Дни плелись невыносимо медленно. Кроме короткого периода общения с сыном, зацепиться было не за что. Первая радость от новых должностных обязанностей сменилась рутиной, и теперь даже редакция не спасала от грусти. Часы на работе тянулись медленно, с сестрой или Сергеем — тоже. Но стоило обернуться назад, как не находила за спиной ушедших месяцев.

Только Алексей радовал. Повзрослев, она стал очень интересным. Не только болтал без умолку, но и делал смешные выводы, подвластные только детскому разуму. К нему я и спешила. Каждый день надеялась, что он научится чему-то новому. Недавно ему подчинилась смягченная «л», и в честь такого события я накормила его мороженым. Конечно, на следующий день мне позвонили из садика и потребовали забрать кашляющего ребенка, но то были лучшие часики месяца. Жаль, что последствия мороженого испарились слишком быстро.

Остальное не радовало. Илона нашла работу, но… в прокате видео. Я вообще не представляла, что такие еще существуют. Впрочем, зарплата, кажется, была такой же мистической, как спрос на диски. Но это позволяло Лоне ходить туда в своей бесформенной толстовке и ни с кем не разговаривать. Кто ищет, как говорится, тот всегда найдет.

Зарьяна придиралась к моим статьям так, что временами хотелось ее придушить. Я сидела, тупо смотрела в вылизанный текст и не понимала, что ей не нравится. Рейтинги подтверждали ее слова о том, что журналист из меня так себе, но сколько я ни билась, толку — чуть. Да, социальная проблематика находила в сердцах людей отклик, но подача хромала, и это ужасно расстраивало.

Сергей же… Сергею предложили переезд в Москву. Тогда я еще об этом не знала, но чувствовала, что что-то происходит. Он забрасывал удочку раз за разом, намереваясь зацепить меня и утянуть в нужную сторону. Но я относилась к его попыткам слишком настороженно.

И был еще один важный человек, но его я избегала. Весьма успешно. До того дня, пока не вышла с занятий йогой и не увидела Ваньку на парковке рядом со своей машиной. Он сосредоточенно ковырялся в телефоне, и я было развернулась, чтобы сбежать, пока не заметил, но тут за спиной раздалось:

— Сафронова, это обидно, меду прочим. Я внимательностью зарабатываю себе на хлеб. Считаешь, я настолько плох в своем деле?

— Считаю, что не хочу разговаривать, — буркнула я себе под нос и обернулась.

— А то, что меня так упорно избегают, еще обиднее! — припечатал Ванька.

— Ноя пришел не ругаться, а поделиться идей. Позвони на работу и наври, что пробила колесо.

Я нахмурилась и открыла рот, чтобы спросить, но… не дали.

— Саф, живее-живее! Мне тоже на работу, и я тоже не горю желанием опаздывать.

Я открыла машину, позволяя Ваньке залезть внутрь и набрала номер Зарьяны, предчувствуя…

— Ну, и что ты задумал? — спросила я кисло, выслушав о себе много лестного и забравшись в машину.

— Твоя сестра не выходит из дома и почти не говорит, надо ей помочь. Хитростью, — улыбнулся Ванька, наклонившись ко мне, но мне это не понравилось.

От воспоминаний о том, как я в этой самой машине предложила стать панацеей для своей сестры, до сих пор передергивало. Я бросила на друга мрачный взгляд, но слово Илона было ниточкой, за которую тянуть марионетку Ульяну можно сколько угодно.

— Куда едем? — спросила мрачно.

— Ты рассказывала, что Лона всегда хотела собаку. Мы едем в приют для животных.

У меня это заявление вызвало такую бурю эмоций, что пришлось опустить глаза. План был действительно гениален. И Ванька помнил вскользь брошенную фразу о щенке… Я вообще не понимала, как сестра рядом с таким парнем могла связаться с эгоистичным и ублюдочным Петром. Проницательность Ваньки была моим криптонитом всегда. Почему не для Илоны?

По дороге до питомника Ванька вслух впечатлялся моей манерой вождения, но я лишь пожимала плечами.

— Профессиональный водитель во мне не умер.

— Зато статьи ты пишешь классные. Я все читаю. Думаю, отец все локти искусал, что не нанял тебя специалистом по связям с общественностью.

Я промолчала. Зарьяна бы ему час отвечала на это заявление, причем красочно, с деталями!

— Саф, — потребовал вдруг Ванька. — Посмотри на меня.

— Я веду машину. И веду ее плохо.

— Ну на светофоре посмотри.

Я сразу почувствовала себя глупо, но пришлось так и сделать. Ваня есть Ваня, если что-то придумал — не отстанет.

— Все в порядке, — напомнил он, дождавшись моего взгляда. — Ты ведь знаешь?

— Еще как в порядке. Порядочнее ситуации не придумать, — не сдержалась я.

— У нас с тобой все в порядке. Ты, конечно, сделала мне предложение века, за которое тебе будет неловко до конца своих дней, но я понимаю. И у нас все в порядке. Поэтому не заставляй меня скучать по тебе и придумывать благовидные предлоги для встречи.

Я не стала отвечать на это, просто тронулась на зеленый и, кажется, услышала раздраженный вздох Ваньки.

Питомник располагался далеко, район был мне незнаком, и пришлось поплутать. Я дважды свернула туда, по-девчачьи перепутав право и лево. Гордеев ругался и грозился отобрать у меня руль.

Оказалось, мы искали совершенно неприметное двухэтажное здание, от вида которого у меня сердце защемило. Внутри оказалось не лучше. Ряды клеток с измученным животными произвели на меня удручающее впечатление. Тем более, что почти все были либо злы, либо голодны.

— Здесь нет никого похожего на ту собаку, — с грустью сказала я, оглядевшись.

— Так даже лучше. Если ты найдешь именно такую собаку, манипуляция станет слишком явной.

— Я не уверена, что Лона будет заботиться о другой. В смысле сейчас. Она так зла, — я устало потерла пальцами переносицу.

— Конечно, станет. Она добрая. И чистюля. После пары луж на ламинате ей станет неуютно. Выкинуть собаку она не сможет, так и пойдет на улицу. Саф, очень важно, чтобы она осознала свою значимость, ей нужен кто-то нуждающийся. Ей всегда не хватало ответственности перед другими, это нужно исправлять. Смотри-ка, это хаски? — вдруг растерял философский настрой Гордеев, грубовато вырывая меня в реальность. — Простите, — обратился Ванька к мужчине, присматривавшему за животными. — У вас здесь хаски?

— Не, — отмахнулся мужик с желтыми зубами. — Помесь с лайкой. Вчера целый выводок привезли.

— Да они же почти неотличимы, — удивилась я.

— Ну, согрешила сучка, вот и отдали приплод. Некоторые ведь только чистокровных растят. Забирайте быстрее. Этот последним остался. На хаски сейчас все помешались, скажете, что чистокровная — даже не заметят.

Мы не стали сопротивляться. Час спустя клетка с грустным щенком стояла на моем рабочем столе.

— Сафронова, я так понимаю, это и есть шина? — уточнила Зарьяна, брезгливо принюхиваясь.

— Рядом с автосервисом питомник. Пока мастера возились, заглянула полюбоваться зверюшками и не устояла. Привезу сестре, может, хоть собака ей поможет.

За спиной главреда одна из коллег показала мне поднятый большой палец. Отлично соврала, мол. Жаль, что это поняла даже она. Зарьяна точно посообразительнее будет!

Я еще никогда так не ждала окончания рабочего дня, как тогда. Сама не ожидала, что идея Ваньки мне так понравится. Он, кстати, напросился в гости, чтобы посмотреть на реакцию Лоны. Видимо, ожидал мгновенного прогресса, но я не была столь оптимистична: слишком много срывов сестры повидала.

Не представляю, как мы выжили по дороге до дома Лоны. Бедный Алешка как увидел щенка — все. Ребенка было не остановить. Я думала, что он вылезет из детского кресла и начнет прыгать по всему салону — так вертелся. И ныл, и пытался до переноски дотянуться. Под конец ему, к моему ужасу, удалось выпустить собаку. Это случилось на повороте. Переноска подъехала ближе, липучки взвизгнули, раздался громкий лай, удар в спинку моего кресла. Я, не сдержавшись, взвизгнула.

Открывая дверцу авто у дома Лоны, я поймала щенка в прыжке, начала упихивать в переноску, но тот меня укусил. Не до крови, но кожу свез. Алексей, впрочем, попытался повторить те же трюки, но с ним я церемониться не стала — дала щелбан, заставив недоуменно притихнуть. Когда рядом припарковалась машина Ваньки, я все еще воевала с неугомонной парочкой.

— Я привез поводок, миску для еды и немного корма, — отчитался он, с интересом наблюдая за моей войной с двумя мелкими и верткими субъектами.

Я была благодарна за прозорливость, но не в меру энергичные подопечные не позволили выразить это вербально.

— Кого понесешь? — поинтересовалась я устало, поняв, что без смирительной рубашки для Алексея с двумя никак не справиться.

Ванька решился не сразу, но выбрал ребенка. Наверное, это можно назвать джентльменским жестом, ведь собака в переноске куда менее прыткая. Лешка Ваню знал и не смутился. Напротив, начал многословно жаловаться на жизнь. Злая мама не позволила поиграть с собакой. Негодяйка! Гордеев честно выслушал сетования, покивал, обещал быть хорошим и позволить поиграть со щенком, как только мы поднимемся в квартиру. Но это не помогло, и буйный ребенок начал вырываться в попытке добраться до переноски немедленно.

— Я тебе сейчас еще раз по лбу дам! — пригрозила я сыну. — Дядя Ваня и так в шоке от такого несносного мальчишки!

— Это я тебе сейчас по лбу дам за дядю Ваню, — не остался в долгу Гордеев.

— Вот она, знаменитая мужская солидарность! — не удержалась я от шпильки, открывая подъезд, а горечь в голосе выдала с потрохами.

— Я в курсе, что твой муж осел. Только я здесь ни коим боком!

— Сергей не осел, — тут же стушевалась я. — И не вздумай упоминать его при Илоне.

Лифт звякнул, и мы вышли из кабины на втором этаже. Решили не подниматься с таким скарбом по лестнице.

— Спрячься, — велела я Ваньке, указав в сторону от двери.

Лона всегда сначала смотрела в глазок. Не стоило ей знать, что я не одна, а то могла не открыть. Ваня, если и удивился, то виду не подал и послушно шагнул вбок. Таким образом, сестра пропустила меня, ни о чем не подозревая, а когда в квартиру ввалилась целая толпа, помрачнела и отступила в комнату. Мне показалось, она едва не закрыла за собой дверь, отрезая нас от себя любимой.

— Это тебе, — протянула я переноску.

Лона ее не взяла. Напротив, спрятала руки за спину. Зато Алексей рванул вниз так, что пришлось его ловить сообща.

— Бака! — завопил он радостно, пугая бедного щенка.

— Вот на какую реакцию я рассчитывал, — грустно пробормотал Ванька.

Я чуть не упрекнула его в невероятной наивности!

— Лона, предложишь гостю чая? — поинтересовалась я у сестры тоном, не терпящим возражений.

Сестра только и ждала возможности спрятаться. Она не только ушла на кухню, но и дверь закрыла. На собаку даже не посмотрела. Зато Алеша продемонстрировал, чудеса хакерского мастерства и вскрыл переноску еще раз. Щенок с лаем вырвался на свободу, оскальзываясь на ламинате. Сын, заливаясь смехом, рванул следом. Добежал до дивана, около которого собака вздумала развернуться, плюхнулся на нее брюхом, придавив. А затем схватил и ка-а-ак начнет целовать…

— Вот бы к маме так ластился, — ревниво пробормотала я, с интересом наблюдая это действо. — Но нет! Маме мы выдираем волосы клочьями.

— Хорошо хоть не папе. У того факторов риска больше. Да и возраст… — тут же воспользовался возможность уколоть Сергея Ванька.

— Лет через пятнадцать продолжим этот разговор, — отрезала я, критически осмотрев безупречную шевелюру Гордеева.

— Из предположения, что я пошел в отца, поднимаю ставку вдвое.

Окинув Ваньку еще одним взглядом, я нахмурилась. Николай Давыдович поседел, но лысиной не обзавелся, поэтому у меня были все шансы проиграть спор! Вот только как же чертовски хотелось стереть это выражение самодовольства с лица Ваньки! Пришлось утешиться мыслью, что продолжать с ним препираться было бы слишком по-детски.

— Так, дружок, отдай-ка собаку на минуточку, — обратился Ванька к Алексею и удостоился очень недружелюбного взгляда.

— Ты что задумал? — спросила я, придержав сына, который уже замахнулся, чтобы досадливо треснуть Гордеева.

— Стресс-тест. Сиди тут даже если из кухни полетят кровавые ошметки.

Я не сдержала улыбку и подняла хнычущего сына на руки. Алексей не испытывал потребности делиться с ближними и тянул жадные ладошки к щенку. Альтернатива собаке в лице любящего родителя его не устраивала.

— А ну тихо! — шикнула я на него, пытаясь прислушаться.

Неразборчивые голоса, громкий лай, грохот… Я правда испугалась, что сестра огрела Ваньку сковородкой, но вскоре он показался живой и невредимый и позвал нас пить чай.

Можно было подумать, что Лона осталась равнодушна к подарку, но это не так. Когда я пришла в следующий раз, обнаружила, что единственной обувью на полу прихожей остались изжеванные тапки, а на все еще свеженьких обоях кое-где просматриваются глубокие следы когтей. Но Лона собаке злого слова не говорила. Нацепила ей на шею ярко-красный ошейник с какой-то девчачьей подвеской, стала чаще расчесывать блестящую шерстку, а миску держать полной до краев.

Необходимость заботиться питомце, который действительно в этом нуждается, потихонечку что-то меняла в сознании сестры, возвращая веру в свои силы. Она не переставала жаловался на питомицу, на то, как мы ее обязали и загрузили лишней, но исправно ухаживала за собакой и выгуливала ее дважды в день: до и после работы. Мы делали вид, что очень раскаиваемся, а потому «помогали». Утром, конечно, Лона ходила с Шиной одна, но по вечерам мы составляли ей компанию минимум трижды в неделю. В смысле мы с Лешкой — трижды, а Ванька — как получится. Из- за разношерстности компашки я в шутку называла нас Бременскими музыкантами.

Сын просто сходил с ума от счастья. Ради собаки сам карабкался по лестнице, пыхтя от усилий, цеплялся за поводок во время прогулок и утверждал, что именно он ведет Шину гулять. Мы всячески это поддерживали, но не разрешали ему направлять собаку в одиночестве. Шона обладала веселым нравом и запросто могла рвануть за голубями, болтая ребенка на веревочке, как воздушный шарик. Росла не по дням, а по часам. Глядя на это, я хотела завести животное дома. Но Сергей был категорически против: нечего измываться над зверьем, держа его в квартире.

В общем, терапия от доктора Гордеева оказалась очень действенной. Подружившись с псом, сестра начала без опаски подходить к Алексею, а там и до нас — взрослых — оказалось рукой подать. Осознание, что все позади и удалось выкарабкаться, пришло ко мне в тот счастливый день, когда я, подъезжая к дому Илоны, увидела, как она разговаривает с каким- то парнем. Она сутулилась и держала приличную дистанцию, но не пыталась уколоть его или обидеть. У ног сестры металась Шина, обвивая их поводком, но сестра свою питомицу не останавливала: слишком много сил забирало у нее общение с молодым человеком. Но то, что она не огрызалась, вынуждая его бежать, сверкая пятками, очень обнадеживало.

— Привет, — подошла я, как только разговор между сестрой и молодым человеком подошел к концу, и тот скрылся в одном из подъездов. Сестра покраснела до кончиков ушей. — Это…

— Это… Антон, — проговорила она неловко. — Мы познакомились на площадке для собак. У него пес хаски. Теперь он вздумал устроить случку. Пришлось объяснить, что Шина дворняжка. — Ну да, и это имело бы смысл, вздумай парень устроить случку именно собакам. — Он из тех, кто разводит и тренирует собак. Он видел, как я пыталась научить Шину сидеть, и сказал, что хаски очень своевольные. Вот только мой пес не хаски, и все равно не слушается. В общем, дворняжка обласканному Микки не пара, — очень нелогично закончила сестра, но я все равно кивнула. Лоне явно было неловко рассказывать мне о знакомстве с молодым человеком и его псом.

Домой я вернулась довольная, с улыбкой на губах, и ощущением, что все будет хорошо. Мне даже расспросы Сергея о состоянии сестры не показались странными. Мы сидели на кухне, ужинали и болтали. Алексей сидел в сторонке дубасил плюшевого медведя плюшевым же молоточком и ни к кому не лез. О новом знакомом сестры я рассказывать не стала, но он совершенно точно понял, что все хорошо. Именно в тот момент день он решил, что я достаточно успокоилась по поводу сестры и заговорил о переезде открыто.

— Ульяна, я хочу поговорить, — позвал он меня, стоило уложить Алексея.

— Я так понимаю, Илоне намного лучше. Она нашла работу, хорошо выглядит…

— Где ты ее видел? — тут же насторожились я.

— Видел, — ответил он уклончиво.

— Я не хочу, чтобы вы виделись. В смысле, ты напоминаешь ей о Петре, а это плохо. Ты правильно сказал: ей лучше, и я не хочу, чтобы это изменилось.

— Да, я уже заметил, что ты предпочитаешь общаться с ней в компании Ивана Гордеева, — уколол он меня.

— Его друзья ее не избивали, — пожала я плечами, даже не попытавшись смягчить ситуацию.

— Я хотел поговорить о другом. — Сергей не стал развивать опасную тему.

— Мне предложили место в Москве.

В кухне повисла гнетущая тишина. Даже если бы я нашла, что на это сказать, вряд ли не назрел бы скандал, а их в нашей жизни стало слишком много.

— И? Ты согласился, — поинтересовалась я сипло.

— Я соглашусь, когда ты согласишься поехать со мной.

— Этого не будет, — ответила категорично.

— Второго такого шанса…

— Не будет, — закончила я просто. — Конечно, нет. У меня же нет еще одной сестры, из которой можно выбить место в государственной думе! — сорвалась я. — Пас, Сергей. Я — пас.

— Ей лучше, Ульяна. Ты вытащила сестру, снова. Но пора отпустить, — так правильно и так… расчетливо. Слишком очевидная манипуляция.

— Один раз я уже это сделала, — напомнила я, скрывая иронии.

— Нет, ты не отпустила, а установила за ней слежку и солгала мне! — Пожалуй, то был первый раз, когда Новийский открыто вменил мне это в вину. — Тебе необходимо абстрагироваться от этой ситуации и от своей сестры. Она уже очень большая девочка, пусть сама о себе заботится. Или пусть о ней заботится Иван Гордеев.

Наши мысли стиль пугающе совпали, но не мог бы Сергей руководствоваться теми же мотивами. Он не знал о том, что именно думала о Ваньке сестра, не знал, сколько именно Гордеев сделал для Илоны.

— Что? С чего вдруг? — опешила я. — Между ними ничего нет. Увы.

— Ты это сейчас серьезно? — раздраженно спросил Новийский. — Парень вместо того, чтобы устраивать свою жизнь, без конца возится с двумя девчонками, одна из которых больна, а вторая готова жизнь положить на то, чтобы вылечить первую. Тут только два варианта: либо он делает это ради одной, либо ради другой.

— Или он просто хороший человек, — огрызнулась я, отказываясь признавать даже возможность его правоты.

— Настолько хороших не существует, — усмехнулся Сергей горько.

— Это все плод твоего воображения, — отрезала я упрямо.

— Знаешь, если ты права по поводу его чувств к своей сестре, то мне очень жаль Ивана. За то время, что он работает на ЗС я не раз убеждался, что ты права в нем: он замечательный человек и заслуживает счастья, но я сделаю все, чтобы сохранить семью.

— Ты уже в этом облажался. Забудь о том, что я брошу сестру. Этому не бывать.

— Мы вернемся к этому разговору в пятницу, — пожал плечами Новийский. И мне вдруг показалось, что точно таким же тоном он разговаривает с нашим трехлетним сыном.

Вот так появилось расписание разговоров о Москве, каждый из которых неизменно заканчивался руганью. Сергей не хотел жертвовать своей семьей, а я… я не собиралась своей. И в ней было чуть больше людей. Плюс, его перспективы были вполне конкретны, а мои? Я должна была оставить не только маму, Лону и Ваньку, но еще карьеру, Зарьяну, ребят из редакции, с которыми было легко и весело. Новийский требовал ради него вырвать с корнем из себя прошлое ради него, ради его карьеры. А ведь от былой любви и слепого обожания уже ничего не осталось. Я не желала расставаться с прошлым ради бесконечного облизывания бесчестных политических задниц, сидевших на обломках судьбы моей сестры. Даже Сергей, тот Сергей, которого я узнала в браке, не стоил этих жертв. И как- то так вышло, что я начала желать ему всяческих благ… но без меня.