Ниама смерила меня взглядом и небрежно отбросила перед собой штору, что заменяла в ложе Вокиала дверь.

— Не грусти, красавица, — подмигнул демонессе баркидец. — Мы только до эльфийского квартала и обратно. Раз уж пропуск получили, надо опробовать. В пивные по дороге заходить не станем. Там могут присутствовать хулиганы.

Мне пришлось попросить наших друзей на время покинуть хозяина. Гость, что назначил встречу принцу, желал беседовать с глазу на глаз. И вот теперь инферналка сердится. Ее отправили на прогулку, а ничтожный Гонзо остался. Положительно — эти женщины в любви теряют голову и начинают испытывать ревность даже к неодушевленным предметам. А уж про старых слуг и говорить нечего.

И вот через полчаса пришелец сидел за столом и пускал изящные дымные узоры из своей длинной прямой трубки. Они с хозяином как — то сразу нашли общий язык. Разговор пошел свободно, интересно, хотя и временами иносказательно.

— Даже не вступив в новую должность, я уже сталкиваюсь с беспрецедентным давлением. Признаюсь, что этот диктат чужой воли рождает во мне внутреннее противоборство.

— Ну, как тебе сказать, мангуш, — узкие глаза собеседника Дилморона хищно блеснули из — под набрякших ресниц и вновь погасли. — Контур — эфенди желает, чтобы каждая птичка Овиума клевала крошки с его ладони. А вы… Вы — другие. Для минотавров свобода важнее жизни. Это роднит Подземелье с ногайларами.

— Значит, ногаи могут поддержать нас в позиции неприсоединения?

Гость попыхтел белесыми туманными завитушками и осторожно промолвил:

— Я этого не говорил.

— Понятно. Пусть так. А если я просто попрошу у вас совета?

Правитель вольного клана ногайларов, хранителей северной точки входа, Измаил — бий гордо выпрямился:

— Мы живем на поверхности сферы, у нас больше пространства и свободы. Пустынь велика, тут всем довольно места. Но на Иггдрасиле ваши планеты висят общем стволе. И вот что я хочу тебе сказать, будущий король. Когда ты сам ведешь своего ишака, то никто не может указать тебе, с какой стороны обходить термитник. Но когда ты едешь с обозом, то должен слушаться караван — баши. Такова жизнь. Когда два молодца оспаривают друг у друга девушку, мудрецы опускают головы, потому что они понимают — в юношах звенит зов крови, но когда пустые разговоры становятся причиной ссоры между мужчинами — это неправильно.

Вождь кочевников уже много лет держал стальной хваткой весь север эклиптики. Степняки бились на границе, ходили в набеги по всему верху Овиума, и никто, даже Контур, не мог сказать им поперек ни единого слова. Но это была сфера. Не Иггдрасиль. На Великом Древе установились иные порядки. Дилморон медленно отщипнул горстку бледно — зеленых листьев салата и сказал:

— Спасибо за совет, бий. Я понял.

В последнем раунде квалификации жребий вывел Махора на инфернального дублера великого Дмидаша. Надо было видеть лицо Ниамы, когда баркидец перед боем попросил ее благословения на поединок. О, как она только сдержалась, чтобы не проклясть его немедленно. Впрочем, это не помогло бы. Участники перед боем проходили через Ворота очищения, которые сидящий подле них герой почему — то называл «рамкой». Это хитрое магическое устройство сдирало с бойцов все заклятья — и плохие и хорошие, словно скорлупу с яйца.

Демонолог появился на арене, весь перепоясанный стальными лентами, и выглядел уверенно. Плечи его были открыты, и по ним прокатывались волны рельефных мышц. Махор уступал противнику в росте почти две головы. Он невозмутимо стоял напротив, дожидаясь объявления схватки герольдом, и ковырял ногою белый песок. Горящая медным жаром рында содрогнулась от удара, и поединок стартовал. Инфернал прыгнул вперед и хлестнул наискось кривой легкой саблей. Махор принял удар на латную перчатку и ткнул соперника палашом прямо в брюхо. Тот, демонстрируя какую — то неестественную гибкость, прогнулся назад, втянул живот до состояния доски и винтом вышел из ближнего боя. Сделал ложное движение корпусом вправо, дернулся в другую сторону, а потом внезапно полоснул по Махору горизонтальной репризой. И вновь наткнулся на жесткую отбивку. Баркидец принял клинок противника на фухтель палаша и тут же провел рипост в область груди. Даже с трибуны я услышал скрежет оружия о сталь доспеха. Первые алые капли крови адского гладиатора жадно впитал горячий песок ристалища. Демонолог вновь отступил и лихо закрутил карусель мулине, стараясь сбить Махора с толку.

Я, на секунду отвлекшись от боя, торопливо взглянул на Ниаму. Прекрасная ифритка сидела и кусала губы. Дилморон, казалось, полностью ушел в огонь битвы.

Вращение вылилось стремительной атакой в бедро. Махор неуклюже попытался увернуться, но сабля инфернала взрезала плотную кожу его турнирных штанов. Теперь оба соперника были задеты. Я стиснул кулаки, видя, как карминовая змейка поползла по ноге нашего бойца. Видя, что его тактика приносит результат, выкормыш геенны вновь раскрутил сверкающий круг. Удар! Не вышло! Сабля была отброшена батманом, и острие палаша баркидца опять напилось инфернальной крови. Демонолог пошатнулся, отбивая новые ожесточенные выпады. Теперь он не помышлял о нападении, а лишь стремился спасти свою шкуру, делая назад один шаг за другим. Снова ранение! На этот раз в руку.

Констебль поединка подошел к участникам вплотную, зорко наблюдая за происходящим, и уже начал поднимать руку к сигналу об окончании схватки, когда случилось неожиданное. Клинки воинов со звоном скрестились над их головами, плечи бойцов столкнулись, и Махор впечатал кулак прямо в нанесенную им же рану. Демонолог пошатнулся и неловко завалился на спину, продолжая выставлять перед собой саблю. Палаш баркидца, казалось, достал до облаков, готовый рухнуть и разрубить неприятеля на несколько маленьких инферналов.

Ф — ф–фырр!!! Раскаленный шар огня сбил нашего парня с ног и протащил несколько шагов по песку. Нечестно! Этот мошенник швырнул заклинание! Трибуны негодующе загудели. На поле обрушился град посторонних предметов. В основном, судя по запаху, это были испорченные остатки пищи. Видимо, они содержались в закрытых узлах и были припасены именно для подобного случая.

С грохотом на нарушителя из — под небес сверзился целый сталактит льда. Звук был такой, словно обвалилась стена замка. Лед на секунду вернул себе свойства жидкости, обтек со всех сторон фигуру демонолога и сковал ее, превратив несчастного в сверкающую статую.

— За злостное нарушение правил турнира Азнах из Инферно будет немедленно дисквалифицирован и изгнан из города Корентина! — прогремел, усиленный волшебными талисманами, голос маршала. — Отныне, в назидание за содеянное, ему запрещается участвовать в любых состязаниях под эгидой Овиума в течение двух следующих лет!

Ледяная скульптура резко взмыла в воздух и через несколько мгновений скрылась из глаз в пелене облаков. А констебль с подбежавшими лекарями тем временем оказывал помощь пострадавшему Махору. Они лили на него разные целительные зелья. Пустые пузырьки один за другим летели в стороны. Наконец баркидец поднялся на ноги и в приветственном жесте помахал рукой болельщикам. Зрители взвыли от восторга. Прижимая вторую руку к груди, Махор заковылял к проходу под трибуны. Констебль осторожно придерживал его под локоть.

Я вскочил с места:

— Пойдемте вниз!

Ниама сидела с лицом темнее черного крота и, кажется, задыхалась от гнева. Дилморон в смущении скосил глаз на свою девушку и чуть пожал плечами в извиняющемся жесте:

— Сбегай, Гонзо. Глянь, как там он. Потом доложишь.

Я загрохотал лапами по ступеням. Деревянные доски жалобно стонали под моей тяжестью, а зеваки испуганно отскакивали в стороны. Еще бы, на них опрометью неслось усаженное иглами чудовище.

Махор сидел на низкой дубовой скамье, устало привалившись к стене. К моему удивлению, рядом стояла баронесса Дениза и торопливо рылась в женской изящной сумочке.

— Видал? — только и спросил баркидец.

— Нечестивое отродье Прогнившего Ада! — выкрикнул я.

— Да просто скотина какая — то! — ничуть не смущаясь присутствием барышни, искренне высказался Махор. — Основательно залепил. Прямо в личность. Чуть не сделал из меня цыпленка табака! У меня же Магической защиты — ноль. Хорошо хоть Естественная Броня прокачана — дай Бог каждому.

— На — ка, прими микстуру, — Дениза сунула ему под нос желтый флакон с резким пряным запахом.

— Ну, ваше здоровье, — дурашливо сказал Махор и опрокинул внутрь себя содержимое.

Из — за волнения о его здоровье я сначала пропустил, а потом отметил — как — то фамильярно держит с ним себя желтая баронесса. Что — то тут не так.

— Как самочувствие?

— Болезнь отступает, — баркидец подмигнул мне и вдруг ущипнул Денизу за пятую точку.

Та взвизгнула и отскочила на несколько шагов. Я в ужасе зажмурил глаза. Эх, сейчас она ему вмажет! Это тебе не деревенская девчонка с ярмарки. Она же — ба — ро — не — сса! Понимать надо. Когда я набрался смелости и осмотрелся, то чуть не поперхнулся языком. Они стояли и целовались, словно влюбленная парочка! И почему — то мне пришла в голову мысль, что это у них происходит не в первый раз. Оторвавшись от девушки на секунду, Махор помахал мне рукой — иди, дескать, я тут без тебя разберусь.

На следующий день состоялся новый официальный визит, и мне опять пришлось совмещать роль швейцара и охранника. Процесс выпроваживания Ниамы принял бы душераздирающие масштабы, если бы не Дениза, подружка баркидца. Баронесса оказалась вполне свойской девчонкой и утащила демонессу делиться своими женскими секретами. Через несколько минут барышни уже брели по коридору и хитро шушукались. Сзади уныло плелся Махор и бормотал о том, что он — участник турнира вынужден пасти парочку девиц вместо того, чтобы готовиться к следующему бою. Если б на его слова кто — то обращал внимание! Баркидец видел это и хмурился.

А у нас сегодня прибыли гости из отчизны. Вожди сразу двух кланов — Марганонов и Дерохов. Верные сторонники линии Таргона и при этом занимающие в дворцовой иерархии довольно высокое место. Даже во время официальных приветствий в их словах и взглядах чувствовались нотки враждебности, а потом беседа и вовсе свернула крайне неблагожелательное русло.

— Ходят слухи…, — лорд Марганон сконфуженно замолчал, поискал глазами поддержки у сородича, а потом продолжил. — Болтают, что наш будущий король спутался с какой — то развратной девкой из Инферно… Что эта мерзость нашептывает ему всякие пакости против родного мира… Что наследник престола уже и забыл, как текут наши подземные реки и раздается эхо в глубине пещер.

Он замолк. Выжидательные взоры вельмож были холодны, как острия копий в лунную ночь. Лицо Дилморона порозовело, лоб прорезала упрямая складка, а огонь жизни всколыхнулся черными искрами гнева. И лишь усилием воли хозяин сумел удержать себя в руках. Его голос охрип от подавляемой ярости:

— Наш народ привык все брать по праву силы. Такова натура минотавров. Мы видим и, не колеблясь, завладеваем желаемым. Я пленил героя Инферно в честном бою. С каких это пор военный трофей стал символом позора?

— Но поговаривают, что эта инферналка уже значит для тебя больше, чем святыни нашей расы: честь, имя клана, гордость, — упрямо продолжил глава Марганонов.

— Разве вам не случалось пользоваться красотой женщин из других миров? — Дилморон, уже спокойный и невозмутимый, насмешливо приподнял бровь. — Это не считается постыдным. И неужели после ночи или нескольких, проведенных моим вассалом в обществе голубокожей волшебницы из Сияния или ясноглазой эльфийки, я должен перестать доверять ему? Тогда, клянусь Иерархом, всех наших героев нужно немедля бросить в темницы! И меня в их компанию! В Подземелье останутся лишь несколько юных пажей и наши женщины, которые мало чем отличаются от мужчин. Порази меня Имплозия — до чего это будет унылый мир!

Безрогий и седобородый Дерох фыркнул смешком, за ним рассмеялся его одноглазый сын. Через секунду комната содрогалось от хохота Владетельных минотавров. Внезапно прервав веселье, Дилморон собрал горькие складки вокруг сжатого рта. У остальных тут же оказались стерты с лиц даже подобия ухмылок. Молчание повисло над нами, словно саван.

— Так почему же в том, что считается нормой для каждого, людская молва отказывает мне, своему королю? Чем я смог заслужить недоверие моего народа? Или то происки тайных недругов? Тех, которые не желают добра Подземелью, а наоборот — стремятся поссорить подданных со своим монархом? Ввергнуть планету в хаос революции и междоусобной резни? Кто стоит за теми слухами?

— Люди болтают, — осторожно ответил Марганон.

— И вы позволяете им распространять клевету о своем будущем правителе? — невинно осведомился принц.

В его тихом голосе было скрыто столько угрозы, что Лорды Подземелья переглянулись. Дерох решил, что пора демонстрировать преданность. Иначе неприятностей не миновать.

— Мы вырвем эти злые языки, сир! — выпалил он. — Но прежде… Можем ли мы доложить кланам о том, что новый король не собирается ввести за руку во дворец Владык Подземелья нашего злейшего врага? Пусть была бы эльфийка! Или дева из Сияния. Но только не слуга Адского Пламени! Инферналы гордятся, что принимали участие в убийстве Таргона. Их глашатаи разнесли эту новость по всему стволу Иггдрасиля. Наша планета восстанет, если женщина, что возглавляла боевые отряды еретиков, встанет за троном нового короля.

Лицо Дилморона дрогнуло.

— Никогда. Я свято чту честь минотавра и не оскверню память наставника союзом с этой женщиной.

У — у–у! Вот облегчение! А я — то уже начал переживать по этому поводу. Интересно, знает ли Ниама о том, что ее матримониальным планам не суждено сбыться? По — моему, кому — то вскоре предстоит очень сложный разговор с возлюбленной.

— Но и вы поклянитесь, что отныне со всей решимостью будете ограждать мое имя от любых кривотолков, — внушительно добавил принц.

— Я сам раскрою череп всякому, от кого услышу клевету в адрес короля! — запальчиво крикнул Марганон.

Старый интриган понял, что совершил неверный ход и теперь пытался не уступить собрату пальму первенства преданности суверену.

Они стояли друг напротив друга — самодержец и трое вассалов, охваченных праведным гневом мести, слишком нарочитым, чтобы быть правдивым. А я подумал — как легко умному политику направить чувства людей в извилистое русло своих планов. Но все же — как теперь быть с девушкой? Мои мысли утекли куда — то вдоль по Древу до самого Скалистого серпантина, что вел на планету Подземелье, и я на время перестал следить за течением беседы. Но внимание вновь стегануло меня кнутом знакомого слова:

— Гарпий? Карать? Не желаю даже слышать об этом. Никогда, запомните, никогда проступок одного не будет обвинением для многих. Дора не устояла перед коварными посулами наших врагов. Мой наставник и самый пламенный патриот Подземелья погиб. Но я не стану усугублять его смерть новыми казнями и нападками на сородичей Дорис. И никому не позволю. Слышите?!

— Как будет угодно, сир, — глухо сказал лорд Дерох.

Когда разговор закончился и гости покинули нашу ложу, Дилморон задумчиво подвел его итог:

— Они теперь не укусят. Я слегка подпилил им зубки. Но на таких ненадежных сторонников полностью полагаться нельзя. Значит, будем искать кого — то получше. Верно, Гонзо?

В синей раковине ложи Вокила были сыграны первые «па» политического балета, а на турнире настало время шестнадцати сильнейших. Из квалификации в основную сетку, как и предполагалось, вышел гном из Оплота, которому составили компанию ногайский кочевник, Махор, уже полюбившийся зрителям копейщик из Некрополиса, неунывающий Тахтур и еще три претендента, представлявшие Центральный Ствол. Два человека из нейтральных селений, данников Желтка, и один местный, корентинский боец — татуированный король Наг. Четырехрукая помесь русалки со змеей. В трех лапах по скимитару, в четвертой маленький круглый щит. Я видел оба его предварительных боя и все гадал — каким образом можно подобраться к этой стальной многоножке и ничего при этом не потерять. Три лопасти — и все остроконечные.

Финальную жеребьевку провел маршал игрищ при общем стечении болельщиков, и официальное мероприятие превратилось в отдельный праздник. А мы принимали в своем кричаще ярком кабинете очередных гостей — представителей клана Коллеганов, наших сородичей и возможных союзников. От Маргононов и Дерохов, этих рогатых экстремистов, данный клан отделяло несколько пролетов иерархической лестницы, которые Коллеганы были не прочь миновать одним стремительным рывком. Дилморон предполагал, что их присутствие на турнире связано не только с желанием поболеть за собственного представителя, как соискателя приза. Они явились сюда, затянутые по брови в контуровскую интригу, готовые стать опорой для юного короля за определенную долю власти и влияния в его будущем кабинете.

На центр арены водрузили стеклянный куб, заполненный радужным дымом. Не знаю, каких они кореньев туда наложили, но у служек, его выносивших, вид был слегка помятый. А я, исполняя обязанности мажордома, швейцара и церемониймейстера, пригласил в ложу к принцу трех Владетельных минотавров. Один из них — возможный будущий соперник Махора, молодой Коллеган по прозвищу Многорогий. У него весь череп был равномерно покрыт вмятинами и выступами. И действительно, складывалось ощущение, что изначально рогов там росло несколько, просто не все уцелели в немалом количестве схваток, битв и тренировок. Его спутники — глава клана Калог с личным советником, необычно мелким по росту минотавром с хитрым лицом завзятого плута, лордом Клеганом. А может, он — помесь минотавра и сатира? Возможно. Выглядел он, по крайней мере, именно так.

— В первой схватке главного турнира встречаются…, — маршал сделал паузу, которую, видимо, считал эффектной и полез рукой во внутренности дымного куба с папирусами жребиев. — Чемпион Оплота — блистательный Джоэвин и могучий Хайнаб из Цитадели! — трибуны взорвались овациями, а принц Дилморон, дождавшись, когда восторги толпы стихнут, мягко произнес:

— Проходите и располагайтесь. Я ждал вас.

Его плечи облекала изумрудная накидка с вышитой золотом руной «Dagaz», что означает — «день» и одновременно является символом Иерарха Джорнея. Или «D» — это уже Дилморон? Вот и гадайте, до поры. Тонкий ход и многозначительный. Естественно, задумка коварной Ниамы.

Гости расселись вокруг маленького стола. Принц принимал соотечественников в одиночестве. Демонессы с ним опять не было. Ниаме в обществе Махора пришлось на наших старых местах наслаждаться зрелищем жеребьевки и терзаться в ожиданиях. Это в очередной раз было сделано не случайно. Дилморон хотел откровенного разговора.

— Рады видеть вас в полном здравии и так близко от Подземелья, — сказал глава клана.

— Соболезную по поводу гибели вашего наставника, лорда Таргона, — прогудел Коллеган.

Он был при полном боевом параде, как и пристало гладиатору. Его доспехи скрипели новой кожей и пахли сталью и конюшней. Острия рогов покрыли перламутром, и они напоминали витые раковины моллюсков.

— Это великая жертва, которую нам пришлось принести, — Дилморон опустил глаза и замер в знак траура по учителю.

Остальным пришлось последовать его примеру.

— Во втором поединке сойдутся… Тахтур с поверхности сферы и…. Алан из Сияния! Пусть удача сопутствует сильнейшему! — многоголосый ор заложил наши уши ватой, а после Коллеган брякнул:

— Алан на ремни порежет этого выскочку.

Дилморон покачал головой:

— Я не стал бы на это ставить. Что скажешь, Гонзо?

Ага. Переключил внимание на меня. Минотавры шарахнулись сразу, как только увидели фигуру, знакомую по старинным гравюрам и наскальным изображениям. Вообще, принц умел сбивать людей с толку, а этим деятелям и вовсе можно было посочувствовать. Еще бы, их принимают в ложе Вокиала, внутрь приглашает оживший былинный царь троглодитов Бривал, а молодой принц встречает гостей в одеянии с символикой Иерарха. Есть от чего задуматься. Было видно, что больше всего на свете советник Клеган хочет вытащить всех обратно в коридор и провести перегруппировку. Но его удел был терпеть и попытаться сыграть в свою игру по ходу беседы.

— Тахтур — крепкий орешек. Он совсем чуть — чуть уступил в тренировочном бою нашему Махору, — Коллеган нахмурился на мои слова. «Нашему Махору?» — как так? — Алана ждет неприятный сюрприз. Если бы у меня были лишние деньги, я бы все их поставил на Тахтура.

— Да, — подхватил Клеган. — Очень кстати, что ваш…

— В третьем поединке сойдутся славный Алчагир — Гирей из ногаев и неистовый Коткач из Болота!

— Советник, — подсказал Дилморон.

— Советник, — с запинкой повторил минотавр. — Ваш советник озвучил одну проблему… Будет ли этот Махор представлять цвета молодого короля? И какие это будут цвета? Коллеган выйдет сражаться в опаловом доспехе — символе флага Подземелья. Может ли он представлять вашу персону на турнире, дорогой принц? И что для этого нужно?

— Мою руну вы видите на плаще.

— Но это знак Иерарха.

— И что с того? Во — первых, руна Джорнея пишется не совсем так. Присмотревшись, вы это заметите, — Дилморон снял с себя накидку и передал гостям. Те жадно схватили материю. — Во — вторых, Иерарх создал наш мир. Я пришел к власти, и моя цель такая же. Созидая — не разрушать. Вот мой девиз. Если вы хотите примкнуть к нему — я буду рад видеть клан Коллеганов в числе своих союзников. Нам предстоит немало сделать. Эра упадка Подземелья подошла к концу. Даже в глубинные коридоры могут заглянуть солнечные лучи.

Солнце, лучи. Желтое. Желток. Контур. О, Великие Боги! Тьфу, Великий Джорней! Что он творит! Это же — манифест! Какой страшный удар! Если бы по ложе сейчас шарахнула шаровая молния, наверное, ее бы никто не заметил.

Маршал провозгласил соперничество Савона из Некрополиса и копьеносца из предварительного раунда, но и его громовой лозунг, и последующий взрыв толпы оказались поглощены нашей установившейся мертвой тишиной. Наконец раздался каркающий смех. Эти звуки вылетели изо рта Главы Клана Коллеганов. Старый минотавр ржал, как конь, а его спутники смотрели на своего предводителя с недоумением.

— Новая звезда восходит над Иггдрасилем, — произнес он, просмеявшись. — И горе тем, кто ее не заметит. Клан Коллеганов с разрешения принца принимает августейшую руну и посвящает свои победы его имени.

Рога Дилморона чуть склонились в знак благодарности.

— Второй день основного турнира откроется поединком Махора из Баркида и ужасного Риваннона, Нага из Корентина.

Чуда не произошло. Наш парень, как и предсказывала Дениза, скрестит клинки с этим многоруким русалом, чтоб он на удочку кому — нибудь попался! Я невольно глянул на трибуну, в сторону, где сейчас сидели Махор с барышнями. Жаль, что я сегодня не с ними.

— Мы шли сюда с опасениями… Мы не ведали, кого здесь встретим и готовились советовать и наставлять. Теперь я вижу, что нам самим вскоре предстоит занять очередь, чтоб воспользоваться толикой мудрости нового монарха. Но! Мы хотим места за трапезным столом короля, должность его ловчего и первого голоса в зале совета.

Принц Дилморон поднялся и подал руку старику.

— Все так. Но — голос не выше третьего. Иначе не выйдет.

— Шестую пару составят — мастер копья Тариек из Некрополиса и великий чемпион Желтка граф Смирен.

Уже протянутая рука вождя Коллеганов сначала дрогнула, но потом скрепила договор пожатием. Попробуй, откажись тут. Их замок накрыли ладони остальных минотавров. Сделка была заключена.

— Мы поставим стражу к вашей ложе, — проворчал старик. — Не пристало нашему монарху ходить с такой малой свитой. И я выделю своих телохранителей для сопровождения вашей персоны по Корентину.

— Почту за честь.

— Это мы почтем за честь, — возразил глава клана. — О цветах на одежде позаботятся портные. И еще… Мы слышали, что вас повсюду сопровождает пленница из Инферно. Люди могут подумать всякое. Предлагаю посадить ее в заточение в одном из близлежащих домов. Мы знаем, что она знатная леди из Круга Адского Пламени. Ее заключение будет почетным и необременительным.

— Она — мой военный трофей и не более того. А также предмет торга с планетой Инферно. Ниама никогда не войдет в пещеры Подземелья, но позволит нам получить выгоду от переговоров. На этом роль демонессы будет сыграна.

Бух! Второй удар! Мне кажется, что они даже покачнулись.

— В седьмом бою определят лучшего — вице — чемпион Оплота Фингар и бесподобный фехтовальщик из Инферно Дмидаш.

— Положить в свою постель исконного врага нашего мира… — Клеган задумчиво покачал головой. — Сколько секретов уже известно этой женщине?

— Ниама приняла личный обет верности мне. И скрепила клятву Червем Молчания.

Бах! Третий удар! Когда минотавры прощались, их замешательство было настолько велико, что едва не шло вразрез с правилами этикета. Но Дилморон оставил эти нарушения без внимания.

— Чистая победа, — подвел я итог переговорам.

— Заключительный поединок второго дня проведут мастер топоров Коллеган из Подземелья и рыцарь Вольпак с Центрального Ствола.

После того, как будущие союзники и слуги принца удалились, снаружи ложи послышался негромкий шорох. Арена уже отдыхала от многоголосья зрителей, поэтому каменное эхо бродило по коридорам стадиона в одиночестве. Шагов не было, а шорох раздался совсем рядом. Я положил ладонь на рукоять шестопера, а Дилморон сделал шаг к сиротливо стоявшему в углу боевому топору. Занавеска чуть приоткрылась, и на пол упал папирусный свиток. Я, не без внутреннего мандража, подошел к покрывалу и резко дернул за его конец. Пусто. Никого. Поднял послание и передал его принцу. Тот сломал незнакомую печать и пробежал глазами текст. Его глаза распахнулись, губы непроизвольно сжались. Дилморон убрал свиток и чуть дрогнувшим голосом приказал:

— Гонзо, разыщи мне Ниаму. Немедленно.

И тихо прибавил совсем непонятную для меня фразу.

Сегодня наша ложа плотно запечатана новыми габардиновыми шторами. Было бы очень душно, но по двум углам расставили горшки с милыми нашим сердцам Ледяными цветами, и атмосфера комнаты черпала из них прохладу. Ниама постаралась. Накануне она в одиночку нырнула в эльфийский квартал и вернулась оттуда в сопровождении носильщика, толкавшего перед собой тележку с покупками. В результате ее вылазки мы обзавелись новыми чернильницами, чистыми папирусами, парой цветочных кашпо и еще несколькими мелочами, создавшими нужную обстановку. Деловую. По мнению демонессы. Мы с Дилмороном не возражали. Пусть девушка развлекается. У наших троглодитских самок тоже есть инстинкт — тащить все в нору и расставлять всякие вещи в самых неудобных для самцов местах.

Мы ждали необычного гостя, и он явился. Сначала была записка, прочитав которую Дилморон изменился в лице и прошептал:

— Ну вот. Потом пришел лесник и выгнал всех из леса.

Никогда не мог представить, что буду сидеть с этим человеком за одним столом. Я много думал о нем разное. Видел его портреты и не раз дивился несоответствию своих представлений с его внешним обликом. Ты поневоле представляешь худого, изнеможенного собственным коварством интеллектуала с высоким мыслительным лбом. И ошарашено хлопаешь глазами, когда видишь крепкого розовощекого мужчину с мягким лицом и округлым подбородком. Впрочем, лоб у него и вправду был широкий. Вот он, с аппетитом грызет эльфийские сласти и благодушно обволакивает Дилморона взглядом доброго дядюшки. Пий Контур. Регент Желтка, самой развитой планеты Овиума. Советник Вокиала в минувшей войне за свободу локации. Самый умный человек нашего мира.

Я тревожусь за Дилморона. Переживает и Ниама. Она нынче с нами. Ее всегда безупречные ногти сегодня обкусаны острыми зубками. Зато лицо минотавра спокойно. Лишь хранит отпечаток вежливого почтения.

— Мне отрадно видеть, как за время турнира складываются новые альянсы, предтечи будущих военных союзов, — даже голос Контура был мягкий и вальяжный, с легкими нотками грассирования. — Вы очень эффективно используете время, дорогой принц.

— Благодарю вас, милостивый государь, — просто ответил хозяин.

Дилморон не захотел уточнять, за что именно он благодарит регента Желтка, а тот не стал переспрашивать.

— Нам выпала исключительная возможность пообщаться до того, как воронка событий начнет раскручиваться. Давайте обойдемся без обычных дипломатических игр. Что вы предполагаете предпринять, когда взойдете на трон? До сих пор все ваши действия вызывали у меня глубокую симпатию. Но минотавры, они такие… Я имел опыт неофициальных контактов со многими вашими соотечественниками. С виду нормальные вменяемые люди. Приятные неглупые собеседники. Любят повеселиться, не враги дружеской попойке. Но стоит им надеть официальный мундир, как они начинают быть одержимыми какой — то им одной известной теорией заговора, относительно противостояния Подземелья и остального Овиума. Дескать, все планеты сговорились за вашей спиной, чтобы сломить волю Подземелья, завоевать землю и поработить народ. Откуда этот ксенофобный бред? Почему паранойя постоянно накручивает эмоции минотавров на потный кулак истерики? И насколько вы, принц, разделяете предрассудки старших поколений?

— Они, эти предрассудки, знаете ли, очень привязчивы…

Снаружи Рыцарь Смерти Савон вышибал пыль из безвестного пехотинца, но нам было не до зрелища.

Контур, опершись на локти, навалился плотным туловищем на стол:

— А не слишком ли далеко мы все зашли по коридору разбитых тарелок? Может быть самое время одуматься?

— И для начала прекрасно было бы убрать с Центрального ствола корпус королевских грифонов. Хочу напомнить, что не Подземелье взяло Иггдрасиль в блокаду, а наоборот.

— Хорошо, — Контур кивнул и легонько хлопнул ладонью об стол. — Допустим, блокады больше нет. Что дальше?

— С этого момента станет возможен диалог между нашими державами.

Слово сказано. Коротко и ясно. Регент Желтка в раздумье потер свой высокий лоб:

— Положим, что новый король начал свое правление с этой маленькой дипломатической победы. Я не возражаю. Недоброжелатели монарха сразу умолкнут. А готов ли правитель Подземелья к компромиссам, взаимным уступкам? Или он желает диктовать свою волю и только?

— Что вы имеете в виду?

— Страх, дорогой принц. Общий страх народов перед минотаврами. Не нужно сравнивать себя с варварами из Цитадели. Орки, тролли склонны к насилию, но у них нет интеллекта вашей расы, как нет и ее амбиций. Инферналы ненавидят вас, но это ненависть побежденного. Минотавры — постоянная страшилка Центрального ствола. Ни одна планета не может чувствовать себя спокойно поблизости от Подземелья. Одновременно — вас бесполезно вовлекать в общеовиумские дела. Во время войны с духовниками Подземелье ясно дало понять, что его не касаются проблемы остальных миров. Вы рядом с нами, вы постоянно готовы выступить против всех, но никогда — заодно со всеми. Один цербер против трех единорогов поджимает хвост и ретируется, один минотавр в аналогичной ситуации готовится к безнадежной схватке. Как же вас не боятся?

— К сожалению, почти безотчетный страх не вылечить политическими решениями, — грустно ответил Дилморон.

— Это очень сложно. Но если вы хотите в корне изменить расстановку сил на Мировом Древе, вам придется на что — то решиться.

— Надеть на рога минотавров букеты из одуванчиков у меня не получится, — признался хозяин.

— Никто об этом и не просит. Поймите меня, дорогой друг, — вдруг горячо заговорил Контур. — А видит Бог, я очень хотел бы, чтобы мы стали друзьями, но когда на тебя смотрят, как на возможную защиту от вторжения Подземелья, ты вынужден реагировать. Иначе — потеряешь свой статус. Шаг за шагом конфликт, который еще вчера казался чем — то невозможным, начинает входить в умы людей. Пройдет немного времени, и он станет неизбежным. Мы с вами превратимся в марионеток на фоне ревущей толпы. Тогда все будет кончено. Иггдрасиль зальют реки крови. Вы готовы стать для истории правителем, дипломатия которого довела Овиум до всеобщей резни? Поскольку тут взаимная ответственность, отвечаю сразу — я, лично, не готов. Давайте повернем назад. Что вы на это скажете?

Действительно, а что можно возразить столь откровенным речам? Как противостоять искренности регента, когда он взывает к человеколюбию? Я затаил дыхание. Каков будет ответ Дилморона? Этот миг, эта секунда быть может определяет всю историю Овиума. На одной чаше — будущее тысяч его жителей, на другое — всего лишь слово одного человека.

— Кланы. Мне придется выступить против кланов, интересов семей, — промолвил принц и я уверен, что у всех отлегло от сердца.

— Вы уже обзавелись надежными сторонниками?

— Претенденты имеются.

— Отлично. Первое время будет трудно, даже несмотря на поддержку всех миров Овиума. Взамен я прошу слово короля. Твердое обещание, что вы, дорогой Дилморон, готовы идти до конца и сделать все для того, чтобы Подземелье стало братом в нашей семье народов.

Мой господин задумчиво покачал рогатой головой:

— Желания у меня достаточно. Но вот возможностей…Даже не знаю…А можем быть, пришло время появиться первой республике на Иггдрасиле?

Пий Контур в изумлении широко раскрыл глаза, а потом набрал полную грудь воздуха и оглушительно расхохотался. Я отметил, что каждый раз в ложе Вокиала во время переговоров звучит смех и подумал — это добрый знак.

— Де — мо — кра — тия? — почти икая вымолвил Контур. — Нет, только не демократия. Будь я вашим врагом, я бы с радостью ухватился за эту идею. Но поскольку я сам назвал себя другом, отвечу — для подлинной демократии нужен определенный уровень сознания масс. Иначе она быстро скатится к диктатуре. Знаете, почему в странах, где свобода прочно вошла в кровь людей, воля одного человека не может утвердиться? Очень просто — завтра все население будет на улице. Им не обязательно брать с собой палки и выворачивать из земли камни. Нужно просто выйти. Всем вместе. И тогда армия обязательно опустит оружие, потому что солдаты не станут стрелять в целый народ. Все население невозможно упрятать в тюрьму, хотя попытки были. Не — ре — аль — но! Общее сознание единого социума и отсутствие комплекса раба. Вот необходимое условие возникновения республики. Мой Бог — демократия… Скажите еще — анархия.

— Ну, почему сразу беззаконие, — проворчал немного уязвленный иронией Контура Дилморон.

Регент Желтка внушительно поднял указательный палец:

— Нет, анархия — это далеко не беззаконие. Вы ошибаетесь, милорд. Анархия — это наивысшая степень народовластия. И ничто иное. Представляете, какой это должен быть народ, чтобы он принял и реализовал идеи анархии? Да я преклонил бы колени перед этими людьми и стоял бы так до старости. Вам не знакомы работы Бакунина, Савинкова? Или мемуары Нестора Махно?

— Про Гуляй — поле я бы почитал, — улыбнулся принц.

— Боюсь, что вы будете сильно разочарованы, мой друг, когда вместо батьки — атамана увидите на страницах его книг пламенного революционера, идеолога и очень образованного человека. Я бы даже сказал — ученого. Так что не спешите кидать в анархию камни, она не настолько примитивна, как вам кажется. Но вернемся к нашему вопросу. Вы готовы дать мне слово, свое личное слово, что политика Подземелья с момента вашего прихода к власти начнет меняться в сторону миролюбия и созидания?

Дилморон поднялся на ноги, Контур тоже встал. Регент Желтка едва доставал макушкой до плеча могучему минотавру.

— Две декады. На вхождение в должность. Мне нужно две декады. Вы сумеете организовать общую встречу правителей на Центральном Стволе? Так, чтобы присутствовали представители всех народностей Овиума, включая ногайларов?

По широкому экрану лба правителя Желтка пробежали задумчивые морщины.

— Дайте мне три декады, чтобы произвести оповещение и рассылайте официальные приглашения. Их примут. Гарантирую.

И в этот момент произошло что — то невообразимое. Правители Желтка и Подземелья скрепили свои договоренности рукопожатием. У Ниамы из глаз брызнули слезы радости, а у меня промелькнула мысль, что я вижу удивительный сон.

На этом полотно беседы было выткано до самого последнего стежка, и монархи тепло попрощались. Уже на пороге Контур обернулся к Дилморону и промолвил:

— Спасибо за содержательный и откровенный разговор, милостивый государь. Я рад, что мои надежды относительно будущего Иггдрасиля могут оправдаться. Кстати, счастлив вернуть одного из членов вашей свиты. Мои люди немедля проводят его в ложу.

Стало быть, удача повернулась к Горготу задом. Аферу с Зайцем не засчитали в актив, и теперь Дилморону предлагают самому разбираться с незадачливым перебежчиком. Прошло несколько минут, тяжелая штора отодвинулась, и в помещение просунулась рогатая голова. Это был Ноздрин. Минотавр виновато помялся на пороге и брякнул:

— Разрешите вернуться к исполнению своих обязанностей, принц.

Цвета Риваннона — коричневый с желтым. За его спиной на ветру колыхались вымпелы нейтрального города. Девиз на доспехе: «Corentein. Nunc en in Saecula». Ниама перевела: «Корентин. Ныне и вовеки». А что, достойно. Никаких хвастливых заявлений, типа: «Никого не боится тот, кого боятся многие». Так было начертано у одного самоуверенного малого в предвариловке. Помнится, его с поля вынесли лекари через несколько минут на грубо сколоченных носилках. Я смотрел поединок с наших мест на трибуне в компании Денизы. В ложе Дилморон вместе с Ниамой принимал кого — то с Центрального Ствола. Мои обязанности швейцара временно перекочевали к Ноздрину. Хозяин так и сказал:

— Побудь пока с баркидцем. Ты ему сейчас нужнее. Начальник караула пока заменит тебя, Гонзо.

Это все демонесса. Воспользовалась возможностью и удалила старого слугу от своего избранника. Такова наша лакейская участь. Новые привязанности всегда нарушают старые связи. Зато выпала возможность посмотреть бой Махора без помех.

Гладиаторы взяли оружие наизготовку. Констебль боя занял свое место сбоку от соперников. Махор крутанул шею, разминая мышцы, многорукий выползок выставил вперед круглый щит и пару сабель. Одну руку с клинком угрожающе завел за покрытую змеиной чешуей голову. Дескать, попробуй, сунься. И как такого распотрошить? Положительно, Дениза была не в себе, когда предлагала Махору стратегию поочередного отсекания конечностей Нага. Я кинул на нее недовольный взгляд, но девушка, поглощенная зрелищем, на него не отреагировала.

Рында медью провела звуковую черту над прошлым и будущим для двух героев. Теперь для них не существовало большого мира, его проблем и возможных решений. Остался лишь желтый песок под ногами и горящие ненавистью глаза противника.

После сигнала к началу боя Махор сместился вбок на несколько шагов, а Риваннон сразу зашуршал чешуей к баркидцу. Обе сабли рассекли воздух. Наш парень ловко пронырнул под гильотиной третьей руки и сделал короткий выпад палашом. Удар пришелся в щит. Наг, с похвальной для его массивных габаритов подвижностью, развернул туловище и вновь ринулся в атаку. Щелк! Один скимитар попался в ловушку латной перчатки и был мгновенно сломан у самой гарды. Но Махор дорого расплатился за свой удачный финт. Он сумел отразить страшный рубящий удар сверху, но пропустил чиркающий терс в область бедра. Кожаные штаны баркидца, как и в прежнем бою, разошлись алой прорехой, и теперь секунды побежали для него с утроенной скоростью. Риваннон — опытный боец. Получив преимущество, он не спешил сближаться, а наоборот, ушел в глухую защиту, которую Махору никак не удавалось вскрыть. Увлекшись нападением, баркидец поймал левым плечом еще одну отметину, и его шансы стали таять на глазах. Понимая это, наш забияка решился на отчаянный ход. Он проскользнул вплотную к корентинцу, накрыл боевой рукавицей один из оставшихся двух клинков, а вторую сцепил с палашом в мертвом оборонительном замке. Вес среднего Нага втрое больше человеческого. Риваннон начал давить на Махора телом и рычагом щита. Еще секунда — и спина Махора не выдержит! Щелк! Сломался второй клинок. Освободившаяся рука баркидца тут же метнулась вперед и хрястнула Нага в беззащитный подбородок. Массивная голова человека — змеи дернулась, руки обмякли. Махор отвел назад стальной кулак и разрядил его новым ударом в лицо. Гордость Корентина, Риваннон — Наг отвалился от противника и рухнул на песок. Рядом присел наш задира, и кровь из его ран смочила землю арены. Констебль поднял вверх белый флажок. Победа! Дениза вскочила на ноги и бросилась вниз по проходу приветствовать баркидца.

Я перевел дух и подумал — как хорошо, что Иерарх обделил меня воинским духом. Пройти через такое? Благодарю покорно. Бедный Махор. А что будет дальше? Впереди — четвертьфинал.

Следующую пару дней мне пришлось просто разрываться между хозяином и Махором, исполняя роль советника (а часто, безмолвного собеседника) и тут, и там. Некоторые люди, как было мной подмечено, неплохо сами умеют принимать решение. Просто им нужно его для себя озвучить. Так устроен хитрый мыслительный аппарат человеков. И желательно, чтобы в момент полумагического самонаговора рядом находился некто, умеющий хлопать глазами и кивать в такт. Этого вполне достаточно. За логическим обжевыванием проблемы следует клацанье зубами вывода, после чего вопрос благополучно сглатывается в пищевод действия. Советчик же получает благоразумную долю признательности за оказанную помощь. Все просто.

Ниама по — прежнему оставалась у нас главной по хозяйству. Она выбирала время, когда мы обедаем, и место. Сама отдавала распоряжения кабатчику и хозяину постоялого двора. И поэтому, несмотря на хлопоты с людьми, мне удалось посмотреть все бои одной восьмой. Фавориты (а к ним букмекеры уже причислили нашу темную баркидскую лошадку), как им и положено, подтверждали свой статус, но без сенсаций, само собой, не обошлось. Одна была так, маленькая, а вторая вполне нормального размера. В первой Джоэвин из Оплота неожиданно сдал бой великану Хайнабу, представителю Цитадели. Сначала ловкий и стремительный эльф вдоволь поиздевался над неуклюжим циклопом, но когда он уже измысливал эффектную точку в поединке и грезами пребывал в четвертьфинале, его темечко нашел случайный размах дубины варвара. А об остальном ясноглазому, видимо, рассказали уже под трибунами. Как в эффектном траурном салюте взметнулись и поникли цвета Оплота на трибуне, как вопили орки и тролли, надрывая глотки от восторга. Букмекеры сидели и подсчитывали убытки. Потом снова пересчитывали, после завершения финальной схватки раунда. Той самой, с Коллеганом.

Да, все верно, это поражение принесло нам вкус горечи. Чемпион Подземелья слил схватку безвестному ногайскому воину Алчагир — Гирею. Топорная эквилибристика нашего бойца оказалась пресечена в самом начале раунда верным ударом сабли по могучему горлу. Ногаец просто сделал нырок под правую руку минотавра и одним росчерком клинка выплеснул из полного силы тела всю жизненную энергию. Еще не успевшего даже рухнуть на колени Коллегана тут же накрыло куполом исцеляющего заклятья. Констебль сработал четко. Он фактически спас жизнь рогатому чемпиону, но оставил на память шрам через всю шею. Легкость этого поражения вызвала у меня смутные подозрения. Нет, но как бы ни был хорош Алчагир, Коллеган просто не имел права проигрывать так бездарно. Я говорил со многими зрителями. Все сходились на том, что минотавр и Дмидаш из Инферно — скрытые фавориты турнира. И тут такое… Мой откровенный вопрос к Дилморону завершился ничем. Принц с негодованием отмел мои домыслы. Я же, продолжил про себя считать, что тут в состязание вмешалась политика. О чем договаривались Дилморон с Клеганом? Я дважды видел советника клана выходящим из нашей ложи, когда возвращался от Махора с докладами. Что за вопросы они решали?

Турнир растянется еще на несколько дней. Потом чествование участников, празднества, награды. А дело принца не ждет. Кто — то должен организовать его прибытие в Подземелье, подготовить торжественную встречу, оповестить подданных. И кто — то из кланов претендует на резкое продвижение по иерархической лестнице. Стоят ли смутные турнирные перспективы реальных привилегий от будущего короля? Думаю, нет. Никоим образом. И Коллеганы, уверен, рассуждали так же.

В остальных схватках все прошло, как и предполагалось. Тахтур, наш знакомец, вчистую отдал бой Алану из Сияния. Мы надеялись на чудо, но волшебства запрещены на арене.

Коткач из Болота уработал искателя приключений Вольпака, выходца с Центрального Ствола. Махор так и сказал: «уработал». Ничего себе работа! Расколошматить «утренней звездой» весь шлем несчастному Вольпаку. Тому полностью расплющило обзор, рыцарь просто не видел, куда направляет удары и где ждать нападения. Констебль опустил завесу милосердия над этой схваткой. Болельщики Вольпака не возражали.

Савон закономерно сломил сопротивление копейщика из предвариловки. Рыцарь Тьмы действовал впечатляюще. В его фехтовании я узрел какую — то непоборимую схематичность. Он нападал, отражал удары, неумолимо выискивая в обороне противника слабое место. И угадав его, довел поединок до победы. Герольд озвучил благодарность проигравшего. Тот высказал сердечное «спасибо» Савону за бесподобный урок фехтовального мастерства и пообещал к следующему турниру выучить домашнее задание. Савон любезно ответил — не за что, мол, обращайтесь.

Граф Смирен задавил авторитетом безвестного некроманта Тариека. Это был не урок, а скорее, наглядная демонстрация превосходства аргументов одной стороны над другой. Убедительно доказанная лезвием клинка. Смирен сразу взял сумасшедший темп. Тариек отступал, получая раны и рождая в сердцах болельщиков сочувствие. Он терпел, преисполненный желания оказать хоть какое — то противодействие признанному мастеру. В конце концов, оружие было выбито из его рук, а острие меча соперника многозначительно вдавило доспех на груди.

Дмидаш не оставил шансов второму номеру Оплота, гному Фингару, и болельщики из магической столицы Овиума приуныли совсем. Погасли все их надежды, вылетели все их представители. А вот я считаю — правильно это! Если бы проводился конкурс по уменьям или заклинаниям, то в финале бы рубились они и Сияние. По ремеслам и артефактам, можно было бы даже и не пытаться составить Оплоту конкуренцию. А тут — чистое фехтовальное искусство, тут другие охотники на первенство.

В турнирной суете мне даже не достало времени, чтобы поболтать с Ноздриным, подробно выведать у минотавра все его приключения с момента нашего расставания у ковчега. Старый охранник пребывал в подавленном настроении, даже слегка замкнулся в себе. Еще бы, его, можно сказать, отдали в руки заклятых врагов, превратили из почтальона в пленника. Мозг Ноздрина не мог смириться с таким предательством. Ничего, как будет возможность, я все ему растолкую.

— Никакого толку от тебя нет, Гонзо, — Махор в сердцах бросил палаш в ножны. — Пугало огородное и то полезней будет.

Я виновато пожал плечами и опустил моргенштерн. Ну, какой из меня спарринг — партнер? Баркидец взял с низкой деревянной скамьи полотенце и обтер шею. Мы выбрались в предместья. Это был даже не открытый кабачок, а так, полупустая харчевня под сводом низких облаков. Пара посетителей из расы гулей при нашем в него пришествии стремительно всосалась в узкий переулок, даже не заплатив за обед. Хозяин, кривоногий мужик с заплетенными в косу седыми волосами, сначала возмущенно забубнил об убытках, но Махор пообещал ему компенсацию, и на вытертых скатертях появились бутылки вина, краюхи хлеба и истекающие молочными слезами куски сыра.

— Коткача я должен проходить по — любому. Это даже не обсуждается, — Махор, как настоящий спортсмен, отхлебнул вина и закурил предоставленную владельцем заведения трубку. — А вот с Савоном придется повозиться. Силен некромант, ничего не скажешь. Ох, уж эти мертвецы…Дениза, скажи «подвал»!

— Подвал!

— Тебя скелет поцеловал.

— Тьфу, дурак!

— Вот так и проигрываются компании, — буркнул я. — Из — за недооценки противника.

— Если он был таким слабым, не прошел бы в одну четвертую, — поддержала меня Дениза. — Саша, давай посерьезней.

Саша?! Какой Саша?! Ага, понял. Наверное, это его тайное родовое имя.

— Ладно, вы — мой штаб, вам и разрабатывать план на бой. Ты, Дениза, тренер и по совместительству с недавнего времени — личный массажист. Ой! — ладонь девушки отскочила от бритого затылка баркидца. — Назначаю Гонзо психологическим консультантом, катманом в углу и спортивным агентом. Действуйте.

— Я тоже хочу быть спортивным агентом, — надула губы Дениза.

— Не купоросся. Твоя должность еще выше. И потом, я не могу торговаться с человеком, с которым сплю на одной постели. Пробовал уже — фигня получается.

Оп. Я опять что — то пропустил.

— Шутки в сторону, — нахмурилась фехтовальщица. — Давайте вслух накидывать сведения о Коткаче.

— Что мы можем сказать об этом парне из рода гноллов — мародеров? Похож на собаку. Нет, на гиену. Работает из — за щита, предпочитает «утреннюю звезду». Не обладает какими — то исключительными физическими данными. Но свое дело знает туго, — Махор первым сделал свой вклад в общую копилку.

— Не рубака, скорее «танцор». Оружие диктует тактику. Бьет исключительно в верхний ярус. Голова, плечи, шея, руки, — присовокупила Дениза.

— Надо защитить голову, — внес свою лепту я.

Баркидец скептически хмыкнул.

— Мне понадобится максимальный обзор. С его шаром только успевай уворачиваться. Не знаешь, откуда прилетит. Закрытый шлем отпадает сразу.

Дениза перевела взгляд с него на меня и обратно. Нахмурилась, ее хорошенькое личико напряженно застыло. Вдруг в глазах девушки вспыхнули лучи догадки:

— Знаю! Я придумала! Мы оставим открытый шлем, но укрепим его со всех сторон иглами. Типа таких, что торчат из шкуры Гонзо. В худшем случае — защита, в лучшем — шар еще в них и застрянет. И тогда ты зарежешь его, как свинью.

Махор со значением выпятил нижнюю губу:

— Тебе никто не говорил, что ты кровожадная маньячка? Я первый? Ох, как я люблю таких необъезженных лошадок!

Дениза нарочито сурово толкнула баркидца кулачком в плечо:

— Ладно, герой — любовник. Давай свою кастрюлю, пойду к гномам, закажу переделку.

— Не стоит забывать, что Коткач в курсе боев Махора. Два из трех мы выиграли с помощью латной перчатки, — добавил я. — Он тоже не дурак и готовится. Предлагаю начать думать о том, что этот танцующий гнолл внесет в свою экипировку.

— Гонзо! Вечно ты испортишь такой хороший день!