Я не люблю человеческих женщин, потому что боюсь их. В Подземелье мне нередко приходилось иметь дело с героями — мужчинами. Все они, за исключением Дилморона, были свирепыми и опасными типами. Но я знал, чего от них ожидать. До момента, пока рядом с минотавром не оказывалось тонкой фигурки с мелодичным голоском, наряженной в шуршащие одежды. Едва это случалось — мужчина превращался в огромный ком неприятностей. Внутри него разгорался костер непонятных страстей, они побуждали его на немыслимые поступки и решения. Поэтому присутствие женщин всегда сулило мне одни только проблемы. И вообще — слишком много возни из — за их прелестей. Их через чур превозносят. А вот раньше было по — другому. Если судить по книжкам тем времен. Слушал одну, помню. Поучительное произведение, название как — то связано с войной. Герои — минотавры ее очень уважали. В ней описывалась такая история: расплевался мужик Петр со своей женой Еленой. Развелся он из тех логичных соображений, что Елена — дура. Очень красивая, но полная бестолочь. И порочная, в добавок. Такое вот основание. Вполне или не очень? Весь фокус в том, что происходи это сейчас — дураком оказался бы как раз Петр! Впрочем, он и тогда не блеснул разумом. Воспылал неистовым вожделением к прелестной самке, купил оную состоянием, получил желаемое, вкусил. Потом остыл, отодвинулся… глядь — а она — дура! Вот фокус — то! Кто бы мог такое предположить? Вся из себя красивая и вдруг — тьфу, дура! А Петр, получается, весь возвышенный, в метаниях философских. Ну не может же такой умственно продвинутый мужчина сосуществовать в одном ограниченном пространстве с этой, как оказалось, глупой бабой! Так что отчекрыжил он Елене кусок своего богатства и послал подальше.

Сейчас же, в современном мире, красота Елены послужила бы ей абсолютной оправдательной грамотой. Настолько в обществе человеков вознесли на Олимп почитания физическое совершенство, что даже если бы Елена втихомолку пускала слюни на обеденную тарелку, ее бы все равно простили. Красивые дурочки у человеческих мужчин нынче в фаворе. Вроде даже как норма воспринимается. Красивая? Непременно должна быть дурой! Обязана. Порочность Елены даже придает ей дополнительную пикантность. Чувственная особа. Роковая красотка. Остальное неважно. Духовная глубина, нравственная чистота, возвышенные помыслы. О них я читал в старых фолиантах. Что это такое вообще?! Зачем они современной женщине, раз такие качества вышли из цены?

А сам Петр сегодня был бы изобличен обществом, как ни на что годный самец — садовод. Нет, все — таки не садовод. Уррр — уррр… «Ботаник»! Вот как они бы его назвали! И всю компания героев книги с ним вкупе. Роман так и назывался бы: «Скучный роман о странных людях с непонятными мыслями».

Люди меняются, новые идеалы сбрасывают с пьедесталов прежних идолов. Но человеки слишком много о себе полагают. На самом деле — не так уж далеко они ушли от тех, кого презрительно кличут нелюдями. Лишь только стоит замаячить впереди перспективе продолжения рода с привлекательной особью противоположного пола, как их хваленый разум улетает, словно облачко и они перестают отличаться от брачующегося койота или лося в период весеннего гона. Это прочувствовать надо, осознать. Чтобы вовремя убирать свой толстый хвост из — под опускающегося сверху дамского каблучка.

Все слуги усланы в ковчег. Даже Ноздрин. Вокруг нейтральной гарпии собрались герои, Дора и вечная тень людей — Гонзо. Эта вестница с далекого севера опустилась на голову Зайца, едва солнечные плазмоиды мазнули лучами нашу часть сферы. Дора переводила донесение. Свободная гарпия не знала человеческого языка.

— Она говорит, что не нужно ждать Великого рогатого воина. Он не придет. Отряд Таргона нашел свою гибель в Тенсильских скалах, неподалеку от гнезд ее родичей. Они видели, как все случилось. Солдаты Подземелья, преследуемые по пятам неприятелем, прорвались в предгорья. Беспрестанно атакуемые врагами, воины укрылись в пещерах и гротах. Их обложили со всех сторон.

— Кто сражался с нашими братьями? — спросил Дилморон.

— С ними бились инфернальные метатели и «желтые» воины, — перевела Дора.

— Подданные Желтка? Она ничего не перепутала?

— Нет. Им противостояли белоперые королевские грифоны, стрелки и рыцарская конная дружина. Инферналов было совсем немного.

— Что произошло дальше?

— Ваш Лорд собирался сражаться до конца, но скоро с ним осталось только пара десятков солдат, способных держать в руках оружие. Остальные были изранены. К тому же герой из Желтка, герцог Преториус отвел свои войска и предложил условия сдачи.

— Чего он хотел?

— Жизнь. Жизнь Таргона. В обмен на здоровье и свободу его юнитов.

— Красавец, — процедил Махор. — Знал, гаденыш, кому наживку кидает.

— Таргон ответил, что Преториусу придется лично забрать его жизнь, и вельможа Желтка согласился. Ваш вождь заставил герцога поклясться в том, что солдат Подземелья не тронут, а излечив, отпустят на все четыре стороны.

— И?

— Они сошлись на открытой площадке, среди скал, чтобы сразиться Мечом и Магией. Таргон имел преимущество в силе, но его противник оказался очень вертким и подвижным. Они рубились долго, оба потеряли много крови, но герой Желтка с помощью школы Природы взял верх. Владетельный Минотавр пал от руки герцога. Человек превзошел рогатого Лорда. Таргон погиб. В ту же ночь враги Подземелья свернули лагерь и удалились. Троглодиты, те, кто выжил, получили зелья и разбежались по окрестностям. Их никто не тронул, как и было условлено. Даже допросить не пытались.

На минуту повисло тягостное молчание. Наконец Дилморон заговорил:

— Дора, передай своей сестре, что ее ждет великая награда. Завтра. А сегодня я буду скорбеть о своем наставнике. И вот еще что…, — Дилморон вытащил из поясной сумки Алмазное Кольцо Резистентности и вручил гарпии. — Это аванс. Этот знак будет нашим талисманом, он станет отличием его подателя. Впрочем, она вольна также продать его на любом торговом посту. Каким бы скупердяем не оказался оценщик, вырученных товаров надолго хватит для всего крылатого семейства. Если же она или кто — нибудь из ее рода решит поступить на военную службу, то своим именем обещаю чины капралов всем рекрутам из ее гнезда. Теперь же я прошу оставить меня одного.

После бешеной скачки событий недавних дней мой маленький мозг вдруг осознал всю тяжесть постигшей Подземелье утраты. Ушел не просто грозный воин. Исчезла целая глава из истории нашей планеты. Что я знал о Таргоне? Так, обрывки слухов и сплетен, подслушанные мной от несдержанных на язык лакеев. Один из величайших бойцов и признанных командиров, он не разделял осторожной политики Азмоэла — череды ходов и уступок, которая в конечном итоге и завела нас всех в классический тупик безысходности. Таргон исповедовал право сильной руки, закон первенства. По его мнению, на каждый удар должен следовать ответный, умноженный многократно. Тогда враги уймутся в своих нападках или же все решит открытое противоборство на поле брани. Не согласный в главном с королевским домом, но по — прежнему верный своей родине, он предпочел изгнание опале и стал торговым атташе фактории Паялпан. Его решение было правильно истолковано. И свидетельство тому — посланный в обучение принц Дилморон. Азмоэл понимал: никто лучше, чем Таргон не сможет внушить молодому наследнику основы рыцарской чести и гордости за державу.

Недостатки? И еще какие! Суровость часто переходила в жестокость, достоинство в надменность. А жажда лицезреть чужое страдание? Таргон мог проводить допросы и истязать пленников часами. Он был истинный сын своего народа. Представитель династии Владетельных минотавров, такой, какими создала их природа, со всеми достоинствами и пороками. С его гибелью корона утратила один из самых острых своих зубцов.

Герои вновь поднялись в механический дом. Дилморон удалился в каюту, захлопнув дверь перед носом Ниамы. Демонесса беспомощно всплеснула руками и обернулась к нам, ища поддержки. Горгот подошел к ней, по — отечески обнял за плечи и повел в рубку:

— Бывают времена, когда не найти лучшей компании, чем штоф доброго вина. Пойдем, распечатаем лафитничек на холостяцкой половине. Гонзо, принеси — ка нам бутылочку пошловсенафига!

Предоставив людей их внутренним демонам, я поплелся на нижнюю палубу. Входной люк был открыт, легкий ветерок задувал в коридор речную прохладу. Гномы ожесточенно дулись в самодельные карты. Рядом с бородачами устроилась прямо на полу пара моих соотечественников. Сегодня они даже не отреагировали на мое появление. Старина Гонзо снова повсюду стал изгоем. Я опять слышал за спиной кривотолки — дескать, каптенармус попытался заглянуть за горизонт зрения и окончательно соскочил с дорожки разума до такой степени, что стал разговаривать с Зайцем. Гарпии сидели на укрепленных под потолком шестах и судачили о своем, воздушном. Дора живописала, как пробивалась к Джорнею, прячась от равнинных орлов и обсидиановых горгулий. При моем приближении они сходу перешли на свое клекочущее наречие. Стоп, нейтралка же не говорила по — нашему? Или она только понимает, а слова подбирает плохо? Ноздрин разместил свое седалище на узком топчане и чистил парадный мундир от болотной плесени. Топор Хаоса лежал у его копыт. В мою сторону рогатый даже ухом не повел. Служака, похоже, обиделся на Дилморона, что тот удалил его с допроса вестницы. Я заметил, он в последнее время стал вести себя с Гонзо немного подушевней, в том смысле, что оставил попытки пришибить меня чем — то тяжелым. Обнаглев, я присел посредине между начальником стражи и гарпиями, привалившись к обшивке. Раз никому до меня нет дела — буду думать.

Зайца никто не преследует, Таргон погиб, Зайчиха взорвалась, а мы везем в ковчеге вражеского шпиона и точно знаем, что среди нас был предатель. Начнем с Зайчихи. Что — то тут не так. Странно, что она шарахнула в первую же ночь, рядом с пограничным пунктом. Неужели мудрый Франк решил не отводить ее подальше? Почему не активировал Имплозию при свете дня? Запросто мог возникнуть пожар. Сияние — верный союзник Контура. Почему Дору не пытались поймать и допросить? Возможное заступничество Франка меня не убеждает. Он из другой локации, кто станет слушать чужака? Какое ему может быть дело до нашей вражды? Гарпии — разведчики Подземелья, цена сведениям, которые можно от них получить высока. И среди пограничников находились герои. Они были обязаны это понимать. А на Дору не обратили никакого внимания. Словно цель Контура уже была достигнута. А если предположить, что целью являлся не Дилморон и не наши ковчеги? Чего еще мог желать ненавистный регент Желтка? Неужели… Великий Джорней! Они хотели уничтожить Таргона!!! Невероятно. А если так, тогда… Предположим, что Лорд Минотавр изначально и был мишенью. Вот враги преуспели. После чего тут же отвели войска. И Зайца не преследуют…Допустим… ну, хотя бы в качестве гипотезы…выходит для того, чтобы Дилморон ненароком не пострадал. Логично? Вроде — да. Но абсолютно бессмысленно.

Так. Надо успокоиться и попробовать подумать дальше. Чем помешал Таргон? Свирепый, безжалостный солдат, но отнюдь не политик. Ммм… Предположим, что они хотели устранить его, как претендента на престол. Чушь! Таргон никогда близко бы не подошел к трону. Его стихия — военные походы и музыка битвы. Ну и парочка — другая допросов в качестве приятного времяпрепровождения. Он не возглавит восстание, не начнет бороться за власть. Его мечта — стать верной опорой Дилморону, его стальным плечом… Стоп!!! Конечно же! Старший брат имел на своего кузена сильнейшее влияние и никогда не дал бы свернуть с выбранного курса вечной битвы под названием «мы против всех». Дилморон прислушивался к Таргону и редко ему противоречил, если вопрос не шел о чести рода. Что же тогда получается? А вот что: Контур ставил именно на устранение ближайшего сподвижника и соратника наследного принца, потому что невозможно вплотную подступиться к Дилморону, не выведя из игры Таргона. Если Великий и Ужасный выбывает, то появляется надежда полюбовно решить с наследником все вопросы. Через кого будет проходить «приручение» принца? Ответ ясен, как копченая мышь. У агента Желтка черные как омуты глаза и вьющиеся пышные волосы. Его губы растягиваются в ответ на любую шутку Дилморона, в зрачках играют искорки. Как противостоять такому врагу, когда он не предпринимает враждебных действий, а наоборот, излучает симпатию и приязнь? И даже добровольно присягнул на верность Червем Молчания? Принц идет по полю, где через каждый шаг расставлены самострелы. Они подстерегают его своими ядовитыми жалами. Сумеет ли молодой господин миновать ловушки? Время покажет.

А как же старый Азмоэл? Который, хоть и похож на трухлявый пень, но пребывает в дряхлости уже настолько давно, что можно назвать его состояние нормальным. Ладно, пока оставим это в загадках.

Я уже погасил в голове рассерженный рой мыслей, как вдруг новая догадка словно ослепительная молния пронизала мой мозг. Мне вдруг удалось связать между собой несколько событий. Разбитых в Тенсильском ущелье троглодитов задержать не почесались. Дору тоже допрашивать не стали. Я понимаю, что они знали все, но как наши враги собираются получать сведения в дальнейшем? Уста Ниамы скованы магической клятвой. Получается… О, Боги! Шпион Контура вновь вернулся. И этот тайный агент должен иметь возможность свободного сообщения с неприятелем. Я похолодел. Быть не может!!! Как она могла?! Вот почему Зайчиха взорвалась ночью и рядом с заставой. Они пытались обезвредить амулеты Имплозии, но не смогли. Тактика минотавров — ловушек мало не бывает. Принц, убитый горем даже это пропустил. Зайчику хотели разминировать. Кто? Ясно кто — тот самый шпион, наше доверенное лицо. Дора… Востроглазые лучники — эльфы специально метили разведчице в крылья, а мы потом дивились ее увертливости. Не могу поверить. Наша бесценная Дора… Я машинально всплеснул руками.

И вдруг отметил, что раздражающий клекот гарпий стих и невольно поднял голову. И тут же мое зрение напоролось на два обжигающе злых зрачка. Джорней, наш заступник, какие же ужасные у нее глаза! Эх, будь я воином, то наверняка смог бы без страха встретить этот взор. Но всего лишь маленький, беззащитный каптенармус Гонзо отпрянул и изо всех сил вжался в обшивку Зайца. Ноги сами подхватили мое тело и понесли к лестнице. Успеть доложить! Немедленно рассказать! Я знаю, кто предатель! Это было безотчетным порывом, глупым, потому что он выдал все мои мысли. Вдруг страшная сила сбила меня с ног. В загривок впились стальные когти, которые начали терзать мою шкуру. Я почувствовал, как из груди рвется безмолвный вопль, безнадежный крик попавшего в ловушку существа, что сейчас погибнет, разорванное безжалостным крылатым убийцей. Помогите!!!

— Все — таки догадался, смысленыш! Убью! Я вырву и сожру твою печень! — проскрежетала сверху Дора.

Бум!!! Страшный удар проволок меня по полу. Нет!!! Не надо!!! Спасите!!! На голову мне полилось что — то липкое, в дыхальца хлынул запах крови.

— И что за ерунда тут происходит? — прогремел откуда — то со стороны разгневанный голос начкара.

Я очень устал. Мне просто хочется немного поспать. Не трогайте меня, я лишь чуточку полежу прямо здесь и посплю. Оставьте, пожалуйста, меня в покое. Хлопанье крыльев. Серая тень метнулась наружу.

— Стой! А ты куда?! Да какого опоссума здесь творится?!

Я осторожно, сквозь страшную боль, повернул голову. На моих плечах мертвой тяжестью висела Дора. Ее глаза уже начали стекленеть. Кровь гарпии обляпала мне всю шкуру. Ноздрин нагнулся и небрежно отбросил тушку, изломанную ударом боевого топора. По лестнице сверху ссыпался Махор с обнаженным палашом в руках.

— Ого. Вот так ситуация. Значит, это была она. Гонзо жив? — это к Ноздрину.

— Слегка оглушен. Я задел его чуток обушком, когда по Доре лупил.

Меня бесцеремонно развернула сильная человеческая рука.

— До костей продрала. Похоже, что перерезаны сосуды. Какая коричневая у троглодитов кровь! Конкретно осерчала, бестия. Ничего, целительные зелья все затянут в момент. Ай да Гонзо! Настоящий оперативник.

Раны оказались серьезнее, чем Махору представилось на первый взгляд. Я словно потерял задние лапы, перестал их чувствовать. Меня на руках перенесли в мой чуланчик. Горгот хлопотал с эликсирами. Сквозь поволоку уплывающего сознания я слышал над собой голоса:

— Поможет? — это Дилморон, хозяин не забыл про своего верного слугу.

— Должно помочь. Жаль, что среди нас нет настоящего лекаря. Порваны нервные окончания и сухожилья на спине. А они плохо регенерируют. Задет позвоночник. У этой твари когти, словно бритвы. Придется штопать камрада.

— Помоги ему, Горгот. Проси потом чего хочешь!

— Да мне и самому жалко лягушонка! Пытаюсь…

Откуда — то из тумана вплыл звонкий девичий голос:

— Надо сниматься с места. Вторая гарпия улетела и теперь доложит своим о Доре. Принц, оставьте троглодита и пройдите за рычаги. Не стоит мешать орку.

Что — то не везет маленькому Гонзо. Общаюсь в основном с людьми. Но немой. Не вижу того, что видят они. Это исправили с помощью волшебных бифокальных очков. Из — за них меня окончательно отвергли соплеменники. Это еще полбеды. Я начал терять врожденные способности к теплолокации. Мало? Конечно, мало! После нападения Доры у меня отнялись ноги. Руки двигаются нормально, а нижние лапы словно льдом приморозило. Надо мной грустно пошутил Махор: «Больной шел на поправку. Но не дошел». Горгот привлек гномов и за день соорудил стул с колесиками. Как он его назвал? Инвалидное кресло! Колеса Мудрот смастерил тяжелые, и мне приходится изо всех сил отталкиваться деревянной тростью от пола, чтобы сдвинуться хотя бы на пару шагов. Ковчег болтает на ходу, и я бьюсь всем телом о стены. Порог кают — компании — вообще непреодолимое препятствие. Доеду и жду, пока не проследует кто — нибудь из героев и не перетащит мое самодвижущееся сиденье через барьер. Я уж не говорю о гальюне. Там степень самоунижения достигает максимума. Мне все чаще стучатся в голову мысли о самоубийстве. Не желаю быть всем обузой всем. Не хочу слышать смолкающий при моем приближении шепот бурых, у меня просто не хватает сил выносить собственное положение.

Зато — почет и уважение. Это да. Это есть. Только теперь я почти время сижу в одиночестве в своей келье, читаю книжки. Никто не хочет возиться с калекой. Ко мне заглядывает орк, скрашивает часы вынужденного безделья беседой. Да еще пару раз в день приходит Ноздрин, ставит передо мной тарелку с едой и уходит. В глазах минотавра сочувствие. Раны затянулись благодаря целебным снадобьям, но иногда откуда — то изнутри приходит сверлящая боль. Или нестерпимо начинает чесаться правая пятка. Половина декады растянулась на год мучений.

Я заметил, что когда им плохо или жизнь вдруг перестает казаться бесконечной лентой, люди обращаются к своим Богам. Неважно, как они это себе объясняют. Человеколюбия ради стоит обойти данный вопрос стороной. Пусть спасительный самообман скрасит существование и закутает зыбким покрывалом надежды жуткие ожидания будущего. Мне сейчас тоже как — то нехорошо. А не воззвать ли к Высшим силам? Может, Боги разумных сверху не разглядят, что с ними говорит не легендарный паладин, а всего лишь маленький безногий, слепой троглодит?

Я, дотянувшись с лежака, достал из своего мешка несколько книг. Выбрал фолиант, тот, который раскрывал уже не раз. Теперь мне не нужен трафарет. С окулярами все видно и так. «Откровение». Вот как называлась рукопись. Судя по имени, автор — выходец с цивилизованной планеты или из загадочной Реальности, откуда они все родом. Интересно, а что это за камень — яспис кристалловидный? Но не в камнях суть. Эта книга — предупреждение об Апокалипсисе, Конце Света. Так ее, на мой взгляд, должны понимать человеки. Судя по многим другим прочитанным мной трудам, их очень интересуют сроки данного события. Они напряженно оглядываются вокруг, в панике ищут признаки его приближения, но так и не хотят понять главного. Он грядет в тот миг, когда они сами его устроят. Наступит день, когда народы вздумают отречься от старых Богов и найти себе новых. И сразу придет Конец Света. Потому что мир, сотворенный прежним Создателем, просто не сможет здравствовать и падет вместе с появлением нового высшего существа. Как мне хочется подойти расспросить людей об их Богах. Я говорю во множественном числе, потому что они не выглядят так, будто поклоняются единому Творцу. Они абсолютно точно верят в совершенно противоположные вещи. И значит, поклоняются разным божествам. Как их мир до сих пор уцелел? Ума не приложу.

Жаль, что у меня нет никого, кроме Иерарха для молитвы. Кому излить свою душу? А может, побеседовать с ковчегом? От безысходности? Меня все равно считают сумасшедшим, так что если даже кто — то услышит, мне это не повредит.

— Могучий Заяц, к тебе обращается ничтожнейший из смертных, троглодит Гонзо! Ты можешь поговорить со мной?

Никакой реакции.

— Я очень одинок, ты — тоже. Давай дружить?

Отдаленный гул механизмов. И все. Какой идиот! На что я вообще рассчитывал? Внезапно стена за моей спиной потеплела, будто за ней находился невидимый камин. Я сначала испугался — пожар! Мне не выбраться! Про меня забудут! Но ничего не происходило. Лишь перегородка каюты приятно грела мне шкуру.

Я чувствовал, как моя голова клонится к подлокотникам кресла, несколько раз неловко ткнулся подбородком в свое плечо. Маленький, изувеченный Гонзо заснул. Мне пригрезился сам Иерарх, Творец и покровитель нашей локации. Величественная, сияющая светом высокая фигура возникла перед моим инвалидным креслом. Тонкая, изящная рука с голубыми дорожками вен выпросталась из — под серебристой накидки и ласково схватила меня за горло. Добрые глаза в обрамлении седых бровей придвинулись ближе, и мягкий благожелательный голос произнес:

— Хочешь жить — молчи, придурок!

Я понял. Это был не мой Бог.