Вскоре после того, как они заняли две комнаты на верхнем этаже крепости, появился слуга. Он искал Клеопатру и сначала попал в другое помещение, где расположились мужчины. Мелеагр — она услышала его голос в коридоре — указал ему на соседнюю комнату.

Слуга сообщил, что Клавдия Прокула приказала предоставить Клеопатре и ее спутникам все удобства крепости. К ним относится и баня прокуратора. Сам Пилат находится за пределами города. После обеда он собирается встретиться с торговцами, а вечером проверить ход строительства дорожных работ в Иерусалиме. В крепость он вернется на следующий день и утром будет принимать просителей и жалобщиков. А Клеопатру вызовут к нему после обеда. Поэтому сейчас они могут наслаждаться предоставленными услугами.

— А как же Клавдия Прокула? Ведь это и ее баня?

Слуга улыбнулся.

— Да, конечно, княгиня. Но Клавдия проведет вечер и ночь у друзей, римских торговцев, в загородном доме. Он поприличнее, чем крепость Антония.

— Почему бы и мне не провести это время в приятном ожидании и не поплескаться в теплой воде? Отведи меня в баню.

Он пошла в сопровождении Таис и Арсинои. По римским и египетским меркам баня была скромной, но для крепости достаточно хорошей. Для Клеопатры и ее спутниц, изведавших все трудности долгого путешествия по пустыне, возможность искупаться в бассейнах с горячей, чуть теплой и холодной водой превратилась в праздник души и тела. Толстая рабыня из Галлии с сильными мягкими руками и со множеством масел и благовоний помогла им вернуть ощущение молодости. А свежее нательное белье и чистая верхняя одежда (из запасов прислуги, но не госпожи) стали последним аккордом к возвращению в нормальную жизнь. Правда, после бани им предложили ужасно невкусную еду из полевой кухни на крепостном дворе.

— Размазня, — недовольно сказал Мелеагр, когда они вместе с Леонидом, Нубо и Перперной быстро помылись вслед за женщинами. — Студень из какого-то больного барана, пюре из бобов, которые древний Катон забыл на своем огороде… А этот уксус, который они называют вином! Княгиня, в любом другом городе я бы предложил сходить в закусочную, но здесь, в Иерусалиме, нам придется довольствоваться этим. Другого выхода нет.

— Неужели евреи так невкусно питаются?

Леонид пожал плечами.

— Да нет, они умеют вкусно готовить. Во всяком случае, у них больше пряностей, чем у этого горе-кашевара, который отравляет своими блюдами всю когорту. Но в городе полно людей, пивные переполнены, и далеко не везде обслуживают иностранцев.

Перперна причмокнул.

— По сравнению с тем, что мы ели в пути, это очень даже неплохо.

На следующий день после обеда за ней пришел слуга прокуратора. Клеопатру охватило сомнение. Но потом, посоветовавшись с Мелеагром, она немного успокоилась и решила взять его с собой. В любом случае, если речь зайдет о Деметрии и его делах, Мелеагр знал об этом больше, чем она.

Пилат приказал поставить кресла вокруг подиума, на котором он обычно принимал посетителей. Кроме прокуратора, в комнате было еще двое мужчин, но Клеопатра смотрела только на него.

Она нашла, что он почти не изменился. Более усталый, чем тогда, в Александрии, четыре года назад, и два года спустя, когда они были вместе в последний раз. Она вспомнила его крепкое тело, которое тогда состояло из сплошной мышечной массы, и едва сдержала улыбку, подумав о том, что можно было бы спросить у Клавдии Прокулы, не превратились ли его мускулы в жир.

Пилат вышел навстречу Клеопатре, протянул обе руки и прижался щекой к ее щеке. Она обнаружила, что от него пахнет все так же, как и тогда. И этот запах немного шире приоткрыл дверь воспоминаний. Приобняв ее, Пилат тут же слегка отстранил женщину от себя и посмотрел ей в лицо.

— Мужчины стареют, — произнес он твердым, немного хриплым голосом, который когда-то возбуждал ее. Она прислушалась к своим чувствам, но на этот раз не ощутила никакого возбуждения. — А женщины становятся еще красивее. Я восхищен тем, что ты соответствуешь этому правилу. Заходи, садись. А кто твой спутник?

— Мелеагр, — представила она. — Торговец, друг и компаньон хозяина каравана, с которым я ехала.

— Он должен принять участие в нашем разговоре?

— Я думаю, что он будет нам нужен.

Пилат кивнул и указал на одно из кресел.

— Присаживайся, Мелеагр. Это Колумелла, мой самый главный советник. А это Афер, человек, который разбирается во всем, что связано с Ао Хидисом. Ты ведь об этом хотела поговорить, не так ли?

Клеопатра немного растерялась. Несмотря на объятия, она была разочарована. Или удивлена? Она не могла определить точно. Может быть, и то, и другое. Неожиданно ею овладело смущение. Она надеялась в присутствии молчаливого, почти незаметного Мелеагра поболтать с Пилатом, оживить воспоминания (безобидные, касающиеся людей и событий), создать определенную доверительную атмосферу, чтобы потом поговорить о своем деле, о своей просьбе о помощи, а только после этого перейти к Ао Хидису, Деметрию, Руфусу и всему остальному. Вместо этого они сидели здесь как на государственном совещании. На какое-то мгновение ей захотелось рискнуть, попытаться использовать шантаж: «Тебя, Пилат, волнует Ао Хидис, а меня волнуют другие вещи. Давай сначала обсудим их, а потом…» Но разве она могла говорить об этом в присутствии Колумеллы, которого она видела накануне с Клавдией Прокулой, и этого Афера?

Резкая складка, появившаяся на лице Пилата, и насупленные брови поторопили ее.

— Я не буду попусту забирать ваше время, — быстро сказала Клеопатра. — У меня два дела. Одно из них Ао Хидис, другое касается событий в Египте.

Складка исчезла с лица Пилата.

— Египетские вопросы мы с тобой обсудим позже. Что там насчет Ао Хидиса?

— А у тебя позже будет время для вопросов?

Клеопатра посмотрела ему прямо в глаза. И вдруг ей стало ясно, что она совершенно не знает этого человека. Понтий Пилат, назначенный прокуратором, который прервал свою поездку и остановился в Александрии, который привез последние сплетни из Рима и участвовал в праздниках, предаваясь радостям вкусной еды и наслаждениям совместного ложа. Понтий Пилат, который сбежал от своих обязанностей в Иерусалиме и Кесарии, чтобы расслабиться в веселом, коварном, плетущем козни обществе Александрии. А теперь Пилат — представитель императора, важный сановник, воплощение мощи империи, римских законов, долга, обязанностей. Человек, только внешне похожий на прежнего Пилата: тот же голос, наверное, то же тело, тот же запах. Но глаза того Пилата были теплыми, готовыми к сочувствию и веселью. Глаза прокуратора были холодными, отталкивающими, пронизывающими. Она постаралась не обращать внимания на легкий холодок, который пробежал у нее по спине.

— У меня будет время. Не очень много, но, надеюсь, его хватит. А теперь говори.

Клеопатра собралась с мыслями, отодвинув в сторону собственные дела.

— Разреши мне начать с Адена, — сказала она. — По причинам, о которых мы с тобой поговорим позже, я бежала в Аден с тремя спутницами. Там был небольшой римский гарнизон, три дюжины воинов под командованием человека по имени Валерий Руфус.

Стараясь не отступать от истины, опуская подробности, она рассказала о прибытии торговца Деметрия и его людей, об организации каравана, о решении Руфуса и Мухтара присоединиться к каравану, о первых днях путешествия, об убийствах, о пребывании в подземелье, о продолжении путешествия и, наконец, о нападении и захвате Деметрия, Рави и Глауки.

— Я не знаю, — сказала она в заключение, — может быть, я ошибаюсь, но мне думается, что эти люди были из Ао Хидиса и у них было задание захватить Деметрия. Все другие объяснения кажутся бессмысленными. Но если это так, то, значит, Руфус должен был принимать в этом участие. А отсюда следует, что он уже находится в Ао Хидисе.

Все молчали. Со двора доносились команды центуриона своим воинам. Где-то рядом, в коридоре, слышны были чьи-то шаги.

Клеопатра посмотрела на мужчин, пытаясь понять, какое впечатление произвел на них ее рассказ. Кресла были расположены в виде незамкнутого круга. Справа от нее сидел Мелеагр. Слева, вполоборота к ней, Пилат. Рядом с ним Колумелла. А возле Колумеллы, повернувшись левым боком к Мелеагру, сидел человек, который якобы знал все об Ао Хидисе, Афер. Судя по имени, цвету кожи и чертам лица, она решила, что он нумидиец или мавританец. Афер бросил на нее ответный взгляд, показавшийся ей открытым и спокойным. Кроме внимательности с небольшой долей сочувствия, лицо его больше ничего не выражало. Колумелла сморщил нос и смотрел застывшим взглядом в одну точку над головой Мелеагра. Пилат, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на коленях и наблюдал за Клеопатрой сквозь щелочки полузакрытых глаз.

Колумелла наконец очнулся и обратился к Пилату.

— Можно мне?

Пилат кивнул.

— Ты, э… Мелеагр, — спросил Колумелла, — можешь что-нибудь добавить к этой истории?

Мелеагр откашлялся.

— Нет, господин. Во всяком случае, ничего существенного. Все было так, как рассказала княгиня.

Пилат оторвался от спинки кресла. Для Клеопатры не было неожиданностью, когда она увидела, как на его лице мелькнувшее удивление сменилось чем-то вроде иронии.

— Княгиня? — Он хмыкнул. — Ну ладно, княгиня. Сейчас важнее установить взаимосвязь между событиями, которые с вами произошли. Ты слышал что-нибудь об Ао Хидисе, Бельхададе, его намерениях и приготовлениях? Пусть даже что-нибудь второстепенное?

— Нет, господин. — Мелеагр наклонился вперед. — Я караванщик и разбираюсь в животных и товарах. Мой господин и друг Деметрий делился своими тайнами с другим помощником. Это был Прексасп, но он мертв.

— В общем-то, мертвый парфянин — хороший парфянин, но в этом случае… — Пилат вздохнул. — Что это могли быть за тайны?

— Этого я тоже не знаю. — Тут Мелеагр искоса взглянул на Клеопатру. Как ей показалось, вопросительно.

— Если тебе что-то известно, говори, — сказала она.

— Хорошо. Я не уверен, поможет ли это, но перед нашим отбытием Деметрий, сначала в Риме, а потом в Байе, вел долгие переговоры с одним торговцем по имени Саторнилос.

— Тот самый Саторнилос? — спросил Колумелла.

— Его называют еще Критянином или Миносом. Ты его имеешь в виду? — Голос Пилата прозвучал настолько подчеркнуто небрежно, что Клеопатра почувствовала его заинтересованность.

— Про Миноса я ничего не слышал, но он действительно критянин.

Пилат и Колумелла обменялись взглядами. Потом прокуратор сказал:

— Мне нужно об этом подумать.

— Можно мне спросить о результате этих раздумий? — осторожно спросила Клеопатра.

— Позже. — Пилат поднял руку. — Давайте поговорим еще немного о ваших спутниках. Мог ли кто-нибудь из них, в том числе женщины, обладать какими-нибудь сведениями? Возможно, они что-нибудь слышали?

— Мне кажется, Глаука, — неуверенно сказала Клеопатра. — Она недавно присоединилась к нам и не доверяла мне своих тайн. Таис и Арсиноя рассказали бы мне обо всем, что им бросилось в глаза или показалось непонятным.

— А из мужчин?

— Леонид знает не больше и не меньше, чем я. — Мелеагр медленно покачал головой. — То есть практически ничего. Нубо? Он не глуп, иногда весел, иногда печален. Он долгое время жил в Адене, где разыгрывал из себя дурачка, чтобы выжить. Но я не думаю, что ему известно что-нибудь.

— А Перперна? Какое труднопроизносимое имя… — Колумелла скривился.

— Маловероятно, — ответила Клеопатра.

Мелеагр кивнул.

— Мне тоже так кажется. Он почти пятьдесят пять лет был рабом. Время от времени у него бывают просветления, но в основном… В основном его мысли путаются или он полностью погружается в свои воспоминания.

— Где они оба? Нубо и Перперна? — спросил Пилат.

— Вышли. — Мелеагр развел руками. — Сказали, что недалеко и ненадолго. Они собирались только прогуляться и подышать воздухом за пределами Антонии.

— Можно подумать, что воздух за крепостью лучше, — пробурчал Колумелла.

— Найди их и приведи сюда, обоих, — приказал Пилат. — Если считаешь нужным, захвати с собой своего друга Леонида. Как можно быстрее. Если вы не застанете нас здесь, пройдете в мои покои.

Мелеагр поднялся и приложил руку к груди. Клеопатре показалось, что он нисколько не опечален тем, что ему придется покинуть это собрание. «Слишком много высокопоставленных римлян для простого караванщика», — подумала она.

Когда Мелеагр вышел из зала, Пилат обратился к Аферу.

— Что ты думаешь об этой истории?

Мавританец пожал плечами.

— Признаюсь, я запутался, — сказал он. — Из всего этого трудно что-то понять. Разве что…

— Подожди. — Колумелла посмотрел сначала на Афера, потом на Клеопатру. Затем обратился к Пилату: — Я считаю, что с предположениями следует подождать, пока мы не поговорим с двумя остальными. Слишком много предположений, надежд и подозрений.

— Надежды, господин? — спросил Афер. — Какие надежды? Скорее обеспокоенность.

Когда Афер заговорил, Клеопатра закрыла глаза. У него был низкий, слегка огрубевший голос. Как ткань, из которой делают хорошее нижнее белье. Как рука, которая скользнула под это белье… Женщина вздрогнула. «Какая ерунда, — подумала она. — Просто у тебя давно не было мужчины. И какой бы там ни был голос у Афера, не забывай о деле».

Пилат повторил что-то насчет надежд. Она как раз вовремя отвлеклась от своих мыслей, посмотрела на него и услышала вопрос:

— Может, пока они не пришли, поговорим о твоих проблемах? — Он насмешливо улыбнулся и добавил: — Княгиня.

— Я опущу некоторые… подробности, которые не стоит здесь обсуждать?

— Конечно.

Колумелла встал.

— Я думаю, мне необязательно присутствовать при этом, тем более что еще нужно уладить кое-какие мелочи.

Пилат кивнул.

— Иди, мой друг. Среди этих мелочей есть что-нибудь важное?

— Разное. — Колумелла вдруг рассмеялся. — Ах да, есть одно, что может тебя заинтересовать. Твои предусмотрительные сотрудники… Астианас, ты знаешь его, математик, некоторое время назад рассчитал, что здесь скоро произойдет небольшое солнечное затмение. Около полудня за день до праздника пасхи. Я не знаю, важно ли это для евреев, но для суеверных воинов мы должны организовать небольшую просветительскую лекцию, чтобы они не убежали с воплями из города. Вот такие мелочи. Я буду рядом. С писарями. Позовете меня, когда придут эти мужчины.

Пилат кивнул.

— Хорошо. Говори, Клеопатра.

Афер откашлялся.

— Прошу прощения, но, возможно, и мне следует пока унести свои уши подальше.

Клеопатра посмотрела на него и улыбнулась.

— Останься. Я не буду говорить о том, что могло бы поранить твои уши. Речь пойдет о сделках и воровстве, об обмане и кознях.

С наигранным отчаянием прокуратор поднял вверх руки.

— Отчет о политических буднях в Александрии?

— От него я тебя избавлю. Нет, дела обстоят иначе. Поскольку все мы стареем…

— Неужели и ты тоже? — Пилат посмотрел на нее с легкой улыбкой. — Но увядание еще не началось. Говори дальше, о прекраснейший цветок садов Канопоса.

— Благодарю тебя за добрые слова. Ты льешь мед в мои уши, но… По воле богов ко всем нам приходит старость и увядание, и я решила немного обеспечить свое будущее. Мне удалось по невысокой цене купить участок хорошей пахотной земли у одного из моих старых друзей, который собрался покинуть Египет, чтобы умереть в Риме.

— Если такая возможность появляется, то упускать ее нельзя. Где находится этот участок?

— Ты не знаешь эту местность, но, наверное, слышал о ней. На восточном берегу Нила, наносные земли. Южнее Коптоса, севернее Фив.

Пилат тихо свистнул.

— Далеко от Александрии, не так ли?

— Пятьсот миль по реке. Достаточно далеко, чтобы при случае основательно забыть Александрию и все, что с ней связано, — грустно произнесла Клеопатра. — Но не так далеко, чтобы нельзя было время от времени навещать друзей, которых ценишь, или приглашать их в гости. Земля сдана в аренду нескольким небогатым земледельцам. Доходы небольшие, но все-таки достаточные для того, чтобы не впустить в дом голод, когда он начнет стучаться в дверь.

Не глядя на Афера, она почувствовала, что тот улыбнулся.

— Мило, — сказал Пилат. — А где находится эта дверь?

— Я как раз собираюсь о ней рассказать. Когда я обзавелась землей, то обратилась к нескольким людям, которые хорошо знают эту местность, и стала искать дом. Мне хотелось, чтобы дом был в городе. Лучше в Коптосе, чем в Фивах. Я писала письма и получала ответы, предложения. Потом я отправилась вверх по реке…

— Одна?

— Неужели ты думаешь, что я такая легкомысленная? Нет, с Арсиноей и Таис, а также с двумя сильными рабами, в надежности которых я не сомневалась. Кроме того, я взяла с собой золотые монеты, чтобы купить приличный дом.

Афер задумчиво кивнул, будто хотел сказать, что подозревает, чем все закончилось.

— Догадываюсь, что было дальше. — Пилат нахмурился. — Продолжай.

— По пути я на несколько дней остановилась в Мемфисе и услышала о молодой образованной женщине, которая обеднела, пережив длинную цепь несчастий и смертей. Она искала работу. Это была Глаука. У Арсинои и Таис… были свои планы, и они, как и я, не хотели надолго покидать Александрию, поэтому я решила нанять экономку. Мне пришлось взять Глауку с собой, чтобы посмотреть, на что она годится. Я думаю, она могла бы стать хорошей экономкой, и с ней приятно общаться, но… Ну ладно. Мы прибыли в Коптос и посмотрели несколько домов. Один мне сразу понравился. Он находится на окраине города, в большом зеленом саду с источником. Я могла купить его вместе со всей обстановкой.

— Попробую угадать, — сказал Пилат. — Ты решила его купить и сразу вселилась, еще до того как заплатила. А хозяин понял, что деньги с тобой. Так?

— Приблизительно так. — Она провела рукой по глазам и как бы случайно посмотрела на Афера. Внимательный взгляд центуриона свидетельствовал о том, что теперь его привлекали не только ее слова. — Я сказала, что покупаю дом, и спросила, как нам это оформить. С кем нужно поговорить, у кого зарегистрировать домовладение, как скоро я должна заплатить налог с покупки и все прочее. Продавец ответил, что знает соответствующих людей в администрации и что проще всего было бы, если бы он вечером пришел ко мне в дом с одним надежным служащим. Потом он спросил, приводить ли ему с собой людей для переноски мелких серебряных монет или я выпишу ему платежное поручение в один из находящихся в Фивах банков. Я пояснила, что буду платить золотом.

— Клеопатра, — сказал Пилат, и в его интонации было больше досады и порицания, чем сочувствия, — как можно быть такой опрометчивой?

— С тех пор я часто себя укоряю за это. Но слезами горю не поможешь. Продавец пришел вечером с другим мужчиной, якобы писарем из окружной администрации…

— Не городской? — уточнил Пилат.

— Дом находится за городской чертой.

— Хорошо. И что было дальше?

— С ними пришли еще двое или трое мужчин, которые ждали на улице. У одного из моих рабов возникли подозрения, и он попытался с ними заговорить. В ответ они набросились на него с ножами. Мы в доме как раз собирались подписать договор. Папирус, три экземпляра, и золото лежали на столе. Раб вбежал в дом, обливаясь кровью, и что-то крикнул. Я не смогла разобрать. Прибежал второй раб. Продавец и «писарь» вскочили, выхватили кинжалы и хотели на нас напасть. Ты же знаешь, я не бываю безоружна…

Пилат улыбнулся.

— Дикая кошка, — сказал он тихо.

Она поняла, что он вспомнил о некоторых событиях в Александрии, и тоже улыбнулась. Но лишь мимолетно. Стараясь быть серьезной, она продолжила:

— Прибежали мужчины, которые были снаружи. Завязалась рукопашная схватка с ножами, криками и перевернутыми столами. Я ранила одного из нападавших. Мой второй раб ранил «писаря», прежде чем его самого достали мечом. Каким-то образом нам с Арсиноей удалось выскочить в соседнюю комнату и пододвинуть к двери сундук. Потом мы перебрались в следующее помещение, где к нам присоединились Таис и Глаука. Мы хотели убежать из дома в город и помчались к лошадям. Я успела захватить с собой сумку, в которой осталось несколько монет и документ на землю. Когда мы ринулись к загону, вдруг появились преследователи на лошадях и с факелами в руках. Они перекрыли улицу, и нам остался только один путь — бежать в пустыню. Вернее, через пустыню, Пилат. С большим трудом мы оказались у дороги, ведущей из Коптоса в Беренику. И все время они гнались за нами.

— Через пустыню до Береники? Четыре женщины на лошадях? Очень смело. Кто бы еще мог такое сделать, как не ты? — сказал Пилат. — А из Береники в Аден? Другого корабля не было?

— В тот момент не было. Нам удалось оторваться от бандитов, но мы помнили, что они могут появиться в любую минуту.

— Аден. Потом арабская пустыня. А теперь ты в Иерусалиме. Невероятная история. Ты знаешь их имена? Продавца и его помощника, этого «писаря»?

Клеопатра кивнула.

— Что ты собираешься делать?

— Я думала, ты смог бы одолжить мне немного денег на дорогу. И дал бы мне с собой письмо влиятельному человеку в Александрии.

Пилат закусил нижнюю губу.

— Деньги — это не проблема. Конечно же, я помогу тебе. Письмо… но кому? Лучше всего прокуратору, не так ли?

Афер поднял руку.

— Прошу прощения, господин. Княгиня, я думаю, ты чего-то не договариваешь. Правда?

— Ты проницателен, Афер, — сказала Клеопатра.

— Что еще? — Пилат смотрел то на него, то на нее.

— Продавца зовут Эмилий Приск, Квинт Эмилий Приск. Родственник прокуратора Египта. Родной или двоюродный брат его жены. Я не была знакома с ним раньше, но слышала о нем. В Александрии он присвоил государственные деньги, и, говорят, прокуратор дал ему уйти от ответственности.

— Над этим надо подумать. — Пилат сложил ладони вместе и кончиками средних пальцев коснулся носа. — Итак, дело становится не только захватывающим, но и более трудным.

— Фивский легион? — спросил Афер.

— Нужно узнать, кто там командует. Я поговорю об этом с Колумеллой. Надо же! Самый глупый римский мошенник нашел свое счастье в провинции. — Потом он хлопнул в ладоши. — Мне хочется пить. Что вам принести? Вино с водой? Соки?

Только они начали пить разбавленное вино и более непринужденно беседовать, как вошел Мелеагр. Он привел с собой Нубо и Перперну. Оба низко поклонились прокуратору и сели на табуреты только после его повторного приглашения. Еще раз хлопнув в ладоши, Пилат вызвал слугу и велел ему позвать Колумеллу. Затем прокуратор сказал:

— Мелеагр, я думаю, ты мне сегодня оказал достаточно услуг, поэтому можешь идти. — Он повернулся к Нубо: — Начнем с тебя, княжеский сын.

Нубо поднял руки, растопырив пальцы.

— Он меня породил, но я от него отказался. Я ничей сын, и здесь это не имеет никакого значения.

— Ао Хидис. — Голос Пилата прозвучал подчеркнуто скучающе. — Может быть, ты слышал, видел, знал, думал о чем-нибудь, связанном с этим городом? Или с князем Бельхададом?

Нубо надул щеки.

— В последние дни мы много говорили об этом. С тех пор как захватили Деметрия, Рави и Глауку. Говорили, гадали. Раньше? Раньше я только пару раз слышал это название, в Адене.

Пока Нубо говорил, Пилат рассматривал его голову, покрытую черными курчавыми волосами с рыжими кончиками.

— Что с твоими волосами? — спросил он. — Это болезнь? И что ты слышал в Адене?

— Это не болезнь, господин. Я крашу волосы и давно уже не был у цирюльника. А в Адене я слышал, что есть такое место, где правит могущественный князь, образец для всех, кто не любит империю. И что Мухтар по каким-то причинам, о которых я ничего не знаю, хотел поехать туда. Или должен был поехать.

Пилат задал еще несколько вопросов, но даже Клеопатре стало ясно, что Нубо ничего больше не знает.

Перперна все время сидел рядом с ним с безучастным видом. Иногда он улыбался, посмеивался про себя без явного повода. Потом снова смотрел в потолок или дул на свою культю.

— Перейдем к тебе, старик, — сказал Пилат. — Тебе что-нибудь известно?

Перперна снова засмеялся.

— Господин, некоторые люди знают много маленьких вещей и не видят, как из них складывается что-то большое. Другим знакома большая вещь, но они не догадываются, что она состоит из маленьких.

— Совершенно верно. — Пилат чуть было не зевнул. — А что знаешь ты?

Клеопатра беззвучно вздохнула. Она считала, что нет никакого смысла расспрашивать старика. Может быть, он и не сумасшедший, но продолжительное пребывание в рабстве наверняка наложило на него отпечаток и ослабило его разум. Она была уверена, что все эти умозаключения Перперны вряд ли могли принести какую-нибудь пользу.

— Я знаю много маленьких вещей, господин. И несколько больших, которые состоят из маленьких. Я мог бы, например, поведать тебе о военном походе Элия Галла. О дружеских чувствах, которые испытывают набатеи к Риму. О том, что говорят князья, торговцы и рабы Аравии об империи…

Пилат застонал.

— Ты знаешь что-нибудь, что нам может помочь? Об Ао Хидисе?

Перперна указал культей на маленькую дверь в стене зала.

— Что знает муха, которая там сидит, о том, что мы сейчас обсуждаем?

— Так. Ладно. — Пилат посмотрел на Колумеллу. — Я думаю, это бесполезно.

— Прошу прощения, господин. — Афер слушал Перперну с закрытыми глазами. Теперь он открыл их и наклонился вперед. — Можно мне задать пару вопросов?

Пилат пожал плечами.

— Почтенный старец, — предельно вежливо обратился к нему Афер, — на протяжении своей долгой жизни ты был только на юге, в Адене, или и в других местах страны ладана?

— Я был везде, где есть песок, кнут и жажда.

Афер улыбнулся, встал и наполнил чашу вином с водой. Он подал ее Перперне, опустился на правое колено и сказал:

— Пусть этот напиток усладит твое горло и освежит твою память, достопочтенный.

Клеопатра с трудом подавила улыбку. Она не могла понять, чего хочет добиться Афер этим… спектаклем. Видно было, что Пилат и Колумелла считают все это бессмысленной тратой времени.

Перперна взял чашу, прикоснулся к ней лбом, потом выпил и сказал:

— Благодарю тебя, сын мой.

— Тебя презирали и над тобой издевались, не так ли? Ты отправился в поход, будучи воином Августа, и попал в рабство. Я не знаю, предоставляет ли империя компенсацию в таких случаях…

— Есть возможности, — буркнул Пилат. — Я точно не знаю, но надо подумать.

— Ты возьмешься за это дело, господин? — Афер обратился к прокуратору. Клеопатра, которая не видела его лица, была почти уверена, что он не подмигивает.

— Возьмусь. — Глаза Пилата превратились в щелки. — А что нужно?

— Прощение, господин, и немного терпения. — Афер снова повернулся к Перперне, на лице которого застыла странная настороженная улыбка. — Разве плохо, что ты наконец свободен?

— Что значит свободен? — Перперна скривился. — У меня есть свобода провести мои последние старческие годы в качестве нищего в империи. Это хорошо?

— Лучше хлеб, чем кнут, — заметил Афер. — Кто отпустил тебя на волю или освободил? Деметрий?

— На гонках паланкинов он поставил деньги на римлян и выиграл меня. — Перперна засмеялся. — Большой выигрыш.

Клеопатра вдруг почувствовала, что Афер на правильном пути, хотя даже не догадывалась, чем все это может закончиться.

— Он предложил тебе деньги и работу, не так ли? — уточнила она.

— Его деньги и мою работу украли.

— Украденное можно вернуть. — Она замолчала, посмотрев на Афера, и тот ответил ей спокойным одобрительным взглядом. — У меня тоже кое-что украли, — с грустью продолжила женщина. — Дом и землю. В Египте. И много денег. Прокуратор поможет мне вернуть все это. Помоги нам найти Деметрия и разгадать загадку Ао Хидиса, а я предоставлю тебе до конца твоих дней крышу над головой, легкую работу, пропитание и одежду. В Египте.

Афер едва заметно кивнул. Пилат смотрел на нее широко раскрытыми глазами, а Колумелла провел правой рукой по рту, будто пытаясь стереть улыбку.

— А немного денег на вино, княгиня? — спросил Перперна.

— И это тоже.

Перперна кивнул.

— Это хорошо. — Он посмотрел на Афера. — Мухтар в родстве с Бельхададом, — сказал он. — Его дед был братом Бельхадада. Отец Мухтара задолжал Бельхададу деньги и перед смертью обязал сына поскорее возместить этот долг. Поэтому он отправился в путешествие. — И неожиданно добавил: — А я один раз был там, в Ао Хидисе, с отцом Мухтара.

Все удивленно молчали. После довольно длительной паузы Афер спросил:

— Ты помнишь Ао Хидис?

— Ао Хидис тех времен. Когда большая защитная стена еще не была достроена.

— Ты хочешь еще раз поехать туда? Посмотреть, как она будет разрушена?