Глава 1

F-14 стремительно летел сквозь сумерки, напоминая призрачного хищника, парящего в заоблачных высях. Вокруг простиралось темнеющее небо, которое незаметно сливалось с горизонтом. В тысячах футах внизу волны разбивались о борт авианосца, но здесь, в небе, были только ночь, два человека и машина.

Майк Кобурн надел маску и посмотрел вправо, на звезды. Кассиопея упрямо ускользала из поля его зрения. Это осеннее созвездие было его любимым. Причем без всяких на то причин. Никто никогда не рассказывал ему каких-либо историй об этом скоплении звезд. В детстве, глядя на небо, он не испытывал восхищения им, а лишь желание покорить.

– И все же она симпатичная, – тихо пробормотал он.

– Вы что-то сказали, сэр? – раздался с заднего кресла голос офицера радиоразведки.

Майк чертыхнулся себе под нос. Это не в его духе – замечтаться во время полета.

– Ничего, Уинстон. Что на дисплее?

– Ничего, сэр.

Официальное обращение вызвало у Майка улыбку. Это было первое задание его офицера радиоразведки, или ОРР. Он провел в Мирамаре всего две недели до того, как эскадрилья получила приказ отправиться к месту назначения. Уинстон был зелен, как весенняя трава, и совершенно не искушен в житейских делах. Он приехал из крохотного городка в Канзасе.

Майк поиграл пальцами на рычаге управления. Для него не составит труда бросить свой реактивный самолет в крутое пике. В результате парнишка лишится не только своего обеда, но и желания придерживаться официального тона.

Треск в наушниках возвестил о том, что с авианосца поступило сообщение.

– «Скиталец-112», вызывает «Серый призрак», – послышался бесстрастный голос. – Приказ возвращаться на базу. Подтвердите прием.

– «Скиталец-112», подтверждаю, – ответил Майк. – Ну, Уинстон, что ты об этом думаешь? – Он посмотрел на часы. – Если нам повезет, то к нашему прибытию они только начнут накрывать стол к ужину.

– Да, сэр. Это было бы здорово, сэр.

Майк вздохнул. Плавание обещало быть долгим. Прежде чем изменить курс, он посмотрел на восток. На темном фоне мигали две звезды. Поднималась Кассиопея. Майк отсалютовал ей, затем отвернул истребитель по пологой дуге и взял курс на запад.

Хвостовой крюк выпустился с приятным щелчком.

– Уинстон, знаешь, что это было?

– Да, сэр! – Майк явственно услышал в его голосе страх.

– Ты хоть раз садился на авианосец?

– Нет, сэр.

– Тебя хоть раз выворачивало наизнанку в самолете?

Юноша кашлянул.

– Один раз, еще в детстве, сэр.

Майк ухмыльнулся. Да, совсем мальчишка. Ему не больше двадцати. Этого достаточно, чтобы тридцатичетырехлетний мужчина почувствовал себя стариком.

Из-за ясной погоды видимость здесь, наверху, была восемь – десять миль, но внизу, под истребителем, царил беспросветный мрак. Майк знал, что увидит авианосец, который плывет в океане, качаясь, как больная утка, только тогда, когда менять решение будет уже поздно. Тихо попискивал радар, обозначая зону управляемой посадки. На приборной панели ярко светились огоньки.

Майк выпустил шасси, и самолет слегка просел. Потом он опустил закрылки и оглядел поверхность воды внизу. Вон он.

– Уинстон, видишь его?

– Да, сэр. Отсюда он кажется крохотным.

– Ты абсолютно прав, парень. В наушниках опять затрещало.

– «Скиталец-112», дистанция три четверти мили. Ваша подача. Это означало, что управление посадкой переходит от авианосца к пилоту.

– Я – 112-й, подача моя. – Он поглядел на приборную панель. – Четыре и две. – Теперь на авианосце знали, сколько у него осталось топлива и что он сможет сделать в случае надобности второй заход на посадку.

Оставшиеся до приземления несколько секунд показались бесконечными. Авианосец шел практически точно на запад, но посадочная палуба была вынесена на десять градусов от его курса.

Чем ближе Майк подлетал к авианосцу, тем ярче становились его огни. Перед самым приземлением он затаил дыхание. Исчезло все, кроме приборной панели и узкой качающейся посадочной полосы.

Сейчас!

Колеса ударились о палубу за секунду до того, как крюк зацепился за тормозной трос. Самолет дернуло с чудовищной силой.

Но что-то было не так. Его рука! Майк не может управлять рычагом! Пальцы не сгибаются, отказываются повиноваться. Пилот попытался выровнять самолет, удержать его на посадочной полосе. Изогнувшись, он перехватил рычаг левой рукой. Но было поздно.

Майк не поверил своим глазам, когда самолет начал переваливаться через край палубы. Он ждал, что раздастся страшный треск, когда машина ударится о воду, но стояла гробовая тишина, наполненная черной болью. Внезапно эту тишину прорезал душераздирающий вопль, и его сердце бешено заколотилось, когда сообразил, что кричит он сам. Его рука. Его рука. Боже мой, почему?

С этим вопросом он просыпался каждое утро после аварии. Майк когда-то слышал, что раненым ежедневно даруется несколько мгновений облегчения. Несколько долей секунд, на которые им дозволяется забыть о боли и увечье. Он же был лишен этого благословения, и каждое утро просыпался с одним и тем же вопросом: почему?

Майк не открывал глаза. Это только сон, повторял он про себя. Все это вымысел. Кроме его руки.

Так и не открыв глаз, он приказал кисти сжаться в кулак. Руку пронзила боль. Стиснув зубы, Майк напрягал пальцы до тех пор, пока они не коснулись ладони. Его лоб покрылся испариной. Проклиная судьбу, свою жизнь и всех, кто мог оказаться поблизости, он выдохнул и позволил кисти расслабиться.

Потеря способности выполнять тонкие операции, объяснил ему доктор. Возможно восстановление на семьдесят процентов. Если он будет тренировать руку. Майк подавил стон. Прошло почти полгода, а функция кисти восстановилась только на сорок процентов. Проклятие, что это значит? Даже если врач прав, семидесяти процентов недостаточно, чтобы управлять реактивным самолетом.

Майк медленно открыл глаза и уставился в потолок. Начинался рассвет. У него не было желания вставать – да и ради чего? – но если он продолжит валяться в постели, Грейди примется колотить в дверь и задавать вопросы. Старик не знал, что Майка все еще мучают кошмары. Нет надобности извещать его об этом.

Майк сел и поднял джинсы, валявшиеся на полу. Надев их, он встал. Лишенные чувствительности пальцы правой руки казались опухшими. Он уже освоил несложные действия – поднять кирпич, поддержать стекло, но более тонкая работа, например застегнуть пуговицы, требовала от него неимоверных усилий. На то, чтобы застегнуть пуговицы на ширинке, ушло почти пять минут. Когда Майк закончил, с него градом тек пот и весь он трясся от ярости.

В госпитале сестра уговаривала его носить джинсы на «молнии». Он недвусмысленно объяснил ей, что она может делать с такими джинсами. Он будет носить штаны на пуговицах до конца дней своих, и ничто не заставит его передумать.

Майк посмотрел на свою правую руку. В слабом утреннем свете уродливые шрамы казались лишь малозаметными полосками. Врач уверил его, что со временем он приспособится делать все левой рукой. Научится писать и освоит другие операции. Так что ничто не помешает ему вести нормальный образ жизни.

«Верно», – угрюмо подумал Майк. У этого врача больше ученых степеней, чем здравого смысла. Даже флотское начальство прекрасно разобралось в его проблеме и быстренько избавилось от раненого офицера.

Надев носки и сапоги, он накинул на плечи рубашку, но не стал застегивать ее. Пуговицы подождут. По длинному коридору он прошел к лестнице и спустился в кухню. Небо светлело с каждой минутой. Включив в сеть кофеварку, он открыл холодильник и изучил его скудное содержимое. Одно яйцо. Три упаковки пива по шесть банок в каждой. Латук-переросток. Он покачал головой. Из Майка и Грейди получилась потрясающая парочка. Старик пытается уморить его голодом, чтобы заставить выбраться в город. Но Майк не боялся умереть. Он опять взглянул на свою руку, затем в сердцах захлопнул дверь холодильника.

Снаружи раздались обычные утренние звуки: щебетали птицы. В горах Центральной Калифорнии царила весна. Майк вышел во двор и полной грудью вдохнул свежий прохладный воздух.

Слева стояло большое трехэтажное здание. Он по мере сил старался игнорировать его. Однако не мог не обращать внимания на запахи. Аромат свежей земли смешивался с запахами древесины и краски. Над всем этим витал лошадиный дух. Из конюшни доносилось тихое ржание и стук копыт по полу денников. Солнце еще не успело нагреть воздух. Майк поежился, но все-таки не стал застегивать рубашку. На это уйдет чертовски много времени.

Территорию между загонами и новым домом занимали трейлеры для строительных рабочих. Перед конюшней стоял мини-фургон. Майк нахмурился, пытаясь вспомнить, был ли здесь фургон вчера. Большая часть рабочих старалась держаться подальше от лошадей. Его забавляло то, что сильные мужчины боятся хотя и крупных, но при этом очень нежных животных.

Майк направился к конюшне. Вдоль дорожки росли деревья. Его ранчо располагалось слишком далеко на юге, чтобы на нем могла бы произрастать величественная секвойя. Что же касается дуба, сосны и различных фруктовых деревьев, то их было в избытке. Старый дом нуждался в покраске, терраса провисла, внутри штукатурка была старше, чем сам Господь. Однажды он приехал в эту долину и влюбился в нее. Трудности только вдохновляли его. Майк и Грейди вместе мечтали о ранчо, строили планы на будущее. Пара старых морских волков, обосновавшихся вместе. Два года назад, когда Грейди ушел в отставку, все казалось таким правильным, таким прекрасным.

Майк устал смотреть в прошлое и представлять, что могло бы быть. Его будущее уничтожено. Украдено по странной прихоти судьбы, из-за ошибки глупого мальчишки, которого стоило бы пристрелить на месте. Нет, подумал он, это слишком легкий и милосердный исход для Тима Эванса. То, что должно было стать уютным прибежищем в будущем, сейчас превратилось в клетку. А приговор – пожизненное заключение.

Вороной мерин в загоне затрусил ему навстречу.

– Привет, мальчик, – пробормотал Майк, неловко гладя его по носу здоровой рукой. – Я не принес сахару. Сомневаюсь, что он у нас есть. Упрямый старик не желает ехать в город.

Мерин понюхал его руку и пренебрежительно фыркнул.

– Ну, рассказывай, – предложил Майк. Неожиданно он насторожился. Слабый ветерок донес сладковато-терпкий аромат. Не цветочный, не мускусный... Очень тонкий женственный запах. Он не видел на стройке ни одной женщины. Наверное, это игра воображения. Или причина в том, что он давно...

Майк затряс головой. Нечего думать о сексе, у него и так хватает проблем. Повернувшись спиной к загону, он облокотился на изгородь и стал всматриваться в небо. Большая часть звезд уже поблекла. Скоро взойдет солнце, и они совсем погаснут.

– Все лучшие уже пропали.

Майк резко обернулся на звук голоса. В тени конюшни он заметил какое-то движение, затем увидел женщину. Он не мог различить ее черт, зато сразу определил, что она среднего роста, одета в обычную одежду и носит волосы чуть ниже плеч.

– Я имею в виду звезды, – объяснила незнакомка, направляясь к нему. – Самые красивые уже погасли. Я наблюдала за ними. – Она встала рядом с ним и, запрокинув голову, вновь устремила взгляд на небо.

Аромат ее духов окутывал Майка. Он дразнил его, рвался в дверь, которую он давным-давно запер на замок. В течение двенадцати лет по шесть месяцев из восемнадцати он проводил в плавании. За это время он полюбил неповторимость женского запаха. Бесчисленные ночи удовольствий научили его ценить женское тело. Что касается последнего, то это, пожалуй, навсегда потеряно для него, а вот аромат... Он вновь втянул в себя воздух, словно стремясь насытиться этим возбуждающим ароматом на весь бесцветный день.

– Что вы знаете о звездах? – осведомился он, преодолевая желание поближе придвинуться к незнакомке.

– Ничего особенного. Я знаю, что люблю их. Они такие яркие и пробуждают надежды.

– Когда солнце поднимется чуть выше, почти все они погаснут.

– Что-то вы не очень оптимистичны для такого прекрасного утра. Полагаю, из всех периодов истории вы предпочитаете времена испанской инквизиции?

Майк почувствовал, что незнакомка смотрит на него. Это замечание вырвалось у него случайно, и он сразу же пожалел о сказанном. Утонуть в жалости к самому себе никогда не было его целью. Он хотел одного – затеряться. Спрятаться. На первый взгляд это не составляло труда, но внешний мир постоянно вмешивался. Сначала – в лице Грейди, потом – строительных рабочих, а теперь – этой женщины.

– А вот вы, кажется, знаете о звездах больше, чем я, – заметила она.

У нее был чересчур низкий для женщины голос. Но мягкий. Наверняка бывают мгновения, когда он звучит соблазнительно.

Вязкий, подумал Майк и тут же спросил себя, хватит ли у него смелости извиниться за минутное проявление слабости. Ответ пришел в следующую же секунду.

– Я... – начал было он, но замолчал.

Было время, когда он, усмехнувшись, сказал бы: «Я летаю среди них, малышка. Жаль, что не могу взять тебя с собой – это очень секретно. Конечно, я мог бы показать их тебе, но потом мне пришлось бы убить тебя».

Глупышки вздыхали, явно потрясенные его столь важным положением, и прижимались к нему. Те, что поумнее, округляли глаза и заставляли его еще постараться. Второй вариант ему нравился больше. Но как бы то ни было, умных или глупых, он имел их всех. Все стремились – хоть на мгновение, а лучше на пару часиков – оказаться наедине с летчиком-истребителем. Он получал удовольствие, а они – право похвастаться.

Майк откашлялся. Не прозвучит ли «уходите прочь» слишком мягко?

– Давнее хобби.

– Вот как? – Судя по тону, ей было не очень интересно. – И что вы делаете, когда немеет шея?

Майк против воли посмотрел на незнакомку и обнаружил, что она вертит головой из стороны в сторону.

– Издержки профессии.

Она подняла на него глаза. Солнце все еще топталось где-то у горизонта, будто ему было лень начинать новый день. Однако света уже хватало, чтобы Майк мог рассмотреть незнакомку. Темные густые прямые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Четкие черты лица, карие глаза, широкий чувственный рот. Ее наряд составляли джинсовая куртка с ярким рисунком, скрывавшая фигуру, джинсы и свитер. Она была чуть выше его плеча. Пять футов и пять или шесть дюймов против его шести футов и двух дюймов. Ничего особенного, заключил Майк и мысленно отмахнулся от нее. За исключением этих чертовых духов.

Обоюдное молчание затянулось. Незнакомка продолжала изучать его. Майк заметил это краешком глаза и засунул искалеченную руку в карман.

Птицы защебетали громче. В трейлере звякнул кофейник – рабочие варили кофе. В конюшне лошади приветствовали друг друга тихим ржанием.

– Здесь будет великолепно, – наконец проговорила незнакомка. Майк что-то пробурчал в ответ. – Отличное местоположение. Долина так расположена, что летом здесь не будет слишком жарко. А поблизости есть река?

Она не намерена уходить, заключил Майк и, выпрямившись, повернулся к ней:

– Кто вы?

– Дизайнер. «Строительство и дизайн Росса». Глава отдела дизайна. – Она махнула рукой в сторону строящегося дома. – Я подбираю обои, ковры и мебель. Руковожу отделочными работами.

– Замечательно.

Проклятие, с чего это он вдруг решил, будто ранчо-пансионат – отличная идея?

– Предполагалось, что я приеду только сегодня, – бодро продолжала незнакомка. – Вернее, чуть позже – сегодня уже наступило. Так что я приехала раньше времени.

Майк внимательно посмотрел на нее. На ее волосы упал лучик солнечного света, и они заблестели. Женщина небрежно откинула их за спину и улыбнулась. Непосредственная. Уверенная в себе. Жизнерадостная. Майк вытащил руку из кармана и сложил обе руки на груди.

– Я не могла заснуть, – заявила незнакомка, пожав плечами.

– Что?

– Вчера. – Ее губы сжались в тонкую полоску. Наверное, она сейчас нахмурится, заключил Майк. – Все было собрано и готово к путешествию. Но меня мучила бессонница, поэтому я решила отправиться в путь. Мне нравится ехать ночью, когда на дороге только я и фермеры, спешащие на рынок. А еще призраки, которые меня успокаивают.

Майк понимал, что стареет, но не предполагал, что первым его подведет слух.

– Призраки?

– Ой! Простите. – Она улыбнулась. – Я имею в виду прошлое. Воспоминания, понимаете ли. Не настоящие призраки.

– Ага, понятно. – У него самого навалом этих призраков, но в отличие от призраков незнакомки они не успокаивают его и их общество не доставляет ему удовольствия.

– Я хотела застать восход, – добавила она.

– Ради всего святого, зачем?

– Новый день. – Она поплотнее запахнула полы куртки и с шумом втянула в себя воздух. – Разве вы не чувствуете? Весна, обещание обновления. Птички, молодая поросль. Вот почему я взялась за этот заказ. Я люблю деревню.

Единственное, что чувствовал Майк, был ее аромат, и он сводил его с ума. Не тем, что пробуждал желание, – не последний же он дурак. Запах скорее действовал так же, как те самые ее призраки. Он преследовал его и напоминал о том, как было прежде.

Женщина оперлась спиной на изгородь. Сзади к ней бесшумно подкрадывался мерин. Майк собрался было предостеречь ее, но потом решил, что это не его дело. На секунду остановившись, мерин сделал широкий шаг и понюхал ее волосы, а потом ткнулся пухлыми губами в макушку.

Незнакомка подпрыгнула как ужаленная. Мерин в страхе поскакал к противоположному концу загона.

– Это всего лишь лошадь, – успокоил ее Майк, с удивлением обнаружив, что его губы складываются в слабую улыбку.

Она посмотрела вслед мерину и потерла макушку.

– Я думала, это жук. Бр-р! Ненавижу жуков. – Ее передернуло. – Могли бы и предупредить меня.

– Я считал, что вы любите природу: птенчиков и все такое прочее.

– Ладно, допускаю, что мне следовало быть более точной в своих заявлениях. Я люблю в природе все, что имеет не больше четырех ног.

– А как же змеи?

– Змеи? – Она явно была озадачена.

– У змей вообще нет ног. Вы любите их?

– Нет. – На ее лице появилось сосредоточенное выражение, темные брови сошлись на переносице. – Хорошо, ни шестиногих тварей, ни змей.

Она еще раз мотнула головой. И Майк снова стал свидетелем того, как ее волосы перелетели через плечо. И опять они блеснули в луче солнца. Густые, заключил Майк по тому, как они тяжело упали на спину. Именно в такие волосы мужчине хочется запустить руку, чтобы привлечь женщину для поцелуя.

Он опустил глаза на свои сложенные на груди руки: если у мужчины есть руки, которые функционируют нормально.

– А как же ящерицы? – спросил он больше для того, чтобы отвлечься от мыслей о руках. – У ящериц только четыре ноги.

Незнакомка рассмеялась. Ее смех застиг его врасплох точно так же, как это бывает при резком изменении направления ветра на высоте в пятнадцать тысяч футов. Он обнаружил, что любуется ее белоснежными зубами и подвижными губами.

– Признаю, – проговорила незнакомка, – что брезглива в той же степени, что и нормальная женщина. – Она вновь прислонилась спиной к изгороди. – Я ненавижу скользких тварей, кровь, внутренности, змей, ящериц и жуков. Я терплю червей, потому что они важны для жизни растений. Ну как, я прошла собеседование?

Широкая улыбка незнакомки говорила о том, что ее абсолютно не волнует ответ.

– Это не ко мне. Я не нанимаю вас на работу.

– Как мне повезло! – По тону можно было заключить, что она действительно так считает. Женщина произнесла эти слова бодро и жизнерадостно. Майк почувствовал, что с него хватит.

Незнакомка оперлась локтями о верхнюю доску изгороди, при этом ее куртка распахнулась, и Майк увидел толстый шерстяной свитер и поношенные, но ладно сидящие джинсы. Против своей воли он принялся оценивать ее фигуру. Результаты выразились в одном слове: изгибы. Он всегда предпочитал высоких и худощавых женщин, но иногда его привлекал и другой тип. Женщине, которая заполняет свою одежду, есть что сказать.

Фигуру незнакомки нельзя было назвать тяжелой, но она никогда бы не стала моделью. Округлые бедра переходили в стройные ноги. Резинка свитера подчеркивала тонкую талию. Вязаная ткань плотно обтягивала пышную грудь. Его взгляд переместился на нежную кожу шеи, затем вернулся к груди. Мужчине есть чем тут насладиться, подумал Майк, сознавая, что именно эта часть его естества давно умерла. Ему нет смысла надеяться, что жар от чресел разольется по всему телу – этого просто не произойдет. Эта грудь заполнит мужскую ладонь и...

Руки. Он отвернулся и устремил взгляд на солнце. Все опять упирается в руки. «Когда же это кончится? « – спросил он себя. Врачи клялись, что рука заработает. Главные эскулапы обещали ему светлое будущее. Они все врали.

– А вы не очень разговорчивы, да? – поинтересовалась незнакомка.

– Да.

– Тогда вы не Шон Грейди.

Майк подумал о своем друге, и его губы дрогнули.

– Очевидно, вы с ним не знакомы?

– Мы говорили по телефону. Он показался мне приятным человеком.

– Не дай Бог, чтобы он услышал ваши слова.

– Ему не нравится, когда его считают приятным? Майк отрицательно покачал головой.

– Он двадцать лет прослужил во флоте. Его несколько раз понижали в чине за пьянство и драки, а также за более мелкие прегрешения. Он имел обыкновение... – Майк искоса глянул на незнакомку, – до полусмерти избивать новобранцев. Запугивать зеленых пилотов было его любимым развлечением.

– Ой, вы заставляете меня нервничать.

– Не стоит. Грейди падок на красивые глаза.

– Благодарю.

Майк понял, что сделал ей комплимент. Да, старые привычки так просто не умирают, подумал он и только после этого сообразил, что у нее действительно красивые глаза. Большие и темные, как у олененка.

– Если вы не Шон Грейди, значит, вы таинственный Майк Кобурн, – заключила она и, оттолкнувшись от изгороди загона, подошла к нему. – Компаньон, которого по идее здесь быть не должно.

– Вы все правильно поняли, сударыня.

– Вы скоро уедете? – поинтересовалась она.

– Нет. Я прибыл сюда на постоянное место жительства. – Даже он услышал горечь в своем тоне.

Видимо, незнакомка не почувствовала его настроения либо просто предпочла не обращать на него внимания. Она улыбнулась и протянула руку:

– Отлично. Мне будет приятно обсуждать с вами свои идеи. Я Джесси Лейтон, гениальный дизайнер.

– К тому же и скромный, – съязвил Майк и посмотрел на протянутую руку. Он поднял было свою, но тут же опустил ее. – Я не могу пожать вам руку.

Она нахмурилась:

– Почему?

– Травма. Не могу контролировать силу своих рук.

– О...

Майк насторожился, приготовившись к неизбежным вопросам. Что произошло? Сможете ли вы летать? Вслед за интересом придет жалость. Нет, люди никогда не говорили ему о своем сочувствии, однако он читал его в их глазах. Они испытывали неловкость в его обществе, он то и дело ловил на себе их скорбные взгляды. И без слов было ясно, что они стремятся убраться от него подальше из страха, что невезучесть заразна.

Джесси лишь пристально смотрела на него.

– Да, дело дрянь, – наконец произнесла она. – Значив, об армрестлинге как способе зарабатывать на жизнь не может быть и речи.

Ее глаза округлились от ужаса. Она поспешно прикрыла рукой рот.

Майк не знал, рассмеяться или поколотить ее. Хотя выбора нет, потому что, во-первых, у него искалечена рука, а во-вторых она женщина. Остается лишь улыбнуться. Уголок его рта медленно пополз вверх.

– Простите, – проговорила Джесси, дотронувшись до его локтя. Ее пальцы скользнули по рукаву рубашки. – О Боже, я вовсе не это хотела сказать. Просто я немного взбудоражена тем, что начинаю новую работу. Поэтому и заснуть не смогла. Да-а, ну я и опростоволосилась! Даже не понимаю, как это вырвалось у меня.

Яркий румянец окрасил ее нежные щеки. Она стояла так близко, что Майк чувствовал их жар. Он подумал, что вряд ли женщины способны краснеть сильнее, чем это делает Джесси.

– Вы можете простить меня? – взмолилась она. – Я всегда совершаю оплошности, когда нервничаю. Хотя я давно не садилась в такую лужу.

– Наверное, это делает вашу работу очень интересной.

– Иногда. – Она пожала плечами. – А иногда нет. Случалось, что мой длинный язык доводил меня до увольнения. Однажды я работала в Сан-Франциско у богатой пожилой дамы. Она жила в одном из тех старых домов, построенных сразу после землетрясения девятьсот шестого года. Она решила перестроить и заново отделать комнаты для гостей. Дама выбрала какой-то ковер и принесла показать мне образец. Это была моя первая большая работа. Я так нервничала, что даже собиралась отказаться.

– И что же случилось? – спросил Майк, с удивлением обнаружив, что в нем вспыхнуло любопытство.

– У нее была маленькая собачка. Знаете, такое тявкающее существо, на которое всегда боишься наступить. Короче, и собачка, и работа привели меня в ужас. Когда она показала мне образец, я ляпнула, что он не просто уродлив, что он цвета собачьих... э-э... испражнений. – Джесси опустила голову так низко, что подбородок уперся в грудь.

– Она вас уволила.

– Еще бы! Глава фирмы «Строительство и дизайн Росса» вызвал меня к себе в кабинет и устроил мне разнос.

– А дальше?

Джесси подняла голову и улыбнулась:

– Он назначил кого-то другого в помощь пожилой даме, а мне поручил обставить его пентхаус.

– Там были собаки?

– Нет. Да и сложностей никаких не было. – Джесси засунула руки в карманы куртки. – Радует то, что обычно на каждого клиента у меня приходится не больше одного ляпа.

– Значит, мне уже можно не опасаться обидных высказываний с вашей стороны?

Она прикусила нижнюю губу.

– Я действительно сожалею о том, что затронула ваши чувства.

У него отсутствовали чувства, которые можно было бы затронуть, но она не знала об этом. На мгновение Майк пожалел о том, что не поддался порыву рассмеяться. Ведь, в конце концов, ее прямолинейные замечания – наименее неприятное из того, с чем он сталкивался здесь, на ранчо. Он знал, что рабочие разглядывают его, когда думают, будто он не видит. Он догадывался, что именно они испытывают. Жалость. Неловкость. Чувство вины и облегчения от того, что это случилось не с ними.

Майк попытался сжать кулаки, но боль в правой руке напомнила о том, что он не способен даже на такую малость. Он ожидал, что в нем поднимутся злость и раздражение, однако ничего подобного не произошло. Им владели все те же эмоции, к ним прибавилась лишь мысль о том, что он навсегда останется немощным.

Майк устремил взгляд на Джесси.

– Да хватит вам казнить себя, – сказал он.

– Отлично. Тогда давайте пожмем... – Она снова протянула руку. – О Господи! Простите. Мне нужен кофе.

– Сударыня, полагаю, кофе вряд ли поможет вам, – проворчал Майк. Он получал удовольствие от того, что притворялся рассерженным.

– Два раза – это мой предел, – честно призналась Джесси. – Клянусь. Два ляпа – и я выключена из жизни на год.

Майк прищурился:

– Так. И как долго вы страдаете этим «ляповым» заболеванием?

Джесси сглотнула.

– Всю жизнь.

– Видимо, от вас, как и от меня, в последнее время отвернулась удача.

– Знаете ли, мистер Кобурн, сейчас действительно очень рано. Очевидно, мне надо пойти поесть. Легкий завтрак, кофе – и я буду другим человеком. Тогда мы все начнем сначала. Здесь есть какое-нибудь местечко, где можно позавтракать?

– Заметили небольшой городок в двадцати милях от ранчо? – Джесси кивнула. – Вон там.

– О! Ну ладно, думаю, мне пора трогаться в путь. Вернусь через пару часов. К тому времени приедет прораб, и...

Майк качнул головой в сторону старого дома:

– В холодильнике есть яйцо. Вы с Грейди можете посоревноваться за него.

– Одно яйцо? Вы шутите?

– Я никогда не шучу.

 

Глава 2

Джесси смотрела вслед Майку Кобурну, но тот не оглянулся. Она поняла это как приглашение следовать за ним. «Скупой на слова мужчина, – думала она, шагая за ним. – Немногословный, почти с полным отсутствием чувства юмора. Хотя на мой ляп с армрестлингом он отреагировал благородно».

«Почему? « – спросила она себя и покачала головой, понимая, что ответа не найдет. Так было всю жизнь. Едва она начинала нервничать, ее чувства переходили на форсированный режим работы, а здравый смысл отправлялся на каникулы. Ей никогда не забыть выражение ужаса на лице матери, когда она на улице остановила прохожего, привлекательного мужчину, и попросила его переспать с ее матерью. У нее и в мыслях не было приставать к мужчинам, просто ей хотелось иметь малышку сестру. Не ее вина в том, что ей незадолго до этого открыли глаза на некоторые стороны жизни и объяснили, почему ежегодные обращения к Санта-Клаусу подарить ей братика или сестричку не приносят результатов.

Однако в тот раз все получилось хорошо, с улыбкой вспоминала Джесси. Джон и мать встречались почти год. Они так и не поженились и не произвели на свет столь желанную сестричку, однако мать позже призналась, что Джон с энтузиазмом отнесся к странной просьбе девочки.

Майк поднялся на террасу трехэтажного дома. Повернувшись, он устремил взгляд на загон. Черты его лица сделались жестче от боли. Не от физической, а от душевной.

Утреннее солнце уже светило вовсю, и Джесси смогла наконец рассмотреть его как следует. При встрече у конюшни первой ее мыслью было, что он слишком красив. И сейчас она не изменила своего мнения. Он принадлежал к тому типу мужчин, за которым, если встретишь его у киоска с мороженым, пойдешь вслед не задумываясь, забыв о том, что эскимо тает.

Блондин с голубыми глазами. Чуть больше тридцати. Высокий и мускулистый. И опасный. Привлекательные мужчины приносят женщинам одни неприятности. Им все достается слишком легко. Они не знают настоящей жизни. Джесси нравилось считать, будто она имеет иммунитет против сексапильной внешности. Однако ее гормоны не разделяли этой уверенности.

Его волосы были зачесаны назад, но несколько прядей падали на лоб. Загар подчеркивал голубизну глаз. Несмотря на утреннюю прохладу, его рубашка была распахнута, обнажая поросшую волосами грудь и рельефные мышцы плоского живота. В его облике присутствовали все характерные черты преуспевающего фермера. Но почему-то он не вписывался в этот образ.

Шон Грейди сказал ей, что еще в течение нескольких лет его компаньон не будет принимать участия в деятельности их ранчо-пансионата. Что же повлияло на его решение? Не несчастный ли случай, искалечивший его руку?

Майк продолжал смотреть вдаль. Джесси повернулась, чтобы узнать, что его так заинтересовало, но увидела лишь лошадей и конюшню, несколько деревьев и синее небо, простиравшееся в бесконечность.

– Мое представление о рае, – тихо проговорила она.

– О преисподней, – донеслось ей в ответ.

Джесси продолжала следить за его взглядом, но он был устремлен куда-то позади нее.

– Здесь слишком красиво для преисподней.

– А как насчет тюрьмы?

Он посмотрел на нее с таким видом, будто только что обнаружил ее. Выражение боли уже исчезло из его глаз, но горький изгиб губ остался.

«Что же он потерял? – думала она. – И эта утрата для него столь ужасна? Наверное – ведь он очень страдает. Может, он потерял возлюбленную? Жену? «

Джесси перекинула волосы за спину. «Это многое объясняет». Она знала, каково потерять близкого человека. Все случилось полтора года назад, но ей до сих пор не верилось, что Брендона нет. Даже сейчас, рассказывая историю о пожилой даме, которая отказалась от ее услуг, она едва не плакала. Ведь именно тогда они познакомились. Джесси хорошо помнит, как он с трудом сдерживал смех, пока слушал ее повествование. А когда она закончила отделку его пентхауса, они обручились. А вскоре и поженились.

«Все это в прошлом», – сказала она себе. Но это было слабым утешением.

Майк продолжал смотреть на Джесси, которая поднялась на террасу. Она избегала встречаться с ним взглядом, и это не составляло особого труда – Майк был на голову выше нее.

– Для тюрьмы здесь неплохо, – нарушила Джесси затянувшееся молчание.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю.

Майк с любопытством взглянул на нее. Казалось, он ждет от нее нудного нравоучения о том, как справляться с житейскими проблемами. Но ведь она его совсем не знает! Так чего же он от нее хочет?

Джесси вытерла ноги о рассохшийся пол террасы. От Майка Кобурна ее отделяло всего два фута. Она чувствовала его ярость – нет, это слишком сильное слово, скорее недовольство. Его дыхание участилось. Взгляд Джесси уперся в обнаженную грудь мужчины, которая резко вздымалась и опускалась. Почему он не застегнул рубашку? Она перевела взгляд на правую руку, плетью висевшую вдоль тела. Пальцы были иссечены шрамами.

Возможно, он просто не может справиться с пуговицами.

При этой мысли в ней вновь вспыхнуло сожаление о том, что при знакомстве она не сдержала свой болтливый язык.

– Кажется, день будет теплым, – проговорила Джесси и спросила себя, имеет ли она право на приз за самую нелепую реплику.

– Как вижу, вы познакомились.

Майк повернулся. Джесси выглянула из-за его спины и увидела рыжеволосого мужчину лет пятидесяти, стоявшего в дверном проеме. Он был на дюйм ниже ее. Его голубые глаза искрились весельем.

– Еще слишком рано, чтобы работать, – сказал мужчина, подмигнув Джесси. Его раскачивающаяся походка говорила о многих годах, проведенных в море. Он подошел к Джесси и протянул руку. – Но мне нравятся предприимчивые люди. Шон Грейди к вашим услугам. Вы, наверное, Джесси.

Она улыбнулась и вложила свою руку в широченную лапищу:

– Да. Наконец-то мы встретились. Грейди снова хитро подмигнул.

– Вы так же очаровательны, как ваш голос, но я, по всей видимости, разочаровал вас. Вы, должно быть, решили, что я так же красив и высок, как этот парень. – Он покосился на Майка. – Сомневаюсь, что мне бы хотелось иметь такой же рост: я бы постоянно мучился от головокружения. Однако я не прочь снова стать молодым.

– А вы и так не стары, – заметила Джесси. Грейди выпустил ее руку и усмехнулся:

– Да и он не так уж молод.

– Просто тебе хочется так думать, старик, – сказал Майк и нахмурился, словно сожалея о том, что вступил в разговор.

– Не обращайте на него внимания, – посоветовал Грейди. – Если желаете кофе, то он готов.

– Звучит соблазнительно. Всю ночь я крутила баранку и сейчас едва не валюсь с ног от усталости.

– Тогда почему мы здесь стоим? Кобурн, у тебя манеры пропитавшейся илом медузы. – Грейди распахнул перед Джесси застекленную дверь.

Проходя мимо него, девушка бросила взгляд на его руку и увидела умело вытатуированного на предплечье орла. Своими когтистыми лапами птица сжимала ветвь. Каждое перышко на сложенных крыльях было изображено с большим мастерством.

– Ого! Было больно?

Грейди проследил за ее взглядом и гордо расправил плечи.

– Разве она не прекрасна? Это сделали на Филиппинах. В шестьдесят восьмом. Мое первое плавание. Там работают настоящие художники. Больно? Я служил на флоте, барышня. Военные моряки не испытывают боли.

– Вот как? А я думала, что вы были морским пехотинцем. Он насмешливо взглянул на Джесси, и она улыбнулась ему, переступая порог.

– А на спине у меня вытатуирована еще одна птичка, – похвастался Грейди, показывая ей дом.

Джесси увидела две комнаты, обставленные подержанной, но удобной мебелью. За спальнями располагалась столовая, из которой дверь вела в просторную кухню с большим столом в центре. В эркере стояли стол и четыре стула. Шкафы, раковина и холодильник выстроились вдоль противоположной стены. Напротив двери была установлена большая плита с шестью горелками.

Джесси проследовала за Грейди в кухню.

– На этом плече у меня американский флаг, – продолжил он, остановившись возле плиты. – И еще несколько татуировок, но их я не могу вам показать.

Она скрестила на груди руки.

– Да?

Грейди опять ухмыльнулся:

– Пока.

Он напоминал ей петуха, красующегося перед курами. В уголках его глаз собрались морщинки. Они становились глубже, когда он улыбался, а улыбался он часто, и это наводило на мысль, что Грейди находит жизнь приятной. Красноватая кожа лица говорила о том, что он большую часть времени проводил под открытым небом.

Джесси встала спиной к двери и облокотилась на стол.

– Вы из ирландской семьи?

– И при таком имени, как Шон Грейди, вы еще спрашиваете? – Это были слова Майка. Джесси не слышала, чтобы тот шел за ними, но сейчас он каким-то образом оказался в кухне.

– Именно так, – ответил Грейди, проигнорировав замечание Майка. – Моя дорогая матушка – упокой Господь ее душу! – привезла нас, несмышленышей, сюда во время великого голода. – Он мелодраматично вздохнул и заговорил с резким ирландским акцентом: – Гнула спину от зари до зари, чтобы у нас был кусок хлеба. Непосильная работа рано свела ее в могилу.

За спиной Джесси фыркнул Майк.

Она уже собиралась посочувствовать Грейди, когда вспомнила кое-что из истории.

– Подождите-ка. Вам же не так много лет, чтобы вы росли в те голодные годы. Голод разразился перед Первой мировой.

Казалось, Грейди ни капли не смущен тем, что его поймали на вранье.

– Возможно, – признался он. – Но так моя история звучит интереснее. Обычно она приводит женщин в трепет и они хотят услышать продолжение.

– Сейчас уже девяностые, Грейди, – сказала Джесси, выпрямляясь. – Вам следовало бы придумать более современную историю.

Грейди взял с плиты кофейник и налил кофе в кружки.

– Может быть. Но зачем менять то, что всегда так хорошо срабатывало?

– А что говорит ваша жена?

– Да, Грейди, – хмыкнул Майк, – что именно говорит твоя жена?

Грейди не обратил внимания на его вопрос и протянул Джесси полную кружку:

– Молоко, сахар?

– И то и другое. Спасибо. – Джесси не обернулась, хотя ей очень хотелось увидеть выражение лица Майка.

– У него ничего нет, – снова вмешался тот. – Ни молока, ни сахара, ни жены.

Грейди открыл дверцу холодильника. Там стояло пиво, лежало одно яйцо – то самое, которое пообещал ей Майк, и нечто зеленое и длинное.

– Господи, а это что такое? – спросила Джесси.

– Лук-латук, – ответил Грейди. – Кажется, молока у нас нет.

– И сахара тоже, – добавил Майк.

Грейди распахнул дверцы шкафа. Джесси с изумлением уставилась на то, что открылось ее взору. Внутри было совершенно пусто. Ни намека на еду. Даже одинокая банка из-под маринованных огурцов была пуста, если не считать остатков маринада.

– Черный кофе тоже очень вкусен, – проговорила она, не желая расстраивать хозяина.

«Хозяев», – поправила себя Джесси, вспомнив о Майке. Почему-то она старательно избегала его взгляда, хотя кожей чувствовала его присутствие. И слышала его дыхание. Вдруг ей захотелось повернуться и проверить, так ли он привлекателен, как показался вначале. Очевидно, она слишком долго жила одна. Он вовсе не располагает к себе и не проявляет ни капли дружелюбия. Он просто не может чем-то привлечь ее.

– Вы уверены? – поинтересовался Грейди.

– Очень вкусно. – Джесси сделала глоток и поперхнулась: крепчайший мокко! Очень вреден для цвета лица.

– Нам нравится крепкий, – заявил Майк.

– Угу, – выдохнула Джесси, заставив себя посмотреть на Майка и улыбнуться ему. – И мне тоже.

Майк прислонился к косяку с таким видом, будто подпирать дом изнутри было его ежедневной обязанностью. Правую руку он засунул глубоко в карман джинсов, скрыв таким образом почти все шрамы. Если бы Джесси ничего не видела, она бы в жизни не заподозрила, что рука искалечена. «Не спрашивай, – велела она себе. – Не вмешивайся».

– Сегодня пригонят мой трейлер, – сказала она, еще раз глотнув кофе. – Я собираюсь поехать в город, чтобы кое-что купить. Вам что-нибудь надо? Если, конечно, ваша жена не против.

– Нет, – ответил Грейди.

– Конечно, – ответил Майк.

Джесси посмотрела сначала на одного, потом на другого. Они стояли в противоположных концах просторной кухни. У Джесси создалось впечатление, будто она присутствует на теннисном матче и пытается наблюдать одновременно за обоими теннисистами. Надо бы выбрать одного. Это не составило труда. Она устремила взгляд на Грейди.

– «Нет» – вам ничего не нужно или ваша жена не возражает?

– Нет никакой жены, – бросил Майк.

– Я сам могу ответить, малыш. – Грейди улыбнулся Джесси. – Нет никакой жены. Все годы в море. Девушка в каждом порту. У меня никогда не хватало времени.

– Ты имеешь в виду, что тебя никто не хотел взять в мужья, – поддразнил его Майк.

– Да и вокруг тебя я что-то не вижу толп желающих, – парировал Грейди.

Джесси напряглась. Она приготовилась к вспышке гнева или к тому, чтобы услышать удаляющиеся шаги Майка. Но вместо этого он подошел к плите и налил себе кофе. Однако Джесси все ждала, готовая увидеть хоть какие-то признаки раздражения или страдания. Их взгляды встретились. Майк вежливо улыбнулся.

«Красив, – снова подумала она. – Красив до безобразия. Одних плеч достаточно, чтобы толпы женщин упали к его ногам».

Но глаза Майка выдали тайну. Даже густые темно-русые ресницы и радужка цвета летнего неба не могли скрыть их внутреннюю пустоту. В них не было ничего: ни тревоги, ни радости – никаких признаков эмоций. Лишь глубокие складки в углах рта свидетельствовали о том, что мужчина страдает, а вот окно в его душу было наглухо закрыто.

Значит, Грейди не может до него достучаться. Очень интересно. Тогда почему же он пользуется такими привилегиями? Или их что-то связывает, или у Майка иммунитет на поддразнивания Грейди?

– Может, вы желаете осмотреть кладовую? – предложил Майк и отхлебнул из чашки. – Там, на верхней полке, есть коробка с чем-то.

Грейди твердо посмотрел на Майка:

– Я не поеду в магазин.

– Это не моя проблема.

– Я же сказала, что с радостью куплю вам все необходимое.

– Да мне-то наплевать, старина. – Майк облокотился на стол. – Но ты же проголодаешься.

– Простите, – проговорила Джесси, стоявшая посреди кухни. – Может, вы оба хотите, чтобы я ушла? Я действительно с удовольствием подожду в своем трейлере снаружи.

Майк взглянул на своего друга:

– Грейди?

Губы Грейди превратились в тонкую линию. Он казался таким же непоколебимым, как двухтонный бык, застывший на разделительной полосе шоссе.

– Он старый упрямый глупец. Полагаю, именно поэтому он еще здесь. – Майк перевел взгляд с Джесси на Грейди. – Ну когда же ты наконец поймешь, что уже слишком поздно?

С этими словами он взял кружку и вышел в сад через заднюю дверь.

Джесси ошеломленно смотрела ему вслед.

– Очевидно, согласиться на эту работу было не очень хорошей идеей.

– Все будет в порядке, барышня, – успокоил ее Грейди и слабо улыбнулся. – Проблема в нем. И во мне. Я все пытаюсь взять его измором.

– Что? – Джесси решила, что ослышалась.

– Пытаюсь заставить его начать жизнь сначала. Мне казалось, если я не буду ходить в магазин за продуктами, голод заставит его самого отправиться в дорогу.

– Он не покидает ранчо?

– Только для того, чтобы посетить одного из своих докторов. А в последние два месяца он даже и этого не делал. Просто сидит здесь и думает о прошлом.

– Почему? Я знаю, что у него искалечена рука, но во всем остальном он ведь в порядке.

Грейди прищурился:

– А вот об этом вам придется спросить его.

Джесси поставила кружку на стол и подняла руки в знак того, что сдается.

– Я всего лишь дизайнер. Я не хочу быть втянутой во все это.

– Он всегда нравился женщинам. Нет причин считать, что вы окажетесь другой.

Перед ней возникло лицо Брендона. Причина как раз была, и очень серьезная. Однажды она полюбила, а потом все потеряла, и это причинило ей страшную боль. Любовь к мужу, а потом его смерть открыли ей глаза на собственные недостатки. Новая связь только сильнее подчеркнет их, а ей это совсем не нужно. Однако была и еще одна причина. Она больше не желает вмешиваться во что-либо. Никогда. Потери причиняют слишком сильную боль.

Джесси не собиралась обсуждать с Грейди свои личные проблемы. К тому же он вряд ли бы их понял.

Она улыбнулась ему:

– Кстати, насчет этих «барышень». Я уже несколько лет как не барышня, Грейди.

Его кустистые брови поползли вверх.

– Но не для меня. Я привык говорить либо «барышня», либо «девочка». На судне мы обычно говорили «девочка».

– Могу поспорить, что вы говорили не только это.

– Вполне возможно. – Он усмехнулся и покачал головой. – Я много знаю о правах женщин и тому подобном. Думаю, это здорово, что у вас есть право голосовать.

– Ну, спасибо.

– Я не хотел обидеть. – Он поднял глаза на Джесси. – Вы не из слабых.

– И вы тоже.

– Как давно вы отделываете отели и все такое?

– Около восьми лет.

– И хорошо?

– Вам же понравилось то, что я предложила.

– Возможно, но я здесь больше не начальник.

Джесси подумала о Майке Кобурне. О шрамах на его руке. О боли, которую он тщательно скрывает и в то же время холит так, будто это орден.

– Меня все же интересует работа у вас.

– Вы умеете печь оладьи?

Грейди так резко изменил тему разговора, что Джесси от неожиданности заморгала:

– Из ничего?

– Да нет. В коробке, о которой говорил Майк, находится смесь для оладьев. Вы не могли бы замесить тесто? А я пойду покормлю лошадей.

– Или оладьи, или ехать за двадцать миль в город? Грейди кивнул.

– Конечно, я могу испечь оладьи. Он подмигнул:

– Как приятно, когда в доме есть девочка.

Джесси слышала его смех и после того, как за ним закрылась дверь.

Пусть шкафы в хозяйстве Кобурна – Грейди и пустовали, но вот кухонной утвари у них было достаточно. Джесси нашла все необходимое, чтобы приготовить завтрак. Коробка со смесью для оладьев покрылась густым слоем пыли, однако она не обнаружила внутри никаких жучков.

Джесси казалось, что она, как Алиса, провалилась в дыру и оказалась в Стране чудес. Грейди напоминал ей старого характерного актера в голливудских вестернах. А Майк... Она вздохнула. На него не так-то просто навесить ярлык. Ну, скажем, он принадлежит к тому типу раненых отшельников, которых играет Джеймс Дин. Ради обладания таким экземпляром любая женщина готова продать душу. Лишь для того, чтобы в конечном итоге узнать, что его не интересует ни чужая душа, ни чужое сердце. Джесси перевернула оладьи и потянулась за тарелкой. Вообще-то достаточно было развести сухую смесь водой, но она вбила туда еще и яйцо. Грейди где-то раскопал липкую бутылку с сиропом, но не нашел масла. Не было ни сока, ни лимонада, чтобы запить мучную еду. Грейди сообщил, что время плодоношения еще не наступило, но вот клубника поспеет всего через пару педель.

– От этого нам не легче, – пробормотала Джесси и лопаткой переложила оладьи на тарелку.

Она уже собралась выйти через заднюю дверь, чтобы позвать мужчин есть, когда услышала в холле шаги.

Майк. Она поняла это прежде, чем он вошел в кухню. Наверное, потому, что он выше и, следовательно, тяжелее Грейди, объяснила она этот феномен самой себе. Гм. Ее тело не замерло в восторженном ожидании. Нервные окончания не раскалились докрасна, как плита. По коже не пробежали мурашки. Она не боролась с желанием приветливо улыбнуться. Этот мужчина не ее типа – фу! для нее больше вообще не существует «типа»! Никакого. Она ничего не чувствует.

Джесси вздохнула. Мама всегда утверждала, что за ложь, а также за воровство она попадет в ад. Плохо лгать людям, а лгать самой себе – вообще полная бессмыслица.

– Как раз вовремя, – жизнерадостно объявила она, когда Майк прошел в кухню, и протянула ему тарелку.

– Спасибо.

Он взял тарелку левой рукой и направился к столу, ни разу не взглянув на Джесси.

Вскоре, цокая каблуками, в кухню вошел Грейди, и все трое сели за стол и стали есть. Молча.

Джесси старалась не обращать внимания на царившую за столом напряженную атмосферу. Тишину нарушали лишь позвякивание вилок да редкие просьбы передать сироп. С тех пор как умер Брендон, она почти всегда ела в полном одиночестве, поэтому молчание не должно тревожить ее. Однако тревожило. Напряжение было таким сильным, что могло лишить аппетита даже лошадь. Джесси осторожно отложила вилку.

Грейди переводил взгляд с Майка на Джесси. Майк таращился в свою тарелку. Вилку он держал в левой руке и очень неловко управлялся с нею. Джесси старалась не смотреть на него и боролась с желанием предложить помощь.

Внезапно пальцы Майка дрогнули, и вилка, со звоном упав на стол, заскользила к краю. Джесси успела подхватить ее и подала Майку.

– Спасибо, – буркнул он, не поднимая глаз.

Яркий румянец залил его щеки. Он рассержен или смущен?

«Пусть будет рассержен», – решила Джесси. С гневом легче справиться. Для нее не составит труда держаться от него подальше. А вот смущение было бы крайне опасным, во всяком случае, для нее. Она всегда была падка на невезучих.

Грейди снял со сковородки последнюю оладью.

– Кто-нибудь еще хочет?

– Я нет, – отказалась Джесси.

Майк отрицательно покачал головой и отодвинул тарелку. Он съел едва ли треть своей порции. В чем же дело – или она плохо готовит, или это ему не по силам?

– Я помою, – сказал Грейди. – Если вы двое сдвинетесь с места и возьметесь за дело.

– За какое? – с подозрением в голосе спросил Майк.

– Покажешь Джесси окрестности. Она же должна почувствовать природу и понять, что ты намерен здесь устроить. Я-то видел ее эскизы, а ты нет.

– Да мне плевать, что она там нарисовала.

– Это же твое ранчо. Майк посмотрел на Джесси:

– Хотите осмотреть местность?

По тому, как Майк задал вопрос, она поняла, что он ждет отрицательного ответа.

– Конечно, если вы не заняты.

– Кажется, время – это единственное, чего у меня в избытке. – Он встал и направился к задней двери.

Джесси сделала несколько неуверенных шагов и остановилась. Грейди легонько подтолкнул ее.

– Пусть я и холостяк, барышня, но три тарелки вымыть могу. Давайте посмотрим, что у босса на уме. Мы должны открыться первого июля. Но без картинок на стенах это сделать нельзя.

Джесси вышла из дома. Рабочие роились вокруг нового здания. Помещения для гостей были почти готовы, остались кое-какие мелочи.

– Кажется, скоро они будут красить стены, – заметила она, догнав Майка, который стоял возле загона и смотрел на рабочих.

– Кто-то говорил мне, что на следующей неделе.

Руки он держал в карманах. Рубашку он сумел застегнуть перед завтраком.

– Как я поняла, в главном здании двадцать пять комнат, а еще десять коттеджей?

– Примерно так.

– Должно быть, вы очень довольны работой. Они опережают график.

Майк повернулся к ней:

– А не поздно ли демонстрировать мне всю прелесть пребывания в вашем обществе?

– Я просто пытаюсь завязать беседу, мистер Кобурн. Если мы собираемся вместе работать, нам следовало бы, по-моему, найти общий язык.

– Майк, – бросил он и свистнул. Вороной мерин, стоявший в дальнем углу, пересек загон и ткнулся ему в грудь. – Зовите меня Майком.

– Хорошо, Майк. Я уже сказала, что у вас здесь очень красиво. Думаю, вы преуспеете.

Он погладил мерина.

– Сударыня, вы даже не понимаете, о чем говорите.

«Я не сорвусь, я не сорвусь, – повторяла себе Джесси. – Я буду стараться изо всех сил».

– А вы ожидаете провала?

– Я ожидаю... – Он похлопал мерина по шее и повернулся к зданию. – Ничего я не ожидаю. Хотите посмотреть дом внутри?

– Естественно.

В чем его проблема? Что-то особенное или у него синдром самоуничижения ?

Несмотря на пренебрежительное отношение к ней хозяина, ранчо вдохновило Джесси. Насколько хватало глаз, везде царила дикая природа. Позади главного трехэтажного дома росла роща. Судя по планам участка, за рощей должна быть поляна, заросшая дикими цветами. Справа Джесси увидела первый из коттеджей. Рабочие уже копали землю вдоль размеченных дорожек, чтобы уложить дерн. Свежий воздух бодрил. Все вокруг свидетельствовало о достатке и зарождении нового.

– Подождите секунду, – попросила Джесси, когда они проходили мимо ее машины. Она открыла боковую дверь и достала свой портфель. Вытащив большую папку и блокнот с зажимом, она бросила портфель на сиденье и закрыла дверь. – Я смогу делать заметки.

Майк пожал плечами с таким видом, словно будущее его ранчо было ему безразлично. Она не позволит ему – не позволит! – испортить ей настроение.

– Давайте посмотрим. – Джесси перевернула несколько страниц в папке. – По два номера люкс на каждом из жилых этажей. В каждом из четырех углов – по полулюксу. Остальные номера – обычные, но просторные, судя по имеющимся у меня размерам. Правильно?

– Наверное.

– Я потрясена вашим энтузиазмом, – пробормотала Джесси и тут же прикусила язык. – Простите. Что еще? – Она снова углубилась в свои бумаги, на мгновение замерла, чтобы понять, куда они направляются, а затем двинулась дальше.

– Осторожнее! – воскликнул Майк.

– Что? – Джесси подняла голову и увидела пересекавшую дорожку белку. – Ой! – Она слишком резко остановилась, и инерция повлекла ее вперед, она потеряла равновесие. Белка же, невредимая, побежала по своим делам.

Майк успел подхватить Джесси за локоть. Секунду она балансировала, но Майк сильнее сжал ее руку. Его пальцы впились в нее с такой силой, что она едва не закричала от боли. Обретя равновесие и выпрямившись, Джесси попыталась вырваться. Майк сразу же отпустил ее и с изумлением уставился на свою правую руку.

– Сила. Я не могу контролировать. Я не хотел...

– Все в порядке. – Джесси улыбнулась ему. – Спасибо. Мне следовало бы смотреть под ноги. Благодарю за помощь. Всегда боялась ободрать коленки.

Рука, в том месте, где ее сжимали пальцы Майка, болела. Наверняка будет синяк. Но Джесси не хотела показывать, что ей больно.

Их взгляды встретились. Этот человек не заслужил таких глаз, решила Джесси. Цвета летнего неба. В них можно утонуть. Этот цвет должен нести с собой радость. Но красивое лицо и сильное стройное тело отвлекают от них внимание.

На мгновение завеса, закрывавшая доступ в его душу, приподнялась, и Джесси увидела в глубине глаз Майка муку, смущение. Жажду чего-то, безумную и неутолимую. И она испугалась, что ее затянет в этот бешеный водоворот.

Но Майк моргнул, и перед ней вновь оказался красивый, но сдержанный и неприветливый незнакомец. У Джесси возникло ощущение, будто она заглянула в замочную скважину.

– Эй, Джесси! Когда ты приехала? – воскликнул подошедший к ним мужчина. На плече он нес несколько широких досок.

Его появление разрушило чары, и Джесси отвела взгляд от Майка.

– Привет, Конрад. Сегодня утром. – Она наклонилась и принялась собирать бумаги, выпавшие из папки. Майк помогал ей левой рукой.

– Вы знакомы с рабочими? – осведомился он.

– Мы часто работаем на одних и тех же строительных площадках. Но общаемся мало: я начинаю тогда, когда они заканчивают. – Джесси заметила, что Майк старается, чтобы их руки не соприкоснулись.

Она забрала у него последний листок и встала. Они обошли широкую террасу, над которой трудилась большая группа рабочих, и по лестнице поднялись на первый этаж.

– Как я понимаю, весь первый этаж отводится под общественные помещения. Общая гостиная, ресторан, библиотека. – Джесси сверилась с записями. – Грейди что-то говорил о витрине. Я заказала ее в соответствии с его пожеланиями. Где она будет стоять?

Майк засунул руки в карманы.

– Не будет здесь никакой витрины.

– Ладно, вы начальник. – Она сделала короткую запись и спросила себя, куда ей деть это стеклянное чудовище высотой десять футов и кто оплатит счет за изготовление. – Прошел слух, что из старого дома сюда переберутся несколько антикварных вещей.

– Они там. – Он открыл дверь в холл. Джесси последовала за ним.

– Ого! Потрясающе!

Холл оказался высотой в два этажа. Через широкие окна струились потоки света. Благодаря большой площади, деревянному декору и обилию стекла создавалось впечатление, будто находишься в лесу. У дальней, правой, стены был выложен камин в человеческий рост.

Джесси медленно поворачивалась, планируя, где будет конторка портье. Она уже мысленно расставила кресла и диваны так, чтобы гостям удобно было вести беседы. Голые стены в мгновение ока украсились фотографиями и картинами местных художников. В ее воображении пол очистился от стружки и инструментов и покрылся яркими коврами.

«Растения, – подумала она, заканчивая оборот вокруг своей оси. – Фикус в углу. Горшки с цветами на подоконниках. Что-нибудь высокое и нежное на письменном столе. Может, Майк согласится держать здесь собаку». Она уже представляла, как холодным вечером огромный пес лежит, свернувшись в клубок, возле камина.

Майк так и остался стоять в дверном проеме. Он оглядывался по сторонам с таким видом, будто впервые оказался здесь и увиденное не произвело на него впечатления.

– Великолепно, – повторила Джесси. Майк пожал плечами.

– Антикварные вещи там. – Он указал на длинный коридор, начинавшийся из холла. – Первая дверь.

Осторожно переступая через дрели и шлифмашинки, Джесси подошла к двери и открыла ее.

– Не эта, – закричал Майк, поспешив за ней. – Следующая.

Но было поздно. Переступив порог, Джесси поняла, что не сможет повернуть назад. У нее перехватило дыхание. Все, что находилось в этой небольшой комнате, имело отношение к военной службе. Целая стена была увешана вставленными в рамы плакатами, изображавшими реактивные самолеты. Модели самолетов занимали пыльный стол и один угол. На крючке слева от двери в прозрачном чехле из химчистки висела белая униформа.

Джесси дотронулась до кителя. Судя по ширине плеч, он мог принадлежать только одному мужчине на ранчо.

В центре комнаты друг на друге стояли коробки, а на них лежали бортовые журналы и шлем. Джесси повернулась к Майку. Казалось, он вот-вот убежит прочь. В полумраке коридора она не смогла разглядеть выражение глаз Майка, но все же заметила, что его губы плотно сжаты. Он был насторожен, словно зверь, изготовившийся к прыжку.

– Летчик-истребитель? – спросила она.

– Это было давным-давно.

Против своей воли он опустил глаза на искалеченную руку и вздрогнул. Джесси обругала себя за бесчувственность и стала осматривать комнату в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы сосредоточиться и отвлечься. Ее внимание привлек деревянный ящичек, прикрытый стеклом, рядом с судовыми журналами. В ячейках лежали медали на лентах. Джесси принялась изучать их.

– Изумительно, – изрекла она и подошла к шлему. Она отложила папку, взяла шлем и повертела его в руках. Выполненная отражающими свет буквами надпись сзади гласила: «Воин-скиталец». Она перевела взгляд на Майка: – А вы были о-го-го!

 

Глава 3

Их знакомство длилось совсем недолго, а Джесси успела уже так много выяснить!

– Да, – медленно процедил Майк. – Я был о-го-го. Щеки Джесси стали мертвенно-бледными. До нее только сейчас дошел смысл сказанного. С трудом сдерживая гнев – если он даст себе волю, сгорят оба, – Майк ждал извинений.

Но Джесси не произнесла нужные слова. Она вновь посмотрела на шлем.

– Это была авиакатастрофа?

Майк засунул руки в карманы джинсов.

– Нет.

– Что же случилось?

Проклятие, какое ей до этого дело?!

– Один мальчишка остановился потрепаться позади самолета. Пилот запускал двигатель. Вместо того чтобы дать недотепе поджариться, я оттащил его в сторону.

– И?..

– А что, по-вашему? – Он резко выдернул из кармана руку и вытянул ее вперед. – Моя награда за доброе дело.

Джесси кивнула, затем перевела взгляд на шлем.

– Воин-скиталец. Вам подходит.

Майк стал отступать в коридор. Напряжение внутри его нарастало. Нужно убраться отсюда подальше, прежде чем произойдет взрыв.

– Могло быть и хуже, – заявила Джесси, положив шлем на место и выйдя из комнаты.

– Хуже? – Майк едва не расхохотался.

Стоит ему закрыть глаза, как перед ним возникает его палата в госпитале. Ему не нужно прилагать особых усилий, чтобы вспомнить больничные запахи и звуки. Чтобы вновь пережить операции, боль восстановительного периода, долгие часы физиотерапии. Чтобы увидеть лицо хирурга, когда тот наконец-то признал, что сделал все возможное. Со временем...

Майк чертыхнулся. Он ненавидел эту фразу. Да, со временем работоспособность руки восстановится на семьдесят процентов. А на что ему это? Пока работоспособность восстановилась только на сорок процентов.

Разве может быть хуже? Другие летчики – его сослуживцы – избегали смотреть ему в глаза, когда приходили навестить его в госпитале. Поэтому визиты вскоре прекратились. Никто не хотел напоминать ему о том, что может случиться с каждым. К тому же им просто не о чем было говорить. Любое упоминание о полетах и самолетах вызывало чувство неловкости. У них – потому что они все еще имели возможность летать, у него – потому что он этой возможности не имел. Все, к чему он стремился, ради чего он из кожи вон лез, – все потеряно. Сметено в одно мгновение. Без каких-либо условий. Без права на вторую попытку.

– Нет, – сказал он. – Хуже быть не могло.

– Я имела в виду, что вы могли бы погибнуть.

– Я понял, что вы имели в виду.

Он ушел не оглянувшись. Джесси стояла в коридоре и смотрела ему вслед. Он двигался стремительно и легко, с грацией хищника, в несколько шагов покрывая большое расстояние. И только рука, засунутая в карман джинсов, намекала на его увечье.

Прежде чем закрыть за собой дверь, Джесси в последний раз оглядела вещи, напоминавшие о жизни, которой он лишился. Орденов и униформы не было среди вещей, дорогих сердцу ее мужа. Брендон хранил фотографии зданий, построенных его компанией, и гордился своими наградами. В их квартире в Сан-Франциско есть комната, очень похожая на эту. Скрытые от посторонних глаз памятники прошлого. Они оба воины. Сражались на разных фронтах, получали разные награды, но одинаково стремились стать лучшими.

Возле двери, на полу, Джесси увидела открытую коробку с фотографиями. На двух верхних Майк был изображен с привлекательными женщинами. Под фотографиями лежала пачка открыток, скрепленных клейкой лентой. На одной из них кот из мультфильма желал уверенности в своих силах и успеха в делах. Совершенно ясно, что существуют на свете те, кому Майк небезразличен. Так почему же он утверждает, что его увечье хуже, чем смерть?

Джесси осторожно закрыла дверь. А как бы поступил Брендон? Согласился бы он прожить жизнь без своих драгоценных зданий? Джесси хотелось сказать «да» – да, конечно, он бы приспособился. Ей хотелось верить, что ее самой, их отношений, было бы для него достаточно. Но она давно поняла, что ложь самой себе только ухудшает положение. Работа была для него самым главным в жизни. А она находилась на втором месте. В конце концов эта самая любимая работа и убила его.

Вина тяжелым грузом давила ей на плечи, она уже свыклась с этим грузом, как свыклась с курткой, которую носила. Попытки убедить себя в том, что она ни при чем, ничего не меняли. С тех пор как Брендон умер от инфаркта, прошло полтора года. Полтора года воспоминаний и размышлений; полтора года поиска ответа на вопрос: а могла ли она тогда что-либо изменить? Если бы она настояла на том, чтобы он правильно питался и регулярно показывался врачу? Если бы она заставила его взять отпуск и отдохнуть хотя бы один раз за два года? Если бы она потребовала, чтобы он не работал по выходным?

Джесси прислонилась спиной к стене коридора. Если бы ее самой было для него достаточно! Правда заключалась в том, что ей было не под силу отвлечь его от работы Просьбы, мольбы и черное нижнее белье не могли расшевелить его. О, он клялся, что любит ее больше жизни. Возможно, это было и так. Но он любил ее не сильнее своих зданий.

Джесси затрясла головой, чтобы прогнать воспоминания. Надо работать. Какая ирония: работа стала для нее спасением. Единственным, на что она могла полагаться в этой жизни.

Позади себя Джесси обнаружила еще одну дверь. Открыв ее, она увидела те самые антикварные вещи, о которых говорил Майк. Вдоль одной стены стояли стулья. На двух комодах с зеркалами лежали перевернутые вверх ногами небольшие столики. К подоконнику были прислонены резные спинки кроватей.

Очень интересно, подумала она и, взяв лист бумаги, принялась составлять опись.

«Хочу есть! « – вопил ее желудок.

Джесси, сидевшая на полу в центре главной комнаты здания для гостей, подняла голову. Пятно от солнечных лучей, проникавших в помещение через высокие окна, вытянулось. Значит, близился вечер. Да и желудок говорит, что уже поздно.

На стружках, устилавших пол, лежали эскизы отделки номеров и образцы тканей. Джесси принялась перебирать разноцветные дощечки с нанесенными на них образцами красок. Цвет – яркий, мягкий, теплый, холодный – заполнял ее жизнь. Конечно, разные краски не спасут мир от напастей, но обязательно сделают комнаты уютнее.

Она взяла образец ткани темно-зеленого цвета с желтоватым отливом. Окна одного из угловых полулюксов выходили на рощу. Надо подобрать обои и краску так, чтобы усилить ощущение, будто ты находишься в лесу. Эта ткань подойдет для покрывал и штор. Тот же оттенок, но с более мелким рисунком – для диванчиков и стульев. Номер приобретет очарование сельского домика и в то же время не потеряет своей утонченности. Джесси порылась в папке и вытащила план номера, затем просмотрела список антикварной мебели и отметила резные спинки кроватей.

– Великолепно, – тихо произнесла она и сделала запись в блокноте.

Закончив, Джесси собрала образцы и встала. Ее ноги затекли от долгого сидения на жестком полу. Она потянулась и, наклонившись, взяла свою куртку. К вечеру погода разгулялась, температура поднялась почти до двадцати градусов. Покидая здание, Джесси убеждала себя в том, что глупо надеяться на встречу с Майком Кобурном. Он, без сомнения, будет избегать ее с тем же упорством, с каким человек, не умеющий плавать, избегает глубокой воды. Она яркая женщина, вполне привлекательная, к тому же добившаяся кое-каких успехов в бизнесе. Так почему же она все время несет какую-то чушь? Почему это место, или, вернее, этот мужчина заставляет ее нервничать?

Джесси остановилась на террасе и оглядела ранчо. В загоне молодой парень объезжал пегую кобылу с белой гривой. Большинство наемных рабочих уже разошлись по домам. Прораб и его помощники отправились отдохнуть в свои трейлеры. Как еще днем сообщил Конрад, ее трейлер уже прибыл.

Недалеко от конюшни стоял старый дом. Кажется, часть его – терраса и гостиная – были построены еще в девятнадцатом веке. Остальные помещения пристраивались позже, по мере необходимости. По правде говоря, смешение стилей должно выглядеть уродли-во, но вместо этого дом пленял своеобразием и обещал покой и уют. Джесси посмотрела на покосившуюся террасу, краска на которой отслоилась, потом перевела взгляд на высокие и широкие окна. Кто-то хорошо потрудился, перестроив на современный лад кухню. Возможно, спальни на втором этаже и маленькие, но их наверняка много. Ничто не мешает, заключила Джесси, снести несколько перегородок, чтобы сделать одно большое помещение. Если удастся, она попросит у Майка разрешения осмотреть дом внутри и сделать несколько зарисовок.

Джесси вспомнила выражение его лица перед тем, как он ушел. Вновь в его глазах отразилось человеческое чувство. К сожалению, это была боль, а не радость. Следует немного подождать, прежде чем вносить предложение о реконструкции старого дома.

Джесси пересекла лужайку между загоном и домом. Ее трейлер поставили за дальним концом конюшни. Чтобы никто не мешал, как объяснил ей Конрад. Она отнюдь не против уединения, говорила себе Джесси, шагая по узкой аллее. Она только рада этому.

Сверкающий алюминием трейлер напоминал пустую банку из-под пива, выброшенную на девственно-чистый берег. Вокруг него высились дубы и ели. Джесси заморгала, сообразив, что ради этого чудовища вырубили прекрасные кусты. Она знала, что ради строительства нового очень часто приходится разрушать старое, но не одобряла этого.

Джесси достала из кармана ключ и отперла замок. Из существующих трейлеров этот был не самым уродливым. Его оборудовали специально для нее, и она пользовалась им, когда соглашалась на работу за городом. Почти треть всей площади занимал чертежный стол. На стенах висели книжные полки. Остальные две трети были отведены под крохотную кухоньку, соединенную со столовой, спальню с королевских размеров кроватью и комодом и ванную, оснащенную душем. Телевизор и видеомагнитофон она оставила дома. Дань техническому прогрессу ограничивалась микроволновой печью, портативным проигрывателем для компакт-дисков и ящичком для этих самых дисков.

Переоборудование трейлера заключалось не только в том, что ддя работы было выделено большое пространство. Во всех углах имелись крючки с кашпо и полочки с цветочными горшками. Над миниатюрной раковиной цвели американские фиалки. В ванной и в спальне висели кашпо с бостонским папоротником. В горшке на обеденном столе росли кактусы. Ближайший к двери угол был занят геранью.

Джесси полила папоротник, затем разложила эскизы и образцы тканей. Надо бы поскорее встретиться с Майком и покончить с этим. Он здесь босс, поэтому им придется общаться.

Взяв свою папку, Джесси вышла из трейлера. Ей так и не удалось выбросить Майка из головы. В течение всего дня, работая, она то и дело думала об этом таинственном Майке Кобурне. Как он повредил руку? Он сказал, это не была авиакатастрофа. Оттащил какого-то недотепу от двигателей. Но шрамы не похожи на ожоги. Эти тонкие полоски – результат операций. Но почему его оперировали?

Все дело в том, что он красив, попыталась убедить себя Джесси. Абсолютно естественная реакция. И это совсем ничего не значит. Хотя, возможно, это признак того, что она освобождается от тоски по Брендону. Нет, она не желает близких отношений. Ей уже преподали хороший урок. Чтобы стать партнером мужчины, нужно уметь удовлетворять его чувственные потребности, а она такими способностями не обладает. Брендон дал ей это понять тем, что предпочел ей работу. А все ее мольбы провести время вдвоем оставались гласом вопиющего в пустыне.

От трейлера к дому вела тропинка. Джесси шла, с наслаждением вдыхая запахи приближающейся ночи и прислушиваясь к звукам, которые свидетельствовали о том, что и на деревьях, и под ними бьет ключом жизнь. В траве кузнечики исполняли свою ночную симфонию. Под ногами шуршали прошлогодние листья и хрустели ветки.

Тропинка закончилась возле террасы, на которую падал свет из открытого окна кухни. Джесси поднялась по ступенькам и подошла к двери. Она уже собралась было постучать, когда услышала голоса.

– Это не моя работа, – резко проговорил Грейди.

– Не твоя, черт подери, – подтвердил Майк. Джесси замерла. Что ей делать – ждать, когда они закончат разговор, заявить о своем присутствии или ретироваться?

– Я не могу хозяйничать в доме и помогать тебе на ранчо, – продолжал Грейди, подойдя к окну и встав спиной к Джесси. – Нам нужна экономка.

Майк выругался. Джесси, не привыкшая к грубым выражениям, прикусила губу и попятилась к лестнице.

– Я не желаю видеть здесь любопытных баб, – заявил Майк. – Лезут куда не надо и всегда вертятся под ногами. От нее будет больше неприятностей, чем пользы.

– Ничего подобного, если ты не хочешь помереть с голоду, – возразил Грейди и, подвинув стул, сел.

Майк беспокойно заходил взад-вперед по кухне. Джесси, отступившая к лестнице, увидела, как он появился в проеме окна и в следующую секунду исчез.

– Меня не волнует еда, – сказал он.

– А меня волнует. Кроме того, тебе пора перестать прятаться от людей.

Звук шагов резко оборвался. Джесси, успевшая поставить одну ногу на первую ступеньку, застыла. «Уходи прочь! « – кричал ей внутренний голос. Но она не могла заставить себя. Пока.

– Я не прячусь, – с деланным спокойствием произнес Майк. Джесси отдала бы кучу денег, чтобы хоть одним глазком увидеть его лицо. – Я пытаюсь оправиться от болезни. А это невозможно, когда на тебя глазеют толпы любопытных.

– Со стороны это больше похоже на попытку спрятаться.

– Просто ты такой же, как все. Чего-то хочешь от меня, чего-то требуешь. Ваша рука болит? Могу ли я сделать это за вас? Вы могли бы прийти на встречу со студентами? Что вы чувствовали, когда летали на F-14? Не дадите ли вы автограф? Что вы собираетесь делать теперь, когда вас вышвырнули за борт?

Майк подошел к окну. Обе его руки безвольно висели по бокам. Правой кисти Джесси не видела, а вот левая была сжата в кулак. Чувствовалось, что он еле сдерживается. Его взгляд был устремлен в землю.

– Проклятие, ну почему никто не может оставить меня в покое?

Это все равно что проезжать мимо места аварии, подумала Джесси. Не хочешь смотреть, но ничего не можешь с собой поделать. Наконец здравый смысл одержал в ней верх. Она повернулась, чтобы сбежать вниз по лестнице, но зацепилась каблуком за ступеньку и схватилась за перила, чтобы не упасть. Папка выскользнула из рук и с громким хлопком упала вниз.

«Нет! – запаниковала Джесси, мечтая провалиться сквозь землю или найти норку, чтобы спрятаться. – Только бы они не услышали! «

Но сегодня удача была не на ее стороне. Дверь распахнулась.

– Кто здесь? – окликнул Майк.

Джесси медленно повернулась. Она не осмеливалась поднять на него глаза.

– Всего лишь я. Откомандированная к вам любопытная баба, решившая выяснить ваше мнение по поводу нескольких эскизов. Но я могу и подождать.

Майк не ответил. Между ними повисло молчание. Убеждая себя в том, что заслуживает самого сурового наказания, Джесси через силу подняла голову.

– Я не подслушивала, – произнесла она, виновато глядя на него.

Майк смотрел на нее нахмурившись.

– Я не вас имел в виду, – наконец проговорил он.

– Нет, меня.

– Да, вас.

– Простите, – тихо сказала Джесси. – Что-то я сегодня весь день спотыкаюсь. Если бы я знала почему!

Пальцы его правой руки медленно сжались в кулак.

– Наверное, из-за меня.

С этими словами он развернулся и, пройдя через кухню, исчез в глубине дома.

На террасе появился Грейди:

– Сегодня он не будет смотреть ваши эскизы. Оставьте папку мне, я передам их ему завтра утром.

– Спасибо. – Джесси собрала листки.

– Вы ужинали?

– Нет.

– Хотите спагетти? Они из той же серии, что и оладьи. Джесси подошла к двери и отдала Грейди папку. Он жестом пригласил ее внутрь, и она переступила через порог.

– Я не хочу показаться навязчивой, – сказала она. – Спасибо за приглашение. У меня в трейлере есть все необходимое, там как дома, но за весь день я не смогла выбраться в город, чтобы запастись продуктами.

Грейди просмотрел эскизы и тихо присвистнул:

– Замечательно! Это какой номер?

– На втором этаже, восточный полулюкс. – Джесси заглянула в папку через его плечо. – Его окна выходят на рощу.

– Мне нравится. – Грейди указал на обои: – Хорошо, что без всяких выкрутасов и финтифлюшек.

– Ведь вы строите ранчо-пансионат, – с улыбкой напомнила Джесси. – Сомневаюсь, что для этого подошли бы финтифлюшки.

– Все верно, барышня, – усмехнулся Грейди. Положив папку на рабочий стол, он направился в сторону коридора. – Сейчас принесу пакет со спагетти.

– А разве кладовка не там? – Джесси указала в противоположную сторону.

– Там. Но я припрятал кое-какие продукты в своей комнате. – Он поднял палец руки вверх, к потолку, и орел, вытатуированный на предплечье, заволновался. – Я хотел, чтобы Майк считал, будто мы гораздо ближе к голодной смерти, чем на самом деле.

– И это сработало? Он пожал плечами:

– Вы же слышали его не хуже, чем я. Что вы об этом думаете?

– Не сработало.

– Вот именно. Я исчерпал все свои идеи. Можете поискать в шкафах. Если нам повезет, то мы наткнемся на банку консервированных овощей, затаившуюся в каком-нибудь углу.

К его возвращению Джесси успела обыскать все шкафы, но банку так и не нашла.

– Ничего нет, – объявила она, закрывая дверцу последнего шкафа.

– Тогда будем довольствоваться этим. – Грейди поднял пакет.

Вытащив огромную кастрюлю, Джесси принялась наполнять ее водой.

– Я готова убить кого-нибудь за ложку салата.

– Или вареный початок кукурузы с маслицем. – Грейди с несчастным видом уставился на запыленный пакет.

– Или за свежую клубнику, – простонала Джесси. – Завтра же первым делом съезжу в город.

– Я поеду с вами. Нам нужны продукты, и я собираюсь нанять экономку. – Он с вызовом, словно ожидая возражений, посмотрел на Джесси.

– Я вам не враг, Грейди.

– Знаю. Враг – тот мальчишка, что скрылся там.

– Он не мальчишка.

Грейди сел за стол. Джесси зажгла горелку под кастрюлей и села рядом с ним.

– Возможно, это одна часть проблемы: он слишком большой, чтобы его пороть. А мозги вправить ему просто необходимо. У него было достаточно времени, чтобы прийти в себя после того случая.

– И сколько? – Вопрос вырвался совершенно случайно. Джесси надеялась, что Грейди не сочтет ее слишком любопытной.

– Полгода. Даже больше. Два месяца он мотался по госпиталям: операции и все такое. Нужно сделать еще две операции, но Майк, кажется, уже потерял надежду, что будет летать.

– Я догадалась, что он летчик. Я видела комнату в том здании. Грейди принялся мять в руках пакет со спагетти.

– Только бы он не узнал об этом.

– Поздно. Он был со мной.

Грейди откинулся на спинку стула и сплел пальцы рук за головой. Клетчатая байковая рубашка натянулась на его широкой груди. – Да ну?

– Это была случайность. Он сказал, что антикварная мебель находится в комнате в конце коридора. Я ошиблась дверью.

– Да-а, ваш первый день пошел кувырком, верно?

– Верно. – Джесси оперлась локтями на стол и положила голову на руки. – Полагаю, утром он меня уволит.

Грейди прищурился:

– Тогда почему вы так упорно трудились над эскизами?

– Я полна решимости сделать все возможное, чтобы превратить это место в нечто неповторимое, как оно того и заслуживает.

– Возможно, у Майка хватит ума удержать такого опытного дизайнера, к тому же полного энтузиазма.

– Я не тешу себя надеждой.

– Да и я тоже, – согласился с ней Грейди.

«А Грейди мне нравится», – подумала Джесси, направляясь к плите.

– Вы действительно прослужили на флоте двадцать лет?

– Чуть больше. Я давно собирался уйти в отставку, но мне просто некуда было деться. Майк нашел это ранчо и предложил мне стать его компаньоном.

– А вы хоть что-нибудь знали о лошадях?

– Ни капельки. Но я быстро учился. Не нужно много времени на то, чтобы определить, с какого конца она кусается, а с какого... – он кашлянул, – не кусается.

Джесси подняла крышку. Вода кипела вовсю. Раскрыв пакет, она высыпала его содержимое в кастрюлю. К спагетти прилагался соус в банке, и она вылила его на сковороду.

– Значит, вы оба давно планировали оборудовать ранчо-пансионат?

– Ага. Сначала дело шло медленно: пока купили лошадей для верховой езды, пока наняли хороших конюхов и тренеров. И только после этого мы затеяли строительство дома для гостей.

– Предполагалось, что Майк не будет участвовать в этих делах, да?

– Во всяком случае, не так скоро. – Грейди принялся накрывать на стол. – Он бы летал еще лет пятнадцать. Или больше. Он не из тех пилотов, которые переходят на коммерческие авиалинии и зарабатывают деньги. Его всегда интересовали боевые самолеты.

– Следовательно, дело не в том, что он не имеет права летать на гражданских авиалиниях?

– Да. Он давным-давно получил разрешение на управление пассажирским самолетом. Ему бы немного подлечиться, и он сможет держать в руках штурвал. – Грейди сокрушенно покачал головой. – Лошади – замечательные животные, и он всегда мечтал иметь ранчо, но ни одна лошадь не заменит F-14.

– Я вообще не представляю, что это такое. – Джесси помешала спагетти. – Жизнь имеет обыкновение время от времени устраивать нам сюрпризы.

– Правильно. Вы были замужем за Россом?

– За Брендоном.

Грейди подошел к рабочему столу и скрестил на груди руки.

– Он владел фирмой «Строительство и дизайн Росса»? – Джесси кивнула. – А теперь ею владеете вы?

– Немалое наследство.

– Тогда почему вы оказались здесь и обставляете ранчо?

– Я люблю свою работу.

«Его глазам довелось увидеть больше, чем было дозволено», – пришла к выводу Джесси, почувствовав себя неуютно под пристальным взглядом Грейди. Его кустистые брови, такие же рыжие, как волосы, сошлись на переносице.

– Звучит так, будто у истории есть продолжение.

– Ладно. Работа мне нужна. Она помогает мне забыть о том, что его нет.

– На вашей карточке написано, что вы Джесси Лейтон.

– Моя девичья фамилия.

– Вы стараетесь держать это в тайне?

– То, что Брендон Росс был моим мужем? Не совсем так. Я просто не афиширую этот факт. – Джесси снова помешала спагетти. – Он был значительно старше. Я не вписывалась в его компанию. Я страшно тоскую по нему, но не жалею, что лишилась привычного образа жизни. Для меня проще уйти с головой в работу.

– Плохо, что у Майка нет дела, в которое можно уйти с головой. Или человека...

– О нет! – воскликнула Джесси, отложив ложку и подняв вверх руки. – Даже не думайте об этом.

– О чем? – с невинным видом осведомился Грейди. – Я же не сказал ни слова.

– А в этом не было и надобности. По вашему лицу я сразу поняла, что вы подумали. Ответ – «нет».

– Даже не представляю, о чем вы говорите.

– Хорошо. Оставим это. – Джесси не была готова к тому, чтобы стать чьим-то спасательным кругом. У нее едва хватало сил самой держаться на плаву.

Соус на сковороде тихо забулькал. Джесси взяла дуршлаг и поставила его в раковину.

– Сейчас все будет готово, – предупредила она. Грейди открыл шкаф над ее головой и достал две тарелки.

– А Майк? – удивилась Джесси.

– Он не присоединится к нам.

– Откуда вы знаете?

Грейди неожиданно ссутулился, словно ему на спину упал тяжелый груз, и от этого стал вдруг выглядеть значительно старше своих лет.

– Я уже видел его в таком состоянии. Весь вечер будет прятаться в своей комнате. Не станет есть. К утру он справится с собой. – Он протянул Джесси тарелку. – Надеюсь.

– Но должен же он съесть хоть что-нибудь.

– Хотите его заставить?

В голосе Грейди прозвучал вызов, и это удивило Джесси.

– А почему бы и нет? Разве может случиться что-нибудь ужасное?

«Глупый вопрос, – сказала себе Джесси, поднимаясь по лестнице к комнате Майка. – Все, что угодно». Остановившись на лестничной площадке, она поправила одинокую розу, плававшую в плоской вазочке на подносе. Рядом с тарелкой со спагетти лежали столовые приборы и салфетка. Ни хлеба, ни овощей, ни салатов.

– В магазин. Завтра же, – пробормотала она себе под нос и приблизилась к двери, которая вела в комнату, принадлежавшую, как утверждал Грейди, Майку.

Постучав, Джесси не оставила ему времени на то, чтобы ответить, и открыла дверь.

– Я принесла ужин, – объявила она.

Майк сидел за письменным столом у окна. Когда она вошла, он отложил карандаш, которым пытался писать, сжимая его в левой руке, и перевернул лист бумаги.

– Ой! – Джесси замешкалась. – Я вам помешала. Гнев и стыд заставили Майка вскочить на ноги.

– Что вы здесь делаете?

Джесси, так и стоявшая в дверях, неловко топталась на месте.

– Я принесла ужин, – повторила она. Майк даже не взглянул на поднос.

– Я не голоден. Какое вам дело до того, ем я или нет?

Темные глаза Джесси расширились. Она повернулась и поставила поднос на тумбочку у кровати. Вытерев вспотевшие руки о джинсы, она подняла глаза.

– Никакого. Это вообще не мое дело.

– Чертовски верно.

Она тряхнула головой, чтобы перекинуть густые волосы через плечо.

– Почему вы такой злющий? Потому что Грейди беспокоится о вас? Разве это преступление?

– Вон! – заорал Майк и с силой ударил кулаком по столу. Карандаш покатился по поверхности стола и свалился на пол, как бы напоминая тем самым о своей бесполезности и о неровных каракулях на белом листе бумаге. Терпение Майка лопнуло.

– Сударыня, я сыт вами по горло.

– Замечательно, – проговорила Джесси. Ее полные губы плотно сжались. – Можете попытаться испугать меня до смерти и заставить сбежать с ранчо. Можете даже уволить. – Она смело взглянула на него. – Судя по тому, как складывается обстановка, я могу просто взять и уехать. Но что вы собираетесь делать с Грейди? Он прирос к этому месту. Как долго вы намерены наказывать его за то, что случилось с вами?

Ее слова подействовали на него так же, как болтанка на желудок. Вина и боль – смертельное сочетание. Эта женщина заговорила о том, от чего он старательно отмахивался: он слишком безжалостен к своему другу. В сотый раз он пожалел о том, что не попал в авиакатастрофу. Тогда бы он по крайней мере умер геройской смертью.

Грейди мечтал вместе с компаньоном управлять ранчо. А вместо этого он оказался...

Майк шагнул к Джесси, но та не двинулась с места. Он вынужден был обойти ее, чтобы взять кожаную пилотскую куртку, висевшую на двери.

– Что собираетесь делать? – поинтересовалась Джесси.

– Ухожу прочь.

Неожиданно Майк вдохнул слабый аромат ее духов – и будто получил смертельный удар. Ведь сейчас вечер, за целый день от запаха не должно было остаться и следа! Однако он чувствовал горьковато-терпкий аромат, усиленный теплом ее тела. Он дразнил его и пробуждал желание, осуществить которое было так же невозможно, как дотянуться до звезд.

Майк молча застегнул куртку.

– А как же ужин? – спросила Джесси.

– Съешьте его сами.

– Но вы же и не обедали!

Ее длинные густые волосы, разделенные на прямой пробор, обрамляли нежное лицо. Нет, ему с собой не совладать. Против своей воли Майк протянул руку и заправил прядь ей за ухо.

Мягкие как шелк – именно такими и должны быть женские волосы. В ее карих глазах появилось какое-то странное выражение.

Майку захотелось взять ее волосы в руку. Изрезанные онемелые пальцы отказывались повиноваться. Прежде чем он успел отпрянуть, Джесси подняла свою руку и дотронулась до тыльной стороны его ладони.

– Не прикасайтесь ко мне, – буркнул Майк и, оттолкнув ее, вышел в коридор.

 

Глава 4

Майк завел двигатель грузовика и дал ему несколько минут поработать вхолостую, а сам тем временем размышлял, куда поехать. Однако в горах выбор дорог ограничен. Вдруг до него дошло, что направление не имеет никакого значения, поэтому он включил передачу и нажал на газ. Из-под колес веером полетели камешки, мимо замелькали деревья. Грузовик дико мотало. Левой рукой Майк повернул руль, машина вошла в колею и пошла ровнее. Съехав с проселка, он вырулил на шоссе и направился к городу.

На протяжении двадцати двух миль Майк встретил лишь одну машину, она ехала ему навстречу. Радио плохо принимало программы, поэтому, покрутив неловкими пальцами ручку настройки, он просто его выключил и остался наедине с басистым урчанием двигателя и собственными мыслями.

Образы прошлого преследовали его, мелькая в сознании с той же скоростью, с какой проносятся огни взлетно-посадочной полосы во время посадки самолета. Сосредоточившись как следует, он мог даже слышать рев реактивного двигателя, чувствовал, как под ногами покачивается палуба авианосца, ощущал соленый привкус морской воды на губах. Он продолжал вспоминать, воспринимая окружающий пейзаж как скопище теней, которые на мгновение высвечивались фарами машины, а потом исчезали в кромешной тьме ночи. Майк сильнее надавил на педаль газа, и грузовик рванулся вперед. Если бы это был самолет, он бы взвился в небеса и добрался до самых звезд. Его руки крепче сжали руль.

Внезапно правую руку пронзила боль. Пальцы – изрезанная хирургами бесчувственная плоть, которая отказывалась сгибаться, – соскользнули с гладкого пластика. Образы прошлого мгновенно испарились из сознания. Майк сразу почувствовал, что ночь холодна, а он один и едет в грузовике неизвестно куда.

Он и не попытался справиться с приступом горечи, а продолжал смотреть вперед. В пальцах пульсировала боль. Лишь въехав в небольшой городок и остановившись возле бара, он спросил себя, что же ему делать дальше.

Бегство с ранчо было ошибкой, но он, конечно же, не вернется. Потому что там его встретит Грейди со своими нотациями и эта женщина – Джесси. В ее глазах он увидел жалость. Она стала свидетельницей его тщетных попыток научиться писать, его неспособности сделать такую простую вещь, как дотронуться до женских волос.

Майк откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Но вместо Джесси с ее сочувственным взглядом он увидел юношу, вернее, мальчика, смотрящего на него виновато.

– Нет, – громко произнес Майк, не желая вспоминать тот день, то мгновение.

Однако память была неподвластна ему, и он увидел прошлое, причем очень отчетливо, словно все произошло вчера, а не полгода назад. Он все еще лежал в госпитале, его рука все еще была обмотана бинтами. Новость, принесенная доктором, не обнадеживала. Тим Эванс, парень, из-за которого он стал калекой, стоял в центре палаты и бормотал извинения.

Майк поднял здоровую руку и потер переносицу, но это не помогло избавиться от воспоминаний. Он изо всех сил старался изгнать из памяти события того дня, но все равно помнил, какое лицо было у Тима, когда он велел ему убираться прочь. Он взмахнул забинтованной рукой и заорал, что извинения не помогут ему снова сесть за штурвал.

Дверь бара распахнулась, и оттуда в обнимку вышла парочка. Мелькавшие красные и синие неоновые огни вывески то освещали влюбленных, то скрывали их в тени. Девушка была очаровательной блондинкой. Лицо парня показалось Майку знакомым. Каждому чуть больше двадцати. Возможно, молодой человек работает на ранчо в строительной бригаде, решил Майк, впрочем, ему это было безразлично.

За несколько секунд, пока была открыта дверь, Майк успел увидеть в ярком свете толпящихся в баре людей. Возможно, выпивка – как раз то, что ему нужно.

Когда он вылез из грузовика, парочка поравнялась с ним. Майк взглянул на девушку. Та тоже подняла на него глаза и улыбнулась. Раньше бы он, не колеблясь, улыбнулся в ответ. Теперь же он отвернулся и пошел к бару.

Внутри грохотала музыка. В толчее Майк почувствовал себя одним из множества безымянных посетителей. Он заказал неразбавленный скотч и кружку пива, затем устроился за столиком в углу, искалеченной рукой к стене. В противоположном конце зала под музыку из музыкального автомата танцевали пары. Оглядев их, Майк отвел глаза: одну из женщин он принял за Джесси.

«Забудь о ней», – сказал он себе и опрокинул в рот виски. Алкоголь огненным шаром спустился по пищеводу и наполнил желудок приятным теплом. Забыть обо всех. Возможно, он никогда не вернется. Он будет сидеть здесь и пить, пока...

– Ты занял наше место, приятель.

Майк поднял голову и увидел возле столика крупного мужчину. На его руке повисла дешевого вида рыжеволосая девчонка.

– Да ладно, Билли. Сядем за другой столик, – высоким и неуверенным, как у ребенка, голосом сказала она.

– Это наше место. Двигай отсюда, мистер.

Майк посмотрел на свое пиво, затем на Билли. Ростом около шести футов и четырех дюймов, он был тяжелее Майка фунтов на шестьдесят. Судя по красным пятнам иа отвисших щеках, он уже порядком набрался.

– А ты попробуй заставь меня, – заявил Майк, недоумевая, с чего это, ради всего святого, у него вдруг возникло желание покончить жизнь самоубийством.

– Нет, – простонала рыжеволосая. Билли выглядел довольным.

– Что ты сказал?

Майк сделал большой глоток пива и улыбнулся, потом встал и приблизился к Билли.

– Я сказал: «Попробуй заставь меня».

– Ты сам об этом попросил. – Билли отвел правую руку. Прежде чем черный туман обволок его сознание, Майк успел подумать, не забудет ли Грейди обрядить его в белую форму перед похоронами.

– Там я и оказался. На запретной части острова, с угрозой ареста за нарушение закона и без штанов. – Грейди замолчал, словно ожидая чего-то.

Джесси заставила себя улыбнуться.

– И что же вы сделали? – поинтересовалась она, продолжая поглядывать на часы, висевшие над плитой.

Было начало одиннадцатого. Майк уехал два часа назад. Все ли с ним в порядке? Она виновата в том, что он уехал. Джесси в этом не сомневалась. Ей не следовало бесцеремонно вваливаться к нему и высказываться насчет его отношений с Грейди. Да кто она такая, чтобы судить об этом?

– Вы беспокоитесь за него? – спросил Грейди.

– А разве не стоит? Вы же сами говорили, что он никогда не покидает ранчо.

– Видимо, что-то сегодня сдвинуло его с места.

– Да, я. Грейди усмехнулся:

– Отдаю вам должное. Вы быстро справились. Я неделями безуспешно пытался выпихнуть его с ранчо и отправить в город.

Джесси снова села за стол.

– Вам нужно было давно вызвать меня. Я могущественна, как природная стихия.

– С ним все будет в порядке.

– Но вы же не знаете... Может, он ранен или... Зазвонил телефон. Джесси подскочила. Грейди потянулся и снял трубку:

– Алло?

Он молчал несколько минут. Джесси, снедаемая нетерпением, ждала, нервно теребя салфетку.

– Мне известно, где это. Да, думаю, вы поступили правильно. Нет, доктор не понадобится. Пусть он спит. Спасибо за звонок.

Состояние паники боролось в Джесси с острым чувством вины. Паника одержала верх, когда до ее слуха донеслось слово «доктор».

– В чем дело? – спросила она, едва Грейди повесил трубку. Тот задумчиво уставился на нее:

– Что вы сказали этому мальчишке? Джесси принялась тереть ладони о джинсы.

– Точно не помню. Что-то вроде того, что он срывает злость и раздражение на других. Он ранен?

– Он ввязался в драку в местном баре.

– В драку? Но разве, с его рукой, он способен драться? Грейди улыбнулся:

– Как я понял, драка была исключительно односторонней. Майк здорово побит, но выживет. Пусть сегодня поспит в баре, а завтра утром я его заберу.

– Вы оставите его в баре? – понизив голос, спросила Джесси и втянула в себя воздух. – Но почему? А что, если он тяжело ранен? А что, если он нуждается в медицинской помощи? А что, если... – Она замолчала, сообразив, что мелет вздор.

Грейди устремил на нее испытующий взгляд:

– Раз вы так беспокоитесь за него, то поезжайте и заберите.

– Я? Да я едва знакома с ним.

– Однако вам этого оказалось достаточно, чтобы подбить его на драку.

Джесси прикусила нижнюю губу. Ну почему она вмешалась? Ну почему она всегда пытается решать чьи-то проблемы? Когда же она поймет, что у нее это получается плохо?

– Его должны забрать вы.

Грейди откинулся на спинку стула и положил ладони на стол. Джесси подождала несколько секунд, затем направилась к двери.

– Бар находится на главной улице?

– Ага. Он единственный в городе. Его нельзя не найти.

– Я уверена, что пожалею об этом, – произнесла она и вышла.

Грейди даже не затруднился ответить ей. «Очевидно, он смеется надо мной», – подумала Джесси, вытаскивая ключи от своей машины.

Всю дорогу к городу она уговаривала себя повернуть назад, говорила себе, что повредилась в рассудке и что дела Майка Кобурна ее не касаются. Внезапно она вспомнила, каким несчастньым он выглядел, когда не сумел коснуться ее волос. Страшная боль промелькнула в его глазах, когда рука отказалась подчиниться ему. Да, драка на ее совести. И она в долгу перед ним.

Джесси легко нашла бар и припарковала машину на стоянке. Было почти одиннадцать, и большинство посетителей уже покинули заведение. Пройдя внутрь, она поговорила с барменом, который разглядывал ее с откровенным любопытством, и, следуя его указаниям, направилась в комнату за стойкой. Между ящиков с выпивкой и коробками с салфетками на тюфяке лежал мужчина.

Джесси поискала на стене у двери выключатель и зажгла свет. Мужчина пошевелился, перекатился на спину и закрыл рукой глаза.

– Что, черт побери, вам надо? – пробормотал он.

– Майк?

Он чертыхнулся:

– Только не вы. Великий Боже, кто угодно, только не вы.

Джесси осторожно приблизилась к Майку. Его голубая рубашка была наполовину расстегнута – пуговицы были просто оторваны. На светлом фоне четко выделялись темные пятна. Верхнюю часть лица Майк прикрыл рукой, нижняя же выглядела как сплошное кровавое месиво. Губы распухли, одна щека была рассечена, а на другой красовался синяк.

– Что случилось?

– Вы умная девочка, сами догадаетесь.

В Джесси вспыхнул гнев, но она напомнила себе о том, что ему больно и что вина за создавшееся положение лежит исключительно на ней.

– Я здесь, чтобы отвезти вас домой.

– Потрясающе. – Майк убрал с лица руку и сел. Джесси ахнула. Оба его глаза заплыли и были обведены красно-лиловыми кругами. Одна скула опухла, на руках запеклась кровь.

– Ну-ну, – пробормотал Майк, потрогав челюсть, и попытался подмигнуть. – Потеряли дар речи. Жаль, что вы не были свидетельницей этого исторического события. Я уже не так красив, да? Новое лицо вполне соответствует руке. Я теперь подарочек еще тот, а? Что вы думаете на этот счет?

– На меня не производят впечатления ваши синяки. У меня было шесть братьев, и все играли в футбол. Я видела увечья и похуже ваших. Я думаю, что вы пьяны и глупы.

Майк попытался улыбнуться, но у него перехватило дыхание. Он дотронулся до угла рта, затем уставился на измазанный кровью палец.

– Ого! Нет, я не пьян. Я успел выпить всего лишь рюмашку до того, как Билли потребовал освободить его место.

– Так почему вы не уступили? – спросила Джесси. Она не знала, что делать: пожалеть его или хорошенько отлупить.

– Мужчины всегда любили добрую драку.

– Вы можете идти? Майк поднял на нее глаза:

– Я никуда не пойду.

– Но я хочу отвезти вас на ранчо. Вам нужно помыться. Возможно, у вас что-то сломано.

– Это не имеет значения. Разве вы об этом не догадываетесь? – Его речь звучала невнятно.

– Вы действительно пьяны.

– Бармен дал мне что-то от боли, – признался Майк и медленно поднял брови. – Черт. – Он дотронулся до бровей. – И здесь болит.

– Что он вам дал? Виски?

Майк отрицательно помотал головой.

– Скотч. «Черную марку». Лучшее. Только лучшее. – Он поднял правую руку. – Я нанес один удар, – с гордостью заявил он. – Вот этой рукой. Чертов Билли пытался улизнуть, но я сложил пальцы в кулак и ударил. – Майк стал валиться на тюфяк.

– Нет, я вам не позволю. – Джесси обошла его и села рядом. – Обопритесь о мое плечо. Я помогу вам встать.

– Не хочу.

– Меня не интересует, что вы хотите.

Майк что-то буркнул, потом положил руку ей на плечо. Джесси обняла его за талию и скомандовала:

– Поднимайтесь!

Они встали одновременно.

Майк оказался тяжелым. От его тела исходило приятное тепло. При каждом движении под рубашкой перекатывались упругие мышцы. Он нетвердо держался на ногах, а поскольку он был намного выше Джесси, та служила ему не очень надежной опорой.

– Идите, – сказала Джесси, стараясь не обращать внимания на то, что прижимается к нему грудью, и не вдыхать его запах – просто запах мужчины, без всякого одеколона.

Джесси уже успела забыть, как приятно идти, поддерживая друг друга. У нее защипало в глазах. Она не сразу поняла, почему вдруг ей захотелось плакать, но потом сообразила, что после смерти Брендона она еще ни разу не была так близко от мужчины. «Хотя в этом нет ни капли романтики, – подумала она, – потому что Майк спотыкается на каждом шагу». Неожиданно Майк начал клониться вперед, и ей пришлось сильнее прижать его к себе.

Наконец они добрались до машины, и Джесси усадила его на сиденье. Опустив стекло, она закрыла дверь и села за руль.

Они проехали уже половину пути, когда Джесси рискнула взглянуть на Майка. Он сидел прямо, голова не падала на грудь, его не качало из стороны в сторону. Неужели, удивилась она, действие алкоголя уже прошло?

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Рассержен.

– Хотите поговорить о случившемся?

– Убирайтесь прочь из моей жизни!

– Благодарю, – сухо произнесла Джесси. – Я очень рада возможности глубокой ночью проехать по незнакомой горной дороге ради того, чтобы спасти вас от последствий вашего постинфантильного поведения.

– Почему не приехал Грейди?

– Он сказал, что вам надо проспаться и что он заберет вас завтра утром.

– Он был прав.

– Я не могла оставить вас там. Майк повернулся к открытому окну.

– Почему? Кто вы такая, черт побери?

– Я же сказала вам: дизайнер.

– Тогда занимайтесь красками и обоями, а меня оставьте в покое!

– Я бы очень этого хотела. – Джесси наклонилась вперед и вставила кассету в магнитофон. Если он позволяет давать волю своему раздражению, пусть, ее это не волнует. Нет, это ложь. Джесси заправила волосы за ухо и устремила взгляд на дорогу. Им вовсе не обязательно становиться лучшими друзьями, но Майк должен хотя бы научиться спокойно воспринимать ее. В его душе страшная сумятица. Та часть ее существа, которая стремилась к мировой гармонии, пыталась уладить его проблемы. Если бы он только позволил себе насладиться красотой ранчо, он бы...

«Остановись, – приказала она себе. – Ты не знаешь ни этого человека, ни его проблемы. Выбрось его у лестницы на террасу, вернись в свой трейлер и займись своим делами».

Намерение держаться от Майка подальше рассыпалось в прах в тот момент, когда Джесси остановилась у дома. Майк с трудом сполз с высокого сиденья и, морщась от боли, ступил на землю. Казалось, он излучал боль, пока медленно взбирался по ступенькам, цепляясь за перила и подтягивая себя вверх.

Джесси пристально наблюдала за ним. После каждое шага он останавливался, чтобы перевести дух. Она захлопнула дверцу, подошла к Майку и обхватила его за талию.

– Оставьте меня в покое, – проворчал он, но все ж оперся о нее и позволил проводить себя в дом.

Грейди оставил свет на кухне включенным и выложил на стол аптечку. Самого же его видно не было. Майк выдвинул стул и тяжело рухнул на него.

– Аспирина, – выдохнул он.

Джесси налила воды в стакан, бросила туда две таблетки. Она не знала, что делать: остаться и помочь Майку или предоставить его самому себе. Когда Майк, выпив аспирин, потянулся за металлической миской и собрался встать, Джесси забрала ее у него.

– Неужели вы все должны делать самостоятельно? – возмущенно проговорила она и подошла к холодильнику.

Положив в миску лед, она налила в нее немного воды и поставила перед Майком.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Да, конечно, но вам все равно придется принять ее. – Намочив и отжав полотенце, она стерла кровь с его левой руки, затем сунула кисть с ободранными суставами в миску. – Это снимет отек.

Холодная вода обожгла открытые раны.

– Спасибо, – процедил Майк сквозь плотно сжатые зубы.

– Всегда пожалуйста.

Джесси обтерла другую руку и занялась его лицом.

Майк старался игнорировать ее. Он сосредоточился на боли, которая, по мере того как действие алкоголя ослабевало, усиливалась. Джесси действовала очень осторожно. От беспокойства ее глаза потемнели и приобрели оттенок ночи. При любом движении густые пряди волос начинали колыхаться.

Майк не мог решить, глупа она или нет. Почему она приехала за ним? Из неуместного чувства альтруизма или из жалости? Он подавил стон. Ему не хочется этого знать.

Он вытащил левую руку из ледяной воды и сунул в миску правую. На этот раз боль оказалась не такой острой, потому что большая часть нервных окончаний была поражена, однако отекла рука сильнее. И все же он нанес тот удар. Это уже кое-что.

– Вам следовало бы снять рубашку, – посоветовала Джесси, прополаскивая– полотенце под струей воды в раковине.

Отличная идея. Пока его мышцы не свело судорогой и он не потерял способность двигаться. В последний раз его так сильно избили много лет назад в Пенсаколе. Майк снял рубашку и бросил ее на пол. Из-за чего тогда все началось? Кажется, из-за дочери адмирала и парня с видеокамерой. Майк ухмыльнулся. Да, один из его коллег заснял их на пленку и пригрозил, что прокрутит ролик на следующем собрании эскадрильи.

– Там есть еще лед, – сказала Джесси. – Если нужно... О Господи!

– Что? – Майк повернулся и взглянул на нее. Она стояла у раковины и смотрела на него. Ее глаза расширились, щеки побледнели.

– О Майк! – Она подошла к нему и наклонилась. – Что он с вами сделал!

Майк посмотрел на свою грудь. Следы от кулаков покрывали весь торс. Его тело представляло собой страшное зрелище.

– Хорошо он меня отделал.

– В жизни не видела ничего подобного. Вы уверены, что не нужно показаться врачу?

– Вы же говорили, что у вас шесть братьев. Джесси встревоженно смотрела на него.

– Солгала. Я единственный ребенок.

Он все еще чувствует запах ее духов. Майк в очередной раз вдохнул манящий аромат. Джесси осторожно дотронулась до синяка на груди. Прикосновение прохладных пальцев принесло некоторое облегчение разгоряченной коже. Внизу живота – там, где, как считал Майк, все давно умерло, – вспыхнул огонь. «Чему тут радоваться», – мысленно осадил он себя.

Джесси встала и, взяв полотенце, принялась смывать кровь с груди Майка. Когда она наклонилась, ее волосы упали ему на щеку. Затем она чуть-чуть повернулась, чтобы стереть кровь на плече, и ее грудь оказалась в опасной близости от его губ.

Он всегда предпочитал высоких и худых женщин, но в Джесси Лейтон было нечто соблазнительное. Здоровая рука Майка сжалась в кулак. Ее грудь не уместилась бы у него в ладони. Джесси перегнулась через него, чтобы обтереть шею. А у нее есть за что подержаться. Ей в отличие от тех, у кого по-детски тощая попка, не понадобилась бы подушка, чтобы поднять бедра на нужную высоту. Она была бы мягкой, ароматной, влажной и...

Майк схватил ее за запястье. Джесси удивленно уставилась на него, уронив влажное полотенце на его голый живот.

– Вам больно?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

Он дернул ее за руку. Она потеряла равновесие и, начав валиться на него, вынуждена была сесть ему на колени. В попытке удержаться на ногах она оперлась о его плечи, однако сейчас, когда опасность упасть миновала, не оттолкнула его. Их лица оказались на одном уровне. Ее соски уперлись в его грудь.

Огонь внутри Майка разгорелся сильнее. Впервые с того времени, когда произошло несчастье, он ощутил желание. Впервые за полгода его плоть набухла.

– Вы замужем? – спросил он.

– Нет. – На секунду ее глаза подернулись дымкой. – Вдова.

Он бы никогда об этом не догадался. Значит, она, как и он, лишилась чего-то важного для себя. Возможно, именно это и помогло ей достучаться до него.

– Вы не выглядите очень старой. Джесси пожала плечами:

– Как бы то ни было, я овдовела. Ну, что дальше?

Он передвинулся так, чтобы его восставшая плоть уперлась в ее бедра.

– Что вы имеете в виду?

– Я подозреваю, что события всего вечера подтверждают то, что вы задержались в своем развитии.

Майк правой рукой обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Допускаю, что вы правы, – признался он.

В течение нескольких секунд Джесси изучающе смотрела на него, потом кивнула, будто пришла к какому-то выводу.

– Для человека, который сожалеет, что не погиб, – проговорила она, – в вас слишком активная жизненная сила.

 

Глава 5

Майк мгновенно отпустил ее.

«Уж больно хорошо сработало», – подумала Джесси, отталкиваясь от его груди и вставая. Дело было вовсе не в том, что ей не понравилось быть в объятиях Майка. Даже избитый, он оставался очень привлекательным представителем мужской половины человечества.

Она подошла к раковине, прополоскала полотенце и швырнула его на стол. Если ему хочется стереть кровь, пусть справляется сам.

Джесси повернулась, чтобы уйти, и едва не подпрыгнула: перед ней стоял Майк, который бесшумно подкрался, пока она полоскала полотенце.

– Вам нравится анализировать меня, не так ли? – глухо и с укоризной произнес он.

– Мне... – Слова застряли у нее в горле.

В его голубых глазах отразилась боль и нечто, что вполне можно было принять за желание. Джесси догадалась о его намерениях прежде, чем он убрал волосы с ее щеки.

– Вы пытались пробраться ко мне в душу с того момента, как приехали сюда, – заявил он.

Он провел пальцем от ее уха до уголка рта. По ее телу олной прошел трепет. Чувствуя, что ноги подгибаются, она оперлась руками о стол. Ее не покидало неприятное ощущение, что этим все не кончится.

– Я не хотела расстраивать вас, – проговорила она и облизала пересохшие губы.

Майк взглядом проследил за движением ее языка и провел пальцем по ее влажным губам. Из ее горла готов был вырваться стон, но Джесси не выпустила его на волю, решив, что ничего не случится, если она на какое-то время затаит дыхание.

Майк, раненый воин, возвышался над ней. Он ассоциировался у нее с раненым воином не потому, что его рука была искалечена, а потому, что синяки и царапины покрывали его лицо, широкие плечи и загорелую грудь. Когда Джесси смывала с него кровь, она уже тогда чувствовала, как ее тянет к нему. Возможно, причина в том, что полтора года со смерти Брендона она провела в одиночестве. Возможно, все объясняется какими-то химическими процессами в организме. Возможно, ее чувственная натура, вынужденная бездействовать долгое время, наконец-то дала о себе знать. Какова бы ни была причина, Джесси не могла заставить себя отвести от него глаза.

– Это все равно ничего не решит, – сказала она в последней попытке удержаться на краю здравого смысла.

Майк запустил руку в ее волосы и прижал ладонь к ее затылку.

– Это не для того, чтобы решать, а для того, чтобы забыть.

– Но я не хочу забывать... Его губы прижались к ее губам.

«Какие мягкие, – с некоторым удивлением подумал Майк. – Мягкие, теплые и нежные». Джесси ожидала атаки. Он использует ее для того, чтобы заглушить боль. Не от сегодняшних синяков, а от всей жизни. Потому она и предполагала, что он возьмет ее штурмом, не принимая в расчет ее чувства.

Но вместо того он ласкал ее губы, дразнил их языком, обещая сладкую негу. Рука, поддерживавшая голову Джесси, сжалась и разжалась. Напряжение, владевшее ею, исчезло. Она положила руки на его обнаженные плечи.

«Огонь, пылающий в нем, может опалить меня, – отстранение подумала она. – Душа получит тяжелые ожоги».

Стараясь не прикасаться к синякам, она прижалась к нему всем телом. Какой он мощный. Он полон жизни. Он так отличается от Брендона – он выше, худощавее – и все же кажется родным. Очень родным. Ей все знакомо: и давление его набухшей плоти, и широкий разворот его плеч, и упругость мышц, и даже то, как пряжка его ремня впивается ей в живот. Возможно, они оба пользуются друг другом, чтобы заглушить боль.

Майк тыльной стороной ладони провел по щеке Джесси. Словно догадавшись, к чему он подталкивает ее, она закинула голову и приоткрыла губы. Сначала его язык пробежался по ее нижней губе, а потом медленно проник в рот. Ее язык осторожно двинулся навстречу. Они встретились и сплелись.

Джесси охватил восторг. Ее груди напряглись, соски затвердели, внизу живота образовался тугой сгусток сладкой боли. За долгое время она уже забыла, для чего предназначено ее тело. Но самое сильное наслаждение ей доставило не физическое желание, а ощущение родства душ. Когда два сердца владеют друг другом. Но она хотела – нет, не нуждалась, а именно хотела – большего.

Дразнящие ласки Майка всколыхнули в Джесси безудержную страсть, и она спросила себя, почему именно этот мужчина пробудил ее. До него несколько поклонников предпринимали отважные попытки, однако она гнала их. Ни одному не удалось достичь такого результата.

Майк оторвался от рта Джесси и улыбнулся, потом стал целовать ее глаза, щеки, нос, покусывать мочку уха. Стало щекотно, и она поежилась. Майк засмеялся, и Джесси удивленно посмотрела на него.

– Что? – тихо спросил он.

– Я впервые слышу, как ты смеешься.

Он снова засмеялся. Его смех звучал хрипло, но Джесси он нравился. Ей было приятно слушать, как он смеется.

Майк наклонился и крепче обнял ее. Джесси сразу почувствовала – что-то в нем изменилось, и приготовилась отразить нападение. Он, воин, устремленный к победе, снова атаковал ее рот и завладел им, проникнув языком внутрь. Она выгнулась, как бы соглашаясь вести переговоры на его условиях, и сильнее прижалась к нему.

Внезапно Майк отпрянул и заморгал.

– О, простите, – проговорила Джесси, изо всех сил сдерживая улыбку.

– Это не смешно, – проворчал Майк и потер заболевшую грудь.

– Знаю. Я же попросила прощения.

– Да, но вы смеетесь.

– Я не смеюсь.

Было видно, что ее слова не убедили его. Где-то в глубине дома часы пробили час, и этот звук вернул Джесси к реальности. Она опустила руки и уставилась в пол.

– Поздно, – сказала она.

Майк молча отошел от нее. Джесси безумно хотелось, чтобы он снова привлек ее к себе и принялся ласкать прямо здесь, в кухне. В его объятиях она впервые со смерти Брендона, а возможно, и за более долгий срок, почувствовала себя живой. Но он этого не сделал. Она оглядела кухню, размышляя над тем, что сказать, затем бросила «спокойной ночи» и скользнула в ночь.

Джесси шла к своему трейлеру и прислушивалась к ночным звукам. Сильно похолодало, и она, обхватив себя руками, побежала трусцой. Только оказавшись внутри трейлера и закутавшись в одеяло, она позволила себе обдумать случившееся. Она ввязалась не в свое дело, сказала себе Джесси, не говоря уж о том, что заводить шашни с клиентом – вообще дурной тон. Майк сражается со сложными проблемами и нуждается в большем, чем она может дать.

И все же воспоминание о его поцелуе заставило ее губы приоткрыться, а ноги – задрожать, и она присела на край кровати. Нет, Майку нельзя отказать в привлекательности. Но она совершит ошибку, если позволит ему пойти дальше. Нельзя поддаваться желанию. Ведь, в конце концов, она должна всегда помнить о том, что потерпела крах в семейной жизни.

Майк спустился вниз вскоре после восьми. Неловкими пальцами застегивая пуговицы рубашки, он обнаружил, что стойкая ненависть ко всему миру, обычно одолевавшая его по утрам, сегодня превратилась в спокойную неприязнь. Если бы не опухшие губы, он бы даже присвистнул. Все же ему удалось на секунду растянуть рот в слабой усмешке. Однако он тут же застонал и дотронулся до ссадины на губе. «Небольшая плата», – подумал он, входя в кухню.

– Доброе утро, Грейди, – поприветствовал он и налил себе кофе.

Грейди оторвался от газеты:

– У тебя жуткий вид. А как тот парень?

– С радостью бы сообщил тебе, что вид у него еще хуже, но, к сожалению, я нанес всего два удара, да и то левой рукой. – Майк поставил чашку на стол, потом, развернув стул и сев на него верхом, взял спортивную страницу газеты.

– Что произошло? – с подозрением осведомился Грейди.

– Ничего. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя слишком хорошее настроение для человека, из которого едва не вышибли мозги.

– Я всегда бодр и весел по утрам. Я думал, тебе это известно. Майк услышал, как Грейди хмыкнул, но не оторвался от газеты. Однако он не читал, потому что вместо слов видел затуманенные желанием глаза Джесси. Ей были приятны его ласки, она – эта женщина, состоящая из соблазнительных изгибов и страсти, – чувствовала в его объятиях именно то, что он и предполагал. Вчера он почти час пролежал без сна, наслаждаясь сладкой тянущей болью в чреслах и вновь переживая их поцелуи. Джесси была нежна, горяча, полна желания и...

Майк улыбнулся и отхлебнул кофе. У него началась эрекция. Он вспомнил, как Джесси прильнула к нему всем телом. Они оба слишком долго были одиноки. Майк поставил чашку на стол. Вдова, как она сказала.

Видимо, то, как он встретил ее по приезде, ужаснуло ее, и она испугалась, что может потерять работу. Неудивительно, что она так настойчиво пыталась показать ему свои эскизы. Она слишком молода для женщины, похоронившей мужа. Он знал нескольких летчиков, которые погибли, оставив после себя вдов с детьми. Обычно его друзья не утруждали себя составлением завещания или хотя бы какими-либо распоряжениями на случай гибели. Неужели и Джесси оказалась в такой же ситуации? Это бы его не удивило. Она одинока, сломлена и хватается за любую работу, чтобы оплатить счета.

Майк отложил газету и через окно посмотрел на загон. Один из тренеров уже работал с лошадьми. Вдали слышался стук молотков: рабочие приступили к работе. Он понимал, что ему придется...

– Я еду в город, – заявил Грейди. – Собираюсь купить продукты и нанять экономку.

Хорошего настроения Майка как не бывало.

– Проклятие! Ты не посмеешь.

Грейди встал и, подавшись вперед, уперся кулаками в стол, при этом орел на его предплечье взмахнул крыльями.

– Я тебя не боюсь, парень. Я здесь компаньон, и я говорю, что нам нужна экономка. Мне надоело сидеть на голодном пайке только из-за того, что тебе захотелось спрятаться от всего света.

– Я не прячусь, – буркнул Майк и тут же спросил себя, а не прав ли его друг. Однако ему не хотелось думать об этом сейчас. Он отхлебнул кофе и резко поставил чашку на стол. – Я поеду с тобой.

Грейди, который уже надевал куртку, замер как громом пораженный. Вряд ли бы он удивился сильнее, получив от Майка пинок под зад.

– Мне нужно забрать грузовик. Вчера ночью я оставил его в городе.

Грейди внимательно взглянул на него и кивнул:

– Поехали.

Майк последовал за ним во двор.

– Так почему вчера ты решил не ехать за мной? – поинтересовался он.

Грейди ухмыльнулся.

– Я решил, что помощь Джесси будет более действенной, чем моя. – Он подмигнул. – Я оказался прав, не правда ли?

Джесси положила мелки на пол и принялась лихорадочно рисовать в этюднике. Она уже закончила работать над полулюксами и приступила к обычным номерам. Затем она сделает эскизы для люксов и перейдет к коттеджам. Ее голова была забита тысячами деталей, тем не менее она время от времени поднимала голову, чтобы полюбоваться пышными зарослями возле террасы нового дома.

Спина совершенно затекла, и она, отставив этюдник, встала. Деревянная терраса, окружавшая дом, еще пахла свежей древесиной и лаком. Она облокотилась о перила и устремила взгляд на загон. Воздух был напоен ароматами цветов и сена. Молодая листва смягчала жар послеполуденного солнца. Джесси уже давно скинула с себя куртку и подтянула до локтей рукава пуловера.

– Что вы тут делаете?

Она обернулась на голос. На дорожке, ведущей к дому, стоял Майк. Она не слышала, как он подошел.

– Работаю, – ответила Джесси, надеясь, что смущение, которое она почувствовала, не отразилось на ее лице. – Сегодня замечательный день. Я просто не могла усидеть в помещении.

– Верно. Вы из тех, кому в природе нравится все, кроме ползающих тварей. – Он шагнул к ней.

В ярком свете дня Джесси наконец-то разглядела последствия вчерашней драки. Однако, несмотря на синяки, Майк оставался ослепительно красивым и пребывал, как казалось, в прекрасном настроении. Отеки вокруг глаз сошли, хотя синяки на скуле еще четко выделялись, несмотря на загар, покрывавший лицо. О драке напоминали также синяк на другой скуле и разбитая губа. Но от этого черты его лица не изменились и сохранили свою четкость и мужественность. Его плечи были так же широко расправлены, при ходьбе он так же гордо вскидывал голову. Джесси захотелось предложить ему посидеть с ней и поговорить – о чем угодно, чтобы лучше узнать друг друга. Но она испугалась, что он плохо подумает о ней.

Джесси прикусила губу и посмотрела в дальний конец террасы. О Господи, что, наверное, он уже думает о ней!

Молчание между тем затянулось. Джесси тщетно искала тему для разговора. Неожиданно ее взгляд упал на эскиз, и она, наклонившись, подняла этюдник.

– Я сделала несколько рисунков, – сказала она. – Хотите посмотреть?

Майк легко преодолел две ступеньки и подошел к перилам. Выставив перед собой большой этюдник, она принялась объяснять, какие изменения внесла в обстановку:

– Я решила, что деревенский стиль подойдет больше, чем модерн. Я сделала подсчеты по каждой комнате. Моя цель – привнести внешний мир во внутренние помещения и наполнить пребывание гостей живыми впечатлениями. – Она подняла глаза на Майка.

Майк тоже посмотрел на нее: – Угу.

– Я не собираюсь все стричь под одну гребенку, – продолжила Джесси, заговорив быстрее. – Два люкса и комната необычной формы у лестницы на втором этаже будут отделаны во французском деревенском стиле. А может, использовать и другие мотивы?

Майк пожал плечами. Джесси обратила внимание на то, что он держит правую руку в кармане джинсов.

– Как хотите.

О, сегодня утром он сама разговорчивость, подумала Джесси, подавив желание откровенно сказать ему, что она думает. Ну что он стоит здесь и молчит как чурбан? Ей надо бы, извинившись, вернуться к работе и забыть о его существовании. Но она не могла. Ведь что-то же было между ними прошлой ночью. Что-то необузданное и прекрасное, но в то же время опасное. И она была не в силах забыть это. Этюдник упал на пол террасы.

– Я разговаривала с Конрадом. – Джесси решила зайти с другого бока. – На ранчо есть несколько мест, куда следует ограничить доступ детей.

Майк уселся на перила и через голову Джесси посмотрел на горы. На его лице появилось загнанное выражение, и ей захотелось знать, о чем он думает. Погода была теплой, и он закатал рукава рубашки до локтей. Видавшие виды джинсы обтягивали его ноги и были заправлены в высокие ковбойские сапоги, которые знали лучшие времена. Если бы не черные часы, выглядевшие так, будто требуется инженерное образование, чтобы определить по ним время, его можно было бы принять за аристократа, занимающегося сельским хозяйством, или за богатого землевладельца, отправившегося на прогулку.

Наконец Майк обратил внимание на Джесси. Взгляд его голубых глаз проникал в душу. Несколько светлых прядей упали ему на лоб, и ей до такой степени захотелось убрать их, что пришлось сжать руки в кулаки. Проклятие, она, кажется, втюрилась в него. Повторять себе, что дело всего лишь в поцелуе, так же бесполезно, как пытаться чайной ложкой вычерпать залив Сан – Франциско.

– А куда конкретно нельзя пускать детей? – спросил Майк.

– К вашей машине, например.

– К «порше»? – Название машины он произнес медленно, как бы смакуя, словно это было магическое заклинание.

Джесси усмехнулась и прислонилась к некрашеному столбу.

– Да, к «порше», – передразнила она его.

– Эй, не надо издеваться над моей машиной. – Он многозначительно поднял брови. – Вы когда-нибудь ездили на такой? – Джесси покачала головой. – Она ни с чем не сравнится. В Мирамape параллельно взлетно-посадочной полосе идет дорога. Я нередко на этой малышке гонял наперегонки с реактивным самолетом, когда тот взлетал. – Он улыбнулся. Улыбка мгновенно преобрази-да его лицо и прогнала из глаз, в уголках которых собрались морщинки, враждебность. – Несколько раз был в дюйме от победы.

– Звучит любопытно.

– Звучит потрясающе. Никогда не испытывал ничего более прекрасного, не считая полетов, естественно. – Его улыбка погасла. Он скрестил руки на груди, предусмотрительно прикрыв раненую кисть.

– Так почему вы не летаете? Грейди сказал...

– Старик слишком много болтает.

– Он любит вас.

Взгляд, в котором секунду назад было столько тепла, вдруг стал холодным как лед и отчужденным.

– Лучше займитесь дизайном.

«Так и надо поступить, так и надо поступить», – повторяла Джесси про себя.

– Но Грейди сказал, что вы могли бы летать, если бы захотели. – Она засунула руки в задние карманы джинсов и приготовилась к взрыву.

Джесси казалось, что Майк смотрит на нее уже целую вечность. Наконец он отвернулся.

– Какой смысл? Думаете, поднять в воздух крохотный самолет-опрыскиватель – это то же самое, что посадить F-14 на авианосец? Вы ничего не соображаете.

Естественно, она не соображает, когда следует держать рот на замке, сказала себе Джесси. Возможно, если допустить, что от ее услуг не откажутся, ей удастся прожить хотя бы один день, не раздражая клиента. Она набрала в грудь побольше воздуха.

– Итак, как вам розовато-лиловый?

– Розовато-лиловый?

– Это оттенок, – услужливо подсказала Джесси.

– Я знаю, благодарю. – Несмотря на насмешку в его голосе, чувствовалось, что он немного расслабился.

Джесси взяла в руки этюдник.

– Я собираюсь использовать эти обои, – она указала на образец, – эту ткань для обивки и эту краску. Каково ваше мнение?

– Замечательно.

– Но вы же даже не взглянули!

– Мне наплевать, что вы сделаете с этим домом. Хоть выкрасите его весь в оранжевый цвет.

Джесси в сердцах бросила этюдник на перила.

– Почему вы отказываетесь сотрудничать со мной? Это моя работа. Она важна для меня. Уверена, она важна и для вас, иначе вы бы не наняли меня.

– Вас нанял не я, – возразил Майк. – Это Грейди. Говорите с ним.

– Но Грейди сказал, что я должна решать все вопросы с вами.

– Почему? – удивился Майк.

– Потому что вы старший компаньон.

Он спрыгнул с перил и прошел в дальний конец террасы.

– У меня нет никакого желания даже находиться здесь.

– Я знаю, что вы предпочли бы летать на своих самолетах. – Майк посмотрел на нее, и она судорожно сжала края этюдника, но все же отважно продолжила: – Это совершенно очевидно. Однако вы не летаете. Вы находитесь здесь. И ваше ранчо прекрасно. Я не прошу вас участвовать в моей работе. Вы должны всего лишь посмотреть и сказать, устраивает ли вас мой проект. Для этого от вас потребуется всего пять минут в день. И все.

Майк подошел к ней и наклонился:

– Вы чертовски настойчивы. Джесси рискнула улыбнуться:

– Знаю. Я хочу, чтобы это ранчо заиграло. С тех пор как Брендон, мой муж, умер, работа стала единственным, что помогает мне сохранять рассудок. Я люблю свою работу. Ну, давайте, будьте славным мальчиком. Майк покачал головой:

– Ни у кого никогда не было повода назвать меня «славным».

– Возможно, вам бы это понравилось.

– Сомневаюсь. – Он левой рукой взял этюдник. – А что это такое? – спросил он, указывая на пометки в углу эскиза.

– Список предметов мебели, которые понадобятся для этой комнаты. Галочки обозначают, что мебель либо имеется в наличии, либо уже заказана. Остальное придется покупать.

– А список-то длинный.

– Комната очень большая. – Джесси придвинулась поближе к нему и указала на цифры. – Я везде проставила размеры.

– Сколько вам понадобится, чтобы купить все разом? Она нахмурилась:

– Я еще не считала. Как только я закончу все эскизы, я сделаю общий список и отдам его вам. Через несколько недель состоится аукцион антиквариата. Постараюсь большую часть необходимого купить там.

– Все выглядит великолепно, – заключил Майк, возвращая ей этюдник.

Прижав папку к груди, Джесси заставила себя поблагодарить Майка и решила поскорее убраться прочь, пока не наговорила глупостей. Но ей совсем не хотелось убираться. Ей нравилось стоять рядом с ним, ей нравилось чувствовать тепло его тела и вспоминать, как они целовались прошлым вечером.

– Как вы себя чувствуете? – тихо спросила она.

– Побитым. А вообще нормально. А вы? Что-то в его тоне заставило ее испытать неловкость.

– Глупой. Обычно я не такая. Я не... как бы это сказать... Со смерти Брендона у меня никого не было... – Джесси замолчала. Чтобы не встретиться с ним взглядами, она уставилась на свои ботинки. – Кроме того, вы клиент, и поэтому то, что произошло, немного...

– Вы не знаете, что именно произошло?

В его голосе появились веселые интонации, и Джесси отважилась поднять глаза.

– Я знаю, что мы... Я хочу сказать, что я... – Она вздохнула. – Кажется, я не знаю, о чем говорю.

– А я знаю.

– Вот как?

– Я сам был там, Джесси. – Он заговорщицки улыбнулся. Его улыбка была так великолепна, что Джесси едва не рухнула перед ним на колени в благоговейном восторге. – Да разве что-либо имеет значение, если это помогло нам пережить ночь?

Он буквально излучал истинно мужскую самонадеянность. Не надо было закрывать глаза, чтобы представить, как он, одетый в белоснежную форму, улыбается ничего не подозревающим женщинам своей опасной улыбкой и тем самым выносит им приговор. Уж слишком он сладкий, на ее вкус.

– Они толпой ходили за вами, да? – осведомилась Джесси.

– Женщины? Конечно.

«Почему бы и нет, – подумала она. – Он красив, его ждало блестящее будущее».

– Толпы верных поклонниц, боготворящих своего идола.

– Кажется, вы возмущены.

– Нет, мне просто любопытно. А что получали они?

– Тогда? Право хвастаться, дорогая. – Неожиданно он сбросил с себя самоуверенность точно так же, как скинул бы капюшон с головы. Выражение его лица стало жестким, завеса, открывавшая доступ к его эмоциям, опять опустилась. – А теперь – ничего, – произнес он и, повернувшись, спустился по лестнице и пошел к старому дому.

Джесси смотрела ему вслед, пытаясь понять, почему его так взволновал ее вопрос. Кто-то причинил ему боль? Его оставили, когда он стал калекой?

Это маловероятно, возразила она самой себе и принялась собирать эскизы. Внезапно ей пришло в голову: «А сколько из высокопоставленных и облеченных властью друзей Брендона продолжали бы поддерживать с ним отношения, если бы он однажды не смог руководить компанией? « Она не знала точного ответа, но предполагала, что список был бы коротким.

Неужели то же самое случилось с Майком? Не потому ли ему так больно? Джесси ссыпала карандаши в сумку и перекинула ее через плечо. Ну почему она так переживает из-за него? Почему для нее так важны его чувства? Она стояла у перил и наблюдала за белкой, которая, проскакав по дорожке, взобралась на ближайший дуб. Майк хотел воспользоваться ею, чтобы пережить ночь. Возможно, им обоим суждено пользоваться друг другом. Но понимает ли он, как это опасно?

 

Глава 6

Майк держал лассо в больной руке. Ему уже удалось зажать его большим пальцем, запястье действовало отлично. Он справится, черт побери, или умрет на месте. В сотый раз за это утро он поднял руку и прицелился к козлам для пилки дров в центре загона. Рубашка, набитая соломой, изображала голову лошади. Он свернул лассо кольцами, прикинул расстояние и бросил. В последний момент, однако, его пальцы дрогнули, и лассо, вместо того чтобы изящно пролететь над землей, упало к его ногам. Он угрюмо смотрел на бесформенный моток веревки и старался понять, почему очередная неудача так расстраивает его.

– Я все же считаю, что дело пошло бы быстрее, если бы ты пытался делать это левой рукой, – сказал Грейди, стоявший у ограды загона.

– Я не спрашиваю твоего совета.

– Верно. Вот и получаешь то, за что заплатил.

Майк наклонился и поднял лассо. Левой рукой. Он устремил взгляд на козлы. Это значит, что придется начинать все сначала. Однако правой рукой у него все равно ничего не получится.

Повернувшись к Грейди спиной, чтобы не увидеть на его лице усмешку типа «я-же-тебе-говорил», он неловко перехватил лассо левой рукой. Утро было прохладным, но он чувствовал, как между лопатками струится пот. Майк ненавидел себя за свою неполноценность.

Он вскинул левую руку. Свернутое в кольца лассо казалось непривычно тяжелым. Как будто он никогда в жизни не заарканивал лошадь или быка! Пусть с тех пор прошли годы, но навык-то остался! Он примерился и бросил лассо.

Получилось хуже, чем правой рукой. Лассо свернулось на земле, как большая змея.

За спиной послышался смех Грейди:

– Ты неправильно держишь его, и твоя проводка...

– Берегись, старик! – рявкнул Майк, наклоняясь. – Я арканил скот задолго до того, как ты узнал, какой конец для чего предназначен.

– Я просто хотел сказать, что...

Но Майк уже не слушал своего друга, потому что легкий ветерок донес до него знакомый терпкий аромат. Он повернулся и увидел, как Джесси идет от дома к загону. Последние сорок восемь часов он старательно избегал ее. Это, правда, не требовало особых усилий. Днем, пока она рисовала эскизы, он работал с лошадьми. По вечерам она удалялась в свой трейлер, где ужинала и готовила чертежи. Он знал об этом: видел, как она сидела, склонившись над чертежной доской, когда позапрошлой ночью вышел погулять. Не имея, очевидно, слуха, она невпопад напевала под музыку, доносившуюся из проигрывателя, и чертила. Движения Джесси были точными и быстрыми.

Все в ней было преисполнено жизни. И волосы, и улыбка, внезапно озаряющая лицо, и все ее тело. Даже ее одежда. Сегодня она надела темно-синюю блузку и заправила ее в черные джинсы. Яркая распахнутая жилетка подчеркивала совершенную линию груди. При каждом ее шаге длинные серьги сверкали. Он подумал, что ни разу не видел ее в скучном наряде.

Подойдя к изгороди, Джесси что-то тихо сказала Грейди и только потом обратилась к Майку:

– Доброе утро.

Неприветливо поздоровавшись, он отвернулся. Подобрав лассо, Майк попытался свернуть его в кольца левой рукой. Но рука, хоть и здоровая, казалась чужой. Он в сердцах отшвырнул лассо.

– Что вам надо? – зло спросил он у Джесси.

Она отшатнулась, взгляд ее темных глаз был ошеломленным.

– Решила устроить себе перерыв, – ответила она. – Если я раздражаю вас, то могу уйти.

– Не обращайте на него внимания, – успокоил ее Грейди. – Он любит выступать на публике. Разве не так, Майк? – Тот промолчал. – Я помню, как однажды на авианосец прибыли сенаторы и какие-то шишки из НАТО. Небо было чистым, однако ветер дул попутный. Никто не хотел садиться на авианосец, так как сильный попутный ветер мог сдуть самолет с посадочной полосы. Однако наш мальчик, Майк, решил бросить вызов судьбе.

Майк повернулся к ним спиной. Он гнал прочь воспоминания. Однако, сворачивая лассо, он чувствовал на губах соленый привкус морской воды и слышал озабоченный голос своего ОРР.

«Нам нельзя опозориться, – говорил тот. – Этот сенатор из моего родного штата. И журналисты оттуда же. Моя мама будет смотреть меня по телевизору».

«Не потейте от страха, – заявил Майк, залезая в кабину самолета. – Мы асы». И у них действительно получилось. Идеальная посадка на авианосец. Колеса дважды ударяются о палубу, хвостовой крюк цепляется за трос, раздается душераздирающий скрежет, и F-14 замирает на месте. В тот день Майк стал главным героем всех выпусков новостей Си-эн-эн. Майк бросил лассо. Оно пролетело над землей и упало в пяти футах от соломенной лошадиной головы.

– Отлично, – одобрил Грейди. – Не забывай о запястье. Майк пробормотал себе под нос проклятия в адрес старика.

Он всеми силами старался игнорировать Джесси, но все же следил за ней краешком глаза. Она сидела на изгороди. Ее сапоги блестели в лучах солнца. Они были глубокого коричневого цвета с рыжиной – такого же цвета, как ее волосы. Джесси смеялась какой-то шутке Грейди. Тот же ветер, что наполнил его ноздри ароматом ее духов, донес до него и этот нежный звук.

Прошло много времени с тех пор, как он желал женщину, и еще больше – с тех нор, как он стал задумываться, удастся ли ему затащить к себе в постель хоть одну. Майк подтянул к себе лассо и свернул его кольцами. Готовясь к броску, он вспоминал, как обычно женщины пытались соблазнить его. У него самого методы ухаживания были отработаны годами, он даже и не задумывался перед тем, как начать действовать. Лассо метнулось к рубашке, набитой соломой, а в его памяти всплыл образ исключительно длинноногой брюнетки, которая, пока они ласкали друг друга в постели, все старалась дотронуться до медалей, прикрепленных к его кителю, висевшему на спинке стула. А другая, усевшись на него верхом, попросила его надеть шляпу. При каждом страстном рывке ее бедер шляпа сползала ему на лицо все ниже и ниже. Лассо коснулось лошадиной головы, но в последний момент соскользнуло на землю.

– Намного лучше, – крикнул Грейди.

Майк не обратил на него внимания. Приподняв стетсон, он вытер вспотевший лоб и водрузил шляпу на место. Он спиной чувствовал, что Джесси наблюдает за ним, и заставил себя сосредоточиться на лассо и на «лошади». Вместо смеха Джесси и голоса Грейди он услышал вдруг рев огромной толпы, запрудившей улицы Нью-Йорка во время парада по случаю окончания войны в Персидском заливе. Он вспомнил, как Пэм ждала его возвращения в отель.

Пэм. Майк бросил лассо. На этот раз оно попало точно в цель. Джесси зааплодировала, а Грейди громко свистнул. Майк сделал вид, что не заметил этого. Минуло почти полгода с тех пор, как он видел Пэм.

Прошлое поглотило его сознание, и вместо пыльного загона он снова очутился в госпитале. Снова его мучила непрекращающаяся боль, снова он проклинал судьбу за то, что лишился возможности летать.

Пэм навещала его дважды. В первый раз она была любящей подругой, уверенной в его выздоровлении. Красивая и элегантная блондинка, она зарабатывала на жизнь тем, что демонстрировала дамское белье в популярном каталоге. Они обсуждали их будущее. У него не хватило мужества открыть ей правду: что у них нет будущего, что он никогда не будет летать, что его отправят в отставку. Он знал, что произойдет, когда Пэм все станет известно. Несмотря на два года совместной жизни, она уйдет прочь и даже не оглянется. Она ясно дала понять еще вначале, что ее интересует именно летчик-истребитель. Честная сделка: ведь его самого интересовала модель. Любовь, верность или привязанность не входили в соглашение. Он не знал, чем она занимается вдали от него, и не спрашивал ее об этом. Она отвечала ему тем же.

Майк бросил лассо, и во второй раз петля обвила соломенную голову. Готовясь к следующему броску, он поменял позицию.

В конечном итоге Пэм узнала правду от одного из его сослуживцев. Вечером того же дня она пришла сообщить, что между ними все кончено. Она, как всегда, была потрясающе красива – само совершенство. Его сердце пронзила боль, но не оттого, что он теряет ее. Просто ее дезертирство внезапной вспышкой высветило страшную истину. Без крыльев он никто. Лишь жалкая оболочка, существующая, но не живущая. В какой-то момент, встретившись с Пэм взглядом, он увидел в ее зеленых глазах ярость, которая тут же уступила место жалости. Она поцеловала Майка в лоб, словно он был ее дедушкой. Нет, подумал Майк, покачав головой, словно он уже не был мужчиной.

Джесси опять засмеялась. Он глянул через плечо. Она закинула голову назад и держалась за изгородь обеими руками. Солнце осветило длинную шею. С такой кожей она быстро загорит и станет бронзовой. Интересно, подумал Майк, а какого оттенка кожа у нее на самых светлых местах. Кожа Пэм была молочно-белой, но что касается Джесси – он мог поспорить, – то у нее кожа должна быть кремоватой с золотистым оттенком.

Джесси посмотрела на него, и их глаза встретились. Что-то вспыхнуло между ними. Нечто раскаленное и наэлектризованное. Неожиданно Майк почувствовал вкус ее губ, а его ладонь, обтянутая перчаткой, вспомнила ощущение мягкого тела. На секунду он затаил дыхание, потом медленно выдохнул. Острая боль в искалеченной руке больше не волновала. Джесси вернула ему сознание своей полноценности.

– Может, вы научите меня бросать лассо, – попросила она. – Хотя я совершенно лишена меткости.

Майк пожал плечами с таким видом, будто ее просьба ему совершенно безразлична. На самом же деле он уже представлял, как она стоит рядом с ним, весело смеется и дразнит его своим ароматом.

– Если он не захочет учить вас, барышня, это сделаю я, – предложил Грейди.

Прежде чем Майк успел возразить своему другу, к дому подъехала машина и остановилась возле террасы. Иностранного производства, пятилетней давности. Разумный выбор. Майк бросил лассо и направился к изгороди. Джесси и Грейди уже спешили к дому.

Дверца машины распахнулась, и оттуда выбралась женщина. Она оказалась довольно высокой – пять футов и восемь дюймов, с собранными в пучок седеющими волосами. Она была одета в хлопчатобумажное платье и туфли, уродливее которых Майк в жизни не видал.

Незнакомка устремила на них пронизывающий взгляд карих глаз и несколько мгновений внимательно изучала всех троих.

– Я ищу мистера Грейди, – сказала она.

– Это я, – шагнул вперед Грейди. – Вы, должно быть, миссис Макгрегор.

Майк изумленно уставился на друга, но тот был занят тем, что пожимал руку гостье. И тут его осенило. Он понял, почему эта женщина оказалась здесь, прежде, чем Грейди подмигнул ему:

– Миссис Макгрегор – наша новая экономка. Женщина кивнула, затем обошла машину и открыла багажник.

– Не будем терять времени. Вы сказали, что хотите, чтобы я сегодня же приготовила вам ужин. Мне нужно знать ваши вкусы.

На физиономии Грейди появилась такая широченная улыбка, что Майк испугался, как бы его лицо не развалилось на две части.

– С радостью. Майк? Не желаешь ли ты пройти в дом и сообщить этой замечательной женщине, какое блюдо приготовить тебе сегодня вечером?

Майк смирился с тем, что в доме теперь будет хозяйничать экономка, – это, в конце концов, проще, чем бороться с Грейди. Или голодать, признался он самому себе. Однако он не обязан радоваться ее прибытию или помогать ей.

– Сейчас не могу. – Увидев, что Грейди собирается протестовать, Майк успокоил его единственным возможным способом: – Я обещал Джесси представить ее нескольким лошадям.

Джесси подняла на него удивленный взгляд. Это неожиданное приглашение потрясло ее до глубины души, и она не хотела, чтобы это заметил Грейди.

Лицо Грейди немного смягчилось, если такое вообще возможно.

– Тогда что вас задерживает? – Он вытащил из багажника сумки с продуктами и направился к дому. Миссис Макгрегор последовала за ним.

Оставшись наедине с Майком, Джесси сказала:

– Я действительно хочу посмотреть лошадей, если у вас есть время.

– А почему бы и нет. – Майк был перед ней в долгу за то, что она поддержала его.

Они неторопливо шли к конюшне.

– Вы ловко управлялись с лассо, – проговорила Джесси. Майк хмыкнул.

Джесси вздохнула. Итак, он израсходовал всю дневную норму разговорчивости. Плохо. В последние два дня она тосковала, когда не видела его поблизости. Несмотря на огромный объем работы, бывали минуты, когда она с особой остротой ощущала свое одиночество.

Они вошли в конюшню. В воздухе пахло сеном и лошадьми. А запах этот не так уж и неприятен, как она предполагала, решила Джесси.

– Вот они, – объявил Майк, указывая на денники вдоль степны. Несколько лошадей высунули морды и с любопытством рассматривали Джесси. – Я собираюсь почистить двух кобыл, – добавил он. – Хотите помочь?

Он предлагает ей остаться? Вот так, просто? Джесси сразу же воспрянула духом. Возможно, он не испытывает к ней такой уж неприязни, как она воображает. Джесси сунула руки в задние карманы джинсов.

– Конечно. Если вы не против моего присутствия. Я ничего не понимаю в лошадях. Один раз, в детстве, я сидела на пони. И все.

– Нельзя работать над оформлением ранчо, если ничего не знаешь о лошадях, – заявил Майк.

Он улыбался ей. Джесси усмехнулась в ответ:

– Вы правы. Что мне надо делать?

– У нас две новые кобылы. Лучший способ подружиться с лошадью – это провести с ней какое-то время. Давайте представимся им и поможем превратиться в истинных красавиц, достойных появиться в церкви.

Из одного денника он вывел гнедую кобылу, а из другого – пегую с белой гривой. Показав Джесси, где лежат щетки, скребки и ветошь, он передал ей повод от той кобылы, которую она выбрала, – гнедой.

– Ее зовут Мисси, – предупредил он. – Привет, Мисси.

Джесси наблюдала за тем, как Майк ласково беседует с лошадью. Когда он взял большую щетку, она сделала то же самое. Джесси размеренными движениями водила щеткой по крупу кобылы, счищая грязь и заставляя шерсть блестеть. Каждые несколько минут она поворачивала голову и смотрела, как работает Майк.

– Здорово, – наконец сказала она. – Это своего рода способ расслабиться.

– Подождите, скоро у вас заболят руки.

Джесси обратила внимание на то, что он работает в основном левой рукой. Изредка щетка выскальзывала из неловких пальцев, но он, вместо того чтобы рассердиться, спокойно поднимал ее и, сжав покрепче, продолжал чистить лошадь. Перед работой он снял перчатки. Его прикосновения к животному, несмотря на искалеченную руку, были ласковыми и уверенными. Возможно, он и ненавидит ранчо, сожалеет о том, что вынужден торчать здесь, но вот лошадей он любит.

– Для летчика-истребителя вы слишком хорошо умеете обращаться с лошадьми, – заметила Джесси.

– Я жил в Оклахоме. Вырос на ранчо. Ну и сюрприз!

– И как же получилось, что вы оттуда перебрались на авианосец?

– В миле от нашего ранчо был аэродром. Я все время пропадал там и научился летать, когда мне еще не было тринадцати. На следующий год я впервые в жизни побывал на авиашоу, увидел военные самолеты и помешался на них.

Майк занялся другим боком лошади, и Джесси последовала его примеру. Теперь она не могла видеть его, так как они работали спиной друг к другу.

– А почему военно-морской флот? Почему не военно-воздушные силы?

– Мне хотелось плавать на авианосце.

Джесси посмотрела на него через плечо:

– Вам действительно хотелось долгие месяцы проводить в море?

– Это не так уж и плохо. Хотя на авианосце не хватает кое-каких жизненных благ.

– Попробую угадать. Женщин. – Джесси облокотилась на Мисси и с восхищением следила за тем, как играют мышцы на плечах и спине Майка. Ее взгляд опустился ниже, на обтянутые джинсами ягодицы. Внезапно перехватило дыхание, и пальцы заболели от страстного желания коснуться его. Застигнутая врасплох собственными эмоциями, она поспешно вернулась к работе.

Майк повернулся к ней. Джесси молила Бога, чтобы не покраснеть. Он сдвинул шляпу на затылок, и теперь ей были видны его голубые глаза. Глаза такого потрясающего цвета надо объявить вне закона. Его синяки превратились в темные пятна и подчеркивали красивую линию подбородка и скул.

– Но не близости с ними, – проговорил он.

– Ах да, конечно. Вы скучали по возбуждающим беседам со всеми вашими женщинами.

Его губы медленно раздвинулись в улыбке.

– Со всеми моими женщинами? Вы меня переоцениваете. Джесси едва не выпалила: «Потому что вы мужчина что надо». Но удержалась.

– Так чего вам не хватало из того, что могут дать женщины, если не близости? – спросила Джесси и тут же мысленно обругала себя за то, что продолжает этот рискованный разговор.

– Их запаха.

Она перестала чистить Мисси и повернулась к Майку: – Чего?

– У женщин не такой запах, как у мужчин. И не только из-за духов. После многих месяцев в море я стал очень остро воспринимать женские запахи.

Джесси с трудом удержалась от того, чтобы понюхать свое запястье.

– Я не догадывалась об этом.

– Вы пахнете очень приятно.

Вот сейчас Джесси знала наверняка, что яркий румянец залил ей щеки. Она повернулась к лошади и принялась скрести ее с удвоенной энергией.

– Благодарю. Я все еще не понимаю, почему вы выбрали военно-морской флот. Наверное, посадка на авианосец должна быть чем-то необычайным, чтобы согласиться проводить в плавании по полгода.

– Сначала я познакомился с военными летчиками, – сказал Майк. – Они казались мне богами.

– И вам захотелось, чтобы вас так же боготворили?

– Именно так.

Она рассмеялась. Но Майк оставался серьезным. Она озадаченно посмотрела на него:

– Вы не шутите.

Он положил щетку на деревянный стол возле стены.

– Мне трудно объяснить, но быть летчиком – это больше чем работа. Это образ жизни. То, что мы делаем, и испытания, через которые мы проходим, связывают нас накрепко. Потому что мы... – Он заколебался, пытаясь подобрать правильное слово.

– Воины? – подсказала Джесси.

– Да, воины. Люди смотрят на нас по-другому.

– Вы когда-нибудь испытывали страх?

– Нет. – Он снял шляпу и бросил ее на стол, затем вытер рукой вспотевший лоб. – Просто бояться нечего. Полеты на реактивном самолете можно выразить цифрами: либо один, либо ноль. Либо ты возвращаешься живой, либо не возвращаешься. Почти никто не выживает во время аварий. – Он пожал плечами. – Я знал, что мой самолет не рухнет.

– А как же ваша рука? – поинтересовалась Джесси и едва не откусила себе язык, потому что Майк снова спрятался в свою раковину. Выражение дружелюбия исчезло из его глаз как по мановению волшебной палочки.

Он взял другую щетку и возобновил работу.

– Это была ошибка, – наконец проговорил он, не глядя на Джесси. – Это произошло не в самолете.

Молчание. Джесси похлопала по крупу гнедую кобылу, горько сожалея о том, что не смогла удержать свой язык. Их отношения стали наконец налаживаться. Майк раскрылся перед ней, а она все испортила.

Теперь, заглянув в его мир, она начала понимать причину его раздражения. Брендон предпочел бы умереть, чем жить без работы. Даже зная, что работа убьет его, он продолжал бы трудиться в поте лица.

«Работа и убила его», – грустно подумала Джесси. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала – ничто не заставило бы его работать меньше.

Она кожей почувствовала напряжение Майка и принялась лихорадочно искать тему для разговора.

– Осталось всего два месяца до открытия ранчо. Вы, наверное, волнуетесь. – Он что-то пробурчал. Джесси повернулась к нему: – Черт побери, я прошу прощения. Договорились? Я не хотела упоминать о вашей руке. Я совершила ошибку. Опять ляпнула невпопад. Вам следовало бы уже привыкнуть к этому. Если у вас не было желания разговаривать со мной, зачем вы предложили мне помочь вам?

Майк даже не удосужился взглянуть на нее:

– Ошибочное решение.

– Точно так же, как покупка ранчо была ошибочным решением.

– Я хотел работать на ранчо, – признался он.

– Но не сейчас, – возразила Джесси. – И не в таком виде. На сей раз она сказала это осознанно, намереваясь вызвать его гнев. Она была готова отплатить ему той же монетой. Однако вспышки ярости не последовало. Майк остался таким же спокойным, как и прежде.

– И не в таком виде, – согласился он.

– О, Майк.

Джесси шагнула к нему. Неожиданно что-то ударило в спину. Она по инерции сделала еще шаг и стала падать на устилавшую пол солому. Увидев это, Майк ринулся ей на помощь, но наступил на щетку, которая выпала из ее руки, и повалился прямо на Джесси.

 

Глава 7

– Вы сделали это намеренно, – заявила она, подозрительно глядя на него.

Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица, она чувствовала щекой его теплое дыхание. Он уперся руками в пол по обе стороны от ее головы и собрался встать, но вдруг до него дошло, что его нога лежит между ее бедер, а ее соски упираются ему в грудь. Такое положение не лишено перспективы.

– Почему вы так решили? – тихо спросил он.

– Почему? Да вы посмотрите на нас.

Он левой рукой вынул из ее волос застрявшую соломинку, затем намотал на палец длинную прядь. У него перехватило дыхание. Мягкие и шелковистые – именно такие, как он представлял. Он стиснул прядь в ладони.

– М-майк?

Их глаза встретились. Он увидел в ее темных глазах желание, но кроме этого, и еще кое-что. Тревогу. Она была не уверена в себе.

Это открытие застало его врасплох. В своей жизни он встречал лишь красивых, уверенных в себе женщин, которые знали, как воспользоваться своей привлекательной внешностью. Джесси, с ее пышными формами, непосредственная и веселая, отличалась от них, но от этого не теряла своей соблазнительности. Очевидно, она не знала об этом.

Ее руки вытянулись по бокам, а пальцы теребили устилавшую пол солому. Она и не пыталась оттолкнуть его.

Майк подумал о том, чтобы воспользоваться одним из отработанных способов ухаживания. Обычно, когда он держал женщину в своих объятиях, гладкие заученные фразы текли рекой. Но то было давно. Кроме того, ему не хотелось, чтобы Джесси слушала эти фразы. Он не смог бы объяснить почему, просто чувствовал, что это неправильно.

– Вы собираетесь дать мне подняться? – спросила она.

– А вы этого желаете? Мне так нравится.

– Да, но мне трудно дышать.

Майк знал, что она лжет, так как их груди даже не соприкасались, и все же откатился в сторону. Но прежде чем Джесси встала, он левой рукой обнял ее за талию и потянул вниз. Она оперлась на локоть, и повернулась к нему лицом. Длинная прядь волос упала ему на щеку, и он заправил ее за ухо.

Они были так близко друг от друга, что он мог рассмотреть золотистые искорки в ее глазах. Ее пухлые губы приоткрылись, как будто ей действительно было трудно дышать. Ее ладони непроизвольно сжались. Медленно, очень медленно – Майк даже в какое-то мгновение испугался, что умрет, прежде чем она это сделает, – Джесси разжала одну руку и положила ему на грудь. Ладонь оказалась горячей, и этот жар передался ему. Он приподнялся и прикоснулся своими губами к ее губам.

Это больше чем страсть, отстраненно подумал Майк, нежно целуя ее губы. Больше чем желание. Он провел кончиком языка по ее нижней губе. Она выгнулась и, прижавшись животом к его бедру, закинула на него ногу. Казалось, они оба стремятся забыться.

Майк повернулся на бок и прижал ее к себе. Она положила руки ему на плечи, затем дотронулась до лица. Ее пальцы ласково погладили его щеки, обвели красиво изогнутые брови и затерялись в густых волосах.

Джесси открыла губы ему навстречу. Его язык проник внутрь, и он с наслаждением ощутил ее вкус. Внутренний жар охватил его с новой силой, и кровь быстрее заструилась по венам, а сердце застучало как бешеное. Джинсы стали узки ему. Боль, поднявшись от чресел, приятно разлилась по телу, и ему захотелось погрузить свою плоть в нее. Она, такая пышная, так прочно связанная с землей, была для него убежищем. Не лекарством – он уже давно отказался от такого средства спасения. Нет, она была для него тем местом, куда можно сбежать от невзгод.

Ее язык коснулся его языка. Она не умела исполнять своим языком такие затейливые танцы, как это могла Пэм. Ее ответная ласка была робкой и неловкой. Но когда он провел языком по ее верхней губе и услышал тихий стон, он захотел ее так, как не хотел ни одну женщину. Он с жадностью впился в ее губы. Джесси, как послушная ученица, последовала его примеру, наполняя все его существо сладостным трепетом.

Майк отстранился и посмотрел на Джесси. Ее глаза были закрыты, а щеки пылали. Она выглядела так соблазнительно, что он полностью потерял над собой контроль.

– Ах, Джесси, – пробормотал он и уткнулся лицом ей в плечо. – Ты чертовски красива.

Она медленно легла на спину и повернулась к нему лицом. Ее рука так и осталась лежать на его груди. Ей нравилось касаться его, гладить его плечи. Когда пальцы дотронулись до его кисти, он убрал руку и сел на Джесси.

Его колени обхватили ее бедра. Набухшая плоть стремилась вырваться из узких джинсов. Несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга, потом Джесси отвернулась, смущенная. К ней возвратилось беспокойство, не такое сильное, как прежде, но все же достаточное, чтобы подавить желание.

– Почему ты не веришь в себя? – спросил Майк.

– Потому что я некрасива.

– Ты заблуждаешься.

Он был преисполнен решимости доказать ей это и принялся расстегивать первую пуговицу на блузке.

Правая рука отказывалась подчиняться, а левой он не мог вытолкнуть пуговицу из петли. После нескольких попыток он понял, что взял на себя невыполнимую задачу. Какой же он мужчина, если не в состоянии раздеть ее!

Майку показалось, что его бросили в ручей с ледяной водой. Страсть и желание уступили место ярости и стыду. Он встал и, повернувшись к Джесси спиной, молча проклинал свою беспомощность. Ему захотелось отсечь свою бесполезную руку. Прислонившись к чалой кобыле, он взмолился о том, чтобы Джесси ушла. Ярость почти достигла критического предела, однако впервые за все время их знакомства ему не захотелось излить свой гнев на нее.

Уползти прочь и больше никогда ее не видеть, но только не причинить ей боль.

Кобыла куснула его за плечо. Он не обратил на это внимания. В горле пересохло. Забавно, с тоской подумал он, но ранит сильнее, чем предательство Пэм. Возможно, потому, что он всегда знал, на каких основаниях строились их отношения. Теперь же все по-другому, так как он сам стал другим. Немужчиной.

– Майк?

– Уходи.

– Майк, я... – Она помолчала. – Майк?

– Проклятие, Джесси. – Он резко повернулся. – Не могла бы ты оставить меня... – Он изумленно уставился на нее, не веря своим глазам.

Джесси стояла на коленях и смотрела на него. Ее подбородок был упрямо вздернут. Она уже успела снять жилет и блузку. И бюстгальтер. Она была обнажена до талии.

– Джесси?

Он изучающе вглядывался в нее, готовый увидеть в глазах жалость, но не находил ее. Неожиданно он сообразил, что Джесси дрожит. Если ее глаза не лгут, то дрожит она от страха и желания.

– Дотронься до меня, Майк, пожалуйста.

– Джесси. – На этот раз он произнес ее имя как молитву. Он встал перед ней на колени, не осмеливаясь коснуться ее совершенных плеч или округлой груди, которую она обнажила для него.

Страсть снова овладела им, но сейчас к ней примешивалось другое чувство, более сильное. Настоятельная потребность убедить ее в том, что он высоко ценит ниспосланный ему дар.

– Милая Джесси.

Он осторожно уложил ее на расстеленную на соломе блузку.

– Я не хочу, чтобы ты думал, будто я всегда так доступна, – прошептала она.

Он улыбнулся:

– Я знаю, что это не так.

– Меня не волнует твоя рука.

Ему не хотелось вспоминать об этом препятствии. Во всяком случае, сейчас.

– Забудь о ней, – пробормотал он, вытягиваясь рядом с ней. Он положил свою руку на ее живот и почувствовал, как по телу Джесси волной пробежала дрожь. – Ты так красива, – сказал он, разглядывая ее.

Лучи утреннего солнца придавали ее коже золотистый оттенок. При дыхании грудь вздымалась и опускалась. Темные соски затвердели, и он не мог удержаться от соблазна попробовать их на вкус.

Майк наклонился над ней и сжал губами сосок, затем принялся ласкать его языком. Джесси выгнулась и, вцепившись пальцами ему в плечи, прошептала его имя.

Приласкав другую грудь, он накрыл ее левой рукой. Ему нравилось, что пышная и тяжелая грудь заполняет всю ладонь. Ощущение было странным, и в то же время он чувствовал, что так и должно быть. Он снова поцеловал торчащий сосок. Желание росло в нем с каждой секундой. Ему хотелось утвердить свои права на нее.

Ему хотелось погрузиться в ее влажное ждущее лоно и почувствовать, как оно сжимает его плоть. Ему хотелось растянуть наслаждение до бесконечности, чтобы они оба сходили с ума от нетерпения. Пока рано, сказал он себе, целуя ее в мочку уха. Но скоро. Очень скоро она будет принадлежать ему.

Он дунул ей в ухо, и она засмеялась.

– Прекрати. Щекотно, – прошептала она, поежившись.

Майк дунул еще раз и перевел взгляд на ее грудь, чтобы полюбоваться, как она дрожит, когда Джесси смеется, потом взял сосок в рот, а левой рукой принялся гладить другую грудь. Он играл с ней, целовал ее и дразнил до тех пор, пока Джесси не издала полный неги стон. Только после этого он оторвался от нее.

От страсти ее карие глаза потемнели, лоб покрылся испариной. «Скоро», – подумал Майк и нежно поцеловал ее. Он лежал рядом с ней и шептал ей ласковые слова. Когда они оба немного успокоились, Джесси повернулась на бок. Она попыталась было улыбнуться, но ее губы оставались плотно сжатыми. Майк прочитал в ее глазах тревогу, и это тронуло его до глубины души.

– Я же сказал, что ты красива, – проговорил он, погладив ее по щеке.

– Я в полном замешательстве.

– Почему? – удивился он. – Потому что я хочу тебя? Разве это так странно?

– Значит, дело в сексе? – уточнила Джесси, садясь. Майк улыбнулся:

– Ну-у да!

– Ты был с кем-нибудь после ранения? Улыбка исчезла с его лица.

– А при чем тут это?

Джесси надела бюстгальтер, потом блузку. Быстро застегнув пуговицы, она заправила ее в джинсы. Это, однако, не помогло ей обрести присутствие духа, она все равно пребывала в смятении. Страсть, таившаяся в глубине души, вырывалась наружу и вспыхивала с новой силой. Майк, в свою очередь, постарался пригасить бушевавший в нем огонь, догадавшись, что его время еще не настало.

– Я не была ни с кем со смерти Брендона, – потянувшись за жилеткой, сказала Джесси. – Однажды, полгода назад, я пошла на свидание. Это было ужасно. С тех пор я не встречалась с мужчинами. Мы оба пытаемся оправиться от трагедий, сломавших наши жизни. Ты думаешь, это всего лишь реакция на одиночество? Мы можем совершить огромную ошибку.

У Майка не было желания думать об этом. Он чертовски устал от всяких размышлений. Устал взвешивать последствия своих поступков. Ему просто хотелось забыться. Уйти с головой во что-нибудь – только бы не копаться в самом себе.

– Может случиться, что потом мы выльем друг на друга наше раздражение. Я не хочу, чтобы это произошло. Мы и так настрадались.

Майк смог бы справиться со своими эмоциями, если бы Джесси не бросила взгляд на его руку. Он вскочил на ноги. Всего минуту назад он отчаянно боялся причинить ей боль. Сейчас же ему захотелось дать волю своей ярости и заставить Джесси страдать так, как страдает он.

– Да мы всего лишь покувыркались на сене, и все, Джесси, – заявил он. – В прямом смысле слова. Не придавай этому большого значения.

Не оглянувшись, он размашистым шагом покинул конюшню.

Джесси разглядывала образцы обоев для главной столовой и остановилась на трех из них. В другой ситуации она бы предложила принять окончательное решение клиенту. Но сейчас для этого пришлось бы общаться с Майком, а она уже целую неделю старалась избегать его.

Семь дней, подумала она, шагая взад-вперед. Семь одиноких бессонных ночей, которые она провела, уставившись в потолок трейлера. Во тьме перед ней вырисовывался образ Майка. Она видела его лицо, каким оно было в тот момент, когда он, повернувшись, обнаружил, что она обнажена. Она впервые в жизни отважилась на нечто подобное. Проживи она хоть тысячу лет, ей никогда не забыть, какая мука отразилась в его глазах, когда он попытался расстегнуть пуговицу ее блузки. Она увидела его стыд и беспомощность, и ее охватили сочувствие и желание помочь ему. Усиленные ее собственной страстью, эти чувства одержали в ней верх, поэтому она с такой легкостью решилась сделать шаг. Уверенность в том, что она поступает правильно, жила в ней до тех пор, пока он не повернулся и не посмотрел на нее.

Джесси остановилась в центре комнаты и стала смотреть на лес, видневшийся в большом окне. В то мгновение было достаточно одного неверного слова, чтобы раздавить ее. Но в его глазах светилось благоговение, словно она была святой. Он сказал ей, что она красива, и она, вдохновленная его ласками, рискнула поверить.

Вспоминая, как его руки нежно гладили ее тело, Джесси опять затрепетала, а ее соски набухли. Тогда, в конюшне, ей показалось, что он вновь обрел себя. Она засунула руки в карманы и зашагала по комнате. Как же она могла так ошибиться!

«Покувыркались на сене». Жестокие слова эхом отдавались в ее мозгу. Она для него ничего не значит. Ему сгодилась бы любая женщина, желающая поразвлечься. Просто она оказалась под рукой.

– Забудь о нем и займись работой, – вслух приказала она себе.

Но забыть не могла. Джесси успела понять, что его что-то гложет. Не потребность в сексе. Он нуждался в чем-то еще. В исцелении. А она никогда не поворачивалась спиной к тому, кому была необходима. Даже когда знала, что это ничего не изменит. Даже когда знала, что мрак, владевший его душой, поглотит и ее. Даже когда он не желал принимать ее помощь.

Джесси топнула ногой по некрашеному полу. Она получила удовольствие, поэтому попытается еще раз. Вооружившись решимостью, как щитом, она собрала образцы и вышла во двор.

Весна уже вовсю царила на ранчо, температура приближалась к двадцати четырем градусам. Буйно цвели цветы, в молодой листве щебетали птицы, мелкая живность сновала в изумрудной траве.

Спустившись с террасы, Джесси увидела, что Майк тренирует вороную лошадь в загоне. Это норовистое животное доставили неделю назад. Работая над отделкой нового дома, Джесси заметила, что Майк уделяет животному много внимания. Сегодня он водил лошадь по кругу под попоной.

Джесси медленно приближалась к загону. Майк снял шляпу, и солнце ярко освещало его светлые волосы. Было бы намного проще, если бы он не был так красив! И так высок! Джесси смотрела, как у него под кожей перекатываются мускулы, когда он вслед за лошадью поворачивается по кругу и натягивает повод.

Подойдя к изгороди, она облокотилась на верхнюю доску. Майк оглянулся, но ничем не показал, как воспринял ее присутствие, у него даже веки не дрогнули. Джесси не смогла бы сказать, рад он видеть ее или жалеет о том, что она не умерла в какой-нибудь канаве. Единственное, чем он дал понять, что заметил ее, – это посильнее натянул поводок. С каждым кругом лошадь подходила к нему все ближе, пока не замерла рядом с ним.

– Хороший мальчик, – похвалил он жеребца, хлопая его по шее. – Отлично поработал.

Джесси нравилось, что Майк так ласков с лошадьми. Да, она глупа и любит влезать в чужие неприятности, но, если судить по его отношению к этим красивым животным, у нее еще есть надежда. Он не до конца захлопнул створки своей раковины. Брендон никогда бы не согласился тратить время на то, что не касается его работы. Ему бы даже в голову не пришло заняться разведением животных.

– Он постепенно привыкает, – сказала Джесси, когда Майк остановился возле изгороди.

Он кивнул.

Кажется, все будет проще, чем она предполагала.

– Вот образцы обоев для столовой. Мне бы хотелось, чтобы ты выбрал один из них.

Майк привязал жеребца к изгороди и пролез между досками. Выпрямившись, он достал носовой платок и вытер лицо, затем запихнул его обратно в нагрудный карман.

– Выбирай сама.

– Но я не могу решить сама. Мне нужна твоя помощь. – Джесси понимала, что давит на него, но не знала другого способа восстановить отношения.

Майк внимательно взглянул на нее. Ей хотелось отвести глаза, но она заставила себя открыто смотреть ему в лицо. Неожиданно в лице Майка что-то дрогнуло, и она успела заметить промелькнувшее в его глазах сожаление.

Майк снял перчатку с левой руки и дотронулся до щеки Джесси.

– Прости, – сказал он. – Ты удивила меня. Черт, я сам стал для себя сюрпризом. Я не думал, что смогу... – Он опустил руку. – Я был самым последним негодяем. Мне жаль, что я сделал тебе больно.

– Вот как? – Ее охватило ликование. Она было попыталась побороть это чувство, но потом позволила себе с наслаждением отдаться ему. Разве она пришла сюда не для того, чтобы восстановить мир?

– Тебе действительно жаль? – осведомилась она, покачиваясь с пяток на носки и обратно.

– Не наседай, – с деланной суровостью осадил он.

– Ладно. – Она улыбнулась. – Я прощаю тебя. Он покачал головой:

– Все так просто?

– Конечно. А почему нет?

– Ты не считаешь, что полезно подольше лелеять обиду?

– Это отнимает слишком много сил. Но если тебе так больше нравится, предлагаю пойти взглянуть на обои и только после этого объявить ссору законченной.

Майк колебался. Джесси уже было решила, что он хочет снова прибегнуть к своей грубоватой манере общения. Однако вместо этого он невесело улыбнулся:

– Ты не сдаешься, верно?

– Никогда. – Она сделала шаг в сторону нового дома. – Пошли. Это займет всего несколько минут.

– Хорошо. – Майк снял свою шляпу со столбика изгороди и, подозвав одного из конюхов, велел ему позаботиться о жеребце.

– Я склоняюсь к тому, чтобы оклеить столовую обоями успокаивающих тонов, – говорила Джесси, когда они шли по дорожке. – В течение дня гости будут вести активный образ жизни, а потом смогут отдохнуть в атмосфере уюта и покоя.

– Ага.

– Однако я не уверена, какими должны быть подлокотники кресел. Думаю, их надо сделать массивными.

Так она болтала до тех пор, пока не сообразила, что Майк, вместо того чтобы слушать ее, рассматривает коттеджи. Джесси замедлила шаг.

– Они быстро движутся вперед. Ты должен быть доволен.

– Скорее удивлен.

– Тем, что работа идет по графику, или тем, что неожиданно для себя оказался здесь?

Майк остановился.

– Ты даже не стараешься быть тактичной.

– Я пыталась, но у меня плохо получается.

– Уж я-то заметил. – Уголок его рта слегка приподнялся. – Ты права. Я ожидал, что прослужу в военно-морских силах еще по крайней мере пятнадцать лет, а может, и все двадцать.

– И все же здесь очень красиво.

– Для тюрьмы. – Он посмотрел в сторону гор, за которыми находилось море. Что он там ищет?

– Ранчо станет для тебя тюрьмой, если ты сам превратишь его в тюрьму, – заметила она.

– Болтовня на психологические темы не изменит фактов, Джесси.

– Но тебе же нравится работать с лошадьми. Я сама видела. – Он пристально взглянул на нее. – Я хочу сказать, что изредка наблюдала за тобой. Нет, не специально, а так, случайно. У меня сложилось впечатление, что ты хорошо проводишь время. – Джесси сдалась и опустила глаза долу. Однажды она уже обещала себе, что научится думать, прежде чем открывать рот.

– Да, мне нравится работать с лошадьми.

– Это уже кое-что.

Она отважилась посмотреть на него. Майк не выглядел сердитым.

– Ладно, – признался он, – ты победила. Это действительно кое-что. Не очень значительное, но вполне существенное.

– Вот. Я знала, что это поможет. – Она сунула руку под его левый локоть и прижалась к нему. Так они продолжили свой путь к новому дому. – Через две недели состоится большой аукцион антиквариата. Я собираюсь поехать туда и купить мебель. Насколько мне известно, фирма солидная, и я надеюсь отыскать достойные экземпляры.

Джесси приказывала себе отпустить его руку, но из этого ничего не получалось. Ей было приятно ощущать близость его тела. Ей было приятно вспоминать, как он прикасался к ней и заставлял ее мучиться от пугающе незнакомой жажды.

– А как ты относишься к тому, что отделываешь дома богачей? – поинтересовался Майк.

– Что в этом особенного? Это моя работа, и я люблю ее.

– Вокруг тебя все так и кричит о деньгах. Ты доводишь их жилища до совершенства, а потом вынуждена покидать то, что создано твоими руками.

Джесси пожала плечами.

– Я не всегда соглашаюсь с их выбором, и это помогает. Признаться честно, я всегда чувствовала себя чужой в их обществе. Я выросла без отца, а мама работала в поте лица, чтобы прокормить нас. Богатство вызывает у меня чувство неловкости. Я не знаю, о чем говорить с такими людьми. Они обсуждают темы, которые меня не интересуют. Их правила меня не смущают. Я не принадлежу к их миру. – Она подняла на Майка глаза. – Но что касается тебя, могу поспорить, ты бы отлично вписался в их круг.

– О да. Морские летчики занесены в список тех, кого приглашают на приемы. – В его тоне прозвучала горечь.

Они остановились возле лестницы, ведущей на террасу нового дома. Джесси облокотилась на перила.

– Попробую угадать почему. Каждая женщина хотела завладеть тобой, а каждый мужчина хотел сказать тебе, что мог бы летать не хуже тебя.

Майк вскинул брови:

– Отлично. Ты все правильно вычислила.

– Нет, не все, – возразила Джесси. – Это только начало.

 

Глава 8

Джесси вошла в дом и тут же, попятившись, вернулась на террасу. Внутри работали маляры. Наверное, она была единственным дизайнером на свете, ненавидевшим запах краски.

Было рано, начало девятого утра. Роса покрывала траву, над землей клубился туман. Джесси поплотнее запахнула джинсовую куртку и огляделась по сторонам. Раз маляры начали красить, значит, они проработают там несколько дней. Надо бы потратить это время на дела, которые у нее есть в Сан-Франциско. К ее возвращению они уже переберутся на верхний этаж и предоставят нижний в ее распоряжение.

Джесси развернулась и направилась к старому дому. Как всегда, при виде этого здания у нее зачесались руки от желания взяться за карандаш. Она могла бы превратить его в уютное и красивое жилище, сохранив при этом присущее ему очарование.

В ближайшие дни, если Майк останется в добром расположении духа и ей удастся удержать свой язык хотя бы на пару часов, она обсудит с ним эту идею и предложит эскизы.

Джесси обошла дом и постучала в дверь кухни. Ей открыл Грейди.

– Мне нравится начинать утро именно так, – заявил он. – С того, чтобы увидеть очаровательное личико. Входите, барышня. Мы завтракаем. Вы голодны?

– Спасибо. – Джесси прошла мимо Грейди. – Только кофе, если он у вас есть.

– Сейчас будет готов.

Она увидела, что Майк сидит за столом и читает газету. Когда он взглянул на Джесси, она поприветствовала его слабой улыбкой. Майк усмехнулся в ответ и ногой выдвинул для нее стул.

– Присаживайся.

Джесси села за стол и взяла чашку с кофе. Грейди сел напротив.

– Что привело вас сюда? – осведомился он.

– Маляры начали красить дом, – сказала Джесси, размешивая в чашке сахар и молоко. – Пока они не переберутся наверх, я не смогу там работать. Мне нужно съездить в Сан-Франциско по делам компании. Вот я и пришла сообщить, что покидаю вас на несколько дней.

Она рискнула бросить быстрый взгляд на Майка. Его голубые глаза ничего не выражали. Джесси испытала острое разочарование – она только сейчас сообразила, что надеялась на то, что он будет скучать по ней.

– Желаю хорошо провести время, – проговорил Грейди. Снаружи донесся звук остановившейся машины. – Это, должно быть, миссис Макгрегор. – Он вскочил и заспешил к двери.

– Кажется, он очень обрадовался, – заметила Джесси.

– Она привозит ему булочки, – объяснил Майк. Джесси рассмеялась:

– На его месте и я бы радовалась.

– Останься и съешь парочку.

– Нет, спасибо. Я не ем булки. Если, конечно, могу справиться с собой. – Она похлопала себя по бедрам. – Среди моих предков было множество итальянок, отличавшихся пышными формами.

Майк отложил газету и наклонился к Джесси:

– Почему ты не веришь, что ты хороша именно такая, какая есть?

Джесси с непреодолимой силой повлекло к Майку. Она не сразу заметила, что сжимает пальцами чашку, дабы удержаться от того, чтобы коснуться его. В красной ковбойке и джинсах он был потрясающе красив – никакой мужчина не имеет права быть таким красивым. Но не только его привлекательная внешность заставляла ее сердце стучать учащенно. На нее действовали и его мягкость в обращении с лошадьми, и его улыбка, и его израненная душа, и то, с какой нежностью он ласкал ее тело и с какой легкостью попросил у нее прощения.

Майк Кобурн был полной противоположностью Брендону, у него были другая походка и другая манера говорить. Они прожили разные жизни. И в то же время в этих двух мужчинах было много общего. Майк обладал лучшими качествами Брендона – и это до смерти пугало Джесси.

Что ее привлекает – мужчина или воспоминания, которые он пробуждает? Существует ли она в настоящем или через нелегкие отношения с Майком пытается воскресить прошлое? Обманывала ли она себя, считая, что между ней и Майком может что-то быть? К чему она прислушивается – к своему телу или к сердцу? «Слишком много вопросов», – подумала Джесси, заставляя себя вырваться из плена его глаз. Слишком много событий, причем они сменяют друг друга чересчур быстро.

– Джесси. – Майк накрыл ее руку своей и слегка сжал ее. – Я...

Дверь кухни распахнулась, и Грейди внес коробку с фирменным знаком булочной.

– Я чувствую их запах. Эти милашки совсем свеженькие, прямо из печи. Коробка еще теплая.

Миссис Макгрегор, которая вошла вслед за ним, в одной руке несла сумку с продуктами, а в другой – утреннюю почту.

– Можно подумать, что этот человек голодал много дней, – заявила она, ласково глядя на Грейди, открывавшего коробку.

Он вынул булочки и разложил их на тарелке. Миссис Макгрегор поставила сумку на прилавок и, отдав Майку почту, направилась к двери, ведущей во двор.

– Позвольте помочь вам, – предложил Майк, вставая.

– Глупости. Я носила сумки с продуктами задолго до того, как вы вылезли из пеленок. Читайте письма. Мне платят за эту работу. – Она подмигнула ему и вышла.

– А это для вас, барышня, – сказал Грейди, поставив перед Джесси тарелку.

Булочки были теплыми. Джесси догадалась об этом по тому, что глазурь еще не затвердела. В животе у Джесси заурчало, но она решительно отодвинула от себя тарелку.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

Грейди положил перед Майком булочку с сыром и взял еще одну себе.

– В темноте мужчина должен за что-то держаться, – заявил он, подмигивая Джесси. – Вам нужно питаться, чтобы поддерживать себя в хорошей форме.

Она вспомнила, как Майк целовал и ласкал ее грудь, словно он впервые столкнулся со столь совершенным творением природы. Возможно, в словах Грейди есть смысл. Джесси набрала в грудь побольше воздуха и почувствовала, что джинсы сидят на ней именно так, как ей хотелось. Она решительно покачала головой.

– Я уже завтракала. Мне больше ничего не нужно. Хватит суетиться вокруг меня.

Грейди обратился за поддержкой к Майку:

– Скажи ей. Одна булочка вреда не причинит.

Майк промолчал. Джесси посмотрела на него. Он держал в руке письмо и уставился на него так, словно оно было живым существом. Его рука дрожала, и даже сквозь загар было видно, что его лицо покрылось смертельной бледностью. Внезапно он скомкал листок, чертыхнулся и резко отодвинулся от стола. Окинув взглядом присутствующих, Майк собрался было что-то сказать, но передумал и, вскочив, стремительно вышел из кухни.

– Что случилось? – спросила Джесси.

Грейди потянулся через стол и, взяв конверт, пробежал глазами обратный адрес.

– От матери того парня.

– Какого парня?

Нахмурившись, Грейди отложил конверт и оперся руками о стол.

– Вам известно, как Майк повредил руку? Джесси на минуту задумалась.

– Он только сказал, что какой-то парень оказался в опасности, и все.

– Тим Эванс служил на том же авианосце, что и Майк. Они провели в море менее двух недель, и Тима мучила морская болезнь. Он находился на летной палубе и пытался выполнять свои обязанности. Из-за плохого самочувствия у него притупилось внимание. Он слишком близко подошел к самолету как раз в тот момент, когда пилот собирался запустить двигатель. Парень бы изжарился. Майк оттащил его в сторону, но при этом обжег руку. Это письмо, – он указал на скомканный листок бумаги, – от его матери. Она просит Майка поговорить с сыном. Принять его извинения за то, что тот погубил его карьеру.

– А Майк не хочет говорить с ним? – предположила Джесси.

– Да. С тех пор как выгнал его прочь из больничной палаты.

– Ужасно. – Джесси понимала, почему Майк злится, но в то же время ей было жаль и юношу, который вынужден нести в своей душе тяжкий груз вины.

– Мать уже дважды писала ему. И каждый раз он выбрасывал ее письма.

В кухню вошла миссис Макгрегор с двумя сумками.

– Простите, что задержалась. Я относила продукты строительным рабочим. Итак, что вы желаете на обед?

Грейди принялся объяснять, а Джесси тем временем тихо выскользнула во двор. Майк был в загоне и тренировался бросать лассо. На этот раз он пытался заарканить живую лошадь.

Джесси остановилась возле изгороди. Сначала она решила, что Майк намеренно не замечает ее, но он свернул лассо и подошел к ней. Утро было прохладным, и изо рта у него вырывался пар. Джинсовая куртка, расстегнутая на груди, плотно облегала плечи. Шляпа была надвинута на лоб. Джесси не видела глаз Майка, но остро ощущала его боль. Он держал лассо в левой руке, а правая безвольно свисала как плеть.

Джесси мучилась тем, что не знает, что лежит в основе ее чувств к Майку – прошлое или настоящее. Что ею движет – стремление помочь раненому или желание воскресить прошлое и на этот раз довести дело до счастливого конца? Но если она воспользуется Майком, чтобы заменить Брендона, то совершит страшную ошибку, которая искалечит их обоих.

Джесси глубоко вздохнула. Так или иначе, она пытается решить душевные проблемы Майка. Хотя ей известно: сколько бы она ни старалась, ей никогда не дать ему даже малости того, в чем он действительно нуждается. И все же она не должна сдаваться.

– Хочешь, поговорим об этом? – спросила она.

– Нет.

Джесси потупилась. Дело сложнее, чем она думала.

– Я еду в Сан-Франциско через пару часов. Может, поедем вместе?

Майк сдвинул шляпу на затылок, и Джесси увидела его глаза. В них горел огонь.

– Сколько времени ты проведешь там?

– Два или три дня.

Он хочет использовать ее, чтобы забыться. Джесси знала это. Она отдаст ему свое тело, а взамен получит удовлетворение от сознания, что помогла человеку. Что касается Брендона, то ему она не могла помочь ничем. У него было все и без нее.

Майк бросил лассо на землю и перелез через изгородь. Стянув перчатку с левой руки, он погладил Джесси по щеке. Несмотря на утренний холод, ее лицо было теплым.

Этот жест открыл Джесси, что она нуждается в нем не меньше, а может, даже и больше, чем он в ней. Они найдут забвение друг в друге. И будь прокляты риск и цена, которую, возможно, ей придется когда-нибудь заплатить за это.

– Где мне остановиться? – осведомился Майк.

– В городе несколько прекрасных отелей, – ответила Джесси и сглотнула. – У меня есть квартира. – Теперь начиналось самое трудное. Она набрала в грудь побольше воздуха и прямо посмотрела ему в глаза. – Добро пожаловать ко мне.

– В твою постель?

– Да, – прошептала она, тщетно пытаясь отвести от него взгляд.

– Отлично, – сказал он и поцеловал ее в губы. – Я поведу машину. Встретимся в гараже через час.

Майк включил передачу и надавил на педаль газа. «Порше» стремительно взлетел на холм, обогнав при этом грузовик. Встав в правый ряд, Майк покосился иа Джесси.

Она сменила джинсы и яркий пуловер на пурпурное платье с красными манжетами и воротником и пиджак в тон. В ее ушах покачивались серьги. Наряд дополняли пурпурные туфли-лодочки. Она накрасилась чуть ярче, чем обычно, аромат, исходивший от нее, был таким же соблазнительным, как и прежде.

Майк вновь сосредоточенно смотрел на дорогу и улыбался. Впереди у них целых три дня. Сан-Франциско нравился ему, и он нередко хорошо проводил там время. Он пригласит Джесси в потрясающий плавучий ресторан, потом на дискотеку. Он понимал, что ведет себя как подросток, но ему очень хотелось произвести на нее впечатление. Он вспомнил ее побитую машину. Очевидно, у нее не было лишних денег, чтобы тратить их на всякие развлечения. Сам он тоже не купался в деньгах, но и не бедствовал. Часть своего довольно скромного состояния он заработал удачными инвестициями еще в те времена, когда служил в военно-морских силах, а другую, причем большую, получил в наследство. Именно на эти деньги он и купил ранчо.

Майк решил, что позаботится о Джесси и на эти три дня устроит ей шикарную жизнь. И на три ночи... Да, он сделает их незабываемыми.

– Как приятно здесь ехать, – сказала Джесси. Они мчались по узкой извилистой дороге, проложенной между океаном и горами. – Я всегда забываю, что здесь так красиво.

– Ты выросла в этих местах? – поинтересовался Майк.

– Нет. В окрестностях Сакраменто. А в Сан-Франциско я училась в колледже. А ты?

– Я из Оклахомы. Я специализировался в машиностроении на северо-западе.

– Я потрясена. Значит, пока я изучала ткани и осваивала технологию изготовления выкроек, ты управлялся с логарифмической линейкой?

Он подмигнул ей:

– Мы пользовались калькуляторами. Джесси вскинула голову и рассмеялась.

– Я не очень сильна в математике. И моя мама тоже. И папа... – Она пожала плечами. – Я плохо его знала.

– Мне жаль, – автоматически произнес Майк, но тотчас почувствовал, что действительно жалеет Джесси. Она нравилась ему. Когда дело касалось работы, она могла довести его до бешенства, но во всех остальных ситуациях с ней было очень легко. Она помогала ему забыться.

– У тебя есть дети? – осведомилась она.

– А не естественнее ли было бы спросить, есть ли у меня жена?

– Я не хотела влезать в твою личную жизнь.

Майк бросил на нее удивленный взгляд. Она улыбалась.

– А спрашивать о детях – это не значит влезать в личную жизнь?

– Я знаю, что сейчас ты не женат, так как Грейди сказал как-то, что вы оба холостяки. Поэтому я решила, что если вдруг у тебя была жена, то тебе будет неприятно говорить о ней.

– Я не вижу логики в твоих словах, но верю, что ты желаешь мне добра. Детей у меня нет. А у тебя?

Он снова взглянул на нее и увидел в ее глазах боль. Она повернулась к окну.

– Тоже нет. Мы с Брендоном хотели иметь детей, но он считал, что нужно подождать. А потом его не стало.

– Как вы познакомились? – спросил Майк.

– По работе. Он жил своей фирмой. «Строительство и дизайн Росса» была необходима ему как воздух. – Джесси поудобнее устроилась на сиденье. – Ему нравилось строить, однако, как это ни грустно, Господь не наградил его золотыми руками. Однажды он потратил страшно много времени, чтобы собрать книжные полки для кабинета, а когда закончил, вся конструкция рухнула. – Она негромко рассмеялась. Майк с удовольствием слушал, как она смеется. – Он запросто читал чертежи зданий, но его появление на стройке грозило аварией.

– Ты все еще тоскуешь по нему?

– Иногда, – призналась Джесси. – Но ведь прошло уже так много времени. Я любила его безумно, однако никогда не была для него всем. – Она искоса взглянула на Майка. – Абсурдная женская мечта – стать всем для мужчины.

– А я считал, что самая абсурдная женская мечта – иметь бездонный кошелек для магазинов.

Джесси наклонилась к Майку и шлепнула его по руке.

– Не будь шовинистом. Не все женщины любят ходить по магазинам.

– А ты?

Она посмотрела на свое платье.

– Иногда случается. Брендон терпеть не мог яркие цвета. Думаю, они смущали его. Почти через год после его смерти я выбросила всю одежду темных тонов из своего гардероба и накупила себе вещей, которые нравятся мне, вроде этого платья. – Она поморщилась. – А потом пришли счета.

Майк услышал в ее последних словах именно то, что она и подразумевала. Джесси тоже была одинока. На секунду у него возникло желание прижать ее к себе и поклясться, что он защитит ее от всех напастей. Ему захотелось сказать ей, что он освободит ее от забот о деньгах и прогонит прочь все ее страхи. Такое желание возникло у него впервые в жизни, и оказалось, что это приятно. Рядом с Джесси он чувствовал себя полноценным мужчиной.

– А мне нравится, когда ты одета ярко, – сказал он. – Надеюсь, ты захватила с собой что-нибудь шикарное. Думаю, нам стоит посетить шоу, пока мы будем в городе.

– Вот как? О, Майк, это было бы замечательно. Я люблю шоу. – Джесси положила голову ему на плечо. – Спасибо. Ты так мил со мной.

Она была мягкой и женственной. Ему захотелось съехать на обочину и овладеть ею прямо в машине. Он оглядел салон. Слишком тесно. Подумав, он решил подождать до тех пор, пока они не приедут на место. Майк подвигал правой кистью, потом сжал ее в кулак. Рука работала значительно лучше. Он все еще не мог писать, а пуговицы доводили его до сумасшествия, но все-таки кисть уже заработала. Сегодня ночью он доставит Джесси удовольствие.

Когда они въехали в город, Джесси объяснила ему, как проехать к фирме.

– Встреча займет около двух часов, – сказала она, вынимая из сумки ключ. – Может, ты подождешь меня в квартире? А я доеду на такси. Фирма всего в пятнадцати минутах езды от дома.

– Конечно, – согласился Майк.

Ему понравилось, как Джесси зарделась, когда протянула ему ключ. Может, стоит изменить планы? Может, стоит сначала заняться любовью?

Он завернул за угол и остановился перед высоким зданием с эмблемой строительной фирмы. Открыв дверцу машины, Джесси посмотрела на него:

– Спасибо, что поехал со мной.

Ее карие глаза стали черными от восторга и страсти. Она потянулась к Майку. Внизу живота у него возник тугой комок. Слишком много времени прошло с тех пор, как он желал женщину вообще. На этот раз он желал именно Джесси. Он снова вспомнил, как она стояла перед ним обнаженная.

Майк поцеловал ее. Их глаза встретились. Джесси провела большим пальцем по его губам.

– Тебе не очень идет моя губная помада, – заявила она, засмеявшись.

Он улыбнулся в ответ.

Позади нее открылась стеклянная дверь, и какой-то мужчина подбежал к машине.

– Миссис Росс, – позвал он. – Здравствуйте. Совет директоров в сборе.

Джесси оглядела мужчину, одетого в отлично сшитый костюм и дорогие туфли.

– Спасибо, Джеффри. Я сейчас приду.

– Миссис Росс? – изумленно повторил Майк. Джесси пожала плечами:

– Моя другая жизнь. Я пытаюсь по мере сил спрятаться от нее подальше.

Нет, с растущим недоверием подумал он. Это невозможно. Он ощутил в желудке какую-то неприятную пустоту, когда по-смотрел на эмблему компании и прочитал ее название: «Строительство и дизайн Росса».

– Миссис Росс? – чуть ли не прокричал он. Джесси прикусила губу.

– А какое это имеет значение?

– Я считал тебя Джесси Лейтон.

– Я и есть Джесси Лейтон. Во всяком случае, я представляюсь этим именем. После смерти Брендона его фамилия стала для меня слишком большим бременем, и я вернулась к своей девичьей. – Не вызывало сомнения, что Джесси озадачена его реакцией. – Я думала, ты знаешь. Мы с Грейди долго беседовали на эту тему.

– Грейди даже не удосужился сказать мне.

Это нечто более сильное, чем гнев, сказал себе Майк, пытаясь сдержать разбушевавшиеся эмоции. Это боль и стыд. Джесси Росс.

– Дай я отгадаю, – с горечью проговорил он. – Ты владеешь компанией.

– Не всей. Только сорока процентами.

– Сука.

Джесси подскочила, словно он ударил ее.

– Майк, что происходит? Что с тобой случилось?

– Ты солгала мне.

– Я не лгала. Я думала, ты знаешь.

Он не желал слушать ее объяснения. А он-то строил планы! Собирался изображать из себя важную шишку, показать ей город. Пустить пыль в глаза, пригласив поужинать в пару дорогих ресторанов и достав билеты на шоу. Да она в состоянии купить его с потрохами, причем раз сто. Она одурачила его.

– Вылезай, – приказал он, не глядя на нее.

– Майк, я хочу все объяснить.

– Что объяснить? – Он повернулся к ней и увидел в ее глазах тревогу и страх, но не придал этому никакого значения. – Что ты богатая вдова? Проклятие, что ты делаешь на моем ранчо?

– Я люблю свою работу. Это единственное, что у меня осталось после смерти Брендона.

– Конечно, сударыня. Но кто тогда я? Твой лучший проект? Не очень ли это жестоко по отношению к калеке?

Джесси вздрагивала при каждом слове, как от удара. Ее глаза наполнились влагой, и одна слезинка медленно покатилась по щеке.

– Убирайся из моей машины.

– Майк...

Он включил передачу. Джесси схватила свою сумку и выскочила на тротуар. Она собралась было закрыть дверь, но Майк нажал на педаль газа, и машина сорвалась с места.

 

Глава 9

Джесси отперла дверь пентхауса и прошла в прохладный холл, выложенный плиткой. Ее чемодан стоял рядом с мраморным столиком, а ключ лежал в стеклянном блюде. Швейцар уже успел предупредить ее, что два часа назад заезжал Майк. До последней минуты в ней теплилась надежда, что он оставил записку.

Она оглядела элегантно обставленную гостиную и направилась в кухню. Ничего. Ни пыли, ни звука, ни записки. На ходу скинув туфли, она прошла в спальню. Примерно через полгода после смерти Брендона она полностью переделала всю квартиру, и теперь при виде огромной кровати и окон от пола до потолка ее душу не мучили тягостные воспоминания.

Приглушенный тон обоев и успокаивающие цвета покрывала и ковра не улучшили ее настроения. Вместо Брендона она теперь видела Майка, таким, каким он был во время путешествия. Она представила, как он лежал бы на ее кровати, улыбался ей, предвкушая наслаждение. Она представила, как они ласкали бы друг друга, шептали бы друг другу нежные слова. Она представила все, что бы они делали друг с другом. «Фантазии», – осадила она себя, когда слезы опять обожгли глаза.

Джесси подошла к окну и посмотрела вниз. Близился вечер, и туман уже давно рассеялся. Она видела гавань и вереницы машин, направлявшихся к мосту «Золотые ворота». Где он сейчас? Позвонит ли он ей? И почему он решил, будто она солгала ему?

– Клянусь, я думала, что ты знаешь, – прошептала она в тишину комнаты. – Я бы никогда не смогла обмануть тебя.

Поверит ли он ей? Она отрицательно покачала головой. Естественно, нет. Для человека, раненного душевно, он вел себя слишком вызывающе.

Джесси оторвалась от окна и, сев на кровать, провела рукой по покрывалу. Брюссельское кружево перемежалось с атласом, образуя резкий контраст, который чувствовала ладонь. Какое это имеет значение? Он не знал, что она вдова Брендона и владеет большим процентом акций компании. Ну и что? Каким образом это меняет их отношения? Она член совета директоров, к этому ее обязывает положение. Но на этом ее участие в руководстве заканчивается, она не занимается повседневными операциями. Она имеет право выбирать себе заказы и берется лишь за те, которые ее интересуют. Именно так ей досталось обустройство ранчо-пансионата, в общем-то небольшой заказ. Просто ей понравилось его месторасположение, и Грейди очаровал ее, когда они беседовали по телефону.

Джесси смахнула с ресниц слезы и велела себе забыть Майка. Она поручит кому-нибудь из сотрудников закончить работу на ранчо. А сама возьмет отпуск. Может, отправится в круиз или проведет пару недель в Лондоне. Какая разница, куда ехать – главное, оказаться подальше от Майка Кобурна.

Она прошла в гардеробную. Переодевшись в джинсы и свитер, она села на пол и натянула на ноги старые красные ковбойские сапоги. Они напомнили ей, как Брендон поморщился, когда она их купила. Он предпочитал, чтобы она одевалась в одежду классического стиля, приглушенных тонов. Ему не нравилась ее чувственность, даже в постели. Джесси прислонилась к стене гардеробной. А вот Майк, кажется, упивался ее телом, своими ласками и поцелуями он сводил ее с ума. Майк...

– Прекрати, – приказала она себе.

Она должна забыть о нем. Она должна перестать думать о нем, потому что ей не под силу изменить ситуацию. По-своему Майк очень похож на Брендона. Ему тоже не нравятся какие-то черты ее характера. В частности, ему не нравится, что она богата.

Джесси направилась в кухню приготовить ужин. Экономка продолжала приходить три раза в неделю, хотя ей абсолютно нечего было делать. Однако она регулярно пополняла холодильник. Открыв дверцу, Джесси несколько секунд задумчиво смотрела на продукты, а потом отвернулась. Она не голодна. Несмотря на все ее попытки выбросить Майка из головы, она никогда не сможет забыть его глаза. В них отразилась смертельная мука, когда он сообразил, кто она. Он выглядел так, будто его предали.

Джесси знала: последние полгода он притворялся, что умер. Но тут приехала она и заставила его признать, что он еще жив. Теперь же она нанесла ему удар в самое чувствительное место. Она не могла понять, что его так расстроило. Возможно, здесь замешаны деньги, вернее, то, что денег у нее больше, чем у него.

– Разве он не понимает, что это не имеет значения? – вслух произнесла она. – Неужели все мужчины так тупы?

Последний вопрос заставил ее улыбнуться. Она вернулась в холл и уставилась на свой чемодан. Она знала, что он не позвонит и не придет. Он был раненым воином, а она добила его. Он отползет в укромное местечко и будет ждать смерти. Джесси должна оставить его в покое. Но не могла.

Джесси выдвинула верхний ящик мраморного столика и достала связку ключей. Затем подхватила чемодан и вышла из квартиры.

На подземной стоянке она открыла багажник своего темно-синего, как ночь, «мерседеса» и бросила туда чемодан, потом села за руль и завела двигатель. Фургоном она пользовалась, когда отправлялась на заказы, так как в нем удобно было перевозить все необходимые для работы вещи. К тому же он принадлежал компании. «Мерседес» же был ее собственностью. Подарком Брендона к ее тридцатилетию. Джесси вспомнила, как однажды предложила ему съездить куда-нибудь на выходные. Чтобы побыть вдвоем. Но вместо этого он пригласил ее на ужин в ресторан, выдал ключи от машины, а когда они вернулись домой, чмокнул в лоб и заявил, что должен поработать.

Она так разозлилась, что перебралась из спальни в другую комнату. Он так и не понял, что ее обидело. Однако пообещал, что будет больше времени проводить с ней, когда разберется с делами. Она не вернулась в спальню. Все надеялась, что он позовет ее. А он не позвал. Через два месяца он умер.

Она могла бы попытаться повлиять на Брендона, сказала себе Джесси, хотя понимала, что это ничего бы не изменило. Он сделал свой выбор задолго до того, как встретил ее. Но что касается Майка...

Она уперлась лбом в руль. Пожалуйста, Господи, огради ее от очередной ошибки.

Джесси выпрямилась и, сдав назад, выехала со стоянки. Вскоре она повернула на дорогу, ведущую к ранчо.

Было почти девять вечера, когда она добралась до небольшого городка, расположенного в двадцати милях от ранчо. Интуиция подсказала ей притормозить возле бара, в котором его побили после их предыдущей ссоры. И не ошиблась: перед деревянным зданием стоял блестящий черный «порше».

Джесси остановила свою машину рядом с ним. И что же она собирается сказать Майку? Нетрудно догадаться, что он не обрадуется ее появлению. Но нельзя все оставлять так, как есть. Особенно после того, как он обвинил ее во лжи.

Собравшись с силами и глубоко вздохнув, чтобы умерить внутреннюю дрожь, Джесси выбралась из машины и заперла дверцу. По дороге к бару она увидела двух мужчин, которые только что покинули заведение. Они оглядели ее с ног до головы, потом посмотрели на две дорогие машины, стоявшие бок о бок. Один ткнул другого локтем, и оба присвистнули.

– Только этого мне еще не хватало, – пробормотала Джесси, толкая дверь бара.

В тот злополучный вечер бар почти пустовал. Но сегодня здесь было полно людей. Несколько пар танцевали на возвышении в углу. Посетители сидели и в отдельных кабинках, тянувшихся вдоль стен, и за столиками в центре зала.

Оглядевшись, Джесси сразу увидела знакомую спину, обтянутую белой рубашкой. Майк сидел в кабинке в дальнем конце. Он склонился над стаканом, его стетсон был небрежно брошен на стол.

Джесси остановилась у него за спиной, собираясь с духом и лихорадочно соображая, что же ей сказать.

– Майк? – Не самое оригинальное вступление, но это было единственное, до чего она додумалась.

Майк не повернулся. Он поднес к губам стакан и опрокинул в рот его содержимое – пиво. С грохотом поставив стакан, он швырнул на стол десять долларов и вышел из кабинки. Едва Джесси увидела его лицо, улыбка замерла у нее на губах, а слова застряли в горле. Ей показалось, что он воздвиг вокруг себя стену, через которую никому не пробиться. И тем более ей. Он схватил шляпу и нахлобучил ее на голову, затем прошел мимо Джесси с таким видом, будто она пустое место.

Он был уже у двери, когда она оправилась от потрясения. Расталкивая локтями толпу, она бросилась следом.

– Майк, подожди!

Он не замедлил шаг и, распахнув дверь, вышел в ночь. Джесси побежала за ним.

Майк собрался уже сесть в своей «порше», но в последний момент передумал и направился к Джесси, которая стояла на нижней ступеньке лестницы.

– Это не твое дело, – с угрозой в голосе произнес он, – но все же имей в виду: за последние три часа я выпил только один стакан легкого пива. Кажется, твое призвание творить добрые дела, но уверен, сегодня ты будешь спать спокойно, зная, что я не попаду в аварию по дороге на ранчо.

Внешне он выглядел всего лишь рассерженным, но внутри у него все клокотало. И Джесси испугалась. Она догадывалась, что стала причиной его страданий, но не понимала почему.

Майк повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за рукав.

– Подожди.

Он отдернул руку.

– Если желаешь себе добра, держись от меня подальше. Из бара доносились звуки музыки. В горах было холоднее, чем в Сан-Франциско, и Джесси запахнула куртку. Майк же оставался в том, что надел утром, в джинсах и белой рубашке, но, казалось, не чувствовал холода.

– Мне жаль, что ты решил, будто я поступила неправильно, – сказала Джесси.

– Решил? Нет, сударыня, я знаю. Проклятие! Что за игру ты затеяла? Ты радуешься, когда выставляешь меня дураком?

Джесси вновь охватила безнадежность. Она откинула волосы с лица и посмотрела на Майка. Тот, кого она любила, исчез, и на его месте появился разозленный незнакомец.

– Я никогда ничего не скрывала от тебя. Грейди знал. Я думала, он рассказал тебе. Я не пыталась выставить тебя дураком. Я хотела...

– Какая же ты хорошая, – процедил Майк. Джесси понимала, что это вовсе не комплимент. – Ты добилась того, что я поехал с тобой. А я ведь и не собирался куда-либо ехать.

У бара остановился грузовик. Майк схватил Джесси за руку и оттащил от двери в тень. Они стояли в нескольких футах от ее машины.

– Вы обвели меня вокруг пальца, сударыня, – повторил он, не отпуская Джесси.

Она подозревала, что Майк даже и не замечает, что удерживает ее. Однако она и не пыталась высвободиться.

– Ты ошибаешься, Майк. Я хотела быть твоим другом.

– Большинству моих друзей удается сохранять свою одежду на себе.

Она ахнула, сообразив, что он имеет в виду их пребывание в конюшне.

– Как ты смеешь! – воскликнула Джесси. – Как ты смеешь пачкать грязью то мгновение? Оно дорого мне. Можешь говорить что угодно, но в душе я знаю: оно дорого и тебе.

Майк наклонился и приблизил свое лицо к ее лицу.

– В родео женщин, которые спят с ковбоями, называют «опрокидывающимися кисками». Летчики не так вежливы. Разве ты поступила иначе? Легла со мной из жалости. – Он взялся за ремень джинсов. – Отлично, малышка, здесь темно. Давай посмотрим, что у меня там. Уверен, тебе понравится. А в результате ты получишь и то и другое: позанимаешься сексом и заработаешь награду в раю за то, что трахнула калеку.

Майк расстегнул верхнюю пуговицу и уже принялся за следующую, когда Джесси со всей силы отвесила ему пощечину. Его голова дернулась, и он изумленно посмотрел на нее. В его глазах отразился свет уличных фонарей, и он стал похож на дьявола.

Его рука непроизвольно метнулась к щеке.

– Если бы я могла, я бы ударила сильнее, – заявила Джесси и уперла руки в бока. – Я не боюсь тебя, Майк Кобурн. Я никого не боюсь. Можешь топать ногами, вопить и чертыхаться, но причина твоей злости не во мне. Просто тебе проще обвинять во всем меня. Ну что ж, давай. Изливай свою боль на меня. Полагаю, до сих пор на моем месте был Грейди.

Майк, ошеломленный, попятился. Джесси наступала на него. От нее не так-то просто отделаться!

– Ты хочешь, чтобы я просила прощения за то, что не оказалась бедной вдовушкой? Должна ли я сожалеть о том, что вышла замуж за богатого человека и что муж оставил мне акции своей компании? Это сделает тебя счастливым?

– Ты не понимаешь.

– Конечно, не понимаю. – Джесси перевела дыхание. – У меня есть экстренное сообщение для тебя, Майк. Мы все знаем, что ты не можешь летать. У тебя не работает рука. Можешь скрывать это от всех, но это правда. Ты жалеешь, что не погиб как какой-то недоумок-герой. Да, так было бы проще. Но ты жив. И должен быть благодарен за то, что ты все еще здесь, что твоя шкура цела. Считаешь себя воином? Так и веди себя соответственно, приятель. Пора взрослеть. У всех есть проблемы.

Майк выглядел так, словно ему безумно хотелось взять Джесси за горло и задушить.

– И какие же проблемы у тебя?

– Ты, к примеру. Твоя рука действует только частично. Ну и что? Ты не можешь летать. Ну и что? Но ты можешь делать что-то другое. Ты все еще способен на многое.

Майк пошел прочь, но неожиданно остановился и повернулся к Джесси. Его лицо было скрыто тенью, она не видела выражения его глаз. Интересно, подумала она, а не сделал ли он это намеренно.

– Если я все еще способен на многое, почему меня списали на берег? И почему Пэм не дождалась, когда я выйду из госпиталя?

Он замолчал. Джесси нечего было ответить на это. Пэм? Кто такая Пэм? Она впервые слышит это имя, и то, что она слышит его, ни о чем хорошем не говорит. Женщина бросила его из-за его увечья. Джесси открыла было рот, но слова не шли с языка.

Майк хрипло рассмеялся:

– Забавно. Наконец-то мне удалось заткнуть тебе рот. Он подошел к машине и забрался на водительское сиденье.

Джесси все еще стояла на том же месте, когда «порше» с визгом рванул с места и исчез в ночи.

 

Глава 10

– Я не ожидал увидеть вас здесь, – сказал Грейди, показавшись в дверях трейлера. – Можно войти?

– Конечно. – Джесси отодвинула лист с незаконченным эскизом и направилась в кухонный отсек. – Хотите кофе?

– Звучит заманчиво. – Грейди взял чашку и огляделся но сторонам. – Очаровательно, – заключил он. – Мне нравится эта ваша оранжерея.

Он сел на диванчик, а Джесси устроилась напротив. Еще не наступил полдень, а она уже чувствовала себя уставшей и больной. Всю предыдущую ночь она провела без сна, то бездумно уставясь в потолок, то беспокойно вышагивая взад-вперед по трейлеру. Ситуация с Майком вышла из-под ее контроля. Единственным выходом из нее, по ее мнению, было вовремя отступить.

Джесси сплела пальцы и взглянула на свои ногти. Профессия не позволяла ей иметь длинные ногти и красить их лаком. Ей же всегда хотелось сделать элегантный маникюр. Ей всегда хотелось слишком многого.

Грейди, сидевший напротив, молчал, неторопливо пил кофе и разглядывал убранство трейлера. Он ждал, когда она заговорит. Или собирался с мыслями, прежде чем объявить о том, что отказывается от ее услуг. Возможно, стоит немного облегчить ему жизнь.

– Я уже почти закончила эскизы коттеджей, – сказала Джесси. – Осталось поработать до вечера. Я позвонила в офис и попросила прислать мне замену. Как только выясню, кому поручат ваш заказ, сразу же сообщу. Уверена, вы будете довольны их выбором. – Договорив последнюю фразу, она посмотрела на Грейди.

Он развалился на диванных подушках и закинул ногу на ногу. Прямо над его головой висело кашпо с геранью, цветки которой были такого же цвета, как его волосы.

Грейди поднял кустистые брови и отхлебнул кофе.

– Никогда не думал, что вы из тех, кто сбегает. Удар попал прямо в цель. Джесси выпрямилась.

– Я не сбегаю. Совершенно очевидно, что мы с Майком созданы для того, чтобы приносить друг другу несчастье. Я только и делаю, что причиняю ему боль и обижаю каким-нибудь неосторожным замечанием. Для нас обоих будет лучше, если я уеду.

– О, я не уверен в этом.

– Как вы можете судить? Разве вам не известно, что произошло вчера?

– Нет. – Он потянулся к столу и поставил чашку. – Мне известно лишь то, что вы с Майком намеревались уехать на три дня, но он вернулся в тот же день поздно ночью и один. Не стесняйтесь, рассказывайте в подробностях.

Джесси опустила глаза на свои руки.

– Не могу. – Вот это уж точно будет предательство. Она не вправе рассказывать, как причинила боль Майку, повторять то, что они наговорили друг другу.

– Вы были капитаном болельщиков в школе?

– Что? – Она пристально взглянула на него и улыбнулась: – Нет. Я была туповата для того, чтобы руководить командой энтузиастов.

– Плохо. Тогда бы вы поняли.

– Поняла что?

– Что значит быть летчиком-истребителем. Джесси покачала головой:

– А-а, это. Я знаю, Грейди. Их жизнь покрыта мраком тайны. Их боготворят. Они рискуют. Они тесно связаны друг с другом. Но ведь это всего лишь работа.

– А так ли это, барышня? Вы уверены, что понимаете, о чем толкуете?

Джесси наклонилась вперед и оперлась локтями на колени.

– Ладно, тогда объясните. Помогите мне понять. – Возможно, если она ухватит суть, ей удастся постичь характер Майка.

– Когда предстоит ночная посадка в штормовую погоду, летчики знают, что авианосец мотает, как пробку. Судно движется вперед, но посадочная полоса выступает за границы палубы и образует с ней угол в десять градусов. У летчика может не хватить топлива, чтобы сделать несколько заходов на посадку. Он должен учитывать погодные условия, вес самолета и кучу других вещей. Самолет, который сел, но не зацепился крюком за тормозной трос, называют «беглецом». Если не зацепился и за остальные тросы, то окажется в море.

Джесси сунула под себя левую ногу и подложила под локоть диванную подушку.

– А какое отношение это имеет ко всему остальному?

– Когда ты сваливаешься в море, то теряешь военное имущество более чем на миллион долларов. А еще ты можешь погибнуть.

– Майк говорил мне об этом. Что все это можно выразить двумя цифрами. Либо ты садишься, либо нет.

– Вы думали о том, что это значит? Когда в последний раз вы уходили с работы, не зная, вернетесь ли домой живой? Когда в последний раз начальник велел вам не подвести его и умереть?

– Я...

Но Грейди не закончил. Нахмурившись, он посмотрел на Джесси:

– Однажды мы с Майком пошли в бар. Мы получили увольнительную и отправились в Бостон. Меньше чем через пятнадцать минут он был окружен шестью женщинами, каждая из которых пыталась увести его с собой. У него было больше наград, чем у многих, он стремительно поднимался вверх по служебной лестнице. Власть, слава, уважение мужчин...

– Восхищение женщин. Да знаю я все. Но это не объясняет, почему он прячется от жизни, и не оправдывает его.

– Вы так говорите, потому что не понимаете меня, Джесси. Она заметила, что он обратился к ней по имени. Впервые с ее появления на ранчо он не назвал ее барышней.

– Тогда постарайтесь объяснить получше, – предложила она. На секунду ей показалось, что Грейди в ярости, но в следующее мгновение он улыбнулся.

– Какой был ваш самый нелюбимый предмет в школе?

– Математика, – без колебаний ответила она.

– А сейчас вы ею пользуетесь?

– Только для того, чтобы что-то измерить, рассчитать площадь обоев или размер ковра.

Грейди взял со стола свою чашку и сделал глоток кофе.

– Отлично. Представьте, что вы легли спать, а когда наутро проснулись, то обнаружили, что все в мире основывается на математике.

Джесси нахмурилась:

– А при чем тут это?

– Вам бы понравилось?

– Нет, но...

– Вам было бы легко в этом мире?

Она не догадывалась, к чему он ведет, но верила в его благие намерения.

– Нет.

– Летчики не уделяют много времени самоанализу. Они выполняют свою работу. Их жизнь трудна и стремительна, каждый день или каждая ночь могут стать последними. Они не думают об опасности и страхе, потому что в противном случае они потеряют преимущество перед другими. Они лучшее и самое великолепное из того, что имеет наша страна. Они сознательно жертвуют собой, чтобы гарантировать нашу безопасность. Таков был мир Майка. Но отныне ему дорога туда закрыта. И он оказался в вашем мире, от него требуется стать таким же, как вы или я. Предполагалось, что он превратится в обычного парня. Его вынуждают задаваться вопросами, которые просто не могут у него возникать. И у него нет ответов. Он может делать лишь то, что умеет лучше всего, то есть игнорировать свои эмоции и выполнять работу. Проблема только в том, что у него больше нет этой работы.

– Судя по вашим словам, он совершенно другое существо.

– Возможно, и так. Если бы вы проснулись в математическом мире, попытались бы вы вернуть все на свои места?

– Но Майк больше, чем просто летчик-истребитель.

– Вы верите в это, но знает ли он? Если в его глазах он лишь летчик-истребитель, то что он имеет сейчас?

– Сущность не определяется его карьерой. Грейди встал.

– Не все согласились бы с вами, барышня. В том числе и Майк.

С этими словами он вышел, оставив Джесси наедине с ее мыслями. Она приблизилась к чертежному столу и уставилась на эскизы. Как сложилась бы ее жизнь, если бы она не могла рисовать? Она провела пальцами по свитеру. Он был пестрым – все оттенки голубого смешивались с серым, красным и фиолетовым. Джесси обвела взглядом комнату – цветастая обивка диванчиков, яркая зелень растений, синяя джинсовая куртка с ярким рисунком, висевшая на кухонной двери.

Грейди ошибается. Она бы выжила в математическом мире. Она бы ненавидела его, но выжила бы. Но вот если бы ее мир неожиданно стал черно-белым, тогда бы все было по-другому. Она бы угасла без ярких цветов. Тусклый серый цвет медленно давил бы на нее и убил в конце концов.

Неужели то же самое происходит с Майком? Неужели он угасает, неужели каждый день умирает какая-то частичка его души? Не опоздала ли она? Или его еще можно спасти? И может ли она спасти его? Или он должен сам справиться с собой?

Джесси села за чертежный стол и взяла карандаш. Уйти было бы проще. Она уже все распланировала. Он не станет тосковать по ней. Без сомнения, он бы поблагодарил ее за то, что она ушла.

Но что означает тогда рассказ Грейди? Если он прав, то Майк нуждается в поддержке. Все, что случилось прошлым вечером, подтверждало правоту Грейди. Если она уйдет, то поступит как самый настоящий трус и эгоист.

Джесси замотала головой. А может, и нет. Ведь она меньше всего годится быть опорой для Майка. Достаточно того, что она потерпела неудачу с Брендоном. Она даже не смогла остановить его, когда он напряженной работой подталкивал себя к смерти. Для Брендона ее было недостаточно, недостаточно будет и для Майка. Отступить – вот единственный выход для обоих. Он найдет себе кого-нибудь другого, кто поможет ему пройти через трудности. Она не настолько глупа, чтобы считать, будто обладает необходимыми для него качествами. Им обоим пойдет на пользу, если она уедет.

– Тпру, мальчик, – приказал Майк, натягивая повод и заставляя коня остановиться. – Молодец. – Он похлопал его по шее.

Спешившись, он завел мерина в конюшню и снял с него седло, затем перекинул повод через голову лошади и повел ее в загон. Оставив животное бегать свободно, он взял лассо, висевшее на столбе.

Они с мерином играли в эту игру уже неделю. Поскакав верхом, Майк выпускал лошадь на свободу и пытался заарканить ее. При этом он не только совершенствовался в бросании лассо, но и позволял мерину проявить свой от природы игривый характер. В скором времени он станет лучшей лошадью для тех, кто обладает основными навыками верховой езды.

Майк поднял левую руку и бросил лассо. Конь выждал несколько секунд, но в последний момент скакнул в сторону, и лассо упало на землю. Майк прошел в противоположный конец загона, но внезапно уловил знакомый аромат. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать: Джесси где-то рядом. Все последнее время он тешил себя надеждой, что ему удастся подольше избегать ее. Но ранчо-то небольшое.

Майку захотелось скрыться в конюшне, но он подавил это желание. Рано или поздно ему все равно придется встретиться с ней лицом к лицу. Он уже показал Джесси, что является самым настоящим ослом, – он будет проклят, если выставит себя еще и трусом, позорно сбежав.

Кроме того, он сам виноват в том, что поверил в несбыточное. Пока они ехали в город, он снова вообразил себя мужчиной, способным доставить удовольствие женщине. Он переоценил себя, он позволил себе думать, будто опять стал полноценным.

Джессика Росс. Кто из них блефовал? В ту секунду, когда он понял, кто она такая, он с особой остротой осознал, как много потерял. В груди возникла такая сильная боль, что стало трудно дышать. И самое ужасное, что он не знал, как избавиться от этой боли.

Майк так и не повернулся, но он чувствовал, что Джесси рядом. Он слышал, как стучат ее ботинки по доскам, – вот она забралась на изгородь и уселась. Он свернул лассо и собрался бросить его, приблизившийся к нему мерин ткнулся мордой в его плечо.

– Он уже успокоился, – прокомментировала Джесси со своего места.

– Угу.

Майк оттолкнул от себя лошадь и бросил лассо. Петля обвила шею животного.

– Ты бросаешь лассо уже значительно лучше.

Майк не ответил. Он не хотел говорить о своей руке, даже несмотря на то, что понял: вчера Джесси была абсолютно права, все действительно знают о его увечье. Он никого не вводит в заблуждение, пряча свои шрамы.

Он бросил лассо еще несколько раз. Когда стало ясно, что Джесси не намерена уходить, он решил подойти к ней. Солнце светило ему в спину, поэтому он хорошо рассмотрел ее лицо. За последние дни кожа Джесси благодаря загару приобрела бронзовый оттенок. Ветер играл ее длинными густыми волосами. Вязаный свитер обтягивал полную грудь. Майк вынужден был покрепче сжать лассо, чтобы удержаться от соблазна прикоснуться к Джесси.

– Что тебе надо? – спросил он, когда их взгляды встретились.

Она выглядела испуганной и печальной одновременно.

– Хочу сказать, что прошу прощения. – Майк повернулся, чтобы уйти. – Нет, подожди, Майк. – Он замер. – Удели мне минутку, – взмолилась она. – Я должна сказать тебе кое-что.

Вместо ответа он прислонился к изгороди и сложил руки на груди.

– Я не была знакома с Брендоном, когда пришла работать к нему, – начала Джесси. – Я была всего лишь помощником дизайнера. Помнишь ту историю о богатой даме, которой понадобился ковер цвета собачьих испражнений? – Майк кивнул, недоумевая, зачем она ему это все рассказывает – Когда она прогнала меня, Брендон вызвал меня к себе в кабинет. Думаю, он собирался уволить меня. Я объяснила, что произошло, мы разговорились, и он попросил меня выполнить кое-какую работу для него. К тому моменту, когда я закончила эту работу, мы уже обручились.

Майку хотелось уйти. У него не было желания слушать ее историю, к тому же его не волновало, каким именно образом она оказалась при деньгах. Однако он боялся показать, что это его задевает, поэтому он с деланным безразличием наблюдал за бегавшим в загоне мерином, старался не вслушиваться в ее нежный голос и не вдыхать терпкий аромат ее духов.

– Он был намного старше меня. Привлекательность, могущество, богатство. Ничто из этого не имело для меня значения. До свадьбы он уделял мне много внимания. Мы часто бывали вместе. Он научил меня чувствовать себя особенной. – В голосе Джесси слышалась такая же тоска, как у ребенка, взирающего на очаровательного щенка в витрине зоомагазина.

Майк озадаченно посмотрел на Джесси. Она смотрела мимо него, на горы. Ее профиль отличался таким же совершенством, как и вся она. Тонкий прямой нос, полные губы, упрямо вздернутый подбородок.

– Его друзья утверждали, что я вышла за него ради денег. Мои друзья считали, что у меня появились снобистские замашки. Брендон вернулся к своей первой любви – к работе, и я потонула в его отговорках. Я пыталась наладить нашу семейную жизнь. Хотела быть необходимой ему. Но так и не стала. Ему не нравилось, как я одеваюсь. Он не хотел иметь детей в ближайшие годы. – Она несколько раз поморгала и взглянула на Майка. – После его смерти мне казалось, что возвращение к простой Джесси Лейтон облегчит мне жизнь. И дело не в том, что я пыталась скрыть, кто я такая. Просто семейная жизнь с Брендоном причинила мне сильнейшую боль.

Майк не хотел даже задумываться над ее словами, но ее молящий взор проникал ему в душу.

– Тебе следовало бы давно рассказать мне об этом, – проворчал он.

– Я полагала, что ты знаешь. Клянусь, Майк! Я бы ничего не скрыла от тебя. На это просто не было причин.

– Тогда почему ты рассказываешь об этом сейчас? Джесси сглотнула.

– Из-за прошлого вечера.

Майк молча пересек загон, вышел за ворота и направился к конюшне. У него не было желания вспоминать о том вечере и обо всем, что он наговорил ей. Он просто отказывался думать об этом.

В конюшне Майк бросил лассо в угол и пошел в дом. Джесси догнала его на узкой дорожке. Они были практически одни, так как строители работали либо в главном здании, либо в коттеджах. Тишину нарушали лишь отдаленный стук молотков да редкие возгласы.

– Майк, подожди. – Джесси тронула его за плечо. Поведя плечом, он сбросил ее руку и продолжил свой путь.

– Прости, – донесся сзади ее голос. – Я не хотела причинить тебе боль.

Майк резко остановился, будто натолкнулся на каменную стену. Причинить ему боль? Она не могла причинить ему боль, так как он не может что-либо чувствовать. Никому не под силу причинить ему боль.

Он повернулся.

– Леди, вы оскорбили меня. А это совсем другое дело.

– Я прошу прощения. За то, что сказала. За то, что дала тебе пощечину. – Джесси всплеснула руками. – За все.

Майк дотронулся до своей щеки. Он все еще чувствовал жжение от пощечины и слышал звонкий звук удара. Он сунул руки в карманы, потом вытащил их.

– Нет, Джесси. Не извиняйся. Я сам позволил себе выйти за рамки дозволенного.

Их разделяло десять футов. Джесси сделала шаг навстречу. Ее лицо было освещено солнцем, лучи которого пробивались сквозь густую листву.

– Если бы я знала, что сделала не так, – проговорила она, протягивая к нему руки. – У меня бывали неприятности с клиентами, но не такого характера.

Майк позволил себе слабо улыбнуться.

– Кажется, мы способствуем тому, чтобы у каждого из нас вылезали наружу самые плохие качества. – «И лучшие», – мысленно добавил он, вспомнив, с какой отвагой она обнажилась перед ним в конюшне.

Она была не из тех женщин, кто с легкостью отдает себя мужчине. И история ее семейной жизни только подтверждает это. Она не испугалась того, что он может оттолкнуть ее или высмеять. Он же вчера вечером обвинил ее в доступности.

Боль скрутила желудок в тугой узел. Майк никогда не думал, что способен вести себя как последний подонок. Он никогда не хотел, чтобы его горечь изливалась на окружающих, круша все вокруг. Достаточно того, что разрушен он сам.

– Я тоже прошу прощения, – сказал Майк, когда Джесси остановилась перед ним, и коснулся ее нежной щеки. – В глубине души я знаю, что ты не лгала. Просто то, что я обнаружил, неприятно удивило меня, и я сорвался.

– Я понимаю.

Джесси улыбнулась. Он чувствовал, как под его пальцами собралась ее кожа. У него возникло желание прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока она не забудет о прошлом вечере и своих словах, пока их сердца не наполнит радость. Но он не мог сделать это. Не сейчас.

– Значит ли это, что ты не собираешься отказываться от моих услуг? – спросила Джесси.

Майк опустил руку.

– А ты все еще хочешь работать здесь?

– Да. До тех пор, пока мы будем оставаться друзьями. Друзьями. Это что-то новое. Прежде он никогда не дружил с женщинами.

– Не уверен, что сумею быть тебе другом.

– А ты попробуй, – предложила Джесси. – Вдруг ты удивишь сам себя.

– Ладно. Будем друзьями.

– Отлично. – Улыбка Джесси стала шире. – Давай пожмем друг другу руки.

Майку опять захотелось убежать, но он удержался. Не сейчас. Улыбка Джесси стала угасать, но не исчезла совсем. На сей раз она не ляпнула никакой глупости. Все ее слова были обдуманы.

Майк смотрел на протянутую руку Джесси. Она коротко стрижет ногти. Ни колец, ни маникюра. Обычная женская рука. Чего тут бояться? Все, что от него требуется, это коснуться ее руки. Прижать ладонь к ладони, сжать пальцы.

Но он боялся сделать ей больно. Или, что еще хуже, оказаться в дурацком положении. Что, если она...

«Если она – что? « – спросил он себя. Как Джесси сказала вчера вечером, ей известно о его увечье.

Майк стиснул зубы и посмотрел в ее глаза. Она терпеливо ждала с протянутой рукой. На ее лице отражалась мольба. И внезапно Майк понял, что не может отказать ей.

Он поднес свою руку к руке Джесси. Сосредоточившись, он напряг непослушные мышцы. Пальцы слегка шевельнулись. Кожей он чувствовал тепло ее ладони. Резко тряхнув ее руку, он тут же выпустил ее. По своей ослепительности улыбка Джесси могла соперничать с солнцем.

Майк улыбнулся в ответ.

Неожиданно Джесси отвела глаза, смутившись. Она наклонила голову, пробормотала что-то невразумительное насчет работы и пошла по дорожке. Майк смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, затем повернулся и направился к дому.

Поднявшись на террасу, он оглядел ранчо. В дальних загонах играли несколько лошадей. Над головой громко щебетали птицы, в новом доме стучали молотки. В воздухе витали запахи краски и свежей древесины. Майк вдохнул полной грудью. Постепенно все вставало на свои места. Конечно, это не палуба авианосца, но уже и не тюрьма.

Вдали он увидел Джесси, идущую к новому дому. Под мышкой она держала этюдник. Через ее плечо была перекинута сумка. Двигалась она с потрясающей грацией и легкостью.

Отныне они друзья. Своим рукопожатием они скрепили соглашение. Майк медленно сжал изувеченную руку в кулак. Не очень больно. Он снова посмотрел туда, где только что была Джесси, но та уже исчезла из поля его зрения. Майк понимал: если бы он все еще оставался пилотом истребителя, у него бы никогда не нашлось времени, чтобы получше узнать ее. Он бы ограничился кратковременным знакомством и вскоре бросил бы ее ради какой-нибудь длинноногой блондинки. Он бы так никогда и не понял, что значит заботиться о ком-то.

Майк не был готов к этой мысли. Однако дело обстояло именно так. Ему действительно хотелось заботиться о ней. Она нравилась ему. А он-то считал, что единственными его чувствами останутся боль и разочарование.

Нравится она ему или не нравится – какая разница, возразил он себе, взявшись за ручку двери. Джесси нет места в его жизни, а ему – в ее. Она богатая вдова и владелица большого пакета акций в крупной корпорации. Он же сломленный несчастьем летчик, владелец даже еще и не начавшего функционировать ранчо-пансионата.

Майк посмотрел на свою покрытую шрамами руку и сунул ее в карман.

Ему абсолютно нечего предложить ей.

 

Глава 11

– А мне нравится вот это, – заявила миссис Макгрегор, указывая на образцы резьбы.

– Ты что, помешанная, женщина? – завопил Грейди. – С такой отделкой комната будет выглядеть аляповато.

Миссис Макгрегор выпрямилась во весь свой рост – а она была на три-четыре дюйма выше Грейди – и посмотрела на него сурово.

– Я запрещаю разоваривать со мной в таком тоне. Джесси увидела, как Грейди посмотрел на миссис Макгрегор и, встретившись с ее огненным взглядом, пошел на попятный.

– Ну, не надо волноваться по пустякам, барышня.

– По пустякам? Барышня? – Миссис Макгрегор оглянулась на Джесси, которая изо всех сил пыталась сохранить серьезность. – Если ваша профессия вынуждает вас мириться с такими манерами, то я сочувствую вам. – С этими словами экономка решительным шагом направилась к двери и едва не столкнулась с Майком, намеревавшимся войти в будущую библиотеку.

– Замечательно, – пробурчал Грейди, последовав за ней. – У вас плохой вкус, а виноват я. Я не хочу, чтобы библиотека выглядела как бордель.

Когда они удалились на значительное расстояние, Джесси в изнеможении опустилась на пол и расхохоталась.

– Что происходит? – поинтересовался Майк, посмотрев сначала на Джесси, а потом вслед ушедшей паре. – Я думал, нам предстоит обсуждать отделку.

– Между миссис Макгрегор и Грейди состоялось бурное обсуждение именно этого вопроса. – Джесси перевела дух и вытерла выступившие на глазах слезы. – Ей понравилась резьба. Он же считает, что это превращает помещение...

– В бордель. Да, я слышал. – Майк спрятал руки в карманы и принялся изучать образцы, которые Джесси прикрепила на стену. – Мне нравится тот, что посередине. А ты что думаешь?

– О нет. Я в этом не участвую.

В комнату вихрем ворвался Грейди.

– Глупая женщина, – проворчал он и подошел к сидевшей на полу Джесси. – Я голосую против отделки.

Джесси подняла руки в знак того, что сдается.

– Хватит с меня. Я не предполагала, что такая мелочь взбудоражит всех вокруг.

Майк опять взглянул на образцы.

– Не знаю, Грейди. Мне нравится вот этот, – сказал он, указывая на один из образцов.

Грейди секунду таращился на стену, а потом пробормотал что-то насчет «безмозглых офицеров» и «неспособности выполнять служебные обязанности».

Джесси подтянула колени к подбородку и стала разглядывать мужчин. Они спорили, но без злобы. Казалось, связующая нить, соединяющая этих двух людей, видна невооруженным глазом. На мгновение она позволила себе представить, каково было бы жить здесь, окруженной семьей и друзьями. До сих пор она существовала в очень узком кругу людей. Сначала они жили вдвоем с матерью. Потом она осталась одна. Когда в ее жизни появился Брендон, она все равно чувствовала себя одинокой. Теперь она вдова.

«Сплошное одиночество», – подумала Джесси, недоумевая, почему так сложилось.

Если бы она сказала об этом Майку, он бы удивился. Она завидовала ему, потому что у него был «дом». Когда начнется сезон, ранчо заполнится народом и жизнь здесь забьет ключом. Джесси ощутила в груди ноющую боль. Она знала, что так заявляет о себе зависть. Придется уехать, как только она закончит свою работу, но ей этого не хотелось. И дело вовсе не в Майке, хотя что-то в нем все же привлекает ее. Дело в самом ранчо, в Грейди и миссис Макгрегор. В горах и в доме для гостей, который она успела полюбить всем сердцем.

Джесси продолжала наблюдать за беззлобно препирающимися мужчинами. Будущую библиотеку освещало утреннее солн-це, проникавшее через узкие окна между высокими, от пола до потолка, книжными шкафами. Светлые волосы Майка сияли в ярких лучах. Широкоплечий, высокий, стройный и мускулистый, он производил впечатление очень сильного человека, способного победить медведя в рукопашной схватке. Если бы не шрамы на его руке, никто бы и не догадался о том, что он был ранен.

Но не его привлекательная внешность заставляла сердце Джесси биться учащенно. А его чувство юмора и стремление скрыть свою немощь. Его нежность в общении с лошадьми и его гордость. Его боль и умение заставить ее чувствовать себя наверху блаженства. Его отчаянная потребность надеяться на лучшее, которая продолжает жить в нем, несмотря на постоянное утверждение, что надеяться не на что. А еще то, что она искала встреч с ним и мечтала быть рядом с ним всегда.

О, ее мысли принимают опасное направление, предостерегла себя Джесси. Она встала на колени и взяла блокнот со списком необходимой мебели, а потом поднялась.

– Куда ты собралась? – поинтересовался Майк.

– В сорока милях отсюда проводится аукцион антиквариата, – ответила Джесси и бросила взгляд на часы. – Он начнется примерно через два часа. Я хочу принять в нем участие.

– Хочешь, составлю компанию? – предложил он. Джесси попытался скрыть свою радость, говорила себе, что если не будет следить за собой, то ей грозит остаться с разбитым сердцем, однако ничего не могла с собой поделать. Она действительно мечтала быть с ним.

– С удовольствием.

– А как же отделка? – осведомился Грейди, все еще сердитый.

Майк подмигнул Джесси.

– Мне нравится отделка, – заявил он и поспешил покинуть библиотеку.

Рассмеявшись, Джесси последовала за ним, оставив Грейди продолжать спорить с самим собой.

Когда машина выехала на шоссе, Джесси велела себе не думать об их предыдущем путешествии, которое закончилось ссорой. Сегодня все будет по-другому, убеждала она себя, опуская боковое стекло. Им предстоит провести вместе всего лишь несколько часов. Без секса. И никаких непредвиденных обстоятельств.

– Пройдет совсем немного времени, и ранчо откроется, – проговорила она.

– Ничего себе – «немного». Четыре недели. Работы еще непочатый край. В конце недели приедут ученики колледжа. Они помогут нам оборудовать конюшню и дом. Надеюсь, коттеджи будут готовы в срок. Мы уже завалены заявками.

Джесси усмехнулась.

– Что тут смешного? – покосился на нее Майк.

– Ты похож на бывалого владельца отеля, который всегда жалуется на наплыв постояльцев и нерасторопность персонала.

Майк перехватил руль в левую руку и пожал плечами.

– Возможно, все и не так ужасно, как я думаю, – признался он. – Только не утверждай: «Я же тебе говорила». Иначе пойдешь пешком до ранчо.

– Я? – Джесси прижала ладонь к груди. – Не понимаю, что ты имеешь в виду. Зачем ты это говоришь?

– Джесси, – с деланным гневом предостерег ее Майк.

– Да я же ничего не говорю.

Майк сжал правую кисть в кулак и слегка ударил Джесси по руке.

– Смутьянка.

– Всегда пожалуйста, – пообещала она.

Майк положил правую руку на колено, и Джесси принялась изучать причудливое переплетение шрамов на тыльной стороне его ладони. Еще недавно, когда она только приехала на ранчо, Майк не мог даже сжать пальцы в кулак. Сейчас ему это удавалось без особого труда. Ей захотелось коснуться его шрамов, чтобы облегчить боль. А сохранила ли его рука чувствительность? Джесси знала, что ему тяжело управлять пальцами, но не понимала, в чем причина – либо пальцы потеряли чувствительность, либо они просто отказываются его слушаться.

Джесси оглядела Майка. Он был в кремовой рубашке, заправленной в синие джинсы. Как всегда, при взгляде на его красивое лицо перехватывало дыхание.

– Куда ты смотришь? – осведомился Майк, продолжая следить за дорогой.

– На тебя, – решительно ответила Джесси. – Ты красивый.

Тишина воцарилась в машине, и Джесси поняла, что вслух высказала свои сокровенные мысли. Она прикрыла рот рукой и взмолилась, чтобы Майк пропустил ее слова мимо ушей. Однако Господь был не на ее стороне.

– Не просто красив, а чертовски красив, – уточнил Майк.

– Давай не будем обсуждать это, – сказала Джесси, уставившись в окно.

– Ты и сама не хуже.

– Благодарю за щедрый комплимент.

– Всегда пожалуйста. – Он рассмеялся.

Джесси улыбнулась в ответ. Ей нравился его смех. Ах, если бы она могла слушать его всегда! Она сожалела о том, что не была знакома с Майком прежде, когда он чувствовал себя полноценным. Наверняка, думала она, его самонадеянность произвела бы на нее впечатление.

Улыбка Джесси угасла. Нет, хорошо, что она не знала его. Ей бы понравился высокомерный и самоуверенный летчик-истребитель, но вряд ли бы она рискнула сблизиться с ним. Он слишком сильно походил на Брендона. И ее восхищение быстро уступило бы место недоверию.

– Грейди сказал, что одна из кобыл беременна, – сказала Джесси, когда они проезжали мимо пастбища, на котором паслись лошади.

– Она должна родить примерно через месяц, – проговорил Майк. – Наши первые роды.

– Кажется, тебя это радует.

– Точно. Последний раз я видел новорожденного жеребенка в детстве.

– Не знала, что ты собираешься разводить лошадей. Майк свернул с шоссе и въехал на территорию ярмарки, где должен был проводиться аукцион.

– Я давно подумывал об этом. В детстве, прежде чем у меня возникло желание стать летчиком-истребителем, мечтал иметь ранчо по разведению лошадей. Я не полный профан в этой области. Через несколько месяцев на аукцион собираются выставить одного жеребца. Я знаком с его владельцем и собираюсь участвовать в торгах. Если все пойдет хорошо, через несколько лет у нас будет целый табун племенных лошадей.

Пока он говорил, Джесси пристально наблюдала за ним. Сегодня впервые он рассуждал о ранчо без обычной горечи. Ей хотелось думать, что это следствие ее присутствия, но знала, что это не так. То, что она хочет помочь ему, еще не значит, что действительно помогает. Они припарковались на стоянке. Пока Джесси собирала свои блокноты, Майк водрузил на голову стетсон, а затем они направились к толпе, заполнившей территорию, где демонстрировались вещи, представленные на аукцион. Неожиданно какая-то женщина с тявкающей собачонкой на руках толкнула Джесси, и та повалилась на Майка. Майк успел поддержать ее, при этом их руки соприкоснулись.

– Прости, – проговорила Джесси. – Я читала свой список. Мне следует все время смотреть, куда я иду.

– Ты уж постарайся, – усмехнулся Майк и, наклонившись, чмокнул ее в щеку.

«Эта мимолетная ласка ничего не значит», – уверяла себя Джесси, в то время как ее сердце едва не выпрыгивало из груди от радости. Совсем ничего не значит. Что особенного в том, что она чувствует исходящий от него мужской запах и ощущает близость его тела? Внезапно пронесшаяся мимо стайка мальчишек вынудила Майка отскочить в сторону, и он натолкнулся на Джесси. Она с трудом поборола желание теснее прижаться к нему.

– Что мы ищем? – поинтересовался Майк, когда они дошли до места, где была выставлена мебель.

– У них есть несколько комодов, парочка туалетных столиков и, кажется, столы. – Джесси заглянула в свой список. – Я не собираюсь покупать произведения искусства. Это слишком дорого.

– А стулья? – осведомился Майк, указывая на выставленные в ряд стулья.

– Нет.

– Отлично, потому что эти выглядят маленькими и неудобными.

Когда Джесси повернулась в сторону, куда указывал Майк, их руки вновь соприкоснулись. Он стоял справа от нее, поэтому она касалась его здоровой руки. На секунду Джесси пожалела о том, что ей не хватает смелости просто по-дружески взять его за руку и притвориться, будто в этом нет ничего необычного. Да, она и в самом деле трусиха.

– Какие? – спросила он.

– Те, в конце.

Джесси некоторое время разглядывала маленькие стульчики из красного дерева, а потом улыбнулась:

– Если тебе, Майк, от этого станет легче, то имей в виду, это детские стулья. Начало викторианской эпохи.

– Замечательно, так как я бы никогда не уместился на них. Джесси рассмеялась, представив, как Майк сидит на низеньком стульчике, а его подбородок упирается в колени.

– Что смешного? – осведомился он, поворачиваясь к ней.

– Ты.

Их глаза встретились, и улыбка исчезла с лица Джесси. Как же легко утонуть в этих потрясающих голубых глазах! Затеряться где-то в глубинах его души и не найти дорогу назад.

– Пошли, – сказал Майк, разрушив очарование. – Там есть еще на что взглянуть.

Они остановились перед рядом комодов. Когда они наклонились над одним из них, их руки соприкоснулись в третий раз. Прежде чем Джесси успела отодвинуться, Майк взял ее за руку Его кожа была теплой. Джесси осторожно сжала его ладонь, не осмеливаясь поднять глаза. Он ответил на рукопожатие.

– Что ты скажешь вот об этом? – спросил Майк, потянув ее за собой.

Джесси вцепилась в свой блокнот и улыбнулась. Она сгорает от желания лишь потому, что они держатся за руки, а его интересует какая-то мебель для ранчо!

Они продолжали осматривать выставленную мебель, обсуждая, что можно поставить в главное здание, а что в коттеджи. Несколько раз Майк отпускал ее, чтобы проверить, хорошо ли отполирована поверхность какого-нибудь шкафа, но потом обязательно снова брал за руку. Вскоре Джесси обнаружила, что в голове у нее пустота, а губы растянуты в глупой и счастливой улыбке.

Наконец, перед самым началом аукциона, они прошли под навес, где были расставлены стулья. Джесси зарегистрировалась у кассира и отправилась искать Майка, который должен был занять для них места. Найдя, села справа от него. Она уже не чувствовала ног от усталости, он же выглядел свежим. Казалось, ему под силу пройти еще сотню миль.

– Для человека, всем сердцем ненавидящего ранчо, ты слишком сильно озабочен тем, как оно будет выглядеть.

– Я никогда не ненавидел ранчо, – возразил Майк. – Просто у меня не было желания именно сейчас заниматься им.

Джесси хотела спросить, продолжает ли он считать свою жизнь на ранчо такой же ужасной, как прежде, или ему все же удалось преодолеть разочарование. Но она боялась услышать ответ.

Пока участники аукциона рассаживались по местам, Майк успел сходить за содовой. Отдав одну банку Джесси, он принялся открывать свою левой рукой. Получалось не слишком ловко. Заметив, что Джесси наблюдает за ним, он смущенно пожал плечами:

– Наступит день, когда левая рука заработает не хуже правой.

– Мне кажется, ты отлично справляешься, – заметила Джесси. Отпив немного содовой, она набралась смелости спросить: – Ей уже лучше?

Майк хотел было притвориться, будто не расслышал вопроса, но не хотел обижать Джесси. К тому же он не так давно вдруг обнаружил, что ему необходимо говорить об искалеченной руке, а Джесси была единственным человеком, кому он доверял.

– Немного. – Он оглядел иссеченную шрамами тыльную сторону ладони. – Она стала чуть лучше двигаться, и мне уже легче водить машину.

– А как насчет физиотерапии? Это помогло бы?

– Возможно. Здесь недалеко есть одно местечко. Доктора порекомендовали мне несколько упражнений.

– Но ты не делаешь их.

Это был не вопрос, а утверждение.

– Откуда ты знаешь? – проговорил Майк. Интересно, подумал он, почувствовала ли она, что он снова занимает оборону.

Джесси повернулись к Майку всем корпусом и открыто посмотрела в его лицо. Ее карие глаза лукаво блестели.

– А я знаю.

На ней не было никакого макияжа, однако кожа выглядела гладкой и нежной, как бархат. Темные волосы спадали на плечи. При каждом движении головы по этой тяжелой блестящей массе проходила волна. Джесси сменила обычные джинсы и тенниску на свободную красную блузку, которая то и дело сползала с плеча. Дважды Майку удалось увидеть белоснежную бретельку бюстгальтера. Яркая юбка в полоску из такого же легкого материала, что и блузка, подчеркивала тонкую талию и облегала крутые бедра. Наряд дополняли сандалии. Ногти на ногах были накрашены лаком в тон блузке. Терпкий аромат ее духов окутывал Майка словно покрывало. Более женственного создания, чем Джесси, он никогда в своей жизни не встречал. Он страстно желал ее и в то же время чувствовал себя в ее обществе удивительно легко.

Джесси провела пальцем вдоль одного из шрамов на его руке.

, – Каково это – больше не. ощущать себя совершенным человеком? – спросила она.

Майк собрался было обратить все в шутку, но, поймав ее взгляд, понял, что Джесси настроена серьезно.

– Что ты имеешь в виду?

– Теперь тебе придется жить, как большинству из нас.

– Я никогда не считал себя совершенством, – возразил он и, поддавшись искушению, заправил прядь волос ей за ухо. – На свете всегда существовало много такого, что я не умел делать.

– Перечисли.

Он слышал шум толпы вокруг них, краем глаза видел, как люди рассаживаются по местам, но воспринимал все как в дымке. Реальностью для него стала Джесси и радость от общения с ней.

– Я не умел строить отношения с людьми.

– Ой да ладно тебе! – Джесси отрицательно замотала головой. – Грейди рассказывал, что женщины тебе проходу не давали.

– Я же сказал – отношения, а не секс. Джесси сдвинула брови.

– Если я спрошу о Пэм, ты не оторвешь мне голову?

– Нет. – Майк слабо улыбнулся. Чувственные губы Джесси чуть растянулись в ответной улыбке. – Она модель, демонстрирует белье для каталогов.

Джесси поморщилась:

– Ну-ну.

– Пэм хорошая девушка.

– Не сомневаюсь, но я бы никогда не согласилась дружить с моделью, демонстрирующей нижнее белье. Я бы чувствовала себя рядом с ней неуклюжей и огромной. – Она оглядела свою грудь. – Наверное, у нее идеальный бюст размера 34В.

Майк наклонился к Джесси.

– Скорее 32А, – прошептал он. – Я не мог найти ее грудь в темноте.

– А ты злой, – засмеялась Джесси. – Ты считал ее сногсшибательной, и не пытайся убедить меня в обратном.

– Она казалась мне симпатичной, – признал Майк. – Но мы так и не стали по-настоящему близкими людьми. Те отношения, что сложились между нами, устраивали обоих.

– О, Майк, прости. – Джесси дотронулась до его руки. Майк вспомнил, как целовал ее, и ему захотелось сделать это снова, но он не успел исполнить свое желание, так как почувствовал, что за ними кто-то стоит.

– Джессика Росс. Я сразу узнала тебя.

Майк почувствовал, что Джесси мгновенно насторожилась. Она подняла голову.

– Сандра! Какая приятная встреча.

Майк оглядел хорошо сохранившуюся даму в шитых на заказ слаксах и пиджаке. Ее светлые волосы были искусно уложены так, чтобы подчеркнуть достоинства породистого лица. Она выглядела на сорок лет. «Значит, – решил Майк, – ей все пятьдесят».

– Сандра Аланторп. А это Майк Кобурн. Он владелец ранчо, которое я отделываю.

– Мэм. – Майк приподнял шляпу, надеясь, что этого знака вежливости достаточно и можно обойтись без рукопожатия. В противном случае придется объяснять, почему он не в состоянии пожать ей руку.

Очевидно, его сразу же возникшая антипатия к Сандре Аланторп оказалась взаимной, потому что она ответила ему лишь слабой улыбкой.

– Я как раз говорила Милдред, что последнее время тебя совсем не видно, дорогая. Как поживаешь?

– Замечательно, – ответила Джесси. – У меня много работы.

– Ах да. Ты же продолжаешь заниматься дизайном. – Сандра махнула рукой в сторону участников аукциона. – Должно быть, именно это и привело тебя сюда. Все, я ухожу. – Она чмокнула воздух рядом со щекой Джесси. – Не пропадай. Пообедаем вместе. – Она помахала рукой. – До скорой встречи, дорогая.

Джесси откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились.

– Что ты делаешь? – удивился Майк.

– Считаю до ста. Чтобы успокоиться. – Она сложила на груди руки, ее передернуло.

– Она всего лишь напыщенная светская дама, у которой куча денег и масса свободного времени. Она не стоит того, чтобы ты так нервничала из-за нее.

Джесси приоткрыла один глаз и посмотрела на Майка:

– Ты говоришь так, будто знаком с людьми подобного сорта. Майк поморщился:

– Я и знаком. Мне приходилось бывать на множестве приемов по приглашениям именно таких дамочек.

Джесси открыла и второй глаз.

– Значит, ты понимаешь, почему я всегда буду чувствовать себя чужой в их обществе. Ты обратил внимание, как она разглядывала мой наряд? С таким видом, будто она не то что бы ни за что не надела эту блузку, но даже и не воспользовалась бы ею, чтобы стереть пыль с кошачьего туалета! – возмутилась Джесси. – Ох уж эти тощие белокожие красавицы с вытравленными волосами!

Майк ухмыльнулся:

– Мне нравятся темные волосы, темные глаза и пышные... Джесси резко повернулась к нему:

– Пышные. Ты хочешь сказать «жирные»?

– Я хочу сказать «совершенные». – Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Через мгновение ее тело освободилось от напряжения, и она прижалась к Майку.

К возвышению, расположенному перед навесом, подошел мужчина.

– Начинается, – предупредил Майк.

– Отлично, – вяло произнесла Джесси.

Улыбнувшись, Майк поцеловал ее в макушку. Джесси хотела было выпрямиться, но он придержал ее. Она вздохнула, но сопротивляться не стала и положила голову ему на плечо.

Майку хотелось, чтобы она всегда была рядом. Чтобы он всегда вот так прижимал ее к себе. Он знал, как больно чувствовать себя чужим. Он знал, какая ярость охватывает, когда хочешь приткнуться к кому-нибудь, но вдруг понимаешь, что приткнуться-то и не к кому. Он знал, насколько сильным может быть желание сбежать от всего этого и найти прибежище.

И вот сейчас его прибежищем стала Джесси. С ней он мог забыть прошлое и не думать о будущем.

Джесси села поудобнее, и он почувствовал, как она прижалась к нему своей грудью. В его чреслах тут же вспыхнул огонь. Он хотел ее. Он мечтал погрузиться в ее влажное лоно, и тогда ее тело вылечит их обоих.

«Это больше чем страсть», – с долей удивления подумал он. Возможно, это доверие. Джессика Лейтон Росс не просто нравилась ему. Он доверял ей.

– Не могу поверить, что ты заплатил восемьсот долларов за этот стол, – воскликнула Джесси, когда они собрали все чеки и отправились за своим грузовиком.

– Я думал, что ты будешь рада.

– Это твои деньги.

– Я сделал это ради тебя, – заявил Майк, лукаво ухмыльнувшись. – Ты заметила, кто еще торговался за него?

– Да. – Она улыбнулась. – Сандра Аланторп. Она пришла в ярость, когда ты предложил более высокую цепу. Ты заметил, как она посмотрела на тебя, когда уходила?

Давившая со всех сторон толпа заставила их прижаться друг к другу. Джесси взяла Майка за руку. Когда ее пальцы переплелись с его, он напрягся, но не отдернул руку. В первое мгновение Джесси овладело удивление. Разве он больше не хочет идти с ней за руку? Но тут же сообразила, что взяла его за правую, искалеченную руку. Она заколебалась: сделать вид, будто ничего не произошло, или под каким-нибудь предлогом отпустить его руку. Майк решил проблему за нее: грустно улыбнувшись ей, он продолжил свой путь через толпу.

Только теперь Джесси заметила, что сдерживает дыхание. С шумом выдохнув, она рассмеялась, радуясь счастливому окончанию хорошего дня.

– Ладно, – сказала она, когда они добрались до грузовика. – Я действительно благодарна тебе за этот стол, но ты и в самом деле потратил очень много.

Майк открыл дверцу и подождал, пока Джесси усядется.

– Сейчас только пять, – проговорил он, трогая ее за локоть, – но здесь на шоссе есть потрясающий ресторан. Давай поужинаем там? Он расположен в старой мельнице, переоборудованной в гостиницу. Думаю, тебе понравится.

Он хочет только поужинать с ней или что-то еще? Джесси пристально посмотрела на Майка. Она не видела его лица, поэтому бесцеремонно сдернула с него шляпу. И сразу распознала в его глазах огонь страсти. Он приглашал ее всего лишь поужинать, но тело его молило совсем о другом.

– Я не очень голодна, – тихо проговорила она.

На его лице читалось разочарование. Повернувшись к дверце машины, Джесси взяла обе его руки в свои и притянула к себе. Он уперся в ее колени. Джесси передвинулась на край сиденья и развела колени, скрытые от посторонних взглядов широкой юбкой. Сквозь тонкую ткань она чувствовала тепло его бедер.

Она действительно не проголодалась, но ей до безумия хотелось быть с ним. Ей страстно хотелось излечить его душевные раны и любить его.

Джесси заморгала, шокированная собственными мыслями. Любить его? Она на мгновение прикрыла глаза. Теперь все обрело свой истинный смысл. Но почему ее все время влечет к сломленным невзгодами людям, которым она не может помочь?

– Я не голодна, – повторила она. – Однако я с удовольствием взгляну на гостиницу.

Майк наклонился к ней и поцеловал. Когда их губы соединились, он запустил левую руку в ее волосы. На Джесси волной накатила боль.

Семь месяцев назад, когда он был летчиком-истребителем, он ни за что бы не выбрал ее. Когда он излечится от душевного недуга и опять почувствует себя полноценным, то бросит ее. В ее распоряжении лишь этот короткий промежуток.

Он бросит ее и никогда не узнает, что, отдав свое тело, она также вручила ему и свое сердце.

 

Глава 12

Их номер оказался просторным, с камином и королевской кроватью. Цветочный рисунок обоев странным образом сочетался с клетчатым одеялом. Через кружевные гардины в комнату проникало предвечернее солнце. «А не стоит ли попросить его опустить жалюзи?» – подумала Джесси. Прикусив губу, она уставилась на среднюю пуговицу рубашки Майка. Они стояли почти вплотную друг к другу. Джесси мучилась от раздвоения личности: одна ее часть порывалась покинуть гостиничный номер, а другая замирала от тоски при мысли, вдруг что-то помешает им насладиться друг другом.

Молчание между тем затягивалось, напряжение росло. Гнетущая тишина нарушалась лишь их дыханием, учащенным, судорожным. А еще тихим тиканьем часов на камине.

– Я боюсь, – наконец прошептала Джесси.

Майк взял ее за подбородок и приподнял голову. Его глаза потемнели, не только от страсти, но и от тревоги за нее.

– Почему?

– Я ни с кем не была после Брендона.

– Я тоже ни с кем не был после того случая.

– А вдруг окажется, мы все забыли? Майк слабо улыбнулся:

– Я ничего не забыл.

Джесси примостилась на краешек кровати.

– Майк, я боюсь опять привести тебя в ярость, но все же – как твоя рука? – Майк покраснел и отвернулся, но Джесси ухватила его за рукав. – Нет, подожди. Ты не так меня понял. Я лишь прошу понять меня, если сделаю какую-нибудь глупость. Ты же знаешь, что бывает со мной, когда я нервничаю. А сейчас я действительно очень нервничаю.

Майк сглотнул.

– Я не разозлюсь.

Джесси провела пальцами по его искалеченной руке, потом взяла ее в обе руки.

– Ты что-нибудь чувствуешь?

– Я чувствую, что ты дотрагиваешься до меня.

Она принялась разглядывать его длинные пальцы и шрамы, портившие красоту этой мужественной руки, затем провела кончиками пальцев по шраму, опоясывавшему большой палец. Внезапно наклонившись, она коснулась его языком.

У Майка перехватило дыхание.

– Я чувствую.

– Тебе приятно? – спросила она, не осмеливаясь поднять на него глаза.

– Да. – Джесси снова принялась ласкать Майка. Она нежно гладила каждый шрам на искалеченной руке, затем взяла в рот его палец, сначала один, потом другой, и ощутила на губах солоноватый привкус. Бросив быстрый взгляд на Майка, она обнаружила, что он возбужден – его набухшая плоть распирала джинсы. Перецеловав каждый его палец, каждые дюйм его ладони, она прижала его руку к своей груди и подняла глаза.

– Возьми меня, – прошептала она.

Майк поднял ее на ноги.

– Ты потрясающая женщина.

– Нет, – покачала головой Джесси. – Я просто Джесси.

Он прижал ее к себе и завладел ее ртом. Ее губы приоткрылись, язык устремился к его языку. Она обвила руками его шею и приникла к нему всем телом.

«Мне нужно это, – думала Джесси, чувствуя, как все ее существо охватывает огонь. – Я так нуждаюсь и его объятиях и ласках».

Майк сжал ее лицо ладонями и заглянул в глаза. Она улыбнулась, и он провел большим пальцем по ее губам.

– Боже, как же ты нужна мне, – проговорил он и принялся снимать с нее блузку.

На этот раз ему не пришлось сражаться с пуговицами. Джесси не смогла бы утверждать наверняка, что надела блузку без пуговиц сознательно. Не исключено, что где-то в глубине души она надеялась на то, что они останутся одни. А может, это просто так удачно сложилось, что на ней одежда, которую легко снять? Застежка бюстгальтера расстегнулась при легком прикосновении его рук, и Джесси, поведя плечами, скинула бретельки.

Майк отступил на шаг и принялся с восхищением разглядывать Джесси. Она же боролась с желанием прикрыться. Она отнюдь не совершенна. Грудь уже не такая упругая, как в юности, а живот и прежде не был плоским. «Интересно, – подумала она, – в чем заключались красота и совершенство Пэм? «

Майк опустился на колени и медленно снял с нее трусики. Прижавшись губами к ее животу, он начал гладить обнаженные ноги. Джесси пыталась следить за тем, как действуют его здоровая и искалеченная руки, но, когда он просунул палец между ее бедер, она поняла, что это не имеет никакого значения.

Майк усадил ее на кровать и быстро разделся сам. Обнаженный он был еще более хорош, чем она могла себе представить. Стройные длинные ноги, широкие плечи, узкие бедра, тонкая талия. Светлые золотистые волосы на груди стекали узкой дорожкой по животу. Его восставшая плоть была нацелена на нее. Майк откинул одеяло и устроился на кровати. Джесси легла на спину рядом с ним, с наслаждением ощущая, как тонкая хлопчатобумажная простыня приятно холодит разгоряченное тело. Майк перекатился на бок и, подперев рукой голову, стал внимательно разглядывать Джесси. Он так долго смотрел на нее, что она в конце концов встревожилась: быть может, он ею недоволен?

– Не беспокойся, – как будто догадавшись о ее сомнениях, сказал с улыбкой Майк. – Ты очень красива.

– Лжец.

– Милая Джесси, я в жизни не встречал такой совершенной женщины.

– Ты говоришь так, потому что у меня есть грудь.

– Какая грудь? – с наигранным удивлением осведомился Майк.

– Вот эта. – Джесси выгнулась.

– Возьми мою руку и покажи.

Джесси растерянно уставилась на него. Ласки Брендона всегда доставляли ей удовольствие. Он осторожно доводил ее до оргазма, а потом кончал сам. Это было цивилизованным соитием, которое редко продолжалось более двенадцати минут. Они почти не разговаривали и никогда не вели любовную игру. Брендон был ее первым и единственным мужчиной.

– Ну, сделай это, – подбадривал ее Майк. Он положил свою левую руку на ее живот. Джесси взяла его за запястье и передвинула его руку себе на грудь.

Он выглядел слегка разочарованным.

– И все?

– Чего ты хочешь? – Джесси была озадачена и смущена одновременно.

– О малышка, вопрос в том, чего ты ждешь от меня? Наклонившись, он поцеловал ее. Его язык, скользнув по губам, ворвался в рот Джесси и принялся дразнить ее язык.

Ее соски затвердели. Рука Майка приподнялась и снова опустилась ей на грудь. Она застонала. Майк поднял голову:

– Тебе нравится? – Да.

– Что еще?

На этот раз Джесси догадалась взять его руку и провести ею по своему телу. Она плохо знала свое тело и сейчас изучала его вместе с ним, открывая самые чувствительные места. Она вновь накрыла его рукой свою грудь, давая тем самым понять, что хочет, чтобы он ласкал ее соски. Поиграв недолго, Майк сжал их губами. Джесси словно пронзила молния. Она выгнулась и затрепетала.

Набравшись храбрости, она передвинула его руку ниже, на холмик между бедрами. Его пальцы сразу же нашли заветный бугорок и принялись исследовать его влажные изгибы. Они терзали его, то отпуская на свободу, то снова повергая в сладостную пытку.

Этого было достаточно, чтобы довести Джесси до высшей точки наслаждения. Когда она уже была на грани взрыва, Майк убрал руку и сел.

Она с неохотой открыла глаза.

– Я что-то сделала не так?

– Нет. – Улыбнувшись, он свесился с кровати и через секунду протянул ей блестящий пакетик. – Не окажете ли вы мне честь?

Презерватив. Джесси изумленно уставилась па него. Ну конечно, подумала она, он помнит, что следует предохраняться. Он хочет, чтобы она надела его на него. Джесси замерла, переводя взгляд с Майка на пакетик и обратно.

– В чем дело? – поинтересовался он.

– Я в жизни не видела ни одного презерватива.

На его лице отразилось искреннее удивление, и в следующую секунду он громко расхохотался.

– Это не смешно.

– Очень даже смешно, – возразил он и рухнул на спину.

Джесси решила, что надо бы обидеться, однако ее губы уже складывались в улыбку. Вскоре она уже смеялась вместе с ним. Повернув голову, она поцеловала его в плечо, а потом слегка прикусила кожу. Его смех перешел в стон. Она ощутила запах чистого мужского тела. Зажав пакетик в руке, она принялась покрывать его грудь поцелуями. Пощипывая губами светлые вьющиеся волоски, она добралась до живота, а потом вернулась к лицу и приникла к его губам. Его отросшая за день щетина приятно царапала нежную кожу.

Неожиданно Джесси подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ласковые слова готовы были сорваться с ее губ, но она сдерживала себя. Их взгляды встретились, и она утонула в синеве его глаз.

– Ты действительно никогда не видела презерватив? – Зардевшись, Джесси кивнула. – Сомневаюсь, что я смогу надеть его одной рукой.

Она прикусила нижнюю губу.

– Ладно, я попробую.

Джесси встала на колени между его ног и разорвала пакетик. Изумленно уставившись на свернутую в кольцо тонкую пленку, она перевела взгляд на его набухшую плоть.

– Да он не налезет.

Майк приподнялся на локте и усмехнулся.

– Он растягивается.

– Но ему придется очень сильно растянуться.

Прежде чем надеть презерватив, она коснулась его члена. Он был твердым и теплым на ощупь. Закрыв глаза, она отдалась своим ощущениям. При мысли, что она сжимает в руке символ мужской силы и власти, ее охватил восторг.

– Джесси, лучше прекрати!

– Почему? – Она открыла глаза и удивленно посмотрела на Майка. Его взгляд, преисполненный необузданной страсти, казалось, проникал до самых потаенных уголков ее души.

– Я с трудом сдерживаю себя.

Джесси надела презерватив на головку и раскатала его вниз, до конца. Она чувствовала, как горят ее щеки, но заставила себя сосредоточиться на этом ответственном деле. Закончив, она выпрямилась и внимательно осмотрела результаты своей работы.

– А мне нравится. – В ее сознании возник запретный образ. Она устремила взгляд на белую простыню. – Ты не против, если я... ну, ты понимаешь...

– Что?

Набрав в грудь побольше воздуха, она выпалила:

– Могу я быть наверху? Мне всегда этого хотелось. А потом, так, возможно, будет удобнее. Если ты не против...

– Джесси.

– Да? – Она все не, осмеливалась поднять на него глаза.

– Иди сюда. Я хочу обнимать тебя, я хочу погрузиться в тебя. И ты можешь быть наверху.

Она закрыла, лицо ладонями.

– Не могу!

– Почему?

– Я стесняюсь!

Рассмеявшись, Майк притянул ее к себе. Он довел ее поцелуями до безумия, а потом усадил на себя, сжав руками ее ягодицы. Она почувствовала, как его плоть медленно проникает в ее влажные глубины. Она неотрывно смотрела ему в глаза и видела, как они темнеют от наслаждения.

Они медленно задвигались. Ее грудь колыхалась при каждом толчке. Майк с восторгом глядел на нее.

– Как красиво, – пробормотал он.

Он играл ее сосками, и внутри ее нарастало напряжение. Она задвигалась быстрее, стремясь к освобождению. Он сунул одну руку ей между бедер и нашел пальцем бугорок, в котором сосредоточились все ее ощущения.

Вскоре окружающий мир перестал существовать для них. Майк приподнял бедра, чтобы поглубже проникнуть в Джесси. Она на секунду замерла, а потом ее тело свела судорога. Она выкрикнула его имя и услышала, что он тоже позвал ее, когда забился под ней в экстазе. Соединившись в едином порыве, они вместе достигли вершины наслаждения.

Прошло почти полчаса, прежде чем Майк шевельнулся. Джесси лежала рядом с ним, свернувшись клубочком и закинув свою ногу на его бедро. Их переплетенные руки покоились на его животе. Уже наступила ночь, и комната была погружена во мрак.

Он поцеловал Джесси в макушку. Аромат ее духов смешивался с мускусным запахом их страсти. Ее тело олицетворяло собой саму женственность и манило к себе. Он неторопливо провел рукой по ее коже. «Нежная, – думал он, улыбаясь. – Удивительно нежная».

Джесси удовлетворенно вздохнула и сильнее прижалась к Майку. Он почувствовал, как его сердце наполняется гордостью. Он действительно доставил ей удовольствие. И рука не помешала ему в этом. Его улыбка стала шире, когда он вспомнил, как она сравнивала размеры презерватива с его набухшей плотью. Робкая и в то же время готовая на все. Ему понравилось ласкать ее.

Майк уставился в потолок. А ласкал ли он кого-либо хоть раз в жизни? Он задумался о прошлом, о женщинах, с которыми знакомился в барах и на вечеринках. Именно они брали на себя инициативу. Он же оставался пассивным. От него требовалось лишь одно: чтобы его мужское естество оказалось на высоте. Об остальном заботились партнерши. Насколько помнил, он брал скорее из желания утвердиться, чем сделать им приятное. Сегодня все было по-другому. Он хотел доставить удовольствие Джесси, потому что ему необходимо было увидеть, как обнажается и распахивается перед ним ее душа. Потому что, если бы он не увидел, как она дрожит в экстазе, если бы не услышал ее сладостных стонов и не почувствовал, как отзывается на ласку ее тело, он бы не смог продолжать.

Это открытие испугало его. И вновь разожгло желание. Майк осторожно выбрался из-под ее ноги. Джесси попыталась было возразить, но он пресек эту попытку поцелуем. Вкус ее чувственных губ дурманил его. Когда он стал целовать ее шею, она сквозь сон пробормотала, что вполне уже удовлетворена. Негромко засмеявшись, он принялся играть ее сосками, и вскоре она уже трепетала под его руками.

Сунув палец ей между бедер и наслаждаясь сознанием того, что она полностью в его власти, он снова вознес ее на вершину блаженства. Когда она забилась в последней судороге, ему опять захотелось услышать свое имя из ее уст. Он не убрал сразу свой палец, а продолжал терзать ее до тех пор, пока она не обмякла, трепещущая и опустошенная. Он не спешил удовлетворить собственное желание, сейчас ему было достаточно того, что он доставил удовольствие ей. Впервые за всю свою жизнь из получающего наслаждение он превратился в дарующего и был счастлив этим.

На мгновение Майк забеспокоился, что Джесси неправильно оценила его поведение, но, как оказалось, она понимала его лучше, чем он сам. Она прижалась к нему. Ее тело было слегка влажным от пота.

– Ты был прав, – прошептала она.

Он чувствовал на груди ее теплое дыхание.

– Я всегда прав. В чем же на этот раз? Он догадался, что она улыбается.

– В том, что все самые важные части твоего тела работают нормально. Тебе следовало бы предупредить меня, что ты такой потрясающий любовник.

«Потрясающий любовник». Он никогда не думал об этом. Он был летчиком-истребителем. Потом стал бывшим летчиком-истребителем. Сегодня днем Джесси перевела его в разряд владельцев ранчо. А сейчас назвала потрясающим любовником.

Она приподнялась на локте и внимательно посмотрела на него. В ее глазах отразилась вся гамма обуревавших ее чувств. Утоленная страсть и нечто еще, чему он не мог дать названия.

В нем поднялась паника.

– Не надо, – проговорил он, отворачиваясь. – Не делай этого.

– Хорошо, – сказала она. По ее тону можно было заключить, что она абсолютно спокойна, однако он все же не решался смотреть на нее. Он боялся увидеть в ее глазах боль.

– Джесси, прости. Я имел в виду вовсе не...

– Не беспокойся, Майк. Я не собиралась объясняться тебе в своей безграничной любви. – Она засмеялась.

Ее смех, неуверенный, ломкий, наполнил Майка ненавистью к самому себе, и он повернулся к ней.

– Джесси, я пытаюсь спасти твое сердце. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Джесси завернулась в простыню и прислонилась к деревянной спинке кровати. Ее волосы рассыпались но плечам. Она выглядела взъерошенной, но это не лишало ее прелести, а лишь напоминало о том, что она только что занималась любовью. Однако во взгляде ее читалось осуждение: зачем он играет ее чувствами?

Майк потянулся к ней, собираясь погладить по щеке, но она отпрянула.

– В чем дело, Майк? Ты боишься, что я стану вешаться тебе на шею, как обезумевшая от страсти малолетка? – Джесси вскинула брови. – Да не трусь ты. Трахнулись мы здорово, не могу не признать этого. Но я отлично знаю, как играть в эту игру. Как ты сказал в прошлый раз? «Повалялись на сене». Сегодня мы повалялись на простынях. – Она пожала плечами. – Вот и вся разница.

Джесси спустила ноги с кровати. Майк чувствовал ее боль и смущение так, будто испытывал это сам. Когда Джесси уже почти встала, он перекатился через кровать и успел схватить ее за руку. Он потянул ее к себе, но она упиралась, и он потянул сильнее. Наконец он дернул ее, и она упала на кровать. Ее темные волосы разметались по белой простыне. Она не хотела смотреть на него, однако он повернул рукой ее лицо к себе. На глазах ее блестели слезы, и он ощутил, как сердце пронзила острая боль.

– Я самый настоящий подлец, – проговорил он. Джесси хмыкнула:

– Ты тратишь силы впустую. Тебе не удастся втянуть меня в спор.

– Ты должна ненавидеть меня, Джесси. Ненавидеть и презирать, потому что только этого я и заслуживаю.

Она с вызовом вздернула подбородок. «Господи, как же она восхитительна», – думал Майк, боясь, что вот сейчас Джесси скажет, что презирает его. Обнаженная, в постели, она находит в себе отвагу насмехаться над ним.

– Не могу, – прошептала Джесси и отвернулась. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

Майк отпустил ее и сел на край кровати, спиной к ней. Он смотрел на свою искалеченную руку, но вместо плоти и костей видел палубу авианосца и самолеты, готовые взлететь. Несколько минут назад он доставил Джесси удовольствие только потому, что хотел проверить, способен ли на это. Он-то знал, что именно побуждало его. Как бы то ни были, на этот раз он скажет ей правду. Он вытащит на свет Божий свою самую страшную тайну, и тогда Джесси уйдет. Его желание быть честным, наверное, выглядит очень благородно, истина, однако, в том, что он просто не может позволить ей остаться. Он не может пойти на риск и вновь привязаться к кому-то. Ему нечего дать ей, нечего предложить. Если она хоть недолго промешкает, он уже не сможет ее отпустить. А вот когда она узнает правду, то побежит от него прочь со всех ног, и он останется один. Так будет лучше для них обоих.

– Не знаю, как много Грейди рассказал тебе о том случае, – проговорил Майк. «Интересно, – подумал он, – она тоже чувствует, как качается палуба, и ощущает солоноватый привкус брызг ча губах? «

– Не много, – ответила Джесси.

– Мы провели в море не более двух недель, – начал он, и воспоминания вновь ожили в его душе. – Тим Эванс был совсем мальчишкой. Думаю, ему было восемнадцать. Он впервые оказался вдали от дома. На судне было около сотни таких, как он: юных, испуганных, страдающих от морской болезни, мечтающих попасть домой. Он стоял вблизи от двигателей. Пилот как раз собирался запустить их. Он бы изжарился. Я оттащил его. – Майк пошевелил искалеченной рукой. – Я оттолкнул его в сторону. Он оказался тяжелее, чем я рассчитывал, и я потерял равновесие. Чтобы не упасть, я ухватился за край гнезда, в которое опускается отбойник реактивных выхлопов. В следующую секунду этот отбойник опустился. – Забавно, он до сих пор слышит свой крик, но боли не помнит. «Хоть это слава Богу», – угрюмо подумал он.

Джесси тихо ахнула. Майк продолжил, не дав ей заговорить:

– Они быстро подняли отбойник, но уже было поздно. – Теперь вместо похожего на кружево переплетения шрамов он видел на своей руке изорванную кожу и раздробленные кости – кровавое месиво, в которое превратилась его кисть. – Они доставили меня к лучшему хирургу. Два дня спустя, когда до меня наконец дошло, что случилось, он навестил меня.

– Тим? – уточнила Джесси.

Майк кивнул. Сейчас он расскажет ей о том, о чем не знает даже Грейди. Он произнесет несколько слов, и она исчезнет из его жизни.

Майк встал и подошел к камину. Догорающий огонь отбрасывал отблески на стены.

– Он явился попросить прощения. Я не пожелал слушать его. – Он закрыл глаза, но это не помогло ему избавиться от навязчивого образа, в ушах продолжали звучать рыдания юноши. – Я сказал ему, что никогда не прощу. Он был каким-то деревенщиной, мальчишкой с фермы. А я был летчиком-истребителем высшего класса. Я сказал ему, что мне следовало оставить его жариться в реактивном выхлопе. Я сказал ему, что позволил бы ему умереть, если б мог повернуть время вспять.

Его слова эхом разносились по комнате и обретали собственную жизнь. Майк стоял, уставившись в огонь, и ждал, когда снова раздастся тихий возглас и она скажет, что презирает его.

– На самом деле ты этого не хотел, – прозвучал на удивление спокойный голос Джесси.

«Она не может представить себе такой глубины нравственного падения», – подумал Майк.

– Именно это я имел в виду, когда говорил с ним. Именно это я имею в виду и сейчас. Если бы все повторилось, я бы позволил мальчишке умереть.

 

Глава 13

У Джесси возникло желание немедленно бежать. Закрыть уши руками, чтобы не слышать этих страшных слов. Но поздно. Слова уже проникли в ее сознание. И все же... Нет, не может быть... Однако он стоит на своем. И это все меняет.

Прикидывая, успеет ли подобрать одежду и уйти, прежде чем он преградит ей путь, Джесси против своего намерения встала и подошла к Майку. Он стоял спиной к ней, уставившись на умирающий в камине огонь.

Она в жизни не встречала более красивого мужчину. Застывший перед камином, он казался античной статуей, олицетворявшей безмерную боль. Она ощущала эту боль, чувствовала ее вкус. Горькое сожаление и стыд. Наверное, он и вправду хочет, чтобы Тим жизнью заплатил за его страдания. Но правда и то, что он ненавидит себя за это желание.

В душе любого человека есть темные уголки. И ей тоже есть в чем покаяться. Правда, ее прегрешения не так тяжки, как грехи Майка. В чем она виновата? Чувство неполноценности, ощущение собственной недостаточности, сознание, что предала память о своем муже и, возможно, самою себя. Однако она никогда не наберется храбрости заговорить обо всем этом вслух. Если Майк сделал свое страшное признание специально для того, чтобы оттолкнуть ее от себя, ему это, должно быть, далось нелегко. Особенно после того, что между ними было.

Джесси коснулась бедра Майка. Он вздрогнул, но не повернулся. Она провела рукой вверх, к пояснице, потом по его спине. Его передернуло, как будто эта невинная ласка причинила невыносимую боль. Она ближе подошла к нему, прижалась всем телом и обняла.

Джесси очень хотелось сказать, что любит его, но она знала, что сейчас Майк не услышит ее, не поверит и решит, что все это она говорит ему из сострадания. Он и в самом деле подумал, будто ею движет жалость, когда она взяла его за руку и подвела к кровати. Она же легла под одеяло и притянула его к себе.

Несколько минут они лежали в кровати молча и неподвижно. Потом Джесси включила ночник на тумбочке. Слабый свет подчеркнул глубокие складки на лице Майка. Джесси оперлась на локоть и провела пальцем по его бровям и губам.

– Я знаю, что ты веришь в то, что рассказал мне, – проговорила она. – Но напрасно. Шш... – Она прикрыла ладонью его рот. – Ты сильный и храбрый. Я видела, с каким упорством ты заново учишься обычным вещам. Я восхищаюсь твоей отвагой и откровенностью. Тебе, Майк, так просто не испугать меня. – Она улыбнулась, но вдруг заметила странные блестящие пятнышки на его лице. Не сразу она сообразила, что Майк плачет.

– Проклятие! Джесси, прекрати. – Он с ожесточением вытер щеку. – Я не стою твоих забот. Разве ты этого еще не поняла?

– Нет.

Она поцеловала его. Он сопротивлялся, плотно сжимая губы. Она шепотом, похожим на рыдание, позвала его по имени. Со стоном он приоткрыл губы и принял ее поцелуй.

На его губах она ощутила солоноватый привкус своих слез. Прижимаясь к нему всем телом, Джесси чувствовала, как он вновь пробуждается к жизни. Неожиданно он повалил ее на спину и взял презерватив. На этот раз Джесси быстро справилась с нехитрым приспособлением. Резко ворвавшись в Джесси, Майк прижал ее к себе с такой силой, будто она была той самой соломинкой, за которую хватается утопающий. Она лежала под ним и наслаждалась его тяжестью. Слезы текли по ее вискам и терялись в волосах.

Когда Майк приподнялся, Джесси поднесла к губам его правую руку и принялась ее целовать, орошая своими слезами. Майк задвигался быстрее, и она выгнулась ему навстречу. В ней нарастало возбуждение, но не так стремительно, как бы ей хотелось. Вот Майк глубоко проник в нее и на мгновение замер. С его губ сорвалось ее имя, прозвучавшее как молитва.

Позже, когда он заснул, Джесси лежала, уставившись во мрак, и искала ответ. Она с головой погружалась в бездонный колодец. Она не знала, что делать с Майком и с самой собой.

Она посмотрела, какой рукой Майк сжимает ее руку. Правой. Она чувствовала уплотнения и швы, оставшиеся после операций. Эта рука способна гладить лошадь, бросать лассо и доставлять удовольствие женщине. Эти пальцы – она потрогала каждый – длинные, изящные, сильные и исполосованные шрамами, не могли выводить ровные строчки на бумаге и манипулировать рычагом управления реактивного самолета.

Джесси перевернула руку Майка. Ладонь грубая, мозолистая, широкая. Несовпадающие части единого целого. Если б не рука, его жизнь текла бы по-прежнему. Если б не рука, она бы никогда не встретилась с ним, никогда не узнала его. Если б не рука, она бы никогда не полюбила его. Теперь ей трудно представить, как сложилась бы ее жизнь, не встреть она Майка. Чувства волной нахлынули на нее, и она с горячностью прильнула к нему. Майк во сне обнял ее и уткнулся подбородком в ее макушку. Джесси прислушалась к стуку его сердца. Она готова для него на все, чего бы он ни потребовал.

Джесси закрыла глаза и подумала о письме, которое пришло несколько дней назад. Мать Тима любит своего сына. Джесси сама не читала этого письма, однако представляла, о чем молит эта женщина. Наверное, юноша очень сильно страдает.

Джесси хотелось спать, но надо было найти решение проблемы. Это в ее характере – склеивать все, что разбилось. Только на этот раз решение ускользало от нее. «Ну должно же оно быть», – уверяла она себя. Но решения не было.

Вдруг Джесси поняла: ее страшная тайна заключается вовсе не в том, что она рада даже такой мимолетной связи с Майком. Ее тайна ужаснее. Она не смогла защитить Брендона от самого себя, а теперь не может излечить Майка. Ей не под силу спасти того, кого она любит.

Утром на третий день в гостинице Джесси проснулась до рассвета. Завернувшись в плед, она осторожно подняла жалюзи и пристроилась на приоконной банкетке, приготовившись встретить восход.

По мере того как ночное небо бледнело, щебет птиц становился все громче. Когда первые солнечные лучи начали пробивать себе дорогу среди гор, проснулся и Майк. Он сел рядом.

За последние дни они выходили из гостиницы только раз, чтобы купить туалетные принадлежности и смену белья. Еду им доставляли в номер.

Майк усадил Джесси к себе на колени. От ее кожи пахло сном и наслаждением. Она положила голову ему на плечо и с удовольствием вдыхала его запах. Бедром она ощущала, как пробуждается его тело.

– Полагаю, нам пора возвращаться, – сказал Майк.

Джесси кивнула. Действительно, пора возвращаться в реальный мир. Но ей этого не хотелось. Время, проведенное с Майком в любви и неге, было лучшим в ее жизни. В первое утро, когда их все еще разделяли смущение и чувство неловкости, Майк погладил ее по лицу и поблагодарил за то, что она осталась. Джесси улыбнулась и сказала, что ей просто некуда было деваться. Потом они ласкали друг друга. Их соитие было быстрым и страстным. Простыня скомкалась, одеяло сбилось. Они одновременно испытали высшее наслаждение и погрузились в обновляющий сон.

Ее тело было наполнено сладкой болью после неистовых объятий. Эта боль приятно напоминала о недавней близости. Впервые за всю свою жизнь Джесси довелось испытать столь полное удовлетворение, впервые она чувствовала себя желанной и нужной.

Майк усадил Джесси верхом на себя и стал ласкать ее, а она тем временем ввела его в себя. Слившись в единое целое, они ринулись в яростный ураган. Когда биение их сердец успокоилось и дыхание выровнялось, они продолжали сидеть, прижавшись друг к другу, словно ни один из них не решался первым разомкнуть объятия.

По дороге на ранчо Джесси заговорила о мебели, купленной на аукционе.

– Думаю, ее уже доставили, – сказала она, вглядываясь в мелькавший за окном пейзаж. – Я поставлю ее внизу. Маляры, наверное, скоро закончат свою работу. Обойщики придут к концу недели. А потом можно будет стелить ковры.

– Постепенно все встает на свои места.

Джесси не поняла, действительно ли он радуется этому или его слова всего лишь дань вежливости. Впрочем, она и не хотела это знать. Они уже подъезжали к ранчо. Как сложится жизнь дальше? Вдруг эти три дня были только сном? Неужели все опять пойдет по-старому? Или Майк решится на нечто более серьезное?

А чего хочет она сама? Джесси закусила губу. Может, она слабая и бесхарактерная, но она хочет все. Провести свою жизнь так, как провела последние три дня. Быть с Майком и любить его. Иметь возможность касаться его. Слушать его дыхание по ночам и чувствовать тепло его тела рядом с собой по утрам.

Если возможно, то тот кусочек времени, что у нее остался, она хотела бы провести с Майком.

Майк остановил грузовик перед домом.

– Приехали.

Взяв сумочку и пакет с грязной одеждой, Джесси выбралась из машины. Она не сомневалась, что Грейди обязательно выйдет встретить их, но, как ни странно, его нигде не было. Она оглянулась на Майка, не зная, что сказать. А не спросить ли его, можно ли ей поселиться с ним? Однако она тут же прогнала эту мысль прочь.

– Я пойду к себе, – произнесла наконец Джесси. – Переоденусь и займусь работой.

Майк кивнул и пошел рядом с ней. Джесси хотелось что-нибудь услышать от него, но Майк молчал. Они остановились возле трейлера, и Джесси улыбнулась ему.

– Спасибо за все. Я отлично провела время.

Майк снял стетсон и принялся мять его в руках. Взгляд его голубых глаз был устремлен на Джесси.

– Не уходи.

Ее сердце на секунду замерло. О чем он говорит? Она смотрела на него, с трепетом ожидая заветных слов.

– Поживи со мной в доме. Пока не закончишь работу.

Временное соглашение. Джесси охватило страшное разочарование, она надеялась, что это не отразилось на ее лице и Майк ни о чем не догадался. А она-то рассчитывала на большее. «Не глупи, – велела она себе. – Чего ты ожидала? Предложения руки и сердца? «

Джесси не хотела признаваться себе в том, что надеялась именно на это.

– Знаю, я не самый легкий человек на свете, – сказал он, и Джесси пожала плечами. – Но постараюсь стать лучше. Просто... – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Ты нужна мне, Джесси. Благодаря тебе я вновь становлюсь полноценным человеком.

«Это не любовь, но его чувство близко к любви», – подумала она, улыбнувшись. Он от нее хочет гораздо большего, чем хотел Брендон, которому она никогда – ни пока он ухаживал за ней, ни когда они поженились – ни для чего не была нужна. Он позволил ей обставить его пентхаус просто для того, чтобы занять ее каким-нибудь делом. Ей не надо было готовить еду, потому что в доме была прислуга. Его секретарша справлялась с организацией приемов лучше, чем она. Даже в постели он никогда не нуждался в ней. Он ласкал ее с такой же самоотверженностью, с какой занимался еженедельными тренировками. Как же она мечтала быть нужной ему!

– Мне понадобится несколько минут, чтобы собрать вещи, – сказала Джесси и вошла в трейлер.

Джесси довольно долго слонялась по коридору, прежде чем заставила себя пройти в кухню. Нынешняя ситуация выглядит гораздо хуже, чем в тот раз, когда мама застала ее в гостиной обнимающейся с одноклассником. Она представила, как будут возмущены Грейди и миссис Макгрегор, когда узнают, что она решила жить с Майком. Интересно, предупредил ли он их?

Джесси чувствовала, как горят ее щеки. Миссис Макгрегор стояла у плиты и готовила завтрак, а Майк и Грейди сидели за столом. Вчера вечером Майк пригласил ее в город в ресторан. Они вернулись, когда Грейди уже спал, и он не присутствовал при их шутливом споре, сможет ли Майк отнести ее на руках на второй этаж. Вполне возможно, их приглушенный смех и стук ее ботинок по стене разбудили его, но он не вышел из своей спальни. Позже ночную тишину нарушали лишь их шепот и стоны.

Джесси взяла чашку и подошла к кофеварке. Капля кофе упала на плиту и зашипела. Грейди обернулся.

Джесси окаменела. Она чувствовала себя ребенком, которого поймали на воровстве варенья. Прежде чем она успела собраться с мыслями, Грейди мотнул головой в сторону свободного стула.

– Доброе утро, барышня. Сегодня маляры заканчивают работу.

– Доброе утро, – пробормотала Джесси, наливая кофе. Грейди разговаривал с ней как обычно. Может, он не знает?

Может, никто не знает? Может, они решили, что она просто пришла к ним позавтракать? Но нет, на столе она увидела третий прибор. Майк поднял на нее глаза и подмигнул. Она ответила улыбкой. Чтобы добраться до своего места, Джесси должна была пройти мимо Майка. И в этот момент он обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Я старался не шуметь, когда проснулся, – заявил он и чмокнул ее в щеку. – Я думал, ты поспишь подольше.

Если до сих пор кто-то чего-то и не знал, то теперь всем все стало ясно.

– Все в порядке, – успокоила его Джесси и села на свободный стул.

Миссис Макгрегор разложила по тарелкам яичницу с беконом. Встретившись взглядом с Джесси, она подмигнула ей и тут же принялась отчитывать Грейди за то, что он залил яичницу острым соусом.

Джесси оглядела спорящую парочку. Они без всяких возражений приняли ее саму и ее отношения с Майком. Она вспомнила, как друзья Брендона игнорировали ее, а собственные друзья вообще покинули. Впервые за всю жизнь она почувствовала себя дома. Улыбнувшись, Джесси взяла вилку и принялась за еду.

После завтрака Грейди повел их в конюшню и показал новых лошадей. В ближнем деннике стояла серая, в других – две гнедые и пегая с белой гривой.

– У нас появилась замечательная кобыла, – объявил Грейди, указывая на последний денник. – Она уже вполне созрела, думаю, через месяц надо будет сводить ее с жеребцом.

Они с Майком принялись обсуждать, какому из жеребцов покрывать кобылу, после этого просмотрели список студентов колледжа, которые ждали собеседования. Джесси просунула руку через решетку денника и погладила лошадь. Надо бы заняться работой. Она отсутствовала целых три дня! Но уходить не хотелось. Она бы предпочла стоять здесь и наблюдать за Майком.

Сегодня утром он с энтузиазмом расхаживал по конюшне, указывая, где и что нужно доделать, рассуждая о выездке новых лошадей. Когда они с Грейди направились к дому, Джесси последовала за ними. Майк взял ее за руку, а Грейди стал рассказывать один из своих жутких анекдотов.

– Я подумываю о том, чтобы построить небольшую арену, – заявил Майк, остановившись на ступенях террасы. – В августе или сентябре мы могли бы устраивать родео для местных жителей.

Грейди почесал в затылке.

– Стоит попробовать. Родео становится все популярнее. Можно устраивать неделю праздников и заканчивать ее родео. В субботу, например, выступят любители, а в воскресенье – профессионалы.

Но Майк не слушал его. Он смотрел в небо. Джесси проследила за его взглядом. Она ничего не увидела, но различила вдали глухой звук самолета, летевшего на большой скорости.

– Старый, – проговорил Майк. – Кажется, А-5. Наконец Джесси увидела крохотную точку, двигавшуюся в сторону. Через несколько минут она исчезла, а вскоре пропал и звук. Джесси повернулась к Майку, собираясь высказать и свое мнение по поводу родео. Но он все еще смотрел в небо. Наконец медленно опустил голову.

Живой блеск в его глазах уступил место смертельной тоске. Джесси почувствовала, что умрет от сострадания к нему. Он с отсутствующим видом потер правую руку левой, затем резко повернулся и, сбежав по лестнице, пошел к конюшне.

Джесси собралась было бежать за ним, но сообразила, что ей нечего сказать ему. Кроме того, ее обуревали собственные невеселые мысли. Она знала: в его глазах ранчо – пусть ему и нравится работать здесь – второсортный вид деятельности. Даже процветая, он будет помнить о том, что первая любовь навсегда потеряна для него. Каждый раз, когда над головой появится реактивный самолет, он будет вспоминать о том, как покорял небо. Этот райский уголок оставался для него тюрьмой. Джесси понимала: она, как и ранчо, тоже принадлежит ко второму сорту.

– Почему я? – спросила Джесси у Грейди две недели спустя.

Он протянул ей конверт со штемпелем Среднего Запада.

– Потому что вы единственная, кого он слушает. Она взяла конверт и взглянула на него.

– Письмо уже распечатано. Грейди пожал плечами:

– Я решил, что вам будет неловко читать чужое письмо, поэтому прочитал его первым.

– Предполагая, что это поможет мне справиться с неловкостью? – Она уставилась на сложенный лист бумаги. – Нет, не могу.

– Тогда я прочту его вам. – Грейди вырвал у нее листок. Пробежав глазами текст, он сказал: – Это от матери мальчишки. Она пишет, что ее сына мучает сознание вины перед Майком. Он не ест и не спит. Не желает видеть никого из друзей. Она пишет, что...

Джесси выхватила из руки Грейди письмо, написанное мелким ровным почерком.

– Не могу, Грейди. Я не могу заставить Майка по-другому относиться к Тиму Эвансу.

– Вы можете заставить его выслушать. От него-то и требуется лишь один раз встретиться с мальчишкой. Тот извинится, он примет извинения и с улыбкой проводит его до порога.

– Этого никогда не произойдет, – сказала Джесси, глядя через окно на загон.

Новый дом был почти закончен. Все утро она разбирала купленные гравюры и картины и развешивала их в комнатах. Завтра она проследит за тем, как красят коттеджи. Все должно быть готово к концу следующей недели. И сразу, в субботу, приедут первые гости. Ее работа практически завершена, и нет никакого предлога, чтобы задержаться подольше. Если только Майк не попросит.

– Вы единственная, – продолжал упрямо твердить Грейди. – Вы должны уладить это дело. Именно для этого вы и посланы сюда, и вы это знаете.

Она улыбнулась ему:

– Не предполагала, что моряки верят в провидение.

– Когда проводишь столько времени в море, начинаешь верить во многое. Вы любите его. Я вижу это по вашим глазам.

«Но любит ли он меня? « Она не считала нужным задавать этот вопрос по двум причинам. Во-первых, сомневалась, что Грейди известен ответ. Во-вторых, если Грейди он известен, то лучше ей его не слышать.

– Хорошо, – сдалась она, зажав в руке письмо. – Я поговорю с ним. Если вдруг услышите в загоне вопли, не обращайте на них внимания.

– Вы добрая женщина, – сказал Грейди и на мгновение прижал ее к себе.

А не случится ли так, спрашивала себя Джесси, что то, о чем просит ее Грейди, приведет к концу их отношений с Майком? Несмотря на то что они делили постель, оставались темы, которых они не касались. Майк вел себя так, будто никогда не рассказывал ей о Тиме Эвансе. Джесси считала, что в этом виновата она сама. Она могла бы уже не раз вернуться к этой теме, однако каждый раз отступала. Кажется, и сегодня она не воспользуется представившейся возможностью.

Джесси направилась к загону. Майк выезжал гнедого мерина. При виде ее он обрадовался и, спешившись, подбежал к изгороди. Солнце припекало довольно сильно, и Джесси уже успела загореть. Белые шорты особенно это подчеркивали. Наряд дополнял красный топ, поэтому плечи оставались открытыми. Волосы она собрала в хвост и перевязала ярким шарфом. В ушах болтались длинные, до плеч, красно-белые серьги. Она двигалась с легкой грацией довольной собой женщины. Наблюдая за ней, Майк вспомнил о наслаждениях прошлой ночи. С тех пор как Джесси стала делить с ним постель, ему больше не снилась посадка на авианосец. Их любовные игры длились далеко за полночь, поэтому на сон оставалось мало времени. Майк улыбнулся Джесси.

– Как ты догадалась, что я думаю о тебе? – крикнул он, когда Джесси приблизилась к нему.

– Я ни о чем не догадывалась, – без улыбки ответила она.

– Что случилось, Джесси?

После секундного колебания она протянула ему письмо. Майк сразу узнал почерк. Его словно окатили холодной водой. Хорошее настроение мгновенно испарилось, уступив место слепой ярости.

– Нет, – процедил он и повел мерина в конюшню.

– Он хочет только поговорить с тобой. – Джесси пошла следом.

– Мне нечего сказать ему.

– Тогда выслушай его. Пожалуйста, Майк. Ты должен сделать это. Это важно для твоего выздоровления.

– Благодарю за понимание, доктор Лейтон, но когда мне понадобится мнение опытного специалиста, я обращусь к психиатру.

Пройдя в конюшню, он привязал лошадь и принялся снимать седло. Джесси остановилась рядом.

– Ну хотя бы прочти письмо.

– Нет.

– Ему надо лишь убедиться, что он не разрушил тебе жизнь.

– И это все? – Майк поднял седло и понес его в кладовку, где хранилась упряжь.

«Держи себя в руках», – велел он себе. Он должен сохранять контроль над собой. Но ярость разгоралась в нем сильнее и сильнее. Она ведь лучше всех на свете знает, что требует от него невозможного.

Когда он вернулся, Джесси все еще стояла возле лошади. Он выхватил у нее письмо и разорвал на мелкие клочки.

– Джесси, он действительно разрушил мою жизнь. Разбил ее вдребезги. Ты, наверное, не слушала меня, когда я рассказывал, какие чувства испытываю к Тиму Эвансу. Я бы с радостью повернул время вспять и позволил мальчишке умереть, если бы это вернуло мне возможность летать.

Она не сводила с него своих карих глаз.

– Я не верю тебе.

Проклятие! Как же она убеждена в этом!

– Не пытайся спасти меня, малышка, меня поздно спасать.

– Я не спасаю тебя. Я говорю тебе правду. Он хрипло засмеялся:

– Что сделало тебя таким знатоком Майка Кобурна? Она с вызовом вскинула голову.

– Моя любовь к тебе.

Пока Джесси не произнесла эти слова, Майк и не подозревал, что мечтает услышать их. Но она произнесла их сейчас намеренно, чтобы подчинить его своей воле. Ярость Майка вспыхнула с новой силой.

– Проклятие! – взревел он. – Да как ты смеешь!

Если бы он плюнул в нее, она бы не была потрясена до такой степени, промелькнуло в разгоряченном мозгу Майка. Где-то в глубине его сознания еще сохранились остатки здравого смысла, однако не настолько, чтобы удержать его от слов, о которых он потом будет сожалеть. Джесси разбудила его, заставила поверить, а потом разрушила все только для того, чтобы подчинить своей воле.

– «Моя любовь к тебе», – насмешливо повторил он, сжав руки в кулаки. Правую кисть пронзила боль. Он нуждался в этой боли, поэтому стиснул руку сильнее. – Тебе не удается добиться своего, поэтому ты решила прибегнуть к этой уловке? К основному оружию, которое женщины используют, чтобы манипулировать мужчинами? Я был о тебе лучшего мнения.

Джесси резко повернулась, однако это только подстегнуло Майка. Он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Я еще не закончил, – процедил он.

– А я закончила. – Джесси подняла на него глаза и попыталась вырваться. – Ну что еще? Долго еще ты собираешься держать меня здесь? Хочешь наказать меня, Майк? Хочешь сделать мне еще больнее? Да, я люблю тебя, черт побери! Кажется, это самая большая глупость, случившаяся со мной за всю жизнь. Ты не желаешь верить мне? Прекрасно! Считай, что я манипулирую тобой, если это помогает тебе чувствовать себя мужчиной. А почему бы и нет? Значит, я помогла тебе почувствовать себя мужчиной.

Если бы она разозлилась, он бы не поверил ей. Но печаль, затаившаяся в ее глазах, убеждала его сильнее всяких слов. Он отпустил ее. Всхлипнув, Джесси выбежала из конюшни.

Оказывается, стыд имеет привкус металла, обнаружил Майк. Он прижался лбом к боку мерина и чертыхнулся. В своей жизни он совершил множество недостойных поступков. Но никогда намеренно не причинял боль тем, кого любил. До настоящего момента. До появления Джесси.

Она права, черт бы ее побрал. Он действительно использовал ее, чтобы почувствовать себя мужчиной. И что же будет с ним, когда она уедет? Вернется в свое прежнее состояние? Спрячется в раковину? И снова будет чувствовать себя неполноценным?

«Я люблю тебя». Эти слова продолжали звучать в его ушах. Господи, как же ему хочется, чтобы это было правдой! А что, если это и в самом деле правда? Что он может ей предложить? Она держатель основного пакета акций «Строительства и дизайна Росса». Он же имеет только это жалкое ранчо.

Майк взглянул на свою руку. Если бы он оставался летчиком-истребителем, это не имело бы значения. Тогда бы он по праву мог претендовать на нее. И ее деньги не имели бы значения. Сквозь открытую дверь конюшни он посмотрел на небо. Зачем мечтать о невозможном? Он больше никогда не будет летать и не признается Джесси в том, что она стала смыслом его жизни.

 

Глава 14

Джесси на ужин не пришла. Миссис Макгрегор приготовила еду и уехала домой, в маленький домик на окраине города. Расправляясь с жареной свининой, зеленым горошком и картошкой, Грейди то и дело поглядывал на пустующее место за столом. Он не произнес ни слова. Да в этом и не было надобности. Время от времени он поглядывал на Майка, а потом снова опускал глаза. Нетрудно было догадаться, кого он винит за отсутствие Джесси.

Через десять минут Майк отодвинул от себя нетронутый ужин и вышел в коридор. Он не видел Джесси с тех пор, как она убежала из конюшни. Воспоминания о ссоре отзывались мучительной болью в сердце. Он ненавидел себя за то, что сделал с ней. То, что он сотворил с собой, его вообще не волновало.

Джесси – это лучшее, что он имел в жизни. Ему представился шанс, а он его упустил. Ему стало страшно. Майк уставился на свою искалеченную руку. Если он действительно мужчина, то должен отпустить ее. Это было бы благородно. Однако ему было ясно, что без нее он никогда не почувствует себя мужчиной.

Майк замер на нижней ступеньке лестницы. Интересно, где она скрывается – в комнате, в которой они провели последние дни, или в своем трейлере? Он знал, что Джесси еще на ранчо. И трейлер, и «мерседес» стояли под навесом для машин. Если она в трейлере, значит, можно считать, что она бросила его. Если в спальне, у него еще есть шанс.

Опираясь о перила, Майк медленно двинулся вверх по лестнице. Ему не хотелось идти туда, но ноги сами привели его к закрытой двери в спальню. Он без стука распахнул ее.

Майк не смог бы описать охватившее его чувство облегчения. Джесси сидела в широком кресле в дальнем углу комнаты. Обстановка была скудной и старой: кровать, небольшой письменный стол, кресло. Все разностильное. У него никогда не возникало мысли купить новую мебель или покрасить стены. Для него эта комната была частью тюрьмы. И вот сейчас, увидев Джесси, одетую в просторный халат цвета бургундского, с поджатыми под себя ногами, он понял, что эта обшарпанная комната не для нее. Ему следовало бы прежде отделать ее – с помощью самой Джесси, конечно, – поменять мебель и ковер. Это должна была бы быть уютная спальня, куда приятно возвращаться по вечерам.

Комната была освещена торшером, стоявшим позади кресла, свет падал на него, а ее лицо оставалось в тени. Поэтому он не мог видеть выражения глаз Джесси.

Она не шевельнулась, не заговорила. Может, она спит? Нет, Майк чувствовал, что она всматривается в него, оценивает ситуацию, принимает решение. Он готов был умолять ее о прощении и в то же время не находил для себя оправданий. Раз за разом она отдавала ему свое сердце, и раз за разом он причинял ей боль. Наступит день, когда чаша ее терпения переполнится и для него все будет кончено. А не наступил ли этот день уже сегодня?

Майк посмотрел на вытертый ковер и понял: новой меблировкой он вряд ли сможет вернуть расположение Джесси. В отличие от других женщин, домогавшихся его, ее привязанность не купишь за несколько безделушек и возможность потрогать его медали. Он должен заслужить свое место в ее жизни. Майк не представлял, с чего начать, но понимал при этом, что главное заключается в том, что он вообще не имеет права претендовать на нее.

Если бы у них было время, ему, возможно, и удалось бы залатать прореху в их отношениях. Но время текло неумолимо, и ему не хотелось думать о том, что произойдет с ним, когда она уедет.

– Мне не очень легко дается такая штука, как нормальные отношения, – произнес наконец Майк.

Джесси молчала. Он чувствовал на себе ее взгляд. Казалось, тени, забившиеся в углы, насмехаются над ним. Ему захотелось убежать. Но Майк остался стоять на месте – он обязан попробовать. Он в долгу перед самим собой и, что важнее, перед ней.

– Мне никогда не доводилось работать над этим, – прокашлявшись, вновь заговорил он. – Всегда женщины сами приходили ко мне. Я вообще никогда не задумывался над этим, потому что меня не волновало, с кем я. Главное, чтобы они отвечали определенным требованиям.

– Это равноценно тому, чтобы назначать свидание кукле Барби, – глухим голосом произнесла Джесси.

Майк вглядывался в ее лицо, но оно было скрыто под покровом тени.

– Вот именно, – согласился он. – Взаимозаменяемые детали.

– Значит, я могу прислать сюда ассистента и ты даже не заметишь разницы?

Он улыбнулся:

– Ах, если бы это было правдой, но это не так, Джесси. Я знаю, что рядом со мной именно ты. Я знаю, какова ты на вкус и как ты пахнешь, я знаю, что ты чувствуешь. Ты неповторима.

Она наклонилась вперед, и ее лицо оказалось в луче света. Майк увидел темные круги под глазами и плотно сжатые губы. Джесси выглядела опустошенной, и он обругал себя за то, что осмелился причинить ей такие страдания.

– Это хорошо, потому что мой ассистент – молодой человек. – Она попыталась улыбнуться, но тщетно.

В груди, там, где возродились и вновь умерли его мечты, он ощутил ноющую боль.

– Джесси, – шагнув к ней, сказал Майк, – ты нужна мне. Она наклонила голову, и густые темные волосы скрыли от него ее лицо.

– И что из этого?

– Это значит, что мне даже думать страшно о том, что ты уедешь.

Она подняла на него глаза:

– Ты, Майк, так ничего и не понял. Я здесь, потому что у меня нет выбора. В тот момент, когда я впервые увидела тебя, для меня все уже было ясно. Не знаю, что повлияло на меня – твоя внешность или упорство, с которым ты прятался от всего мира. Не знаю. Но выясню. И когда мне станет ясно, что именно пробудило во мне любовь к тебе, я найду лекарство против нее и уберусь от тебя подальше.

Майк встал перед ней на колени и притянул ее к себе. Джесси приникла к нему с такой горячностью, будто они не виделись долгие годы.

– Не сегодня, – прошептал он. – Пожалуйста, Джесси, не сегодня.

– Не сегодня, – согласилась она.

Близился вечер, когда Джесси услышала стук в дверь. Вчера у нее состоялся разговор по телефону, поэтому сегодня последние два часа она старалась не выходить из дома. Каждый раз, когда мимо проходили Грейди или миссис Макгрегор, она притворялась, будто беседует по телефону с поставщиками или работает над эскизами. Кажется, они ничего не замечают, убеждала она себя, вытирая вспотевшие ладони о шорты. Просто ее грызет совесть, поэтому она вообразила, что все смотрят на нее с осуждением.

Она открыла дверь и увидела на террасе юношу. Он был одет в серые слаксы и голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Каштановые волосы были очень коротко подстрижены – видимо, так принято в военно-морском флоте. На его веснушчатом лице выделялась темная полоска над верхней губой – очевидно, это то, что должно называться усами. Симпатичный парнишка. Она знала, что ему девятнадцать, но выглядел он не старше шестнадцати. Он был явно испуган, словно пришел на свое первое свидание.

– Вы, наверное, Тим Эванс, – сказала она, протягивая руку.

– Да, мэм. – Он пожал ей руку и попытался улыбнуться. – Спасибо, что позвонили мне, миссис Лейтон. Я действительно благодарен вам за то, что вы дали мне возможность поговорить с командиром Кобурном.

Джесси провела его в гостиную и предложила сесть. Он примостился на краешке дивана и устремил на нее выжидательный взгляд.

– В общем, командир Кобурн, э-э... Майк не знает о вашем приезде.

Тим заметно смутился.

Джесси сделала глубокий вдох, села в кожаное кресло напротив дивана, потом вскочила и стала шагать взад-вперед по комнате.

Два дня назад, после того как Майк, впав в бешенство, обвинил ее в том, что она пользуется своей любовью, чтобы манипулировать им, Джесси уединилась в комнате и задумалась о том, что же ей делать дальше. Случайно ее взгляд упал на конверт от письма матери Тима. Узнав по адресу телефон, она позвонила Тиму, и они договорились, что он заедет на ранчо по дороге на судно. Вчера он позвонил и сообщил приблизительное время своего приезда. С той минуты ее раздирали сомнения, а не стоит ли отменить визит Тима, пока еще есть время, хотя она знала, что поступает правильно. В конце концов она все пустила на самотек. Она должна была это сделать – ради Майка.

– Командир не хочет меня видеть, не так ли? – спросил Тим. – Да.

Джесси остановилась и улыбнулась юноше. Нельзя допускать, чтобы он в свои девятнадцать лет отравлял себе жизнь чужими проблемами. Ему следует думать о девушках, о карьере и о вечеринках в пятницу вечером.

– Я надеялся, что он изменил свое мнение. – Тим встал. – Теперь я вижу, что все по-прежнему. – Он сглотнул, его кадык метнулся вниз и вверх по худой шее. – После того, что он сказал мне в госпитале... – Голос Тима дрогнул, он заморгал. – Я просто хотел сказать ему, что действительно очень сожалею о случившемся.

Джесси всей душой сочувствовала юноше. Она взяла его за руку, усадила на диван и села рядом. Наклонившись вперед, он уперся локтями в колени.

– Если бы только вы, мэм, видели его на авианосце, – с жаром воскликнул он, поворачиваясь к Джесси. Его карие глаза наполнились слезами.

– Зовите меня Джесси, – предложила она и обняла его за плечи.

– Он был замечательным офицером. У него всегда хватало времени поговорить со своими подчиненными. Все уважали его. – Тим тыльной стороной ладони вытер глаза. – Я хотел стать таким, как он. И я виноват в том, что он больше не может летать.

Тим плакал совершенно искренне. Джесси крепче прижала его к себе и почувствовала, как содрогается от рыданий его тощее тело. Ее сердце обливалось кровью.

– Он сказал, что жалеет о том, что я не умер, – уткнувшись ей в плечо, проговорил Тим. – Да я бы умер, если бы смог. И если бы это что-либо изменило. Командир должен летать. Кто я такой? Любой способен работать на ферме. А для того, чтобы летать, нужно быть особенным.

– Не смей говорить так. – Джесси схватила его за плечи и встряхнула. Как ни странно, это потребовало от нее усилий – хоть и тощий, Тим был выше ее на восемь дюймов и тяжелее фунтов на тридцать. – Не смей. Твоя жизнь не менее ценна, чем жизнь Майка. Чем жизнь любого другого человека. Ты не имеешь права сдаваться. Ты слышишь меня?

Он всматривался в Джесси своими карими глазами. На бледной коже веснушки выглядели как брызги краски. «Впереди у него вся жизнь», – подумала Джесси, сожалея о том, что судьба обошлась с ним так жестоко.

Рядом с этим мальчиком она чувствовала себя древней старухой. Он еще видел мир в насыщенных цветах. Она же уже знала, что существуют и полутона. Урок стоил ей дорого. И Тиму придется своими силами постигать эту премудрость.

– Это не твоя вина, – тихо произнесла она. По его лицу она поняла, что не убедила его.

– Не обижайтесь, мэм...

– Джесси. Он кивнул:

– Не обижайтесь, Джесси, но вас там не было. Я не должен был становиться позади реактивного самолета. Если бы Майку не пришлось спасать меня, сейчас он был бы в порядке. Служил во флоте и летал бы на самолетах – именно там его место.

Каждое слово Тима словно нож вонзалось в грудь Джесси. Если бы Майк продолжал служить на флоте, они бы не встретились. Он бы не ласкал ее каждую ночь, и она бы не чувствовала себя особенной и желанной. Он бы оставался с Пэм. Но Тиму не надо знать об этом. Он приехал сюда, чтобы обрести душевный покой, и она сделает все возможное, чтобы он добился своего.

Джесси убрала руку с его плеча и откинулась на спинку дивана.

– Ты совершил ошибку, – проговорила она. – Такое случается с каждым. И это ведь не единственная твоя ошибка в жизни?

Впервые на его лице появилась слабая улыбка, и он стал совсем похож на подростка.

– Да, мэм... Джесси. Много раз. В детстве я забывал покормить свиней, и мама ходила за мной с плеткой.

– Это была всего лишь ошибка, Тим. Ничего больше. А Майк оказался рядом. И ему удалось спасти тебя. Да, ты должен быть благодарен ему, но не в твоей власти было предотвратить то, что произошло потом. Если ты из чувства вины испортишь себе жизнь, то тем самым обесценишь жертву Майка. Ты растрачиваешь впустую то, что он преподнес тебе в дар.

На его лице появилось озадаченное выражение. Его брови сошлись на переносице.

– Он ничего не преподносил мне.

– А как еще можно назвать то, что тебе дали возможность прожить жизнь?

– Я... – Он уставился на свои руки. – Не знаю.

– Майк действовал подсознательно. Он спас бы любого. У него доброе сердце, он корит себя за то, что иногда поступает несправедливо. Теперь тебе предстоит поговорить с ним. Он не захочет тебя слушать, но ты должен заставить его. Он скажет тебе много неприятного...

– Ничего нового из того, что я сам уже сказал себе, – перебил ее Тим.

– Возможно, но что бы он ни говорил, ты обязательно должен высказать все, что у тебя на душе. От разговора с тобой ему не станет лучше. Он никогда не будет счастлив, потому что он никогда не сможет летать. Но тебе следует перевернуть эту страницу и жить нормально. Ты должен доказать Майку, что его жертва не была напрасной.

Тим посмотрел на Джесси. Слезы высохли, и он не выглядел уже таким испуганным.

– Спасибо вам за то, что все объяснили мне.

– Пожалуйста. – Джесси поцеловала его в щеку. – Только помни: ты не должен пытаться изменить его. Никто не имеет права решать чужие проблемы. Господь свидетель, один раз я уже попыталась это сделать.

– Спасибо, Джесси.

Тим последовал за ней на кухню, где миссис Макгрегор пекла печенье. Она с любопытством оглядела юношу, но не произнесла ни единого слова.

– Он в конюшне, – сказала Джесси. – Чистит лошадей. Я предупредила, он попытается отвинтить тебе голову. Стой на своем, Тим. Помни: ты всего лишь совершил ошибку и ничего больше. Скажи ему, что приложишь все силы, чтобы в полной мере воспользоваться его подарком.

Юноша кивнул и толкнул дверь. Когда он вышел, Джесси прислонилась к косяку и вздохнула. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы ее затея увенчалась успехом!

– Он тот, кто я думаю? – поинтересовалась стоявшая у плиты миссис Макгрегор.

– Да. Тим Эванс. Мальчик, из-за которого пострадал Майк.

– Майк знает, что он здесь?

– Нет.

Миссис Макгрегор подошла к ней и положила руку на плечо.

Это удивило Джесси.

– Джесси, я очень надеюсь, что он понимает, как ему повезло с вами. Надеюсь, у него хватит ума вцепиться в вас мертвой хваткой и не отпускать от себя ни на шаг.

– Я тоже надеюсь.

Улыбнувшись миссис Макгрегор, Джесси поднялась в спальню и прилегла на кровать поверх покрывала. Она думала о Тиме и о том, что сказала ему. Понял ли он, что ему не под силу решить проблемы Майка? Понял ли он, что от него всего лишь требуется объяснить ему, зачем он приехал, и надеяться на лучшее?

Она закрыла глаза и вспомнила Брендона. Сколько времени она потратила на то, чтобы попытаться изменить его? Всю свою семейную жизнь. И ничего не достигла. С Майком дела обстоят не лучше. Похоже, ей судьбой назначено терпеть неудачи в решении чужих проблем.

Джесси повернулась на живот и посмотрела в окно. Со второго этажа ей была видна только крыша конюшни, и она не знала, что происходит внутри.

Она надеялась, что ее слова дошли до сознания Тима. Если он уяснит, что несет ответственность только за собственную жизнь, а не за чью-то еще, то...

Джесси села на край кровати. Тим несет ответственность только за собственную жизнь. Не его вина в том, что Майк превратился в калеку. Это была случайность. И она не виновата в этом. Она прикусила нижнюю губу. В голове царил полный сумбур, но постепенно мысли приобретали более отчетливые очертания.

Она не виновата в том, что Майк был ранен. Она не несет за это ответственность. Поэтому не обязана решать его проблемы. Она может любить его, быть рядом с ним, однако не должна направлять его в жизни.

Джесси глубоко вздохнула. Брендон. Неужели с ним было тоже самое? Неужели она не должна была отвечать и за него? Он сам был обязан управлять своей жизнью. Она вспомнила, как просила его взять отгул, отдохнуть, побыть с ней, но тот всегда отказывался. Она пыталась помочь, но он отклонял ее помощь, любила его, но ее любви ему было недостаточно.

Нет, уверенно заключила Джесси. Ее любви было достаточно. Более чем достаточно. Просто он сам выбрал свой путь. Все, что произошло, имеет отношение только к нему, а не к ней.

И с Майком так же. Она может дать ему все, что в ее силах, но вот сделать выбор – это уже его задача. Решить, выздоравливать после ранения или нет, считать себя полноценным или нет. Джесси усмехнулась. Она почувствовала себя удивительно легко: ответственность за всех людей, которые когда-либо были дороги ей, внезапно спала с ее плеч.

Джесси встала и, подойдя к окну, стала молиться о том, чтобы Господь внушил Майку выслушать Тима. Она может любить его, но она не в силах заставить его принять ее любовь.

Майк обязательно изменится к лучшему, твердо сказала себе Джесси. Дай Бог не ошибиться.

Майк стоял на подъездной аллее и наблюдал, как удаляется взятая напрокат машина. Он чувствовал себя так, будто пробежал пятнадцать миль. По спине стекал пот, руки дрожали. Но дело было сделано.

Его внимание привлек звук шагов. Повернувшись, он увидел на террасе Джесси и направился к ней. Она вышла встречать его. В ее глазах отражались и надежда, и любовь, и вина. «Хорошо хоть есть любовь», – сказал он себе. Он сожалел о том, что у него не хватает отваги, убежденности или чего там еще, чтобы полностью довериться ей. Пусть даже это ничего бы не изменило. Человек оценивается по делам. Он с тоской посмотрел в небо.

– Ты позвонила ему. – Это был не вопрос, а утверждение. Джесси спустилась по ступеням террасы.

– Да.

Майк вдохнул полной грудью.

– Он фермерский сынок из Небраски.

– Из Айовы, – поправила Джесси.

– Какая разница. Он фермер в четвертом поколении. – Майк покачал головой. – Его просто нельзя было подпускать к судну.

– Возможно, ему хотелось взглянуть на мир. – В ее глазах засветилась надежда.

Майк знал: Джесси уверена, что он сейчас взорвется. На этот раз она ошибается.

– Из-за него я почувствовал себя старым, – признался он.

– И я тоже.

Джесси бросилась ему на шею и принялась осыпать его поцелуями, словно он, однорукий воин, завоевал весь мир.

– Я не сомневалась, что тебе станет лучше, если хотя бы выслушаешь его, – пробормотала она между поцелуями.

– Не будь такой скорой на выводы, – возразил Майк, отодвинув ее от себя. – Я и теперь не могу с уверенностью сказать, как поступил бы, повторись та ситуация.

– А я знаю, – уверенно заявила Джесси. – Потому что мне известно, что ты за человек. Я люблю тебя.

Когда он впервые услышал эти слова, они застали его врасплох. Сейчас он был к ним готов, но сердце саднило как прежде.

– Милая Джесси. – Наклонившись, он поцеловал ее в лоб, затем поднес прядь ее волос к лицу и вдохнул их аромат. – Не надо любить меня.

Она прищурилась:

– Ну, что еще? Ты переодетая женщина? Майк нашел в себе силы улыбнуться:

– Хуже. Я не могу жениться на тебе.

Внешне она выглядела безразличной, но он почувствовал, что внутри у нее все перевернулось.

– Да я и не прошу, – спокойно, словно речь шла о каком-то пустяке, проговорила она.

– Все женщины хотят выйти замуж.

– Я не такая, как все.

Джесси попятилась. Неделю назад он бы попытался удержать ее. Сейчас же решил предложить ей полную свободу действий, хотя это далось ему нелегко.

– Ты нравишься мне, – признался он. – Больше, чем какая-либо другая женщина в моей жизни.

– Тогда скажи, что любишь меня. Просто произнеси эти слова.

– Не могу. Мне нечего предложить тебе. – Он опустил взгляд на свою руку.

– Ты о деньгах? – В ее голосе послышалась нарастающая ярость.

– Не совсем. Но мне действительно хотелось бы что-нибудь дать своей жене. Я обязан содержать ее.

Джесси махнула рукой в сторону нового дома.

– А как же ранчо? Лошади, родео и гости, которые должны приехать через несколько дней? Ты собираешься помирать здесь с голоду? Чем ты намерен заниматься – благотворительностью или зарабатыванием денег?

– Допускаю, что с высоты твоего благосостояния мое дело может показаться тебе благотворительностью.

– Тут вопрос мужской гордости, верно? Майк пожал плечами:

– В некотором роде. Я не могу предлагать тебе меньше, чем ты уже имеешь.

Джесси начало трясти. Она сложила на груди руки и замотала головой.

– О, Майк, если бы ты только понял, что я не могу прижаться к пакету акций и он меня не согреет. Для меня никогда не стоял вопрос денег или власти. Ни с Брендоном, ни с тобой. Я только хотела, чтобы меня любили.

Майк понимал, что уничтожает ее. Он видел это по ее глазам, хотя она всеми силами пыталась держать себя в руках. Взгляд Джесси потух, уголки рта дрогнули.

– Любить тебя – этого недостаточно, Джесси. Я не могу тебе ничего дать, кроме себя самого. Этого мало.

– Разве я так решила? – с отчаянием в голосе спросила она. – Неужели я уже сказала тебе, что мне нужно? Это моя жизнь. И если я предпочла провести ее с тобой, то не мешай мне.

– Не могу, – проговорил Майк и отвернулся. – Ты даже не представляешь, как бы мне этого хотелось! Но я не хочу чувствовать себя рядом с тобой мужчиной второго сорта.

 

Глава 15

Майк чистил лошадь, когда Джесси переступила порог конюшни. Он сразу увидел ее, и его сердце забилось учащенно. Солнце светило ей в спину, и в платье без рукавов и с широкой юбкой она казалась спустившейся на землю богиней. Джесси была самой матерью-природой. Она выращивала цветы, творила чудеса с цветом, краской и мебелью и всю себя отдавала любви. Если он отпустит ее, то совершит самую большую ошибку в рвоей жизни. Пройдет года два, и он поймет, что без нее тяжелее, чем без полетов в небе. Однако он не станет просить ее остаться, потому что ему нечего ей предложить.

Майк ожидал, что Джесси позовет его ужинать. Но вместо этого она протянула ему листок бумаги с чьим-то именем и номером телефона.

– Что это? – спросил он, взглянув на листок.

– Ответ на твои молитвы, – проговорила она каким-то странным голосом. Казалось, она пытается сдерживать рыдания. – Позвони им, – предложила она, указав на телефонный аппарат на стене. – Позвони, и твое заветное желание исполнится. Когда ты получишь то, чего тебе так не хватает, вспомни, что я любила тебя.

Прежде чем он успел произнести хотя бы слово, Джесси выбежала из конюшни.

Нахмурившись, Майк подошел к телефону и набрал номер.

– Вас было нелегко разыскать, командир Кобурн, – услышал Майк голос Сэма Вернона – так было написано в бумажке.

– Я больше не служу на флоте, мистер Вернон.

– Я слышал об этом. Знаю и о ранении. Как рука? Майк пошевелил пальцами.

– Лучше.

– Можете летать?

Джесси была на кухне, когда услышала радостный вопль. Грейди поднял голову от своей тарелки и усмехнулся.

– Кажется, это означает, что наш мальчик сказал «да».

– Думаю, так, – согласилась Джесси, надеясь, что в ее голосе не отразилась владевшая ею тоска.

Майк ворвался в кухню и, отыскав Джесси взглядом, подлетел к ней и подхватил на руки.

– Они хотят, чтобы я работал на них. – Безумно счастливый, он закружился по кухне. Его глаза горели, как тогда, когда они с Джесси ласкали друг друга. – Они хотят, чтобы я летал на реактивных самолетах.

Майк налетел на миссис Макгрегор, но та лишь понимающе улыбнулась и, пошлепав его по руке, предостерегла:

– У бедной девочки закружится голова. Отпустите ее и помойте руки перед едой. Ваша новость может подождать.

Майк медленно поставил Джесси на пол, затем наклонился, поцеловал ее и лукаво подмигнул миссис Макгрегор. Хлопнув Грейди по спине, он подошел к раковине и принялся мыть руки.

– Это частная компания, – рассказывал он. – Они заключили контракт с военно-морским флотом на обучение. Они хотят, чтобы на следующей неделе я приехал к ним для собеседования. Если все получится, я стану инструктором. Сначала на земле, пока не закончится курс физиотерапии, потом в воздухе. – Он вытер руки и уставился в окно. – На реактивных самолетах – так они утверждают. А позже, возможно, на каких-нибудь экспериментальных моделях.

Джесси заняла свое место за столом. Наконец Майк получил то, чего так хотел. Он возвращается в свое драгоценное небо. А все земное, в том числе и ранчо, побоку. Джесси казалось, что ее сердце распалось на две части. Одна любит Майка так сильно, чтобы искренне радоваться его счастью. А вот другая обливается слезами, потому что ее отодвинули на второй план с той же легкостью, что и ранчо.

Миссис Макгрегор разложила еду по тарелкам и уехала домой, а Майк опять завел разговор о будущей работе.

– Мне придется жить в Сан-Диего, – сообщил он и потянулся за очередной булочкой.

– Я догадался, – сказал Грейди. – Смогу заменить тебя. Это будет непросто, но ты не волнуйся из-за ранчо.

Майк благодарно улыбнулся:

– Спасибо. Я знал, что ты поймешь меня.

Джесси тоже хотела бы понять его. Он в поте лица трудился на ранчо. Кажется, даже успел полюбить его. И как же он может теперь просто взять и уехать? А что будет с его планами относительно родео? А как же кобыла, которая должна вот-вот родить? А как же?.. Она сглотнула. «А как же я? «

Майк и Грейди проговорили до конца ужина. Джесси тем временем ковыряла вилкой в тарелке и убеждала себя, что сможет забыть Майка. Смерть Брендона, казалось, уничтожила ее, но нашла же она в себе силы начать жить сначала.

«Это совершенно разные вещи», – возразила она себе, борясь с подступающей тоской. Брендон умер. С ним у нее не было другого шанса. А Майк просто уезжает – он так пожелал. Это страшнее. Потому что в противном случае, захоти Майк, они жили бы в любви и счастье. Кроме того, она не любила Брендона так, как Майка. Да, она была привязана к своему мужу, но родство душ – нечто совсем другое.

– Прошу простить меня, – сказал Грейди, вставая. – Я собираюсь проведать нашу беременную кобылу, а потом пойду спать. – Он протянул Майку руку: – Я горжусь тобой, Майк.

Майк пожал его руку. Джесси вспомнила, как Майк избегал рукопожатий, пряча от всех свою искалеченную кисть. Теперь он готов снова завоевывать этот мир.

– Ты что-то совсем затихла, – заметил он, когда Грейди ушел.

– Нужно многое осмыслить. – Джесси заставила себя поднять глаза и улыбнуться. Проклятие! Как же он красив, подумала она. Силен и отважен. Воин. Уже не сломленный несчастьями. Настало время ему идти в бой. Там, высоко в небе, его ждут великие битвы. Он будет сокрушать врага и завоевывать сердца девственниц. – Я очень рада за тебя.

– Я счастлив. – Улыбнувшись, он перегнулся через стол и взял ее руки в свои. – Даже не верится, что мне выпал еще один шанс.

– Это замечательно, – промямлила Джесси.

– Ты предпочитаешь подождать и устроить пышную свадьбу или согласна на скромную церемонию и побыстрее?

Джесси изумленно уставилась на него:

– О чем ты говоришь?

– Лишилась дара речи, да? Что-то на тебя не похоже. – Он пристально посмотрел на нее. – Джессика Лейтон Росс, ты выйдешь за меня замуж?

– Ты же говорил, что не можешь на мне жениться? – напомнила она.

Он усмехнулся:

– Это было раньше.

– Но ничего ведь не изменилось.

– Изменилось все.

Потому что он снова стал летчиком-истребителем. Потому что он получил возможность сидеть в груде металла стоимостью в несколько миллионов долларов и лететь со скоростью звука. Он внезапно превратился в полноценного.

Майк буквально светился от счастья. Его голубые глаза лучились, он был уверен в себе и гордился собой. Он стал еще красивее. У Джесси перехватило дыхание. Он страстно любил ее и прижимал к себе во сне, он завладел ее сердцем и душой, но до этого момента Джесси, оказывается, совсем не знала этого человека.

Теперь все, что когда-то рассказывал ей Грейди, обрело свой смысл. Теперь она поняла, что тот имел в виду, когда утверждал, что Майк – истинный летчик-истребитель. Оказалось, она во всем ошибалась. Кроме своей любви к нему.

Джесси на секунду сжала его руку.

– Я не могу выйти за тебя, Майк. Майк хмыкнул:

– Ну-ну, давай, заставь меня корчиться в муках. Я это заслужил.

– Я не шучу. Его улыбка угасла.

– Джесси, я думал, ты... я нравлюсь тебе.

Он даже не осмелился произнести «любишь», с грустью отметила Джесси. Все это так далеко от того, другого мира, где он уже находится.

– Я люблю тебя, Майк, но не могу выйти замуж за летчика-истребителя.

Он сложил руки на краю стола.

– Если ты имеешь в виду других женщин, то я обещаю, что всегда буду верен тебе. Раньше я даже не задумывался о верности, потому что никто не был дорог мне. Джесси, ты лучшее, что могло ждать меня в жизни.

– Нет, – медленно произнесла она, спрашивая себя, когда же боль станет невыносимой. – Лучшее, что с тобой случилось, – это возможность летать. Я готова соперничать с другой женщиной, но я никогда не смогу соревноваться с твоей карьерой. Я уже пыталась сделать это, но потерпела неудачу. С Брендоном я едва не лишилась своего «я». Если нечто подобное случится с тобой, я уже никогда не оправлюсь от потрясения. Просто не выживу.

– Подожди минутку. – Встав, он впился в Джесси взглядом. – Во-первых, – он принялся загибать пальцы правой руки, – нет никакой другой женщины. Ты никогда не будешь на втором плане. Если ты имеешь в виду Пэм, она может неделями голышом расхаживать по ранчо – я на нее даже не посмотрю. Во-вторых, тебе не придется конкурировать с моей работой. Фактически это служба с девяти до пяти. Не надо будет уходить в плавание. Мне гарантирована абсолютная безопасность. Это своего рода работа в конторе, только с крыльями. – Он победно улыбнулся. – И в-третьих, я не смогу все это делать, если не будет тебя. Джесси, ты нужна мне.

Но он так и не сказал, что любит ее.

– Я не боюсь, что ты погибнешь в катастрофе, – проговорила она и, встав, обошла стол и приблизилась к нему. – Меня пугает то, что я окажусь в стороне. Если бы ты хотел заниматься чем-то другим – быть инженером, разводить скот, работать в банке, – я бы поддержала тебя на все сто процентов. Но когда ты летаешь, ты сам по себе. Работа определяет всю твою жизнь. Это твой выбор, и для меня в нем места нет. Ты слишком глубоко уйдешь в работу, и тебя больше ни на что не хватит. Даже на жену. А я не желаю стоять в стороне. Если я опять выйду замуж, то хочу быть партнером для своего мужа, а не элементом налаженного быта.

– Так не будет, – заверил ее Майк. – Даю тебе слово. Мы станем партнерами.

– Как? – Джесси сокрушенно покачала головой. – Жаль, что я не могу объяснить получше. Однако все, что я сказала, – правда. Я стала вдовой задолго до смерти Брендона. Я не могу пройти через это еще раз. – Джесси уставилась на какое-то время в пол, а потом снова подняла глаза на Майка. Она видела, что тот испытывает страшные муки. Нет, он так ничего и не понял. – Здесь нас многое объединяет. На этом ранчо наши судьбы сцеплены.

– На этом ранчо я ничто, – нахмурился Майк.

– На этом ранчо ты все, потому что здесь ты такой, какой есть. Я люблю это ранчо, но я бы согласилась уехать отсюда, если бы ты захотел. Ради тебя я бы согласилась жить в любом месте. Но я не выйду замуж за летчика-истребителя. Я не желаю снова стать ходячим мертвецом.

Его лицо приобрело жесткое выражение.

– Джесси, не заставляй меня выбирать.

– Ты уже выбрал. – Она набрала в грудь побольше воздуха и медленно произнесла: – А у меня такой возможности не было.

В тот день, когда Майк уехал на собеседование, Джесси закончила отделку ранчо. Зайдя в один из коттеджей, она внимательно оглядела результаты своей работы. В качестве основной цветовой гаммы она выбрала розовый и голубой. Пушистый ковер мягко пружинил под ногами, мебель отличалась элегантностью. Она вошла в просторную ванную и поправила полотенца на вешалке. Все закончено, у нее нет причин задерживаться.

Трейлер уже подготовлен к путешествию. Предполагалось, что его отгонят в гараж ее фирмы сегодня вечером. Свои вещи Джесси еще не собрала, знала, что на это ей понадобится не больше часа. Она уже позвонила в офис и попросила прислать кого-нибудь, чтобы переправить фургон в Сан-Франциско.

Ей придется уехать. Сейчас, пока Майка нет, так будет сделать легче. Прощание только усугубило бы и без того сложную ситуацию.

Она направилась к дому для гостей. Строительные рабочие уже покинули ранчо, остались только два парня, которые высаживали кустарник вдоль дорожек. Вокруг царило безмятежное спокойствие. Грейди занимался лошадьми, миссис Макгрегор готовила на кухне ужин.

Джесси вошла в главную гостиную. Комната получилась именно такой, какой она ее себе представляла. Свет струился из огромных окон. Мебель была расставлена так, что получились уютные уголки для беседы. В дальнем конце изящно изгибалась конторка длиной в двенадцать футов.

В воздухе витали запахи свежего дерева, краски и новой мебели. Антикварную мебель она оставила для спален, а для общественных помещений использовала прочную современную. Закрыв глаза, Джесси увидела гостиную, наполненную людьми. Семьи, молодые парочки, отправившиеся в романтическое путешествие, бизнесмены, отошедшие от дел и пожелавшие слиться с природой. Сосредоточившись, она представила здесь себя саму и Майка, как они вместе старятся, постепенно обрастая большой семьей. Все могло бы быть так прекрасно!

Она открыла глаза и улыбнулась. Если вспомнить, как часто они с Майком спорили, «прекрасно» не самое подходящее слово. Но все равно их семейная жизнь была бы интересной, полной страсти, взаимной заботы и любви.

Джесси пересекла гостиную и пошла по коридору. Одна дверь притягивала ее как магнитом. Она не была там со дня своего приезда. И вот теперь, прощаясь с ранчо, Джесси решительно повернула ручку.

Белая униформа все еще висела рядом с дверью. Макеты самолетов занимали весь стол у стены. Фотографии и медали лежали на прежнем месте. Шлем она увидела там же, где оставила его. Она взяла его и прочитала надпись на тыльной стороне: «Воин-скиталец».

– Так и думал, что найду вас здесь.

Джесси оглянулась и увидела в дверном проеме Грейди.

– Да вот, захотелось бросить прощальный взгляд. – Джесси положила шлем на место.

– Итак, вы покидаете нас. – Его кустистые брови сошлись на переносице.

– Я не вижу иной возможности.

– Грустно слышать это, барышня. Я успел привыкнуть к вам. Джесси усиленно заморгала, чтобы прогнать непрошеные слезы.

– И я привыкла и к вам, и к ранчо. Но раз Майк собирается работать в Сан-Диего...

– Неужели работа так важна для вас, что вы даже думать не можете о переезде?

Джесси коснулась ящичка с медалями. Она провела пальцем по стеклу, повторяя контуры наград.

– Нет. Я работаю потому, что мне нравится моя работа. Кроме того, должна же я чем-то заполнять время. Я бы бросила работу ради того, чтобы быть с Майком.

– Но вы не согласны бросать ее ради того, чтобы наблюдать, как он летает, – уверенно заявил Грейди.

Джесси пристально взглянула на него. Он стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди.

– Я не права, Грейди?

– Только вы сами можете ответить на этот вопрос.

– Я знаю. Постоянно повторяю себе, что меня не должно волновать, чем Майк зарабатывает на жизнь. Я была бы совершенно спокойна, если бы он водил автомобили или мусоровоз или управлял ранчо. Но он летает.

– Вы боитесь, что он разобьется?

– Нет. – Джесси подошла к униформе. Подняв прозрачный чехол, она провела ладонью по плотной ткани. – Я любила своего мужа, Брендона. Но это ничего для него не значило. Его главной любовью была работа. Главная любовь Майка – небо. Возможно, я эгоистка, но я устала быть на втором плане в чьей-то жизни.

– Майк любит вас.

Джесси по очереди коснулась каждой пуговицы.

– Мне бы хотелось в это поверить, но он даже не произнес этого вслух.

– Это не значит, что он так не чувствует.

– Мне не легче от того, что он глубоко прячет свои чувства.

– Мужчины обычно немногословны. Они демонстрируют свои чувства делами.

Джесси прикусила губу.

– Тогда почему Майк уехал от меня, Грейди? Разве это не говорит о том, что он не любит меня?

– Вы все перевернули с ног на голову. Он взялся за эту работу именно потому, что любит вас. Это его способ наладить отношения между вами.

«Его способ соответствовать ей», – грустно подумала Джесси.

– Почему он не понимает, что для меня он хорош такой, какой есть? Почему он должен возвращаться к этим чертовым самолетам?

Подойдя к Джесси, Грейди опустил руки ей на плечи и слегка сжал их.

– Возможно, вы боитесь не Майка, а себя. Она резко повернулась к нему.

– Возможно, я боюсь снова привязаться к человеку, а потом потерять его? – предположила она.

Он кивнул. Казалось, в его голубых глазах сосредоточилась вся человеческая мудрость. Джесси так хотелось верить ему.

– Я уже думала об этом, – призналась она. – Спрашивала себя, а не пыталась ли я подгрести все под себя. Не хочу терять Майка из-за работы, но знаю: завожусь при одной мысли о том, что он снова будет летать. Я в растерянности, Грейди. Не знаю, что делать.

Он улыбнулся:

– Когда в море начинался шторм, от которого мы не успевали уйти, мы обычно поворачивали судно против ветра. Сталкивались с ним лоб в лоб. Это наиболее безопасный способ. Побыстрее проскочить сквозь него, и все.

– Я боюсь.

– Вы любите его, и он любит вас.

– А что, если меня ему будет мало? А что, если у меня не хватит сил?

– Если вы не попробуете, то все равно лишитесь его. Джесси прижалась к Грейди. Его объятия подействовали на нее успокаивающе.

– Я не могу потерять его – слишком сильно люблю.

– Тогда, я уверен, вы найдете в себе силы.

Майк припарковался неподалеку от взлетной полосы и вышел из «порше». Он видел сверкающие на солнце самолеты, напоминавшие хищных птиц, готовых в любой момент взвиться в небеса.

Низкий рев двигателей перерос в вой. Красивая машина покатила по взлетной полосе, стремительно набирая скорость. Наконец она преодолела притяжение земли и устремилась ввысь.

Облокотившись на «порше», Майк следил за самолетом, пока тот не скрылся из виду. Он прождал полчаса, прежде чем взлетел следующий самолет. Почти каждое утро он стоял у взлетной полосы и наблюдал за тем, как взлетают и приземляются самолеты, как выбираются из кабин летчики. С некоторыми из них он был хорошо знаком. Забор между дорогой и взлетно-посадочной полосой напоминал Майку о том, что он больше не принадлежит к этому миру. Он остался по эту сторону забора.

Майк сел в машину и поехал к зданию терминала. Пропуск для посетителей дал ему право войти. Он вдохнул знакомые запахи, увидел привычную униформу и знаки отличия. Но никто не отдавал ему честь. Он больше не был офицером. Он вернулся в мир, вне которого не мог представить свое существование, но чувствовал себя в нем чужим. И вовсе не из-за больной руки.

Остановившись у телефонов, он подумывал, не позвонить ли на ранчо. В течение последних четырех дней он упорно подавлял в себе желание услышать голос Джесси. Майк прошел серию собеседований и медицинских обследований, выполнил полет на тренажере, причем испытал почти те же ощущения, что при настоящем полете. Он приехал в Сан-Диего, чтобы найти работу и вновь почувствовать себя полноценным. Словом, нашел все, без чего так тосковал и чего ему не хватало для полного счастья. Но в результате он потерял Джесси. Не слишком ли высока цена? Майк снял трубку и набрал номер. Грейди ответил после второго гудка.

– Это Майк.

– Я догадался, что это ты, – заявил Грейди.

– Как беременная кобыла?

– Если ты намерен переехать в Сан-Диего, тебе следует привыкнуть к тому, что тебя это не касается. Или они взяли назад свое предложение?

– Ответь на мой вопрос, старик, – засмеялся Майк. – А затем я отвечу на твой.

– Кобыла в порядке. Ветеринар считает, что она родит в эти выходные.

– Они берут меня на работу.

– Черт побери, сынок, я знал, что ты сумеешь. – По голосу Грейди Майк понял, что тот гордится им.

– Спасибо. Я выполнил полет на тренажере. Пот тек с меня ручьями, но я ничего не забыл. В руке восстанавливается двигательная способность. Я консультировался с врачом. Он предложил сделать небольшую операцию, чтобы настроить руку поточнее, но в остальном, он сказал, я на пути к выздоровлению.

Майк задал несколько вопросов по поводу скорого открытия ранчо. Однако ответы его не слишком интересовали. Он ждал, когда его друг заговорит о Джесси. Наконец он не выдержал:

– Ты так и не скажешь мне: там она еще или уехала?

– А ты спрашиваешь?

Майк вспомнил, как Джесси убеждала его в том, что ему совсем не обязательно быть летчиком-истребителем, чтобы она любила его. Ей от него была нужна только ответная любовь. Он вспомнил, как обрадовался приглашению на работу. Сознания того, что он может летать, оказывается, вполне достаточно. Теперь он может вернуться на ранчо, вернуться к ней.

– Я не спрашиваю, – тихо произнес Майк.

– А я не отвечаю.

Если она уехала, то Грейди сказал бы. Она ждет его. Майк не помнил, попрощался ли он с Грейди, прежде чем повесить трубку. Он не помнил, как вышел через терминал на взлетно-посадочную полосу. Сообразил, где находится, только лишь когда коснулся рукой прохладной обшивки F-14.

– Привет, малыш, – пробормотал он, гладя самолет.

Он сажал на авианосец таких красавцев, как этот, в кромешном мраке ночи, в шторм и в ясную погоду. Почти три года своей жизни он провел в море. Он побывал в самых отдаленных уголках мира, он видел, как погибают его друзья.

Майк намеренно коснулся самолета искалеченной рукой, будто надеялся, что энергия мощной машины излечит ее. Он пристально вглядывался в тыльную сторону ладони, но шрамы не исчезали.

Если Джесси ждет его на ранчо, значит, она передумала. Она пойдет на риск и согласится, чтобы он летал. Она рискнет играть вторую скрипку в его жизни. Майк опустил голову, преклоняясь перед глубиной ее любви.

– Простите, сэр, вы имеете право здесь находиться? – обратился к нему юноша в форме механика. Майк предъявил ему пропуск для посетителей.

– Простите, сэр, – сказал юноша, – но пропуск не распространяется на эту территорию.

– Знаю, – буркнул Майк. – Уже ухожу.

Закончив эскиз, Джесси откинулась на спинку стула и потянулась. Наконец она сделала то, о чем мечтала с того момента, когда впервые увидела дом Майка, – придумала новый интерьер. Первый этаж требовал лишь незначительных изменений. Она только добавила солярий, пристроенный к боковой стене, и еще одну террасу. А вот сад нужно разбить заново, подумала она, нарисовав шпалеру с вьющейся розой. Сбоку достаточно места для дивана-качелей. Джесси улыбнулась. Это можно отложить на потом.

Больше всего времени отнял второй этаж. Три из шести спален она объединила в главные покои с просторной ванной комнатой, в которой помещалась огромная джакузи, и гардеробной. Камин она расположила в углу, там же предполагала поставить мебель во французском деревенском стиле.

Джесси снова улыбнулась. Интересно, спросила она себя, разглядывая эскизы, Майку понравится?

Дверь кухни отворилась.

– Как раз вовремя, Грейди, – не оборачиваясь, воскликнула Джесси. – Ваш обед уже остыл. Миссис Макгрегор еще не вернулась из магазина, поэтому я подогрела суп. Он на плите. – Она подняла над головой этюдник. – Что вы думаете?

– Мне нравится, – ответил Майк.

Джесси вскочила со стула и повернулась ко входу. В дверном проеме стоял Майк и смотрел на нее. Загорелый, он был потрясающе красив. В его глазах светилось нечто совершенно восхитительное – любовь.

– Ты вернулся! – воскликнула Джесси и бросилась ему на шею.

Майк крепко прижал ее к себе.

– Вернулся, – подтвердил он и поцеловал ее. Его упругие губы были такими родными! Джесси захотелось, чтобы он держал ее в объятиях вечно. Руки Майка гладили ее спину, распаляя сладостный огонь желания.

Наконец он поднял голову и собрался что-то сказать, но Джесси прижала палец к его губам.

– Сначала я, ладно? – попросила она. Он кивнул.

Джесси набрала в грудь побольше воздуха.

– Я перееду с тобой в Сан-Диего, потому что ты хочешь летать. Я никогда этого не пойму, но я люблю тебя слишком сильно для того, чтобы позволить страху встать между нами. Мы переделаем этот дом и будем приезжать сюда в отпуск. Наши дети будут проводить здесь каникулы.

Джесси затаила дыхание в тревожном ожидании. Его губы медленно растянулись в улыбке, и Джесси почувствовала, что вот-вот растает от счастья. Он выглядит таким довольным, будто только что получил самый дорогой и желанный подарок.

Майк взял ее лицо в ладони. Их взгляды встретились.

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя.

– Несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что. Он сжал ее руки в своих.

– Я отказался.

Джесси изумленно уставилась на него, решив, что ослышалась.

– Что? Ты же ведь так хотел. Он пожал плечами.

– Полеты на F-14 не вылечат мою руку. Ты была права. Я тот, кто я есть, и моя сущность не определяется работой. Я остаюсь здесь, на ранчо. Хочу разводить лошадей и устраивать родео. Хочу жениться на тебе и наблюдать за тем, как растут наши дети. – Он сглотнул. – Джесси, оставайся со мной. Выйди за меня замуж. Единственное, что я могу предложить тебе, – это обещание любить тебя вечно. Ты всегда будешь занимать главное место в моей жизни, потому что ты лучшая часть меня.

Джесси почувствовала, как по ее щекам потекли слезы.

– Да, – прошептала она и поцеловала Майка. – Да, да. – Она обняла его. – Мне нужен только ты. Мне всегда был нужен только ты. Ты тоже лучшая часть меня.

Они замерли, прижавшись друг к другу, и не заметили, что дверь снова открылась и в кухню проскользнул улыбающийся Грейди. Когда Майк подхватил Джесси на руки и направился к двери, ведущей наверх, в спальню, он даже не подозревал о том, что Грейди уже сидит за столом, ест суп и что-то бурчит себе под нос.

Джесси пристально всматривалась в лицо Майка, пока он неторопливо раздевал ее. Затем он разделся сам и с благоговением прикоснулся к ней. Она видела в его глазах не только всепоглощающую страсть, но и безграничную любовь. Он бережно опустил ее на кровать и приготовился войти в нее. Джесси обняла его и открылась перед ним. Воин-скиталец наконец-то обрел свой дом.