Рубен рассмеялся.

Грейс с трудом подняла руку. Когда подошел официант, она сказала, еле ворочая языком:

– Виски без содовой.

– Неужели мое предложение вас так потрясло? – участливо спросил Крестный Отец. – Вы не могли не заметить, что я питаю к вам глубокое чувство.

– Глубокое чувство? Ты ее опоил и раздел догола, а потом заставил курить дурь, и это называется глубоким чувством? Слушай ты, недоделанный извращенец…

Грейс положила ладонь поверх стиснутого кулака Рубена и крепко сжала его.

– Погоди, Алджернон, не надо выходить из себя. Ты же сам сказал, что мы готовы забыть прошлые обиды.

Он вытаращился на нее, не веря своим глазам, и она взглядом дала ему понять: «Давай послушаем, что у него на уме». Одно из непреложных правил Генри гласило: «Отняв у простака веревку, ты лишаешь его возможности повеситься».

Очарованный ее словами Уинг наклонился ближе, но Грейс отстранилась. Он овладел собой и опять заговорил как деловой человек:

– Ситуация очень проста. Вы требуете много денег и ничего не даете взамен…

– Это не так, – начал было возражать Рубен, но Уинг жестом заставил его замолчать.

– В вашей стране, как и в моей, принято, чтобы сторона, требующая денег, предлагала что-то в залог. В качестве дополнительного обеспечения, как это у вас называется.

– И вы хотите получить Гусси в качестве дополнительного обеспечения?

– А почему бы и нет? Все, что я знаю о вас, мистер Смит, – это то, что вы мошенник, однажды пытавшийся меня обокрасть. О вашей сестре мне известно несколько больше. Я знаю, что она тоже занимается воровством, но для меня это не имеет значения. Для меня важно только одно: она моя судьба.

Привалившись к стене, Рубен вытащил из кармана манильскую сигару, зажег ее и выпустил дым к потолку.

– Ну, если это так, что ж вы сразу не сказали?

– Это правда. Она моя золотая богиня, вся моя жизнь, и мои чресла предназначены ей.

– Ваши… что?

– Так и будет, мистер Смит, – с фанатичным упорством повторил Уинг. – Таков путь Дао.

– Ах вот как? Ну тогда скажите мне, Марк: что бы вы стали делать с моей сестрой, если бы вам удалось ее заполучить?

Рубен прислушался к ее молчаливому совету и бросил простофиле веревку, однако ход его мыслей ее совсем не порадовал.

Уинг вновь обратил на нее свой взгляд. В его черных глазах светилось такое дьявольское, нестерпимо самодовольное чувство хозяина, любующегося своей собственностью, что она поежилась. Но даже он сам, по-видимому, осознал, что раскрывать все свои непристойные планы прямо сейчас было бы по меньшей мере нескромно, и ответил просто:

– Я буду наслаждаться счастьем с ней.

– Да, но на каких условиях? Сделаете ее своей наложницей? Белой рабыней? Содержанкой? Будете время от времени наведываться к ней в отель в нижней части города? Каковы ваши намерения в отношении моей сестры?

Уинг стукнул кулаком по столу с таким грохотом, что оба они подскочили.

– Вы меня оскорбляете, сэр! – воскликнул он, побагровев. – Мало того, вы оскорбляете и унижаете мою будущую невесту! Августина не будет белой рабыней или любовницей, она будет моей женой!

Они оба уставились на него, лишившись дара речи.

– Моей возлюбленной спутницей жизни, матерью моих сыновей. – Он жадно потер руки. – Многих, многих сильных сыновей. Они будут возносить молитвы, приносить жертвы, бить поклоны. Они проложат мне путь в нирвану.

Грейс и Рубен обменялись взглядами полного взаимопонимания. Они имели дело с психом, по которому плакала смирительная рубашка.

А на него между тем опять накатил приступ тошнотворной нежности.

– Августина, обожаемая моя, я дам тебе все, что пожелаешь – все! Моя королева, моя богиня, в моем доме не будет никого выше тебя по положению! Богатые наряды, бесценные украшения, армия слуг в полном твоем…

– Деньги?

Уинг оторопел и уставился на нее с открытым ртом.

– Как насчет денег? – еще суровее переспросила Грейс.

– Да-да, деньги, а еще…

– Сколько?

– Сколько пожелаешь! И все…

– На моем собственном счету? Открытом на мое имя?

Ей хотелось знать, как далеко он готов зайти. После недолгих колебаний он сказал:

– Да, хорошо.

– Сто тысяч долларов, – безжалостно продолжала Грейс. – На личном счету. Чтобы на нем стояло только мое имя, и больше ничье!

Уинг расплылся в улыбке от уха до уха, заранее предвкушая счастливый конец.

– Ну, конечно, – с готовностью согласился он.

– Эй, полегче! – возмутился Рубен, старательно подыгрывая ей. – А как же я?

Улыбка исчезла с лица Уинга.

– А при чем здесь вы?

– Как насчет нашей сделки? – Если Августина согласится стать моей женой, я готов вступить в партнерство с вами и с. доктором, мистер Смит. Скоро, возможно, уже завтра, доктор Хэйес нанесет визит на таможню и оформит перевод груза на склад, которым вы так своевременно обзавелись. Мой Главный Оруженосец будет повсюду его сопровождать: сначала в банк, потом на таможню. Доктор ни на минуту не останется наедине с моими деньга-. ми; любая попытка скрыться с ними будет не только бесполезной, но – я должен вас предупредить – и очень опасной.

Грейс повесила голову. Вот и все. Конец всем планам и радужным надеждам. В глубине души она с самого начала знала, что ничего у них не выйдет: Уинг был слишком хитер. Как они могли так сглупить? Как могли надеяться, что он доверит целое состояние наличными сомнительному незнакомцу, а потом позволит этому незнакомцу скрыться? Вот тебе и игра в наперстки!

– Как насчет моей доли? – уже безнадежно спросил Рубен.

Он тоже понял, что все кончено, – Вы и доктор Хэйес получите десять процентов от оптовой цены товара после того, как он будет благополучно доставлен на мой склад.

– Девять тысяч долларов? Черта с два! Рубен спорил уже больше из принципа, чем в надежде что-то выгадать. Грейс знала, вернее, полагала, нет, скорее надеялась, что он не собирается на самом деле вступать в преступный синдикат Крестного Отца по торговле опиумом.

– Мы требуем по пять процентов от розничной цены, – рявкнул он, – и это мое последнее слово. Полагаю, вы работаете из пятисот процентов прибыли, не меньше, стало быть, моя доля составляет примерно двадцать семь «кусков».

Казалось, Уинг готов взорваться.

– Прекрасно, – прошипел он. – Я согласен на ваши грабительские условия. Меня поражает ваше нахальство, мистер Смит. Вы не вложили в дело ни цента, вы только привели пьяного акушера, делающего подпольные аборты. Вы ничем не рискуете, не предлагаете капиталовложений и тем не менее считаете, что двадцать семь тысяч долларов – это справедливая компенсация за…

– Вы глубоко ошибаетесь, Марк, я тоже вношу свой вклад. Как насчет Гусси? Это вам не жук начихал! Моя единственная сестра, подруга детства, моя…

– Но вы готовы продать мне ее за деньги, – перебил его Уинг, – как рабыню!

– Вы же готовы купить ее как рабыню.

– Вы грязная свинья. Августина стоит сотни таких, как вы!

– Правда? Да ты никчемный слизняк! Моя Гусси не согласилась бы плюнуть на тебя, даже если бы ты горел огнем!

Спор перешел на личности. Грейс даже подумала, что скоро дело дойдет до состязания в том, кто пустит струю дальше. Она перестала прислушиваться к перебранке мужчин; в голове у нее зародился план, его надо было хорошенько обдумать. Это был великолепный, необычайно дерзкий план, по сравнению с которым первоначальная махинация с опиумом выглядела как примитивный фокус в цирке-шапито. Ее планом мог бы гордиться даже сам Генри.

Ей противно было прикасаться к Уингу, но она заставила себя дотронуться кончиком пальца до его костлявого запястья, и он закрыл рот, едва успев назвать Рубена бесом, вселившимся в свинью. Рубен ответил неизвестно что означавшим словом «шмук», и ей пришлось заткнуть ему рот чувствительным щипком повыше локтя.

– Прошу прощения, джентльмены, могу я вставить слово?

Крестный Отец приложил руки к сердцу и отвесил галантный поклон.

– Конечно, – шепнул он.

– Какого черта? – грубо спросил Рубен, потирая предплечье.

Грейс повернулась к нему спиной и бросила на Уинга томный взгляд из-под ресниц.

– Вы даже не поинтересовались моим ответом, хотя – если я правильно поняла – сделали мне предложение руки и сердца.

– Самое искреннее! Самое страстное! От всей души!

Она успела спрятать руки на коленях, пока он до них не дотянулся.

– В таком случае я его принимаю.

– Что?! – прохрипел Рубен.

– Я устала ходить по канату, Алджи, я хочу зажить своим домом. Нам было весело, но вся эта рисковая жизнь мне приелась. Я заслуживаю лучшего, а Марк делает мне предложение, от которого было бы глупо отказаться.

Рот Рубена открывался и закрывался, не издавая ни звука, как у карпа, вытащенного из воды. Грейс незаметно положила руку ему на бедро и опять легонько ущипнула в надежде, что он уловит смысл: «Закрой рот и доверься мне».

– На этот раз я не стану довольствоваться мелочью, я хочу сорвать банк. Вот мое предложение, Марк. Все или ничего, я торговаться не стану. Я хочу сто тысяч долларов вперед на моем собственном счету в банке.

– Я уже согласился! – радостно воскликнул он;

– И еще я требую венчания по католическому обряду.

– О! Это не так-то просто.

Вид у него был убитый. Грейс взглянула на него с возмущением.

– Но мы же в Америке! Вы что, хотите, чтобы я отказалась от своей религии? Вы этого добиваетесь?

– Н-н-нет, – неуверенно забормотал Уинг, – нет-нет, конечно, нет!

– Ну то-то же. И я хочу, чтобы венчание было в церкви. В большом соборе со множеством цветов, с подружками невесты, с гостями, со всем…

– Ах, моя дорогая, – меланхолически вздохнул он, качая головой, – нам придется пойти на компромисс. Я соглашусь на католический обряд, но у меня дома, а не в церкви, если ты согласишься на традиционную китайскую церемонию сразу после венчания.

Это сыграло ей на руку, но ему вовсе не обязательно было об этом знать. – Но я всегда мечтала о пышной свадьбе в церкви, – заныла Грейс.

– Мне очень жаль. Я не могу на это пойти. Она капризно выпятила нижнюю губу.

– Ну ладно. Но разве мы не можем устроить. пышную свадьбу дома?

Уинг готов был заплакать:

– Боюсь, что нет. Никаких гостей, дорогая моя, при сложившихся обстоятельствах. Но, – тут он оживился, – после церемонии мы можем устроить большой праздничный прием. Тебе бы этого хотелось?

Рубен фыркнул от отвращения.

– Ну это мы еще посмотрим, – протянула Грейс, продолжая дуться.

Святые угодники, все складывалось идеально, просто бесподобно. Только бы Рубен все не испортил! Грейс кожей чувствовала, что он готов взорваться. Пытаясь прислушаться к ее молчаливым уговорам, к знакам, подаваемым рукой, он едва сдерживался, чтобы не разразиться фонтаном грязной ругани или потоком вопросов.

– Итак, – заговорил Уинг, вновь превращаясь в делового человека, – давайте подытожим наши условия. На твое имя будет открыт счет, моя дорогая, на ранее оговоренную сумму, – он был слишком деликатен, чтобы упомянуть эту сумму вслух, – но на нем не будет стоять имя Августины Смит.

– Но…

– Он будет открыт на имя миссис Марк Уинг. Грейс со вздохом откинулась на стуле. Сукин сын очень хитер, но она и раньше это знала. Неважно: его условия несколько осложняют дело, но эти сложности преодолимы.

– Как только товар поступит в мое распоряжение, мы обменяемся священными клятвами, моя драгоценная. По окончании церемонии, мистер Смит, вы и доктор Хэйес получите ваши непомерные комиссионные. Если все пройдет хорошо, мы продолжим наше сотрудничество, но при условии, что вы больше не будете встречаться с Августиной. Боюсь, я вынужден на этом настоять.

– Но… но она же моя сестра!

– Ну что ж, – философски вздохнула Грейс, – первый долг женщины – повиноваться мужу.

– И последняя небольшая деталь.

Небрежный тон Уинга предупредил ее об опасности.

– Поскольку вся работа проделана вами заблаговременно. мы можем покончить с деловой частью нашего соглашения за два-три дня, скажем, к пятнице. Вы согласны со мной?

Они кивнули, ожидая какого-то подвоха.

– Как видите, совсем недолгий срок. И на этот срок я ощущаю настоятельную необходимость обзавестись еще одним дополнительным обеспечением. Совсем небольшим. Назовем это страховкой.

– Ну что еще? – подозрительно спросил Рубен. Уинг опять сладко улыбнулся.

– Вы.

– Нет!

Этот возглас вырвался у нее невольно, почти инстинктивно.

– Я? – переспросил Рубен.

– Сейчас я покину это помещение, и вы пойдете вместе со мной. До самой свадьбы вы будете почетным гостем в моем доме. По окончании церемонии вы покинете мой дом навсегда, став при этом намного богаче и, возможно, немного мудрее.

– Зачем это нужно? чуть не плача, возмутилась Грейс. Ей было уже не до маскировки. – У вас и так все козыри на руках, зачем он вам понадобился?

– Я же сказал: для страховки. Небольшой жест доброй воли. Прошу не принимать это близко к сердцу, Августина, но я не доверяю твоему брату. Пусть пока побудет у меня на глазах. Когда все кончится, у него уже не будет возможности прибегнуть к своим глупым трюкам. Итак? – обратился он к Рубену. – Вы согласны?

– Я бы хотел переговорить с Гусси наедине. Уинг злобно прищурился: предложение явно его разозлило. Грейс ни минуты не сомневалась, что он не верит в ее кровное родство с Рубеном. На мгновение маска светской учтивости спала, и она с ужасом увидела перед собой маньяка.

– Хорошо, – проговорил Уинг свистящим шепотом. – Но только на минуту. Поторопитесь.

Он встал и подошел к дверям, где его дожидались Том-Фун и еще один телохранитель.

– Грейс, во имя всего…

– Молчи, у нас мало времени! Я не хочу, чтобы ты оставался у него, но не знаю, как избавить тебя от этого. Не знаю, что ему сказать.

– Что ты задумала, черт побери? Что это за бред насчет свадьбы? Почему ты не…

– Рубен, заткнись, – прошипела Грейс. – И перестань изображать отвергнутого любовника.

Смотри на меня по-братски.

– К черту все, скажи мне, что у тебя за план!

– Нет у меня никакого плана!

– Ты…

– Ну ладно, у меня есть план, но не было времени обдумать все детали. Просто доверься мне.

Она откинулась на спинку стула и улыбнулась ради Уинга.

– Не беспокойся, мы все устроим.

– Я не должен беспокоиться?

– Послушай, Генри уже приходилось изображать священника, это один из его коронных номеров. Он обвенчает меня с этим китайским Ромео, а потом…

– И что потом? Он хочет, чтобы венчание проходило у него в доме, Гусси. Даже если это будет не настоящая свадьба, как ты рассчитываешь оттуда выбраться? И когда закончится этот спектакль? До или После медового месяца?

– Я все это еще не продумала.

– О, замечательно!

– Чего ты от меня хочешь? План только пять минут назад пришел мне в голову! Но ты не беспокойся, – повторила Грейс, – Генри найдет выход.

– Уинг не отдаст деньги до окончания церемоний, – напомнил ей Рубен, – а ты не сможешь воспользоваться своим приданым, пока не станешь миссис Марк Уинг. А мне после этого полагается уйти и расстаться с тобой навсегда.

– А тебе не все равно? – не удержавшись, спросила Грейс.

– Дерьмо! – выругался Рубен, разглядывая влажные круги, оставленные на столе его стаканом, будто это был некий волшебный узор.

– Ну что ж, – заметила Грейс с печальной улыбкой, – не такого ответа я ожидала, но ничего не поделаешь.

– Нет, мне не все равно.

Рубен все еще рассматривал мокрые следы на столе.

– Нет, не все равно, – повторил он. Грейс поняла, что большего ей не добиться. – Ладно, – сказала она с горечью. Он так и не произнес тех слов, которых она втайне от него ожидала.

Уинг вернулся к столу и сел без приглашения.

– Черт с тобой, – сказал Рубен, – я согласен побыть у тебя заложником до пятницы?

– При одном условии, добавила Грейс, стараясь казаться невозмутимой. – Вы должны дать слово, что он не пострадает. Если я обнаружу у него рану или хотя бы фонарь под глазом, когда приду на венчание, сделка отменяется. Вы согласны? Уинг еще раз поклонился:

– Именно так. Ни один волос не упадет с его головы.

Он схватил ее руку прежде, чем Грейс успела ее отдернуть, и прильнул к ней губами.

– Не стоит торопить события, – с трудом проговорила она.

Они поднялись из-за стола.

– До пятницы, – с нежностью промурлыкал Уинг. – Мой человек позаботится о том, чтобы доставить тебя домой. Где ты живешь?

– Этого я вам не скажу и до дому доберусь без посторонней помощи.

– Августина, неужели ты мне не доверяешь? Она не ответила, изо всех сил стараясь преодолеть свое отвращение и взглянуть на него отвлеченно, просто как на человека, предложившего богатство и обеспеченную жизнь в обмен на ее милости.

Это сработало. Уинг еще раз одарил ее своей жутковатой улыбкой, потом окликнул Рубена:

– Мистер Смит? Может, нам пора? Грейс не могла понять, что выражает лицо Рубена. Весь ее план вдруг показался ей безумной авантюрой.

Она потеряла кураж.

Заметил он это или нет, но Рубен заставил ее замолчать, схватив за плечи и притянув к себе. Он поцеловал ее прямо в губы с таким неистовством, что они стукнулись зубами. Поцелуй вышел скорее болезненным, чем приятным, но на мгновение она ощутила его крепкое мускулистое тело, его сильные руки обвились вокруг нее, и на душе у нее полегчало.

Потом он ее отпустил, одарив на прощание своей задорной улыбкой.

– Пока, Гусси. Спасибо за компанию. Увидимся в церкви, – сказал он, подмигнув.

Уинг, казалось, готов был разорвать его на части, но Рубен как ни в чем не бывало дружески обхватил его одной рукой за плечи.

– Ну что, Марк, чем ты будешь меня развлекать? В покер не играешь? А повар у тебя приличный? Между прочим, я умираю с голоду. Слушай, а у тебя нет симпатичных девочек на примете? Я бы с удовольствием…

Остального она не услышала: двери «Красной утки» закрылись за ними.