнка. Вот почему я приняла решение о перевязке, когда мне было восемнадцать. И честно говоря, это было самое просто решение в моей жизни. Это было тем, что я хотела.

А теперь, почти десятилетие спустя, они собираются сказать мне, что это было не эффективно? Как такое возможно?

— Ладно, — сказал доктор Мэддокс, входя с прибором для УЗИ, таким старым, что он, должно быть, пылился у них годами. — Сойер, — сказал он, кивнув. — Хорошо. Рия, дорогая, мне нужно, чтобы ты приподняла свою футболку, приспустила брюки и легла на спину.

Сойер ещё раз прижал меня к себе и отпустил, подойдя к концу кушетки, где была моя голова, и когда я сделала всё по инструкции, потянулся и сжал мою руку.

Доктор выдавил холодный гель на мой живот и вытащил датчик, поворачивая монитор к себе.

Наблюдать за тем, как он водит этой штукой по моему животу, было, наверное, одним из самых страшных моментов в моей жизни.

— Док, — позвал Сойер, когда он просто сидел, прищурившись, смотря на экран дольше минуты. Его голос был решительным и нетерпеливым, и взгляд доктора взлетел к нему, сбитый с толку, прежде чем посмотреть на меня.

— Мисс Суини, складывается впечатление, что хоть у вас и были перевязаны трубы, когда вам было восемнадцать, с тех пор этот процесс был обращён.

— Что?! — взвизгнула я, дернувшись вверх, словно молния, но рука доктора удержала меня на кушетке, когда он потянулся оторвать бумажное полотенце, чтобы вытереть гель с моего живота.

Я поправила одежду.

— Мне никогда не делали развязку, доктор Мэддокс. Вы должно быть ошибаетесь. Это невоз… — я встретилась взглядом с Сойером и увидела правду, отражающуюся в его глазах.

Это возможно.

Это возможно , потому что я понятия не имею, что происходило со мной в течение года.

— О Боже, — простонала я, уткнувшись лицом в ладони.

Украденный год моей жизни — это и так достаточно плохо. Но кто-то вторгся в моё тело и делал с ним разные вещи без моего согласия!

Столик передвинулся, когда Сойер снова сел рядом со мной. Он потянулся за мной и притянул к себе на колени, я уткнулась головой в его грудь, руки Сойера так крепко сжали меня, что в это было трудно поверить.

— Вы определенно забеременели, мисс Суини. Если это имеет значение, совсем недавно, — сказал он, оставляя мне вариант, с которым я даже не представляю, как себя ощущаю. Этого никогда не должно было происходить в моей жизни.

— Насколько недавно? — спросил Сойер, и мне даже не пришло в голову, побеспокоиться о вероятности того, что этот ребёнок может быть не его.

— Трудно сказать прямо сейчас. Но, судя по внезапному утреннему токсикозу, всего лишь дни.

Ладно.

Я медленно выдохнула, выдох получился судорожным.

Хорошо.

По крайней мере, это был его ребёнок.

Не то, чтобы это утешало, но, тем не менее, ведь это не был какой-то случайный психопат похититель.

— Спасибо, доктор Мэддокс, — сказал Сойер, как-то пренебрежительно. — Мы займём комнату на несколько минут, а затем выйдем. Отправьте счёт на мой адрес, и я всё улажу.

— Хорошо, — сказал доктор, очевидно сбитый с толку и вероятно благодарный за простой выход. — Мисс Суини, если вам понадобится поговорить со мной по какому-либо поводу , просто приходите.

На этом мы остались одни.

Никогда прежде тишина не была такой громкой.

— Рия, — сказал Сойер спустя несколько долгих минут. Я покачала головой, не готовая говорить, не зная, что сказать. — Рия, — проговорил Сойер, немного более решительно, заставляя меня откинуться назад, чтобы посмотреть на него. — Ты же проследила связь, верно?

Связь с…

О, Боже.

— Майкл, — поперхнулась я, снова чувствуя тошноту, но уже совершенно по другим причинам.

— Это единственное объяснение. Он мог удерживать тебя. Это дерьмо в твоём организме, в больших дозах оно используется в летальных инъекциях. Но в малых дозах, оно используется для введения в искусственную кому. Он мог развязать твои маточные трубы. И уровень гормонов в твоей крови…

— О Боже, — воскликнула я, снова зарываясь лицом в свои ладони.

Гормоны.

И развязывание моих маточных труб.

Он пытался сделать меня беременной, пока я была без сознания.

— Почему? — спросила я, тряся головой, не понимая.

— Вероятно, он сорвался, детка, — произнёс Сойер, его рука скользила вверх-вниз по моей спине. — Потерял жену. Потерял тебя. Он в каком-то роде сломался, чёрт побери. Может быть, он думал, что если заберёт тебя и сделает тебе ребёнка, то сможет вернуть тебя или что-то вроде этого сумасшедшего дерьма.

— Тогда зачем он выкинул меня? — спросила я, оглядев его. — Я не была изнасилована, так что он даже… Не добрался до части оплодотворения.

— У меня ещё нет всех ответов, детка, но клянусь, чёрт побери , я всё это выясню.

Я кивнула на его слова, видя в нём решительность.

— Прости меня.

Я отвела взгляд, смаргивая слёзы, заполнившие мои глаза.

— Простить тебя? — спросил Сойер, потянувшись к моему подбородку и заставляя меня повернуться лицом к нему. — Тебе не о чем просить прощения.

— Я сказала тебе, что не смогу забеременеть. Из-за этого мы решили не использовать защиту.

— Верно, потому что ты совершенно точно должна была знать, что твой дерьмовый бывший-док похитил тебя, вырубил и развязал твои трубы. Как глупо с твоей стороны было не знать, что такое могло бы случиться.

Я фыркнула на это, находя успокоение в его грубости. Но движение заставило слёзы скатиться с уголков моих глаз.

— Эй, — проговорил Сойер, потянувшись, чтобы смахнуть мои слёзы. — Это не конец света, Рия. У тебя есть выбор. Что бы ты ни выбрала, я поддержу тебя. Если ты не хочешь детей и решишь снова перевязать трубы — я согласен на это. Хочешь оставить этого ребёнка и перевязать трубы после? Это меня тоже устроит. Хочешь остаться развязанной и иметь десяток маленьких спиногрызов, не могу сказать, что мы уже готовы к этому, но я открыт для этой идеи. Я знаю, это не то, чего ты хотела, но ты до сих пор можешь сделать это или не делать, и взять приёмного ребёнка, как ты всегда и хотела. Это, чёрт побери, отстойно, что какой-то ублюдок забрал у тебя этот выбор, но ты всё равно всё ещё контролируешь ситуацию.

Я тяжело сглотнула и кивнула.

Он был прав.

Не было причин впадать в истерику, хотя я и чувствовала, что определённо заработала это право за прошедшие несколько недель. Но ничего хорошего из этого не выйдет. Что мне действительно нужно — это просто подумать.

— Помнишь, когда мы были в «Семейном» и я была настолько против понятия самосуда и уличной преступности?

— Да, детка, — сказал Сойер, и, судя по тому, как мужская рука сжала моё колено, он знал, к чему я клоню.

— Я передумала. Я хочу, чтобы он заплатил за это.

— Хорошо, потому что в этом сценарии я, чёрт побери , сборщик долгов.

— Мы можем уйти отсюда? — спросила я, чувствуя себя неуютно, пытаясь принять огромное решение, которое изменит мою жизнь в холодной, стерильной смотровой комнате.

— Да, пойдём, — согласился он, слезая со столика и потянувшись за моей рукой, крепко сжимая её, пока мы выходили из смотрового кабинета, через здание, к машине. Сойер даже держал мою руку, когда мы ехали домой и поднимались по лестнице наверх, он отпустил меня лишь тогда, когда я сказала, что меня снова тошнит.

Хотя в этот раз я была убеждена, что мне буквально стало плохо из-за беспокойства, и это никак не связано с токсикозом, что для меня казалось последней каплей в этом проклятом дне.

Я вернулась обратно спустя примерно полчаса, почистив зубы, помыв живот, потому что там до сих пор оставался этот липкий гель, и обнаружила Сойера, сидящего на стуле напротив стойки. В ту же секунду, когда он увидел меня, он похлопал по колену.

— Ты в порядке?

Затем я сказала то, что думала, никогда не скажу.

— Кажется, я хочу ребёнка.

Видите ли, в промежутках между приступами тошноты, вызванных тем, что мой желудок был уже пуст, я сидела там, на холодном плиточном полу , и осмысливала ситуацию. И хотя я не знала, как чувствовать себя по этому поводу, о том , какого рода эти высшие силы должны быть , или что это за прихоть судьбы, или что-то ещё подобное, невозможно было отрицать несколько вещей. Что, проснувшись от своего рода комы, за время которой мне без моего согласия развязали трубы, и, попав в руки горячего частного сыщика, который впустил меня к себе и заботился обо мне, я рада тому, что дружба между нами переросла в нечто большее. Что всё это привело к романтическим отношениям, пока я была уверена, что нет ни единого шанса забеременеть, и я всё-таки забеременела? Да, это судьба.

Я всё ещё уверена в своём первоначальном решении — я не собираюсь дальше иметь детей. Я не верю в это. Я хотела приёмных. Я хотела подарить любовь детям, которые никогда прежде не знали и капли её в своей жизни. Я хотела подарить им ощущение семьи, когда у них не было никого. Я хотела дать им поддержку, чтобы поднять их на ноги. Так что, когда у меня родится ребёнок, я собираюсь снова перевязать трубы.

Но я собираюсь родить этого ребёнка.

У меня будет ребёнок Сойера.

Каким-то образом, хоть всё и было в новинку и было безумно думать об этом, это чувствовалось правильным.

Потому что, на самом деле, как только мы сошлись, всё, как по щелчку, просто встало на свои места. Вечером после «Семейного» и комедийного шоу у нас был ужин у Мардж, которую распирало от радости видеть нас за своим столом. Следующие несколько дней мы ходили на работу, затем он либо забирал меня, либо мы встречались дома. Один вечер готовила я, в следующий вечер готовил он. Мы ходили прогуляться. Смотрели фильмы. Он заполнил пропуски тех важных мировых событий, которые я пропустила, пока была без сознания. Мы занимались любовью. У нас был секс. Мы трахались. Мы спали в руках друг друга. Мы просыпались в одной постели. Иногда мы вместе отправлялись в спортзал.

В действительности, наши полторы недели, которые мы провели вместе, были большим, чем у множества родителей, которые заканчивали опрометчивым перепихом на одну ночь или неудавшейся контрацепцией.

Есть люди, которые решают иметь детей от мужчин, которых знают буквально несколько часов, или едва узнают их фамилию. Что уж говорить о том, если это хорошие люди.

Я знала Сойера.

Он был хорошим человеком. У него налаженная жизнь. Он ответственный. И он относился ко мне лучше, чем любой другой мужчина , которого я когда-либо встречала.

Так что я была спокойна.

Всё будет хорошо.

Он крепко прижал меня к себе и поцеловал в висок.

— Значит, я буду папой, да? Мардж описается от восторга.

— Ты хочешь детей? — спросила я, не подумав, что об этом немного поздно уже спрашивать.

— Да, детка. Всегда хотел одного или двух, или стольких, скольких моя женщина решит мне подарить.

— Я думаю, ты будешь хорошим отцом. Хотя, у тебя есть ещё примерно девять месяцев, чтобы научиться следить за своим языком.

— Мои мама с папой матерились, как моряки. С этим ребёнком всё будет в порядке, даже если я не смогу удержаться от своих «бл*дь» и «дерьмо».

Я засмеялась и вновь положила голову на его плечо.

— Из тебя получится отличная мама, Рия. Я знаю, это не то, как ты это планировала, и всё сейчас приняло сумасшедший оборот, но всё встанет на свои места. Я не говорю, что всё будет идеально. Мы в этом новички, и это большое давление и будут трудности, но я настроен на то, чтобы всё получилось. И не только из-за ребёнка, Рия. Я готов сделать это, потому что я думаю, что ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал, и я хочу познать это. Знаю, что я не простой мужчина…

— Не надо, — пресекла я его, тряся головой, не в восторге от мысли, что он мог подумать о себе хоть немного хуже, чем я думала о нём. — Ты лучший мужчина, которого я знаю. В смысле, ты конечно так же и заноза в заднице, но ты особая разновидность этой занозы и мне она нравится, так что всё в порядке.

— Значит, мы решились на это.

— Мы решились, — согласилась я.

— Значит, всё то твоё барахло, что до сих пор валяется в гостевой комнате нужно сейчас же перенести в нашу комнату.

Нашу.

Может ли это действительно быть так просто?

Может быть, с Сойером это возможно.

Суть в том, что я всё ещё немного цеплялась за свою независимость. Я спала в его постели, но держала свою одежду в гостевом шкафу. Я оставила все свои старые вещи в коробках, не ощущая это место своим, чтобы расставить вещи повсюду.

— Я могу это сделать.

— Мне нужно разобраться с кое-каким дерьмом, — сказал он спустя минуту.

— Я знаю.

— Не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне. Я знаю, что делаю.

— И это я знаю.

— Когда я вечером уйду, ты хочешь побыть одна или чтобы Мардж, может Баррет составили тебе компанию?

— Мардж наверняка поймет, что я беременна, да?

— Клянусь, она телепат.

— Может тогда Баррет? — сказала я, определённо не желая быть наедине со своим беспокойством, пока он выслеживал Майкла.

— Он предъявит права на пульт и заставит тебя смотреть какие-нибудь документальные фильмы или другое подобное дерьмо, просто чтоб ты знала.

— Но так же он настоит на том, чтобы мы поели какую-нибудь нездоровую пищу, пока будем смотреть, — сказала я с улыбкой. Раз уж мне хочется выпить, но я не могу этого сделать, я хочу насладиться одним последним раундом обжорства нездоровой пищи, прежде чем окунуться во «всё здоровое для ребёнка».

— Ладно, — сказал он, сжимая мою ногу, затем выскользнул из-под меня. —Тогда пойду позвоню ему.

Пока я наблюдала за тем, как он звонит, у меня сложилось впечатление, что он сдерживается ради меня.

У него руки чесались найти Майкла, чтобы получить ответы.

И, хотя я и была чертовски напугана, не уверена и ошеломлена, я знала, что так же нуждалась в них. Так что мне нужно его отпустить.

Кроме того, мне нравится Баррет.

И его странная компания возможно сможет удержать меня от беспокойства на какое-то время.

— Ладно, он будет здесь через десять минут. Я только схожу переоденусь.

Сойер переоделся.

Прибыл Баррет. С двумя ноутбуками, потому что, ну, вот такой он был странный, и со стопкой меню для заказа на дом, за что мне хотелось расцеловать его.

Мы заказали из трёх мест, на что Сойер просто покачал головой, потому что ни один из нас не заказал ничего зелёного.

Раздался звонок снизу, и я наблюдала, как Сойер плавно преобразился из спокойного, милого, удивительного любовника во всё контролирующего, решительного частного сыщика.

— Это Брок и Тиг. Мне пора, детка, — проговорил он, подойдя и обняв меня за талию. Сойер притянул мои бёдра к своим, но оставил мою спину выгнутой так, чтобы он мог взглянуть на моё лицо. — Ешь свою нездоровую еду. Попробуй насладиться этой странной компанией. Не беспокойся обо мне.

— Я постараюсь, — согласилась я.

— Если я не вернусь в нужное время, я хочу найти твою задницу в моей постели, ожидающей меня.

— Поняла, — сказала я с улыбкой.

Он поцеловал мой лоб, провёл носом от виска и ниже, затем заклеймил мои губы на долгую секунду, прежде чем оторваться.

— Постарайся не наскучить ей до смерти со своими документальными фильмами, — сказал он брату, в то время как сжимал мой подбородок, и двинулся прочь.

Как будто бы Слим знал, что какое-то серьёзное дерьмо происходит здесь и ему нужно быть хорошей сторожевой собакой, вместо лежания у моих ног, он развалился прямо напротив входной двери, блокируя проход любому. На самом деле Баррету придётся проскользнуть своим массивным телом в дверь мимо Слима, когда придётся открыть её, чтобы спуститься вниз для встречи разносчиков.

Я сказала Сойеру, что не буду беспокоиться.

И я старалась, пока мы ели наш ужин, пока смотрели документальные фильмы, пока меня вырвало третью той еды, которую я съела, эффективно избавляя меня от жира и сыра на долгий период времени, пока не настало время отправляться в постель, потому что было уже два часа ночи.

Но я лежала в нашей постели и не могла уснуть.

Я волновалась.