Николай

Останавливая машину около неприметного дома с нуждавшимся в ремонте фасадом, Николай Гордеев фыркнул. Идея, посетившая его светлую голову, была отличной, но игра свеч не стоила. Он бы предпочел найти другой способ манипулировать собственным ребенком. Увы, с этим всегда были проблемы.

Странно, но рак оказался манной небесной. И что ему не пришло в голову притвориться больным лет семь назад, когда Иван еще не сбежал в свою идиотскую армию? А впрочем, разыграть слабость ему бы ни за что не пришло в голову. Да и сын прежде бежал от ответственности, как от чумы. Приходится признать: время упущено, но не все потеряно.

Превозмогая боль, Николай вылез из машины, отдышался и двинулся в контору, которую Иван арендовал на пару с мужеподобной девицей, уже возомнившей себя единоличной владелицей заведения.

Шел седьмой час, сотрудники уже разбежались, и Гордеев-старший позволил себе осмотреться. Планировку, конечно, изменили, но не узнать в этом месте среднестатистическую хрущевку было невозможно. И как только сюда шли люди с приличными заказами? Тот же Новийский… Вздохнув, Николай утешился мыслью, что его плану это только в плюс.

— Вы к кому? — потребовала долговязая владелица агентства, появляясь из кабинета и недружелюбно поглядывая на припозднившегося визитера. — Мы уже закрыты.

— Ничего, для меня сделаете исключение, — буднично сообщил Гордеев, даже не стараясь скрасить первое впечатление.

Николай без приглашения прошествовал в кабинет Зои. Та окинула гостя неприязненным взглядом, но промолчала.

— Николай Гордеев, — представился, усаживаясь в кресло.

Брови девицы остались на месте: он ее не удивил. Наверняка искала информацию о своем компаньоне и видела фотографии. И слушала грустные байки Ивана о том, как несладко ему жилось с черствым и равнодушным отцом. Жалела, небось. Ранимый красавчик, девчонки не могли устоять перед таким сочетанием. Окинув мужиковатую Зою оценивающим взглядом, Гордеев-старший мысленно себя поправил: даже не совсем девчонки.

— Зоя Емельянова, — представилась она неохотно, явно предвкушая весьма неприятный разговор.

— Думаю, мы оба согласимся, что ходить вокруг да около все равно, что тратить время, поэтому я спрошу прямо: сколько?

— Сколько?

Вот теперь она удивилась.

— Сколько вы хотите за эту обшарпанную клетушку? Или полагаете, что я мог предложить вам нечто иное? — не скрывая презрения, поинтересовался Николай.

— Вижу, Иван характеризовал вас верно, — скривилась Зоя. — Ну так читайте по губам. — И наклонилась ближе. — Агентство не продается.

— Ну-ну, не надо рубить сплеча. Ваше партнерство закончилось в тот день, когда в газетах появились снимки Ивана и Ульяны. Мой сын в долгах и не сможет выкупить свою долю. У вас финансовых затруднений нет, но не в меру горячий молодой нрав Ивана стоил вам продления контракта с Законодательным собранием, а сами вы наладить новые деловые связи неспособны. Я пришел сюда как потенциальный заказчик, вы не потрудились произнести слова приветствия. При этом закрываетесь в шесть, не предлагаете комфортных условий для переговоров… Рассчитываете работать на всякий ширпотреб, обслуживая уличные ярмарки и супермаркеты? — хмыкнул Николай. — Если Иван отойдет от дел, рыночная стоимость вашего предприятия сильно упадет, и, в конце концов, вы продадите свое дело за копейки.

Николай хмыкнул и с удовольствием вгляделся в пылающее гневом лицо девицы. У нее разве что пар из ушей не шел.

— Эх молодость, — закончил он, не став дожидаться ответа. — Переспите с этой мыслью, а завтра мне позвоните. — Положил на стол визитку. — Если нет, то попробую зайти с другой стороны и, уж поверьте, это предложение окажется менее выгодным. Смиритесь, вы уже все потеряли.

С этими словами Николай поднялся, не позволяя дрогнуть ни единому мускулу лица. После такой речи проявления боли или слабости неуместны.

Покидая игрушечное агентство сына, Гордеев-старший усмехался. Зоя не могла не согласиться. А Иван смирится, однажды и вовсе войдет со временем во вкус. Николай Гордеев знал наверняка.

Сергей

Просьба Алисы встретиться очень удивила Сергея. Что могло ей понадобиться от друга своего будущего мужа? На ум приходило только обсуждение предстоящей свадьбы, но тогда почему так рано и наедине? Впрочем, он не видел смысла отказывать в разговоре. В ожидании выборов он целыми днями скучал, разгуливая по галереям и выставкам Москвы, а вечерами налаживал контакты с нужными людьми. Любой досуг годился, чтобы гнать от себя мысли об оставленных в Петербурге близких. О сыне, об Ульяне. Впрочем, Уля теперь близка не ему. Потеряла это право, спутавшись с человеком, о котором долгие годы говорила в прошедшем времени, обманывая. К сожалению, приходилось признать, что дров наломала не она одна. Сергей и сам отличился, неправильно оценив ситуацию. Слишком юной и импульсивной оказалась Уля. Слишком преданной своим убеждениям. Возможно, через несколько лет она изменится, переборет свой юношеский максимализм и поймет причины поступка Сергея, но, увы, разница в возрасте оказалась губительной.

Такси остановилось около роскошного дома на Рублевке, и Сергей вышел из машины. Алиса открыла дверь сама, что навело Новийского на мысль об отсутствии прислуги. Он насторожился, поприветствовал ее, обменялся парой ничего не значащих фраз, а про себя в очередной раз подумал, какой же Петр кретин. Подбирая сыну будущую жену, Валерий Днепров расстарался. Алиса представляла собой образец идеальной жены. Из прекрасной семьи, обеспеченная, отлично образованная, с бритвенно острым умом и при модельной внешности. Иногда Сергей подозревал что все недовольство друга вызвано опасениями, что жена возьмет на себя роль лидера. Пожалуй, обидно.

Впрочем, Петр определенно отделался малой кровью. После истории с Илоной его сняли с Петербургских рейсов и запретили появляться в Северной столице под угрозой лишения протекции отца. И как только Валерий решил, что страсти утихли, велел своему отпрыску жениться на Алисе. По мнению Сергея Новийского, Петру не на что было жаловаться. И тем не менее именно этим капитан занимался при каждой встрече.

— Могу предложить чай-кофе или не томить и перейти сразу к делу, — предложила Алиса, вежливо улыбаясь Сергею.

— Я только позавтракал, — отказался от напитков Сергей.

Он не соврал. Встреча оказалась ранней, на грани приличий. Алиса кивнула, сдержанно улыбнулась и повела гостя вглубь дома. Как ни странно, в свой кабинет. Происходящее нравилось Новийскому все меньше, несмотря на кажущуюся непринужденность визита.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что увидел и подтвердил. Или опроверг, — буднично сообщила Алиса, жестом предлагая Сергею присесть.

Затем она развернула ноутбук, и лицо Новийского вытянулось от вида Илоны Сафроновой на дисплее. Тоненькая и бледная сестрица Ульяны сидела за столом его Петербургской квартиры и, судя по стопкадру, что-то рассказывала.

— Откуда это? — первым делом поинтересовался Новийский. Осипший голос выдавал его с головой.

— Не поверишь, но это пришло мне на почту. К слову сказать, моя почта не афишируется. Достать ее не так просто.

— Значит, Ульяна постаралась, — буркнул он раздраженно.

Или Зарьяна, что не лучше. Едва Сергей услышал имя редактора, у которого собралась печататься супруга, сразу понял, что от тандема этих двух журналистских ведьм житья не будет.

— Да, я тоже так подумала, — не без интереса протянула Алиса, пристально наблюдая за собеседником. Но вопрос удержала. Сергей не сомневался, что это временно. Она уже интересовалась подробности краха его брака. То ли Петр где-то проболтался, то ли еще кто.

— Можно взглянуть?

Алиса кивнула и нажала на пробел, запуская видео. Цифровая версия Илоны Сафроновой рассказала именно то, что он подумал. О ночи, Ульяна вздумала спасти сестру из лап «монстра». Именно так она называла с тех пор Петра Днепрова. Получалось рвано и скомкано, хотя Сергей не сомневался, что Илона готовилась к «выступлению». Она предпочитала держаться в тени сестры и не чувствовала себя в безопасности, открываясь посторонним.

И все же ее рассказ о случившемся звучал страшно, грустно и, в то же время, естественно. Не казалось, что Илона пытается запугать слушателя. Просто констатация фактов, без громких и ярких эпитетов. Сергей невольно отметил, сколько раз встретились слова, подобные «не услышал крик», «не пришел на помощь», «не обратил внимания», «они были заняты». Это было неосознанно и честно. От Илоны просто отвернулись. Все, кроме сестры. Ну и Ивана, который таскался за его женой, куда бы та ни попросила.

Илона не врала: ее главной трагедией стало не избиение, а то, что никто не обратил внимания на насилие. Оно утонуло в массе подобных: без расследования, без наказания, без искупления. Люди сказали: перетерпит и будет жить дальше. Увы, но к ложным обещаниям политиков прислушиваются, а к крикам жертв насилия — нет. Сергей это понимал. И не собирался ничего менять, как и миллионы других людей в этом мире.

Алиса остановила видео, не дав дослушать. Да и не нужно.

— Я хотела узнать у тебя, правда ли это, — сказала она.

Сергей мог соврать, даже собирался. Подумаешь, слова девчонки. У нее даже справка из психушки имеется. Плюс, расскажи Алиса о видео отцу Петра — все: карьера Новийского будет окончена. Но раз даже мышка Илона посчитала своим долго предупредить о возможных последствиях связи с капитаном, какое право на ложь имеет Сергей?

— Да, — ответил он ровно. — Это так.

— Спасибо, это все, что я хотела знать.

Алиса сдержанно улыбнулась, закрыла ноутбук и поднялась из кресла. Сергей последовал ее примеру.

— Можно вопрос? — решил он полюбопытствовать. — Что ты собираешься с этим делать?

— О, — искренне удивилась Алиса. — Ничего. Все будет в точности так, как мы планировали, — пожала она плечами. — У меня будет красивый и состоятельный супруг с хорошими связями. А при наличии компромата, еще и шелковый. О большем мечтать глупо. Никто не узнает о твоем участии, не беспокойся. И передавай бывшей свояченице мою искреннюю благодарность.

Хм, возможно, у Петра были причины опасаться своей будущей супруги. Но Сергея это только позабавило. После того, что сделал «друг» с его браком, сочувствовать Петру Новийский не собирался.

Ванька

Странному дню — странное завершение. Так размышлял Иван, нажимая кнопку звонка квартиры Сергея Новийского. Ульяна настаивала, чтобы он приходил к ним с Алексеем домой, — приучала таким образом сына к его присутствию. Она утверждала, что согласно брачному контракту и обещаниям политика, могла делать с квартирой все, что заблагорассудится. Но Ванька не без оснований опасался, не доверяя словам политика. И чувствовал себя странно среди вещей этого человека.

Саф открыла дверь и помогла повесить на вешалку плащ, а потом провела столовую, где заканчивала статью для Зарьяны, параллельно заставляя сына читать по слогам газету. Неусидчивому Лехе занятия давались тяжко, а потому он очень обрадовался приходу Ивана, надеясь на избавление от горькой ученической участи.

— Ты выглядишь… пришибленным, — подметила Ульяна, удивительно точно охарактеризовав состояние Ваньки.

— Сегодня странный день, — пробормотал он. — Очень-очень странный.

Ваня плюхнулся на стул напротив Саф и потер уставшие глаза. Требовалось собрать мысли в кучу и определиться с отношением к целой куче неожиданностей.

— Что случилось?

— Началось с того, что отец показал мне новое завещание, по которому я наследую все его имущество и… холдинг «ГорЭншуранс».

Первая часть фразы Ульяну ничуть не удивила, а вот во второй попалось слово, за которое журналист не мог не зацепиться.

— Холдинг? — переспросила она и откинулась на спинку стула, окончательно распрощавшись с мыслями о работе.

— Это вторая новость, — признал Ваня. — А третья в том, что холдинг образовался за счет присоединения к страховой компании моего охранного агентства. Щедрым покупателем, которым Зоя вынесла мне весь мозг, оказался «ГорЭншуранс».

Саф откинула голову и расхохоталась. Ничего не понимающий Леха посмотрел на маму и присоединился. Выглядело мило, но странно. Впрочем, для такого чудного дня в самый раз. Ванька вздохнул. Он никак не мог избавиться от потрясения.

— Что ж, Ваня, я с уверенностью могу заключить, что папа тобой доволен, — пожала плечами Ульяна.

— Он хитрый ублюдок, Саф. Знает, что я не буду до конца жизни заниматься его тошнотворным страхованием и подкинул мне способ разнообразить деятельность, возложив на «ГорЭншуранс» функцию бездонного кошелька.

— Вот евреи вы, хоть и Гордеевы, — закатила глаза Ульяна.

— Да ладно тебе, — поморщился Ванька, даже не пытаясь отвести обвинения.

Это была шутка длиной в жизнь, но обижаться на нее дома было, почему-то, не принято. Николай Давыдович, хоть и пытался шифроваться, никогда не отрицал в себе наличия крови богом избранной расы. К слову, Ванька таковой в себе не ощущал. Иначе не профукал бы агентство, да и вообще бед не знал.

— Ну скажи, что тебе это тоже нравится, — закатила глаза Саф. — Иначе ты бы не взял на себя роль мозга в бизнесе с Зоей, не писал ночами бизнес-планы и не подмазывал жен политиков, дабы забраться повыше. И у тебя классно получалось. Не устану повторять, что вы с отцом похожи.

— Чур меня, — поморщился Иван.

Не пройдя испытание взрослыми разговорами, Лешка завозился и сбежал. Ульяна вздохнула, пошла с ним, а вернулась с кучей игрушек. Притащила радиоуправляемую машинку и плюшевых игрушек, а затем посоветовала устроить гонку на потеху зверью. Ванька сразу раскусил коварный замысел занять ребенка прочно и надолго. Какой мальчишка не мечтает поучаствовать в формуле один?

— Знаешь, у меня есть теория. — Ульяна снова села за стол и поджала ноги. Ванька оценил ее дальновидность уже спустя пару секунд, когда в соседний стул врезался потерявший управление игрушечный автомобиль. — Завещание является новым только потому, что «ГорЭншуранс» превратился в холдинг, и Николай Давыдович никогда не собирался лишать тебя наследства. Он слишком одинок, чтобы выбрать кого-то другого, и жаден, чтобы перевести деньги в чужой фонд.

Ваньке эта теория не понравилась.

— Ну не знаю. Служба озеленителей могла неплохо поживиться.

— Если верить детективным сериалам, теперь их лидеры тебя убьют, привяжут к трупу пару увесистых камней и бросят в речку. А деньги присвоят, — ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать не только странно повизгивающую машинку, но и жужжащего ей в такт Алексея.

— Саф… — покосился на нее Ванька. — Ты, кажется, не так давно жаловалась на параноидальные мысли? Завязывай с этой фигней и берись за классику.

Она засмеялась, но смех потонул в общей какофонии.

Иван покачал головой и предпочел выкинуть из головы то, что она сказала. О завещании, конечно. За последние месяцы жизнь и без того слишком напоминала американские горки. Не силен Ванька в теории межличностных отношений, ну и ладно.

— А в остальном как день прошел? — поинтересовалась Саф.

— Как и любой другой в «ГорЭншуранс», — хмыкнул Ваня. — Переговоры, скандал между юристами и 1Т-шниками, вязанка новых исков. Катерина узнала о раке отца и подала заявление об уходе, якобы оскорбилась, что ей не сообщили. Я этого вслух не сказал, конечно, но, по-моему, это еще одна манипуляция. Отец не будет искать себе новую секретаршу, учитывая, что ему уже два года пророчат жить всего шесть месяцев. Придется заняться подбором помощника самому. Дальше начнется сказка о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, и все. Замкнутый круг. Саф, я согласился заменить отца на время химиотерапии, а меня приковали наручниками к столу и даже поменяли караул в приемной! Я не юрист, чтобы виртуозно отбиваться от исков, как это делает старик. Зачем я в это ввязался?

— Для успокоения совести. А еще потому, что как дурак профукал свой бизнес.

— Как дурак, значит, — пробурчал он, прищурившись.

Ульяна улыбнулась, из чего стало понятно, что дураком она его не считает.

— Не хочешь выпить? — вдруг предложила она.

— Выпить? — насмешливо изогнул бровь Ванька. — И как же я домой поеду?

— Никак, — легко ответила она.

— Да неужели, — шире улыбнулся Иван.

— Алексей! — крикнула Ульяна, чтобы сын услышал сквозь рев и улюлюканье. — Ты не против, если Ваня останется у нас на ночь, как ты у тети Лоны и Шины?

— Ладно, — дал добро парень и серьезно добавил: — Но у нас скучно. У нас нет собаки.

— Осознал ошибку? — съехидничала Саф. — Зачем тебе оставаться, если нет собаки? Ничего не понимаешь.

С этими словами она слезла со стула и направилась к кухонным ящикам за выпивкой. Иван следил за ней и не мог перестать улыбаться. То был первый раз, когда Саф разрешила остаться на ночь при Алексее.

— Кстати, не хочешь побыть моей секретаршей? — в шутку предложил Ванька, когда она принесла ему стакан. — Это здорово разнообразило бы день. И с работой в «ГорЭншуранс» у тебя все клеилось.

— Вот любят Гордеевы понижать меня в должности, — ответила она в тон, а потом вдруг мечтательно вздохнула: — Не-ет, я хочу быть как Зарьяна. Кстати, она меня в последнее время хвалит. Представляешь? Я думала, она так не умеет.

Ванька энтузиазма не разделял. Хвалит — прекрасно, но претендовать на место Зарьяны может только самоубийца.

— Ты в курсе, сколько писем с угрозами приходят на ее почту? И не все они пустые, между прочим. На Зарьяну раз пять успешно нападали на улицах.

Это было правдой. Когда Ульяна устроилась работать в редакцию «последней независимой журналистки», Ваня навел справки. Результат не порадовал. Не просто так у Зарьяны не было ни детей, ни мужа, ни даже родственников в России. Она старательно следила, чтобы ее нечем было шантажировать. А у Саф полный комплект кнопок для давления. Увы, сказать ей об этом все равно, что сунуть голову под лезвие гильотины!

— Ну… — замялась Уля.

Ваня решил действовать окольными путями.

— Не вздумай. Хочешь, чтобы я кого-нибудь сгоряча пристрелил, и меня посадили?

— Не хочу, — покачала она головой, а потом хитро улыбнулась. — Но слышать это приятно. Когда ты так говоришь, я думаю, что люблю тебя.

Они довольно долго смотрели друг на друга, прежде чем Ульяна не выдержалась и смутилась.

— Не то, чтобы я оправдывала жестокость, но она может иметь место, если цель благородная, — забормотала она. — Проще говоря, девчонкам нравятся герои.

— Саф, — прервал Ванька. — Я тебя понял.

конец