Арена Корентина, возведенная специально к состязанию, была выполнена в форме эллипсоидного цирка. В книжках говорилось, что такие здания излюблены людьми для проведения всяких увеселительных мероприятий. Боев быков, гладиаторских поединков. И то, и то — убийство. Такое обычное человеческое веселье. На подходе к стадиону нам пришлось пробиваться через многолюдье торговых рядов. Здесь продавались напитки и угощения, бойко шли копии значков участников, вышитые на полотнищах девизы. И разумеется, десятки видов флажков в цветах бойцов турнира.

Махор всю последнюю декаду потратил на подготовку, обнаружив в себе несвойственные доселе расчетливость и прагматизм. Он сумел отыскать в предместьях Корентина захудалую оружейную лавку и почти не вылезал оттуда, внося изменения в доспехи. Мастера гномы отковали ему два дополнительных палаша на тот случай, если в боях будет повреждено основное оружие. А все свободное время баркидец тренировался и заодно натаскивал меня в различных фехтовальных премудростях. То разносил в пух и прах за отсутствие инстинкта убийцы, то хвалил за удачно проведенный прием. Поздними вечерами мы выбирались на прогулки и даже сумели затеять некоторое количество ссор с праздными гуляками. Махор провел пару показательных дуэлей, принесших его кошельку пополнение в виде трофеев и выкупа за оружие от проигравших. Ниама и Дилморон почти не выходили в город из своей гостиницы, не желая светиться. Они оба сильно изменились за последние недели. Наверное, что — то в этом есть, когда появляется человек и начинает значить для тебя больше, чем все остальные вместе взятые. Раньше Гонзо состоял у принца кем — то вроде поверенного, но теперь мое место без остатка заняла демонесса. Я вынужден был для себя признать, что Ниама нынешняя и та распутная и роковая соблазнительница, которая впервые явила себя в Зале Тысячи свечей в Паялпане — две разные женщины. Она из дикой кошки постепенно превратилась в домашний и уютный клубок шерсти, что мурлыкает на коленях у хозяина. Метаморфозы. Видимо, человеки в этом не так далеко ушли от насекомых.

Я часто вспоминал факторию, старых сослуживцев, и мне их не хватало. Даже Ноздрина. Каково ему пришлось там, в лесной глуши, когда нагрянули контуровские эмиссары? Тяжкий выпал рогатому жребий. А Горгот? В сущности — добрый малый. Просто решил не упустить своего и лишился доверия. Когда я вспоминал Зайца, мои губы невольно сжимались от злости на самого себя. Какой я болван! Где вы теперь, мои товарищи? Не знаю, доведется ли нам снова встретиться. Овиумская карма словно водоворот, крутит живые существа и тащит в новые неведомые омуты.

Узлы, что мы перли на себе, были сплошь наполнены ценными обменными предметами: самоцветными каменьями и очищенным в горнах мифрилом. К счастью, в Корентине оказался банк, который содержало многочисленное семейство якш. Очень милые люди. Ну и что с того, что они человеческим мясом питаются? Махор демонстративно кривил физиономию от обслуживающего нас молодого парня, но по мне, так это — чистой воды предрассудки. Мало ли кто в чей рацион входит? Овцы и курицы тоже, может быть, в претензиях к расе разумных, но у выдвиженца на должность агнца мнения обычно не спрашивают. К собственности принца мне, с его согласия, удалось прибавить и свою коробочку с накопленными деньгами. Да, конечно, кому то покажется смешным такая мелкая жадность, зато я перестал трястись от страха за свои сбережения.

Сгрузив в хранилище почти все наши сокровища, мы вздохнули спокойно. Постоялые дворы не пользуются непогрешимой репутацией в плане сохранности личных вещей клиентов. В наших поясных кошелях и так остались бренчать несколько слитков истинного серебра, да по десятку драгоценных камней. Огромное богатство даже для среднего вельможи. Так что денег у нас хватало. И я без зазрений совести отдал перекупщикам высокую цену за билеты для всей компании на самых лучших рядах арены. Посередине, около прохода. В спину нас будет подпирать стенка, огораживающая персональные ложи, и она же закроет хотя бы от части зрителей моего повелителя. Дилморон категорически возжелал посетить все бои до единого. Риск? Наверное. Наследник сказал, что опасности для его жизни нет, ее на стадионе даже меньше, чем в гостинице или на улицах города. Ему виднее. Дилморон готовил фишки для своей игры. Я понимал это. Накануне открытия прошла торжественная жеребьевка с театральным представлением. Перед стадионом на деревянном щите вывесили сетку турнира, но она мало о чем могла сказать — пары, стрелки, пары. Скорей бы Махор вылетел, что ли. До Подземелья осталось совсем немного.

И настал час всеобщего праздника и воинской потехи. Трибуны заполнились еще с рассвета. Над секторами зрителей свои позиции заняли грозные стражники — Личи Силы, царственные мертвецы из Некрополиса. Их короны сверкали золотом, под зубцами вместо лиц бесновалось темно — зеленое пламя. В руках Личи держали глянцевые посохи, украшенные в навершиях рубинами и опалами.

На арену медленно выехали герольды в развевающихся от ветра пурпурных плащах. Посреди кавалькады празднично одетых всадников, верхом на огромном бледном коне гарцевал маршал турнира — рыцарь Смерти в глухом шлеме с хищным наличником. Звонко протрубили горны. Распахнулись ворота подтрибунных помещений, и на ристалище начали выходить участники. Перед каждым хоббиты — банереты несли вымпелы с гербом и девизом. Бойцы выстроились цепочкой, образовав что — то вроде кольца оцепления вокруг маршала. Зрители вопили и свистели, кто во что горазд. Гладиаторы поприветствовали публику потрясанием оружия и тем самым вызвали еще больший шквал восторга, от которого, казалось, просто взорвутся барабанные перепонки. Махор стоял среди шеренги претендентов, и на его губах блуждала усмешка. Рядом наемный полурослик изо всех сил удерживал играющее от дуновений воздуха древко знамени. На ярко — синем фоне его полотнища плыло двухпалубное парусное судно, а ниже красовался девиз: «Omnes veru», что в переводе означало «На все наплевать». Текст выдумал сам Махор, а образованная Ниама перевела изречения баркидца на какой — то мертвый язык ее исконно родных мест. Опять эта пресловутая Реальность? Хм.

Сбоку от Махора болельщиков величественными жестами поощрял какой — то крестоносец из Желтка. Я видел, как баркидец тронул того за плечо и что — то спросил. Судя по характерному жесту — закурить. Конкурент глянул на нашего парня, как на сумасшедшего, и на всякий случай отодвинулся подальше.

Маршал сделал знак трибунам, и многоголосый ор слегка поубавил громкости. Дождавшись, когда оживление примет пристойный характер, он заговорил. Глухой голос распорядителя турнира (рыцарь Тьмы так и не пожелал поднять забрало шлема) гремел надо всеми нами:

— Участники и устроители турнира «Клинок Овиума» приветствуют достопочтенную публику, собравшуюся в Корентинском Пантеоне Славы на небывалое зрелище! В этот день на его ступени взошли лучшие сыны локации, чтобы испытать в ратном противоборстве силу своих клинков. Право открыть состязание предоставляется Холодному герцогу Некрополиса — Вокиалу Буревестнику!

Все головы, как намагниченные метеоритным камнем, повернулись наверх. Под самой крышей арены имелось что — то вроде небольшой террасы, украшенной резными балясинами. Все подходы к ней надежно блокировал двойной кордон Личей. К перилам балкона из глубины вышел высокий человек в тускло — сером одеянии. На его лбу сиял мифриловый обруч с зеленым камнем посередине. Вот он. Холодный герцог. Та могучая, неодолимая сила, что уравновешивала в Овиуме все интриги. Стоило кому — то из владык расшалиться, как сзади может неслышно появлялась тень Некрополиса и грозила пальчиком. И этого хватало. Интересно, почему в случае Подземелья ничего подобного не происходит? Вокиал поднял тонкую руку, и арена ответила ему испуганным вздохом, так силен был страх простых граждан перед этим сверхнекромантом. А ну, возьмет и заколдует всех своей Школой Смерти? Ему такие штуки вполне по силам.

— Я приветствую всех зрителей, что собрались сегодня на открытии наших состязаний, — голос Холодного герцога лился свободно, усиленный волшебными талисманами, и казалось, затекал в самые маленькие щели на арене. — Шлю салют и пожелание удачи отважным участникам, добравшимся сюда изо всех концов Овиума…

А вот тут ошибочка вкралась. Овиум — сферическая локация, начала и конца не имеет. Ладно, спущу на фигуру речи.

— … Пусть всегда побеждает доблесть, мужество и честь! Турнир объявляется открытым!

Рев восторга взметнулся до небес. Наверное, в окрестностях Корентина не одна птица рухнула наземь с сердечным приступом от испуга. И на этом все кончилось. Герцог, исполнив свою роль, удалился. Никаких тебе: «а теперь вы все превратитесь в зомби» или «ночью придут вампиры и высосут из вас кровь и костный мозг». Открытие прошло торжественно и достойно.

Потом на ристалище пригласили первую пару квалификационного раунда. Бойцы разминались, а герольды подогревали публику бравурными мотивчиками, которые без устали выдавали их раззолоченные дудки. К нам подкатил маленький, востроглазый имп и предложил поучаствовать в тотализаторе. От имени хозяина я сделал крупную ставку на Махора. Коэффициент его противника, к нашему общему удивлению, оказался ниже. Букмекеры знали свою работу и сразу высоко оценили потенциал баркидца. Вдруг в наши спины словно повеяло северным ветром. Соседний народ поворачивался и втягивал голову в плечи. Оборотились и мы.

Сверху, по проходу от лож высшей знати, в нашем направлении двигался неизвестный рыцарь Тьмы, и народ шарахался с его пути. Почему все так боятся и не любят некромантов? По мне — хладнокровные ребята, ни разу не вспылят. Не то, что оголтелые варвары или неистовые инферналы. Сущий порох — невозможно иметь с ними дело.

Холодный остановился напротив нас и вежливо поклонился. Дилморон и Ниама ответили рыцарю легкими кивками.

— Принц Дилморон, я не ошибся? — традиционный некромантский стиль речи: без интонаций, ровно и спокойно.

— Верно, — хозяин не стал ломать комедию собственного инкогнито. — С кем имею честь?

— Джоддок Теммиак, граф Сэнктим.

Сэнктим — второй город мертвой планеты, после Кулдсоула. А джоддок… наверное, титул их какой — то. Не знаю.

— Я прибыл по поручению герцога Вокиала. Холодный правитель Некрополиса шлет вам привет и приглашает посетить его ложу.

Ага. Наше присутствие на трибуне заметили. Уверен, хозяин на это и рассчитывал. Народ возопил, потому что горнисты протрубили начало схватки. Дилморон дождался, пока уровень шума снизится настолько, что можно будет говорить, и с достоинством ответил:

— С удовольствием засвидетельствую свое почтение герцогу. Когда именно он желает принять меня и моих спутников?

— Сегодня, сейчас, в любое время. Двери герцога Вокиала открыты для принца Дилморона всегда.

Рыцарь Тьмы пропустил слово «ложи» и сделал это специально. Да это почти предложение союза! Ого! Или нет? У них, людей, может быть, так принято поступать в искусстве обмана, именуемом «политика»?

— Хорошо. Передайте герцогу, что я буду иметь удовольствие нанести ему визит сразу по окончании программы первого дня состязаний.

Некромант вновь согнулся в поклоне, на этот раз более глубоком, и отступил от нашего ряда. Хозяин повернулся к демонессе:

— Что скажешь?

— Вокиал всегда стоял в стороне. Он слишком силен, чтобы вмешиваться в распри теплокровных. Возможно, так оно и останется. Но его приглашение при любом раскладе — очень хороший знак.

— Вот и я так думаю, — удовлетворенно произнес Дилморон и откинулся на спинку зрительской скамьи. — А теперь давайте насладимся зрелищем. Первый бой мы и так, можно сказать, прощелкали. Вон уже кого — то понесли. Все орут, а кто выиграл — непонятно.

Вторым в разделе предварительных соревнований на поле брани вышел паладин из Сияния по имени Алтагамер против уже известного нам Тахтура. Воин с ледяных просторов самой магической планеты Овиума запомнился лишь своим хвастливым девизом «Fatum Vobiscum», что в переводе Ниамы означило «Благословленный Удачей». И это таки случилось, фортуна действительно ему помогла, потому что ушел он на своих ногах, хотя грозный предводитель разбойников просто загонял бедолагу по всей арене. В конце концов, видимо, устав с ним возиться, Тахтур ударом плашмя, как жестяную кастрюлю, смял шлем незадачливого паладина и отправил того смотреть цветные сны. Ведро воды, опрокинутое прислугой на голову проигравшего, благополучно привело бойца в сознание, и тот на заплетающихся ногах сам проследовал под трибуны, собрав у публики жидкие сочувственные хлопки и множественное дружеское улюлюканье. В конце концов, ему бы больше подошел девиз весельчака Тахтура, вытравленный серебром под аббревиатурой антимонопольного клана ТУКАН: «Bibe, Ede, Lude» — «Пей, Ешь, Веселись».

Следующая схватка запомнились тяжелым ранением одного из соперников. Боец в доспехах римского легионера пропустил удар саблей по горлу от ногайского кочевника. Магам и лекарям турнира с великим трудом удалось поддержать искру жизни, едва тлеющую в человеке. Трибуны притихли после этого поединка, а служители еще несколько минут соскребали кровь воина с песчаного покрытия арены.

Наконец мы увидели то, что ожидали с таким нетерпением — поединок Махора. Его противником стал фехтовальщик из Желтка. Тонкий, как змея, весь гибкий и пластичный, словно уличный акробат. Вместо лат он был наряжен в камзол с обычными для героев мифриловыми вставками. Голову взамен надежного шлема украшала шляпа с широкими полями и пером радужного страуса. В одной руке этот мастер клинка держал обнаженную валлонскую шпагу, в другой — трехгранный рондел с круглой гардой.

— Что за комедиант? — возмутился Дилморон.

— Не думаю, — настороженно нахмурилась Ниама. — Этот тип не похож на шутника.

Я надеялся, что баркидец подберет себе щит и потяжелее, но наш сорвиголова предпочел облачить левую руку в громоздкую латную рукавицу с толстым гребнем на тыльной стороне предплечья.

— Махор его голову оторвет! — уверенно предположил принц.

— Как знать, — осторожно возразила демонесса. — У шпаги и шотландского палаша скверная история взаимоотношений. И перевес на стороне последнего оружия.

— Что у этого франта нарисовано на штандарте? И какой девиз?

Ниама прищурилась:

— Лошадь. Нет, единорог. Странно. Он же не из Оплота… А девиз — «Sit Sсriptor Amet», — она хихикнула в кулачок. — Не понимаю, что он имеет в виду, но это значит «Давай обнимемся!» или «Обними меня!». Как — то так…

— Фу, какая пошлость, — чопорно произнес Дилморон, буквально месяц назад соблазненный очаровательным суккубом из Инферно.

Гладиаторы поприветствовали друг друга. Махор отсалютовал неприятелю палашом, а его противник обнажил голову, и по плечам у него рассыпались волны каштановых волос.

— Женщина, — брякнул я. — Пожалуй, что у Махора серьезные проблемы.

— Это почему? — сурово спросил Дилморон.

— Он — добрый.

— Брось, Гонзо. У нашего молодчика семьдесят шестой левел с максимальной заточкой на боевку. А мы в Овиуме берем половину уровней на магию и всякие уменья. Он стоит на одной ступени с нашими сотенными бойцами, а часть из них превосходит. Он обязан справиться с этой любительницей дружеских объятий.

Барышня ловко собрала локоны в пучок, потом заколола их в пышный хвост на затылке. Поединок начался, и тактика соперницы Махора сразу стала явной. Фехтовальщица кружила вокруг баркидца, нанося быстрые уколы, и старалась держаться на дистанции. Наш парень терпеливо блокировал ее выпады, не предпринимая никаких действий. Несколько раз ей удалось его задеть, но вскользь и по доспеху. На лице у девушки появилось озадаченное выражение. Еще бы. Махор ни капли не уступал ей в увертливости, а его сила позволяла орудовать палашом с изяществом, будто в руках у баркидца была легкая тренировочная рапира. Но Махор совершенно не понимал, что ему делать с барышней, и это было заметно. Он, будучи страстным поклонником женской красоты, в чем я успел убедиться, никак не желал причинять своей сопернице какой — либо вред.

Время шло, и трибуны начали недовольно гудеть. Возмущение зрителей подвигло мастерицу клинка на более агрессивные действия. Она выполнила серию обманных финтов и попыталась достать Махора кинжалом, но была отброшена тычком латной рукавицы, да так, что по инерции шлепнулась на пятую точку. По рядам пробежала волна веселья. Девушка поднялась, гневно закусив губу, и атаковала сразу, без подготовки. Махор встретил ее шпагу стальной перчаткой, его левая рука быстро пробежала по клинку к самому эфесу. Щелк! Стальное лезвие переломилось, будто его перекусили ножницами. Баркидец мгновенно отбросил палаш и успел перехватить рондел, который уже нацелился поразить его прямо в лицо. Их тела столкнулись. Короткая подсечка — и гибкая фигурка барышни была поймана у самой земли за талию. Две человеческих скульптуры застыли посреди арены, словно изображали танцевальную композицию. Противница оказалась в объятиях баркидца, как и было начертано на ее девизе. Весь стадион взорвался в сумасшедшей овации. Зрители повскакали с мест, на поле полетели квадратные подушечки, которыми смягчались жесткие деревянные скамьи. Триумф был такой, словно Махор только что взял кубок, а не выиграл первый бой в квалификации.

Стартовый турнирный день плавно стек еще тройкой поединков, один из которых был примечателен тем, что организаторы свели вместе двух мастеров боя на копьях — одного из Цитадели, второго из Некрополиса. Они потрафили эстетствующим любителям фехтовального искусства виртуозным владением оружием. Соперники молниеносно перемещались, скользили по арене, как тени, и язвили друг друга копейными рожонами, словно две ядовитые змеи. В конце концов, гладиатор — некромант сумел подточить силы противника десятком прорех на его доспехах и завершил дело, пригвоздив того, будто бабочку, к мокрому песку ристалища. Лекари хлопотали вокруг поверженного варвара, а Рыцарь Тьмы равнодушно собрал свою порцию зрительского поощрения и неспешно удалился в обществе своего пажа — привидения.

Вся ложа правителя Мертвой планеты была обита ярко — синим бархатом. Посередине этого мягкого сапфира помещался маленький круглый столик, вокруг которого восседала небольшая свита герцога с ним во главе. Перед нами, в строгом кашемировом камзоле с наглухо застегнутым воротником предстала собственной персоной живая легенда Овиума — Вокиал — Буревестник. Человек, сумевший дважды отстоять локацию от посягательств недругов, сломивший упорное сопротивление «духовных» братьев в недавней кровопролитной гражданской войне, и лицом к лицу встретивший иноземную агрессию ранее, когда наш мир еще был молод. Выражение его строгого лица как бы говорило: «да, я осознаю, что являюсь самым могущественным существом Овиума. Но отношусь к этому без истерики». По правую руку от него расположились две дамы в роскошных вечерних нарядах, впрочем, весьма сдержанных цветовых оттенков. Первой сидела яркая брюнетка с короткой стрижкой и живыми глазами. Дальше располагалась шатенка с необычайно мягкими чертами лица и вьющимися до плеч густыми волосами. Опершись рукой на заграждение, отделяющее ложу высокого гостя от зрительских рядов, стоял рыцарь Тьмы с загадочным титулом «джоддок». Но эти женщины…

Я, троглодит, хоть и не могу из — за своей принадлежности к другой расе, быть подлинным ценителем красоты человеческих самок, но кое — каким знатоком в данной теме все же являюсь. Определив для себя важность, которую люди придают ухаживанию и всем формальным процедурам, предшествующим спариванию, я принял твердое решение выяснить каноны и стандарты столь щепетильного вопроса. Сколько картин, гравюр и книжных иллюстраций было пересмотрено мной? Тысячи. Если не считать легкомысленных рисунков и фривольных игральных карт, которыми торгуют гноллы — мародеры на Центральном Тракте. И я вновь, в который раз осознал весь трагизм ситуации — человечество больно культом женской красоты. Превозносится совершенство форм и яростно клеймится несоответствие им. Пред дивными внешними прелестями отступают такие неоспоримые достоинства, как умение пасти скот, готовить пищу, таскать тяжести. Куда придут люди со своими изнеженными дамами — одному Иерарху известно.

Я к чему это, собственно — в одном маленьком помещении вдруг оказалось три представительницы самого высокого стандарта женственности и обаяния (Ниаму я тоже туда приплюсовал). Если демонессу можно было охарактеризовать, как леди Искушения и Порока, то ближнюю спутницу Вокиала правильней было бы назвать символом Неукротимости и Страсти. К шатенке я приколол бы ярлык Гармонии и Безмятежности. Такие яркие фурии на крохотном пространстве. А известно ли Дилморону и Вокиалу, что дух соперничества у человеческих женщин превосходит по выраженности аналогичный инстинкт болотных василисков?

Вокиал сделал жест прислуге, и к столику мигом приставили сбоку еще три кресла. Герцог поднялся и протянул Дилморону руку:

— Счастлив видеть вас, принц, живым и здоровым — просто сказал он.

— Рад встрече, герцог, — ответил хозяин, усаживаясь рядом с Владыкой Мертвых.

— Дамы, перед вами наследник трона Подземелья и его будущий монарх, принц Дилморон. Позвольте представить вам моих спутниц, милостивый государь. Герцогиня Альфара, моя супруга. Леди Ноэлия, повелительница Кулдсоула. Графа Сэнктима вы уже знаете, — давешний некромант сделал шаг вперед и галантно отрекомендовался.

— В свою очередь я, с вашего позволения, познакомлю вас, Владык Некрополиса, со своей свитой. Это — леди Ниама из Инферно. А позади нее — мой верный слуга, Гонзо. Он со мной с самого Иггдрасиля.

Вокиал махнул рукой, показывая, что он далек от всех этих предрассудков в отношении представителей нечеловеческих народов и также приветствует мое появление здесь, в его ложе.

— Рада встрече, дорогая Ниама — бархатным сопрано пропела Альфара. — Милочка, этих портных Корентина стоило бы казнить всех до единого.

Красавица демонесса вспыхнула до корней волос. В отличие от жены Вокиала, ей пришлось спешно закупать свой гардероб за несколько дней до турнира.

— Мы очень торопились, — с запинкой произнесла она.

— От самого Паялпана, полагаю? — невинно спросила супруга Холодного герцога.

— Именно от него.

— Минотавр и демонесса. Необычный союз, — еще более невинно заметила Альфара.

— Я — пленница принца. Он одержал надо мной победу в честном поединке. При обстоятельствах…

— О, я знаю, знаю. И теперь, надо полагать, вы узница?

— Формально — да.

— Ох, узница любви! Как романтично! — прошептала Альфара, и я подумал, что воздух в ложе стал слишком разреженный от напряжения силовых линий, что исходили от двух эффектных брюнеток.

Видно было, Альфара относится к ифритке с резким осуждением. Видимо, знает о миссии инферналки и не одобряет ее. Но она не в курсе, что с помощью мужской притягательности Дилморона и малой толике участия Червя Молчания, мы перевоспитали и приручили коварную шпионку.

Вокиал решил положить конец метанию в Ниаму дротиков и решительно предложил:

— Милым дамам больше по сердцу иные развлечения, чем мужам, обремененным тяжестью государственного положения. Полагаю, им придется по вкусу небольшая прогулка по окрестным магазинам и лавкам.

— Я не возражаю, — мелодия звонкого хрусталя из уст Ноэлии разрядила обстановку.

— А я берусь сопровождать девушек и ограждать их от досужего внимания, — вызвался граф Сэнктим.

Про меня, как обычно, никто и не вспомнил. Даже вымахав до двухметрового роста, Гонзо ухитрился остаться невидимкой. Когда облако парфюмерии покинуло ложу, Вокиал непринужденно разлил в поданные слугой бокалы вино из фаянсовой бутыли и поднял тост:

— За вас, дорогой принц. Вы счастливо избежали многочисленных опасностей по дороге. Теперь предстоит обойти неприметные ловушки, спрятанные в умах.

— Спасибо, герцог. Вы правы — у меня хватает недругов.

— Их меньше, чем может показаться на первый взгляд.

— Вы находите?

— Определенно могу это утверждать.

— Очень необычная точка зрения. Подземелье фактически на осадном положении, наш путь из Паялпана был больше похож на бегство, а вы, герцог, даете мне понять, что вокруг одни доброжелатели?

Вокиал, не торопясь, встал и прошелся по ложе, мягко ступая сапогами по синему мху ковра.

— Давайте сбросим маски, милый принц. Как известно, в любом государстве, и не важно, в Мидгарде или Реальности происходит дело, всегда имеется две партии. Два антагониста. Партия мира и партия войны. Причем, что характерно — обеим сторонам глубоко наплевать на ситуацию в целом и ее развитие. Просто одни получают больше привилегий при вооруженных конфликтах, вторые — при их отсутствии. Ваш учитель Таргон являлся столпом сил конфронтации. Не поладив с Азмоэлом, приверженцем тактики сдерживания, он вынужден был отправиться в ссылку на поверхность сферы. Но сторонников его доктрины в Подземелье осталось предостаточно. Песочные часы жизни Азмоэла постепенно пустели. Что произошло бы с принцем, если он продолжал пребывать в Подземелье в момент кончины короля? Ваша жизнь тогда бы повисла на волоске. Про самостоятельность в решениях и говорить нечего. Молодой наследник оказался бы втянут в бурный водоворот внутриклановой борьбы за власть. Мудрый Азмоэл! Он очень вовремя удалил вас с театра политических баталий. Причем, под крыло к тому самому Таргону, выбив оружие у последних ваших недоброжелателей. Да кто посмеет возразить? К юному принцу приставили в учителя самого непримиримого ревнителя свобод, самого яростного борца за исключительное право Подземелья на свою собственную судьбу. Правда же ловко, не так ли? И вот теперь король мертв, но наследник здравствует, и его тень лежит на пустом троне. Кланы мгновенно перегрызлись между собой. Народ стонет от неопределенности. И лишь появление Дилморона непременно призовет к порядку всеобщую вакханалию. На вас смотрят теперь, как на избавителя. Вас ждут с немыслимым нетерпением и те, и другие, взаимно истощив силы в беспощадной борьбе за влияние. Осталось только переместить фигуру принца с Паялпана на Родину — и партия блестяще завершена. Браво, Азмоэл! Браво, великий король и провидец! Оказавшись жертвой интриг и уступая давлению партии войны, он расчистил дорогу вам, Дилморон, к новой политике и реформам.

— Осталось не только переместить мою скромную персону на Древо, — тонко улыбнувшись, заметил Владетельный минотавр. — Оставалась еще фигура Таргона. Слишком сильная и опасная, чтобы быть на доске, — заключил он с горечью и посмотрел Вокиалу прямо в глаза.

Холодный герцог безмятежно выдержал взор принца и медленно ответил:

— Все верно. Мой дорогой принц, вы абсолютно правильно разобрались в ситуации.

Вот, стало быть, как. Великого Таргона слили всеобщими усилиями. С молчаливого одобрения самого короля Подземелья. Вокруг одно предательство. И пассивная эта блокада преследовала единственную цель — устранить опасного бунтаря, разжигателя тлеющего пламени пан — минотавризма. А Дилморон — он персона всем крайне угодная. Его требуется лелеять, а еще лучше — подсунуть пылкому юноше страстную красотку в виде отвлекающего фактора, способную капля за каплей подмочить едва отвердевшие убеждения будущего политика. А изматывающая осада Подземелья? Прекращение торговых сообщений, закрытие воздушных площадок? Ну еще бы! Забродившее винцо просто поплотнее запечатали крышкой. Пусть бунтует и пузырится в своем сосуде и, упаси Иерарх, хоть капля плеснется наружу! Погодите. Ну, а если бы Таргон раздумал лезть головой в подвешенную на дереве петлю? Если бы его не поразил припадок самоотречения? Пошли бы в боевой поход оба ковчега, окруженные кольцом воинов, как тогда? План насмарку? Или существовал некто, способный единолично провернуть акцию нейтрализации грозного знаменосца смуты? Я почувствовал, как пелена застилает мой взор. Разочарование. Обида. Хотелось бы сейчас взглянуть ему в глаза. Махор! Телохранитель принца! Посланник Азмоэла! И еще пуще накатила волна отчаянной ярости. Вот бы встать сейчас и закричать им в лицо: «Люди! Что же вы все какие паразиты?! Ну, ни одного же приличного человека вокруг! Или то, что вы творите, по вашим человечьим законам морали, и есть норма приличия?! Тогда я вообще не хочу иметь с вами ничего общего!».

Но я молчал. Как всегда. Дилморон тоже не проронил ни слова. Герцог, чтобы разрядить обстановку, перевел разговор на нейтральный предмет. На меня, то есть.

— Занятный у вас слуга, принц. Вылитый троглодит, но габариты запредельные. Мутация?

Ну, вот опять! Других слов что ли не знают? А Дилморон, занятый своими думами, мрачно ответил:

— Это возможная реинкарнация Бога троглодитов Бривала.

Вокиал бросил на меня взгляд, полный неподдельного уважения:

— Отменный ход. Будущий монарх возвращается в компании ожившего божества. Позвольте вас поздравить.

— Среди приглашенных гостей я видел минотавров.

— Разумеется. Знать Подземелья никогда не прерывала сношений с внешним миром. Даже в те отрезки времени, когда напряжение между вашей планетой и Центральным Стволом достигало максимального уровня. Ваши виднейшие вельможи охотно посещают соседние планеты. У меня в течение полугода гостили представители нескольких кланов. Участвовали в игрищах, охотились, вели деловые операции. На остальных мирах — аналогичная ситуация. Правда, я вынужден признать, что после возвращения домой некоторые ваши политические деятели начинали демонстрировать крайне реакционные взгляды. Может быть, тут дело в «Noblesse oblige»? В любом случае, в настоящий момент в Корентине пребывает ряд влиятельных персон из Подземелья. Уверен, они будут счастливы получить аудиенцию у грядущего на престол монарха и побеседовать о будущем. Также, хочу обратить ваше внимание, милый принц, что ближе к финалу, сюда, на сферу, начнут слетаться лидеры остальных планет. Я ожидаю Мордреда, Тазара, Контура. Чуть ранее нагрянет делегация Инферно. Вам предоставляется уникальный шанс провести переговоры в полуофициальном формате. Мой совет — воспользуйтесь им.

Дилморон потянулся за своим бокалом. Тонкий сосуд смотрелся очень хрупко в его мощной длани.

— А как давно планировался корентинский турнир? Такой шикарный стадион не возвести за пару декад. И вряд ли местный магистрат решился бы на столь значительное кровопускание бюджету…

— О нет. Все сложилось практически экспромтом. В расходы внесли свои лепты почти все планеты Овиума. Небольшие сомнения были с окончательной датой. Но в последний месяц развеялись и они.

Дилморон допил вино и поставил бокал обратно на столик. По — моему, он тоже все понял. Тщательно продуманная, кропотливо спланированная операция. Наша дорога вела в Корентин, это предопределили все силы Овиума. Вокиал, человек тактичный, прихлебывал из своего бокала напиток, давая хозяину время собраться с мыслями. Видя, что минотавр уже пришел в себя от обрушившихся на него новостей, Холодный герцог произнес:

— Ну, довольно о делах Азмоэла и Контура. Поговорим теперь о лично ваших, принц, достижениях. И тут, к моему сожалению, картина намного более унылая. Вам было предначертано появиться в Корентине. И это случилось. Но вы, Дилморон, затеяли рискованную игру. И, порази меня Танатос, если я понимаю ее суть. Скажите на милость, зачем вы притащили с собой эту инфернальную бестию?

— Простите…

— Я говорю о девушке. Вашей спутнице или пленнице, неважно. Вы что, не понимали, это ловушка?

— С самого начала понимал.

— И все — таки решили шагнуть в настороженный на вас капкан? Весьма легкомысленный поступок.

— Странная логика. Контура, что удумал эту каверзу, вы не осуждаете, тогда как меня…

— Помилуйте! Неужели вы приписываете регенту Желтка такую неумелую интригу? Да, Контура можно назвать коварным. Но глупым, отнюдь. И как вам только в голову пришло, что он повар этой стряпни?

— Обычная практика. Де Бержераку же в Реальности подсунули чахоточную красотку!

— Ба! Политика и романтика трудно сочетаемы на одном подносе. Да Контура чуть удар не хватил от ярости, когда он узнал об этой штуке! Он утешал себя лишь тем, что Таргон и Дилморон вдвоем без труда разгадают глупую интригу и отреагируют соответственно. И вот — вы в Корентине. Но эта адская искательница приключений в вашей компании. Это провал.

— Право, я не совсем понимаю…

— Неужели? Согреть на своей груди вражеского лазутчика и не понимать, какую ошибку совершил? Восхитительная наивность! Ваши кланы не признают короля Дилморона. Они решат, что монарха совратил суккуб, и теперь он поет под дудку огненной красотки с соседней планеты.

Да что же это такое? Снова хитрость подается в коварном соусе на блюде из обмана. И несет ее повар — клятвопреступник!

— Ниама не опасна. Она приняла обет и носит Червя Молчания.

— Час от часу не легче. Свои вам все равно не поверят. Но принцу Дилморону этого оказалось мало. До полного комплекта нелепиц ему приспичило приволочь на турнир в качестве наложницы адепта Второго Круга Адского Пламени. Посвященную высших порядков с невольничьим ошейником на горле. Браво! Какая оплеуха миру Инферно! Они будут опозорены. Это бесчестье! Славную штуку Подземелье решило сыграть со своим ближайшим соседом по Древу.

— Но как это вообще могло произойти…, — пробормотал совсем сбитый с толку хозяин.

— О, я расскажу вам. Очаровательная шутка. Блокирующим Паялпан героям наскучила их вахта. Они удумали подорвать кратер изнутри. Идея возникла у некого Сабнака. Того самого, кого Лорд Таргон, если информаторы мне не соврали, отправил покататься на кармической карусели. В качестве исполнительницы выбрали, разумеется, демонессу. Одну из прекраснейших огненных орхидей Инферно — Ниаму, возможную претендентку на роль будущей махарани планеты.

— Махарани, — прошептал изумленный Дилморон. — Будущая правительница… Но как? Как она согласилась?!

— Ба! Милый принц! Вы совсем не знаете женщин. Предложите миссию коварной шпионки сотне любых дам, даже не выясняя, считают ли они себя роковыми красотками или нет. Сколько процентов сделают шаг вперед? Девяносто! Причем, оставшиеся десять в этот момент просто отвлеклись и не услышали вопроса. А после обозначьте тот же самый замысел инферналкам. Сколько согласятся? Сто пятьдесят! Из ста. Это потому, что половина выскочит из своей шкуры ради такой роли.

Урок. Жестокий урок непостижимой людской (или женской) логики. Во мне сочувствие к хозяину боролось с мрачным удовлетворением от того, что все мои подозрения оправдались.

— Что теперь будет — ума не приложу, — невозмутимость покинула даже Вокиала. — Хвала Хелю, что у вас остался этот могучий рукотворный артефакт — ваш Заяц. Иначе было бы совсем тяжко. Сам он, как я понимаю, немногого стоит. Но эти дары Иерарха… его магические движители… Это великолепный предмет для торга! Хоть тут вам повезло. Он поможет оправдаться перед своими и даст возможность Контуру утихомирить инферналов. Куда вы его, кстати, спрятали? Надежно?

— Более чем, — глухо ответил Дилморон. — Заяц уничтожен.

Настал черед Вокиала удивленно воскликнуть:

— Что?! Как вы смогли?!

— Мы ударили двумя амулетами Имплозии по волшебному сердечнику. Корпус цел, но ковчег теперь не сдвинется с места.

— Второй тоже аннигилирован…

— Верно. Он самоуничтожился по той же технологии.

— Так это благодаря вашей неосмотрительности в пространстве появились пара новых «светляков»? И это вызвало неконтролируемую смену сезонов на севере эклиптики. Ногаи вам спасибо за это не скажут.

— Что? Почему? Как? — вырвалось у принца.

— Обыкновенно. У них теперь лето вместо весны. И практически полностью пропал засушенный преждевременными солнечными лучами урожай. Весь Овиум сейчас отправляет им продовольствие воздушными караванами.

Дилморон опустил голову почти к самой скатерти. Принц окончательно пал духом. Вдруг что — то дрогнуло в Холодном герцоге. Презрительно сжатые губы Вокиала смягчились. Суровые морщины разгладились. Владыка Некрополиса смотрел на громадное тело минотавра и, верно, думал и понимал, что перед ним всего лишь недавний мальчишка, угодивший не по своей воле в жесткие жернова Судьбы. Он, немного подумав, произнес:

— Перейдем от прошлого к настоящему. Вы очень обяжете меня, принц, если согласитесь лицезреть игрища отсюда, из моей ложи. Оцените сами — потрясающий обзор, никто не потревожит. Я со своей свитой составлю вам компанию лишь на сегодня. Вечером следующего дня мне необходимо отбыть на Древо. Поскольку у вас имеются в Корентине кое — какие дела, начиная с завтра, можете располагать помещением по своему усмотрению.

Принц с удивлением взглянул на собеседника:

— Я признателен, герцог, и с удовольствием принимаю ваше щедрое предложение, — и вежливо склонил голову.

Ох уж мне эти великосветские ужимки и красивые позы! Щедрое предложение? Королевское! Рука помощи. Об этом, не пройдет и суток, будет шуметь весь Иггдрасиль. Новость домчат до Ствола магические волны, опережая крылатых гонцов. Холодный герцог взял наследника Азмоэла под свое покровительство. Вокиал своим решением дает понять всем — только троньте! Отныне посягнуть на жизнь Дилморона осмелится лишь безумец. Хотя, как показали последние события, на нее и так никто особенно не покушался. До того, как мы сами не начали делать глупости.

Город Корентин. Каменный салат из архитектурной разновкусицы. Каждая улица носит отпечаток расы, ее населяющей. Вот Холодный район. Устрашающе вздымаются корявые стволы черных тополей, часть из которых спилена на уровне крыш первого этажа. На этих обрубках сидят хищные стимфалийские птицы и яростными взглядами обозревают окрестности. Ночные летучие мыши развешаны тут же, на крюках изогнутых сучьев, вниз головами, словно постиранная одежда. Все угловатое, будто расчерченное по линейке. Сами дома у любого теплокровного могли вызвать оторопь. Особняки побогаче напоминали погребальные мавзолеи и крипты своими прямоугольными ярусами. Жилища менее зажиточных граждан стремились к земле. Такое чувство, что крышу принимались возводить прямо от мостовой. Везде, в качестве украшений, понатыкали остроконечных заборов, столбиков из боевых копий или дротиков.

Через несколько улиц накипь готики и геометрическая строгость сходила на нет, и путник шагал уже по Сиятельному кварталу. Его название — дань происхождению от стиля планеты Сияние, а не указатель обители толстосумов. Тут в моде были мраморные арки и гранитные колоннады. Дома с пологими капителями и непременными статуями, укрытыми от щедрых на экскременты птиц, в специальных нишах. Ансамбли тут и там дополнялись каменными парапетами и галереями.

Эльфийский пригород чужеземец видел издалека, благодаря вязам — исполинам, украшавшим его границы. На невообразимо широкий ствол накручивали обороты винтовые лесенки, особенно толстые ветви соединялись канатными переходами. Поскольку на каждом дереве красовалось по нескольку круглых хижин, то со стороны они напоминали горгульники. Дальше, внутри пригорода, ремесленные гномьи переулки подпирали эльфийские парковые аллеи. Стражники онты на перекрестках невозмутимо таращились на прохожих, проверяя, нет ли среди них чуждых элементов. В Эльфийском пригороде не поощряли новшеств и чужеземцев, их приносящих.

Едва мы попробовали завернуть в обитель ясноглазых, как один из дендроидов распахнул перед нами древесные руки:

— Пропуск!

— А справку от ветеринара не нужно? — нахмурился Махор.

Мы отравились на прогулку вдвоем, поскольку наша парочка опять сослалась на какие — то дела и предпочла остаться в гостинице.

— Пропуск! — снова протрубил охранник.

— Слушай, полено, толком объясни, у какого дятла эту ксиву можно достать?

— Пропуск!

— Так растак, — с чувством сказал баркидец. — Сейчас тут будет смертельное убийство. Эй, чебуратор, не подскажешь, чего он к нам докопался?

Высокий остроухий эльф в шафрановом камзоле с изящной тросточкой в руках даже ухом не повел на оклик Махора.

— Эй…. Ушел. Что за народ? Плюнешь в рожу — драться лезет!

Да — да, они такие. Очень высокомерные.

— А вы, господа хорошие, прошли бы к магистратуре, да и выписали себе разрешение у коменданта, — остановился рядом с нами пузатый гном в клетчатых шароварах и бархатном берете.

— Где этот комендант обитает, говоришь?

— В центре города. На площади Лазурной битвы. Вы посмотреть просто или подобрать чего из товаров? Приглашаю вас в мою оружейную лавку. Есть несколько образцов оружия с автографами участников турнира. А один кинжал подписан самим графом Смиреном.

— Не привлекает. Мы всего лишь любуемся окрестностями и пейзажами. В какую сторону идти, говоришь?

Но гном, мгновенно потерявший к нам всякий интерес, лишь неопределенно махнул рукой и исчез за живой изгородью. Изгородь и впрямь была живая, поскольку к онту присоединились еще два его сослуживца. Мне стоило немалого труда утащить Махора от неминуемой ссоры со стражей и увлечь на поиски коменданта.

Указания прохожих привели нас в ту часть города, где проживали обычные люди. В ряд стояли аккуратные одно—, двухэтажные домишки, побеленные известью и покрытые ромбической черепицей. Меня поразило, что в этом районе я не заметил ни одного респектабельного строения. В Корентине правили бал другие расы, не человеки. Зато чаще стали попадаться харчевни, из которых тянуло чем — то аппетитным, не то, что в пристанище Холодных, где съестным и не пахло. Махор горел нетерпением добыть коменданта и таки выписать пропуск, а еще пуще в нем клокотало желание высказать чиновнику все, что он думает об эльфийских нравах и о нем лично. Понимая, что за этим последует, я уговорил неистового баркидца, заскочить в один из кабачков и пропустить пару кружечек пива. Махор, нехотя, уступил.

В открытой жаровне по центру зала пылал огонь. На длинном вертеле жарилось несколько кабаньих окороков. Вокруг, за низкими столиками сидел народ и стукался кружками. Жарко, несмотря на очаг, не было. По стенам в специальных горшках стояли высаженные Ледяные цветы и наполняли помещение прохладой и только им присущим ароматом.

— Эй! Да — да, ты, парень!

Баркидец оглянулся. Поняв, что такого непочтительного обращения все — таки удостоилась его персона, упер руки в бока и угрожающе шагнул к посетителю.

— Прости, не знаю твоего имени! — навстречу к нему поднялся коренастый герой человеческой национальности. — Это ты сегодня уложил Денизу?

От объемистого дяди пахнуло свежевыпитым пивом, потом и тушеным гусем.

— Кого? — не понял Махор. — Я никого сегодня не укладывал.

— Нашу Денизу. Баронессу. На Арене в предварительном раунде.

— Ну я. Претензии?

— Что ты! Красиво победил. Говорили ей мы — куда ты суешься? Шансов ноль! Пообрубают руки, чем причесываться будешь? Так нет же! Упрямая, как грифон. Выпьем?

— Фигня вопрос.

— Отлично. А я пошлю пока за баронессой. Она очень хочет с тобой встретиться.

Дениза появилась под аккомпанемент восторженных вздохов и ахов всей корчмы. А куда девалась волнистая шевелюра воительницы? Постриглась в состоянии скорби? Ее голову теперь украшала пажеская прическа, и она очень шла ее свежему, румяному личику. По мне, так она уступала Ниаме в знойности и еще в чем — то обольстительно — запретном, что так ценят в женщинах мужчины, но могла дать сто очков вперед в параметрах естественности. Эту девушку косметика могла лишь испортить. И на ее щеках были ямочки, когда Дениза улыбалась. В книгах это почему — то подчеркивается. Махор, словно прочтя мои мысли об измененной прическе, с ходу задал ей этот же вопрос.

— Я в обиде на свои волосы. Если бы они не лезли мне в глаза, ты бы не смог одержать такую легкую победу.

— Ну, с тобой все равно пришлось повозиться, — великодушно признал Махор.

— А без них пришлось бы вдвойне. Ладно, хватит об этом. Я хотела тебя видеть. По делу.

Баркидец салютовал ей кружкой пива, Дениза вежливо пригубила свою. Мужик, что сидел с нами, добродушно попрощался и пересел за столик к своим приятелям. По — моему, его исхода никто особо и не заметил.

— Ты силен. Но ты не готовился к турниру специально. Так?

— В точку. Но мне и не надо. Я вполне способен задать порку вашим задохликам и без специальных тренировок.

— А вот это — вряд ли. Мы изучали манеру боя каждого сильного участника, знаем их сильные и слабые стороны. А ты — нет.

— Со мной у остальных такая же кутерьма. Мы будем квиты.

— Не волнуйся. Все твои поединки запишут на аметистовые магические кристаллы и подробно разберут в тренерских штабах. Тебе недолго осталось пребывать темной лошадкой.

— Короче. Чего ты хочешь?

— Стать твоим консультантом.

— Мамочка родная! Чего только не пригрезится с этого гномьего эля. Забористая, видно, штука, раз кроет так жестко.

— Ты не относишься ко мне серьезно. И имеешь на это право. Хорошо. Я докажу, что тебе без меня не обойтись.

— Валяй, баронесса. Я, право, могу шепнуть тебе пару способов доказательства данной теоремы, но они больше годятся для закрытых помещений…

— Слушай, Махор, или как тебя там… Не торопись все испортить, ладно?

Баркидец выразительно поднял ладони вверх, потом сложил локти на столе, сдвинув пивную батарею.

— Давай. Трави свою баланду, а мы с Гонзо послушаем.

— В последнем поединке отборочного раунда тебя ждет молодой и опасный фехтовальщик из Инферно. Но недостаточно опасный для тебя. Его по силам пройти, не надо только терять голову. И хотя этот парень не чемпион, но он уважаемый и заслуженный боец. С этого момента период недооценки Махора из Баркида закончится.

— А дальше? Признаться, мы с Гонзо мало интересовались пулькой и распределением. Что за разница в каком порядке их передо мной ставить? Все равно косить придется всех подряд.

— Рада лицезреть такую уверенность в собственных силах. По мне, так она граничит со слабоумием. Ладно, теперь переходим к основной сетке. Ты вернее всего выходишь на Риваннона из Нагов в одной восьмой. Стесняюсь спросить, хоть кто — нибудь думал, как вы будете иметь с ним дело?

— Обыкновенно. При помощи острого предмета.

— Смеюсь два раза. У Нага четыре руки. Двумя он блокирует твой палаш, одной латную перчатку и последней свободной снесет твою опрометчивую башку с плеч!

Вот врезала. Ай да паж! Пожалуй, в том, что говорила Дениза, были проблески здравого смысла. Меня больше заботили проблемы Дилморона, и на их фоне как — то отступил следующий бой Махора.

— Твое предложение?

— Выйти на бой с оружием в обеих руках. Если ты владеешь данной техникой.

— Уж будь уверена.

— Так вот, второе оружие нужно брать таким же тяжелым, как шотландский «броадсворд». Подойдет махайра, тулвар, фальшион или что — нибудь в этом роде.

А в железе с острыми режущими кромками куколка разбиралась. Я, как эксперт, свидетельствую в этом.

— Смысл?

— Четыре руки, но они не такие мощные, как лапы минотавра или человека. Наги все — таки рептилии. Единственный шанс — работать на отходе, лупя, что есть силы, его по конечностям. И отчекрыживать по одной. Только так можно пройти Риваннона. Любой, кто сунется с ним рубиться на ближней дистанции, обречен.

— Звучит убедительно, — вставил я.

Дениза смерила меня взглядом.

— Это Гонзо, мой боевой товарищ. Не смотри, что он юнит. Этот парень с одного тычка уложил истинного Золотого дракона.

Брови Денизы изогнулись и почти залезли на лоб.

— Юнит? Дракона? — уголки ее губ горестно опустились. — С таким наставником тебе никакой тренер не нужен.

— Милая барышня, сколько вы хотите за свои услуги в качестве советника? — официальным тоном спросил я и счел необходимым пояснить. — Махор выступает в цветах нового монарха Подземелья. А я — его временный казначей. Деньги принадлежат моему хозяину, принцу Дилморона, но я имею к ним доступ.

С Денизы можно было сейчас писать картину «смущенная роза». Она пришла разговаривать с позиции знаний, но лавина новых сведений просто смела ее с ног.

— Вы — новый министр финансов Подземелья? — пролепетала она.

— Нет. Всего лишь личный каптенармус наследника престола.

Махор пил пиво и наслаждался.

— Я предлагаю вам твердую ставку в триста мифриловых драхм по курсу Оплота, если наш боец проходит в следующий тур, и с каждым раундом эта сумма удваивается, — выдал я и мысленно помолился, чтобы Ниама не сгрызла меня за расточительность. — Устроит вас такой контракт? Отлично. Давайте скрепим договор рукопожатием, как это принято у людей, — я до смешного перенял их обычаи. — А теперь можете сообщить нам сведения об остальных бойцах. Мои глаза наблюдают печать нераскрытого знания в глубине ваших зрачков.

Денизе пришлось налить новую пинту пива, осушить ее наполовину, прежде чем она смогла продолжить.

— Я внимательно рассмотрела сетку жребия. Фортуна совсем не благоволит нам, — я отметил это «нам». — После Риваннона мы выходим на Коткача из Болота, который, без сомнений, пройдет своего соперника. В отсутствие тяжелой брони это почти непреодолимая преграда. Но небольшой шанс есть. Коткач всегда сохраняет дистанцию и любит атаковать «из — за щита». Тут придется делать ставку на максимальное сближение. Удар он не пропустит, на это нечего рассчитывать. Можно попробовать оглушить его латной перчаткой, если предварительно ее утяжелить.

— Толково придумано, — расплылся в улыбке баркидец. — От души смазать по чердаку — это я люблю и обожаю.

— А вот дальше мы натыкаемся на Дмидаша. И тут мой гадательный шар пока не действует. Я ума не могу приложить, что придумать против инфернала.

— Вот дела. Он что, какой — то особенный?

— Дмидаш — скрытый фаворит. Инферно готовило бойца на турнир всей планетой. Им отчаянно нужен первый приз. Дело в том, что они готовы и страстно желают заложить на сфере еще один город. И личинка Лавового Червя, которая вбуравливается в землю и создает огнедышащий вулкан, у них есть. Без него инферналы не получат нужную температуру своих жилищ и будут обречены. Личинка вызревает долго. Года три, не меньше. Прежнюю приживить не удалось. Ярл Браги в одиночку расколошматил авангардный отряд Инферно, а Червя захватил и продал в оплотовскую факторию. Там его засушили, размололи и сделали ценное удобрение. От этого у эльфов очень хорошо растут их волшебные вязы и ясени. И вот новые три года ожидания принесли результат. Если не будет первого приза — все напрасно.

— А сам по себе этот Дмидаш чего — то стоит?

— Гномы — букмекеры принимают на него ставки один к двум с половиной. На Савона и Смирен — один к трем. На остальных — выше. Может, устроители тотализатора знают чего — то, что неизвестно остальным? И ты выходишь на него в полуфинале.

— Мдя. Какой — то конский вариант. А на меня почем ставят?

— До квалификации было один к десяти. Сейчас — один к пяти. Как и на Алана из Сияния.

— Надо вложить деньги в собственную шкуру, пока я опять не подорожал. Ладно, мальчики и девочки. Тренировки должны идти строго по графику, а сегодня у меня запланировано нарушение спортивного режима. А это значит, и у тебя, тренерша. Эй, человек! Чего ты там копаешься? Не видишь — наши кружки почти опустели.