Было условлено, что я уеду в Гило и буду ждать там, пока Авессалом получит у царя позволение отправиться в Хеврон, где Давид некогда сам начинал борьбу за власть надо всем Израилем. Авессалом объяснил отцу, что, бежав в Сирию, в Гессур, дал такой обет: «Если Господь возвратит меня в Иерусалим, то я принесу жертву Господу». Поэтому, дескать, надо ехать в Хеврон к алтарю, на котором возносил жертвы Господу праотец Авраам.

Давид поверил Авессалому и сказал: «Иди с миром».

Авессалом взял с собою двести воинов. Причину и цель путешествия от них скрыли, чтобы никто не переметнулся к людям Ваней, но когда граница Иуды была пересечена, воинам все объяснили, и они остались с Авессаломом, что лишний раз доказывало, как ненадежны царские войска, за исключением хелефеев, фелефеев, а также гефян, которые тоже были наемниками.

Принеся в Хевроне жертвы Господу, Авессалом послал за мной; кроме того, он отправил лазутчиков во все колена Израилевы с наказом: «Когда вы услышите звук трубы, то говорите: „Авессалом воцарился в Хевроне"“.

Прибыв в Хеврон, я увидел там страшную толчею: на зов Авессалома отовсюду стекался народ, люди толпились в городе и за городской стеной, Авессалом же продолжал громоздить скотину за скотиной на знаменитый алтарь и молиться Господу.

— Эдак мы проиграем сражение, даже не начав его, — сказал я. — Будьте уверены, Ванея давно обо всем донес вашему отцу. Вы не думали о том, сколько лазутчиков Ваней среди тех, кто слоняется у ворот Хеврона?

— Что же делать? — спросил он, подвязывая свои волосы, которые уже опять пора было стричь. — Выступать.

— Выступать? — повторил он, будто впервые услышав это слово.

— Да, выступать, завтра на рассвете.

Мы двинулись из Хеврона — пятнадцать сотен пеших, немного конницы, дюжина боевых колесниц, но, как это бывает при лесном пожаре, с каждой верстой число наше стремительно увеличивалось. Под Вефцуром нас уже было шесть тысяч и десять тысяч — в Вифлееме, родном городе Давида, где мы остановились покормить и напоить животных, разбить людей на сотни и тысячи, назначить начальников; обнимая меня, Авессалом сказал:

— Ахитофел, ты мудр, как Ангел Божий.

К нам шли и шли люди — юные отроки и зрелые мужи, но в основном бедняки, полные надежды и веры в дело Господне.