Покинув бар, мы не спеша отправились на поиски какого-нибудь ресторана. Взяв меня под руку, Алекс пошла в сторону индийского ресторанчика под названием «Рай Пенджаба» на Черинг-Кросс-Роуд. Заведению этому было уже лет сто, но Алекс уверяла меня, что в последнее время здесь стало особенно хорошо благодаря тому, что вся богатенькая богема, устав от дорогих и изысканных мест, ринулась именно сюда.

Поедая откровенно заурядную курицу-сагвалла и такого же качества креветки-буна, мы принялись рассказывать друг другу о своих жизненных перипетиях, стараясь выглядеть в них наилучшим для себя образом. Пару раз она попыталась перевести разговор на тему наших отношений с бывшими партнерами, и мне пришлось, чтобы не показаться грубым, рассказать ей все-таки о нашем разрыве с Мэл. Я честно признался, что все случилось из-за моего нежелания на ней жениться. Она никак на это не отреагировала, но, очевидно, поняла, что я все еще очень переживаю по этому поводу, так что больше на эту тему не заговаривала.

Около половины десятого мы вышли из ресторана и, по предложению Алекс, отправились на поиски какого-нибудь приятного кафе. Ближайшее заведение, попадавшее под это определение, находилось в Сохо, но, когда мы туда пришли, оно оказалось наполнено до отказа публикой такого высокого сорта, что даже Алекс стало скучно на них смотреть. Поэтому она предложила просто прогуляться до площади Лейстер. Решив, что в ней опять говорит публичная натура телевизионщика, я попытался отговорить ее от этой затеи, ссылаясь на толпы туристов, слонявшихся сейчас в той части города, псевдомузыкантов с бонгами наперевес и карманников. Но она и слушать ничего не желала, так что мы отправились туда. Собственно говоря, мне льстил тот факт, что я буду прогуливаться на глазах у всех с одной из самых соблазнительных ведущих на телевидении.

Через какое-то время Алекс заявила, что хотела бы посидеть где-нибудь, так что я отправился за мороженым, а она пошла искать скамейку, на которой бы никто не спал. Вскоре мы уже сидели рядом, поедая мороженое и разглядывая прохожих.

Неожиданно она повернулась ко мне и, глядя на меня своими замечательными карими глазами, сказала:

— Ты довольно забавный.

— Да ну?

— Но не такой, как на сцене.

— Какой же я сейчас?

— Когда ты на сцене, ты очень смешной. Дерзкий и свободный. В жизни ты серьезнее. Ты даже застенчив, как будто все время смущаешься.

— Значит, профессию ведущего ты совмещаешь с изысканиями в области психологии? — улыбнулся я в ответ. — Наверное, ты все хочешь знать о человеке заранее. Во всяком случае, с момента нашей встречи ты только и делаешь, что изучаешь меня.

— Так и есть, — призналась Алекс. — Я действительно хочу знать о человеке всю его подноготную. Таковы правила моей профессии.

— Ну и как, тебе нравится то, что ты сейчас видишь перед собой?

— Пожалуй, да, — улыбнулась она. — Но мне еще предстоит многое о тебе узнать.

Сомнений насчет происходящего у меня больше не было. Оставалось только решить — нужно ли целовать ее прямо здесь или лучше подождать. «За» говорило то, что сегодня был чудный теплый вечер, и ей могло показаться, что все происходящее крайне романтично. «Против» же говорили декорации — я имею в виду обшарпанную скамейку, поцелуй на которой мог показаться ей инфантильным.

Я не успел принять какое-либо решение, так как в этот момент Алекс повернулась, хитро на меня посмотрела и предложила следующее:

— Давай сыграем в «прием у психоаналитика». Ну, как те двое в баре. Давай будем рассматривать проходящие мимо нас пары и делать ни на чем не основанные психологические выводы — что они как пара из себя представляют.

Честно говоря, я был немного разочарован. Вместо того чтобы продолжать соблазнять меня, она решила заняться психоанализом. С другой стороны, в этом что-то было — я ведь никогда сам не решился бы предложить такой красавице, как Алекс, подобным образом проводить время на свидании. Тут она легонько толкнула меня, указывая на наши первые жертвы.

Обоим было лет по восемнадцать. На них были мешковатые футболки, джинсы с огромными отворотами и ярчайшего цвета ботинки. Вдобавок на голове у парня красовалась затрапезного вида шляпа. Наверное, ему казалось, что она придает мужественность его облику. На плече у него висел рюкзак, в котором, я уверен, лежали мамашины бутерброды. Девушка выглядела точно так же, с той лишь разницей, что была без шляпы и под мышкой несла скейтборд.

— Они вместе уже шесть месяцев, — предположила Алекс, поедая мороженое. — Для него это самый длинный срок, какой он когда-либо проводил с одной и той же девушкой. Он совершенно уверен в том, что красивее ее нет никого на свете. Они без ума друг от друга.

— Не могу с тобой согласиться, — заявил я. — Посмотри, как она идет, — чуть-чуть быстрее него. Думаю, у них роман уже около года, но недели три назад она изменила ему с кем-нибудь по имени Даррен и теперь собирается с мужеством, чтобы сообщить ему о предстоящем разрыве.

— Очень уж цинично, — нахмурившись, сказала Алекс. — Дал бы им все-таки шанс.

Я пожал плечами.

— Я всего лишь говорю, что вижу.

Она снова ткнула меня в бок и сказала:

— Ну, хорошо — твоя очередь.

Поискав глазами подходящую пару, я указал на двух латиноамериканских подростков лет четырнадцати, не больше.

— Как насчет этих? Думаю, они вместе ровно четыре недели. Он влюблен в нее уже два года. Всю свою оставшуюся жизнь он будет вспоминать о ней как о самой лучшей подруге в жизни, и все последующие его пассии в чем-то обязательно будут напоминать ее.

Алекс рассмеялась.

— Да ты, кажется, серьезно так думаешь, да? Ну, и с кем же сравнивают меня?

Я улыбнулся, но промолчал в ответ.

— Думаю, ты тоже не прав, — сказала Алекс. — Слишком уж он красив для твоего сценария. У него наверняка толпы поклонниц, а она, скорее всего, ждала этого случая целую вечность, безнадежно вздыхая по нему и рассыпая бесполезные намеки. Он, конечно же, был слишком занят собой, чтобы заметить ее старания, но недавно все изменилось. Точнее, она воспользовалась случаем, а именно — тем, что начались каникулы. Она сделала все, чтобы он ее заметил, и он решил — почему бы и нет? Каникулы же…

— Ну, хорошо. Давай выберем еще одну пару, после чего отправимся куда-нибудь выпить. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Договорились. Так, вижу еще одну пару.

— Где?

Не ответив на мой вопрос, она продолжала:

— До поры до времени она вела себя очень скромно. Так… бросала кое-какие намеки, но не более того.

Я никого подходящего вокруг не видел. Разве что те двое возле клуба, но они больше смахивали на наркоторговцев.

— Он не в ее вкусе. Во всяком случае, обычно она интересовалась другими. Он несколько приземлен в своих суждениях, но ей это даже нравится.

Я посмотрел вслед темноволосой женщине лет сорока, шедшей рядом с парнем значительно ее младше.

— Он ей нравится, потому что все время смешит ее и потому что в глазах у него есть что-то такое. Но в то же время он как-то отстранен.

В этот момент какая-то пара замешкалась возле нас. Они гуляли с небольшим терьером и как будто ждали кого-то.

— Кажется, она не может привлечь его внимание к себе. Но он все равно ей нравится. Ведь так даже интереснее.

В общем, к концу ее монолога я перестал высматривать эту мифическую пару и, не долго думая, поцеловал Алекс.

Давно я уже не занимался этим делом в парке на скамье. Лет пятнадцать, не меньше…

По дороге к ее дому мы не могли оторваться друг от друга. В такси мы целовались не переставая. Одновременно с этим я предавался телячьим восторгам, размышляя о том, что в эту секунду я обнимаюсь и целуюсь не с кем-нибудь, а с «Горячей штучкой», которая при этом еще и умная женщина. К тому же это не Мэл…

Вволю повосторгавшись собой, я вдруг задумался над тем, что ждет меня в ближайшем будущем, а именно — когда мы доедем до ее дома. Логично было предположить, что Алекс пригласит меня к себе на чашку кофе. Несмотря на мою ненависть к кофе, я соглашусь, поскольку и дураку понятно, что не ради кофе мы к ней пойдем.

Я уже представлял себе, как буду медленно потягивать «Дой Эгбертс» под звуки короля блюза Майлса Дэвиса, как мы снимем с себя одежду и…

— Ты в порядке?

В этот момент нас слегка тряхнуло, так как таксист довольно резко вывернул с основной дороги и, скрипя тормозами, остановился у входа в современный многоквартирный дом.

Алекс пристально смотрела на меня. Кажется, вместо синицы в руке, я сконцентрировался на журавле в небе.

— Все в порядке, — тихо ответил я. — Так, задумался…

Алекс вышла из такси, расплатилась с водителем и встала у двери машины, ожидая меня.

— Ты идешь?

— Куда?

— Ко мне.

На всякий случай она даже показала рукой куда-то вверх, чтобы я смог удостовериться, что именно там она и живет.

— Четвертый этаж, справа, там, где окна освещены.

Проследив за направлением ее руки, я вдруг испугался так, как будто увидел залитый лунным светом трансильванский замок, окруженный клубящимися облаками и молниями, откуда доносились пронзительные крики живых мертвецов.

— Я ведь не пью кофе, — дрожащим голосом произнес я. — Я его просто ненавижу.

Прищурив глаза, Алекс хитро улыбнулась и промурлыкала в ответ:

— А кто говорит о кофе?

Затем, снизив голос до шепота, продолжила:

— Я приглашаю тебя ко мне для того, чтобы… — с трудом удерживая смех, она вдруг крикнула: — Заняться с тобой страстной любовью!

Нервно оглянувшись на водителя, я кашлянул и промямлил в ответ что-то типа:

— Все это немного… я хочу сказать… знаешь, мне ведь рано на работу вставать… в общем, я тебе позвоню. Хорошо?

— Даже не надейся, — схватив меня за руку, сказала она. — Ты идешь со мной.

Ванная комната Алекс была размером как раз с мою квартиру. То есть просто огромная. Посередине находилась круглая ванна со ступеньками. Вокруг сплошные зеркала, все хромировано и блестит. Стоя возле раковины, я наблюдал, как минимум, за пятнадцатью своими отражениями. Это выбивало меня из равновесия, хотя худшее было еще впереди. Я смертельно боялся того, что ждет меня за дверью этого зеркального рая.

Алекс и впрямь стала готовить кофе, но рано или поздно она заподозрит неладное, так что отсидеться в ванной не удастся.

Дело было в том, что я просто не хотел отсюда выходить. Более того, я с удовольствием был готов просидеть здесь до тех пор, пока она не уснет, или пока ей все это не наскучит, или пока она не выйдет на пенсию в возрасте шестидесяти лет и тем самым завершит свою блистательную карьеру в шоу-бизнесе.

Я не был рожден для того, чтобы спать с такими красавицами, как Алекс. Я был рожден для того, чтобы спать с Мэл. Не то чтобы Мэл не была красавицей — даже наоборот, она была чудо как хороша, особенно в моем любимом платье. Но дело не в этом. Дело в том, что в случае с Алекс красоты было больше, чем требовалось. Во всяком случае, для меня.

В голову лезли самые идиотские мысли. Например: выживу ли я, если спрыгну с четвертого этажа? Или: нет ли здесь где-нибудь вентиляционной трубы, по которой я мог бы, на манер Тома Круза из «Миссия невыполнима», выбраться наружу? И наконец совсем уж абсурдные: сколько калорий в батончике «Ulay», а то я чертовски проголодался.

Тут послышался стук в дверь и голос Алекс произнес:

— Даффи, ты в порядке?

В отчаянной попытке найти хоть что-нибудь, что помогло бы мне изобразить активную деятельность в уборной, я прокричал в ответ «Все нормально, скоро буду», бросил в унитаз пригоршню каких-то фиолетовых кубиков и спустил воду. Это было ошибкой. С ужасом я наблюдал, как в фаянсовой воронке волна за волной вскипает пена с запахом ежевики и, наподобие лавы, выплескивается на пол. Когда вода наконец схлынула, весь унитаз и пол вокруг были покрыты фиолетовой пеной. «Вряд ли, — думал я, вычерпывая пузыри и вытирая следы пены полотенцем, — положение сможет кардинально ухудшиться».

Мы сидели в гостиной. Алекс хохотала до упаду, слушая признание в ежевичном кошмаре, постигшем меня в ее ванной. В конце концов она сказала, что я сумасшедший, но от этого нравлюсь ей ничуть не меньше. Потом она встала и поставила CD доселе неизвестной мне группы.

— Они выступают на следующей неделе. Давай сходим послушаем? — предложила она. — Конечно, если ты захочешь.

Заигравшая мелодия оказалась довольно приятной.

— Договорились, — кивнул я.

Сбросив туфли, она забралась с ногами на диван и прижалась ко мне.

— Как хорошо! — промурлыкала она.

Она вдруг показалась мне гораздо более беззащитной и более настоящей Алекс, чем та, которую я видел по телевизору.

Я внутренне согласился — было действительно очень хорошо. Я чувствовал запах ее волос, тепло ее тела, и все это, плюс хорошая музыка, создавало какую-то идеальную атмосферу. Некоторое время мы сидели, практически не дыша, не разговаривая и не двигаясь, погруженные в очарование этого мгновения. А потом она меня поцеловала.

А я ее.

И потом еще раз.

А затем мы что-то такое делали с одеждой друг друга.

И вообще — что-то такое делали.

А потом я заметил нечто странное. Нечто, чего раньше никогда в жизни не замечал.

Заметил я это по дороге к ее спальне, путаясь в своей и ее одежде. С «этим» было что-то не так, и находилось «это» не где-нибудь, а в отделе под названием «спортивные трусы».

Собственно говоря, там просто ничего не происходило.

Вообще ничего.

НИЧЕГО.

Н.И.Ч.Е.Г.О.

Как на Марсе.

Поверьте, в этот момент я не был пессимистом. Будучи хозяином этого тела уже двадцать восемь лет, я знал его прекрасно. В тот момент мне совершенно точно стало ясно, что ни уговорами, ни криками делу уже не поможешь.

— Что-то не так? — спросила Алекс, останавливаясь в дверях спальни.

«Все, — хотелось мне сказать. — Абсолютно все».

— Послушай, — с паникой в голосе сказал я, — дело в том, что я не могу этого сделать.

— Нет, можешь, — улыбаясь, возразила она. — Это несложно.

— Очень даже сложно, — запротестовал я.

— Да нет же, все очень просто, — повторила она, притягивая меня к себе.

Мне придется все ей сказать.

— Алекс?

— Что-то случилось?

— Вот это, — глядя в область своего паха, произнес я.

— Что именно?

Я молча указал.

— Ох! — бросая жалостливый взгляд на мои трусы, проговорила она.

— Не то слово!

— Но ведь такие вещи случаются?

— Только не со мной, — уныло сказал я.

— То есть я хотела сказать… Я читала в журналах…

Не зная, что сказать дальше, она сделала такой жест, как будто бы искала нужное решение. Решения не находилось.

— А ты уверен?

— Еще бы я не был уверен, — огрызнулся я.

Тут же извинившись, я добавил:

— Послушай, извини, но все это слишком для меня неприятно. Давай я лучше пойду, и мы просто спишем это на неудачный опыт.

— Это я виновата? — спросила Алекс. — Я что-то не так сделала?

Мне хотелось только одного — как можно быстрее попасть домой. Попасть домой, забраться в кровать и никогда больше оттуда не вылезать. Никогда. И меньше всего на свете в этот момент мне хотелось стоять посреди этой квартиры полуголым и разговаривать с практически незнакомой мне женщиной о предмете столь интимном, что одна мысль о нем причиняла мне невыразимые страдания.

— Послушай, Алекс, ведь ты, как-никак, «Самая горячая штучка на ТВ». Так что вряд ли дело в тебе.

С довольно потерянным видом она произнесла:

— В любом случае мне очень жаль.

— Поверь, мне жаль гораздо больше, — сказал я, ища глазами свои штаны. — Никому на белом свете не может быть так жаль, как мне сейчас.