Его звали Денис Ковальчук. И все началось максимально безобидно. Как маленькая прихоть Алекса.

— Обернись, — сказал Алекс, подливая мне вино в бокал. Я обернулась и увидела… за соседним столиком Константина. Напротив него сидел незнакомый блондин в вопиюще мятом пиджаке. — Пройди мимо, якобы в уборную, улыбнись Константину, а потом обернись из-за спины.

Обычно я не задаю вопрос зачем, потому что предпочитаю не знать ответов. Но здесь все было очевидно: ловля на живца. Я пожала плечами, улыбнулась, взяла свой клатч и подчеркнуто заскользила к уборным. Алекс не прогадал. Когда я проходила мимо, мистер мятый пиджак спросил, не сестра ли это Константина, а тот кисло ответил, что с этим вариантом Эли лучше не связываться, и именно тогда я обернулась и улыбнулась.

Расчет был верным, Ковальчук (хотя тогда я еще понятия не имела, кто передо мной) изучал меня весь вечер, я поминутно ловила на себе его взгляды. Было даже как-то неловко. Мы с Алексом потанцевали, посмеялись, живых музыкантов послушали, но все это время меня не покидало ощущение, что вечер не типичный, его цель — подобраться к спутнику Константина.

После ареста Лиура я, можно сказать, выкинула белый флаг. Я устала бороться с неизбежным и поплыла по течению, решила наслаждаться тем, что есть. А было у меня, как ни крути, немало. У меня был Алекс. И он этого никоим образом не отрицал. Но наедине мы не оставались, если даже я и пыталась, у него всегда находились дела. И временами я не могла уснуть от мыслей, как достойных, но тревожных, так и не достойных вовсе. И самое ужасное, что он об этом не знать не мог.

— Хочешь продолжить вечер в клубе? — предложил Алекс. Я как представила, что увижу вокруг него этих девиц-пираний, так аж зубы заболели. Все тридцать два!

— Нет, я устала, благодарю, — по-возможности безмятежно ответила я. Он поднял пальцами мой подбородок, это такой способ извиниться или он правда не понимал причин? Не понимал, что уже одно это прикосновение обжигает… Святые небеса, как я жалела о том, что та ночь в день его рождения закончилась не так, как было задумано! И я резко отдернула голову назад, освобождаясь из захвата его пальцев, а потом начала спешно собираться.

— Карина, в чем дело? Пожалуйста, скажи, что…

— Мне рано вставать, знаешь, завтра война с Немаляевым за проект. Мы же теперь в контрах, коды делим, офис мелом размечаем, скоро будем из пейтбольных ружей вражеских шпионов расстреливать, — затараторила я, не позволяя и слова вставить. А потом я обернулась и натянуто улыбнулась ему. — Но я тебе позвоню.

— Карина, ты врешь, к тому же на редкость фальшиво!

— Зато я не притворяюсь, что все хорошо!

И позорно сбежала, пока он пытался прийти в себя. Пролетая мимо столика Константина, о Денисе Ковальчуке я даже не вспомнила.

Настоящую причину моего психоза звали Вероникой. И находиться в одной комнате с ней и Алексом было попросту невозможно. Мне иногда казалось, что невзирая на присутствие окружающих, они ринутся друг к другу и начнут срывать одежды. Вероника была платиновой блондинкой, предпочитала в одежде красный цвет и много золота. Яркая, страстная, надменная, умная — мечта секс-маньяка… и девушка Константина. Почему-то на последнее обстоятельство все предпочитали закрыть глаза, все кроме меня. Я свечку, конечно, не держала, но даже то, что творилось, заставляло меня впадать в глубокий ступор. Что за игры они вели? И как в этот театр на выезде должны были выписаться мы с Денисом Ковальчуком?

А по поводу ситуации на работе я не врала. Скрестив с Немаляевым шпаги скорее в благожелательной вражде, чем во враждебной благожелательности, мы стали воровать друг у друга проекты, причем мы оба очень быстро докатились до совсем уж грязных приемчиков типа короткой юбки с моей стороны и сексистских комментариев — с его. Но тот день стал апофеозом. Немаляев слил проект и взбесился, а я просто пребывала в отвратительном расположении духа. Он сунулся ко мне в отдел и начал орать. А я… я, кажется, швырнула в его степлером и потребовала размагнитить на вход в мой отдел его карту. И пригрозила сладкой жизнью каждому, кто пустит вражеского шпиона на нашу заповедную территорию!

После всего случившегося я не выдержала и позвонила вернувшемуся Коршуну. Поплакалась на жизнь тяжелую, а он… пригласил меня в театр. Я знала, что к нам приехала известная иностранная труппа, и спектакль был на английском, но аншлагу это не помешало. Если бы не Коршун с его персональной ложей, то мне бы в жизни туда не попасть.

Дабы улучшить собственное настроение, я вырядилась в ярко-зеленое платье с ультрамариновым палантином и сапфиры. И хотя окружающие на меня косились, а Коршун закатил глаза, никто ни слова не сказал, и я почувствовала себя замечательно. Состояние враждебности захватило меня с головой, и тем более в тему стали следующие слова моего спутника.

— Ложа напротив. Там Константин.

— Так ты поэтому меня пригласил?

— Сделаем вид, что не только.

Я фыркнула и уставилась в бинокль, а прицелившись, обнаружила, что Денис Ковальчук рассматривает меня. И только мы встретились… биноклями, синхронно смутились и отвернулись. Я сразу догадалась, что добра от этой истории ждать бесполезно, но масштаб, конечно, не рассчитала…

С Граданскими я встретилась в одиночестве и нечаянно. В антракте возвращалась в ложу и наткнулась на них. Точнее на Константина и Ковальчука. Они разглядывали портреты актеров. И вход в мою ложу лежал прямо через них. Я резко затормозила и растерянно заморгала.

— Карина Алексеевна! Какой сюрприз! — воскликнул Константин. — Как вам пьеса?

— Изумительно, — ответила я честно, но сухо.

— Сидней пошел на пользу вашим языковым навыкам, верно?

— Пожалуй, — огрызнулась я, и Константин усмехнулся.

А Денис Ковальчук молчал и с нескрываемым восторгом рассматривал мое изумрудное платье. Ну или не платье. Я немного покраснела. Разве можно так беззастенчиво разглядывать людей? Лично мне хватило одного взгляда, чтобы запомнить в нем все. Растрепанные волосы, на подбородке — щетина. Костюм отглажен плохо, а туфли на ногах далеко не самые новые. Никакого лоска. И весь он такой прозрачный и бесхитростный. Я ничего о нем не знала, но инстинктивно чувствовала, что подобные нравятся мамам избранниц. Именно это обстоятельство я бы поставила во главе отталкивающих качеств Ковальчука.

— А еще уверенности в себе.

— Что, простите? — не поняла я.

— Еще Сидней пошел на пользу вашей уверенности в себе.

— Если бы эти слова мне сказал любой другой человек, я бы восприняла их как комплимент.

Константин зафыркал.

— О, Эля! Вот и она. Вы ведь помните Элю? — улыбка буквально приклеилась к моему лицу, скулы начало сводить. Ее-то мне для полного счастья и не хватало.

Я обернулась и увидела Эльвиру Граданскую, девушку, которую ненавидела годами… Она шла, вся такая воздушная в розовом платьице, светленькая, как ангелок, маленькая, стройненькая… и вообще никакая. Я встречалась с Элей в жизни всего пару раз, даже старалась с ней не встречаться. А зря. В тот самый момент она показалась мне такой бесполезно-никчемной, что злость растворилась в недоумении. Что, когда и как я успела вбить себе в голову об этой особе, что годами избегала смотреться в зеркало? И тут до меня дошло, что не в ней дело, а в Алексе. Эля как бы отняла его у меня, и раз он выбрал ее, то я чувствовала себя хуже. Теперь это показалось мне смешным. Может быть я и одна из миллионов девушек этого города, не самая красивая, не самая примечательная… но и она тоже! В ней вдруг оказалось нечего бояться. Вся Эльвира Граданская оказалась состоящей из шаблонов и банальностей. До самых кончиков накладных ногтей. И мне вдруг стало жутко. Значит вот насколько глубоко мнение Алекса определяет меня как личность?!

Эля остановилась и уставилась на меня тоже. Я на мгновение было решила, что она тоже представляла меня иной, но фиг бы мне. Она как воскликнет:

— О, Господи! Я видела это платье на лондонском показе мод! — Все. Аут. Я чуть в голос не расхохоталась, и сделала бы это точно, если бы она вдруг не стянула ткань с моего плеча, трогая ее пальцами и изучая вблизи. А на мне был бюстгальтер без бретелей и то, как Ковальчук рассматривал их… отсутствие снова заставило меня покраснеть. Но потом он перевел взгляд на занятую изучением моего зеленого платья Элю и начал сравнивать. Без малейших зазрений совести!

Я уж было думала, что он ляпнет какую-нибудь банальность, типа если бы не волосы, вас можно было бы перепутать, но он удивил:

— У вас разные глаза, — сообщил он вдруг. И я невольно мысленно ему зааплодировала, но тем не менее огрызнулась.

— И платья. Вы же во всех подробностях уже их рассмотрели, верно?

— Оно вас не красит, — вдруг выдал он. — Прошлое было намного лучше. То, которое было на вас в ресторане. Красное с разрезом до бедра.

— Чем же это?

— Тем, что это прошлое вы выбирали, чтобы нравится, а это — чтобы бросить вызов.

Черт возьми! Недооценила я соперника. Костюм, щетина, вид такой, словно он трое суток не спал, и тем не менее Ковальчук оказался не промах!

— Что вы обо мне знаете, чтобы делать подобные выводы? Я люблю яркие цвета. И только.

— Значит, вы жили в Сиднее? Далековато вас занесло.

— А вы лучше эту тему с Константином обсудите, — ядовито отозвалась я и вдруг не выдержала, повернулась к Граданскому. — Кстати да, хотела поблагодарить за то, что последние годы жизни моего отца я провела в другом полушарии. Слышала у Виктора тоже проблемы со здоровьем. Мне так жаль. А, кстати, что все-таки с ним случилось? Не ты ли его взорвал? Ты же у нас фанат избавляться от неугодных подобным образом.

Не знаю чем вы закончилась эта стычка, если бы Ковальчук буквально не удержал Константина на месте. Ну а меня не менее грубо дернули назад.

— Тебя хоть на минуту можно одну оставить?! — рявкнул Коршун. — А ты к ней не подходи, сосунок.

— Граф Оксаков, — пропел Константин. — Стало быть вы, наконец, заняли сторону Елисеевых. Что ж, я не удивлен!

— Граданский, по-твоему я похож на двадцатилетнюю девчонку, чтобы вестись на подобные провокации?

— Мне двадцать три! — возмутилась я.

— Да ты что? Ну а ведешь ты себя на восемнадцать, так что стой и помалкивай.

Ковальчук улыбнулся.

— Кому ты пытаешься доказать собственную жестокость, мальчишка? Я, конечно, догадываюсь, кому ты мстишь, но, скажи мне, ты уверен, что потом сможешь с таким грузом ответственности жить? Ты ее преследовал месяцами, играл в кошки-мышки, считай, из страны выслал, а ведь она не виновата.

— Это мое дело и мои проблемы, Коршун. Забирай свою протеже и проваливай!

Он сказал протеже, значит он знал о том, что Коршун взял меня под крылышко (простите за каламбур). Значит они общались… Я скрипнула зубами.

— Ты делаешь мне больно, — вырвала я руку из захвата Коршуна.

— Больно тебе будет, когда я тебе голову начну откручивать. Хочешь разборок — в другое время и в другом месте, пожалуйста! — И с этими словами он положил руку мне на спину и стал очень настойчиво толкать меня по направлению к ложе.

— Прости, — я опустила глаза. Но это его не успокоило. Коршун с такой силой втолкнул меня в дверь, что я чуть не влетела носом в ограждение ложи. Но он был прав. Мы вели себя как дорвавшиеся дети.

После спектакля Коршун отбросил маску и открыто спросил:

— Как все прошло с этим типом?

— Я определенно запомнилась, — фыркнула я.

Мне дико хотелось заехать к Алексу и рассказать ему обо всем лично… Но он вряд ли был один. И я вернулась домой.

Но утром я проснулась, вышла в гостиную и замерла. Губы сами растянулись в улыбку, потому что на столике лежала папка, а поверх нее — полураспустившаяся веточка сирени и стаканчик кофе из старбакса.

Денис Ковальчук.

Место жительства: Прага.

Семейное положение: разведен.

Возраст: 32 года.

Профессия: наркоторговец.

…

Я скривилась. У Алекса с наркотиками отношения особые. Он со мной об этом не говорил, но я слышала, что именно эта причина и стала одной из главных в разладе среди Елисеевых. Алекс наотрез отказался поддерживать поставки дури, в то время как Сергей считал подобную брезгливость слабостью и не раз припоминал сыну его не кристальное прошлое. Достойный родитель, ничего не скажешь!

А Алекс взялся за этого типа всерьез. Он устроил нам коллективный выход в казино, где обещали появиться и Граданские. Это была стенка на стенку. Константин, Эля, Вероника и Денис против нас с Алексом, Стасом и Вадимом.

Однако, как минимум нам со Стасом было абсолютно фиолетово на мафиозные разборки.

— Тут все такое же отвратительное шампанское? — спросил он и начал оглядываться. Я последовала его примеру, но обнаружила только Веронику.

— Стоять! — рявкнул Остроградов и потащил нас именно туда, где я оказываться не желала.

Алекс и Константин подошли друг к другу якобы для приветствия. Только взгляд Алекса прошелся по фигуре Вероники. Та ответила ему тем же. Как же я ненавидела их обоих!

— Добрый вечер, — улыбнулся Константин, его рука по-хозяйски прошлась по тоненькой талии Вероники. Я поклялась, что если это секс-чудовище не делало пластику, то хлебну яду.

— Вполне, — ответил Алекс. А Стас, тем временем, откуда-то добыл нам по бокальчику шампанского. Очень-очень кстати. — Как игра?

— Уже проиграл в блэк-джек небольшое состояние, — сообщил Константин. Словно старому знакомому. — Но как говорят, если везет в играх, не везет в любви. Как-по-твоему? — Почему меня это так задевало? — Кстати, Карина, никогда не видел, чтобы вы играли?

— Я здесь не для игры.

— А для чего?

— Чтобы скучно не было.

— Скучно?

— Ну да. За мной по пятам ходит дух назревающего скандала. Соскучишься тут, — буркнула я и сделала глоток шампанского. Оно буквально в горле застряло. Какая гадость. Стас был прав. Я даже поморщилась. Оно будто наждачкой горло оцарапало. — Простите.

Я направилась на улицу и вылила шампанское в урну. Внутри было очень душно, я буквально задыхалась. Прижала к щеке ледяную ладонь, но отдернула, потому что запах собственных духов вдруг начал вызывать тошноту. И хотя шампанского уже не было, горло словно раздирало на части. Я попыталась прокашляться.

— Зачем вы здесь? Что именно вам поручили касательно меня? — спросил Ковальчук, выходя на крыльцо вслед за мной.

— Ничего, — сказала я. — По крайней мере пока. Это правда, что обычно на подобные мероприятия я сопровождаю Алекса. Но, может быть, он просто играет в те же игры, что и Константин.

— Вы о Веронике? Что там вообще творится?

— Первый урок, который я выучила: не лезь, куда не приглашали, а то одному богу известно, что там найдешь. Так что я не знаю и знать не хочу, что они там делают! — я снова откашлялась и прижала руку к горлу. Кожа показалась очень горячей.

— Вы заболели? — вдруг насторожился Ковальчук, шагнул ко мне и прижался щекой ко лбу. Я потеряла дар речи. — У вас температура! — воскликнул Денис. — Зачем вы вообще сюда пошли?

— Днем я была в порядке. Это все шампанское…

— Отравленное? — опасливо спросил он.

— Что? — я аж расхохоталась. — Нет. Просто гадкое…

— Понял, — улыбнулся он. — За бесплатно оно всегда гадкое. Вас увезти?

— Да! — И, покраснев, добавила: — Пожалуйста.

Уф! Спасена от Алекса и Вероники. В такси, которое поймал Денис, у меня страшно разболелось горло, я скрючилась под его пиджаком, прижав ноги к груди. Меня бил озноб. Не знаю зачем, но в мою квартиру мы поднялись вместе.

— Переоденьтесь пока, а я вам молоко подогрею.

Обычно у меня никто на кухне не хозяйничал, но для споров нужно здоровое горло, так что…

— Сварите себе кофе и, раз уж вы все равно чувствуете себя как дома, не стесняйтесь, — вставила-таки я свою шпильку, а затем заперлась в спальне и встала под душ.

После жарких паров лучше мне не стало. Я вышла к Денису в старом безразмерном свитере, леггинсах и теплом шарфе. И даже не попыталась накраситься. Денис протянул мне молоко с медом и вдруг улыбнулся.

— Вам что, правда, двадцать три?

— Это такой способ выпросить у меня паспорт? — прохрипела я. — Благодарю.

Ковальчук рассмеялся.

— Интересно тут у вас. Будто в фотогалерею попал.

Некоторое время мы постояли в неловком молчании.

— Ну, мне пора. Вы обещаете не умирать?

— Мой лучший друг доктор. Он за этим присматривает, — отшутилась я.

— Ну тогда я спокоен.

И он ушел. Когда утром раздался звонок от Алекса, я даже разозлилась. Почему только утром? Или в ночное время меня для него не существует вовсе?

— Ты куда вчера пропала?

— У меня ангина, — прохрипела я.

— А, ладно, — как-то стушевался он. — Выздоравливай. Может, к тебе Диму прислать?

Лучше бы сам предложил приехать! Гад. Я понимала, что заразить могу, понимала, что не права, но я злилась. В таком состоянии не до правоты! Но на визит доктора согласиться хватило ума.

И только он уехал, как раздался новый звонок.

— Здравствуйте, Карина. — Это был Ковальчук.

— Здравствуйте.

— Я думаю, что вам болеть одной очень скучно и решил позвонить. Хотите я поболтаю, а вы послушаете?

— За это я буду вам слишком много должна. Так не пойдет.

— Я возьму прогулкой по городу. Вы же фотограф, кто может показать лучшие места, как не фотограф?

— Денис, я не фотограф, — улыбнулась я. — Это хобби.

— Вы фотографируете, значит вы фотограф. Все, будем считать, что вы мне пообещали. А теперь молчите и слушайте.

Спустя тридцать минут моя потребность в общении была восполнена и переполнена. И я было думала, что до конца дня хватит, но заскучала и даже обрадовалась, когда вечером приехал Алекс.

— Как дела? — спросил он.

— Думала, ты не приедешь, — призналась я.

— В смысле?

— В смысле я заразная и все такое.

— Глупости, — улыбнулся он. — Хотя целовать поостерегусь. Тебе лучше?

— Пока нет. Алекс, чего ты хочешь от Ковальчука?

— Не бери в голову, ты болеешь.

— Это он меня увез вчера из казино. А сегодня звонил, так что, если выражаться гадкими, но точными терминами, с крючка не сорвался.

Алекс нахмурился.

— Слушай, он занимается переправкой наркотиков.

— Я в курсе.

— Но я не знаю, кто его поставщик. И хочу, чтобы ты это выяснила.

— Это важно для тебя?

— Да.

Это было глупо, как торг с судьбой, но я поверила, что если я это сделаю, то, возможно все вернется на круги своя, хотя бы станет как прежде.

— Тогда я сделаю это.

Денис Ковальчук звонил мне каждый день, а я не понимала зачем. Однажды даже спросила в курсе ли он, что подставляется, но он мои слова проигнорировал. Он не был похож на Алекса. Он не тратил массу сил на внешность, не ставил статусы и мнение выше всего остального, не был азартен, он был блондин и неуклюж, а еще он не курил… И в один прекрасный день мне в голову вдруг закралась шальная мысль, что с таким человеком я строить будущее еще не пыталась.

То был мой первый светский вечер после болезни. И, надо сказать, я пропустила много. А может, не пропустила, а допустила. Потому что хотя устраивал его Алекс, с ним была Вероника. В черном бархате и россыпи бриллиантов. А рука Алекса раз за разом словно бы невзначай поднималась до выреза платья на спине этой стервы. Его глаза горели, и он часто что-то шептал ей в ухо, отчего та начинала демонстративно смущаться. Они вели себя как… пара. Это была ночь, подобная маскарадной. Только на этот раз я была Даной. И это было по-настоящему больно… Я словно не заболела, а умерла. И стала привидением, которое никто не видит. Я стала никем.

И когда меня нашел в толпе Дима, я буквально бросилась в его объятия.

— Как поживает Ковальчук?

— А, знаешь, мне он нравится. Он классный.

— В каком плане нравится? — На его лица застыло такое выражение, что я рассмеялась. Но в этот момент как раз закончилась музыка, и мой смех разнесся по всему залу. На меня многие обернулись, словно я сделала что-то неприличное. Ну и пусть. Я просто схватила друга за руку и потащила на улицу.

Лил теплый майский дождь, неподалеку цвела сирень.

— Карина, послушай, он правда тебе нравится?

— В смысле? — насторожилась я. Не то, чтобы я об этом не думала, но ведь…

— В смысле драпай отсюда к черту!

— В смысле с вечера?

— В смысле от гребаного Алекса Елисеева!

Я обхватила себя руками.

— Что ты хочешь сказать?

— Тебе нужно подумать и очень быстро о том, не хочешь ли ты свалить отсюда, учитывая, что таких шансов у тебя будет немного. Я не говорил тебе, чтобы не расстраивать, но это… — Дима указал на дверь. — Это переходит все границы. Я вижу, как ты задыхаешься. Прости Господи, но кем бы ни был этот парень, если он к тебе хорошо относится… если у тебя есть с ним шанс… Я понимаю, что он наркотиками торгует, и это шило на мыло, но ты тонешь. Ты знаешь что такое Ковальчук? — я посмотрела в обеспокоенные глаза друга. — Это пробный запуск. Вероника не просто так крутится поблизости. Она тоже что-то ищет. Нет оружия против мужчин эффективнее, чем красивая женщина. И Ковальчук знает, кто ты такая.

— Нет, я не стану ни с кем спать ради прикрытия!

— Однажды до этого всегда доходит, Карина. Пройдет год или годы… но это всегда случается впервые. А назад пути нет.

— Значит Алекс совсем зарвался…

Мы закурили.

— Пока он не видит, пока он ослеплен этой силиконовой куклой, беги отсюда. Из города. Найди долбаный адрес поставщика, слей Елисееву и драпай так быстро, как получится, пока он не понял, что происходит. Потому что я не знаю, будет ли у тебя такой шанс снова.

— Я не могу, нет, у меня здесь мама. И мы даже не помирились, я… нет.

— Скажи Ковальчуку, что твоя мать в опасности, он ее вытащит. Он не тюфяк, тюфяки наркотиками не торгуют. Ну или не так успешно. Я бы хотел, чтобы у тебя было иное будущее, правда, но…

— Дима, я даже не думала об этом. Такие решения в один день не принимаются!

— Тогда думай, но быстро. И не вздумай ничего делать, даже наличку не снимай. Потому что это будет подозрительно. Если решишься, ты скажешь об этом мне.

То, что Дима сказал про пробный запуск, было отвратительно. И я по-настоящему испугалась.

С момента разговора с Димой прошло несколько дней. Мы с Алексом созванивались, но не виделись. Я боялась, что не смогу глядя ему в глаза врать и вести себя адекватно. Внутри все болело от его предательства, но я все равно не была уверена, что стоит ему открыть рот, и я попадусь, пропаду. А вот с Денисом я встречалась каждый день. Присматривалась.

Найти худшего провожатого по Петербургу Денис бы не смог. Закончилось тем, что экскурсию устраивал мне он. А я просто фотографировала.

Мы стояли на набережной и смотрели изображения на дисплее моего фотоаппарата. Я даже не заметила, когда он замолчал. Стояла и перелистывала снимки, пока Денис вдруг не накрыл мою руку своей.

— Переезжай ко мне в Прагу. — Сказал он вдруг. И я чуть не уронила фотоаппарат. Я ничего ему не говорила, и Дима тоже, но… это что, подарок судьбы?

— Это… очень серьезный шаг… — пробормотала я. — Денис, ты совсем меня не знаешь, и ты не знаешь сколько проблем…

— Мое предложение тоже серьезное, — сказал он вдруг и вытащил из кармана коробочку. — Я мог бы встать на колени, но…

— Нет, не надо!

Я взяла ее и открыла. Там было кольцо с вульгарно огромным сапфиром. Стукнешь-убьешь. Я чуть не рассмеялась своим мыслям. Он помнил, в чем я была в театре. Внезапно я всхлипнула и разрыдалась. Потому что знала, что сейчас мне срочно нужно выбрать. Что меня лишили моего времени. И что с Алексом я, кажется, больше никогда не увижусь.

Я мечтала не повторять ошибок Жени Ливановой, ошибок Лизы… С некоторыми мужчинами просто нельзя связываться. Для них мы игрушки, и то, что мне выпал такой шанс — исчезнуть, начать сначала, там, где никто меня не знает, был уже подарком. И да, я начинала влюбляться в него. В Дениса. В его непохожесть на Алекса, пусть так, но все же. Он заботился, беспокоился и он… простил то, кем я была, хотя даже лучше понимал, зачем меня к нему отправили, чем я сама…

Я смогу, я выучу любой язык, какой еще не знаю. А если будут бесить мятые пиджаки, то это легко исправить с помощью утюга. И я подняла на него глаза.

— Здесь моя мама. И у нее будут проблемы, — прошептала я.

— Об этом можешь не беспокоиться. Я все сделаю, — улыбнулся он. — Ну так… ты скажешь это?

— Да, я поеду с тобой в Прагу. И я выйду за тебя, да.

А он наклонился к моему уху и прошептал:

— Тогда рейс завтра. В одиннадцать утра.

Мы решили, что собирать чемодан я не стану. Плевать на шмотки, куплю новые. Это пустит пыль в глаза, а в новой жизни им места не останется. Часть меня протестующе кричала и топала ногами, но я готова была рисковать. Если существовал хоть один процент за то, что Дима сказал правду, оно того стоило.

Мы собрали самый минимум необходимых мне вещей (белье, пара комплектов одежды и фотография шпиля Казанского Собора) и остались ночевать у Дениса.

— Снимешь его? — спросил Ковальчук, глядя на мое колечко. Его губы скользили по моей шее.

— Ну нет! — засмеялась я, повернулась к нему лицом и прижалась к губам. Со стоном он сомкнул на моей спине ладони в замок. — Денис, я не из таких. В смысле я просто хочу, чтобы ты знал, что никогда раньше меня не просили ни за кем шпионить. Я не такая!

— Я знаю, — улыбнулся он. — Хотя это и не важно.

Он любил меня долго и страстно, идеально. Так, как нужно. Это был настоящий подарок судьбы. И дожидаясь, чтобы он уснул, я в своем воображении успела не только поселиться с ним, но и зачать детей, а затем представить, какими они будут, и, наконец, дать им имена.

Встать с кровати и отправиться на разведку было сложнейшим поступком в моей жизни, но я знала, что нужно. Я заставила себя накинуть халат и пошла по номеру искать документы. Светя себе одним лишь мобильником и оборачиваясь на любой шорох. Нужные бумаги нашлись в свободном доступе чуть ли не разбросанными по столу. Когда я поняла, насколько он мне доверял, то не смогла сдержать слезы. И я это доверие не оправдала. Ничего, это только один раз, я даже готова сознаться, я верю, что он простит, но потом, когда мы уберемся из этого города. Больше я никогда его не предам.

В четыре часа утра я отправила Алексу сообщение. Я была уверена, что он в любом случае ничего не успеет предпринять. Я справедливо полагала, что он наслаждается обществом своей Вероники. А потому просто юркнула в кровать к спящему Денису. Меня даже не мучали угрызения совести.

Мы встали рано, чтобы успеть на самолет. Оставалось только собраться, покинуть номер и улететь. И я решила попрощаться с городом: пила кофе на этот раз на балконе. В одной лишь комбинации и шелковом халатике стояла и дышала. Видно с третьего этажа открывался скудный, но наполненный знакомыми запахами и звуками воздух уже вселял в меня чувство ностальгии.

— Привет, любимая, — обнял меня сзади Денис. — Прощаешься?

— Да, — кивнула я, тая от этого обращения и, вместе с тем, скрывая нервную дрожь. Боялась ли? А как вы думаете?

— Оставлю тебя наедине с ним. Только не прислоняйся к решетке, она шатается.

— Не буду, — пообещала я.

С мокрыми волосами, в банном халате он выглядел намного лучше. Я определенно хотела бы просыпаться с ним рядом. Внезапно он мне подмигнул и спросил:

— Ты газету не видела?

— В спальне на тумбочке.

— Скоро принесут кофе, и надо собираться.

— Ага, — по-возможности беспечно протянула я и в растерянности посмотрела почему-то вниз.

Около здания стояли рядом две черных БМВ. И вроде бы что такого? Но, разумеется, после всего, что со мной наприключалось, у меня случился приступ паранойи. Мне эти машины очень не понравились. Константин? Он у нас любитель немецких тачек…

В этот момент раздался стук в дверь, и затем женский голос:

— Кофе в номер!

Денис вышел из комнаты с газетой в руках, улыбнулся мне и отправился открывать. А я еще раз пригляделась к черным безликим немкам. Что-то в них было не так, неправильно… О Боже! Это был не черный цвет, это был карбон! Машины были профессиональные, гоночные. Это не Константин!

— Не открывай! — заорала я в тот же момент, когда Денис дернул на себя дверь номера.

И пространство заполнили люди в черных костюмах. Прозвучали первые выстрелы, и, глядя как замертво падает Денис, я попятилась к шаткой решетке балкона. Но неожиданно человек с глазами, синеву которых даже расстояние было скрыть не способно, направил в мою сторону пистолет и выстрелил… Раз. Огонь обжег мой живот изнутри, и я согнулась от раздирающей боли, цепляясь рукой за решетку… Два… Но этот был мимо. А ведь я ждала контрольный. И вдруг до меня дошло, что остальные пули припасены не мне… Три… и решетка под ударами пуль сдалась, жалобно скрипнув, она обвалилась, увлекая меня за собой. В пустоту и безразличие города, которым я несколько минут назад любовалась.