После того, как Горгот заступил на вахту, я покинул рубку и уже направился на ежедневный вечерний обход, но принц неожиданно догнал меня перед лестницей на нижнюю палубу. Он повелительно кивнул в сторону моей каморки, а я правильно истолковал волю хозяина и предупредительно распахнул перед ним дверь.

— Залезай с ногами на постель, Гонзо, — сказал Дилморон, не по этикету пропуская меня вперед. — Иначе мы вдвоем в твоей конуре не поместимся.

Я послушно протиснулся к своему ложу и скрючился на нем, весь во внимании. На хозяине сегодня был темный чесучевый камзол с многочисленными карманами. Принц порылся в них, достал какой — то предмет, положил на широкую ладонь и слегка подул на него дыханием Школы Воды. Предмет заиграл голубым сиянием, осветился и я узнал в нем амулет Отрицания. Что — то очень важное решил сообщить мне повелитель, раз набросил на мои скромные апартаменты волшебный щит, который полностью закрыл нас от нескромных ушей.

— Гонзо! Внимай не приказу, но просьбе своего господина, — Дилморон говорил медленно, чтобы я лучше понял каждое его слово, а он сам мог по моим подтверждающим жестам в этом убедиться. — Мой брат всегда опасался предательства. Много раз Лорд Таргон предупреждал меня о бдительности, о необходимости подозревать каждого в нашем окружении. Он был уверен, что Контур уже внедрил нам своего шпиона. От того и не спешили враги с решающим штурмом. Зачем? Они и так знали, что происходит внутри. Паялпан был для них чем — то вроде лагеря военнопленных, где заключенные сами заботятся о своем пропитании. Я сомневался в словах кузена, потому что Таргон никак не мог ответить на самый главный вопрос — об их способе связи. Как они получают донесения от агента? Но сегодня ночью кое — что произошло… Я обнаружил у Ниамы на бедре легкий магический след от Сферы Уязвимости. Вот только не спрашивай меня, как мне это удалось! Хотя чего уж тут… Не знаю, что какая муха меня укусила, но когда девушка заснула, я прошелся над ней голубем Познания.

Ага. Я помню этот артефакт — целый птичник маленьких мифриловых статуэток хранился у нас в левом углу склада. Крайний к стене стеллаж, вторая полка снизу. Герои пользовались ими, если хотели проверить предмет или оружие на магические свойства.

— У самого в душе все переворачивалось, так мне хотелось доверять ей… Впрочем, какое право я имею упрекать Ниаму? Инферно — исконный враг Подземелья, возможно, что у нее не было выбора. Ладно. Хватит! — принц рубанул воздух ладонью, да так яростно, что чуть не перевернул мою постель вместе со мной. — Гонзо, ты хоть понимаешь, что это значит? Им было известно о Зайце! Ниама — живой маячок. Наши враги хитры, у них все просчитано. Пусть, не было абсолютной уверенности, что демонесса попадет в ковчег, но они допускали такую возможность.

Дилморон замолчал. Его голос звенел горечью разочарования, несмотря на то, что он сам несколько секунд назад оправдал инферналку. Как ни странно, я был готов тут с ним согласиться. В смысле оправдания. Она — нормальный шпион, какие к ней могут быть претензии? Наш юный король возомнил, будто у него настолько изящные рога, что Ниама от одного их вида тут же впадет в сладострастный экстаз? Так это вряд ли. Хозяин заговорил вновь:

— Знаешь, Гонзо, в мире, откуда я пришел, жил когда — то мудрец по имени Оккам. Этот муж придумал способ, как отличать правду от вранья. Очень легкий способ. Стоит лишь сделать небольшое допущение, самое простое и если с его помощью все встает на свои места, то стало быть не надо больше ничего придумывать, потому что это допущение и есть истина. Так вот, предположим, что Таргон прав и в Паялпан проник вражеский лазутчик. К сожалению, способ Оккама сразу доказывает свою эффективность. Появляется объяснение бездействия противника, становится понятно, почему нас не пытаются преследовать и… — Дилморон тяжело вздохнул. — Магическая метка Ниамы тоже четко ложится в эту версию. Гонзо, придется мне специально для тебя учредить еще одну должность. Отныне — ты мой начальник контрразведки. Понимаешь это слово? Нет? Малыш, отныне тебе придется следить за всеми, подмечать мельчайшие детали, чтобы потом доложить мне. Ты — не самый говорливый из моих подданных, но я уверен, что смогу понять своего верного Гонзо. Договорились?

С этими словами Дилморон бросил мне на постель туго набитый кошелек. Странно получать деньги за работу, которую делаешь по собственному почину. Из соображений безопасности, например.

— Аванс за новую службу ты только что получил. Не подведи меня, лягушонок.

Мои руки замелькали в воздухе — я изо всех сил пытался донести до принца свои мысли. На лице хозяина танцевали блики амулета Отрицания. Наконец, Дилморон уловил два главных слова:

— Зайчиха? Франк? Ммм… ты подозреваешь Франка?

Ну, как ему объяснить, что — нет, не подозреваю, но не возьму в толк — почему хозяин решил доверить малознакомому человеку одну из ценнейших реликвий Подземелья. А если тот решит перепродать Зайчиху слугам Контура? Наверняка ученый сумеет при желании обезвредить заклинания Имплозии.

— Нет, Гонзо, смело вычеркивай маэстро из списка подозреваемых. Для настоящего мастера репутация превыше всего. Ты даже представить не можешь — сколько у него было дел подобного рода, где самое важное условие заказа — его конфиденциальность. Стоит разлететься новости о том, что механик единожды продал секреты своего клиента, как Франку моментально проломят череп. Кто? Да бывшие покупатели! Доктору слишком многое известно, поэтому они станут опасаться за собственные тайны. Механику суждена участь извечного нейтрала, но одновременно — неприкосновенной фигуры. Никто не посягнет на жизнь маэстро, пока тот блюдет интересы своих партнеров. Он — легенда локаций Мидгарда, полубезумный экспериментатор, для которого не существует слова «невозможно». Даже Пий Контур и его инфернальные друзья не рискнули препятствовать Франку, когда тот появился в предгорьях Паялпана. Азмоэл хорошо понимал, что делает, когда нанимал его. Франк, Таргон и ты для меня сейчас единственные живые существа во всем Овиуме, которым я могу безбоязненно довериться. Вот так — то, малыш.

Дверь тихонько закрылась за широкой спиной принца. Я остался в полной темноте, обдумывая его слова. Хорошо, конечно, зарабатывать на том, чем занимаешься для себя. Пожалуй, что я был самым слабым среди обитателей фактории, таким же остаюсь и на Зайце. И чтобы выжить в условиях постоянной угрозы, мне приходится «смотреть в оба», даром, что я незрячий. А герои… Они — умные, многое понимают. Но не все! Как Дилморон пропустил такой очевидный вывод? Шпион был, но сейчас шпиона с нами нет! Я про первого, изначального шпиона, который окопался у нас давно и наверняка сдал все секреты Паялпана. Иначе — зачем рисковать и компрометировать Ниаму Сферой Уязвимости? У них, конечно же, предусмотрены свои способы связи. И еще… Для меня очень хорошо, что Дилморон все — таки начал проявлять лучшие свои качества. Нет, он далеко не тот рохля и пустомеля, каким его давно привыкли видеть.

День начался с того, что мы наконец застряли. Въехали передом в бобровью запруду и завязли наглухо. Из покрытой стланником подводной хижины немедленно вылез патриарх семейства и укоризненно воззрился на разрушения, которые мы учинили его плотине. Махор, расслаблявшийся на обшивке возле кокпита, приветственно помахал вожаку бобринного клана рукой:

— Хэлло, дед! Не подскажешь дорогу к сухому местечку? А то мы весь твой Днепрогэс сейчас разнесем!

Бобр оглушительно хлопнул хвостом по воде и скрылся под поверхностью. Махор повернулся ко мне и Горготу, свесившему с заячьей морды клешнястые орочьи лапы:

— Водила! Хорош загорать! Куда тебя нелегкая занесла? И где Дилморон с Ниамой?

Где — где! В каюте молодого хозяина. И судя по звукам, которые сквозь стенку всю ночь доносились до меня, скоро они не поднимутся.

— Гарпий нет, путь подсказывать теперь некому. Вот и съехали с тропы, — вяло отбрыкивался сонный Горгот. — Сейчас задний ход врубим. Вылезем как — нибудь. Пойменные леса. Сплошные низины и болота. Прошу вас, камрады, спуститься в рубку. Я собираюсь активировать манипуляторы. Станет грязно и мокро.

Мы задраили окна, и через секунду стальные ножницы принялись взрезать тугие вязанки ивовых веток. Несколько поваленных сучковатых стволов Горгот легко разрубил пневмотопорами.

— Откатываемся на исходную! — сказал он и провернул педали. — Ну, трогай, нелегкая.

Заяц неожиданно ответил ему закладывающим уши визгом и тяжело выполз из ловушки. Мы сдавали кормой по своему следу. Вода доходила почти до кабины. В рубку влетел Нозрин:

— Течь на нижнем ярусе! Нас заливает!

Я сорвался с сиденья. Еще пару часов мы вместе с командой затыкали щели, работая по пояс в воде. Нас швыряло на кочках, пара троглодитов перекочевала из категории рабочих в разряд пострадавших. Борьба со стихией ничего не давала. Вода по — прежнему хлестала из — под клепок обшивки. Наконец Горгот приметил сухой шиверок и выполз туда. Затопление постепенно начало сходить до безопасного уровня. Остатки воды мы выдавили через открытый люк. Ноздрин в изнеможении уселся прямо на облепленный грязной жижей пол и в сердцах сказал:

— Сдается мне, Гонзо, что с такими ухарями мы до Подземелья не доедем. Что скажешь? Э — э — эх, мне бы твою уверенность…

Я распорядился произвести уборку помещений и помыть обшивку. Повара отрядил готовить героям завтрак. Достал из кладовой связку копченых полевок и, перекусывая на ходу, отправился к людям за приказаниями.

Ковчег драили щетками, обливали болотной водой, терли пучками травы. Махор вылез из Зайца, размял плечи и заявил, глядя на усилия моих соплеменников:

— Пэ — хэ — дэ в полном разгаре. Дилморон! Слышишь меня?

Окно рубки распахнулось с недовольным скрипом (Мудрот, ловчила, сделал тяп — ляп), и в проеме показались рога хозяина:

— Чего тебе?

— Где Горгот?

— Спать пошел. Всю ночь за баранкой глаз не сомкнул. То есть, за рычагами, я хотел сказать…

— Ясно. Я вот что замыслил — почти неделю в пути, а свежатинки не ели. Ладно, мы с орком у Тахтура оскоромились, а вы, горемыки, так и сидите на паялпановских консервах. Команда, опять же, страдает. Вокруг полно жратвы бродит, а мы топим мимо, как наскипидаренные. Понимаю, нужно было от фактории подальше отъехать. Но сейчас один фиг — стоим. И подумалось мне, а не сходить ли на охоту по — рыхлому? Завалю кого — нибудь, шашлычок наладим.

Физиономия Дилморона приобрела озадаченное выражение. Конечно, ему, травоядному, не понять наших мучений. Действительно, сколько можно жить на сушеных мышах и соломке из червей?

— Девушку хоть свою пожалел бы! С казенного сухпая откуда силам взяться? А их ей требуется много и ежедневно, — ехидно добавил баркидец.

Звонкий голос Ниамы провозгласил из — за дилморонова плеча, что ее все устраивает.

— Хорошо, не возражаю, — разрешил смущенный владыка. — Только кого ты здесь подстрелишь? Вокруг одни трясины.

— Найду кого, — оживился Махор. — Цвай минут. Свистать всех наверх! — баркидец хлопнул меня по плечу и командным голосом рявкнул. — Мастер Гонзо! Быстро готовим удочки и копаем червей для наживки! Всем оправиться и зашнуровать подгузники! Форма одежды — походная, туристическая!

И шмыгнул в люк, увернувшись от мокрых брызг сверху. Через несколько минут Махор вернулся с короткоплечим луком и колчаном стрел. Я ждал его в компании Ноздрина. Начкар знает, какие именно растения подходят в пищу минотаврам и сможет нарвать свежих стеблей для хозяина. Еще я взял одного складского интенданта — таскать добычу. Насчет червей Махор погорячился. Откуда им взяться в краю топей? И удочек у нас с собой тоже не было. Зато Ноздрин вместо боевого молота прихватил длинный зазубренный гарпун.

— Бригада трапперов готова? Отлично. Все идем в моем фарватере и практикуем брюшное дыхание. Топтуны и хрипуны будут дисквалифицированы ударом кулака в табло. Задача ясна?

Наша команда, перепрыгивая с кочки на кочку, быстро удалялась от ковчега. Остальные бурые провожали нас завистливыми взглядами. Троглодиты любят охоту, только мы — существа стадные и предпочитаем добычу загонять скопом. А потом приканчивать. Например, десяток самок шугают вдоль подземного коридора стадо сумчатых тушканчиков. Лупят, что есть силы в бубны, вертят трещотки. И выгоняют животных прямо на охотников с палками — колотилками в руках. В случае иглозубых нетопырей используются сети с мелкой ячеей, поднятые на специальные шесты. А уже потом — палки — колотилки. Затея проходит организованно, можно сказать, мирно и весело. Для всех, кроме добычи.

Шагах в семистах от бивуака Махор предостерегающе поднял руку и приложил палец к губам. Впереди на сухом островке с высокой травой преспокойно паслось стадо кабанов. Секач, стоявший боком, повернулся в нашу сторону и несколько раз смешно дернул хвостиком.

— Учуял, — прошептал Махор, накладывая стрелу на тетиву. — Сейчас свинтят.

— Угроза с воздуха! — заорал Нозрин, вскидывая гарпун.

Я поднял голову и невольно вжал ее в плечи. Великий Джорней — это же виверна! Огромная змееголовая тварь пикировала на нас с небес. Махор уже приготовился стрелять, потом опустил лук. Монстр пронесся мимо нас на бреющем полете и легко, словно пушинку, подцепил длинными когтями молодого подсвинка. Остальные кабаны опрометью ломанулись сквозь траву.

— Нет, ну это нечестно, — разочарованно протянул Махор. — А сама виверна как на вкус?

— Хоть я употребляю в пищу только растения, но знаю, что в Овиуме не принято охотится ради еды на существ, имеющих в роду разумные подвиды. А виверна их имеет, — немного брезгливо произнес Ноздрин.

Разговоры о мясе ему удовольствия не доставили.

— Спасибо, что просветил. Чешем дальше. Стоп! Гляди — ка! В протоке торчит белуга метра под два!

Я аккуратно подошел к берегу. И правда — у зарослей телореза из воды выглядывал глянцевый бок озерного осетра. Воздух рассек гарпун, метко брошенный сильной рукой.

Он с плеском вошел рыбине чуть позади жаберной тарелки. Белуга тяжело завалилась на бок. Через пару минут мы вытащили на траву добычу. Ноздрин взвалил ее себе на плечо, мышцы на его руках вздулись канатами.

— Ого. Одна башка весь котел займет. Та — а — к, далеко ты ее не уволокешь, — поставил диагноз Махор и распорядился. — Остаешься тут охранять улов. Мы подберем тебя на обратной дороге.

После двух часов блужданий мы поимели в активе связку настрелянных уток, и один раз Махор по горло провалился в трясину. Еле вытянули. Вдалеке мы видели несколько коз, обдаивавших клюквенную поляну, но подобраться на расстояние выстрела не смогли. Периодически с разных сторон выныривали основные аборигены здешних мест — бобры. Махор немного порассуждал о достоинствах тушеного бобрячьего хвоста. Взвесив «за» и «против», он махнул на это дело рукой, туманно пояснив, что мы едем на грызуне, пусть и железном, стало быть, его собратьями питаться будет неэтично по отношению к нашему движущему средству. Вспомнив слова Горгота о частично пробудившейся к жизни заячьей душе, я уразумел что к чему. Надеюсь, это грызуновская солидарность не распространяются на копченых мышей. Иначе мне несдобровать. К нашему возращению Ноздрин соорудил целый стожок свежей травки для себя и Дилморона.

— Шикарный гербарий, — похвалил его баркидец. — Гонзо, тащи сено. Минотавру осетра кантовать до лагеря. Эх, жаль, у меня навык зелий отсутствует. Приправ бы нарвали. Но не ботаник я, ребята, по жизни, чего нет, того нет.

Пришлось мне обратить внимание Махора на себя. Несколько раз я выразительно втянул в ноздри воздух и побежал искать ароматные травы. Путь я тоже не ботаник, зато нюх у меня отменный. На ужин мы сварили белужью уху, похлебку из уток и запекли куски рыбы на решетке. Вокруг костра собрались все плотоядные и уминали угощение за обе щеки. Даже Ниама почтила наш пикничок своим присутствием. Демонесса последние дни пребывала в томной задумчивости и почти не выходила из каюты, но сегодня ее грусть развеялась. Красотка мило болтала с баркидцем и орком, подшучивала надо мной. Совместная трапеза сближает. Мы, троглодиты, в этом толк знаем и любим скопом порвать в охотку зубами добычу, огрызаясь и переругиваясь за самые вкусные места. Иногда, глядя на этих беззаботных людей, не верилось, что одна из них шпионка, а второй — наемный убийца. Минотавры на организованном Махором «барбекю» не появлялись. Они удалились в ковчег по причине омерзения к животной пище.

Ближе к вечеру все вокруг затянуло молочно — белым туманом. Над болотами поднялись целые облака испарений и закутали окрестности непроницаемым покрывалом. Вокруг шныряли бобры, мы слышали хлопанье о воду толстых хвостов. Где — то словно плакальщицы рыцарских замков тревожно кричали птицы. Каждый звук, многократно усиленный эхом, приобретал во влажной пелене необычные очертания. Никакой враг не смог бы незаметно к нам подкрасться — местные обитатели тут же прокомментировали бы его приближение. Все равно Дилморон, опасаясь какой — нибудь каверзы, на ночь всех загнал спать в душный ковчег. Бурые, высланные на обход, как ни кожилились, не смогли различить ничего подозрительного, типа бряцанья оружия. Заяц опустил стальные жалюзи и замер недвижимым железным холмом.

Утром туман истлел клочьями, растаял тенями белесых призраков, и из него проступили щетки болотных кустиков. Сегодня Древо, казалось, как — то особенно нависло над сферой, широко распушив узловатые руки ветвей. Словно хотело строго взглянуть на нас, ничтожных насекомых, что дерзнули противиться воле хозяев его величественного Ствола. Мне по сердцу пространства, имеющие вполне определенные границы: коридоры, пещеры, гроты. Открытые места сегодня почему — то вызывали во мне липкое чувство паники. Ничего. Видимо, сказались недавно пережитые страхи. Горгот уселся на водительское место и вновь привел ковчег в движение.

К полудню мы преодолели две узкие протоки. Оба раза пришлось выводить рабочую команду — срезать дерн на спуске. Орка не устроил угол склона. Вода перехлестывала через кокпит, но мы влетали в речки с разбегу и успевали выскочить раньше, чем промокнуть. Из ближайшей рощи подвалила внушительная стая лезвийных чаек и нависла над нами. Они кружили над Зайцем целый час. Потом Махор снял из лука десяток самых рьяных, и вопрос был исчерпан. Опасные твари. Перед их острыми клювами спасуют даже саблезубые драконьи стрекозы. Я отмечал, как сменился пейзаж по сторонам. Ушли растения умеренной зоны Овиума, и их место заняли культуры жаркого климата. Мы пару миль продирались сквозь заросли самшита, потом вылезли на пологую кручу, и нашим взорам открылся полноводный Джорней.

— Вот это да, — выдохнул Махор. — Весенний разлив в разгаре?

Дилморон отрицательно покачал головой:

— Нет. Это обычная ширина величайшей реки Овиума. Но, если карты и предания не врут — это жидкое раздолье мы преодолеем, не замочив рубах. Удивительно, правда? Горгот, ищи место, где можно замаскировать ковчег. Нам предстоит здесь пробыть пару дней в ожидании Таргона и Доры. Гонзо, нужно отправить в разные стороны поисковые команды — искать Броды. Немедленно.

С моей стороны последовала оживленная жестикуляция.

— Отправить бехолдеров? Места вокруг слишком дикие? Нет, наши стрелки чересчур медленные, ну какие они разведчики? Придется возложить задачу на плечи твоей родни.

Я кивнул и убежал отдавать распоряжения троглодитам.

Мы обнаружили их через три часа. Отряд, отправленный вверх по течению, вернулся и доложил, что за плато с бурунами и порогами идет узкий мелкий перешеек Бродов через все русло. Берега расступались в бесконечность. Но несколько плоских, как шутки Махора, островных плесов вспучились посреди стремительного течения. В реку троглодиты лезть побоялись, мы — раса исключительно сухопутная, но прозрачность воды ясно показала мелкое дно. Группа, которую я послал в противоположную сторону, так и не вернулась. Махор и Горгот отрядились пройти их маршрутом и выяснить, что случилось. А Дилморон, прихватив меня и Ноздрина в качестве охраны, решил посмотреть на Броды лично. Начкар на всякий случай кликнул еще пять бурых солдат. Ниама, совсем освоившись в качестве избранницы принца, попыталась его удержать, но Дилморон решительно отверг ее аргументы:

— Я знаю об опасности, но не надо делать из меня параноика. Не забывай про мой личный левел. В случае нежданной угрозы я смогу за себя постоять, а Гонзо немедленно призовет помощь с ковчега.

Девушка, кусая губы от волнения, вынуждена была уступить.

Мы двигались по берегу, обходя нагромождения камней и упавшие в воду вековые стволы. Один раз из леса на наши шаги вылез с плотоядными интересами реликтовый ящер, но Дилморон слегка охладил его пыл Ледяной молнией, и веретенообразное тело монстра снова скрылось в чаще. Через милю русло Джорнея сузилось, забираясь в скальные тиски, течение убыстрилось, появились перекаты. На них мы повстречали нескольких медведей — рыбаков, ловко орудовавших лапами с растопыренными крючьями когтей. То один, то другой выхватывал из стремнины блещущую серебряной чешуей рыбину и спешил с добычей на берег, ворча и огрызаясь на притязания менее удачливых коллег. Наше появление рыболовы встретили напряженным вниманием, но никакой агрессии не было. Тут же, в стороне от медвежьего промысла обосновалась семья горных львов. Мамаша учила подрастающее поколение премудростям охоты в водной стихии. Пумы также проводили нас настороженными взглядами. По берегам носились стаи ворон, которые подбирали остатки трапез крупных хищников. Из — под облаков спикировал белоголовый орлан и добыл себе на обед пару пташек.

Дилморон несколько минут рассматривал жизненные зарисовки, а потом повел нас дальше. Я шел за принцем, за мной грохотал по галечнику Ноздрин, сжимая в лапах Топор Хаоса (молот после вечеринки у орков он так и не нашел). Мои ноги поневоле семенили. Очень нервно иметь за спиной такого товарища. А ну как поскользнется и смажет меня оружием по затылку? И пискнуть не успею, как превращусь в две половинки троглодита. Наконец скалы, сжимавшие Джорней, подались назад, и Броды во всем величии предстали перед нами. Река расчесала голубую шевелюру, пригладила вихры порогов, ее жидкие волосы приобрели плавную неукротимость. Сквозь прозрачную синь просвечивало дно, вернее, что — то вроде рукотворного парапета, уходящего монолитной стрелой по направлению к другому берегу. Дилморон тут же закатал штанину и полез в реку.

— Немного пройдусь подальше, попробую поверхность на ощупь.

Я испуганно следил за авантюрой хозяина, а Ноздрин, шумно сопя, подошел к самому срезу воды.

— Будьте осторожны, милорд. Здесь водятся опасные рыбы.

Прав служака. Если бы одни рыбы. Каких тварей только не скрывает обманчиво мирная гладь. Я внимательно прослушал всю контуровскую «Энциклопедия видов». Одних только чудищ с окончанием на «завр» в Джорнее обитает не меньше десятка. Наконец повелитель повернул обратно к берегу.

— Внутри что — то вроде каменного моста, — Дилморон потопал босой ногой, и холодные брызги окатили меня до пояса. — На всем протяжении. Ширина не менее тридцати локтей в самых узких местах. Но скользко. Как бы не потащило нас, а, Гонзо?

Я отрицательно замотал головой. Куда там! И на дюйм не сдвинет.

— Думаешь, я стою на месте, так и Заяц выдержит? Не знаю. У меня нет пятнадцатиметрового крупа.

Вокруг звенела почти нереальная тишина. Самая большая река Овиума подставляла светлякам прозрачные бока, прогревая на мелководье свое необозримое тело. Ниже, далеко на порогах, под яркими лучами вспыхивали тысячи радуг. Светила зависли в зените. Ощутимо парило. Хорошо, что у Дилморона появилась возможность вот так, без опаски прогуляться по берегу, подышать чистым, наполненным влагой воздухом. А то совсем с лица спал. Только глаза горят необычно ярко, словно в лихорадке. Хотя так и есть, хозяин болен любовной хворью. Совсем заездила принца жадная, как и все ифритки, до наслаждений Ниама. Книжные мудрецы говорят, что любовь рождается в глазах, туманит мозг и давит на сердце. Короче, как я понял, страдает весь организм.

Охрана отошла в сторону, чтобы не мешать лорду наслаждаться природой и покоем. Но замерший на срезе воды Ноздрин бдительно оглядывал окрестности, выискивал возможные угрозы. Я был спокоен за старого служаку. Стоит врагам только высунуть нос из окрестных зарослей, он тут же, без колебаний, закроет Дилморона своим телом. Он, хоть и мерзавец, но дело знает.

Броды. Почти мифические. Все слышали, но никто не видел. А мы вот сумели отыскать легенду. Торговые караваны нейтралов волокут свои товары в ближайшие фактории, предпочитая не форсировать Джорней. Пустынские жители побаиваются большую воду, не доверяют ей. Тем более, что возле реки часто обретаются всякие лихие ребята, типа Тахтура, которые норовят отчекрыжить свой кусок от свободной торговли. Поэтому для местных деревень то, что за Джорнеем — все равно, как на другой стороне сферы. Далеко и недоступно.

С нашей стороны к воде вел пологий спуск — как раз под гусеницы Зайца. Почва — галечник, небольшие валуны. На противоположном берегу предстоит потрудиться, равняя холм. Слишком крут подъем. Не ровен час — опрокинемся, когда будем взбираться наверх. Неподалеку от Бродов водную гладь лениво шевельнул огромный рыбий плавник. И через секунду раздался оглушающий удар хвоста о поверхность.

— Хищник мальков глушит, — сказал Дилморон.

Ноздрин с опаской пододвинулся ближе и повторил:

— Милорд, я думаю, что вам будет безопаснее на берегу.

— Не волнуйся, Ноздрин, в мои планы не входит погибнуть от рыбьих зубов, — улыбнулся Дилморон, но все же послушался совета своего телохранителя и выбрался на сухое место.

Мне это понравилось. Будущий король осознает ценность своей жизни и не рискует ей понапрасну. В трех шагах от Дилморона на сгибе листа кувшинки беззаботно извивался розовый червячок. Но вскоре муть со дна, поднятая принцем, достигла этого места. Вода раздвинулась и на поверхность всплыла клиновидная морда грифоновой черепахи. Хищник недобро глянул на творившееся вокруг безобразие своими маленькими злыми глазками, втянул червяк языка обратно в глотку и, загребая чешуйчатыми лапами, поплыл вдоль берега.

— Вода. Как Лета. Или сама история. В нашем мире все когда — нибудь смывается водой. Возможно, она является хранителем информации о сущем и спокойно течет себе рядом, такая необходимая, но никем до конца не оцененная. Как ты считаешь, Гонзо?

Я жестами показал — все мы пьем воду.

— Логично, — вздохнул принц.

Вот в этом весь Дилморон. Спокойный, рассудительный, философичный. Наш будущий король. Сможет ли молодой монарх преподнести миру сюрприз или его тоже затянет в этот прозрачный водоворот истории?

— Что — то не по себе мне от этой шири, малыш… Мдя, в эту ночь решили Хаммураппи перейти границу у реки… Песня такая. Я вот, что думаю, Гонзо — вяжите — ка вы веревки. На всю длину. На островах есть деревья, перецепим. Сумеете? Вот и хорошо. Срастим канаты и заякоримся лебедками за оба конца. Хоть какая — то страховка.

В лагере нас ждали ужасные новости. Вернулись Махор с Горготом.

— Патруль уничтожен. Троглодиты пытались отступить вглубь леса, но их догнали и растерзали в двадцати шагах от опушки. Следов полно и сразу понятно, чьих рук дело. По округе рыщет крупная банда свиноволков. Наши солдаты сумели уничтожить одного. Все трупы обобраны до нитки.

— Значит, это не просто свиноволки. На них всадники! По нашим следам идут головорезы — охотники, — догадалась Ниама.

Махор кивнул в знак согласия. Эта раса вела свое происхождение от обычных орков. Отличались головорезы активно кочевым образом жизни и склонностью к одомашниванию, казалось бы, самых неприручаемых животных Овиума. Они скакали на свиноволках, умудрялись подчинить себе даже мохнатых бегемотов. Их банды рыскали по всей поверхности сферы, причиняя немало неприятностей торговым факториям.

— Зайцу такие бродяги нипочем, — задумчиво сказал Дилморон. — Но это хлопотное соседство. Надо переправляться. Дождемся наших на другом берегу. Гонзо, поднять жалюзи! Готовим страховочные канаты! Материала хватит? Уверен?

Горгот решительно поднялся с места:

— Я помогу лягушонку. У меня где — то в мешке завалялся свиток утроения на домашнюю утварь.

Всемогущий Иерарх. Такое заклинание стоит не менее тысячи мильрейсов! Вот щедрая душа! Добротно упаковался орк для рабочего контракта. Все предусмотрел.

— Я не принимаю твоего дара, Горгот! — заявил Дилморон. — Но покупаю свиток. По курсу Овиума из королевской казны. Устроит тебя мое предложение?

— Только дураки говорят, что деньги — зло, — не жеманясь, согласился Горгот. — Я бы пристрелил того, кто придумал нищету. Пойдем, Гонзо, время дорого.

— Любая экономия сводится к экономии времени, — шутливо обронил принц.

— Кто сказал? — откликнулся Махор.

— Карл Маркс.

Здравая мысль. Не знаю, кто этот тип, но точно — не самый глупый человек.

Переправляться решили вечером. Канат получился на славу. Связанный гномами, умноженный Горготом и искусно срощенный Ниамой так, что не осталось даже намека на узлы. Ноздрин навьючил на себя его хвост и побрел по колено в воде до острова. Горгот, сохранивший отменное орочье зрение, напряженно следил за движениями минотавра:

— Порядок. Обмотал вокруг двух сосен и захомутал трос крюком, — доложил он через десять томительных минут.

Второй конец обернули вокруг могучего вяза на нашем берегу. Все расселись по штатным местам. Демонесса в волнении ломала пальцы, но Дилморон накрыл ее ладошку своей могучей дланью, и девушка успокоилась. Махор вылез на спину Зайца, заявив, что не желает пропускать последние лучи света, которые дают замечательный загар.

Горгот выбрал слабину каната лебедками и слегка тронул педали. Ковчег пополз к воде, лязгая колесами по камням. Мы осторожно отдали себя во власть водной стихии.

— Сцепление будь здоров, — довольно прокомментировал орк. — Зря волновались.

— Хочешь стакан воды, милый? — спросила Ниама нашего лидера, и все почему — то сразу расслабились.

Через пять минут плеска и скрежетанья наша махина выползла на плес. Начальник стражи шел перед ковчегом и держался руками за дрожащий от напряжения канат.

— Порядок. Разматываемся и перецепляемся.

Второй остров миновали также без помех. Остался последний рывок до противоположной стороны Джорнея. Финальный рукав был глубже, и после нескольких неуверенных шагов Ноздрину пришлось вернуться обратно.

— Меня сносит! — крикнул он.

Махор легко шагами пробежал по морде Зайца и спрыгнул в воду к начкару.

— Я помогу!

Поддерживая друг друга, они сумели добрести до берега и привязать тросы за группу растущих близ воды деревьев. Ноздрин так и остался там, а баркидец, балансируя словно канатоходец, вернулся обратно на остров. Несколько раз он был близок к тому, чтобы сорваться, мы все, затаив дыхание, наблюдали его отчаянную борьбу с течением.

— Ненормальный, — пробормотала Ниама, когда мокрый до нитки Махор появился в рубке.

— Аккуратно езжай, Горгот, тут все без сантиментов. Еле добрался. Я пойду, выползу на крышу.

Наш водитель серьезно кивнул и тронул педали Зайца. Но чем дальше мы продвигались от берега, тем ощутимей делалась вибрация корпуса.

— Не пойму что такое, — пробормотал орк.

— Эй, народ, тут вокруг как — то подозрительно начало бурлить, — донесся сверху встревоженный голос Махора.

Дилморон вскочил с места и поспешил на стрелковую палубу. Я припустил за хозяином. К тому времени, когда мы выбрались наверх, Заяц уже трясся крупной дрожью. Я увидел, что канаты напряжены до состояния тетивы лука, и вяз позади на берегу уже стал опасно клониться к воде.

— Потащило, как глисту по кафелю, — сквозь зубы выдал Махор, не вполне понятную для меня метафору.

Из люка показались пышные локоны демонессы. Девушка глянула на реку и обеспокоенно покачала головой. Недавно тихое и плавное течение Джорнея теперь набрасывалось на бедного Зайца белыми барашками волн.

— Сейчас сорвет тросы! — вскрикнула она.

— Нас сносит! — Горгот снизу сумел перекричать шум надвигающейся бури. — Надо что — то делать.

Щелк! Отстрелил задний канат, и наша корма стала резво поворачиваться к подводному обрыву.

— Того гляди, опрокинемся. Полундра. Надевайте купальники, — мрачно бросил Махор, цепляясь за скобы на крыше.

Наследный принц Дилморон выпрямился во весь свой высокий рост и развел руки. Он застыл недвижим, как гранитная башня. Яростный напор Великой реки, казалось, не доставлял ему ни малейшего затруднения. На кончиках пальцев Владетельного минотавра заклубились тоненькие льдистые вихри. И сорвались вниз, преображаясь в раскручивающиеся воронки. Они подняли вверх водное веретено и замерли, превратившись в ледяные торосы. Я помню, что в книжках встречал это заклинание. Школа Воды — высший порядок. Название — Абсолютный каток. Не знаю, какой такой каток, но на десяток метров водная гладь засеребрилась и стала неподвижным ледником.

— Красота! Горгот, жми на тапку со всей дури! — заорал Махор, и Железный Заяц дернулся вперед по подводному мосту.

А Дилморон, не останавливаясь, отпускал и отпускал заклятья. Их хватало ненадолго. Буквально через несколько секунд ледяные баррикады срывались с места, и увлекаемые течением, скатывались с Брода. Но нас там уже не было. Мы опрометью, заячьим аллюром неслись к берегу. Понимая, что опасность позади, я на дрожащих ногах опустился на обшивку крыши и подумал: «Вот это у Дилморона предчувствие! Теперь понятно, почему Броды не пользуются популярностью среди торговцев». Неизвестно кто и зачем поставил на последнюю протоку сильнейшее охранное заклятье. Как работают такие штуковины? Да гоблин его знает! Может, снимаются после определенного количества проездов. Но не кататься же туда — сюда эксперимента ради?

Едва мы достигли суши, как принц начал сыпать распоряжениями. Меня снова поразило, как он в нужный момент легко забрал в свои руки бразды правления.

— Горгот! Выбирай место на берегу и паркуй Зайца. Надежно встань, но с возможностью быстро стартовать, если понадобится. Гонзо! Выдать самому ловкому бехолдеру штандарт Азмоэла. Пусть закрепит его на вершине какого — нибудь дерева. Флаг должен быть виден издалека. Мы ждем прибытия Таргона. Также скоро прилетит Дора с вестями о Зайчихе. С сегодняшнего дня мы ведем круглосуточное наблюдение за местностью, выставляем караулы на стрелковой палубе. Ноздрин! Организовать дежурство. Привлечь весь личный состав, включая героев и мантикору. Если свиноволки прочно сидят у нас на хвосте, будем ждать их появления. Гонзо! Гномам немедленно заняться осмотром ковчега и профилактическим ремонтом. Махор! На тебе обеспечение экспедиции припасами. Возьми пару троглодитов и двигайте на охоту. Далеко не отходите, имейте постоянный визуальный контакт между собой. Ниама! Просканируй местность на предмет наличия магических волнений. Малыш выдаст тебе необходимые усилители. Всем понятны задачи? Приступаем!

Через три часа Дилморон своего достиг — весь персонал выбился из сил и рухнул отдыхать, за исключением караульных. Ночь явилась для нас спасительным отдыхом. Под утро меня разбудил настойчивый стук в дверцу. За порогом стоял Махор с дальнобойным луком в руках:

— Гонзо, наша смена. Можешь почистить резцы, но для душа времени не осталось. Жду тебя на крыше.

Через несколько минут я на цыпочках прокрался мимо развалившейся на стрелковой палубе скорпикоры и выбрался наружу. Рассветные светляки уже предъявили свои права на эту часть сферы. Великое древо парило на всем сущим, отбрасывая на Овиум тени планет. Туман наполнил русло Джорнея и дотянулся щупальцами до подножий окружающих его скалистых холмов. Махор сидел около открытого люка, поджав под себя ноги в мягких юфтевых сапогах, и курил утреннюю трубочку.

— Ниама стояла вахту до нас, вместе с Ноздриным. Говорит, вокруг всю ночь было полно разных лесных тварей. Кого — то схарчили в кустах прямо позади ковчега. Ниже по течению из реки выперся прямоходящий динозавр и ушастал в лес. Потом пришел морок, и видимость упала до нуля. Неуютно торчать в таком парном молоке, а, брат? Неровен час, под носом вынырнет чья — нибудь оскаленная морда. Как считаешь?

Я снял горготовы очки, выставил вперед руку и прочертил ей воображаемую окружность. Потом повернулся к баркидцу и показал ему большой палец.

— Ага, ты же у нас тепло — свето — чувствительный, Дилморон меня предупреждал. Очень правильно с его стороны переставить тебя на ранний час. Принц исправил мой график дежурств. Ладно, располагайся поудобнее, раз вокруг все тихо.

Я уселся рядом с Махором. Достал из кармана вяленого крота с намерением наскоро перекусить. Протянул своему напарнику, но тот отказался.

— Что у тебя там? А — а — а, сухпай из мышатины? Штука питательная, не спорю. Но я уже намял половину кабаньего окорока, так что заправился по полной. А тебе — приятного аппетита, дружище.

Махор выбил о каблук трубочку.

— Гонзо, ты Дилморону говорил что про меня или как? Нет? Хм, значит, я в тебе не ошибся. Ты не думай, не настолько уж я был бухой, чтобы не разбирать, что несу. Жизнь меня приучила за метлой следить, будь уверен. Просто время пришло мне кому — то довериться. Дилморону карты открывать не резон. Молодой, горячий, может психануть, да и отправить восвояси. Мне пока удобней действовать из тени. С тобой же пришлось выйти на чистый базар. С самого Паялпана глаз с меня не спускал? Подозревал Махора? Колись! Я так и думал. Таргон мне преподал наглядный урок в первый день. И знаешь что, лягушонок, чем больше я разрывал эту помойку, тем сильнее проникался убеждениями вашего тирана. Прав старый боец — слишком много о паялпановской кухне знает противник. Как будто вы играете с открытыми картами. Наши с Франком гоп — компании пропустили свободно. А не должны были бы. Все эти рассуждения Франка о Казусе белли — полная туфта. Если бы не желали — не пропустили бы. Плевать они хотели на все казусы, ребусы и кроссворды. Какой им резон давать возможность осажденным довести до ума свое механическое чудо? А ведь был резон — то! Факт! И нам нужно данный резон понять.

Ага. Махор, независимо от принца, пришел к тем же, что и он выводам. Хорошо, что у нас появился столь могучий и сметливый союзник. Я с радостью слушал, как баркидец плетет паутину своих рассуждений:

— С Дилмороном тоже неувязочка получается. Вот хоть кол на голове мне теши — не было стремления у Контура ухандокать принца. Изначально. Тут какая — то другая идея. Насчет Ниамы все ясно, как мычание Ноздрина. Подсунули клеевую наживку. Дилморон без малого год вне женского общества. Как не польститься на такую красотулю? И ведь взяли самый лакомый кусочек из Инферно. Тебе, троглодиту, это невдомек, но я, как нормальный мужик, отвечаю — перед такой фифой никто не устоит. Но, боюсь, у них с девчонкой нашла коса на камень. Расчет был верняк, карта что ни на есть самая крапленая, ан не склалось по прикидкам. У меня глаз на женские штучки наметанный. Ниама реально запала на принца. Втрескалась по самое «люблю — не могу». И дело не в Черве, хоть он как нельзя кстати пришелся. Девчонка сама за Дилморона теперь кому угодно глотку перегрызет. Признаю свою неправоту. Душить ее не надо. Пока она с нами — шансы наследника на благополучный рейс до Подземелья повышаются на порядок. Но по остальным вопросам непонятка кромешная. Ты мне помоги, Гонзо, слышишь? Кто — то среди нас сплевывает на сторону. И, хоть убей, я не врублюсь в расчет Контура по поводу принца. Если его не собирались мочить, зачем тогда вся эта возня с осадой?

Я предостерегающе поднял руку и потыкал в направлении реки.

— Что за шухер? Говори толком, не пойму.

Двенадцать пальцев иногда хорошо. Особенно, если число противников совпадает с их количеством.

— Забавная пантомимка. Значит, пожаловали родимчики. Дюжина ездовых свиней с головорезами на холках. Так, братец, придется тебе поработать лазерным целеуказателем. Не обращай внимание. Просто наводи палец прямо на ближнюю тушку и держи ровно. Не тряси граблей.

Махор натянул тетиву лука. Отскочивший витой шнур больно резанул меня по запястью. Истошный рев с реки был наградой. Баркидец не попал в наездника, зато влепил стрелу прямо в грудь хряку.

— Дистанция вправо. Сколько шагов? Один? Ловите, подарочек! Мимо! Блин, Гонзо, соберись!

До берега добралось четыре свиноволка. Горящие глаза тварей жгли нас сквозь ошметки тумана. Баркидец выхватил палаш и соскользнул с шестиметровой заячьей спины. Он сразу ввинтился в гущу врагов. Пригнулся под летящим дротиком и ближайшему головорезу вернул его собственное название. Ткнул острием следующего, а третьего без затей располовинил вместе с хребтом скакуна. Последний свиноволк с визгом шарахнулся в сторону и понесся вдоль берега прочь от опасности. Истошные вопли перепуганной насмерть зверюги медленно затихали вдали. Вся расправа заняла не более минуты.

— Эй, Гонзо! Спустись, открой мне люк. Неуютно тут в тумане в одиночку до утра танцевать! Зуб даю, что мы покрошили только авангард. Основная партия решила нас проверить на вшивость и теперь кумекает, что делать дальше.

Больше инцидентов до конца нашей вахты не случилось. Через три часа поднялась команда, и Ноздрин приказал бурым солдатам оттащить трупы свиноволков и головорезов в ближайшую рощу и как следует прикопать. Начкар сам вызвался принести несколько увесистых валунов, чтобы защитить тела павших налетчиков от алчных когтей падальщиков.

За три следующих дня мы полностью отремонтировали Зайца, подготовили его к дальней дороге. Свиноволки больше не тревожили лагерь. Махор сказал, что они получили достаточно и решили добавку не выпрашивать. Троглодиты вытаптывали травы в регулярных круговых обходах, но кроме местных обитателей, по уши занятых своими обычными делами, никого не обнаруживали. Время, отпущенное на рандеву с отрядом Таргона, безжалостно истекало. На принца стало жалко смотреть. Дилморон не находил себе места. Он раз за разом одолевал всех вопросами: а должен ли он был покоряться воле кузена? Или следовало воспротивиться его плану и не отпускать в рискованный рейд?

По мне, так начальник фактории не оставил двоюродному брату выбора. Как возражать признанному мастеру стратегии, командиру, закаленному в многочисленных битвах? Своенравный, деспотичный Таргон не потерпел бы иного мнения. Герой — он и есть Герой. Как в книжках пишется — с большой буквы. Теперь нам оставалось только одно: ждать. И вручить судьбу провидению. Ниама со всем отпущенным ей природой пылом пыталась развеять тоску возлюбленного, но от ее ласк тому становилось только хуже. Дилморон чувствовал себя вдвойне недостойно. Он тут предается любовным утехам в то время, когда один из величайших мужей Подземелья подвергает свою жизнь смертельному риску ради спасения его, Дилморона, еще ничем себя не проявившей персоны. Напряжение нарастало. Вместе с ним копилось раздражение. В кают — компании начали возникать затяжные споры о политике. Их заводилой стала Ниама, решившая во что бы то ни стало отвлечь избранника от горестных мыслей. Многие ее речи содержали определенные толики смысла:

— Вы так держитесь за свою особую судьбу, статус! Или прикрываетесь данными понятиями, используя громкие термины как замену здравого смысла?

— Подземелье всегда было независимым. Таким же и останется, — отчеканил Дилморон.

Как разделительную линию провел. За столом на несколько секунд воцарилась такая тишина, что стали слышны звуки с нижней палубы.

— Идея не становится более правильной от количества народа, погибшего за нее. А что такое эта твоя независимость? — осторожно спросила Ниама.

— Категория бытия и познания, — немного иронично ответил хозяин. — Отсутствие подчиненности кому бы то ни было. Пий Контур желает, чтобы мы плясали под его дудку. Не выйдет. У нас, минотавров, свои музыкальные инструменты для аккомпанемента хоровому пению.

— Интересно, почему вас так страстно желают подчинить? — мягко, очень мягко задала инферналка следующий вопрос.

— Амбиции. Глупые имперские амбиции Желтка и его регента в частности.

— То есть, проблема в том, что Контур тупо подонок?

Дилморон смешался. Минотавр чувствовал расставленную ловушку, но никак не мог ее найти:

— Не совсем. Этот новатор много сделал для экономики Желтка и развития торговли между мирами Древа.

— Значит, он — не патологический мерзавец. Просто имеет врожденную неприязнь к Подземелью, которую впитал с молоком матери.

— Ниама, хватит ерничать. Контур вообще не уроженец Овиума. Он эмигрант из Торговой Олигархии.

— Тогда, получается, что у регента Желтка нет подспудных причин неприятия Подземелья, как такового.

— Не скажу, что я понимаю, куда ты клонишь… Ладно. Допустим, в качестве гипотезы, что Желток боится силы Подземелья. Наша мощь пугает. Поэтому ее желательно взять под контроль.

— А Некрополис? Он силен? Как ты считаешь?

— Еще бы!

— Некрополис независим? — не унималась демонесса.

— Абсолютно.

— И его никто не пытается взять под контроль? Сделать протекторатом?

— Попробовали бы! У Холодного герцога сил больше, чем у всех миров Иггдрасиля вместе взятых.

— Тогда почему к Подземелью такое особое отношение? Ты не пытался анализировать? Чем оно отличается от отношения к некромантам?

Все. Ловушка захлопнулась. Дилморон сумрачно посмотрел на Ниаму, но ничего не сказал. Махор ухмыльнулся, а Горгот спрятал свои чувства за непроницаемым выражением клыкастой морды. И только бусинки глаз орка метали в участников дискуссии молнии взглядов. Демонесса победительно улыбнулась:

— Можно я произнесу вслух то, что ты, принц, не решаешься сказать. Некрополис силен, но этот мир не сует нос в проблемы соседей, довольствуясь внутренним строительством. А Подземелью до всего есть дело. И интерес планеты минотавров обычно агрессивный. Такой у вас, дорогой принц, «modus operandi». Сколько было на Центральном стволе стычек с вашими летучими группами? Мы, Инферно, ежедекадно получаем список потерь своих патрульных. Словно идет тихая, незаметная война. А какое количество торговых караванов было ограблено или захвачено «по недоразумению» вашей доблестной стражей? Без счета. Мой принц, ты сможешь хотя бы приблизительно назвать число заключенных, граждан других планет, которые содержатся в тюрьмах Подземелья?

— Меньше, чем принято полагать…, — запротестовал Дилморон, но был бесцеремонно перебит инферналкой:

— Правильно! Вы используете рабский труд, и заключенные гнут спины на владетельных минотавров по всей планете. Действительно, непосредственно в казематах содержится малая толика из них… И теперь — главный вопрос… Да кто потерпит такую независимость? Соседи по Древу вас боятся — пес знает, что на уме у героев, больных инстинктом территориальности, и любой невинный вопрос воспринимающих, как оскорбление? Самый главный враг Подземелья — не Желток или его регент, а собственные заморочки, не дающие вам жить спокойно. Проще говоря — вы всех уже достали, мой дорогой владыка.

Их вечерний спор, который грозил перейти в перепалку, прервала внезапная вспышка. Она родилась далеко на западе эклиптики, но ее яркие отсветы проникли даже сквозь стальные жалюзи Зайца. Ярко — оранжевые лучи нарисовали на лицах героев уродливые маски, словно у каждого человеческого существа вдруг из-под покрывала благородных черт проступили потаенные пороки его души.

— Ничего себе, фейерверк, — обеспокоенно поднялся с места Махор. — Чем это шарахнуло? Похоже на систему залпового огня. Извержение вулкана?

Дилморон ответил через долгий — долгий промежуток. Пока принц разлеплял разом онемевшие губы, я успел схватить взглядом мрачное торжество в глазах орка, побелевшие от напряжения скулы Ниамы и руку Махора, что тихонько скользнула к оружию.

— Это погибла наша железная девочка, — тихо промолвил хозяин. — Зайчихи больше нет.

Реплики баркидца и Горгота слились:

— Имплозия! — с удовлетворением выдохнул штабс — капитан.

— Франк! — вскрикнул Махор.

Демонесса не произнесла ни звука, а лишь буравила взором своего любовника, будто увидела его впервые.

— Надеюсь, что с маэстро ничего плохого не произошло, — отчеканил Дилморон.

— Да ты оптимист, дружище, — ядовито заметил баркидец. — Они долбанули по второму ковчегу абсолютной деструкцией. Трудно уцелеть под ее ударом. И как только сумели прицельно навестись — заклинание Имплозии вне Школ Магии, оно доступно только в талисманах и бьет по площади вокруг точки активации. На мину что ли наехал, наш бедняга?

— И думаю, что не на одну, — процедил Горгот. — Так ведь принц? Сколько амулетов вы применили?

Лицо Махора просветлело от понимания. Баркидец покрутил головой, признавая, что его провели, и уселся на свое место.

— Вы правы, Горгот. Несколько, — подтвердил Дилморон. — Не волнуйтесь, друзья, доктор Франк был прекрасно осведомлен об их наличии. Так что с ним, надеюсь, все в порядке. Точнее смогу сказать, когда прилетит Дора.

Молодой господин постарался всех успокоить, но еще два дня мы все равно жутко волновались. И вздохнули с облегчением лишь тогда, когда на крышу Зайца опустилась изнемогшая от усталости гарпия.

Хоть какие — то новости! Впрочем, оказалось, что рано радовались. Ничего определенного о судьбе отряда Таргона наша разведчица сообщить не смогла, а лишь пролила свет на судьбу Зайчихи. Старшину гарпий отпоили зельями, накормили свежеподстреленной дичью и, едва сдерживая нетерпение, подвергли расспросам. Рассказ Доры немало повеселил людей. Доктор Франк поддержал свою репутацию гениального разгильдяя:

— С самого начала все пошло отлично. Через три часа поездки мы провалились в ручей. Это потому, что Доктор Франк выпил за обедом три бутылки вина и вздумал слегка вздремнуть прямо во время движения. Зайчиха накренилась так, что все попадало на пол и намертво села правой стороной в канаву. А Доктору было на это наплевать, потому что он храпел громче, чем клаксон ковчега. Мы смогли растолкать Франка только через час. Сначала он пытался читать нам непристойные стихи, потом что — то сделал с управлением, и мы завязли уже всеми колесами. Высланные на осмотр троглодиты решили не тянуть время до точки входа в локацию и вернули себе свободу немедленно. Остальным Франк объявил строгий выговор с занесением и немного поучил тростью. В общем, цеплять ствол лебедочным тросом пришлось мне. А знаете, как сложно это делать, не имея рук? Мы последовательно выдрали три дерева, пока догадались обмотать канат сразу вокруг нескольких осин. Дело пошло на лад, и Зайчиха сумела выползти из топкого русла.

Я часто взлетала на рекогносцировку, но присутствия врагов вокруг не наблюдала. Нас или не стали преследовать, или расчет Таргона оправдался. Ни инферналов, ни других воинских подразделений я не заметила. Зато видела много нейтралов. Наша девочка магнитом притягивала любопытных. К середине декады за нами увязалось немало охочих до зрелищ зевак: гномов, полуросликов, гноллов и даже хобогоблинов. Они считали ковчег чем — то вроде волшебного создания, посланного Иерархом, чтобы наказать род людской за гордость. За первый день мы сумели сделать полтора десятка миль и встали на дневку. Ночью к Зайчихе пришел крупный самец гидры Хаоса и начал за ней ухлестывать. Он просто не смог устоять перед очарованием нашей малышки. Едва не сковырнул ковчег. Доктору пришлось применить массированную газовую атаку и гудок. Удачно. Пылкий воздыхатель хлестанул напоследок Зайчиху хвостом и спасся в глубине леса. Не скоро он в следующий раз подойдет к женщине. Но на боку машины осталась вмятина от его хвоста, в которой можно спокойно свить гнездо. Эпизод оказал глубокое впечатление на оставшихся в ковчеге бурых. Взвесив «за» и «против», троглодиты решили не испытывать судьбу попыткой бегства. А может, подействовал аргумент маэстро, что он наложил на них очень сложное заклинание, и стоит им только отойти от Зайчихи на сто шагов, как всем дезертирам оторвет ноги.

Ехали мы медленно. Просто не торопились. Я разведывала места посуше и попросторней, а Франк правил по проложенному мной маршруту. К концу декады доктор со вздохами осушил последнюю бутылку вина, а фанатики из лесного народца, что следовали за нами, приносили дары только дичиной. Франк вступил с ними в переговоры, и мы получили проводников, сумевших указать нам путь в факторию Сияния. Сначала ковчег с перепугу обстреляли алхимики (магические щиты выдержали), потом атаковали три королевы — наги, но Доктор сумел убедить торговцев в наших мирных намерениях. Ничего такое сооружение. С Паялпаном, конечно, никакого сравнения, хотя построено добротно. Дома из тесаного песчаника, прямоугольная защитная стена вокруг, ров с водой. Строения одноэтажные, но с высокими крышами, на вроде колпаков. А знаете, как маги отправляют грузы на Иггдрасиль? Воздушными шарами! Несколько штук они запустили во время нашего там пребывания. Целый воздушный караван. Наверху емкость с газом, посередине горелка, а внизу — корзина с всяким барахлом. В каждой корзине гремлин, который ей управляет. Маэстро даже, на скорую руку набросал несколько чертежей, чтобы усовершенствовать конструкцию. Не знаю, сколько ему заплатили, но это стало поводом грандиозной попойки Франка с местными заправилами.

Мастер вообще сначала близко сошелся, а потом люто загулял с хозяином фактории, волшебником из Сияния по имени Магриб. Радушный хозяин, хоть и враг. Он быстро нашел общий язык с механиком, чему способствовал богатый винный погреб. Дегустацией его содержимого маэстро, верно, занимается и по сей день. Я думаю, что если он не возьмется за ум, то, несомненно, вскоре пропьет все сбережения и пойдет домой пешком.

Прошли пара дней бесплодного ожидания, и я поняла — более мне там делать нечего. Тем паче, что Зайчиха неожиданно взорвалась с жутким треском. Я догадалась — сработали артефакты Имплозии, скрытые в корпусе, правда? Странно, как еще Франк сумел их грамотно активировать и сам не пострадал. В его-то состоянии! Короче, бахнуло так, что снесло пару ближайших сараев. Я испугалась, что вину за взрыв повесят на меня, и немедленно дала деру. Погони не было. Летела по ночам, держа направление на юг. Около Джорнея я напала на заячью колею. И на следующий день нагнала вас.

Ерунда какая — то. Или я чего — то не знаю. Именно Дора должна была переключить артефакты на боевой режим. Кому еще мой хозяин мог довериться? Не Франку же! Почему Имплозия сработала самопроизвольно? Причем тут Таргон? Я оглянулся на принца, но тому, похоже, было не до подробностей. Дилморон переживал за кузена:

— Ты что — нибудь слышала о судьбе первого отряда? В фактории не было о том никаких разговоров?

— Абсолютно никаких. Меня вообще поразила тамошняя обстановка. Вроде и нет вокруг войны, сражений. Все тихо, мирно. Герои Сияния — сама любезность, их подручные тоже. Но я не забыла о Таргоне. На пути к Джорнею я встретила своих собратьев и убедила их лететь на север. В трех днях пути начинаются предгорья Тенсильского кряжа. Там обитает наша многочисленная родня. Они обязаны что — то знать. Я обещала великую награду от вашего лица, сир, если моим родичам удастся раздобыть любые сведения о пропавшей группе из фактории Паялпан.

Во вздохе Дилморона я почти услышал нотки обреченности:

— Спасибо за службу, Дора. Можешь отдыхать. Гонзо, проверь караул.

Вечером мы с Махором встретились наверху под аккомпанемент недовольного рычания мантикоры.

— Три дня. Больше нам нельзя здесь оставаться. Ниама и Горгот согласны со мной, — сказал баркидец. — Если через три дня вестей о Таргоне не будет, нам следует отваливать со стоянки. Даже, если для этого придется связать Дилморона и запереть его в кубрике.

Я мысленно хмыкнул. Сначала нужно будет отключить чем — нибудь тяжелым Ноздрина. Хотя против этого я бы не возражал.