Полагаю, раньше у Константина были какие-то дела. А, может, он просто решил сменить хобби… как знать. Или к запугиваниям подключился Сергей, но факт в том, что теперь выходить из дома стало попросту опасно. Я практически нигде больше в одиночестве не появлялась. Считалось, что это меня защищает, хотя, разумеется, на самом деле просто подставляло окружающих меня людей под удар.

Выйдя из университета, я как всегда огляделась в поисках черной мицубиши. Сегодня Алекс был не один. С Игорем. Мы с ним обменялись дежурными шутками про то, что у меня, как у кошки, девять жизней (отчего-то его очень веселило это сравнение), а потом он забрал ключи от моего порша, оставляя нас с Алексом вдвоем. Это случилось не впервые. Ничего странного не происходило. Ничего не предвещало беды. Вот только когда Алекс тронул ключ в зажигании, мицубиши тряхнуло. Отовсюду завопили сигнализации. И люди. Я сначала не поняла, что произошло, а Алекс сразу ломанулся в дверь. На месте, где секунду назад находилась моя машина, полыхало пламя.

— Игорь! — закричала я и бросилась туда. Однако Алекс успел меня схватить, после чего мы оба рухнули на колени. Сидя на асфальте, я вытирала слезы со щек перепачканными руками. Алекс все еще крепко меня держал. Я прижалась к его груди и плакала. Взрыв был небольшой силы, но две рядом стоящие машины пострадали. И Игорь… его было не спасти. Студенты бессовестно тыкали в нас пальцами, а когда появились преподаватели, Алекс чуть ли не насильно запихнул меня в машину, не позволяя устроить допрос с пристрастием. Не их это дело!

На месте Игоря мог быть кто угодно. Эрик, Олег, Алекс… Если бы в тот день погиб Алекс, я бы, наверное, добровольно легла рядом. Я не могла трезво соображать, я не могла отогнать жуткие мысли, я плакала и плакала. А если не плакала, то тупо смотрела в стену. Алекс не сидел рядом со мной. Он занимался своими делами, но часто проходил мимо комнаты, обозначая свое присутствие и не позволяя мне изливать на него потоки жалости к самой себе. Веди он себя более участливо, я бы дорыдалась до обезвоживания. Только около одиннадцати вечера я в достаточной мере пришла в себя, чтобы заговорить с ним.

— Что ты будешь теперь делать?

— Ужинать, — крайне обыденно и уравновешенно отозвался Алекс. Кажется, он был доволен, что я вышла из добровольной тюремной камеры. — Я не знал, — сказал он тихо.

— Я тебя не виню и не подозреваю, — я отломала от булочки небольшой кусок и положила рядом. Так я поступила и с оставшейся ее частью. — Но из-за меня гибнут люди. Это неправильно.

— Это из-за меня гибнут люди, — сказал Алекс.

Той ночью мы оба не смыкали глаз.

На следующий день я оделась во все белое. Разве не видно, что я не при чем? Просто ангел. Мне было нужно казаться себе чище, чем я есть, тем более, что после произошедшего на меня все показывали пальцем. Друзья старательно делали вид, что ничего не произошло, но некоторая изоляция Ларисы подсказывала, что это ее рук дело. Разумеется, она запретила им обсуждать со мной случившееся. Или вообще винить. Разумеется, обращались ко мне постольку поскольку, а улыбались натянуто, но это было значительно лучше того, что было в школе. Хотя тогда на меня ярлык убийцы не вешали. Не думаю, что во всем университете отыскался бы хоть один человек, у которого остались сомнения на мой счет.

Я не знала, приедет ли Алекс. Ему лучше было не появляться. Я знала, что для него смерть Игоря тоже явилась шоком, и он тоже чувствовал себя виноватым. А это было плохо. Это подталкивало к кардинальным изменениям.

— Алекса сегодня не будет, — раздался ненавистный голос неподалеку от меня. Я всем телом повернулась к Сергею Елисееву. — Ну, невестка, как спится? Мучают кошмары по ночам?

— Что вам надо? — спросила я холодно.

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно, Карина. В той машине вчера мог оказаться мой сын. Ааа, по лицу вижу, что данная идея тебе в голову уже приходила.

Моя компания отчего-то не разошлась, они опасливо поглядывали на Сергея и мялись в сторонке. Но я бы предпочла, чтобы они ушли. Я бы предпочла, чтобы они никогда не видели живое доказательство моей испорченности. Ведь Сергей Елисеев выглядел как мафия, говорил как мафия и действовал как мафия. По-моему он олицетворял собой порок.

— Пойми, подстроить твою смерть сейчас было бы проще простого. И никто бы даже не догадался, что не я за нее в ответе. Ты ведь понимаешь это, верно?

— Вы убили Игоря?

Он усмехнулся.

— А знаешь кто будет следующим? Я пропущу медленное выкорчевывание вашей маленькой компании, ведь моему сыну нужна свита, и он по-своему к ним привязан. Но одна русско-британская шлюха и ублюдок Граданских для него ничего не значат. И ты никак не сумеешь мне помешать. — У меня перехватило дыхание, а Сергей демонстративно погладил меня по волосам. — У тебя еще все будет, девочка, ты такая хорошенькая, что хоть на полку ставь и любуйся. Ты сможешь за дорого продаться.

— Я не из таких!

— Конечно, из таких. Все вы одинаковы, — пропел он. — И я даже не брошу тебя не произвол судьбы, поспособствую, чем смогу. Но только если ты будешь держаться подальше от моего сына.

— Мне ничего от вас не надо! — зарычала я. — Я сделаю как вы хотите, но с одним условием — не приближайтесь ко мне больше. Никогда!

— Легко, — отвесил он мне издевательский поклон и удивительно легко растворился в толпе студентов.

А я чуть ли не бегом бросилась в метро, на ходу натягивая на голову капюшон и пряча свои примечательные волосы за шиворот. Где-то в переходе я купила черную спортивную сумку, в которую собиралась покидать оставленные у Алекса вещи.

Я не помню за собой еще одного такого полномасштабного припадка из-за… ничего… Я приехала к Алексу и стала собираться. Искренне надеялась, что он меня не застукает, но не успела я и половину сложить — явился. Он схватил мою сумку и швырнул ее на пол. Мой скарб разлетелся по всей комнате.

— Ты куда собралась?! — закричал он.

— Прости, Алекс. Я должна уйти. Сейчас же. — Стараясь не поднимать на него глаза, я присела и стала обратно укладывать вещи. Он схватил меня за плечи и поставил на ноги, как тряпичную куклу.

— Почему? Из-за вчерашнего?

— Да!

— Тебя убьют.

— Нет, меня не убьют. Я знаю, что делаю.

— Ты виделась с моим отцом! Он приходил к тебе, да? — встряхнул меня Алекс.

— Виделась. Он угрожал Лизе, Алекс.

— Почему для тебя так важна эта шлюха? Почему она для тебя важнее, чем я?

У меня слезы хлынули из глаз.

— Нет ничего важнее тебя, я никого не люблю так, как тебя, но они живые, Алекс, понимаешь? Молодая женщина и ни в чем не повинный ребенок могут погибнуть просто потому что мы решили, что выстоим против мира сильнейших. Но ведь это неправда! Игорь уже погиб. Неужели мало?

Я сделала это. Я заставила Алекса почувствовать себя виноватым. Надавила. Как Сергей, и это сработало.

— Мы сделаем вид. Ты не можешь уйти. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Как он собирался это сделать? Как он хотел чтобы ты избавилась от Константина?

— С помощью Виктора Граданского.

— НЕТ! — снова встряхнул меня Алекс. — Это не выход. Абсолютно точно нет! Это создаст только больше проблем! Виктор Граданский только с виду хороший, а на самом деле…

— Так Сергей солгал?

— Возможно. Я не знаю, — схватился за голову Алекс.

— Ладно, это не имеет значения, если я хочу сохранить жизнь Лизе, я все равно должна уйти.

— Я обещал, что с тобой ничего не случится, — попытался притянуть меня ближе к себе Алекс.

И я подняла голову и прошептала:

— Я освобождаю тебя от этого обещания.

Видеть его лицо в тот момент было совершенно невыносимо. Мне даже показалось, что он заплачет. Я так не могла, я не знала как быть и прильнула к нему в отчаянном поцелуе. И мир содрогнулся. Его пальцы вцепились в мою спину, захватывая волосы и причиняя боль, но разве она могла сравниться с той, которую причинили нам уже? Когда я сдалась на милость Алекса, когда я позволила ему разрушить все стены, которыми отгораживалась, выяснилось, что они не единственные, и зависит все совсем даже не от меня. Но я бы не изменила ни секунды. Каждая рана, каждая слезинка, каждая обида того стоили. Он стал моим определением, чем-то незыблемым и нерушимым. Он стал основой меня как личности. И я должна была его отдать.

Спотыкаясь о мои разбросанные вещи, мы оказались около кровати. Я безумно хотела забрать у него последнее, то, что не произошло только благодаря моему упрямству и страху. Какая же я идиотка. Я должна была больше ему доверять, больше отдавать, пока у меня был на это шанс. Неужели мне, как всегда, необходимо было дойти до самого края, чтобы прозреть? Он отдавал мне больше. Даже с самого начала он отдавал, а я отталкивала. И теперь, он приходил, он извинялся первым, и он был готов рисковать ради меня как жизнями друзей, так и своей. А я все время пыталась спрятаться, лгала себе, что недостаточно, что все не так. Винила его за то, что он живой человек. Лара была права. Я оставляю себе пути к отступлению. И не тропинку, а целую магистраль. Нет, я не хотела всю жизнь жалеть о том, что оказалась последней трусихой!

Одежда отправилась в дальний угол комнаты, мои ноги обвивали его талию, пальцы оставляли синяки на его спине. Но было мало, боюсь, мне всегда его будет недостаточно, но…

— Нет, — сказал он, высвобождаясь из моих объятий.

— Алекс…

— Пройдет неделя, месяц, год, неважно, однажды все изменится. Я не всегда буду «львенком слишком юным», — процитировал он мою маму, накидывая на меня простыню. — Я отказываюсь верить, что это конец. Я не позволю тебе заставить меня вспоминать, как это было, а не мечтать о том, как будет! Я не позволю тебе сейчас дойти до точки невозвращения и с чувством выполненного долга навсегда меня оставить.

— Ты шутишь?!

— Нет, я ухожу. А ты собираешь свои вещи и тоже уходишь.

Я бы хотела взять частичку него с собой навсегда. Не маячок, духи или что-то, сделанное для меня, а его частичку. Его аналог синей ленточки. Но я не знала такого.

Я скучала так, сильно, что было впору выть на луну. Постоянно вспоминались какие-то подробности: например, что во время сна морщинка меж его бровей разглаживалась. И то, что просыпался он всегда в хорошем настроении, всегда был рад меня видеть.

А еще я скучала по нашей чудесной компании из Стаса, Олега, Эрика, Инны, Димы и Игоря… Игоря, который погиб по моей вине… У меня с этих встреч осталось так много фотографий. И на каждой Алекс был одет в нечто темное, а я в половину цветов радуги.

Я знала, что это чистейшей воды эгоизм, но попросила Ларису переехать ко мне, чтобы меньше тосковать, чтобы она меня отвлекала. Тренировки я свела к минимуму и плевать на это, я не могла вынести мысль, что Женя снова и снова ходит докладывать Сергею о каждом моем шаге, о каждом взгляде побитой собаки. А потому вечерами мы с Ларой лежали рядом в моей кровати, укрывшись одним пледом на двоих, и смотрели старые фильмы, объедаясь искусственными эндорфинами, принимавшими вид, как правило, мороженого. И крепкие объятия подруги заставляли меня чувствовать себя чуточку лучше.

Памятуя о словах Алекса, я не позвонила Виктору Граданскому. Сидела и смотрела на дисплей аж несколько раз, но не решилась нажать одну-единственную кнопку. Я не смогла довериться Сергею.

Я застряла. Казалось, все вокруг проматывается в ускоренном режиме. Закончилась очередная пара (какая по счету? Не знаю, все они скучные и глупые), я наблюдала, как студенты выбегают из аудитории, несутся по своим делам. Серая масса с мелькающими редкими яркими пятнами. Нет, в серый и черный могут одеваться только такие люди как Алекс. Которым не нужно стараться выделиться, которые своим существованием уже раскрашивают этот мир.

— Я пойду вниз, кофе возьму.

Я спустилась по лестнице, дошла до автомата, который варил кофе редкой степени паршивости, бросила туда деньги и стала дожидаться, когда тот приготовит напиток. Однако в холле царило необычайное оживление, и только автомат снабдил меня желаемым, я двинулась к толпе людей, окруживших монитор.

Монотонный голос диктора сначала меня не увлек, но потом еще как…

«Взрыв нескольких инкассаторских машин повлек недовольство вкладчиков, владелец банка — Сергей Елисеев — уверяет, что все потери будут компенсированы в кратчайшие сроки…»

И стаканчик выскользнул из моих пальцев, проливая кофе на одежду и обувь мне и стоящим поблизости. Но сколько бы меня не материли окружающие, я была не в состоянии оторваться от экрана, потому что дальше шла живая сьемка.

Около здания банка Елисеевых было столпотворение. У входа — Сергей. Как оказалось, здание проверяли на наличие бомб. Перед лицом Елисеева старшего я насчитала целых двенадцать микрофонов. Транслируют по всем каналам? А потом донесся гул голосов, камера переместилась на подъездную дорожку, где крайне неосторожно припарковалась черная мицубиши эклипс. Из машины вышел Алекс и, перепрыгивая через две ступеньки сразу, направился к отцу. Фотовспышки отовсюду. Мое сердце стучало где-то в горле от одного лишь его вида. Сергей дернул сына в сторону и что-то ему сказал. А у Алекса на лице появилось такое выражение, что я поняла — быть драке. Он подался вперед и коротко что-то сказал. Руки Сергея сжались в кулаки. Вдруг словно из ниоткуда вынырнула Женя Ливанова. Она обхватила руку Алекса и что-то зашептала ему в ухо. Я хотела тоже быть там, с ним. По моим щекам потекли слезы.

А потом… Алекс с разворота врезал отцу в челюсть. Женя что-то кричала, но было, конечно, слшком далеко от микрофонов. Кто-то бросился их разнимать. Я даже боялась представить, что там происходит на самом деле.

— Ну, тебе нравится? — спросил прямо у уха сладкий голос, а потом Константин дернул меня за волосы вниз. Я вскрикнула, ну что ему вечно надо от моих волос?! А Константин провел рукой по моей шее, вытягивая золотую цепочку. — Изящный маячок, чего у Елисеева не отнять, так это хорошего, знаешь ли, вкуса, — Константин сдернул цепочку, сломав замочек, и я схватилась за шею, внезапно почувствовав себя голой. — И на подарки, и на девушек, — усмехнулся он. — А теперь самое время проявить хороший вкус мне, правильно? — развлекался Константин. — Который будет включать в себя и его девушку, и ее подарок!

Он, кажется, огляделся по сторонам.

— Ты! — воскликнул Константин, обращаясь к кому-то, и я скосила глаза, чтобы понять, что происходит. Неподалеку открыв рот стояла Настя. — Елисееву передай.

А потом он нажал на кнопку на маячке, заставляя телефон Алекса звонить, и швырнул его Насте.

— Как мне нравятся ваши милые сердцу гаджеты! — воскликнул Константин и дернул мою голову, заставляя взглянуть на экран и увидеть, как Алекс сорвался с места и бросился к мицубиши.

— Ну а теперь пойдем, псевдосестричка.

Только мы сели в машину, как мне к носу поднесли эфир.

Я сидела на стуле. Веревки опутывали все тело, будто мне было куда бежать! Кроме Константина здесь было два человека, каждый из которых мог меня как пристрелить, так и уложить одной левой.

Цементный пол, какие-то колонны. Пусто, хотя что-то мне подсказывает, что раньше это было здание завода.

— О, ты проснулась. Теперь можно переходить к самому интересному. — И он начал набирать номер Алекса. Губы Константина растянулись в совершенно безумную улыбку, и на момент я действительно усомнилась в его здравомыслии. Он взорвал инкассаторские машины, чтобы точно знать, где в этот момент будет Алекс? Если это так, то, простите, он ненормальный! Алекс долго не отвечал, наверное, пытался поставить прослушку. А Константин, тем временем, достал пистолет и начал привинчивать к нему глушитель. А я внезапно поняла, что не хочу умирать. Что я слишком многого не успела! До этого момента мне не верилось, что смерть вот так вот близка. Всегда была надежда, а тут…

— Здравствуй, Алекс, как твои дела? — Константин наклонился к моему лицу, позволяя мне слышать ответы Алекса. — А со мной рядом твоя красавица. Не хочешь с ней напоследок поговорить?

— Дай ей трубку, — хрипло произнес Алекс.

— Это я, — собственный голос показался мне чужим.

— Где ты?

— Я не знаю, Алекс. Я только пришла в себя.

— Опиши мне место!

— Бывший завод. Ныне пустой и пыльный. На стене граффити с изображением логотипа металлики.

Константин расхохотался, явно наслаждаясь, и сбросил звонок.

— Дольше нельзя. Засекут сигнал, — подмигнул он. — Ну что, Карина Орлова, предсмертные пожелания будут?

— Смотри мне в глаза, когда будешь убивать девушку, от которой получил отдачи больше, чем от сестры за всю жизнь!

И он… побледнел. Меня его реакция порадовала. Если это последнее, что я запомню в жизни — уже неплохо. Да ладно, вру, я была в жуткой панике и истерике, я просто хотела сделать с ним то же, что сделал со мной Сергей — сознательно сломать сознание, волю к борьбе. Я ненавидела Элю. Я ненавидела Константина. Я хотела, чтобы Алекс однажды передумал и стер их с лица земли к чертовой матери!

Он поднял пистолет и наставил на меня. Но его телефон снова разорвался трелями.

— Да кто там опять?! — прошипел Константин, но увидев имя стушевался. — Да, пап. — Я застыла. Вот и Виктор Граданский объявился. «Пап». Так обращалась к своему отцу я. Папа. Не отец. Не так, как Алекс к Сергею. Да у них, выходит, отношения иного рода!

Жалела ли я, что не позвонила Виктору? Временами находило, конечно. И в тот момент я понадеялась, что его звонок меня спасет.

Константин ничего не говорил, только слушал. Пять минут прошло, еще пять… Я в очередной раз коснулась языком в кровь искусанной губы. Внезапно Константин бросил охране пистолет и достал нож. Он зашел со спины, и приставил лезвие к моей шее. Я не выдержала — зажмурилась, а лезвие чиркнуло… и перерезало веревки.

— Вон отсюда. Сейчас же! — рявкнул он.

Я бы хотела бежать, но циркуляция крови в ногах была нарушена, не удавалось. И только я оказалась на улице, поняла, что все это бред и шутки. Никто никогда меня не отпустит из этого круга ада и кошмара. Потому что на меня неслись две здоровенные злющие немецкие овчарки, явно намеревающиеся разорвать самозванку в клочья! Если Константин жаждал зрелищ на тему бегающей и вопящей меня, то он обломался. Потому что все, на что я оказалась способна — упасть в оборок.

Очнулась я в больнице. Надо мной склонился Алекс.

— Привет. — Он провел большим пальцем по моей брови. Я подумала, что либо уже умерла, либо сейчас снова упаду в обморок. От счастья.

— Собаки… — вдруг вспомнила я и огляделась.

— Их отозвали. Спокойно. Я узнал завод по твоему описанию.

Я пошевелилась. Ничего не болело, двигалась я нормально.

— Что со мной?

— Нервное истощение, обезвоживание или что-то в этом духе. Все это мелочи, — пожал плечами Алекс. — Ты почти здорова. — И он прижал меня к себе.

А я заплакала от облегчения и радости. Он был рядом. Со мной.

— Нам надо поговорить, Карина. — Он погладил меня по волосам и отстранил. Его лицо было серьезным и грустным. — Тебе нужно уехать.

И я закричала. Сначала без слов, а потом вполне осознанно и гневно:

— Это твой отец сказал?! Ты не можешь! Ты права не имеешь! Куда ты собрался меня сплавить?

Я мечтала, надеялась, что назовет Британию. Ну или хотя бы Европу.

— В Сидней, — произнес он.

Да. Мы сделали все точно так, как хотел Сергей Елисеев. Как по нотам.

— АВСТРАЛИЯ?! — снова заорала я. — Может сразу в Антарктиду, нет? А почему, кстати, нет?

— Тише, — прошептал Алекс и приложил палец к моим губам. Я с трудом подавила жгучее его укусить. Причинить боль. Козел! Ненавижу! — Карина, пожалуйста, это ненадолго. Пока Константин не успокоится. Сидней это хорошо, поверь. Там живут мои друзья. Хорошие люди. А не Люк и Мэри, которые у Сергея на побегушках.

— И еще саранча с палец и пауки. И дальше ты меня сплавить просто не мог! — вопила я. — Ты не подумал, каково мне? Ты делаешь все, как это тебе удобно!

— МНЕ?! — не выдержал Алекс. — Да я только о тебе и думаю! Ты умрешь здесь, если ты правда этого хочешь, то я согласен. Ты не хочешь жить? Правда нет?

Я упала на кровать и закрыла лицо руками.

— А как же мама и папа? Как же вся моя жизнь?! Университет… Гимнастика…

— Да, тебе придется гимнастику бросить, но учебу нет. Мой хороший знакомый Бенжамин Картер — ректор университета кибернетики, с переводом проблем не возникнет, — я даже не шевелилась, боясь расплакаться. — А может случиться так, что ты прилетишь туда, и через месяц вернешься, Карина, и никакого перевода не будет. Послушай! Лучше живи и обижайся на меня там, чем… умирай счастливой тут, — он поморщился.

— Уйди, Алекс. Просто оставь меня.

Досрочная сдача сессии. Три экзамена. И хотя мы с Алексом с мрачной решимости тратили последние совместные русские деньги, Сергей не объявлялся, да уже и не появится.

Меня шокировало, что моему отъезду в университете никто не удивился. Видимо, все понимали, что дела у меня не плохи, а на грани.

Мы с Алексом той ночью лежали рядом и смотрели в потолок. Как бы там ни было, наша сказка оказалась разрушена.

— Кто там будет? В Австралии.

— Моя троюродная тетя Алина. И ее дочь — Аня. А еще Шон.

— И какие они? — спросила я.

Алекс пожал плечами.

— Алина добрая, на моего отца совсем не похожа. Аня — избалованная эгоистка, но она забавная. А Шон… он мой друг… он будет за тобой приглядывать. Он немножко социопат, но именно поэтому я уверен, что Сергей до него не доберется.

— Здорово, — без выражения ответила я.

— Пиши мне. И звони. Кстати, — сказал Алекс и потянулся за чем-то на тумбочке. Он разжал кулак, и я увидела мой маячок с новой цепочкой.

— Мне он больше ни к чему, — тускло произнесла я.

— Он достаточно красив, чтобы быть просто украшением.

Алекс застегнул замочек на моей шее, и я прижалась к нему.

После того, как я поставила в известность тренера, та долго молчала. Видимо, не знала, что ответить. На ее лице смешалось столько эмоций, что перечислять их было бы слишком долго. Это, пожалуй, было худшее из всего.

— Что ж, — наконец выдавила Женя. — Я говорила, что если ты соберешься уйти, мешать тебе не я стану. Просто я не ожидала, что это случится так скоро.

— Я не сама так решила. И из плюсов этой поездки я нашла только один — прекрасная языковая практика.

— Ну, хоть один нашла. Кхм… Карина, судьба редко чинит нам непреодолимые препятствия. Борись.

Мне оставалось пять дней. Экзамены. Прощания. И убийственный разговор с родителями. С криками, слезами, хлопаньем дверьми, заявлениями «я же тебя предупреждала» и так далее. Но как бы там ни было, время шло, и день отлета неумолимо приближался.

От Димы и Ларисы я потребовала много-много фотографий и писем. О каждом дне, о каждом шаге. Я не могла оборвать свои связи, я не могла смириться с тем, что все закончилось для меня так же, как для Лизы. Алекс, Сергей, Константин… они разрушили меня. И далеко не первую, так что жаловаться?

Я летела на частном самолете, который запомнила еще по визиту в Англию.

— Ты приземлишься за городом. Встретит тебя Шон, — сказал Алекс и протянул мне фото Шона. Он был старше Алекса. И пугающе серьезен. — Он тебя довезет до дома Алины и все расскажет. Кстати, он говорит по-русски. Он полиглот. Чертов гений.

Я повернулась к Алексу и заглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, присмотри за моими родителями, — попросила я.

— Конечно, — пообещал он и погладил меня по волосам.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — улыбнулся Алекс.

И тут, скрипя шинами, на взлетную полосу вырулила зеленая ауди. Я задрожала от страха, я вспомнила выражение лица Константина, и тех собак… Я чувствовала страх и усталость. Ну что еще ему от меня нужно? Ну что еще, он хотел со мной сделать?

— Идем. Быстро, — сказал Алекс и открыл дверь.

Константин тоже вышел, а за ним — несколько людей. Может быть Алекс был прав, что отсылал меня в Сидней?

— Стой! — раздался его голос.

— Пошел отсюда, — произнес Алекс так, что у меня кровь в венах застыла. А затем он наставил на Константина пистолет.

— Уйди с дороги.

— Я предупредил. — Алекс кивнул на самолет. Я не выдержала, обняла его, коротко поцеловала на прощание и со всех ног бросилась к трапу.

— Остановите ее! — рявкнул Граданский. И тут раздался звук выстрела. Влетев в салон, я обернулась и увидела, что Константин лежит на асфальте в луже собственной крови. Преследователи растерялись. Меня хватать или его спасать? Уже в иллюминаторе, когда мы пошли на разгон, я увидела, как отъезжает мицубиши.

«Я не пострадал. И я тебя жду. Мы скоро увидимся» — сообщило мне смс. Его скоро означало целых три с половиной года…