Главная дорога Центрального Ствола, именуемая просто Трактом, пустовала редко. Ну, разве что ночью, когда приходило время темных сил и лихих людей.

В обе стороны двигался плотный поток транспорта. Влекомые коричневыми быками, легко катили товарные телеги из Оплота. Рядом, по обочине, шествовали крепкие дварвы охраны. Подвид гномьей породы, они были выше и крепче своих земляков, расчесывали бороды на манер мочалки и носили круглые шлемы с мифриловой насечкой. Их приземистые тела защищали доспехи без рукавов с выступающими крыльями плеч. За спиной у некоторых висели двусторонние боевые топоры, другие были вооружены клевцами. Известное дело — Тракт привлекал немало сомнительных личностей в рваных зипунах, что спали днями в окрестных лесах, а ночью выходили на свой рисковый промысел. Время от времени попадались гноллы — купцы, реже торговые деятели орочьей национальности. Последние запрягали в свои подводы недоброго облика кабанов. Эти мохнатые секачи с желтыми саблями клыков безропотно тянули поклажу, изредка выдувая из — под короткого хвостика темные струи жидкого навоза.

Иногда в пестрой толпе торгового нелюда, пролегала широкая просека свободного пространства. То герои, высшая раса, почти что Боги Овиума, величественно направлялись по своим легендарным делам. Развевались богатые плащи, гордо реяли вымпелы на пиках вооруженного эскорта. С их дороги в разные стороны разлетались телеги и брички, народец прыскал от копыт могучих красавцев — коней. Все знали, что истинные человеки не любят, когда их задерживают, и тяжелы на руку.

Наше закрытое ландо пользовалось теми же привилегиями. Мы с Ноздриным являли впечатляющую пару форейторов, а зазевавшихся бездельников, загородивших проезжую часть, приводил в чувство легкий щелчок кнута. Лошади, прикупленные в Корентине вместе с каретой, оказались посмелее провинциальных волов, что не пожелали идти в упряжи с моей персоной на козлах. Никаких опознавательных символов на дверцах дилижанса мы рисовать не стали. Мало ли…

Баркидец ехал с нами. Принц даже слегка удивился его появлению с объемистым баулом, но я понял все правильно — осторожничает Махор, желает поставить в контракте финальную точку. Он сказал, что будет нам попутчиком до Скалистого Серпантина, а дальше наши пути разойдутся. Дениза не пришла его провожать. Может быть, поссорились? Да ладно, Дениза — это еще не все! Ниама опять запропастилась куда — то. Я попробовал выяснить у принца, что такое приключилось с его пассией, но нарвался на молчание и печальный взгляд. Даже находясь в подавленном настроении, Дилморон постоянно писал послания и получал ответы. А передавал он их непонятным джиннам, которые возникали рядом с нашим ландо и, забрав письмо, мгновенно растворялись в воздухе. Джинны — жители Сияния. Неужели хозяин решил о чем — то договориться с их маликом Мордредом? Или настоящий адресат его переписки просто проявил благоразумную скрытность? Пришлось себе признаться, что Гонзо окончательно утратил все нити игры. Осталось лишь наблюдать и действовать по обстоятельствам.

Махор с Дилмороном проводили время в дилижансе, дуясь в магические карты. Любопытная штука, я видал со стороны пару раз. Правила меняются почти каждую раздачу. Там есть масти, старшинства, да еще все семь стандартных Школ: Воды, Воздуха, Огня, Земли, Разума, Природы и Смерти. И никогда заранее нельзя сказать, какая картинка побьет другую. Баркидец параллельно травил байки, комментировал внешность прохожих, заигрывал со всеми смазливыми девицами, и даже с не смазливыми, словом, лез из кожи, чтобы развеселить будущего короля. Дилморон старательно улыбался, механически кидал картинки на бархатные подушки, хотя мыслями был где — то далеко. Не ведаю, о чем они говорили с демонессой наедине, но видно — ни к чему хорошему не пришли. Когда мы возвратились из забегаловки, хозяин сидел один и был погружен в размышления. В таком же угнетенном состоянии он пребывал и поныне. Видя бесплодность своих попыток скоморошничанья, Махор прикупил у двух чертей — лоточников бутылку араки и накачал ей минотавра допьяна. Мы остановились напоить лошадей, а из кареты неслись звуки заунывной песни про широкую степь, матушку — реку и орла над ее гладью.

— О Джорнее поют, — предположил Ноздрин. — Место где — то рядом с Парадоксом. Там как раз степи кругом.

Под вечер мы сменили лошадей на «реле» близ Некрополиса. Дилморон еще долго смеялся с Махором, что слово «реле», которое в их мире обозначает вовсе нечто иное, произошло из банальной подставы коней. Реле. Замена.

Бесплотный дух, смотритель станции, воспринял наше появление, как должное, и без проволочек выдал новых скакунов. Бледных, с кровяными губами. Ужас, что за зверюги, но бежали они ходко. Только всхрапывали уж больно жутко, даже дух захватывало. Наконец — то нам с Ноздриным удалось наболтаться досыта. Он рассказал все свои мытарства с момента нашего исхода от ковчега.

Они с Горготом четыре дня сидели около Зайца, дожидались кого — нибудь из Желтка. Дождались. Сначала прилетела пара королевских грифонов, покружила над их головами и, не приземляясь, свалила за горизонт древесных крон. Через пару часов к стоянке вышел конный дозор рыцарей. Два героя с отрядом из десятка дружинников. Осмотрели ковчег, долго беседовали с орком внутри. Потом на поляну опустились три Карающих Ангела. Они приволокли что — то вроде плетеного кокона. Не то одноместная кибитка, не то переносная тюрьма. Горгот залез внутрь, и троица вновь поднялась в воздух, унося нашего механика. Больше Ноздрин орка не видел. Интересно, как у него сложилось? Несмотря на формальное предательство, мне было жаль Горгота. Он не злой малый, просто… невезучий. Штабс — капитан с самого начала относился ко мне благожелательно. Да что говорить! Именно благодаря ему я впервые увидел свет через стекла магических очков. Я надеюсь, что у него все сложилось хорошо — Контур сдержал слово, и после направленного перерождения его ждет большая награда и спокойная жизнь где — нибудь в тихом провинциальном местечке Желтой планеты. Небольшое поместье, охота с собаками и приятные вечера в компании весталок с распущенными волосами.

После отбытия Горгота про Ноздрина, казалось, все забыли. Он сидел на пне и жевал салатные листья из припасов, а люди суетились вокруг Зайца. Народу все прибывало. Пригнали стадо одомашненных буйволов, прикатили несколько телег с рабочими. То был мастеровой люд со своим инструментарием. Ковчег дотошно осмотрели, простучали на совесть молотками. Герои провели магическое сканирование. За несколько часов с железного грызуна сняли колеса и путем подкопа попытались завести его на специально сколоченную деревянную платформу. Волы силились сдвинуть Зайца с места, но куда там! Пятьдесят тонн! Ноздрин смотрел на эту возню и в душе ухмылялся. Наконец про него вспомнили. Герой из Желтка, граф Винсентус, пригласил боевого минотавра на обед и под овощную похлебку попытался выведать информацию об устройстве ковчега. Ноздрин с готовностью сообщил, что он — начальник стражи и в механизмах не понимает ни бельмеса. Про то, что механиком был как раз Горгот, наш служака и не подумал доложить. Пусть сами разбираются с орком. Приунывшему Винсентусу была вручена грамота Дилморона. Граф сломал печать принца, быстро пробежал текст и поблагодарил Ноздрина за передачу послания.

Далее был путь до Корентина в сопровождении или под конвоем трех всадников. Ему выделили скакуна, но оказалось, что минотавр ни разу не сидел в седле и делать это не собирается, так что дорога затянулась. За один переход до столицы Сферы они остановились в селении нейтралов и без толку торчали там почти неделю, проедая дорожные деньги желтых кавалеристов. Ноздрин недоумевал, в чем дело, но потом на околицу деревни приземлился целый перелетный клин Карающих Ангелов. То прибыл сам Пий Контур, регент Желтка. И он удостоил Ноздрина личной аудиенции.

— Представляешь, даже не обыскали. Я сидел напротив него на расстоянии руки, а кинжал висел на поясе. У меня была возможность спокойно выпустить ему кишки одним движением. Жаль, что это было бы не по правилам, — делился со мной честный минотавр. — Так хотелось пришить его, что прямо мурашки по холке бегали.

Контур полчаса пробеседовал с Ноздриным на всякие разности, а потом пообещал вернуть в свиту принца. Что и было незамедлительно исполнено.

Облака над головой наполнялись пепельным свечением. Мы подъезжали к Сумеречной дороге, ответвлению Древа, ведущего прямиком в Царство Мертвых. Изменилась природа, поменялась архитектура придорожных строений. Вот мимо проплыл, качаясь в такт поступи наших ездовых лошадей, очередной хутор. Десяток домов с остроконечными крышами. Мрачное очарование готики и засилье сложных серых тонов. Группа скелетов что — то делила на обочине. Сбоку от них месили пыль два оборванных зомби. Наша карета въехала в земли Некрополиса. Это была даже не территория Холодных, а лишь окрестности Ветви, баюкающей на весу планету мертвецов. Но близость владений Вокиала чувствовалась во всем. Нет, среди прохожих по — прежнему попадались жители других овиумских миров, но в целом сильно «похолодало»: вампиры, духи, привидения и, разумеется, скелеты составляли большинство путников. Один раз нам навстречу попалась похоронная процессия. Вслед за огромным катафалком из отполированного красного дерева под заунывную музыку двигался разночинный люд. В толпе я заметил даже нескольких рыцарей Тьмы — элиту Некрополиса. Качались хоругви, ветер трепал траурные ленты. Это свадьба. Так у них, Холодных, принято. Судя по богатому убранству кортежа, свое торжество справляли представители знати. Махор порывался остановить карету и полюбопытствовать, насилу успокоили. Чего там интересного? Ну, доедут до кладбища, скинут в могилу пустой гроб, посадят молодых на катафалк, забросают увядшими цветами и поедут дальше веселиться. Под вопли плакальщиц. Наемные музыканты свадеб не одобряют. Это потому, что оркестр могут вполне пустить в расход, если мелодия пришлась господам не по нраву. Миры разные, но люди, они везде одинаковы.

На следующий день путешествия растительность по сторонам Тракта начала стремительно вбирать в себя пестрые оттенки. Кобальтовые и стальные тона Некрополиса вытеснялись яркими красками тропиков. Наша карета вкатывалась в инфернальную зону. На небе в летнем безветрии висели грозди «светляков» и старательно прижигали лучами каждый дюйм земли. Справа к дороге лепились несколько распаханных наделов, обтыканные кривыми зубьями пограничных столбов. Мы с Ноздрином и так были напряжены от того, что вокруг вражеские владения, так еще очередной фиолетовый джинн спикировал к ландо откуда — то со стороны заката. Мы едва не слетели с облучка от неожиданности. Этот посланец оставил письмо и убрался, не дожидаясь ответа. Такое случилось в первый раз.

Через несколько миль на Центральный Тракт легла алая плеть Лавовой дороги. Отсюда брала начало Ветвь Инферно, тут стояли сторожевые посты их гвардии. Наша карета, поскрипывая на рессорах, проследовала под прицелом горящих глаз пары трехголовых собак. Церберы громыхали тяжелыми цепями, прикованные к вбитым в землю железным кольям. За псами топтались еретики, закутанные в мешковатые коричневые плащи, а за их сутулыми спинами в зловещей неподвижности замерло Отродье — коренастый герой с церемониальным кнутом Адского пламени в руках. Костяшки пальцев Ноздрина побелели от напряжения на рукояти боевого топора. Но ничего, пронесло. А еще через сотню шагов из кареты высунулся Махор и приказал править на стоялый двор впереди. «Ртутная лужа». Романтическое название. Мы остановились, и лошадей тут же взяли под уздцы несколько бесов. Я слез с козел, вызвав у прислуги легкий приступ паники, и распорядился напоить коней. Ноздрин, тем временем, распахнул дверцы кареты.

— Жарковато, — бросил Махор, расстегивая ворот.

— Мы недолго, — извиняющимся тоном сказал Дилморон. — Гонзо, ты со мной.

Меня поразило внутреннее пламя господина. Еще вчера оно мерцало затухающей свечой, а сегодня вдруг запылало, будто лесной пожар. Интересно, что за вести привез ему последний почтальон? Я поспешил за хозяином.

Не успел принц зайти в низкий прокуренный благовониями зал корчмы, как к нему подлетел мускулистый демон и быстро зашептал, глотая слова:

— Как хорошо, что вы прибыли, ваше величество. Позвольте сюда, вас ждут, вас очень ждут, — он бесцеремонно подхватил хозяина под локоть и увлек его в овальную нишу с потайной дверью.

Сгибаясь под низкой притолокой, мы перешагнули порог и очутились на небольшой площадке, от которой вниз отходила узкая винтовая лестница. В подвале было душно и влажно, на красных камнях блестела оранжевая слизь или что — то, внешне похожее на нее. Демон согнулся в поклоне и указал короткой лапой на лестницу. Я решительно отодвинул Дилморона и первым начал спуск. Наверху шумел кабак, а здесь было тихо, и лишь наши шаги нарушали безмолвие погреба. Отсчитав сорок широких ступенек, я налетел на стену и беспомощно завертелся, ища проход. Быть зрячим, конечно, хорошо, но иногда это доставляет неудобства. Раньше я бы сходу нашел путь. Вот она, широкая дверь из темного стекла. Ручки не было, пришлось просто толкнуть ее от себя. Дверь неожиданно тихо отворилась, залив подземелье желтыми лучами света. Нас и правда, ждали. Вернее, ждал…

Его мясистый нос хоботом нависал над верхней губой, и казалось, что старый ифрит гудит прямо в его раструб. Впалые щеки обтекали выпиравшие кости скул и ныряли в ямы глазниц, откуда полыхали темным блеском зрачки цвета пережженного янтаря. Сам Велизар, советник Первого Круга Пламени, явился на разговор с молодым правителем Подземелья. И терпеливо ждал его прихода в погребе.

После церемонии приветствия разговор быстро свернул в конкретное русло, и тут же начались претензии:

— Вы скверно начинаете, принц, — скорбно промолвил посол Ада. — Все надеялись на свежий ветер, что задует на пустынных просторах Подземелья. Но, похоже, мы пожали бурю.

— Нельзя ли выражаться конкретнее, — попросил Дилморон. — Я еще не настолько сведущ в политике, чтобы легко разбирать дипломатические недомолвки.

— Само собой, я говорю о Ниаме.

Дилморон порывисто вскочил с пуфика, на которые нас посадил инфернал, сделал несколько шагов по помещению и остановился у стены. Как они могут жить в такой парилке? Право слово, еще час и меня придется отсюда выносить. Но каков хозяин? Всю дорогу был словно изломанный ветром камыш, а теперь взбодрился и выглядит настоящим рогатым вельможей. Надменным и властным. Так его, красножаброго! Жги, Дилморон! И принц выдал, будто прочел мои мысли:

— О Ниаме? О моем трофее, захваченном в бою? Хочу заметить, в бою оборонительном. Что бы там не вещал ваш посланник с темными кругами на лице, я знаю, как было дело. Отряд под командой Сабнака ворвался в факторию Паялпан и учинил резню среди моих верных слуг. В контратаке нам удалось уничтожить Сабнака и пленить Ниаму. У Инферно есть претензии по этому поводу? Странно. Я полагал, что они могут быть у меня. Но я великодушен. И беседую с вами, несмотря на вероломство. При попытке прорыва из Паялпана погиб один из величайших минотавров — Лорд Таргон. Мой учитель. В том бою посреди Тенсильской теснины инферналы тоже принимали участие. Но я умею не помнить обид, если они были нанесены по незнанию. И беседую с вами, забыв про вражду, хотя по кодексу Подземелья обязан без колебаний проломить топором вашу голову!

Получил? Хобот ифрита сморщился, словно ему сунули по тухлому яйцу в каждую ноздрю.

— Ты взял богатую добычу, минотавр. Ниама — прекраснейшая из гурий Преисподней, — прогнусавил Велизар. — Весь Второй Круг Пламени обеспокоен. Нам пришлось вернуть ее домой.

Надо же, сравнить Ниаму с гурией. Смешно. Та еще райская девственница. И непривычны на слух эти «круги». Так инферналы именуют свои семьи, кланы. Первый Круг, Второй, Третий. Само собой, чем меньше цифра, тем больше влияние. По мне, так они все одинаково отвратительны. Возможно, только наша девочка немного лучше. Дилморон весь рейс занимался с ней взаимным приручением. Выслушав ифрита, принц ничего не сказал, а лишь презрительно поджал губы, показывая свое отношение к маневру Преисподней. Мы бы так делать не стали. Заковать в кандалы, заточить в рабство — это да, это — по — нашему, а вот так, взять и украсть своего собственного героя — фу, какая мерзость!

Поняв, что словесной реакции ему не дождаться, представитель ада осторожно скормил Дилморону следующую фразу:

— Оставим юридические тонкости для клерков и стряпчих, — быстро зыркнул желтыми глазами и опять опустил свой носообразный вырост в пол.

— Проблемы никому не нужны. Я предлагаю решить этот вопрос раз и навсегда. Меня уполномочили говорить о выкупе.

— Выкуп? — принц недоуменно нахмурил брови. — О каком выкупе вы толкуете?

— Что вы желаете за нее получить? В покровительстве Инферно вы не нуждаетесь, поскольку уже обрели более могущественных покровителей.

Ага. Они прознали о поддержке Вокиала и встрече тет — а–тет с регентом Желтка. А ну — ка, врежь ему, хозяин!

— Не нужно подменять понятия! Мы не нуждаемся в покровительстве, мы оказываем его!

Вот тебе! Съел?

Лицо ифрита окаменело. Принц сделал видимое усилие, как бы борясь с раздражением, и неожиданно мягко произнес:

— Хорошо. В знак новых отношений, что, быть может, установятся между нашими мирами, я готов обсудить иной способ решения вопроса. Гонзо, оставь нас, пожалуйста.

Я с готовностью вышел в подвал. Дилморон специально притащил мою тушку для пущей представительности, а теперь нужда в ней отпала. Сейчас пойдет откровенный обмен мнениями. Мне пришлось преодолеть навязчивое желание приникнуть к двери подслушать беседу. Я же теперь не маленький лягушонок, а достойный супертроглодит. К тому же эта штука совсем не пропускает звуки. Заберусь — ка я на верхнюю площадку. Там как будто немного прохладней.

Сотня горячих слизистых капель упала с каменных стен на пол, пока внизу не хлопнула дверь, и не раздались поднимающиеся ко мне голоса. До меня донеслись несколько путаных реплик древнего демона:

— Да, надо сказать, что я везу на Инферно сногсшибательные новости… Это как же получается теперь… Все Круги пламени соберутся немедленно… Вы хорошо продумали процедуру? Контур гарантирует согласие Иерарха?

— Да, ваше непотребство. Мы так решили, — ответил Дилморон. — И подтверждение от Джорнея получено.

— Это черт знает, что такое… Жаль, что нам нельзя самим связаться с Иерархом. Но все равно… Решиться на такое…

— У каждого человека есть Судьба. И он лишь должен понять, разглядеть ее. Тогда жизнь сложится по его правилам.

— Непростая будет партия. Но, похоже, что вы решили всех переиграть. Рискованно, а? Что творится! Ладно — ладно, все равно, вы молодцы. Хорошо, я берусь спешно доставить новости в Круг Пламени. Посольство удастся собрать в течение двух декад. Принц, но как воспримут известие твои сородичи? У тебя могут быть проблемы с… хм… вступлением в новую должность.

— Это я беру на себя. Тут главное, правильно все рассчитать, — многозначительно произнес Дилморон.

— Ну да, ну да, — задумчиво поводил хоботом старый ифрит. — Ладно, прощайте, сир. Мы вскоре увидимся в Подземелье. Говорят, у вас там немыслимый холод.

— Мы специально для вас подогреем пару помещений.

Они добрались до меня и пожали друг другу руки. Что — то затевается. Зачем бы краснокожим катить к нам с визитом? А может, Дилморон решил психануть и все — таки взять инферналку в жены? Исключено! Лучше тогда ему сразу заказать себе эпитафию попышнее.

Мы в молчании вернулись к Махору. Я забрался обратно на козлы. Вокруг Ноздрина толклось несколько бесов, бросающих на минотавра неприязненные взгляды.

— Что там было? — поинтересовался стражник, усаживаясь рядом.

— Один старый черт, — ответил я, трогая поводья. — И больше ничего.

В трех милях от родного Серпантина у кареты сломалась ось. Я смотрел на дергающееся лицо Дилморона. По — моему, принц готов был припустить бегом по Тракту, лишь бы поскорее ступить на нашу землю. Как долго мы ждали этого момента! Длинные, наполненные смертельной опасностью паялпанские месяцы проходили перед моими глазами. Бесконечные атаки на воздуховоды, стремительные боевые вылазки и поспешные отступления. И потом — путь на Зайце в неизвестность Сферы. Неужели конец? Когда через час прибыл вооруженный эскорт, уже никто не мог сдержать эмоций. Ноздрин обнимался со своими закованными в латы собратьями, люди и нелюди вокруг неистово кричали и хлопали друг друга по плечам. Только ко мне никто не подошел. Опасались. На всех воинах были цвета Дилморона и значки клана Клеганов. Фыркали тяжелые скорпикоры, мастера — троглодиты организованно выстроились в плотное защитное кольцо — монолитная стена щитов с тонкими пунктирами копий. А молодой монарх стоял в окружении Владетельных минотавров, и торжествующая улыбка сияла на его губах. Добрались.

Когда мы миновали первый форпост Серпантина, в воздух ухнул праздничный салют. Новый король прибыл! Пусть официальная церемония еще впереди, но подданные все равно не могли унять бурю восторга. Сколько вокруг собралось народа! Все норы и поселения Серпантина нынче обезлюдели. В воздухе кружили гарпии и сыпали на разряженных жителей благоухающие соцветия. Вся земля вокруг была усыпана лепестками орхидей. Над толпой плыли стяги с руной Дилморона. Это еще разминка, а что будет, когда мы доберемся до Подземелья? Потом опять стрельнул фейерверк (пару гарпий, по — моему, сбило), небо раскололось на молнии и вспышки. Маги навели иллюзию радуги. Дилморон приподнялся на стременах огромного гнедого жеребца и величественным жестом поприветствовал толпу. И откуда он набрался этого? Что — то я раньше не замечал у хозяина подобных монарших заскоков.

Горели светильники, плавая в розовом масле. Этот зал так и назывался — Палата Жидкого Огня. Триклиний из отполированного порфира упирался в мраморный пол колоннами ног. Вокруг прямоугольного стола расселись представители виднейших кланов, сообществ, определявших жизнь планеты Подземелье. Чуть поодаль стоял опаловый картибул с подножиями в виде оскаленных драконьих пастей. За ним располагались семьи, менее приближенные к престолу. Но монарх сменился, значит будут перестановки в иерархии. От того так были напряжены сегодня торчащие уши вельмож. Рассеянный свет неосторожно касался кончиков их рогов и, уколовшись, убегал дальше в углы атриума, где таился среди фарфоровых, в рост человека, вазонов. Посередине залы высился монументальный трон короля, инкрустированный желтыми алмазами. За его спинкой скрестили серебряные лезвия два меча — символы власти и неотвратимого наказания для отступников. Дилморон сидел на нем и благосклонно взирал на своих придворных. Те опускали вниз почтительные взгляды. Мы с Ноздриным, церемониальная охрана, стояли на входе в Палату с алебардами, украшенными розовыми бунчуками. Не знаю, как там мой бывший враг, но я чувствовал себя нелепо. Проходящие мимо Владетельные минотавры сбивались с шага, видя мою фигуру. И даже присев на места, многие продолжали оглядываться и перешептываться украдкой. Еще бы. Сам Бривал, утраченный символ расы троглодитов, восстал из могилы и теперь несет караульную службу подле персоны самодержца.

По одному главы кланов подходили и многозначительно поздравляли Дилморона с коронацией. Отдаленный шум этой церемонии еще метался под сводами подземных коридоров. Сегодня все Подземелье будет пить и есть за счет монарха, а завтра объявлен выходной день для всех служащих и рабов. Так повелось издревле. Простой народ веселится, празднует, а власть предержащие собрались на Совет. Новый король вступил в права, и теперь объявит им свою волю. Возможно, кого — то тут же казнят, такое тоже бывало. А кто — то будет вознесен над прочими. Король дождался, пока слуги обнесут всех закусками и, не торопясь, поднялся с места. Минотаврам требуется много жевать, чтобы не нервничать. Я видел сбоку, как многие торопливо проглотили порции салатов и тут же обратили хищные взоры на соседей. А ну как кто — то по — прежнему катает по языку еду? Запомнить и доложить, кому следует. Дилморон поднял руку, приветствуя собравшихся. В ответ прозвучало боевое:

— Эннавант!

Они ждали воодушевленного спича о традициях и наставших тяжелых временах. Прочувствованных мыслей на тему, что нужно соединиться, потуже завязать пояса, и уже наверняка прикидывали суммы, которыми придется откупаться в сторону нового обитателя престола. К их, да и к моему тоже удивлению, разговор пошел совсем о другом:

— Приходит время, когда все меняется. Это случается в жизни каждого. Вдруг наступает такой момент, и вы понимаете, что нужно что — то перестроить в себе. Посмотрите, чего мы достигли своей политикой. Лелея наше право на исключительность, воспевая свою гордость, планета Подземелье оказалась в кольце ужаса. Нас боятся. И это значит — ненавидят. Таково свойство человеческой психики. Мы враждебно относимся к источнику своего страха. Не имея возможности сломить нашу расу силой, они пытаются загнать ее в какие — то рамки всеми другими доступными способами. А мы видим это противодействие и говорим — против нас заговор. Думаем, что тайное сообщество задалось целью стереть с лица Овиума планету Подземелье, испоганить ее земли, превратить в рабов жителей. Недоверие уже посеяно, и удобренные подозрительностью, произросли всходы открытой вражды. Взаимная конфронтация не приведет ни к чему хорошему. Поэтому все должно измениться. Пройдет время, долгое время, пока холод между нами и остальными мирами исчезнет полностью. Но начало этому процессу мы положим сейчас. Бесполезно делать показные движения, демонстрировать свою нарочитую лояльность. Одними намерениями мы никого не купим. Нужна полная переориентация сознания нашего народа. И мы все вместе этим займемся. Отныне курс Подземелья — собственное строительство. Считайте это нашей официальной политической доктриной. Отныне все реформы Подземелья будут направлены вовнутрь.

По залу пробежала рябь настороженных улыбок. Еще бы, у нас на поверхности и кустика не растет.

— Мы просто будем решать свои проблемы и сконцентрируем на этом всю энергию. Забудем о недружественном окружении, вернее, постараемся о нем забыть. Решение вопросов с другими планетами я беру на себя. Итак, давайте проанализируем собственные задачи. Будет много непопулярных решений, предупреждаю сразу… Вас интересуют, наверное, конкретные шаги, что последуют за моими словами? Мы пересматриваем наказания за преступления на основе ксенофобии. В сторону ужесточения. Также подготовлен целый пакет эдиктов, затрагивающих все сферы экономики Подземелья. И еще… Мы отменяем рабство. В полном объеме. Те планеты, что спешно вооружались в ожидании нашей агрессии, видимо, выбросили деньги на ветер. Никакой экспансии не предвидится. Такие новости встретят с недоверием, но упрямые факты сделают свое дело. Вооруженные силы Подземелья сокращаются до пределов необходимой обороны. Неоднократно мы слышали претензии, что наши отряды проходят выучку и боевое слаживание для военных действий на Центральном Стволе, и это вызывало законные опасения. Теперь мы будем тренироваться исключительно в подземных условиях. Двери наших гротов откроются для делегаций соседей. И мы станем радушными хозяевами. У нас тюрьмы переполнены юнитами. Расходы на заключенных съедают приличный кусок бюджета короны. В ближайшее время я жду предложений от кланов по переводу системы наказаний на коммерческие рельсы. Охрана, достойное питание и условия содержания — на совести арендатора. Невыполнение этих условий будет караться серьезными взысканиями. Взамен вы получаете почти дармовую рабочую силу. Ни для кого не секрет, и я понимаю, что мои следующие слова придутся кому — то не по вкусу — у нас в жуткой степени развита борьба за привилегии. Мои помощники в ближайшее время подготовят свод законов, где эти вольности будут низведены до минимума. Как следствие привилегий возникает повсеместное взяточничество у чинов, находящихся на службе у короны. Из года в год Подземелье пытается навести порядок в своих рядах, да все без толку. Отныне мы положим этому конец. Есть простой метод борьбы и старый, как человеческое общество. Тот, кто укажет на преступление официального лица, получит долю от конфискованного имущества преступника. Ибо отъему подлежит вся собственность и собственность ближайших родственников. Подати в казну также будут пересмотрены. Мы снижаем налоги на ремесленников, крестьян и всех тех, кто производит товары. Для торговцев, наоборот, сборы будут увеличены. Особенно, сборы с ввозимых на Подземелье продуктов. Я не собираюсь портить сегодняшний праздник нудным перечислением указов. Они будут в надлежащее время опубликованы и представлены вашему вниманию вместе со списком моего Совета, что будет учрежден как единый исполнительный орган монаршей воли…

…Он уходил, окруженный сворой новых поклонников, будущих прихлебателей и лизоблюдов. Я посмотрел на пламя жизни своего хозяина. И невольно зажмурился — такой сильный свет бил от его фигуры. Свет восходящей на политическом Олимпе Овиума новой яркой звезды. А я сидел, глядел ему вслед и думал, недоумевая сам на себя: «И как же, мой властелин, я тебя не угадал?»

Регулярная стража сменила нас, заступив на свой обычный пост. Ноздрин остался поболтать с однополчанами, а я без всякого дела побрел по длинным коридорам королевского дворца. Караульные распахивали передо мной створки алебард — все уже знали: идет тень Бривала из личной свиты повелителя. Впервые за много времени, мне не нужно было куда — то бежать, кому — то прислуживать, о ком — то заботиться.

Вообще, со времени отбытия Махора на мою жизнь опустилась тень забвения. Жаль, конечно, было расставаться со старым товарищем. Да разве его удержишь? Выяснилось, что эта бестия, Дениза, пригласила провести безбашенного баркидца немного времени в ее личном поместье на Желтке. Там как раз распускаются черемухи, и начинается охота на норных шакалов. Красота!

— Не грусти, Гонзо, все наладится. Дилморон еще выдаст всем на полную катушку сюрпризов. Вот увидишь, все прикурят, — Махор довольно хлопнул себя по колену. — Подземелье публично прикинется ветошью пацифизма. Дилморон — башка! Теперь все обязательно прикурят, — повторил Махор, улыбаясь своим мыслям.

И он оказался прав. Но тогда меня занимали иные подозрения.

— Почем сегодня кубок Овиума на черном рынке? — не выдержал я.

— Ты чего буровишь, лягушонок? — нахмурился баркидец.

— Ага. Хозяин реализовал свои планы. Минотавр пожимал руку ифриту, и оба до сих пор живы. Дмидаш взял турнир по фехтованию, и Инферно теперь обретет город на поверхности сферы. Каждый получил чего хотел.

Махор фыркнул:

— Уши бы тебе надрать, костяная башка, да они у тебя в череп спрятаны. Какой ты все же подозрительный субъект!

— Так что насчет полуфинала…

— Много будешь знать — скоро состаришься. Вот зануда! Тоже мне, реинкарнация — реинкарнация, Бог войны! Тебе бы ищейкой стать — было бы самое оно.

Ничего так я и не понял. У людей множество секретов.

— Заодно проведаю Горгота, — на прощанье пообещал мне Махор. — Узнаю, жив — нет, курилка.

— Да как ты его разыщешь после перерождения? Раньше хоть по запаху, а теперь?

— Ничего. Мы условились — в первом же кабаке на Желтой Ветке он оставит мне знак, где его искать. Покуролесим вместе, — Махор плутовато подмигнул. — Небось, у Денизы водятся симпатичные подружки.

— Передай ему, — я поправил иглы и важно сказал. — Никогда Гонзо не считал его ренегатом. Передашь?

— Не переживай, брат, передам. Ладно, не скучай, лягушонок, — Махор взлетел в седло. — И начинай ждать меня в гости.

Ему выдали коня еще на Тракте, копию королевского гнедого, только статью пожиже. Дилморону же подогнали настоящего дракона. Уж я— то знаю про драконов. Все — таки, собственными руками одного завалил, как сказал бы баркидец.

Глядя ему вслед, я вдруг закричал:

— Буду ждать! А скоро ты приедешь?

Издалека долетел снесенный подземным сквозняком ответ:

— Месяца через три!

А я стоял и размышлял: сколько это в декадах — месяц?

И сегодня, в день манифеста правителя, мне опять вспомнились наши приключения. Паялпан, дорога по Сфере, Корентин. Как — то печально это, жить прошлыми впечатлениями. Такая наша служба — быть во время испытаний рядом и не мельтешить перед глазами в пору благоденствия. Вдруг в амбразуре моих глаз возникли рога Ноздрина. Минотавр запыхался — видно, торопился откуда — то. А я и не услышал его приближения.

— В главном зале на дверях стоят ребята из моей роты. Раньше служили вместе. Давай за мной, нас проведут в подсобку, рядом с кухней. Там уже стол сметали, все готово, только тебя ждем. А потом мы с тобой пойдем в Дом Веселых Утех! Подцепим несколько красоток. Шевелись, Гонзо!

Но не судьба мне была сегодня повеселиться с Ноздриным. Не прошло и пары часов, как в наш уголок ворвались гвардейцы короля и забрали меня по требованию Дилморона. Я, было, даже слегка перетрухнул — а вдруг, чего доброго, решил хозяин, что Гонзо слишком много знает и в уютной каменной темнице ему будет самое место. Зря я так плохо подумал о самодержце. Меня призвали совсем по другому делу.

— Ну что, старый слуга, старый друг. Пришло время тебе потребовать у меня награду. Моим лакеем тебе уже не бывать — в новой броне ты стал чересчур неповоротливым. Сделать тебя военным советником? Не поймут Владетельные кланы. Да и боевого опыта у моего Гонзо — кот наплакал, сам знаешь. А остальное — пожалуйста. Говори, что ты желаешь получить за свою верность и преданность. Не стесняйся.

Я всю жизнь шел к этому мигу. Не то, чтобы Дилморон меня не устраивал, как повелитель. О таком хозяине можно было только мечтать любому слуге. Но быть свободным, не принадлежать кому — то, не являться вещью, которую могут позабыть в гостях вместе со старым плащом — как это здорово! Я молча протянул королю свой заветный мешочек, столько раз ощупанный моими слепыми пальцами:

— Вот.

— Что это? Деньги? Взятки от подданных не принимаем, — засмеялся король.

— Это моя невольничья рента.

Дилморон нахмурился. Взвесил на руке содержимое, вынул из кошеля несколько мильрейсов, подбросил в воздух и закинул обратно.

— Значит, оставляешь меня, верный друг?

— Служить можно по — разному. Для этого необязательно быть рабом.

Король медленно кивнул. Порывисто поднялся с трона и стиснул мои плечи железным пожатием:

— Прав! Многократно прав, Гонзо!

Он поднял уроненный на пол мешок и небрежно отшвырнул в сторону. Мои глаза невольно проводили бывшую собственность.

— Быть посему! Отныне бывший каптенармус Гонзо становится гражданином Подземелья! Я принимаю твою плату за свободу.

Мои колени подломились, и я покачнулся. Дилморон подхватил меня под локоть, оцарапав руку о костяные шипы, и усадил рядом с троном.

— Спасибо, ваше величество, — голос словно не из меня исходил, а откуда — то со стороны.

— Ты рад? — спросил, наклоняясь, Дилморон.

— Не понял пока, — честно признался я.

— А теперь вернемся к моему вопросу. Свобода не может являться наградой за службу — ты честно за нее заплатил. Но твоя примерная преданность заслуживает большего, и поэтому я спрашиваю тебя вторично — чем я могу отблагодарить моего Гонзо?

— У — у–у, я не осмеливаюсь просить сверх того, что получил.

— Хорошо, тогда сам предложу. Твои соотечественники готовы избрать тебя старейшиной. Хочешь стать главой всех троглодитов Подземелья?

— Я подумаю об этом. А можно повременить с наградой? Или у короля Дилморона, как и у всех монархов, очень короткая память?

Хозяин задорно улыбнулся:

— Кажется, у тебя будет возможность это проверить.

Я вздохнул, покачал головой:

— Да нечего думать. Я вряд ли смогу помочь своему народу. За годы возле людей мне стали ближе их заботы и тревоги, нежели чаяния моих соплеменников. Я стану очень плохим повелителем.

— Чего же ты тогда желаешь?

— Не знаю. Я понял, людям в жизни главное найти себя. Они ищут, ищут и либо находят, либо мучаются остаток дней. Их просто слишком многое отвлекает. Неумение видеть основное — вот самая большая беда людской расы. А я — троглодит. Мне со стороны виднее.

— Говори, Гонзо, не томи. Что у тебя на уме?

— Хочу пожить в столице. Мне надоела глушь. Думаю, открыть для гуманоидов всех национальностей что — то вроде комнаты, куда они смогут приходить и делиться своими проблемами.

Дилморон закрыл глаза и с блаженной улыбкой на губах произнес:

— Кабинет психологической поддержки от троглодита Гонзо. Мне страшно, что я мог не дожить до этой минуты.

— Да, поддержки, правильно господин. Я так вас изучил, что наверняка на этом поприще меня ждет бешеный успех. Минотавры одержимы внутренними бесами более чем все остальные человеки. Надеюсь, на подобные услуги будет спрос. Опять же — полное отсутствие конкуренции.

— Ха — ха — ха! Одного постоянного клиента ты уже заработал! Помощника ко мне!

Начальник стражи высунулся за дверь и громовым голосом кликнул секретаря. Через минуту в залу втолкнули насмерть перепуганного писца с охапкой папирусов.

— Пиши! Подобрать в ратуше для моего бывшего слуги отдельное помещение, которое он одобрит. Выделить ему трех ассистентов из числа складских зеленокожих. Все содержание за счет казны! И с нынешнего дня я нарекаю этого троглодита Гонзо — прозревшим. Этим именем к нему надлежит обращаться всем без исключения. Мое слово сегодня же должно лечь в папку указов короля!