Пролог

Впервые узнать о существовании Мидгарда мне помог случай. Все произошло в фойе дорогого ресторана. Мужчина, который шел впереди меня к гардеробу, вдруг словно натолкнулся на воздух и замер так неожиданно, что моя голова едва не впечаталась ему между лопаток. Я с недовольной миной сделал шаг в сторону и сам, в свою очередь окаменел. Дело в том, что напротив моего живого препятствия стоял другой человек, и на плоскости взглядов этих двух людей вполне можно было приготовить омлет — настолько они были раскаленными. Так, наверное, смотрели друг на друга ганфайтеры перед салуном в Додж — Сити за секунду до выстрела. Моя голова невольно вжалась в плечи — вот — вот должно было случиться нечто ужасное. Руки мужчин одновременно метнулись к поясам. Именно руки — обе у каждого. И уже позже я понял — так не вытаскивают из кобуры пистолет. Так хватаются за меч. Или за шпагу, когда одна рука выдергивает клинок, а вторая фиксирует ножны. Причем, и меня это поразило в самое сердце, движения не были наигранными. Они были инстинктивными, даже реактивными, как если бы от этого зависела их жизнь. Но ножен на месте не оказалось. Потому что все действие происходило, как я уже упомянул, в XXI — м веке, в фойе ресторана «Статус». Оба мужчины рассмеялись, а потом заговорили. Они общались непринужденно, ни на кого не обращая внимания. Словно не было рядом меня, бессмысленно моргающего, будто женщина с усталым лицом не тянулась к одному из них с номерком. Они нас просто не замечали. В воздухе плотным слоем повисла аура власти, в которой не чувствовалось и тени напускной надменности. Кто они, эти незнакомцы? Влиятельные персоны, инкогнито? И где то место, в котором разногласия до сих пор разрешаются посредством фехтовального поединка? Их диалог не только не развеял туман над произошедшим инцидентом, а наоборот — сгустил облако тайны.

— Рад вас видеть, ярл, в добром здравии, — церемонно произнес второй незнакомец.

Ничего себе, приветствие людей в век информационных технологий!

— Взаимно, ваше величество. Какой счастливый повод привел столь высокого гостя в нашу скромную локацию?

Ваше величество?! Локацию?! Я совсем ошалел от услышанного.

— О, сугубо личные дела. И только.

— Осмелюсь уточнить — личные дела в…

— Да — да, речь идет о земном мире.

— Хм, — недоверчиво фыркнул «мой незнакомец», тот самый, в которого я чуть — чуть не врезался. — Не могу ли я быть чем — нибудь вам полезен?

— О, нет, не стоит утруждаться. Ничего серьезного. Пара дней и я вернусь на родину.

— Какая жалость… Скоро ли мы встретимся в Мидгарде?

— Скоро, дорогой Браги. Очень скоро. Вот там — то мы и сведем, наконец, наши счеты.

Последняя фраза прозвучала весьма зловеще. Они простились вежливыми полупоклонами, очевидно привычными для обоих, но очень странными в окружавшей их обстановке. А я остался на месте и вспоминал, вспоминал. «Мидгард». Что — то из мифологии. Так началась моя болезнь под названием «Мидгард».

Через неделю я знал о скандинавском «срединном мире» все, но ни на шаг не продвинулся к интересующей меня общности людей. Я уже предвкушал острую статью о группе реконструкторов или очерк на тему диффузии виртуальной символики в нашу жизнь, но — увы, репортерское чутье меня подвело. Знаете, сколько понадобилось времени, чтобы по крупицам собрать те крохи информации, что нынче у меня имеются? Три года. Три года напряженного выслеживания. Куски фраз, намеки, слухи, короткие беседы со странными персонажами, которые мгновенно замыкались в себе, едва признавали во мне журналиста, случайные встречи или назначенные рандеву с рекомендациями от «серьезных людей», одинаково оканчивающиеся внезапным обрывом разговора. Три года, потраченных на погоню за постоянно ускользающей легендой. И вот теперь я готов сдаться. Я выдохся и передаю всем желающим то лоскутное одеяло, что мне удалось скроить из фрагментов нежданных откровений. Пусть мое дело продолжит более настойчивый или более удачливый. Информация, как известно, тоже оружие. И кое — чем я все — таки сумею вас вооружить.

Итак, оказывается, что рядом с нами, или под нами, или поверх нас существует другой мир. Его название — Мидгард и оно условное. С тем же успехом первопроходцы могли окрестить его Гардарикой или Зазеркалией. Удивительно то, что Мидгард не находится в параллельной Вселенной или на другой планете. Нет, он вполне соотносится с нашим реальным пространством. Иначе говоря — если я зайду в Мидгард на улице Покровской, прошагаю там пару километров по волшебной дубраве и надумаю выйти, то вполне могу вывалиться в районе Речного вокзала. По крайней мере, такие правила в местной локации. В других пространствах Мидгарда действуют свои законы. Например, где — то на юге— востоке нашей страны существует сферическая локация, занимающая по размерам несколько областей и даже часть соседнего государства. Там все по — другому. Мы, обычные земные люди, никак не ощущаем присутствие Мидгарда. Но есть небольшая группа посвященных, способных перемещаться туда и обратно. Говорят, что так было всегда. Переходы производились разными техниками. Сейчас, к примеру, адепты попадают в Мидгард с помощью электронных приборов. По слухам внешне они напоминают системные блоки, вернее их специально сделали похожими на компьютеры. Мимикрия в чистом виде. Но кто именно производит такие хитрые устройства — для меня загадка. Как и для большинства адептов, насколько мне известно. Индивидуальная возможность погружения в Мидгард называется «ключом». Ключи предоставляют Иерархи локаций. Раньше «ключей» было больше, но потом в Мидгарде произошло не то восстание, не то серия покушений на Иерархов, отчего количество «счастливых билетов» сразу упало на порядок. По какому принципу они раздаются — неизвестно, но купить их нельзя. Я пробовал — бесполезно. Вы спросите: а чего туда стремиться? Чем хорош этот самый Мидгард?

Отвечу просто: всем. Это сбывшаяся детская мечта. Бесконечная сказка в своем калейдоскопе многообразия. Очевидно, что люди могут влиять на Мидгард, изменяя его «под себя». Первые из первых, те самые Иерархи создали миры, руководствуясь собственными представлениями о прекрасном. Поэтому в большинстве локаций есть эльфы и гномы, драконы и привидения, грифоны и демоны. Впрочем, я не удивлюсь, что существует локация, где в ходу плазменные пистолеты, звездолеты и парализаторы. Каждому свое. Единожды установленные законы не меняются. Но при входе в Мидгард неофиту предоставляется выбор, кем быть. Человек вправе поменять внешность или пол. Дальше — развивайся, живи, наслаждайся приключениями. Я не перестаю думать о параллельности правил компьютерных игр и Мидгарда. Кто у кого списал — вопрос риторический. Первые определенно являются эрзац — копией второго. И это далеко не все. По слухам в Мидгарде существует бессмертие, тоже с некими рамками, но так или иначе — бессмертие. Заветная мечта любого человека. А еще есть хронопарадокс между Реальностью и Мидгардом. Мне известна точная цифра: «каждые сутки взаимно равны полутора часам», но вот смысл данной фразы почему — то ускользает. Предвижу ваше первое недоверие. «Не может быть! — скажете вы. „Если тайна существует давно, то все бы о ней уже узнали. Невозможно сохранить такой секрет“ — скажете вы. Я тоже так сначала полагал, но потом понял — что будет, если подойти к ближайшему полицейскому и сообщить ему о своем желании поведать про дивную страну, где по зеленым лугам ходят единороги, существует магия, а немногие избранные люди живут, словно короли или полубоги. Тем более что избранные совсем не заинтересованы в разглашении своего секрета. Их вполне устраивает положение дел. Но рассказы об удивительном мире все равно попадают в нашу жизнь. Обрастая мхом времени, они прочно укореняются в сознании обычных людей, как предания и былины.

Год назад я сидел перед профессором кафедры истории университета имени Лобачевского, а между нами лежал диктофон и мое журналистское удостоверение. Ученый муж отреагировал на конспирологические теории терпеливой улыбкой мудреца, который уже привык к обществу дебилов.

— Хорошо, пусть это будут суеверия, но как вы объясните, что аналогичные мифы бытуют в культурах десятков этносов? — не унимался я. — Везде драконы, везде маги, феи или на худой конец колдуны, везде если не демоны, то ракшасы.

— А что насчет пера сойки? Более чем у сорока народностей найти перо сойки — очень счастливая примета. Сойку мы тоже причисляем к драконам и демонам? И, потом, молодой человек, поверьте мне, что существует множество различных гипотез прекрасно объясняющих ваши аналогии совсем по — другому. Палеонтологическая, например. Почему бы некоторым динозаврам не дожить до нашей эпохи? Есть свидетельства Геродота и английского врача Матесона, в конце концов. Даже термин специальный придумали — Мегалании. А феи и волшебники…что тут сказать… Все секреты мира сокрыты в нас самих, а мы ищем разгадки в параллельных Вселенных. Так-то…

Преподаватель мехмата оказался более либерален во взглядах на возможное существование Мидгарда и его тайных адептов:

— По сути своей все приборы являются продолжением наших органов чувств. Веданта сравнивает познаваемость мира с возможностями головастика, сидящего в маленькой луже. Да, мир для него познаваем. Но в масштабах его осязания, а конкретно — в пределах придорожной канавы. У людей нет ультразвуколокации дельфинов и летучих мышей, теплолокации рептилий и еще много чего нет. Так что, я вполне допускаю наличие у нас под носом явлений, которые мы просто не в силах идентифицировать. Вот только есть одна маленькая проблемка — „реальность, данная нам в ощущение“. Это определение материи от вождя пролетариата. Справьтесь с ленинским термином и многие ученые осознанно встанут под ваши знамена.

Вот так. Я, к сожалению, не могу ничего доказать и, скорее всего, моя статья напоминает бред сумасшедшего, но моя вера в существование Мидгарда незыблема. И я невольно оборачиваюсь, когда вижу человека, который ступает сквозь толпу, словно не видит ее. Они привыкли там ходить именно так. Наградили себя знакомыми по Реальности титулами, завели сотни вассалов, тысячи слуг и рабов. Им поклоняются, их превозносят. А потом они выходят в наш постылый, будничный мирок и смиряют собственное эго, чтобы не выделяться из серой массы. Но они все равно выделяются. Ходят рядом с нами — живые полубоги, бессмертные и почти всемогущие. Подлинные владыки собственной судьбы. Реальные короли!».

Вежливый голос шофера на мгновение перекрыл попсовые радиовопли:

— Можно сказать — прибыли.

Пассажир закрыл на планшете новостной портал. Любопытная статья, с надрывом написана. Он хотел прочитать комментарии, оценить количество ретвитов, но не успел. Они и впрямь доехали по пункта назначения.

Утренняя наледь звонко хрустнула под старенькими колесами такси, когда машина резко свернула в подворотню к обычной «брежневке» по улице Красина. Едва автомобиль обогнул угол дома, как непременная дворовая яма сообщила о своем присутствии жалобным лязгом пробитой стойки. Пожилой водитель смачно выругался и притормозил напротив крайнего подъезда. Приезжий быстрыми движениями ладоней стер с лица дремоту, после чего оглядел окрестности.

— Пор-рядок, — в его негромкое утверждение оказалось влито столько нерастраченной энергии, что шофер поневоле вздрогнул.

Он, хотя и не собирался реагировать на слова клиента, вдруг с удивительной для самого себя робостью в голосе, выдал:

— Красина, двадцать шесть.

Пассажир протянул ему купюру в тысячу рублей, а сдачу небрежно отклонил, сопроводив малопонятной репликой:

— Эти деньги мне теперь нескоро понадобятся.

Приезжий аккуратно, без хлопка закрыл дверь машины, примерился и легко перемахнул промоину лужи. Под лучами задорного весеннего солнышка грязные сугробы плавились искорками капели, между подъездами многозначительно валялись расколотые сосульки. Из — за угла доносился хриплый собачий лай.

От машины раздался неуверенный голос водителя:

— Вы планшет забыли.

Клиент обернулся со словами:

— У тебя дети есть?

— В сс — смы — ссле? — от такого странного вопроса у шофера случился приступ заикания.

— Дети есть, говорю?

В ответ прозвучало торопливое и совсем робкое:

— Двое. То есть две. Дочки, имею в виду.

— Хм. Отдашь младшей. Или старшей. Короче, на твое усмотрение, дядя.

— Спасибо, конечно, но…

— Бери, раз дарю. Я свое слово назад не принимаю. Бывай, дружище. И хороших тебе заказов.

Такси тронулось с места, без малейшей пробуксовки. Так плавно, что ни одна ледяная крошка из — под колес не полетела в сторону недавнего пассажира. Когда машина скрылась за углом дома, человек достал сотовый телефон и нажал на вызов.

— Здорово, боец! — прозвучал в трубке уверенный голос. — Добрался?

— Да. Стою у подъезда.

— Как тебе Курган?

Приезжий оглянулся на серые стены дома и нечищеный от снега и мусора двор.

— Нормальный город. Этот Овиум… он ведь жутко огромный, насколько помню?

— В Реальности наполовину в Казахстан залез.

— А Подземелье, оно чье? Наше? Или соседей?

— Общее. Там нет четких территориальных разграничений. И, между прочим, этого им и не надо.

— Молодцы — ребята. По срокам нет изменений?

— Точно. Сегодня уходите, без раскачки и отвальных вечеринок. Мне только что звонил механик. Аппаратура готова. Тебя ждут.

— Отлично, Браги.

В трубке досадливо крякнули.

— Какой я тебе Браги? Слышишь, вояка, ты поаккуратней с именами в прямом эфире!

— Ха — ха. Заострожничал теперь? Ну, конечно, мы же не в фойе ресторана.

Повисла пауза. Потом собеседник спросил:

— Прочитал, значит?

— Само собой. Знаешь, судя потому что чувак три года молчал, он страстно желал примкнуть к движению. Ан не получилось. Вот и развязался из зависти. И как же твои рекрутеры пропустили такого перспективного активиста?

— Вот только репортеров нам не хватало.

— Угу. А с кем ты тогда так элегантно расшаркивался в ресторане, позволю себе поинтересоваться?

— На Господина Дождя напоролся. Дело было, в аккурат, во время войны с Диктатурой Механики. А он, иуда, выступил на стороне технократов. Помнишь?

— Как не помнить. Все центральные локации сцепились между собой. У меня клинок настолько пропитался кровью, что приобрел свойства вампира. Представляешь? У закаленной стали пробудилась жажда! Пришлось некромантам продавать. Эпические были времена, не то, что сейчас.

— Ты особенно не расслабляйся. У тебя Овиум впереди. Локация, конечно, шикарная, но вот нравы их… Будь начеку каждую секунду.

— Не учи ученого.

— И за нашим гением приглядывай. Женушка его каждый день названивает, весь мозг мне шпилькой проковыряла. Переживает. Прикинь! Как за баронство судиться и семейные деньги спускать стряпчим, так это она не переживала. А теперь, когда из — за ее безрассудства мужик к соседям гастарбайтером нанялся, мадам вздумала истерики закатывать. Таковы они — романтические особы. Вот вашему третьему везет — ни жены, ни любовницы. Полное отсутствие обязательств.

— Он, кстати, уже подгреб? Или на подходе?

— Ждет на овиумском пограничном пункте. Там и познакомитесь. С ним история особая. Хорошо, что спросил про напарника. Ты в курсе, что вы оба — кадровые? Сойдетесь, уверен, очень быстро, хоть он и поменял профиль.

— Как переоденемся в мидгардские шкуры, сам черт не разберет, кто есть кто.

— Верно. Личины у вас, конечно, колоритные. Респект обоим за альтруизм. Подрядиться на такую рисковую работенку практически из любви к приключениям — это нечто.

Приезжий усмехнулся. Недоброй вышла у него эта усмешка.

— Ладно, пойду в дверь звонить. Будь, Браги.

— Хорош, а? Шутник!

— Пока.

Человек извлек из кармана помятую пачку и зубами вытащил из нее последнюю сигарету. Туброзажигалка выплюнула голубое лезвие пламени. Выпуская сизый дым, приезжий буркнул себе под нос:

— Нескоро теперь я посмолю с фильтром. Может, как раз и брошу?

Через пару минут окурок был щелчком отброшен в направлении голубого мусорного бака. Помойка на правах близкой родственницы человеческого жилья располагалась всего в десятке шагов от подъезда. В дальнем контейнере деловито рылся бродяга. Приезжий вновь достал мобильник и, полистав память телефона, сделал еще один исходящий звонок. Через длинную паузу в динамике проскрипел обезличенный компьютерный голос:

— Вас слушают.

— Я прибыл. Адрес не изменился. Переход состоится через несколько часов.

— Хорошо. Мы тут же возьмем квартиру под свое наблюдение.

— Благодарю.

— Если экспедицию постигнет неудача, ваше тело будет сохранено в неприкосновенности до возможного возвращения. Дополнительное оборудование и услуги врачей входят в медицинскую страховку.

— Хронопарадокс всем нам в помощь.

В ответ раздался свистящий вздох, и неживой, ровный баритон произнес:

— Меня, к сожалению, он уже не спасет. Сроки мидгардского тела стремительно тают. Помните о своих миссиях. Первую нужно исполнить непременно. Вторую — если понадобится.

— Я не забыл условия контракта.

— Хорошо. Удачи вам. И остерегайтесь Таргона.

— Ничего. Не таких обламывали.

Простившись со своим собеседником, приезжий сунул телефон в карман. Гулко хлопнула дверь соседнего подъезда. Длинноногое создание в норковом полушубке выпорхнуло на улицу и нерешительно застыло перед черными кляксами луж. Девица, словно уличный канатоходец, отвела руку в качестве балансира, каблучком попробовала на прочность асфальт и неуверенными шажками двинулась к белоснежной громадине дорогого джипа.

Где-то над крышами домов, в сером небе, пронзительно вопила и бесновалась стая воронья. Человек прислушался к птичьим крикам и хмыкнул.

— Такие вот у нас баньши, — мрачно изрек он. — Замки начали строить из шлакобетона, драконы превратились в олигархов, рыцари спились, а принцессы их бросили и укатили с процентщиками на Мальдивы.

Он задрал голову и, щурясь от солнца, окинул пятиэтажный колодец двора последним взглядом путешественника. В ответ на правильный код, сухо клацнул замок домофона. Приезжий потянул на себя обитую рейкой дверь и, перешагнув через порог, растворился в полумраке подъезда.

 

Глава 1

Методы допросов минотавров

Пол под ногами заметно вибрировал. Старый Паялпан, потухший вулкан и наш теперешний приют, сегодня тревожился. Это ничего. Нынешний день — он для всех волнительный.

Я слушал непонятные речи и ощупью перекатывал в мешке деньги из подлинного серебра. Крупная чеканка. Моя шестипалая ладонь, словно шустрое зеленое насекомое исследовала каждое углубление, выискивая характерные выемки на монетах, чтобы определить их достоинство. Присутствие постороннего в комнате меня совсем не стесняло. Как может стеснять тот, кого не видишь? Нас, слепых, вообще мало что стесняет, а излюбленная игра помогает занять руки. Пятьсот драхм Оплота или сто двадцать пять цехинов Инферно. Но мне была ближе цифра в тысячу пятьсот. Полторы тысячи мильрейсов Подземелья, валюты моей Родины. Вот сколько сейчас лежало в моем мешочке — я знал это точно. Одна четвертая до выплаты невольничьей ренты. В последнее время мне везло, и кошель быстро пополнялся, но кто скажет, как повернется судьба в дальнейшем? И что я буду делать, став отпущенником? Сумею ли уцелеть? Жизнь без свободы — ничто. Но и свобода без жизни тоже стоит немного.

Голос чтеца усыплял, моя угловатая голова несколько раз клюнула в холодный булыжник стены. Увесистость последнего тычка возвратила мне бодрость, и я вновь стал терпеливо прислушиваться к пергаментным словам:

— «… Мы приходили сюда, словно на пикник. Наши сердца, облепленные серой паутиной будней, жаждали приключений. В Мидгард рвались недолюбленные музами поэты, спешили за вторым шансом неудачники. Любовь распускала тут свои чувственные лепестки, авантюра наполняла паруса ветром странствий. Скупец обретал груды золота, романтик замирал под бездной невиданных звезд. Воитель и торговец, ученый и землепашец — все находили дело по душе. А Реальность? Ее образ тускнел в нашей памяти, словно вчерашний обед при виде накрытого праздничного стола. Так Мидгард заслонил для многих прежнюю жизнь….»

Тут я жестом прервал декламатора. Зачем мне эти россказни о другом, чуждом для меня мире? Реальность… Подумаешь! Да, оттуда к нам приходят герои, которые властвуют над всем сущим. Ну и что? Сто раз чихнуть я на это хотел! Эх, лучше бы мне выбрать какой — нибудь словарь. Или книжку про геологию. Лишь Имя, ненавистное Имя автора этого пасквиля заставляло меня терпеливо вникать в загадочный текст. Я должен был понять — что движет этим непостижимым человеком. Как в нем могут так легко совмещаться тиран и ученый, политик и писатель. Кто он на самом деле? И в который раз, преодолев себя, я снова приказал рабу продолжать.

— «… Каждый день в Мидгарде мы наталкиваемся на новые загадки. Открываем запертые двери, подчас используя для этой болезненной операции собственные лбы. И обстоятельства заставляют нас переписывать, казалось, незыблемые теории. То мы превозносим Иерархов, наравне с богами, то принимаемся их отстреливать, невзирая на выслугу лет. Чего мы добились в результате атеистической прополки? Пастыри затаились, а люди оказались во власти собственной гордыни и невежества. География Мидгарда сузилась перед нами до размеров трех десятков исследованных локаций. Самые крупные из них — Элеадун, Баркид, Сибирское море, Нижегородская Торговая Олигархия. А самая красивая — Овиум, вне всякий сомнений. Правильная сфера. Мир внутри рождественского стеклянного шарика, в котором вместо праздничной елки растет Великое Древо Иггдрасиль. На его ветвях покоятся мини— планеты с собственной гравитацией. Девять карманных цивилизаций, девять независимых культур. Маленькие плазмоиды обеспечивают смену суточных циклов и обогревают поверхность сферы, обитаемую нейтральную территорию, где сосредоточены торговые фактории миров Иггдрасиля…»

Я даже причмокнул губами от удовольствия. Приятно слышать, что наш Овиум человеческие герои считают самым привлекательным местом. Жаль только, что для нас, как они именуют — «нелюдей», их присутствие рядом несет одни только беды и лишения.

Внезапно дверь в мою келью проблеяла ржавым голосом, взбрыкнула в замочной упряжи, и со звоном выдранного запора отскочила в сторону. Гном — чтец испуганно умолк, оборвав фразу. Тяжелая рукопись выскользнула из его рук и шлепнулась на пол.

Я не спеша повернулся в направлении сквозняка. В моей голове возникла картина оранжевого энергетического сгустка. Обоняние ощутило знакомый мускусный смрад, затхлый запах звериной шкуры. Уши поймали сиплый шум мехов широкой грудной клетки, стук копыта, задевшего о высокий каменный порог. Караульный минотавр из личной стражи правителей фактории явился, чтобы призвать меня к ним. Я почти физически чувствовал, как шевелится на уродливой морде вечно влажная блямба черного носа, торопливо ощупывая воздух. Это он, Ноздрин, мой персональный враг и завистник почтил скромную обитель каптенармуса фактории своим вонючим посещением. И в который раз сорвал дверь с петель. Почему маленького Гонзо все норовят обидеть? Я же не виноват, что уродился низкорослым и едва достаю до плеч даже своим сородичам — пещерным троглодитам. А этот рогатый… Он вообще может прихлопнуть меня, как сверчка одним ударом здоровенного кулака. Между прочим, он так и сделает, едва представится возможность. Я вежливо, но не подобострастно склонил голову, готовый внимать донесению.

— Лорд Дилморон напоминает тебе, Гонзо, что после погружения запада эклиптики в ночь первые ворота будут открыты. Наступил день рандеву. Живо тащи свою морщинистую шкуру на верхний ярус Воленвельда. Мы высылаем разведку зеленокожих.

Изо рта у него с каждым выдохом вылетало сто дохлых, зловонных рыб, не меньше. Моя голова вновь опустилась в знак понимания. Стражник презрительно фыркнул, повернулся и шаркнул ногами так, что в комнате закружилась небольшая пыльная буря. «Болотный слизняк», «Лягушачья шкура», «Жабоголовый» — такими титулами он награждает меня и моих соплеменников. Эта двухметровая подметальная машина думает, что шепчет, но мой чуткий слух позволяет разобрать каждый звук. Я чихнул от золы, попавшей в глотку, и жестом приказал декламатору продолжать. До заката есть еще немного времени. Гном несколько раз осекся, потом голос его окреп:

«… Овиум — поистине самое загадочное пространство Мидгарда. Миниатюрные планеты невесомо парят в хороводе облаков, играют в лучах децентрализованных источников света. У любого, впервые узревшего это чудо, с непривычки захватывает дух. Сфера — как Земля, вывернутая наизнанку, Великое Древо — как колыбель жизни. А миры на нем — как елочные игрушки диаметром в пару сотен километров. Нависающий над головой горизонт запросто может свести с ума неподготовленного пилигрима. Вся внутренняя поверхность сферы (в обиходе — Пустынь, с ударением на первый слог) обитаема. Жизнь тут бурлит, как кипящий куриный бульон…»

Я, дотянулся и решительно захлопнул книгу. Ткнул своим идеально гладким, безволосым пальцем в обложку. Бородатый чтец сразу смекнул, что к чему:

— «Сочинение о строении Овиума. Исторические предпосылки межплеменных распрей». Автор — Пий Контур, как вы и просили…

Мои длинные зубы заскрипели от бессильного гнева. Ненавистное Имя. Руки в эмоциональном порыве схватили фолиант, чтобы с размаху швырнуть его в тлеющий камин, но я вовремя одумался. Декаду назад мне удалось стянуть эту книжку из личной библиотеки хозяина фактории. Если он хватится пропажи — не раздумывая, смахнет с моих плеч умудрённую крадеными рукописями голову. До таких дел лорд Таргон жуть какой обязательный!

Время скидывать повседневную епанчу и облачаться в придворный мундир. Я решительно выпроводил гнома и пошел в кладовую за парадными ножнами с золотым шитьем. Ничего, что в них давно пусто. Зачем мне таскать тяжелый кинжал? Я же не воин. Положу — ка туда лучше копченую мышь. Так оно питательней будет. Э — э — эх, вот скоплю на крепостной сбор, тогда… Ладно, хватит фантазировать. Благими намерениями нору не выстелишь. Пора бежать на службу. Нет, не бежать, а чинно вышагивать, как и приличествует каптенармусу Гонзо.

Вокруг меня колыхались всполохи пламени. Это все, что я видел. Теплолокация. Так, кажется, именуют мои способности вельможи. Пусть на моем черепе не предусмотрены глаза, зато обострены остальные чувства. Дыхальца жадно втянули воздух, наполненный резким запахом страха двадцати смертников, что топтались за нашими спинами. Их паническое рычание отражалось от влажных стен тоннеля. Предчувствием скорой гибели живых существ был пропитан насквозь каждый маленький камешек, каждая капля грунтовых вод, что просачивалась через базальтовые арки сходящихся к внешним воротам катакомб. Мои холодные руки легли на сморщенную морду десятника — троглодита. Так мы здороваемся. В другое время он бы брезгливо отодвинулся, но сегодня даже этому закаленному ветерану не помешала дополнительная поддержка. Десятник издал горестное ворчание:

— Эй, ты! Отправляют на убой.

— Даже если так. Желаю пути наверх по лестнице кармы. Да хранит вас всех Великий Иерарх Джорней.

— Как я хочу снова под воду. Это к тому, что, похоже, в предыдущей жизни мне довелось быть электрическим угрем.

— А мне — жуком — навозником. Очень люблю ковыряться в деталях.

— Надеюсь, что этот чужак стоит распускаемых о нем слухов, — острые зубы десятника лязгнули в нервном возбуждении, шипы на хребтине возмущенно встали дыбом.

Властелины рядом, но они ничего не слышали. Говор троглодитов за пределами людского восприятия. Только иногда их торчащие по — собачьи уши подергивались, как будто пытались различить что — то едва уловимое. Они стояли у самых ворот. Бушующие синие сгустки огня. Яркие настолько, что хотелось отвернуться. Положив руки на пояс, замер в царственной позе глава торговой фактории, Владетельный лорд Таргон. Мастер допросов, любитель чужого страдания, с детства привыкший к диктату своей воли.

Рядом о чем — то задумался его двоюродный брат, принц Дилморон. Представителя правящей династии отослали в дикий пустынный край с целью изучения хитросплетений коммерции и таинств составления артефактов. Таковые сведения весьма пригодятся будущему монарху. Не менее науки о ядах и противоядиях. А также, чтобы вдали от стольных пиров и увеселений дворцовой знати, юный наследник укрепил свой боевой дух. Прочим органам не худо было бы некоторое время, наоборот, побыть в покое. Королю уже поступали жалобы на эту тему от дворцовой челяди, собственными ушами подслушивал. Вот Таргон и принял бремя сурового наставника для молодого повесы. Этот самозабвенный потрошитель быстро привил Дилморону идеи рыцарства, чести и исключительной судьбы родного Подземелья.

Скрипнула каменная створка малого наблюдательного окна под усилием могучей человеческой руки. Или почти человеческой. Они — минотавры по национальности. Я про обоих наших сеньоров. Даже без учета их бычьих рогов длиной в локоть, повелители выше представителей обычного рода людского на пару голов, шире в плечах. Еще до отправки сюда, в факторию Пустыни, я видел немало всяких человеков там, на Великом Древе. Ну как видел, осязал пламя их жизней, различал контуры их сущностей. Я же слеп. Вы не забыли? Мы, троглодиты, от природы незрячие. Обоняние, осязание и теплолокация каждый миг направляют в мой разум целый сноп красочных срезов, и там четкими штрихами рисуется окружающая картина.

Как и сейчас, к примеру. Я лицезрею (или представляю?) в своей голове широкую площадку перед двумя каменными воротинами, изукрашенными резной вязью. На ней в былые времена свободно помещались несколько подвод с товарами для фактории. Да и для лошадей места хватало. Стены из темного базальта смыкаются высоко над нашими головами. По сторонам коридора шипят и плюются смоляными брызгами несколько факелов, упертые в витые медные держатели. Проход начинает сужаться сразу после ярмарочного грота. Его отполированные ступени отсчитывают шаги в глубину жерла потухшего вулкана. В нашу некогда процветавшую торговую станцию Паялпан. Пусть ей дал имя собрат с неведомой для меня Камчатки. Ну и что — герои вольны давать любым предметам привычные для них названия. Зато фактория выполнена по образу и подобию нашего родного Подземелья, где по острым краям провалов и трещин гуляют пыльные вихри, где на милю не встретишь ни единой живой души, а вся цивилизация начинается сразу под поверхностью.

Давно минуло время, когда сквозь этот тесный канал в небо рвались фонтаны пара, раскаленные газы, неся в своих растопыренных пальцах обломки горных пород. Теперь кратер наполнен безмолвием, его подземный жар истлел. Лишь иногда по телу Паялпана пробежит легкая дрожь, словно напоминание о прежней силе. Так и с нашей факторией. Ее могущество осталось в прошлом, наступила суровая и тяжкая пора выживания. Мы в осаде. И тут, в фактории, и там — на стволе Древа. Почти все цивилизации Овиума объединились, чтобы нас уничтожить, истребить даже память о существовании мини — планеты под названием Подземелье. Союзников у нас нет, остались только враги и несколько нейтралов.

Я незаметно вздохнул. Слепой троглодит, и так много умных мыслей. Это все книги. Моя страсть, увлечение, которое заменило маленькому Гонзо дружескую привязанность и любовь. А может быть, из — за них я так одинок? Хотя нет, рукописи же общаются со мной посредством персонального чтеца — вполне культурного гнома из бригады кузнецов — ремесленников. В книгохранилище, моем личном рае, содержится множество фолиантов на самые разные темы. И часть из них прочитана для меня вслух. Работа у меня привычная, а зимние ночи длинные. Отчего не развлечь себя сложными идеями человеков? Научусь думать как они — будет легче их понимать. Я и так перенял почти все людские мудреные словечки. «Пищевые ресурсы», «экономическая зависимость», «толерантность». Это вам не простецкие «еда», «издольщина» и «пофигизм». По — моему, остальные троглодиты считают меня сумасшедшим. Лишний раз без нужды стараются не обращаться. Невежды! Ничего, когда — нибудь я постигну суть тайны людей и расскажу о ней своему народу. Тогда меня признают. Обязательно признают.

Окно открыто. В подземную теснину хлынул поток свежего воздуха с тысячей сложных, непонятных поначалу запахов и звуков. Мой тонкий слух различил порывы ночного ветра снаружи, и даже тихий шорох шевеления листьев на древесных стволах, что обступили вход в нашу скрытую цитадель. В бойницу метнулась маленькая молния. Это Дора лично выпорхнула в дозор. Старшина нашего полувзвода гарпий. Я помню времена, когда их было пятьдесят. Теперь осталось одиннадцать. Эльфийские стрелки, что заблокировали нас тут, свое дело знают отменно. Даже в кромешном мраке они по звуку крыльев бьют влет разведку фактории длинными стрелами из смертоносных композитных луков. Уж в чем, в чем, а в типах вооружения я разбираюсь. Как — никак с момента создания торгового поста являюсь бессменным каптенармусом. Оружие и доспехи воинов полностью на мне. И еще много чего.

Спокойно протикав пару минут, мое сердце тревожно замерло на привычном месте посередине груди. То оранжевым болидом в коридор ворвалась наша крылатая фурия. Дора приземлилась на каменный выступ, ее когти скрежетнули по базальтовому монолиту:

— Снаружи тихо. Я дважды облетела курган. На дороге и в поле пусто. В лес не совалась, чтобы не привлекать внимание. Заметят, будут настороже.

— Хорошо, — бросил лорд Таргон и добавил. — Мы условились открыть ворота. Будем придерживаться договора.

Его младший брат повернулся ко мне:

— Командуй, Гонзо. Время.

Я проверил ремни доспешной сбруи у первого ряда троглодитов. Остальные подтягивали снаряжение самостоятельно. Обычно этим занимался командир Бурого батальона, но сегодня он был занят на другом ярусе. Не случайно я не упомянул его имени. Прозвища раздают хозяева — минотавры только достойнейшим из нас, а остальные привычно обращаются друг к другу: «Эй, ты!».

Владыка Таргон отработанным движением руки сбросил ткань охранного заклятия. По невидимым для меня воротам пробежала яркая рябь энергетических светляков. Затем последовал натужный, словно исторгнутый из глубины нашей каменной клети скрип, и створки медленно пошли в стороны. В туманный от подземных испарений коридор проникло буйство природы окружающего мира. Я услышал пение цикад, цокот маленьких лапок грызунов, что рыскали во мраке в поисках пропитания. Протяжный свист моей напутственной речи был понятен лишь подчиненным:

— Эй, вы! Боевая задача: произвести разведку прилегающей к выходу территории. Для этого: колонной по два проследовать вдоль дороги в направлении леса. По достижении опушки, немедленно развернуться и бежать обратно. Мы ищем телегу, обоз или что — то похожее на нее. При обнаружении транспорта — сопроводить его до входа в коридор фактории. Если заметите неприятеля, в драку не вступать, пращи не доставать. Галопом назад и плевать мне на порядок. Ясно?

Громкое нестройное рычание бойцов последовало мне в ответ. Не доверяют, презирают, но терпят.

— Вряд ли мы вернемся, — уркнул десятник. — Эти ясноглазые только и ждут, чтобы кто — то высунул рыло из кратера.

— Значит, такова карма. Любой из нас с радостью примет смерть, если того пожелают Владыки. Готовы? Тогда — пора! Жребий выброшен! Так Юлий Цезарь сказал.

— Это герой? Из Желтка, судя по имени?

— Похоже на то.

— Вечно эти люди какую — нибудь чушь сморозят или предмет нужный выкинут, а мы, троглодиты, расплачивайся. Ладно, Гонзо, не поминай лихом. Эннавант!

— Эннавант! — как эхо повторил я наш девиз и подался назад.

Разведчики, шлепая голыми ступнями по каменным плитам пола, проскакали мимо. Дора взмыла вверх, вслед за отрядом. Оба Владетельных Минотавра вошли в ночь, ступили коваными сапогами на мягкий чернозем поля. Они тревожно вглядывались в спины бегущих троглодитов. Ауры вождей стали нестерпимо голубыми. Неизвестность тяготила всех нас. Сзади к выходу осторожно пододвинулась регулярная стража — пять коренастых демонов с глефами наперевес. Их внутренний цвет песочный, с примесью красного. Стрелки — бехолдеры, шурша змеиными щупальцами, торопились занять свои позиции у бойниц. С этими желательно не обниматься. На ощупь — скользкие, на вкус — ядовитые.

Разведка быстро скрылась из виду для всех, кроме меня. Я по — прежнему отчетливо наблюдал два десятка оранжевых всполохов, симметрично разбросанных по обочинам подъездной дороги. Дистанция была уже триста шагов и с каждым шагом троглодитов увеличивалась. До опушки отряду оставалось совсем немного, когда темноту долины вспорола лавина мелких плазменных шариков. Пурпурные снаряды с воем вылетали из — за лесного частокола, взрывались в гуще солдат, рассеивая вокруг себя ослепительные искры. Мои беззащитные зеленокожие один за другим валились в темную траву. После нескольких мгновений абсолютного хаоса, пламенные трассы с мстительным упорством скрестились на дозоре. Троглодитов накрыло море огня. Через минуту дорога была пуста. Лишь участок поля переливался россыпью углей, среди которых быстро остывали тела разведгруппы. На опушке я заметил движение. Из — под прикрытия кустов вылетели неясные бледно — розовые тени. Они низко стелились к земле и неслись к нам с чудовищной скоростью. Я подбежал к господам, потряс младшего Владетельного Минотавра за рукав плаща.

— Чего тебе, Гонзо? Там, впереди? Что это? — лорд Дилморон напряженно вгляделся в сумрак. — Всем к оружию! Нас атакуют церберы! Закрыть ворота!

— Зачем торопиться? — силуэт его брата наполнился гневным фиолетовым сиянием. — Их всего пара десятков. Есть шанс рассчитаться за наших юнитов.

Я много раз слышал это слово. Наверное, оно означает — «слуга». Или что — то в этом роде, такое же уважительное. Из рук главы фактории выплеснулся серп Ледяной Молнии. Наш начальник — адепт Школы Воды. Через мгновение навстречу трехголовым собакам с гудением пошло Кольцо Холода. Вдали, на опушке, вслед за псами выплыл, да, именно выплыл тонкий, размытый силуэт вражеского героя. Остановился в нерешительности и подался назад. Что это было? Не то человек, не то вихрь энергии с пламенем вместо ног.

Оба Минотавра попеременно шинковали темноту Магическими стрелами. Ночь отступила перед белыми вспышками. Бехолдеры — многоножки выплевывали из ядовитых стрекал тонкие иглы. Мои уши рвал безумный вой издыхающих собак. Ничего, троглодиты погибли без звука, теперь очередь за посланцами Инферно. Я представлял, как дробились их кости, раздирались сухожилия, и становилась прозрачной изморозью клейкая пена на оскаленных клыках. Несколько церберов все же прорвались к воротам сквозь заградительные залпы героев. Демоны крушили их лезвиями алебард. Руки охранников выглядели, как смазанные пятна. В моей голове серебряными струями хлестали гейзеры крови из ран адских зверей. Вот Младший владыка поднял свой цеп, но старший брат успел выпалить в трехголовую тварь заклинанием Сталагмита, и шипастый шар разнес вместо собачьей башки кусок льда, разметал в стороны холодное крошево. Я стоял под защитой широких спин охраны и содрогался от ужаса. Во мне нет боевого духа. Я — служка, оружейник фактории из племени мастеров — троглодитов. Всего лишь ее третье лицо, после двух повелителей из рода людей — Минотавров.

Все кончено. Тела псов догорали жизненными соками. Вдруг из — за щербатого лесного частокола темноту пронизала вспышка заклинания. Через секунду одна из массивных створок звонко отскочила в каменную притолоку. Попадание.

— Всем под прикрытие! По нам бьют маги! — взревел Таргон.

— Ответочка не заставила себя долго ждать, — пробормотал Дилморон, отступая назад.

Демоны попятились, пропуская вперед владык. Снова волшебный удар. По кожистым складкам моей головы вместе с жаркой волной заклятья прошлась шрапнель каменных осколков. Больно!

— Огнем прикладывают! — бросил на ходу Дилморон.

— Значит, эльфийских лучников сменила инфернальная группа. Наших бурых положили их юниты— метатели, а лобовой атакой церберов они проверили нас на прочность. Надеюсь, полученная информация их удовлетворила. А нам на руку эта замена, — рассуждал Таргон, смыкая воротные фрамуги. — Планета Оплот противостоит нам по злой игре судьбы. Мы не можем заставить себя их ненавидеть. Куда проще иметь дело с исконными врагами — Желтком и Инферно.

Я в это время, по своему обыкновению, опять теребил рукав второго лорда.

— Гонзо? Ты цел?

Торопливо кивнул. Вытянул руку в направлении опушки.

— Отстань! После расскажешь!

Я попытался удержать ворота, но меня отбросило в сторону, как кеглю для игры в мячи.

— Что с ним? Лягушонок спятил! — хмыкнул Таргон.

Это прозвище ко мне приклеилось из — за маленького роста. Я уже привык.

— Погоди, — задумчиво остановил его молодой повелитель. — Он пытается нам что — то сообщить.

Утвердительно мотнул своей плоской головой. Магический дождь закончился. И, кажется, я знаю почему. Снова попытался приоткрыть вход. Без всякого успеха.

— Там кто — то есть, — прозрел наконец Таргон.

— Стоп, Гонзо, ты видишь телегу? — умница Дилморон догадался. Как обычно.

Я даже подпрыгнул от нетерпения.

— Открыть ворота, — зычно скомандовал хозяин фактории. — И храни тебя Иерарх, Гонзо, если ты ошибся! Хвост оторву! Навались, ребята!

Повозка светилась в моем зрении слабым белесым пятном. Непонятно, что влекло ее по дороге. Я не усматривал ни одного теплокровного в упряжи. Самодвижущаяся? Она неспешно ехала вперед. Смерть накрыла поле своим стылым пологом, а она — знай катила к нам и беды не видела. А за ней до самого неба пылал золотой Магический Щит, который в момент поглотил боевую магию инферналов. Оба Владетельных Минотавра замерли в изумлении. Демоны взяли свои алебарды наизготовку. Безмозглые создания. Против того, кто смог поставить такой заслон их оружие не поможет. Я уже различал скрип колесной втулки на ступице. И еще — хриплое урчание… сильный запах тления… Великий Иерарх Джорней! Проклятущая нечисть! Телегу тянула некротика! Или как нежить принято именовать в присутствии вельмож Некрополиса — Холодная паства. О мертвецах или хорошо, или — оглянись. Ходят — то практически бесшумно. Мои ноздри вобрали в себя новую порцию воздуха. Зомби? Скелеты? Странный скрип. Нет, это не втулка и не обод. Скрипели трущиеся друг о друга сухие суставы Холодных. Таргон вновь распахнул ворота, и Дора опять взлетела для рекогносцировки.

— Противник не обнаружен! — прозвучал ее голос из вышины. — Это и вправду повозка!

Телега неспешно подкатила прямо к вратам. Четырехосная бричка. Три энергетических абриса внутри. Демоны окружили ландо. Дилморон провесил над головами небольшой болотный огонек.

— Привет свободным предпринимателям! Это фактория Паялпан? Мы не ошиблись индексом? — прозвучал уверенный насмешливый голос. — Скажите на милость, что за фигня тут происходит?

Вместе с речью до меня долетел явственный дух продуктов расщепления спирта. Я поморщился. Мы такие жидкости иногда используем для дезинфекции. Обладатель голоса — словно сиреневая молния. Яркая, боевая аура. Наверняка весельчак и задира.

— Мы ожидали прибытия механика. Доктора Франка. С кем имею дело? — холодно осведомился Таргон.

— С ним и его спутниками. Франк прикемарил малость. Сейчас мы извлечем мэтра в лучшем виде. Ваше благородие, — обратился «сиреневый» к одному из попутчиков. — Не откажите в любезности, пошевелите мослами.

Второй — темно — зеленый. Налитый глубокой спокойной силой. Я никак не мог понять, что с ним не так. Какой — то странный запах всплывал сквозь одежду… И еще эти отвратительные терпкие одоры поверх! Зачем только люди используют их? Через шлейф многослойной парфюмерии тихонько струилось что — то животное. Он вообще человек?! Я одернул себя от соблазна подойти поближе и открыто принюхаться. Незнакомец поднялся в бричке и подхватил под мышки третьего гостя — светло — желтого, совсем блеклого.

— Ну — ну, маэстро! Извольте прийти в приличный вид, мы прибыли в пункт назначения.

Спиртом стало разить еще мощнее. Но подлинный протуберанец перегара, злокачественный ароматический заряд вылетел из сомлевшего спутника, когда тот приоткрыл рот:

— Да чтоб тебя, Горгот! Заплати им! Поехали в другой кабак!

И нечестивец сделал движение с целью немедленно справить нужду прямо за борт повозки, но получил чувствительный толчок в бок, охнул и окончательно продрал глаза:

— Святые угодники! А это что за земноводное — переросток?

Видимо, он меня имел в виду. С трудом сдерживая смех, Дилморон ответил нахалу:

— Это троглодит. Наш каптенармус. Его зовут Гонзо.

«Желтый» удовлетворенно кивнул:

— Гонзо, значит. Как у Хантера Томпсона? Журналист? Нет? Я так и думал, господа. А где тут можно прилечь?

И мешком повис на своем загадочном товарище. Просветление маэстро было недолгим. «Зеленый» пожал плечами, и ничуть не смущаясь, заявил:

— Что поделать, все гении со своими странностями. Камрады! Вы так и будете нас здесь держать?

— Моей защиты хватит еще на минуту. Потом из нее полезут нитки, и мы все сгорим за фунт дыма, — пояснил «сиреневый». — Давайте резче знакомиться. Визитные карточки и распивочные на вынос предлагаю отложить.

Хозяин фактории положил тяжелую руку на дверцу ландо:

— Я — старший из клана Таргонов, Лорд Минотавр. Это — мой брат из королевского рода Дилморонов. А вы кто такие? — последние слова Таргон выбросил почти неприязненно.

— Честь имею представиться. Штабс — капитан в отставке Горгот. Являюсь ассистентом маэстро, — церемонно произнес «зеленый».

— А меня можете величать Махором. Не обижусь. Подрядился к Франку в качестве охраны, — присовокупил «сиреневый». — Так мы тут торчим или как?

Горгот? Махор? Ну и прозвища. Ой, да они же не наши! Не из Овиума, в смысле. Иностранцы, проще говоря.

— Подземелье оплатило услуги Доктора Франка. Одного, — упрямо, со злинкой в голосе прорычал Таргон.

— Не очень — то они гостеприимные, а, ваше благородие? Может, повернем отсюда? Те, краснорожие в лесу, и то программу поширше обещали. Барбекю на свежем воздухе… А девчонки у них — прелесть. Настоящие инфернальные бестии.

— Мы положили двадцать своих юнитов, встречая вас, — чувствуя, что обстановка накаляется, Дилморон мягко вступил в беседу. — Это больше, чем гостеприимство. Добро пожаловать под наши своды.

— Только нежить придется оставить снаружи. Наши солдаты не терпят некротики, — отрубил Таргон.

— Это не банальная холодная паства, лорд Минотавр, — с обидой в голосе протянул тот, который поименовал себя «ассистентом маэстро». — Мы в качестве движителей применили големов на педальной передаче. Шестерни — звездочки усилены маятниковым артефактом. Один поворот — час бега. Питаются абсолютно любой органикой. Городская комплектация оснащена калоприемниками. Оригинальное решение — с. Местные жители проявили интерес к нашей разработке. Уже имеем несколько предварительных заказов.

— Мне плевать на эту механическую мерзость, — грубо оборвал его Таргон. — Разнуздывайте своих зверюг и гоните их прочь. Кибитку мы закатим вовнутрь.

Демоны, отложив глефы, заторопились помочь гостям. Магический экран растаял, но по нам не сделали ни единого выстрела. Все поле и лес за ним снова погрузились во мрак и тишину. Почему не бьют магией? Или боятся зацепить ударными заклинаниями нейтралов из другой локации?

— Кругом! Пять шагов вперед! Направо! Три шага. Переход в дежурный режим, — распорядился штабс — капитан, и костяные рикши немедля выполнили приказания.

Я слышал, как их тела опустились в густую траву. И больше ни звука. Охранники толкнули бричку, и та сдвинулась с места. Пришлось отскочить к самой стене, чтобы не задело оглоблей. Наши гости достали оттуда поклажу — несколько массивных дорожных мешков и положили себе под ноги.

— В каком отеле вы забронировали нам номера? Я предпочитаю вид на море, — потребовал Махор.

Доктор Франк на плече у своего ассистента громко икнул. Створки ворот с грохотом впечатались в каменную коробку. Таргон набросил на вход охранное заклятие и повернулся к новоприбывшим:

— Сначала вам придется пройти небольшую проверку.

Его аура вскипела чернильной темнотой. Светлая сторона души уступила мрачным садистским порывам.

— Ваше предложение оскорбительно! — возвысил голос Горгот.

— Простая формальность, — примирительно произнес Дилморон.

Он, как обычно, не решился пойти против воли кузена.

— Имейте в виду: любой герой, переступивший наш порог, получает несколько последовательных заклинаний Слабости на все время пребывания в фактории. Автоматическое срабатывание Талисмана Чумы. Тут у нас свои механизмы, но они очень эффективны. Ваша сила уменьшилась втрое, — злорадно добавил Таргон. — Так что давайте без глупостей. Сдайте оружие страже.

Демоны взяли путников в кольцо. Из ножен со звоном вылетели клинки незваных гостей. Отодвинутый в сторону Доктор Франк кульком сполз на пол и принялся что — то невнятно бормотать.

— Каждый, кто осмелится протянуть ко мне руку, ее лишится! — веско произнес Горгот.

У оружия своя аура, поэтому я различаю его не хуже живых силуэтов. Штабс — капитан сжимал в руке один из вариантов махайры — изогнутой и тяжелой. У его соратника был палаш горцев.

— Не усугубляйте свое положение! — предупредил Таргон. — Вы на прицеле у бехолдеров. Вложите мечи обратно.

Шипение змееподобных воинов подтвердило его слова. Махор вздохнул с деланным смирением:

— Вот так ситуация, — и повернулся к своему напарнику. — Что скажете, ваше благородие?

Штабс — капитан ответил одному ему понятной цитатой:

И заключил, аккуратно опуская на каменные плиты клинок:

— Придется повиноваться, иначе сдохнем, как та лошадка.

Я отметил, что пламя жизни у обоих приезжих не изменило даже малейшего оттенка. Таргона они нисколько не испугались. А зря!

В углы камеры любовно понатыкали железные крючья. Я не знаю — зачем. Лорд Минотавр проектировал казематы допросов лично. Кудахтал над ними больше, чем над собственными покоями. Массивный стул подозреваемого намертво прикручен к полу. Серый потолок угрожающе провис над его головой. Словно того гляди — обвалится. Стены искривлены для создания давящего эффекта на пленника. Мы сидели от него в двух шагах, с другой стороны прямоугольного стола. В щели досок как ржавчина въелась кровь, пролегла разводами по всей отполированной поверхности. Края столешницы были в зазубринах от ногтей и зубов тех бедолаг, что прошли каскад изощренных пыток хозяина фактории. Немало несчастных тут перебывало: проштрафившихся солдат, слуг — неумех, да и просто мелких воришек, отловленных в окрестностях. Когда осадные части вокруг кратера еще не успели слиться плотными, упругими кольцами блокпостов, мы предприняли несколько успешных вылазок. Были налеты на сонные бивуаки, стаи гарпий пару раз утаскивали легких полуросликов — пращников. Все захваченные солдаты противника получили печать страдания в пыточных застенках. Я помню торжество Таргона. В моей памяти запечатлелись их испуг и отчаяние. Боль, безысходная боль, перемежаемая напрасными проблесками надежды. Совсем иное дело этот чужестранец. Его пламя жизни лишь чуть — чуть потемнело, подернулось тревожной мутью шафрана. Он сидел и смотрел на тяжелый многозарядный полиоркет, укрепленный под потолком. Болты арбалета были направлены ему в грудь, спусковой ворот взведен.

— Нравится штуковина? — голос лорда Таргона звучал недобро, как и должно в этой ситуации.

— Ничего машинка. Мою фанеру на раз исчавкает. А промахов не случалось?

Я почувствовал ухмылку властителя. Он сделал мне условленный знак, и моя рука потянула рычаг воздуховода. Теперь штабс — капитан, которого заперли в соседней камере, будет слышать каждое слово. Мое непременное присутствие на допросах — желание Таргона. Его талант мучителя остро нуждается в аудитории. Дилморона упрашивать бесполезно — ни за что не согласится. Караульные минотавры с готовностью составят компанию, но лорду их общество не интересно. Будучи осведомленным о том, что маленький Гонзо испытывает отвращение к жестким методам дознания, хозяин фактории не мог отказать себе в удовольствии наблюдать мои душевные муки.

— Небольшая информация для ясности. В Овиуме, как и в прочих локациях Мидгарда, действует закон кармического колеса. Погибаешь от руки слабого — возрождаешься с понижением в ранге…

— Плавали, знаем.

— Так вот, если наша беседа не сложится, выстрел произведет троглодит. Это значит, в следующей жизни вас будет ждать тело монстра средней руки, не выше. Вы застрянете в Овиуме на год. Если повезет.

— Мерси за то, что просветил. Буду иметь в виду.

— Точек выхода в Реальность тут не предусмотрено. Я говорю это для создания атмосферы максимальной искренности. Одно лишь слово неправды — и в следующую секунду вы вдруг поймете, что только что умерли.

— Благодарю, ценю.

Таргон подал другой знак, но я и так понимал, что делать. И тут же отрубил канал связи. Теперь у Горгота будет время для осознания, испуга и желательно — приступа паники. Но почему — то я считал, что замысел Владетельного Минотавра на этот раз не сработает. Они из другого мяса сделаны, эти двое. Не робкого и нерешительного. Состав их тел — первосортная мышечная ткань лихих вояк и отчаянных сорвиголов. Так внутренность человеков описывает рукопись под названием «Физиология». А про нас, нелюдей, имеется другая ученая книга — «Мразеология». Мордред написал с планеты Сияние, контуровский дружок.

— Вообще — то Браги мне разрыл эту помойку. Я в теме вашей пищевой пирамиды, — Махор откровенно скучал, всем видом показывая, что ему плевать на наши ухищрения.

— Вы знакомы с Браги? — голос Таргона не смог скрыть удивления.

— И довольно коротко. Старый бродяга тот еще писарь, но пару строк черкнул для меня своему корешу Вокиалу из Некрополиса. Пришлось скормить эту целлюлозу инферналам на подъезде к вашему мятежному супермаркету. Пусть подавятся, раз они такие падкие на автографы знаменитостей. Ладно, если так нужно, Холодный герцог может поручиться за меня перед маликом Сияния Мордредом и регентом Желтка Пием Контуром. Слышали о таких? Сожалею, что для вашего глубокоуважаемого Подземелья не нашлось ничего из писчебумажной агитации.

Я вздрогнул. В предпоследней фразе гость назвал имена двух наших злейших врагов. Искренно и как бы невинно. Тонкий ход. Теперь лорду придется на ходу менять тактику допроса, до срока показывать карты. Он, хоть и злодей, но все — таки рыцарь в душе.

Повелитель важно откашлялся:

— Что же… Откровенность за откровенность. Не буду ходить кругами. Когда на Великом Древе над Подземельем нависла угроза войны, фактория Паялпан оказалась полностью отрезана. Все торгуют с поверхностью сферы, это выгодно. Товары переправляются воздухом прямо на Ствол. Мы таскали свой скарб на мантикорах. Но площадки отдыха в облаках теперь контролируются нашими врагами. Ни одно живое существо не пролетит без посадки триста миль. Итог — воздух мы потеряли. На суше вокруг вулкана несколько колец блокады. Наверное, имели возможность в этом убедиться лично. Все недоброжелатели понимают, что нам с Дилмороном любой ценой нужно вернуться домой. Родина нуждается в нас. А неприятель отдал бы все на свете, чтобы этого не допустить. Взять приступом Паялпан у них не получится. Даже если найдутся специалисты, которые исхитрятся нейтрализовать охранные заклинания, все равно их юниты не мастаки биться под землей. В этом ни одна раса не сравниться с Подземельем. Мы, минотавры, доки в обустройстве лабиринтов, где ловушки подстерегают недруга на каждом шагу. До пластов грунтовых вод добраться получилось, плюс — возобновляемые источники пропитания. Измором нас не возьмешь. Какой вывод? Пат. Как в шахматах. Но неприятеля такое положение устроить не может. Им желательно прикончить нас, и побыстрее. Вам приходилось подолгу стоять в позиционной обороне? Время здесь тянется медленно…как столярный клей. Я сижу в кратере и постоянно думаю. И жду, когда же они сделают следующий ход. Какой он будет, предугадать несложно. Измена или шпионаж. Что им еще остается? Итог — мы ищем предателя в ваших рядах!

— Это что — вакансия? А платите нормально?

Хладнокровие Таргона на миг дало трещину. Его внутреннюю оболочку лизнули циановые языки гнева, но Властитель быстро пришел в себя и даже фыркнул коротким смешком:

— Ценю ваше самообладание! Но вернемся к моим заботам. Подземелье договорилось с Франком об известной вам услуге. Он — нейтрал, представитель другой локации, его тронуть враги не решатся. Не захотят портить отношения с соседями. За риск Доктору отвалили более чем прилично. Но вместо одного механика, прибывает целая туристическая группа. Вот и выходит, что один из вас — не тот за кого себя выдает.

— А второй?

— Для отвода глаз. Чтобы было труднее вычислить первого. Так что я сижу тут, в кратере Паялпан и ломаю себе голову — почему вы не приходите? Вижу троих незнакомцев в кибитке и говорю себе: наконец — то! Вы, наверное, задаетесь вопросом — а чего я так перед вами открываюсь? Отвечаю — желаю избавить вас от излишних иллюзий, касательно сложившегося положения. Мне ни к чему казнить представителя соседней территории, даже если он оказался шпионом. Нам и без того проблем хватает. Отправим вас к воротам и распрощаемся. Будете запираться — угодите на пыточный стол. Оба. Признание спасет жизнь лично вам и вашему клыкастому спутнику. Говорю это на случай, если вы не чужды сострадания к ближнему.

Что значит «клыкастому»? Но Махор быстрым ответом сбил цепочку моих умозаключений.

— Хм. Вот так ситуация. Толково изложено. И мотивы серьезные, не задразнишь. Мдя. А если ты, землячок, просто параноик?

— Мне легче убить вас обоих, чем сомневаться и задавать себе подобные вопросы. Пытать, мучить, потом убить. Фактически, я даже не знаю, чего вам присоветовать. Понятия не имею, что нужно рассказать, чтобы остаться в живых. За исключением признания, разумеется.

Словно аспидной гнилью покрылась истинное пламя его сущности. Иссиня — черные облака жестокости выплеснулись из глубины его души, заволокли чистый синий огонь, бушевавший в ней. Мои ноздри впитали угрозу, предтечу насилия. Но Таргон взял себя в руки и спокойно произнес:

— Как получилось, что вы присоединились к группе Франка?

Силуэт Махора равнодушно развел руками:

— Я из локации Баркид, на севере Мидгарда. Слыхал, наверное?

— Значит, вы пришлый? И даже не из Олигархии, как остальные? — Таргон зловеще наклонил рога. — Баркид, Баркид… Постойте… Это там, где открыт путь в Йотунхейм?

— Халява кончилась. Туристический маршрут залепили пластырем, путевок больше не продают. Только по специальным приглашениям. Могу устроить, кстати. Имею связи.

— Не интересует.

— Ясен вопрос. В локации Торговой Олигархии появился во время разборок с Диктатурой Механики. Оказал, так сказать, посильную помощь. Застрял там, но заодно со всеми перезнакомился. И даже по возвращению домой, периодически заваливался в гости к закадыкам спустить пар. От Браги услышал про ваш Овиум…

— При каких обстоятельствах познакомились с ярлом?

— При обычных. Говорю же — в войнушку играли за одну сторону. Наши победили. Блин, мысль потерял… Ага! Так вот, ярл мне нарисовал акварелью, какая тут экзотика: мир внутри сферы, Великое Древо по центру, мини — планеты на ветках болтаются. Жуткая красота! Я прям на слюну изошел — а ну, как посмотреть на такую невидаль. Вот случай и представился. Доктор Франк задумал экспедицию, искал попутчиков. Особо не трепался — так, по — своим да нашим… Браги кинул мне весточку… Собирается, мол, маленькая группа в локацию Овиум. Я сразу навострил лыжи. Набился в компанию, можно сказать. Боевое прикрытие, то да се…

— Ваш уровень и область специализации?

— Семьдесят шестой. По линии развития — я лучник и меченосец. У нас в Баркиде нет магии, так что максимальная заточка на владение оружием, силу и броню.

Не понял. А как же Магическое зеркало за их спинами? Я забарабанил пальцами по зубам, обращая на себя внимание Лорда. Тот жестом велел мне успокоиться.

— Вы осознаете, насколько подозрителен ваш рассказ?

— Зато он правдивый.

— Ваши коллеги по предприятию. Что можете поведать относительно их личностей?

— Знаешь что, любезный? Ты ступай — ка лесом с заходами своими. Мне на твои расклады — тьфу и растереть! Тем более что доказухи у тебя — ноль. Копай носом удобрения, коль на то охота есть. И не воображай, большой парень, что заточил меня. Ты не меня, а себя со мной запер! Я понятно выражаюсь?

— Вполне.

Таргон встал из — за стола. Кивнул мне на дверь.

— Мы покинем вас ненадолго. Потом продолжим нашу беседу.

— Заходите. Буду рад, — ухмыльнулся Махор и добавил. — Представляешь, если бы наши предки встретились, и мой дед зашиб твоего прадеда лопатой, мы никогда не смогли бы так мило поболтать. Жаль, правда?

У него что, совсем отсутствует страх?

Когда Лорд Минотавр вышел из камеры, демонская стража тут же подскочила к ее входу. Лязгнуло оружие. Я протиснулся между суровыми воинами и засеменил следом за хозяином. У второго пыточного застенка поперек двери возлежала скорпикора Марис. При виде Таргона она дружелюбно заворчала и несколько раз стукнула колтуном жала об пол. Повелитель ласково потрепал ее за гриву. Марис лениво отползла в сторону. Рывок руки Старшего Лорда едва не сдернул с петель обитую железом дверь. Такой у них, минотавров, видать, обычай — двери ломать. Задержанный восседал на колченогом табурете под прицелом такого же арбалета.

— Готовы побеседовать? — Таргон по — хозяйски развалился на стуле, цокнул отполированными ногтями об стол, с шумом зевнул.

Демонстрирует свою власть, давит на психику резцами. Они, минотавры, хоть и травоядные, но пасть имеют впечатляющую. Штабс — капитан (вот ведь непонятный титул: то ли граф, то ли герцог? К какому рангу ближе?) ответил полным самообладания голосом:

— Извольте — с, — я готов удовлетворить ваше любопытство.

При первых же звуках его речи за дверью послышался короткий рык скорпикоры. Еще один штришок воздействия на пленника. Твоя жизнь на волоске, мол, ты полностью в моей власти, стоит только свистнуть.

— Давно вы сотрудничаете с Франком?

— Около трех лет. Я примкнул к его конторе сразу после войны с Диктатурой Механики.

— Снова эта локация. Что — то особенное?

— Технократия. Порох, ракеты.

— Неужели?! В Мидгарде?!

— Именно. Но мы их раздавили.

— Командовали соединением?

— Не совсем. Вынужден пояснить: я давно утратил выход в Реальность. Когда погиб в ней физическим телом. Стал гражданином Элеадуна. Был низложен из человеческого облика и помещен в тело орка. Пребывал в нем свыше ста лет в компании таких же мохнатых камрадов. Век в сапогах. Полностью реабилитирован после окончания войны с Диктатурой и смог вернуться в число людей.

Я слушал, затаив дыхание. Передо мной, в зеленом свечении сияла живая легенда, воплощение мечты всех мыслящих существ Овиума. Стать вновь человеком, после перерождения из меньшего народа! Даже Таргон смешался:

— Невероятно. Сто лет. Это ведь начало двадцатого века. Сейчас мы заходим сквозь компьютерный интерфейс. А как тогда состоялся ваш перенос?

— Никак — с. Канал работал в одну сторону. В Мидгард. Погружение из Реальности осуществляла узкая группа алхимиков. Подобные мистические кружки в те времена вошли в моду. В подробности посвятить не могу — мало что помню. Я был кадровым военным тогда, магией не интересовался. Звание уже сообщил раньше.

Лорд Минотавр покрутил рогатым челом:

— Вы меня поразили… Но вернемся к делам. Вы заявили, что получили обратно право быть человеком. Почему тогда я вижу перед собой орка?

Так вот откуда «клыкастый»! Ой — ой — ой! Какой стыд! Я не смог распознать природу живого существа! Как такое возможно? Позор! Ужасный позор на мою зеленую голову! Но я тут же принялся себя оправдывать: огонь его сущности натурально человеческий, а орочий запах заглушен притираниями. Вот я и сбился. Но все равно — кошмарная, непростительная ошибка. Мысли в хаотичном танце замелькали в моей голове, и я едва не пропустил реплику штабс — капитана:

— Экспедиция предстояла опасная. Франк недвусмысленно на это намекнул. А человеком я дорос лишь до тридцать первого уровня. К счастью, в моем распоряжении имелась лицензия на несколько направленных перерождений. Выдана за былые заслуги. Мне в теле матерого орка, к сожалению, быть пока привычнее, нежели человеком. Рефлексы, знаете ли — с, мышечная моторика.

— Понятно. Вы назвали себя ассистентом. Каким именно?

— Специальность Доктора Франка — Биомеханика. Я же владею искусством наделять жизнью неодушевленные предметы. К примеру, могу к вашему замечательному арбалету приделать крылья горгульи — с. Получится симпатичная и убойная штуковина. Франк в целом описал задачу. Мои умения помогут ее реализовать.

Свечение лорда Таргона потускнело. Задержанный оказался ценным кадром, его нельзя было истязать. Разочарование оказалось настолько сильным, что даже забило волну удивления от необычности сидящего перед ним персонажа.

— Расскажите про свою дорогу от точки входа, — почти миролюбиво попросил Минотавр.

— На границе проблем не было. Мы вошли через север эклиптики.

— Как вас встретил клан Ногайларов?

Уместный вопрос. Север эклиптики находился под присмотром свободолюбивых ногайцев. Эти не склоняются ни перед кем. Не заключают союзов, не плетут интриг. Жаль, что их нельзя причислить к нашим друзьям, но хвала Иерарху — их нет среди наших врагов.

— Вполне, вполне гостеприимно — с. Мы вручили табунщикам верительные грамоты. С места удалось тронуться через пару дней дружеских пирушек. Местный вельможа по имени Арслан — Гирей посчитал своим долгом снабдить нас всем необходимым в дорогу и дал десяток всадников в качестве охраны. Кочевники покинули нас четыре дня назад, когда мы уже были на подходе к кратеру Паялпан. Они пошли дальше к Корням Древа. Там в нейтральном городе собирается что — то вроде рыцарского турнира.

— Турнира? Первый раз слышу. Но это не имеет значения. Можете подробнее рассказать о подступах к фактории?

— Как я понимаю, особенно интересует, насколько плотно вас взяли — с? Отвечаю: достаточно плотно. Минимум два эшелона кольца. Не могу ответствовать за всю окружность вулкана, я имел возможность ознакомиться исключительно с местностью по обеим сторонам нашего маршрута, но осада выполнена со знанием дела. В основном это представители Адского пламени с планеты, как бишь ее…

— Инферно, — подсказал Таргон.

Ловок, проходимец, отметил я. Сумел повернуть беседы в свою сторону, можно сказать — взять хозяина под уздцы.

— Благодарю — с. Инферно. Еретики, магоги — метатели, чернокнижники, несколько ифритов. Личным наблюдением установил присутствие самое малое трех героев. Имели удовольствие побеседовать с ними.

— И вас пропустили? — в голосе Таргона вновь просквозило недоверие.

— Так точно. У Махора в ранце завалялось письмо Браги. Это один из правителей Нижегородской Олигархии…

— Мне известно это имя.

— Тем лучше. Его послание если и не сыграло роль пропуска, то, по крайней мере, смогло послужить эквивалентом гарантии неприкосновенности. Нас попробовали задержать, выспрашивали предмет визита. Франк наплел им про торговые связи и деловые обязательства, священные во всех локациях. Они еще пытались доставить нам неприятности, но Махор припер адских слуг к стенке. Вы в состоянии официальной войны с Подземельем? Нет. Значит то, что происходит, может квалифицироваться, как откровенный разбой и посягательство на представителей соседней локацией. А тут, видите ли, до вооруженного конфликта недалеко. Казус белли. Сыграло свою роль то, что они ни при каких обстоятельствах не хотели с нами конфронтации. А мы недвусмысленно дали понять, что намерены следовать своим путем даже по их трупам. Прорвались, словом. Правда, пришлось распить на мировую несколько бурдюков какого — то их отвратного пойла. Уж на что Доктор привычен к таким микстурам, и то получил свою плепорцию и отрубился начисто.

— Что можете рассказать о своих спутниках?

— Вряд ли я смогу поведать вам что — либо заслуживающее внимание. Оба моих попутчика представляются мне людьми в высшей степени достойными. Так — с… Махор. Пусть вас не смущает его э — э — э лексикон… Этот сугубый боец, кстати — бывший офицер спецназа и служитель закона в отставке, имеет свои понятия о чести…

— Кто?! Этот уголовник?!

— Ни — ни. У него за спиной в Реальности десять лет оперативной работы на благо Отчизны. И его выражения — не более чем искусный камуфляж. Или ему так удобнее проявлять свои чувства.

— Хорошо. А Франк?

— С маэстро, как уже говорилось, я знаком уже несколько лет. Он — типичный гениальный ученый и живет внутри своего мирка. Беднягу совсем извели суетные житейские заботы и несколько опрометчивых капиталовложений. Ныне наш дорогой мэтр пребывает слегка в угнетенном состоянии. Эта командировка развлекла мастера, тем более что и вознаграждение приличное. Все мысли Франка о том, как бы скорее закончить работу, получить гонорар и поправить свои дела в Олигархии. Вот и все. Пожалуй, что более ничего заслуживающего внимания я не имею вам сообщить.

— Благодарю за откровенность.

Таргон лениво встал, опрокидывая массивный стул. Случайно вышло или от досады? Снаружи тут же послышалось яростное рычание и о дверь заскребли звериные когти. Марис подыгрывала хозяину.

— Мы еще вернемся к вопросу о наших противниках в преддверии прорыва. А пока — у нас у всех масса работы. Сожалею, что пришлось доставить вам неприятности. Гонзо покажет апартаменты и проследит, чтобы туда принесли вещи и оружие. Через пару часов состоится завтрак, в ходе которого мы обсудим ряд животрепещущих проблем. Видимо, поспать как следует сегодня вам не удастся.

— Мы в походе, — просто ответил Горгот.

Я почувствовал, как он улыбается.

— Гонзо — каптенармус. Он почистит ваше оружие и доспехи, если в том будет нужда. Рекомендую вам этого троглодита. Он слеп и нем, но хорошо ориентируется в пространстве и отличается феноменальной понятливостью.

Я прямо сомлел от слов Зловещего Лорда. Понятливостью? А почему тогда мне досталось от него столько тумаков?

— Слеп и нем? Отличные качества для денщика! Мне, как на грех, все время попадались полные противоположности.

Дорога к жилым ярусам кратера прошла без инцидентов, за исключением того, что прямо на выходе из камеры доблестный штабс — капитан умудрился прищемить дверным косяком несчастной Марис скорпионье жало, да еще потом наступил на хвост тяжелым каблуком. Та попыталась шваркнуть его когтистой лапой, но попала по мне и разорвала камзол. И трех порезов моментально хлестнула моя коричневая кровь. Лорд Минотавр ухватил пострадавшую охранницу за пышную гриву и без лишних слов забросил в камеру два центнера визжащей плоти. Пронзительное эхо от истошного воя оскорбленной скорпикоры еще долго перекатывалось по низким подземным коридорам. Я, зажимая ладонями раны, привалился к стене с твердым намерением издохнуть, но, к счастью, у Горгота в карманах случайно завалялось целебное зелье для нелюдей, и он щедро им со мной поделился. Когда кровь перестала сочиться, я поднялся на ноги. Обычно после допроса Таргон небрежно бросал мне небольшую денежку, чем еще сильнее усугублял мое замешательство, но сегодня хозяину фактории было не до меня. А Горгот — молодец. В качестве признательности я постарался совместить восхождение к его покоям с маленькой экскурсией по Паялпану.

Казематы и застенки у нас расположены ниже уровня подземного озера. А посему их периодически подмывает грунтовыми водами. Лорд Таргон считает, что это добавляет пикантности в допросы. Вот томится очередной бедолага в камере, а на него начинает слегка подкапывать. Таргон обычно говорит в таком случае: «Ну вот, опять очистной канал протек. Через час зальет до потолков, пора двигать отсюда. Жаль, что тебе нечего сказать. Страшная будет погибель». После таких увлекательных перспектив любой молчун становится разговорчивым, как продавец овсяных лепешек. Этот ярус темниц, опутанных сетью соединительных ходов, мы именуем Спонтусом, что на языке троглодитов означает — Ужасный.

Переходы Спонтуса освещались слабо и естественным образом — колониями жуков — светлячков, которые поселились под их сводами. В моей голове их образы были словно блеклая дымка. Пока Горгот привык к полумраку наших катакомб, он несколько раз в поворотах налетал на острые углы и вполголоса чертыхался. После серпантина площадок, мы поднялись по винтовой лестнице и вышли прямо к крекинговой колонне. Вокруг перегонного механизма сновало с десяток рабочих. Из узких шахт торчали суставчатые щупальца труб, по которым поступало сырье — темная маслянистая жидкость. Тут ее очищали фильтрами, нагревали, расслаивали на компоненты. Конечные продукты мы применяли для смазки и в качестве удобрений на фермах. По мне — так не заслуживала эта мерзостная жижа усилий, что на нее тратились. Стоило только взглянуть, на облепленные черными кляксами морды служащих — просто оторопь брала! Лорду Таргону, видимо, какой — то колдун или провидец (чтоб его виверна задрала!) напел, что стоит чуть — чуть потрудиться и в результате получится топливо для обогрева помещений. Какой бред! Разве жидкость может гореть? Это что — дрова? Или шипящие в руках кристаллы горючего кварца? А может, легко воспламеняемые экскременты гремлинов? Но наш хозяин, как истинный фанатик, не оставлял надежды. Ежедневно десяток троглодитов с риском для жизни отправлялись в проходку, чтобы запустить насосы. Регулярно случались обвалы, поэтому мы пополняли бригады после каждого декадного цикла. Я думаю, если он не забросит свои алхимические проекты, то через три — четыре месяца из — за его блажи у властителей начнется острая нехватка подданных. Когда торговля шла полным ходом, эту субстанцию перегоняли в специальных кубах и варили из нее «Пунш отверженных». Его бочками поставляли в Инферно, там он ценился местными пьяницами повыше желтковского рома. А сейчас? Пустая трата времени. Вот вылезет из глубины недр какое — нибудь разбуженное нами чудовище типа Лавового червя и сделает нам всем «полный крекинг» — тогда будем знать! Ой, что — то я разошелся…

Отсюда же несколько тоннелей с рельсовыми путями шли к рудным шахтам в глубине вулкана. Там в доменных печах троглодиты — металлурги очищали пудлингом породу, получали чугун, переплавляли его в сталь. Сыродутным способом производили качественную медь, серебро. Именно металл всегда был основным меновым ресурсом Паялпана, на него покупались припасы, артефакты и прочие диковинки Овиума. Промышленный ярус носил неряшливое имя Еол, в переводе с наречия гарпий — «масляный».

Еще сотня шагов по широкому подземному транспортному кольцу — и вот мы на берегу озера Гуенаргант. Или — Подлинное Серебро на языке владык. На гномьем диалекте оно бы называлось Мифрилом. Горгота эта минеральная красота просто зачаровала. Я терпеливо ждал в сторонке, пока мой спутник выйдет из ступора, словно его глазами наблюдая величественную картину, как извиваются и переплетаются между собой амарантовые колонны из темного вулканического стекла. Сводчатый потолок грота был испещрен полупрозрачными сталактитами, с которых время от времени срывались капли хрустальной влаги. Они устремлялись вниз, туда, к молочной водной голубизне, чтобы разбить ее живое зеркало на сотни маленьких осколков. Так описал мне Гуенаргант принц Дилморон в припадке поэтического настроения. А если подойти и без спешки всмотреться в бездонный лик озера, можно утонуть взглядом в многометровой толще воды, настолько нереально прозрачной, что в ней скрывается истинное расстояние до усыпанного самоцветами дна. Оно обманчиво близко, но нет никакой возможности нырнуть за сокровищами и достать хотя бы один камешек. Воды Гуенарганта не только глубоки, но и неприступно холодны.

Справа доносилось характерное шипение и треск. Это королевы — медузы, похожие на состарившихся русалок, замораживали жидкость до синего льда. Его тут же пластали специальными пилами рабочие — троглодиты, грузили на тележки и катили в оранжереи Ледяных цветов. Этим растениям нужен холод. Их лепестки мы используем в пищу: крошим в салаты, делаем отвары и просто едим сырыми. Безвкусно, на мой взгляд, но минотаврам нравится. А значит, будут употреблять все и без возражений.

От озера расходились несколько широких радиусных тоннелей. Сухих, освещенных факелами. Я почувствовал на лице их теплоту. Подошвы моих ног ступили на гладкие булыжники, что заменяли здесь мостовую. Не то, что похожие на норы, проходы между казематами. Навстречу нам попалась водовозная команда, громыхающая своей железной бочкой. Ее тащили трое рабочих демонов. Низшая каста. Разжалованные солдаты, которые оступились на военной службе. Мы плавно поднялись на следующий ярус, прошли мимо складских оссуариев. Я приветствовал поднятием руки команду охотников, отправляющихся вниз на поиски вулканических червей. А если повезет, то и мега кротов. Добыча позволяет нам разнообразить рацион. Я имел в виду плотоядных троглодитов, гарпий и демонов, потому что раса минотавров, как всем известно — сплошь вегетарианцы. Тут ко мне подскочил «зеленокожий» из хозвзвода.

— Мастер Гонзо, бехолдеры из третьего выхода желают до срока получить боевое довольствие. Они защищают вентиляционные шахты, за последние сутки отбили две атаки еретиков.

— Каковы запасы дротиков?

— Осталось не более пяти тысяч. Хватит от силы на полторы декады.

— Вышлите команду мародеров. Пусть попробуют собрать трофеи.

— Прошлый раз мы потеряли больше половины состава.

— Отправьте в прикрытие трех гарпий. Задача — оттянуть на себя стрелков.

— Рискованно.

— Остаться без воздуха намного хуже. Нет выхода. И еще — проверьте состояние клинков у стражи третьего и четвертого выходов на поверхность. Пора проводить заточку лезвий.

Работник интендантской команды повернулся и презрительно шмыгнул дыхальцами. Они всегда плохо реагируют на мои приказания. Пренебрегают коротышкой, презирают за глаза, но вынужденно подчиняются. Так бывает. Троглодит троглодиту — к сожалению не человек и даже не волк.

В первых заварушках мы лишились большинства командиров подразделений. Погибла, застигнутая врасплох, вся бригада торговцев фактории. Враги спикировали тогда прямо из — под облаков. Лучники — эльфы в сверкающих кольчугах верхом на крылатых конях. Скосили охрану, положили мирных коммерсантов, а за компанию истребили фуражный обоз нейтральных кобольдов. Не особо разбирались, словом, куда палили. Наши стрелки сумели снять на отходе пару пегасов. Помню, что на обед в столовой тогда была конина. В результате теперь всем заправляем мы — складские крысы. И распоряжаемся, по мнению Дилморона, неплохо. Что касается Лорда Таргона — так этот мучитель все равно несколько раз вытаскивал для пристрастных допросов моих подчиненных по подозрению в воровстве. Как мимо меня прошла его гребенка — сам удивляюсь! Вот, спрашивается, что у нас красть? Болванки артефактов их центрального хранилища? Магические амулеты? На что они нам? Их и трогать — то страшно. Или может попробовать тишком вынести со склада двусторонний Сокрушающий топор? Этот предмет экипировки солдата — минотавра обычный троглодит даже поднять не сможет, не то, что размахнуться! Как — то помню, один торопыга в хранилище впопыхах попытался переложить его с полки на полку, так уронил и острейшим лезвием оттяпал себе пальцы на ноге. Теперь служит на кухне, грибы для похлебки пластает. Пройдошливый тип. Уважаю таких.

Мы двинулись дальше, и я слышал сзади слова Горгота:

— Мы, орки, различаем больше звуков, нежели люди — минотавры. Интересный у вас говор, камрад. Как в свистульки дудите. А предупреждали — немой…

Остановился, недоуменно развел руками. Я подсмотрел этот жест у Дилморона. Он так делает, когда ему нечего сказать. У него выходит философски, в моем исполнении получилось комично. Штабс — капитан рассмеялся:

— Ох, и видок у тебя братец.

Ничего. Я не привык оскорбляться на подобные сравнения. От Таргона еще и не такое приходится выслушивать. Просто повел гостя дальше. Вот и верхние уровни Воленвельда. С наречия минотавров переводится, как Зал Чаши. Здесь расположены казармы, гостевые апартаменты и система ангаров, в самом большом из которых находится наша сокровенная тайна. Железный Заяц. Гордость и реликвия Паялпана, сюрприз для наших противников. Надеюсь, Франк окажется лучше распускаемых о нем кривотолков. Без него железная махина с места не сдвинется. Сам не верю, что мы вообще ее построили. Нам никогда бы не удалось соорудить эту конструкцию, если бы не рабский труд. Чтобы мы делали без заключенных гномов? Тут свирепость Таргона сыграла нам на руку. Он обвинил бородачей в мошенничестве при сделке и приговорил весь караван к годичной отработке для нужд фактории. Так вот просто и без изысков. И случилось это еще до осады. Родичи передавали за них выкуп, потом попробовали соорудить подземный ход. Все без толку. Лишь потеряли своих воинов в короткой стычке с нашей летучей боевой группой. А я еще приобрел своего чтеца и немало знаний из библиотечных архивов.

Коридоры жилых помещений для вельмож. Мы пришли, наконец. Я остановился напротив двери в покои, отведенные Горготу. Масляный светильник на стене чадил и смердел прогорклым жиром. Штабс — капитан все понял с полуслова:

— Ага. Здесь, стало быть, мой бивуак. Благодарю тебя, камрад, за содержательную прогулку. Неплохо вы тут, в вулкане, устроились, — и продолжил какими — то скверными виршами:

Я замер с открытым ртом, а Горгот оборвал свой стих и сообщил назидательным тоном:

— Когда придешь меня будить, стучи громче.

Загадочный гость удалился в свои покои, а я бегом поднялся в караульную на вечерний развод по службам. Здесь уже собрались все наши, не хватало только меня. Негодование по отношению к вечно презренному каптенармусу пронизывало свет их сущностей. Еще бы — этот несносный коротышка опять заставил себя ждать. Сильнее прочих «горели» злобой силуэты обоих младших минотавров — мастера Хобтобота и его заместителя Ноздрина. Их, единственных, властители отметили персональными именами. Простых воинов отличает от рогатых Лордов прежде всего внешность. У первых вместо физиономий — звериные морды, а у благородных сеньоров всамделишные человеческие лики, пусть и выписанные грубой кистью. Откуда я, слепец, это знаю? Из разговоров и книжек, прежде всего, но даже в моем убогом тепло — зрении образы солдат и властителей выглядят по — разному. Эх, если бы мои наблюдения так наблюдениями и оставались, так нет же — мне постоянно приходится вести дела с караульными минотаврами и даже давать им свои указания.

Хобтобот — бравый служака, для которого маленький Гонзо — что — то среднее между мокрицей и полевкой. С ним мы еще худо — бедно ладили, а вот с Ноздриным отношения пошли вкривь — вкось с самого моего назначения. Замначкара не мог смириться с мыслью, что его — могучего бойца подчинили мелкому, трусоватому, «жабоголовому» троглодиту. Нет, на виду у героев он подчинялся, но при случае старался наступить мне на хвост и частенько угрожал действием.

Кроме минотавров, в караулке находилась Дора и трое моих холоднокожих помощников. Странная компания, спору нет. Половина немых, одна с крыльями и парочка свирепых рубак. Но мы общаемся. Научились понимать друг друга за год пребывания в Паялпане.

Меня никто не поприветствовал. И то ладно. Хорошо, что обошлось без стандартных подначек. Тем более что половину я обычно не замечаю или пропускаю мимо упрятанных в череп ушей. Порывшись в куче свитков, я выдернул из них чистый лист папируса, положил на него свой любимый трафарет, а кто — то из подручных сунул мне в руку цветной мелок. Быстро прочертил две линии и еще пару — снаружи от первых. Добавил стрелки и условные значки. Вопросительно обвел рыльцем помещение.

— Гонзо спрашивает, как дела с расширением пятого тоннеля, — голосом половозрелой человеческой самки произнесла Дора.

Положительно — гарпии — самые умные из всех моих соотечественников. Не считая героев, конечно, не к месту помянутых.

— Мы направили туда лучших бойцов. Землекопы уже близко от поверхности, — рыкнул Хобтобот. — Как бы не случилось неприятностей. Снаружи полно вражеских соглядатаев.

— Я вчера произвела облет местности. Трижды была обстреляна пращниками. Это полурослики.

Значит, оплотовцы не полностью сняли свои отряды и по — прежнему контролируют южный склон кратера. Скверно. Эти благородные эльфы прирожденные следопыты. Чтоб их змеевец поел! А пегасы? Крылатые кони способны с живой нагрузкой в седле пролетать значительные расстояния. Если затея с Зайчихой провалится — жди беды. Мы не сможем оторваться от преследования. Гарпия высказала догадку, словно прочла мои мысли:

— Думаю, что оставлена только часть контингента. Хоббиты — стрелки с тяжелой гномьей пехотой в усилении. Сами же эльфы никогда не были приверженцами тактики измора. Они ушли.

Будем надеяться, что ты права, Дора. Иначе придется вырезать противника внезапной атакой с неизбежными потерями. Теперь я ждал доклада старшего рабочих партий.

— Расширение тоннеля осложнено водоносными пластами. Мы делаем отводы. Понадобились двойные крепи на потолки. Боимся завалов. Порода рыхлая, много глины. Но есть и приятные известия. Проходчики наткнулись на богатую рудную жилу.

Я отмахнулся. Подземный остолоп! Какая руда, когда через декаду мы планируем покинуть факторию? Лучше бы они раскопали тоннель до самого Ствола. Слово взял начальник интендантской службы — пожилой мастер — троглодит с растрепанным веером костяных позвоночных спиц:

— Эй, вы! Снабжение личного состава провиантом находится в пределах нормы. Закрепленные за фермой рабочие собрали новый урожай лепестков. На мицелийных плантациях отменный рост слизевиков и чихательных трубочек. Запасы непрерывно консервируем. Закрыто почти сто кадушек с грибной икрой и солеными цветами. На месяц пути хватит обеим экспедициям. Но есть проблемы. Кончается соль. Разведка недр предпринимает поиски, но пока безрезультатно.

Дора слышала нашу речь, а рогатые лишь прядали ушами. Командир Бурого батальона в лаконично — суровой форме отчитался по выбывшим солдатам. Несколько троглодитов арестовано за дисциплинарные нарушения и подвергнуто административной порке хвостов. Через трафарет на листе я подвел итоги по личному составу: в строю на сегодня мы имели 267 троглодитов, 11 гарпий, 23 демона, 9 минотавров, не считая Владык, и 6 медуз — фризеровщиц. В казематах — 47 заключенных за различные правонарушения. По исходу из Паялпана Таргон обещал часть амнистировать, остальных — казнить, чем всех несказанно воодушевил. В каком соотношении, интересно? Пленные иностранцы — 17 гномов, 4 полурослика, 3 гнолла — мародера. Последние — вредные, антиобщественные существа. Не желают сотрудничать со следствием, сидят в камерах и постоянно покушаются на здоровье своих охранников. Отпустили бы их домой, что ли. Все равно эти собакомордые бедняги не понимают нашего языка, а учиться категорически не хотят. Но Таргон не может отказать себе в удовольствии провести еще один допрос. Потом еще один. Люди обожают мучить маленький народец.

Закончив принимать рапорты, я направился Главный Ангар, но по пути к нему меня перехватил посыльный троглодит:

— Беда в Спонтусе. Пленник взбунтовался.

Без лишних вопросов я помчался со всех ног к вертикальной шахте. Открыл овальный люк, прыгнул на отполированный ладонями столб и заскользил вниз, пока ступни не уперлись в прохладную землю тюремного яруса. Выскочил в коридор и припустил к казематам. Вот — распахнутая настежь камера. Стул был вырван из креплений и отброшен в угол. Рядом валялась переломанная пополам столешница. Я услышал грохот со стороны дыбового кабинета и устремился к источнику шума. На пороге стоял Таргон, весь темный от ярости. Внутри наряд из пяти караульных тщетно пытался обуздать Махора. Охрана не была вооружена — ей предстояло лишь схватить задержанного, сковать кандалами и усадить на Трон Боли. Но тот двигался таким образом, что все время оказывался за спинами демонов. Жилистые, коренастые воины то и дело натыкались друг на друга и выглядели неуклюжими новобранцами.

— Да повалите же его на пол!!! — заорал Таргон.

— А чем они по — твоему заняты? — хохотнул Махор, подсекая под колено очередного стражника.

Тот рухнул на землю, а секунду спустя через его спину перелетел следующий боец. Махор двигался, как стремительный фиолетовый вихрь. Он заплел руки еще двум противникам и неожиданным рывком срубил обоих с ног.

Таргон не выдержал и сделал решительный шаг вперед:

— Ладно, пришелец, ладно. Я вижу, что твоя Увертливость на высоте.

— Двадцатый уровень! Почти максимум! — выкрикнул Махор, ударом ладони по затылку выключая последнего солдата.

— Хорошо. Теперь поглядим, как ты справишься с героем сотого левела, — Лорд Минотавр принял боевую стойку.

Я видел, как внутри него клубами раскручивается заклинание Школы Воды. Со стороны Гуенарганта вдруг донесся топот ног. Шум приближался. Через несколько секунд он стал слышен и для всех остальных. Оба великих бойца замерли, следя за каждым движением противника. Демоны торопливо расползлись в стороны, кроме одного, который до сих пор пребывал без сознания. Я с напряжением вгляделся в темноту, откуда начали проступать блики энергетических субстанций.

Впереди шествовал патруль из трех боевых минотавров в полном вооружении. Их двуручные топоры чиркали по камням стен. Сзади широко шагал Дилморон в компании Франка. От Доктора гуляющий по коридорам сквозняк донес до меня терпкий запах зелий — нейтрализаторов.

— Что за произвол здесь творится? — голос Франка возвысился до визга. — Я согласился вам помочь, предпринял рискованное путешествие, а вы подвергаете насилию моих спутников. В такой ситуации я отказываюсь работать! Это форменное беззаконие! Даже ваши враги не позволяли себе ничего подобного!

— Погодите, уважаемый механик, мы сейчас во всем разберемся, — попытался урезонить его Дилморон.

— Я надеюсь! — пробурчал на ходу Доктор, не поспевая за быстрой поступью нашего лидера. — Просто демократия какая-то!

— В чем дело, брат? — в обычно мягком голосе Дилморона сейчас звучала булатная сталь.

— Этот субъект очень подозрителен. На меня возложена ответственность за твою безопасность и данной мне властью я приказываю тебе не вмешиваться.

— Ты забываешься, кузен. Мне может отдавать приказы только Король Подземелья. И никто более. Немедленно освободи этого человека. И никогда, слышишь, никогда не делай в моем присутствии ничего, что бросает тень на имя и честь правящего рода!

Они стояли друг напротив друга. Огромные, могучие, непреклонные. Их пламя жизни колебалось от угольно — черного до кремово — агатового цветовых оттенков. Накал был настолько ярким, что казалось — вот — вот произойдет взрыв, от которого вздрогнет старый Паялпан. Мои ступни окаменели, а разум в панике рвался бежать, спасаться. Наконец, буря в крови Таргона стихла, потом погасла совсем. Он повернулся к Махору и через силу произнес:

— Произошла ошибка. Вы свободны. Приношу свои извинения.

— Давно бы так, — хмыкнул баркидец.

Он подбросил в воздух маленький костяной шарик. Хозяин фактории поймал его и недоуменно посмотрел на приезжего.

— Одноразовый магический фиал. Щитовое заклинание. Теперь пустой. Потратил, когда включил блок инфернальным волшебникам. Я же говорил тебе, что не маг.

Сущность зловещего Лорда просветлела от понимания. Первый раз я видел Таргона сконфуженным.

— Гонзо, покажи Махору гостевую комнату. Напоминаю, уважаемые, что через час мы встречается в Зале Чаши на совете.

 

Глава 2

Много тонн и уши

Зал Чаши. Или Зал Тысячи свечей, как называем его мы, троглодиты. На самом деле, их сегодня зажгли не более сотни. Приходится экономить. Теперь нам никто не возит воск, отливать новые не из чего.

В моем тепло — зрении сверкает магическая модель Овиума. Это Таргон поставил заклинание Визиуса, чтобы гости могли подробно и наглядно рассмотреть со стороны наш мир. Полусрез сферы, с Великим Древом и планетами на его ветвях. Оно дрожит, мерцает по центру зала. Рядом с проекцией — хозяин фактории с указкой. Остальные вельможи расселись за полукружьем двух столов, выполненных в форме рогов минотавра. Вокруг них суетились камердинеры — расставляли блюда с закусками. Властителям приходится очень много жевать. Тяжело поддерживать отменное физическое состояние такого массивного тела одной лишь травкой. На столе появились салаты из Ледяных цветов, ноздри щекотал пар от грибной похлебки. Специально для любителей мяса приготовили жаркое из червей и печеный кротовий окорок на вертеле. По комнате плыл тонкий аромат зелий Бодрости. Гостям пришлось принять волшебные настойки — поспать им так и не дали. Лорд Минотавр небрежно ткнул своим стилом в западную точку эклиптики:

— Вот где находится Паялпан. Простите за маленький урок географии, но прежде чем мы приступим к реализации проекта, вам необходимо осознать все трудности нашего положения. Кроме этого, я буду вынужден посвятить вас в основные вопросы политики. А это — абсолютное доверие. Именно необходимость доверить чужакам наши секреты заставляет меня быть подозрительным.

Махор пренебрежительно помахал Таргону рукой, забыли, мол, все уже в прошлом. Я примостился справа от троицы гостей и видел каждый их жест, а также изменения цветов их сущностей. Сейчас все были светлы и чисты от любопытства. Властитель продолжал:

— Овиум — гигантская сфера, из основания которой растет Великое Древо. Диаметр локации — полторы тысячи километров, высота Иггдрасиля — более семисот. От центрального ствола отходят ветви с мини — планетами. Перечисляю их сверху вниз: Желток — цивилизация людей; Оплот — эльфийская культура; Сияние — ледяной шар магов; Подземелье и Болото — пустыня и озерный край, антагонисты и соперники; Инферно — действующий огнедышащий вулкан, приют небелковых рас; Подземелье — наш мир, аналог лунной поверхности; Сумерки и Мрак — гигантский Некрополис и его планета — спутник. Ниже идут корни Древа, где обитают нейтральные племена.

Гравитационные стержни внутри Иггдрасиля создают необходимое тяготение, плазмоиды — «светляки» отвечают за смену суточных циклов. Времена года в Овиуме регулируются системой внутреннего подогрева. Вогнутая поверхность сферы, как вы уже убедились, тоже заселена. Здесь перемешаны все культуры, но они находятся вне юрисдикции Иггдрасиля. Отношения со Стволом — свободное предпринимательство. Миры Древа обзавелись на сфере многочисленными торговыми представительствами или факториями. Пешего сообщения нет — слишком далеко, поэтому товары транспортируют по воздуху. Расстояние до Ствола порядка трехсот километров, но площадки отдыха в облаках позволяют торговым караванам отдыхать во время рейсов.

Теперь немного политики. Я думаю — вы осведомлены о тех проблемах, что были у нас более трех лет назад. Овиум оказался под угрозой захвата горсткой религиозных фанатиков, просочившейся в локацию через точки входа. Иерарх Джорней обратился за помощью к Нижегородской Торговой Олигархии. Два эмиссара, присланные оттуда, смогли положить конец засилью чужеземцев и вернуть народам Овиума контроль над собственным миром. Один из наших спасителей — ярл Браги возвратился на Родину, второй — Пий Контур стал регентом Желтка. С той поры оба входа в локацию находятся под охраной. Северный путь защищает свободный клан Ногайларов, с этими кочевниками вы уже успели познакомиться, западный проход посменно перекрывается отрядами цивилизаций Иггдрасиля.

Пий Контур, получив власть над самой развитой и сильной мини — планетой Овиума, почти сразу повел политику воссоединения культур Ствола под своим началом. Мы, Лорды Подземелья, восприняли его попытки централизации власти, как детскую наивность, и просчитались. Регент Желтка взял в жены эльфийскую принцессу из Оплота и тем самым превратил извечных нейтралов в своих союзников. Малик Мордред, монарх Сияния — его старый товарищ по освободительной войне против духовных пастырей, тут же примкнул к движению Контура. Верховный цапель Болота Тазар промолчал, потому что обязан Пию своей короной. Холодный герцог Вокиал из Некрополиса сохранил традиционный нейтралитет, но негласно поддержал Желток в его имперских амбициях. Покрытой раскаленными пустынями Цитадели, этим варварам, оказалось вообще глубоко наплевать на процессы слияния культур. Для них главное — лишь бы периодически осуществлять взаимные набеги с Болотом. Подземелье осталось одно с желанием сохранить обособленность и независимость. Как только наш монарх Азмоэл обозначил свою позицию, планета Инферно — исконный враг Подземелья, встала под знамена Контура. Вот тогда у нас начались настоящие проблемы. Регент Желтка не стал объявлять открытую войну, поскольку является рабом своей репутации гуманиста и ученого. Этот питомец иезуитов придумал кое — что похлеще. Он устроил нам изоляцию, полную блокаду с изматывающей тактикой постоянных пограничных инцидентов, чем принудил нас окончательно закрыть свои рубежи. Мир Подземелья стал изгоем. Расплата последовала немедленно. Нас единодушно признали агрессивной державой. И это с практически оборонительной доктриной! У Скалистого серпантина, Ветви Древа и единственной дороги с нашей планеты на Центральный ствол высадился корпус королевских грифонов, усиленный штурмовой группой обсидиановых горгулий Сияния. Все фактории на поверхности сферы оказались отрезанными. Воздушные площадки взяли под охрану Карающие Ангелы Желтка и Болотные виверны. Эльфийские стрелки на пегасах перебили все наши караваны. Из всех торговых постов на данный момент уцелели лишь мы — Паялпан.

— Погоди, друг, ты же обмолвился, что войны нет, — не понял Махор.

Лорд Таргон грозно качнул рогатой головой:

— Войны нет, потому что мы не реагируем на их провокации. И нам, минотаврам, такая позорная тактика совсем не по душе. Но на то есть серьезная причина.

— А вы пробовали договориться с Пием Контуром? — поинтересовался Горгот. — Я слышал об этом муже. Он вроде бы никогда не славился кровожадностью.

— Желток выдвигает неприемлемые условия, — угрюмо ответил владыка фактории. — Если их принять, то Подземелье из независимого государства превратится в автономию. Ни одной планете Иггдрасиля не навязывали ничего подобного. Для него свободолюбивые минотавры — словно бельмо в глазу. А мы не хотим ни с кем объединяться. Они вольны жить, как угодно, но Лорды нашего мира не потерпят, чтобы им диктовал условия какой — то бывший архивариус из Олигархии.

— Вот так ситуация, — крякнул Махор. — А Контур, зуб даю, решил, что вы точите топоры для большой драки. Дурь какая — то. Неужели нельзя нормально разрулить вопрос? Да, в конце — то концов, назначили бы решайлу какого — нибудь! Или воззвали бы к Иерарху своему! Ладно, в Баркиде «главный по тарелочкам» давно отчалил на Верхние пастбища, а тертые нижегородцы своего сами ухлопали. Но в Овиуме Иерарх жив и здоров. Чего не обратились к старому хрычу — пусть обмуслякает проблему.

Таргон в отрицающем жесте разрубил воздух огромной ладонью:

— Джорнея никто не видел с момента свержения власти духовников. Контур распускает слухи, что Иерарх покинул локацию и отправился путешествовать. К тому же наши недруги метят в иное разрешение конфликта. Монарх Подземелья находится на смертном одре, а единственный наследник застрял в Паялпане, — гости переглянулись и с удивлением воззрились на молодого господина. — Да — да, лорд Дилморон — отпрыск правящей династии, именно он должен прийти на смену Королю Азмоэлу. Если с ним что — то случится, Подземелье надолго погрязнет в разорительной борьбе за престол и престанет представлять угрозу экспансивным планам Контура. Дело в том, что мы, минотавры, очень независимы и крайне неохотно признаем чью — либо власть. Род Азмоэла правит нашим миром с момента его возникновения. Любые перемены будут сопряжены с недовольством тех или других кланов. Над мини — планетой повиснет угроза длительной междоусобной резни.

Мое присутствие, как обычно, быстро перестают замечать. А я сидел и ловил каждое слово. Хозяин фактории не слукавил. Нет. Скорее, кое о чем умолчал. Минотавры, высшая раса Подземелья — создания крайне воинственные. Гордые, свято почитающие свои корни, но свирепые и безжалостные к прочим народам. Скалистый серпантин, тракт, ведущий с Центрального Ствола в наш мирок, любые путники, у кого сохранились зачатки здравого смысла, предпочитают обходить стороной. Патрули Подземелья не церемонятся со странниками или бродягами. Малейшее подозрение — и добро пожаловать в рабство. Временное или бессрочное. Повод может быть любой. Например, вполне достаточно предположения о причастности незнакомца к разбойным нападениям на большой дороге. Тюрьмы у нас всегда переполнены. Каторжники добывают руду и драгоценности, занимаются ремеслами, обслуживают вельмож. Особенно ценятся женщины — иностранки. У короля Азмоэла гарем из сотни наложниц, собранных по всему Овиуму. Такая оголтелая внешняя политика, как я догадываюсь, мало радует наших соседей по Древу, а претендующего на общее главенство регента Желтка — в особенности. Но это не мешает Таргону говорить про оборонительную доктрину. Только у людей есть такое замечательное свойство — жонглировать словами, и, не дрогнув, врать прямо в лица собеседникам.

— Раздоры, борьба наследников за власть, — задумчиво произнес Махор и подчеркнуто невинно осведомился. — А насколько высоко в списке претендентов на трон стоит род Таргонов?

Силуэт хозяина фактории вспыхнул огнем праведного негодования.

— Таргоны — солдаты и прирожденные бойцы! Не политики. Издревле мы ходим в чинах командиров Подземелья и не более того. Честность и бескорыстие нашего клана вошла в легенды! Мы — родня королевскому роду и никогда не поднимали против него оружие. Ваше предположение оскорбительно! Я скорее погибну, чем дам вражескому мечу коснуться рогов моего кузена!

— Где правды нет, там чести нет, — с уважением полусказал — полуспросил Горгот.

— Да не пузырься ты, бравый вояка. Я тебя просто подкалываю, — рассмеялся Махор. — Насколько мне стало понятно, сейчас основной геморрой состоит в том, чтобы доставить наследника престола на альму — матер. Верно? Остальные пупок надорвут, лишь бы пустить Дилморону юшку. Вот так ситуация! А при чем тут Доктор Франк с его умениями?

— Изначально запрос был такой: «Необходимо решение проблемы в области магической Биомеханики. Планета Подземелье готова оплатить услуги специалиста самого высшего уровня», — напомнил Горгот. — В детали проекта вы отказались нас посвящать, дескать — во всем надлежит разобраться на месте.

Я обратил внимание, что прославленный ученый пока никак не участвует в беседе. Он всю лекцию Таргона сосредоточенно копался в салатах, да неспешно дегустировал красное вино, ясно давая понять, что дипломатические игры его не касаются.

Таргон переглянулся с принцем. Вот и наступила минута, когда нужно открывать все карты.

— Паялпан — лакомое место для фактории. Почти идеальный подъезд, возможность круговой обороны, неограниченное пространство для товарных складов. Многие точили на него зубы, но Подземелье взяло кратер по праву сильной руки. И едва мы начали его обустраивать…, — Лорд минотавр запнулся, подбирая слова. — В общем — почти сразу стало ясно, что мы — не первые владельцы вулкана. Весь Паялпан оказался изрыт подземными ходами, словно термитник. Нам не привыкать бить шурфы и прокладывать коридоры. В том, как тут была выполнена работа, мы увидели почерк талантливого мастера. Умного, острожного, предусмотрительного.

— А самого владельца, как на грех, вы дома не застали? — с недоверием в голосе спросил Махор.

— Да, — подтвердил Таргон. — Но кратер не выглядел брошенным. Скорее — законсервированным.

— И что, у вас нет никаких наметок — с на предмет того, кто был прежним владельцем вулкана? — подал голос штабс— капитан.

Я отметил, что доктор Франк при этом повороте разговора, навострил уши и больше не выглядит отстраненным мечтателем.

— Есть. Мы уверены, что вся инфраструктура Паялпана — дело рук Иерарха Джорнея. Кратер мог служить ему тайной резиденцией. Ах, сколько магических самовзводных капканов мы обезвредили в его тоннелях! Их уровень был на грани наших способностей.

Махор язвительно хмыкнул:

— Вы здесь в ловушке? Так или нет? А почему в эту благоустроенную западню вас не могли завести недруги? С кем вы там враждуете… Желток или Инферно, к примеру.

Дилморон успокаивающе поднял ладонь:

— Это исключено по причине, о которой вам сообщит мой кузен, если только вы позволите ему продолжить.

Махор в притворном смущении замахал руками:

— Молчу, молчу, сам понял, что ерунду спорол.

Подбородок у доктора Франка почти касался груди, голова была наклонена в сторону Таргона. Такую позу я обычно принимаю, когда боюсь пропустить хотя бы один звук из того, что вокруг происходит. Хозяин фактории небрежным движением погасил модель сферы. Изображение Овиума исчезло с тихим шипением, а на его месте возникла знакомая картинка железного монстра. То был чертеж нашей несбывшейся надежды на избавление. Махор присвистнул, механик всем телом подался вперед.

— Не буду скрывать, что в тайниках Паялпана мы отыскали немало сокровищ, — признался Таргон. — Уникальные артефакты, руническое оружие, магические усилители, легендарные доспехи героев и прочие диковинки, которые хитрый Иерарх припрятал в его недрах. Их стоимость и редкость безусловно указывала на Джорнея.

Вспышка любопытства озарила фигуру Горгота при упоминании о драгоценностях. Странно, что лишь штабс — капитан оказался подвержен извинительной человеческой алчности, а остальных людей больше взволновало изображение стального ковчега.

— Но самой ценной из наших находок стал сей манускрипт. Вы видите перед собой схему огромного самодвижущегося механизма.

— Гусеничная машина Беста, — прошептал пораженный Горгот. — Натуральный танк! Только с заячьими ушами.

— Скорее «БРДМ» для деда Мазая, — поправил его Махор. — Вон сколько бойниц! Скажите, э — э — э, как вас там, ваше лордовство, а чего он у вас такой загадочно — ушастый?

— На этот вопрос может ответить только сам Иерарх, — пожал плечами Таргон. — Верования многих нелюдей Овиума густо замешаны на анимизме. Может быть, дизайн ковчега отвечает их преданиям? Не знаю. Но, в любом случае — только Джорнею по силам воплотить в магической локации такое чудо. Ни Желток, ни Инферно, ни кто — либо другой из их союзников даже помыслить не могут ни о чем подобном. Вот вам и ответ, насчет бывшего владельца Паялпана.

— Погодите! — нетерпеливо прервал владыку фактории Франк. — Пока я вижу перед собой только чертеж и не более того. Это может быть фантазия, шутка, в конце концов…

— Шутка? — переспросил его Дилморон. — Поскольку через несколько минут вы увидите ковчег в натуральную величину, стоящим в Главном ангаре, то вряд ли — это просто шутка.

— Что я слышу! — изумился Франк. — Вы, минотавры, по этим бумагам, сумели построить реальный образец?

Его желтая аура засеребрилась паутиной удивления. Таргон взял ответное слово:

— Все верно. Подземелье — мир воинов, а не зодчих. Нам повезло, мы сумели… завербовать… группу гномов, — владыка запнулся на слове «завербовать». — Жители Оплота славятся талантами своих мастеровых. Они руководили плавкой металла и сборкой деталей ковчега, или как мы его стали называть — Зайца. Ремесленники смогли сочленить узлы, строго по чертежам они разместили гнезда магических усилителей и артефактов. Теперь дело за вами, уважаемый мастер. Железного монстра нужно привести в движение. Зачем нам этот стальной механизм, думаю, вопросов не возникает. Мы без проблем продавим блокаду, сил хватит, но не сможем оторваться от преследования. И нас перещелкают на переходах, как перепелов. Нужно укрытие, способное защитить ядро экспедиции и главное — наследника трона, — хозяин фактории отмахнулся от протестующего жеста Дилморона. — Вот основное предназначение Зайца.

Не имея возможности сдержать эмоции, Горгот вскочил со стула:

— Простите — с, что перебиваю вас, сударь, но я должен немедленно убедиться в правильности своего понимания сего замысла. Итак — с, вы планируете прорваться сквозь ряды осаждающих на стальном лопоухом ковчеге, который мы с Франком поставим на колеса. С силами неприятеля на плечах вы намереваетесь проследовать более четырехсот километров по поверхности сферы, форсировать крупную водную преграду на своем пути и дальше прогуляться через вражеские блокпосты мимо Сумеречной Ветви Некрополиса до серпантина Подземелья, после чего воссоединиться с соотечественниками. Так все задумано, милостивый государь? Извините, но это право какая — то… не знаю … сказка! Совершеннейшее безумие без малейших шансов на успех!

— Да, приятель, зверушка ваша смотрится грозно, но одно дело сразиться на ней в открытом бою и совсем другое трястись внутри, вместо ливера, по холмам и буеракам, — расхохотался Махор. — Какие вы романтики, однако!

Таргон стал совсем черным от гнева. Дилморон поднялся со своего места, подошел к кузену и легонько положил ему руку на плечо. И длань принца будто втянула в себя смоляные сгустки ярости хозяина фактории.

— Вы правы, Махор, в этом деле нам не обойтись без военной хитрости. Будет два ковчега, два Железных зайца. Первый уведет за собой врагов, отвлечет их основные силы и продержится какое— то время. Второй, истинный, выйдет на сутки позже. Окольными дорогами он направится к корням Иггдрасиля. Я вижу, что вы внимательно ознакомились с географией Овиума, уважаемый Горгот. Нас с центральным Стволом и впрямь разделяет полноводная река. Иерарх дал ей свое имя. И ничему больше в Овиуме. Но даже у полноводного Джорнея есть броды во всю его ширину. Мы найдем их и, не замочив ног, пересечем величайшую водную артерию локации.

— А как быть с самим Иггдрасилем? Подземелье — вторая планета снизу. Ближе ее к корням Древа находится Некрополис. Вам придется прорываться через его пограничные заставы, — не унимался знаток овиумской географии.

— Холодный герцог Вокиал — человек принципов. Как и все некроманты. Он пропустит нас вверх по Стволу и не станет чинить препятствий. Навстречу Зайцу будет выслан гвардейский корпус «Золотой Минотавр», состоящий из одних рыцарей и их слуг. Они сметут грифонов Желтка и горгулий Сияния. Встретят нас и сопроводят к Скалистому серпантину — Ветви Подземелья.

— И у вас достанет командиров, чтобы реализовать этот смелый план? — уточнил штабс — капитан.

Я готов был поклясться, что на его уродливом орочьем лице сейчас играла неуместная лукавая улыбка.

Владетельный лорд Таргон гордо выпрямился:

— Я сам возглавлю передовой отряд.

— А что с движителями? — вновь проснулся Франк. — Чертеж был подробный, иначе бы вы не преуспели. Наверняка там присутствовал силовой агрегат. Как получилось, что он не работает? Впрочем, я все пойму, когда сам ознакомлюсь с бумагами Иерарха.

— К сожалению, этого не получится. В наших силах предоставить вам только копии чертежа, — вздохнул Дилморон.

— Не доверяете, — усмехнулся Махор.

— Мы сейчас не можем позволить себе такой роскоши, как недоверие. Чертеж самоуничтожился, едва только мы заложили второй ковчег.

Над Залом Чаши повисло молчание, которое спустя несколько тягостных секунд нарушил голос магистра механики:

— Все ясно. Какое досадное легкомыслие! — неприязненно проскрипел доктор Франк. — Это был не чертеж, а свитковый магический рецепт. Вы нарушили технологию — он аннигилировался. Теперь у вас на руках большое количество металлолома. Один плюс один в волшебстве дает что угодно, только не два. Особо одаренные колдуны даже ухитряются себя на ноль помножить. Теперь понятно, почему вы темнили насчет задачи. Какой идиот возьмется за такое?

— Вы готовы отказаться, даже не взглянув на объект? — пророкотал Таргон.

— А кто — нибудь в этой комнате хотя бы представляет природу волшебных свитков? — желчно переспросил Франк. — Это эпические заклинания вне Школ магии, вне ее классов. Тем более что за ним стоит не обычный чародей, а сам Иерарх локации. Бесполезно! Разве что…, — ученый всем телом повернулся к ассистенту.

Штабс — капитан Горгот, похоже, с полувзгляда внял мысли патрона и сдержанно кивнул:

— Давайте попробуем.

— Что? Что это значит? — в голосе Дилморона вспыхнула надежда.

Ему ответил столетний орк, мастер наделять мертвые предметы частичкой жизни:

— Мы не можем использовать рецепт Джорнея. Но мы можем применить собственные знания и умения.

Сорвиголова — Махор потер руки в радостном предвкушении:

— Выше нос, бродяги. Не скучать и больше жизни. Мои башковитые приятели придумают, как завести ваши громадины. А теперь поднимем бокалы за здоровье наследника королевского рода. И дай Бог ему скушать ту индейку, что будет копаться на могилах завистников Подземелья!

По мне — так слегка мрачновато, но баркидец сумел развеять пелену скепсиса. Все заулыбались и потянулись друг к другу кубками.

Книги — моя страсть. Я заболел ими еще на Иггдрасиле. Помню как меня, совсем зеленого, еще с молочными костяными спицами, оторвали от родного табора и отдали в дворцовую свиту. Сначала я прислуживал в оружейной — чистил снаряжение, проверял заточку клинков, доглядывал за магическими болванками. Потом освободилось место в ремонтной мастерской. Мой троюродный дядя что — то напутал с усилителями, в результате чего щит Лорда Клегана начал не притягивать стрелы, а наоборот — отталкивать их. Благородный минотавр после соревнования лучников самую малость стал походить на полинявшего дикобраза, и я получил место родственника. Сразу, после короткой тризны по случаю его кончины. В соседнем цехе, где тачали для повелителей охотничьи сапоги, трудилась целая артель полуросликов. За что их захомутали в рабство мне было не ведомо, но грамотеев среди этого добродушного народца — каждый второй. Кроме обуви, веселые бородачи варили пиво, да целый коридор засеяли табачной травой. Я сумел раздобыть для ихнего бригадира зелье плодородия, а тот, в благодарность изготовил мне первый азбучный трафарет. Так началось мое погружение в мир бумажной мудрости. Я, как последний выжига, торговался с гремлинами из библиотеки за каждую рукопись. Потом доплачивал за обмены, соскребая вместе те денежные крохи, что мне тогда перепадали. Как— то на меня, сгибающегося под тяжестью нескольких фолиантов, наткнулся в коридоре оружейной юный принц. О Дилмороне в то время ходили нелестные слухи — ветрен, охоч до красоток, оранжерею предпочитает стрельбищу, общество алхимиков — дружеской пирушке. После того, как наследник престола вдосталь нахохотался над моей нелепой фигурой, он расспросил меня немного, а я отвечал ему знаками. Закончилось тем, что молодой повеса забрал смешного троглодита с собой. С тех пор я служу принцу. Сначала на Древе, потом тут — в Паялпане. Был и ключником, и грумом и даже личным камердинером. Но слепота всегда помеха для лакея, поэтому меня через некоторое время сослали обратно на склад. Это произошло уже в кратере. Потом случился налет эльфов, многих побили, вот тогда — то Дилморон и вспомнил, что у него в свите есть грамотный зеленокожий. Меня повысили. Одолжил мне владыка, нечего сказать. Раньше все подтрунивали над маленьким Гонзо, а теперь — ненавидят. Если бы я мог объяснить остальным, что быть рядом с людьми — вовсе не привилегия, а страшная опасность. Герои обожают подвиги и свершения. Они любят похваляться смелостью перед дамами и друг перед другом. Как правило, в этом момент кто — то из маленького народа гибнет от их мечей. Чаще просто так, но иногда они оправдывают себя какими — то мудреными словами об оскорблении или поруганной чести. Бредни. Да кто, скажите мне на милость, станет с ними связываться по собственной воле? Дикий зверь или нелюдь убивает только по трем причинам: из — за еды, из — за самки, из — за опасности. И только люди убивают походя, по своей жестокой человеческой природе. В Овиуме нет существа, которое не страшилось бы ужасных двуногих. Думаю, что и в далекой Реальности, тоже никто не рискует заступать им дорогу. Если там, конечно, кто — то вообще остался, кроме человеков, иначе зачем они сюда повадились? Наверняка по зову своей ненасытной жажды крови.

Все мысли я черпаю из книг. Иногда постигаю их сам, с помощью трафаретов, но в основном пользуюсь услугами гнома — чтеца. Рукописи мудрецов — мои собеседники, подсказчики и ответчики. Срок моей жизни можно измерять прослушанными и прочтенными книгами. Сколько времени минуло с тех пор, когда я начал читать? Пять циклов на Древе, да без малого год тут, в Паялпане. До многого я дошел своим умом, но кое — что до сих пор скрыто от меня в тумане неведения. Например, слово «патриотизм», часто слышимое мной от Таргона. Вот жаль, нельзя остановить Владетельного минотавра и по — хорошему расспросить его: что это за понятие такое таинственное? «Патриотизм». Получается, что так называется любовь к Родине. А Родина — это место, где ты живешь. Хорошее выходит слово, а для человеков и вовсе святое. Только смысл от меня почему — то ускользает. «Патриотизм» — слово— призрак. Когда вокруг все в порядке, нужды в нем никакой. Оно возникает лишь в тот момент, когда сильным мира сего необходимо помочь своим рабам сделать правильный выбор. Есть не самую лучшую пищу или работать больше, чем трудятся «юниты» соседа. Бедолаги интересуются — за что им такое счастье? И тогда в ход идет волшебное слово «патриотизм».

Вот у нас, троглодитов, не так. Есть род, племя. Мы сообща добываем еду, обороняемся от врагов. У нас никто не говорит о «патриотизме», потому что жить вместе для нас нормально и естественно. Одиночкой быть плохо. Тебя непременно кто — нибудь, да сожрет. А табором легче защищать свою землю, самок и детенышей. Случались лишения, голод. Но никогда никому не приходилось ничего объяснять — все и так было понятно. Видимо, «патриотизм» применяется только в тех случаях, когда до соплеменников не доходит — по каким причинам они терпят нужду. Ну, не очевидны для них эти мотивы, кроме тех о которых принято говорить шепотом или вообще молчать. Тогда вожди начинают творить волшебство со словом «патриотизм». Либо они сами, либо те, кто вещает за них.

Сегодня у меня совсем мало времени на чтение и размышления. Мы успели с моим гномом — декламатором одолеть лишь несколько страниц моего любимого фолианта — толкового словаря, как меня снова призвали на службу. Властители решили познакомить гостей с нашими железными зверями.

Всей компании пришлось миновать два поста охраны по пути к Главному Ангару. Ни одного демона или троглодита. Только матерые минотавры. Личная гвардия Таргона, прошедшая с ним не один десяток жарких кровопролитных схваток. Я не мог видеть горящих огнем глаз и иссеченных шрамами морд, я не знал сколько, обрубленных неприятельскими мечами рогов высится над их низкими лбами. Но я осязал неистовое пламя их сущностей — глубокое, наполненное жестоким презрением к смерти, доступное лишь ветеранам.

Мастер — сержант Хобтобот, зверюга необъятной ширины, без видимых усилий провернул шипастое колесо блока. Ворота разъехались, и мы вступили в нашу техническую святыню.

Сорок моих шагов от маленького хвостика до сплющенного носа. Лапы сложены спереди. Обе преобразуются в массивные гидравлические ножницы, способные разрезать густые заросли или вспарывать болотную тину. Уши — пара чехлов, скрывающих гигантские пневматические топоры, перерубающие в несколько ударов полувековой ствол. Особое дело — колесные траки, или как их именует Дилморон — подвеска. Десять штук, через равномерные промежутки по всему телу. Они сменные. Обычные гладкие предназначены для леса или поля, широкие, повышенной проходимости, похожие на мельничные жернова — для песка и зыбких почв и длинно лопастные, больше напоминающие ходули — для болот и неглубоких ручьев.

Где — то в подбрюшье зверя были до нужды припрятаны ремкомплекты и запасные колеса. В спину и черный нос грызуна встроены лебедки. Их канаты — настоящее произведение искусства. По мне, так они могут поднять замок, а не то, что нашу механическую животину из трясины выволочь. Все тело машины усеяли тысячи клепок, отчего казалось, что шкура Зайца покрыта пупырышками. Люк на боку, с внутренними петлями. Более двадцати стрелковых бойниц по обе стороны. В голове, как положено оборудована командирская рубка. Вместо усов — полукружья двух баллист — дублеттеров. У Зайца три палубы. Нижняя — технический отсек и кубрики для команды. Средняя — склады, арсенал, пассажирские каюты. И наверху стрелковая палуба, она же — столовая и кают — компания, в зависимости от обстоятельств.

Поодаль стояла еще одна стальная тушка, только чуть поприземистей. Мы их так и зовем — Заяц и Зайчиха. Номер первый — основной, и номер второй — имитирующий. Два металлических чучела. Пара рукотворных идолищ человеческой мысли и глупости одновременно. Нет, ну дернул же нас нечистый ифрит за ногу создавать второй образец! Как будто они живые и тут же примутся размножаться. «Отвлекающий маневр, военная хитрость»! Ага. Где теперь рецепт? Тю — тю! Остались только неуклюжие рисованные копии. И движок не работает. Прав Франк, магический патент не был рассчитан на серийное производство. Теперь — пожалуйста, морщите лбы, как эту недвижимость завести. Эх, да что там… Сколько уже передумано на эту тему!

Гостей словно накрыло заклятием Ледяного столба. Через минутную паузу первым «отмерз» Махор:

— Ни фига себе, магическая локация! Вот это хорь, я понимаю! Бронепоезд без рельсов!

Полусонный механик преобразился. Он подбежал к Зайцу, ощупал и даже обнюхал его поверхность, постучал в люк, заглянул под днище. Повернулся к Таргону:

— Мы договорились только об одной задаче. За вторую придется доплачивать.

Хозяин фактории фыркнул:

— А я все ждал, когда вы это скажете! Разумеется, ваш гонорар будет увеличен пропорциональным образом.

— И сложность возросла.

— Учтем тридцати процентной надбавкой.

— Гонзо, обеспечь гостей всем необходимым, — приказал мне Дилморон. — Маэстро, наш каптенармус слеп и не может общаться, но его толковость не знает границ.

— Я должен внимательно изучить оставшиеся у вас бумаги, провести осмотр изнутри и назначить список ингредиентов, — Франк потер маленькие ладошки и сварливо добавил. — А вы подсовываете слепого слугу.

— Не гони порожняк, маэстро. Пусть парень незрячий. Но он руководил проектом, и результат его работы перед нами, — вступился за меня Махор.

— Вы не понимаете! Ладно — пусть немой. Но мне важно, чтобы он видел то же самое, что вижу я. Иначе, какое у нас будет взаимопонимание?

— Уважаемый доктор, — увещевательно начал Дилморон. — Вы недооцениваете Гонзо. Он знает грамоту и практически не ошибается, когда выполняет наши распоряжения.

— Угу. Сравнили лакейскую расторопность с работой в конструкторском бюро. Милейший принц, я не намерен каждый раз перепроверять его действия. А значит — не смогу отвечать за конечный результат.

— Что же делать, — Дилморон беспомощно повернулся к кузену.

А я стоял, насупившись от обиды. Доктору Франку, конечно, невдомек — каково это, быть начальником для подчиненных, которые тебя и в мильрейс не ставят. С вечно занесенным над головой топором Таргоной расправы. Неожиданно именно хозяин фактории пришел мне на помощь:

— Плох ли он или хорош, но понятливей помощника вам в Паялпане не найти. Я, как комендант фактории, говорю это с уверенностью. Либо берите Гонзо в подручные, либо командуйте процессом сами. В любом случае вы отвечаете за результат. Мы перевели на ваш счет в Реальности немалый аванс и готовы сделать второй транш. Вы желаете расторгнуть сделку?

— Ну, зачем же так категорично, — замялся механик. — Просто слепой слуга в магическом процессе — уже сам по себе является угрозой. Надо что — то придумать…

— Да соорудите ему глаза, в конце концов! — воскликнул Махор. — У вас полно всякого стекла в багаже! И способностей достаточно. Подумаешь, задача!

— А ведь и вправду…, — пробормотал Горгот. — Что скажете, мастер?

— Ты сможешь?

— Интересный ребус…

— Покончи с этим побыстрее. Время ограничено, — отрезал Франк. — Ну, где там ваши бумаги? И как открывается эта штука? Эй, ты, Гонзо! Давай документы и топай к моему ассистенту. Он займется твоим зрением.

Хозяева быстро отчалили в компании Махора на осмотр караулов фактории, а я поступил в распоряжение орка. Горгот карманной рулеткой зачем — то измерил параметры моего черепа. Долго рассматривал выступы на рыльце, что — то прикидывал, почесывал свои волосы, которые пахли звериной шерстью. Сомневался словом. Потом веско сказал:

— Сиди тут. Жди.

И умелся куда — то. Обернулся орк споро, а в руках у него было что — то вроде ридикюля из мягкой черной кожи. Устроился поудобней прямо на полу, поджав под себя ноги, разложил свои инструменты, задумался.

— Линзы у меня имеются разные. Это визуаторы для големов, — туманно пояснил он, демонстрируя в руке нечто для меня невидимое. — Но вот как их совместить с твоей нервной системой… Придется создавать симбионта. Механического, но и живого одновременно. Нужны кристаллы Могущества. Парочка. Что скажешь, любезный?

Я истово закивал и показал пальцем в сторону складского уровня.

— Ну что, понятливый ты мой, стало быть — веди меня в закрома фактории. Посмотрим на ваши запасы волшебных причиндалов, камрад.

Склад артефактов был расположен рядом, в Воленвельде. Монументальные двери хранилища сегодня находились под охраной. Непонятно из каких соображений, но Таргон решил усилить все посты. На входе — самый неприятный из парнокопытных. Ноздрин собственной персоной. На мое счастье со мной рядом стоял Горгот. Зам начкара не упустил бы случая, чтобы как — то меня уязвить или преднамеренно пихнуть жестким плечом. Сегодня он лишь смерил орка взглядом и пробормотал под нос что — то насчет всякого сброда, который нынче завел моду объединяться в пары и без дела шастать по коридорам.

— Что вы, сударь, сказали, я не расслышал? — резко повернулся к нему штабс — капитан.

Минотавр не удостоил Горгота ответом, а лишь злобно зафырчал влажной черной носопыркой. Горгот выкинул вверх жилистую руку и ухватил Ноздрина прямо за рог. Да что он творит? Рога для расы господ — святыня! Нельзя так просто взять и сграбастать его за благословенные выросты. Коренастый орк едва доставал макушкой до плеча минотавру, но его усилия хватило, чтобы голова Ноздрина согнулась, уступая возрастающему давлению. Кулаком второй руки Горгот накрутил ворот форменного мундира стражника:

— Слушай, ты! Бестолковое жвачное! Стоять смирно! Глядеть в глаза! Еще раз посмеешь промычать в мой адрес что — нибудь непочтительное, я тебя лично оскоплю! Знаешь, кто такой вол, буренка? Ага. Вижу, что мои слова на тебя подействовали. Оправь амуницию, — и уже мне, почти ласково. — Открывай хоромы, лягушонок. Показывай ваши магические ценности.

Млея от удовольствия, я выстучал дверным молотком условный сигнал. Через несколько секунд послышался звук отпираемого засова, и кладовщик, мой соплеменник, впустил нас внутрь склада. Единственный обитатель хранилища — дряхлый мастер — троглодит, потерявший за годы лишений почти все свои позвоночные шипы, раскрыл перед нами журнал с трафаретом — подсказкой. Горгот для вида полистал его и отложил в сторону:

— Нет, в ваших архивах я не разберусь. Пойдемте по рядам, посмотрим вживую.

Мы стали протискиваться между стеллажами. После двух порезов о кромки лезвий и одного падения на темечко литого шлема, орк решительно выволок меня на свободный от хлама пятачок перед столом смотрителя:

— Так — с. Награбили вы изрядно, за свою жизнь я еще такого не видывал. В этом пакгаузе немудрено заплутать. Твой сотрудник по — нашему разумеет? Ага. Я смотрю, вы, зеленокожие, вообще сообразительные ребята, а? — добродушно оскалился орк. — Что же, приступим — с. Нам требуется: ткань шерстяная. Аршина будет достаточно. Кожаных ремней три локтя. Железных скоб или колец…, — Горгот порылся в сумке и достал несколько стеклянных линз. — Вот для этих штук нужно крепления смастерить. Не видишь? Так пощупай! И скобы не толстые, а такие, чтобы гнуть было можно. Кристаллы Могущества. Сколько у вас видов имеется?

Я показал ему обе руки. Шесть пальцев на каждой составило дюжину в сумме.

— Ничего себе. Давай каждого по два. Глаз — то у тебя будет пара! Понимаешь, Гонзо? Еще нужны дополнительные магические усилители. Не слишком мощные. Подбери на свое усмотрение. Ниток черных катушка. Иглу швейную и шило. А еще пригодится парочка готовых артефактов. Статуэтка Часового в наличии? Тащите! И глазок Визиуса. Так — с… Я думаю, хватит.

Еще бы не хватило. Понятия не имею, что замыслил соорудить хитроумный Горгот, но запчастей он заказал на сумму немалую. Целую деревню из неволи можно было бы выкупить! И как мне потом перед Таргоном отчитываться? Ладно. На Зайца запишу. Получив запрошенное, орк обстоятельно рассмотрел добро сквозь вдетое в глаз пенсне, крякнул удовлетворенно и резюмировал:

— Порядок — с, камрады. Ты, Гонзо, пошатайся пока часика три. Не мельтеши. Мне нужно поэкспериментировать. Потом подходи на первую примерку.

Я так и сделал. Никто не сумел отследить момент, когда у трудяги Гонзо не нашлось текущих задач, поэтому мне удалось проскользнуть в свою нору и вновь засесть за книжки. Мои трафареты — магические наборные шрифты, их ощупываешь руками, а после в мозгу возникают картинки слов. Читать можно, только устаешь быстро. Иное дело — декламатор. За фолиантами время съелось незаметно. Настойчивый стук в сломанную Ноздриным дверь оторвал меня от единственной радости. Посыльный из моих родичей, молодой парень из низших кастовых самцов, стоял на пороге и лупил лапой по деревянному полотну.

— Эй, ты! Ассистент механика зовет тебя в Главный Ангар.

Горгот действительно в моем ожидании нетерпеливо тер ладони. Коллекция оптики вокруг него по — прежнему бликовала энергетическими потоками.

— Ну — ка, примерь эти. Здесь в основе — заклинание Визиуса. Видишь что — нибудь? Нет? Жалко… Снимай.

Вот как мне сказать Горготу, что я вижу множество оранжевых кругов с зелеными ободками?

— Теперь эти.

Я вскочил с места, изо всех сил прижимая линзы к покатому лбу.

— Тут зашито заклятие Оккултум. Поднимает вуали скрытого. Что? Неужели? Виват оптике и мастерству биомеханика! Чего? Не понял! Так ты видишь или нет? Меня? Объясни толком, камрад, не тряси за рукав. Зачем тебе мой воротник? Давай помедленнее. Меня — видишь. Хорошо. Одежда — нет. И что это должно означать? Меня видишь, одежда — нет. Странно… Ты видишь меня без одежды?! Голого?! А ну, давай сюда стекляшки. Это для совсем другой игры, — Горгот расхохотался. — Святые угодники! То, наверное, еще зрелище — голый орк среднего возраста со складками на животе. От такой картинки не прозреть — ослепнуть можно.

Он еще раз перетасовал свой набор разнообразных оптических приспособлений. Потер несколько линз амулетами, и из — под его рук заструились дымки спонтанного волшебства. В моей голове метались всполохи энергетических потоков.

— Вот. Надень — ка! Выточены из изумрудных призм. Двухслойный бутерброд. Позади добавлены халцедоновые пластины. Знаешь, Гонзо, ты недешево обходишься своему хозяину. Здесь переплелись заклинания Школы Воздуха и Воды. Игнис и Лацерандум. Т — а — а — к — с… Посмотрим… Ну что? Правда?! Вот я даю! Стало быть… Линзы мы подобрали, дело за креплением. Я эту страсть мастерить начну, а ты свободен пока. Гуляй себе.

Сморщенное зеленое рыло с выступающей гребенкой верхних зубов. Плоская голова. Вдоль всего хребта — тонкие костяные иглы. Массивные задние лапы с тупыми когтями. Это — мое отражение на мифриловых доспехах Горгота. Я — красавец! Без всяких сомнений. Все самки в Подземелье мои. Им просто не устоять. Внешность немного портят черные окуляры очков, затянутых широкими ремнями. Он надел их мне и гордо произнес:

— Носи на доброе здоровье. Бифокальные!

Вот дела. Бифокальные. Я пробую незнакомое слово на вкус. Прозрел. В голове смешение новых образов и полный сумбур. Штабс— капитан! Теперь ты — мой друг на всю жизнь!

До вечера он что — то шил, порол, паял молниями, распространяя вокруг омерзительный смрад. Потом Горгот водрузил свое оптическое творение на мой нос.

— Чувствуешь тепло? Хорошо. Активируются сами, когда надеваешь. Перед сном снимай, иначе можно стать идиотом. Понял?

В первые минуты я так вертел шеей, что едва напрочь не открутил ее от туловища. Все хотелось рассмотреть. В первую очередь людей. Вот он — Махор, широкоплечий и длиннорукий. Лицо открытое, всегда готовое улыбнуться. Нос был когда — то сломан, но это героя не портило. На нем сиял мифриловыми вставками короткий пластинчатый доспех, из — за спины выглядывал колчан со стрелами, шотландский палаш висел на левом бедре. Франк — низенький плюгавый мужичонка, с морщинистым лицом землистого цвета и ищущими руками. Весь какой — то пожульканый, нескладный. И только глаза — голубые и прозрачные до стеклянности, торчат сквозь изъеденное жидкой бороденкой худое лицо. На широком поясе — охотничий кинжал, который ученому явно мешает. То ли дело — мой благодетель, бравый штабс — капитан Горгот. Коренастый орк в мифриловом панцире. Небывалое сочетание. Кривые клыки нависли над оттопыренной рыбьей губой. Вывернутые ноздри, широкие мясистые губы, балконы надбровных дуг. Скулы, словно шлюзы, готовые сомкнуться и отхватить нос начисто. Над плечом торчит рукоять меча. Как я и определил раньше — тяжелой махайры. Я могу рассмотреть их оружие. Поверить боюсь! Мне, слепому каптенармусу фактории, наконец — то посчастливилось видеть глазами то, к чему обычно прикасался наощупь. Книги! Теперь я сам буду читать книги! Любые, до каких смогу добраться. Сердце замирало от восторга и просилось наружу.

— Эй, зеленый, как тебя там, — брезгливо рявкнул Франк. — Хватить стоять столбом. Прозрел — и хорошо. Иди, показывай мне вашего лопоухого. Я буду тыкать в узлы на чертеже, а ты устроишь мне экскурсию по ковчегу.

Несколько раз кивнул в знак полного понимания и спешно потрусил к ворчливому механику.

Люк Железного Зайца был открыт наполовину. Вторая створка осталась запечатанной. По инструкции Таргона ее следовало отпирать только в случае погрузки или разгрузки припасов. Франк показал мне на рисованной гномами схеме гнездо для движущего артефакта. Я поковылял на нижний уровень. Вся теплая компания поспешила за мной.

Входной шлюз Зайца вел на небольшую площадку, от которой во чрево железного грызуна ввинчивалось две лестницы — в машинный отсек и на главную палубу. Махор и Горгот сразу поднялись наверх, а Франк тут же нырнул туда, где пахло смазкой. Маэстро впился взглядом в чертеж.

— Так — так. Я вижу рулевые рычаги. Вот они, — механик хлопнул ладонью по захватной части одного из концов рулежной перекладины. — А это что?

Я вежливо ткнул зеленым пальцем в папирус.

— Ага! Риверс. Понятно. Где привод подвески передней колесной пары?

Мне пришлось протиснуться мимо Франка и, согнувшись вдвое, поползти к левой лапе. Сзади одышливо кряхтел маэстро. Я добрался до места, откинул противопыльный кожух и продемонстрировал механизм. Франк всюду сунул свой похожий на виноградный лист, нос.

— Что у нас здесь? Угу. Вижу штанги, рессорную пачку. Листовые. Мощны. А где гнезда для Амулетов Жесткости? Там? Все, нашел. А это у нас, стало быть, вилки штанг и шкворень. Думаешь, выдержит восемьсот километров по сильно пересеченной местности?

Я энергично кивнул. Конструкция выполнена с колоссальным запасом прочности. Франк задумчиво посопел, еще раз заглянул в чертеж.

— Общий вес — без малого полсотни тонн. Артефакты дадут дополнительную остойчивость и частично снимут нагрузку с рессор… Хорошо! Веди меня к энергетической установке.

Гнездо под будущее сердце у нас располагалось прямо под головой — рубкой. Пока в нем пусто — это и есть работа Франка. Заставить нашего зайчика прыгать по полям и лужайкам. Болванки для магического мотора лежали рядом, на сером куске полотна. Все запчасти — строго по чертежам из библиотечного тайника. Синяя слеза Подземелья величиной с хороший кирпич (эти алмазы добывают только в нашем мире, и они жутко ценятся по всему Овиуму); Медный Компас Мореплавателя (выменян у магов Сияния на пять фунтов зеркального порошка, который мы, в свою очередь, успешно сторговали за целый галлон пантокрина, добытый у нейтральных трапперов); Серебряный Котел для изысканного гречневого пилава (куплен по сумасшедшей цене у ногайского клана); и, наконец, семь пластин черного мифрила (элегантно отобраны в честном разбойничьем рейде близ русла Джорнея). Жертвы — вольные привидения. Сами не можем понять, где они его нарыли.

Эти никак не связанные меж собой предметы вместе являлись могучим талисманом под мудреным названием «Вертится без устали». В трех шагах от разложенных на покрывале запчастей стоял ничем не примечательный деревянный ящик. Его содержимое — пара магических звездочек Иерарха, которые передавали крутящий момент от двигателя на распределяющий вал. Они были найдены в схроне вместе с чертежом. Это комплект на одну машину. Механикам предстоит оживить обе.

Ученый еще долго смотрел на план, артефакты и философски мычал. Он, наверное, так предавался не доступным для обычных смертных размышлениям. Потом зеленая рука служки сунула мне из — за спины глиняную бутыль «Особого рогатого». Франк смочил горло доброй половиной содержимого и разразился монологом:

— Вопрос мне ясен. Задача ерундовая, как раз для лучшего механика Мидгарда. Если повезет, конечно. У Зайчихи такой же принцип хода? Да? Вот попадалово… Я хотел сказать, что тем лучше. А за сим посторонитесь, мне необходимо пройти в сортир. Бутылку я тоже возьму.

Троглодит по моему приказу отправился с Франком в качестве сопровождающего. Пока я ожидал возвращения Доктора, из брюха Зайца выбрались Махор с Горготом. Они появились, обогащенные впечатлениями осмотра верхних палуб и рубки.

— Обстановка выполнена со вкусом к роскошной жизни, — резюмировал штабс — капитан. — А насчет прочности я имею сомнения.

— Тут сделана ставка на страх и панику, — предположил Махор. — Если эта штуковина шевельнется, половина Овиума обделается от ужаса.

— Обзорная рубка — это хорошо, — провозгласил подошедший Франк. — Надеюсь, там предусмотрены ремни для пилотов. Будет изрядно потряхивать при движении. Понадобится стойкий вестибулярный аппарат и выносливое пищеварение. Прозит, господа. Предлагаю, немедленно окунуться в работу. Буль — буль — буль, — последние слова издал не он, а глиняная бутыль, опрокинутая в горло.

— Поддерживаю предложение. Маэстро, не будьте жмотом — с, — вклеил Горгот и протянул увитую венами мускулистую орочью лапу.

Махор приложил ко лбу козырек ладони:

— А все — таки — почему он заяц? Что скажешь, Гонзо?

Откуда я знаю? Может, Иарарх зайцев любил. Что касается троглодитов, то у нас трепетное отношение вызывают лишь те зверьки, которых можно употребить внутрь и без лишних хлопот. А за зайцем не угонишься. Словом, извини, Махор, я не в курсе, да и своих забот полная пасть.

А доктор Франк вдруг заорал над самым ухом:

— Гонзо! Ну, что ты застыл, бездельник? Немедленно доставь мне всю бригаду гномов, что занималась ковкой и подгонкой частей! Пусть разъяснят стыки трансмиссии.

Пришлось опрометью нестись вниз, в казармы Еола. Съехав по желобу до Гуенарганта, я отправил в казематы нарочного, а сам без сил плюхнулся на булыжник близ озерного берега. Даже заглядывать в его ледяную глубину мне сейчас не хотелось. Этот магистр меня загоняет до смерти, я понимал это отчетливо.

С гномьей командой мы опять вернулись к Франку. Их старшой — Мудрот — мужик обстоятельный. И в регулярной армии Оплота успел послужить, и на вольных хлебах попастись, а потом и мастеровым заделаться. В последнее время повадился ходить с купеческими караванами, торговлишкой промышлять. Финальный рейс, самый неудачный, случился, понятное дело, в факторию Паялпан. Объятия Таргона были широки, кандалы рабства — тоже соответственно прочные. Гном выслушал вопросы маэстро, почесал завитую в две косички бороду и ответил:

— Не убоюсь доложить, незнакомый, но сиятельный господин, как для себя ковано. И скреплено, словно для родных деток. Вон моему куму женина матерь приказала пони подковать, так тот подковал. Сработал на славу. Теща поехала по воду, коняжка ногой топнула, полешко на мостике подломилось, так матерь женина туда и лошадь за ней. И уплыла по течению зачем — то, стало быть. А пони вытащили, хвала Иерарху. Чего ей бедолажной пропадать, верно ведь? Вот такие мы мастера, ваше высокоблагородие, — неожиданно заключил кузнец.

— Что ты мелешь, бездельник! Кто рулевые тяги на полболта затянул? А ну, отвечай? Не то разрежу звездой шкуру на седалище и завяжу в узел на затылке! Саботаж!

— Безвинно обижаете, ясновельможный господин! Какие такие тяги? У меня племяша того года на службу призывали в Оплотску армею, так он сделал тяги из дому — до сих пор по всему уезду ищут. А насчет саботажа, я сомневаюсь. Видал однажды через щелку в доходном доме голую бабу, но неясно…

— Я тебе покажу, дармоеду, доходный дом! Почему у двух колес диаметр разный? Весь Заяц на ходу в разнос пойдет! Придется тебя, паскудника, разложить на дощатом столе и всыпать тебе по первое число солеными палками!

— Эвона, куда хватили! Мне намедни поваренок шепнул, что на кухне соли осталось на два дни. Почто же на меня, недалекого, такой ценный продукт переводить? А ежли ваше почтенство интересуется солью, то я знаю достойных купцов из Цитадели. У них не соль — чистый сахар. Зерна крупные, что твои орехи…

— Каков пройдоха, — вздохнул Франк и машинально покосился в мою сторону. — Видал? Диалоговой трансференцией овладел! Темы тасует в один момент.

Потом его стеклянные глаза осмысленно сфокусировались на моей безмолвной фигуре. Достойный механик плюнул в сердцах себе под ноги и свирепо растер подошвой. После чего вновь взялся за Мудрота.

— Ты мне зубы не заговаривай, враз прорежу тебе их. Немедленно исправляй недоделки! И где ты только словечек таких нахватался?

— Не извольте гневаться, ваше благородие. Полгода был слугой у героя из Желтка, тот страсть как любил меня поучать. В науку ввел, да простит меня Джорней за ентот грех! «Муштра, — говорил, — есть первейшая наука»!

— Свихнусь я тобой, — тоскливо сказал Франк. — Марш в Зайца, я покажу, где ремонтировать будете.

— Да поедет лопоухий, куды денется, ваше сильнопочтенное господинство! Раз надо, и сто верст пройдет, как проскачет!

— Какие сто верст, сивобородый? Какие сто верст? Ему ж почти восемьсот километров по бездорожью переть…

— А километр это сколько? — с любопытством уточнил Мудрот.

— Иди уже, хвороба, пока я опять не разозлился.

Следующие пять суток Доктор и Горгот почти не покидали Главного ангара. Слуги таскали им туда вино жбанами. И еду. Дух внутри стоял такой, что с разума вышибало. Мы падали с ног, выполняя их многочисленные запросы по Болванкам артефактов и магическим амулетам. Складские ведомости пришли в первозданный хаос. Я разбирал длинные комментарии и записки служащих, периодически чувствуя, как меня охватывает прямо — таки людское желание кого — нибудь растерзать или сослать на каторжные работы.

— Журнал приходно — расходных ордеров. Дата: восьмая декада от дня рождения короля Азмоэла, да продлит его преклонные годы Великий Джорней. Запрос от ассистента механика. Подпись: Горгот. Талисман скунсовой ловитвы одна штука. Накладная выписана начальником склада. Расходная форма заполнена правильно. Виза каптенармуса Гонзо: одобрено. Виза замначальника караула Ноздрина присутствует. Отпечаток пальца. Следующий документ — приходный ордер на скунсову ловитву… Не понял?! Почему таскают ее туда — сюда? А — а — а, вот еще что — то начертано, — мой трафарет был отброшен в сторону. С очками надежнее, если я их не сломаю от бешенства. — Записка — комментарий от маэстро Франка: «Болваны! Мне нужен Талисман ловитвы василиска! Ослы!». Расходная форма от начальника склада… Виза каптенармуса. Одобрено. Виза начальника караула… Плевок. Осерчал, видно, Ноздрин. Опять записка: «Не работает. Замените». Подпись: Горгот. Расходный ордер… Все верно. Виза Гонзо. Что за дыра? Ага, Ноздрин проткнул накладную кинжалом. Новый ордер — заказ от Горгота:

1. Сердце черного дракона — 1 штука.

2. Слюнная железа гидры в спиртовом растворе — 1 штука.

3. Алмаз необработанный — 9 штук.

4. Кобальтовый штырь — 1 локоть.

5. Зелье трезвости — 7 флаконов.

6. Засушенная личинка драконьей стрекозы — 27 штук.

Примечание от Франка: «Личинки только в желтом коконе! В белом отнюдь не присылать!». Заявление на увольнение от начальника склада… Виза каптенармуса: отказано. Рапорт Ноздрина о дезертирстве начальника склада… Объявлен в розыск… Подписи… Докладная старшего по караулу Гуенарганта мастера — сержанта Хобтобота: «Бывший начальник склада задержан при попытке самоубийства в озере Гуенаргант. Под стражей препровожден на уровень Спонтуса. При аресте вел себя подозрительно весело и даже пытался петь песни». А — а — а, отойдите от меня все! Укушу!!!

 

Глава 3

Одна проблема о двух ногах

— Люди — словно дети, Гонзо. Большие дети. Подари им игрушку, так они не будут ей долго играть, а попытаются разобрать и сломают. Боги выпустили нас в созданный ими мир, но по случаю спешки позабыли снабдить взрослым разумом, — с этими словами Доктор Франк выпалил парой магических стрелок в сложную конструкцию, что стояла перед ним на массивном деревянном верстаке.

Узел, куда пришелся волшебный заряд, стал ярко — оранжевым. Механик задумчиво подул на него и к потолку Главного ангара потянулся сизый дымок.

— Теперь аккуратно. Говорят, что дурак, который дважды наступил на грабли не становится умнее. Он становится осторожнее, — с этими словами маэстро прислонил к нагретому стыку Звездочку Иерарха.

Раздалось шипение, которое немедленно перешло в жуткий свист. Потом во все стороны посыпались белые искры, и свежеслепленный мотор взорвался брызгами деталей. Над моей головой с трубным звуком прошла железная цепь, а тонкая шестеренка с чмоканьем воткнулась в правую ляжку. Я уже привычно постарался не удариться в панику. Еще одному зеленокожему ровно между лопаток угодил короткий штырь. Мой соотечественник взвыл и запрыгал на месте. Караульный минотавр у ворот озабоченно осматривал крупную вмятину на своем ростовом щите — именно им он секунду назад отбил летящий в рогатую голову передаточный шпиндель.

— Горгот! — истошно завопил Франк.

Через мгновение из люка Зайца вынырнул штабс— капитан. Орк неодобрительно крякнул, когда увидел очередную выбитую взрывом бойницу, но потом поспешил нам на помощь. Горгот вылил на мою искалеченную ногу зелье регенерации и поощрительно щелкнул меня по позвоночным иглам:

— Молодец, каптер, браво держишься. Маэстро, я клянусь Бахусом — наши опыты нужно перенести в безопасное место. Эй, ты там! Троглодит! Хорош плясать, подходи на перевязку. Дьявол! Гонзо, свистни камрада, я вытащу ему из спины осколок.

— Угу, в безопасное место! А где его взять? — огрызнулся Франк. — Вы забыли, что тут, в Паялпане, проблема с открытым пространством? Один взрыв в маленьком помещении наделает в сотню раз больше бед, чем в Главном ангаре.

Механик флегматично дождался, пока ему соберут разметанные ударной волной детали мотора и снова принялся сочленять движитель прямо на полу. Вся его фигура окуталась пепельным покрывалом Магии Смерти.

— На чем я остановился, Гонзо? Люди не в состоянии предвидеть последствия своих поступков. А потом мы ужасаемся собственным деяниям. Что есть, то есть. Боги в избытке наградили нас раскаянием. Мы способны истребить миллионы бизонов, чтобы лишить пищи коренное население местности, которая пришлась нам по вкусу. Такое у нас наивное человеколюбие. Детское!

Доктор Франк не удивил меня рассказом о Родине человеков и творимых там злодеяниях. Люди именно такие, как он описал. Они могут казнить пару десятков поваров на кухне за пересоленный суп, а потом восхищаться красотой закатного Иггдрасиля. Они могут лить слезы над пташкой со сломанным крылом, предварительно отправив на перерождение целую семью гоблинов, что портила им пейзаж своим неуместным видом.

— Да что бизоны… Странствующий европейский голубь. Вот — отличный пример. Миллиард птиц за один только год! Где теперь этот вид, что считался в средние века самым массовым в Европе? Его нет! Он исчез! Тысячи уникальных животных Земли уничтожены и еще большее количество стоит на грани вымирания. А мы стремимся к звездам…

Механик, сам того не замечая, поставил на одну доску истребление соотечественников и охоту на птиц. Он такой же, как и прочие.

— Осмелюсь потревожить, мастер Гонзо! — окликнул меня сзади Мудрот. — Вас господин штабс — капитан зовет.

Кудрявая борода гнома, как и всегда, была аккуратно расчесана и завита в косички. Весь его вид выражал довольство и безмятежность. Я с радостью оставил доктора Франка и поспешил к Горготу. За истекшие пару дней меня трижды контузило, и еще пару раз я чуть не лишался конечностей в результате его неудачных экспериментов, так что быть подальше от безумного механика — это все о чем я мечтал в данный момент.

Внутри Зайца слоились ароматы Магии Жизни. Даже вонь от орочьего тела Горгота не могла пробиться сквозь запах того, что гномы и люди называют «природой».

— Гонзо! Хватай лом и жми сюда, — выдал мне указание штабс— капитан. — А ребята Мудрота будут накидывать ремни и цепи на шестерни.

Как выразился Франк «мы меняли принцип трансмиссии». Магистр и его ассистент трое суток выжигали из железных болванок нужные детали, которые потом уходили гномам на перековку. Все трудились в поте лица, позабыв про отдых. И наши усилия постепенно начали приносить результат.

Через час Горгот отпустил Мудрота и подручных, а меня оставил в качестве помощника. Я видел, как под его руками стальные детали «трансмиссии» обрастали подобием кожи и становились похожими на кости и суставы живого существа.

— Теперь мы попробуем рефлексы, — самодовольно произнес орк и с его пальцев сорвался янтарный шарик.

Волшебный снаряд наплыл на нечто, напоминающее ногу огромного кузнечика. Конечность дернулась, едва не лягнув меня в грудь.

— Вдохнули жизнь в симбионта. Жизнь. Трудное занятие, не находишь, Гонзо? Но это только первые сто лет, потом становится легче. Хотя и век назад понимаешь, что ты — круглый дурак и спустя сто лет осознаешь, что не стал умнее, — успех подвигнул достойного штабс — капитана на стезю философии.

Я привык, к тому, что люди часто делятся со мной своими мыслями и тревогами. Обычно они обращаются ко мне так, словно разговаривают со стеной или тумбочкой. Пожалуй, только принц Дилморон ищет в маленьком Гонзо собеседника. А я слушаю их всех. Мне интересны человеки, я все время пытаюсь понять, что ими движет.

— Все устройства, которые поначалу придумывал человек, были продолжением его ног и рук. Потом люди находили новые способы познания мира, строили приборы на их основе и снова отправлялись в свободный поиск. Эти щупальца у нас раскиданы повсюду. Рано или поздно мы до всего дотянемся, такова наша природа. Будут новые Мидгарды, уж поверь.

Хорошо бы. Тогда людям будет, чем заняться. И нам, маленькому народу станет легче, безопасней. А Горгот весь ушел в рассуждения:

— Гонзо, а тебе, верно, никто не рассказывал, про Реальность? Хм, я так и думал. Хочу просветить тебя, камрад. Мидгард — он как бы лежит рядом с основным миром людей. Это было кем — то изначально спланировано. Ты веришь в Богов? Ага! Вот и среди нас, тех, кто проживает две жизни, абсолютно нет материалистов. Потому что невозможно не поверить в Высший разум, когда наблюдаешь все это. Слишком много вокруг присутствия мысли, камрад. Даже хронопарадокс. Это очень сложно, для тебя, мой зеленый друг, но я могу закурить сигарету на Земле, сходить в Мидгард на несколько часов и, вернувшись, успеть затушить ее в пепельнице. То же самое наоборот. Мы можем расстаться с тобой тут, перед обедом, я сгоняю в Реальность, просплю там целую ночь в мягкой постели и возвращусь как раз ко второй перемене блюд. В моем случае такие разговоры лишь теория, поскольку мне переходить некуда. Вернее — не во что. Земная оболочка уже век лежит на кладбище. И возможность частых погружений не касается Овиума, потому что он похож на яйцо и замкнут сам на себя. В каждой локации Мидгарда собственные правила игры. Локация, Гонзо, это, где мы сейчас находимся… Такое, брат, отдельное место, на вроде ваших планет на ветвях Великого Древа. Знаешь, почему я тебя все это рассказываю? Делюсь обидой. Сейчас народ ходит сюда, когда пожелает, а меня, без спросу, сто лет назад упрятали в тело орка. Тогда не было этих… компьютеров… никаких тебе кармических лотерей… Теперь люди умирают в битвах, спокойно отрабатывают свой долг Мидгарду и вновь возвращают человеческое обличье. Мне же выпал билет в один конец, потому что тело в Реальности погибло. Сто лет без перерождения! Представляешь? Я наблюдал влюбленные парочки, видел гарцующих на белоснежных скакунах вельмож. Элегантных, богатых, невероятно счастливых. Эх, как я мечтал снова стать человеком! Ты бы, наверное, тоже такого хотел, а? Не знаю, правда, кто из тебя получится.

Переродиться человеком? Такая мысль ни разу не стучалась в мою плоскую голову. Что бы я сделал, очутившись в оболочке одного из них? Не знаю. Но точно не стал бы тиранить маленький народ или как они его называют — «юнитов».

— Таких, как я бедолаг немало скопилось в локации Элеадун, — продолжал Горгот. — Мы готовы были на что угодно, лишь бы снова превратиться в людей. Хвала Иерарху, случилась война. Она дала возможность отличиться. Живой Бог Элеадуна щедро вознаградил одного из своих верных слуг. У меня теперь есть три попытки, если дело не выгорит с первого раза. И вот я в Овиуме. Снова в теле орка. Смешно? Не слишком, поверь мне. Знаешь, почему Овиум, несмотря на все красоты, не популярен среди героев? Нет точек выхода, нельзя бродить туда — сюда. Каждое погружение — очень и очень надолго. А мне — плевать! Я привык. Путь в Реальность отрезан. Главное, что меня тут никто не знает. Дамочки и благородные сеньоры не воротят нос, когда я захожу в помещение — ах, чем это так неприятно запахло? Оскорбления… Браги развел четыре дуэли за один день. Меня бы размазали по стенке — ведь я новичок. Ничего. Пришлось сцепить зубы. Орку Горготу в свое время быстро растолковали, что значит «повиновение».

Ого. Штабс — капитану, кажется, не очень по нраву его нынешний статус. И прошлая жизнь в теле орка не дает покоя даже в прекрасном человеческом обличье. Ох, не случайно он подрядился к Франку в помощники. Великий Джорней! Он хочет остаться в Овиуме! В месте, где ему никто не припомнит старое.

В люк Зайца просунулась лохматая гномья голова:

— Мастер Гонзо! Доктор Франк просит вас подержать одну штучку.

Бедные мои зеленые пальчики!

Несмотря на почти круглосуточную работу, доктор Франк все равно выбился из графика. Мы должны были закончить монтаж силового агрегата за семь дней, а вместо этого провозились всю декаду. Остальные герои убивали время, как могли. Махор — в компании Дилморона. Таргон замордовал войска тренировками. Троглодиты спали с боевыми вилами в обнимку, я перестал видеть минотавров без топоров, а демоны не разлучались с глефами. Что касается меня, то бедняге Гонзо пришлось успевать везде. Мы, троглодиты, народ выносливый, но замначкара ехидно заметил, что прожилки на моем хвосте потемнели и позвоночные иглы торчат в разные стороны. Тревожные признаки. Ничего. Вот поеду на Зайце — отосплюсь! Отъемся свежих мышей и наведу такую красоту с шипами, что когда прибудем на Древо, все гладкокожие девчонки наперебой будут зазывать меня в брачные норы.

Наконец наступил долгожданный день показа или как объявил маэстро — «презентации». Мы собрались в Главном ангаре. Зверья набилось, куда не повернись — везде любопытные глаза. Вельможи напялили торжественные одежды, а Махор заставил горничного побрить себя на лысо, и выглядел, словно очищенный от кожуры апельсин.

Зайца и Зайчику надраили до блеска, заново открасили. Самцу придали мужественный облик нанесением охряного цвета. На боку вытравили вензель Иерарха — золоченую руну «Д» в зеленом круге. Это Таргонова затея.

— Да это же самовар! Чистый медный самовар! — восхитился Махор. — Баранок не хватает на ушах.

Нет, баркидец, ты не распознал умысел Владыки Минотавра. Пусть случайные путники думают, что внутри ковчега сам Джорней. Старика все равно до сих пор побаиваются. Глядишь — поможет избежать дорожных происшествий с нейтралами. Зайчиху выскоблили и покрасили в серебряный цвет. Девочка всеж — таки.

Перед обеими машинами стоял Горгот, хищно сверкая клыками. Аура слепила глаза. Ассистент был горд работой. Франк находился в рубке, за рычагами движителя первого зверя.

— Итак, приступим, — штабс — капитан в нетерпении сжимал и разжимал пальцы. — Но сначала я должен сообщить вам несколько новостей. Основные две. Плохая и хорошая. С какой начнем — с?

— А ну, тихо все! — рявкнул Таргон, и несколько троглодитов упали в обморок. — С плохой, конечно.

— Агрегат по чертежу мы собрали. Как и ожидалось — он напрочь отказался работать. Дело в чем… вся сила мотора была заключена в двух деталях — мы их назвали «звездочками Иерарха». По свитковому рецепту они предназначались единственному ковчегу. Вторая машина отнимала мощность и только. Пробовали разделять — бесполезно. Недостаточный магический заряд. Емкость в порядке, но энергии было мало. Это — плохая новость.

— Вы осознаете последствия? — свистящим шепотом осведомился Таргон.

— А то как же, — отозвался Горгот без уныния в голосе. — Мы почему — то решили, что подобное известие никого не обрадует, поэтому пришлось импровизировать. Не буду вас мучить — обе животины сейчас на ходу! Поздравляю! Все получилось! Это — хорошая новость!

— Ура, — важно констатировал Махор.

— Погодите, — нахмурился Таргон. — Я не совсем понял…

— Пришлось создавать симбионтный усилитель мощности. Нетрадиционный, но проверенный, я бы сказал — патентованный… да что патентованный, фирменный! Именно — наш, с Франком, фирменный способ решения. А конкретно — многоступенчатую педальную передачу.

— Синергия механического и магического! — выкрикнул из кабины маэстро.

Он открыл боковые стекла и прислушивался к презентации ассистента.

— Ой! — совсем не по — минотавринному вырвалось у Дилморона.

— Вы хотите сказать… — недоверчиво начал Таргон.

— Именно, — с готовностью подтвердил Горгот. — Изменили принцип сцепления, разработали, отлили и смонтировали шестерни, усиленные амулетами и артефактами. Перекроили энергетический элемент. Итог — он поехал даже лучше заданных характеристик.

И в подтверждение его слов Франк стронул ковчег с места. Сияющая медным жаром туша надвинулась на нас. Народ охнул, началась паника и давка. Через несколько секунд массивные ворота вынесли с петель, а еще через минуту в ангаре остались мы одни.

— Сколько он весит? — обреченно спросил Таргон.

— Как положено — сорок три тонны.

— А с полной нагрузкой?

— Пятьдесят одну. И еще резерв имеется.

— Я сейчас помру, — простонал Махор. — Пятьдесят тонн на педальной тяге.

— А еще мы усовершенствовали задний ход, — скромно добавил Горгот. — И теперь у Зайца появился гудок.

Словно дополняя его заявление, гигантский грызун вдруг издал нестерпимо пронзительный и противный звук. Это было механическое верещание, нутряной жестяной скрип, доведенный до уровня какофонии. Все вздрогнули.

— Отменный вышел клаксон! — раздался сверху торжествующий голос Франка.

Старт был назначен через два дня. Все это время мы таскали, размещали, пересчитывали, опять таскали в ковчег всякие предметы. Восемь тонн полезных грузов мелкой фасовкой — немало. После окончательного решения следовал, как водится, пересмотр и приходилось все грузить по — новому. Спать случалось в полноги, на ходу. Когда работа была закончена, я приволок ведомость на утверждение Таргону. Хозяин фактории сделал на ней несколько красивых росчерков и обеспечил нас нудной работой еще на сутки. Последние три тонны проектной нагрузки Горгот поставил в резерв под живой вес команды.

И вот еще несчастье! Произошло нечто ужасное. В порыве юношеского великодушия или придворной вежливости Дилморон предложил нашим гостям прокатиться на ковчеге до Иггдрасиля. Выдал, дескать, а поехали со мной за компанию? Посмотрите на красоту Овиума вблизи, прямо из глазниц Зайчика (рубка у нас там), проникнитесь духом локации и прочий вежливый треп. О том, что нас всю дорогу будут пытаться убить ни слова. Нет, я понимаю, у героев принято хвастаться храбростью, показывать окружающим, как им плевать на опасность. Наверное, он ждал, что иностранцы вежливо покачают головами и откажутся? Мол, спасибо, но уж лучше мы сами, через северную точку эклиптики, хлебнем с ногаями бузы, похмелимся — и домой! Не тут — то было! Хотя мастер Франк, как и положено умному и осторожному человеку встретил такие перспективы с большим сомнением. Оправдал свою репутацию ученого — нейтрала. Но остальные — то согласились! Махор и Горгот мгновенно приняли предложение принца, причем оба — с большим воодушевлением.

— Если бы я выбирал безопасность, то меня бы тут не было, — расплылся в улыбке штабс — капитан. — Сам хотел напроситься с вами. Вы просто избавили меня от неловкой просьбы. Не хотел навязываться. Благодарю, сир. Я в команде и могу быть пилотом.

Мне тогда еще вспомнились слова одного из великих: «Тот, кто выбирает безопасность ради свободы, чаще всего теряет и то, и другое». Кодекс раба. К сожалению это про всех маленьких людей и нелюдей.

— Геморрой — мое второе имя, — просто ответил Махор и тут же добавил. — Не вздумайте так когда-нибудь ко мне обратиться.

Ох, как же был разгневан Таргон! Какой яростный скандал разразился меж кузенами, едва хозяин фактории узнал об опрометчивом решении молодого наследника престола! Тут я, признаться, мысленно встал на сторону своего вечного притеснителя. Ну ладно — Горгот. Мотивы этого недочеловека теперь для меня прояснились. Штабс— капитан мечтает попасть на Великое Древо, чтобы отыскать на нем удобную ветку под собственное седалище. Он смотрит на Овиум, как на мир, где можно преуспеть. Отбросить память о прежних мытарствах, снова стать человеком. Даже риск, которому он себя подвергает, оправдан — все — таки Горгот имеет три запасных воскрешения. Без кармического колеса, без опаски скатиться в наши «юнитские» ряды. Не знаю, как Иерарх Элеадуна, его бывший хозяин, сумел распространить свое влияние на Овиум, но я понял отчетливо — воскрешения орка не утратили у нас силу.

Так что он не опасен. Хотя все равно, несмотря на резоны, брать с собой малознакомого героя, было со стороны Дилморона ребячеством. А что уж говорить о Махоре! Баркидец готов рискнуть собственной шкурой ради любви к приключениям. Неужели Махор не понимает, что общество Дилморона сейчас — это смертельная опасность? Ох, не верю я в такую людскую наивность. Слишком тяжела будет за нее расплата. Нет, тут что — то кроется. Наш новый пассажир очень сильный боец, возможно — ровня самому Таргону, слава о котором гремит по всему Иггдрасилю. Он — постоянная угроза за спиной принца. Я боюсь за Дилморона и за себя тоже. Таргон, когда использовал все способы воздействия на брата, обреченно махнул могучей рукой:

— Ты волен в своем легкомыслии. Моя совесть чиста. Я сделал все, чтобы уберечь наследника Азмоэла от опасности извне, но не в силах защитить его от собственного авантюризма.

— Остынь, кузен. Я верю Махору. И мне в дороге не помешает еще один острый меч, — так ответил молодой господин на сомнения Лорда Минотавра.

Этим и закончился их разговор. Я слышал его, притаившись в углу Зала Чаши, куда явился с докладом. В обычные дни владыкам нравилось наблюдать ужимки маленького Гонзо, когда он пытался объяснить им, сколько у нас выбывших и что нового сегодня произошло в Паялпане. А если случалось что — то очень важное, они посылали за Дорой или Хобтоботом.

Ночью я без сил лежал дома, в своей уютной келье. Казалось, ничто не способно было поднять меня на ноги до первой стражи. Но раздался грохот, и бедный маленький каптенармус подскочил на своем топчане. На полу лежала дверь. На двери стоял минотавр.

— Вскрыт внешний периметр. Инферналы прорвались сквозь первые врата. Общая тревога. Таргон взывает ко всем, кто способен держать в руках оружие.

Словно холодом зимней вьюги обметало мое лицо. Они здесь! Волна удушливой паники родилась где — то внутри, поднялась до горла, парализовала язык. В коридоре слышался топот десятков босых троглодитских ступней.

Я бежал со всех ног и сам не понимал, куда несусь. Призыв Таргона захватил нас врасплох, поднял с места и заставил мчаться, сломя голову. Рядом пыхтел комбат Бурого батальона, его обнаженный тесак постоянно мелькал перед моим носом. Под потолком пронесся и словно бросил нас вперед рев хозяина фактории:

— На выручку!!! К Главным вратам!!!

Мы вынырнули из — за поворота и сразу врезались в задние ряды наших бойцов. Впереди меня с Сокрушающим топором в мохнатых руках стоял Хобтобот. Я с разбега уткнулся ему в спину и только теперь понял, что у меня нет при себе никакого оружия. Ни меча, ни кинжала, лишь горготовы очки на зеленой голове. Зачем я сюда прискакал?! Хотел напугать врагов своим нелепым видом?

От яростных боевых кличей, отчаянных воплей и стонов умирающих вибрировали стены. Строй троглодитов, вооруженных боевыми вилами, дрогнул и попятился назад под напором атакующих. Нам противостояли инфернальные демоны, коренастые и мелкие выродки Адского пламени. Их рослые собратья из Подземелья, наша регулярная стража, уже лежала на мраморных ступеньках, искромсанная кривыми, похожими на серпы, мечами. Через головы атакующих слуг Инферно, нелепо махая кожистыми крыльями, на плечи защитников Паялпана пикировали еретики. Эти странные создания с пунцовой кожей, смахивали на прямоходящих дворняг, обритых наголо. Они рвали зубами лица и шеи наших солдат. Еретиков поднимали на острия вил, полосовали тесаками, но они лезли и лезли вперед, на верную погибель. Где — то за спинами демонов выли и рычали церберы. В базальтовые своды били плазменные шары метателей и осыпали нас раскаленными искрами.

— Дайте место! Задену!

Хобтобот потеснил могучими плечами авангард троглодитов и врубился во вражеские ряды. Его широкий топор сверкнул в отблесках факелов и описал полувольт, вспарывая на своем пути доспехи и плоть врагов. За ним в битву шагнула тень начкара минотавров — его заместитель Ноздрин. Этот бравый вояка с методичной деловитостью орудовал боевым молотом. Треск и звон демонских доспехов сопровождали каждый его удар.

— Стреляю низко! Попрошу не подпрыгивать! — услышал я позади звонкий возглас.

Посреди арьергарда Бурого батальона, как гранитный валун в море бушующей под степным ветром травы, широко расставив ноги, стоял Махор с короткоплечим луком в руках и молниеносно выпускал стрелу за стрелой. Этот — то что здесь забыл? Он же — нейтрал! Внезапно стены покрылись инеем, и над бойцами стали подниматься жаркие клубы пара. В ход пошла магическая Школа Воды, практикуемая владыками. Снаряды метателей начали взрываться над своими рядами, наталкиваясь на сдерживающее их заклинание Хрустального Замка.

— Сделали шаг! Разом! Эннавант!!!

Прозвучал предбитвенный зов Подземелья, и лавина наших воинов медленно пошла вперед. Я видел иступленные взгляды и сжатые в безумном приступе отваги челюсти своих соплеменников. Они жаждали боя и смерти за честь клана. Такова сила вождя, сила Таргона. Он, как бурлящую воду, раздвигал подданных, протискиваясь в переднюю шеренгу. Лидер принимал бремя и хотел вести за собой, а не подгонять сзади. Меня в сутолоке притерли к самой стене. Помочь своим я не мог, поэтому оставалось только смотреть на бойню. Мое участие в драке свелось к выбитому дружественным локтем переднему зубу. Мы уже взобрались на первые ступени лестницы, когда Хобтобот вдруг нелепо взмахнул руками и завалился назад. Я увидел, как падают перерубленные вражьим мечом рога, краса и гордость минотавра. Его лицо было залито кровью, широкий нос и скулы раздроблены. Перед ним, сжимая тупоносый клинок каролингов, стоял невысокий человек с меткой Высшего ифрита на личнике закрытого вендельского шлема. Герой. Вокруг него, как кольца удава, сомкнулась бурая волна. Ее пена разметалась кровавыми ошметками, а на мраморных плитах вытянулись тела нескольких моих сородичей. В пектораль воина хищно цокнула стрела и отскочила, не оставив даже вмятины.

— Однако, — ошеломленно крякнул Махор, опуская лук.

— Все назад! — рявкнул Таргон. — Пусть он умрет от равного.

Бурый батальон вновь навалился на шеренги врага, за которым оставались верхние ступени лестницы. Особенно неистовствовал Ноздрин, потерявший боевого товарища и наставника. А инфернальный рыцарь, хоть и остался в одиночестве, но удирать не стал. Ему тоже оказалось знакомо слово «честь».

— Далековато вы забрались от своих солдат, — подходя, заметил Таргон.

В его руке заиграл светом магических усилителей двуручный эспадон, который для минотавра сходил за одноручник.

— Как — то случайно вышло, — признался его противник. — Что уж теперь… Не с прославленным ли Таргоном я имею дело?

— Именно с ним. А теперь назови свое имя, мертвец.

— Я — Сабнак. Хранитель Второго круга Адского Пламени.

Таргон усмехнулся.

— Демон гниения из мифологии? Что же — по делам и прозванье. А остальное для меня слишком длинно. Ты готов?

Вместо ответа Сабнак нанес косой рубящий удар, который метил повелителю в шею. Таргон принял меч неприятеля на гарду и ее же тычком сбил инфернала с ног. Тот поднялся, выплевывая сгустки крови, и снова стал в позицию. Еще трижды лязгнули клинки, прежде чем с шагом назад Таргон росчерком острия словно простой папирус взрезал доспехи Хранителя Адского Круга. Сначала я подумал, что Сабнак не задет, но потом в рваную щель панциря ударила алая струя и инфернал, переломившись в пояснице, рухнул лицом вперед.

— Когда человек так падает, обычно ему очень нехорошо, — прокомментировал Махор, становясь по правую руку от Таргона.

Владыка, не говоря ни слова, выдернул из поясной сумки целебное зелье. Тут я заметил, что с левого бока его кольчуга потемнела от крови. Сзади послышался торопливый дробный топот, и мимо нас пронесся Дилморон во главе пятерки минотавров из личной охраны.

— Стыдись, кузен! — бросил он на бегу.

Я понял — молодой хозяин пенял брату за то, что про него забыли и не позвали на бой. Юношеский пыл и горячность. Мы, троглодиты, так не делаем. Почтение к старшим родственникам у нас сродни святым канонам раздела добычи.

— Прикрой его, Махор! — попросил Таргон.

Его голос слегка поменялся от сдерживаемой боли.

— Сделаем, без базара, — из ножен баркидца вынырнул тупоносый «Хайлэнд броадсворд».

Бывший нейтрал без раздумий устремился за Дилмороном. Не отдавая отчета в своих действиях, я отклеился от скалы и побежал за ним. Недоверие? Глупость — вот что потащило меня вверх по лестнице.

Перед воротами наши вовсю пластали адских собак. Мимо меня пролетел троглодит в расхристанном шлеме, еще несколько собратьев пали на площадке грота. Остатки инферналов сбились в плотную группу, ощетинились частоколом дротиков. Сзади подоспели бехолдеры и открыли огонь в упор, выцеливая мишени среди щитов и доспехов. Адовы слуги несли страшные потери, но, к моему изумлению, продолжали стоять. Внутри порядка прятался кто — то, заставлявший их держать строй и не отступать. Кто — то сильный. Но слитное построение прихвостней Инферно тут же распалось, когда камнем из пращи по ней ударила гвардия во главе с Дилмороном. Бывший придворный повеса, а ныне — боец Паялпана, с двумя боевыми топорами в руках остервенело рубил неприятеля, его стражники крошили врагов под стать хозяину. Ноздрин, получив подмогу, удвоил напор, и наконец инферналы не выдержали. Кольцо их строя распалось, и они бросились в бегство, подставляя спины под наши вилы и бердыши.

— Отрезайте им дорогу! — крикнул Дилморон и скрестил оружие с ифритом в перламутровых латах.

Я протиснулся ближе к молодому хозяину. Рыцари Инферно — опасные противники. Даже такой мастер боя, как Таргон, и то получил рану в поединке, а тут — неоперившийся юнец, который вообразил себя великим воином. Да еще гвардейцы, как специально, расступились. Вот у нас, троглодитов, так не делается. Навалились скопом, отгрызли сообща лапы, кому какая разница, кто именно перекусил горло добыче. А у минотавров все наизнанку вывернуто. Ишь, замерли, не хотят лишать владыку чести самому разобраться с чужим героем. А если тот проткнет нашего рогатого своим волнистым шамширом? Легкая сабелька так и порхала в руках адского выкормыша. Храни Иерарх, того и гляди отрубит Дилморону чего — нибудь важное! Махор тоже стоял, как зачарованный. Он сражался чуть сзади от властителя, а теперь опустил палаш и ждал исхода поединка. Или в его действиях имелся какой — то свой умысел?

Наконец внезапным таранным ударом Дилморон проломил округлый тарч соперника, тот пошатнулся и опустился на колено. Звякнуло лезвие перебитого у рукояти клинка. Шлем — армет с нелепым розовым плюмажем слетел с шеи воина, рассыпав по плечам иссиня — черные волосы. Женщина! У нее на скуле рдела свежая ссадина, правый наплечник был вмят страшным ударом топора, но бестия все равно исхитрилась улыбнуться, обнажив все передние зубы. Будь на ее месте самка троглодита, я бы решил, что она не готова к спариванию, поэтому и пугает меня оскалом, но у людей все иначе.

— Ты взял надо мной верх, минотавр, — сказала демонесса. — Я сдаюсь.

Дилморон опустил оружие, галантно преклонил рога. А надо было бы прикончить ее побыстрее. Церемонии разводить вздумал! Эти суккубины из Инферно все как одна — интриганки и распутницы. Нельзя оставлять ее в живых. Я взглянул на сущность инферналки. Пламя чистое, насыщенного лилового цвета. Посмотрел внимательно в окуляры. Огромные круглые кошачьи глаза с терракотовой радужкой, губы цвета винных ягод. Волосы волнами укутали ее шею, разметались на груди, заплелись в венок на серебряном горжете.

— Я принимаю твою сдачу, — торжественно провозгласил Дилморон. — Назови свое имя и титул.

— Вот так ситуация, — подытожил Махор, насмешливо рассматривая незнакомку.

Та скинула боевую перчатку и отерла кровь, змеившуюся по щеке. Поморщилась от боли, вставая на ноги. Экипирована демонесса была на славу — обтягивающие трико из черной драконьей кожи, легкие сапожки с загнутыми носами. Даже я, ничтожный каптенармус, почувствовал исходящее от нее магическое пламя. Школа Огня и наверняка продвинутая. Демонесса плавным жестом отбросила со лба черные пряди и произнесла:

— Меня зовут Ниама. Я — командир полка еретиков «Кислотные слезы».

— С этой секунды ты — пленница лорда Дилморона, — с достоинством представился младший властитель.

— Рада видеть пред собой достойного отпрыска короля Азмоэла, — демонесса ответно склонила голову и вновь тряхнула темным, как ночь, водопадом волос.

— А меня кличут Махором, если что понадобится, — влез баркидец, по — прежнему не спускавший с девушки глаз.

Ноги Ниамы на миг превратились в пылающий факел, потом опять вернулись к первозданному состоянию. Эффектно, я невольно даже отшатнулся. Постойте… Это не ты была давеча на опушке?! Когда на нас напали церберы? Показалась и уплыла обратно. Это она оправила в атаку трехголовых собак?

— Мне будет позволено излечить свои раны? — в ее руке блеснул пузырек целебного зелья.

— Да — да, конечно, — торопливо сказал Дилморон и смущенно отвернулся. — Потом сдайте оружие и артефакты моей страже.

По ступеням к нам поднимался оправившийся от повреждений Таргон. Он еще не ступил на площадку перед вратами, а уже начал командовать:

— Где Хобтобот?! Ах, какая потеря! А Ноздрин? Куда он исчез? Кто разрешил вылазку? Немедленно верните всех назад!

Я огляделся по сторонам. Площадка была пуста. Когда наши вышибли инферналов из подземелья, они не остановились, а в горячке боя продолжили преследовать неприятеля. Дилморон растерянно обернулся к стражникам и отдал приказание:

— Отзовите бойцов. Снаружи их может ждать засада.

Минотавры бросились за ворота. Таргон кинул неприязненный взгляд на плененную демонессу и продолжил распекать брата:

— Удивительная беспечность, кузен. Если уж взял в руки бразды правления, нельзя их выпускать, увлекшись раскрашенной безделушкой.

Не стоило так при своих. То ли дело у нас, троглодитов, отведут в сторону проштрафившегося и спокойно откусят голову.

Ниама выпрямилась, в величественном жесте положила руки на бедра и скрестила с хозяином фактории лезвия взоров:

— Полагаю, предо мной прославленный вождь, лорд Таргон?

— Правильно мыслишь, адское отродье, — вождь подтолкнул к суккубу двух Бурых солдат. — Обыщите задержанную! Изъять все, что больше булавки!

— Рада убедиться, что слухи о твоей грубости не преувеличены.

— Твое мнение, враг, занимает меня еще меньше, чем та инфернальная падаль, что загрязняет сейчас наши ступени. Слушать меня! Конвой — десять стражников! Гонзо, пусть ее отведут в Спонтус и разместят в самом надежном каземате. Погоди, дождись, пока не вернутся минотавры, троглодиты с ней могут не справиться. Демонов к этой… пленнице… не подпускать! У них общие родовые корни. Окажет неповиновение — лишить жизни!

— Я могу сопроводить даму вниз, — вызвался Махор.

— Много чести для нее, — отрезал Таргон.

Он достал из поясной сумки маленький костяной амулет, метнул в него ледяную молнию. Талисман вспучился, словно на него плеснули жучьим соком, и через миг в ладони хозяина фактории лежали Кандалы Войны с его персональным наговором. Таргон сковал тонкие кисти Ниамы волшебными наручниками и холодно улыбнулся:

— Мне так будет спокойнее.

Демонесса изогнула свои ярко — красные губы в презрительной усмешке. У меня осталось неприятное гложущее чувство, будто я упустил нечто важное.

Через час все герои собрались в Зале Тысячи свечей. Горготу и Франку пришлось на время прервать работу и тоже присоединиться к нам. Таргон в нервном возбуждении перемалывал уже вторую порцию салата из Ледяных лепестков, но продолжал сыпать отрывистыми, рублеными фразами:

— Хвала Иерарху, наши вернулись с поверхности без потерь. Не знаю, кто командует инферналами, но это — бездарность! Не суметь организовать засаду! И прикрытие на случай отхода!

— А может, у них главным был тот ифрит, которого ты зарубил в поединке, — предположил Дилморон.

— Значит, вдвойне бездарность, раз возглавил неподготовленную атаку и своей смертью лишил отряд начальника!

— Мы допросим пленницу, и все прояснится, — сказал молодой хозяин.

— Если та будет говорить. На длительные пытки у нас просто нет времени… И да, пленница! Вот нежданная помеха. Предлагаю ее тихонько придушить!

— Фу, какая мерзость! — скривился Горгот.

— Расточительность, — поддакнул Махор. — Пускать в расход барышню, изящную, словно шланг от пылесоса…

Франк меланхолично наливал себе второй кубок вина. Судьба демонессы его ни капельки не занимала. В отличие от остальных. Не знаю, что люди находят в этих юных девах из Инферно, почему о них ведется столько разговоров. По мне так — обычная героиня, ничем не примечательная. И вообще, у человеков слишком много значения придается теме копуляции. Тоже мне — проблема. Надо продолжить род — продолжи. А то начинается — красивая — не красивая, нравится — не нравится. Глупость одна! Прав Таргон, хоть он большой садист и немного деспот.

— Эта нечисть способна своими чарами обольстить нас, внести раздор! Ее опасно оставлять в живых.

— Как ты не понимаешь, брат? Она — пленница. Теперь у нас есть заложник, способный служить предметом торга. Быть нашим прикрытием!

— Лично я бы не дал за нее даже пару старых сапог. Предмет торга, — криво усмехнулся Таргон. — Если на одну чашу весов бросить судьбу Подземелья, да еще добавить туда жизнь наследника короля, то чтобы добиться равновесия придется навалить на вторую тарелку целый выводок таких красоток. Ты понимаешь это?

— Она сдалась в плен. Законы чести обязывают нас сохранить ей жизнь, — упрямо сказал Дилморон.

Остальные участники совета хранили молчание, верно понимая, что их голоса мало что значат. Таргон вздохнул:

— И как ты намереваешься с этой бестией распорядиться? Уж не в Зайца ли ты собираешься ее затолкать? Врага, присланного сюда, чтобы тебя, лично тебя уничтожить?

— Возможно, через ее посредничество у нас получится вступить в сношения с сувереном Инферно…

— Какие еще сношения? Наши заклятые враги примкнули к заговору против Подземелья. Это военный союз. Ты — безумец, брат!

— Я принял решение. Она — заложница и ценный пленник. Мы берем ее с собой.

Таргон угрюмо опустил голову к самой тарелке:

— Мне жаль, что все так складывается. Сколько усилий будет потрачено впустую… Но я выполнил свой долг. И… я отступаюсь, — Лорд Минотавр надолго замолчал, потом продолжил. Его голос был лишен эмоций, но внутри сущности бесновался смерч бессилия. — Теперь поговорим о текущих делах. Инферналы понесли жестокие потери, их блокада ослаблена. Мы обязаны воспользоваться промахом противника. Предлагаю идти на прорыв немедленно. Этой ночью.

— Зайчиха готова, — отрапортовал Горгот.

— Нет. Отвлекающий ковчег выйдет завтра. Сегодня мы сразимся в пешем строю. Они не знают про ковчеги. Все будет выглядеть, как будто мы пошли ва — банк. Теперь я не сомневаюсь, что сумею взломать кольцо и увлечь за собой основные силы. Одного из караульных минотавров переоденем в одежды принца. Это должно сработать до поры. Остатки блокадных отрядов погонятся за Зайчихой. Тогда основная машина сможет покинуть Паялпан незамеченной. Гонзо, тоннели расширены к сроку? Агрегаты пролезут?

Я утвердительно кивнул. Таргон снова вздохнул, теперь уже с облегчением в голосе:

— Хорошо. Каптенармус! Проверь вооружение, припасы. Я продиктую список группы прорыва. И пусть приведут инферналку.

Через полчаса демонессу втолкнули в Зал Тысячи свечей. Девушку грубо ткнули в спину древком алебарды. Да так, что она растянулась на полу. По мне — тычок был не такой уж и сильный. Могла бы и устоять. Но ее длинные ноги подломились, и инферналка беспомощно распласталась на мраморных плитах, охая и морщась, словно от нестерпимой боли. Очень беззащитная. Махор и Дилморон резво вскочили со стульев, но властный жест Таргона усадил обоих кавалеров обратно. Презрительная улыбка скользнула по губам пленницы. Она гордо выпрямилась и скрестила тонкие руки на груди. С нее содрали кольчугу, но бедра инферналки по — прежнему стягивали чикчиры из драконьей шкуры (стоят, наверное, пропасть сколько!), а расстегнутый ворот белоснежной рубашки приоткрывал шею и самую малость молочных желез. Я не знаток женских прелестей, но по ошарашенному виду советников, понял, что дама произвела сильное впечатление. Даже Франк, не интересовавшийся обычно ничем, кроме содержимого своего стакана, теперь сидел с открытым ртом и бессмысленно моргал. В тишине Зала Чаши раздалось издевательское хлопанье. Это аплодировал Таргон:

— Браво! Бис и снова браво! Полагаю, вы уже выполнили продуманную программу телодвижений, и мы можем побеседовать. Жаль, что нет музыки. Да и шест не помешал бы. Он вам наверняка знаком, у меня нет ни малейших сомнений.

В Лорда со всех сторон воткнулись пики ненавидящих взглядов. И взор Ниамы среди них был не самый злобный. Великий Джорней! Что же дальше — то будет?

— Итак, вопрос первый: численность инфернального контингента.

— Имя нам — легион!

— Нет, так дело не пойдет. Вы напрашиваетесь на пытку. Мне будет неприятно портить такую красоту. На кого вы станете похожи с вырванными ноздрями? Или даете ответы, или наш разговор продолжится в Спонтусе, нашем тюремном уровне, в более интимной обстановке. Кожаные ремни, острые предметы. Вам понравится.

Пламя ее жизни даже не колыхнулось. Угроза Таргона не напугала демонессу. Но в планы Ниамы явно не входило прерывание беседы:

— От вас, Таргон, вполне можно ожидать такой манеры общения с дамой. Пожалуй, запираться не имеет смысла. Я не наврежу своим, дав вам информацию. Хотите прорваться? Милости просим! У нас полторы тысячи еретиков, двести церберов, сотня метателей шаров и столько же демонов. Думаете, справитесь? Добро пожаловать.

— Оплот ушел, вы пришли?

— Да, обычная замена.

— Какую цель преследуете?

Ниама метнула быстрый взгляд на Дилморона. Таргон рассмеялся.

— Понятно. Можете не отвечать.

Девушка потупила взор.

— О чем вообще думает в этой ситуации Инферно, вылизывая недоеденные Контуром блюда?

Демонесса вспыхнула:

— Мы — союзники. Равные. Желток, Оплот, Сияние, Инферно — когорта единомышленников. Цитадель, Болото — сочувствующий нейтралитет. Как и Некрополис. А о чем в связи с этим думает Подземелье?

Меткий удар. Лик Таргона потемнел от гнева:

— О том, что это бесчестный сговор. Мы не хотим к вам в вашу глупую Лигу Народов. У Подземелья своя судьба. Почему бы вам просто не оставить нас в покое?

— Так не получится, — тихо и немного печально сказала Ниама. — Пока планета Подземелье висит на общем для всех Древе.

Таргон кивнул и также грустно усмехнулся:

— Выходит, что старые враги сцепились по новому поводу. Как же мне поступить с вами, девушка? Отпустить обратно нельзя. Вы успели тут кое — что увидеть, уверен, что еще больше — услышать. Я не имею права рисковать.

Ниама бросила на Дилморона умоляющий взор. В нем была тайна, намек, обещание, все было в нем. Эта сила бессилия даже меня пробрала до костей. Что уж говорить о мягкосердечном молодом господине? Дилморон решительно поднялся, отбросил тяжелый стул, вышел и остановился перед демонессой.

— Минотавры — рыцари. Честь для нас значит все. А для вас?

— Жители Инферно тоже могут держать слово.

— Я слышал разное…

— У каждого народа бывают люди, которые могут кинуть тень на остальных, — и снова дротик взгляда, теперь уже с намеком на Таргона. Попадание.

— Хорошо. Если вы поклянетесь всем, что для вас свято… Это будет настоящий обет. Не злоумышлять ничего против нас и наших людей, не пытаться бежать, не искать возможность подать о себе весточку. Быть образцовой пленницей. Тогда мы сохраним вам жизнь. И даже доставим на Великое Древо!

— Но как? — у Ниамы вырвался изумленный возглас.

— Это в наших силах, — лицо Дилморона было непроницаемо.

Демонесса задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Хорошо, я принимаю ваши условия, наследный принц…

— Погодите! — неожиданно перебил ее Махор. — У меня есть артефакт Червя Молчания.

У всех отлегло от сердца. И только каптенармус Гонзо хмыкнул про себя: «Ее оружие — не кинжал или смертельное заклинание. Плевать она хотела на Червя. Сила ее — в темных глазах, тонкой талии и вздымающейся в притворном волнении груди». И беда тем опаснее, что никто, кроме Таргона, ее пока не видит. Я низко опустил голову. Та еще предстоит поездочка! И как только Махор додумался захватить в Овиум такой редкий и ценный артефакт? Для чего вообще он изначально хотел его использовать?

Наш забияка ласкающим жестом бросил на шею Ниамы магическую субстанцию. Та мгновенно свернулась кольцом, пожрав собственный хвост.

— Если эта женщина поднимет руку на присутствующих здесь людей или их юнитов, если применит магическое заклятье во вред им, если разомкнет уста и выдаст секреты Подземелья врагам, если доверит тайное послание гонцу — УБЕЙ! Если ее руки навредят ковчегу, если она делом или словом помешает миссии спасения наследного принца — УБЕЙ! Обет считается исполненным, если лорд Дилморон сам освободит ее от клятвы или по прибытию на Великое Древо.

Червь Молчания сверкнул волшебным светом и исчез. Стал невидимым. Демонесса поморщилась. Никому не хочется таскать на шее такую гадость, в этом я ее понимаю.

И еще мне подумалось, что не худо было бы Махору запастись еще несколькими Червями. Для всех остальных и себя в том числе.

Люди. Странные создания. Помню, гном мне читал, у них одна война началась из — за того, что пришили какого — то вельможу. Да еще какая война! Если я все правильно усвоил — в ней даже Горгот успел поучаствовать в своем человеческом облике. Представляете? Из — за одного единственного разумного! Это как же так получается? Нелепица просто. Вот у нас, троглодитов, подобного произойти просто не может. Ну, зашел на оружейный склад лорд Таргон, решив попрактиковаться в стрельбе из пращи, ну и что? Да ничего. Пока руку набивал, трех служащих спустил с кармической лестницы. То удар у него увело, то камень сорвался. Одного шлепнул потому, что просто стоял рядом и выстрел сглазил. Рыло, видите ли, у того насмешливое. Осерчал сильно хозяин фактории. А укокошил несколько слуг — сразу подобрел. Так неужели теперь войну за это деяние объявлять? Троглодиты, они завтра переродятся кем — то, может даже и выиграют от перемены мест.

А люди всегда все усложнить норовят. Словечки мудреные употребляют. «Интересы государства». Что это такое? У меня вот, к примеру, есть свои интересы, главный из которых — вернуться живым домой, выплатить рабскую повинность и получить теплое местечко в свите какого-нибудь купца. А у интенданта — собственный резон. Книги складского учета потерять до того, как Таргону придет в голову мысль ревизию устроить. У каждой живой твари — своя цель, своя планида, но она почему — то всегда связана с тем, чтобы прожить побольше, получше и для детенышей того же, соответственно. А «интересы государства» по какой— то загадочной причине постоянно направлены в противоположную сторону. Или вот еще — «сфера влияния». Неведомая штука, за которую идет вечная борьба. Это что за зверь необыкновенных расцветок? Есть наша сфера — Овиум. На нее влияй, не влияй — плевать она хотела на все влияния и вливания. Я для себя заметил, несчастные каламбурщики — люди стараются нарочно придумывать всякие словечки, чтобы самим себя запутать. Может, им так живется интересней? Одно только ясно отчетливо — когда из уст властителей начинают литься непонятные для простых слуг определения, жди беды. Тучи сгущаются над нашими головами. Эти хитрые понятия, как заряженные амулеты. Дотронешься и — начисто отхватит руку. Поэтому очень важно их заранее знать, втыкать вокруг метки опасности, чтобы обходить третьей дорогой. Обязательно составлю для своего народа толковый словарь людей с припиской: «Бойтесь зеленокожие странных и запутанных фраз, что произносят герои в периоды потрясений! Если вдруг услышите высокие слова от своего правителя, бегите несчастные в дальние пещеры! Вам каюк пришел!».

Я думал о человеках, словно хотел себя успокоить. А голове металась одна мысль — как выжить? Эти владыки могут забавляться своими играми сколько угодно. Думать, планировать и поступать по — другому. У них сохраняется память при возрождении, а у нас — нет. Будет жужжать над кудрявой овечьей холкой голодный москит, не ведая о бывшей блестящей карьере каптенармуса Паялпана. Уцелеть, непременно уцелеть! Для этого надо разложить все по полочкам, как на складе и поразмыслить за великих. Прикрепить к каждому герою бирки и посмотреть, что в результате получается. С кого начать?

Вокруг сплошные человеки — загадки. Но начинать нужно с самого опасного — Пия Контура. Регент Желтка оказался жутким типом. Кто бы мог подумать, что человека, написавшего «Энциклопедию Овиума» будет настолько занимать идея верховенства. Чего он хочет? Мира. Как ни удивительно — всеобщего мира и процветания. Его, похоже, до икоты испугала недавняя история с духовными наставниками, перевернувшими всю локацию вверх тормашками. Повторения регент Желтка страсть как не желает. Поэтому он должен быть осведомлен, кто чем дышит, что проделывает и в какую сторону глядит. К моему огромному сожалению, внешняя политика родного Подземелья может быть описана следующей фразой: «В наши дела носы не суйте! У нас топоры очень острые!». Вот и конфликт на ровном месте, хотя войны не хочет никто. А почему Пий Контур не атакует? Сила же за ним стоит страшная! Потому что он — очень умный. Король Азмоэл того и гляди покинет наш вогнутый несовершенный мир. На смену ему должен прийти Дилморон. Выхода два. Первый — убить официального наследника и ввергнуть Подземелье в кровопролитную резню за престол. Так за Контура считает Таргон. А я рассуждаю иначе. Регент — ученый и гуманист. Такое решение ему вряд ли придется по сердцу. Тем более что гражданская война в нашем мире рано или поздно кончится. А чем — понятно даже темному троглодиту из глубоких коридоров. На трон Подземелья сядет самый жестокий, самый сильный и свирепый из претендентов. Вождь, сумевший подчинить всех остальных. Попробуй — ка договорись с таким. Это вам не мягкий и нерешительный Дилморон.

А вот если «приручить» молодого принца? Сделать его своим единомышленником? Отличная идея. Каким образом? Ввести своего человека ему в окружение! Не шпиона, не убийцу, нет! Своего человека, который постепенно сможет оказывать на Дилморона влияние. Например, женщину. К чарам юных прелестниц владетельный минотавр никогда не был равнодушен. А демонессы, как известно, пользуются репутацией самых знойных гурий Овиума. Этакий предмет всеобщих мужских желаний. Вот и выходит, Ниама попала в плен не случайно. Каков замысел! Пасть на руки Дилморону, будучи им же побежденной. Обольстительная и такая беззащитная. Кто устоит против двойной дозы любовного порошка? Только не Дилморон! Нет, но как четко исполнено! У этой Ниамы, наверное, стальная выдержка. Они знали, были уверены, что принц обязательно полезет в драку. Сабнак связал Таргона ценой собственной жизни. Интересно, он понимал, что идет на верную смерть? Или в случае победы над Лордом Минотавром у них был предусмотрен иной вариант? Все это догадки, только в одном можно быть уверенным — их план с красоткой сработает наверняка. И причина тому особый колорит Подземелья в плане мужчин и женщин.

Вообще, среди расы минотавров дамы попадаются крайне редко. Я лишь несколько раз встречал на Древе пару представительниц изящного пола. Хм, их с трудом можно было назвать изящными. Эти самки пили брагу, ругались и вели себя еще более развязно, чем мужчины. Нет, они никак не походили на женщин с других мини — планет Овиума. Когда я растолмачил Дилморону свой уместный вопрос, хозяин лишь рассмеялся в ответ:

— Гонзо! Ну, подумай сам — какая нормальная барышня захочет иметь волосатое массивное тело и уродливую морду, увенчанную рогами. Красотки предпочитают иные ипостаси, а не красотки — тем более. Поэтому в Подземелье из моего мира приходят лишь дамочки со странностями. Нет, малыш, такие девушки нам не по нраву.

Вот. Оказывается, что наши мужчины предпочитают иностранок. Эльфиек, демонесс, ифриток и, само собой, нормальных женщин человеческого обличья. Редко, очень редко в компании минотавра увидишь представительницу планеты Холодных — некромантку, духа, вампиршу или воительницу из числа Рыцарей Тьмы. Причина — несовместимость темпераментов, потому как леди Сумрака слывут особами властными, а мои господа такого соперничества не терпят. Удивительно, но и сами рогатые пользуются среди особей прекрасной половины Овиума повышенным спросом. Девицы просто приходят в экстаз от могучих минотавров и называют их облик «брутальным». Загадка. Или удивительное свойство женской натуры. Но что позволено Юпитеру, не дозволено быку. Это человеческая поговорка из книжки. У — у — у, почему — то мне кажется, что эти слова написал именно бык, когда хотел пожаловаться на свою горькую участь. В нашем случае все получается наоборот. С рядового героя — минотавра какой спрос? Никакого. Иное дело — наследник престола. Тут сразу пойдут слухи о влиянии, наушничестве. Дескать, новый монарх правит с руки инфернальной любовницы. Нет, для Дилморона исключена ситуация с иностранной подружкой, по крайней мере, в первые месяцы правления. Пока он не проявит свой королевский характер, не казнит кого — нибудь или смуту какую не рассеет безжалостно.

Как же вести себя в такой заварухе? Наблюдать. Держаться Дилморона, раз уж судьба меня с ним соединила. По мере возможности — охранять его, поскольку случись что с принцем — мне все равно не жить. Если сразу не убьют, то пропаду в лесу. У троглодита на поверхности сферы шансов нет.

Так, с Контуром, Ниамой и Дилмороном я для себя вопрос прояснил. Но это еще не все. Я, как ни странно, полностью согласен с Таргоном насчет группы Франка. Мне пока не знаком запах предательства, но я обоняю его разумом. Кто— то из троицы гостей играет и за добычу, и за загонщиков. К тому же имеет наглость чувствовать при этом себя полностью правым, поскольку пламя их сущностей почти не колеблется. Такая вот, как выражается Махор, у нас ситуация.

Гонзо, малыш, глаза тебе сделали, а теперь не помешает отрастить пару дополнительных ушей!

Настала решающая ночь. Рога Таргона сверкали позолотой. Его массивный торс был закован в шафранового цвета панцирь, руки сжимали круглый щит с золотой насечкой. И даже топор отбрасывал охряные блики. Хозяин фактории был похож на массивную колонну солнечного света. Строй минотавров в тяжелых доспехах подпирал его плечи. Позади них стояли бойцы Бурого батальона. Гарнизон Паялпана был готов к операции прорыва. Мы, остальные, топтались у ворот, и клянусь, каждый, кто не вошел в состав штурмового отряда жалел, что не мог разделить с нашими братьями их судьбу. Сколько из этих безумцев увидит пыльные гейзеры Подземелья, сможет вдохнуть его прохладный воздух? Кому из смельчаков посчастливиться шагнуть на ступени лестницы Теней, ведущей к Тронному Дворцу? Таргон на прощании обнялся с братом, пожал руку славному механику, его ассистенту, хлопнул по плечу Махора. И повернулся к бойцам, ожидающим его напутственного слова:

— Воины! — голос Таргона загремел под базальтовыми сводами. — То, что мы должны свершить, доступно лишь храбрейшим! О нашем подвиге воспоют песни, речи о нем будут передаваться из уст в уста. Боги завидуют нам, глядя с небес! Трусы умирают, а слава героев живет вечно! Ударим вместе по врагам! Наша доблесть сейчас на острие нашего оружия! Не посрамим родное Подземелье! Вперед в битву! Я поведу вас и буду рубиться в первом строю. За мной! Эннавант! Эннавант!

— Эннавант!!! — взревело многоголосое эхо.

Я чувствовал, что кричу вместе с остальными, в моих ушах свистели голоса зеленокожих ветеранов. Их костяные шипы блестели в свете факелов. Распахнулись ворота, и земля дрогнула от солдатского шага. Наша ударная группа, гордость Паялпана ушла в ночь, а мы высыпали вслед за ней, напряженно вглядываясь во тьму. Гарпии взлетели ввысь. Они вернутся и расскажут нам, что было там. Я содрал с лица очки. Сейчас они мне ни к чему. А Махор наоборот, напялил на голову очередную горготову приспособу.

— Время испытать твой прибор ночного видения в действии, дружище. Пойду, попробую подстрелить парочку краснорожих мерзавцев.

Сегодня у него в руках был дальнобойный лук с широкими плечами. Махор подмигнул мне и нырнул в ковыльную тишину. А я смотрел на море огней жизни, устлавших поле. Они были уже совсем близко к опушке, когда первые шары инфернальных метателей полетели навстречу. И сразу в ответ вспыхнул щит Хрустального замка. Я видел опись затребованных Таргоном артефактов. Наш вождь накачался маной под завязку, сейчас он представлял собой смертоносную магическую машину. Ночное небо вспучилось от ослепительной вспышки. Хрустальный замок рухнул, пробитый Имплозией. Там, в лесу, прятался кто — то, владеющий школой Земли. Не Огня. Инферналы, потрепанные в предыдущем бою, получили подмогу?! Земля — излюбленная техника чародеев Желтка, так же, как Воздушная магия — стезя алхимиков Сияния. Чащу накрыло изморозью Фриза, над стволами деревьев закрутилась воронка Ослабления. Нет, Таргона просто так не возьмешь. Битва переместилась под лесные кроны, потом светочи жизненных сущностей наших и вовсе исчезли вдали. Прорвались? Или погибли?

Первым с вылазки вернулся Махор. Его колчан был пуст.

— Что, барышня, передумали и все — таки вышли поглазеть на представление?

Я обернулся. Позади стояла Ниама. Она сначала не пожелала составить нам компанию, заявив, что ей будет тяжело смотреть на то, как сгинет Великий Минотавр, герой Подземелья. И вот — появилась, кривится от злости, руки демонстративно уперты в бока. Она не соизволила ответить на подначку Махора, а лишь почти не мигая, буравила даль взглядом.

— Ну, как там? — выдохнул Дилморон.

Его пальцы тискали рукоять топора. Мысли молодого господина можно было прочитать на его лице: если Таргон падет, он себе этого никогда не простит.

— Нормально. Процесс прошел как надо. Наших слегка приложили на последних метрах, но минотавры смяли метателей, а прикрытие инферналов не успело прийти своим на выручку. Я тоже снял с десяток чертенят. И, по — моему, попал в одного ифрита.

Ниама порывисто отвернулась. Видимо, Махор только что надолго утратил ее расположение. Что поделаешь, девочка, это война. Именно такая, настоящая, а не то, что держать превосходящими силами в кольце торговую станцию и заваливать булыжниками ее воздуховоды.

— На Таргона вылетел их герой. Резкий такой, как жидкий стул. Сразу получил двуручником в фанеру. Приказывал не поминать лихом, — продолжал Махор, демонстративно не замечая терзаний Ниамы. — Троглодиты рассеялись и пропололи все живые сорняки по опушке. Но Таргон снова сбил народ в кучу, и наши поперли вперед буром.

Через полчаса вернулась Дорис и дополнила рассказ баркидца. Не ожидавших вылазки инферналов опрокинули, их заслон порвали, как тонкую паутину. Группу Паялпана даже не пытались преследовать. К тому же они потеряли пару военачальников. Я понимал, что это временная заминка. К утру враги опомнятся и бросятся в погоню.

— Все в кратер, — приказал Дилморон. — Я закрываю ворота. Гонзо, отправляйся в Главный ангар. Проконтролируй готовность Зайчихи к походу. Потом явишься ко мне с раппортом.

Общий доклад я делал хозяину в его личных апартаментах. Так бывало и раньше. В комнате принца, спальне и кабинете одновременно, было жарко натоплено. Он обожал дерево, и вся мебель в его жилище хранила на себе следы эльфийской работы. Мы расположились вокруг низкого квадратного столика. Повсюду были разбросаны папирусы и книги. Дилморон постоянно что — то читал. Как и я. Камин тлел пурпурными точками. Уголь, что мы добывали в Еоле, давал куда больше тепла, чем сосновые дрова с поверхности. И чадил меньше. Узкая труба воздуховода вполне справлялась с дымом. Каменные ноздри Паялпана выходили к поверхности на самой вершине. Враги постоянно пытались к ним подобраться, но встреченные огнем бехолдеров, откатывались со страшными потерями.

Дилморон уже несколько минут без всякой определенной цели двигал по столешнице чернильный прибор, собирался с мыслями. Потом его прорвало:

— Нет, Гонзо, нам нельзя заезжать в Зайце на Иггдрасиль. Прав брат. Это будет словно насмешка для Контура — мало того, что наследник ускользнул, так он еще укатил на невиданном механическом монстре. Конечно, в бою возможности Зайца ограничены. Неповоротлив, тяжел в управлении и все такое. Но регенту Желтка это неизвестно, не так ли? Они с Мордредом из Сияния, пожалуй, всерьез начнут опасаться нашей возможности поставить подобные машины на поток. Не можем же мы начертать на броне, что «звездочек Иерарха» всего две штуки и на большее количество ковчегов их не хватит? Таргон непреклонен в своем выводе — как только враги прознают о Зайце, то приложат все силы, чтобы его захватить. Сначала попробуют провернуть это с Зайчихой. Не преуспеют, потому что она буквально напичкана амулетами Имплозии с самовзводом. Хвала Джорнею, что запасся аннигиляторами в таком количестве. Они нам крепко пригодились.

Я замер с распахнутой пастью. Вот как! Значит, нашей механической девочке уготована судьба всколыхнуть Пустынь жутким взрывом? А об ее экипаже вы подумали? Таковы люди. А мы для них — «нелюди». Словно сквозь пелену я слышал голос принца:

— …И что это значит для нас? Они не будут нападать на нас посреди Пустыни! Представь себе — они прикончили экипаж Зайца и ворвались в ковчег сразу в предгорьях Паялпана. А дальше? Опять ловушки! Хорошо, тут им повезло, и, наученные горьким опытом, они взяли нашего грызуна неповрежденным. Но как они могут быть уверены, что у них получится завести его без хозяев? А вдруг придется волочь на тросах железную бандуру до самых Корней? Да ее с места не сдвинуть! Поверь, Гонзо, наши противники умеют рассуждать здраво. Они беспрепятственно дадут нам заехать на Иггдрасиль и только потом атакуют. Мы, по их разумению, собственными силами на подножном корме, уверенно полезем в открытый гроб. И это их великолепно устроит. Так они станут рассуждать. Не сбрасывай со счетов демонессу. За это время Ниама должна втереться мне в доверие. Ты удивлен? Ну, разумеется, я в курсе, что она — шпионка. И одновременно — мой гарант безопасности до Ствола. Но мы обязаны перехитрить наших врагов. Заяц должен исчезнуть, не доехав до Иггдрасиля. Мы активируем Имплозию раньше. И тайно проберемся к нижним заставам. Там нас встретят. Это будет сюрпризом для Контура и обольстительной Ниамы. А девчонка ничего, ты не находишь? Что?! Слишком толстая? Да ладно! А — а — а, ты имел в виду — настоящее пламя? Согласен. Барышня — просто жжет напалмом. Даже жалко, что мне нельзя… да в конце — то концов, почему нет?! Ну, не будь таким нудным! Тоже мне — моралист в лягушачьей шкуре. От нее меня просто в жар бросает. Никогда такого не было. Скажешь, что я не общался раньше с инферналками? Много ты знаешь! Но она — это нечто. Ладно, ладно, не морщись, сам знаю, что это — враг.

Я слушал Дилморона и вертел в руках тряпичный мешок с моим жалованьем, который принц бросил мне на колени в самом начале беседы. Развязать и ощупать монеты в момент, когда хозяин делится со мной своими тревогами — постыдно. Но сколько там внутри? И деньги какие — то странные, на наши подземные мильрейсы не похоже. А может это инфернальные цехины? Судя по размерам — точно они. Материя плотная, но сквозь нее прощупывается ребристый гурт и барельеф Адского круга на аверсе. Там, наверное, штук двадцать будет. Много, щедр Дилморон с верными слугами, очень щедр.

После затянувшейся беседы я изо всех сил бежал в свою каморку. Целых восемнадцать цехинов! Нужно быстрее положить их к остальным накоплениям и спешить на вечерний развод по службам. Но счастье слепит даже незрячих от природы. Ненавистный мерзкий запах скользнул в мои дыхальца слишком поздно, и я почти налетел из — за поворота на грузную фигуру Ноздрина. Стражник мигом сгреб меня за шиворот и припечатал к стене:

— Вот ты где, недомерок. А повсюду тебя ищу. Хобтобот погиб, его душа в руках Иерарха и теперь я — начальник всех регулярных сил Паялпана. Понял, ты, господский лизоблюд? Тебя назначили старшим, я подчиняюсь, но помни, жабоголовый, мы сведем с тобой счеты. Ты и я. Думаешь, обзавелся новым заступником? Не будь этот орк механиком, я бы живо его обломал. Ничего, ничего, Ноздрин подождет своего часа, он терпеливый. Что ты жмешься? Не трусь, каптенармус, я придушу тебя не сегодня. Так… Это что тут у нас? О — о — о, деньги! Ты мне их приготовил? Спасибо, не ожидал…

Я пытался удержать мешочек за завязки, но здоровенная лапа минотавра отпихнула меня в сторону и вырвала жалованье из моих слабых рук.

— Ого! Цехины? Твоя никчемная жизнь столько не стоит, поэтому я с удовольствием принимаю плату. На них мы с ребятами справим тризну по Хобтоботу. Я передам им, что лягушонок Гонзо лично финансирует нашу вечеринку. Купим в лавке вашей троглодитской настойки, у медуз в Гуенарганте выменяем свежие Ледяные цветы. Пошёл вон, коротышка! Тебе нынче повезло!

Тяжелый пинок подбросил меня в воздух. Я пролетел несколько локтей и шлепнулся на колени. После чего подобрался, словно складная линейка Горгота, и потрусил в направлении Воленвельда. Теперь нет нужды заходить к себе в келью, мне нечего доложить в свою маленькую сокровищницу. Глотая горькие комья обиды, я потирал ушибленную поясницу и мечтал о том, что когда — нибудь сквитаюсь с этим рогатым. Если он до этого меня не придушит, как обещал минуту назад.

А в спину летели насмешливые слова:

— Запомни, коротышка! Большие собаки всегда едят первыми!

 

Глава 4

Педали закрутились

На Зайце только у меня, Дилморона и Ниамы есть собственные каюты. Почему у принца личные апартаменты понятно без объяснений. Демонесса, хоть и заложница, но все же женщина, с ней тоже все ясно. Но как маленькому и ничтожному Гонзо привалила такая удача? Да еще на верхней палубе, под боком у повелителя?

Первоначально мне отвели место в кубрике, вместе с остальными троглодитами. Но появление в составе пленницы заставило нас переоборудовать под ее покои помещение, в котором мы собирались хранить меновые артефакты. Нам не по силам увести из Паялпана все сокровища, но кое— какие ценные вещи было решено прихватить с собой. Для торговли с нейтралами, да и просто — на всякий случай. В результате подвижек с числом пассажиров, список реликвий пришлось перекраивать, сокращать и запихивать то, что в нем осталось под потолок оружейной. Чтобы не оставлять без присмотра сокровища, рядом с их кучей выделили пятачок для моего топчанчика. Так я стал обладателем личной спальни. Радости в этом никакой.

— Смотри, Гонзо, — внушительно предупредил меня Дилморон. — Не вздумай копаться в магических болванках. Держись от них подальше и ни в коем случае ничего не трогай.

Понятно. Где — то среди склада ценностей сокрыты самовзводные амулеты Имплозии — самого ужасного заклинания Овиума. Оно способно не то, что меня в пыль развеять, ему по силам весь ковчег разнести вдребезги. Изнутри, конечно. Потому что снаружи нас охраняют волшебные щиты на постоянной подпитке.

А остальной экипаж, само собой, злобствует. Ну, как же — этот проныра Гонзо снова сумел устроиться лучше всех. Никто не понимает, что каждую ночь я буду содрогаться от ужаса, ведь рядом со мной — сама Смерть! До нее можно дотянуться лапой или случайно толкнуть ногой. Даже Горгот, когда я пристраивал в каюте свои нехитрые пожитки, подпер мускулистым плечом притолоку и принялся надо мной подшучивать:

— Ай, да камрад! Ай, да хитрован — с! Прямо посреди казны поселился. Интересно, на какую сумму вся эта музыка тянет? — орк с ухмылкой прошелся взглядом по баулам.

На огромную штабс— капитан, на огромную. Представьте себе слово — «много». А теперь вообразите вереницу до горизонта таких «много». Среди предметов, которые мы вязали в тюки, я разглядел Ангельский Альянс и Драконью Десницу. Каждый из этих сложнейших сборных артефактов можно обменять на средних размеров баронство в Подземелье или на стволе Древа.

— Отложил уже поди для себя пару талисманов? А, Гонзо? Или не успел еще?

Красть у господ?! Да как такая мысль в голову пришла! На каждом предмете — личная метка Дилморона. Попробуй продать потом ворованное торговцам, так сразу угодишь в пыточный застенок. Нет, мы — «маленький народец», никогда не возьмем в руки собственность владык. А деньги Овиума — мильрейсы, цехины, драхмы надежно припрятаны среди личного багажа принца.

— Надо срочно свести с тобой дружбу, каптер, раз ты оказался настолько пройдошливым, — не унимался Горгот. — Глядишь, поладим. Хитрость — не порок я считаю, хотя раньше думал иначе. Вот в нашем народе хитрецов называют двуличными. Это когда у человека угодливую маску за твоей спиной может сменить выражение жестокости. Понимаешь? Но подобные нравы не у всех людских племен. Последний год я терся среди викингов, в клане норгов. Там хитрого человека величают «двуручным». Пошло такое слово от приема в бою, когда воин молниеносно перебрасывал меч в другую руку и поражал им врага. Смекаешь? У норгов хитрость отнюдь не считается недостатком — с. Для викингов это — преимущество, признак ума и ловкости. Так — то, лягушонок.

Вот бы спросить: «А ты каков, Горгот? Двуличный или двуручный?» Придется тебя понаблюдать. У орка есть сердце, но огонек жадности ни на секунду не гаснет в его душе. Я с горечью отбросил мысль о достойном штабс — капитане. Разве он — самая главная наша беда? Отчаянный рейд Таргона и гибель Хобтобота поставила перед гарнизоном Паялпану еще одну весомую проблему: теперь у нас недоставало командира для второго ковчега. Им, по всем раскладам должен был стать Ноздрин, но тогда принц лишался последнего телохранителя. Дилморон сам окружил себя кучей подозрительных лиц. Беспечность наследника Азмоэла угнетала даже меня, а грозный Таргон, похоже, так и вовсе махнул рукой на затею с Зайцем. Он, не дрогнув, вытащил кармический жребий, принял игру судьбы без колебаний. Ну, как можно защитить человека, который делает все для того, чтобы его поскорее пришили?

Итак — мы остались без пилота для Зайчихи. Остальные минотавры ушли с хозяином фактории, гарпии лишены рук, бехолдеры тоже. Доверить управление моим бурым землякам? В первый же овраг свалятся. Над головой бедолаги Гонзо уже начали сгущаться тучи, но положение неожиданно спас доктор Франк.

— Я поведу первую машину, — вызвался механик. — Все равно больше некому. Дайте мне десяток лягушат для обслуги и довольно.

Вот это тихоня! Намедни же отказался от приключений. Или внутри взыграло самолюбие? Все куда-то едут, так чем я хуже?

— Уважаемый Доктор, этого в вашем контракте не было, — твердо возразил Дилморон. — Вы не обязаны рисковать своей жизнью ради спасения моей персоны.

— Тогда вам придется еще немного раскошелиться. И бросьте хмурить чело, принц. Думаю, что все сложится отлично, — беззаботно предположил Франк. — В отличие от Горгота и Махора, меня не интересует ваше восхитительное Древо. Моя задача — с максимальным комфортом добраться до точки выхода и покинуть Овиум. И желательно не мешкать. Западная точка ближе, но путь до нее тернистый. На Зайчихе мне не страшны болота и мелкие речушки, везде проеду. Оплату через Реальность перевели на мой счет. Так ведь? Ну, разумеется. Мне нужно торопиться. Я свою женушку знаю. Будет удачей, если я застану хотя бы четверть суммы от сделки неистраченной. Так что Зайчиха для моих целей подходит идеально. И превосходно вписывается в ваш план, Дилморон, поскольку я уведу преследователей на запад, к пограничной заставе. Я обещаю, что проеду на ковчеге столько, сколько смогу. Пока не прибуду к точке перехода или пока противник не придумает, как меня остановить. В случае пленения мне ровным счетом ничего не угрожает. Я — гражданин Олигархии, посетивший Овиум по персональному приглашению. На чем путешествовать — мое личное дело. Эх, жаль, что безмозглые инферналы искрошили наших с Горготом големов! Какие были слуги! Гонзо, малыш, ты можешь проследить, чтобы в Зайчиху дополнительно загрузили пару десятков бутылочек вина? Дорога будет скучная, меня это развлечет.

Дилморон надолго погрузился в размышления. Потом легонько взял маэстро под локоток и повел в сторону своих личных покоев.

— Прежде, чем вы покинете Паялпан, мне следует полностью посвятить вас в планы, относительно Зайчихи, — донеслись до меня его слова, сказанные вполголоса. — Я себе никогда не прощу, дорогой доктор, если с вами случится что — то скверное.

— Да! И заодно мы обсудим размер компенсации. За риск и прочее, — подхватил ученый.

— Разумеется, разумеется, — отвечал Дилморон.

Тяжелее всего оказалось уговорить моих сородичей занять место на борту Зайчихи. Они клацали зубами от страха при одном только виде стальных чудовищ, и лишь перспектива немедленной казни сумела их немного приободрить. Последние сомнения перевесило обещание вольной, по достижении цели путешествия. Принц расщедрился, бурые жадно схватили наживку. Бедняги. Куда они потом денутся? В лес? Вот скажите мне — сколько может протянуть цивилизованный троглодит в диком пустынском лесу? Да суток не пройдет, как он попадет на ужин какой — нибудь проходной стае навий или его задерет голодная и небрезгливая виверна. Мне пришлось разрываться на части от жалости к землякам и необходимости исполнять службу. Вообще, с появлением горготовых очков на голове, я потерял последнюю связь с соплеменниками. Гонзо и так числился, по их мнению, субъектом с придурью, а теперь и вовсе приобрел ореол служителя нечистой силы.

Не успел я выдохнуть, что решил одну задачу, как принц мгновенно подкинул мне следующую проблему. Ладно, из кратера мы бурых отправим, а кто проследит за ними в пути? Кто заставит слушаться? Неужели, опять все сходится на моей нелепой фигуре?! Я уже почти смирился с неминуемой гибелью, но тут удача вновь повернулась ко мне лицом. Дора, старшина гарпий согласилась стать частью команды Зайчихи и приглядеть за зеленокожими. Бесценная Дора. Сколько раз из ее крыльев мы доставали наконечники стрел! От метких эльфийских лучников увернуться почти невозможно, но Дора неоднократно умудрялась проделывать такие фокусы. Как здорово, что она уцелела во время разведок. Теперь за Зайчиху можно быть спокойными. Она не запрется с разгону в бурелом или трясину, потому что гарпия сверху будет прокладывать ей путь. Да и троглодиты не станут роптать. У Доры когти, словно десять стальных кинжалов, клюв — будто наконечник копья. Потом, когда миссия Зайчихи будет исполнена, гарпия взовьется в поднебесье и полетит к точке рандеву.

Местом встречи Дилморон назначил переправу через Джорней, реку Иерарха. Мы забросаем ковчег ветками и будем стоять три дня. Ждать Дору и отряд Таргона. Или тех, кто из него выживет.

Отбытие Франка едва не сорвалось из — за промашки мастеровых с весом Зайчихи. В подземный проход тушка вписалась нормально, но сдвинуть с места тяжеленую махину оказалось сложнее, чем мы думали. Ее предстояло поднять наверх, к первым воротам, а Заяц, наоборот, будет спущен по тоннелю, что скрытно выходит на другой склон вулкана, ниже уровня Воленвельда. Горгот предупредил: угол настолько крутой, что колеса могут потерять сцепление с почвой. Нужна посильная механическая помощь. Тяжелое стальное тело малого ковчега волокли на длинных ремнях все, кто остался в Паялпане. Для этого сняли караулы с постов, отменили рабочие наряды. Массивные колеса дробили отполированные ступени, словно стекло; пережевывали в тонкие волокна прочные щиты соснового настила.

— Большая мадам сама себе прокладывает рельсовый путь, — отметил орк.

Он по случаю отбытия маэстро сегодня побрился, уложил свои космы в подобие прически и даже, по — моему, принял ванну. Впрочем, орочий запах не вытравишь мылом или терпким запахом парфюмерии. Теперь меня не обманешь. Я отчетливо запомнил его и больше ни с чем не спутаю.

Ниама вырядилась в один из новых нарядов. По приказу Дилморона в ее распоряжение предоставили весь склад обмундирования, на котором у нас чего только не валялось. Она нырнула в лабиринт вешалок и примерно через две жизни стрекозы выволокла оттуда целый ворох одежды. Теперь ее фигуру украшал повседневный костюм женщины из Желтка — скромное белое платье чуть выше колен и изящные кожаные туфельки. Совсем другое дело, чем блестящая драконья шкура. И чего остальные человеки так пялятся на демонессу? А Махор при ее появлении даже издал протяжный свист. Не поймешь этих людей.

Махор и Дилморон, как и положено воинам, снарядились в боевые доспехи. Их фигуры отливали бликами магических амулетов. Герои были готовы к любым сюрпризам врага.

Врата главного входа в Паялпан вновь распахнулись. Если за факторией наблюдали, то соглядатаи наверняка были ошеломлены. Сначала из жерла вулкана тяжело выползла странная процессия троглодитов во главе с минотавром, которые волокли на ремнях неведомый, но явно нелегкий груз. Потом появилась великолепная Зайчиха. Она сияла в вечерних лучах «светляков», словно серебряная игрушка циклопа — переростка. Окно рубки распахнулось, и оттуда высунулась всклокоченная бороденка Франка. Маэстро решил произнести речь:

— Друзья, коллеги и прочие нелюди! Я рад был применить свое искусство во благо науки. Эти зверюги — жестокий сон вивисектора! Отойдите от ножниц, я, кажется, задел рычаг ногой. Простите… К чему я говорю… Надо осознать, что мы свершили! Виват, товарищи! В дальний путь, и ни гвоздя нам, ни жезла!

Все зааплодировали. Я тоже. Рядом истово колотил боевым молотом о щит Ноздрин, и на несколько часов мои нежные уши лишились обычной чувствительности. Люк рубки с лязгом захлопнулся. Внезапно все бойницы Зайчихи распахнулись и в окошки хлынули потоки яркого света.

— Ура! — заорал Махор.

— Эннавант! — подхватило население Паялпана.

Зайчиху освободили от гужевых постромок. Дилморон напутственно хлопнул ее по зеркальному крупу. Ковчег вздрогнул и дернулся с места. Именно дернулся. Я представил, как там внутри все полетело на пол, особенно троглодиты на нижней палубе. А что Дора, не ушиблась ли? Наверняка болтается сейчас на своей жердочке, изо всех сил вцепившись в нее когтями. Маэстро зачем — то обозвал гарпию «джи — пи — эсом», но, по — моему, наша умница не обиделась.

Отъехав на десяток шагов, Доктор застопорил ход. Полутонный громоздкий хвост Зайчихи слегка приподнялся, и оттуда неожиданно вылетело зловонное облако. У меня запершило в глотке. Со всех сторон послышался надсадный кашель. Троглодиты, бехолдеры, люди бросились обратно вглубь Паялпана.

Дилморон запечатал врата, и только после этого мы смогли вздохнуть спокойно.

— Ну и вонь! — Махор сплюнул себе под ноги. — Аж глаза заслезились.

— Что за дурацкие шутки? — взвизгнула Ниама.

— Молю извинить маэстро за небольшой прощальный салют. Франк недооценил силу ветра и концентрацию смеси, — любезно пояснил Горгот.

Жуткий смрад из — под заячьего хвоста, похоже, неприятностей орку не доставил.

— Что это было? — просипел Дилморон.

— Крезол с индолом! Восхитительный коктейль! — похвастался ассистент механика. — Полный аналог кишечных газов!

Ниама мгновенно отвернулась к стене, чтобы скрыть тошнотворный спазм.

Благословенно будь зрение, возможность видеть. Сегодня я впервые смотрел на многократно ощупанный моими пальцами свиток папируса. Эта карта горела в моем сознании, словно огненный путь вулканической лавы, я представлял каждый ее отрезок, но на бумаге все выглядело иначе. Горгот, наш основной водитель, отложил в сторону лист, и тот сразу свернулся желтым рулоном. Им завладел Дилморон, принявший на себя обязанности штурмана. Здесь же присутствовали Махор (свеженазначенный глава огневой поддержки, командир отделения бехолдеров), Ниама (вражеский шпион) и Ноздрин (начальник регулярной стражи, что теперь состояла из двух десятков мастеров — троглодитов). Меня произвели в главу службы обеспечения экспедиции, отвечающего за все.

— Для начала мы должны проехать полсотни километров смешанных лесов. Старая дорога к фактории, полагаю, изрядно подзаросла и местами придется пробиваться через молодые деревья и сплетение кустарника. Дальше начнется редколесье. Платаны, эвкалипты и прочие зеленые великаны…

— Возможны поселения нейтральных эльфов, владыка — вставил Ноздрин, пододвигаясь к столу.

Его ногтястый палец несколько раз ткнул в пергамент.

— Здесь и здесь. Если они не откочевали на юг, когда началась блокада Паялпана.

Дилморон согласно покачал рогатой головой:

— На всякий случай станем держаться от них подальше. После саванны мы вступаем на степные просторы и движемся по ним до самых пойменных лесов близ русла Джорнея. Горгот, маскировка не подкачает?

— Ни в коем случае. Сверху мы будем смотреться, как матерая Гидра Хаоса. Артефакт Отвода Глаз снабжен амулетами усиления. Только очень прокачанный герой — не менее сотого левела способен забраться под морок.

— Вот и хорошо. В пойменных лесах предстоит повозиться. Придется форсировать не менее пяти мелких водных преград, пока мы не выйдем к самому Джорнею, чуть западнее Бродов.

— Вот на Бродах наверняка обосновались нейтралы, — подал голос Махор.

— Как ни странно, данные разведки это не подтверждают, — пожал плечами Дилморон. — Сам, честно говоря, удивляюсь, почему там никого нет. Кстати, о жителях. В степи обитают хобогоблины и орки. Можем нарваться на бродячую группу циклопов или степных огров.

— Разберемся без проблем, господин, — жестко отрапортовал Ноздрин.

— У реки встаем лагерем. На три дня, а если потребуется, то и на неделю. Ждем Дору и группу Таргона. После рандеву форсируем Джорней по Бродам и вступаем в гористую местность. Неподалеку от торгового тракта расположен гномий город. Здесь мы расстанемся с мастеровыми.

— А — а — а, — начал Ноздрин, но принц моментально прервал начкара:

— Я пообещал Мудроту весомую компенсацию за причиненные неудобства. Ее размер гарантирует, что сразу нас не выдадут.

Я возмущенно закрутил головой так, что стукнулся окулярами о край стола. До чего же скуп народец! Лишь бы копить злато и алчно пересчитывать драгоценности. Похоже, что Дилморон одарил их вне всякой меры. Щедр принц. С посторонними. А наш новый вождь деловито продолжал:

— По горам проходит хорошая, утоптанная дорога, там мы проскочим без проблем, если водителя не подведет глазомер. Сей тракт упирается прямиком в Корентин. Это крупнейшее поселение в Пустыни. Каждый гражданин Овиума о нем знает. Там без утеснения проживают все народности нашей локации. По общему согласию планет Иггдрасиля, Корентин находится вне чьей — либо юрисдикции. Этакий вольный город Сингапур, пополам с Гибралтаром.

— Удивительно, — медленно произнес Горгот. — Большой нейтральный объект и никем до сих пор не завоеван. А много ли там людей?

— Порядочно. Но только юниты, потому что героям запрещено оставаться в Корентине более трех декад. Там поселились пеоны, раса Желтка. Есть квартал Сияния, эльфийский район. Из нежити в Корентине обосновались скелеты, зомби, привидения. Были и вампиры, но по решению магистрата их выгнали за городскую черту.

— А насчет юнитов, если можно, подробнее, — попросил Махор. — Девчонки там тоже имеются?

И подмигнул Ниаме. Та презрительно поджала губы.

— Конечно, — улыбнулся Дилморон. — Но, к сожалению, мы будем вынуждены съехать с тракта и миновать Корентин стороной. Излишняя огласка нам ни к чему.

— Не уверена, — неожиданно вставила Ниама. — Там в связи с фехтовальным турниром случится настоящее столпотворение. До вас, принц, никому не будет дела.

С какой поры вражескому шпиону предоставляется слово на общем собрании? Почему все молчат? Тем более женщине. Вот у нас, троглодитов, самки помалкивают, когда мужчины обсуждают план предстоящей охоты. Дойдет дело до снятия шкуры — пожалуйста, работайте, никто не помешает. А лезть с советами — за это могут и на хвост наступить.

— Что за турнир? — нахмурился Дилморон.

— «Клинок Овиума». Чистая рубка, без магии. Странно, что вы об этом не слышали. Ажиотаж вокруг него сумасшедший. Проводится впервые, и в Корентин слетится вся знать с Иггдрасиля.

— Можно тряхнуть стариной, — мечтательно произнес Махор и глянул на хозяина.

Дилморон помолчал, потом в своей мягкой манере изрек:

— Я обдумаю информацию, но пока утвержденный план остается без изменений. Мы обходим город и ложимся на дорогу, ведущую к корням Древа. Минуем смешанные поселения торговцев и выезжаем на Центральный ствол. Там нам останется проследовать мимо Сумеречной дороги на Некрополис. В начале Серпантина Подземелья наша трудная экспедиция подойдет к финалу. Здесь мы разлучимся, после чего каждый направится по своим делам.

Я, как обычно, помалкивал. Вот они человеческие герои — все передо мной. Думают, рассчитывают свои действия, строят козни, вынашивают тайные замыслы. Пламя их сущности волнуется, в нем блещут непонятные узоры. Кто окажется умнее? Мне известно о том, что Дилморон собирается прикончить Зайца еще до въезда на Иггдрасиль. Когда это произойдет? Возможно, как раз в окрестностях вольного города. Многолюдье — отличная возможность затеряться в толпе и проскочить незамеченными до корней Древа. Я поймал себя на мысли, что подумал о Зайце, как о живом существе. «Прикончить». Это все Горгот со своим симбионтами. А может быть, за последние полгода я уже привык к ушастой пупырчатой махине? Как выразился вчера Дилморон, когда мы были наедине: «Звери созданы по чертежам Иерарха. Случайно они попали в наш мир и вовремя должны его покинуть. Во Вселенной магии нет места техническим новинкам». Неужели доброму принцу не жаль нашего творения? А ведь никто и не ведает о замыслах кузенов Минотавров. Вот и верный служака Ноздрин, ест глазами Дилморона и не догадывается о том, что сулит ему будущее. Да что Ноздрин! Как всегда мне приходят думы о чем угодно, кроме собственной шкуры. Что будет со мной? Возьмет ли принц меня с собой в Подземелье или бросит на произвол судьбы? Впереди много неясного. Что скажут остальные герои, когда Дилморон будет вынужден им открыться? А может каждый из них уже сделал первый ход в собственной игре? И, словно, отвечая моим мыслям, слово взял Махор:

— Ну что, вы, ребята, тему прочухали, базара ноль, — бросил баркидец. — Поглядим, как все сложится по жизни.

Я боялся, что исход Таргона сломает хребет привычной жизни фактории Паялпан. Тщетно искал возрастающее недовольство и первые признаки бунта. Как — никак, исчезла жестокая сила, что держала в страхе население вулкана. Но все шло обычным порядком. Поредевшие бойцы по — прежнему бдительно несли свои караулы. Ноздрин проверял их в теперь одиночку. После потерь у первых ворот и утраты половины жителей пришлось свернуть все производственные программы. К моему облегчению, остановили крекинговую колонну, остыли горны и плавильные печи. Народу хватало лишь для охотничьих команд и обслуги. Удивляла подозрительная тишина близлежащих земель. Еще декаду назад они кишели воинами, за каждым лесным стволом нашу разведку поджидали меткие стрелки противника, теперь округа словно вымерла.

— Гонзо, я не понимаю, — сетовал мне Дилморон. — Снаружи все нереально спокойно… Гарпии, что полетели вслед за Зайчихой, не смогли обнаружить присутствие противника. Неужели план Таргона сработал? Похоже на то. Все ушли. С остальных выходов докладывают то же самое. Паялпан свободен.

Я с сомнением покрутил головой. Не верю я в чудеса и во внезапную людскую глупость. Против нас стояли совсем не дураки. Что — то тут замышляется. Чтобы как — то себя занять, я начал брать у орка уроки управления ковчегом. Наука оказалась обманчиво легкой. Мои лапы могли прокрутить педали, но делали это настолько неуклюже, что Заяц пару раз хорошенько приложился о стены ангара. С торможением положение обстояло еще хуже. Понимая, что творю беду, я постоянно паниковал и делал лишний оборот. Железный грызун отвечал мне недовольным клаксоном.

— Ха. Полностью живым его сделать мне не удалось, но какие — то зачатки здравого смысла в нем появились, — засмеялся довольный Горгот. — Смотри, как негодует на твои промахи. Получилась система подсказок. Чуть что не так — зайчик начинает вопить и огрызаться. Ладно, будем считать — третьего пилота я выучил наполовину. Будешь на подхвате у нас с Дилмороном. Гонзо, позови народ, устроим тренировочный заезд по ангару. Теперь Зайчихи нет, так что появилось свободное место.

Через час в рубке собрались все, даже демонесса. Она, как я заметил, в последние дни просто не разлучалась с молодым хозяином. Вместе обедали, вместе ходили наверх подышать свежим воздухом. Молодой принц просто расцвел от внимания прекрасной инферналки. А на его месте, я бы наоборот — поостерегся. Вот скажите мне, что может найти привлекательного молодая женщина из рода ифритов в огромном рогатом мужике выше ее на полторы головы? Она стройная и изящная по людским канонам. Он весь состоит из мышц и сухожилий. Диспропорция получается. У нас, троглодитов, так не бывает. Меньше самец — мельче будет потомство. Мельче будет потомство — легче будет спрятаться от хищников и выжить. Махор и то больше ей под стать. Но Ниама демонстративно игнорировала баркидца, не упуская случая подчеркнуть ему свое нерасположение. Странно. А я предполагал, что распутница будет разыгрывать карту раздора, поочередно подкидывая амурные авансы Махору и Дилморону, чтобы усилить их вражду и стравить между собой. Она же сразу дала всем понять, что ее интересует только наследник Азмоэла. Через чур явно действует, выдает себя. В чем умысел?

— Камрады, вы присутствуете на испытании ходовых качеств и возможностей нашего вездехода, — Горгот переместил рычаг коробки скоростей в нейтральное положение. — Глядите! Теперь работают все колеса. Проворачиваем педали…, — многотонный корпус Зайца вздрогнул и тронулся с места. — Напряжение посредством звездчатой передачи передается на магический блок усилителей. Дальше через систему шестерней импульс приходит на коленвал. Вторая цепь талисманов преобразует это хозяйство в крутящий момент и распределяет его по мостам ковчега. Даже у Гонзо получается кататься. Смелее, мой зеленый ученик! Жми сильней!

Заяц делал круг по Главному ангару. У стенки дрожали несколько рабочих.

— Торможение по принципу велосипеда. Один раз крутанули педали назад — машина встала.

Еще как встала. Все на пол попадали. Я вылез из — под Махора и принялся баюкать отдавленную левую руку.

— Гонзо пока рано подпускать к штурвалу. Нас с тобой, Горгот, хватит для группы пилотов, — проворчал Дилморон, поправляя на мне сбитые очки.

— Справимся, — согласился с принцем орк, садясь за руль и вновь трогаясь с места. — Если надо развернуться, то переводим рычаг коробки скоростей в одно из крайних положений. Правое — крутится левая сторона, левое — вращаются правые траки. Желательно не путать.

Снаружи раздался грохот и противный скрежет.

— Это был стол с инструментарием, — подал от порога голос Ноздрин. — Зацепили.

— Да, обзор слабоват — с, — вздохнул штабс — капитан. — Придется периодически выглядывать и проводить обсервации. Теперь манипуляторы. Уши раскладываются в пневматические ножницы. Проверим функциональность…

Перед Зайцем развернулась пара стальных щупальцев, лязгавших в поисках добычи. Тяжело хлопнула входная дверь Ангара. Охрана позорно бежала, покинув пост. Ноздрин досадливо крякнул.

— Передние лапы трансформируются в боевые топоры на случай рубки деревьев…

Удар! Второй! И оба в пол! В воздух поднялось облако пыли, послышался шорох падающих каменных осколков.

— Никак не освоюсь, — пожаловался Горгот, глядя на наши побледневшие лица. — Но прикладывает любо — дорого!

Верхний ярус, запрятанный в округлости спины зверя, служил у нас кают — компанией, которая в случае атаки становилась стрелковой палубой. Стол, стулья, посуду в шкафах надежно закрепили специальными держателями. По стенам уютно стояли два дивана, застеленные плисовыми покрывалами.

Средний уровень — каюты пассажиров, склад артефактов и одновременно мой личный отсек. Между каютами — душевая комната и туалеты с вертикальным сливом. Нелишнее сооружение, учитывая возможность блокады и непрерывного обстрела. А вот троглодитам и гарпиям с нижней палубы придется пользоваться куда как менее комфортными приспособлениями — шлюзовыми люками в полу. В железном брюхе свободного места практически не осталось. Все было заставлено вещами, что не поместились в складские камеры. В седалище Зайца оборудовали две маленьких казармы. Одна — для двух десятков бурых воинов, вторая предназначалась стрелкам — бехолдерам, скорпикоре Марис и Ноздрину. Мой враг заявил, что ему не требуется индивидуальной клети, с него довольно и топчана в общем кубрике. Там же устроили насест для двух летающих разведчиц. К жилым блокам команды примкнула наспех сооруженная за счет помещений хранилища гномья нора.

По разоренному Паялпану гуляли ветры и сквозняки, которые подчеркивали масштабы опустошения. Теперь со стен убрали позолоченные занавеси, не сияли свечи и факела, двери складов стояли настежь распахнутыми. Все, что не убралось в Зайца, пришлось укрыть в тайных схронах. Накопленные за месяцы торговли товары, аккуратные пирамиды брусков серебра и железа теперь покоились за каменными завалами. Ээх, досталось бы мне хоть их мельчайшая часть! Вернул бы ее обратно, только уже в качестве уплаты невольничьей ренты.

День расставания с Паялпаном, ставшим нам всем второй Родиной, наступил до обидного скоро. Нас провожала всего пара десятков ветеранов Бурого батальона — все, кто остались в колонии из ее гарнизона. Прощальную речь для троглодитов, само собой, произнес я:

— Эй, вы! Две декады все продолжают находиться в фактории. Живите, как обычно. Потом все свободны. Те, кто захочет, может попытать счастья на просторах Пустыни, кто не станет рисковать, волен остаться в Паялпане. Продовольствия запасено с избытком, оружия и всего остального — тоже. Хотите — занимайтесь охотой или замуруйтесь и сидите внутри. Года не пройдет, как сюда придет из Подземелья новая партия служащих. Паялпан — слишком ценный камень в короне Азмоэла, чтобы им разбрасываться. Те, кто встретит следующую смену — получат самые высокие места в будущей фактории.

— Эй, а ты как? Вернешься к нам, Гонзо? — спросил мастер — троглодит, командир охотничьей партии и ныне — самый старший из тех, кого мы бросали в кратере на произвол судьбы.

Странно. До этого вроде и сторонились, кроме тех, кто вообще меня терпеть не мог. А теперь, при расставании, похоже, жалеют, что уезжаю.

— Не ведаю. Если и не вернусь — ты сможешь меня заменить, сиволапый. Прощайте, родичи. Простите меня за все, что было не так. Может статься — не увидимся больше. Эннавант!

Я крикнул наш девиз и замер в ожидании: ответят или нет?

— Эннавант! — подхватила новая стража фактории, но никто не услышал наших кличей. Только Горгот стоял у входного люка в ковчег и грустно улыбался. Признали за начальника. На последней ступени, которая вполне вероятно ведет меня на карусель перерождений, меня признали. Сердце застучало, мои губы дрогнули в непонятном чувстве.

Тайные ворота Паялпана сомкнулись двумя каменными глыбами. Вот и все. Путь назад отрезан. Я поднялся в рубку, к сиятельным господам. Перед нами была запущенная лесная дорога, затененная от лучей светил кудрявыми шевелюрами высоких древесных исполинов. Впереди за обманчивой тишиной лежала неизвестность трудного пути. Тревожность момента давила даже на героев.

— Трогаем? — Махор поежился, словно от зябкого ветра. — Горгот, отмочи — ка что — нибудь из своих перлов. Подними настроение перед дорогой.

— И откуда только вы берете эти мерзкие вирши? — брезгливо прошипела Ниама.

Ага. Значит, славный орк не только меня балует стихотворными цитатами. Штабс — капитан мечтательно закрыл глаза и причмокнул губами:

— Плод юности беспечной. Вместе с моим другом мы сочинили одну поэмку… кгм… весьма скабрезного содержаньица. Странно, что многое забылось из дел вековой давности, но она целиком стоит перед глазами. Название было, как сейчас помню — «Баллада о графе Клермоне и дщери его, Ириде, что любила и была любима, не будучи обремененной узами брака».

— Какая гадость! — бросила девушка.

— Вот и наш преподаватель словесности из гимназии так считал. Нас едва не отлучили от светоча знаний за нее.

— Жги, Горгот! — смеясь, поощрил товарища Махор.

Орк важно откашлялся:

— Много в ней дорогих моему сердцу строчек, но одну рифму я считаю просто выдающейся. Она по праву должна занять свое место среди классических канонов стихосложения. К тому сей кусочек отлично подходит к нашей нынешней ситации.

Штабс — капитан выставил вперед раскрытую ладонь и с придыханием продекламировал:

— Лишь только померк свет рассветной звезды…

— Кошмар, — угрюмо вставила демонесса, но Горгот не смущаясь продолжил:

— Солдаты закинули в седла зады!

Принц заулыбался, а Махор воскликнул:

— Браво! Шпарь дальше!

— Довольно! — взмолилась инферналка.

Горгот с достоинством отвесил глубокий поклон и тихо сказал:

— Я умолкаю.

Орк с хрустом размял шею, перевел рычаг коробки в положение переднего хода и сделал исторический поворот педалей. Заяц взвизгнул отвратным гудком, дернулся на месте и тихонько пополз вперед, сдирая пузатыми боками кору с деревьев. Он легко раздвигал растительную поросль, с обеих сторон стоял непрерывный треск. Лязгнули пневматические ножницы, пробивая нам проход. С ветвей посыпались испуганные птицы, прямо на кокпит кабины рухнула обросшая густым рыжим волосом мартышка. Она издала заикающийся вопль и прыгнула куда — то вбок.

— Скорость приличная. Не медленней спринтерского рывка дождевого червя, — заметил Махор через полчаса непрерывной болтанки. — Чья была идея сразу поставить шипастые колеса?

— Гонзо предложил, — с напряжением ответил Дилморон, пытаясь найти в тряске ковчега хоть какой — то ритм. — На гладких поедем, когда минуем чащу. Махор, пожалуйста, отправь гарпий на разведку. Как же мы шумим! Вся округа в курсе нашего продвижения.

Баркидец легко скользнул в дверной проем. Вернувшись, он вновь устроился в коконе кресла, задумчиво крутя в руках какой — то магический амулет:

— Я сходил на корму и оглядел окрестности. Редкостный угол зрения — вид прямо из задницы…

— Это можно сказать — жизненная позиция, — с карминовых губ Ниамы сорвалась капля ехидства.

— Угу, моя прелесть. Вот именно. И должен прямо заявить, что наш ковчег приносит разрушения обществу не меньше закона об «эН — Дэ — эС».

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дилморон.

— Вырванные с корнем стволы, перемолотый слой дерна, смятый кустарник. По такой мощной кильватерной струе наш кораблик не найдет только ленивый. Бехолдеры наготове, но вокруг, ничего не происходит. Даже удивительно, — добавил Махор вполголоса и обращаясь как бы к самому себе.

Браво, баркидец! Я тоже ломаю над этим зеленую голову. Нас не атакуют. Почему?

— Возможно, мои соплеменники клюнули на вашу затею с ложной атакой и Зайчихой, — это Ниама тихонько пустила пробный шар версии.

Ничего подобного. Я не знаток людских нравов, но уверен — Контура и его союзников не провести такой нелепой инсценировкой. Тут что — то другое. И еще я заметил, что наших героев — иноземцев словно поменяли местами. С Махора слетела его напускная бесшабашность, он собран, хладнокровен, сосредоточен. А с плеч Горгота, наоборот, будто свалился тяжкий груз. Орк прямо — таки сияет беззаботностью. Неужели его совсем не волнуют великие опасности похода? Я изо всех сил вглядываюсь в свет их сущностей, но ничего не могу понять. Не вижу никакой фальши. Либо оба этих человека потрясающе собой владеют, либо мое тайное зрение сильно ухудшилось. Может быть, не стоит все время ходить в горготовых очках?

Парочка шустрых карманных светил извлекла из поверхности сферы дротики своих лучей, нырнула за облака, и настал вечер. Первый день нашего путешествия убыл по своему обычному назначению, и сгущающиеся сумерки растворили наверху контур Великого Древа. Мы остановились — штабс — капитан захотел размять ноги. Орк спустился вниз, вышел из люка и побрел куда — то в лес. Несколько бурых в полном вооружении немедленно выбрались за ним. Безветрие давило на нервы непривычной тишиной. Вдруг почва между корней ближайшего к ковчегу дерева взбудоражилась терриконом высотой в десяток локтей. Куски дерна отваливались с земляной шкуры, словно яичная скорлупа. Стража мгновенно ощетинилась алебардами. Верхушка холмика выплюнула из своих недр несколько комков, и оттуда показалось перемазанное глиной рыло мегакрота. Торопливо ощупав антеннами усов воздух, зверь сначала напряженно замер, но быстро осмыслил ситуацию, конфузливо фыркнул и урылся восвояси.

К ночи мы прошли более десяти километров, как сказал нам специальный прибор на панели рубки. Пару раз нам заступали дорогу любопытные волки. Дважды пришлось останавливаться и прорубать курс лапами — топорами, а еще однажды Заяц без труда переехал широкий лесной ручей, размолотив в щепки ветхий мостик. Гарпии донесли о кипящей в лесу обычной жизни зверья и нелюдей. Кого — то употребляли в пищу, кто — то сам стремился пообедать, прочие прятались. Из угрожающих тварей разведчицами неподалеку была замечена семейная пара Ржавых драконов, очевидно охраняющая отложенную кладку. Махор тут же азартно предложил устроить охоту, но Дилморон решительно отказал. В первые сутки нам надлежало оставить между собой и Паялпаном как можно больше пространства. Ужин прошел уныло. Люди перебили несколько тарелок и стаканов — никак не могли привыкнуть к качке. Заполночь Дилморон сменил усталого Горгота, и темп движения снизился еще больше. Молодой хозяин ехал предельно аккуратно — глаза Зайца освещали лишь небольшое пространство впереди, и нам толком не было видно, куда мы лезем. Через час принц сознался, что соскочил с дороги, и сам не понимает когда. Мы опустили защитные жалюзи, похожие на жаберные щели, и наконец — то смогли отправиться нормально поспать. Дилморон сказал, что ему нужно посидеть и подумать, а меня откомандировал проверить ковчег.

Почти весь железный грызун погрузился в сон. Погасли огни нижнего уровня, затихли гномы в своей норе, угомонились бехолдеры. Только Ноздрин сидел у порога и напряженно вслушивался в ночной шум леса. Увидев меня, начкар многозначительно положил ладонь на рукоять боевого молота и рявкнул:

— Брысь!!!

Быстро пробежав по палубам, я сунул нос в рубку. Дилморон уже дремал, уронив свою рогатую голову на приборную панель. Даже минотавры, с их феноменальной физической мощью и выносливостью, могут устать. В гостиной горел неяркий болотный фонарик. Открыв дверь, я увидел Ниаму, листающую какой — то фолиант из нашей маленькой походной библиотеки. Так… Обложка из серебряной чешуи Короля Нага. Что — то магическое и связанное с холодом. Ммм… Это… Точно! «Живая сила Льда». Пояснительное издание по боевым заклинаниям Школы Воды. Той, которую использует Дилморон, между прочим. Ниама, заметила меня на пороге, хитро прищурилась:

— Ага. Лягушонок Гонзо бодрствует в ночи. Вынюхиваешь измены и предательства, наш крохотный Аргус? Шучу. Ты совершаешь обход?

Я робко кивнул. Мне было не по себе наедине со слугой Адского Пламени.

— Ну что мнешься? Иди сюда, побеседуем, — прошелестел ее вкрадчивый голос. — Я разрешаю тебе присесть.

Мои ноги невольно сделали шаг. Сердце забилось с удвоенной частотой. Страх во мне боролся с нестерпимым любопытством. Что хочет мне сообщить коварная демонесса? Признаться, что специально сдалась в плен? Решила поведать о том, как ее выбрали из самых пленительных и обжигающих цветов Инферно с целью смутить разум и сердце наследного принца Подземелья? Я тихонько примостился на краешке вмурованного в пол железного стула.

— Итак, Гонзо. — Ниама сложила тонкие руки на коленях и откинулась на сиденье мягкого кресла. — Маленький, незаметный Гонзо. Верный, тихий слуга. Он всегда молчит, но все слышит. И обычно оказывается там, где нужно. Умеет повиноваться без унижения. Идеальный подданный.

Я, не моргая, смотрел ей прямо в глаза. Люди могут завораживать, это общеизвестно. Что же, пусть попробует. Брови Ниамы изогнулись, ее правильное лицо на миг покрылось тенью досады:

— Ты такой… слабый… одно движение пальца — и от Гонзо останется мокрое пятно на полу. Понимаешь? И все равно, вынуждена признаться, что я опасаюсь тебя. Бояться троглодита! Мне самой смешно от такой мысли. Но это — чистая правда. Коварный хитрец! Над Гонзо многие посмеиваются, но все прислушиваются к его мнению. Существо, которое не можем вымолвить и звука, сумело заставить всех считаться с его суждениями! Малыш, у тебя есть шанс стать первым в истории Овиума тайным советником— троглодитом для правящего монарха. Я не хочу рисковать. Поэтому я решила попробовать договориться. Давай с тобой заключим сделку. Ты не станешь мне препятствовать, а я обещаю устроить твое будущее. Что скажешь?

Сговор с демонессой? Она спятила. Определенно. Да я лучше пожму лапу ядовитой виверне! Впрочем, послушаем, что она хочет предложить. Почему нет? Я неопределенно покачал головой, как бы призывая ее продолжать — ты говори, мол, а дальше — посмотрим. Ниама улыбнулась:

— Хорошо, я поняла тебя, маленький плут. Буду откровенна. Вначале я испытывала жгучую ненависть к Подземелью. Вы — надменные гордецы, не желающие ни с кем считаться. Я разделяла убеждения Контура. Строить новую политическую систему Овиума, имея целую планету в качестве враждебного, независимого элемента — нереально. Минотавры слишком умны и сильны, чтобы не учитывать фактор их влияния на остальных. Тем более — врожденная жестокость, неприятие любых компромиссов. Не тупая ярость дикарей, а холодный продуманный расчет при отсутствии даже зачатков гуманизма. Вы не боитесь жертв, для вас любая цена приемлема, лишь бы цель была достигнута. Вот такой сосед по Древу достался Инферно. И быть бы кровопролитной войне между нами, если бы не Пий Контур. Он поменял меч на орало и удавку. Регент Желтка решил взять Подземелье измором. Сначала он лишил вас пустынских ресурсов. Потом блокировал войсками Центральный Ствол. И вот скажи мне, куда эта самоубийственная политика приведет твою Родину? Подземелье — планета, на которой ничего не растет. Вы продаете ресурсы, снабжаете железом и медью весь Овиум, у вас нюх на рудные залежи — и что с того? Как вы продержитесь без товаров остальных планет Иггдрасиля? Без оружия гномов, эльфийской одежды и всего разнообразия инструментов и продуктов с клеймом Желтка? Ваши кирки затупятся, ваши растения в подземных оранжереях перестанут родить без удобрений Некрополиса. А что будут употреблять в пищу твои собратья — троглодиты после того, как вы съедите последних крыс и червей? Вот цена за независимость. Когда народу становиться нечего есть, в пищу обычно идет власть. Свобода! Это гордое, чистое слово, но иногда непонятно, что за ним скрывается. Очень часто за этой вывеской прячется желание вельмож быть полновластными хозяевами для своих подданных. А интересы маленьких народов вообще никто в грош не ставит! Скажешь, не так? Ответь мне, ты же умный! Я знаю!

Мои глаза опустились, а голова склонилась. В словах ифритки лежало зерно истины. Минотавры крайне болезненно относятся к малейшим намекам на то, что им пытаются навязать чужую волю. В этом она права. И про будущее тоже не врет. Если история свернет на описанную Ниамой дорожку — Подземелью придется туго.

— Ага. Ты разделяешь мои опасения… Так вот, когда понадобился человек…, — инферналка запнулась, но все же с усилием произнесла. — Девушка для миссии… я вызвалась сразу. Во мне было достаточно силы и ненависти, чтобы осуществить этот план. Я думаю, ты уже обо всем догадался, поэтому не имеет смысла его озвучивать. Мы хотели напасть, когда к вам приехала бричка с чужаками, но командиры постановили не спешить. Я воспротивилась приказу и даже собиралась единолично возглавить атаку церберов. И лишь в последний момент отказалась от замысла. Все было бы слишком примитивно. Таргон раскусил бы меня в одну секунду. Да, Таргон — резкий, вспыльчивый и жестокосердный, его ни с кем не перепутаешь. Но твой принц… Дилморон… он совсем не такой, каким я его представляла. Я рассчитывала увидеть напыщенного и одновременно грубого болвана, а встретила умного, тонкого и проницательного дипломата. Думаю, Таргон имел на него большое влияние. Он как бы являлся живым воплощением духа Подземелья, его принципов и корней. Это давило. Теперь разум Дилморона свободен от чужих идей. Он сам во всем разберется и еще преподаст сюрприз Иггдрасилю. Я хотела понравиться ему, не скрою. Но случилось так, что он понравился мне. И с каждым днем нравится еще больше.

Говори, лей свой мед, бестия. Коварство инферналов границ не знает. Она догадалась, что раскрыта и неожиданным признанием решила выбить оружие понимания из моих рук. Ох и хитра! Специалистка по козням и интригам. И даже раскаяние обернула в сладкую обертку внезапной любви. Неужели надеется, что я поверю? Типа, была наживкой, но сама попалась на крючок.

— Ты не поймешь, — Ниама лукаво и одновременно победительно улыбнулась. — Могучие мужчины — минотавры… такие сильные… настоящие… они привлекательны для любой женщины. И я — не исключение. О Боже — кому я исповедываюсь! Поверить не могу! Ладно… Теперь слушай. Если все пойдет так, как должно, мы с Дилмороном быстро поладим и со временем составим отличную пару. Думаешь, что я слишком самонадеянна? Ты не знаешь женщин, Гонзо. А я не просто симпатичная девушка, я — Ниама! Мне подчиняются звери и люди! Поверь, я не желаю зла твоему господину, совсем наоборот. Придет время и моя помощь, как Хранительницы Адского Пламени, будет неоценима. Подумай — где еще вы сможете найти такого посредника как я для заключения перемирия? За любой войной всегда следует мир. Правда? Иначе же не было никогда! Вот вопрос: а зачем вообще война?! Для того чтобы выявить победителя и побежденного? Какая чудовищная глупость! Получается — глупость именно побежденного, который без пролитой крови своих граждан не смог вычислить свои незавидные шансы на исход вооруженного конфликта. Дилморон владеет Школой Воды, хотя сам — настоящее пламя страстей. Я — Огненный маг, но стану для него мокрым полотенцем, поскольку расчетлива, как любая женщина. Чего мы только не достигнем, помогая друг другу! И потом, как уже было сказано ранее — я уже неравнодушна к нему настолько, что это может стать чем — то большим. Если рядом не будет существа, которое попытается нарушить мои планы, — демонесса взяла многозначительную паузу и проткнула взглядом мой маленький мозг.

Прозвучало вполне зловеще. По — моему, это прямая угроза. Ха! Мокрое полотенце. Сколько страстей, эмоций одновременно бушует в ее душе. И как эти человеческие самки не взрываются? Мне вдруг стало понятно значение одного слова, которое я иногда слышал от Дилморона. Наверное, это и есть та самая «радуга». Похоже, бесполезно пытаться разгадать ее истинное пламя. Мне сомнительно, что даже она сама может это сделать. Я медленно кивнул, показывая, что отчетливо понял смысл ее слов.

— Ты — настоящий слуга. Неужели ты не хочешь, чтобы твой хозяин был счастлив? Подумай о Подземелье, о своих сородичах, что сотнями погибнут на полях сражений. Троглодиты идут на битву в авангарде и первыми получают кармический расчет. Неужели тебе не жалко маленькие народы, которые служат живыми игрушками в сложных политических партиях своих правителей? Я клянусь тебя, что моя цель — мир и только мир. Ты обязан мне помочь. Или хотя бы — не препятствовать.

Моя голова механически повернулась в сторону рубки, где страшная усталость взяла верх над молодым лордом. Я провел воображаемую линию оттуда к демонессе и нарисовал в воздухе вопросительный знак. Обычно только господин без слов понимал мои жесты, но и Ниама вдруг проявила неожиданную сообразительность:

— Не волнуйся, лягушонок. Перед моими чарами он не устоит. То есть, уже не устоял. С ума сойти! Моей взаимности добивались месяцами самые родовитые вельможи Овиума, а я сама готова уже через декаду со дня знакомства склонить голову на плечо минотавра…, — она беспомощно пожала плечами, удивляясь собственной безрассудности, потом ее глаза сверкнули. — Ты вправе мне не верить! И можешь следить за мной сколько угодно. Это не страшно, потому что мои чувства и намерения — искренние. Но если ты, даже осознав необоснованность своих подозрений, вероломно задумаешь помешать мне… Гонзо, я истреблю тебя! Не становись у меня на пути! Только попробуй наушничать принцу! Думаешь, кто — то будет лить горькие слезы, если я случайно залеплю в тебя Шаровой молнией? Оставшуюся после тебя горстку пепла сотрут мокрой тряпкой и тут же забудут о существовании смешного лягушонка в шлемофоне. Помни об этом всегда! Я — Ниама и не бросаю на ветер обещания!

Молния сверкнула и погасла. Эти женщины — люди — они такие странные. Настроение может поменяться в секунду. То ли дело троглодитки — отложат кладку и сидят спокойно, ждут добытчика и припасов. Зачем так волноваться? Итак, я заключил негласный союз с противником. Вернее, обещал ей свое невмешательство. Посмотрим, что из этого выйдет.

Утром, проснувшись раньше всех, я сбегал вниз и пообщался с обслугой ковчега. Все ощущали себя разбитыми после непрерывной тряски, Ноздрин угрюмо ворчал, а гномов и вовсе одолела морская болезнь. Несчастные бородачи лежали на полу, завернувшись в свои тюфяки, и отказывались от еды. Люди перенесли вчерашнюю болтанку лучше прочих. Повар на скорую руку сготовил им легкий перекус (меню было утверждено заранее и вообще большинство отобранных на первое время продуктов не нуждались в длительном приготовлении). После завтрака народ из кают — компании в полном составе выразил желание совершить краткий моцион вокруг стальной туши. Наш остов прочно врос в грунт прямо посреди смешанного бурелома. Вперед, петляя, уходила расхристанная лесная дорога, на которую уже вовсю посягала молодая древесная поросль. Мы — то думали, что потеряли ее, а она — прямо перед нами, только зачащобилась слегка. В воздухе ощущалось чистое дыхание осени. Шумели кроны, но ближе к земле ветер умиротворял свои рывки, и как ворчливый хозяйский пес, тихонько укладывался на красно — желтую подстилку, лишь изредка порыкивая и вздымая в воздух бархатинки листьев. Мы с трудом сумели свыкнуться с пугающей перспективой открытых пространств. Мне было легче, я не так давно стал зрячим, а Дилморон инстинктивно старался держаться поближе к обшивке Зайца.

Острые орочьи глаза Горгота что — то заприметили в глубокой небесной лазури.

— Я вижу — с точку ниже облаков, камрады, — важно доложил он. — Махор, соблаговолите передать мне ваш лорнет со встроенным заклинанием Визиуса.

А вот я и без подарка Франка, которым тот рассчитался с баркидцем за охрану своей персоны до Паялпана, мог точно сказать о природе летучего объекта. Но как всегда, смолчал. Горгот вкрутил оптический прибор в свои надбровные дуги, защищавшие агатовые пуговицы глаз, что — то подрегулировал в оправе и воскликнул:

— Ба! Да это дракон! Господа, летит дракон!

— Высоко летит. К ясной погоде, — глубокомысленно обронил Махор. — А если бы низко летел, то было бы к дождю. Примета такая.

Ну вот. Эти двое вновь поменялись ролями. Или на людей так действует опасность? Ни — чего — го не понимаю. И начинаю паниковать от этого.

— А какое у него рыло? — лениво поинтересовалась Ниама.

— Отвратное!

— Тупое или заостренное? И выдаются ли вперед зубы?

Горгот вновь напряженно всмотрелся в лорнет:

— Вроде бы, заостренное… Но торчащие клыки отсутствуют.

— Драколич, — с удовлетворением определила Ниама.

— Может быть, и Ржавый. С такого значительного расстояния не мудрено и перепутать, — Дилморон с хрустом откусил пучок стеблей сельдерея. Все — таки хозяин нервничал, стоя на бескрайней шири сферы и таскал с собой еду в качестве успокоительного лекарства.

— Пожалуй, что да, — легко согласилась Ниама. — Может быть, и Ржавый.

Горгот с недоумением воззрился на парочку:

— И что сие значит, осмелюсь спросить?

Дилморон безразлично пожал плечами:

— Абсолютно ничего. Просто дракон. Просто летит. Машет крыльями.

А Махор веско добавил:

— Если эта тварь вздумает на нас нагадить, будьте любезны, Горгот, предупредите компанию. Не то такая пригоршня сверху на голову свалится — мама дорогая!

После возвращения в ковчег, орк снова сел за рычаги, и мы понеслись вперед, обгоняемые удивленными муравьями. Дилморон согласился с водителем, что придерживаться дороги не имеет смысла, важно лишь держать приблизительное направление, ориентируясь по положению Иггдрасиля. К вечеру второго дня между нами и Паялпаном, по словам принца, пролегло уже более пятидесяти километров. За кормой зверюги тянулась широкая просека взрыхленной гусеницами земли. Мы вступили под величественную тень протяженной дубравы. Изредка попадались вязы и ясени. Деревья далеко отстояли друг от друга. Наша скорость тут же возросла втрое. Мы ехали по живописным полянам, плавным ложбинам. Ход стал ровным, вибрация корпуса почти исчезла. Все слуги приободрились и занялись обычными делами: повар готовил обед, гарпии отправились на разведку, бехолдеры заняли позиции у бойниц, Ноздрин дрых.

Когда мы объезжали массивное, вывороченное из земли дерево, из — под его корней вылез изумленно хлопающий глазами реликтовый медведь. Гигант убедился, что зрение его не подвело, и размашистыми прыжками припустил прочь от неведомого чудища. Для пущей верности он несколько раз оборачивался на ходу через плечо, палевая шерсть поднялась дыбом, и вообще, в движении он походил на быстро катящийся мохнатый шар. Кучки навоза пунктирами отмечали его путь.

Далеко над нами, ко всему равнодушный, высился Иггдрасиль. Вокруг планет вились стайки светляков. Я открыл обзорный люк верхней палубы и еще раз взглянул на Подземелье. Короткая Ветвь, изогнувшаяся, словно лук, уверенно держала на узловатой ладони нашу планету. Что ждет дома? Как примут на родине ее вынужденных изгоев? Дилморону придется снять потертый плащ путешественника и облачиться в сверкающий придворный мундир. Где — то там, на центральном Стволе притаился, невидимый с плоскости сферы, экспедиционный корпус Желтка. Королевские грифоны, арбалетчики в плоских кабассетах, меченосцы с плюмажами из разноцветных перьев. Они ждут малейшей ошибки, чтобы развязать кровавую резню. И чего этим людям не живется спокойно? То ли дело мы, троглодиты. Сбились в стаю, вырыли нору, выбрали вожака. Дальше — заготовляй еду и размножайся. Никакой политики.

Люк с грохотом захлопнулся, едва не отхватив мне пальцы. Надо мной нависла грозная фигура Ноздрина.

— У, шибздик, попадись мне только один в темном тоннеле! Почему нет охраны периметра? Воздухом дышишь? А если сверху упадут горгульи или налетят пегасы с эльфами? Марис!

Мантикора с ворчанием протиснулась вверх по лестнице и уселась рядом со мной. Ее скорпионье жало в опасной близости хлестало по деревянным доскам пола.

— Твое место будет здесь. Внизу и так не развернуться. Охраняй выход. Если зеленомордый еще раз попробует в одиночку открыть окно — откуси ему хвост! Повар будет таскать тебе сюда двойную порцию. Гулять — два раза в сутки, при остановках. Я сам буду тебя сменять.

Марис уркнула и разлеглась, больно отдавив мне лапу. Я опасливо отступил на пару шагов и бросился вниз. За спиной грохотал издевательский смех Ноздрина.

Вечерний ужин прошел в оживлении. Людей отпустила тревога первых дней. Я заметил, что место Ниамы стало по правую руку от Дилморона. Раньше там сидел Махор. Первые симптомы любовной хвори? Девушка часто наклонялась к повелителю то за тем, то за этим, их плечи соприкасались. Мне стало не по себе. Остальные вели беседу, будто ничего не замечали. Горгот поведал нам несколько баек о жизни орков, сопровождая красочными описаниями. Махор тоже блеснул солдатскими рассказами. Я, знаком попросив позволения, отлучился на проверку караула. У люка несли службу два моих соотечественника с алебардами. На мое появление из общего кубрика высунулась морда Ноздрина, нахмурилась, сплюнула на пол зеленую жвачку и уползла обратно. Я торопливо добрался до своей миниатюрной каморки, более походящей на конуру, забился в нее и заснул.

 

Глава 5

Любовь и вино развязывают языки

Полное отсутствие врагов сначала принесло всем облегчение, потом вызвало беспокойство и, наконец, преобразилось во всеобщее напряжение. Подумать только! Месяцы мы ожесточенно отбивались от непрерывных атак, несли тяжелые потери, а теперь — катим, как беззаботные путешественники на железном чудовище, которое каждым проворотом колес сообщает о своем присутствии всей округе. Гарпии, непрерывно барражирующие впереди, возвращались и недоуменно разводили крыльями. Пусто. Тихо. Никого.

Но на третий день безмятежность путешествия оказалась нарушенной. И сразу очень жестким образом.

Мы ехали в разноцветии ранней осени по светлым широколиственным лесам. Вязы и буки лишь иногда уступали пространство кленовым рощам и зарослям ивняка, через которые приходилось продираться и пускать в ход манипуляторы: ножницы и топоры. Но в целом рельеф местности способствовал стабильной крейсерской скорости. Мы легко преодолевали небольшие холмы и спускались по пологим склонам. Даже обед прошел в быстром темпе — всем не терпелось ехать дальше. Но за очередным пригорком нас ждал не слишком приятный сюрприз: впереди, насколько хватало обзора, раскинулся огромный лесной массив. Принц залез в карту и подтвердил, что за полдня стремительной гонки мы хорошенько забрали к востоку эклиптики и теперь уперлись в стену Ривеленской пущи. У нас оставалось два варианта — либо поворачивать налево и шпарить вдоль опушки, либо попытаться проторить себе дорогу прямо сквозь древесный частокол. Возвращаться на прежний курс и терять время всем было уныло, поэтому постановили попробовать ехать вперед, тем более, что мы находились на самом узком участке Ривелена. Тут его ширина составляла всего-то полтора десятка километров. Единодушное решение господ сильно укрепил тот факт, что таким образом мы сильно сокращали себе путь до Джорнея. Да, в отличие от старого маршрута нам придется слегка побарахтаться в болотах, но теперь мы прибывали на точку рандеву на день раньше запланированного срока. Поэтому принц вновь поднял гарпий на крыло, а Заяц аккуратно, но решительно снес пару молодых дубков в месте, где Горгот углядел что-то похожее на тропу.

— Кабаны! — веско заявил Горгот.

— Лоси, — усомнилась Ниама.

— Какая к лешему разница? — пожал плечами баркидец.

Ой, не у месту будь упомянут! Я читал про овиумских леших, хотя и ни разу с ними лично не сталкивался. Весьма настырная зверушка. Вроде бы и вреда от него никакого, но вполне может увязаться за путником и следовать за ним несколько дней от бивуака к бивуаку. Пугает по ночам криками, смотрит из темноты. В общем — доводит. Некоторые путешественники теряли бдительность и рубили лешему голову мечом, если его удавалось догнать. С ними потом обязательно случалось несчастье. Так что только лешего нам сейчас не хватало.

Хоть наш ковчег уверенно таранил растительность железной мордой, в лесу пошла совсем другая езда. Теперь Заяц не мчался, а полз и протискивался. Но затем впереди замаячил просвет поляны, куда мы и выперлись с огромным облегчением. Это оказалась широкая прогалина, от которой вглубь леса уходило сразу несколько тропинок неизвестного происхождения. Мы выбрали самую широкую и вломились в нее стальной тушей. Через полчаса или шагов через тысячу (это кому чего жальче — времени или пространства), тропа вдруг влилась во всамделишную дорогу. Не просеку, а именно дорогу, хорошо разъезженную. Дилморон опять уткнулся в карту, но ничего похожего на лесной тракт там не нашел.

— Недавно проложили, видимо, поэтому и не отмечен. Мы полгода в осаде, а карту еще раньше купили.

Горгот прибавил ходу.

— Эдак мы к вечеру на той стороне пущи окажемся! — возликовал орк.

— На охоту пойдем. Пора слезать с паялпанского сухпая, — потер руки Махор. — Знаете, чего бы я сейчас съел? Курицу гриль. И шаурму. Не поверите, но хочется такой дряни. А вам, демонесса, небось фондю подавай? А после фондю — тирамису?

Ниама вдруг улыбнулась, совсем мило и как-то по-детски:

— Примите заказ: тарелку отварной картошки со сливочным маслом и малосольную селедочку с лучком.

— О, наш человек! — расхохотался баркидец.

— Что — то давно нет нашей крылатой разведки, — нахмурился вдруг Дилморон. — Час назад взлетели.

А Горгот, меж тем, уже несколько секунд напряженно вглядывался вперед.

— Стоп, машина, — негромко сказал он и плавно нажал на тормоз. — Впереди завал.

— Ураган? — с надеждой в голосе спросил хозяин.

— Если бы. Посмотрите на пеньки — топорами работали.

Местность перед ковчегом и впрямь напоминала вырубку, с которой почему — то не вывезли заготовленную древесину, а наоборот — за каким — то василиском сложили стволы строго посреди дороги. Мы стояли неподвижно, исследуя окрестности. С лязгом открылись ставни бойниц — это изготовились к стрельбе наши бехолдеры.

Впереди Зайца, шагах в тридцати, нижние ветви зеленой стены разошлись в стороны, и из — под пятипалой тени кленовых листьев появилась человеческая фигура. Незнакомец был одет в домотканую куртку, темные мешковатые штаны и короткие сапоги с широкими голенищами. В руке он держал обнаженный прямой клинок. Махор открыл окно рубки и выбрался по пояс на заячью морду.

— Твоя работа? — указал он на буреполом.

— Остановитесь, путники. Вы пересекли границу свободного клана ТУКАН, — торжественно провозгласил человек.

— Нам по фигу ваша дорожная разметка. Эта кибитка едет по своим вопросам.

Незнакомый герой беззаботно засмеялся. Его невысокую плотно сбитую фигуру, как шляпкой гвоздь, накрывала густая шевелюра головы.

— Вот и прекрасно. Отдайте нам десять процентов товаров в качестве подоходного сбора и можете двигаться дальше.

Дилморон хотел что — то сказать, но Махор сделал предостерегающий жест: молчи мол, не высовывайся.

— Ты ошибся, бродяга. Мы — не барыги, а честная, бесконвойная бригада. Давай не будем устраивать тут канитель, а разойдемся по-хорошему.

— Мне все равно, кто вы. Пусть и не торгаши, но что — то ценное в вашей железной повозке должно быть. Иначе, зачем вы ее делали, а? Гоните хабар и валите с миром.

Ого! А они с Махором говорят на одном диалекте! А может это заранее спланированная засада? Но я отмел эту мысль — никто не мог предугадать, что перед Ривеленской пущей мы собьемся с дороги.

— Где наша разведка? Гарпии! — баркидец продолжал гнуть свою линию.

— Извиняйте, незваные гости. Чужие соглядатаи над моим лесом летать не будут. Пришлось отправить их на новый виток кармического колеса.

Дилморон заскрипел зубами и с размаху ударил кулаком по откидному столику. Жалобно звякнул крепеж, вырванный с корнями из стены. Махор повернулся к нам и подмигнул:

— Прошаренный чувачок. Похоже, он угловой валет в этой кодле, — и возвысив голос, снова обратился к незнакомцу. — Твой расклад не катит. Убирай с дороги свою кентовку, пока не случилось неприятностей. Мы начинаем движение.

С этими словами баркидец захлопнул иллюминатор, а Горгот сразу же крутанул педали Зайца. Гусеницы с хрустом подгребли под себя несколько сучьев, застонал выдранный стальным корпусом пень.

— Ну как знаете! Не покайтесь потом! — крикнул разбойник и отступил в лес.

Не успели мы проехать и десяти шагов, как на опушке вырубки, поперек нашей дороги рухнула еще пара древесных великанов, каждый в обхвате с два моих тела. Мы остановились у их перекрестья, и Горгот активировал топоры. Под сокрушительными ударами в разные стороны полетели белоснежные щепки. Неожиданно трава вокруг Зайца начала переливаться зелеными бликами. Щепок стало значительно меньше, и при опускании топоров появился неприятный металлический звук. Орк сердито рыкнул:

— Похоже, он чем — то на них воздействует. Эдак и манипуляторы повредить недолго.

Кабину осветила желтая вспышка. Резко пахнуло озоном. Потом еще одна. Ниама воскликнула:

— Бьют попеременно Землей и Природой.

Ха. У нас в Зайце припрятано две рабочих Сферы Запрещения. Эти заклинания нам как с гуся вода. Горгот потрогал обшивку.

— Даже чуть — чуть нагрелась. Силен, паршивец. Высшими порядками шпарит. Щиты Сфер прогибаются.

Еще пара зеленых гигантов начала заваливаться по нашему курсу. Один с шумом рухнул, второй повис в нескольких метрах над землей, запутавшись в кронах.

— Это становится уже не смешно, — заметила Ниама.

— Теперь я понимаю, почему дороги нет на карте, — угрюмо произнес Дилморон. — Кто полезет прямо в бандитское логово?

Сверху раздался грохот, послышался скрежет брони.

— Пойду, гляну, — Махор выдернул из ножен палаш и покинул рубку.

— Это мои собратья шарятся в лесу, — Горгот крутанул педали, и Заяц тяжело перевалился через первые два ствола. — Орки, горные тролли.

Остальные не могли ответить, потому что изо всех сил держались, кто за что успел ухватиться. Тело нашего ковчега швыряло из стороны в сторону на ухабах. Горгот молниеносно выбросил вперед руку и рванул штепсель жалюзей. Стальные створки сомкнулись на стеклах кабины, и через мгновение снаружи что — то со страшной силой ударило в них. Иллюминаторы вылетели из пазов, рассыпаясь на стеклянные брызги.

— Запасные окна есть? — спросил меня Дилморон.

Я утвердительно кивнул.

— Кто нас приложил? Неужто, циклоп? — поинтересовалась Ниама.

— Он самый, паразит. Хорошо, что я видел момент броска, — мрачно сказал Горгот, стряхивая осколки с приборной панели.

Дверь в рубку открылась. Это со стрелковой палубы вернулся Махор. Его палаш был по гарду в темной крови.

— Пара рухов атаковала сверху. Я зарубил обоих, но едва не схватил лицом стрелу. Мы попытались огрызаться. Потеряли трех бехолдеров, после чего я скомандовал запечатать бойницы. Из чащи бьют лучники. Огонь очень плотный. Видел только орков. Дальше по курсу, похоже, людоеды делают завалы. Нам не прорваться. Надо как — то решать вопрос с их героем. Или ехать в объезд.

Еще один циклопий булыжник врезался в жалюзи и прилично их промял.

— Вот — вот. Надо пробовать добазариться, — повторил Махор. — Весь интерфейс вездехода подпортим.

Он сдернул с плеча лук и попросил Горгота:

— Попробуй поднять шторки, я сниму одноглазого гада.

Удалось приоткрыть только одну менее искореженную створку, но баркидцу этого оказалось достаточно. Он выпустил три стрелы, почти не целясь, и отрапортовал:

— Готов.

Заяц уперся мордой в следующую баррикаду и забуксовал. Дилморон спросил:

— Махор, а что конкретно ты предлагаешь.

— Да тут ничего особо не придумаешь. Вызову их героя на поединок. Победитель диктует волю побежденному.

— Мы не имеем права рисковать принцем, — отчеканила Ниама. — Поражение неприемлемо.

Вот так. Демонесса сделала ход. Теперь она открыто перешла на сторону Дилморона. Верит ли он девушке? Неужели хозяин забыл, что несколько дней назад бился с ней в поединке? Но и принц и остальные восприняли ее слова, как должное.

— Уберите коготки, барышня, я поставлю на кон собственную свободу, — ответил баркидец. — На это он должен клюнуть.

— Я буду вам очень обязан, — Дилморон наклонил голову.

— Пустое, — Махор придвинулся к жалюзи и заорал на весь лес. — Эй, туканец или как тебя там! Слышишь меня?

— Допустим, — раздался в ответ уже знакомый голос. — Одумались?

— Почти. Предлагаю схлестнуться. Я и ты. Без магии, только оружием. Кто одолеет — банкует. Моя возьмет — вы нас пропускаете, а если ты окажешься сильнее — я твой пленник.

— Машина тоже.

— Шиш тебе! Много просишь. Машина едет дальше при любых раскладах.

— Дай подумать… Да за каким лядом мне это нужно? Я и так свое возьму!

— Ты уже потерял циклопа, рухов и десяток лучников. А мы еще и драться не начинали. Голова у тебя крупная, значит, должен быть башковитым и просекать, что мы запросто можем упереться и заняться отстрелом твоего народа по серьезняку. Оно тебе хочется? Вы — конкретные пацаны, я не спорю, но с нами вы намучаетесь. Получить в полон героя будет почетче отката с любого барыжного каравана. Скажешь, не так?

Через паузу предводитель разбойников ответил:

— Убедил, черт языкастый, я согласен. Дай мне две минуты — отозвать стрелков и можешь выходить.

— Я спущусь с Махором, — вызвался Горгот. — Для солидности. Гонзо, малыш, айда с нами, за компанию. А вы сидите тут и не светитесь. Мало ли, как там сложится.

Люк отвалился в сторону и мы, жмурясь от лучей «светляков», бьющих сквозь прорези листьев, спрыгнули на жирный лесной дерн. Вокруг сдвинул плечи могучий вековой лес. Деревья теснились и притирались друг к другу своими узловатыми туловищами, словно спешили поглядеть на наше железное диво. Я осмотрелся. Дорога позади ковчега походила на остатки пиршества титанов — все изломано, погрызено и перерыто без снисхождения к величественной картине природы. Впереди — такая же красота. Подпиленные стволы еле держались и даже в безветрии опасно клонились в нашу сторону. Продираясь сквозь рукотворный хаос, к нам вышла живописная группа лесных жителей: уже знакомый герой в сопровождении двух замшелых троллей и пары коренастых орков в кожаных безрукавках и с луками ближнего боя в руках. Увидев меня, незнакомец остолбенел и вежливо поинтересовался:

— Опа — на! А чего это у вас троглодит в солнечных очках расхаживает?

— Он — гламурный перец, — не задумываясь, ответил Махор.

— Понятно. Ты, стало быть, капитан этой сборной по бобслею?

— В смысле?

— Троглодит, орк, человек и железная дура в виде бобслейного болида. За спортивный клуб армии «Изенгард» выступаете? Не залипай, я прикалываюсь.

— Какой беспредел вы тут устроили, — посетовал Махор, оглядываясь по сторонам.

— Что поделать, для дорогих гостей старались, — усмехнулся незнакомец.

У него было вытянутое лицо, спиленный снизу квадратный подбородок и узкие лукавые глаза. А венчалась эта клиновидная физиономия роскошной курчавой шевелюрой, в которую вплелись серебряные паутинки ранней седины.

— Размахнуться негде, — вздохнул баркидец, кладя ладонь на рукоять палаша.

— Погоди, сейчас урегулируем, — остановил его атаман разбойников и на оркском наречии что — то отрывисто скомандовал своим солдатам.

Горгот ухмыльнулся и тотчас же вставил пару фраз.

— А ты как к ним прибился? — поинтересовался лесной житель. — В рабство забрили?

— Работаю по контракту, — солидно ответил наш водитель. — Я из локации Элеадун. Перерожденец. В теле орка нахожусь временно.

— Звать — то тебя как?

— Горгот.

— Будем знакомы. Я — Тахтур.

— Махор, — отрекомендовался баркидец.

— Нам словно один паспортист имена раздавал, — удивился атаман, и все рассмеялись.

Мне как — то даже не верилось, что через несколько минут двое из этих улыбающихся друг другу людей сойдутся в смертельном поединке. Меня, как обычно, не представили и вообще забыли, что я стою рядом. Извечная участь мелкого служки. Тем временам лесные орки сноровисто подрезали ближние кусты кривыми ножами, тролли отгребли ветви в сторону, и сбоку от Зайца образовалась небольшая полянка на десяток шагов.

— Хватит места? — поинтересовался Тахтур.

— За глаза. А клан Тукан — это орнитология или на каком — то местном наречии термин?

— Территориальное Управление Контроля Антимонопольный Политики.

— Иди ты? — не поверил Махор, но получив подтверждение, развел руками. — Во даете! Погоди. У вас же «эн», а не «пэ» в конце.

— На «эн» ничего не придумалось, — честно признался Тахтур. — Погнали?

— Момент, — вмешался Горгот. — Камрады, предлагаю еще раз обговорить ремизы. Как и подобает порядочным людям. Победа за Махором — мы едем дальше, вы нам не препятствуете и даже разберете свои завалы. Так — с?

— Оно, — согласился атаман.

— Верх берет Тахтур — Махор сходит с пробега, но в остальном все то же самое. Все правильно?

— Весьма сингулярно изложено, — заявил Тахтур.

— Годится, — подтвердил Махор и обнажил клинок.

Все остальные подались к краям полянки. Бойцы сошлись сразу, без разведывательных маневров. Так, несколько уклонов на встречных курсах и уже через несколько мгновений запела сталь. Разбойник рубанул мечом в область голеней, но баркидец принял удар на корзинчатую гарду и контратаковал. Лезвие палаша чиркнуло Тахтура по плечу и скользнуло в сторону. Тот и не подумал обратить внимание на царапину, а резко, коротким выпадом вспорол Махору правый наруч. Теперь оба соперника были задеты. Они сделали по шагу назад, убедились, что противник в порядке и готов продолжать, и вновь схлестнулись. После нескольких блокированных ударов, Махор неожиданно подсек вражеского героя под колено, но Тахтур уже в падении умудрился ткнуть нашего бойца острием меча в бедро. Баркидец не остался в долгу и оставил на втором плече атамана рубиновую отметину. Когда закончилась следующая стычка, дуэлянты оказались с полным набором прорех на доспехах, через которые проступили кровавые следы. Но на энтузиазме бойцов ранения по — прежнему не сказывались. Я много раз видел тренировки минотавров, отработку ударов демонов и понимал, что передо мной блистают мастерством два истинных виртуоза клинка. Они в который раз сошлись, и теперь в их действиях сквозило подлинное уважение друг к другу. Движения замедлились. Оба начали бережно расходовать силы, понимая, что живительная энергия сочится из них капля за каплей. Через несколько минут воины, тяжело дыша, сделали небольшой перерыв. Никто не хотел показывать слабину, так что пришлось вмешаться Горготу:

— Камрады, я бы смотрел на вас и смотрел, будь вы сороконожки. Но ног и пальцев количество ограничено, и если сейчас что — то не решить, с поляны придется уносить обоих. Победит тот, в ком останется больше жидкости, а я считаю — это несправедливо по отношению к благородному искусству поединка. Предлагаю подумать о ничьей. Ваши мнения?

Махор вопросительно посмотрел на разбойника. Тахтур хмыкнул:

— Давно я не хлестался с таким славным рубакой. Пожалуй, ничейный результат будет справедливым.

Объективности ради следует сказать, что повреждения у баркидца были легче, поэтому главе клана ТУКАН и так ничего не светило.

— Я согласен, — сказал наш боец, тяжело опускаясь на траву.

— У меня восемьдесят второй левел, — открылся Тахтур.

— Семьдесят шестой, но с максимальной заточкой на боевые навыки.

— Оно и видно. Пофехтовали от души. Не ждал я встретить тут сильного специалиста. Да еще верхом на механическом монстре.

— Люблю комфортное передвижение, — похвастался Махор. — А как быть с нашим уговором? Насчет ничьей мы не закладывались. Расход?

— Расход, братишка. Пацанское слово тверже гороха. Можете катить дальше. Мы расчистим дорогу. Или, если не торопитесь, предлагаю задержаться у меня на денек. Замутим славную пирушку. К вечеру феи подтянутся или дождь начнется. Вот будет здорово! Гарантирую неприкосновенность вам, вашим слугам и прочему добру. Развеем скуку, а то живу тут отшельником.

Я неистово замотал головой. Этого нам еще не хватало! Гулянки с бандой орков! Но на мои телодвижения, естественно, никто и внимания не обратил.

— А что? Я согласен, — воскликнул Горгот. — Посидим. Я с родственными душами словечком перекинусь, стосковался по соплеменникам.

— А баньки у тебя не водится, а, Тахтур? Едем несколько дней, а мылись только в ручьях. Скоро шкурой обрасту, не хуже Горгота.

— От портянок уже мертвечиной тащит, — пожаловался орк.

— Носки носи.

— Не могу. Когти на ногах ткань продирают.

Разбойник расхохотался:

— Что — нибудь придумаем. Шпарьте прямо по дороге. Увидите костры, заворачивайте на огонек. Только погодите полчасика — я предупрежу народ, чтобы не было обмороков и внезапных психозов. Лады?

— Заметано, — ответил Махор, тяжело вставая на ноги.

Тахтур протянул баркидцу большое целительное зелье.

Когда мы возвратились в рубку и доложили обо всем, Ниама разразилась потоком возмущенного женского негодования:

— Конечно! Неужели можно пропустить кутеж и пьянку! Разве вам, Махор, по силам подумать об остальных? А нам тут сидеть безвылазно в душном Зайце, пока вы там будете развлекаться, — она вдруг бросила на Дилморона быстрый взгляд и умолкла.

Видимо, придумала, как развлечь себя вынужденным бездействием. Махор усмехнулся:

— О, это будет одна из тех милых невинных вечеринок, где участники сначала упиваются в зеленые сопли, а потом, когда почувствуют, что дозрели, немедленно принимаются врать друг другу.

А орк поддержал товарища новой цитатой из своей пакостной поэмы:

— Хватит, Горгот! — взвилась Ниама. — Ваши вирши отобьют у меня всю любовь к поэзии. Ах, эти мужчины! Неужели нельзя преодолеть разгульный зуд? Махор, мало вам было вина в Паялпане?

Да кто у нас главный?! Неужели принц ей и это спустит?! И вдруг Дилморон, к моему облегчению, мягко, но внушительно вернул себе последнее слово:

— Остынь, Ниама. Воин выручил нас, рискуя жизнью и свободой. Не вижу ничего плохого, если мы простоим лишнюю дневку тут, а не у Джорнея, как было по плану. Я бы и сам не прочь разузнать, что там за антимонопольный ТУКАН такой, и как Тахтур понимает идеи глобализма. Он, похоже, весьма занятный тип. На всякий случай хочу предостеречь вас, друзья — будьте настороже. Неизвестно, что этот Робин Гуд вкладывает в понятие «честь».

— Учтем, — согласился Горгот. — Хотя я считаю, что тревоги напрасны. Не похож он на предателя. А его слуги и вовсе создания бесхитростные. Век с ними прожил.

Я подумал, вот интересно, а по кому из людей можно с виду сказать, мол, все понятно, парень, сразу видно, что ты — вылитый предатель. Впечатляющая должна быть внешность у человека. А насчет орков и прочих выползков с планеты Цитадель — они, может, и бесхитростные, но поборниками справедливости тоже назвать нельзя. Иное дело — мы, троглодиты. Всегда исполнительные, никогда не нарушаем условия сделки. Договорились сожрать кого — нибудь сообща — обязательно выполним, без всяких уверток.

Дилморон угнездился за штурвалом. В роще установилась шуршащая какофония — это вовсю работали подчиненные Тахтура, освобождая нам дорогу. Серые фигуры троллей ползали среди сучьев и растаскивали сплетенные меж собой стволы. Прошло немного времени, и петляющая лесная грунтовка превратилась в настоящий тракт, почти под наши габариты. Заяц покатил вперед, лязгая гусеницами и потроша боками живые изгороди кустов. Махор, оклемавшийся после ранений, эфесом палаша выпрямлял погнутые циклопьими булыжниками жалюзи. Горгот помогал ему, достав из инструментального рундука небольшой квадратный молоток. Сквозь распахнутые окна к нам издалека приплыл запах дыма и щекочущий ноздри аромат жареного мяса. Я определил — косуля. Или олень. Ну, на худой конец, тушеный окорок дракона с приправами. Мой раздвоенный язык быстро пробежал по сухим губам. Заметив, что Ниама за мной наблюдает, я засмущался и отвернулся. Очередной загиб дороги выкатил нас на щуплого орка с белым треугольным флажком в руках. Голос бедняги предательски дрожал, но он продолжал храбро вопить на всеобщем языке:

— Сворачивай! Сворачивай туда!

— Дрейфит, но сдерживается, — поставил диагноз Махор. — Так и должны вести себя представители органов власти с простым народом.

Через сотню шагов лесная дорога сузилась, вырождаясь в протоптанную тропу. Но Зайцу все было нипочем. Треск и грохот падающих стволов стоял такой, что закладывало уши. Внезапно Горгот, сидевший за штурвалом, нажал на педальный тормоз, и махина резко клюнула носом. Навстречу бежал Тахтур и махал руками.

— Глуши моторы и сливай воду! Вы мне так всю икебану порушите! Дальше топаем ножками.

Баркидец высунулся в окно и закричал в ответ:

— Лады, брат. Мы сейчас закруглимся и выйдем. Жди немного.

Тахтур тут же опустился на ближайший пень и достал из кармана жемчужный кисет:

— Не торопитесь, я подымлю пока.

Дилморон опустил защитные створки, и железный грызун превратился в гигантского броненосца. Весь перекрылся стальными листами. Через разбитые иллюминаторы донесся хохот разбойника:

— Умора! Бэтмобиль на парковке!

Что он имел ввиду? Странный тип.

— Та — а — ак, господа мазурики, — протянул Махор. — Пойдем, раздавим на антимонопольной палубе пару рюмочек вина за дружбу и согласие. Девиз вечера — нализаться так, чтобы печени хотелось придушить глотку. Как тебе мой план, брат?

— От первой рюмки я отказываюсь, от второй — никогда, — рявкнул Горгот.

— Вино скотинит человека, — прошипела Ниама. — Так Достоевский считал. Он не пил, кстати.

— Лучше бы пил, — хмыкнул Горгот. — Тоже мне — нашла образец поведения.

Махор сначала что — то хотел добавить, но потом передумал и просто кивнул. Ниама рассматривала свои вишневые ногти и вся была занята процессом, хотя пламя ее существа просветлело до белого огня. Восторг? Радость? Ожидание? Придется в ближайшие сутки не спускать с нее внутреннего зрения.

— Гонзо, вытаскивай из берлоги гномов, пусть сделают замеры, и пока мы с корешем бухаем, чинят окна и жалюзи. По ходу дела, рубка — наша болевая точка. Самое уязвимое место в агрегате, — распорядился баркидец и по — молодецки подтянул ремень.

У меня даже хвост дернулся. С какой испуганной болотной коровы эти чужаки тут отдают приказы? Сначала Ниама, потом Махор. Но Дилморон даже ухом не повел. Они с демонессой многозначительно играли в гляделки. Да что здесь творится такое?! Я скатился по винтовой лестнице, перепрыгнул через подставленную Ноздрином ногу в тяжелом сапоге и стукнул кулачком в дверь гномьей норы. Мудрот открыл через минуту. Его борода свалялась, в нечесаных волосах застряли крошки. Из — за спины выглянул подмастерье, такой же взъерошенный. Бородачам пришлось тяжко от качки.

— Чего изволите? — сумрачно брякнул старшина мастеровых, начесывая пузо.

Я поманил их рукой. У входного люка уже развалился Ноздрин и собрался чистить амуницию. Нехотя подвинулся, освобождая проход, но только я с ним поравнялся, как его неподъемный боевой молот начал валиться прямо мне на огузок. Хорошо, что люк открывался одним движением. Иначе троглодит превратился бы в бесхвостую ящерицу. Я грохнулся на подножку, больно ударившись седалищем. Через мгновенье мне на шею свалился клубок гномов, возмущенно чертыхающихся.

— Ого — го, здоров будь, Гламурный! — по — моему, Тахтур меня только что переименовал. — Очки зачетные! А ты не ди — джей часом? Решено. Будешь рулить вечерухой.

Нам, троглодитам, конечно, многое приходится терпеть от хозяев. Но чтобы так обзывали — такого еще не было. Гонзо — почтенный мастер — троглодит с именным бантом на костяных спицах. Да у меня, может, в Подземелье были перспективы на нору с двумя запасными выходами! Какой я ему ди — джей? Все еще кипятясь в душе, я ткнул пальцем на вмятые циклопьими снарядами жалюзи и покореженную обшивку.

— Мдя — я — я…, — протянул Мудрот, запуская пятерню в лохматую шевелюру. — Тут работы… дня эдак на три.

И стал поочередно загибать пальцы.

— Размеры снять — это раз. Стекла вырезать — это два. Порушенные железяки расклепать и срезать — это три. Новые упоры, скобы выковать — четыре, — гном было разошелся, но опасливо покосившись на Ноздрина, стоявшего в проеме и многозначительно баюкавшего свой молот, неожиданно закончил. — Думаю, что за сутки управимся!

Иногда и от этого злобного рогатого создания бывает польза. Пока я наставлял мастеровых, из Зайца выбрались Горгот и Махор. Причем последний бесцеремонно сковырнул локтем с подножки минотавра, чему я от души возрадовался. Ноздрин взглядом тут же дал мне понять, что я своей шкурой рассчитаюсь за его унижение.

— Гонзо, ты разрулил с кузнецами? Молодчага, теперь топ — топ с нами, — рука баркидца легонько толкнула меня в плечо. — Надо же, чтобы кто — то присматривал за такими безбашенными парнями. Снова здорово, Тахтур.

Они обменялись крепким рукопожатием.

— А ТУКАН твой, он какие идеи в жизнь продвигает?

— Передел неправедно нажитой собственности путем ее частичного отъема.

— Грабеж, одним словом.

— Налоги, брат. Чем я хуже государства? Ну что, шагайте за мной, бобслеисты. А остальных в своем механическом чудище оставили? Осторожничаете? Так это зря! Мы слово даем редко, но назад его не забираем. Подставы не будет, земляки, можете не напрягаться.

— Каких остальных? — сделал невинные глаза Махор.

— Ага. Так вы всю кавалерию сразу на меня и выпустили. Наверняка кто — то в будке остался. Ладно, воля ваша, — махнул рукой разбойник.

Баркидец и орк переглянулись.

— Видишь ли, — смущенно сказал Горгот. — Остальные двое героев у нас — молодожены. И у них типа медового месяца. Так что мы просто дали им возможность побыть вдвоем с максимальным комфортом.

Да покроется его смрадный язык гнойными волдырями! Надо же — такое сморозить. Любое слово, высказанное вслух, может быть воплощено в намерение. Тревога за Дилморона, оставленного мной наедине с роскошной демонессой, дрожью пробежала у меня от самого носа до кончика хвоста. Так и повернул бы обратно в Зайца. А Тахтур лишь понимающе хмыкнул:

— О, тогда дело другое. Девочка — то хоть симпотная?

— Огонь просто. С серой вкупе.

— Повезло пацану.

Они так и перешучивались по поводу женского пола до самого селения. Горгот интересовался демографическим положением и наличием молодых солдаток, а Тахтур отвечал, не боись, мол, на тебя орочьих самок достанет точно. Замучаешься отбиваться. За нами увязался Ноздрин, неразлучный со своим боевым молотом. В качестве охраны? Я неуютно чувствовал себя в обществе злейшего врага, да еще вдалеке от Дилморона.

Деревня клана ТУКАН оказалась похожа на картинку в «Энциклопедии Овиума» за авторством ненавистного Пия Контура. Вернее, на ее описание со слов моего бывшего чтеца. «Поселение гоблинов у подножья Ажгара». Вот какая подпись стояла под иллюстрацией. На свежей вырубке без всякого порядка лепилось три десятка походных шатров — легких каркасных жилищ, обитых шкурами. Между ними курились бивачные костры, вокруг которых восседали орки самых образных размеров и оттенков кожи. Тут же, вперемешку с ними, я заприметил равнинных хобогоблинов — мелких гуманоидных созданий, со слабо развитым интеллектом. Это по нашему, троглодитскому, мнению. Сами они о себе полагали много и из — за этого меж нами часто возникали свары на Центральном Стволе. В стороне от общей массы палаток притулилось несколько грубо выстроенных шалашей троллей. Эти великаны соорудили свои обиталища из корявых стволов, просто наваленных друг на друга. Получилась какая — то нелепица, но вряд ли этот факт сколь — нибудь их расстраивал. Иное дело — мы, троглодиты. Вырыл нору, обложил галечником или диким камнем. Привел самку: любуйся, пожалуйста. И тебе уют, и надежная защита. Потом можно еще кого — нибудь заволочь, если габариты норы позволяют. А тут… Никакой архитектуры и дизайна. Тупо шалаш. Хотя позади этого безобразия стоял аккуратный двухэтажный сруб под остроконечной двускатной крышей, с верандой и парадным крыльцом. Перед ним горел самый яркий костер, и суетилась куча народу. Само собой — хоромы Тахтура, тут можно не сомневаться. Кого вот только он подрядил, чтобы построить сей дворец? Не иначе применил методу Таргона. Рабский труд — он самый дешевый и удобный для человеков.

Когда мы проходили мимо отрядных костров, моя персона привлекала больше внимания, чем оба легендарных героя. Гоблины презрительно фыркали и стрекотали на своем варварском наречии, кто — то даже показывал пальцем. Прямо под ноги шлепнулась обглоданная кость. Намек, типа. Я был в курсе, что эти недогуманоиды употребляют в пищу нашу братию при случае. Данный вопрос меня обеспокоил до судорог. И чего я увязался за людьми, спрашивается? Как теперь отсюда выбираться? Сожрут же! Тоже мне — глаза и уши Дилморона. Теперь запросто могу попасть на вертел. Интересно, а что было бы, если б тут, между кострами, промаршировала группа гноллов — мародеров? Это антропоморфные собаки — исконные враги хобогоблинов, причем враги очень сильные. На ратном поле им может противостоять лишь пехота Желтка, и то с трудом. Скелеты — воины и те спасуют перед матерыми гноллами. А, между прочим, нежить, не умеющая отступать, считается в Овиуме эталонными бойцами. Разумеется, я говорю про рядовое «пушечное мясо». Минотавры или Холодные рыцари, или, к примеру, Королевы Наги — они вообще элита полей сражений. Вон как все орки отодвигаются подальше от Ноздрина! Опасаются. И правильно. Этот рогатый паладин легко перекрошит пару десятков горцев за одну минуту.

Наконец мы добрались до господского дома, где я смог перевести дух и унять дрожь в коленках. Тахтур повернулся и по — хозяйски гостеприимно пригласил садиться и испить с ним заздравный кубок. Его слуги уже расставляли по грубо сбитым дощатым столам всякую снедь, епппот которой у бедняги Гонзо, уже забывшего вкус свежатинки, сладкой истомой свело все внутренности. Тут было господство плотоядных вкусов — сплошное мясо и рыба, изготовленные десятками всевозможных способов. Люди тут же принялись произносить тосты и стукаться глиняными кружками, а я, скромно присев на краешек сосновой скамьи, запустил руки в блюдо с тушеной птицей. Помнится, они хотели сходить в баню или что — то вроде того? Какое там. Через час веселой пирушки, когда пришло время застольных песен, я понял: купание переносится на завтра. В тостах сотрапезники почтили упоминаниями, наверное, всю свою родню и даже случайным знакомым перепало немного.

Насытившись до отвала, я понял, что ничего важного не услышу и начал раздумывать, как бы отсюда слинять. Идти через лагерь мне не улыбалось. Пришлось призвать на помощь все свое терпение и созерцать до конца возмутительную вакханалию человеков. Вот почему так? Они чинно садятся за стол, отдают должное напиткам, хвалят угощения. И потом постепенно сами превращаются в грязных животных, не лучше хобогоблинов. Праздник неотвратимо приближался к своему печальному финалу. Хозяин карнавала куда — то отлучился с помощью пары косоглазых слуг, а я сделал вид, что прикорнул на лавке. Пусть люди поговорят о чем — то своем спокойно. А мы послушаем…

— Как это бывает… Сначала орали, спорили, а потом по монмартским кафешкам плакались, что профукали Россию.

— И все равно. Сковырнуть такую систему! Как у них получилось?

— Не ко мне вопрос. После было. Я к тому времени уже орком в Элеадуне грязь месил. На самом деле все это ерунда, чушь для малых народов. Война в любом мире идет только за одно — за землю и ресурсы, которые из этой территории реально выжать. Главнейший из ресурсов — народ, что живет на земле и может платить подати…

Мои голова стала клониться на грудь. Тепло разморило, обволокло кожу и мышцы мягким покрывалом усталости. Сквозь сон долетали обрывки речей героев, их возгласы и смешки.

— Странные убеждения для белой офицерской кости!

— Не странные, а правильные!

— Лягушонок прикемарил…

— Вот сколько нужно денег сейчас в Реальности, чтобы сводить концы с концами?

— Хэк… Ты хватил. Ну, штука баксов, если в провинции. Три штуки — если в столице.

— Баксы? Не слышал о таких. А что, рубль не в моде?

— Был не в моде. Сейчас опять ситуация налаживается.

— Ладно, пусть штука ваших баксов. Не имеет значения, речь о другом. Представь, что обычному камраду предложили работу за рубежом и зарплату в семь этих самых штук. Четыре на нормальную жизнь, три — хочешь откладывай, хочешь трать. Отбрось маргиналов и горе — патриотов. Что решит простой смертный?

— Да согласится, само собой.

— Вот! И ему будет наплевать, что вокруг заграница, верно? Жить хорошо для него важнее! Значит, все остальное, чем нас пичкают — ерунда полная. Неважно для обычного человека, в какую казну идут налоги. Ему бы дали пожить нормально… Детей вырастить…

Я отключился и мне снился зал, узкий зал, разделенный на отсеки перегородками. За столиками, накрытыми белыми бумажными скатертями, сидел народ. Вокруг что — то ритмично дребезжало, весь зал раскачивался, и мы куда — то неслись. За окном мелькали елки и бледные лики фонарей. Напротив меня сидел неопрятный тролль в незнакомом мундире с клапанами на груди и пил из высокого стакана свернувшееся молоко. Мешая глаголы с мутной кефирной слезой, тролль размазывал по лицу кулаком сопли и бессвязно рубил воздух словами:

— Какую страну просрали! Предали!

Два высоких, осанистых человека, один в собачьем полушубке, а другой в каракулевом тулупе старались перекричать друг друга:

— Ни пяди не отдадим!

— Исторически… Византийские грамоты!

— Наши ученые… Вы сами произошли от мастер — гремлинов северной породы!

— А вы, а вы… Да вас вообще в природе не было! Как нации!

Оба они при этом почему — то пинали ногами скорчившегося между ними на грязном полу троглодита. Молодой герой в галстуке — бабочке, совсем пьяный, водил нетвердой вилкой по блюдцу с манной кашей и бормотал:

— Главное, чтобы заставить орков сражаться… Они — воинственные по природе своей… А на их землях поселятся трудолюбивые гномы и изящные эльфы… Будут крупные поступления…

Дверь с лязгом отскочила в сторону, и в помещение ворвался морозный ветер со снежными крошками. На пороге стоял герой в рваном бешмете и с обнаженной кривой саблей в руках. Его глаза ненавидяще были сведены в узкую полоску. Герой взмахнул шашкой и страшно закричал:

— И — и — хха — а — а!

От этого сновиденческого вопля я подскочил на месте и опрокинул кубок прямо на ноздрястую морду минотавра, смежившего очи на пиршественном столе.

Горгот куда — то исчез, Тахтур испарился еще ранее, служители расползлись по своим норам, и мне в наказание досталось терпеть общество Махора, который все еще держался на ногах. На мою беду баркидец уже утратил общество всех собутыльников и обратил все свое внимание на несчастного троглодита:

— Садись со мной, Гонзо, дружище! Выпей. А, ты не пьешь? Бедняга. Вот некоторые минотавры хлещут так, что любо дорого. Вон пожалуйста — Ноздрин, напоролся и мычит теперь, как корова. И Горгот отвалил куда — то со своим дружками орками…тоже мне — камрад! Тсс! Я знаю! Пошли по бабам. Его штабс — капитанское достоинство отправился щупать волосатых орчиц и точка! Или правильно орчих, чих — чих? Да пес с ним. Поговори со мной, Гонзо, облегчи душу… Тьфу, ты ж немой! Ну что за непер! Слушай тогда ты меня… Ха… Наверное, думаешь, что я бандит какой, да? Не — е — ет, шалишь. Совсем и наоборот. Я бандитов ловил и сажал в тюрьму. В тюрьму, понимаешь? Во — о — от… А базарю так… Жизнь — штука сложная. Из органов уволился, как — то приходилось крутиться. Вопросы безопасности, усекаешь? Охрана там, все такое. У меня есть дружок, Андрюха. Как — то приезжаем с ним к нему на хату, а жена и дочь сидят, словно заколдованные напротив компа. Не шевелятся. Через эту штуковину я и узнал про Мидгард. И мы попали в локацию Баркид. Совсем другой мир, не то, что здесь. Эх, и дел мы там натворили… Давали наркозу всяким тварям направо и налево. Дочку его спасли… С женой, правда, посложнее получилось, но к тому времени Андрюха новой телкой обзавелся, так что все стало тип — топ… О чем это я? Ах, да… Я тогда тоже дал волю чувствам — взял и женился на юнитке. Это, как бы тебе объяснить, такая же, как ты, только девушка. Хм… Что — то я гоню. Короче, стал солидным человеком. Поля, виноградники, все дела. Но не мое это, не мое. Понял, морда твоя зеленая? У каждого человека есть призвание. Мое — решать чужие проблемы. Сколько я их уже решил — ты и представить не сможешь. И в реале, и в Мидгарде. Были дела в Элеадуне, Олигархии… теперь вот в Овиум работа занесла… Проблемы Азмоэла… Я знаю, ты не продашь, поэтому и делюсь с тобой… Эту стерву, Ниаму, нужно приструнить. Она оставит от твоего Дилморона одни шкварки, можешь мне поверить. Я таких яйцерезок перевидал…без счету. Сначала любовь, тары — бары, потом шабаш!!! — Махор хватил рукой по столу, и голова Ноздрина подпрыгнула вместе с оловянными мисками. — А этого нам нельзя допустить… никак… Азмоэл не такого будущего желает своему преемнику…

Азмоэл? Он что, знаком со старым королем? Как понимать баркидца?!

— Я тут, чтобы защитить Дилморона. Таргон, он — парень, конечно, хороший, но он не годился… Азмоэл нанял и прислал меня… Я решаю вопросы… И твоего хозяина в обиду не дам. А Ниама — она дрянь порядочная. Тоже мне — самая красивая в это утро я! Хотел отвлечь на себя, да ее с толку не собьешь… Ученая… Понял меня, Гонзо? А вот Дилморон, словно слепой. Его разводят, как последнего лоха, а он… Э — э — эх, шкура ты пупырчатая, ни фига — то ты не врубаешься… Иди себе, я спать здесь буду…

Вот, значит, оно как… Прав был Таргон с самого начала — баркидец оказался с двойным дном. Только со знаком ошибся Владыка. Махор не шпион, а телохранитель, и прислан сюда самим королем Азмоэлом. Действительно, глупо было предполагать, что монарх Подземелья палец о палец не ударит, чтобы как — то обезопасить жизнь своего единственного наследника. Эх, жаль, что Махор выключился и сполз со скамьи наземь. От него сейчас можно было бы услышать много интересного. Я подошел и осторожно потряс Ноздрина за плечо. Никакого ответа. Потянул за рукоять боевого молота. Минотавр тут же приподнял рогатую голову:

— М — у — у — у! Что? Кто посмел?!

Осмотрелся абсолютно неосмысленным взором.

— Где я? Зачем? — поймал меня воспаленными глазами. — А — а — а, лягушонок… Гонзо, я тебе когда — нибудь пасть разорву! Да прямо сейчас и разорву!

Он поднялся, шатаясь, как дерево во время бури. Я отскочил в сторону. Ноздрин шагнул ко мне. Я сделал еще несколько прыжков, потом повернулся и побежал через лагерь в сторону Зайца. В спину мне било смрадное дыхание начальника стражи. Несколько орков проснулись, увидели меня и дернулись за оружием. Но фигура минотавра, размахивающего кувалдой, почему — то произвела умиротворяющее действие. По — моему, во время погони за мной Ноздрина несколько раз занесло, и он пробежался копытами по телам спящих на земле хобогоблинов. Бедняги. Я старался держать его на таком расстоянии, чтобы он не утратил интерес к попыткам раскроить мне череп, а когда мы миновали лагерь и часовых троллей, припустил со всех ног и оторвался от преследователя. Через пару минут я был около Зайца и барабанил в люк. На мое счастье дверь открыли быстро. На пороге стоял троглодит с вилами. Из — за спины выглядывал Мудрот. В руках у гнома были игральные кости.

— А — а — а, явились, ялдыжники! Хорошо, что еще дорогу — то нашли в потемках! У меня двоюродный дядя как — то пошел на свадьбу к свояку, да запился. Так он по хмельному делу ушел из селения, набрел в чащобе на жилище навий, там и заночевал. И что характерно — с утра ничего не помнил, но к дочке хозяина успел посвататься и даже больше… Начальнику стражи — мое почтение!

Мой злейший враг наконец добежал до ковчега и остановился, бессильно уперев руки в колени. Ноздри его широко раздувались, телячьи оттопыренные губы жадно хватали воздух.

— Я, похоже, оружие потерял, — виновато сказал вояка, оттер меня плечом и протиснулся в Зайца.

Никак в разум вошел? Так я его теперь каждый вечер выгуливать буду, раз настолько полезно для мозговращения. Сказал про себя, а внутри все тряслось от запоздалого страха. Доиграюсь я с ним, ох, доиграюсь.

Гном, не торопясь, выкурил трубочку, выдыхая ароматные колечки, мы залезли в наш гусеничный дом и надежно заперлись.

— Героев ждать не будем. Пусть отдыхают досыта, — предложил Мудрот.

Все разбрелись по комнатам, кроме караула, а я тихонько прокрался на второй ярус. Не то, чтобы старый Гонзо решил пошпионить за молодым господином… так, может, прилетит какая информация случайно. Для его же пользы стараюсь!

Жилой уровень оказался пуст. Зато с верхней стрелковой палубы до меня донеслись приглушенные голоса. Смешки Ниамы и полушепот Дилморона. Я, неслышно нашаривая босыми пальцами каждую трещину в обшивке пола, подошел и прилип к двери кают — компании. Мой глаз как — то сам по себе совместился с узким световым клином, бьющим из дверной щели. Отсюда мне хорошо было видно обоих. Они сидели, наклонившись друг к другу, и пышные волосы демонессы, казалось, заигрывали с кончиками рогов Владетельного минотавра.

— Знаешь, Дилморон, сначала я тебя ненавидела. Пока не узнала поближе, — Ниама спрятала улыбку в своих коралловых губах.

— А теперь? — недоверчиво переспросил молодой хозяин.

— Теперь…, — протянула демонесса. — Теперь все иначе. Я всей душой надеюсь, что наша экспедиция будет успешной. Подземелью нужен новый лидер, не такой жесткий и догматичный, как Азмоэл. Я верю — ты сможешь найти общий язык с Контуром, и войны на Великом Древе удастся избежать. Мне ничего не остается, как помогать тебе всеми способами.

— Рад это слышать.

— Как ты надеешься справиться с кризисом?

— Я размышляю над этим. И многое уже придумал.

— Не поделишься планами? — прошелестела искусительница, пододвигаясь еще ближе.

Рука Дилморона легла на ее бедро:

— Возможно, мне стоит попробовать тактику регента Желтка…

— Ты имеешь в виду политику «разделяй и властвуй»?

— Нет, его амурный альянс с эльфийской принцессой…

— Я не принцесса, — прошептала Ниама, запрокидывая назад голову. — Но идея соблазнительная… Подобное очень хорошо излечивается бесподобным.

Две тени на стене слились в одну. Негромко стукнула о порог дверь рубки. Это деликатный слуга оставил своего господина сплетать новые дипломатические связи из аспидной мглы ее волос. Вслед мне донесся шелест материи. Мои чуткие уши доложили, что это платье Ниамы соскользнуло с ее узких плеч на пол.

Я, плюнув на безопасность, вышел и уселся на холодную от вечерней росы траву. Неподалеку от моей лапы из норы вылез хомяк и отправился по своим делам. Моя рука дернулась, раздался приглушенный писк. Неторопливо жуя свежатину, я старался обдумать новый расклад сил. Молодой безумец перешагнул черту и клюнул на тактику завлекания исконного недруга. Что теперь случится с нами? Будущее Подземелья под угрозой. Напоенный ее ядом, пьяный от любви, Дилморон вернется на Родину совсем чужим. Как это преодолеть? Мне кажется, нет, я уверен — мы только что потеряли наследника. Лучше бы его настиг вражеский меч или убийственное заклинание, чем вот так, позорно угодить в ловушку женских чар. Идти, как слепец, навстречу безумию, видя зияющую перед собой яму, и улыбнувшись напоследок, сделать финальный шаг в никуда. Как не хватает здесь могучего Таргона! Сурового, нетерпимого к слабости, но свято блюдущего честь расы и отвечающего холодом презрения на все змеиные ухищрения наших противников.

Но теперь у меня появился союзник. Кто бы мог подумать — Махор. Телохранитель или наемный убийца, а может быть, и то, и это. Парень он, конечно, ненадежный. Зато — лихой. Этот сначала выхватит меч, снесет пару голов и только потом задумается: а стоило ли его доставать. Натравить его на Ниаму? Я же обещал ей нейтралитет, но Махор свободен от обетов. И если баркидец пожелает свернуть демонессе шею, то маленький Гонзо не будет висеть у него на руке.

— Мастер, время позднее, — осторожно раздался сзади свист караульного. — Пожалуйте в Зайца. В лесу может быть опасно.

Я поднялся с травы. Стражник — троглодит предупредительно распахнул передо мной люк. Завтра будет новый тяжелый день. Мы должны выйти к Джорнею, если вечеринка наших героев не затянется еще на сутки. И мы лишились разведки. Будет тяжело продвигаться вслепую. Жаль крылатых. Пусть Иерарх пошлет им хорошее перерождение.

Наш утробистый монстр заслонил от меня все небо, даже Иггдрасиль закрыл. Я похлопал ладонью по шершавому от клепок стальному листу:

— А ты оказался ничего. У меня даже зародилась слабая надежда добраться до Подземелья. Не подведешь, а?

В ответ раздался скрежет, словно внутри провернулся шарнир. Я шарахнулся и в панике влетел внутрь ковчега. Поднимаясь по лестнице, я услышал за спиной неодобрительные голоса бурых:

— Совсем спятил. С железом беседует.

— Он всегда был с прибабахом. Хоть бы его стволом придавило, что ли…

С утра у нас было полно забот с вездеходом. Помогали гномам в починке заячьей морды, меняли траки — с гладких «равнинных» на шипастые, «болотные», а еще мы с топорами в руках прошли пару километров по направлению выезда — заранее подчищали путь. Дилморон и Ниама сопровождали нас, бурых, в качестве охраны, потому как Ноздрина с утра растолкать никто не смог, даже принц. Начкар стонал, мычал, но глаза так и не открыл. Поэтому пришлось вельможам брать на себя обязанности прикрытия. Они подошли к вопросу без должного внимания, по сторонам не смотрели, а просто брели позади, взявшись за руки. Вот у нас троглодитов по-другому. Зачем вести самку за руку, когда в этих самых руках она может тащить что-нибудь полезное для норы?

Оба других героя приплелись к Зайцу только к полудню. Настроение было приподнятым, состояние — наоборот. На их лицах словно попаслось стадо единорогов. И даже местами нагадило. Правый глаз Горгота обрамлял лиловый кровоподтек, величиной на половину физиономии. Махор сохранил свой портрет в целости, только основательно помял о твердую поверхность грунта. В едва отросших волосах легкомысленно запутались травинки и опавший лист. Я сразу провел любителей острых ощущений в кают — компанию, открыл дверь и замер на пороге. Дилморон во весь рост вытянулся на кожаном диване, устроив массивную голову на подушках. На его груди уютно прикорнула Ниама. Мило. Из — за моего плеча высунулась фигура Махора:

— Фью — ить! До чего пикантная картинка!

Демонесса тотчас же отодвинулась в сторону и, чинно сложив руки на округлых коленках, стала с преувеличенным вниманием рассматривать корешки фолиантов в книжном шкафу. Я отскочил от двери, освобождая проход человекам.

— Честь имеем явиться! — хрипло гаркнул Горгот, вытягиваясь на пороге.

— Как прошел вечер? — невинно спросила Ниама.

— Такое чувство, что он прошел по нам, — вздохнул Махор, ероша ежик волос и выкидывая оттуда части растений.

Дилморон поцокал языком:

— Хороши. Нечего сказать. Как это вас угораздило штабс — капитан?

Орк побагровел и хмуро отвернулся. Махор ласково потрепал приятеля по плечу:

— Девушку с горным троллем не поделил. Повздорили. Тролль со сломанной носопыркой, наш — с бланшем во весь интерфейс. А барышня была хоть куда. Зубы как на старой расческе — половины нет, вторая шатается. Зато шерсть на ногах мягкая и волнистая. Она хоть какого роду — племени, просвети, дружище?

— Гоблинка.

— Дикий цветок Цитадели! А вы, служивый, настоящий гурман. Как самочувствие?

— Сегодня я за штурвал не сяду, — открестился Горгот. — Переверну нас к едрене фене.

И добавил в сердцах пару непечатных эпитетов. Ниама презрительно смерила орка взглядом и надула губки. Махор заметил ее демарш и рассмеялся:

— Фи, как не стыдно, вашескородие. При благородной мадаме такие словеса изо рта ронять.

— Так какой итог? Мы едем дальше? Или сегодня продолжение банкета? — решил внести ясность Дилморон.

— Все. Побратались с камрадом, попрощались и чайник травяного настоя осушили. Можно двигать по маршруту, — Горгот достал из держателя графин с водой, налил себе стакан и заправил в глотку. — А я бы поспал немного.

— Поправьте здоровье, штабс — капитан, — хозяин через меня передал орку флакон отрезвляющего зелья, но Горгот решительно отвел настой в сторону:

— Благодарю. Похмелье назначаю себе, как кару. К вечеру обязуюсь быть в собственном виде.

— Хорошо. В ночь за штурвал сядешь. Гонзо, ступай, предупреди всех — пусть пристегиваются. Мы выезжаем.

— Погодите, принц, — Махор задумчиво почесал затылок. — Пока Горгот их брусничный отвар дул, я успел парой слов перекинуться с Тахтуром. Идейный малый оказался. Не просто бродяга с острым ножиком.

— Кто — бы сомневался, — засмеялся Дилморон. — Такое прозвище своей шайке прилепил.

Баркидец с сомнением оглядел наследника Азмоэла, чуть скосил глаз на инферналку, потом заявил:

— Понимаю, что мы на нелегальном положении, в бегах, но похоже, что этот Тахтур — парень честный. Тебе бы не повредило пообщаться с этим разбойником. Глядишь — что — нибудь почерпнул бы для себя.

Ниама уже открыла рот, чтобы высказать свое негодование, но Дилморон ласковым жестом поднес палец к ее губам.

— Ты уверен в нем?

— Да. И я буду рядом. Кликнуть?

Я притаился под стальным боком. Кроны деревьев ходили ходуном от верхового ветра, но внизу было тихо и все слова долетали до меня ясно. Говорил в основном Тахтур, а Дилморон лишь изредка прерывал его речь вопросами. Рядом с хозяином, закутанная в молескиновую накидку, стояла Ниама, а чуть поодаль замер Махор. Цепким взглядом баркидец расчесывал окружающие кусты.

— …Они хотели построить общество изобилия. Они не с того начали. Не имеет смысла что — либо переделывать, пока не исправлено самое главное — общественная мораль, ценности. Самим человеком нужно было заниматься, а не пытаться поменять декорации вокруг него.

— Погоди, Тахтур… Как раз этим самым и озаботились в первую очередь, — с сомнением в голосе возразил Дилморон.

Глаза Тахтура сверкнули:

— Нет! Не этим!!!

Разбойник умолк, потом поднял раскрытую ладонь, извиняясь за свою вспышку:

— Кто — нибудь из вас знаком с образом жизни древних кочевников? Азиатские тюркские племена? Нет? Там, когда умирал знатный вельможа, все имущество богача шло на распыл. Они резали лошадей, верблюдов, валили в курган его утварь подчистую. Как вы полагаете, был ли у предков резон в таком расточительстве по ресурсам? Жили — то бедно, в основном.

— Дикие нравы, — пренебрежительно фыркнула Ниама. — Варвары.

— Не кроши батон на пращуров, демонесса, — отрезал Тахтур. — Они существовали в сложные времена. И быть может, знали о жизни кое — что, нам недоступное. А ты сразу готова навесить на предков дурацкий ярлык. Между прочим, у викингов тоже было нечто подобное. В меньших масштабах, но было. Может, задумаемся, что объединяет тех и других и какие весомые аргументы принуждали к такому бессмысленному переводу накопленных ценностей?

— Что— то мне подсказывает, этот мыслительный труд вы уже проделали за нас, любезный Тахтур, — Дилморон чуть опустил рогатую голову в вежливом поклоне.

Тахтур стал не жеманиться, а ответил сходу:

— В условиях лишений и постоянной опасности, это могло быть только одним, — он сделал паузу. — Стопроцентным налогом на имущество. Не имела смысла копить или ждать богатого наследства — нужно было самому прокладывать себе путь в жизни мечом и смелостью. Они избавлялись от потенциальных слабаков среди молодежи. Людей специально отворачивали от стяжательства и обращали к доблести.

— Черт возьми…, — прошептал пораженный принц.

А лидер антимонопольного клана не унимался:

— Феодализм, капитализм, социализм. Детские сказки! Это всего лишь три соседних ветки на дереве под названием вещизм! Материальные блага и привилегии — вот наши идолы сегодня. Как скажите, можно построить общество будущего, если человек новой формации молится все тем же Богам красивых шмоток и предметов роскоши?

— Вы хотите анархии? Вам нравится общество кровожадных убийц? — с негодованием воскликнула Ниама.

— Да будет вам известно, милая девушка, что анархия есть наивысшая форма народовластия. А коммунистическая пропаганда превратила этот серьезный термин в синоним беззакония. Понимаете? Потому что анархия на тот момент была слишком серьезным конкурентом за сознание масс. На самом деле это — не махновщина, не Гуляй-поле, а форма народного правления, научно обоснованная, между прочим.

Я стоял, распахнув в изумлении рот. А где тот разбойник, который разговаривал на смеси всеобщего языка и вульгарного наречия? Это у него маскировка такая была?

— А дети? А стабильность? Почему дети не могут пользоваться благами, что создали предки? — не унималась демонесса.

— Именно! Вот они — благие мотивы нормальной женщины! Что и требовалось доказать, — палец Тахтура в обвиняющем жесте остановился напротив лба инферналки. — Для любой женщины — ресурсы очень важны, поскольку они дают ощущение безопасности для семьи и потомства. Это — инстинкт, с ним бесполезно бороться. Право наследования создает роскошь. Где великие цивилизации, которые погрязли в богатстве и стяжательстве? Ха — ха — ха!

Разбойник замахал ладонью, давая понять, что сейчас продолжит, лишь справится с приступом смеха:

— И потом, красавица, ты передергиваешь. Кто говорил о крови и насилии? Я имел в виду, что прежде чем приступать к новой, великой цели, нужно было поменять сознание. Людей необходимо было отвратить от стяжательства и направить на что— то более благое. Духовное развитие, науку. Что там пригодится в будущем? А общества изобилия — его не будет с прежней психологией. Никогда не будет. Много в Реальности миллиардеров? Мультимиллионеров? Ага. Десятки тысяч? А сколько из них отдали свои состояния народу, пустили их на благотворительность? Единицы? Теперь давайте сделаем допущение на погрешность в виде безумцев и фанатиков. Сколько останется? Не знаете? Ноль!!! Нельзя служить двум господам. Невозможно молиться Богу и мамоне. Это — Евангелие от Матфея, демонесса. По — моему, добавить тут нечего.

— Очень интересная теория, Тахтур, — промолвил Дилморон, подводя итог разговору. — Не все мне подходит, но я не забуду ваши слова. Обещаю.

Атаман лесной шайки протянул будущему монарху одной из планет Иггдрасиля руку. Принц пожал ее без колебаний.

— Вы сделали первый шаг к короне, — сказал разбойник. — Желаю вам успешно завершить свой путь. И мы, простые жители локации станем ждать — может быть, через некоторое время, над Овиумом повеет новый ветер и тучи рассеются.

Интересно, зачем баркидец «сдал» принца Тахтуру? Беды в том вроде бы никакой, но все-таки?

— Будущее покажет, — лик Дилморона был непроницаем.

На том и закончилась их беседа. Пока Махор пускал внизу дым из короткой трубочки, подаренной Тахтуром, мы изготовились к отъезду. Я еще раз быстренько оббежал палубы, чтобы предупредить народ о старте. Около кубрика команды бестолково толклись мои бурые соотечественники. А из — за двери раздался наполненный мучением стон. Я заглянул внутрь нашей маленькой казармы. Начкар Ноздрин лежал посреди помещения прямо на полу и тихонько поскуливал. И чем их там только поили?! Вокруг него суетился Мудрот:

— Не извольте беспокоиться, господин рогатый. Сейчас компрессик на лоб положим. Он все и вытянет.

Гном увидел меня и, наклонившись, доверительно зашептал:

— Только что изволили в сознание прийти. Не в духе проснулись, зеленокожих наружу выгнали. Говорят, что это от жабьего запаха их так корежит. Не выносят они сегодня троглодитский дух, просто не переносят. Ох, забыл совсем! — спохватился Мудрот.

Он залез за пазуху и достал маленький узелок из клетчатой материи:

— Для себя держал, но раз такое дело… Вот, понюхайте волшебный порошочек. Тут измельченная требуха прохиндея ушастого, помет летучей мыши…

— Ер — р — р — р — р! Бе — бе — ер — еррр!!!

— Ой, храни вас Иерарх, как же с души — то рвет. Оно ничего, оно потом полегшает…

— Марш отсюда, бездельник! — Ноздрин навел на меня кроваво — красный, полный страдания глаз. — Поглумиться пришел, Гонзо?

Я протянул ему маленький пузырек с белесой, мутной жидкостью, который мне вручил принц для штабс— капитана. Зелье трезвости, пополам с противоядием. Минотавр жадно высосал флакон и облегченно отвалился. Потом поднял тяжелую голову и выдавил из себя:

— Спасибо.

Я едва успел вылететь в коридор нижнего яруса, как тушка Зайца и вздрогнула и попятилась задним ходом. Оглушительно возопил клаксон. Уж не знаю, кому предназначил Дилморон салют, но этот леденящий душу металлический вопль в округе забудут нескоро.

Проведал Марис. Скорпикора хоть и оказалась занята вылизыванием роскошной каштановой гривы, но в ответ на мое появление на стрелковой палубе негромко, но многозначительно хлопнула хвостом об пол. Я добрался до обжитой конуры своей кельи, ухватил первую попавшуюся в руки книжку и завалился на тахту. Пусть герои немного побудут без меня. Гонзо отдохнет.

Не прошло и пары часов, как мы покинули Ривеленскую пущу. Лес не обрывался опушкой и полем, а переходил в редколесье, где огромных размеров деревья отстояли друг от друга на десятки шагов. Ехать в таком пейзаже было одним удовольствием. К вечеру рельеф местности пошел под уклон, а парковая картинка по сторонам сменилась болотинами, которых становилось все больше и больше. Колеса ковчега чавкали по коричневой жиже, доходившей местами до входного люка.

— Педали прокручивают, — пожаловался хозяин пришедшему его сменить Горготу. — Даже несмотря на шипы.

— Встанем у Джорнея, поменяем шестеренки на передачах, — орк уселся за рычаги и зевнул.

Зайчик рванулся с места и плюхнулся в очередную промоину. Полетели ошметки ряски и клубки водорослей. Распугивая обитателей поймы, наша железная зверюга прибавила ходу.

 

Глава 6

Броды

После того, как Горгот заступил на вахту, я покинул рубку и уже направился на ежедневный вечерний обход, но принц неожиданно догнал меня перед лестницей на нижнюю палубу. Он повелительно кивнул в сторону моей каморки, а я правильно истолковал волю хозяина и предупредительно распахнул перед ним дверь.

— Залезай с ногами на постель, Гонзо, — сказал Дилморон, не по этикету пропуская меня вперед. — Иначе мы вдвоем в твоей конуре не поместимся.

Я послушно протиснулся к своему ложу и скрючился на нем, весь во внимании. На хозяине сегодня был темный чесучевый камзол с многочисленными карманами. Принц порылся в них, достал какой — то предмет, положил на широкую ладонь и слегка подул на него дыханием Школы Воды. Предмет заиграл голубым сиянием, осветился и я узнал в нем амулет Отрицания. Что — то очень важное решил сообщить мне повелитель, раз набросил на мои скромные апартаменты волшебный щит, который полностью закрыл нас от нескромных ушей.

— Гонзо! Внимай не приказу, но просьбе своего господина, — Дилморон говорил медленно, чтобы я лучше понял каждое его слово, а он сам мог по моим подтверждающим жестам в этом убедиться. — Мой брат всегда опасался предательства. Много раз Лорд Таргон предупреждал меня о бдительности, о необходимости подозревать каждого в нашем окружении. Он был уверен, что Контур уже внедрил нам своего шпиона. От того и не спешили враги с решающим штурмом. Зачем? Они и так знали, что происходит внутри. Паялпан был для них чем — то вроде лагеря военнопленных, где заключенные сами заботятся о своем пропитании. Я сомневался в словах кузена, потому что Таргон никак не мог ответить на самый главный вопрос — об их способе связи. Как они получают донесения от агента? Но сегодня ночью кое — что произошло… Я обнаружил у Ниамы на бедре легкий магический след от Сферы Уязвимости. Вот только не спрашивай меня, как мне это удалось! Хотя чего уж тут… Не знаю, что какая муха меня укусила, но когда девушка заснула, я прошелся над ней голубем Познания.

Ага. Я помню этот артефакт — целый птичник маленьких мифриловых статуэток хранился у нас в левом углу склада. Крайний к стене стеллаж, вторая полка снизу. Герои пользовались ими, если хотели проверить предмет или оружие на магические свойства.

— У самого в душе все переворачивалось, так мне хотелось доверять ей… Впрочем, какое право я имею упрекать Ниаму? Инферно — исконный враг Подземелья, возможно, что у нее не было выбора. Ладно. Хватит! — принц рубанул воздух ладонью, да так яростно, что чуть не перевернул мою постель вместе со мной. — Гонзо, ты хоть понимаешь, что это значит? Им было известно о Зайце! Ниама — живой маячок. Наши враги хитры, у них все просчитано. Пусть, не было абсолютной уверенности, что демонесса попадет в ковчег, но они допускали такую возможность.

Дилморон замолчал. Его голос звенел горечью разочарования, несмотря на то, что он сам несколько секунд назад оправдал инферналку. Как ни странно, я был готов тут с ним согласиться. В смысле оправдания. Она — нормальный шпион, какие к ней могут быть претензии? Наш юный король возомнил, будто у него настолько изящные рога, что Ниама от одного их вида тут же впадет в сладострастный экстаз? Так это вряд ли. Хозяин заговорил вновь:

— Знаешь, Гонзо, в мире, откуда я пришел, жил когда — то мудрец по имени Оккам. Этот муж придумал способ, как отличать правду от вранья. Очень легкий способ. Стоит лишь сделать небольшое допущение, самое простое и если с его помощью все встает на свои места, то стало быть не надо больше ничего придумывать, потому что это допущение и есть истина. Так вот, предположим, что Таргон прав и в Паялпан проник вражеский лазутчик. К сожалению, способ Оккама сразу доказывает свою эффективность. Появляется объяснение бездействия противника, становится понятно, почему нас не пытаются преследовать и… — Дилморон тяжело вздохнул. — Магическая метка Ниамы тоже четко ложится в эту версию. Гонзо, придется мне специально для тебя учредить еще одну должность. Отныне — ты мой начальник контрразведки. Понимаешь это слово? Нет? Малыш, отныне тебе придется следить за всеми, подмечать мельчайшие детали, чтобы потом доложить мне. Ты — не самый говорливый из моих подданных, но я уверен, что смогу понять своего верного Гонзо. Договорились?

С этими словами Дилморон бросил мне на постель туго набитый кошелек. Странно получать деньги за работу, которую делаешь по собственному почину. Из соображений безопасности, например.

— Аванс за новую службу ты только что получил. Не подведи меня, лягушонок.

Мои руки замелькали в воздухе — я изо всех сил пытался донести до принца свои мысли. На лице хозяина танцевали блики амулета Отрицания. Наконец, Дилморон уловил два главных слова:

— Зайчиха? Франк? Ммм… ты подозреваешь Франка?

Ну, как ему объяснить, что — нет, не подозреваю, но не возьму в толк — почему хозяин решил доверить малознакомому человеку одну из ценнейших реликвий Подземелья. А если тот решит перепродать Зайчиху слугам Контура? Наверняка ученый сумеет при желании обезвредить заклинания Имплозии.

— Нет, Гонзо, смело вычеркивай маэстро из списка подозреваемых. Для настоящего мастера репутация превыше всего. Ты даже представить не можешь — сколько у него было дел подобного рода, где самое важное условие заказа — его конфиденциальность. Стоит разлететься новости о том, что механик единожды продал секреты своего клиента, как Франку моментально проломят череп. Кто? Да бывшие покупатели! Доктору слишком многое известно, поэтому они станут опасаться за собственные тайны. Механику суждена участь извечного нейтрала, но одновременно — неприкосновенной фигуры. Никто не посягнет на жизнь маэстро, пока тот блюдет интересы своих партнеров. Он — легенда локаций Мидгарда, полубезумный экспериментатор, для которого не существует слова «невозможно». Даже Пий Контур и его инфернальные друзья не рискнули препятствовать Франку, когда тот появился в предгорьях Паялпана. Азмоэл хорошо понимал, что делает, когда нанимал его. Франк, Таргон и ты для меня сейчас единственные живые существа во всем Овиуме, которым я могу безбоязненно довериться. Вот так — то, малыш.

Дверь тихонько закрылась за широкой спиной принца. Я остался в полной темноте, обдумывая его слова. Хорошо, конечно, зарабатывать на том, чем занимаешься для себя. Пожалуй, что я был самым слабым среди обитателей фактории, таким же остаюсь и на Зайце. И чтобы выжить в условиях постоянной угрозы, мне приходится «смотреть в оба», даром, что я незрячий. А герои… Они — умные, многое понимают. Но не все! Как Дилморон пропустил такой очевидный вывод? Шпион был, но сейчас шпиона с нами нет! Я про первого, изначального шпиона, который окопался у нас давно и наверняка сдал все секреты Паялпана. Иначе — зачем рисковать и компрометировать Ниаму Сферой Уязвимости? У них, конечно же, предусмотрены свои способы связи. И еще… Для меня очень хорошо, что Дилморон все — таки начал проявлять лучшие свои качества. Нет, он далеко не тот рохля и пустомеля, каким его давно привыкли видеть.

День начался с того, что мы наконец застряли. Въехали передом в бобровью запруду и завязли наглухо. Из покрытой стланником подводной хижины немедленно вылез патриарх семейства и укоризненно воззрился на разрушения, которые мы учинили его плотине. Махор, расслаблявшийся на обшивке возле кокпита, приветственно помахал вожаку бобринного клана рукой:

— Хэлло, дед! Не подскажешь дорогу к сухому местечку? А то мы весь твой Днепрогэс сейчас разнесем!

Бобр оглушительно хлопнул хвостом по воде и скрылся под поверхностью. Махор повернулся ко мне и Горготу, свесившему с заячьей морды клешнястые орочьи лапы:

— Водила! Хорош загорать! Куда тебя нелегкая занесла? И где Дилморон с Ниамой?

Где — где! В каюте молодого хозяина. И судя по звукам, которые сквозь стенку всю ночь доносились до меня, скоро они не поднимутся.

— Гарпий нет, путь подсказывать теперь некому. Вот и съехали с тропы, — вяло отбрыкивался сонный Горгот. — Сейчас задний ход врубим. Вылезем как — нибудь. Пойменные леса. Сплошные низины и болота. Прошу вас, камрады, спуститься в рубку. Я собираюсь активировать манипуляторы. Станет грязно и мокро.

Мы задраили окна, и через секунду стальные ножницы принялись взрезать тугие вязанки ивовых веток. Несколько поваленных сучковатых стволов Горгот легко разрубил пневмотопорами.

— Откатываемся на исходную! — сказал он и провернул педали. — Ну, трогай, нелегкая.

Заяц неожиданно ответил ему закладывающим уши визгом и тяжело выполз из ловушки. Мы сдавали кормой по своему следу. Вода доходила почти до кабины. В рубку влетел Нозрин:

— Течь на нижнем ярусе! Нас заливает!

Я сорвался с сиденья. Еще пару часов мы вместе с командой затыкали щели, работая по пояс в воде. Нас швыряло на кочках, пара троглодитов перекочевала из категории рабочих в разряд пострадавших. Борьба со стихией ничего не давала. Вода по — прежнему хлестала из — под клепок обшивки. Наконец Горгот приметил сухой шиверок и выполз туда. Затопление постепенно начало сходить до безопасного уровня. Остатки воды мы выдавили через открытый люк. Ноздрин в изнеможении уселся прямо на облепленный грязной жижей пол и в сердцах сказал:

— Сдается мне, Гонзо, что с такими ухарями мы до Подземелья не доедем. Что скажешь? Э — э — эх, мне бы твою уверенность…

Я распорядился произвести уборку помещений и помыть обшивку. Повара отрядил готовить героям завтрак. Достал из кладовой связку копченых полевок и, перекусывая на ходу, отправился к людям за приказаниями.

Ковчег драили щетками, обливали болотной водой, терли пучками травы. Махор вылез из Зайца, размял плечи и заявил, глядя на усилия моих соплеменников:

— Пэ — хэ — дэ в полном разгаре. Дилморон! Слышишь меня?

Окно рубки распахнулось с недовольным скрипом (Мудрот, ловчила, сделал тяп — ляп), и в проеме показались рога хозяина:

— Чего тебе?

— Где Горгот?

— Спать пошел. Всю ночь за баранкой глаз не сомкнул. То есть, за рычагами, я хотел сказать…

— Ясно. Я вот что замыслил — почти неделю в пути, а свежатинки не ели. Ладно, мы с орком у Тахтура оскоромились, а вы, горемыки, так и сидите на паялпановских консервах. Команда, опять же, страдает. Вокруг полно жратвы бродит, а мы топим мимо, как наскипидаренные. Понимаю, нужно было от фактории подальше отъехать. Но сейчас один фиг — стоим. И подумалось мне, а не сходить ли на охоту по — рыхлому? Завалю кого — нибудь, шашлычок наладим.

Физиономия Дилморона приобрела озадаченное выражение. Конечно, ему, травоядному, не понять наших мучений. Действительно, сколько можно жить на сушеных мышах и соломке из червей?

— Девушку хоть свою пожалел бы! С казенного сухпая откуда силам взяться? А их ей требуется много и ежедневно, — ехидно добавил баркидец.

Звонкий голос Ниамы провозгласил из — за дилморонова плеча, что ее все устраивает.

— Хорошо, не возражаю, — разрешил смущенный владыка. — Только кого ты здесь подстрелишь? Вокруг одни трясины.

— Найду кого, — оживился Махор. — Цвай минут. Свистать всех наверх! — баркидец хлопнул меня по плечу и командным голосом рявкнул. — Мастер Гонзо! Быстро готовим удочки и копаем червей для наживки! Всем оправиться и зашнуровать подгузники! Форма одежды — походная, туристическая!

И шмыгнул в люк, увернувшись от мокрых брызг сверху. Через несколько минут Махор вернулся с короткоплечим луком и колчаном стрел. Я ждал его в компании Ноздрина. Начкар знает, какие именно растения подходят в пищу минотаврам и сможет нарвать свежих стеблей для хозяина. Еще я взял одного складского интенданта — таскать добычу. Насчет червей Махор погорячился. Откуда им взяться в краю топей? И удочек у нас с собой тоже не было. Зато Ноздрин вместо боевого молота прихватил длинный зазубренный гарпун.

— Бригада трапперов готова? Отлично. Все идем в моем фарватере и практикуем брюшное дыхание. Топтуны и хрипуны будут дисквалифицированы ударом кулака в табло. Задача ясна?

Наша команда, перепрыгивая с кочки на кочку, быстро удалялась от ковчега. Остальные бурые провожали нас завистливыми взглядами. Троглодиты любят охоту, только мы — существа стадные и предпочитаем добычу загонять скопом. А потом приканчивать. Например, десяток самок шугают вдоль подземного коридора стадо сумчатых тушканчиков. Лупят, что есть силы в бубны, вертят трещотки. И выгоняют животных прямо на охотников с палками — колотилками в руках. В случае иглозубых нетопырей используются сети с мелкой ячеей, поднятые на специальные шесты. А уже потом — палки — колотилки. Затея проходит организованно, можно сказать, мирно и весело. Для всех, кроме добычи.

Шагах в семистах от бивуака Махор предостерегающе поднял руку и приложил палец к губам. Впереди на сухом островке с высокой травой преспокойно паслось стадо кабанов. Секач, стоявший боком, повернулся в нашу сторону и несколько раз смешно дернул хвостиком.

— Учуял, — прошептал Махор, накладывая стрелу на тетиву. — Сейчас свинтят.

— Угроза с воздуха! — заорал Нозрин, вскидывая гарпун.

Я поднял голову и невольно вжал ее в плечи. Великий Джорней — это же виверна! Огромная змееголовая тварь пикировала на нас с небес. Махор уже приготовился стрелять, потом опустил лук. Монстр пронесся мимо нас на бреющем полете и легко, словно пушинку, подцепил длинными когтями молодого подсвинка. Остальные кабаны опрометью ломанулись сквозь траву.

— Нет, ну это нечестно, — разочарованно протянул Махор. — А сама виверна как на вкус?

— Хоть я употребляю в пищу только растения, но знаю, что в Овиуме не принято охотится ради еды на существ, имеющих в роду разумные подвиды. А виверна их имеет, — немного брезгливо произнес Ноздрин.

Разговоры о мясе ему удовольствия не доставили.

— Спасибо, что просветил. Чешем дальше. Стоп! Гляди — ка! В протоке торчит белуга метра под два!

Я аккуратно подошел к берегу. И правда — у зарослей телореза из воды выглядывал глянцевый бок озерного осетра. Воздух рассек гарпун, метко брошенный сильной рукой.

Он с плеском вошел рыбине чуть позади жаберной тарелки. Белуга тяжело завалилась на бок. Через пару минут мы вытащили на траву добычу. Ноздрин взвалил ее себе на плечо, мышцы на его руках вздулись канатами.

— Ого. Одна башка весь котел займет. Та — а — к, далеко ты ее не уволокешь, — поставил диагноз Махор и распорядился. — Остаешься тут охранять улов. Мы подберем тебя на обратной дороге.

После двух часов блужданий мы поимели в активе связку настрелянных уток, и один раз Махор по горло провалился в трясину. Еле вытянули. Вдалеке мы видели несколько коз, обдаивавших клюквенную поляну, но подобраться на расстояние выстрела не смогли. Периодически с разных сторон выныривали основные аборигены здешних мест — бобры. Махор немного порассуждал о достоинствах тушеного бобрячьего хвоста. Взвесив «за» и «против», он махнул на это дело рукой, туманно пояснив, что мы едем на грызуне, пусть и железном, стало быть, его собратьями питаться будет неэтично по отношению к нашему движущему средству. Вспомнив слова Горгота о частично пробудившейся к жизни заячьей душе, я уразумел что к чему. Надеюсь, это грызуновская солидарность не распространяются на копченых мышей. Иначе мне несдобровать. К нашему возращению Ноздрин соорудил целый стожок свежей травки для себя и Дилморона.

— Шикарный гербарий, — похвалил его баркидец. — Гонзо, тащи сено. Минотавру осетра кантовать до лагеря. Эх, жаль, у меня навык зелий отсутствует. Приправ бы нарвали. Но не ботаник я, ребята, по жизни, чего нет, того нет.

Пришлось мне обратить внимание Махора на себя. Несколько раз я выразительно втянул в ноздри воздух и побежал искать ароматные травы. Путь я тоже не ботаник, зато нюх у меня отменный. На ужин мы сварили белужью уху, похлебку из уток и запекли куски рыбы на решетке. Вокруг костра собрались все плотоядные и уминали угощение за обе щеки. Даже Ниама почтила наш пикничок своим присутствием. Демонесса последние дни пребывала в томной задумчивости и почти не выходила из каюты, но сегодня ее грусть развеялась. Красотка мило болтала с баркидцем и орком, подшучивала надо мной. Совместная трапеза сближает. Мы, троглодиты, в этом толк знаем и любим скопом порвать в охотку зубами добычу, огрызаясь и переругиваясь за самые вкусные места. Иногда, глядя на этих беззаботных людей, не верилось, что одна из них шпионка, а второй — наемный убийца. Минотавры на организованном Махором «барбекю» не появлялись. Они удалились в ковчег по причине омерзения к животной пище.

Ближе к вечеру все вокруг затянуло молочно — белым туманом. Над болотами поднялись целые облака испарений и закутали окрестности непроницаемым покрывалом. Вокруг шныряли бобры, мы слышали хлопанье о воду толстых хвостов. Где — то словно плакальщицы рыцарских замков тревожно кричали птицы. Каждый звук, многократно усиленный эхом, приобретал во влажной пелене необычные очертания. Никакой враг не смог бы незаметно к нам подкрасться — местные обитатели тут же прокомментировали бы его приближение. Все равно Дилморон, опасаясь какой — нибудь каверзы, на ночь всех загнал спать в душный ковчег. Бурые, высланные на обход, как ни кожилились, не смогли различить ничего подозрительного, типа бряцанья оружия. Заяц опустил стальные жалюзи и замер недвижимым железным холмом.

Утром туман истлел клочьями, растаял тенями белесых призраков, и из него проступили щетки болотных кустиков. Сегодня Древо, казалось, как — то особенно нависло над сферой, широко распушив узловатые руки ветвей. Словно хотело строго взглянуть на нас, ничтожных насекомых, что дерзнули противиться воле хозяев его величественного Ствола. Мне по сердцу пространства, имеющие вполне определенные границы: коридоры, пещеры, гроты. Открытые места сегодня почему — то вызывали во мне липкое чувство паники. Ничего. Видимо, сказались недавно пережитые страхи. Горгот уселся на водительское место и вновь привел ковчег в движение.

К полудню мы преодолели две узкие протоки. Оба раза пришлось выводить рабочую команду — срезать дерн на спуске. Орка не устроил угол склона. Вода перехлестывала через кокпит, но мы влетали в речки с разбегу и успевали выскочить раньше, чем промокнуть. Из ближайшей рощи подвалила внушительная стая лезвийных чаек и нависла над нами. Они кружили над Зайцем целый час. Потом Махор снял из лука десяток самых рьяных, и вопрос был исчерпан. Опасные твари. Перед их острыми клювами спасуют даже саблезубые драконьи стрекозы. Я отмечал, как сменился пейзаж по сторонам. Ушли растения умеренной зоны Овиума, и их место заняли культуры жаркого климата. Мы пару миль продирались сквозь заросли самшита, потом вылезли на пологую кручу, и нашим взорам открылся полноводный Джорней.

— Вот это да, — выдохнул Махор. — Весенний разлив в разгаре?

Дилморон отрицательно покачал головой:

— Нет. Это обычная ширина величайшей реки Овиума. Но, если карты и предания не врут — это жидкое раздолье мы преодолеем, не замочив рубах. Удивительно, правда? Горгот, ищи место, где можно замаскировать ковчег. Нам предстоит здесь пробыть пару дней в ожидании Таргона и Доры. Гонзо, нужно отправить в разные стороны поисковые команды — искать Броды. Немедленно.

С моей стороны последовала оживленная жестикуляция.

— Отправить бехолдеров? Места вокруг слишком дикие? Нет, наши стрелки чересчур медленные, ну какие они разведчики? Придется возложить задачу на плечи твоей родни.

Я кивнул и убежал отдавать распоряжения троглодитам.

Мы обнаружили их через три часа. Отряд, отправленный вверх по течению, вернулся и доложил, что за плато с бурунами и порогами идет узкий мелкий перешеек Бродов через все русло. Берега расступались в бесконечность. Но несколько плоских, как шутки Махора, островных плесов вспучились посреди стремительного течения. В реку троглодиты лезть побоялись, мы — раса исключительно сухопутная, но прозрачность воды ясно показала мелкое дно. Группа, которую я послал в противоположную сторону, так и не вернулась. Махор и Горгот отрядились пройти их маршрутом и выяснить, что случилось. А Дилморон, прихватив меня и Ноздрина в качестве охраны, решил посмотреть на Броды лично. Начкар на всякий случай кликнул еще пять бурых солдат. Ниама, совсем освоившись в качестве избранницы принца, попыталась его удержать, но Дилморон решительно отверг ее аргументы:

— Я знаю об опасности, но не надо делать из меня параноика. Не забывай про мой личный левел. В случае нежданной угрозы я смогу за себя постоять, а Гонзо немедленно призовет помощь с ковчега.

Девушка, кусая губы от волнения, вынуждена была уступить.

Мы двигались по берегу, обходя нагромождения камней и упавшие в воду вековые стволы. Один раз из леса на наши шаги вылез с плотоядными интересами реликтовый ящер, но Дилморон слегка охладил его пыл Ледяной молнией, и веретенообразное тело монстра снова скрылось в чаще. Через милю русло Джорнея сузилось, забираясь в скальные тиски, течение убыстрилось, появились перекаты. На них мы повстречали нескольких медведей — рыбаков, ловко орудовавших лапами с растопыренными крючьями когтей. То один, то другой выхватывал из стремнины блещущую серебряной чешуей рыбину и спешил с добычей на берег, ворча и огрызаясь на притязания менее удачливых коллег. Наше появление рыболовы встретили напряженным вниманием, но никакой агрессии не было. Тут же, в стороне от медвежьего промысла обосновалась семья горных львов. Мамаша учила подрастающее поколение премудростям охоты в водной стихии. Пумы также проводили нас настороженными взглядами. По берегам носились стаи ворон, которые подбирали остатки трапез крупных хищников. Из — под облаков спикировал белоголовый орлан и добыл себе на обед пару пташек.

Дилморон несколько минут рассматривал жизненные зарисовки, а потом повел нас дальше. Я шел за принцем, за мной грохотал по галечнику Ноздрин, сжимая в лапах Топор Хаоса (молот после вечеринки у орков он так и не нашел). Мои ноги поневоле семенили. Очень нервно иметь за спиной такого товарища. А ну как поскользнется и смажет меня оружием по затылку? И пискнуть не успею, как превращусь в две половинки троглодита. Наконец скалы, сжимавшие Джорней, подались назад, и Броды во всем величии предстали перед нами. Река расчесала голубую шевелюру, пригладила вихры порогов, ее жидкие волосы приобрели плавную неукротимость. Сквозь прозрачную синь просвечивало дно, вернее, что — то вроде рукотворного парапета, уходящего монолитной стрелой по направлению к другому берегу. Дилморон тут же закатал штанину и полез в реку.

— Немного пройдусь подальше, попробую поверхность на ощупь.

Я испуганно следил за авантюрой хозяина, а Ноздрин, шумно сопя, подошел к самому срезу воды.

— Будьте осторожны, милорд. Здесь водятся опасные рыбы.

Прав служака. Если бы одни рыбы. Каких тварей только не скрывает обманчиво мирная гладь. Я внимательно прослушал всю контуровскую «Энциклопедия видов». Одних только чудищ с окончанием на «завр» в Джорнее обитает не меньше десятка. Наконец повелитель повернул обратно к берегу.

— Внутри что — то вроде каменного моста, — Дилморон потопал босой ногой, и холодные брызги окатили меня до пояса. — На всем протяжении. Ширина не менее тридцати локтей в самых узких местах. Но скользко. Как бы не потащило нас, а, Гонзо?

Я отрицательно замотал головой. Куда там! И на дюйм не сдвинет.

— Думаешь, я стою на месте, так и Заяц выдержит? Не знаю. У меня нет пятнадцатиметрового крупа.

Вокруг звенела почти нереальная тишина. Самая большая река Овиума подставляла светлякам прозрачные бока, прогревая на мелководье свое необозримое тело. Ниже, далеко на порогах, под яркими лучами вспыхивали тысячи радуг. Светила зависли в зените. Ощутимо парило. Хорошо, что у Дилморона появилась возможность вот так, без опаски прогуляться по берегу, подышать чистым, наполненным влагой воздухом. А то совсем с лица спал. Только глаза горят необычно ярко, словно в лихорадке. Хотя так и есть, хозяин болен любовной хворью. Совсем заездила принца жадная, как и все ифритки, до наслаждений Ниама. Книжные мудрецы говорят, что любовь рождается в глазах, туманит мозг и давит на сердце. Короче, как я понял, страдает весь организм.

Охрана отошла в сторону, чтобы не мешать лорду наслаждаться природой и покоем. Но замерший на срезе воды Ноздрин бдительно оглядывал окрестности, выискивал возможные угрозы. Я был спокоен за старого служаку. Стоит врагам только высунуть нос из окрестных зарослей, он тут же, без колебаний, закроет Дилморона своим телом. Он, хоть и мерзавец, но дело знает.

Броды. Почти мифические. Все слышали, но никто не видел. А мы вот сумели отыскать легенду. Торговые караваны нейтралов волокут свои товары в ближайшие фактории, предпочитая не форсировать Джорней. Пустынские жители побаиваются большую воду, не доверяют ей. Тем более, что возле реки часто обретаются всякие лихие ребята, типа Тахтура, которые норовят отчекрыжить свой кусок от свободной торговли. Поэтому для местных деревень то, что за Джорнеем — все равно, как на другой стороне сферы. Далеко и недоступно.

С нашей стороны к воде вел пологий спуск — как раз под гусеницы Зайца. Почва — галечник, небольшие валуны. На противоположном берегу предстоит потрудиться, равняя холм. Слишком крут подъем. Не ровен час — опрокинемся, когда будем взбираться наверх. Неподалеку от Бродов водную гладь лениво шевельнул огромный рыбий плавник. И через секунду раздался оглушающий удар хвоста о поверхность.

— Хищник мальков глушит, — сказал Дилморон.

Ноздрин с опаской пододвинулся ближе и повторил:

— Милорд, я думаю, что вам будет безопаснее на берегу.

— Не волнуйся, Ноздрин, в мои планы не входит погибнуть от рыбьих зубов, — улыбнулся Дилморон, но все же послушался совета своего телохранителя и выбрался на сухое место.

Мне это понравилось. Будущий король осознает ценность своей жизни и не рискует ей понапрасну. В трех шагах от Дилморона на сгибе листа кувшинки беззаботно извивался розовый червячок. Но вскоре муть со дна, поднятая принцем, достигла этого места. Вода раздвинулась и на поверхность всплыла клиновидная морда грифоновой черепахи. Хищник недобро глянул на творившееся вокруг безобразие своими маленькими злыми глазками, втянул червяк языка обратно в глотку и, загребая чешуйчатыми лапами, поплыл вдоль берега.

— Вода. Как Лета. Или сама история. В нашем мире все когда — нибудь смывается водой. Возможно, она является хранителем информации о сущем и спокойно течет себе рядом, такая необходимая, но никем до конца не оцененная. Как ты считаешь, Гонзо?

Я жестами показал — все мы пьем воду.

— Логично, — вздохнул принц.

Вот в этом весь Дилморон. Спокойный, рассудительный, философичный. Наш будущий король. Сможет ли молодой монарх преподнести миру сюрприз или его тоже затянет в этот прозрачный водоворот истории?

— Что — то не по себе мне от этой шири, малыш… Мдя, в эту ночь решили Хаммураппи перейти границу у реки… Песня такая. Я вот, что думаю, Гонзо — вяжите — ка вы веревки. На всю длину. На островах есть деревья, перецепим. Сумеете? Вот и хорошо. Срастим канаты и заякоримся лебедками за оба конца. Хоть какая — то страховка.

В лагере нас ждали ужасные новости. Вернулись Махор с Горготом.

— Патруль уничтожен. Троглодиты пытались отступить вглубь леса, но их догнали и растерзали в двадцати шагах от опушки. Следов полно и сразу понятно, чьих рук дело. По округе рыщет крупная банда свиноволков. Наши солдаты сумели уничтожить одного. Все трупы обобраны до нитки.

— Значит, это не просто свиноволки. На них всадники! По нашим следам идут головорезы — охотники, — догадалась Ниама.

Махор кивнул в знак согласия. Эта раса вела свое происхождение от обычных орков. Отличались головорезы активно кочевым образом жизни и склонностью к одомашниванию, казалось бы, самых неприручаемых животных Овиума. Они скакали на свиноволках, умудрялись подчинить себе даже мохнатых бегемотов. Их банды рыскали по всей поверхности сферы, причиняя немало неприятностей торговым факториям.

— Зайцу такие бродяги нипочем, — задумчиво сказал Дилморон. — Но это хлопотное соседство. Надо переправляться. Дождемся наших на другом берегу. Гонзо, поднять жалюзи! Готовим страховочные канаты! Материала хватит? Уверен?

Горгот решительно поднялся с места:

— Я помогу лягушонку. У меня где — то в мешке завалялся свиток утроения на домашнюю утварь.

Всемогущий Иерарх. Такое заклинание стоит не менее тысячи мильрейсов! Вот щедрая душа! Добротно упаковался орк для рабочего контракта. Все предусмотрел.

— Я не принимаю твоего дара, Горгот! — заявил Дилморон. — Но покупаю свиток. По курсу Овиума из королевской казны. Устроит тебя мое предложение?

— Только дураки говорят, что деньги — зло, — не жеманясь, согласился Горгот. — Я бы пристрелил того, кто придумал нищету. Пойдем, Гонзо, время дорого.

— Любая экономия сводится к экономии времени, — шутливо обронил принц.

— Кто сказал? — откликнулся Махор.

— Карл Маркс.

Здравая мысль. Не знаю, кто этот тип, но точно — не самый глупый человек.

Переправляться решили вечером. Канат получился на славу. Связанный гномами, умноженный Горготом и искусно срощенный Ниамой так, что не осталось даже намека на узлы. Ноздрин навьючил на себя его хвост и побрел по колено в воде до острова. Горгот, сохранивший отменное орочье зрение, напряженно следил за движениями минотавра:

— Порядок. Обмотал вокруг двух сосен и захомутал трос крюком, — доложил он через десять томительных минут.

Второй конец обернули вокруг могучего вяза на нашем берегу. Все расселись по штатным местам. Демонесса в волнении ломала пальцы, но Дилморон накрыл ее ладошку своей могучей дланью, и девушка успокоилась. Махор вылез на спину Зайца, заявив, что не желает пропускать последние лучи света, которые дают замечательный загар.

Горгот выбрал слабину каната лебедками и слегка тронул педали. Ковчег пополз к воде, лязгая колесами по камням. Мы осторожно отдали себя во власть водной стихии.

— Сцепление будь здоров, — довольно прокомментировал орк. — Зря волновались.

— Хочешь стакан воды, милый? — спросила Ниама нашего лидера, и все почему — то сразу расслабились.

Через пять минут плеска и скрежетанья наша махина выползла на плес. Начальник стражи шел перед ковчегом и держался руками за дрожащий от напряжения канат.

— Порядок. Разматываемся и перецепляемся.

Второй остров миновали также без помех. Остался последний рывок до противоположной стороны Джорнея. Финальный рукав был глубже, и после нескольких неуверенных шагов Ноздрину пришлось вернуться обратно.

— Меня сносит! — крикнул он.

Махор легко шагами пробежал по морде Зайца и спрыгнул в воду к начкару.

— Я помогу!

Поддерживая друг друга, они сумели добрести до берега и привязать тросы за группу растущих близ воды деревьев. Ноздрин так и остался там, а баркидец, балансируя словно канатоходец, вернулся обратно на остров. Несколько раз он был близок к тому, чтобы сорваться, мы все, затаив дыхание, наблюдали его отчаянную борьбу с течением.

— Ненормальный, — пробормотала Ниама, когда мокрый до нитки Махор появился в рубке.

— Аккуратно езжай, Горгот, тут все без сантиментов. Еле добрался. Я пойду, выползу на крышу.

Наш водитель серьезно кивнул и тронул педали Зайца. Но чем дальше мы продвигались от берега, тем ощутимей делалась вибрация корпуса.

— Не пойму что такое, — пробормотал орк.

— Эй, народ, тут вокруг как — то подозрительно начало бурлить, — донесся сверху встревоженный голос Махора.

Дилморон вскочил с места и поспешил на стрелковую палубу. Я припустил за хозяином. К тому времени, когда мы выбрались наверх, Заяц уже трясся крупной дрожью. Я увидел, что канаты напряжены до состояния тетивы лука, и вяз позади на берегу уже стал опасно клониться к воде.

— Потащило, как глисту по кафелю, — сквозь зубы выдал Махор, не вполне понятную для меня метафору.

Из люка показались пышные локоны демонессы. Девушка глянула на реку и обеспокоенно покачала головой. Недавно тихое и плавное течение Джорнея теперь набрасывалось на бедного Зайца белыми барашками волн.

— Сейчас сорвет тросы! — вскрикнула она.

— Нас сносит! — Горгот снизу сумел перекричать шум надвигающейся бури. — Надо что — то делать.

Щелк! Отстрелил задний канат, и наша корма стала резво поворачиваться к подводному обрыву.

— Того гляди, опрокинемся. Полундра. Надевайте купальники, — мрачно бросил Махор, цепляясь за скобы на крыше.

Наследный принц Дилморон выпрямился во весь свой высокий рост и развел руки. Он застыл недвижим, как гранитная башня. Яростный напор Великой реки, казалось, не доставлял ему ни малейшего затруднения. На кончиках пальцев Владетельного минотавра заклубились тоненькие льдистые вихри. И сорвались вниз, преображаясь в раскручивающиеся воронки. Они подняли вверх водное веретено и замерли, превратившись в ледяные торосы. Я помню, что в книжках встречал это заклинание. Школа Воды — высший порядок. Название — Абсолютный каток. Не знаю, какой такой каток, но на десяток метров водная гладь засеребрилась и стала неподвижным ледником.

— Красота! Горгот, жми на тапку со всей дури! — заорал Махор, и Железный Заяц дернулся вперед по подводному мосту.

А Дилморон, не останавливаясь, отпускал и отпускал заклятья. Их хватало ненадолго. Буквально через несколько секунд ледяные баррикады срывались с места, и увлекаемые течением, скатывались с Брода. Но нас там уже не было. Мы опрометью, заячьим аллюром неслись к берегу. Понимая, что опасность позади, я на дрожащих ногах опустился на обшивку крыши и подумал: «Вот это у Дилморона предчувствие! Теперь понятно, почему Броды не пользуются популярностью среди торговцев». Неизвестно кто и зачем поставил на последнюю протоку сильнейшее охранное заклятье. Как работают такие штуковины? Да гоблин его знает! Может, снимаются после определенного количества проездов. Но не кататься же туда — сюда эксперимента ради?

Едва мы достигли суши, как принц начал сыпать распоряжениями. Меня снова поразило, как он в нужный момент легко забрал в свои руки бразды правления.

— Горгот! Выбирай место на берегу и паркуй Зайца. Надежно встань, но с возможностью быстро стартовать, если понадобится. Гонзо! Выдать самому ловкому бехолдеру штандарт Азмоэла. Пусть закрепит его на вершине какого — нибудь дерева. Флаг должен быть виден издалека. Мы ждем прибытия Таргона. Также скоро прилетит Дора с вестями о Зайчихе. С сегодняшнего дня мы ведем круглосуточное наблюдение за местностью, выставляем караулы на стрелковой палубе. Ноздрин! Организовать дежурство. Привлечь весь личный состав, включая героев и мантикору. Если свиноволки прочно сидят у нас на хвосте, будем ждать их появления. Гонзо! Гномам немедленно заняться осмотром ковчега и профилактическим ремонтом. Махор! На тебе обеспечение экспедиции припасами. Возьми пару троглодитов и двигайте на охоту. Далеко не отходите, имейте постоянный визуальный контакт между собой. Ниама! Просканируй местность на предмет наличия магических волнений. Малыш выдаст тебе необходимые усилители. Всем понятны задачи? Приступаем!

Через три часа Дилморон своего достиг — весь персонал выбился из сил и рухнул отдыхать, за исключением караульных. Ночь явилась для нас спасительным отдыхом. Под утро меня разбудил настойчивый стук в дверцу. За порогом стоял Махор с дальнобойным луком в руках:

— Гонзо, наша смена. Можешь почистить резцы, но для душа времени не осталось. Жду тебя на крыше.

Через несколько минут я на цыпочках прокрался мимо развалившейся на стрелковой палубе скорпикоры и выбрался наружу. Рассветные светляки уже предъявили свои права на эту часть сферы. Великое древо парило на всем сущим, отбрасывая на Овиум тени планет. Туман наполнил русло Джорнея и дотянулся щупальцами до подножий окружающих его скалистых холмов. Махор сидел около открытого люка, поджав под себя ноги в мягких юфтевых сапогах, и курил утреннюю трубочку.

— Ниама стояла вахту до нас, вместе с Ноздриным. Говорит, вокруг всю ночь было полно разных лесных тварей. Кого — то схарчили в кустах прямо позади ковчега. Ниже по течению из реки выперся прямоходящий динозавр и ушастал в лес. Потом пришел морок, и видимость упала до нуля. Неуютно торчать в таком парном молоке, а, брат? Неровен час, под носом вынырнет чья — нибудь оскаленная морда. Как считаешь?

Я снял горготовы очки, выставил вперед руку и прочертил ей воображаемую окружность. Потом повернулся к баркидцу и показал ему большой палец.

— Ага, ты же у нас тепло — свето — чувствительный, Дилморон меня предупреждал. Очень правильно с его стороны переставить тебя на ранний час. Принц исправил мой график дежурств. Ладно, располагайся поудобнее, раз вокруг все тихо.

Я уселся рядом с Махором. Достал из кармана вяленого крота с намерением наскоро перекусить. Протянул своему напарнику, но тот отказался.

— Что у тебя там? А — а — а, сухпай из мышатины? Штука питательная, не спорю. Но я уже намял половину кабаньего окорока, так что заправился по полной. А тебе — приятного аппетита, дружище.

Махор выбил о каблук трубочку.

— Гонзо, ты Дилморону говорил что про меня или как? Нет? Хм, значит, я в тебе не ошибся. Ты не думай, не настолько уж я был бухой, чтобы не разбирать, что несу. Жизнь меня приучила за метлой следить, будь уверен. Просто время пришло мне кому — то довериться. Дилморону карты открывать не резон. Молодой, горячий, может психануть, да и отправить восвояси. Мне пока удобней действовать из тени. С тобой же пришлось выйти на чистый базар. С самого Паялпана глаз с меня не спускал? Подозревал Махора? Колись! Я так и думал. Таргон мне преподал наглядный урок в первый день. И знаешь что, лягушонок, чем больше я разрывал эту помойку, тем сильнее проникался убеждениями вашего тирана. Прав старый боец — слишком много о паялпановской кухне знает противник. Как будто вы играете с открытыми картами. Наши с Франком гоп — компании пропустили свободно. А не должны были бы. Все эти рассуждения Франка о Казусе белли — полная туфта. Если бы не желали — не пропустили бы. Плевать они хотели на все казусы, ребусы и кроссворды. Какой им резон давать возможность осажденным довести до ума свое механическое чудо? А ведь был резон — то! Факт! И нам нужно данный резон понять.

Ага. Махор, независимо от принца, пришел к тем же, что и он выводам. Хорошо, что у нас появился столь могучий и сметливый союзник. Я с радостью слушал, как баркидец плетет паутину своих рассуждений:

— С Дилмороном тоже неувязочка получается. Вот хоть кол на голове мне теши — не было стремления у Контура ухандокать принца. Изначально. Тут какая — то другая идея. Насчет Ниамы все ясно, как мычание Ноздрина. Подсунули клеевую наживку. Дилморон без малого год вне женского общества. Как не польститься на такую красотулю? И ведь взяли самый лакомый кусочек из Инферно. Тебе, троглодиту, это невдомек, но я, как нормальный мужик, отвечаю — перед такой фифой никто не устоит. Но, боюсь, у них с девчонкой нашла коса на камень. Расчет был верняк, карта что ни на есть самая крапленая, ан не склалось по прикидкам. У меня глаз на женские штучки наметанный. Ниама реально запала на принца. Втрескалась по самое «люблю — не могу». И дело не в Черве, хоть он как нельзя кстати пришелся. Девчонка сама за Дилморона теперь кому угодно глотку перегрызет. Признаю свою неправоту. Душить ее не надо. Пока она с нами — шансы наследника на благополучный рейс до Подземелья повышаются на порядок. Но по остальным вопросам непонятка кромешная. Ты мне помоги, Гонзо, слышишь? Кто — то среди нас сплевывает на сторону. И, хоть убей, я не врублюсь в расчет Контура по поводу принца. Если его не собирались мочить, зачем тогда вся эта возня с осадой?

Я предостерегающе поднял руку и потыкал в направлении реки.

— Что за шухер? Говори толком, не пойму.

Двенадцать пальцев иногда хорошо. Особенно, если число противников совпадает с их количеством.

— Забавная пантомимка. Значит, пожаловали родимчики. Дюжина ездовых свиней с головорезами на холках. Так, братец, придется тебе поработать лазерным целеуказателем. Не обращай внимание. Просто наводи палец прямо на ближнюю тушку и держи ровно. Не тряси граблей.

Махор натянул тетиву лука. Отскочивший витой шнур больно резанул меня по запястью. Истошный рев с реки был наградой. Баркидец не попал в наездника, зато влепил стрелу прямо в грудь хряку.

— Дистанция вправо. Сколько шагов? Один? Ловите, подарочек! Мимо! Блин, Гонзо, соберись!

До берега добралось четыре свиноволка. Горящие глаза тварей жгли нас сквозь ошметки тумана. Баркидец выхватил палаш и соскользнул с шестиметровой заячьей спины. Он сразу ввинтился в гущу врагов. Пригнулся под летящим дротиком и ближайшему головорезу вернул его собственное название. Ткнул острием следующего, а третьего без затей располовинил вместе с хребтом скакуна. Последний свиноволк с визгом шарахнулся в сторону и понесся вдоль берега прочь от опасности. Истошные вопли перепуганной насмерть зверюги медленно затихали вдали. Вся расправа заняла не более минуты.

— Эй, Гонзо! Спустись, открой мне люк. Неуютно тут в тумане в одиночку до утра танцевать! Зуб даю, что мы покрошили только авангард. Основная партия решила нас проверить на вшивость и теперь кумекает, что делать дальше.

Больше инцидентов до конца нашей вахты не случилось. Через три часа поднялась команда, и Ноздрин приказал бурым солдатам оттащить трупы свиноволков и головорезов в ближайшую рощу и как следует прикопать. Начкар сам вызвался принести несколько увесистых валунов, чтобы защитить тела павших налетчиков от алчных когтей падальщиков.

За три следующих дня мы полностью отремонтировали Зайца, подготовили его к дальней дороге. Свиноволки больше не тревожили лагерь. Махор сказал, что они получили достаточно и решили добавку не выпрашивать. Троглодиты вытаптывали травы в регулярных круговых обходах, но кроме местных обитателей, по уши занятых своими обычными делами, никого не обнаруживали. Время, отпущенное на рандеву с отрядом Таргона, безжалостно истекало. На принца стало жалко смотреть. Дилморон не находил себе места. Он раз за разом одолевал всех вопросами: а должен ли он был покоряться воле кузена? Или следовало воспротивиться его плану и не отпускать в рискованный рейд?

По мне, так начальник фактории не оставил двоюродному брату выбора. Как возражать признанному мастеру стратегии, командиру, закаленному в многочисленных битвах? Своенравный, деспотичный Таргон не потерпел бы иного мнения. Герой — он и есть Герой. Как в книжках пишется — с большой буквы. Теперь нам оставалось только одно: ждать. И вручить судьбу провидению. Ниама со всем отпущенным ей природой пылом пыталась развеять тоску возлюбленного, но от ее ласк тому становилось только хуже. Дилморон чувствовал себя вдвойне недостойно. Он тут предается любовным утехам в то время, когда один из величайших мужей Подземелья подвергает свою жизнь смертельному риску ради спасения его, Дилморона, еще ничем себя не проявившей персоны. Напряжение нарастало. Вместе с ним копилось раздражение. В кают — компании начали возникать затяжные споры о политике. Их заводилой стала Ниама, решившая во что бы то ни стало отвлечь избранника от горестных мыслей. Многие ее речи содержали определенные толики смысла:

— Вы так держитесь за свою особую судьбу, статус! Или прикрываетесь данными понятиями, используя громкие термины как замену здравого смысла?

— Подземелье всегда было независимым. Таким же и останется, — отчеканил Дилморон.

Как разделительную линию провел. За столом на несколько секунд воцарилась такая тишина, что стали слышны звуки с нижней палубы.

— Идея не становится более правильной от количества народа, погибшего за нее. А что такое эта твоя независимость? — осторожно спросила Ниама.

— Категория бытия и познания, — немного иронично ответил хозяин. — Отсутствие подчиненности кому бы то ни было. Пий Контур желает, чтобы мы плясали под его дудку. Не выйдет. У нас, минотавров, свои музыкальные инструменты для аккомпанемента хоровому пению.

— Интересно, почему вас так страстно желают подчинить? — мягко, очень мягко задала инферналка следующий вопрос.

— Амбиции. Глупые имперские амбиции Желтка и его регента в частности.

— То есть, проблема в том, что Контур тупо подонок?

Дилморон смешался. Минотавр чувствовал расставленную ловушку, но никак не мог ее найти:

— Не совсем. Этот новатор много сделал для экономики Желтка и развития торговли между мирами Древа.

— Значит, он — не патологический мерзавец. Просто имеет врожденную неприязнь к Подземелью, которую впитал с молоком матери.

— Ниама, хватит ерничать. Контур вообще не уроженец Овиума. Он эмигрант из Торговой Олигархии.

— Тогда, получается, что у регента Желтка нет подспудных причин неприятия Подземелья, как такового.

— Не скажу, что я понимаю, куда ты клонишь… Ладно. Допустим, в качестве гипотезы, что Желток боится силы Подземелья. Наша мощь пугает. Поэтому ее желательно взять под контроль.

— А Некрополис? Он силен? Как ты считаешь?

— Еще бы!

— Некрополис независим? — не унималась демонесса.

— Абсолютно.

— И его никто не пытается взять под контроль? Сделать протекторатом?

— Попробовали бы! У Холодного герцога сил больше, чем у всех миров Иггдрасиля вместе взятых.

— Тогда почему к Подземелью такое особое отношение? Ты не пытался анализировать? Чем оно отличается от отношения к некромантам?

Все. Ловушка захлопнулась. Дилморон сумрачно посмотрел на Ниаму, но ничего не сказал. Махор ухмыльнулся, а Горгот спрятал свои чувства за непроницаемым выражением клыкастой морды. И только бусинки глаз орка метали в участников дискуссии молнии взглядов. Демонесса победительно улыбнулась:

— Можно я произнесу вслух то, что ты, принц, не решаешься сказать. Некрополис силен, но этот мир не сует нос в проблемы соседей, довольствуясь внутренним строительством. А Подземелью до всего есть дело. И интерес планеты минотавров обычно агрессивный. Такой у вас, дорогой принц, «modus operandi». Сколько было на Центральном стволе стычек с вашими летучими группами? Мы, Инферно, ежедекадно получаем список потерь своих патрульных. Словно идет тихая, незаметная война. А какое количество торговых караванов было ограблено или захвачено «по недоразумению» вашей доблестной стражей? Без счета. Мой принц, ты сможешь хотя бы приблизительно назвать число заключенных, граждан других планет, которые содержатся в тюрьмах Подземелья?

— Меньше, чем принято полагать…, — запротестовал Дилморон, но был бесцеремонно перебит инферналкой:

— Правильно! Вы используете рабский труд, и заключенные гнут спины на владетельных минотавров по всей планете. Действительно, непосредственно в казематах содержится малая толика из них… И теперь — главный вопрос… Да кто потерпит такую независимость? Соседи по Древу вас боятся — пес знает, что на уме у героев, больных инстинктом территориальности, и любой невинный вопрос воспринимающих, как оскорбление? Самый главный враг Подземелья — не Желток или его регент, а собственные заморочки, не дающие вам жить спокойно. Проще говоря — вы всех уже достали, мой дорогой владыка.

Их вечерний спор, который грозил перейти в перепалку, прервала внезапная вспышка. Она родилась далеко на западе эклиптики, но ее яркие отсветы проникли даже сквозь стальные жалюзи Зайца. Ярко — оранжевые лучи нарисовали на лицах героев уродливые маски, словно у каждого человеческого существа вдруг из-под покрывала благородных черт проступили потаенные пороки его души.

— Ничего себе, фейерверк, — обеспокоенно поднялся с места Махор. — Чем это шарахнуло? Похоже на систему залпового огня. Извержение вулкана?

Дилморон ответил через долгий — долгий промежуток. Пока принц разлеплял разом онемевшие губы, я успел схватить взглядом мрачное торжество в глазах орка, побелевшие от напряжения скулы Ниамы и руку Махора, что тихонько скользнула к оружию.

— Это погибла наша железная девочка, — тихо промолвил хозяин. — Зайчихи больше нет.

Реплики баркидца и Горгота слились:

— Имплозия! — с удовлетворением выдохнул штабс — капитан.

— Франк! — вскрикнул Махор.

Демонесса не произнесла ни звука, а лишь буравила взором своего любовника, будто увидела его впервые.

— Надеюсь, что с маэстро ничего плохого не произошло, — отчеканил Дилморон.

— Да ты оптимист, дружище, — ядовито заметил баркидец. — Они долбанули по второму ковчегу абсолютной деструкцией. Трудно уцелеть под ее ударом. И как только сумели прицельно навестись — заклинание Имплозии вне Школ Магии, оно доступно только в талисманах и бьет по площади вокруг точки активации. На мину что ли наехал, наш бедняга?

— И думаю, что не на одну, — процедил Горгот. — Так ведь принц? Сколько амулетов вы применили?

Лицо Махора просветлело от понимания. Баркидец покрутил головой, признавая, что его провели, и уселся на свое место.

— Вы правы, Горгот. Несколько, — подтвердил Дилморон. — Не волнуйтесь, друзья, доктор Франк был прекрасно осведомлен об их наличии. Так что с ним, надеюсь, все в порядке. Точнее смогу сказать, когда прилетит Дора.

Молодой господин постарался всех успокоить, но еще два дня мы все равно жутко волновались. И вздохнули с облегчением лишь тогда, когда на крышу Зайца опустилась изнемогшая от усталости гарпия.

Хоть какие — то новости! Впрочем, оказалось, что рано радовались. Ничего определенного о судьбе отряда Таргона наша разведчица сообщить не смогла, а лишь пролила свет на судьбу Зайчихи. Старшину гарпий отпоили зельями, накормили свежеподстреленной дичью и, едва сдерживая нетерпение, подвергли расспросам. Рассказ Доры немало повеселил людей. Доктор Франк поддержал свою репутацию гениального разгильдяя:

— С самого начала все пошло отлично. Через три часа поездки мы провалились в ручей. Это потому, что Доктор Франк выпил за обедом три бутылки вина и вздумал слегка вздремнуть прямо во время движения. Зайчиха накренилась так, что все попадало на пол и намертво села правой стороной в канаву. А Доктору было на это наплевать, потому что он храпел громче, чем клаксон ковчега. Мы смогли растолкать Франка только через час. Сначала он пытался читать нам непристойные стихи, потом что — то сделал с управлением, и мы завязли уже всеми колесами. Высланные на осмотр троглодиты решили не тянуть время до точки входа в локацию и вернули себе свободу немедленно. Остальным Франк объявил строгий выговор с занесением и немного поучил тростью. В общем, цеплять ствол лебедочным тросом пришлось мне. А знаете, как сложно это делать, не имея рук? Мы последовательно выдрали три дерева, пока догадались обмотать канат сразу вокруг нескольких осин. Дело пошло на лад, и Зайчиха сумела выползти из топкого русла.

Я часто взлетала на рекогносцировку, но присутствия врагов вокруг не наблюдала. Нас или не стали преследовать, или расчет Таргона оправдался. Ни инферналов, ни других воинских подразделений я не заметила. Зато видела много нейтралов. Наша девочка магнитом притягивала любопытных. К середине декады за нами увязалось немало охочих до зрелищ зевак: гномов, полуросликов, гноллов и даже хобогоблинов. Они считали ковчег чем — то вроде волшебного создания, посланного Иерархом, чтобы наказать род людской за гордость. За первый день мы сумели сделать полтора десятка миль и встали на дневку. Ночью к Зайчихе пришел крупный самец гидры Хаоса и начал за ней ухлестывать. Он просто не смог устоять перед очарованием нашей малышки. Едва не сковырнул ковчег. Доктору пришлось применить массированную газовую атаку и гудок. Удачно. Пылкий воздыхатель хлестанул напоследок Зайчиху хвостом и спасся в глубине леса. Не скоро он в следующий раз подойдет к женщине. Но на боку машины осталась вмятина от его хвоста, в которой можно спокойно свить гнездо. Эпизод оказал глубокое впечатление на оставшихся в ковчеге бурых. Взвесив «за» и «против», троглодиты решили не испытывать судьбу попыткой бегства. А может, подействовал аргумент маэстро, что он наложил на них очень сложное заклинание, и стоит им только отойти от Зайчихи на сто шагов, как всем дезертирам оторвет ноги.

Ехали мы медленно. Просто не торопились. Я разведывала места посуше и попросторней, а Франк правил по проложенному мной маршруту. К концу декады доктор со вздохами осушил последнюю бутылку вина, а фанатики из лесного народца, что следовали за нами, приносили дары только дичиной. Франк вступил с ними в переговоры, и мы получили проводников, сумевших указать нам путь в факторию Сияния. Сначала ковчег с перепугу обстреляли алхимики (магические щиты выдержали), потом атаковали три королевы — наги, но Доктор сумел убедить торговцев в наших мирных намерениях. Ничего такое сооружение. С Паялпаном, конечно, никакого сравнения, хотя построено добротно. Дома из тесаного песчаника, прямоугольная защитная стена вокруг, ров с водой. Строения одноэтажные, но с высокими крышами, на вроде колпаков. А знаете, как маги отправляют грузы на Иггдрасиль? Воздушными шарами! Несколько штук они запустили во время нашего там пребывания. Целый воздушный караван. Наверху емкость с газом, посередине горелка, а внизу — корзина с всяким барахлом. В каждой корзине гремлин, который ей управляет. Маэстро даже, на скорую руку набросал несколько чертежей, чтобы усовершенствовать конструкцию. Не знаю, сколько ему заплатили, но это стало поводом грандиозной попойки Франка с местными заправилами.

Мастер вообще сначала близко сошелся, а потом люто загулял с хозяином фактории, волшебником из Сияния по имени Магриб. Радушный хозяин, хоть и враг. Он быстро нашел общий язык с механиком, чему способствовал богатый винный погреб. Дегустацией его содержимого маэстро, верно, занимается и по сей день. Я думаю, что если он не возьмется за ум, то, несомненно, вскоре пропьет все сбережения и пойдет домой пешком.

Прошли пара дней бесплодного ожидания, и я поняла — более мне там делать нечего. Тем паче, что Зайчиха неожиданно взорвалась с жутким треском. Я догадалась — сработали артефакты Имплозии, скрытые в корпусе, правда? Странно, как еще Франк сумел их грамотно активировать и сам не пострадал. В его-то состоянии! Короче, бахнуло так, что снесло пару ближайших сараев. Я испугалась, что вину за взрыв повесят на меня, и немедленно дала деру. Погони не было. Летела по ночам, держа направление на юг. Около Джорнея я напала на заячью колею. И на следующий день нагнала вас.

Ерунда какая — то. Или я чего — то не знаю. Именно Дора должна была переключить артефакты на боевой режим. Кому еще мой хозяин мог довериться? Не Франку же! Почему Имплозия сработала самопроизвольно? Причем тут Таргон? Я оглянулся на принца, но тому, похоже, было не до подробностей. Дилморон переживал за кузена:

— Ты что — нибудь слышала о судьбе первого отряда? В фактории не было о том никаких разговоров?

— Абсолютно никаких. Меня вообще поразила тамошняя обстановка. Вроде и нет вокруг войны, сражений. Все тихо, мирно. Герои Сияния — сама любезность, их подручные тоже. Но я не забыла о Таргоне. На пути к Джорнею я встретила своих собратьев и убедила их лететь на север. В трех днях пути начинаются предгорья Тенсильского кряжа. Там обитает наша многочисленная родня. Они обязаны что — то знать. Я обещала великую награду от вашего лица, сир, если моим родичам удастся раздобыть любые сведения о пропавшей группе из фактории Паялпан.

Во вздохе Дилморона я почти услышал нотки обреченности:

— Спасибо за службу, Дора. Можешь отдыхать. Гонзо, проверь караул.

Вечером мы с Махором встретились наверху под аккомпанемент недовольного рычания мантикоры.

— Три дня. Больше нам нельзя здесь оставаться. Ниама и Горгот согласны со мной, — сказал баркидец. — Если через три дня вестей о Таргоне не будет, нам следует отваливать со стоянки. Даже, если для этого придется связать Дилморона и запереть его в кубрике.

Я мысленно хмыкнул. Сначала нужно будет отключить чем — нибудь тяжелым Ноздрина. Хотя против этого я бы не возражал.

 

Глава 7

Двойной узел измены

Я не люблю человеческих женщин, потому что боюсь их. В Подземелье мне нередко приходилось иметь дело с героями — мужчинами. Все они, за исключением Дилморона, были свирепыми и опасными типами. Но я знал, чего от них ожидать. До момента, пока рядом с минотавром не оказывалось тонкой фигурки с мелодичным голоском, наряженной в шуршащие одежды. Едва это случалось — мужчина превращался в огромный ком неприятностей. Внутри него разгорался костер непонятных страстей, они побуждали его на немыслимые поступки и решения. Поэтому присутствие женщин всегда сулило мне одни только проблемы. И вообще — слишком много возни из — за их прелестей. Их через чур превозносят. А вот раньше было по — другому. Если судить по книжкам тем времен. Слушал одну, помню. Поучительное произведение, название как — то связано с войной. Герои — минотавры ее очень уважали. В ней описывалась такая история: расплевался мужик Петр со своей женой Еленой. Развелся он из тех логичных соображений, что Елена — дура. Очень красивая, но полная бестолочь. И порочная, в добавок. Такое вот основание. Вполне или не очень? Весь фокус в том, что происходи это сейчас — дураком оказался бы как раз Петр! Впрочем, он и тогда не блеснул разумом. Воспылал неистовым вожделением к прелестной самке, купил оную состоянием, получил желаемое, вкусил. Потом остыл, отодвинулся… глядь — а она — дура! Вот фокус — то! Кто бы мог такое предположить? Вся из себя красивая и вдруг — тьфу, дура! А Петр, получается, весь возвышенный, в метаниях философских. Ну не может же такой умственно продвинутый мужчина сосуществовать в одном ограниченном пространстве с этой, как оказалось, глупой бабой! Так что отчекрыжил он Елене кусок своего богатства и послал подальше.

Сейчас же, в современном мире, красота Елены послужила бы ей абсолютной оправдательной грамотой. Настолько в обществе человеков вознесли на Олимп почитания физическое совершенство, что даже если бы Елена втихомолку пускала слюни на обеденную тарелку, ее бы все равно простили. Красивые дурочки у человеческих мужчин нынче в фаворе. Вроде даже как норма воспринимается. Красивая? Непременно должна быть дурой! Обязана. Порочность Елены даже придает ей дополнительную пикантность. Чувственная особа. Роковая красотка. Остальное неважно. Духовная глубина, нравственная чистота, возвышенные помыслы. О них я читал в старых фолиантах. Что это такое вообще?! Зачем они современной женщине, раз такие качества вышли из цены?

А сам Петр сегодня был бы изобличен обществом, как ни на что годный самец — садовод. Нет, все — таки не садовод. Уррр — уррр… «Ботаник»! Вот как они бы его назвали! И всю компания героев книги с ним вкупе. Роман так и назывался бы: «Скучный роман о странных людях с непонятными мыслями».

Люди меняются, новые идеалы сбрасывают с пьедесталов прежних идолов. Но человеки слишком много о себе полагают. На самом деле — не так уж далеко они ушли от тех, кого презрительно кличут нелюдями. Лишь только стоит замаячить впереди перспективе продолжения рода с привлекательной особью противоположного пола, как их хваленый разум улетает, словно облачко и они перестают отличаться от брачующегося койота или лося в период весеннего гона. Это прочувствовать надо, осознать. Чтобы вовремя убирать свой толстый хвост из — под опускающегося сверху дамского каблучка.

Все слуги усланы в ковчег. Даже Ноздрин. Вокруг нейтральной гарпии собрались герои, Дора и вечная тень людей — Гонзо. Эта вестница с далекого севера опустилась на голову Зайца, едва солнечные плазмоиды мазнули лучами нашу часть сферы. Дора переводила донесение. Свободная гарпия не знала человеческого языка.

— Она говорит, что не нужно ждать Великого рогатого воина. Он не придет. Отряд Таргона нашел свою гибель в Тенсильских скалах, неподалеку от гнезд ее родичей. Они видели, как все случилось. Солдаты Подземелья, преследуемые по пятам неприятелем, прорвались в предгорья. Беспрестанно атакуемые врагами, воины укрылись в пещерах и гротах. Их обложили со всех сторон.

— Кто сражался с нашими братьями? — спросил Дилморон.

— С ними бились инфернальные метатели и «желтые» воины, — перевела Дора.

— Подданные Желтка? Она ничего не перепутала?

— Нет. Им противостояли белоперые королевские грифоны, стрелки и рыцарская конная дружина. Инферналов было совсем немного.

— Что произошло дальше?

— Ваш Лорд собирался сражаться до конца, но скоро с ним осталось только пара десятков солдат, способных держать в руках оружие. Остальные были изранены. К тому же герой из Желтка, герцог Преториус отвел свои войска и предложил условия сдачи.

— Чего он хотел?

— Жизнь. Жизнь Таргона. В обмен на здоровье и свободу его юнитов.

— Красавец, — процедил Махор. — Знал, гаденыш, кому наживку кидает.

— Таргон ответил, что Преториусу придется лично забрать его жизнь, и вельможа Желтка согласился. Ваш вождь заставил герцога поклясться в том, что солдат Подземелья не тронут, а излечив, отпустят на все четыре стороны.

— И?

— Они сошлись на открытой площадке, среди скал, чтобы сразиться Мечом и Магией. Таргон имел преимущество в силе, но его противник оказался очень вертким и подвижным. Они рубились долго, оба потеряли много крови, но герой Желтка с помощью школы Природы взял верх. Владетельный Минотавр пал от руки герцога. Человек превзошел рогатого Лорда. Таргон погиб. В ту же ночь враги Подземелья свернули лагерь и удалились. Троглодиты, те, кто выжил, получили зелья и разбежались по окрестностям. Их никто не тронул, как и было условлено. Даже допросить не пытались.

На минуту повисло тягостное молчание. Наконец Дилморон заговорил:

— Дора, передай своей сестре, что ее ждет великая награда. Завтра. А сегодня я буду скорбеть о своем наставнике. И вот еще что…, — Дилморон вытащил из поясной сумки Алмазное Кольцо Резистентности и вручил гарпии. — Это аванс. Этот знак будет нашим талисманом, он станет отличием его подателя. Впрочем, она вольна также продать его на любом торговом посту. Каким бы скупердяем не оказался оценщик, вырученных товаров надолго хватит для всего крылатого семейства. Если же она или кто — нибудь из ее рода решит поступить на военную службу, то своим именем обещаю чины капралов всем рекрутам из ее гнезда. Теперь же я прошу оставить меня одного.

После бешеной скачки событий недавних дней мой маленький мозг вдруг осознал всю тяжесть постигшей Подземелье утраты. Ушел не просто грозный воин. Исчезла целая глава из истории нашей планеты. Что я знал о Таргоне? Так, обрывки слухов и сплетен, подслушанные мной от несдержанных на язык лакеев. Один из величайших бойцов и признанных командиров, он не разделял осторожной политики Азмоэла — череды ходов и уступок, которая в конечном итоге и завела нас всех в классический тупик безысходности. Таргон исповедовал право сильной руки, закон первенства. По его мнению, на каждый удар должен следовать ответный, умноженный многократно. Тогда враги уймутся в своих нападках или же все решит открытое противоборство на поле брани. Не согласный в главном с королевским домом, но по — прежнему верный своей родине, он предпочел изгнание опале и стал торговым атташе фактории Паялпан. Его решение было правильно истолковано. И свидетельство тому — посланный в обучение принц Дилморон. Азмоэл понимал: никто лучше, чем Таргон не сможет внушить молодому наследнику основы рыцарской чести и гордости за державу.

Недостатки? И еще какие! Суровость часто переходила в жестокость, достоинство в надменность. А жажда лицезреть чужое страдание? Таргон мог проводить допросы и истязать пленников часами. Он был истинный сын своего народа. Представитель династии Владетельных минотавров, такой, какими создала их природа, со всеми достоинствами и пороками. С его гибелью корона утратила один из самых острых своих зубцов.

Герои вновь поднялись в механический дом. Дилморон удалился в каюту, захлопнув дверь перед носом Ниамы. Демонесса беспомощно всплеснула руками и обернулась к нам, ища поддержки. Горгот подошел к ней, по — отечески обнял за плечи и повел в рубку:

— Бывают времена, когда не найти лучшей компании, чем штоф доброго вина. Пойдем, распечатаем лафитничек на холостяцкой половине. Гонзо, принеси — ка нам бутылочку пошловсенафига!

Предоставив людей их внутренним демонам, я поплелся на нижнюю палубу. Входной люк был открыт, легкий ветерок задувал в коридор речную прохладу. Гномы ожесточенно дулись в самодельные карты. Рядом с бородачами устроилась прямо на полу пара моих соотечественников. Сегодня они даже не отреагировали на мое появление. Старина Гонзо снова повсюду стал изгоем. Я опять слышал за спиной кривотолки — дескать, каптенармус попытался заглянуть за горизонт зрения и окончательно соскочил с дорожки разума до такой степени, что стал разговаривать с Зайцем. Гарпии сидели на укрепленных под потолком шестах и судачили о своем, воздушном. Дора живописала, как пробивалась к Джорнею, прячась от равнинных орлов и обсидиановых горгулий. При моем приближении они сходу перешли на свое клекочущее наречие. Стоп, нейтралка же не говорила по — нашему? Или она только понимает, а слова подбирает плохо? Ноздрин разместил свое седалище на узком топчане и чистил парадный мундир от болотной плесени. Топор Хаоса лежал у его копыт. В мою сторону рогатый даже ухом не повел. Служака, похоже, обиделся на Дилморона, что тот удалил его с допроса вестницы. Я заметил, он в последнее время стал вести себя с Гонзо немного подушевней, в том смысле, что оставил попытки пришибить меня чем — то тяжелым. Обнаглев, я присел посредине между начальником стражи и гарпиями, привалившись к обшивке. Раз никому до меня нет дела — буду думать.

Зайца никто не преследует, Таргон погиб, Зайчиха взорвалась, а мы везем в ковчеге вражеского шпиона и точно знаем, что среди нас был предатель. Начнем с Зайчихи. Что — то тут не так. Странно, что она шарахнула в первую же ночь, рядом с пограничным пунктом. Неужели мудрый Франк решил не отводить ее подальше? Почему не активировал Имплозию при свете дня? Запросто мог возникнуть пожар. Сияние — верный союзник Контура. Почему Дору не пытались поймать и допросить? Возможное заступничество Франка меня не убеждает. Он из другой локации, кто станет слушать чужака? Какое ему может быть дело до нашей вражды? Гарпии — разведчики Подземелья, цена сведениям, которые можно от них получить высока. И среди пограничников находились герои. Они были обязаны это понимать. А на Дору не обратили никакого внимания. Словно цель Контура уже была достигнута. А если предположить, что целью являлся не Дилморон и не наши ковчеги? Чего еще мог желать ненавистный регент Желтка? Неужели… Великий Джорней! Они хотели уничтожить Таргона!!! Невероятно. А если так, тогда… Предположим, что Лорд Минотавр изначально и был мишенью. Вот враги преуспели. После чего тут же отвели войска. И Зайца не преследуют…Допустим… ну, хотя бы в качестве гипотезы…выходит для того, чтобы Дилморон ненароком не пострадал. Логично? Вроде — да. Но абсолютно бессмысленно.

Так. Надо успокоиться и попробовать подумать дальше. Чем помешал Таргон? Свирепый, безжалостный солдат, но отнюдь не политик. Ммм… Предположим, что они хотели устранить его, как претендента на престол. Чушь! Таргон никогда близко бы не подошел к трону. Его стихия — военные походы и музыка битвы. Ну и парочка — другая допросов в качестве приятного времяпрепровождения. Он не возглавит восстание, не начнет бороться за власть. Его мечта — стать верной опорой Дилморону, его стальным плечом… Стоп!!! Конечно же! Старший брат имел на своего кузена сильнейшее влияние и никогда не дал бы свернуть с выбранного курса вечной битвы под названием «мы против всех». Дилморон прислушивался к Таргону и редко ему противоречил, если вопрос не шел о чести рода. Что же тогда получается? А вот что: Контур ставил именно на устранение ближайшего сподвижника и соратника наследного принца, потому что невозможно вплотную подступиться к Дилморону, не выведя из игры Таргона. Если Великий и Ужасный выбывает, то появляется надежда полюбовно решить с наследником все вопросы. Через кого будет проходить «приручение» принца? Ответ ясен, как копченая мышь. У агента Желтка черные как омуты глаза и вьющиеся пышные волосы. Его губы растягиваются в ответ на любую шутку Дилморона, в зрачках играют искорки. Как противостоять такому врагу, когда он не предпринимает враждебных действий, а наоборот, излучает симпатию и приязнь? И даже добровольно присягнул на верность Червем Молчания? Принц идет по полю, где через каждый шаг расставлены самострелы. Они подстерегают его своими ядовитыми жалами. Сумеет ли молодой господин миновать ловушки? Время покажет.

А как же старый Азмоэл? Который, хоть и похож на трухлявый пень, но пребывает в дряхлости уже настолько давно, что можно назвать его состояние нормальным. Ладно, пока оставим это в загадках.

Я уже погасил в голове рассерженный рой мыслей, как вдруг новая догадка словно ослепительная молния пронизала мой мозг. Мне вдруг удалось связать между собой несколько событий. Разбитых в Тенсильском ущелье троглодитов задержать не почесались. Дору тоже допрашивать не стали. Я понимаю, что они знали все, но как наши враги собираются получать сведения в дальнейшем? Уста Ниамы скованы магической клятвой. Получается… О, Боги! Шпион Контура вновь вернулся. И этот тайный агент должен иметь возможность свободного сообщения с неприятелем. Я похолодел. Быть не может!!! Как она могла?! Вот почему Зайчиха взорвалась ночью и рядом с заставой. Они пытались обезвредить амулеты Имплозии, но не смогли. Тактика минотавров — ловушек мало не бывает. Принц, убитый горем даже это пропустил. Зайчику хотели разминировать. Кто? Ясно кто — тот самый шпион, наше доверенное лицо. Дора… Востроглазые лучники — эльфы специально метили разведчице в крылья, а мы потом дивились ее увертливости. Не могу поверить. Наша бесценная Дора… Я машинально всплеснул руками.

И вдруг отметил, что раздражающий клекот гарпий стих и невольно поднял голову. И тут же мое зрение напоролось на два обжигающе злых зрачка. Джорней, наш заступник, какие же ужасные у нее глаза! Эх, будь я воином, то наверняка смог бы без страха встретить этот взор. Но всего лишь маленький, беззащитный каптенармус Гонзо отпрянул и изо всех сил вжался в обшивку Зайца. Ноги сами подхватили мое тело и понесли к лестнице. Успеть доложить! Немедленно рассказать! Я знаю, кто предатель! Это было безотчетным порывом, глупым, потому что он выдал все мои мысли. Вдруг страшная сила сбила меня с ног. В загривок впились стальные когти, которые начали терзать мою шкуру. Я почувствовал, как из груди рвется безмолвный вопль, безнадежный крик попавшего в ловушку существа, что сейчас погибнет, разорванное безжалостным крылатым убийцей. Помогите!!!

— Все — таки догадался, смысленыш! Убью! Я вырву и сожру твою печень! — проскрежетала сверху Дора.

Бум!!! Страшный удар проволок меня по полу. Нет!!! Не надо!!! Спасите!!! На голову мне полилось что — то липкое, в дыхальца хлынул запах крови.

— И что за ерунда тут происходит? — прогремел откуда — то со стороны разгневанный голос начкара.

Я очень устал. Мне просто хочется немного поспать. Не трогайте меня, я лишь чуточку полежу прямо здесь и посплю. Оставьте, пожалуйста, меня в покое. Хлопанье крыльев. Серая тень метнулась наружу.

— Стой! А ты куда?! Да какого опоссума здесь творится?!

Я осторожно, сквозь страшную боль, повернул голову. На моих плечах мертвой тяжестью висела Дора. Ее глаза уже начали стекленеть. Кровь гарпии обляпала мне всю шкуру. Ноздрин нагнулся и небрежно отбросил тушку, изломанную ударом боевого топора. По лестнице сверху ссыпался Махор с обнаженным палашом в руках.

— Ого. Вот так ситуация. Значит, это была она. Гонзо жив? — это к Ноздрину.

— Слегка оглушен. Я задел его чуток обушком, когда по Доре лупил.

Меня бесцеремонно развернула сильная человеческая рука.

— До костей продрала. Похоже, что перерезаны сосуды. Какая коричневая у троглодитов кровь! Конкретно осерчала, бестия. Ничего, целительные зелья все затянут в момент. Ай да Гонзо! Настоящий оперативник.

Раны оказались серьезнее, чем Махору представилось на первый взгляд. Я словно потерял задние лапы, перестал их чувствовать. Меня на руках перенесли в мой чуланчик. Горгот хлопотал с эликсирами. Сквозь поволоку уплывающего сознания я слышал над собой голоса:

— Поможет? — это Дилморон, хозяин не забыл про своего верного слугу.

— Должно помочь. Жаль, что среди нас нет настоящего лекаря. Порваны нервные окончания и сухожилья на спине. А они плохо регенерируют. Задет позвоночник. У этой твари когти, словно бритвы. Придется штопать камрада.

— Помоги ему, Горгот. Проси потом чего хочешь!

— Да мне и самому жалко лягушонка! Пытаюсь…

Откуда — то из тумана вплыл звонкий девичий голос:

— Надо сниматься с места. Вторая гарпия улетела и теперь доложит своим о Доре. Принц, оставьте троглодита и пройдите за рычаги. Не стоит мешать орку.

Что — то не везет маленькому Гонзо. Общаюсь в основном с людьми. Но немой. Не вижу того, что видят они. Это исправили с помощью волшебных бифокальных очков. Из — за них меня окончательно отвергли соплеменники. Это еще полбеды. Я начал терять врожденные способности к теплолокации. Мало? Конечно, мало! После нападения Доры у меня отнялись ноги. Руки двигаются нормально, а нижние лапы словно льдом приморозило. Надо мной грустно пошутил Махор: «Больной шел на поправку. Но не дошел». Горгот привлек гномов и за день соорудил стул с колесиками. Как он его назвал? Инвалидное кресло! Колеса Мудрот смастерил тяжелые, и мне приходится изо всех сил отталкиваться деревянной тростью от пола, чтобы сдвинуться хотя бы на пару шагов. Ковчег болтает на ходу, и я бьюсь всем телом о стены. Порог кают — компании — вообще непреодолимое препятствие. Доеду и жду, пока не проследует кто — нибудь из героев и не перетащит мое самодвижущееся сиденье через барьер. Я уж не говорю о гальюне. Там степень самоунижения достигает максимума. Мне все чаще стучатся в голову мысли о самоубийстве. Не желаю быть всем обузой всем. Не хочу слышать смолкающий при моем приближении шепот бурых, у меня просто не хватает сил выносить собственное положение.

Зато — почет и уважение. Это да. Это есть. Только теперь я почти время сижу в одиночестве в своей келье, читаю книжки. Никто не хочет возиться с калекой. Ко мне заглядывает орк, скрашивает часы вынужденного безделья беседой. Да еще пару раз в день приходит Ноздрин, ставит передо мной тарелку с едой и уходит. В глазах минотавра сочувствие. Раны затянулись благодаря целебным снадобьям, но иногда откуда — то изнутри приходит сверлящая боль. Или нестерпимо начинает чесаться правая пятка. Половина декады растянулась на год мучений.

Я заметил, что когда им плохо или жизнь вдруг перестает казаться бесконечной лентой, люди обращаются к своим Богам. Неважно, как они это себе объясняют. Человеколюбия ради стоит обойти данный вопрос стороной. Пусть спасительный самообман скрасит существование и закутает зыбким покрывалом надежды жуткие ожидания будущего. Мне сейчас тоже как — то нехорошо. А не воззвать ли к Высшим силам? Может, Боги разумных сверху не разглядят, что с ними говорит не легендарный паладин, а всего лишь маленький безногий, слепой троглодит?

Я, дотянувшись с лежака, достал из своего мешка несколько книг. Выбрал фолиант, тот, который раскрывал уже не раз. Теперь мне не нужен трафарет. С окулярами все видно и так. «Откровение». Вот как называлась рукопись. Судя по имени, автор — выходец с цивилизованной планеты или из загадочной Реальности, откуда они все родом. Интересно, а что это за камень — яспис кристалловидный? Но не в камнях суть. Эта книга — предупреждение об Апокалипсисе, Конце Света. Так ее, на мой взгляд, должны понимать человеки. Судя по многим другим прочитанным мной трудам, их очень интересуют сроки данного события. Они напряженно оглядываются вокруг, в панике ищут признаки его приближения, но так и не хотят понять главного. Он грядет в тот миг, когда они сами его устроят. Наступит день, когда народы вздумают отречься от старых Богов и найти себе новых. И сразу придет Конец Света. Потому что мир, сотворенный прежним Создателем, просто не сможет здравствовать и падет вместе с появлением нового высшего существа. Как мне хочется подойти расспросить людей об их Богах. Я говорю во множественном числе, потому что они не выглядят так, будто поклоняются единому Творцу. Они абсолютно точно верят в совершенно противоположные вещи. И значит, поклоняются разным божествам. Как их мир до сих пор уцелел? Ума не приложу.

Жаль, что у меня нет никого, кроме Иерарха для молитвы. Кому излить свою душу? А может, побеседовать с ковчегом? От безысходности? Меня все равно считают сумасшедшим, так что если даже кто — то услышит, мне это не повредит.

— Могучий Заяц, к тебе обращается ничтожнейший из смертных, троглодит Гонзо! Ты можешь поговорить со мной?

Никакой реакции.

— Я очень одинок, ты — тоже. Давай дружить?

Отдаленный гул механизмов. И все. Какой идиот! На что я вообще рассчитывал? Внезапно стена за моей спиной потеплела, будто за ней находился невидимый камин. Я сначала испугался — пожар! Мне не выбраться! Про меня забудут! Но ничего не происходило. Лишь перегородка каюты приятно грела мне шкуру.

Я чувствовал, как моя голова клонится к подлокотникам кресла, несколько раз неловко ткнулся подбородком в свое плечо. Маленький, изувеченный Гонзо заснул. Мне пригрезился сам Иерарх, Творец и покровитель нашей локации. Величественная, сияющая светом высокая фигура возникла перед моим инвалидным креслом. Тонкая, изящная рука с голубыми дорожками вен выпросталась из — под серебристой накидки и ласково схватила меня за горло. Добрые глаза в обрамлении седых бровей придвинулись ближе, и мягкий благожелательный голос произнес:

— Хочешь жить — молчи, придурок!

Я понял. Это был не мой Бог.