Пушкинские Горы. Дорога в Михайловское. Зеленые рощи, поля, деревни — Луговка, Бугрово, Гайки… По этой дороге прошли многие миллионы людей, направляясь к легендарной усадьбе великого поэта, в которой во всем ощущается светлая тень Пушкина. Здесь все как прежде — «прохлада лип, кленов шумный кров…». Тот же «скат холмов», луга, лес, «дикий садик мой…» и «скромная обитель» поэта…

Кругом деревья — современники Пушкина. Всюду звучат стихи Пушкина о соснах, елях, холмах, тропинках, аллеях, цветах…

До 1937 года дорога эта была простой проселок. В канун столетия со дни гибели Пушкина резко увеличилась посещаемость Михайловского. Полнились автобусы, легковые машины. И этот проселок был расширен, превратился в шоссейную дорогу. Но маршрут проселка остался. На окраине деревни Бугрово, рядом со входом в Михайловские рощи, сделана площадь для стоянки автомашин… У ворот стоит дежурный, проверяющий пропуска машин…

Деревня за последние годы сильно переменилась. Нет в избах соломенных крыш, покосившихся стен. Все в современном благолепии кругом электричество, артезианская води…

Когда-то, при Пушкине и до него, эта деревня входила в состав экономического хозяйства Святогорского монастыря. Она была маленькая, всего было шесть домов. Со стороны подъезда стоила ветряная мельница, а со стороны Михайловского, на берегу речки Луговки, стояла водяная мельница, построенная четыреста лет тому назад.

Много, бесконечно много раз ходил Пушкин по этой дороге. Выходя из Михайловского леса, он видел довольно большой пруд, сильно заплывший водорослями. Он назывался Гаечный, от слова «гай» — лес и «гаечка» — здешняя разновидность синички, Это название записывает летописец в своем рассказе о чудесах, давших всей этой земле от Михайловского до Синичьей Горы название Святогорья. Это озерцо давало воду для мельницы, что была у дороги, близ которой стояла плотина. Рядом — дом старого мельника Орлова, потомки которого и сегодня живут рядом с этим местом…

Пушкин любил рассматривать этот пейзаж, в котором все ворковало, бормотало, пищало. Здесь водились большие стаи гусей, лебедей, уток, чаек, цапель. Было их целое море. За прудом начиналось большое болото, где жила тоже разная тварь, пищавшая, свистевшая, шипевшая и квакавшая. Здесь он слушал удивительные песни воды, стук, скрип и вой огромного мельничного колеса и каменных жерновов. Песни водяной мельницы не сравнимы ни с чем. Их любил слушать и М. Лермонтов, он даже нарисовал мельницу. Ее как парковый орган, по приказу царя, построили в российском Версале — Петергофе… Изредка из самой мельницы, когда останавливался водосброс, слышались песни старого мельника. Песни были разные — и про радость и горе, про день прошедший и день грядущий. Этнографы, записавшие в тридцатых годах нашего века сказки, песни и легенды здешних мест, — записали и мельничные песни.

Когда-то в Святогорье и его округе было девять водяных мельниц, в их числе в Ганнибаловом имении Воскресенское, древнем Велье, деревнях Исса, Захино и других. Сегодня, глядя на эти места, попранные уничтожающим временем, мы восхищаемся романтикой их глухих шлюзов. Мы смотрим на восстановленную в 1984–1985 годах мельницу в Бугрове. Она заставляет нас рассматривать ее. Много раз разваливалась и возрождалась здешняя мельница. При Пушкине ее арендовали хозяева Тригорского Осиповы-Вульф. Последний раз ее возродили после Великой Отечественной войны, когда все здешние деревни были уничтожены полностью — все было взорвано, сожжено, вырублено. Немаловажным делом было снабжение мукой и хлебом заново начинающих жить людей, и восстановленная бугровская мельница давала им его. Потом эта мельница оказалась ненужной и вновь исчезла. На месте бывшего когда-то дома мельника была построена современная колхозная изба. Три года тому назад она сгорела. Хозяева покинули деревню и уехали в Псков.

Мы, работники заповедника, давно приглядывались к этому месту, поскольку оно связано с жизнью и творчеством Пушкина. Сегодня оно включено в состав музея-заповедника. Нами были произведены раскопки, расчистка места, поиск следов плотины, старых фундаментов, следов некогда бывшей жизни.

Это место тесно связано с личной жизнью Пушкина в Михайловском. Оно было одним из исходных моментов в работе его над трагедией «Русалка», которую он начал писать в начале 1826 года.

Сюжет пушкинской «Русалки» несколько сближается с сюжетом популярной в те годы фантастической оперы Н. Краснопольского «Днепровская русалка». Среди иллюстраций Пушкина к своим произведениям есть его карандашный сильно затертый рисунок. Он изображает берег речки, которая течет слева направо. У берега угол водяной мельницы с большим колесом. В центре рисунка молодая девушка со сжатыми на груди руками, в длинном деревенском сарафане, рядом с нею бородатый старик в длинной сельской рубахе, стянутой пояском, с шапкой на голове… Вдали скачущий на коне всадник. Этот рисунок иллюстрация Пушкина к его «Русалке». Рисунок сделан им на черновике стихотворения «На Испанию родную…», которое он написал в 1835 году. Как подчеркивает пушкиновед Т. Цявловская в своей работе «Рисунки Пушкина», в то время (1835) «он был уже равнодушен к своему графическому произведению».

Трагедия Пушкина «Русалка» тесно связана с биографией самого поэта. В начале 1826 года в жизни его произошла большая личная трагедии. Он должен был расстаться с дочкой старосты, старика Михаила Калашникова, Ольгой, которую он полюбил и у которой родился сын. Горестный этот роман жил «в сердце и на уме» Пушкина до последних дней его жизни. О чем свидетельствуют письма к нему Калашниковых отца и дочери и документы Государственного архива г. Горького, рассказывающие о хлопотах Пушкина об Ольге Калашниковой.

Изображая жизнь мельника и его дочери в своей «Русалке», Пушкин не мог не отдаться воспоминаниям и мыслям о событиях его собственной «княжеской» деревенской жизни и жизни его милой деревенской красавицы. В «Русалке» Пушкина многое взято со здешней натуры. В ней хор девушек поет песню, которую поэт записал в Михайловском.

Когда вы стоите на берегу Луговки, где стояла пушкинская мельница, вы читаете строки трагедии:

Пред вами не только деревенский садик, но и дуб стоит по-прежнему на этом месте. По-прежнему вьется сюда тропинка из усадьбы Михайловского. Сладостно было Пушкину явление этого места.

Это место нами было изучено до конца.

В состав бугровской мельницы, как всех водяных мельниц не только на Псковщине, но и повсюду, входили, кроме самой мельницы, изба мельника, амбар для храпения зерна и муки, банька, коровник, конюшня, сарай для сена и для дров. О саде и огороде и говорить нечего. Сохранилось очень много изображений мельничных дворов пушкинского времени. Есть и книга знаменитого В. Левшина «Наставление о строении всякого рода мельниц», изданная в Москве в 1818 году. В этой книге чертежи и планы мельниц, которые строились на Руси, и не только в пушкинское время.

Ю. Насонов и И. Прилуцкий на основании документов, найденных нами, рисунков водяных мельниц, исполненных М. Лермонтовым, А. Саврасовым, В. Веляницким-Бирули, старинных фотографий, снятых с этого места отце в дореволюционые годы, создали макет чертежей этого памятника.

Рабочие латвийского г. Резекне воссоздали мельницу и подарили ее Пушкинскому заповеднику.

Место, где стояла мельница, было благоустроено, расчищено от следов пожара. На усадьбе убраны мертвые деревья, поставлена ограда; озерцо наполнено водой. На берегах его появились цапли, чайки, дикие утки… Все ожило.

Мельница была восстановлена на своем прежнем месте. Мельница вновь возродилась, ибо она неотъемлемая часть Михайловского.

Открылась еще одна страница Михайловского бытия великого поэта.

Сегодня реставраторами восстановлена усадьба мельника целиком: его дом, двор, сарай, банька, сад. В доме мельника открыт музей, экспонаты которого рассказывают историю этого памятного пушкинского места.