Вместо поездки в Европу в день рождения я удовольствовалась покупкой машины. Памятуя о том, что раньше меня часто подвозил Бен, а Алекс не собирается позволять мне вернуться на историческую родину, я решилась. Не стала раскошеливаться на нечто роскошное (все еще надеялась на скорый отъезд, да), но все же. А еще Шон сообщил, что я перевожусь на очное отделение. Мои надежды рушились как карточный домик.

Наверное, именно поэтому я дико скучала по Бену и Франсин, которых лишилась. Со смертью отца семья Картеров окончательно развалилась. Джастин выглядел так, словно потерял все ориентиры в жизни, а Шон его путеводной звездой становиться явно не собирался. Чтобы не взваливать на себя брата, он забрал собаку, и с чувством выполненного долга исчез с горизонта. Поскольку наши отношения с ныне Картером-старшим так и не наладились, повидать Франсин я не могла. Помечтала о том, чтобы ее выкрасть, однако, опять же, вспомнила о будущем отъезде и решила, что для собаки перелет через половину земного шара — слишком. Тем более, насколько я знала, потеря любимого хозяина для любой собаки — ощутимый удар, а судя по тому, как Бен относился к своей любимице, чувство было взаимное и на редкость гармоничное. Я вспомнила, как валялась в траве около дома Бена, теперь же от травы осталась сухая солома. Все высушило это ужасное солнце.

А что до Шона, то мы с ним с памятной поездки на мост почти не разговаривали. На парах не подходила к нему ближе, чем на два метра, в глаза не смотрела… Думаю, его это забавляло, ведь целью он себе ставил меня напугать. Что ж, удалось.

Теперь мой английский улучшился ровно настолько, чтобы можно было разговаривать с Алиной. Только она была не очень-то настроена на разговоры, а ведь после потери Бена мне очень нужна была компания. Она, кажется, не понимала. Ане же со мной было попросту скучно. В общем дошло того, что я при любом удобном случае пыталась сбежать из дома.

У меня как раз нашлось подходящее хобби: коллекционировать шарфики. Хоть порез на шее и не был глубоким, шрам от него остался отвратительный. Меня уверяли, что он побелеет и перестанет быть заметным, но пока до этого было как до Луны пешком. И я раз в пару недель покупала себе по новому шарфу. Летом я его возненавидела, так как он нещадно натирал кожу, но без него все пялились, а это еще хуже.

Еще я часто вспоминала слова Шона… ну о том, что я никакая. Не существует девушки, которую бы не тронули подобные изречения. А потому я с обновленным рвением уселась за учебники. Ну и как же начать с чего-то мелкого и незначительного? Разумеется, это не для меня. Мне подавай что покрепче. Вирус, например. Проковырявшись пару недель в литературе дойдя до мнемокодов, я поняла, что куда-то меня кривая не туда ведет. И есть один человек, который мог бы запросто подсказать, где поискать. Человек, с которым личные отношения испортились, полагаю, безвозвратно, но который, вдобавок еще и преподаватель, отвечающий за уровень моей эрудиции… Эх, не был бы Шон таким козлом, все сложилось бы настолько лучше!

Но разрешилась ситуация иначе. Когда я защищала очередную работу, Шон выхватил у меня блокнот, чтобы написать там задание, которое нужно было решить для защиты. Вот только когда он открыл его, увидел список литературы (по вирусной тематике) и завис над ним. Его брови поползли вверх. Я протянула руку за блокнотом. Но реакции не последовало вообще никакой. Кашлянуть? Ногой топнуть? Что в такой ситуации вообще нужно делать? Он сидит и листает мои записи.

— Мистер Картер, вам так понравился мой блокнот? — спросила я. — Возьмите себе на память, если угодно, только сообщите, пожалуйста, о своих намерениях.

— Доктор Картер. Я, знаете ли, мисс Орлова, защитился, — сухо сообщил он.

— Ну, поздравляю и прошу прощения.

Шон протянул мне блокнот. Я неуверенно взяла его, встречаясь с ним взглядом. В его глазах была откровенная насмешка. Как мило!

— Пожалуй, на этом все, мисс Орлова. Вы свободны.

Я вышла и села в свою машину. Нехороший день. Я ждала Майлза и Джули, собиралась их подвезти, но дождалась только Шона. Он шел прямо перед моими друзьями, подошел и постучался в окно.

— Это что это ты задумала? — спросил он.

— Занимаюсь самообразованием. Становлюсь интереснее.

— Интереснее, — эхом повторил Шон, будто не представляя, что такое вообще возможно. — Я хотел попросить тебя навестить собаку. — Вдруг сказал он. — Мне кажется, она заболела. — Я удивилась, но кивнула. Шона мне не было жаль, а вот Франсин…

— Да, конечно. Когда?

— Сегодня или завтра. Как сможешь.

К Франсин я приехала в тот же день, сама извелась от нетерпения. Собака лежала по дворе, и смотрела безумно грустно. На мое появление она не отреагировала. Но когда я потрепала ее по бокам — заскулила. Я заставила ее прогуляться по двору, причесала, а, в остальном понятия не имела, что делать с бедняжкой. Шон за нами наблюдал в окошко. Не сказать, чтобы мое общество сильно помогло, однако Франсин хотя бы поела и походила. И я решила дать Шону некие наставления:

— Тебе надо больше времени проводить с ней. Или попроси заезжать почаще Джастина.

— Быстрее я уговорю приехать тебя, чем Джастина. К тому же, ему бы о себе позаботиться, какая уж там собака! — фыркнул Шон и встал, убирая с колен ноутбук.

— Помирись с Джастином, Шон. У тебя нет никого ближе, — сказала я.

— Тебе-то что?

— Мне жаль Джастина, — огрызнулась я. — Есть люди, которым необходима забота. Как и собакам. А не одни лишь компьютеры. Джастину ты нужен.

— Ах, Карина, Джастин придет в себя намного раньше, чем собака. Так что я лучше ею займусь, — заявил Шон и красноречиво распахнул передо мной дверь.

На следующей неделе мне стало совершенно скучно, и я села писать вирус, однако понадобился список литературы. А откуда его взять, как не из диссертации Шона Картера? И я решила рискнуть. Позвонила Шону. Он моему звонку не удивился.

— Привет, Шон, не мог бы ты прислать мне свою диссертацию?

— Зачем тебе? Ты что задумала? — настороженно спросил он.

— Хочу попробовать написать вирус, — затаив дыхание, проговорила я.

— Она узкопрофилированная! — буркнул Шон.

— Я готова рискнуть.

Следующие два дня я выпала из жизни, стараясь разобраться в том, что написал Шон. Но это было выше моего понимания. Много выше моего понимания. Он знал слишком много, на порядок больше моего. И список литературы тоже включал достаточное количество такой информации, что мозги в трубочку свернулись! Но мной завладело просто-таки ослиное упрямство (разумеется, когда делать нечего и не такое в голову взбредет). А значит нужен был Шон лично. Он был единственным знакомым мне специалистом. Да и потом, он мой тюремщик, он мне должен.

Я прочитала одну книгу, к ней кучу дополнительной поясняющей литературы, после чего бросила это гиблое занятие, села за руль и поехала к Шону. Было уже не так рано, и у меня были все шансы застать его дома. Шон встретил меня прямо на крылечке, глядя с неким любопытством и почти умилением. В руках он держал чашку кофе.

— До какой страницы дошла? — спросил Шон, ухмыляясь.

— Можешь мне кое-что объяснить? — А мое кое-что включало в себя половину курса программирования. Я сжала на счастье кулачки, но почему-то этого не потребовалось.

— Разумеется, — ответил он, глядя куда-то за мою спину с предельно насмешливым видом.

Я не посмела обернуться, уверенная, что он просто издевается. Мы прошли в дом, и он, как ни странно, предложил мне выпить кофе. Ну уж точно за гранью фантастики! Я медленно кивнула, не скрывая своей подозрительности, а Картер кивнул и налил мне из кофемашины капучино. Нет, доброты в нем не прибавилось, так какого лешего? Кофе у Шона, кстати, был на редкость замечательный. Я на мгновение закрыла глаза и почти забыла, зачем приехала.

— Итак, — прервал мой транс Картер. — Что тебя интересует?

Я раскрыла блокнот и начала зачитывать вопросы. Шон отвечал на них детально, подробно, объясняя все вплоть до самых азов, и мне бы насторожиться, так нет же. А еще он, не скрываясь, забавлялся ситуацией. Спустя часа четыре я поняла, что все, мозг взрывается.

— Тебе нужно изучать литературу, а не бросаться на сложное сразу, — фыркнул Шон.

— Я вообще-то пыталась!

— Я мог бы помочь, без сомнений, тем более что тебе, судя по всему, это нравится. Но я не Алекс. Просто так за благодарную улыбку я ничего не делаю. — И хотя мне крайне хотелось услышать нечто подобное, условия оплаты заранее насторожили. Ну потому что это Шон.

— Мы уже обсуждали, что во мне нет ничего стоящего.

— Кроме одного, — напомнил Шон, а я вскипела от злости. Он совсем офигел? Вот это как вообще?!

— Пожалуй, я поеду, — я встала и направилась к выходу.

— А у тебя с собой много номеров такси? — меланхолично поинтересовался Картер.

— Я на машине, — бросила я, радуясь тому, что он не безгрешен и забыл о такой маленькой детали.

— И что? Ты забыла выключить фары, аккумулятор разрядился. Так что машина тебе ничем не поможет!

Я как вкопанная остановилась в дверях. Так вот почему он так весело смотрел на меня на пороге. Все рассчитал! И кофе, и диссертация. Черт! Я очень медленно повернулась. Шон с нескрываемым любопытством за мной наблюдал.

— Поставить на зарядку? — вежливо поинтересовался Шон.

— Это и есть то, за что ты готов мне помогать? — спросила я ледяным тоном. Господи, пусть скажет, что я самонадеянная идиотка!

— Да, — пожал он плечами.

— Вот только ты меня раздражаешь, и я тебя — тоже, — напомнила я.

— Это ничего не значит, — покачал головой Шон.

У меня не находилось слов. Мои губы дрогнули и сложились в тонкую линию.

— Дай мне воспользоваться интернетом, я найду номер такси.

— Нет, — хмыкнул он. — И ночных визитерш с окраины таксисты не слишком жалуют.

— Шон, ты пытаешься посмертно переплюнуть собственного отца? — всплеснув руками, воскликнула я. — По-моему теперь Бенжамину поруганное мной достоинство не угрожает. Тебе я ничего не должна…

— Это называется взаимная выгода. Ты мне ничего не должна, а я тебе, — пожал плечами Картер. — Тебе нужна помощь от меня, я выдвигаю собственные условия. Все просто.

— Почему я чувствую себя после такого предложения шлюхой? Не подскажешь?

— Но это твой выбор — как себя чувствовать.

— Пойми Шон, ну не могу я так! — воскликнула я.

— Как ты не можешь? Может быть, ты наивно полагаешь, что Алекс тебе верен?

— Я не настолько наивна! — огрызнулась я. — Но это не значит, что я…

— Ты одна. Ты ни с кем не завязываешь отношения, потому что надеешься быстро свалить. Я тоже ни с кем не завязываю отношения, потому что надеюсь, что этот кто-нибудь свалит. В моем предложении сплошные положительные стороны.

Среди всех моих страхов худший — одиночество. Последний класс школы. Карина-невидимка. Шон угадал. Переиграл меня. И я заплакала, закрыв лицо руками. Но я не собиралась, нет. В голове прокручивались воспоминания с Максом, ведь одно дело Алекс, но совсем другое — человек посторонний. Так, стоп, я что серьезно рассматриваю его предложение?

Объективно говоря, Шон был симпатичным. Мрачным, надменным симпатичным роботом. Может быть… в конце концов мне было двадцать, но полноценных отношений — ни одних. А мне хотелось быть нормальной. Отчаянно хотелось.

— Пожалуйста, не надо, — простонала я в ответ на свои мысли. Я старательно загоняла их в крайний угол сознания, где им прочила остаться навсегда. Но сейчас не могла справиться с эмоциями. Черт знает что такое. Шон внимательно смотрел на меня, видимо вспоминая все, что знал о человеческой психологии.

— Можешь мне рассказать.

— Что рассказать? — пролепетала я, почему-то решив, что он понял…

— Да что угодно. Думаешь для меня имеет значение, что именно слушать?

И это оказалось последней каплей. Это была правда. И мне нужно было выговориться, избавиться от этого комплекса, иначе он навсегда повиснет над головой…

— Его звали Максим Громов… — начала я хрипло.

Повествование вышло сухим, без малейших деталей. А потому на пересказ ушло минут пять. Удивительно, каким образом можно уложить столько переживаний в жалкие пять минут, если не учитывать эмоции. Без них все настолько проще…

— Ладно, — пожал плечами Шон. — С моим отцом и не спала. Ведь твоя жизнь закончилась еще задолго до встречи с любым адекватным парнем, да? — спросил Шон с таким намеренно-подлинным сочувствием в голосе, что я наконец-таки не выдержала и попыталась залепить ему оплеуху. Он схватил меня за руку и дернул к себе так сильно, что я не устояла и упала на него. — Побить меня у тебя все равно не получится. Но в принципе я рад твоей попытке.

Он опрокинул меня прямо на диван.

— Шон, это уголовно наказуемо.

— Тебе меньше восемнадцати? — поинтересовался он, окидывая меня красноречивым взглядом. — Уверен, что больше.

— Я не давала согласия! — вскрикнула я.

— Ну так давай быстрее, — фыркнул Шон поцеловал меня. Ну что тут сказать, он это делать умел.

Я чувствовала себя виноватой. И в то же время нет. Я хотела доказать себе, что хоть что-то в своей жизни я способна контролировать. Я ничего не была должна Шону. И я хотела что-то изменить, ну хоть что-нибудь. Мне было двадцать, я получила в посольстве новый, черт возьми, паспорт. Я надеялась, что этого не понадобится, но ничто не менялось, и эти телефонные «жди», «нужно время» и так далее, они меня разъедали. Раз за разом, день за днем. А потому я позволила себе маленькое утешение, облегчение. И, конечно, маленькую месть Алексу.

Когда мы двинулись в спальню, не разрывая объятий, не давая друг другу опомниться и осознать, что мы делаем, я даже не попыталась возразить. Я никому не жена, я никому в верности не клялась. И мне тоже никто обещаний не давал! Как бы ни было смешно, Шон — чуть ли не единственный человек, который у меня в Австралии имеется.

Это было очень эгоистично. Он использовал меня, я — его. Мы были как бы вместе, но совершенно не заботились о чувствах друг друга. И, как ни странно, это было волшебно. Без страха не то сказать, без страха что-то испортить. Без опасений. Без упреков.

Было кто-то чарующее в том, что я не ждала многого, а получила больше, чем думала. Я не мечтала о Шоне Картере ночами, не вспоминала его лицо, но все было до невероятия просто. Я даже не знала, что отношения бывают такими незамысловатыми. До грубости честными.

Мне было с ним ночью легко. Но безумно сложно утром.

Первое, что я увидела — незнакомую стену. Пять секунд мне потребовалось, чтобы вспомнить, что произошло ночью. Я в приступе паники повернулась к окну и увидела там Шона в одних брюках. Он услышал, как я проснулась, но на меня даже не взглянул. Пока он там стоял, я попыталась пальцами распутать волосы, однако это был дохлый номер.

— Хочешь знать, что Алекс ответил? — спросил Шон. Внутри у меня все замерзло.

— Ты уже рассказал ему? — воскликнула я. Вот черт! Врать, конечно, было бессмысленно, однако и того, что он вскочит посреди ночи и пойдет звонить Алексу — не ожидала.

— Он ответил: «надеюсь, это того стоило», — произнес Шон. — Что это значит?

Он спрашивал меня о русском значении или смысле? Хотя какая разница? Я понятия не имела. Это могло означать, что таким образом мы с Шоном что-то потеряли. Доверие? Смысл определенно был негативным, и я бы не рискнула уточнить…

— Тебе пора. Я поставил аккумулятор в машину. — И после этих слов обернулся. Я как раз застегивала последнюю пуговицу блузки. — Кофе?

— Нет. — Признаться, меня ужаснула мысль о том, что я буду сидеть напротив мужчины, с которым переспала из чистого желания что-то кому-то доказать, и пить с ним кофе. Это было просто вопиюще неправильно. А еще я точно не собиралась воспользоваться его предложением о сотрудничестве на взаимовыгодной основе. С этой историей покончено. Я нашла на полу ключи от машины и судорожно сжала их в кулаке. — Я поехала.

И только стоя на светофоре, я осознала, что в принципе это было глупый и безрассудный поступок. Глаза заволокла пелена слез. Зазвонил мобильник.

— Да, — ответила я по-русски Шону.

— Ты не сказала, когда приедешь снова.

— Я не приеду, Шон, — сказала я тихо.

— А как же сделка?

— Мне ничего от тебя не надо, — покачала я головой и бросила трубку.

Но нет, я не могу не признать, что, черт возьми, это действительно того стоило. На зеленый свет я тронулась с пробуксовкой.

Алина просто поинтересовалась все ли со мной в порядке, а вот Аня долго еще расспрашивала что и к чему. Я не хотела говорить, где была, так что она могла только догадываться о настоящем положении вещей. Правда, попытки угадать вовсе не мешали ее стремлению вывести меня на чистую воду.

Шону я так и не позвонила. Не могла отделать от ощущения, что продалась за тридцать сребреников. На душе было мерзко, хотя воспоминания иногда ухитрялись поколебать решимость. Потому я занимала себя чем угодно, лишь бы не давать волю мыслям.

Впервые после случившегося Шона я увидела на занятиях. И не могла понять чего я жду от этой встречи. То ли продолжения, то ли нет. Я не звонила и не писала Алексу, отчего чувствовала себя в полнейшей изоляции. Окончательно забытой. На месте Алекса, уверена, я бы тоже не пошла на контакт первой, но и сама не могла. И от этого мне еще сильнее хотелось видеть Шона. Может быть, чтобы просто спросить об Алексе, как бы жалко это ни было.

На столе передо мной лежал отчет, который я штудировала особо тщательно, так как не знала чего ожидать. Внезапно я схватилась за кулон, открыла флэшку и вставила ее в компьютер. Потеряла ли я Алекса? Все может быть. «Надеюсь, это того стоило!». Ничего хуже он сказать не мог. Посмотрев видео, я попыталась вспомнить, насколько хорошо нам было вместе, но прекрасно понимала, что повторения не дождусь никогда. Не потому что как бы теперь виновата, а просто… прошло уже больше полугода, как я здесь, я изменилась, и он изменился. Все так непросто. Я открыла почту и в очередной раз проверила, не ответил ли на мои откровения Дима. Нет сообщений. А потом я вскинула глаза на часы и поняла, что безнадежно опаздываю. Я схватила сумку, отчет, ноутбук и полетела в универ.

— Простите, можно войти? — спросила я, глядя на Шона с предельно виноватым видом. Тот на меня посмотрел и произнес:

— Что ж, попытайтесь.

Дверь за мной захлопнулась неожиданно громко, и я покраснела. Блин, я ненавижу себя за способность смущаться. Джули в этот момент защищалась, однако Шон решил, что зрелище семенящей к своему месту меня куда как интереснее. Девушка даже замолчала, ожидая, когда внимание преподавателя снова вернется к ней, однако Картер тут же вопросительно на нее посмотрел. Когда пошла защищаться я, ноги не слушались. Казалось, что я и двух слов не свяжу. Ну, примерно так оно и было, но к моему состоянию, кажется, отнеслись с пониманием. А когда я уже собралась уходить Шон протянул мне флэшку.

— Взгляни. Здесь материал по поводу нашей последней беседы, — сообщил он. И звучало это предельно ровно, будто вообще ничего не случилось.

Торопясь, я совсем было забыла закрыть видео с флэшки-кулона. Но есть когда я включила ноутбук, выяснилось прямо на дисплее красуется фотография нас с Алексом на фоне ночного Петербурга. В мой ноут ткнулось сразу несколько носов, будто только этого и ждали.

— Ммм, кто это? — тут же поинтересовалась Джули. Я свернула флэшку и застегнула замочек цепочки на шее.

— Это мой друг. — И в этот момент я увидела мрачный взгляд Шона. Он понял, о ком я? Да, что мы сделали? Что все это значит? Он отвернулся, ему нечего было мне сказать.

На флэшке Шона обнаружилась папка с моим именем. И там было именно то, чего мне не хватало. Оказалось, он запомнил темы, в которых я «плавала» и именно на них сделал упор, не позволяя мне копать глубже без достойной базы. Черт.

— Ты в курсе, что Шон выдвинул свою кандидатуру на пост ректора? — спросила Джули, подсаживаясь ко мне.

— Что?! — ошарашенно спросила я. — Он же… ему же двадцать с хвостиком.

— Университет именной. У него протекция Манфреда Монацелли. Да и вообще, он гений.

Я поджала губы.

— Пусть, — пожала я плечами. Но чувство было такое, словно Шон предал отца, хотя причин на то, вроде не находилась. И все-таки я не выдержала: — Этого и следовало ожидать.

— Ты о чем?

— О том, что он пытается превзойти отца. Присвоить ему все, что принадлежало Бенжамину.

— Ты не можешь в это верить! Они не были близки, но их отношения и ужасными не были.

— Это не то, что говорил мне Бен.

— Тебе просто не нравится Шон? — закатила глаза Джули.

— Вышли отсюда. Обе, — не выдержал наш преподаватель.

Отдавая флэшку, я заметила, что Джули строит Шону глазки. Наверное, у меня в свете недавних событий галлюцинации.

— Орлова, подождите меня за дверью, — вдруг сказал преподаватель, и я испугалась.

Когда мы направились в кабинет его отца, мне легче не стало. Я не хотела заходить, но Шон кивком головы потребовал моего незамедлительного присутствия.

— Касательно твоего перевода на очную форму…

Я даже не сразу поняла, о чем он, увлеклась собственными мыслями.

— Да? — спросила я.

— Ты все еще собираешься переводиться? — поинтересовался Шон.

— А у меня есть выбор? — вздохнула я.

Вместо ответа Картер протянул мне бланк заявления.

— Значит, ты теперь здесь поселился?

— Угу. Посмертно переплевываю, так у вас говорят? — припомнил он мне мои собственные слова.

Кабинет Бенжамина остался совершенно без изменений, даже фотография на столе была та же. То ли Шон не успел обустроиться, то ли не придал интерьеру значения, что странно, учитывая насколько уютен его дом. Хотя, этот кабинет был очень хорош, и если отбросить предрассудки, можно было все оставить как есть. Просто я не могла такое вынести. Кресло Бена, место Бена… Но Бена нет.

Я стала переписывать собственные паспортные данные в бланк. Шон сидел напротив меня, отгородившись ноутбуком. Я снова опустила глаза и продолжила заполнять пустые строчки своими каракулями. Когда, наконец, я поставила внизу незамысловатую роспись и протянула Картеру лист бумаги, он его долгое время не брал. Сидел и занимался своими делами. А у меня рука начала затекать. Почему я его не положила на стол? Не знаю, но мысль была здравая. И я листок опустила: на экран ноутбука. Шон отреагировал странно. Он встал, обошел стол и остановился у меня за спиной. Я напряглась, и не зря — его руки опустились мне на бедра.

— Отпусти меня, — прошипела я.

— Как невежливо, — усмехнулся он. — Еще одна попытка?

Одной рукой он скинул бретельку топа с моего плеча и поцеловал. В стекле книжного шкафа отразилось мученическое выражение моего лица. Я ненавидела себя за эту слабость. Что за бред? Почему я не выношу Шона (это же бесспорно!), однако сбросить его руки и уйти, хлопнув дверью, не могу?! Наваждение какое-то.

— Почему так происходит, если я тебя раздражаю? Я уверена, что тобой движет отнюдь не недостаток женского внимания.

— Спроси у биологов, я по части компьютеров, — усмехнулся Шон, глядя на мое отражение в стекле. Он находил в этом какое-то особенное удовольствие? В том, чтобы не смотреть в глаза человеку. В конце концов, Шон с людьми общаться явно не слишком любил. Извращенное, однако, у него мировосприятие! — Дай-ка подумать. Ну, начнем с того, что сейчас здесь других кандидатур нет. — О да, я всегда мечтала услышать именно это! — А во-вторых, никто не отменял тот факт, что это того стоило.

А вот это услышать я бы не отказалась. Я повернулась к нему, чувствуя себя неправильно, неправильно и еще раз неправильно. Мы с Шоном посмотрели друг на друга еще мгновение, а потом… бросились срывать одежду.

Спустя сорок минут я скользнула в машину, сбросила с шеи косынку, вытерла ей мокрый лоб и шею. Хотелось в душ и как можно скорее. Я трижды глубоко вдохнула, а потом повернулась… и обнаружила, что в соседней машине сидит и смотрит на меня с открытым ртом Джули. Черт возьми! Трудно было не заметить, как я в ярко-синем платье пробежала по двору. И вид у меня был красноречивый. Но я надеялась, что раз пара не закончилась, то меня никто не увидит, или увидит, но не свои, ведь свои ушли… А оказывается, не все. Все плохо? Все ужасно!

Я не смогла с ней заговорить, чувствуя себя грязной и отчего-то униженной, я буквально вылетела со стоянки. Однако, нечто внутри меня порадовалась такому развитию событий: теперь все равно никто не поверит, что я не сплю с Шоном, а значит у меня появилась причина с ним спать. Люблю женскую логику! Я чувствовала себя ужасно, дико хотелось курить (кстати, вы заметили, что в Австралии я этим делом не промышляла?). Приехав домой, я заперлась в своей комнате, а точнее залезла в ванную. За дверью звонил телефон. Несколько раз. И даже пусть существовал вариант, что это был Алекс, я не могла взять трубку, я пыталась отмыть собственные мысли!

Как и следовало ожидать, Джули решила со мной поговорить. Я прихватила фотоаппарат. Это могло бы стать отличным прикрытием. Приставать к человеку, который занят иным делом, намного сложнее!

— И давно вы с Шоном? — спросила она, стараясь быть веселой.

— Мы не с Шоном, — ответила я, щурясь от мокрых брызг и солнца. — В смысле врать бесполезно, ты сама все видела, но мы всего пару раз переспали… — А дальше я отчего-то выложила печальную историю расставания с Алексом. И даже фотографию показала. Она пообещала никому не говорить, что мы вместе. Но, разумеется, я ей не поверила. И правильно сделала!

— Шон мне не нравится, — говорила я. — Он бесчувственный сухарь. Он все сводит к выгоде, ему плевать на окружающих! Ему плевать на меня. Но мне тяжело здесь одной, а он говорит по-русски.

Боже, как же это жалко звучало. И в глазах Джули я тоже увидела жалость. В скором времени должен был исполниться год, как я жила в Австралии, но я так и не смогла ее полюбить, не смогла к ней привыкнуть!

А когда я вернулась после прогулки, узнала, что звонил Алекс. Я бросилась по лестнице с полубезумным видом, жаждая услышать его голос, он сделал это, он позвонил первым, в то время как у меня на это сил не нашлось!

— Не очень отвлекаю? — без приветствия спросила я.

Вместо ответа некоторое время раздавался какой-то треск и шорох перебираемых бумаг. Не знаю почему, но это заставило меня улыбнуться. А затем, наконец, прозвучало:

— Что не звоним? Страшно? — и фырканье в трубку.

— Нет. Ни капельки. Да и с чего бы?

— Врушка. Мне почти жаль, что я не умею злиться так долго, как ты того заслуживаешь.

— Ты просто ужасен, Алекс. Я не буду на этот раз ныть и рассказывать, как мне здесь тошно, но… черт! Ты же сам понимаешь, — поморщилась я.

— Ну еще бы. Я же парень.

— Не своди все к примитиву.

— Если я не буду все сводить к примитиву, которым пытаюсь оправдать то, что ты спала с моим другом, то тогда прямо уж и не знаю.

Повисло молчание.

— Нет, я все понимаю, но Шон…

— Не надо, — оборвала я его.

— Нет, ответь мне почему именно Шон.

— С ним не больно.

И новое молчание.

— Мы не станем близки, мы не привяжемся друг к другу. Мы просто спим, потом просто расстанемся. Это все.

— СпиТЕ. Все еще? — и в голосе шок.

— Алекс…

— Я понял.

Дальше разговор потек куда как спокойнее. Мы проговорили все деньги. А еще камень на моей душе. Не маленький камушек, а целый булыжник, не меньше. Мой Алекс был все еще моим. А это означало, что я могу спокойно спать с Шоном и все равно на что-то надеяться. Вот и отлично. Я выскочила из дома, села в машину и поехала к Картеру. Ну а что? Я свое благословение получила. И я чувствовала себя живой. По-настоящему живой!

Шон открыл дверь, зажмуриваясь. Глаза его были красноватыми, словно он долго сидел за компьютером или болел.

— Что с тобой? — насторожилась я.

— Я пью, — услужливо сообщили мне. — Хочешь?

— А… нет, спасибо.

— Ты приехала с какой-то целью?

— Угу.

Озвучить причину своего визита я, конечно, не смогла бы, но это и не потребовалось. Брови Картера поползли на лоб.

— Мне тут Алекс звонил. Он не злится.

— А, ну раз Алекс не злится, то проходи, выпьем вместе.

Шон одной рукой оттолкнул дверь от себя, освобождая проем. В его доме пахло, однако, не алкоголем, а кофе. И у меня слюнки потекли. Пока я раздумывала, насколько неэтично будет выпросить у него вместо виски чашечку кофе, он вдруг спросил:

— Съехаться не хочешь?

— Что? — резко обернулась я.

— Я тебе не жениться предлагаю, а съехаться. Алекс же не злится.

— Эээ…

— Я предлагаю тебе не ездить туда-сюда, а съехаться и трахаться, когда это нам обоим удобно. Тем более, что весь университет уже в курсе.

— Ты отвратителен.

— Мне все равно.

— Ладно, только у меня два условия. — Он сделал вид, что внимательно меня слушает. — Отныне говорим только по-английски, я же должна его выучить! А еще ты мне разрешишь пользоваться твоей кофемашиной в любое время дня и ночи.

— Как скажешь. А теперь раздевайся.